- Чего ж не знать, знаю, конечно. - Директор был польщен таким обращением. - Сигареткой не угостишь, а, хозяин?
      Олег достал из-под прилавка и бросил ему на колени пачку "Примы".
      - Держи, только курить на улице будешь.
      - О чем речь! - довольный Директор сунул пачку в карман. - Есть один склад. Знаешь где? На шарико-подшипниковом заводе. Только надо с обратной стороны заходить. Там ворота такие - в сторону отъезжают. За ними склад. Я там в начале лета раза четыре машины грузил. Каждый раз давали пятьдесят рублей и пузырь водки. А потом я с местными чего-то поссорился, пришлось сюда перебираться. Только туда пускают не всех, а лишь кого знают. Это надо с кем-то договариваться, чего-то доказывать. Да там и покупать надо сразу полмашины хотя бы. А вот за "Алмазом" во дворе ящиками продают. Вот такая чекушка, какую ты вчерась мне отжалел, семь рублей всего. Только надо ящик сразу брать, двадцать флаконов. А если один пузырек, то по девять продают.
      - Погоди, - прервал его Олег, - это какой "Алмаз"? Дом быта, что ли?
      - Ну, да, - подтвердил Директор, - он самый.
      - Не может быть, - не поверил Олег, - это же самый центр города.
      - А чего, в центре не пьют уже, что ли? Там тоже лакают будь здоров. За "Алмазом" дворик такой, и большущий сарай пристроен. Вот в нем и торгуют. А за городом ещё один склад есть громаднющий. Про станцию Алтынку слыхал? - Директор дождался кивка Олега и продолжил рассказ: - Туда прямо фурами везут. Сразу фур восемь как подгонят, только шум стоит. Но к этим на хромой козе не подъедешь. У них склад прямо в военной части. Не захотят пускать - и все, заворачивай оглобли. А нашему брату лучше вовсе не соваться - задолбят сразу. Мне бродяга один рассказал. Местные там все обсели и чужих не любят. Везде мафия.
      - А у вас на Колтяре не так, что ли? - подначил Олег.
      - И у нас мафия. Все поделено - подвалы, мусорки, магазины, киоски, берег, где бутылки летом подплывают. Если кто придет новый из бичей, ему сразу определят последнее место.
      - Слушай, а прямо на производителей можно выйти? - спросил Олег. Прямо на тех, кто водку бодяжит? У них-то, небось, ещё дешевле.
      - Ты чо! Эти знаешь, как секретятся. В разливашку попасть работать это как поджениться на бабе с квартирой и пенсией. Такая лафа! Про склады ещё рассказывают, хвастают, как калымили и бутылки крали, а про разливашку все бичи молчат. Кто ж хлебное место выдаст? Мне рассказывали, воще-то, про одно местечко, но сам я не был. Это на Турбомаше, завод "Химреактивы". Но там все по закону. "Троян" по фунфырикам рассыпают. Сейчас, поди, и "Жень-шень" там же начали делать. Не пробовал "Жень-шень"? Зря... Натуральный корень жизни.
      Побалагурив ещё минут пять, Директор поднялся. Олег его не задерживал. На какой-то случайной бумажке записал для памяти столбиком: "Подшипник. "Алмаз". Алтынка. "Химреактивы" - Турбомаш". Эти адреса стоило проверить. А ещё у него имелся разговор к Вахиду. Где его можно найти, Олег примерно знал.
      Когда появилась Люба, он с легкой душой передал ей лавочку, а сам отправился в "Махачкалу". Эту забегаловку с дагестанской кухней держал какой-то двоюродный брат Вахида. Олег подозревал, что все дагестанцы друг другу двоюродные братья и поэтому так активно кучкуются в своем национальном заведении.
      "Махачкала" удивительным образом оказалась как две капли воды похожа на "Огни Баку", расстрелянные Чингизом и его напарником. Такой же павильон складского типа с окнами под потолком. Потом Олег понял, для чего предназначались эти типовые сооружения. В них раньше размещались сезонные овощные магазины, зимой они не торговали. В новое время, когда овощи и фрукты перестали быть дефицитом, эти сараи перепрофилировались в точки общепита.
