Пророчество для ангела

      Я кивнула, принимая информацию к сведению.
      — Мы постараемся вернуться.
      Я встала, и пошла на выход. Нас не провожали. Старый маг грустно сидел за чистым столом, ковыряя пальцем пирожок, а великан в белом фартуке мыл посуду у окна.
      Когда мы вышли на улицу (дверь открывал Коул), то я предложила в оставшееся время прогуляться по городу, возражений не было.
      Тиерг был красивым городом, на сколько это вообще возможно в моем представлении. Здесь на главной площади, у края которой и стояла башня, в центре били три радужных фонтана, каждый своего определенного цвета: желтого, голубого и красного. И их струи, причудливо сплетаясь на высоте и играя всеми цветами радуги, падали на высокую статую, изображавшую то ли ангела, то ли крылатого эльфа, и стекали по ней в изящную мраморную чашу. От фонтанов веяло прохладой и спокойствием. Рядом с ними сидели в ряд нищие и скромно просили подаяние. Одеты они были на удивление опрятно и не поражали воображение струпьями и язвами на больных конечностях. Напротив, у них был такой одухотворенный вид, как будто весь мир им должен, и они просто сидят и ждут возвращения долга. Кот достал из висящего на шее кошелечка монетку и бросил одному из них. Нищий был в шоке, но все же промолчал.
      У кота на шее все еще забавно болтался серебряный мышонок и кошелек с деньгами, правда далеко не всеми, часть из них была передана мне на хранение. И все равно вид у него был довольно забавным.
      — Тебе не тяжело?
      — Нет.
      — Я о тебе забочусь, если ты ненароком задохнешься, мне придется тебя закапывать.
      — Ллин, — в два голоса возмутились мои друзья, и я прекратила молоть чепуху.
      Вдруг впереди послышался колокольный звон, и я замерла на месте, с удивлением прислушиваясь к себе. Сердце сменило ровный неторопливый бег на бешенный неконтролируемый галоп, отдаваясь в ушах и почему-то животе.
      — Что случилось?
      Я обернулась к Коулу.
      — Это церковь.
      Он кивнул, все еще не понимая.
      — Мне нужно туда, срочно. — И я быстро зашагала в направлении звуков колокола.
      — Ллин, ты уверена?
      — Да.
      Вскоре из-за домов показался знакомый шпиль, при виде которого что-то во мне как будто перевернулось. Я не понимала зачем иду туда, и что меня тащит, будто на буксире. За все время пути я даже ни разу не помолилась, не вспомнила о боге, но как только услышала звуки колокола, ноги сами развернули меня и понесли сюда. Я остановилась у белокаменных ступеней, не понимая ни зачем я здесь, ни что делать дальше.
      — Ллин, я подожду тебя здесь.
      Голос Коула звучал довольно напряженно, и я удивленно оглянулась.
      — Хорошо, оставайтесь оба, я зайду ненадолго… Как только пойму что меня сюда притащило, так сразу и выйду.
      Коул кивнул и отошел в тень одного из домов напротив. Кот пошел за ним, вспрыгнув на руки. Он никогда не отказывался прокатиться с комфортом, если была такая возможность. Я снова повернулась к величественному и удивительно красивому собору, освещенному полуденным солнцем, лучи которого играли разноцветными бликами в его разноцветных окнах и позолоченной крыше. И начала медленно подниматься, прислушиваясь к своим ощущениям, и пытаясь понять то, что чувствую. Вскоре я вошла внутрь, попав в прохладу и тишину огромного зала, со стен которого на меня строго смотрели лики святых, спрятанные между белых, уходящих к высокому потолку колонн. В центре стоял алтарь, а на нем горело зеленое пламя, олицетворяющее рождение и смерть в этом мире. Когда я исцеляла раны, то от моих рук исходило зеленое сияние, и кровь мертвецов тоже обретала зеленый свет.
      — Что привело тебя в эту обитель, дочь моя?
      Я обернулась и встретилась глазами со священником, одетым в длинный черный балахон. На шее у него покачивался большой старинный крест, которым при нужде можно было и убить.
      — Я не знаю, святой отец, сама ищу ответ на этот вопрос.
      Он мягко улыбнулся и подошел ближе.
