Экстремальные услуги

Уже после первого осмотра становится понятно, что задачка не слишком серьезная и что вытяну я этот грузовик в два счета. Если, конечно, перетрусивший экипаж не ударится в истерику.

– Алло, «Махараджа-Айсур», – зову я. – Как слышите меня?

Наушники шлема взрываются возмущенным воплем:

– Где вас носит, бездельники? У меня груз протухнет, пока вы задницей пошевелите!

Другой голос властно приказывает кому-то заткнуться, после чего обращается ко мне:

– Дыролаз, говорит капитан Витторио Дуильо. Что от нас требуется? Когда подойдет корабль-бульдозер?

Речь капитана звучит слишком быстро – верный признак отклонения от вертикали.

– Отрубите движки, – требую я. – Кроме балансиров, разумеется.

Экипаж встает на дыбы, но я прикрикиваю на них, потому что времени на дискуссии не осталось. Пока работают движки, корпус окружен сгустками энергетических вихрей. Если сунусь – размажет

Самое смешное, на борту еще не поняли, что с ними случилось. На Сапфире уже начались пятые сутки после аварии, но по внутреннему времени лайнера прошло только шесть с половиной часов. Это означает, что «Махараджа» сидит в зоне замедленного времени, но в любой момент неуклюжую махину может качнуть в обратную сторону. Малейшая задержка – и все живые внутри корпуса в два счета передохнут от старости. Точнее, от голода и жажды. До старости они просто не дотянут.

Если еще точнее, то это случилось бы, не будь здесь меня. Не зря же дыролазам-спасателям платят такие солидные гонорары. Работа у нас тонкая, очень важная и безумно рисковая. Тут мало смелости. Смелость вообще последнее в нашем деле. Куда важнее чувствовать многомерный континуум. А для этого опять-таки нужно понимать законы этого мира, проникнуться смыслом чудовищных по сложности формул и уравнений. Я это умею – слишком долго занимался такими вычислениями, а потом слишком часто нырял в чертовы ЧД-воронки…

На борту, кажется, начали понимать серьезность своего положения. По голосам капитана и других старших офицеров чувствуется, что они вот-вот впадут в панику. Все наперебой торопят меня, обещая удвоить страховую премию, но я резким тоном советую им помолчать и не путаться под ногами. Спешка в такой ситуации запросто может обернуться ускоренной встречей со смертью. Поэтому я медленно и обстоятельно порхаю вокруг аварийной посудины, записывая параметры гиперспейса.

Наконец, кажется, сведений собрано достаточно, и я запускаю стандартную программу расчета. Процессоры лихо навалились на систему из шести сотен интегральных уравнений, так что вскоре у меня под шлемом, прямо перед глазами, засветилась голограмма – решение в графическом виде.

Результат получается сомнительный. На всякий случай снимаю дополнительную информацию о структуре складки, в которую угодил «Махараджа-Айсур», после чего повторяю вычисления. Интуиция не подвела – новая трехмерная картинка оказалась гораздо ближе к тому, о чем говорили мои органы нечеловеческих чувств.

– Дыролаз, поторопись, у нас что-то не ладится! – вопит капитан. – Что творится?

Его голос звучит почти в нормальном темпе. Я меланхолично отвечаю:

– Ничего особенного. Просто время на борту начало ускоряться. Откройте люк шлюза, я иду к вам.

***

Люк распахнут. За тамбуром толпа встречающих – три десятка перекошенных рож. Лихорадочно помогают снять скафандр. Провожают в рубку.

– Где спасательная техника? – нервозно спрашивает капитан Дуильо. – Если не подоспеет – нам всем конец.

– Уже подоспела… Мне нужен компьютер помощнее.

Они бесятся, но нет времени обращать внимание на неврозы экипажа. Бортовой комп на два порядка мощнее игрушки, вмонтированной в мой скафандр, поэтому через минуту все готово. На голограмме вычерчена трасса, выводящая транспорт из ловушки.