      Это заведение прислонилось к высокой ограде позади бывшего Колхозного, а ныне Центрального рынка. Поблизости стояли ещё два подобных этнографических заведения - "Чайхана" и "Ереван". В "Махачкале" Олег поначалу ничего не увидел - такие стояли сумерки, да ещё табачный и кухонный дым стелились пластами - серым и синим, не смешиваясь. За двумя сдвинутыми столами сидело не менее десяти мужиков, и все они орали наперебой. Можно подумать - ругаются. Но это был обычный горский разговор.
      Вахид его первым заметил, у Олега ещё глаза привыкнуть не успели.
      - Вах, дорогой! - он поднял над столом свое брюхо и радостно протянул руки. - Иди к нам, дорогой! Вот, мой друг пришел!
      - Здравствуй, Вахид! - крикнул Олег и удивился внезапно наступившей тишине, даже стала слышна надрывная музычка из соседней "Чайханы". Все замолчали, чьтоб не мешать их общению. Он поприветствовал и остальных: Добрый день! Поговорить можешь выйти?
      - Ты как меня нашел? - спросил Вахид на улице.
      - Так ты же сам сто раз рассказывал, что здесь целыми днями тусуешься, когда не в поездке. А сейчас, похоже, у тебя намечается большой простой.
      - Откуда знаешь? - заволновался Вахид. - Мамед сказал, скоро опять ехать. Велел машину ремонтировать. Я говорю, машина пополам с Юсуфом куплена, пусть тоже денег дает. А он наглый такой, говорит, не хочешь сиди без заработка.
      - Тут у них проблемы большие, - сказал Олег. - Похоже, в Травду за спиртом больше поездок не будет. Или не скоро они возобновятся. Но я сюда пришел о другом сказать. Дорога теперь будет опасной. Так что лучше в ту сторону тебе не ездить.
      - Откуда знаешь? - заволновался Вахид.
      - А тебе не сказали, что меня в милицию забирали? Прямо из того дома. Накрыли с поддельным шампанским. Рустик тоже загремел, это через него выследили.
      - Вах, как плохо, - Вахид совсем скис и нос повесил. - Я думал ещё накопить денег, купить, если на КАМАЗ не хватит, хотя бы "газель", и домой уехать. Что делать, Мастер?
      - Ты хороший мужик, Вахид, не то что эти гады, - сказал Олег дружески. - Под хозяина спиртзавода начала милиция копать, так что Юсуфу придется новый источник искать. Но тем временем под него самого могут подкоп начать. Лучше тебе от него уйти, безопасней будет. Пусть он у тебя твою долю машины выкупит, или ты у него.
      - Э-э, - безнадежно махнул рукой Вахид, - у Юсуфа полная милиция друзей. Знаешь, сколько там азербайджанцев служит? Половина! Они его все время предупреждают - когда обыск-шмобыск, когда рейды. А в Грузию за спиртом больше не поеду. Так ему и сказал летом: ещё раз, говорю, отправишь туда, продам цистерну ингушам или осетинам и больше не вернусь. Сам сейчас отремонтирую, сам и буду ездить, куда захочу. Найдешь мне работу, Мастер?
      - О чем разговор! Мы же друзья. - Олег говорил вполне искренне. Кстати, куда ты в последнее время спирт возил?
      - На аптечный склад. Совсем плохие люди. Я говорю: давай излишки делить. Нет, говорят, спирт лишним не бывает. Чтоб они зажарились на этом спирте!
      - Хорошая мысль. А где этот склад? - ненавязчиво поинтересовался Олег.
      - За сортирной станцией, маленький такой.
      - За Сортировочной, может?
      - Правильно, - согласился Вахид. - Геологическая база, у них там всякие склады. Один - аптечный. Такие баки стоят! Я думал сначала, нефтебаза. А лекарства никакого нет. Спросил от головной боли - нет, от гриппа - нет. Чего, говорю, есть? От беременности, говорит, могу дать, чтоб пузо в другой раз не росло. Я ему морду бить хотел. Смеется, наглый сволочь! Потом грузчика спросил. Он тоже говорит: нет никаких таблеток. Одна трава всякая, эссенция жень-шеня, ягоды боярские...
