Пророчество для ангела

      — С грогом, — повторила я, теребя пятый бублик, в рот он уже не лез, но и отпускать его не хотелось, — Это воскресший после смерти дракон. В отличии от живого он туп, злобен и ненасытен. Я так поняла, что сейчас он заканчивает последнюю стадию превращения, после чего ему вообще никто не будет страшен. Хм, сожрет он вашу деревню, как есть сожрет, так что о зиме можете даже и не волноваться.
      Староста побледнел и схватился за сердце.
      — Двадцать золотых!
      — Тридцать, а иначе завтра я уезжаю.
      Он долго пыхтел, чесал голову, возмущенно загибал пальцы, с ужасом подсчитывая такую гигантскую сумму, а потом махнул рукой и… Предложил 22 золотых. Я согласилась.
      Решили, отправляться завтра, я вопросительно взглянула на Коула, так и промолчавшего весь обед.
      — Я пойду с тобой.
      Непробиваемое спокойствие. Может он тупой?
      — И?…
      Задумчивый взгляд в мою сторону.
      — Что и?
      — Какова твоя доля?
      — А какую ты предложишь? — Голос стал мягким, обволакивающим и чуть насмешливым, — У меня вдруг создалось четкое ощущение того, что кроме моей особы его вообще ничего вокруг не интересует… Ага, размечталась. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.
      — Двадцать пять процентов, — четко сказал кот.
      — Согласен, — сказал Коул, не отрывая от меня взгляда, а потом встал и вышел в сени. Я глубоко вздохнула. Какая я все-таки дура, ну зачем я согласилась взять его в отряд.
      Я снова посмотрела на кота, но тот уже успел смыться. Так что, мило улыбнувшись хозяевам мне пришлось идти в свою комнату, готовиться так сказать к завтрашнему дню.
      По спине барабанил холодный дождь, в сапогах противно хлюпало. Я, вся мокрая и злая шла на дракона. От моих проклятии он уже раз пять обязан был окосеть, повеситься и в конце еще и утопиться хотя бы из простого человеколюбия. Справа квакнула лягушка, на плече мяукал кот.
      — Я же тебе предлагала остаться, не ори на ухо.
      — Ага, тебя съедят, а я оставайся у этих…, этих жмотов! Нет, лучше я побуду рядом.
      Я тяжело вздохнула, кота я еще утром переубедить не сумела, а надо было.
      Коул шел чуть слева и позади меня, точнее он скользил бесшумной тенью, почти не касаясь ногами земли и всегда умудряясь ступать посуху. Мда, нам это не грозило. В следующую лужу я провалилась по пояс, и кот долго орал, чтобы его спасали первым, как наиболее легкого, пока Коул рывком не выдернул нас обоих.
      — Спасибо, — хмуро заявила я и села на кочку.
      Сняв левый сапог, я начала прилежно вытряхивать из него воду вместе с лягушкой и двумя пиявками. Мы с Обормотом содрогнулись: какая гадость. Второй сапог постигла та же участь, и я грустно посмотрела на свои носки, из которых торчали все десять озябших пальцев, размышляя, то ли высушить их заклинанием и рискнуть убить всех жутким запахом, то ли идти дальше так.
      — Ллин, чего застряла, давай вставай.
      — Да вот, хотела высушить носки.
      — Не надо, — перепугался кот, я еще жить хочу, если очень хочешь, можешь сунуть их в пасть дракону, там и высуши, авось помрет от газовой атаки во второй раз.
      — Хм, ну ладно.
      Я натянула сапоги и повернулась к Коулу, который уже начал бесить меня своим молчанием.
      — Ну, а ты что скажешь?
      — Мы идем не в ту сторону.
      Мы с котом обалдело на него уставились. Мне одной тут кажется, что из меня делают идиотку или нет?
      Коул достал большую потрепанную карту и ткнул в нее пальцем, я тут же поняла, что держала ее раньше вверх ногами.
      — И ты молчал?!
      — Ты не спрашивала.
      — Ллин, о чем это он, — спросил котик, сползая с плеча мне на руки и тыкаясь пушистой мордочкой в карту, — мы что, не туда шли, да?
