Западный ветер - ясная погода

Кавагучи, представлявший ту фракцию японского генералитета, которая полагала полезным создание прояпонских органов власти из авторитетных националистов, намеревался включить Абада Сантоса в состав марионеточного правительства. Однако из штаба Хоммы пришел ответ: "Вина арестованного очевидна. Немедленно ликвидируйте его". Когда Кавагучи отказался это сделать, он получил из штаба новое предписание: "Немедленно доставьте арестованного к гарнизонному командиру в Давао (Минданао) для расстрела". Генерал Кавагучи был вынужден расстрелять Абада Сантоса, но при первом же появлении в Маниле обратился с жалобой к Хомме, чьим именем были подписаны приказы. Тот заявил, что таких приказов не отдавал. Оказалось, что инициатива исходила от императорской ставки, а проводником этой политики на Филиппинах был генерал-майор Хаяаси, военный администратор 14-й армии.
      Через несколько дней участь Абада Сантоса едва не разделил известный националистический деятель Мануэль Рохас, представлявший интересы правого крыла предпринимателей. Он называл себя сторонником корпоративной системы Муссолини, призывал к тому, чтобы покупать только филиппинские товары, разжигал травлю мусульман и провоцировал китайские погромы. Его партия Новый Катипунан в середине 30-х годов насчитывала около 100 тыс. членов, но постепен. но растеряла сторонников, что не помешало Рохасу остаться на ведущих ролях в политике. Когда местный командующий генерал Икута сообщил о задержании Рохаса начальству, он получил ответ за подписью генерала Хаяаси, приказывавший расстрелять Рохаса "секретно и немедленно". Отказавшись выполнить приказ, Икута обратился к Хомме. Тот был крайне удивлен происшедшим, так как связывал с Рохасом большие надежды. Сначала генерал Хаяаси и его штабные офицеры отрицали, что посылали подобный приказ, но когда приказ был им предъявлен, начали обвинять Икуту в предательстве интересов Японии. Хомма послал жалобу императору, жизнь Рохаса была спасена (впоследствии он стал первым президентом Республики Филиппины), однако сам Хомма, ставший на пути влиятельных экстремистов, по настоянию Тераути был снят с должности, отозван в Японию и отчислен из армии. (После войны Хомма был судим американским трибуналом и расстрелян как военный преступник, виновник "марша смерти" на Батаане.)
      Несмотря на инциденты, подобные перечисленным выше, в целом отношения японской администрации с представителями правых партий, как и с помещичьей верхушкой, были сносными и не они стали во главе Сопротивления, организованного левыми партиями.
      В разгар подготовки к сопротивлению на компартию обрушился тяжелый удар: "кэмпейтай" с помощью доносчиков удалось захватить в момент заседания председателя КПФ Крисанто Эванхелисту, его заместителя, основателя Социалистической партии Педро Абада Сантоса (брата расстрелянного Верховного судьи) и двух других руководителей компартии. Эванхелиста был вскоре зверски умерщвлен в тюрьме, а тяжело больной Абад Сантос оставлен в тюремном госпитале.
      Однако движение развивалось стремительно. Уже в феврале состоялась конференция ряда организаций и представителей Независимой церкви, которая провозгласила создание Национального единого антияпонского фронта. Еще через месяц Национальный фронт объединил все созданные к тому времени отряды в Народную антияпонскую армию (по-тагальски "Хукбонг байян лабан са Хапон", сокращенно Хукбалахап). В нее были включены местные крестьянские отряды самообороны, которые создавались в деревнях, а также группы филиппинских солдат, спасшихся от плена во время быстротечной кампании на Лусоне.
      Проблемой номер один была нехватка оружия. К концу февраля все отряды, вместе взятые, имели 82 винтовки, 14 револьверов и несколько охотничьих ружей. Оружие можно было раздобыть у помещиков, для чего были отправлены реквизиционные группы. Гораздо больше добычи давали опасные экспедиции в места боев, особенно на п-ов Батаан, где в джунглях и горах было брошено немало американского оружия. К лету 1942 г. у партизан было уже 7 тыс. винтовок и пистолетов.