– Невозможно, – бубнит кто-то из офицеров.

Советую капитану приструнить придурков и сажусь к пульту. Обруч на голову, пальцы – в кольца. Команда тоже занимает штатные места, и корабль мало-помалу оживает.

С гравигенов срываются переменные поля тяготения. Не такая уж это ювелирная работа, как мнится членам экипажа. Надо просто раскачать громадную тушу корабля, чтобы нарушить дурацкую стабильность этого капкана. Батареи генераторов пульсируют в строгом ритме, мало-помалу наращивая амплитуду многомерных колебаний. Теперь главное – не пропустить момент, но для этого у меня есть дополнительные органы с их обостренным чутьем.

Вот оно – приборы показывают, что космолет, подобно неуклюжему маятнику, качается в нужной плоскости. Как только размах колебаний достигает порога, включаю все двигатели. Громадина транспорта получает импульс, который передвигает нас в менее опасное, но тоже не слишком приятное место.

– Вырвались? – с надеждой спрашивает штурман. – Полный ход?

Отрицательно мотаю головой. Прошу принести холодной воды, жадно пью и снова раскачиваю корабль. Уже в новой плоскости.

В общей сложности мне понадобилось больше часа, чтобы четырежды повторить эту занудливую процедуру. Наконец «Махараджа-Айсур» выбрался из гнусной ловушки, куда его загнали тупые конструкторы и бездарный экипаж. Скажи мне, какой у тебя экипаж, и я скажу, как скоро тебя разнесет на атомы…

– Долго еще? – Голос капитана вздрагивает. – Может, подорвем реакторы, чтобы не мучиться?

Придурок ни черта не понимает. Как только подобным ублюдкам доверяют управление крупнотоннажниками…

– Все кончено, – говорю я.

Кто-то истерично вскрикивает. Совсем с ума посхо-дили. Как говорится, тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Теперь еще успокаивай эту толпу выродков! Сообщаю максимально бодрым тоном:

– Все кончено – в том смысле, что корабль освобожден. Капитан, ведите свое корыто к ЧД-воронке. И постарайтесь хотя бы на финишной прямой не вляпаться в изгиб.

***

Получив чек на всю сумму, я с удовольствием соглашаюсь отобедать с заказчиками. После работы вроде сегодняшней, когда теряешь ведро пота и мегаметр нервных клеток, всегда дьявольски хочется есть

Между горячим и десертом министр вкрадчиво предлагает заключить договор между правительством Сапфира и фирмой XS – о постоянном обслуживании. На его взгляд, предложение выгодное: они ежемесячно платят мне полсотни тысяч имперской валютой, а «Экстремальные услуги» в случае необходимости выполняют аварийные работы по льготному тарифу.

Или он круглый идиот, или считает кретином меня. Мне стоит немалых усилий, чтобы сдержаться. Не знаю, что бы я с ним сделал, не будь у меня сегодня такого хорошего настроения. Как же, по льготному! Учитывая безобразное состояние здешних трасс, нам с Омаром пришлось бы каждую неделю вытаскивать терпящие бедствие корабли… Тем не менее отвечаю я вполне любезно:

– Есть встречное предложение. Я разровняю все ваши воронки, так что на ближайший год у вас не будет проблем. Всего пол-лимона за каждую дыру.

– Полтора миллиона! – восклицает министр. – Это же два с лишним орионскими!

Поторговавшись, я соглашаюсь на миллион имперских. Вполне пристойная сумма.

– Готовьте деньги, – говорю я удовлетворенно. – Денек-другой отдохну – и сделаю в лучшем виде.

Внезапно вспоминаю об очень существенном нюансе и, подключив свой блокнот к планетарной Инфосети, быстренько разбираюсь в местной фискальной системе. Самые худшие опасения не оправдались: договор об исключении двойного налогообложения с Едиными Мирами был заключен еще в прошлом веке, к тому же законодательство здесь вполне либеральное. Так что имеет прямой смысл выплатить налоги с гонорара в какой-нибудь офшорной зоне Сапфира.

