Продавец швейных машинок

      - Необходимая предосторожность, - пояснил он. - В противном случае, маленькие мерзавцы распотрошат машину в мгновение ока. Если захотят, они открутят двигатель за семь секунд. Эй, вы, оборванцы! - заорал он. - А ну, кыш отсюда! Кто подойдет к фургону, башки поотрываю. И чтоб не писать на бортах "Я люблю Алика Дугласа Хьюма"!
      Мы пробились через грязнощекую и сопливую толпу и поднялись по железной лестнице на второй этаж. С этой огромной высоты я окинул взглядом квартал. Невеселое зрелище, скажу я вам. Мрачные серые ряды унылых, однообразных закопченных домишек, над которыми, как скала Гибралтара, возвышалась внушительная католическая церковь.
      Детишки выводили пальцами на запыленном борту нашего фургона фразу "Я люблю Джорджа Брауна", а один крохотный негодяй в красном свитере силился отодрать правую фару.
      - Эй, детишки, отойдите от машины! - крикнул Вэнс, высовываясь из окна.
      - Пошел в жопу! - пискнул тоненький голосок.
      Вэнс пожал плечами и постучал в квартиру номер семьдесят два.
      Дверь открыло нечто с головой, покрытой папильотками, в грязном переднике, облитом заварным кремом. Во всяком случае, я надеялся, что это заварной крем. На руках существа заходился ревом младенец, а изо рта торчала сигарета.
      - Ну? - процедило существо, стряхивая пепел на пол.
      - "Швейные машинки Райтбая", мадам, - учтиво представился Вэнс, шмыгнув носом. Вонь стояла ужасающая. Она выплыла из двери, как облако тумана, и казалась настолько тяжелой, что могла обрушить балкон.
      - А, да, как раз вовремя, - существо посторонилось, пропуская нас в квартиру.
      Когда мы прошли по коридору, мне едва не стало дурно. Я боялся, что никогда уже не отмоюсь от этого удушливого и едкого запаха. Он шибанул мне в лицо, как гнилое яблоко, и пропитал всю кожу, волосы и одежду, как будто я постоял под душем из испорченного пива.
      В мрачной гостиной, освещаемой только серым уличным светом, у которого хватило смелости пробиться в эту берлогу, на ветхом диване лежала самая древняя старушка, которую я когда-либо видел. Лет, должно быть, за триста. Оставшиеся волосы были зачесаны назад и схвачены в пучок, подчеркивая заостренность лица и ввалившиеся щеки.
      - Привет, мальчики! - прошамкала она беззубым ртом. - Они будут чинить телик, Прусилла?
      Прусилла!
      - Нет, швейную машинку, бабуля. Эй, парень, вон она стоит.
      Прусилла кивнула в темный угол и Вэнс ощупью заковылял туда.
      - А что случилось? - вежливо поинтересовался он.
      - Не шьет.
      - А-аа.
      Вэнс взгромоздил "макси" на стол, который, казалось, немедленно рухнет под такой тяжестью. Стол жалобно заскрипел, и ножки его раздвинулись, как у жирафы на водопое, но все-таки устоял.
      - Как насчет света, мадам? - спросил Вэнс.
      Прусилла зажгла люстру с единственной лампочкой, но лучше бы этого не делала. Комната выглядела омерзительно. На столе остатки еды, крошки, не подметавшийся с шекспировских времен замызганный пол залит вареньем. Посреди комнаты стоял детский горшок, который не выносили с неделю, рядом валялись перепачканные ползунки. Меня стало мутить.
      Вэнс со вздохом приподнял крышку футляра, из-под которой тут же выскочил жирный черный таракан, прошипел в наш адрес какое-то ругательство и неспешно засеменил под диван. Ни Прусилла, ни бабуля не обратили на гнусную тварь ни малейшего внимания.
      - Стул нужен? - спросила Прусилла.
      Вэнс покосился на стул, увидел, что он перемазан какой-то подозрительной массой, и потряс головой.
      - Нет, спасибо, мадам, я быстро.
      Он склонился над машинкой и вдруг радостно улыбнулся. Посмотрев на меня, он весело подмигнул
      - Все понятно, мадам. Вы просто вставили иголку боком.