      С мая, когда штаб Хукбалахап обосновался в горном районе Пампанги на Центральном Лусоне, отряды "хуков" начали активные операции. В отличие от индонезийских и бирманских подпольных групп, которые готовились к борьбе исподволь, филиппинские партизаны сразу перешли к партизанской войне, хотя Центральный Лусон, наиболее населенная сельскохозяйственная область страны, был далеко не идеальным местом для ведения такой войны. Но именно там "хуки" черпали поддержку у крестьянства, могли достать продовольствие и укрыться. За осень "хуки" смогли отразить несколько карательных экспедиций японцев, и к концу года на Центральном Лусоне уже появились первые освобожденные районы, где стали возникать комитеты самообороны.
      Немалую роль в организации сопротивления на Филиппинах сыграли американские и филиппинские офицеры, которые остались на островах после капитуляции американцев, а в ряде случаев были заброшены впоследствии американской разведкой. Крупный отряд под командованием Андерсона действовал на Южном Лусоне, американцы командовали отрядами на Минданао. Немало групп организовывалось патриотической буржуазией и интеллигенцией. Они существовали в основном в крупных городах. Наконец, широкое движение, которое возглавили антияпонски настроенные вожди, развернулось на Юго-Западном Минданао и Сулу. Мусульмане (моро, как их называют на Филиппинах) с Сулу не ограничивались войной у своих берегов, но совершали рейды на Сабах и Саравак и даже участвовали в восстании на Сабахе в 1943 г. В общей сложности в партизанских отрядах сражалось до полумиллиона филиппинцев и вдвое больше принимали участие в подпольном движении Сопротивления.
      Глава IV. Малайя и Сингапур
      П-ов Малакка протянулся с северо-запада на юго-восток. У его южного острия лежит о-в Сингапур. Ось полуострова занимают горные хребты, поросшие труднопроходимыми лесами. К западу и востоку горы понижаются, переходя в аллювиальные долины. На западе эти долины превращаются в мангровые болота, на востоке - в песчаные пляжи. Многочисленные потоки и речки, пересекающие долины, сильно препятствуют сообщениям с севера на юг. К 1941 г. освоенные районы находились на юге, в Джохоре, и на западной равнине, в то время как восточное побережье было практически необработанным. Вдоль западного берега от Сингапура через Куала-Лумпур к таиландской границе и далее к Бангкоку шла железная дорога, от которой отходили ветки к основным городам и портам полуострова. Еще одна железная дорога тянулась через центральную часть Малайи. Она начиналась в Гемасе, стоявшем на основной дороге, и шла к Кота-Бару, а затем по территории Таиланда к Сингоре, близ которой сливалась с основной дорогой. Автомобильные дороги тоже были в основном сосредоточены на западном побережье и в Джохоре.
      Перед Второй мировой войной Британская Малайя подразделялась на следующие административные единицы:
      1) Стрейтс-Сетлментс - английскую колонию, включавшую о-в Сингапур, о-в Пинанг, провинцию Уэлсли и Малакку;
      2) Малайскую федерацию, в которую входили государства Перак, Селангор, Негери-Сембилан и Паханг; контроль над этими государствами осуществляли английские резиденты, находившиеся при дворах правителей государств; 3) не вошедшие в федерацию четыре северных малайских государства - Кедах, Перлис, Келантан и Тренгану - и находившийся на юге Джохор; в этих государствах британскую корону представляли советники, фактически пользовавшиеся такой же властью, как и резиденты. Из четырех с лишним миллионов населения Малайи к 1941 г. примерно половину составляли малайцы, преимущественно жившие в сельских районах. Китайцы, которых было два миллиона, жили большей частью в городах. Они были в основном ремесленниками, мелкими торговцами, рабочими. Примерно треть их считали себя жителями Малайи и родились там, остальные приезжали на заработки и надеялись вернуться обратно, как и большинство индийцев, которые концентрировались большей частью в Сингапуре.
      Национально-освободительное движение в Малайе развивалось медленнее, чем в других странах Юго-Восточной Азии, и часто замыкалось в рамках этнических групп. Малайские патриотические организации, как правило, выступали под исламскими лозунгами, часто с шовинистических позиций. Параллельно с этим в среде просвещенных малайцев росло влияние идей "паниндонезизма" - объединения малайской нации в составе Индонезии. Значительная часть китайцев в той или иной мере поддерживала гоминьдановские организации, хотя влиятельные круги китайских торговцев выступали за "объединенную самоуправляющуюся малайскую нацию" с равными правами для всех ее граждан независимо от национальности, что неизбежно дало бы большие преимущества китайской буржуазии. С 1936 г. в Малайе действовала Центральная индийская ассоциация Малайи, близкая по взглядам к Индийскому национальному конгрессу; существовали также индийские профсоюзы, портовые и плантационные, в основном в Джохоре и Селангоре. Такая разобщенность населения по этническому признаку была весьма удобна для управления колонией в мирное время, но, когда приблизилась угроза войны, выяснилось, что, за исключением армейских частей, оборонять Малайю от возможного японского вторжения некому. Казалось бы, колониальные власти могли рассчитывать на поддержку китайской общины. И действительно, в начале 1941 г. ее представители посетили губернатора и предложили свои услуги, объявив, что Япония - общий враг Англии и Китая. Губернатор принял к сведению предложение китайских поселенцев, однако никаких конкретных шагов не последовало.
