Экстремальные услуги

– Красиво, – с придыханием говорит Рози. Я громко смеюсь и просвещаю агентессу Глобальной разведки:

– Это еще полкрасоты. Главная прелесть – когда в атмосферу входит большой корабль. Как-нибудь покажу.

– Впечатляет, – признался Хаджи Альфонс. – Не ждал, что из этого старья можно стрелять с такой точностью. Честно говоря, мне казалось, что ты собираешься сбежать.

– Ты ошибался.

Он окидывает взглядом истребитель с такой миной, словно впервые видит боевую машину ближнего радиуса. Потом говорит, напряженно наморщив лоб:

– Все свободны. Агасфер, за мной.

Его шофер отвозит нас в замок, и вот мы уже в шикарном люксе на шестом этаже. Тут наличествуют двери с позолоченными ручками, зимний сад на застекленном балконе, огромные зеркала, статуи в стенных нишах и бассейн с фонтаном в центре холла.

Я чувствую, как на меня накатывается усталость – все-таки не спал почти тридцать часов. Кое-как доковыляв до дивана, плюхаюсь без сил на мягкую кожу и прошу налить мне чего-нибудь не слишком крепкого.

Хаджи Альфонс сует мне в руку полный стакан кагора Отхлебнув, чувствую себя если не бодрее, то чуть умиротвореннее. А ведь еще совсем рано, вечер только начался. Спать, как ни странно, не хочется – я уже перебил сон и теперь легко дотяну до ночи.

Хозяин номера протягивает мне ключ.

– Это от свободных апартаментов, можешь занять.

– Там действительно нет прослушки? Аль-Зумруд, пожевав губами, отвечает:

– Так мне говорили. Пару раз я водил туда девок, но их мужья об этом не узнали. Моя жена тоже.

Звучит мелодичный сигнал. Хаджи Альфонс лениво трогает ручной пульт, и возле стены возникает голограмма. На мониторе видеосвязи показывается Жирный Педик – от пояса и выше.

– У тебя гость, – замечает экс-полицмейстер Ангмара.

– Не обращай внимания. – Хозяин апартаментов небрежно машет рукой. – Сегодня он доказал свою лояльность.

– Как знаешь… – соглашается Жирный Педик. – Закончена экспертиза пуль. На космодроме киллер воспользовался винтовкой «Тираннозавр» орионского производства. Судя по характерным следам на пулях, мы уже встречались с этой винтовкой – именно из этого «Тираннозавра» три года назад на Латине был застрелен Алексей Эдварде.

Знакомое имя. Этот субъект был наследным принцем на планете Зиянда. В 2297 году, когда народное восстание заставило его отца отречься от престола, Алекс попытался подавить революцию. Его гвардейцы утопили в крови столицу планеты, а потом целый месяц сопротивлялись отрядам нового правительства. Почувствовав, что военная удача склоняется на сторону проимперских сил, Эдварде бежал с Зиянды, заблаговременно перекинув государственную казну в банки Малой Галактики.

Он был объявлен вне закона, и через тридцать лет какой-то «охотник за головами» привел приговор в исполнение…

Прежде чем прервать связь, Хаджи Альфонс отдает совершенно ненужные распоряжения типа продолжать расследование и поскорее вычислить злоумышленника. По его начальственному тону понятно, что мой бывший однокурсник в иерархии мятежников устроился выше Жирного Педика.

– Это был Чезаре Кассандре? – осведомляюсь я сонным голосом. – Кто он у вас?

– Кандидат на должность министра национальной безопасности суверенного Монтеплато.

– А ты, стало быть, старше него по должности?

– Естественно, выше. – Аль-Зумруд рассыпается смехом. – После победы стану премьер-министром, а пока – член Политического Комитета. Политком руководит всем движением по освобождению угнетенных миров.

Он рассказывает о структуре Политкома, упомянув, что во главе этого органа – сам Упырь, а его заместители – адмирал-авалонец и младший принц с Зиянды. Имен он не назвал, но я и так догадываюсь, о ком идет речь.