      — Все, — заявила я, засучивая рукава, — сейчас я буду злобствовать.
      — Ты меня за идиотку держишь?!
      Красноречивое молчание.
      — Ллин, он над нами издевается, — заявил кот, отвлекаясь от карты. Я кивнула.
      — У тебя есть две минуты на объяснения, потом будет поздно. В руке зашевелилось колючее заклинание.
      — Хорошо, — вздохнул он и сел прямо на землю, — сядь, нам надо поговорить.
      — Не то слово, — я кивнула и села на кочку, с которой недавно вскочила. Кот опять залез на плечо.
      — Ты что-нибудь помнишь из своего прошлого?
      — Нет, о себе — почти ничего, только имя. А об окружающем мире иногда что-то вспоминается… А что, ты помнишь меня прежнюю? — Я насторожилась, сердце часто забухало в груди.
      — Да, но ты должна вспомнить сама.
      — Убью.
      Он грустно усмехнулся.
      — Кое-что сказать я все-таки могу.
      — Говори, — котик нетерпеливо заелозил на плече. Тяжелый, блин.
      — Ты и раньше боролась против нежити, — тихо и спокойно начал он, не отрывая взгляда от моих напряженно сощуренных глаз, — и не одна…, я всегда был рядом с тобою… Ты бросалась в самые авантюрные приключения, совала свой нос во все, что тебя не касалось, а моей задачей было защитить тебя от последствий. И я защищал…, до самой твоей смерти.
      — Как это до смерти, удивилась я.
      Котик рухнул с моего плеча, красиво упав в обморок. Я не обратила на это внимание, не до него было.
      — Я же жива, жива, разве ты не видишь?!
      Я взяла его руку и прислонила ее к своей груди.
      — Ты слышишь? Оно бьется!
      Коул почему-то покраснел и отнял руку.
      — Да, я слышу. Ты жива, хотя я до сих пор не понимаю, как это могло произойти, я же своими глазами видел, как… — он нахмурился и замолчал, глядя себе под ноги. Я нетерпеливо елозила на кочке, ожидая продолжения. Ну ни фига себе воспоминания очевидцев.
      — Когда я увидел тебя там на крыше дома, то решил, что мне просто почудилось, что ты просто похожа, но потом я увидел тебя на рынке и… узнал. Долгое время я не верил, сомневался, но сейчас, — он вскинул голову и впился в мое лицо горящим взглядом, — сейчас я верю, и не хочу, — он сжал мои ладони в своих руках, и я временно перестала дышать, — чтобы это снова повторилось. Случилось чудо, и поверь, я не позволю тебе умереть снова.
      Какой мужчина!… Так, о чем это он? Ой, я задыхаюсь! Так, делаем вдох, делаем выдох… Нет, ну какие слова: я не дам тебе умереть…, любимая… Не важно, что последнего он не произнес, дайте помечтать.
      — Нейллин, — тихо прошептал он, плавя и лаская мое имя на выдохе. Боже, я сейчас соглашусь на все.
      Я закрыла глаза и послушно вытянула губы. Один поцелуи и я в раю.
      — Обещай мне, что ты не пойдешь на дракона.
      В губу сладострастно впился комар. Я открыла глаза и врезала по нему ладонью. Не судьба. Так, а что он сказал? Что!? Я вскочила и возмущенно потеребила ногой кота, тот слабо застонал, не реагируя на намеки.
      — Я дала слово, и сдержу его, что касается вас!…
      — Где я? — Приподнялся на лапке Обормот, уже явно симулируя.
      — Что касается тебя…
      — Да, — тихо сказал он, вставая и нависая надо мной.
      — То ты можешь идти на все четыре стороны, тебя никто не держит, а я тебя не знаю.
      — Ллин, ты не понимаешь, ты можешь погибнуть…
      — И что? Это моя жизнь, и мое решение, и я не намерена слушать того, кто однажды уже дал мне умереть!
      Все, это я явно зря. Его лицо превратилось в каменную маску, и он отшатнулся от меня, как от ядовитой змеи. Умею я разговаривать с мужчинами так, что уже на второй минуте разговора их явно тянет меня придушить.