Затребовав список таких зон, я вдруг обнаруживаю в нем знакомое название – Нью-Джамбул. Чуть не подпрыгиваю от радости – оказывается, можно совместить приятное с полезным.

– Отдыхать буду в Нью-Джамбуле, в отеле «Тропикана», – сообщаю я министру. – Переведите деньги в банк этого города. Кстати, вы там бывали?

– Дыра. – Член правительства поморщился. – Центр рыбной промышленности. Но места красивые.

– Горы, песчаные пляжи, море. И еще миллион шлюх при космодроме.

– То что надо, – кивнул я.

***

Наверное, со стороны это выглядит странно. Едва бросив вещи в люксе «Тропиканы», я беру напрокат аэромобиль и отправляюсь в горы собирать гербарий. Разумеется, прежде чем сорвать очередной трофей, исследую его в портативной лаборатории, которую всегда таскаю в чемоданчике.

Да, у меня мания. Хотя лично я предпочитаю называть это увлечение менее экспрессивным словом «хобби». Ну люблю я делать парфюмерию своими руками. Друзья и родственники давно не удивляются, потому как привыкли получать в подарок уникальные ароматы

Началось все в первые годы нашего века. В дальних полетах было скучно, и я пристрастился к этому занятию, которое прекрасно помогало убивать избыток времени. К тому же Клементина, моя бывшая жена и напарник в космических рейдах, была биохимиком и многому меня научила. Теперь я могу синтезировать практически любое органическое соединение с самой сложной структурой и наперед заданными свойствами.

Поэтому на всех планетах, куда забрасывает меня беспокойная судьба дыролаза, я собираю образцы флоры и другие вещества, которые можно использовать для получения новых запахов. Порой природа иных миров создает уникальные соединения, от которых мой парфюм приобретает совершенно бесподобные свойства. Если когда-нибудь дыролазный бизнес перестанет приносить доходы, обязательно открою парфюмерное предприятие…

Увлеченный собиранием разных травок и цветочков, не замечаю, как утекают часы. Вдруг выясняется, что мой рюкзак набит вакуумными упаковками с пучками фиолетовой и красноватой органики, а небо над головой быстро темнеет.

В отеле успеваю только принять душ и побриться. О массаже и маникюре приходится забыть до лучших времен. По случаю торжественной церемонии я программирую свой чудо-костюм на особую расцветку: брюки и жилет – аквамариновые, пиджак – изумрудный, сорочка – золотистая, галстук – алый в серебристую полоску. Для непосвященных – чересчур яркий, но в общем нормальный вечерний туалет, однако любой уроженец Монтеплато сразу определит, с какого я континента, а самые ревностные поборники древних традиций угадают даже название клана.

Благодаря традициям, в ресторане я без труда нахожу Мирахана Уиллиса. Крепкий парень с длинными волнистыми волосами сразу бросается в глаза. Дело даже не в явном сходстве с Валерием. Нетрудно узнать этот стиль – кожаная куртка раскрашена в цвета Горного Моря.

***

Карамба оказался сообразительным парнишкой: с ним две роскошные девицы. Якобы сестры и действительно внешне похожи. Только та, что постарше, – брюнетка, тогда как у младшей – роскошные платиновые локоны до самой талии. У обеих очевидные следы генетической трансформации с целью повысить сексапильность. А может быть, и сексуальность. Такой курс обычно заказывают те, кто намерены стать профессиональными путанами. Безупречные формы, груди – большие и аппетитные закругленные конусы каменной крепости. И наверняка усиленные мышцы влагалища.

Мирахан явно облюбовал для себя старшую сестру, которая представилась Жанной, поэтому мне досталась молоденькая – Лола. Что ж, давненько у меня не было блондинок.

По обычаю, младший должен первым произнести ритуальную фразу, и Мирахан Карамба почтительно говорит:

– Охотно помогу брату по клану.