      - Боярышника, - машинально поправил Олег, - ягоды боярышника. И жень-шень, значит тоже. Ладно, Вахид, не горюй. Главное, не езди никуда. Запросто цистерну на обратном пути конфискуют. И никакие друзья в милиции не помогут. Конфискациями другой отдел занимается, там азербайджанцев нет. А Юсуфу скажи, что хочешь домой ехать. Пусть продает машину, а деньги делите пополам, раз цистерна общая. Скажи, что и покупатель есть, как раз тебе половины денег на "газель" хватит. Только не проболтайся, что это я покупателя приведу.
      - Слушай, - глаза Вахида влажно блеснули, - ты, Мастер, один у меня друг. Пойдем, посидишь с нами, шашлык скушаешь, вина выпьешь.
      - Извини, братан, - Олег высвободился их медвежьих объятий Вахида, завтра в это время приду. У меня ещё куча дел всяких.
      И он вприпрыжку бросился за трамваем, подходившим к близкой остановке. Успел. Из вагона глянул сквозь проскребку на заледенелом окне. Вахид все ещё стоял у входа в закусочную, кутаясь в расстегнутую куртку, засунув ладони себе под мышки, чтоб не мерзли. Похоже, крепко думал.
      ВИД С ИЗНАНКИ
      Дом быта "Алмаз" построили ещё в шестидесятые. Было тогда такое поветрие - создавать комбинаты, сейчас бы это назвали комплексами. Комбинат бытового обслуживания "Алмаз" собрал на своих семи этажах все мыслимые услуги. Тут ремонтировали все: от зонтиков до телевизоров, шили, штопали, прибивали каблуки, стригли, фотографировали, чистили ковры и принимали жалобы на плохую работу всех других комбинатов бытового обслуживания. Поэтому с фасада башня "Алмаза", украшенная дюжиной неоновых транспарантов смотрелась роскошно. Это был парад достижений советского быта, одна из городских достопримечательностей, которую не стыдно показать гостям.
      Однажды Олег оказался по другую сторону "Алмаза", во внутреннем дворике. И был потрясен. Сзади здание выглядело так, словно выдержало семилетнюю осаду и, как минимум, три решительных приступа. Наружная штукатурка сохранилась местами только выше третьего этажа. Ниже - один голый щербатый кирпич и черные пятна подпалин неизвестного происхождения. Из грязных окон торчали ржавые трубы вытяжек. Малодоходная "бытовка", видать, могла поддерживать в относительном порядке только фасад. Его так потрясло это зрелище изнанки социалистических достижений, что он сейчас не мог вспомнить, какого рожна тогда ему было надо в том дворе.
      Сейчас ободранные стены для окраинных районов города стали привычным делом, и Олега нисколько не тронул по-прежнему запущенный вид торца "Алмаза". Вход во дворик лежал из бокового проулка, почти незаметного с проспекта, на котором красовался дом быта. Двор образовали стены нескольких зданий, отгородив его своими спинами от посторонних глаз. Помимо помойки с мусорными контейнерами и нескольких автомашин, здесь располагались разнокалиберные пристрои к зданиям, в основном прикрывавшие подвальные входы. Большой дощатый сарай тоже приткнулся к стене из белого силикатного кирпича, принадлежавшей некоему проектному институту. Институт давно уже ничего толком не проектировал, а был разорван на куски несколькими крупными акционерами. Куски сдавались в аренду.
      Во дворике оказалось довольно много людей. Из дверей сарая вышли ещё двое, растягивая за матерчатые ручки ритмично брякающий клетчатый баул, провисающий между ним чуть не до асфальта. Олег нырнул в ту же дверь, ожидая, что его сейчас осадят. Но вход оказался свободен для всех желающих. Похоже, хозяева подпольного склада никого не боялись.