      — Как вам будет угодно принцесса, — он низко мне поклонился и отошел в сторону.
      — Ллин, ты не обижайся, но мне кажется, что ты была не совсем права.
      Я оглянулась на все еще валяющегося в луже кота, подняла его на руки, тут же измазав в грязи еще и верхнюю часть одежды, и твердо зашагала в обратном направлении, сверяясь с отобранной картой. Все, что меня сейчас волновало, это как бы не разреветься. И почему он обозвал меня высочеством?
      К логову мы подошли уже вечером, я даже с картой умудрилась два раза заблудиться, а Коул хранил такое высокомерное молчание, что мы с котом решили его не трогать. Так что, когда я увидела заветную пещеру, то готова была разорвать нежить голыми руками. Пещера располагалась меж ветвистых кустов, ветки которых заслоняли вход. Позади нее было болото, на самом краю которого она и находилась, и которое я только что все-таки преодолела. А перед ней находились небольшая полянка, пара обгорелых пеньков и деревья этого леса.
      Кот храпел на моих плечах, я его разбудила.
      — А? Что? Мы дошли? Ура, то есть какой ужас! Так, дай-ка мне слезть.
      Он тяжело сполз по моей спине на землю и с любопытством начал осматривать вход в пещеру.
      — По-моему там никого нет… — но тут до нас донеслось хриплое ворчание и жуткий грохот. Кот мгновенно отскочил от входа и переместился на ветку ближайшего дерева, где и решил оставаться в дальнейшем.
      — Если что, то я рядом, только свисните.
      — А если я не умею свистеть, — поинтересовалась я, подкрадываясь к кустам у входа.
      — А это ваши проблемы.
      — Хм…
      Внутри опять все затихло. Интересно что это было… Хотя, если он проснулся, то я об этом очень скоро узнаю. Я глубоко вздохнула и сделала шаг внутрь, сзади тихо крался Коул.
      Ход в земле сначала шел вперед, а потом начал изгибаться к низу, оставаясь при этом очень широким. Сапоги скользили по грязи, а на стенах висели какие-то склизкие шевелящиеся нити. Они легонько покачивались, реагируя на колебания воздуха, и мягко светились бледно зеленым светом. Гадость какая. Вскоре я заметила точно такие же нити, свисающие с потолка.
      — Не задевай паутинки, это предупредит грога и он проснется до срока. — Прошептала я, уворачиваясь от очередной из них, слишком низко свисавшей с потолка.
      Коул молча кивнул и с тихим шелестом достал длинный двуручный меч, по лезвию которого змеились голубые линии, пересекавшиеся на подобие паутинки. Как символично.
      Ход шел все глубже, а нити свисали все ниже, и их становилось чересчур много. Пришлось встать на четвереньки и опустить руки в эту жгучую кашу, которую и грязью-то уже не назовешь. В нос шибанул едкий запах слизи, усиливающийся с каждым проползенным метром. Значит, мы уже близко. Вдруг лба коснулось что-то мокрое и холодное, прошлось по волосам и шлепнулось на спину. Я похолодела, из пещеры донесся глухой раскатистый рев.
      Вскочив на ноги и ощущая в ладонях все более явственно проступающую холодную сталь призрачных клинков, рукояти которых не скользили даже в моих склизких ладонях, я рванула вперед, уже не обращая внимания на колышущуюся зеленую завесу, рубя ее на ходу и пытаясь прочистить дорогу.
      Неожиданно я влетела в пещеру, и, еле успев затормозить, застыла там, пораженная открывшимся зрелищем. Пола в центре не было. Твердая поверхность оставалась лишь по краям круглой пещеры, а в ее середине колыхалась бурая вонючая жидкость, над поверхностью которой клубились тяжелые испарения. Будто туман они покрывали пол, доходя мне по пояс, но и так запах был просто невыносимый. И в середине этого «пруда» поднималась гниющая голова когда-то убитого дракона.
      Меня сейчас вырвет.
      Он лез наверх, вздымая целые волны и пытаясь вытолкнуть свое тело наружу. Вот поднялось из жижи правое крыло, покрытое все той же склизкой массой, и ударило по поверхности, разогнав волны, которые окатили меня до колена. Он заорал, заметался, пытаясь вылезти целиком, и… увидел нас. На меня уставилась пустая, горящая алым пламенем глазница, и тварь зашипела, а потом забилась так, что чуть ли не на половину вылезла наружу.
