Так раньше мать говорила.
      Ничего не будет нормально, поняла она, когда отчим сказал, что надо ехать в гости. Их уже несколько раз приглашали, он не может отказаться.
      Они не говорили на эту тему, но Ирина поняла, что Сергей Львович и сам не рад, что падчерица приглянулась Мастинскому. Как там говорится? Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь...
      Отчим раньше, до того как стал состоятельным господином, преподавал в техникуме и был человеком начитанным.
      Он извиняющимся тоном говорил с Ирэн, и она была ему за это благодарна. В гости? Да пожалуйста!
      Пока ехали по Ярославскому шоссе, Ирина безразлично смотрела в окно, думая о своем.
      Даже в колонии она не чувствовала себя под таким надзором, как сейчас. Там было плохо, но плохо всем. И там была относительная свобода. Не требовалось постоянно тщательно следить за выражением собственного лица. Она могла позволить себе хмуриться, как бы говоря: да, мне плохо, и пошли вы все... Сейчас этого делать было нельзя.
      В колонии она была сильная. Сейчас вынуждена подчиняться чужой воле. И это было невыносимо!
      Там она искупала вину, потому что провинилась перед обществом. А за что её загоняли в стойло сейчас?
      А что потом? Она не хотела думать об этом.
      Сначала она была равнодушна к Мастинскому, потом он стал неприятен, сейчас она ненавидела его.
      Порой ей казалось, что отчим догадывается, какие мысли бродят у неё в голове. Они ни разу не разговаривали на эту тему.
      Ирэн вспомнила Балина с его колючей бородкой, которая сразу вызвала в ней отвращение. Чисто выбритый Мастинский был гораздо противнее. Она знала точно, что не сможет с ним... Не сможет, и все.
      Отчим говорит, что он очень умный. Неужели не догадывается, какие чувства она испытывает к нему?
      Он считает её сдержанной. Какой идиот! Ее корчит изнутри, когда он дотрагивается до нее.
      И этот лысый будет её мужем?! Никогда и ни к кому она не испытывала такой неприязни. Ее волю грубо ломали, и она не могла с этим смириться.
      Ирэн очнулась, когда проехали Мытищи. Вид за окном изменился. По обеим сторонам дороги стоял заснеженный лес.
      - Скоро приедем, - оглянулся Мастинский. - Устала, Ирэна?
      - Нет, - она покачала головой и сказала, чтобы хоть что-то сказать: Красиво как в лесу.
      Отчим едва заметно усмехнулся, уж он-то знал характер своей падчерицы. Она лучше молчать будет, чем восхищаться, как другие девчонки: ах это, ах то...
      Сергей Львович ничего хорошего от затеи Мастинского не ждал, но делал вид, что всем доволен. А куда деваться?!
      - Посмотришь, как замечательно там, куда едем, - отозвался Борис Ефимович на слова Сайгиной. - Сосны, воздух...
      - Сосны - это хорошо, - машинально ответила Ирэн.
      Лена сказала, что она очень бледненькая, ей надо побольше гулять. Интересно, а мать там будут выпускать на прогулки?
      От этой мысли на глаза набежали слезы.
      Она заметила, что Мастинский наблюдает за ней в зеркало, и отвернулась к окну.
      Она увидела, как рыжий комочек прыгнул с ветки прямо на дорогу.
      - Белка, смотрите! - закричала Ирэн, и глаза её посветлели.
      Водитель притормозил.
      Ирэна выскочила из машины и осторожно стала приближаться к лесному зверьку.
      Белка не испугалась. Она нахально перебегала с места на место и любопытными глазками смотрела на людей.
      За Ириной наблюдала не только белка. Все, кто был в машине, не отрывали взгляда от Сайгиной.
      Мастинский думал, как введет эту девчонку в свой круг. Ее молодость и красота произведут впечатление. А уж он постарается одеть её так, что все рты откроют от удивления.
      Ирэн, заметив оценивающий взгляд жениха, смутилась и шагнула к машине.
      - Поехали.
      Белка разочарованно смотрела им вслед: хоть бы орешком угостили...
      Лицо Ирины опять стало непроницаемым. Счастливая белка, думала она, живет в свое удовольствие.