      Внутри сарай напоминал зал ожидания. Одни копошились с сумками и баулами, другие стояли в очереди. На стене висела черная доска с написаным мелом прейскурантом. Этакая таблица умножения для осваивающих азы киосочной торговли:
      Чекушка - 7 руб. х 20 = 140 руб.
      Кепка - 9 руб. 50 коп. х 20 = 190 руб.
      0, 5 л - 14 руб. х 20 = 280 руб.
      Никакого прилавка не наблюдалось. Просто проход в стене, за ним коридор, поворот и больше ничего не видно. Пара крепких парней лет двадцати пяти стояла в проходе и принимала деньги. Взамен выносили заказанное - туго обтянутые полиэтиленовой пленкой многорядные блоки бутылок на картонных подложках. Олег отдал сто сорок рублей и ему тут же выдали упаковку чекушек. Он вынул из кармана клетчатую клеенчатую сумку, вложил боком заполиэтиленный блок и задернул молнию. А сзади отоваривались уже новые покупатели.
      - Мужчина, вы мне не поможете? - тронула за рукав дама лет сорока пяти в шубе из норковых кусочков. - Вы же не откажете женщине? Мне близко.
      Детина, выдававший товар ухмыльнулся на ходу. Видно эта сцена повторялась здесь регулярно. Олег запросто мог отказать, чего бы ради ему таскать чужой ящик водки? Но показалось интересным немного пообщаться с дамой в шубе. Он подхватил и её баул.
      - У вас киоск? - спросил для затравки.
      - Буфет в Гипродоре, - она кивнула в сторону соседнего здания.
      - Ну, и как научные кадры, хорошо потребляют окаянную? К качеству не придираются?
      - Сегодня получка у некоторых, так уже второй ящик с утра беру. Запасаются. - Дама, похоже, любительница поболтать. - А у проектантов какие сейчас зарплаты? Им бы чего подешевле. Я прямо говорю - паленка. Опять же шофера, электрики, полно же всякой обслуги. А весной опять дачникам надо. У меня самой забор починить, дрова наколоть: тариф - бутылка. А по тридцать пять рублей не напасешься.
      - А смелые ребята, - поделился Олег впечатлениями, - прямо в центре города торгуют. До краевого УВД всего два квартала, а они хоть бы хны.
      - Так, наверное, само краевое управление в доле, - хмыкнула дама. - Я сама сколько раз видела: подъедут менты, спросят, все ли в порядке, и снова отъезжают.
      Так с разговором и дотащили тяжелый баул до высокого мраморного крыльца. Дальше уже дама единолично напрягаться принялась. Ехал Олег на троллейбусе в сторону Колтяра и думал. Не потому народ бодяжное пойло покупает, что не может плохую водку от хорошей отличить. Он просто платит за кайф, а не за качество. И старается платить поменьше.
      Когда сошел с троллейбуса, шел мимо ряда киосков к своему павильону, вдруг услышал:
      - Если на водку денег нет, так что, теперь и не пить?
      Видно, слух уже до того настроился на слово "водка", что выхватывал из уличного гула всякую фразу, где она упоминалась.
      В павильоне, торчал быкоподобный малый в расстегнутой тонкой летней кожанке и ярком турецком свитере. Говорил Любе всякие сальности и рассказывал похабные анекдоты - хотел понравиться.
      - Ты, что ли, хозяин? - задрал жиреющий подбородок на вошедшего Олега. - Водкой торговать будешь?
      - Обязательно, - заверил его Олег, ставя клетчатую сумку. - А ты, что ли, торговый инспектор?
      - Не, я это, налоговый, - сострил бычок. - Короче, почем продавать будешь?
      - Так ты из "Лемура", наверное? - догадался Олег, нарочито искажая название.
      - Не, я из "Вечернего", - сознался малый, наблюдая, как Олег вытаскивает из сумки упаковку чекушек.
      - Так, Любаша, - Олег выдрал из-под полиэтилена бутылку, - изобрази ценничек - двадцать рублей.
      - Ну, ты крутой! - не то с уважением, не то с удивлением протянул малый. - Чего уж так-то? Ладно, поставь семнадцать.