      Любому беспристрастному наблюдателю, прибывшему в Сингапур в 1941 г., стало бы ясно, что город совершенно не подготовлен к современной войне. Форты с могучими орудиями, глядевшими в море, не могли помочь в случае наступления противника по суше. В городе и других населенных пунктах страны не было никаких бомбоубежищ и укрытий для населения. В Сингапуре долго обсуждали, как защитить город от воздушных налетов; в результате было решено не строить бомбоубежищ и укрытий, потому что остров расположен так низко, что в траншеи и доты будет поступать вода. Для возведения наземных оборонительных сооружений требовалось много свободного места, а в городе его не нашлось. Вопрос о введении в городе затемнения также был решен отрицательно из опасения, что отключение электричества дурно скажется на вентиляции жилых помещений, так как перестанут работать фены (стоявшие, естественно, лишь в домах англичан и богатых китайцев). Уровень подобных рассуждений доказывает, что колониальные власти ни в какое нападение Японии не верили и не представляли себе, что такое современная война.
      После долгой переписки с Лондоном армии в Малайе разрешили сформировать на месте два военизированных строительных батальона. Однако при наборе рекрутов в них военные натолкнулись на сопротивление гражданской администрации колонии. Шла война, экспорт олова, каучука, железа и других сырьевых продуктов приносил большую выгоду, расстаться даже с малой частью рабочих казалось немыслимым. В результате строительные части так и не были сформированы.
      Состояние вооруженных сил, дислоцированных в Малайе перед войной, было плачевным, хотя на первый взгляд армия казалась достаточно сильной. Всего в регулярной армии и добровольных частях в Малайе числилось 90 тыс. человек, в том числе 20 тыс. англичан, 15 тыс. австралийцев, 37 тыс. индийцев и 17 тыс. местных жителей. 31 армейский батальон был разделен на три дивизии - 9-ю и 11-ю индийские и 8-ю австралийскую. Артиллерия в основном была береговой, а танковых частей вообще не было. В Лондоне считали, что они здесь не понадобятся, так как рельеф местности и состояние дорог не позволят действовать танкам. ВВС Малайи составляли четыре истребительные эскадрильи на новых американских истребителях "Буффало", пилоты остальных авиационных частей летали на старых самолетах и ждали, когда из Европы поступит новая техника.
      По мнению военного командования, для надежной защиты Малайи требовалось укрепить военно-воздушные силы, прислать 17 пехотных батальонов и два танковых полка. Однако главная беда английской армии в Малайе заключалась не в малочисленности, а в низких боевых качествах как солдат (в основном это были новобранцы из Индии), так и офицеров. При этом последние были искренне убеждены, что японцы воевать не умеют и каждый англичанин стоит десятка японцев. Австралийцы, прибывшие в Сингапур, услышали от своих английских коллег, что японцы не смогут воевать в джунглях, что тактически они слабы, лишены инициативы и командный состав японской армии никуда не годится. В действительности японские части уже имели опыт действий в Южном Китае и Французском Индокитае, в то время как английские войска в Малайе совершенно не знали войны.
      На штабных играх в Сингапуре английское командование рассмотрело возможный вариант высадки японцев не в самой Малайе, а на юге Таиланда - в Сингоре, откуда шли дороги, позволявшие в считанные часы ворваться в Малайю с севера. Чтобы предотвратить такую возможность, был разработан план "Матадор", согласно которому английские войска в случае высадки японцев в Сингоре должны были форсированным маршем перейти границу с Таиландом, блокировать японский десант и сбросить его в море. На пляжах в самой Малайе, пригодных для высадки десанта, в первую очередь на пляже в Кота-Бару (который и был избран японским командованием), были выкопаны гнезда для пулеметов и протянут один ряд колючей проволоки. Больше ее не нашлось, да и большинство огневых точек были макетами - из песка торчали палки.
