Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Лондон, любовь моя

ModernLib.Net / Современная проза / Муркок Майкл / Лондон, любовь моя - Чтение (стр. 29)
Автор: Муркок Майкл
Жанр: Современная проза

 

 


Когда такси начало подниматься вверх по мрачной улице, Джозеф Кисс предупредил друзей, что возьмет на себя основной разговор, с чем они, разумеется согласились. Данди заметил, что, возможно, Фоксы хотят приобрести «Прибрежный коттедж» просто для себя, поскольку они уже привыкли жить на набережной. Отворив калитку, они проследовали по выщербленной мощеной дорожке к входной двери, где мистер Кисс нажал своим зонтиком на кнопку звонка. Рини не заставила себя долго ждать. Со стаканом в руке она приветствовала их без тени удивления:

— Давно не виделись! У меня сегодня есть несколько милых девочек.

Они пошли за ней по коридорам, обклеенным старыми обоями, поверх которых там и сям бьши развешаны постеры и вырезки из журналов.

— Эй, лапочки! Это Джо-Джо, Дейви и Данди. Мои славные старые приятели. Чего только мы не вытворяли вместе, да, мальчики? — Подняв к мистеру Киссу подбородок, она дыхнула на него смесью табака и джина.

— А Джон здесь? — спросил Маммери, которого все еще не оставлял страх.

— Он будет рад повидаться с тобой, душка. И Кирон, конечно. Так вы пришли сюда ради них?

— Как, Кирона выпустили? — Удивился Данди.

— Под такой залог, что убиться можно. Но мы с Джоном заплатили. Чувствовали себя обязанными. Но разве не ужасно то, что они с ним делают? И все-то из-за педиков! Надо же, что творится!

Сильно накрашенные женщины, выглядящие так, будто приехали сюда сразу после падения Берлина, поглаживая бархатную обивку диванов, помахали пришедшим. Паника Маммери почти улеглась, потому что он ощутил себя в хорошо знакомой обстановке. Он понял, что его приглашают провести вечер в одном из кругов ада, и даже принял из рук Рини стакан пунша.

— Спирт принес Джорджи, — кивнула она на мужчину с бледно-зеленым лицом, лежавшего ничком у ног двух женщин. — Он фармацевт или что-то вроде того, работает в больнице. По его словам, это не опасно. Так что пей.

— Да! — воскликнул Маммери едва ли не довольным тоном. — Ничего не изменилось за эти десять лет. Когда я был здесь в последний раз, она умудрилась затащить сюда целый полк канадской конной полиции и половину танцовщиц из «Уиндмилла», или как он теперь называется. А я думал, все это давно позади.

Они прошли по комнатам, заполненным людьми в разной стадии наркотической эйфории или опьянения. Коснувшись пальцами губ, Рини провела их к еще одному лестничному пролету, покрытому изъеденной молью ковровой дорожкой. Особняк остался с девятнадцатого века практически в нетронутом виде и освещался по большей части газовыми шарами, лишь кое-где болтались на проводах электрические лампочки. Добравшись до лестничной площадки, Рини постучалась условным стуком, отворила дверь и ввела своих троих друзей.

— Угадайте, кто пришел? Старые друзья дома. Они, наверное, прослышали, что ты здесь, Кир.

Кинув на них беглый взгляд от зеркала, на поверхности которого была проведена белая полоска кокаина, Кирон шумно вдохнул.

— Да-да. Я очень тронут. — Он предложил им по порции наркотика, который Джон Фокс заворачивал в бумажки, но они отказались. — Я надеялся, что вы все выступите в качестве свидетелей.

С неприязнью глядя на Данди Банаджи, которого он терпеть не мог, Джон Фокс начал ворчать что-то о пронырливых индусах, но Кирон остановил его неожиданно резким взглядом, и он зашмыгал носом и попытался высморкаться в руку, но Данди передал ему бумажную салфетку.

— Вы по поводу Кирона? — Мысли Джона Фокса были заняты сестрами Скараманга.

— В общем-то. — Мистер Кисс решил говорить прямо. — Мы слышали, что вы интересуетесь старым коттеджем у Скрабе.