      — Не спи ведьма, оно сейчас освободиться.
      Я очнулась, собралась, и прошипела сквозь зубы первое заклинание, стараясь не дышать слишком глубоко. В руке зашевелился колючий пульсар и бесшумно унесся к грогу. Он взмахнул, защищаясь, правым крылом, и пульсар с лежким чпоком врезался в него.
      Секунду ничего не происходило. А потом крыло взорвалось изнутри и разлетелось сотней ошметков по сторонам. Грог взревел и рывком высвободился полностью. Ну, нет, не так быстро.
      Шепот.
      Я рухнула на колени и, переламывая отвращение, опустила руку в озеро, шепча и шипя древние забытые руны, которые нельзя говорить, их нужно рисовать. Жижа всколыхнулась, пошла волнами, забурлила и вздыбилась, вцепившись в уже взлетающего дракона тысячью гребней поднятых волн. Я закричала. Названные руны пили энергию прямо из моего тела, не очень-то заботясь об ощущениях: мне казалось, будто с меня заживо снимают кожу. Брызнули ненужные слезы, я не могла вдохнуть, но сжав зубы держала и держала руку в бурлящем бешеном потоке, а дракон бился и рвался из тисков поднявшихся волн. Они рвали крылья, проходили сквозь гнилую плоть, дробили кости, накрывали ядовито-бурою пеной, вгрызаясь все глубже и глубже…
      В глазах темнело, я… не… смо-гу.
      Но тут на мои плечи легли чьи-то сильные руки, и энергия хлынула в мое тело пьянящей рекою. В глазах прояснилось, я подняла голову и посмотрела прямо в глаза умирающему монстру.
      — Сдохни, тварь.
      Дракон взревел, неожиданно рванулся и в последний миг сумел достать меня своею лапой. Я почувствовала, как мое тело отрывает от земли и с силой бросает в бурлящее озеро. Ребра трещали, я не могла разжать его когти, а умирающий зверь тащил меня за собой. Я с ужасом посмотрела на бурлящую поверхность озера, а в следующий момент его гнилые воды сомкнулись над моей головой.
      Я закричала, в рот и в нос полезла слизь, застревая на вдохе, я пыталась ее выдохнуть, но не могла. А легкие уже жгло от недостатка воздуха. Я забарахталась изо всех сил, но драконья лапа держала крепко. Сознание начало меркнуть, наверное, это и есть смерть…
      Внезапно, я почувствовала, как когтистые пальцы разжимаются, меня хватают чьи-то сильные руки и несут наверх, к воздуху. Вдруг кончается жидкость, и я ощущаю сквозь забитые нос и рот, что вокруг меня воздух, а саму меня уже затаскивают на твердую поверхность. Я кашляю, натужно, пытаясь побыстрее вдохнуть и никак не могу ни откашляться, ни надышаться. Боже, и я еще считала, что этот воздух плохо пахнет!
      Я тяжело привалилась к лежащему неподалеку Коулу, дышащему так же тяжело, как и я.
      — Спасибо, что прыгнул за мной.
      Он промолчал. Я положила голову ему на грудь, так как он никак не хотел разнять крепко сцепленные на моей талии руки, крепко прижимая к себе. Так мы и лежали вдвоем, пока нас не нашел кот.
      — Так. Я там волнуюсь, переживаю весь, а они тут лежат, отдыхают, эгоисты!
      Я фыркнула и попыталась встать. Коул с неохотой меня отпустил.
      — И что у вас за вид? Вы что купались в этом?! Кошмар, ну и запах.
      — Мда, нам и вправду не помешало бы вымыться.
      Коул поднялся плавным слитным движением и пошел по направлению к выходу, впереди него уже бежал Обормот, показывая дорогу, а я обернулась, посмотрела еще раз на место, где должен был сегодня вылупиться грог и побежала за ними, поскальзываясь и спотыкаясь на каждом шагу.