      Главной надеждой англичан на Востоке оставался флот. По замыслу союзников, в защите Сингапура от врага британскому Восточноазиатскому флоту, которым командовал адмирал Том Филипс, должны были помогать корабли голландского военного флота, находившиеся в Нидерландской Индии, и Азиатского флота США, стоявшего на Филиппинах. Однако реальных оперативных планов сотрудничества выработано не было, и координация действий зависела от договоренности адмиралов.
      Уже к октябрю из докладов разведки в Китае и Индокитае, из сообщений прессы и беженцев стало ясно, что японские войска концентрируются в Южном Индокитае. Все данные указывали на то, что Малайя или Нидерландская Индия будут следующим объектом агрессии. Но как американцы продолжали в эти недели убеждать себя, что японцы не посмеют напасть на Перл-Харбор, так и англичане не могли поверить в нападение на Малайю и Сингапур. В официальной английской истории войны с Японией говорится: "Несмотря на информированность в том, что Япония проводит подготовку в Индокитае, губернатор Малайи продолжал оставаться в твердом убеждении (и это убеждение совпадало с линией, которой придерживались в Лондоне), что Япония не планирует близкую войну с Соединенным королевством, но готовится поддержать Германию в ее войне с Россией". Это приведшее к трагическим последствиям заблуждение владело англичанами вплоть до декабря 1941 г. Поэтому, хотя английские части и были передвинуты к северным границам Малайи, а несколько пулеметных гнезд было выкопано у пляжа в Кота-Бару, реально ничего для обороны Малайи так и.не делалось.
      Убежденность в неприкосновенности империи, характерная для европейского общества Малайи, передалась малайской аристократии и китайским магнатам. В Сингапуре продолжали функционировать роскошные клубы, устраивались балы, проводились спортивные состязания, театры и рестораны были заполнены. В воспоминаниях одного из австралийских офицеров, прибывших тогда в Сингапур, говорится: "У меня сохранились яркие впечатления первой встречи с Сингапуром. Мы прибыли туда подготовленные (хотя бы на 50 %) к войне и готовые воевать. Но первое, что мы увидели, были офицеры в парадных мундирах и их жены в бальных платьях. Это было не только неуважительно к нам - это было неправильно. Или мы сошли с ума, или они сошли с ума".
      25 ноября комитет начальников штабов Великобритании сообщил в Сингапур, что операцию "Матадор" нельзя начинать без соответствующих действий Японии, однако подготовка к ней должна проводиться. Штабы заявили губернатору, что гарантируют отправку ему приказа о начале этой операции не позже чем через 36 часов после начала японского вторжения - таким образом японцам заранее давалась значительная фора. 28 ноября комитет направил в Сингапур очередное послание, смысл которого сводился к следующему: будьте готовы ко всему, но ждите. И только 5 декабря, когда японские транспорты уже были в пути, Лондон сообщил, что операцию "Матадор" можно будет начать, если японские войска нарушат территориальную целостность Таиланда. Однако и это сообщение, не говоря уже о том, что оно опоздало и у командования в Малайе попросту не оставалось времени развернуть части для операции, было сформулировано столь туманно и осторожно, что и без того не очень решительные власти в Сингапуре предпочли, объявив военное положение, ничего более не предпринимать. Они даже не наладили разведку залива, хотя в их распоряжении находились подводные лодки, эсминцы и авиация. Никто не знал толком, приближаются японские транспорты к берегам Малайи или повернули к Калимантану.
      По планам командующего японской 25-й армией генерал-лейтенанта Ямаситы 5-я пехотная дивизия должна была стать авангардом вторжения и осуществить высадку в Сингоре и Паттани. Для высадки в Кота-Бару был предназначен лишь один 55-й полк, главной задачей которого был захват аэродрома Кота-Бару. Основная ударная сила армии, императорская гвардейская дивизия, не должна была принимать участие в высадке - ей предстояло занять Бангкок, основные аэродромы и железнодорожные станции Таиланда. Лишь после этого гвардейские полки могли направиться по железной дороге из Бангкока в Северную Малайю и там усилить десантные части. Японский штаб предусматривал возможность движения английских войск в Таиланд для того, чтобы выйти к Сингоре раньше, чем там укрепится японский десант. В таком случае основная высадка в Сингоре должна была быть отложена до того момента, когда удастся обеспечить господство в воздухе.