      — Пути господни неисповедимы, никогда не знаешь, когда очередная заблудшая душа решит обратиться к свету.
      — В таком случае моя душа самая заблудшая. Я даже не помню своего прошлого, а потому не знаю, верила ли я раньше или нет…
      Тут в груди что-то ярко вспыхнуло, и пламя на алтаре взметнулось вверх, сплетая свои языки в очертания лица, зависшего над алтарем.
      Священник побледнел и рухнул на колени, бормоча молитву.
      — ПОДОЙДИ.
      Голос был знаком до безумия, но я не помнила, не могла вспомнить, и сделала первый шаг вперед.
      — ТЫ ПРИШЛА КО МНЕ ВНОВЬ, НЕЙЛЛИН.
      — Да, — Лицо менялись и плыло очертаниями, но я смотрела, жадно. Пытаясь запомнишь все как можно четче, пытаясь вспомнить все то, что забыла.
      — ТЫ ВСПОМНИШЬ, — ласково сказал образ, согревая меня теплом своих глаз, — А ПОКА ПРОСТО ПОВЕРЬ. ТЫ ДОЛЖНА ДОЙТИ ДО "УЩЕЛЬЯ СКАЛ" И ВСТАТЬ НА СЕРЕБРЯНУЮ ТРОПУ, КОТОРАЯ ЛИШЬ НА МИГ ОТКРОЕТСЯ ТЕБЕ У ВХОДА В МЕРТВЫЕ ПЕЩЕРЫ, А ПОСЛЕ НАВСЕГДА ЗАПЕЧАТЛЕЕТСЯ В ГОЛОВЕ ЗАПОМНИВШИСЬ ИЗВИЛИСТОЙ ЛЕНТОЙ, ИСЧЕЗАЮЩЕЙ ЗА ПОВОРОТОМ. НИКТО БОЛЬШЕ ЕЕ ВИДЕТЬ НЕ БУДЕТ, ТАК ЧТО ПОДУМАЙ, НАДО ЛИ БРАТЬ С СОБОЙ ТВОИХ СПУТНИКОВ.
      — Но они не хотят меня бросать сами.
      Он кивнул, и очертания начали таять.
      — Нет, постой, — я вскрикнула и бросилась к алтарю, жар опалил мне щеки, но я не обратила на это внимания.
      — Скажи, скажи твое имя, и почему… я чувствую то… что я чувствую здесь, в этом храме.
      — ТЫ ВСПОМНИШЬ, ТЫ ВСЕ ВСПОМНИШЬ ОЧЕНЬ СКОРО. ПРОЩАЙ ПРИНЦЕССА, Я БЛАГОСЛОБЛЯЮ ТЕБЯ.
      В душе вспыхнула благодарность и разлился покой и тихое счастье.
      Да что же это?
      Образ растаял, исчез. И вновь на алтаре танцевали лишь легкие и невесомые зеленые язычки, мягко светя и согревая своим теплом.
      Я глубоко вздохнула и почувствовала влагу на щеках. Слизнула языком соленую капельку и поняла, что плакала. Небрежно смахнула слезы рукой и обернулась. Священник стоял на коленях и со священным ужасом взирал на меня, пытаясь перекреститься.
      — Кто это был? Вы ведь тоже его видели.
      Но мне не удалось добиться ничего внятного, он только крестился и дрожал. Я пожала плечами и пошла на выход.
      Друзья стояли там же где и прежде, но я заметила что-то странное… Неожиданно, я увидела еще одного священника, который стоял у противоположного дома и пристально смотрел на Коула, но тут прошла толпа молодежи (видимо студенты магической академии, о которой мне рассказывал Коул по дороже в город, кажется, у них только что начались экзамены) и я потеряла святого отца из виду.
      Меня заметил кот и радостно замахал серой лапкой. Коул тоже увидел меня и посмотрел немного странно, будто ожидая, что я сейчас что-то скажу…, что-то, что ему явно не понравится. Но я улыбнулась, помахала им рукой и бегом спустилась по ступеням.
      — Как ты?
      Этот вопрос становится традиционным. Я улыбнулась и взяла его под руку.