— Не мы, а Совет, — забегали глазки у Джона. — И Гораций подумал…

— И тут же мы спросили себя, насколько важно для вас услышать о катакомбах? — Неопределенным, выражающим покорность жестом мистер Кисс снял шляпу.

— Услышать о чем? — спросил Джон Фокс, напрягая мозги.

— О кладбищенских катакомбах, под каналом. Они существуют много веков. А вы о них не слышали? Если хотите попасть в «Прибрежный коттедж», чтобы взглянуть на него, то вы могли бы пройти туда по старым тоннелям и выбраться на поверхность уже за изгородью. Я сам обнаружил этот ход во время войны и мог бы вас провести.

— А тебе-то что от этого, Джо-Джо? — Джон покрутил в пальцах бумажный пакет. В его взгляде мелькнул намек на триумф.

— Мы надеемся получить пару тысяч. Сколько будет стоить эта земля, когда ее расчистят? Сто тысяч? Миллион?

— Гораздо больше! — воскликнула Рини, к грозному недовольству своего братца. — Там хотят построить развлекательный комплекс и супермаркет, но пока остается этот жилой дом, сделать такое невозможно. Дебильный закон, да? Дом нужно успеть снести, пока на него не повесили табличку, что он охраняется государством. Понимаете? Мы через нашу компанию уже предлагали сестрицам хорошую цену. Но они не заинтересовались. Теперь один наш приятель пытается выжить их любым способом. Прелесть такого рода местечек в том, что там и строить-то особо не нужно. Их цена растет с каждым днем. А ты стрижешь купоны!

— Что ж, значит, моя информация действительно стоит двух кусков. — Мистер Кисс говорил почти с вожделением.

— Получишь, когда покажешь нам путь по этим тоннелям, — заверил его Джон Фокс — Тогда мы сможем послать команду и за несколько часов сровнять этот дом с землей. Отлично! Так когда же мы сможем это предпринять? — И он, будто желая проявить искреннее расположение, неловко добавил: — А, приятель?

— Сегодня вечером устроит? А ты пойаешь, Кирон? Кто-нибудь еще пойдет?

— Я подумаю, — тихо произнес Маммери, уже успевший разочароваться в катакомбах.

— Я пойду. Хороший материал, что ни говори! — Просиял Данди.

— А вы бы сидели да молчали, мистер Бамблби! — огрызнулся Джон Фокс. — Почему именно сегодня, Джо-Джо?

— Потому что сегодня вечером они уйдут в церковь. К тому же наличные не могут долго ждать. Им не терпится попасть мне в руки.

— Если нам удастся пробраться туда, то мы можем перепугать старушек до смерти, — сказал Джон Фокс с облегчением. — Ладно, Джо-Джо, делай как знаешь. Я не отказываюсь от своего слова. Идешь, Кир?

— Завтра суд. Я не могу опоздать, в противном случае они меня накажут за неуважение. Ты будешь свидетелем, Джо? — Кирон пытался скрыть свой ужас за нарочито беззаботным тоном.

— О да, буду рад помочь, — с жаром сказал мистер Кисс и отвернулся в сторону, чтобы никто не увидел, как он покраснел.

— Я считаю, что ты зашел слишком далеко, Кирон, — сказал Маммери, желая выразить свое разочарование. — То, как ты обращался с геями, — подлость.

На красивом лице Кирона появилось наглое выражение.

— Все было совсем не так, как они изображают, Дейви. Все те ублюдки на самом деле были полными уродами. Честно. Тебя бы тут же стошнило, стоило тебе их увидеть. — Он взял у Джона Фокса пакетик и отсыпал себе еще немного порошка.

