Глава 2

Публики сегодня было много. Человек двести, не меньше. В зале стоял негромкий гул голосов. Оглядевшись, Малоун нашел Белласара, Поттера и Дуга. Они занимали места в середине одного из первых рядов. Телохранители расположились по обе стороны зала и хмуро скользили взглядами по собравшимся. Дождавшись появления аукциониста, Малоун остановился, прислонившись спиной к мраморной колонне.

Первый лот — вполне приличный Кандинский — ушел за шестьсот тысяч долларов. Наблюдая за электронным табло, где появлялась цена в различных валютах, Малоун вспомнил, как десять лет назад продал одну из своих картин за сто долларов. Теперь за его полотна платили сотни тысяч. И это при том, что в мире столько нищеты. Он поморщился. И как это люди могут отдавать такие громадные суммы за картины? Причем любые, даже не важно кем написанные. Неужели больше не на что тратить деньги? Малоун сознавал, что его сетования отдают лицемерием, потому что сам он пока ни от каких денег не отказывался. Именно они позволяли ему сохранять независимость. «И слава Богу, — подумал он. — Потому что, если затеянная мной игра провалится, потребуется мобилизовать все финансовые ресурсы».

Следующий лот — посредственный Клее — довольно быстро ушел за восемьсот пятьдесят тысяч. При появлении третьей картины — это был Мунк, как всегда мрачный, что-то в стиле его знаменитого «Крика», — по залу пробежал ропот. В каталоге была указана минимальная цена этого лота. Она составляла миллион двести тысяч. По традиции, аукционист начал торги с половины этой суммы, то есть с шестисот тысяч.

Малоун напрягся. В том месте, где сидел Белласар, зашевелились. Это Дуг быстро вскинул табличку — знак аукционисту, что клиент принимает торг по предлагаемой сумме. Аукционист немедленно повысил цену до шестисот пятидесяти тысяч. Ее принял кто-то другой, а Дуг сразу же сообщил, что поднимает сумму до семисот тысяч. Все шло как по маслу. Дуг то и дело вскидывал табличку, перекрывая все поступающие предложения. Было ясно, что торговаться не имеет смысла. Дуг вознамерился приобрести эту картину за любую цену.

На цифре в миллион долларов торги иссякли.

— Миллион долларов — раз, — возвестил аукционист. — Миллион долларов — два.

— Миллион сто, — сказал Малоун.

Аукционист устремил взгляд на задние ряды, как бы требуя подтверждения.

— Миллион сто, — повторил Малоун.

Озадаченный Дуг повернулся, чтобы посмотреть, кто это решил с ним торговаться, и, увидев Малоуна, удивленно вскинул брови, затем что-то сказал. Сидящие рядом оглянулись. Сначала Поттер, а затем и сам Белласар.

— Один миллион сто тысяч, — объявил аукционист. — Объявлена цена один миллион сто. Итак...

— Миллион двести, — сказал Дуг.

— Триста, — сказал Малоун.

— Четыреста.

— Пятьсот.

Малоун стоял далеко, но все равно аукционист его хорошо видел, и его, видимо, обеспокоил внешний вид клиента — кроссовки, джинсы, кожаная куртка. Наверное, он засомневался, есть ли у клиента деньги, чтобы выполнить предложенные обязательства.

— Сэр, если вы... — начал он.

Но тут к нему приблизился ассистент и что-то прошептал на ухо. В публике возникло оживление. Малоуна узнали.

— Очень хорошо, — сказал аукционист. — Предложено полтора миллиона. Начинаем...

— Миллион шестьсот. — На сей раз голос принадлежал не Дугласу, а самому Белласару. Это был баритон, в котором чувствовался намек на итальянский акцент, а также легкие нотки раздражения.

— Восемьсот, — сказал Малоун.

— Два миллиона, — вызывающе бросил Белласар.

Малоун пожал плечами:

— Так и быть, уступаю. Тем более что, по слухам, вы весьма болезненно переносите неудачи.

Глаза Белласара вспыхнули яростью.

— Как вы считаете, — обратился Малоун к аукционисту, — деньги теневого торговца оружием ничуть не хуже, чем у всякого другого? Или все-таки чем-то отличаются?

Белласар встал.

— Конечно, они все перепачканы кровью, — продолжил Малоун. — Но кто сказал, что кровь и искусство вещи несовместимые?

К нему начали приближаться телохранители. С двух сторон.

Не замечая их, Малоун двинулся по проходу в сторону Белласара.

