- Ты принадлежишь хаосу точно так же, как и я, - молвила она, глядя сквозь него безжизненными, невидящими глазами. - Хаос есть смерть, а ты творишь смерть не только собственными руками, но и руками сотен других.
      Джастин, содрогаясь, потянулся к видению чувствами, но ощутил за ним лишь точечные энергетические импульсы.
      - Возьми это, - продолжила она, протягивая ему стрелы. - Великий Мастер хаоса, прими собственное творение.
      "Мастер хаоса? Никогда!"
      Даже понимая, что имеет дело с призраком, созданным ухищрениями Великого Леса, Джастин поднял руку, чтобы оттолкнуть подношение.
      - Возьми...
      Железный Страж метнула стрелу в его поднятую руку, и ее пронзила жгучая боль, как будто она оказалась вспоротой ножом от запястья до плеча.
      - Я возвращаю принадлежащее тебе, Мастер хаоса...
      Джастин прищурился, но по-прежнему не мог ни увидеть, ни ощутить что-либо позади призрака. Сдерживая подступившие к глазам слезы и стараясь не обращать внимания на боль в руке, наливавшейся свинцовой тяжестью, он прошел мимо Железного Стража и тут же увидел другую женщину.
      Рядом с тропой, улыбаясь и маня его к себе, стояла рыжеволосая женщина с наполовину сожженным лицом. Из разорванной, почерневшей плоти выпирали кости. Одеждой ей служил пепел.
      - Пойдем со мной, Джастин. Ты любил меня... и я пострадала из-за твоей любви...
      - Нет! - Джастин стиснул зубы. - Я не причинял тебе никаких страданий, это сделал Фирбек! К тому же ты никогда не любила меня. Тебя влекло к Гуннару.
      Она протянула к нему руку, и хотя Джастин выставил дополнительный щит, выросшие вдруг до невероятной длины пальцы впились ногтями в его правое предплечье. Ощущение было такое, будто в руку вонзились раскаленные добела железные шипы. Ноздри заполнил омерзительный запах горелой плоти. Его собственной плоти.
      - Ты любил меня, и твоя любовь стала причиной моей гибели.
      Теперь обе его терзаемые болью руки бессильно висели по бокам, однако он снова шагнул вперед, в лежавшие на тропе темные тени.
      Черноволосая женщина в лазоревых кожаных доспехах остановила всхрапнувшего коня возле тропы и, указав на грудь Джастина коротким мечом, позвала:
      - Идем с нами... Разрушитель. Присоединяйся к нам...
      Позади нее Джастин ощущал присутствие несчетных орд мертвецов, и в белом, и в голубом.
      Он остановился.
      - Иди к нам... к нам... иди к нам...
      Из одной его руки сочилась кровь, тогда как почерневшие раны на другой обжигали нестерпимой, запредельной болью.
      Тупо глядя на всадницу, он пытался сообразить: чего же он в свое время не понял, что упустил... Руки не повиновались, голова трещала, мысли путались.
      - Иди к нам Великий Обманщик... иди к нам, ты, верящий лишь в свое понимание гармонии... лишь в свое...
      Меч коснулся его груди и прожег рубашку, заполнив ноздри дымом.
      - К нам... к нам... Тебе не убежать...
      "...не убежать... - звенело в его голове, заполняя сознание. - ...не убежать... не убежать..."
      И тут Джастин, не обращая внимания на порезы, схватился за клинок и расхохотался.
      "Ну уж нет! Лучше идите вы ко мне! Я принимаю вас всех! Вы - мой хаос, мое зло! Вы - это я!"
      Ответом ему стали заунывные стоны, то усиливавшиеся, то стихавшие... то усиливавшиеся, то стихавшие. Не выдержав этого мертвящего плача, он отпустил ограждавшие его щиты и обнаружил себя лежащим на тропе...
      ...Перед рычащим, скалящим клыки лесным котом!
      Подняться на ноги ему удалось с трудом. Изрезанные ладони жег набившийся в порезы песок, в болевших руках почти не осталось силы. Если являвшиеся ему мертвецы и представляли собой морок, то раны оказались самыми настоящими. Кот зарычал.
      - Ступай домой, кот. У меня нет желания играть в такие игры.
      Сощурившись - в темноте тропа под ногами казалась наклонной, - Джастин выпрямился и снова шагнул вперед.
      - Никакой проклятый Светом лес не...
      Кот зарычал снова. Сжав зубы, Джастин взглянул зверю прямо в глаза. Хвост кота дернулся, одна лапа поднялась.