Посчитав момент удачным, я предлагаю поговорить о положенной мне плате. Хаджи Альфонс взрывается и начинает возмущенно вопить, совершенно забыв, что он не на митинге:

– Ты напрасно поднял эту тему, земляк! Теперь я могу вообще не заплатить тебе, потому что каждый верный сын Монтеплато обязан с радостью и честью помогать законному правительству в изгнании. Но если ты пал так низко, что не желаешь бескорыстно стать на сторону справедливого дела, то станешь служить нам из страха. Ты долгие годы жил под нашей властью, а потому боишься нас… – Он прерывает свою обличительную тираду язвительным смешком. – Все мелкие твари вроде тебя боятся нас. И ты тоже боишься, потому что помнишь, как мы расправляемся с врагами нации.

Такое действительно не забывается. Я развожу руками, стараясь правдоподобно изобразить недоумение с легкой примесью негодования.

– При чем тут страх? Совершенно ни при чем. Разве я против восстановления справедливости? Совсем даже наоборот – обеими руками за справедливость. Хотя, безусловно, мы еще вернемся к вопросу о моем гонораре.

Если он и не полностью удовлетворен таким ответом, то, по меньшей мере, не должен заподозрить меня в нелояльности.

***

Я делаю попытку сесть. В полувертикальном положении допиваю вино и наливаю еще. Аль-Зумруд раздраженно выговаривает:

– Опьянеешь и отключишься, а впереди серьезный разговор. И не переживай – заплатим тебе.

Снова сигнал видеофона. Жирный Педик сообщает, что винтовка «Тираннозавр-120», серийный номер WR16342VN, была переправлена авалонским повстанцам в 2207 году. Всего армия Фурушиты получила двенадцать винтовок этого типа. Девять стволов не удалось эвакуировать – вероятно, достались оккупантам.

– Другими словами, винтовка была у имперцев, и они передали оружие своему киллеру, – уточняет Хаджи Альфонс.

– Не совсем так… – Жирный Педик жеманно гримасничает. – Никто не видел, как убили снайпера и как имперские солдаты подбирали оружие.

Хитрая скотина. Но мысль дельная: вполне возможно, что люди Фурушиты перед бегством припрятали мощное оружие. Для будущих разборок.

Член Политкомитета говорит угрюмо:

– Ты проверь. Только помни: не пойман – не киллер.

– Поймаем, – заверяет будущий министр.

Между делом экс-полицмейстер энергично строит мне глазки. Заметивший его мимику Хаджи Альфонс смеется:

– Зря стараешься. Нетрудно заметить, что у Агасфера другая ориентация, ты не в его вкусе.

– Какой он противный, – нараспев произносит полицейский генерал. – Ну, мы еще поговорим.

– Все-то хотят с тобой поговорить, – ворчит будущий премьер-министр, погасив монитор. – Но сначала расскажи, где ты так изучил военную технику?

Нехотя отвечаю:

– Пришлось послужить в имперской армии. Уже после того, как вас свергли. Был пилотом малого патрульного корабля.

– И ты сможешь объяснить, почему так плохо стреляли наши экипажи?

– Ваши солдаты – деревенские придурки, записавшиеся в армию, чтобы сбежать от полевых работ на отцовской ферме.

– У нас неплохие техники…

– Командующий флотом разделяет это мнение?

Он не отвечает. Безусловно, Аль-Зумруд понимает, что я прав. Технари в этой банде – те же туповатые фермерские сынки. Кое-кто из них, возможно, освоил пульт дистанционного управления и способен вести по полю стадо из десятка сельскохозяйственных агрегатов – не более того. В общем, умеют обращаться с самыми примитивными устройствами – такую технику разрабатывают умные люди на цивилизованных планетах, заботливо создающие программы и механизмы попроще, чтобы их мог освоить самый тупой и бестолковый сельский парень.