      - Двадцать, - подтвердил Олег свое распоряжение. - Кому надо, и за эту цену возьмут.
      - Тогда я пошел. - Ошарашенный парень направился к дверям, но на ходу подмигнул Любе: - Так как, вечерком сбежимся?
      - Вечерком она мне ужин готовит, - оборвал его поползновения Олег, и бычок беззвучно исчез.
      - Никто же не купит по такой дурной цене, - высказала свои возражения Люба, но ценник продолжала писать.
      - И наплевать, - беззаботно махнул рукой Олег. - Если утром без меня появится местный директор помойки, выдашь две чекушки в качестве натуроплаты за охрану объекта в ночное время.
      И тут появился покупатель. Пацанчик с красным хлюпающим носиком, в сползающей на глаза шапке и весь облепленный снегом, купил жвачку, и ушел, причмокивая. Только на полу остались мокрые следы.
      - Это он вдоль всех киосков прошел, ничего не выбрал, зашел к нам и тут купил, чтоб не возвращаться обратно, - пояснила Люба. - Значит, нужны товары, каких не нашлось в киосках.
      БОЛЬШОЙ ПЕРЕДЕЛ
      Депутат и олигарх Василий Яковлевич Бородулин отличался улыбчивостью. Словно какой-нибудь янки постоянно демонстрировал дружелюбный "смайл". Приглашенный из столицы имиджмейкер ещё на прошлых выборах сказал ему, что, улыбаясь, тот становится похож на молодого Смоктуновского в роли Деточкина из популярного фильма "Берегись автомобиля". Эта наивно-беззащитная улыбка вызывает у электората сочувствие и симпатию. Подсознательно воспринимая Бородулина как борца с нетрудовыми доходами Деточкина, избиратели должны проголосовать за него. Имиджевый совет блестяще сработал, тем более, что был подкреплен сорока тысячами плакатов, сотней тысяч экземпляров специальной газеты, пятью телевизионными роликами и массой других "подарков".
      Улыбаться Бородулину понравилось, и он стал эту свою наивную улыбку носить постоянно. Особенно полезной она оказалась на деловых переговорах. Партнеры терялись от этой гримасы счастья, поскольку никак не могли рашифровать, что у олигарха на уме. Но постепенно народ начал привыкать и перестал обращать внимание.
      Вот так же не обратили внимания и депутаты краевой думы, когда поступил запрос о снятии с Василия Бородулина депутатской неприкосновенности. Перед ними с призывом поддержать обращение выступили краевой прокурор, следователь по особо важным делам, заместитель начальника областной налоговой инспекции и генерал Заграев, начальник КрайУВД. В поддержку Бородулина выступил только его коллега депутат Вовтузенко. Он рассуждал о презумпции невиновности, опасности поспешных решений, провокациях и инсинуациях, а ещё о защите прав человека, грубо попираемых в постсоветской России, что является признаком надвигающейся сталинщины, ежовщины и тридцать седьмого года. На это крайпрокурор ответил, что очень ценит господина Вовтузенко как одного из лучших адвокатов региона, что речь идет не об аресте, а о следственных действиях. Ведь, упирая на неприкосновенность, гражданин Бородулин не идет к следователю на допрос, не хочет рассказать о происхождении неучтенных миллионов. Сам Бородулин, безмятежно улыбаясь, выступил в том духе, что он практически отошел от бизнеса - депутатская работа съедает почти все время. На вопросы следователя он готов ответить в письменной форме, пусть присылают список вопросов. И вообще, вскоре после Нового года дума распускается перед выборами, и его можно будет брать голыми руками.
      Близкие выборы и решили дело. Плох тот депутат, который не мечтает переизбраться на следующий срок. Хотелось всем. Будь вопрос о неприкосновенности Бородулина поставлен в начале депутатского срока, все проголосовали бы против, а накануне новых выборов стоило подумать. Каждый хотел понравиться своему избирателю, а избиратель, как известно, не любит олигархов. И депутаты один за другим принялись выступать, объясняя Бородулину, почему тот должен быть лишен крайдумской неуязвимости. Тот объяснения не принял, но итоги голосования оказались для него плачевны. Хотя Вовтузенко и ещё кто-то, как и сам Бородулин, голосовали против, а ещё двое воздержались, большинством голосов депутатская неприкосновенность оказалась снята. Эту новость Василий Яковлевич принял с самой широчайшей улыбкой, хотя глаза у него были в этот момент несколько диковаты.