– Благодарю, брат, я вполне платежеспособен и сам собирался предложить тебе помощь, – отвечаю я, обнимая соседского сынка. – Но вместо этого предлагаю оставить церемонии. Мы не на официальном приеме.

Первым делом я запускаю систему охраны и проверяю, нет ли подслушки. Оказалось, что за нами никто не следит – во всяком случае, с использованием технических средств.

Девицы уставились на меня, выпучив миндалевидные глазища, явно говорящие о некотором количестве предков азиатского происхождения. Что они собирались разглядеть в немолодом усталом инопланетянине, которому надоело корчить из себя сатира? Благоприобретенный цинизм подсказал: скорее всего, девочки надеются подцепить состоятельного спонсора. Хорошо бы ошибиться – пусть они окажутся просто восторженными провинциалками.

– Вы тоже с Монтештато? Помню, мы проходили по истории… – Бездонные глаза Лолы округлились, выражая искреннее любопытство, граничащее с восторгом. – Кажется, у вас сохранилась клановая система? Как интересно… Это налагает на вас какие-нибудь обязанности?

Жанна подхватывает:

– Вы должны участвовать в каких-то ритуалах? У вас сохранился обычай вендетты?

Девочки явно насмотрелись дешевых боевиков. Я слушаю их и только улыбаюсь, потеряв надежду вставить хоть слово в этот непрерывный шквал вопросов.

– Мы стараемся помогать друг другу и членам союзных кланов. Не позволяем совершать ошибки. А кровная месть… На эту тему не принято говорить.

Они разочарованы – могу заключить пари, что надеялись услышать захватывающую историю из жизни первобытного племени, обитающего на окраине Единых Миров. Поэтому я продолжаю, понизив голос:

– Но вам я скажу – под большим секретом. У нас нет вендетты как обязательного закона. Просто каждый член клана считает своим долгом наказать обидчика.

Лола шепчет:

– Вы их убиваете или кастрируете?

– Клан будет удовлетворен, если злодей попадет в руки правосудия. Мы стараемся чтить имперские законы.

В этот момент Карамба решил, что нам нужно поговорить без посторонних.

– Девочки, потанцуйте, – предлагает он.

Они охотно отправляются извиваться под ритмичное завывание ресторанного оркестра. Певец в смокинге стонет что-то страстное, но я не прислушиваюсь к словам жестокого романса.

Мне стало чуть-чуть жаль глупеньких девчонок, обреченных прозябать в этом провинциальном мирке. Наверное, только и умеют что танцевать и быть милыми с гостями, прилетевшими на день-другой из глубин космоса. Потому и тратят бешеные деньги на биоинженерные операции, стремясь усилить свою неотразимость. И мечтают, что очередной приятель из космодромного кабака оценит совершенство их форм и увезет с собой. Может быть, и увезет. А может, походив по рукам, эти божественные создания превратятся в отупевших фермерш, обремененных хозяйством, или в бандерш портового борделя. И в любом случае будут озлоблены на всю Вселенную, которая не оправдала их надежд. Я их не осуждаю: сам изрядно зол на эту просеянную звездами и черными дырами пустоту.

Карамба наклоняется, коснувшись грудью стола и, приблизив губы к моему виску, тихонько шепчет:

– Я слышал, тебя хотели убить.

«Аргус» по-прежнему сообщает, что на наш столик не направлены микрофоны или лазерные сканеры и что поблизости нет никого, кто питал бы ко мне злые чувства. Тем не менее я решаю не распространяться о своих осложнениях. Мои проблемы не должны заботить этого парня. Поэтому отвечаю флегматично:

– Такое случалось и прежде. Не думай о мелочах. Лучше расскажи, что творится в наших краях? Сопланетник с энтузиазмом сообщает:

– Все спокойно. Только старик Мендоса Ютань плоховат. Снова и снова заводит разговоры о передаче эстафеты.