      — Хорошо, мне явился ангел в пламени и сказал, чтобы я продолжала свой путь. Желательно в одиночестве.
      — Не дождешься, — насупился кот.
      — Я так и знала. — Улыбка не прошено скользнула на лицо, — А теперь пойдемте, мне еще хочется заглянуть на местный рынок.
      Кот радостно согласился и оставшуюся часть дня мы провели, копаясь кто в чем: я в шмотках и магических амулетах, а Коул с котом рылись во всяких железках просто потому, что у кота прорезалась аллергия на шмотки. В итоге я приобрела красивый амулетик в виде круглого каплеобразного камешка янтаря, замечательно аккумулирующего магическую энергию и подвешенного на черный кожаный шнурок. Он был необычного белого цвета и замечательно сочетался с моими белыми, как молоко волосами. Коул же приобрел еще один кинжал.
      Мне пару раз померещился священник, следивший у храма за Коулом, но я решила не тормошить друзей по пустякам. Тем более, что черную фигуру я видела все время лишь мельком и не могла быть точно уверена, что это один и тот же священник.
      Лишь когда солнце уже клонилось к закату, мы подошли к таверне, довольные и очень голодные. Я тут же заказала всего и побольше, и мы заняли столик у стены. Разношерстные посетители только начали подтягиваться в таверну, к вечеру тут наверняка будет шумно. А пока сидели пара гномов и какой-то крестьянин, напившийся то ли с горя, то ли с радости.
      Поев, я решила подняться наверх, чтобы переодеться: мы решили погулять у фонтанов вечером. Кот увязался за мной, и я уже строила планы, как бы его потихоньку запереть в комнате, а то он мне всю романтику погубит. А так: ночь, тишина, луна на черном небосводе перемигивающимся бриллиантами звезд, и мы с Коулом идем под ручку по главной площади. Я совсем размечталась, и чуть не споткнулась на верхней ступеньке лестницы. Но тут снизу донесся грохот и чей-то визгливый голос проорал: "Держите демона!".
      Я подошла к перилам и с интересом через них перегнулась, разглядывая обстановку в зале. В дверном проеме стояло пятеро стражей и четыре стихийных мага в длинных, до пола мантиях. У каждой мантии был свои цвет: алый, видимо изображавший магию огня, коричневый — земли, синий — воды и голубой — цвет магии воздуха. Орал священник в черном балахоне, похоже тот самый, которого я видела на рынке, при этом он еще и тыкал пальцем в… Коула? Я удивленно посмотрела на воина и увидела, что он медленно поднялся из-за стола и выступил вперед.
      Какая глупая ошибка, ну ничего, сейчас они во всем разберутся, жаль только, что поход к фонтанам задерживается. Я сжала в руках шершавый пульсар, решив вмешаться, если ситуация станет критической.
      Четыре мага рассредоточились по четырем сторонам от замершего в центре Коула и подняли свои посохи с камнями соответствующих цветов в навершии. Я усмехнулась: магия ему не страшна. Священник поднял вверх висящий на шее крест и что-то проорал, одновременно из наверший посохов вырвались четыре яркие молнии и, сверкнув в полумраке таверны, устремились к кресту, врезавшись в него с треском и звоном. Священник покачнулся, но устоял. Тут крест ярко вспыхнул зеленым светом и еще одна ветвистая молния ударила в грудь Коулу. Все произошло так быстро, что я не успела среагировать. Коул покачнулся и… очертания его фигуры под черным плащом поплыли, меняясь и колеблясь так, будто он весь был окутан туманной дымкой. Он вздрогнул и покачнулся, сделав шаг назад. А молния все била и била по его груди, шипя и щелкая ветвящимися концами. Я резко перепрыгнула через перила на пол первого этажа, присела, гася силу удара, и бросилась к напарнику, на ходу формируя прозрачный двусторонний шит. Я врезалась в него, прикрывая своей волошбой, и мы оба упали на пол, сцепившись в объятьях. Священник взвыл, крест ярко вспыхнул и расплавился в его руках, оставляя волдыри и слезающую кожу. Колдуны прекратили колдовать, наступил полумрак и тишина, нарушаемая лишь слабыми всхлипами скорчившегося на полу священника. Я с трудом поднялась, меня шатало, из носа текла кровь.