      Прямо в коридоре думы следователь вручил ему повестку, с удовольствием пояснив, что в случае неявки подвергнет депутата насильственному приводу. Через два часа Бородулин собрал пресс-конференцию, а вечером выступил в телевизионном ток-шоу на том самом канале, который однозначно считал гонения на олигарха происками и давлением со стороны губернатора. Оно и понятно, Бородулин был одним из главных владельцев канала с правом решающего голоса.
      К следователю на допрос он не явился. Прибывший к нему на дом наряд милиции хозяина не обнаружил. Тут и выяснилось, что ордер на арест Бородулина подписан самим краевым прокурором ещё до начала вчерашнего заседания думы. И прокурор очень сокрушался, что не рапорядился брать олигарха вечером дома, а решил дожидаться, пока тот явится на допрос.
      Исчезновение олигарха повлекло быстрый распад его империи. Его самого объявили в федеральный розыск, а на все активы наложили арест. Теперь ни одна принадлежавшая Бородулину акция не могла быть продана, заложена или передана в управление. Контрольные пакеты блокировались и не могли принимать участия в голосовании на собраниях акционеров.
      А собрания между тем происходили, там принимались важные решения и сразу претворялись в жизнь. На Кочегарском горно-обогатительном комбинате сменилось руководство, и он резко размежевался с корпорацией "Финамко". Подобное жепроизошло на многих предприятиях. Да и сама корпорация оказалась в параличе из-за изъятия документов и компьютеров бухгалтерии.
      Самые драматические события оказались связаны с Травдинским гидролизным заводом. Там разгорелась настоящая схватка за право владения спиртовым источником. К заводу неожиданно подкатили автобус и несколько легковых автомобилей. Три десятка крепких парней мигом оккупировали проходную, выставив вон престарелый вохровский караул. Затем они прошли в заводоуправление. Директору была предъявлена выписка из решения акционерного собрания о смене директора. Директора, несмотря на все протесты, выбросили за ворота, а в его кресло уселся новый начальник Антон Кругляков, работавший до того директором казино "Фортуна" в Горнозаводске, в определенных кругах известный как Круглый, один из лидеров турбомашевского преступного сообщества.
      На другой день коллектив гидролизного завода с утра начал бунтовать против захвата. Рабочие, подогреваемые заместителем изнанного директора, носили плакаты, протестовали и грозили остановить производство. Тут же сновали телевизионщики, а крепкие горнозаводские ребята мешали им снимать. Местная милиция сохраняла нейтралитет. Свергнутый директор отправился в столицу края искать справедливости. Нашел он её довольно быстро в лице руководства РУОП. Деятели из регионального управления по борьбе с организованной преступностью быстренько примчались и стали наводить порядок. Но сил навести порядок им не хватило. Единственное, что удалось, так это усадить за длинный стол переговоров двух директоров и их помощников. Между тем подоспела подмога - целых два автобуса частных охранников из агентства "Ветеран Афганистана". Старший над афганцами предъявил договор об охране гидролизного завода. Под договором стояла подпись беглого депутата. Между афганцами и турбомашевскими едва не вспыхнула перестрелка, но силы явно оказались неравны и Круглый со своими временно отступил.
      В прежние времена он бы послал на разборки бойцов с автоматами. Но сейчас борьба шла не за доходы от рэкета на Колхозном рынке, не за долю в бензолонках, и не за право аренды площадей под автостоянки. В битве за легальное производство требовалось использовать только легальные средства, апеллировать не к грубой силе оружия, а к силе официальных органов власти и порядка. И люди, которые считались бандитами и являлись таковыми на самом деле, обратились в милицию. Не в райотдел, разумеется, а на самый верх, к генералу Заграеву.