      В составе 25-й армии находилось в общей сложности 180 танков, однако далеко не все они должны были принять участие в боевых действиях в Малайе. Воздушное прикрытие вторжению обеспечивала 3-я воздушная дивизия с аэродромами в Южном Индокитае. В ее составе было 354 самолета. Кроме того, к операции могла подключиться 22-я авиафлотилия ВМФ, усиленная до 180 самолетов. Таким образом, преимущество японской армии в танках и авиации было подавляющим. Английские войска могли рассчитывать лишь на флот и на превосходство в численности войск.
      6 декабря англичанам повезло, но они этим не воспользовались. Погода в те дни стояла плохая, небо было затянуто муссонными облаками, и воздушная разведка практически отсутствовала. И все же австралийский летчик Дж. Рэмшоу, днем 6 декабря поднявшийся в воздух и, несмотря на плохую погоду, упорно круживший у северных берегов Малайи, увидел в просвет между облаками неизвестный корабль и два минных тральщика в 200 милях от Кота-Бару. Еще через полчаса он обнаружил линкор, пять крейсеров, семь эсминцев и, главное, 25 транспортов. Через полчаса другой австралийский летчик нашел еще один караван, идущий чуть севернее, - в нем было 20 транспортов и несколько кораблей сопровождения. Воздушные разведчики смогли сообщить в Сингапур о движении конвоев, однако губернатор Малайи сэр Роберт Томас заявил подчиненным: японские корабли идут к Таиланду. Командующий обороной Малайи генерал Персиваль, который участвовал в обсуждении ситуации, записал в дневнике: "Мы объявили готовность номер один, но оснований для тревоги у нас не было, так как японская экспедиция была направлена против Сиама".
      В 18 час. 30 мин. 7 декабря в Сингапур поступило сообщение, что один из конвоев замечен вновь и что он движется на юг. Решено было, что это ошибка, и приказа о начале операции "Матадор" снова не отдали.
      Совсем иное настроение царило в японской армии. Из опасения, что армейская авиация не сможет противостоять английским бомбардировщикам и истребителям, адмирал Ямамото приказал срочно перебросить на помощь конвоям 22-ю авиафлотилию ВМФ, торпедоносцы и бомбардировщики которой уже несколько месяцев активно тренировались в охране морских конвоев и в уничтожении кораблей в океане. Японскому командованию казалось, что иначе защитить транспорты на подходе к Малайе и Таиланду даже при превосходстве в авиации невозможно - ведь самолеты японских ВВС базировались на индокитайские аэродромы и радиус их действия был ограничен. Чем дальше отходили от Индокитая тихоходные транспорты с солдатами, тем труднее было их прикрывать. Известно было также, что с 3 декабря в Сингапуре стоят "Принц Уэльский" и "Рипалз", боевая мощь которых превосходила мощь японской эскадры охранения, а та была вынуждена разделиться, чтобы охранять транспорты, веером расходящиеся по морю - к Бангкоку и к Северной Малайе. Никто не сомневался, что английский флот примет меры, чтобы перехватить конвои. Надежда была только на плохую погоду, но и она исчезла после 6 декабря. Один из морских летчиков, лейтенант Такай, записал в тот день в дневнике: "Наши самые худшие страхи подтвердились. Британские патрульные гидросамолеты обнаружили конвои с десантом. Весь наш план вторжения полностью раскрыт врагом задолго до того, как мы сможем высадиться в Малайе. Теперь англичанам совершенно точно известно, куда направляются транспорты, сколько их и когда они прибудут в точку высадки. Мы вынуждены отказаться от тактики скрытого подхода и перейти к открытому наступлению. Не менее беспокоит нас и то, что противник должен вот-вот ударить по нашим воздушным базам в Индокитае. Мы начали срочно рассредоточивать бомбардировщики по посадочным площадкам".
      Но прошло шестое декабря, прошло седьмое, наступило восьмое, а конвои спокойно следовали к месту высадки. В Сингапуре не могли понять, куда делись японские транспорты, однако число самолетов, отправленных на их поиски, было столь незначительным, что надежды найти их было мало. Элементарные расчеты показывали, что если конвои, замеченные ранее, будут продолжать движение с прежней скоростью, то они достигнут берегов полуострова примерно в полночь. Совсем игнорировать такую возможность было нельзя, поэтому постановили с рассветом выслать самолеты на разведку.