      Он быстро открутил винт, державший иголку, установил её как надо, и тут же испробовал на клочке демонстрационной ткани. Я даже услышал, как он испустил вздох облегчения. Вставив машинку в футляр, Вэнс отнес её на прежнее место, в угол.
      - Платить не надо, мадам. До свидания!
      Вэнс рванул к дверям, словно за ним черти гнались. Я следовал по пятам.
      Расшвыряв мальчишек, успевших таки написать "Все тори - грязные свиньи" и "Дура Мэри любит Уильяма", мы уселись в фургон.
      С наслаждением принюхавшись к родному выхлопному газу, мы с Вэнсом обменялись понимающими взглядами.
      - Мерзкие свиньи! - в сердцах сплюнул он. - Неужели трудно потратить пару шиллингов на карболку и какой-нибудь дезодорант? Взорвать бы весь квартал к чертовой матери!
      Я кивнул.
      - Должно быть, так скоро и случится. Я слышал, трущобы собираются сносить.
      - А что толку? - возмутился Вэнс. - Запусти Прусиллу с бабулей в новую квартиру, и через две недели будет то же самое. Они просто жить не смогут без тараканов и привычной вони.
      - И часто ты такое видишь? - осторожно поинтересовался я.
      Вэнс покачал головой.
      - Слава Богу, нет. Мебели, правда, у многих кот наплакал, но зато хоть за чистотой следят. Нет, в таком хлеву я побывал впервые.
      Он понюхал свой рукав и скривился.
      - Придется отдавать в чистку.
      Я принюхался к собственному рукаву и согласился с Вэнсом.
      Вэнс лихо промчался мимо музея и выехал на Лондон-роуд, оставив позади толпу чертыхающихся, сыплющих проклятия и громко сигналящих пешеходов и водителей.
      - Да заткнитесь вы, - проорал он, давая понять, что видит, какой бедлам вызвал. - Нельзя, чтобы такие козлы садились за руль.
      - Ты прав, - кивнул я. - Куда теперь?
      - Чайлдуолл, Маунтвуд-роуд, дом сто шестнадцать.
      У меня сладостно засосало под ложечкой. Чайлдуолл, район, где живет Глория.
      Глава седьмая
      Целую неделю я с большим удовольствием провел в мастерской. Иногда, когда Чарли заваливали работой, я задерживался, чтобы помочь ему, а в другие дни с утра разбирал и собирал машинки, а после обеда разъезжал с Вэнсом.
      Несмотря на его дьявольскую манеру вождения, грозившую тем, что каждая поездка могла стать для нас последней, я уже стал заранее предвкушать их. Каждое посещение прибавляло мне опыта, а также учило лучше разбираться в человеческой натуре. А интересных образчиков было, хоть отбавляй.
      Вот, например, случай с миссис Хендерсон.
      Дело было в четверг. Мы с Чарли ковырялись в мастерской, и время уже клонилось к обеду, когда нагрянул Аллен Дрейпер и заявил, что в магазин пришла миссис Хендерсон, которая требует срочно починить её машинку. Судя по тону Дрейпера, миссис Хендерсон была по меньшей мере пэром Англии.
      - Иди и узнай, что у неё случилось, Расс, - попросил Чарли. - Занеси её в заявочный список и скажи Вэнсу, чтобы сегодня же заехал к ней.
      Я проследовал за Дрейпером в торговый зал и увидел царственного вида дамочку, разодетую в меха. Лет, должно быть, под семьдесят. Нет, она не выудила из сумочки пенсне и не смерила меня взглядом, а только довольно приятно улыбнулась, когда Дрейпер представил меня. Я счел не лишним поклониться.
      - Мистер Тобин займется вами, мадам, - произнес Дрейпер и, ослепив её лучезарной улыбкой, удалился к кабинкам.
      - Вы хотите отремонтировать машинку? - спросил я.
      Она снова улыбнулась.
      - Да, будьте добры. Не могу понять, что с ней стряслось. Внизу что-то звякает.
      Я послушно начертал в заявочной квитанции "внизу что-то звякает", а также записал её адрес и телефон.
      - Вы сможете приехать сегодня днем? - спросила она.
      Что ж, если столь почтенная дама просит об одолжении, Расс Тобин не способен отказать.
      - Конечно, мадам, - расшаркался я. - Непременно. Вы будете дома весь день?