С военной техникой обращаться сложнее. Конечно, операторы-комбайнеры смогут вывести в бой дистанционно управляемых роботов. Но руководить этими машинами в быстро меняющейся тактической обстановке – никогда. Тут нужны профессионалы, а их у мятежников немного. Иначе не вербовали бы заключенных.

А мой бывший однокурсник и будущий премьер достает из сейфа кристалл лазерной записи, упакованный в контейнер с пломбой. Подбросив цилиндрик, небрежно кидает в мою сторону. Поймав футляр на лету, спрашиваю:

– Что на нем?

– Ты просил карту ЧД-каналов.

Оперативно работают. Значит, потянуть время не удастся. Немного разочарованный этим обстоятельством, я вставляю кристалл в свой блокнот, после чего долго не могу опомниться.

Кристалл хранит карту гиперспейса, выполненную в совершенно непривычной, я бы даже сказал – нечеловеческой манере. Мне требуется некоторое время и масса интеллектуальных усилий, чтобы понять принцип и найти ЧД, расположенную возле Ульса.

***

Кто бы мог составить такую карту? Я видел ЧД-проекции, которыми пользуются цивилизация Айн и Малая Галактика, но у них совершенно иная система отображения. Цвай вообще не имеют выхода в ЧД. Кто же картографировал этот сектор для моих похитителей? Драй или другие? Мысль о том, что это могли быть карты Восьми Царств, я отбросил мгновенно – за тысячи лет дислокация ЧД-воронок изменилась бы принципиально.

Или все-таки постарались орионцы? Ракурс съемки совершенно дикий, но это ничего не значит. Космографы могли специально послать экспедицию в отдаленный сектор, чтобы запутать следы… Мало мне было прежних забот, так еще ломай голову над новой загадкой…

– Доволен? – спрашивает Аль-Зумруд.

– Мне надо разобраться, – чистосердечно признаюсь я. – Такую карту вижу впервые.

– Разбирайся скорее, – требует он. – И вот еще… Когда мы учились в универе, ты говорил, что можно проложить ЧД-канал в любую точку.

– Неужели? Тогда мы многого не понимали… Он перебивает, не дослушав:

– И еще ты говорил, что можно создать автономный космос, где время будет течь быстрее или медленнее. Как это называлось – положить время на бок?

– Отклонить от вертикали.

– Вот именно. Ты должен уложить время в горизонтальное положение!

– Это не просто, – вяло возражаю я и зеваю несколько раз подряд. – Даже я не всемогущ.

– Прекрати, – фыркает Аль-Зумруд. – Будешь кокетничать, когда останешься наедине с Чезаре… Человек, подчинивший себе Магический Кристалл и выпросивший власть над гиперспейсом, сможет сделать абсолютно все.

Очень хочется признаться, что ни черта мне тот кристалл не подарил, причем по вполне прозаической причине: кристалл был самым обыкновенным камнем, не содержавшим даже намека на магию или зачатки разума. Однако не стоит им знать об этом – пусть верят, что я обладаю чародейской властью.

Новый звонок. У стены, где несколько раз появлялась тупая морда Жирного Педика, теперь возникает голограмма офицера в черном мундире. Такую униформу носит охрана замка. Офицер мычит, словно не решается сказать что-то важное. Наконец рожает:

– Сэр, только что найден труп генерала Кассандро.

Столько впечатлений в один день – многовато для главаря мятежников. Аль-Зумруд орет и беснуется, грозит всех расстрелять и лично пытать раскаленной железякой. Потом все-таки разрешает рассказать подробности.

Мне тоже интересно узнать, что Жирного Педика застрелили в упор из лучевого оружия. Труп обнаружили в запертом изнутри кабинете. Так вот и живем: в начале нашего разговора он был еще жив, надеялся совратить меня и докладывал Хаджи Альфонсу о ходе следствия, а теперь получил фотонов и никого больше не сможет ни в газовую камеру отправить, ни бросить живым в крематорий.

– Охрана что-нибудь слышала? – мрачно спрашивает член Политкома.