      Горнозаводская милиция приехала на трех автобусах. Без малого сотня человек, включая два взвода омоновцев в бронежилетах, касках и с автоматами. Два директора под присмотром столичного полковника снова сели за стол переговоров. Полтора часа они всячески поносили и ругали друг друга, не гнушаясь обвинениями в разбое и невнятными угрозами. Наконец в переговоры вмешался милицейский полковник. Он посмотрел в бумажки, представленные Кругляковым и сказал:
      - Не понимаю, о чем спор? Вот депозитарная выписка, из которой следует, что фирме, которую представляет гражданин Кругляков, принадлежит девяносто процентов акций Травдинского гидролизного завода...
      - Вранье! - заорал свергнутый директор. - У меня тоже справка есть. Круглякову с его фирмой принадлежит всего три процентра! Три!
      - Действительно, три, - согласился полковник, рассмотрев справку, представленную противоположной стороной. - Только бумажка эта выдана шесть месяцев назад. За это время акции могли сто раз перепродать. А эта выписка сделана три дня назад, печать депозитария на месте.
      Директор собрался было завопить, что он сам помогал Бородулину фабриковать такие же справки, когда тот продавал не принадлежащие ему акции, уже и рот раскрыл, но передумал. Только дрожащим от возмущения голосом заявил:
      - Я на вас в суд подам!
      - И правильно! - обрадовался полковник. - У нас цивилизованное общество, и все споры можно решить мирным путем. А сейчас попрошу покинуть помещение.
      И директора вместе с заместителями, помощниками, охранниками и телевизионщиками бравые омоновцы выставили вон. Тем, кто упирался аккуратненько стукали по почкам и другим чувствительным местам, но так, чтобы не оставалось синяков. А перед возмущенными рабочими выступил новый директор Кругляков.
      - Товарищи! - провозгласил он с крыльца. ("Тамбовский волк тебе братан," - пискляво откликнулись из толпы, и кто-то хрипло добавил: "А соловецкий слон - папаша!") - Закончился беспредел на вашем, а теперь и на нашем, предприятии. Теперь чисто о деньгах. Сегодня вам выдадут зарплату конкретно за два месяца. (Толпа недоверчиво примолкла. Потом писклявый выкрикнул: "А-ну, покажь!") Во, смотри, - тут же отозвался Кругляков и сделал волшебный пасс руками.
      Ухмыляющийся парнище со свернутым боксерским носом занес на крыльцо холщовый мешок. Кругляков сунул туда обе руки и вытащил другой мешок - из толстого полиэтилена. Сквозь прозрачные стенки все увидели, что он плотно набит пачками денег. Толпа ахнула, резко подалась вперед, потом назад и начала быстро редеть.
      - В очередь, сволочи, в очередь! - визжал писклявый голосок.
      - А с Нового года всем будет увеличена зарплата на тридцать процентов! - проорал Кругляков вослед народу, ринувшемуся в бухгалтерию забивать места ближе к кассе.
      Телевидение целую неделю смаковало эту историю. Областные власти откликнулись на запросы общественности и во всеуслышанье заявили, что не имеют ничего против смены руководства гидролизного завода. Как-никак, новый директор в первый же день выплатил все долги предприятия в бюджет и пенсионный фонд. Кроме того начал выплачивать долги по зарплате, а новая охрана перекрыла путь расхитителям. В общем, Кругляков ведет себя, как рачительный хозяин, и намерен вложить в развитие завода ещё немалые деньги.
      От перемены хозяев крепче всех пострадал Юсуф. Ведь это его неоприходованные два с половиной миллиона конфисковала налоговая полиция в офисе Бородулина. А нет денег - нет и товара. И, главное, бесполезно права качать. Более того - опасно. Потеря такой суммы едва не довела его до инфаркта. Он ещё не успел оправиться после потери завода на ферме в Глубоком Источнике, и вот - новый удар, ещё сокрушительней прежнего.