– И кто будет новым Патриархом? – спрашиваю я

– Есть разные мнения… – Мирахан Карамба медлит, подбирая слова. – В числе прочих называли адмирала Ланцова, твоего отца и даже тебя. Но все понимают, что ни ты, ни адмирал не захотите вернуться. Наверное, будем выбирать между Витольдом Кассетовым и Джо Тариэли.

– Достойные кандидаты, – признаю я. – Когда соберется клан?

– Самое лучшее время – конец осени или начало зимы. Почти нет туристов, закончены полевые работы, а рыбный промысел прекращается из-за льдин… Я имею в виду конец ангмарской осени, то есть примерно через месяц.

Я спрашиваю, как идут дела у его семьи и здоров ли Валерии. Оказалось, что папаша Карамбы крепок, как дуб, и дела идут прекрасно. Туризм и дары моря приносят хорошую прибыль, клан процветает, поэтому младшему Уиллису разрешили покинуть планету в разгар сезона

– Ты работаешь на отцовском предприятии?

– Буду работать.

– Ихтиолог?

Он кивает.

– Только что получил диплом и поступил" аспирантуру.

– Какая тема?

– Массовое выведение особо крупных сортов заданной жирности.

Девочки перестали танцевать и направляются к столу. Теперь это нас не беспокоит – о главном мы успели переговорить. Мирахан Карамба рассказывает, что собирает на Сапфире материалы по деликатесным дарам моря. По его словам, местные виды имеют совершенно бесподобные характеристики.

Девочки в один голос подтверждают, что в океанах планеты водятся изумительно вкусные рыбы и ракообразные. Тут мой брат по клану делается грустным и начинает жаловаться на злую судьбу: таможня не разрешает вывозить икру и мальков. Я спешу успокоить сопланетника:

– Думаю, небольшая взятка решит дело в твою пользу. Сестрички дружно хихикают, а Лола кокетливо обращается ко мне-

– Вы хорошо знаете наши обычаи. Часто бываете на Сапфире?

– Впервые заглянул. Но все банановые республики одинаковы: жуткая коррупция, смертельная тоска, мелкие интриги, громогласные стенания о суверенитете, на который будто бы кто-то покушается…

Подождав, пока хохот аборигеночек не стал чуть тише, я продолжаю расспросы. Увы, Мирахан поверил, будто меня всерьез интересуют производственные успехи семейного предприятия Уиллисов. Проклиная себя за оплошность, я вынужден выслушивать уйму совершенно бесполезной информации.

– У нас экологически чистая продукция, – хвастается молодой сопланетник. – Никаких манипуляций с хромосомами, никаких транспонированных генов…

Вот из-за вечного пафоса таких разговоров на хозяйственные темы я и стремился покинуть Монтеплато. Сапфирским девочкам любопытно, а меня начало подташнивать и потянуло ко сну. Когда подобные вопросы неторопливо обсуждаются на протяжении многих лет по много раз на дню, постепенно это становится просто невыносимым. Монтеплатовцы – милые, душевные люди, но слишком глубоко закопались в свои повседневные дела. Меня же тянул другой, столичный ритм существования, и я получил почти то, что хотел. И не надо повторять: мол, «почти не считается».

Не выдержав, я приглашаю Лолу на танец. Танцор из меня третьесортный, но близость столь потрясающего тела прибавила энтузиазма, и ничьи ноги отдавлены не были. Мы поболтали о всякой ерунде, и я уже собрался пригласить ее к себе в номер. Неожиданно девица проявляет эрудицию, которой я от нее совершенно не ожидал:

– Вы не могли бы рассказать подробно о мятеже на Монтеплато? В книгах очень мало информации про ту историю.

– В ваших школах оригинальные учебники, – вырывается у меня.

– Значит, читала об этом не в учебнике. История Единых Миров – мой конек.

