- Разумеется, мэм. Может быть, внести вас в список на еженедельное обслуживание?
      - Ты можешь обслуживать меня ежедневно, - прыснула она. - Каждый день и с утра до вечера.
      Я почувствовал, как заколотилось её сердце. Хелен нагнулась, чтобы пошептаться с Фридрихом, а минутой спустя она уже снова скакала во весь опор, пришпоривая меня так, будто за ней гналась целая свора собак Баскервиля.
      - Аа-ааа! Оо-ооо! О, мой прекрасный, мой замечательный, мой огромный... продавец швейных машинок!
      Хелен пришла к финишу первой. Когда её взвесили и объявили победителем, я сказал:
      - Мне пора.
      Она застонала.
      - Может, останешься на ночь? Я приготовлю замечательный ужин.
      Я покачал головой и поцеловал её.
      - Я на работе. Мне ещё нужно отчитаться в штабе.
      Хелен с нескрываемой неохотой выпустила меня из постели и мы вместе приняли платонический душ. Затем я спустился к машине и принес "макси".
      - Ох, какая хорошенькая! - воскликнула Хелен, без особого, впрочем, восторга. - Что ж, Расс, я возьму её.
      - Откровенно говоря, я не очень представляю, на кой черт тебе сдалась швейная машинка, - сказал я, оглядывая роскошную квартиру.
      Хелен пожала плечами.
      - Захотелось вдруг. Мы с Крис решили, что займемся шитьем - чтобы избавиться от скуки.
      - Крис?
      - Да, ты её знаешь. Она тебя впустила.
      - Ах, да.
      Значит, блондиночке тоже можно предложить машинку!
      - А ей, кстати, не нужна швейная машинка? - с деланным безразличием спросил я.
      Однако провести Хелен мне не удалось. Она метнула на меня понимающий взгляд.
      - Возможно... - протянула она. - Но это все, что ты ей загонишь, мой сладкий барашек.
      Я принял такой невинный вид, что, происходи дело в Голливуде, режиссеры передрались бы, наперебой предлагая мне умопомрачительные контракты.
      - И покажешь ты ей свою машинку в моем присутствии, - подчеркнула Хелен.
      Я попытался рассмеяться.
      - Не думаешь же ты, что я...
      - Она столь же изголодалась, как и я, - с негодованием произнесла Хелен. - Девять месяцев в году её благоверный дрыхнет в самолетах. Дважды в неделю он ей звонит из Гонолулу, Нью-Йорка, Афганистана, Харакири...
      - Пусть зайдет сюда, - предложил я. - Я покажу вам вместе.
      Хелен рассмеялась и обняла меня.
      - Что-ты, глупый, я пошутила. Можешь её трахнуть, если хочешь.
      Я прикинулся умеренно обиженным.
      - Как можно? Не думаешь же ты, что я соблазняю женщин, чтобы они купили у меня...
      Хелен, звонко хохоча, шагнула к двери.
      - Не думаю, дорогой. Но я абсолютно уверена, что большинство женщин мечтают соблазнить тебя, чтобы ты им продал! Я сейчас вернусь.
      Она исчезла за дверью, а я распаковал "макси" и установил её на столе. Едва я закончил, как из коридора донеслись голоса. Не успев войти, блондинка смерила меня многозначительным взглядом. По времени, которое я провел в квартире Хелен, она уже, безусловно, догадалась, чем мы там занимались, и голубые глаза взирали на меня с нескрываемым любопытством. Крис приблизилась ко мне и склонилась над столиком, заглядывая через мое плечо.
      - Хелен сказала, что вас может заинтересовать такая машинка, произнес я, наслаждаясь ароматом её духов.
      На губах Крис появилась озорная улыбка.
      - Вполне... возможно, - игриво сказала она.
      - Ну... - мне пришлось прокашляться, чтобы избавиться от застрявшего в горле комка. - Тогда я готов показать вам, какова она в деле.
      Я быстрехонько продемонстрировал, на что способна "макси". При этом я ни на секунду не мог отделаться от ощущения, что меня не слушают.
      - Ну как, Крис? - спросила Хелен, когда я закончил.