      — По какому праву ты вмешалась, ведьма?!
      Я обернулась к магу воздуха и оскалилась в улыбке.
      — Он. Мой. Друг. — Тихо и четко, чтобы дошло до каждого.
      — Ты дружишь с демоном? — Легкая усмешка и сквозящее в тоне явное превосходство мастера над ученицей.
      Ну, мы еще посмотрим кто тут ученица.
      — Он не демон, он человек.
      — Ты так в этом уверена? Тогда обернись, и повтори то, что только что сказала.
      Я пожала плечами и обернулась.
      Сердце остановилось, а потом оттаяно забилось о ребра, еще не веря, но уже понимая.
      Коул медленно поднялся с пола, на котором валялся сброшенный плащ и так же медленно расправил большие кожистые крылья черного, как его кожа цвета. Он не смотрел на меня, его глаза прикрывала отросшая челка, а из-под верхней губы виднелись кончики двух белоснежных клыков. Но не это главное. Он стал чуть ли не в два раза больше, одежда трещала по швам, сползая ошметками с плеч, а пальцы рук и ног украшали длинные черные когти, очень острые на вид. Я замерла, не зная что мне делать, что сказать и как проснуться. Он, наконец, поднял голову и я поняла, что цвет его глаз остался прежним — голубым. Только теперь не было ни зрачка, ни белка, а только спокойная голубизна замерзшего моря. Это было все, что я увидела.
      — Зачем? — Какой у меня хриплый голос. Как больно и пусто в груди, будто вырвали сердце.
      — Прости. — Тихо, так тихо, лишь на пределе слышимости.
      — Ты соврал! — Я крикнула это ему в лицо, с ужасом чувствуя подступающие слезы, и понимая, что не врал, а просто молчал кое о чем, например о том, что является высшей нежитью! — А как же наша прогулка под луной? — Но тут до меня дошло, что я мелю полную чепуху, и я бросилась наверх по ступеням.
      — Ллин!
      Не оборачиваться, ни за что не оборачиваться, но я обернулась. И увидела в его глазах такую тоску, что захотелось удавиться, умереть и снова забыть, забыть, забыть!…
      Но память, будто издеваясь, уже возвращалась толчками, заставляя кружиться голову, и сползать меня по стене на ступени, прижимаясь к ней спиной.
       Отныне ты воин, защищающий свет, оберегающий жизнь. Ты будешь нести Надежду, ты станешь вести за собой армии и побеждать смерть везде, где бы ее ни встретила. Клянешься ли ты служить Господу нашему отныне и вовеки веков?
       — Клянусь
       — Клянешься ли хранить и оберегать жизнь, выполняя ее просьбы и желания?
       — Клянусь
       — Клянешься ли истреблять нежить везде на своем пути и отдать жизнь свою, защищая живых?
       — Клянусь.
       — Встань, и иди, ангел смертных, принцесса Нейллин, последняя из рода шейер.
      Я застонала, пытаясь забыться, потерять сознание, хоть как-то остановить поток воспоминаний. И не могла.
       Боль окружает со всех сторон, вгрызается в душу, причиняет жуткие мучения. Он демон, я погубила демона, и сейчас я вишу на карнизе над пропастью, наполненной лавой, которая обжигает жаром ноги. А он склонился над трещиной и протягивает мне руку, крича и умоляя, что бы я за нее схватилась. Я подняла голову и взглянула в безумно любимые голубые глаза без белков.
       Я должна выполнить миссию и закрыть проход.
       Но я не могу.
       Сердце похоже сейчас разорвется от боли. Господи, прости меня, но я не могу! Слишком больно вновь идти рядом с ним, говорить с ним и спорить, прижиматься к нему, и целовать. Я не смогу! В конце концов я тоже человек.
       Рука разжалась легко. И я стала падать все ниже и ниже, до последнего глядя в эти глаза, наполненные болью и отчаянием.
       Прощай.
      Я сидела на лестнице и плакала навзрыд. Меня трясло, но я все вспомнила.
      Мне дали вторую жизнь, второй шанс, забрав память. Я сама так захотела.