соси мокрощелку соси удальца пихай во все дыры им похуй шлюха пиздопроебанная дерьма мешок связать суку взять большой гвозь сделай мне больно сделай пиздюшка-матершинница кровь вонь смерть дерьмо блядь свинья грязная

К тому времени, как Джозеф Кисс, без сопровождения Маммери, повел Джона и Рини через ворота кладбища Кенсал-Грин, мимо отбрасывающих закатные тени деревьев, уже начало темнеть. Данди Банаджи предпочел остаться рядом с машиной. Он смотрел, как две крохотные фигурки пробираются по дорожкам кладбища, среди могильных плит и памятников за третьей, куда более крупной фигурой, пока наконец все три не затерялись среди могил по ту сторону часовни. Он все еще не знал наверняка, что именно собирается предпринять Джозеф Кисс, но ему пришлось ждать у метро, пока мистер Кисс ходил облегчиться, а Данди знал, что это было для него очень и очень необычно. Что касается Маммери, то его высадили из машины неподалеку от его дома перед мостом Ладброук-Гроув.

Некоторое время спустя Данди не слишком охотно вернулся в машину и, пошарив на заднем сиденье, нашел какой-то журнал. Некогда Рини была владелицей нескольких массажных кабинетов в Эрлз-Корте и Бейсуотере, и покупаемые ею журналы выдавали ее давнее ремесло. В изумлении увидел Данди фотографии людей, затянутых в резиновые костюмы и противогазы, с оттянутыми бечевкой сосками, подвешенных за запястья к грубо сколоченным крестам и виселицам или распятых на стенах. Оставив дверь машины открытой, чтобы было достаточно светло, он листал страницы и изо всех сил пытался догадаться, что же все-таки сейчас происходит. Джозеф Кисс сказал ему как-то, что встретил Рини в борделе, но никогда не описывал, при каких обстоятельствах. Будучи любителем таких мест, однажды мистер Кисс перестал о них говорить. Данди полагал, что эта перемена произошла с ним в том момент, когда его друг начал жить с миссис Газали.

Прошло два часа, пока Данди удовлетворял свое невинное любопытство, перелистывая один за другим журналы, которые он слой за слоем добывал с сиденья автомобиля, все более и более недоумевая и испытывая сложное чувство, близкое к отчаянию. Все это время он думал о том, как трудно пробираться по катакомбам, и о том, действительно ли Джозеф Кисс решил привести ужасную парочку в «Прибрежный коттедж». Данди знал, что сестры крайне редко ходят в церковь и что Джозеф Кисс никогда не предаст сестер, а это значит, что он решил пресечь замыслы Фоксов с помощью одного из своих изощренных планов.

Было уже около полуночи. Данди дремал, когда его запястья коснулся чей-то теплый палец. Спросонок Данди вдохнул и закашлялся, а потом подскочил.

— Джозеф! — Он кинулся к своему возникшему из тумана другу, за которым тянулась тошнотворная вонь, напоминающая запах фермы. Одежда на нем была влажная, брюки — насквозь мокрые до самых колен. — А где остальные?

— Джон и Рини все еще заняты, мой дорогой мальчик, но у меня есть ключи от их машины, так что давай поедем домой. Я поведу машину. — Весь его вид свидетельствовал о полном удовлетворении.

— Ты же не водишь! — Данди стало плохо. Он начал протирать глаза. — Надеюсь, ты ничего с ними не сделал?

— Вожу, только правил не знаю. А главное, я в настроении порулить этой ночью. Я чувствую себя победителем. — Он плюхнулся на сиденье и радостно положил руки на руль.

— Ты что, замуровал их там?

— Им было видение их собственного будущего, вот и все. Они стали свидетелями того, что ждет их на выбранном ими пути. В конце концов их, конечно, спасут, мой мальчик, спасут какие-нибудь честные работяги-ассенизаторы. Мои знания о подземной жизни Лондона, которыми со мной делились Маммери и мой тесть, до сих пор не приносили мне никакой практической пользы, не считая военного времени, но тогда я был просто новичком. — Большая ладонь мистера Кисса обхватила рычаг переключения скоростей.

— Но где же они, мистер Кисс? — почти вскричал Данди.

— Теперь они, вне всякого сомнения, уже добрались до станции «Уайт-Сити». Не нынешней, конечно, а той, заброшенной. А может быть, они проходят под Каунтерз-Крик, приближаясь к месту строительства нового шоссе где-то поблизости от старой станции «Портобелло», также заброшенной. Остается открытым вопрос, куда они двинутся оттуда, но, может статься, им придется проделать весь путь мимо Олимпии до Чел си, где из подземелья есть выход к Темзе.