      Сразу после полуночи зазвонил телефон. Из штаба 8-й бригады, которая прикрывала пляж в Кота-Бару, сообщили, что берег обстреливают с моря. Через полчаса с таким же известием позвонил командир эскадрильи, которая базировалась на аэродроме в Кота-Бару. Командующий авиацией вице-маршал Пулфорд подсказал своему подчиненному ход, который тому почему-то не пришел в голову, - поднять самолет, долететь до пляжа и выяснить обстановку. Вскоре стало известно, что у Кота-Бару стоят три японских транспорта и несколько небольших кораблей охранения. Когда английские самолеты наконец поднялись в воздух и начали бомбить транспорты, все три вскоре были повреждены, а один утонул. Однако они были уже пусты: шлюпки, плоты и другие десантные средства незадолго до налета отошли от транспортов и уже приближались к берегу. Если бы налет начался на полчаса раньше, высадка в Кота-Бару была бы сорвана.
      В то время как штаб в Сингапуре пытался на расстоянии руководить действиями в Кота-Бару, весь остальной город, не считая ночных клубов, погрузился в сон. Правда, улицы были ярко освещены, горели огни реклам, ровными рядами тянулись посадочные огни аэродромов, светились иллюминаторы стоявших в порту кораблей. Неожиданно пункт наблюдения ВВС сообщил, что с северо-востока к городу приближается группа самолетов. Была приведена в готовность система противовоздушной обороны военного порта и аэродромов, но ровным счетом ничего не было сделано для того, чтобы предупредить население города. Как оказалось, недавно созданный центр ПВО города не укомплектовали дежурными: в здании, где он находился, никто к телефону не подошел.
      В первом налете на Сингапур, который имел скорее символический характер, участвовало 17 тяжелых морских бомбардировщиков. Плохая погода, отсутствие видимости и ливни привели к тому, что эффект бомбардировки аэродромов Сингапура был невелик, зато несколько бомб упало в самом центре города, и там погибло много народу.
      Подлетая к Сингапуру, японские летчики были поражены, увидев, как ярко освещен город. Свет был выключен только через полчаса после окончания налета. Все японские самолеты благополучно вернулись на базы: английские истребители так и не поднялись в воздух. Было решено, что, так как зенитчики и прожектористы еще не привыкли к налетам, появление в небе своих истребителей собьет их с толку.
      Утром Пулфорд приказал своим самолетам вылететь к Кота-Бару, чтобы сорвать высадку десанта. Добравшись туда к восьми утра, летчики обнаружили, что она уже закончилась. Английские самолеты опустились на аэродромах Северной Малайи, чтобы заправиться. Именно в этот момент японская авиация получила приказ нанести одновременный удар по всем северомалайским аэродромам. Совпадение оказалось роковым. Примерно через час японские бомбардировщики уничтожили большинство английских самолетов, прилетевших с юга.
      В это время из Лондона наконец-то пришло разрешение начать операцию "Матадор". Персиваль позвонил губернатору, но тот ответил: "Ничего не предпринимайте", - он только что, как было решено накануне, выслал самолеты к Сингоре, чтобы выяснить, высаживаются там японцы или нет. В 9 час. 15 мин. в Кота-Бару опустился изрешеченный пулями английский самолет-разведчик. Сведения, доставленные им, были неутешительны. Большое число транспортов замечено у берега в районе Сингоры и, что еще неприятнее, - у Паттани. Получив эти сообщения, сэр Роберт отменил операцию "Матадор", так как для развертывания войск и наступления на Сингору времени не оставалось - надо было защищать Северную Малайю. Было решено двинуть войска в Таиланд, оседлать дорогу на Паттани и удерживать ее. Однако отдать приказ о наступлении было некому, так как генерал Персиваль в то утро неожиданно решил посетить очередное заседание Законодательной ассамблеи в Сингапуре. Только в 11 час. утра генерал вернулся в свой штаб и спустя еще полчаса отдал приказ войскам двинуться на север. Так было потеряно еще два часа. Генерал Хите, командующий войсками в Северной Малайе, получил приказ в 13 час. и сейчас же начал добиваться связи с Сингапуром, чтобы Персиваль подтвердил разрешение перейти таиландскую границу. В результате в 11-ю дивизию приказ был направлен только в 13 час. 30 мин.