      - Да, я никогда не выхожу до вечера.
      - Мы приедем, - великодушно пообещал я.
      Вэнса чуть не хватил удар, когда я ему об этом сказал.
      - Черт побери, ты же знаешь, сколько у меня уже этих долбаных заказов!
      Он помахал перед моим носом толстенной пачкой квитанций.
      Я пожал плечами.
      - Извини, Вэнс, но она очень важная клиентка.
      Вэнс вздохнул и выдохнул с такой силой, что загасил сигарету во рту Чарли.
      - Ладно, - сказал он. - Но только поедем мы к ней в самую последнюю очередь.
      К дому миссис Хендерсон мы подкатили в половине пятого.
      Огромный старый дом, казавшийся особенно сумрачным под льющим, как из ведра дождем, напомнил мне особняки, окружавшие крикет-клуб. К дому вела широкая подъездная аллея, окруженная моими самыми нелюбимыми деревьями и кустарниками - увядшими гортензиями, лавром и бирючиной.
      Оставив фургон перед воротами, мы прошли во двор и поднялись на шаткое крыльцо.
      - Веселенькое место, - поежился Вэнс.
      Я поднял руку, позвонил в дверь и выругался - в рукав налилась почти тонна воды.
      - Ты что-нибудь слышишь? - спросил Вэнс, приплясывая под дождем.
      Я слышал только рев воды, вырывающейся из водостока рядом с крыльцом. Я помотал головой.
      - Музыка, - вдруг произнес Вэнс.
      Я наклонил голову набок и услышал отдаленное громыхание рок-гитар и ударника.
      Я снова надавил на кнопку, уже подольше.
      - Видимо, она не слышит, - предположил Вэнс. - Может, постучать в окно?
      Мы выждали ещё с минуту, потом пустились в сафари через мокрые заросли, поочередно заглядывая во все окна. Наконец, мы продрались к окну кухни.
      В центре просторнейшей кухни размером с футбольное поле на зеленом линолеуме красовался сверкающий белый стол, напоминающий одинокий островок посреди безбрежного океана. На столе рядом с надрывающимся транзисторным приемником стояла бутылка апельсинового сока, початая бутыль джина невообразимых размеров и торт с пятью незажженными свечками. Миссис Хендерсон с коктейлем в руке, лихо приплясывая, скакала вокруг стола в такт бешеному ритму. Глаза её были прикрыты, на губах играла мечтательная улыбка, а второй рукой она приподнимала краешек юбки, весело размахивая ею из стороны в стороны.
      На полу возлежала колоссальная восточно-европейская овчарка, лет, должно быть, ста шестидесяти и глухая, как пень. Положив здоровенную и плешивую, изъеденную молью голову на изъеденные молью лапы, овчарка подремывала, время от времени приоткрывая один глаз, чтобы проверить, жива ли ещё хозяйка.
      - Она уклюкалась в стельку, - прошептал Вэнс. - Что делать?
      Я пожал плечами, о чем тут же пожалел - водяной вал обрушился с воротничка и промочил мне всю спину.
      - Мы же обещали, - напомнил я.
      Я легонько постучал в окно. Ничего не случилось. Миссис Хендерсон совершила пару изящных пируэтов, потом отхлебнула из стакана.
      Я забарабанил по стеклу, но добился только того, что пес приоткрыл один глаз, который уставился на меня. И в следующий миг разверзлась преисподняя, и на нас обрушились все силы ада. Гнусная тварь, свирепо оскалясь, с немыслимой скоростью метнулась к окну; я даже услышал, как лязгнули зубы. Миссис Хендерсон едва не выронила свой коктейль. Она оторопело уставилась на нас, словно пытаясь определить, где меня видела. Пожалев её, я проорал:
      - Швейная машинка!
      Старушка метнула раздраженный взгляд на приемник и вдруг сообразила, что может его выключить. Сделав это, она посмотрела на нас с прежним недоумением.
      Я нащупал в кармане визитную карточку и прижал её к стеклу. Пес забрызгал слюной все окно, пытаясь сожрать мою руку вместе с карточкой, а миссис Хендерсон, близоруко щурясь, пожевала губами, потом потрясла головой и куда-то удалилась.
      - О, дьявольщина! - выругался Вэнс.