— Но как, черт побери, это помешает им выжить сестер Скараманга из «Прибрежного коттеджа»? — Данди внимательно разглядывал лицо мистера Кисса, словно ища на нем следы сумасшествия.

Джозеф Кисс не слишком умело завел машину, и она резко скакнула вперед.

— Завтра, Данди, у нас уже будет на руках указ о статусе «Прибрежного коттеджа». Ты обратишься за помощью к моей сестре. Тебе она не откажет. И тогда пропадет всякий интерес к «Прибрежному коттеджу». А тем временем денек или два Фоксы будут наслаждаться прогулкой по местам, не знакомым подавляющему числу лондонцев. По правде говоря, это почти символично, — пробормотал он, выезжая на Хар-роу-роуд. К облегчению Данди, дорога в этот час была пуста. — Какое впечатление получат они, когда узнают обо всех этих старых легендах! — И он захохотал громким раскатистым смехом, который так нравился Данди, и запел.

Священный град Иерусалим низвергнут ныне в прах!

И хитроумный Сатана остался на бобах!

Куда ни кинь — повсюду клин. Ему не вознестись,

Но из руин Иерусалим мы в силах возвести!

Несколько дней спустя Данди встретил мистера Кисса на Эссекс-стрит, у спуска Уотер-гейт, и нашел его в еще более благодушном настроении, чем прежде. Они часто встречались на этом месте. Отсюда можно было либо углубиться в лабиринт Ковент-Гарден, либо спуститься на набережную и перейти Темзу по Хангердфордскому мосту. Сначала все окрестные здания лежали в развалинах после бомбежек, а теперь единственным, что осталось от прежней улицы, были старые ворота, которые вели прямо к реке. Поскольку день был исключительно жаркий, в небе висело знойное марево, и мистер Кисс, казалось, сам излучал слабое победное сияние.

— Ближе к вечеру будет гроза, Данди.

Когда они спускались по ступенькам к набережной, он достал из кармана листок бумаги. Это была копия извещения адвокатов сестер о том, что их коттедж включен в список исторических памятников первой категории, что Кенсингтонский совет признал их участок в санитарном плане совершенно безопасным, что прежняя жалованная грамота является действительной и что коттедж бесспорно принадлежит им и будет принадлежать им или их наследникам вечно.

Данди поздравил мистера Кисса.

— Они должны быть просто счастливы! Ты что же, загипнотизировал Фоксов?

— Разве что чуточку, мой мальчик! Маммери связался со своими друзьями-цыганами, обитающими где-то в районе Уормвуд-Шрабс, и те с превеликим удовольствием приняли участие в этой забаве. И Мэри тоже помогла. Мы преследовали их некоторое время. В конце концов, они были просто счастливы, когда мы вывели их оттуда, а меня они до сих пор считают своим спасителем. Они думали, что я тоже заблудился. Теперь они и слышать ничего не хотят о «Прибрежном коттедже» и вряд ли вообще когда-нибудь спустятся в метро!

— Так что ты остаешься героем сестер Скараманга, — с пафосом сказал Данди.

Мистер Кисс продолжал сиять.

— Восхитительное чувство, мой мальчик, и вполне заслуженное. Фоксы пусть занимаются тем, в чем знают толк. Зачем им коттедж? Единственная печальная новость заключается в том, что присяжные признали Кирона невиновным. Большинство свидетелей были его жертвами, но адвокаты постарались, чтобы они не внушали никакого доверия. Кстати, не ощущаешь ли ты, мой милый Данди, что духи времени оборачиваются против нас?

— Брось, старина! Сейчас не время для пессимизма! Они пошли на запад, к Чаринг-Кроссу, и мистер Кисс

натянул на глаза шляпу, прикрываясь от бьющего в глаза солнца.

— Еще два-три года, Данди, и мы увидим закат Золотого века!