      Они быстро доехали до дачного поселка.
      Увидев особняк, Ирэн удивленно подняла брови. Ничего себе, домишко!
      - Проходите!
      Мастинский сиял, как медный грош. Он видел, какое впечатление произвел на гостью дом. Именно на такую реакцию он и рассчитывал. Не дурочка же она в конце концов!
      Он провел Ирину по всем комнатам, показывая, где что находится. Она с любопытством разглядывала обстановку. Хорошо устроился, ничего не скажешь. Впервые ей пришлось бывать в таком богатом особняке.
      Ирина, как в музее, рассматривала картины, вывешенные в холле. Одни ей понравились, другие нет. Роскошь, царящую вокруг, она воспринимала отстраненно. Зачем ей все это видеть? Она здесь жить не собирается.
      Мастинский, видно, думал иначе.
      Ирина вспомнила посаженных на цепь овчарок, которые охраняли дом. Стало тоскливо. Он и её тоже хочет на цепь посадить.
      Ужинали они в огромной столовой. Такие залы только в кино можно было увидеть.
      - Будьте за хозяйку, Ирэн, - попросил Борис Ефимович.
      Сердце девушки сжалось. Зачем она согласилась приехать сюда?
      После ужина она захотела погулять по поселку.
      Мастинский огорчился.
      - Я, к сожалению, не смогу составить тебе компанию, у нас с Сергеем Львовичем деловой разговор.
      - Я одна похожу, - обрадовалась она.
      - Нет, так не годится, - выразил неудовольствие Борис Ефимович.
      - Стас с тобой погуляет, - приказал он.
      Уставший водитель, не выказывая ни малейшего удивления, потащился с Ириной на прогулку.
      У неё внутри закипала злость. Все оказалось гораздо хуже, чем она думала. Золотая клетка? Нет, это не для нее.
      Прогулка потеряла всю прелесть.
      Они быстро возвратились. Стас остался поболтать внизу с охранником, а Ирина поднялась на второй этаж.
      Отчим сидел в гостиной и смотрел телевизор. Она заглянула к нему и неслышно удалилась. Разговаривать ни с кем не хотелось.
      Она решила пройти в библиотеку, помнила, что та расположена по левую сторону от лестницы, сразу за малой гостиной.
      Подойдя к двери, она остановилась.
      Из соседней комнаты доносился голос Мастинского. Там находился его кабинет. Из-за неплотно прикрытой двери все было слышно довольно отчетливо.
      Ирина хотела вернуться в гостиную к отчиму, но вдруг замерла на месте.
      Она испуганно оглянулась.
      В холле второго этажа никого не было. Стас до сих пор болтал с охранником, Сергей Львович прилип к телевизору, лишь она одна стояла возле кабинета хозяина виллы и слушала, слушала...
      Мастинский разговаривал с кем-то по телефону и давал указания. Его резкий голос, не терпящий возражений, звучал для Ирины как набат. Она уловила знакомую фамилию. Вот, и ещё раз...
      У неё перехватило дыхание. Кажется, она поняла, о чем шла речь. Ирэн, шатаясь, вернулась в гостиную, где сидел отчим, и шлепнулась в кресло.
      - Нагулялась? - спросил он, не оборачиваясь.
      - Да!
      Она едва заставила себя выговорить эти простые слова. На это у неё ушли все силы.
      Она взяла себя в руки. Никто не должен заметить, в каком состоянии она находится.
      Ирина, застыв в кресле, прикидывала, когда они сегодня вернутся домой. Поздно, очень поздно!..
      Она в изнеможении закрыла глаза. Только бы Лена была дома!
      Глава 26
      Вечером, когда вернулась в Москву, Ирэн пыталась дозвониться Елене, но все было напрасно. Телефон молчал.
      Она звонила и рано утром на следующий день, но Калинина не брала трубку.
      - Что же случилось? - твердила Сайгина. - Куда она подевалась? Оставалась единственная возможность - с утра поймать Елену в редакции.
      Калинина никуда не пропала. Она находилась за городом на выездном семинаре, который проводил в подмосковном доме отдыха некий богатый Фонд, но Сайгина об этом не знала.
      Участники мероприятия планировали задержаться здесь и на следующий день.