      - Сейчас... сейчас... - простонал Джастин, выстраивая магические структуры, которые пускал в ход всего дважды. Он знал, что имеет дело не с порохом и пушками, а потому все, что ему нужно, - это гармония и воля, гармония и воля... гармония и воля!
      Земля содрогнулась, лесные исполины покачнулись. Сорвавшийся с руки Джастина ослепительный луч выжег тропу впереди настолько, насколько можно было видеть. Кот беззвучно исчез, не оставив после себя даже кучки пепла.
      Свершившийся сдвиг отразился в его сознании образом бесконечного тоннеля, связующего недра земли с небесами, тоннеля, в котором сияние солнца множилось и дробилось в бесчисленных зеркалах. Тоннеля, в котором рыдали древние ангелы, горделиво красовалась Рибэ, капитан быстрых судов Небес, а демоны Света улыбались, прежде чем раствориться во тьме блистающей гармонии.
      А укрывшийся где-то лесной кот вылизывал лапы перед тем, как уснуть и забыть о навеянном Ангелами кошмаре.
      Джастин прокашлялся и шатаясь побрел дальше. Он делал шаг и переводил дух. Делал шаг и переводил дух. Делал шаг и переводил дух...
      Сколько времени на это ушло - так и осталось неизвестным, но когда за деревьями забрезжил рассвет, Джастин вышел на дорогу к Мерту.
      Дайала уже ждала его там. Глаза ее были воспалены, порезы на руках сочились кровью, лицо покрывали кровоподтеки.
      - Так плохо?
      Он сделал последний шаг, и колени его подогнулись. Однако она не дала ему упасть, а подхватив его сильными и нежными руками - руками истинной возлюбленной, - бережно опустила на землю и легла рядом. Смешиваясь воедино, их слезы и кровь орошали дорожную пыль.
      88
      - Знаешь, а Зиркас был прав, - промолвил Белтар, пригубив вина и бросив взгляд на плещущий за молом прибой. - Джира слишком приятное местечко, чтобы его разрушить.
      Элдирен поднял свой бокал в знак молчаливого согласия.
      - Скорее всего, нам придется вернуться в Рильярт, как только с дорог сойдет грязь. Трудно поверить, что мы провели в беспрерывных походах почти полгода.
      - Да, и порой теряли множество людей ради захвата какой-нибудь забытой Светом дыры. Хорошо, что хоть здесь, в Джире, это не так.
      - Война безобразна, Элдирен. Пока можешь, наслаждайся выгодами нынешнего положения. Тебе, по крайней мере, не приходится беспокоиться о Джихане, сующем повсюду нос и докладывающем Зиркасу про каждый чих, сказал Белтар, сделав еще один большой глоток.
      - Джихан не так уж плох. Наверное, у него просто нет выбора.
      - Какая разница? Из-за него мне приходится держаться настороже. Ничего, как только выступим в путь, обстоятельства изменятся к лучшему, он снова поднял бокал и добавил: - Говорят, дороги замерзнут за несколько восьмидневок до выпадения снега, если он вообще выпадет.
      - Снег? Еще только-только собрали урожай!
      - В здешних краях зима наступает рано. А нам нужно пораньше начать подготовку ко вторжению в Сутию... если мы хотим начать наступление сразу после весенней оттепели.
      - А они не сдадутся?
      - Зиркас считает, что именно так и будет. Не то чтобы от них стоило ждать яростного сопротивления, но выторговать себе условия получше сутианцы попытаются. Впрочем, я думаю, что как только наши войска начнут разорять пограничные области, они покорятся.
      - Как сарроннинцы? Эти на самом деле так до конца и не покорились. И никогда не покорятся. Они ненавидят нас.
      - Никогда не говори "никогда", Элдирен.
      Элдирен отмолчался, разглядывая пустой бокал в свете настенной лампы.
      - Ходят слухи, будто ты способен использовать хороший хрустальный бокал для дальновидения, как магическое зеркало, - со смехом промолвил Белтар. - Это правда?
      - Не знаю, не пробовал, - отозвался Элдирен, бросив взгляд на бутылку красного вина. Она была наполовину пустой.
      - А ты попробуй заглянуть в Наклос. Может, с помощью бокала это удастся лучше?
      - В Наклос?
      - Именно. Попытайся узнать, что стало с тем инженером.
      - Он мертв.
      - Элдирен, тот, кто выворачивает гармонию наизнанку, обнаруживая в ней хаос, не может оказаться поджаренным одной из твоих огненных стрел. Зиркас, возможно, и поверил тебе, но мы-то оба понимаем, что к чему. - Белтар улыбнулся. - Почему бы тебе не поискать его в Наклосе? Не для Зиркаса, а для меня.
      - Белтар...