Ворота паломника 1965

Сидя на крайнем сиденье вагона метро, с грохотом проносящегося между станциями «Виктория» и «Слоун-Сквер», Мэри Газали исподтишка наблюдала за двумя старичками, которые, пытаясь удержать в равновесии доску, играли в шахматы, скорее всего начав игру на кольцевой и проехав мимо «Кингз-Кросс» и «Хай-Стрит-Кенсингтон» уже по меньшей мере раз тридцать. С растрепанными бородами, в засаленных твидовых пальто, грязных штанах и истоптанных башмаках, они были почти неотличимы друг от друга. Они попивали вино, передавая друг другу бутылку, но при этом, казалось, не пьянели. Раньше Мэри часто ездила на метро, чтобы обрести покой. Она разглядывала пассажиров, пытаясь найти способ заглушить чужие голоса, чтобы не попадать в один поток с отчаявшимися, злобными, разочарованными, больными, уязвленными сознаниями, подчас планирующими жуткие преступления. Лекарства, которые она принимала теперь, помогали заглушать работу мозга, однако ей стало не хватать того экстаза, который она раньше испытывала.

Она взглянула на схему, висевшую над головами старичков, и, увидев, что до «Ноттинг-Хилл-Гейт» осталось еще пять остановок, посмотрела на часы. Она вполне успевала на встречу с дочерью в их любимом итальянском ресторанчике. Встреча была назначена на шесть. Ровно в пять тридцать она вышла из «Палас-отеля» на Виктория-стрит, где ее все любили и где она имела шансы стать главным администратором. Чуть раньше Хелен позвонила ей на работу и предложила встретиться: по словам дочери, у нее были чудесные новости. Мэри подумала, что Хелен наконец готова объявить о своей помолвке, потому что чувствовала, что у дочери уже несколько месяцев развивается необыкновенно страстный роман, хотя та не сообщала ей даже имени юноши. Доехав до своей станции, она поднялась и услышала, как один из игроков сказал с тихим удовлетворением:

— Тебе шах, глупый старикан!

Его друг понимающе хихикнул в ответ. Мэри была приятна их компания. Много-много лет она встречала на кольцевой линии таких вот старичков, все эти годы, с того момента, как ее выпустили из Вифлеемской больницы и поместили в пансионат Сент-Джонс-Вуд, откуда она очень быстро сбежала, потому что там были недовольны ее дружбой с Джозефом Киссом. Поначалу она попыталась встречаться одновременно и с мистером Киссом, и с Дэвидом Маммери, но потом мать Маммери вернулась из санатория и забила тревогу. Где это ее сын пропадает по ночам? Постепенно Мэри поняла, что с ее стороны было ошибкой заводить такой странный роман. Со своей стороны, Джозеф Кисс проявлял полное понимание и хотел помочь им с Хелен сложить в единую мозаику то, что произошло до спасения из охваченного пламенем дома, и то, что случилось после. Некоторое время Мэри была очень захвачена этой идеей, а вот интерес Хелен стал ослабевать по мере того, как начали публиковаться ее книги. Сейчас на книжной полке у Мэри стояли все четыре книги Хелен, а кроме того, она часто брала их в библиотеке для того, чтобы на формулярах набралось побольше отметок о выдаче.

В тесной толпе, она приблизилась к медленно ползущему, гудящему эскалатору и, встав на него, начала скользить взглядом по расположенным слева плакатам, рекламирующим белье и сигареты. Затем толпа вынесла ее к турникету, у которого стоял контролер, и тут она увидела по ту сторону заграждения Хелен и помахала ей. Сегодня Хелен была модно одета. Коротко постриженные волосы, высокие сапоги, лимонного цвета чулки, красное мини-платье. Обрадовавшись тому, что дочь наконец перестала одеваться во все черное и задумалась о своем внешнем виде, Мэри поцеловала ее.

— Ну как ты, дорогая?

— У меня потрясающие новости, мам. Но сначала наш чай, как обычно. Идет?

Когда они шли по подземному переходу и потом по лестнице к южному выходу с «Ноттинг-Хилл-Гейт», обрамленное рыжеватыми волосами бледное овальное лицо Хелен светилось от возбуждения. Они прошли мимо мрачного, с черным куполом здания «Коронет-Синема» и вошли в заведение «У Марии». Хозяйка с радостью их приветствовала:

— Мэри! Хелен! Неужто пришли отведать мою стряпню! Идете вечером на концерт?