      В эти часы батальоны 11-й дивизии под командованием генерала Мюррей-Льона стояли в строю под проливным дождем, ожидая приказа начать выполнение операции "Матадор". Когда выяснилось, что план изменен, началась неразбериха, и, прежде чем удалось наладить порядок, прошло еще немало времени. "Вероятно, сдержанно сообщает официальная британская история войны, - сэр Роберт не полностью осознал необходимость быстроты в проведении операции... у противника оказалось шесть часов форы и возник риск, что наши части не успеют занять оборонительные позиции, прежде чем войдут с ним в соприкосновение".
      Наконец в 3 часа дня 8-я английская бригада вышла к таиландской границе к северо-западу от Кота-Бару, и здесь случилось непредвиденное: передовая колонна натолкнулась на заграждение, возле которого заняли оборону 300 таиландских таможенников и пограничников. Начался вялый, неуверенный бой, который продолжался до темноты, хотя жертв с обеих сторон практически не было. Лишь к ночи английская бригада заняла городок на таиландской стороне границы, и ее командир расположил солдат на ночевку. Шел дождь, никто не думал, что японцы в такую плохую погоду предпримут какие-нибудь действия. Поэтому после завтрака англичане сели в грузовики и поехали дальше. Проехав 25 миль, они неожиданно увидели за очередным поворотом шоссе японский танк. Через несколько секунд первый грузовик загорелся, колонна сбилась в кучу, солдаты начали выскакивать из машин и разбегаться по сторонам.
      В тот же вечер под покровом темноты, потеряв немало солдат, 8-я бригада отступила от Кота-Бару, оставив японцам аэродром. Наступила ночь, и, выставив охранение, измученные тяжелым боем английские и индийские солдаты заснули, полагая, что враг также даст отдых своим войскам. И опять английские офицеры, действовавшие по правилам прежних, благородных и размеренных войн, недооценили японцев, которые пожертвовали сном, ужином и завтраком, но подтянули войска к английским позициям и, как только начало светать, перешли в наступление. Командир бригады, придя к выводу, что фронт его бригады слишком растянут, и зная, что английские резиденты в Кота-Бару и султан Келантана уже отправлены на грузовиках на юг, решил, что бригаде и прибывшему ей на помощь индийскому 19-му хайдарабадскому полку пора отступить южнее. Командир бригады не знал, что силы японцев значительно уступают его силам, но должен был понимать, что измучены японские солдаты после тяжелой высадки и ночного марша куда больше, чем его солдаты. Тем не менее в течение 10 декабря бригада продолжала отступать в поисках выгодных позиций для обороны. За этот день ей удалось наконец обогнать наступающих японцев и уже без помех с их стороны взорвать железную дорогу, вдоль которой шло отступление, разрушить мосты и станционные здания.
      Скорость отступления превышала самые смелые предположения японцев, которые не могли догнать противника. Однако командующий войсками на севере генерал Хитс предложил Персивалю отвести бригаду еще на 120 миль южнее к Куала-Липису, мотивируя это тем, что основной ее задачей была защита аэродромов в Северном Келантане, а так как они оставлены, бригаде уже нечего делать на севере. Трудно понять, чего было больше в этом предложении - военной неграмотности, страха или растерянности, ведь отступление отдавало в руки японцам всю Северо-Восточную Малайю и позволяло им быстро отрезать остальные части того же генерала Хитса. Персиваль отказал, тогда Хитс бросил вверенные ему войска, сел в поезд и поехал в Сингапур уговаривать командующего. Его отсутствие в столь критический момент, несомненно, сыграло свою роль в событиях, разыгравшихся на севере Малайи в последующие дни.
      Когда армия лишена твердого командования и теряется общий смысл действий, возникает опасность моральной деградации войск, роста недоверия к командирам, паники, вспыхивающей стихийно и неожиданно. Дождь, поливающий разбитые и скользкие горные тропы, голод (в первые же дни нарушилась система снабжения войск), усталость, такой привычный в отступлении крик "Нас обошли!", которого ждали солдаты, прикорнув ночью под осыпающим тяжелые капли деревом, страшные слухи о зверствах японцев, об убийствах раненых и пленных (которые оказались лишь малой частью правды), перепуганные чиновники, штурмующие вагоны, чтобы с чемоданами и плачущими детьми прорваться в спасительный Сингапур, растерянные полковники, тщетно ожидающие приказов, - из всего этого складывалась картина отступления в Малайе.