      Я повернулся и посмотрел на блондинку, глаза которой уже откровенно раздевали меня.
      - С удовольствием куплю, - сказала она. - Когда вы можете её доставить, мистер Тобин?
      - Сейчас же. У меня внизу в машине есть ещё одна.
      - Так приносите! - рассмеялась Крис.
      У меня закружилась голова. Десять машинок в первую же неделю, а ведь впереди ещё было субботнее утро! К "хиллману" я спускался, как в тумане.
      Сидя в машине, я уточнил время. Половина седьмого. Остаться ли на ночь у Хелен? Когда-нибудь мне все равно придется заехать домой, чтобы переодеться и побриться. Может, заскочить домой сейчас, а потом вернуться? Я даже не мог понять, хочу ли этого. Фридрих после пяти заездов здорово вымотался...
      Когда я поднялся по лестнице, Крис встретила меня в коридоре. Значит, Хелен осталась в квартире.
      - Вид у вас довольно измученный, Расс, - многозначительно произнесла Крис и улыбнулась. - Вот сюда.
      Она отомкнула дверь и посторонилась, пропуская меня вперед.
      Ее квартира по роскоши и убранству не уступала апартаментам Хелен. Забавно - такая богатая обстановка, а две замужние красотки, купаясь в деньгах, сохнут от скуки, не зная, как убить время. Правы, значит, эти парни, которые проповедуют, что главное в жизни любовь и дружба. Если бы их мужья побольше сидели дома, вместо того, чтобы мотаться по всему шарику, этим цыпочкам я был бы так же интересен, как мне - наш молочник. Старый, вечно небритый ирландец. Или я неправ? Не уверен.
      - Проходите сюда, мистер Тобин, - певуче позвала Крис.
      Я проводил глазами её потрясающую попочку, затянутую в белые брючки, и поставил "макси" на стол.
      Крис приблизилась ко мне вплотную.
      - Я чувствую себя обманутой, - сказала она, надувшись.
      - Да?
      - Да... Вы целых четыре часа убеждали Хелен купить эту машинку, а на меня потратили всего пять минут.
      Я закашлялся.
      - Вы считаете, что это справедливо?
      Я засмеялся.
      - Я... э-ээ... нет, конечно.
      - И вообще, мистер Тобин, я уже не уверена, что куплю её. Вы взяли меня наскоком, а я хочу, чтобы вы меня как следует поуговаривали, прежде чем я выпишу вам чек.
      - Э-ээ... это не совсем просто... Я хочу сказать...
      Я опасливо оглянулся на дверь, которая осталась открытой.
      - Из-за Хелен? - в упор спросила Крис.
      Я кивнул. Крис понимающе улыбнулась.
      - Хелен не станет возражать, мистер Тобин, ведь как-никак, я - её лучшая подруга.
      Она прошагала к двери, медленно, упиваясь каждым движением, закрыла её и заперла на два оборота.
      - У нас с вами... - тихо прошептала она, приближаясь ко мне, состоится долгая... - она обвила руками мою шею, - и очень приятная беседа...
      * * *
      - Чуть повыше, милый, - простонала она. - Самую лопатку.
      Я водил мерно жужжащим электрическим массажером по её белоснежной спине. Обнаженная Крис извивалась и трепетала, упиваясь сладостными ощущениями.
      - О-оо... какое блаженство, - промурлыкала она.
      Я снова провел резиновым конусом по её копчику. Крис содрогнулась, и по всему её телу тут же побежали мурашки.
      - О, Расс! Еще... не останавливайся!
      - Перевернись! - повелительно приказал я.
      Она хихикнула и перевернулась на спину, а я начал выводить небольшие круги на её плоском и упругом животике. Хотя мы ещё не успели остыть после очередного любовного акта, я не мог не залюбоваться её телом.
      Радиус кругов начал увеличиваться. Крис подтянула коленки к животу.
      - Осторожнее, - хихикнула она. - Я тебя изнасилую.
      Мне пришлось ответить смехом.
      Она опустила ноги, потом соскочила с кровати.
      - Дай теперь я, - сказала она, отнимая у меня вибратор.