      Первым делом надо было вымыться, к счастью тут неподалеку в лесу находилось озеро, это если верить карте. Вот к нему мы и направились. Кот шел на почтительном расстоянии, утверждая, что его нос не приспособлен для такой вони.
      Вода в озере была теплая, и я, запустив небольшое заклинание, наподобие того, которым я недавно мыла кота, довольно быстро привела свой внешний вид в порядок. С Коулом все обстояло сложнее: магия на него не действовала, а так слизь очень плохо отмывалась. Я все же вычистила магией его одежду, и изрядно запачканный меч, а сам он отмывался водорослями, собранными им со дна озера. В итоге он слежка позеленел, но ему это даже шло, а легкий запах тины был куда лучше недавней вони. Кот, наконец, рискнул к нам подойти, и тут же привязался с вопросами. Мне было лень ему все рассказывать, гораздо приятнее было валяться на травке рядом с Коулом и смотреть на звезды, а потому я небольшим заклинанием свернула свои недавние воспоминания, скопировала их в небольшую голубую призму и отдала ее коту.
      — И что я должен с ней делать?
      — Раздави в лапах и увидишь, услышишь и почувствуешь все то же, что и я недавно.
      Ну, он и раздавил, а потом минуты две носился по поляне с истерикой. Хм, зря я, наверное, заставила его пережить собственные ощущения, но так ведь и вправду быстрее.
      — Никогда. Так. Больше. Не делай! — На котика было жалко смотреть. Глаза вытаращены, хвост трубой, а шерсть дыбом. Я прижала его к себе и погладила страдальца, он, конечно, вырывался, но недолго.
      — Ну, извини, больше не буду.
      Обормот немного успокоился и принялся активно вылизываться, лежа у меня на животе. Я не спорила, хотя он был очень тяжелым.
      — Я вот одного не понимаю.
      — Чего? — Поинтересовался Коул, сонно потягиваясь.
      Я залюбовалась этим обалденным мужчиной, он, кажется, это заметил и насмешливо улыбнулся. Ну и пусть.
      — Я не понимаю, где обещанные богатства.
      — А нигде, — Коул принялся задумчиво наматывать прядь моих волос на палец, я почти мурлыкала, размышляя, куда бы временно телепортировать кота.
      — Как нигде? — Котику надо себя беречь, у него такой вид, будто его только что сильно обделили. Интересно, а если его телепортировать на верхушку во-он той сосны, он скоро оттуда слезет? — Но ведь староста говорил про сокровища, которые дракон принес из своего старого логова. — Возмущался, не подозревающий о моих коварных замыслах Обормот.
      — Он соврал. И его можно понять, никто ж не знал, что мы выживем. Он поэтому-то почти и не торговался со мной.
      Кот сник, а Коул вдруг встал, взглянул на луну и… сказал, что пора возвращаться. Что ж, телепортация отменяется, но я кота на себе обратно по болотам не попру!
      В итоге его нес на руках Коул, а я шла следом и дико завидовала.
      До деревни мы добрались к утру. Коул очень хорошо запомнил дорогу и вывел нас самой короткой и сухой тропой. Я решила отложить истерику на потом и молча шла следом, с возмущением вспоминая, как мы плутали по топи жуткими зигзагами, ища дорогу к пещере, а этот гад молча шел следом, изредка вытаскивая меня из очередного затопленного бочага. Моя одежда после всех испытании представляла из себя довольно плачевное зрелище, приобретя облезло пятнистый вид и красуясь рваными дырками в самых неожиданных местах. Правый сапог я потеряла, а потому отобрала сапоги у Коула. Ему полезно, а мне не так мокро. Ну, а левый доживал последние дни, уже не реагируя на скрепляющие заклинания, да и сил у меня на колдовство почти не осталось.
      Когда мы подошли к воротам и громко в них постучали, то нас сначала не узнали. А потом долго не хотели пускать, утверждая, что отныне мы нежить, а потому должны сказать спасибо, что нас не убивают серебром, а пока отпускают. Я правда не хотела колдовать, но когда на воротах появился важный староста и объявил нам, что нежити деньги и лошадь ни к чему, то вспылила. В итоге мы получили: выломанные и изувеченные ворота, насмерть перепуганную стражу, двух лошадей и провиант на дальнейшую дорогу, двадцать одну золотую монету (больше собрать не смогли), обоюдную ненависть всех поселян и мой обморок от сильного магического истощения. К счастью обморок случился, когда мы выехали далеко за пределы деревни, и нас успели скрыть деревья, а то боюсь, так просто уехать бы нам не дали. Я рухнула с лошади на землю и мудро решила, что на сегодня с меня достаточно приключений.