      Вечером, когда Ирэн, вернувшись из клязьминского особняка Мастинского, названивала журналистке, та находилась в конференцзале и слушала далекие от жизни рассуждения дамочки из Фонда.
      Калинина злилась и своими репликами сбивала выступавшую с толку. После окончания семинара Лена со своим приятелем Алексеем вышли подышать зимним воздухом.
      - Лен, ну что ты такая грустная? - Алексей взял её за руку. Посмотри, какая красота вокруг!
      Территорию дома отдыха окружал лес, не настоящий, конечно, тропинки протоптали, как в парке, но поздним вечером этого было не видно. Фонари, выстроенные вдоль дорожек, как солдаты, роняли таинственный свет. Народ, приехавший на семинар, оттягивался в номерах. Гуляла только одна пара: Лена и Алексей.
      - Я тебя не узнаю в последнее время, - раздраженно говорил журналист. - Чем ты все время недовольна?
      - А ты всем доволен? - спросила Калинина.
      - Ну, знаешь, сейчас у всех проблем до черта, - разозлился он.
      Лена молчала.
      - Тебе-то чего жаловаться? Имя - на слуху. Деньги платят.
      - Я не жалуюсь, ты не понял, - покачала головой Лена.
      - Или ты устала от темы? - не отставал он. - Пиши про птичек. Только, знаешь, если про птичек, то там столько не платят.
      - Я всегда писала на криминальные темы.
      - Тогда чего тебе не хватает? Пиши!
      - Иногда становится очень скучно.
      - Серьезно? - Алексей даже остановился. - И это говоришь ты, автор многих нашумевший статей?!
      - Все уходит, как в песок.
      - Затейся с книгой. Наверняка предлагали.
      - Предлагали.
      - Ну и что?
      - Пока ничего.
      - Посмотри на других. Иной бегает, как савраска, по Москве в поисках куска хлеба. Ни темы, ни денег. Туда на порог не пускают, потому что ляп допустил, здесь тоже завернули, прокололся. А у тебя есть имя, которое уже работает на тебя. Ты, голубушка, заелась.
      Лена остановилась возле фонаря и смотрела, как летят снежинки, кружась на лету.
      - ...Сделала себя сама, - продолжал перечислять Алексей. Зарабатываешь деньги. Кто в наше время равнодушно относится к деньгам?
      - Я знаю одного такого человека.
      - Вот как? Наверное, какой-нибудь старый одр лет под сто.
      - Нет, не угадал. Молодая девушка, ей восемнадцать лет.
      - Да? - изумился журналист. - Познакомь. Мне такие не попадались.
      Они замолчали.
      - Слушай, я замерз, снег метет. Не рассчитывал на мерзкую погоду. Пошли водку пить.
      - Я ещё погуляю, - отказалась от приглашения Лена. - Подышу воздухом.
      - Чтож, насильно мил не будешь.
      Обиженный Алексей побежал к главному корпусу дома отдыха. Лена смотрела вслед его съежившейся от холода фигуре. Почему ей сегодня так тоскливо?
      Она тут же пожалела, что Алексей ушел. Одна, в тишине, она особенно остро почувствовала бесприютность и одиночество.
      На следующий день рано утром Калинина уехала в Москву. Там, не заезжая в редакцию, отправилась в Строгино.
      Популярность журналистки действительно работала на нее. На днях в редакцию пришло письмо, адресованное лично ей.
      Писала женщина, просила приехать, поговорить. Обещала сенсационные сведения об одном из высокопоставленных лиц страны. Она не указывала, о ком именно пойдет речь.
      Калинина недоверчиво относилась к таким письмам. Она внимательно изучила исписанную аккуратным женским почерком страницу. На сумасшедшую вроде не похоже.
      За время работы в редакции Елене не раз приходилось попадать в неприятную ситуацию. И не ей одной. Кого только не доводилось встречать!
      Она предварительно созвонилась с написавшей ей женщиной.
      - В любой время, - любезно пригласила та. - До обеда я всегда дома. Никуда не выхожу.
      Голос был абсолютно нормален.
      С дороги Калинина позвонила в редакцию и, сказав, что будет после обеда, поехала в Строгино.
      - Никто мною не интересовался? - на всякий случай спросила она.