      Пес тем временем окончательно остервенел. Дом заходил ходуном от яростного лая.
      - Давай вернемся, когда она протрезвеет, - предложил Вэнс. - Через пару месяцев. Очень уж мне не нравится эта псина.
      Я уже решил было последовать его совету, когда вернулась миссис Хендерсон с очками на носу. Она уставилась на карточку, хотя было видно, что она все равно ни черта не разбирает. Однако что-то миссис Хендерсон вдруг сообразила, потому что в следующий миг победоносно воздела руки, расплылась в улыбке и принялась оттаскивать четырехтонную бестию от задней двери.
      Наконец, она открыла дверь и остановилась в проеме, удерживая пса за ошейник.
      - Извините, мальчики, мне так неловко. Заходите, пожалуйста. На Глэдис не обращайте внимания - она не кусается. - Миссис Хендерсон заливисто рассмеялась. - Ха-ха! Она слишком стара, чтобы кусаться, как и её хозяйка.
      Я в этом уверен не был. По меньшей мере, в той части, которая относилась к Глэдис.
      - Хватит лаять! Заткнись, тебе говорят! - прикрикнула миссис Хендерсон и ткнула Глэдис коленкой. Пес неохотно затрусил к двери в коридор, возле которой плюхнулся на линолеум, как мешок цемента. Опустив голову на лапы, он жалобно взвыл, совсем как сирена маяка на острове Гернси в густом тумане.
      - Молодец, хорошая девочка, - похвалила миссис Хендерсон. Потом уставилась на нас. - Ой, бедные мальчики, вы же совсем вымокли! Скидывайте пальто, я повешу их у камина.
      Мы с благодарностью сбросили мокрые одеяния, а миссис Хендерсон без умолку тараторила:
      - Вы не звонили в парадную дверь? Мне жутко неловко, что я не слышала, но я решила устроить себе маленькую вечеринку, а бедненькая Глэдис уже почти ничего не слышит...
      "Бедненькая Глэдис", определенно, прикидывала, кого из нас слопать первым.
      - У вас сегодня день рождения, мадам? - поинтересовался Вэнс.
      Бойкая старушенция улыбнулась и ткнула рукой в сторону стульев, задвинутых под стол. Потом принялась отодвигать стул для себя. Вэнс решил проявить несвойственную ему галантность и бросился ей помогать, однако Глэдис, неверно истолковав намерения подозрительного незнакомца, молнией метнулась к нему и вцепилась оставшимися клыками в его брючину.
      Вэнс испустил такой истошный вопль, что его, должно быть, услышала даже сама Глэдис, и запрыгал по кухне, волоча за собой овчарку.
      Миссис Хендерсон чуть кондрашка не хватила. Она принялась истошно вопить:
      - Глэдис, отпусти его! Это добрый джентльмен, слышишь? Он не хотел обидеть мамочку! Глэдис! Нельзя, тебе говорят! Пошла на место!
      Однако Глэдис явно решила понаслаждаться на полную катушку, и ни за какие коврижки не желала разжать челюсти. Гулять, так гулять. Они совершили три полных витка вокруг стола, после чего случилось неизбежное. Брюки лопнули под коленкой, и Вэнс отлетел в коридор, а бедняга Глэдис, не выпуская из пасти оторванную штанину, покатилась по скользкому линолеуму и остановилась лишь тогда, когда её зад уткнулся в камин. Примерно секунду озадаченная собака пыталась сообразить, что случилось, но уже в следующий миг, издав дикий вопль, который, должно быть, был слышен в Лондоне, она сорвалась с места и пулей вылетела в коридор, опрокинув по пути поднимавшегося с пола Вэнса.
      Я услышал, как бедное животное с жалобным воем носится по дому, сметая все встречные препятствия.
      Вэнс на четвереньках выполз в кухню, пугливо оглянулся, закрыл за собой дверь и задвинул засов.
      - Чертова зверюга совсем взбесилась! - выкрикнул он.
      Потом опустил голову и осмотрел на свою оголившуюся ниже колена конечность.
      - 0, какой кошмар! - воскликнула миссис Хендерсон. - Бедный мальчик! Сядьте... Давайте все присядем и выпьем. Вам сразу полегчает.
      Кудахтая и причитая себе под нос, она просеменила к буфету и достала ещё два стакана.