      Но он снова нашел меня, и воспоминания вернулись. Боже, как больно внутри, как больно! Вдруг я почувствовала теплый шершавый язычок, который слизывал соленые слезы с моих щек. На коленях сидел Обормот, прижимаясь ко мне и тихо мурча. Я обняла его и зарылась лицом в мягкую серую шерстку, все еще тихо всхлипывая.

Часть 2

      — Где он?
      — Его увели маги, они надели на него что-то вроде золотых наручников. Он даже не сопротивлялся, все на тебя смотрел и шевелил губами, а потом его увели куда-то.
      — Солнечные наручники. Они поглощают почти все силы, в них невозможно колдовать.
      Обормот потерся о мою щеку мордочкой, а потом чихнул.
      — Не переживай, ну подумаешь демон, ну и что? Зато он тебя любит, этого только слепой не заметит, а я пока еще зрячий.
      Я вздохнула.
      — Я знаю, но ты не понимаешь! Я воин света, я спасаю жизни и убиваю нечисть.
      Котик сочувственно покрутил лапкой у виска.
      — Я, конечно, понимаю, что у тебя шок и все такое. Но это не повод, что бы сходить с ума и страдать манией величия.
      Я фыркнула.
      — Что ты понимаешь, ушастик, я серьезно! Меня когда-то призвал на служение ангел, и с тех пор я состою на службе света, обладая жизнью длинною в вечность и хорошими способностями к колдовству.
      — Я с тобой, как с сумасшедшей спорить не буду. Ангел, так ангел, призвал, так призвал, мне то что, — я нахмурилась, меня явно не воспринимали всерьез.
      — Ты мне лучше вот что скажи. Что мы будем делать дальше? Пойдем Коула выручать или нет, а то я слышал, что на рассвете он умрет.
      — Он демон, — резко ответила я, вставая со ступеней, — и он умрет, как и положено нечисти. А утром мы отправляемся дальше!
      Ровно через час я стояла на улице, расспрашивая трактирщика как пройти к тюремной башне. Кот сидел рядом и сверял маршрут с где-то раздобытой картой. Светила полная луна, горели яркие звезды, только вот гуляла я не с любимым человеком, а с котом по кличке Обормот.
      — Так, теперь на право, вон в ту подворотню, так мы срежем часть пути.
      Я с сомнением покосилась на темный вход под арку, но потом решила не спорить. Прошептав пару формул, я зажгла пульсары — по одному в каждой руке, и активировала ночное зрение. Стало видно, не то чтобы отлично, но теперь по крайней мере я не запнусь. Котик храбро жался к моим ногам, явно не рассчитывая на удачу. Справа что-то резко метнулось по направлению ко мне и я рефлекторно запустила в это нечто пульсаром. Оно взвыло, рухнуло и уползло обратно, кот мгновенно взобрался ко мне не руки, поцарапав за ногу. Я прошипела все, что о нем думаю, но покорно понесла пушистика дальше.
      Вскоре подворотня кончилась и мы снова увидели яркий лунный свет. На нас покосился удивленный пьянчужка, ползущий мимо по своим делам, но приставать не стал.
      — Куда дальше?
      — А никуда, вон она, башня, впереди. За тем домом со странной крышей.
      Крыша у дома и впрямь была странная — плоская, а не покатая, как у всех. Но за ней хорошо виднелась высокая каменная громада тюрьмы. Я пошла вперед, бросив на землю тяжелого Обормота. Было куча возмущений, но я приложила палец к губам и он недовольно заткнулся и бобежал следом. Когда мы подошли ближе, я заметила двоих стражников, дежуривших у входа.
      — Ты отвлечешь стражу от входа, а я проберусь внутрь и найду его.
      — Хорошо, но как ты найдешь нужную камеру?
      Я обернулась к коту и сверкнула глазами.
      — Я найду, будь уверен.
      Обормот пожал плечами и согласился с моим сильно расплывчатым и бредовым планом. Я была ему за это благодарна, так как с тех пор, как вышла на улицу и пошла в сторону башни, мои мозги полностью отключились вместе с инстинктом самосохранения. Голос разума, давно и громко что-то вопивший в моей голове, наконец плюнул на неблагодарную меня, собрал вещи и смылся, оставив хозяйку на произвол судьбы. Гм… я была только рада.