— Чейз, что ты делаешь? — испуганно выкрикнул Дуг.

В зале стало шумно.

Лицо Белласара побелело от бешенства.

— Своей дурацкой выходкой вы заставили меня переплатить за эту картину миллион, — произнес он свистящим шепотом.

— Я что, выкручивал вам руки? — усмехнулся Малоун. — Считайте, что это вас Бог наказал. И не забудьте приплюсовать к этому миллиону еще сумму, которую вы истратили, чтобы испортить мне жизнь. — Он возвысил голос: — Дамы и господа! Я обращаюсь к тем, кто знаком с моими работами. С сегодняшнего дня я решил изменить стиль и заняться созданием представлений. В данный момент вы имеете уникальную возможность наблюдать мою первую инсталляцию — «Поругание нечестивого Белласара».

Малоун быстро извлек из карманов авиационной куртки два тюбика краски, по одному в каждой руке. Колпачки уже были свинчены. Сильно сдавив тюбики, он пустил две мощные струи алой краски на темно-коричневый блейзер Белласара.

Тот даже не шелохнулся, видимо, остолбенев от неожиданности.

— Смотрите все! — крикнул Малоун. — На нем кровь жертв, убитых его оружием.

На него бросился один из телохранителей, и потому запланированный удар кулаком в живот Белласара не состоялся. Малоун развернулся, схватил телохранителя за руку, вывернул и швырнул в проход. Публика в панике начала покидать места.

Кто-то крикнул:

— Вызовите полицию!

Малоун снова повернулся к Белласару, но наперерез бросился второй телохранитель, которого он опрокинул на пол. К этому времени Белласар, видимо, оправился от шока и начал действовать. Он нанес Малоуну короткий, однако чувствительный удар в шею. Еще более чувствительный, поскольку на безымянном пальце у Белласара был перстень. Не совсем обычный, а с шипом, совсем почти незаметным. Жжение в том месте, куда приложился Белласар, Малоуна встревожило, потому что такое развитие событий план не предусматривал. Через несколько секунд вся левая часть его шеи горела, а еще через несколько жар распространился по всему телу. Он успел отмахнуться от второго телохранителя, а затем его подхватил теплый влажный водоворот, закружил и понес. Пол стал мягким, как пластилин, такими же мягкими сделались и ноги. Предметы, на которые он обращал взгляд, расплывались. Его схватили чьи-то руки и быстро потащили по проходу между рядами. Он вяло пытался вырваться, взбрыкивал ногами, однако тщетно. Из всех органов чувств дольше всех ему продолжал служить слух. Последнее, что он помнил, это был шорох. Именно такой звук издавали его кроссовки, скребущие по роскошному зеленому ковру аукционного зала «Сотби».

Глава 3

Он очнулся с ужасающей головной болью, обнаружив, что находится в большом гулком помещении и привязан к стулу. Единственным источником света здесь была голая лампочка, свисающая с потолка прямо над его головой. Неподалеку за столом двое играли в карты. По виду телохранители, но не те, что были в «Сотби». Другие.

— Пописать хочешь? — спросил один.

— Да.

— Что-то зачастил ты, парень. Ведь уже два раза ходил.

Оба охранника громко заржали.

Малоун моментально осознал, что джинсы мокрые. Его сильно мутило. Нестерпимо болела шея в месте укола.

Где-то в самом конце помещения с глухим металлическим стуком открылась и закрылась дверь. Раздались шаги по бетонному полу. Чувствовалось, что идут двое. Через некоторое время из темноты показались Поттер и Белласар. Сейчас на торговце оружием был морской блейзер и серые слаксы. Поттер выглядел еще более безрадостным, чем обычно.

Белласар остановился и долго изучал привязанного к стулу Малоуна.

— Не думал я, что ты такой дурак.

— Злишься, что я заставил тебя переплатить миллион?

Белласар усмехнулся:

— Вел ты себя, конечно, по-идиотски, но не в деньгах дело. Дурак ты главным образом потому, что отказался от моего предложения. И чего добился? Скомкал себе жизнь, вот и все.

— Так получилось.

Белласар продолжал рассматривать Малоуна еще некоторое время, а затем укоризненно покачал головой:

— А этот инцидент в «Сотби». Зачем?

— А ты думал, что я буду сидеть сложа руки и наблюдать, как ты мне гадишь? Нет уж. И расквитаться с тобой мне хотелось именно в общественном месте. В «Сотби» нас с тобой видели немало людей, так что, если мое тело выловят в Ист-Ривер, ты будешь первым, с кем захочет переговорить полиция.