      - Господи, никогда прежде за Глэдис такого не водилось. Она такая кроткая и послушная, к тому же ей ведь уже семнадцать - я взяла её совсем крошкой. И никогда - никогда она ни на кого не нападала. Такая тихоня сущий ангел.
      Миссис Хендерсон щедро наполнила наши стаканы джином, добавив в каждый пару капель апельсинового сока.
      - Ну, вот, - заявила она, придвигая нам стаканы. - Пейте.
      Я приложился к стакану и сразу почувствовал, как крепчайшая жидкость, ошпарив горло, обожгла пищевод, после чего начала выедать мои внутренности. Я сделал ещё глоток и вдруг увидел, как стены кухни поплыли, грозя опрокинуть потолок.
      Кинув взгляд на Вэнса, я убедился, что с ним творится то же самое. Он разрумянился и замурлыкал. Миссис Хендерсон уже осушила свой стакан и счастливо хихикала.
      - Ну что, лучше? - полюбопытствовала она.
      - Гораздо, - ответил Вэнс.
      - Это очень хороший джин, - с гордостью сказала миссис Хендерсон. Может, даже самый лучший. В нем, кажется, градусов шестьдесят, а то и больше. Мой сын привозит его из-за границы. Он у меня служит в военном флоте.
      - В самом деле? - вежливо произнес Вэнс. - Да, это так.
      - Что так? - спросила миссис Хендерсон.
      - Джин и вправду хорош.
      Она восприняла это как просьбу подлить еще, и снова наполнила его стакан до краев.
      - О, нет, не надо, - вяло принялся возражать Вэнс после того, как стакан наполнился.
      - Надо, - улыбнулась она. - Пейте, мальчики. Ведь сегодня мой день рождения, и я по этому случаю испекла праздничный торт. Вам нравится?
      Она придвинула ко мне торт, и я убедился, что сверху нетвердой рукой выведена кремовая надпись: "С днем рождения, Генриетта!".
      - Вам, наверно, кажется, что это очень глупо... печь самой себе торт?
      Я потряс головой, которая показалась мне чужой.
      - Вовсе нет, - проквакал я. - Это очень даже мило.
      Она вздохнула и приложилась к стакану.
      - Все мы, старея, делаем глупости, - философски изрекла она. Особенно, когда живешь в одиночку. Впрочем, вы ещё слишком молоды, чтобы это понять. А мне только и остается, что петь и плясать в полном одиночестве.
      - Разве у вас нет друзей? - спросил я.
      Генриетта залпом опорожнила стакан и покачала головой.
      - Пожалуй... нет. Есть только сестра в Манчестере, которая навещает меня примерно раз в месяц, но она глуха, как и Глэдис. Говорить с ней сущая мука. У нее, правда, есть слуховой аппарат, но почему-то вечно выходят из строя батарейки. Я ей говорю, что нужно возить с собой запасные, а она твердит, что батарейки не умещаются в её сумочке.
      - А соседи? - поинтересовался я.
      Миссис Хендерсон скорчила гримасу.
      - Я их на дух не выношу, - пожаловалась она. - Они живут, как свиньи. Не удивлюсь, если узнаю, что они держат в спальне коз. Арабы, что ли. А как воняет их стряпня! Ведь это арабы едят бараньи глаза?
      - Да, они, - с видом знатока подтвердил Вэнс, раскачиваясь на стуле.
      - Во-во, - обрадовалась Генриетта. - Этим и воняет, вареными козьими глазами.
      - Вы говорили про бараньи, - не удержался Вэнс.
      - Нет, про козьи, - уверенно ответила миссис Хендерсон.
      У меня предательски засосало под ложечкой. Чтобы унять желудок, я сделал изрядный глоток, и почувствовал себя на седьмом небе.
      - О, вы уже почти допили! - обиженно воскликнула миссис Хендерсон, поспешно подливая мне джина.
      - Скажите, - вдруг выпалила она. - Как вам удается помнить все эти современные танцы? Вчера вечером я смотрела телик, и попробовала их станцевать, но ничего не вышло. Как они хоть называются-то?
      Лицо Вэнса прояснилось - это была его епархия. Он уже, кажется, полностью позабыл о столкновении со свирепым хищником, который едва не закусил вэнсятинкой, и теперь сидел, развалившись в небрежной позе. Вэнс говорил мне, что три вечера в неделю проводит в разных дискотеках.