— Что-то вроде того, Мария.

Проскользнув за столик, Хелен взяла в руки меню, хотя и без того прекрасно знала, что именно закажет. Мэри поглядывала в окно на шумную улицу у «Вулворта», где люди, кажется, не покупали ничего, кроме цветов, и выходили из магазина с таким видом, будто ограбили оставшуюся без охраны оранжерею, разгладила скатерть, поправила кружевные салфетки, приборы для специй, подставки для тарелок. Удивляясь разнообразию растений, которое тащили все эти люди, Мэри села на скамью. Ей было приятно смотреть на симпатичных молодых людей в ярких нарядах, и она подумала, что вечерний Лондон стал почти таким же красивым, как те места, по которым она бродила в Стране грез.

Несмотря на то что время чая прошло, Мария, как обычно, принесла им чайник, пшеничные лепешки, масло и земляничный джем. Хелен говорила об исследовании, которое она проводила в редакции образовательных программ Би-би-си, о тех перспективах, которые открываются на новом, Втором канале телевидения.

— Ты должна обязательно купить цветной телевизор, мам.

— Старый вполне годится для моих вестернов и документальных фильмов. «Что у них в башке, гадать не стоило — заарканил, за рога и в стойло». Интересно, хоть один ковбой пытался понять, что творится у телок в голове? Эрик, как его там? Или Буян Йейтс, например.

Хелен покачала головой с притворным неодобрением.

— Это не то, что хотели бы слышать в редакции образовательных программ, мам. Мы считаем, что ковбойских передач и так слишком много.

— А я люблю старые фильмы. «Пат и Майк», «Воспитание Крошки», «Окаменевший лес». Хотя все это, кажется, немного вышло из моды. — Покончив с последней лепешкой, она аккуратно слизала джем с пальцев. — Ну же, моя дорогая, какая там у тебя великая новость?

— Ну, — замялась Хелен, — ты ведь знаешь, что я писала книги для одного издательства?

— «Миллз-энд-Бун». Твои книги у них самые лучшие.

— Так говорит и мой агент. Его зовут мистер Арчибальд. Он попросил меня прислать пару глав новой книги и набросать сюжетные линии. Я не очень-то в это верила, но Делия, та девушка, с которой я вместе снимаю квартиру, сказала, что я должна рискнуть. Так что я рискнула. И как думаешь, что из этого вышло?

— Мистеру Арчибалду удалось ее продать? — Мэри нравилась эта игра.

— Вот именно! И знаешь кому? — Хелен почти пропела: — «Коллинз»! В этом издательстве выходят все исторические романы и триллеры. Агата Кристи, Росс Макдональд, Хэммонд Иннес. Представь! И знаешь за сколько, мам?

— За пять сотен фунтов! — назвала Мэри самую крупную сумму, которую только могла вообразить.

— Две тысячи, мам! Невероятно, правда? Теперь мы можем переехать в хорошую квартиру и вообще делать, что захотим!

— Мы? — Мэри подумала, что сейчас будет главное сообщение.

— Мы с Делией. Хотим подыскать квартиру где-нибудь в Линден-Гарденз или Орм-Корт, напротив парка.

— Это было бы чудесно, дорогая. Но почему ты не познакомишь меня с Делией?

— Обязательно, мам. Она сама хочет с тобой познакомиться. Но, видишь ли, она медсестра, и у нее вечно дежурство. Она самый добрый человек на свете. Ну, что ты теперь скажешь о своей маленькой девочке? «Мисс Денежный Мешок»! По словам мистера Арчибалда, если за книгой стоит «Коллинз», то она будет продаваться вечно и может стать бестселлером. Да я сотни еще напишу!