Белласар рассмеялся, причем вполне искренне.

— Я же говорил, что ты дурак. Да если бы мне понадобилось тебя убрать, неужели ты думаешь, что я бы стал бросать твое тело в Ист-Ривер да куда бы то ни было? Ты бы просто исчез, аннигилировал, испарился. — Он подождал, пока сказанное дойдет до Малоуна. — Вини во всем себя. — Белласар повернул голову к Поттеру: — Подумать только, я сделал этому человеку замечательное предложение, а он решил обидеть меня отказом. — Он в упор посмотрел на Малоуна: — Но я отходчив. И потому решил дать тебе второй шанс. Слушай меня внимательно: я сделаю так, чтобы в твоей жизни все стало как прежде. Я даже подниму сумму гонорара до семисот тысяч долларов. Но предупреждаю: мое терпение небезгранично. Третьего шанса не будет. — Он снова сделал паузу.

— Прикажи, чтобы меня хотя бы развязали. Неужели тебе приятно говорить со мной, когда я в таком состоянии?

Белласар молча кивнул — двое охранников резво подскочили к стулу и освободили Малоуна от пут.

— Не понимаю, почему тебе нужен именно я? — сказал Малоун, потирая затекшие руки. — Я могу назвать дюжину художников, гораздо более известных. Закажи эти портреты кому-нибудь из них. — Малоун назвал самого знаменитого современного американского реалиста.

— Ну, во-первых, у меня уже есть портрет его работы. А во-вторых, ты себя недооцениваешь. Я уверен, что со временем фамилия Малоун станет еще более знаменитой, чем та, которая только что была названа. Пойми, я коллекционер. Малоун заказы не принимает, это общеизвестно. Поэтому если бы я смог уговорить тебя сделать исключение, то в моем распоряжении оказались бы совершенно уникальные работы.

Малоун молчал.

— Гордость — вещь замечательная, — вздохнул Белласар. — Но пойми, у меня ее не меньше, чем у тебя. Значит, так и будем перетягивать канат? — Он на секунду задумался. — Нет, из этого тупика надо найти выход. Один из нас должен уступить. Но я не могу — по той причине, что мой бизнес весьма специфический. Стоит только раз проявить слабость, и навсегда потеряешь уважение клиентов. Мало того, у очень опасных людей появится искушение проверить меня на прочность. Если ты не станешь упираться, то получишь честное вознаграждение за честную работу. Получается, что от нашей сделки ты выигрываешь очень много, по существу мало что теряя. Разве только чуть-чуть поступишься своей гордостью.

— О какой честной работе идет речь? Передать на портрете сходство с оригиналом? Чтобы твоя жена выглядела на нем как живая? Зачем тебе для этого я? Ты мог бы нанять любого профессионального копииста, причем за существенно меньшие деньги.

— А разве я говорил что-то о портретном сходстве?

— Нет, но это как бы подразумевалось.

— Чушь! — фыркнул Белласар. — Неужели ты думаешь, что я настолько невежествен в искусстве, что, пригласив художника с мировым именем, стану диктовать свои условия, каким должен быть тот или иной портрет? Это был бы полнейший абсурд. Твоя художественная манера, скажем так, несколько отличается от реалистической, и можно предполагать, что портрет будет выполнен в этом стиле. Но я не склонен навязывать тебе даже это. Поступай как знаешь, как тебе подскажет вдохновение. А его не следует сдерживать. Я только прошу тебя быть искренним перед самим собой и натурой.

Малоун сделал вид, что серьезно задумался. Белласар вроде бы побил все его козыри. Нежелание принимать заказ основывалось на стремлении сохранить независимость, но ему предоставляют самую полную независимость, какую только художник может пожелать. И он может сейчас принять предложение, не вызывая подозрений.

— Ты сказал, искренним перед самим собой и натурой?

— Это единственное условие.

— А когда я закончу, это будет конец? То есть ты позволишь мне продолжать жить моей прежней жизнью? Я просто смогу уйти, и ты меня не станешь преследовать?

— Можешь... Вернее, можете положиться на мое слово. — Он задумчиво посмотрел на Малоуна. — Я вот еще что хотел сказать... Если вы решите принять мое предложение, то надеюсь, что разыгранная в «Сотби» драма дала вам достаточно морального удовлетворения, чтобы мы в дальнейшем могли соблюдать корректность по отношению друг к другу. И обращаться на вы.