      В представлении Юсуфа это все были звенья одной цепи. Сперва турбомашевские наехали на завод, испластав оборудование до состояния металлолома и спустив в навозные ямы запас спирта, теперь вообще отрезали доступ к гидролизному заводу. Не иначе, хотят, чтобы пришел на поклон, а потом начнут диктовать условия. Его глубоко возмущало вероломство турбомашевских. Ведь была договоренность, джентльменское соглашение. Ну, сделали бы предъяву, забили стрелку, разрулили ситуацию. Нет, стали давить, словно какого-нибудь клопа-цеховика.
      У него даже появилось желание отомстить. Но по здравом размышлении Юсуф решил, что войну с мощной бандитской группировке ему не потянуть. Утешала его только мысль, что и он тоже не соблюдал соглашение. Обещал не фабриковать алкогольные суррогаты в виде гигиенических средств, а сам наладил целое производство на аптечном складе "Севергеологии".
      ПАРТИЗАНСКИМИ ТРОПАМИ
      Когда Олег доложил Санычу о подпольных базах, того больше всего заинтересовала информация о большом водочном складе на станции Алтынка.
      - Целыми караванами, говоришь, везут? Тебе бы, Мастер, опером работать. За пару дней накопал материала больше, чем вся наша доблестная милиция за два года. Может, сгоняем на пару в Алтынку, понюхаем, что к чему?
      Почему бы и не сгонять, в самом деле? Всего пути сорок минут. Поехали вдвоем. Саныч сел за руль "лэндкрузера", а Олег рядом развалился. Промчались с ветерком. На подходе к поселку Саныч скорость сбросил. На автобусной остановке у своротка тормознул и спросил у мужика, стоявшего с поднятым воротником:
      - Не подскажете, где тут воинская часть?
      - А тут их две, - отозвался мужик. - Вам которую?
      - А нам обе, - встрял Олег.
      - Одна прямо в поселке, а другая дальше по шоссе и направо. Там на повороте плакат стоит "Берегите лес!" Только эту часть, вроде как, расформировали.
      - Туда-то нам и надо, - сказал Саныч, захлопывая дверку. - Сейчас мы посмотрим, как они там лес берегут.
      Свороток возле плаката, поржавевшего и простреленного охотничьей картечью, был хорошо накатан колесами грузовых машин. Над лесом в отдалении торчала железная труба котельной. Саныч тихим ходом повел джип по проселку. Метров через пятьдесят остановился. Ткнул пальцем в ветровое стекло:
      - Смотри, Мастер, чего по дороге катится.
      Ветер гнал им навстречу какую-то прозрачную завитушку. Другая такая же застряла в снегу на обочине. Проехав ещё метров двадцать, Саныч снова остановил машину. В заснеженном кювете валялась целая куча таких завитушек. Олег без слов понял, что надо сделать. Он вылез из машины и принес несколько надорванных коротких трубочек из прозрачного пластика. Присмотревшись, понял, что это такое. Подобными опрессовываются горлышки бутылок поверх пробки.
      - Понял, да? - спросил Саныч. - Небось какому-то солдатику приказали выбросить, а ему лень в лес по пояс в снегу колготиться, вот и высыпал прямо у дороги. Слушай, пошарь там в куче, может, найдешь чего-нибудь?
      Спорить и отказываться Олег не стал. Хоть и провалился выше колен, но кучу поразбрасывал. Впрочем, её и так ветром изрядно раскидало. Резаные чехольчики из легкого полиамида от малейшего дуновения разлетались по гладкому насту. Попадались окурки, пустая пачка "Золотой Явы", куски мятого полиэтилена. А вот ниже, в снегу едва не порезал перчатку бутылочными стеклами. Раскопал горлышко и донце с обломками стенок и куском этикетки.
      - Неси все сюда, - махал рукой Саныч из джипа. Когда Олег принес, глубокомысленно повертел, завел двигатель и стал разворачиваться. Сказал: Вот и вся информация, которую нам следовало раскопать. Легкая у тебя рука копнул пару раз и уже можем возвращаться. Не ожидал, что так славно получится. Кто-то из этих разгильдяев разбил бутылку и в общий мусор выбросил.