Для нее наша история – экзотика. Они живут на бестолковой, но мирной планетке, им не приходилось видеть кровь и слышать залпы боевого оружия. Выстрелы – только во время охоты и фейерверков. Кровь – только та, которую берут из пальца в лаборатории… От такой жизни недалеко до полного вырождения. Недалеко и недолго. Хотя, конечно, во мне говорит снобизм имперского гражданина. Мы имеем привычку переоценивать свою исключительность.

Между тем Лола продолжает допрос:

– Почему вы восстали так поздно? Как могли кланы целых два года мириться с несправедливой властью?

– Мы не могли подняться раньше – обычай запрещает самоубийственные действия. Против нас выступила бы большая часть планеты. Северные кланы ждали, пока большинство поймет, сколь опасны сепаратисты.

Музыка временно затихает, мы идем к столику, и до ушей Мирахана долетает последний вопрос Лолы:

– В книгах говорится лишь о начале революции. Что было потом?

– Потом на планету высадился имперский десант. – Карамба весьма уместно произнес ритуальную фразу.

Волшебные слова, которыми мы уже полвека маскируем истину, хотя в этой фразе нет неправды. Десант действительно высадился, но было и много другого, о чем мы не любим рассказывать посторонним.

***

Полночь мы встречаем в клубе на окраине города. Мирахан и Жанна, прильнув друг к дружке всеми эрогенными зонами, кружат по танцплощадке. У меня дела идут хуже: Лола согласна выпить на брудершафт, но ближе не подпускает. По-моему, она не права. Вернее, не прав я – самое время оставить ее и подцепить менее капризный экземпляр, каких вокруг великое множество.

Окончательно решив сменить партнершу, я потихоньку озираюсь, и вдруг вижу смутно знакомое лицо. Он тоже, заметив меня, дергается, потом медленно идет к нам, расталкивая нетрезвую толпу. С опозданием соображаю: это телохранитель Кровавого Паука, интервью с которым крутила местная Инфосеть и который уверял, что запомнил стрелявшего. На ублюдке балахон, раскрашенный в цвета Красной Птицы. Надо же, еще один монтеплатовец. Хотя, если подумать, кого еще мог взять охранником Кровавый Паук – только деревенщину из своего клана. Может быть, даже родственника.

Оказавшись возле нашего столика, он громко втягивает воздух с видом служебной собаки. Рычит:

– Ты убил повелителя!

Здоровенный детина на голову выше меня. Он даже крупнее братьев Бекзаде, которые доставили мне и моим роботам столько хлопот. Но рожа – такая же тупая, как. У тех братишек. Объясняться с ним бесполезно, однако я честно пытаюсь избежать драки и растолковать, что прилетел на Сапфир только вчера. Он не слушает, только сверлит налитыми кровью глазами – ну прямо натуральный вампир из видеоужастика!

Рядом взвизгивает заподозрившая неладное Лола. Не вовремя она здесь: в плане секса от нее нулевая польза, а начнись драка, еще примется сдуру за руки хватать.

Поэтому говорю очередному сопланетнику:

– Нечего здесь шуметь, выйдем на улицу.

Снаружи освещена лишь часть тротуара перед заведением. Дальше за сквером расстилаются то ли трущобы, то ли заброшенная стройка. На беду, полиции поблизости нет, клубные вышибалы явно не намерены вмешиваться в уличную потасовку, а к моему противнику подходит подкрепление – еще несколько здоровяков с квадратными челюстями и трехпудовыми кулачищами. Естественно, все наряжены в цвета Красной Птицы.

Телохранитель, якобы разглядевший киллера, выглядит вконец обезумевшим. Его глаза злобно прищурены, он размахивает лапами и выкрикивает бессвязные угрозы.

– Ты уже покойник! – вопит он, – Сейчас мы сделаем из тебя отбивную, поджарим и бросим бродячим псам. Однако я понимаю, что эти ребята вовсе не настроены бить меня. Они одинаковым движением тянутся к подмышечным кобурам, из которых выглядывают рукоятки бластеров. Перестрелка на такой дистанции равносильна самоубийству, к тому же у меня при себе всего лишь пистолет не слишком внушительного калибра. Поэтому бью ближайшего верзилу ногой в пах, другого – по коленной чашечке, после чего на максимальной скорости убегаю через сквер, стараясь прятаться за деревьями.