– Только звук вроде слабого взрыва. Старший наряда постучал и спросил, не случилось ли чего, но мистер Кассандро не ответил. Система безопасности вышла из строя, к видеофону никто не подходил. Я на свой страх и риск приказал взломать дверь… – Офицер растерянно добавляет: – Сэр, внутри был только труп. Никаких признаков убийцы.

Неожиданно для меня Хаджи Альфонс Аль-Зумруд начинает выть, как волк-переросток. Он пинает мебель и бьет кулаком об стол. Спустя минуту, взяв себя в руки, выкрикивает:

– Усилить охрану, оцепить замок, никого не выпускать!

– Все уже сделано, сэр, – рапортует офицер в черном. – Преступник наверняка проник в кабинет по вентиляционным трубам, но он не мог уйти далеко.

Дав отбой, Хаджи Альфонс поворачивается, и я вижу лицо, искаженное гневом и страхом. Я понимаю его состояние, но не могу удержаться, чтобы не пошутить:

– По законам классического детектива, подозрение падает на тебя

Он вздрагивает и боязливо на меня смотрит.

– Каким образом?

Усевшись поудобнее, начинаю перечислять:

– Ну, во-первых, ты меньше всего подходишь на роль убийцы, а это уже подозрительно. Во-вторых, у тебя наверняка есть мотив – все убитые в той или иной степени были твоими конкурентами. В третьих, главное. Ты привез на Улье приятеля, который потихоньку ликвидирует твоих конкурентов. Но ты допустил просчет, когда проболтался, назвав меня чародеем. Потянув за эту ниточку, умный детектив легко вычислит преступника. И тогда нас с тобой повесят на одной перекладине. Нервно поежившись, Аль-Зумруд жалобно бормочет:

– Ты не мог убить Чезаре Кассандро, потому что все время сидел около меня.

– Ты просто обеспечивал мне алиби! На самом деле в это время я пролез по трубам в квартиру душки Чезаре, застрелил его, а потом эвакуировался.

– Не сходится. – Он мотает головой. – Камеры слежения зафиксируют, что ты все время сидел в моей комнате. В начале нашего разговора бедняга Кассандро был еще жив, и за эти полчаса ты никуда не отлучался.

Я продолжаю упорствовать:

– Наверняка ты нашел способ обмануть видеокамеру. Например, подкупил операторов, и они подменили запись. Кстати, тебе же лучше, чтобы эта версия оказалась правильной. Если мы с тобой не убийцы, то сами можем оказаться следующими в списке киллера…

Хаджи Альфонс с сомнением смотрит на меня, потом вдруг раздраженно кричит, чтобы я прекратил болтать глупости и убирался. По его словам, прямо с утра мне предстоит работенка в черной дыре.

***

Еле волоча ноги, иду по коридору. Никак не возьму в толк, с чего это у Аль-Зумруда так резко испортилось настроение. Хотя, пожалуй, понял. Он из тех, кто болезненно реагирует на шутки о смерти. Что и говорить, денек для мятежных политиков выдался неважный: кто-то сначала безнаказанно положил кучу подонков на космодроме, потом прикончил еще одного прямо в замке. Наверное, Аль-Зумруд чувствует себя не лучшим образом, когда вспоминает о затаившихся поблизости киллерах…

Спускаясь по лестнице, неожиданно замечаю застывшую в раздумьях пикантную худощавую шатенку – одну из той парочки, с которой договаривался утром. Только вот – хоть убей – не вспомню, как ее зовут.

Заметив меня, она возмущенно восклицает:

– Куда ты девался? Мэри не может, ее муженек сегодня дома сидит. А я вот свободна.

Стало быть, она – Кэт. И не объяснишь, что я измотан и не спал вдвое дольше, чем дозволено в мои годы. К тому же – ай да я! – при виде ее форм, усталость мгновенно испаряется.

– Пошли скорее, – нетерпеливо говорю я, потряхивая ключиком. – Добрый ангел подарил нам уютное гнездышко.

У нее чудесные длинные ноги, но грудь оказалась не лучшего качества – слишком размятая и отвисающая. Любовью Кэт занимается с энтузиазмом, но немного однообразно, словно выполняет надоевшую работу. Так оно, наверное, и есть.