У Малоуна мелькнула мысль, что Белласар тоже приложил руку к организации этой драмы. Не зря он пригласил Дугласа в «Сотби» — знал, что тот обязательно скажет об этом Малоуну. Выходит, Белласар ожидал его появления.

— Согласен, — произнес Малоун.

Глава 4

Самолет Белласара вылетел из международного аэропорта Кеннеди в полночь. Это был «Гольфстрим-5», комфортабельный частный реактивный самолет с душевыми кабинами, кухней и двадцатью пассажирскими сиденьями, пятнадцать из которых были заняты. Не считая Белласара, Поттера, Малоуна и двух пар телохранителей, уже знакомых ему, в самолете находились восемь человек, чьи обязанности Малоун пытался определить. Трое крепких парней могли быть тоже телохранителями. Четыре молодые женщины привлекательной наружности не прекращали работу на портативных компьютерах. Последняя пассажирка, статная блондинка в свежей белой шелковой блузке, оказалась стюардессой.

— Вам что-нибудь принести? — произнесла она со скандинавским акцентом.

— Апельсинового сока.

— Добавить туда немного шампанского?

— Спасибо, не нужно. — После транквилизатора, который Белласар ввел в него с помощью шипа на перстне, Малоун еще не совсем пришел в себя; алкоголь же отнюдь не способствует сосредоточенности и собранности. Да и не время для отдыха, голова должна быть свежей.

Малоун глянул в окно. Внизу не было видно никаких огней, сплошная мгла.

Подошел Поттер и уселся рядом.

— Должен вам признаться, что лично я решение шефа не одобряю.

Малоун чуть повернул к нему голову.

— Вам предоставили шанс, — продолжал Поттер. — Вы им не воспользовались. — В стеклах его очков мерцали светильники салона. — И вас наказали за отказ от сотрудничества. Все. На этом все должно было закончиться. И нам не следовало ничего больше вам предлагать.

— Можно подумать, я очень стремился оказаться сейчас в этом самолете. Неужели вы действительно ожидали, что я стану спокойно смотреть на бульдозеры у моего дома?

— С вашей стороны это было бы самое умное.

— А мне кажется, самым умным было бы оставить меня в покое.

— Мистер Малоун, давайте вспомним, как вы отозвались обо мне в разговоре с владельцем ресторана на Косумеле. Насколько мне известно, я был назван занудой. — Выражение лица Поттера стало еще более угрюмым. — Так вот, смею заметить, эта черта у нас с вами общая.

Появилась стюардесса с апельсиновым соком, и Поттер встал.

— Скоро обед, — сказала она. — Предлагаю выбрать блюда. Что вы предпочтете: жаркое по-лондонски, курицу по-корнуэльски или ризотто[3] по-милански?

Голода Малоун не чувствовал, но знал, что должен поддерживать силы.

— Ризотто.

— У нас также очень богатый выбор вин.

— На все вкусы?

— Сортов больше, чем вы можете вообразить. — Хорошенькая стюардесса очаровательно улыбнулась и прошла к следующему пассажиру.

— Как вы себя чувствуете? — Теперь в кресле рядом с ним сидел Белласар.

— Я нормально, а вот Поттер, кажется, нет.

— У него работа такая, за все переживать. Как вам новая одежда — пришлась впору?

Малоун молча кивнул.

— Мои люди посетили отель «Паркер меридиан», забрали ваши вещи и оплатили счет.

— Я привык платить за себя сам. — Малоун потянулся за бумажником. — Сколько я вам должен?

Белласар усмехнулся:

— Оставьте. Пока вы у меня работаете, все расходы буду оплачивать я. И вообще у вас будет возможность убедиться, что я щедро вознаграждаю тех, кто соглашается со мной сотрудничать. — Белласар внимательно посмотрел на Малоуна. — Поверьте, это совершенно серьезно. Хотелось бы надеяться, что все наши разногласия останутся в прошлом.

— Уверяю вас, я в этом также заинтересован. — Малоун бросил взгляд в окно, за которым был сплошной мрак. — Позвольте узнать, куда мы летим?

— На юг Франции. У меня там вилла неподалеку от Ниццы.

— Ваша жена сейчас на этой вилле?

— Да. И с нетерпением ждет нашего приезда. — Белласар чуть заметно прищурился. — Вы не хотели принимать моего предложения из-за того, что я занимаюсь оружейным бизнесом?

— Тогда я еще не знал, чем вы занимаетесь.

— Но на «Сотби» это у вас прозвучало довольно отчетливо. Каким-то образом удалось навести обо мне справки?