      Кот тихо начал красться по направлению к стражникам, распластавшись по земле, словно беременная черепаха. Стражники с интересом за ним наблюдали, заметив почти сразу. Еще бы, он так пыхтел, что даже мне стало ясно — затея провалилась. Но все же котик мужественно и упорно прополз пол пути, потом тихо ругаясь нашел что-то у себя на шее, радостно вскрикнул, и тут же встал. Мы все с интересом на него смотрели.
      — Бу! — Кот направил на солдат свою серебряную мышку и угрожающе застыл, слегка покачиваясь на задних лапках.
      Никто не умер и не забился в коликах, а я громко ругалась шепотом, сидя в своем укрытии.
      — Гляди, Корг, кот с крыльями поймал мышку и принес ее нам. Надо взять, пушистик явно старался, вон как его шатает.
      — Тебе надо, ты и бери, — проворчал Корг и отхлебнул еще глоток из полупустой фляги.
      — Эй, давай не жадничай, бог велел делиться, а ну дай сюда, — и драгоценный напиток с бульканьем полился во второе горло.
      — Хорошо сидим.
      — А то.
      Котик наконец понял, что его никто не воспринимает всерьез и сердито засопел. А потом размахнулся и бросил мышку на землю. Что-то вспыхнуло, и тут же погасло. Я замерла, не решаясь открыть полуослепшие глаза. От дверей тюрьмы раздался тонкий писк.
      Выглянув из-за угла, я увидела кота, валяющийся радом браслет и двух толстых мышей на ступенях башни, снующих среди каких-то тряпок.
      — Мда, ну ты даешь.
      Я подошла к находящемуся в ступоре коту и, подняв с мостовой, покрутила в руках серебряный браслетик. Мышка как мышка, только камешки глаз мерцают как живые. Подумав, я повесила браслет обратно на шею Обормоту.
      — Молодец, а теперь сиди здесь и жди меня, дальше ты мне не помощник.
      — Ллин, — слабо заголосил он, начиная приходить в себя. Я на глаз оценила размеры будущей истерики и позорно сбежала через выбитую пульсаром дверь в недра тюремной башни.
      Внутри было темно и влажно, но для меня это не было проблемой. Магическое зрение все еще действовало, и я могла видеть даже в кромешной темноте. Меня вел нюх. Я вдыхала старый заплесневелый воздух и ловила чуть заметный запах того, чье имя я клялась забыть. Я не использовала волшебство, но необъяснимым способом могла его чуять даже сквозь толщу камня подземельных стен.
      Пройдя по коридору, я обходила камеры со спящими или скулящими пленниками. В одной из них кто-то пел прекрасным нежным голосом песню без слов. Красиво. Но я не остановилась, даже не замедлила шаг. Потом, все потом, а сейчас мне нужен он. Коридор, извиваясь, словно кольца змеи, привел меня к ступеням лестницы, уходящей вверх. Правильно, церковь поместила его как можно дальше от земли, ближе к небесам. Я хмыкнула, вспугнув пробегающего таракана. Такого как он это нисколько не ослабит, ему по сути все равно где быть. Ступени скользили под подошвами сапог, влажно чавкая наростами бурого мха, который рос везде, где был камень, и где человек не заботился о его очистке, поднимаясь все выше и выше. Сердце ускорило ритм, поворот, еще поворот, запахи сводили с ума, заставляя трепетать ноздри и ускорять шаг. Поворот, еще поворот. Стражники, двое. Я зарычала низким утробным рыком, заставляя их отступить от неожиданности и обнажить мечи. Пелена перед глазами, не помню, ничего не помню. На руках и губах кровь, позади кто-то стонет. Не важно, уже совсем близко. Еще стража много. Я щерюсь в зверином оскале, сгибаю дугой спину, пальцы скрючены. Прыжок. И боль, визг, смерть режут по ушам. Но я прошла этот пролет. Прошла следующий. Меня догоняют, но пока они еще слишком далеко.
      Дверь, та самая дверь. Я бьюсь о нее плечом, успевая зачем-то бросить оба пульсара двумя руками: один в стражников, и пламя изломанной молнии сметает их обратно на ступени, а другой в дверь, в препятствие, которое разлетается щепками, больше не мешая мне.