      - Да не нервничай ты так. Я не собираюсь устраивать тебе неприятности, чтобы угодить Зиркасу. Свет свидетель, вовсе не собираюсь. Но прошу тебя, попробуй с помощью магии найти того инженера. Мне, знаешь ли, неспокойно: а вдруг он что-то затевает?
      Элдирен поставил бокал на стол, сделал глубокий вздох и сосредоточился на белом тумане, начавшем заполнять пространство между тонкими слоями хрусталя. В центре бокала, словно отражение темных кругов под его запавшими, глубоко посаженными глазами, сгустилась тьма.
      Служанка - дочь бывшего владельца усадьбы - открыла рот, в изумлении уставясь на изгибающиеся в клубящемся белесом мареве черные и белые столпы.
      В следующий миг сумерки разорвал пронзительный беззвучный крик, и бокал разлетелся вдребезги, осыпав весь стол хрустальным крошевом. Элдирен повалился лицом на стол, по скатерти потекла кровь.
      Служанка, обмякнув, рухнула на пол у порога.
      - Тьма! - пробормотал Белтар, извлекая из щеки острый осколок. Покачав головой, он приподнял Элдирена, очистил его лицо от хрустальных осколков, промокнул порезы смоченной в вине салфеткой и с трудом перенес молодого человека на стоявшую у стены кушетку.
      Худощавый маг дышал тяжело и прерывисто, как будто оглушенный ударом по голове.
      Посмотрев на свой пустой бокал и наполовину опустошенную бутыль, Белтар покачал головой.
      Долго ждать не пришлось. Очень скоро с улиц донесся топот копыт.
      - Где этот паршивец, жалкое подобие чародея? - взревел Зиркас, переступив через служанку, все еще лежавшую у порога в беспамятстве. Инженер мертв, не так ли? Настолько мертв, что ухитрился из могилы вдребезги разбить все магические зеркала в Кандаре! Инженер, как же! Он не более инженер, чем... чем этот ублюдок Элдирен - Белый маг! Жаль, что он оглушен, но так, пожалуй, даже проще. Все равно бы он стал лгать и изворачиваться.
      - Так ведь ты не оставил ему особого выбора, Зиркас, - промолвил Белтар. - И к тому же хотел, чтобы в это оказался замешан и я, не так ли? Чтобы у тебя появился предлог избавиться от нас обоих.
      Служанка, наконец, пришла в себя и теперь взирала на магов расширившимися от ужаса глазами.
      - Слова! Ты только и знаешь, что болтать!
      Зиркас вскинул руки, и к Белтару устремилась цепочка сияющих красновато-белых звездочек. Но путь им преградила тонкая пелена белого пламени. Воздух задрожал, неизвестно откуда посыпался белесый пепел, и огненная завеса стала оттеснять наливающиеся кровью жгучие звезды к тому, кто их выпустил.
      Пол задрожал, оставшиеся бокалы разлетелись хрустальной пылью.
      Служанка вжалась в стену и открыла рот, но крик ее остался беззвучным.
      На мгновение Зиркасу удалось оттолкнуть пламенеющую завесу и вновь нацелить острия звезд на Белтара, однако тонкая пелена превратилась в рванувшуюся к дверям огненную стену. А когда пламя истаяло, у порога остались лишь две горстки пепла. Одна из них недавно была служанкой, другая - могущественным Белым магом...
      Белтар ухмыльнулся... и потерял сознание.
      89
      Рослый светловолосый мужчина смотрел на Кандарский залив с черного утеса, находившегося внутри кольца черных стен, отделявших Найлан от основной территории Отшельничьего.
      Как он делал это уже не раз на протяжении всего прошедшего года, он стоял с закрытыми глазами по колено в побуревшей траве и, соединившись чувством с ветрами, искал. Когда пали сумерки, у него возникло непонятное, не опознаваемое ощущение соприкосновения с чем-то, требующим ответа.
      Стальные потоки высоких ветров, веявших над Крышей Мира, устремились с запада через Южный Кандар и коснулись вод, пролегавших между огромным островом и материком, почти полностью покоренным Белыми.
      Потом с неба ударили две тонкие струи - черная и белая, - и в голове Гуннара ударил громовой раскат.
      Сияющая чернота и мрачная белизна переплелись в беззвучном крике боли, и не готовый к этому Гуннар, пошатнувшись, споткнулся о камень и упал ничком.
      Спустя мгновение он медленно поднялся. Ноги дрожали, из глубокого пореза на лбу сочилась кровь, саднила расцарапанная икра, но он улыбался.
      Теперь у него не было сомнений в том, что Джастин жив. Этот беззвучный крик был исполнен не только боли, но и торжества. Джастин жив, но вот где он находится - это другой вопрос.