Надеюсь, меня скроет тьма ночного мегаполиса. Позади шипят выстрелы, вокруг сверкают лучи, но во мраке меня плохо видно, и я благополучно достигаю соседнего квартала.

Здесь скрипят раскачиваемые ветром оконные рамы Пустая коробка заброшенного дома потихоньку разваливается. Нырнув в сквозной дворик, прячусь под аркой, ведущей на другую улицу, и нацеливаю пистолет на проем, через который я вбежал сюда полминуты назад.

Погоня шумно топает по моим следам. Когда они врываются во двор, столпившись на тесном пятачке, нажимаю спуск. Шнековый магазин торопливо вращается, подавая в зарядник реактивные патроны. Разгоняясь до пяти звуковых скоростей, 9-миллиметровые пули густым облаком пронзают темноту, и некоторые находят себе добычу.

Опустошив большую часть барабана двумя обильными очередями, с радостью слышу болезненные вопли – кого-то удалось зацепить. На такой дистанции мои боеприпасы пробивают даже бронежилет 2-го класса, так что кое-кому должно сильно не поздоровиться.

Однако свалить удалось не всех, в мою сторону бьют лучи трех бластеров. Слышу голос из темноты:

– Мигель убит, Искендер ранен.

Сколько же их? Соотношение сил явно не в мою пользу, к тому же противник меняет тактику Двое ведут непрерывный огонь, так что я не решаюсь выглянуть из-за угла. Вероятно, тем временем третий пытается подобраться поближе.

От греха подальше отступаю к следующему дому. На бегу чиркаю зажигалкой, чтобы поджечь кучу хлама, о которую чуть не споткнулся. Добравшись до нового укрытия, приказываю костюму перестроиться, и полуживая ткань начинает шевелиться, создавая уплотненные капюшон и нагрудник. Броня не слишком надежная, но лазерный импульс, выпущенный с двух-трех десятков шагов, остановит. Стараюсь не думать о том, что будет, если поток фотонов угодит в незащищенные части тела. Больно будет.

А ловушка-то сработала: сразу два врага приближаются к горящему мусору. Они неплохо освещены, а я остаюсь в тени, так что не представляет труда застрелить обоих. Правда, цена такого успеха высока: кончаются заряды в магазине, а в зоне видимости появляется еще один преследователь – тот самый очевидец покушения, из-за которого началась заварушка.

Он приближается, непрерывно пуская лучи, а я даже не могу сбежать. Только сейчас замечаю, что забрался в тупик, как аварийный лайнер в складку черной дыры. За спиной у меня – десяток шагов захламленного переулка, причем вокруг нависают глухие стены без окон и выступов. Даже на крышу не вскарабкаешься.

Делать нечего. Торопливо достаю запасной магазин, но заменить шнек в полной темноте дело почти безнадежное и граничащее с эпическим подвигом. В дополнение к прочим напастям опустошенный барабан, выскользнув из руки, падает на мостовую и предательски звякает. Привлеченный этим звуком противник шагает прямо на меня, а проклятый мусор уже догорел. В общем, если даже я успею приладить шнек на место, стрелять придется на слух.

Цилиндрический магазин ложится в свое гнездо, когда шаги бисмаловского телохранителя звучат совсем рядом. Лязг защелки и передергиваемого затвора хорошо слышен в трущобной тишине, и противник отвечает непрерывной серией лучей, один из которых бьет меня в плечо. Защита поглощает удар, но вся левая часть тела охвачена болью. Невольно делаю шаг в глубину тупика, удерживая угол переулка под прицелом. Только бы не промахнуться…

Неожиданно издалека доносится крик:

– Стой, руки вверх, буду стрелять!