      Я послушно улегся на живот.
      Ощущение было и в самом деле необыкновенное. Меня никогда прежде не массировали такой штукой - Крис ещё не успела начать, а я уже понял, как много потерял в жизни. Всю мою усталость сразу как рукой сняло.
      - О, дьявол...
      - Нравится? - засмеялась она.
      Вверх-вниз... из стороны в сторону...
      - Теперь перевернись, - хихикнула Крис.
      - Только поосторожнее, мы устроены не так, как вы, дамочки...
      - Неужели? Ну-ка, проверим!
      Мне стало так щекотно, что сперло дыхание. Я кубарем скатился с кровати.
      - Хватит... Больше не могу!
      Крис выключила вибратор и увлекла меня в постель. Мы лежали, медленно лаская друг друга и обретая дыхание.
      - Как мне с тобой хорошо, - прошептала она. - Никогда такого не было.
      - Мне тоже, - сказал я.
      Она вздохнула и устремила взгляд в потолок.
      - Тебя хоть совесть мучает?
      Я приподнял брови.
      - Ты имеешь в виду Хелен?
      Крис кивнула.
      - Нет, не особенно.
      Я нисколько не покривил душой. Для меня правило, начертанное золотыми буквами. Если после близости с женщиной вам обоим хорошо, и вы никого не обидили, значит, овчинка выделки стоила. Вы можете возразить, что пострадали отсутствовавшие мужья, но это вовсе не так. Лично я уверен, что здорово помог обоим рогоносцам. Вместо остервеневших от безделья и недостатка мужского внимания фурий, они застанут, вернувшись домой, довольных и счастливых женушек.
      Я начал восторгаться собственным человеколюбием.
      - Меня тоже совесть не гложет, - сказала Крис. - Это ужасно, да?
      Я покачал головой.
      - По-моему, ничуть.
      Она посмотрела на меня с нежностью.
      - Ты ещё приедешь ко мне?
      - Всенепременнейше.
      Она чуть замялась.
      - А Хелен?
      Теперь замялся я.
      - Я ведь обещал...
      Крис свернулась калачиком, опустив голову на мой живот.
      - Не волнуйся, я вовсе не претендую на единоличное владение тобой... И твоим... мальчиком, - добавила она, игриво лизнув Фридриха. - Тем более, что купон отправила Хелен.
      Я расхохотался.
      - Вы и в самом деле верные подруги. Одна за всех, а все за одну. Но... э-ээ...
      - Да, милый?
      - Не могли бы вы назначать для встреч разные дни? - попросил я. - Я совершенно вымотался.
      Глава двенадцатая
      Вы только не подумайте, что и каждая последующая неделя была для меня столь же успешной, как первая. Что я продавал по десять машинок и оттрахивал по сорок семь дамочек в роскошных апартаментах. В действительности, у меня в лучшем случае выходило по восемь машинок и по двадцать три дамочки. Шутка! Ха-ха! На самом деле, если говорить серьезно, то выдавались недельки, когда мне приходилось совсем туго. Чтобы не докучать вам описанием утомительных подробностей, расскажу один случай с О'Нилом, после которого наши с ним отношения окончательно наладились.
      К тому времени я уже работал в "Райтбае" около двух месяцев и дела мои в целом шли неплохо. В одну звездную неделю мне удалось продать четырнадцать машинок, а пару-тройку раз пришлось довольствоваться вообще пятью и даже четырьмя.
      Как раз в конце той злополучной недели О'Нил зазвал меня в складское помещение и закрыл дверь.
      - Сядь, сынок, - зловещим голосом произнес он.
      Я сразу взвился на дыбы, поскольку ненавижу, когда меня называют сынком.
      Он уселся на стул, укоризненно покачивая тыквой, как будто я описался.
      - Что тобой происходит, сынок? - спросил он.
      Я пожал плечами.
      - Просто неудачная полоса.
      - Что-то она слишком затянулась, - сказал О'Нил. - У всех остальных дела идут получше.
      Он слегка приврал, потому что двое или трое ребят жаловались, что вообще не могут ничего продать. Они связывали это с внезапной жарой, обрушившейся на наш вечно сырой и окутанный туманом островок.