      - Что ж, - величественно проговорил он, - сейчас в моде крысодав, ерзик, пердунчик...
      - О, Господи! - расхохоталась миссис Хендерсон. - Ну и названия! И как же это танцуют?
      - Сейчас покажу! - гордо возвестил напыжившийся Вэнс.
      Он попытался встать со стула, но сделал неловкое движение и упал.
      - Стол мешает, - пояснил он, поднимаясь.
      Он взялся за один конец стола, я за другой, и мы оттащили стол в сторону. Потом Вэнс включил транзистор, нашел нужную волну и расплылся в довольной улыбке.
      - Это называется цыплячий желудок! - радостно провозгласил он, завертевшись и взмахивая руками, как кастрированный петух.
      - Давайте вместе, мадам, - пропыхтел он.
      Миссис Хендерсон долго упрашивать не пришлось. С молодецким визгом она выскочила на середину кухни и принялась подражать неописуемым телодвижениям Вэнса. Вы не поверите, но получалось у неё весьма недурно. Во всяком случае, Генриетта веселилась, как ребенок, звонко хохоча во все горло.
      Я принялся громко хлопать в ладоши и притопывать в такт.
      Когда музыка кончилась, Генриетта завопила:
      - Не выключайте, я хочу еще!
      Вэнс прислушался и довольно крякнул.
      - Это самая модная вещь - "Со мной без дураков". Исполняют Дури Лей и "круглые идиоты". А танец называется - "воробьиная лапка".
      - Как?
      - "Воробьиная лапка". Вы должны прикинуться воробышком и прыгать так, будто у вас болит лапка. Вот так, смотрите!
      Он показал.
      Генриетта покатилась со смеху.
      Откровенно говоря, я никогда не слыхал про "воробьиную лапку". Думаю, что Вэнс тоже. Он напридумывал всю эту галиматью просто, чтобы повеселить славную старушку. А она уже рыдала от смеха.
      И тут вернулась Глэдис. Дверь внезапно сотряслась от мощного удара, и послышался заливистый лай.
      - Черт побери, не впускайте ее! - завопил Вэнс, веселье с которого как рукой сняло. - Она у меня последние ноги оттяпает!
      - Глэдис, пошла вон! - крикнула Генриетта. - Прекрати гавкать!
      Ясное дело, вредная псина не послушалась.
      Танец закончился, и мы все без сил повалились на стулья. Миссис Х. вновь наполнила стаканы. Мы уже так набрались, что джин показался легкой водичкой.
      - За вас, мамаша! - провозгласил Вэнс, воздымая стакан. - С днем рождения. Расс, давай споем. Паздравля-а-ем вас, паздравля-а-ем вас, паздравляем все вместе, паздравля-ааа-ем вас! Уррааа!
      Генриетта посмотрела на Вэнса, потом перевела взгляд на меня. Глаза её увлажнились. В следующий миг - кап, кап - на стол закапали слезинки.
      Вэнс оторопел. Впрочем, замешательство продлилось недолго. Он обнял Генриетту за плечи.
      - Ну полно, мамаша. Нам же весело, правда?
      Миссис Х. кивнула, всхлипнула и высморкалась в крохотный платочек.
      - Да, мальчики, потому-то я и плачу. Я сидела одна-одинешенька, приготовившись провести день рождения вдвоем с Глэдис, съесть мой праздничный торт, а тут... такая радость...
      - А можно его попробовать? - вызвался я, чтобы отвлечь её от слез. Маленький кусочек.
      - Конечно! - обрадовалась она и поспешила к буфету за тарелками. Тем временем Вэнс зажег свечки.
      - Давайте, мамаша, - предложил он. - Дуйте. Это на счастье.
      Генриетта одним махом задула свечки и принялась разрезать торт.
      - А почему пять? - спросил я. - По одной на каждые семь лет?
      Генриетта хихикнула.
      - Эх, хотела бы я, чтобы мне было тридцать пять, - вздохнула она, раскладывая куски торта. - Увы, в последний раз мне было столько тридцать лет назад. Мы с мужем жили тогда в Китае. У нас был прекрасный дом со слугами, в бассейне плескались золотые рыбки. Красивая была жизнь...