Белласар говорил небрежно, но Малоун не сомневался, что эти вопросы неспроста. Его проверяют.

— Перед отъездом в Нью-Йорк ко мне на Косумель приехал старый друг. Он работает экспертом в охранном агентстве. Я рассказал о том, что случилось. Ну и, разумеется, упомянул вашу фамилию. Он-то и сообщил мне о вас. Правда, очень мало. Предупредил, что вы очень опасный человек и чтобы я держался от вас подальше.

— Надеюсь, мистер Уэйнрайт сейчас неплохо проводит свой отпуск.

— Вам известно о его приезде. Выходит, за мной следили.

— Ну, «следили» — это слишком громко сказано. Просто я стараюсь по возможности получать нужную мне информацию. Знаете, как говорится, информирован — значит, вооружен.

— Бульдозеры мой дом еще не снесли?

— О чем вы говорите? Ведь я же обещал. Сейчас ведутся работы по возвращению участку его первоначального вида. Ресторан «Коралловый риф» тоже открылся. — Белласар пожевал губами. — У вас есть возражения относительно моего бизнеса?

— Вы сами изволили заметить, что ваш бизнес специфический. Например, в этом месяце ваша фирма поставила африканским диктаторским режимам партию противопехотных мин. Интересно, сколько детей погибло, подорвавшись на них?

— Они бы в большинстве своем все равно умерли от голода.

К ним поспешил Поттер.

— Вас к телефону.

— Пусть перезвонят.

Выражение печальных глаз Поттера не изменилось.

Белласар повернулся к Малоуну:

— Давайте в следующий раз обсудим не мой, а ваш бизнес.

Глава 5

В начале одиннадцатого самолет Белласара пошел на снижение. Голубизна Средиземного моря и пальмы напомнили Малоуну Косумель. Но лишь отчасти. Ницца — большой город, и даже утром туман от выхлопных газов был довольно густым. К тому же берег застроен сверх всякой меры. Нет, такому отшельнику, как Малоун, это не подходит. Он отвернулся от окна. Немного шабли, выпитого за обильным ужином, создало ощущение комфорта. Поэтому сон был почти нормальным, хотя и каким-то судорожным. Ему снились маленькие дети, подрывающиеся на противопехотных минах, а то вдруг возникало лицо прекрасной женщины, начинающее разлагаться в гробу.

В здание аэровокзала заходить не пришлось. Работники таможенной и иммиграционной служб сами подошли к самолету. Они постояли у трапа, о чем-то недолго переговорили с Поттером, который, очевидно, нашел с ними общий язык, потому что, зайдя в самолет, чиновники бегло оглядели пассажиров, взяли у Поттера стопку паспортов и исчезли. Минут через десять их принес любезный молодой человек. Вот и все формальности. Вероятно, такой эксклюзивный подход должен быть соответствующим образом вознагражден, подумал Малоун. Белласар вообще не показался в общем салоне, оставшись в своем личном отсеке в хвосте самолета. Малоуну пришло в голову, что скорее всего паспорта, его и Белласара, не предъявлялись. Так что никаких свидетельств о том, что они въехали в страну, не существует. Оказывается, вот как все просто.

Затем все вышли из самолета и разделились на две группы. Большинство пассажиров вместе с багажом погрузились в стоящий неподалеку вертолет, а Белласар, Поттер, Малоун и три телохранителя направились ко второму. Привычно загудел двигатель, но легче на душе от этого не стало. Вертолет медленно оторвался от земли, здание аэропорта внизу становилось все меньше, и Малоуну на миг показалось, что последних долгих лет как не бывало: он выполняет боевое задание. Очень полезное сейчас ощущение. За него следует ухватиться. Это именно то, что ему нужно. «Ты снова в армии, начинай к этому привыкать. А задание на этот раз одно из самых трудных», — сказал он себе.

Малоун внимательно следил за действиями пилота. Принцип управления машиной был тот же самый, так что ему не составило труда представить, что это он ведет сейчас вертолет на виллу Белласара. Большинство рычагов, педалей и переключателей было знакомо, но, видимо, это была модернизированная модель, потому что на пульте управления имелась группа переключателей, назначения которых Малоун не понимал. Правда, пилот ими еще ни разу не воспользовался.

Кто-то тронул его за плечо. Малоун повернул голову: Белласар. Легок на помине. Он что-то сказал, но Малоун из-за шума в кабине не расслышал.

— Не понял?