      - Может, ты устал?
      - Нет, не думаю...
      - Порой продавец сам этого не замечает. Со стороны все-таки виднее.
      Я уже понял, куда он гнет, и содрогнулся.
      - Вот я и решил, что поезжу сегодня с тобой, чтобы понять, в чем дело.
      Что мне оставалось делать? Спорить я не мог. По дороге О'Нил трещал, как сорока, вспоминая былые годы и бахвалясь своей удалью.
      Когда мы приехали по первому адресу, О'Нил молодецки взбежал на крыльцо и забарабанил в дверь, идиотски улыбаясь. Бедняга, должно быть, думал, что выглядит приветливо и располагающе, тогда как на самом деле казался смертельно больным.
      Дверь приоткрылась и наружу вынырнула испуганная физиономия - милая пожилая дама рискнула выглянуть, чтобы посмотреть, кто ломает её дверь.
      - Доброе утро, мадам! - проревел О'Нил. - Мы из...
      Черт побери, он и говорить решил за двоих!
      Словом, этот клоун, выяснив, что у старушки имеется древний "зингер", установил "мини" на стол и приготовился её включить, когда хозяйка вдруг прищурилась и воскликнула:
      - О! Вспомнила! Мне сразу показалось, что я вас узнала. Вы ведь О'Нил, верно?
      - Э-ээ... да, мадам.
      Вид у него был такой, словно он наложил в штаны.
      - Все правильно, - угрожающе прорычала старушка. - Два года назад вы вторглись в мой дом, пытаясь всучить мне огромную и чудовищно дорогую машинку. Сначала вы продали мне вот такую же малютку, а потом принялись юлить и вертеться ужом...
      Короче говоря, она вышибла нас за дверь.
      Я не раскрывал рта, пока мы не сели в машину. О'Нил попытался засмеяться и обратить случившееся в шутку, но рожа у него перекосилась.
      Он брызгал слюной и вопил, что такое совпадение не случается и раз в тысячу лет, и что подобное уж безусловно никогда не повторится.
      Я молчал.
      Когда я высадил его у магазина, О'Нил сказал:
      - Давай, врежь им, браток. Надеюсь, на следующей неделе ты наверстаешь упущенное.
      Лишь отъехав подальше, я остановил машину и нахохотался всласть.
      Должно быть, случай с О'Нилом настолько прибавил мне настроения, что на следующей неделе я продал одиннадцать машинок - и познакомился с Милли!
      Это случилось во время игры в крикет. Игра шла, и мы выигрывали, когда, бросив мимолетный взгляд в сторону зрителей, которых собралось сотни четыре, я застыл, как завороженный.
      Моим глазам представилось совершенно потрясающее видение в легком голубом платьице. У неё были ножки до самых подмышек, и сидела она так, что я мог видеть их почти до конца. Сделав над собой нечеловеческое усилие, я заставил себя чуть приподнять глаза, и увидел прехорошенькую мордашку.
      Я настолько увлекся, что опомнился лишь тогда, когда мимо моего уха просвистел мяч и послышался выкрик:
      - Проснись, дубина!
      Зрители, пооткрывав пасти, радостно заулюлюкали.
      Во время перерыва я протолкался в павильончик через толпу желающих промочить горло, и вдруг заметил свою нимфу в обществе - вы не поверите! Родни Хамильтона. Того самого Родни, который приличной девушке и в дурном сне не пригрезится. Плюгавый, от горшка два вершка, зубы торчат, как у кролика Банни, да и клюшкой-то толком взмахнуть не умеет.
      Я по чистой случайности очутился рядом с ним.
      - Привет, Родни! Ты здорово играешь!
      Возмутительная ложь. В первом тайме он трижды ловил мячи, но запорол их намертво, а я вспомнил об этом уже после того, как похвалил его. Представьте - этот придурок принял мои слова за чистую монету, и расцвел! А все потому, что его глаза, уши и помыслы были устремлены к мисс Длинноножке.
      - Привет, Расс! - отозвался он.