      Очнулась я на поляне уже в сумерках. Моя светлость лежала на охапке еловых веток, завернутая в свое одеяло и плащ Коула, который, кстати, оказался очень теплым. Неподалеку трещал хворостом небольшой костер, около него сидел сам Коул и жарил над огнем какую-то птицу, а кот сидел рядом, и, постоянно косясь на умопомрачительно пахнущее мясо, о чем-то тихо с ним беседовал. О чем — я отсюда не слышала.
      — Эй, кто-нибудь накормит голодающую ведьму?
      Меня заметили. Кот радостно ко мне подбежал и зачем-то потрогал лоб, а потом нос.
      — Нос холодный, ты вполне здорова.
      — Нет, — запротестовала я, — я очень больной человек, мне нужен уход, забота и…
      Мне под нос сунули горячее крылышко, и я временно замолкла, вгрызаясь в сочную ароматную плоть. Ммм, вкусно. Силы тут же начали прибывать, горячее мясо согрело живот, и я даже рискнула выбраться из импровизированной постели.
      — Ты куда? — Котик явно волновался, даже оторвался от крылышка.
      — В кусты. Можно, или меня будет сопровождать эскорт?
      Они промолчали, и я гордо удалилась, выходя за пределы освещенной полянки. Лес тут же напомнил о себе шорохами и шелестом среди сумрака ночи, вокруг возвышались исполинские стволы деревьев, и было полно кустов. Но все они меня не устраивали: то были слишком редкие, то слишком колючие. Я продвигалась все глубже, постоянно спотыкаясь о выступающие корни и шепотом чертыхаясь. Наконец, нужные кусты были найдены, и я, углубившись в них, облегченно присела. Сделав все дела, я встала, и начала было выбираться наружу, как вдруг услышала тихое хрипение справа от меня. Я замерла. Хрипение перешло в озлобленное рычание, засветились две багровые точки, на уровне моего лба! Я начала медленно отступать, кляня себя за то, что совершенно забыла в каком лесу нахожусь. Слева донеслись похожие звуки, и вот меня уже окружает целая стая этих существ. Руки кололи колючие ветви, ноги увязали в прелой листве, а лицо холодил легкий прохладный ветерок. Я попыталась определить класс нежити. И определила, что он не определяем. Цепочка глаз дрогнула и начала приближаться. Замечательно: у меня почти нет магических сил, но я только что поела.
      — Ллин! — Я обернулась на крик.
      Нежить тоже замерла, притихнув и удивленно оглядываясь. Но ненадолго, вскоре все внимание вновь было устремлено на мою драгоценную особу. Крикнуть в ответ я не решилась, а когда на меня прыгнула первая тварь, то встретила ее так вовремя появившейся призрачной сталью. Тварь визгливо закричала и рухнула в кусты, перерубленная пополам от хвоста до уха. Вот это я понимаю заточка.
      А потом они прыгнули разом.
      Я закрыла глаза и закричала, готовясь умереть, но руки, непослушные руки, взметнулись вверх, встречая нечисть острыми клинками.
      Я рубила и рассекала, крутясь на месте, как заведенная, и понимая, что это не я управляю клинками, а они мною. Щеку обожгло болью, меня толкнуло вбок и снесло в колючие ветки, я открыла глаза и попыталась встать, а потом огляделась и… снова села. Рядом со мной стоял Коул и рубил тяжелым двуручником оставшихся в «живых». Каждый его замах отправлял в окончательное небытие как минимум одну тварь, кося их направо и налево. Не удивительно, что вскоре все было кончено, Коул он остался стоять один, забрызганный зеленой кровью, а вокруг лежали недавние противники, но уже по частям. Он осмотрелся и нашел меня взглядом. Меня обожгло могильным холодом и ненавистью его голубых глаз. Я отшатнулась, подняв руку для защиты. Он вздрогнул, и в следующее мгновение на меня смотрели уже теплые человеческие глаза. Он подал мне руку, и я приняла ее, неуклюже встав на разъезжающиеся еще после удара ноги.