В перерыве я завожу разговор по душам и выясняю немало любопытных деталей. Родители Кэт – авалонцы, ее отец командовал бригадой добровольцев, взявшихся за оружие, чтобы поддержать Фурушиту. После разгрома мятежников отцу удалось бежать, и он долго мотался по дальним окраинам Ойкумены.

Кэт родилась в лазарете какой-то шахты на планете, население которой состояло из трех сотен рудокопов. С четырнадцати лет она выступала в стриптиз-шоу, мечтая о карьере кинозвезды или видеомодели. Три года назад отца нашли вербовщики Освободительной армии. Вместе с родичами Кэт оказалась на неизвестной планете, где был пригодный для дыхания воздух, а в небе светили два солнца – красное и голубое, лун же было не меньше трех. Там она познакомилась с Мэри, и подруги вышли замуж за молодых офицеров-авалонцев.

– На той планете был гарнизон… – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал безразлично. Кэт презрительно фыркает.

– Скажешь тоже. Там было что-то типа военной школы. Учили всяких придурков, как правильно держать винтовку.

Она не должна заподозрить, что меня интересует дислокация тренировочного лагеря. Поэтому я делаю вид, будто хочу возобновить интимную игру, однако дело не пошло.

– Извини, – говорю я, прикрывая рукой зевок. – Старая история. Женщины быстро надоедают.

– Точно как у меня с мужиками, – сочувственно замечает Кэт. – Ну, до завтра.

Наконец-то я остался один. Время еще не позднее, но я немедленно натягиваю одеяло и закрываю глаза. Конечно, следовало бы собраться с мыслями и хорошенько обдумать все, что удалось узнать. Только нет на это сил.

Заснул я почти мгновенно.

4. «Империя и Клан не забывают…»

На рассвете я собираю очередной гербарий в парке и незаметно для себя поднимаюсь по склону до самой вершины. Здесь меня накрывает упавший с неба конус прожекторных лучей. Над головой кружит летающий броневик, и солдаты что-то орут, высунувшись из люков. Сначала я решил, что залез в какую-нибудь запретную зону, однако все оказалось намного прозаичнее: меня вызывают к начальству.

Не прошло и часа, как я доставлен на орбиту и принимаю под командование бульдозерный корабль «Ахилл» из флотилии разорившейся фирмы «Singular», остатки которой мне предлагали купить на Просперити Даже помощничка дали – жизнерадостного верзилу с помятым лицом хронического алкаша. Его зовут Алонсо Бергман, и прежде он служил дыролазом в той же фирме Кроме него для полного счастья экипаж пополнили офицером-авалонцем по имени Вроцлав Радецки. Этот капитан-лейтенант неизвестно какого флота – профессиональный пилот, а по совместительству – муж моей вчерашней подружки Кэт. Можно сказать, близкий родственник.

– Вчера могли бы удостовериться, что не сбегу, – обиженно ворчу я. – Нечего ко мне надсмотрщиков приставлять.

– Так надежнее, – строго говорит Аль-Зумруд, – Корабль большой, в одиночку не управишься. И вообще перестань капризничать.

Я понимаю его нервозность: где-то по соседству обосновалась банда пресловутых «охотников за головами», так что сам Хаджи Альфонс в любой момент рискует схлопотать пулю. Или порцию яда… А что, неплохая мысль.

В общем, я прекращаю пререкания и велю Вроцлаву осмотреть двигатели. Авалонец мрачно сообщает:

– Уже любовался этим чудом техники. Полное дерьмо. Половина гравигенов тянет не больше сорока процентов.

– Ясно, – говорю я, запуская тестирование. – Алонсо, ты раньше работал на этом бревне?

– Было дело, – развязно откликается дыролаз.