      Я перехватил взгляд мисс Длинноножки и поздоровался, а она улыбнулась и потупила взор - женщины поступают так, когда им отчаянно хочется посмотреть на вас.
      Поскольку Родни явно не намеревался нас знакомить, я, как бы невзначай, поинтересовался:
      - Вам нравится игра?
      Длнноножка стрельнула в меня глазками и улыбнулась.
      - Да, спасибо.
      Замечательно! Только этого я и добивался, а она уже откровенно пожирала меня глазами...
      Родни понял, что проиграл.
      - Э-ээ... это Расс Тобин, - прохрюкал он, явно желая, чтобы я провалился сквозь землю. - А это моя подруга, мисс Миллисент Уорвик.
      Она звонко рассмеялась.
      - Не будь бюрократом, Родни! - И протянула мне хорошенькую маленькую лапку. - Зовите меня просто Милли.
      Я взял лапку и легонько пожал.
      - Милли, да, но совсем не просто.
      Она расмеялась, а я заговорщически подмигнул Родни. Он сразу засуетился.
      - Может, пойдем сядем за стол? - предложил он Милли.
      - Э... хорошо, - неохотно согласилась она, попрощавшись со мной сожалеющей улыбкой.
      Но ваш покорный слуга без боя не сдается, тем более - такому придурку, как Родни Хамильтон. По окончании игры, когда все побрели в раздевалку, я стремглав подлетел к Милли.
      - Вы замечательно играли, - улыбнулась она.
      - Спасибо. А вы часто сюда приходите?
      - Нет, только с тех пор, как познакомилась с Родни.
      - А когда это случилось?
      - В прошлый четверг.
      - Как, вот в этот самый четверг?
      - Да.
      - О... А мне показалось, что вы уже давным-давно знакомы.
      - Нет - всего три дня. - Чуть помолчав, она спросила:
      - А вы часто играете?
      - Нет, только если выдается свободная минутка, - с сожалением сказал я. - Бизнес, знаете ли.
      - А чем вы занимаетесь?
      - Швейными машинками. Я их продаю.
      Милли круто развернулась, и перед моими глазами промелькнуло округлое бедро, протянувшееся на добрую милю от колена.
      - Неужели? Как здорово!
      - А что, вас интересует...
      - Очень! А я уже давно мечтаю купить хорошую машинку. Я ломала голову, что выбрать - "элну", "некки" или "зингер", но так окончательно и не решила. А что продаете вы?
      - Лучшие из лучших. "Райтбай-макси".
      Милли казалась озадаченной.
      - Даже не слышала.
      Я покачал головой.
      - Они не так разрекламированы, как остальные. Поэтому мы и продаем их так дешево.
      - А сколько она стоит?
      Я на секунду задумался.
      - Послушайте, давайте сделаем так. Я приеду к вам в любое время по вашему выбору и продемонстрирую машинку живьем. Естественно, вас это ровным счетом ни к чему не обязывает.
      - О, это будет просто замечательно!
      - Секунду, я возьму карандаш и запишу ваш адрес.
      Я выяснил то, что меня больше всего интересовало (Милли снимала комнату у очень задушевной хозяйки - я так и не понял, что это значит), и пообещал заехать в понедельник около семи. Едва я спрятал бумажку с адресом в карман, из раздевалки вырвался раскрасневшийся Родни и устремился к нам, пыхтя, как носорог, страдающий несварением желудка.
      Понедельник выдался довольно удачным. Я продал две машинки и поэтому ехал к Милли в самом радужном расположении духа.
      Я позвонил. Дверь мне открыла забавная старушка-еврейка, которая сказала:
      - Здравствуйте! Заходите, пожалуйста. Вас уже ждут.
      Очень задушевная, Милли была права.
      Я шагнул в прихожую и сразу увидел Милли, которая стояла наверху лестницы.
      - Спасибо, миссис Лейевски, - сказала она. - Поднимайтесь, Расс.
      Я втащил "макси" на второй этаж и Милли провела меня в крохотную, но очень уютную комнатку, где стояла самая замечательная двуспальная кровать, в которой я когда-либо... скажем, спал. Еще кресло и комод - вот и вся мебель.