Кажется, это голос Карамбы. Потом щелкает пистолетный выстрел, и снова несколько раз подряд шипит бластер. Здесь, в закутке, лучей не видно, только слабые отсветы. Стало быть, противник, повернувшись спиной к моему убежищу, палит в сторону, откуда мы пришли. Это шанс, пусть даже не слишком надежный.

Выглядываю из-за угла. Лучи бластера создают хоть какое-то освещение, и я вижу силуэт телохранителя. Он стоит спиной ко мне и, держа оружие двумя руками, непрерывно стреляет вдоль улицы. Глупо не воспользоваться такой возможностью, поэтому я, прицелившись, выпускаю длинную очередь, нашпиговав противника доброй порцией обедненного урана, одетого в стальные рубашки с ракетным моторчиком в донышке.

Приблизившись к упавшему врагу, убеждаюсь, что он не дышит. Осторожно иду к тому, кто так вовремя ввязался в перестрелку, отвлекая на себя огонь. Через полсотни шагов слышу стоны. Луч фонаря освещает лежащего Карамбу. В руке у него легкий, почти игрушечный револьвер, а в бедре – сквозная рана внушительного диаметра.

Говорю, разрезая ему штанину:

– Спасибо, брат. Если б не ты, этот выродок мог меня достать.

Он шипит в ответ:

– Не повезло… Больно.

– Наоборот, повезло… – Я обматываю рану лоскутом, отрезанным от его штанины. – Дециметр левее – и тебе пришлось бы перенести регенерацию гениталий. А так удачно получилось, даже кость не задета.

Парень на грани болевого шока, но все-таки смеется:

– Мне рассказывали про твое чувство юмора.

Завывая сиренами и сигналя мигалками, подлетают полицейские машины и «скорая помощь». Улицу освещают прожектора, суетятся деловитые мужички и девицы в форменных комбинезонах. Им бы на четверть часа раньше подоспеть!

Потом появляются знакомые особы. Жанна и Лола возбужденно сообщают:

– Карамба побежал к вам на помощь, а мы вызвали полицию.

Увидев, как ее приятеля укладывают на носилки, Жанна бледнеет и бросается к раненому. Младшая сестричка тоже собирается лететь в клинику, но полицейский чин строго требует, чтобы она отправилась с нами в комиссариат. Следствию нужны свидетели происшествия.

***

Полицейские этой планеты производят впечатление не вполне нормальных людей. Первый коп, которого я здесь встретил, заподозрил меня в убийстве, случившемся, когда мы с Омаром работали на Трое. Второй, у которого неприятно бегают глаза, оказался еще остроумнее.

Не дослушав мой рассказ, следователь язвительно осведомляется:

– Хотите убедить меня, что один человек, пусть даже со шнековым пистолетом, сумел уложить пятерых с бластерами? – Полицейский вдыхает целую цистерну воздуха – как его только избыточным давлением не разорвало – и орет: – Быстро признавайся, как это было на самом деле!

– Это было непросто, – согласился я. – Будь у меня нормальное оружие армейского образца, пришлось бы меньше нервничать.

Однако коп с бегающими глазками явно невзлюбил меня и не настроен шутить. Наверное, он не любит Империю. На периферийных планетах таких экземпляров предостаточно.

Отключив запись допроса, следователь излагает совершенно безумную версию. По его мнению, я застрелил нескольких безоружных выходцев с Монтеплато, после чего вложил бластеры в руки мертвецов. Он добавляет, победоносно ухмылясь:

– Как вы докажете, что было не так?

– Элементарно, милый Лейстред. – Я пожимаю плечами. – Разберите эти хлопушки и найдете отпечатки пальцев убитых на внутренних деталях. А еще лучше – проверьте по номеру, кому принадлежит оружие. Кроме того, по крайней мере один из нападавших остался в живых, и вам бы следовало взять у него показания. Я уже не вспоминаю о видеосистеме личной безопасности «Цербер П-4», запись которой передал в распоряжение следствия.