Я врезаю ему каблуком в промежность, а затем, когда Алонсо скрючился, добавляю «коготь тигра» в печень. Он грохается на пол, и я официальным тоном объясняю:

– В дальнейшем будешь отвечать: «Так точно, шеф». Аль-Зумруд удивлен, Вроцлав одобрительно хмыкает, а дыролаз хрипит:

– Так точно, шеф.

Ответы приходится вытягивать из него клещами, но основное удается понять быстро. Корабль в ужасном состоянии. Понятно, почему Диомедио Родольфо обанкротился. Любой бы обанкротился, так глупо экономя на ремонте и техобслуживании. Истинная экономия не в том, чтобы глупо беречь деньги, а в том, чтобы умно их расходовать…

– Я не смертник, – немедленно заявляю я Хаджи Альфонсу. – Не собираюсь лезть в воронку на таком гробу.

– Ты именно смертник и есть, – популярно объясняет Аль-Зумруд. – Если я прикажу тебя расстрелять, то ты сдохнешь сразу. А если будешь работать на этом корабле – может, проживешь чуть дольше.

– "Ахиллу" нужен хотя бы частичный ремонт, – взываю я к разуму местного руководства. – У вас же хорошие отношения с орионцами. За две недели приведете кораблик в чувство.

Потеряв терпение, Аль-Зумруд переходит на визг:

– У нас нет двух недель! Или ты выполнишь работу за пять дней, или будешь четвертован!

– Ладно, не психуй… – Я делаю испуганное лицо. – Вроцлав, Алонсо, займите места. Начинаем погружение.

Хаджи Альфонс, подозрительно поглядев на меня, осведомляется:

– Земляк, ты что собрался делать? Я, не оборачиваясь, говорю:

– Проложу канал, который тебе нужен. Сядь и пристегнись.

Он явно занервничал. Наверное, не думал, что я пойду в черную дыру прямо сейчас, да еще с высокопоставленными зрителями на борту. После минутных колебаний отважный борец против имперской тирании произносит дрогнувшим голосом:

– Нет, пожалуй, я вернусь на Улье.

Я не отвечаю, лишь пожимаю плечами. Когда Аль-Зумруд и его охранники исчезли за дверью, пилот Вроцлав обеспокоенно замечает:

– Шеф, корабль плохо слушается руля. Работать на таком, как вы правильно сказали, бревне – опасно.

– Не так уж и опасно, если не лезть на рожон… И если второй пилот хоть чего-то стоит.

Шаттл с Аль-Зумрудом и его свитой отстыковался, когда я загружал в базу данных корабля полученную накануне карту ЧД-каналов. Алонсо Бергман, сидевший у меня за спиной, принялся громко читать молитвы.

***

Гиперспейс спокоен. Идеальный штиль – делай, что угодно. «Ахилл» натужно ползет по капилляру, превращая тоненькую трубочку в умеренно просторный ЧД-канал. Большим кораблям здесь будет тесновато, но двадцатитысячники пройдут без проблем. Вернее, прошли бы, не будь я специалистом экстра-класса.

В 19 ламоррах от исходной точки мы приближаемся к участку, который я обнаружил, изучая карту. Космолет-бульдозер, ползущий на неполной тяге, словно упирается в непреодолимое препятствие. Озабоченно вскрикнув, даю «малый назад» и напряженно всматриваюсь в голограмму. Прямо по курсу – темное пятно, означающее зону повышенной гравитации.

– Что случилось? – нервно спрашивает капитан-лейтенант Радецки.

Алонсо долго пялится на монитор и говорит с некоторым облегчением:

– Едва не врезались. Там, в трехмерности, на этом месте большая звезда. И ее тяготение сворачивает гиперспейс.

– Сходи на разведку, – приказываю ему. – Только осторожнее, не приближайся к стенкам.

– Не маленький, знаю, – ворчит дыролаз.