      - А стола нет? - спросил я.
      - Вот здесь, на кухне, - сказала Милли.
      Она провела меня через спальню в небольшую, обставленную по старинке кухоньку.
      - Угостить вас кофе? - спросила Милли.
      Самое приятное в нашем деле, что все стремятся тебя угостить.
      - Спасибо, не откажусь.
      Пока Милли возилась с кофе, я приготовил "макси" к работе и показал, на что она способна. Милли была совершенно потрясена.
      - Она просто великолепна, Расс! Покажите мне только, как она шьет зигзагом.
      Меня как будто под дых лягнули.
      - Что?
      - Как она шьет зигзагом?
      - Она... Я боюсь, что этого она не делает.
      Лицо Милли вытянулось.
      - Ой, как жалко. Извините меня, Расс, я виновата - я должна была сказать заранее. Мне нужно отделывать особые костюмы...
      - Какие?
      Она рассмеялась.
      - Я преподаю балет, а детям нужно...
      - Балет! - воскликнул я.
      Вот, значит, почему у неё такие ножки!
      - Я сама шью детям костюмы. Мне ужасно жаль, что вы зря приехали...
      Я ухмыльнулся и ободряюще потрепал её по руке.
      - Не совсем зря. Вы могли бы для меня станцевать.
      Милли запрокинула назад голову и расхохоталась.
      - Как, здесь? Вы шутите!
      - Нисколько. Стол сдвинем в сторону...
      - Да я тут все чашки посбиваю, - засмеялась она.
      - Покажите хотя бы основные движения. Мне страшно интересно.
      - Правда?
      - Да.
      Она чуть подумала, потом покачала головой.
      - Нет, ничего не получится.
      - Почему?
      - Я должна танцевать в трико.
      - Так наденьте его!
      Она засмеялась.
      - Нет, не могу...
      Милли явно намекала: "уговорите меня". Я уж постарался, как мог.
      - Ну, хорошо. Только миссис Лейевски упадет в обморок, если заглянет сюда.
      - Она же задушевная.
      Милли решилась. Встала и зашагала к спальне.
      - Только, чур, не подглядывать!
      Я развел руками. Как можно!
      Пару минут я прислушивался к доносившемуся из спальни шороху, потом дверь распахнулась и передо мной предстала совершенно обворожительная Милли. В черном трико, стоя на цыпочках и изящно воздев руки вверх.
      - Гоп-ля! - воскликнула она.
      Я зааплодировал.
      - Мне нужна музыка. Достаньте, пожалуйста, из-под кровати проигрыватель и поставьте на стол.
      Я вынул проигрыватель, а Милли отобрала нужную пластинку и комнату заволокла ритмичная музыка.
      - Сначала, я покажу вам основные позиции, - серьезно произнесла Милли.
      - А сколько их?
      - Шесть.
      - Неужели? А я всегда слышал, что сорок две, - решил поддеть её я. Или даже сорок три.
      Милли погрозила мне пальцем, словно расшалившемуся мальчишке.
      - Ах, баловник! Я имела в виду балетные позиции.
      Она принялась объяснять, но я её даже не слушал. Я, как зачарованный следил за её грациозными движениями и, конечно, за сногсшибательными ножками.
      Когда Милли закончила танцевать и сделала очаровательный реверанс, я зааплодировал и вручил ей розу из хрустальной вазы.
      - А какие у вас ещё есть пластинки? - спросил я.
      - Посмотрите сами, - разрешила она. - А я пока переоденусь.
      - Не надо, прошу вас.
      - Это ещё почему?
      - Я хотел, чтобы вы показали мне ещё один танец.
      - Какой?
      - Одну секундочку.
      Порывшись в кипе пластинок, я наткнулся на концерт Тони Беннета, как раз ту музыку, которую искал - медленную, нежную и сексуальную.
      - Что вы ставите? - полюбопытствовала Милли, остановившись в дверях.
      - Прелюд Шопена, - хмыкнул я.
      Тягучие аккорды мистера Беннета плавно полились из динамика, и Милли свалилась ко мне в объятия.