      - Да вроде нет, - ответила секретарша. - Я не в курсе. Сама сегодня задержалась.
      - С кем это ты? - спросила заглянувшая в секретариат сотрудница.
      - Калинина звонила, после обеда будет, а что?
      - Ой, ей сегодня раз десять уже какая-то девица звонила. Сказала, очень срочно.
      - У вас все срочно! - отмахнулась секретарша. - Ничего, приедет, передашь. Никто не умер.
      Лена, разыскивая дом, указанный на конверте, пожалела, что не заехала в редакцию. Надо было хоть сумку там сбросить. Не тяжело, но все же тянет.
      Минут двадцать она разбиралась в местной географии. Черт его знает, где этот корпус пять? Оказалось, пошла не с той стороны. Пришлось ещё раз обходить громадное здание.
      Лена была суеверна. Ничего хорошего от своего вояжа она уже не ждала. Наконец, отыскала нужный дом.
      Женщина, открыв ей дверь, обрадовалась.
      Калинина внимательно посмотрела на нее. Лет пятьдесят восемь шестьдесят, чувствовалось, что она следит за собой. Жила дама одна в чистенькой уютной двухкомнатной квартире. Два года назад умер сын.
      Трудно сказать, когда именно Лена почувствовала что-то не то. Наверное, когда уловила в глазах хозяйки странное беспокойство. Журналистке это сразу не понравилось.
      - Давайте по поводу вашего письма, - предложила она и включила диктофон.
      Дама изменилась в лице. Как только она открыла рот, Лена поняла, что вляпалась. Президент... Она была его любовницей. Окружение решило её сослать. Удалось вырваться, с тех пор живет одна. Два года уже.
      "Ясно, - с тоской подумала Елена, вспомнив, что два года назад умер сын. - Сбрендила на этой почве".
      Калинина незаметно выключила диктофон.
      Какого черта тащилась в такую даль! Сидела бы на семинаре в Подмосковье. Подумаешь, тема ей не понравилась, а представительница Фонда вызывала раздражение?! Дура! Теперь вот сиди и слушай бред сивой кобылы.
      Дама, самовозбуждаясь, пошла красными пятнами.
      - Я потомок знатного дворянского рода, - шептала она, закатывая глаза, - который был в родстве с Рюриковичами.
      Женщина уставилась на Калинину.
      - Вы знаете, что вы - прямой потомой княжеского рода Галициных?
      - Нет, - без интузиазма выдавила Калинина, прикидывая, как бы уместись отсюда поскорее.
      - Да! Я вижу... - Дама в экстазе раскачивалась в кресле.
      "А если она буйная?" - подумала Лена.
      Ей стало смешно. Однажды ей уже говорили, что она - потомок Дашковых.
      Наконец удалось уйти. Дура старая, ругала она себя. Клюнула на такую примочку!
      Злая, голодная и усталая, Лена Калинина, "прямой потомок" двух знатных дворянских родов, стояла возле станции метро и с аппетитом поедала курицу, в которую жадно впилась "дворянскими" зубами.
      Она продолжала потешаться над собой. Давненько так не вляпывалась. Так ей и надо, идиотке!
      Едва бросила сумку в редакции, в комнату заглянула молоденькая сотрудница.
      - Лен, тебя девица все утро разыскивает, телефон оборвала. Ирэн Сайгина. Сказала, как появишься, сразу ей домой позвони. Говорит, срочно. Очень волновалась!
      Лена набрала номер Ирэн.
      - Что? - заорала она, когда услышала голос Ирины. - Это... - У неё перехватило дыхание. - Сегодня Лерка встречается с Бегловым...
      Последние слова она произнесла шепотом и в изнеможении опустилась на стул.
      Она, как замороженная, смотрела прямо перед собой и ничего не видела.
      Вчера вечером Ирэн Сайгина из подслушанного на Клязьме разговора поняла, что готовится нападение на машину Артема Беглова.
      - Упоминали ещё какого-то Бориса, - вспомнила Ирина, - который с кем-то уже разобрался.
      Зрачки Лены расширились от ужаса.
      Глава 27
      Валерия нервничала. Сегодня в двенадцать часов дня её вызывали к следователю.