Провожаю его до шлюза и помогаю надеть скафандр. Заодно осматриваюсь. Мой скафандр, в котором я вытаскивал из мнимой ловушки яхту Розетты, тоже здесь. Когда Алонсо закрывает за собой люк переходной камеры, я заглядываю в набедренный контейнер своей дыролазной одежонки. Инструменты не тронуты, и я перекладываю парочку в карман костюма-трансформера. Армейский нож – не ахти какое грозное оружие, но пока ничего лучшего у меня нет,

Вернувшись в рубку, вижу на мониторе Алонсо. Мой призыв к осторожности он выполняет с максимальной перестраховкой: почти не удаляется от «Ахилла», выполняя все замеры на предельном расстоянии от опасной зоны. Вот что значит наемник – эффективность его труда близка к нулю. Алонсо принесет результаты, которые можно было бы получить, не покидая космолета. Будь это настоящая работа и будь здесь Омар Сипягин, мы с ним в лепешку расшиблись бы, чтобы получить полную картину…

Я спрашиваю Вроцлава:

– Ты на каких кораблях служил?

– В академии на Конунге готовили пилотов общего профиля – истребители, корветы, фрегаты, торпедоносцы. Когда служил в Иностранном легионе, был вторым пилотом фрегата типа «Кортес». Потом, на Диаманте, 4 командовал корветом земной постройки типа «Коршун» – такие же стоят сейчас на Ульсе.

– Так ты ж боевой офицер! – Я делаю вид, будто восхищен его послужным списком. – Какого черта ты делаешь на этом бульдозере?

Он мнется, не зная, что ответить. Я говорю, посмеиваясь:

– Можешь не отвечать. Тебе поручили приглядывать, чтобы я не угнал корабль на имперскую базу. Так?

Слегка покраснев, Вроцлав кивает. Я продолжаю, презрительно усмехаясь:

– Глупо. Мне ведь совсем не трудно сорвать их планы. Например, разгоню «Ахилла» и врежусь в стенку канала возле воронки. Или сорву реактор на запредельный режим. Не только нас с бульдозером, даже самой черной дыры не останется.

Побледнев, офицер-наемник растерянно бормочет:

– Вы не сделаете этого… Никто этого сделать не сможет… Сейчас не двадцать второй век… Я спешу успокоить дурачка-авалонца:

– Конечно, не сделаю. Просто пытаюсь объяснить, что пользы от тебя как от соглядатая не слишком много.

Возвращается Алонсо. Рапорт дыролаза неутешителен: впереди – непреодолимое препятствие. Он, конечно, идиот и бестолочь, потому как достаточно чуть-чуть поднажать, и мы прорвемся через трудное место, как нож под ребро. Однако все идет строго по моему плану, поэтому я делаю предельно озабоченное лицо.

– Возвращаться надо, – боязливо предлагает Алонсо.

– Попытаемся обойти по дуге, – неуверенно говорю в ответ. – Вдруг получится.

«Ахилл» – продолжает пробивать канал, который отныне будет далеко не прямым. На трассе образуется изгиб, изрядно затрудняющий навигацию. Впрочем, я в этом не виноват: два свидетеля подтвердят, что дядюшка Агасфер сделал все возможное и даже больше.

Через полчаса канал проложен. Пробив слой свернутого пространства, «Ахилл» вываливается в периферийный ЧД-канал возле столь памятного мне сектора Зеленой Пирамиды. И месяца не прошло после нашего с Оливейрой визита в эти края. Теперь у рокады, охватывающей владения Единых Миров, есть отросток в сторону Ориона-47. Неплохой плацдарм для удара по тылам Империи. Или для броска имперского флота на Улье.

Весь обратный путь я рассеян и не отвечаю на реплики развеселившихся попутчиков. Кажется, мне удается найти способ, как сообщить на Землю о заговоре. Главное – не спешить. Дождемся следующего погружения.

***

В столовую мы поспели как раз к началу дармовой кормежки. Официантки снова разносят гороховый суп. При виде меня в обществе Вацлава у Кэт и Мэри вытянулись лица. Кивнув в их сторону, я негромко спрашиваю:

– Ты случайно не знаком с той рыженькой?

– Мэри, подруга моей жены. Понравилась?

– Угу. Как, по-твоему, можно к ней подкатиться?