      С минуту она ещё сдерживалась, после чего её бедра прижались к моим, а губы впились в меня, как щупальца осьминога.
      Пластинка проиграла, должно быть, уже дважды, когда мы медленно протанцевали из кухни в спальню и я, подхватив Милли на руки, осторожно опустил её на кровать.
      - Ой, здесь нельзя... - прошептала Милли. - Миссис Лейевски...
      - Я уже ухожу, - сказал я.
      - Только попробуй - я начну кричать! - пригрозила Милли.
      Я ухмыльнулся.
      - В котором часу она ложится?
      - Около девяти.
      Я кинул взгляд на часы.
      - Значит, она уже в постели.
      Мне показалось, что Милли успокоились, но уже в следующий миг она встрепенулась.
      - Нет, мне придется тебя проводить. Она будет думать...
      - А потом я прокрадусь обратно?
      Милли медленно кивнула. Ее грудь бурно вздымалась.
      - О'кей, - сказал я. - Могу даже отогнать машину в конец улицы.
      Мы шумно распрощались, я сел в машину и отъехал на пару кварталов. Потом осторожно вернулся. Милли приоткрыла дверь, приложив к губам палец.
      Поднявшись на крыльцо, я снял туфли и в одних носках ужом проскользнул в прихожую.
      С минуту мы стояли, с замиранием сердца прислушиваясь, как миссис Лейевски кашляет, потом на цыпочках поднялись по лестнице. Прокрались в комнату Милли, и тут же упали друг к другу в объятия.
      - А она никогда не поднимается сюда по ночам? - шепотом спросил я.
      Милли молча покачала головой и снова прижалась ко мне всем телом, словно вспоминая наш танец.
      - Как, черт побери, снимать это трико? - спросил я после нескольких безуспешных попыток содрать его с Милли.
      - А нечего было просить, чтобы я его надевала, - назидательно произнесла она.
      - Кто старое помянет, тому глаз вон, - отмахнулся я.
      - Ничем не могу помочь. Тебе надо, ты и снимай.
      Что ж, времени у нас было, хоть отбавляй. Однако вы даже представить себе не можете, сколько мне пришлось перетерпеть, прежде чем её трико присоединилось к моим брюкам и трусам, валявшимся в куче на полу. Такую уж игру затеяла Милли. Мы раздевали друг друга, но по определенным правилам: если кто-то ожесточенно сопротивлялся, противник был обязан уступить. В итоге, когда я уже остался совсем голым, мне удалось добиться только того, что Милли приспустила с плеча одну лямку.
      Она уже была готова сбросить чертово трико и, должно быть, с минуту забавлялась стоявшим в полный рост Фридрихом, когда вдруг замерла и знаком велела мне затихнуть.
      Ступеньки лестницы скрипели!
      - О, Боже! - шепнула Милли.
      Наши взгляды заметались по комнате, но тщетно - прятаться было негде. И вдруг Милли осенило.
      - Сюда! - указала она на просвет между кроватью и стеной. Около фута шириной.
      - Ты уверена...
      - Скорей!
      Я протиснулся в щель и затаился на полу ни жив, ни мертв. Милли набросила на меня сверху плед, и я услышал, что она заходила по комнате, напевая себе под нос.
      За дверью скрипнула половица!
      - Милли, ты спишь?
      Как ни в чем не бывало, Милли прощебетала:
      - Нет еще, миссис Лейевски. Я вам нужна?
      - Да, на одну секунду.
      Я услышал, как дверь открылась.
      - Ваш молодой человек уже ушел? - задушевно спросила хозяйка. Я мысленно представил, как её крысиные глазки шныряют по спальне и кухне девушки.
      - Да, сто лет назад, - засмеялась Милли.
      - Забавно, - хмыкнула миссис Лейевски. - А мне показалось, что я слышу ваш смех.
      - Это радио, миссис Лейевски. Я включала приемник.
      - Понятно. Я... Я просто хотела узнать, понравилась ли тебе швейная машинка.