Каннингем или даже Николаефф может быть та вещь Кейджа хороший фильм

Радуясь переполняющему дочь восторгу, Мэри заказывает еще одну чашку чая. «Все, что ни делается, все к лучшему», думает она. Перед ее взором мысленно проходит ряд красных обложек «Макмиллан классик», на которых золотыми буквами вытиснено: Хелен Газали. Она так и не сказала Хелен о том, что все ее книжки, вышедшие в издательстве «Миллз-энд-Бун», она обернула красной бумагой.

— У меня есть еще одна новость, — говорит Хелен. — Такая же хорошая. Я рассказывала тебе, что мы готовим серию передач о Блице, о том, как люди сплотились в это время и все такое прочее. Мне пришлось со многими говорить о войне и… человеческом факторе. Это дает возможность лучше понять, как все было на самом деле. Мой напарник встретился с одним стариком, который живет в кибитке за станцией Юстон и который услышал, что мы ищем людей с интересными рассказами о том времени. Конечно, нам приходится всех их прослушивать, потому что некоторые говорят что попало, просто ради того, чтобы их показали по телевизору, или ради денег. Но все, что рассказал этот старик, выдержало проверку. Во время войны он работал в противопожарной службе в районе Тоттнема. И он помнит нас обеих, мам.

Мэри почувствовала тошноту, потом у нее задрожали ноги, потом появились слезы. К этому она не готова.

— Мы можем для него что-нибудь сделать?

— Я все уже организовала. Через пять минут за нами заедет машина, и мы поедем в Юстон. Он очень хочет увидеть тебя. Он все время говорит, что это чудо.

— Чудо, что нас вообще спасли. — Мэри смотрит на проносящиеся мимо машины со страхом, причины которого не может понять. — Может быть, он знал твоего отца, бабушку, дедушку. Ты сказала, что он живет в кибитке?

— Это что-то вроде времянки на заброшенных сортировочных путях. Он бродяжничает уже много лет. В нем явно течет цыганская кровь.

— Я так и знала, что во всем этом как-то замешаны цыгане, — говорит Мэри. Ей становится трудно дышать. — О, посмотри, какие розы!

сказал в чем именно я ошибалась горящий бетон видениеарфы и мистер Фицмари как падающий Феникс в отличной пьесе сицилийская вдова коррео пара ми шейгец шлонг ойцгемит-хет

Арендованный «ровер» отвез их за станцию Юстон, в квартал узких улочек, где раньше находились пошедшие под снос дома. Теперь в уцелевших сарайчиках обитали старьевщики, хранившие здесь свое барахло, лошадники, механики, скульпторы, скупщики цветного металла. Несмотря на предзакатное тепло, над кварталом висела атмосфера уныния. Когда они проезжали под железнодорожным мостом к квадратной, окруженной сараями и кирпичными конюшнями забетонированной площадке с торчащей посередине колонкой, со всех сторон до Мэри доносились стук молотков, дребезжание стекла и жужжание пил, пахло конским навозом, древесной стружкой, горячим металлом и жженой резиной. На площадке вокруг колонки толпились грязные ребятишки. Дети эти могли принадлежать к любому из прошедших или грядущих столетий. Они с подозрением поглядывали на «ровер», остановившийся рядом с фургонами, выкрашенными в серебристый цвет. Лишь пара кибиток были традиционного типа, на конской тяге. Они были украшены сложным желтым, красным, голубым и зеленым орнаментом, напоминающим тот, которым в Северной Африке или Афганистане расписывают грузовики. Лошадей, однако, не было видно. Вместо них поодаль лежали груды поломанных автомобилей, тщательно разобранных на детали, которые еще могут пригодиться, и бесполезные части, которые будут сданы как металлолом. Оставив нервного водителя в «ровере», Мэри и Хелен медленно пошли мимо пялящихся на них детишек к кибиткам. Когда они приблизились, в окнах и дверях кибиток появились другие лица, не менее грязные, чем лица детей. В глазах не было никакого любопытства. Из старой раскрашенной кибитки вышел какой-то человек и мягко спросил:

— Чем можем быть вам полезны, барышни?

Его вкрадчивый тон, темные красивые глаза, грязная, отливающая золотом кожа внушали беспокойство. Его запах напоминал запах только что открывшейся ярмарки с аттракционами. А еще от него пахло табаком, потому что, если выдавалась такая возможность, он курил сигары, хотя сейчас держал в пальцах тоненькую самокрутку.