      Я вхожу внутрь.
      Цепи, на ногах, руках и шее. Все они вбиты в стену, он висит на них. Голова поднята, повсюду кровь а глаза ищут мой взгляд.
      — Ты пришла, — шепчут разбитые в кровь губы.
      Я вздрагиваю и подхожу к нему, окунаю свою душу в эту бесконечную голубизну и… вспоминаю все.
      Я стояла посреди камеры, дрожащая, вся в крови и в копоти. На лестнице кто-то стонал, наверное, стража. А Коул стоял передо мной, удерживаемый золотом цепей.
      Он молчал.
      Блин, я ничего не помню! Так, это уже становится закономерностью. Быстрыми взмахами рук я срезаю с него цепи, отдавая последние крупицы магии и разворачиваюсь к выходу, зная, что пора сматываться.
      Обратный путь запомнился как куча ступеней, какой-то коридор и выломанная полусожженная дверь, валяющаяся у выхода. Коул бежал следом, придерживая рукой на половину разорванное правое крыло. Я скрипнула зубами, но ничего не могла сделать, магия кончилась. Ко мне подскочил Обормот.
      — Сматываемся, тут скоро будет вся местная компания магов с кучей стражей на закуску.
      — Надо выбираться из города, — Коул дышал тяжело, но стоял на ногах вполне уверенно.
      Я кивнула.
      — Мы пойдем к башне колдуна, возможно, он поможет.
      — Интересно, почему и колдун и тюрьма находятся в башнях, — успел удивиться кот, пока я не сграбастала его в охапку и побежала прочь от разгромленной тюрьмы.
      Это была сумасшедшая ночь. Мы бежали по темным улицам ночного города, шарахаясь от патрулей стражи и ныряя в темные ниши. Обормот уверял, что прекрасно запомнил дорогу, но вел нас Коул. У меня перед глазами мелькали мушки от магического истощения, но я пока держалась, радуясь, что кота несет тоже Коул. Я бы не смогла, а на своих коротких лапках он за нами просто бы не успел. Коул периодически оглядывался, обеспокоено всматриваясь в мое измученное лицо, но я не собиралась сдаваться.
      К башне мы подбежали совсем запыхавшиеся, и дверь снова рухнула с петель. Я грустно взглянула на свой кулак и тяжело вздохнула.
      — Кто там?
      Старческий визг не излучал ни грамма симпатии.
      — Это мы, ваши ночные кошмары, — провыл кот и немедленно получил от меня по уху.
      Старичок тут же скатился с лестницы, держа в правой руке пульсар, отливающий нездоровой желтизной, а в левой — лопату.
      — А лопата за чем? — Снова влез пушистик, с ужасом разглядывая древний инструмент, — Вы нас чего, закопать хотите?
      Маг смутился и спрятал раритет за спину.
      — Да вы заходите, я тут просто услышал, что мне опять выломали дверь, ну вот и прихватил, что под руку попалось.
      Кот слез с рук Коула, который тут же занялся многострадальной дверью, и пошел к магу. Я перехватила его за хвост, терпеть его выкрутасы было некогда.
      — Нам нужен проводник и портал за город немедленно. Энергия на портал, как я поняла, у вас есть, — и я красноречиво покосилась на все еще желтеющий пульсар.
      Старичок еще больше смутился и втянул его в руку. Тут лестница закачалась, заходила ходуном, и нам явилась нижняя половина Маси, сжимающего какой-то мешок в больших руках. В только что поставленную на место дверь активно застучали, крича что-то о законе, кострах и колдунах. Маг взъерошился, встопорщил куцую бороденку и взмахнул руками, проорав что-то в ответ. Воздух перед ним мягко засветился и часть его расплавилась и потекла к краям все расширяющейся дырки, зависшей в полуметре от пола. Там было темно, пусто, и оттуда дул холодный ветер. Я поежилась и первая шагнула к краю. Но тут меня перехватили, мягко отодвинули в сторону, и мимо промелькнула тень, которая первой вошла в портал, оживив его своим теплом.
      — Коул, — тихо, чтобы никто не услышал, шепнули губы. И я коснулась тонкой грани двух соединенных пространств.