      — Тебя ни на минуту нельзя оставить одну, — тихо сказал он, касаясь рукой моей рассеченной щеки.
      Я провела ладонью над его и своим костюмом. Вниз хлынула зеленая жижа, очищая заляпанную ткань. Я подняла голову и… утонула в его глазах, смотревших так нежно.
      — Спасибо, — шепнула я и тоже коснулась его щеки рукой.
      Кто-то завыл в ночи, и мы, опомнившись, пошли по направлению к костру, причем Коул взял меня за руку, видимо, чтобы я никуда не делась.
      Кот, увидев нас, так ехидно улыбнулся, что мы оба покраснели.
      — Ну как, удачно сходили? А то я переживал, удалось ли Ллин ее трудное дело, вон даже Коула послал помочь.
      Я зашипела, и в следующий момент хихикающий кот оказался на вершине ближайшей ели. Оттуда донесся испуганный мяв и шум падающего сквозь колючие ветки тела. На середине он затормозил, уцепился за мощную ветку и повис в пяти метрах над землей.
      — А-а-а, Ллин!!! Мя-ау!
      Я, совершенно довольная собой, уселась на землю у костра и принялась подкидывать в него сухие ветки. Коул пошел снимать несчастного кота.
      — Сни…те ме…я, пожа…ста, я бол… Не…уду! — Надрывался мохнатый бандит, с ужасом взирая на далекую землю, вися на колючей ветке.
      Я не реагировала на его мольбы, а вскоре послышался еще один испуганный мяв, шум падающего тела и легкий шмяк. Коул вернулся к костру, неся в руках потрепанного кота, которого успел-таки поймать у самой земли. Кот слабо стонал и был весь перемазан в смоле с налипшими длинными иголками. Коул положил его к огню и подсел ко мне. Обормот еще немного по стонал, но, увидев, что толку от этого — ноль, вскоре сел и начал грустно вылизываться. Мое сердце не камень, и, немного понаблюдав за его страданиями, я сгребла пушистика в охапку и принялась чистить его от липкой смолы уже заклинаниями. Обормот сначала гордо вырывался, ругая меня последними словами, но потом притих и все же дал себя отчистить.
      — Ну вот, твоя шерстка снова блестит. На.
      — Чего это? — Подозрительно покосился на меня Обормот.
      — Зеркало, как знак примирения. Ты извини, но я все же не советую доводить ведьму, когда она на взводе.
      Маленькое круглое зеркальце, которое я приобрела по случаю на рынке, коту понравилось, и он оттаял. Даже лег спать рядом со мной, видимо решив отомстить позже.
      Кот уже давно храпел у меня под боком, а я все смотрела на россыпи бриллиантов на черном пустом небе, и не могла уснуть. До того, как лечь спать, я очертила вокруг лагеря ограничительный контур, так что волноваться о нечисти, иногда забредающей на свет нашего костерка волноваться было нечего, но Коул все равно сидел у огня и не спал.
      — Скажи, какой я была.
      Он вздрогнул, но не обернулся, неотрывно глядя на танцующее пламя.
      — Какой? — повторила я.
      — Ты была…
      Он надолго замолк, будто окаменел. Я уже боялась, что он так и не ответит, когда он вдруг начал говорить.
      — Ты была веселой. Бесшабашной. Бросалась в любую авантюру, не думая о себе… Ты считала, что со всем можешь справиться, и ничто в целом мире не в силах тебя остановить… — он снова замолк, вглядываясь в темноту ночи, — Ты любила звезды и созвездия. Много читала и путешествовала, совершенствуя свое магическое искусство. Ты сочиняла стихи и любила слушать красивую музыку. А еще… У тебя были рыжие волосы…, длинные рыжие волосы, которыми ты очень гордилась.