      Торт оказался на удивление вкусным.
      - А ваш сын, - спросил я. - Вы часто его видите?
      - Нет, - ответила Генриетта. - Он приезжает только в отпуск.
      Вэнс сочувственно потряс головой.
      - Неужели у вас больше никого нет?
      - Только сестра. Мой любимый муж скончался пять лет назад...
      Внезапно её лицо прояснилось.
      - Хватит печалиться! - воскликнула она. - Ведь у нас праздник. Как вас зовут, мальчики?
      - Расс, - представился я. - А это Вэнс.
      - Что ж, Вэнс, вруби-ка приемничек, и давай ещё потанцуем.
      Вэнс попытался украдкой кинуть взгляд на часы.
      - Я... э-ээ, - проблеял он. - Мне нужно позвонить в "Райтбай".
      - Какой "Райтбай"? - озадаченно спросила миссис Хендерсон.
      - Мы там работаем. Продаем швейные машинки.
      Ладонь миссис Хендерсон взлетела ко рту.
      - Швейная машинка! - воскликнула она. - Конечно же. У меня совсем из головы вылетело. Надеюсь, вам не попадет?
      - Нет, - с пьяной беззаботностью отмахнулся Вэнс. - Мой катафалк вечно ломается. Позвоню им, скажу, что прокололся, и поеду домой.
      - Что ж, раз так... - произнесла миссис Хендерсон.
      Она встала, осторожно открыла дверь в коридор и ловко схватила Глэдис за ошейник.
      - Запру её в передней, - сказала она через плечо. - Телефон в коридоре, Вэнс.
      Эх и погуляли же мы, скажу я вам. Прикончив бутылку джина, мы плясали, как людоеды вокруг костра; потом миссис Хендерсон приготовила изумительный ужин, зажарив бифштексы с яйцами и картошкой, которые мы уплели, запивая вкуснейшим вином.
      Было уже одиннадцать, когда мы собрались уходить. Не хочу хвастать, но миссис Хендерсон была счастлива. Она заставила нас пообещать, что мы будем приходить к ней всегда, когда захотим, добавив, что, случись кому из нас оказаться на мели, она готова кормить его совершенно задаром.
      Вот ведь как меняются люди. В магазине она выглядела королевой, а у себя дома оказалась просто одинокой пожилой женщиной, которой безумно не хватает обычного человеческого общения. Так что, не стоит составлять о людях мнение по первой встрече - можно здорово наколоться. А вообще, люди часто оказываются на поверку куда лучше, чем пытаются выглядеть.
      Глава восьмая
      В понедельник Джимми Сэндс с утра пораньше пригласил меня в свой кабинет. Увидев меня, он заулыбался до ушей, а это означало, что он чем-то доволен.
      - Садитесь, Расс, - пригласил он.
      Я послушно сел. Сэндс угостил меня сигаретой, мы закурили, глядя друг на друга, как два премьер-министра, готовые обсудить судьбу вверенных нам наций.
      - Как вам понравилась первая неделя у нас?
      - Все замечательно, сэр.
      - Никаких проблем?
      Я покачал головой.
      - Ни малейших, сэр. Я очень доволен.
      - Прекрасно, - просиял он и выдул облако дыма на муху, примостившуюся на его пресс-папье. - Чарли в вас просто души не чает. Уверяет, что вы уже разбираетесь в швейных машинках так, будто всю жизнь возились с ними.
      - Я очень признателен Чарли, - неуклюже пробормотал я.
      - Поэтому пора уже переводить вас на следующую ступень. Я хочу, чтобы эту неделю вы сопровождали Джима Стэнфорда во всех поездках и внимательно следили за тем, как он работает с клиентами. Я уже с ним поговорил - он ждет вас с нетерпением.
      - Я очень признателен Джиму, - тупо пробубнил я.
      Сэндс кивнул.
      - Отлично. Что ж, тогда остается только пожелать вам успеха.
      Мы обменялись рукопожатием, и я вышел.
      Стэнфорд встретил меня, как блудного сына. Мы не виделись с прошлого четверга.
      - Как неделька? - поинтересовался я.
      Стэнфорд самодовольно подмигнул.
      - Пятнадцать, - небрежно бросил он.
      - Ого!
      - Недурно, да?