— Мы пришли к Джоко Бейнсу, — ответила Хелен, посмотрев на него недружелюбно, почти с вызовом. Мужчина ей не нравился. — Он ждет нас.

— Джоко! Джоко! — позвал он и, сунув сигаретку в рот, сел на ступеньках и с одобрительным видом поглядел на гостий. — Отличные фигурки! Вы сестры, девочки?

— Большое спасибо за помощь. — Хелен помахала человеку, лицо которого появилось в окне самого большого из фургонов.

Она провела мать вперед по тонкому слою мусора конфетных оберток, газет и журналов. Уже давно Мэри не сталкивалась с такой бедностью и теперь удивилась тому, что местный совет никак с этим не борется. Источая запах горелого масла и металла, с жестоким грохотом над головами промчался поезд, оставляя за собой след копоти, медленно оседающий на развешанном для сушки белье. Залаяла собака.

Вытерев лицо, Джоко Бейнс открыл двери своего фургона и пригласил их внутрь, где оказалось прохладно и чисто и где все вещи были аккуратно расставлены по местам и даже стоял маленький кувшинчик с олеандром, иван-чаем, васильками и маргаритками — полевыми цветами, явно собранными на железнодорожной насыпи. На полке над встроенной кушеткой был маленький телевизор, по которому при отключенном звуке шла «Улица Коронации». На стенах были развешаны картинки в рамках — «Претворение воды в вино», «Чудесное насыщение пяти тысяч человек», «Воскрешение Лазаря», а также лозунги: «Благослови сей дом», «Дом, милый дом» и «Что значат эти камни?», все заляпанные, словно купленные по дешевке у какого-нибудь старьевщика. Пахло чем-то жареным, сладким холборнским табаком и нафталином. Бледное, изнуренное лицо Джоко Бейнса было так же потерто временем, как и его фургон. У него были короткие, по-военному постриженные, каштановые с проседью волосы, серая кожа, зеленые глаза. Одет он был в голубую рубашку без воротника, серые фланелевые брюки с синими подтяжками, ботинки на деревянной подошве со шнуровкой. При этом он был таким щуплым, что вся эта одежда казалась ему велика. В его лондонском произношении чувствовался легкий северный акцент.

— Вас, мисс, я знаю, — сказал он, обращаясь к Хелен. — Но вот эту барышню не видел уже очень-очень давно! — Он подмигнул Мэри: — Чашечку чая, милая?

Они с удовольствием приняли его гостеприимство, и тогда, насвистывая отрывки популярных итальянских опер, он наполнил чайник водой и поставил на газовую плитку.

— Вы все еще живете в Лондоне? Все еще вдвоем?

— Я живу в Бейсуотере, — ответила Хелен, усаживаясь на кушетку, обтянутую искусственной кожей. — Помните? А мама живет в Хаммерсмите, у Шепердз-Буш-роуд.

— Я тоже жил на Шепердз-Буш, пока нас не перегнали сюда. Я ведь не всегда был кочевником. Я был докером. Перед войной жил в Лаймхаузе, тогда там был настоящий чайнатаун. Они очень вежливые и чистоплотные люди, эти китайцы, в целом, конечно, хотя я никогда с ними особенно не сближался. Я тогда ходил в анархистах. Кейбл-стрит и все такое прочее. Мы здорово повоевали с фашистами, но теперь все опять повторяется. Правда, похоже, так плохо уже не будет. На Порленд-роуд, за Холланд-Парк-авеню, недалеко от тех мест, где я раньше жил, остался еще кое-кто из старой гвардии Арнольда Лиза. Вы когда-нибудь встречали его или миссис Лиз? Это тот тип, который назвал Мосли кошерным фашистом. Сам-то я не еврей, хотя многие так думают. И папа, и мама у меня были оседлые цыгане. Я потом много лет кочевал, но состарился для такой жизни, да и в пенсии мне не отказано. Я любил доки. А ты бывала в доках в то время, когда там кипела жизнь, милая?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36