      Я медленно подняла руку и намотала на нее короткую снежно белую прядь, он наблюдал за мной, и тени танцевали на его лице. Вдруг меня пронзила сильная боль, я сжала зубы. Нет, нельзя, не буду… Я не должна вспоминать, это слишком больно. Возможно, когда-нибудь я вспомню все, но не теперь, не хочу. И я закрыла глаза. Коул ничего не сказал, просто остался сидеть у пылающих углей, всматриваясь в тени ночного леса.
      Мне снился сон, он был странным, хотя бы потому, что я прекрасно знала, что сплю. Меня окружал мрак, который изредка вспыхивал бриллиантами рассыпанных звезд, они были везде: справа, слева, над и подо мной, но их было мало, слишком мало, чтобы разогнать спокойную тьму. А потом меня кто-то позвал. Я огляделась и увидела зеленую искорку далеко впереди. Я потянулась к ней. И вот я уже лечу вперед, а искорка растет, меняется и превращается в прекрасный дворец, сделанный из светящегося зеленого хрусталя. Зов шел оттуда, и я опустилась на его холодные одинаковые плиты и медленно пошла по поднимающимся вверх ступеням.
      Я вошла в огромный зал с зеркальными стенами и высокими колоннами из зеленого хрусталя, каждая из них была в форме какого-нибудь зверя, человека или другого, неизвестного мне существа, пол тоже был усеян рисунками. Он был поделен на равные квадраты, в каждом из которых была изображена какая-нибудь сценка. Вот на одной из них из пенных волн прибоя на берег выходит высокий статный юноша, с очень красивым одухотворенным лицом и змеиным хвостом вместо ног, его встречают люди ближайшей деревни, и впереди всех стоит прекрасная обнаженная девушка с цепями на руках, ногах и явным ужасом в чуть раскосых глазах.
      — Ее принесут в жертву. Тритон унесет новую пленницу в свои подводные чертоги и там насладится ею. — Хрустальный голос отразился от хрустальных стен, в которых мое отражение уходило в бесконечность. И у этого отражения были длинные рыжие косы, но меня это почему-то не удивило.
      — Кто ты?
      Легкий серебристый смех разбился мириадами осколков, отражаясь от стен и пола этого изумрудного замка.
      — Кто я? А кто ты сама?
      — Я Нейллин.
      — И все, — весело поинтересовалась невидимая собеседница.
      — Все, — я нахмурилась и огляделась, — Где ты, покажись.
      — А то что?
      — Ничего, но мне неприятно разговаривать с собеседником, который все время прячется.
      — Что ж, если ты настаиваешь…
      И она появилась, воздух передо мной заклубился, задрожал, и… принял очертания высокой стройной фигуры в зеленом до пят платье и лицом… лицом, без малейшего намека на присутствие глаза, только ровная поверхность кожи там, где они должны быть. Ощущения жуткие. Я вздрогнула и отошла назад.
      Она изогнула в улыбке чувственные полные губы и лежким движением руки убрала длинные зеленые (кто бы сомневался) волосы за спину, открыв небольшие аккуратные, заостренные кверху юшки.
      — Ты… Эльфа?! Но почему?
      — А почему ты думаешь эльфы так тщательно скрывают дочерей своего рода?
      Я поджала губу, не зная что ответить.
      — Они прячут нас, страшась открыть миру наши лица и хвастливо врут, будто эльфы самые красивые женщины этого мира, а сами крадут человеческих женщин и ищут в них нас. Да, у них есть глаза, у них есть ресницы и брови, но у них нет нашей красоты, и потому они годны лишь как временные игрушки. А вот нам эльфы поклоняются, стыдливо пряча от всех.
      — Но ты и вправду прекрасна, — не выдержала я, эльфы правы, просто ты… не такая, как все. Ну и что, наверняка существует много других существ, которые выглядят не менее экзотично, но от этого они не становятся менее красивыми и интересными. Например гломы, и… цветочные феи, они такие маленькие, но такие красивые.
      — Да, — смягчилась эльфа, и чуть улыбнулась, — но у них жуткий характер.
      — Еще какой, — кивнула я, — не могут ужиться даже друг с другом, пакостничая всем подряд и воруя на привалах блестящие вещи у путников, которых угораздило остановиться на их лугу.