      Я почувствовал зловещее щекотание на правой ноге и покрылся холодным потом. Больше всего на свете я боюсь и ненавижу пауков. Мерзкие отродья! Бр-рр! Если это паук, то все пропало - сейчас я заору благим матом и выскочу прямо на миссис Лейевски, перепугав беднягу насмерть - наверняка она никогда не видела необрезанных...
      - Увы, нет, миссис Лейевски. Она не шьет зигзагом.
      - Да, это ужасно, - посочувствовала старая ведьма.
      Катись в постель, гнусная карга! Нет, это точно паук. Дюймов девяти в диаметре, мохнатый, кровожадный, с огромными челюстями...
      - Что ж, Милли, спокойной ночи. Ты, наверно, была уже в постели?
      - Да, - быстро ответила Милли. - Я немного устала и решила уснуть пораньше.
      - Как я тебе завидую, - вздохнула старая мерзавка. - А я так страдаю от бессонницы. Буду опять читать до утра. - Снова скрипнула половица. Спокойной ночи, милая.
      Проклятый паук пощипывал мои яйца!
      - Спокойной ночи, миссис Лейевски!
      Закрой же эту чертову дверь, Милли, мысленно орал я, пока этот чертов паук не отгрыз все мое достояние...
      Услышав, что дверь закрылась, я зашептал:
      - Скорее отодвинь кровать, Милли! Я не могу встать!
      Милли отодвинула кровать и я, в чем мать родила, вскочил на ноги. Представляете? И тут я его увидел! Мерзкая, трепещущая, волосатая тварь, едва не отправившая меня в царство мрачного Аида, оказалась крохотным белым мотыльком величиной с ноготь муравья. Я почувствовал себя последним идиотом.
      Милли закатилась в истерике, зажав рот ладонями. Слезы лились по щекам ручьями. Я был с ног до головы покрыт пухом, а одна, особо выступающая часть... Словом, мне было совершенно не смешно.
      Я кое-как стряхнул с себя дурацкий пух и забрался в постель. Милли, хихикая, как ненормальная, заползла рядышком, то и дело зажимая рот, чтобы не прыснуть.
      - Теперь тебе придется остаться на ночь, - давясь от смеха, прошептала она.
      - Вот как?
      - Ты против?
      - Нет, конечно, но как, черт побери, мне удрать утром?
      - В девять утра миссис Лейевски отправляется по магазинам. Как только она уйдет, путь свободен.
      - А больше в доме никого нет.
      Милли пожала плечами.
      - Ее сын. Но он уходит в восемь.
      - А ты во сколько?
      - Тоже в восемь.
      - Значит, мне придется целый час торчать тут в одиночестве?
      Милли прыснула.
      - Не бойся. Миссис Лейевски никогда ко мне не заходит. Комнату я убираю сама...
      Ночь выдалась на славу. Полная приключений. Милли меня многому научила. Вы даже не представляете, какие позы способно принимать человеческое тело, если очень захотеть. Ну, и если есть рядом столь возбуждающее создание, как Милли... Впрочем, забываться тоже не советую один раз, увлекшись акробатикой (я проник в изогнувшуюся колесом Милли, стоя на голове), я потерял равновесие, и бедный принц Ричард едва не сломал свою августейшую шею. Так что, поосторожнее.
      Разбудили меня солнечные лучи, нахально брызнувшие мне в глаза. Я приподнялся на локтях, огляделся по сторонам, и лишь тогда вспомнил, где нахожусь. Повернувшись, я увидел мирно посапывавшую, повернувшись спиной ко мне, Милли. Гладенькую и трогательно нежную, как котенок. Какое счастье, что есть такие женщины, подумал я. Что может прекраснее молодой здоровой девахи, которая обладает подобными прелестями, да ещё и позволяет вам пользоваться ими...
      Простыня с неё соскользнула, и белоснежные полукружия очаровательного задика Милли бесстыдно выпячивались прямо мне в лицо. Это было уже чересчур. Отдохнувший за пару часов сна (остальное время мы с Милли занимались гимнастикой) Фридрих встрепенулся и, испустив боевой клич, проник в спящую Милли.
      - Доброе утро, - прошептала она, словно подобное пробуждение было для неё самым привычным делом на свете. - Который час?