      Она позвонила Беглову.
      - Так, - сразу подобрался тот. - Я улетаю по делам. Поступим следующим образом. Мы с Николаем заедем за тобой, поговорим в машине. Потом он отвезет тебя в прокуратуру. Годится?
      - Годится.
      - И не волнуйся. Федор Ланцов с Шаныгиным арестованы. Этот Ланцов вот-вот сознается в убийстве Дробышевой и Максимовой. Он сломался. Следователь его дожмет.
      - А Польди?
      - С этим делом сложнее. Будешь отвечать, как я тебе скажу. Бояться нечего. Ты никого не убивала, никого не заказывала, значит, все будет в порядке. Убийцу Лэнд в конце концов обнаружат. Это дело времени. Мои люди скоро найдут его. Я не буду тебе пока ничего говорить. Так лучше и для тебя. Ты не сможешь сказать следователю того, чего не знаешь. Поняла?
      - Поняла. Только я немного нервничаю.
      - Сегодня встретимся, ещё раз все обговорим. Не дергайся. Все будет хорошо. Следователь сам тебе позвонил?
      - Да. Был очень вежлив.
      В последнее время пресса превозносила Стрелецкую до небес. Дали большое интервью с ней.
      ...Воплощение скромности и нескандальности.
      ...Пока иные из её звездных коллег нагоняли вокруг себя волну по поводу и без повода, она занималась делом - пела песни.
      ... Подлинное призвание артиста не в светской шумихе, а в его работе.
      "Валерия Стрелецкая является неотъемлемой частью нашего музыкального ландшафта", - захлебывались в похвале издания.
      Это было приятно. Она пользовалась успехом.
      Сегодня, собираясь на встречу с Артемом, Лера вдруг почувствовала себя нехорошо. Даже голова закружилась. Внутри появилась какая-то тяжесть, которая давила изнутри. Заболела она, что ли?
      Уже одетая, Валерия стояла в прихожей и критически смотрела на себя в зеркало.
      Тени на лице ей не понравились. Действительно, нездоровый вид. Унылые глаза, словно на похороны собралась.
      Подошел сэр Дэниэл и улегся у входной двери. Когда Лера взяла сумочку, он заворчал.
      - Данька, ты что? - спросила Лера.
      Пес не поднимался, он продолжал лежать поперек прихожей, загораживая выход.
      Валерия возмутилась:
      - Я уже опаздываю, ты зачем разлегся?
      Она легонько топнула на него ногой.
      - Тебе, наверное, скушно, - по-своему поняла она настроение животного. - Скоро Дашка из школы придет. Давай, поднимайся!
      Дэниэл неохотно встал. Он, не отрываясь, смотрел на хозяйку.
      Валерия вдруг заметила, что из его глаз текут слезы.
      У неё внутри все оборвалось.
      - Данька... - прошептала она, вглядываясь в преданные глаза, словно пес мог что-то сказать. - Побегу я, малыш, ты уж извини.
      Она спускалась на лифте, а перед глазами все стояла морда собаки.
      Артем не опоздал.
      Они ехали в аэропорт. В машине, кроме водителя Николая, сидел охранник Беглова Саша Грабнев.
      Артем давал Лере последние указания.
      - Обойдется все. - Беглов, как всегда был снисходителен и ироничен. Почему такая хмурая?
      Валерия едва открыла рот, чтобы рассказать про странное поведение сэра Дэниэла, как вдруг Саша Грабнев, сидевший на переднем сиденье вместе с водителем, метнулся к Николаю и резко вывернул руль.
      Раздался визг тормозов, кто-то громко заорал и тут же прозвучали выстрелы.
      "Мерседес-600" был расстрелян в упор из стоявшей на дороге машины, которая караулила Беглова.
      Реакция Александра Грабнева позволила развернуть "мерс" боком. Его самого обожгло выстрелом в руку.
      Он слышал звон стекла. Из машины, стоявшей на обочине, выскочило трое.
      Грабнев выхватил пистолет и уложил одного, но двое других уже целились в него.
      Боковым зрением он видел, как откинулась назад голова Николая. По лицу водителя текла кровь.
      Стрелецкая и Беглов не подавали признаков жизни.