      — Мася, — Вскрикнул колдун и повис на великане, пытаясь обнять необъятное.
      Мася улыбнулся, ласково и немного неуклюже потрепал его по голове, а потом осторожно отстранил.
      — Я скоро вернусь, не бойся за меня.
      — Да, да, возвращайся, пока, — растерянно бормотал колдун, глядя на то, как его фигура исчезает в дымке портала.
      Следом нырнул кот. Я огляделась, маг все так же стоял посередине пустого холла, в своем забавном колпаке и пижамой в цветочек, теребя в руках мощное заклинание переноса, как разноцветную тряпочку.
      — Мы вернемся, — я ободряюще улыбнулась и шагнула в портал, который принял меня холодом и ветром в пустоте. Лишь на секунду я поверила, что это конец, и вот я уже стою посреди зеленого луга, вокруг друзья, а из кустов выглядывают две удивленные конские головы. Я испытала чувство теплой благодарности к магу, не поленившемуся переправить к нам еще и убежавших коней с частью поклажи, что было очень кстати, так как забрать свои вещи из гостиницы мы так и не смогли.
      — А как же ты, — Я подошла к великану, ведя под уздцы немного нервничавшую Пегги. Еще бы, кот умудрился забраться в свою уже любимую корзинку прямо по ее гриве. Причем проделал это так быстро, что она до сих пор соображала, что это было, и как это понимать.
      — Я пойду пешком. Я привычный, так что за меня не беспокоитесь, Ллин.
      Я кивнула. Пешком, так пешком, уговаривать не буду. Кони уже были оседланы так что я вскарабкалась на Пегги и… рухнула на землю. Пытаясь встать, сквозь туман и вату окружающего мира почувствовала, как меня подхватывают чьи-то руки и несут над землей. Тошнило, болела голова, да и вообще магическое истощение дало о себе знать во всей красе.
      — Все будет хорошо. — Шепот проник в мозг, и я смежила веки, еще не понимая, но уже доверяя этой безопасности. Темнота накрыла густым покрывалом, и я уснула под мерное покачивание лошади, уткнувшись носом в его широкую грудь.
      Очнулась я уже на рассвете, и мы все еще ехали. Мимо проплывал довольно унылый пейзаж, рядом шел Мася и разговаривал с котом, держа задумчивую Пегги под уздцы.
      А вот ежели ты ее за хвост схватишь, так она развернется и вцепится тебе в нос. Нет, Мася, хватать надо за шкирку и сразу впиваться клыками, тут-то она от тебя никуда не денется, проверено. А если пищит, так ничего страшного, это даже хорошо, значит жива еще.
      Мася почесал внушительной пятерней бритый затылок.
      — Хм, а вдруг Mерри обидится, что я так ухаживаю, и откажется со мной жить?
      — Не боись, я спец по женским сердцам! Вон смотри, пока нашу Ллин не оглушить как следует, она на Коула даже и не смотрит. Зато после мордобоя, так мило отдыхает в его объятьях, аж завидно…
      Я начала очухиваться, кое-как открыла левый глаз и нашла им кота, скорчив зверскую рожу. Обормот сглотнул, понял, что его сейчас будут убивать, и компактно скрылся за краем корзины, мявкнув то ли извинение, толи спасайся кто может. Я фыркнула, но решила отомстить позже, а сначала разобраться, где я. Моя макушка упиралась во что-то твердое, при ближайшем осмотре оказавшемся подбородком Коула. А сама я и вправду очень удобно устроилась на седле перед ним, завернутая в черное покрывало его крыльев. Одной рукой он придерживал поводья, а другой крепко прижимал мена к себе. Подумав, я решила еще немного так посидеть, не поднимая скандала и не выходя из себя, а то мое гордое сползание с седла и вползание в седло Пегги могло слишком дорого обойтись несчастному телу.
      Кот допетрил, что его пока не собираются бить, и рискнул высунуть нос наружу. А уже через минуту они снова болтали с Mасей, правда уже на более безопасные темы. Оказалось, что Мася умеет и любит готовить, и я мысленно сделала зарубку на память, что кулинарить будет он. Нечего травить отряд моими шедеврами, они мне живыми нужны.