Белласар придвинулся ближе:

— Я сказал, закуплено большое количество художественных принадлежностей в лучшем специализированном магазине Ниццы. Они уже доставлены и будут в вашем распоряжении.

— Вы уверены, что они мне все понадобятся?

— Это не важно. Главное, чтобы работа шла без задержки.

— Немедленно начать работу я в любом случае не смогу.

— А как же...

— С ходу писать портрет для меня невозможно. Я обязательно должен предварительно изучить натуру.

— Конечно, — проговорил Белласар через пару секунд.

Сидящий рядом Поттер сверлил Малоуна угрюмым взглядом.

— Но прошу вас, не затягивайте изучение, — сказал Белласар.

— О том, что существуют ограничения во времени, вы, кажется, ничего не говорили. Напротив, мне показалось, что я могу действовать по своему усмотрению. Если бы в самом начале были поставлены подобного рода условия, то...

— Никаких условий. Просто в ближайшем будущем мне предстоит деловая поездка. Как обычно, в сопровождении жены. Не хотелось бы нарушать традицию и в этот раз. Так что если бы вы смогли поскорее закончить свои приготовления, то над портретом можно было бы работать без натуры. Например, по эскизам.

— Нет, так дела не делаются. Ведь вы хотели, чтобы я был искренним перед самим собой и натурой. Разве не так? А создание портрета без натуры, только по эскизам, это, извините меня, халтура. Если нет возможности выполнить работу как следует, то не стоит даже начинать. Надеюсь, за такие деньги вам не нужен просто мой автограф на холсте?

— Вот подход к работе настоящего мастера, — произнес Белласар, обращаясь к Поттеру. — Учись, мой дорогой.

Тот уныло молчал.

Белласар посмотрел вниз через прозрачный термопластик, из которого была изготовлена верхняя часть кабины вертолета, и оживился:

— Вот мы и дома.

Малоун проследил за его взглядом. Впереди внизу справа, в небольшой долине среди лесистых холмов с проглядывающими кое-где скалистыми утесами, был виден великолепный трехэтажный французский особняк. Да что там особняк — настоящий замок, сложенный из массивных каменных блоков, которые посверкивали на утреннем солнце. Усадьбу следовало бы рисовать в манере импрессионистов, решил Малоун. Иначе не передашь впечатление от затейливых балконов, фронтонов, каминных труб, цветников, изысканно подстриженных кустов и кипарисовых аллей.

Переговоры с диспетчером пилот вел по-французски, поэтому их содержание осталось для Малоуна загадкой. Вертолет начал снижаться, и он увидел конюшню, теннисный корт, плавательный бассейн и еще одно каменное здание, напоминающее монастырское, с колокольней. Усадьбу окружали высокие стены, за которыми простирались сельскохозяйственные угодья, виноградники и загоны для скота. То там, то здесь были видны миниатюрные фигурки. Когда вертолет завис над посадочной площадкой, стало очевидным, что большинство из этих людей были вооруженные охранники.

— Нравится? — спросил Белласар.

— Пожалуй, — ответил Малоун. — Только больно уж у вас много охраны.

— Ничего не поделаешь, такова специфика моего бизнеса. Кстати, это наше родовое поместье. Мои предки владели им еще во времена Наполеона.

— И они все торговали оружием?

— Да.

Шасси вертолета коснулись земли.

— Теперь устраивайтесь, — сказал Белласар. — А ровно в семь я жду вас в библиотеке на коктейль. Не сомневаюсь, вам не терпится познакомиться с моей женой.

— Неужели вы ожидали, — усмехнулся Малоун, — что я за семьсот тысяч не проявлю любопытства к натуре?

Глава 6

Комната, которую отвели Малоуну, была довольно просторной. От обшитых дубовыми панелями стен веяло седой стариной. Поражала воображение кровать — огромная, под балдахином, поддерживаемым на четырех столбиках. Он заглянул в ванную. Здесь все было оборудовано самой современной сантехникой. На крючке висел белый махровый халат, на полочке над раковиной зубная щетка в целлофане, принадлежности для бритья, шампунь — все очень дорогое. Малоун быстро распаковал чемодан и, открыв стенной шкаф, разложил вещи по ящикам. Затем отнес в ванную и расставил на полочке собственные туалетные принадлежности, убрав с глаз долой приготовленные Белласаром. Разумеется, хозяину никто об этом докладывать не станет, и вообще скорее всего этот акт проявления независимости останется незамеченным, но Малоун все равно почувствовал себя чуточку увереннее.