      Я расхохотался.
      - Еще бы.
      - Скоро и у тебя будет так же, - заверил он. - Эту неделю я тебя поднатаскаю, а потом - отправишься в свободное плавание.
      - Отлично, - бодро сказал я. - Кстати, про машину ничего не слышно?
      - Позвоню им после утреннего собрания. На этой неделе что-то должно подвернуться.
      Вошел жизнерадостный Аллен Дрейпер, расточая улыбки налево и направо. Однако вид у него был несколько потасканный. Парень явно не вел по уик-эндам отшельническую жизнь.
      Он вскарабкался на платформу и поздравил аудиторию с удачной неделей. Средняя цифра продаж подскочила до восьми, а Джим со своими пятнадцатью, как всегда, возглавлял славные ряды нашей торговой братии.
      Когда все разошлись, Джим сразу позвонил в гараж. Поговорив, он положил трубку и повернулся ко мне.
      - Все в порядке. Машина будет у них в четверг, а в пятницу утром мы можем подъехать и взглянуть на нее.
      У меня приятно защекотало в груди. Пусть драндулет и старый, но это ведь мой первый автомобиль. Водительские права я получил три года назад, а теперь ждать оставалось всего пару-тройку дней. Воображение мое разыгралось. Не торчать больше под проливным дождем в ожидании автобуса. Не опаздывать на важные встречи из-за никудышной работы городского транспорта. А девочки! Теперь вся жизнь моя перевернется. Что может быть глупее фразы: "Жду тебя на автобусной остановке, дорогая". Или: "Помоги мне найти трусы, крошка, а то я опоздаю на последнюю электричку".
      Автомобиль - другое дело. Сразу видно, кто мужчина, а кто - сопливый юнец.
      Стэнфорд просматривал свои сегодняшние заказы.
      - Хорошо... тоже хорошо... отлично... гмм...
      - Что-нибудь не так? - спросил я.
      Он пожал плечами.
      - Сразу не скажешь, Расс. Последний адрес находится в шикарном районе, а это бывает либо очень хорошо, либо совсем скверно.
      - Почему?
      Стэнфорд шмыгнул носом.
      - Богатые люди могут быть либо бесшабашны - тогда они сорят деньгами, тратя их напропалую, - либо, напротив, очень осмотрительны и прижимисты - в этом случае продать им что-либо бывает крайне сложно.
      Мы вышли во двор, где стоял его "консул".
      - Я уже загрузил его, - сказал Джим, улыбаясь. - Я стараюсь всегда опередить остальных, в противном случае приходится торчать тут пол-утра, пока Чарли раздает машинки. Это тоже учти. И ещё - оставляй машину вот здесь, а не там, где остальные. Пусть это дальше от входа, зато никто не помешает отъехать.
      - Спасибо, - с чувством поблагодарил я.
      - Не за что.
      Он выкатил на улицу, все ещё запруженную утренним транспортом.
      - Торговля это состояние души, - распинался Стэнфорд. - Покупателю твое настроение передается за милю. Если ты стучишь в дверь, не веря в успех, ты обречен заранее.
      Джим небрежным поворотом руля объехал внезапно вильнувшее перед самым нашим носом такси, и я ожидал, что он высунется в окно и обматерит таксиста.
      - Скотина чертова! - сказал я, так и не дождавшись.
      Стэнфорд посмотрел на меня с улыбкой.
      - Вот этого я тоже стараюсь избегать, Расс. Я никогда не распаляюсь за рулем. Убежден, что благодаря этому мне удается продать больше.
      - Понятно.
      Он кивнул.
      - Сам посуди. Спусти я сейчас всех собак на этого таксиста, я бы получил определенный заряд на весь день. По пути к первому покупателю я бы разругался ещё с дюжиной водителей и приехал уже на взводе. А дальше допустим, первая домохозяйка заупрямится и даст мне от ворот поворот. Значит, дальше я еду злой как собака и уже ищу, на ком выместить обиду. В итоге, к концу дня я сварлив, как блохастый пес, а ведь это только понедельник! В среду я уже просыпаюсь взбешенным, а в пятницу уже готов устроить самосожжение на Трафальгарской площади. Представляешь, в каком состоянии я предстану перед клиентом? И буду счастлив, если сумею продать пять машинок.