– Запросто, – подмигнув, говорит Вроцлав. – Законченная шлюха. Сколько раз я говорил жене, чтобы не водилась с этой дрянью… Пошли, познакомлю.

Я горячо благодарю за дружескую услугу. Вроцлав представляет меня девкам, которые дружно чирикают: «Ой, а мы вас еще вчера здесь видели…» Наговорив комплиментов, я предлагаю:

– Давайте не будем хлебать эту музыкальную бурду, а поднимемся на третий этаж. Я слышал, там рацион получше.

В кафетерии мы плотно пообедали, попутно прикончив две литровые бутыли сред некачественного бренди. Больше половины этого добра вылакал Вроцлав, так что можно было спокойно употреблять Кэт у него на глазах – бравый капитан-лейтенант ничего бы не заметил.

Впрочем, я не имею желания извращаться и намерен заняться Мэри, потому как Кэт мне вчера малость наскучила. Однако не успел я предложить медноволосой булочке прогуляться по коридору до моего номера, как к нашему столику подходит, держа в руке бокал, сам адмирал Яньху Фурушита.

Джузеппе не ошибся: этот тип вовсе не погиб в боях за Авалон, но сумел вырваться и увел неведомо куда остатки своей флотилии. Теперь понятно, почему на учениях корветы стреляли лучше всех: Яньху – серьезный командир. Жаль, что накануне его не было на космодроме среди встречающих – там бы он точно схлопотал давно заслуженную пулю…

Похоже, адмирал успел хорошо принять, но на ногах держится твердо.

– Мне сказали, это ты вчера показал класс пилотажа в самом конце тренировок, – сообщил флотоводец-авалонец. – Кадровый пилот-истребитель?

– Скорее, старый межзвездник, – скромно отвечаю я, – Но когда-то водил Г7. И вообще люблю с оружием возиться. У нас на Монтеплато без этого не прожить.

Как я и рассчитывал, проспиртованные адмиральские извилины сработали по оптимальному маршруту: человек с Монтеплато – значит, земляк Упыря и Аль-Зумруда, то есть особа, приближенная к главарям. Следовательно, должен был сделать вывод Фурушита, с этим существом можно откровенничать. До определенных пределов, конечно.

– Как тебе понравились наши истребители? – осведомляется адмирал.

– Дерьмовые машины, – искренне говорю я. – Что за модель?

– "Гладиус", Орион снял их с вооружения лет десять назад и теперь дарит нищим странам и таким, как мы.

– Тайная армия и не должна рассчитывать на многое. – Я горестно вздыхаю.

Он допивает содержимое стакана, с отвращением смотрит на обнажившееся дно и, поморщившись, говорит:

– Не по душе мне все эти интриги, заговоры, выстрелы из-за угла… Дело солдата – воевать лицом к лицу против врага… – Фурушита здорово пьян и болтает без умолку, перескакивая с одной темы на другую. – Здесь нет настоящих солдат и настоящих политиков, только крысы. Поэтому их и убивают одного за другим.

Я заявляю с горделивостью сельского придурка:

– Нас боятся. Потому и послали сюда самых опытных киллеров.

Адмирал насмешливо фыркает.

– Где ты видел опытных киллеров? Этих баранов с Монтеплато и Зиянды можно убивать голыми руками. Да любой из моих офицеров…

Он осекается, поняв, что его занесло. Впрочем, мне хватило и этой оборванной фразы, чтобы сообразить: эмигранты с Монтеплато и Авалона не слишком любят друг дружку… После неловкой паузы Фурушита спрашивает, готов ли транспортный коридор. Я откровенно отвечаю:

– В общих чертах готов, но канал пока узковат. Нужно еще несколько рейдов на бульдозере, чтобы расширить трассу.

Фурушита презрительно цедит сквозь зубы:

– Не обязательно. Боевые корабли с включенной защитой, проталкиваясь малым ходом через капилляр, расширят его до нужного размера. Заодно будет тренировка для личного состава.

– У ваших корветов невелика плотность поля, – напоминаю я.