      Валерия, пока сознание ещё не покинуло её, в последний миг увидела перед собой умную голову Дэниэла и собачьи глаза, полные слез.
      - Дашка! - прошептала она одними губами имя дочери и отключилась. А в гаснущем сознании Беглова ослепительной молнией пронеслась страшная догадка. В последний миг он понял, кто его предал. Борис Еремин! Он... За какую-то долю секунды Артем понял то, чего не мог понять полтора года.
      Но прозрел он слишком поздно.
      Грабнев услышал, как кто-то истошно заорал, и двое "быков" вдруг споткнулись на бегу и кинулись назад к своей машине.
      Легковушку будто ветром сдуло, а рядом с расстрелянным "Мерседесом" затормозил джип.
      Грабнев только теперь почувствовал, как хлещет кровь из раненой руки.
      - Парень, ты жив? - услышал он незнакомый голос.
      - Ни хрена себе! - вторил ему другой.
      Вовремя подоспевший джип не позволил бандитам довести дело до конца.
      В приемном покое клинической больницы сидела Лена Калинина. Рядом с ней, вцепившись в руку журналистки, плакала Даша, дочь Валерии. Возле окна неподвижно стоял Григорий Иртемьев. Он приехал сразу, как только Лена сообщила ему о случившемся.
      Ирэн Сайгина разговаривала с медсестрой.
      Тут же маялись Саша Грабнев с перевязанной рукой и Вадим Сидельников.
      Одна беда объединила их всех.
      Ирэн подошла к Лене.
      - По-прежнему в реанимации.
      Она покосилась на Дашку, которая обхватила Елену двумя руками.
      Девочку стало трясти.
      - Надо дать ей чего-нибудь успокоительного... - говорила Лена, а глазами спрашивала Ирину: ну как?
      - Паршиво, - одними губами ответила Сайгина. - Операция... Николая, шофера Беглова до больницы не довезли. Он скончался по дороге.
      Артема и Валерию доставили в клинику в очень тяжелом состоянии. Валерии третий час делали операцию. Беглов до сих пор находился без сознания. Сейчас врачи решали его судьбу.
      Легче всего отделался Грабнев. Его подстрелили в руку.
      Если бы не реакция охранника, все, кто находился в салоне "Мерседеса", давно были бы покойниками. Как Николай. Уж его-то точно с того света никто не вытащит, вздохнул Грабнев.
      Иномарка Мастинского была взорвана в тот же день. И, примерно, по злому року судьбы - в то же самое время. Противники нанесли друг другу удары одновременно.
      Беглову повезло больше. У него оставался шанс один из ста, что выживет.
      Гребень и Вадим отошли в сторонку.
      - Слушай, - приглушая голос, сказал Вадим, - надо как-то прорваться к Беглову.
      - Прорвемся, - вздохнул Грабнев. - Был бы жив!
      - Про этого гада ему сказать, про Еремина, что вслед за Мастинским к праотцам отправился... - Вадим сжал громадные кулаки бывшего спортсмена. Выживет шеф, он - мужик крепкий.
      - Тише! - остановил его Грабнев и кивнул на появившуюся медсестру.
      Пожилая женщина в белом халате неслышно подошла к Ирэн и стала негромко ей что-то говорить. Она исчезла так же незаметно, как и появилась.
      Сайгина дотронулась до плеча Елены, которая, не замечая ничего вокруг, ушла в свои мысли.
      "Бедная Лерка! - думала она. - Еще совсем недавно говорила ей, что наказания без преступления не бывает".
      Лена вдруг поняла сейчас, что все они - заложники ситуации, просчитать которую невозможно. Жизнь была жестокой схваткой, и когда и над кем грянет гром - неизвестно. Заживо сгорел Евгений Балин на своей даче, взорвали Мастинского и Большакова, погиб водитель Артема
      Николай. Неизвестно, что будет с Бегловым и Валерией. А скольких ещё взорвали, расстреляли, сожгли...
      Жестокость рождала жестокость.
      Она очнулась, увидев перед собой Сайгину.
      - Закончилась операция. - Ирина помедлила. - Есть надежды... Калинина, по-прежнему прижимая к себе Дашку, задохнулась от слез.
      - Спаси и помилуй... - прошептала она.