      Прихрамывая, Гуннар побрел вдоль темной каменной стены. Возможно, Турмин, ощутив, как сплелись, вывернувшись наизнанку, гармония и хаос, успел отметить, откуда пришел этот импульс. А возможно, и не успел.
      Но так или иначе, Джастин жив.
      90
      "Милая, прелестная друида..." - подумал Джастин, с улыбкой глядя на идущую из своего сада к дому Дайалу.
      "Прекрасный друид", - мысленно откликнулась она, подняв голову и тоже улыбнувшись.
      - Какой же я друид?
      - Всякий, прошедший испытание, подобное твоему, становится друидом, промолвила Дайала, и взгляд ее перебежал на собственные предплечья, где белели зарубцевавшиеся шрамы. Порыв ветра взъерошил ее волосы, и она поежилась.
      - Прости, - пробормотал Джастин, коснувшись губами ее щеки. - Я не хотел...
      - Я знаю. Все в порядке. Великий Лес помогает исцелению.
      - При чем тут лес? Это ты помогла нам прийти в себя.
      - Ничего подобного, - покачала головой Дайала. - Я знала, как это делается, и хотела помочь тебе, но твоих собственных сил хватило на нас обоих.
      - Силы силами, - пожал плечами Джастин, - но надо еще знать, куда их приложить. Покажи мне, как это делается.
      - Я покажу, - ответила друида, коснувшись его руки, - хотя на самом деле ты это уже знаешь. Просто пока не осознаешь.
      - Я жду, - промолвил Джастин.
      - Присмотрись к себе, - велела Дайала.
      Джастин опустил глаза, рассматривая свои коричневые штаны и мягкие сапоги.
      - Да ты не глазами смотри, чувствами, - Друида тихонько рассмеялась.
      Последовав ее указаниям, Джастин вчувствовался в собственное тело, ощущая связи между костями и мышцами, белые крупицы хаоса, пребывающие в нем, как и в любом живом существе, и поток гармонии, который не даст хаосу усилиться... пока сам он не постареет и не поседеет.
      - Видишь, каков ты есть? Теперь следи внимательно.
      Ее чувства окружили его левую руку невидимой аурой, и он ощутил, как крохотные крупинки хаоса странным образом искривились. Они не исчезли, но утратили свободную текучесть, оказавшись замкнутыми в гармонии.
      - Попробуй сам проделать то же самое с другой рукой. Хаос ты не уничтожишь, но он будет уже не свободным, а связанным гармонией.
      Джастин попытался повторить магическое действо Дайалы. Однако, хотя со стороны процедура казалась не столь уж сложной, потерпел неудачу.
      Он попробовал снова, предварительно еще раз прозондировав все свое тело, отмечая пути гармонических потоков и обтекаемые ими зерна хаоса. В этот раз тоже ничего не вышло, однако сдаваться Джастин не собирался. С четвертой попытки ему удалось искривить хаотические песчинки, но они все-таки продолжали оставаться свободными. Он присмотрелся к своей левой руке, сравнил достигнутое им со сделанным Дайалой и возобновил усилия.
      К тому времени, когда результат показался ему более или менее удовлетворительным, Джастин взмок от пота.
      - Ничего себе, - пробормотал он, - а ты еще говорила, будто я все знаю...
      - Ты еще не закончил, - заметила Дайала.
      Джастин попытался распространить то, чего ему удалось добиться с рукой, на все тело. У него получилось лишь к заходу солнца.
      - Проделывать такое с собой гораздо сложнее, чем с другими, - заметила друида. - Но именно это-то и важно.
      "Особенно для меня... и для тебя".
      Джастин кивнул, ибо на сей раз понял ее правильно. Друиды выбирали себе спутника и спутницу жизни единожды и навсегда - ибо как можно пройти через агонию слияния душ более одного раза?
      - Вот теперь, - сказала Дайала, - ты сможешь повидаться с Древней. Она не встречается с теми, кто не прошел испытания Великим Лесом и не обрел права именоваться друидом.
      Джастин попытался присмотреться к себе, гадая, изменился ли он внешне.
      - Некоторым, возможно, покажется, что ты стал выглядеть моложе. А может, и нет. Дело в том, что ты и так очень молод, гораздо моложе большинства тех, кто приходит сюда извне.
      - А эта Древняя, кто она такая? - осведомился он.
      - Она... Она - та, кто поможет тебе понять, что ты должен делать.
      Джастин ощутил в ее голосе печаль, но на сей раз задавать вопросов не стал. Вместо этого он повернулся, заключил Дайалу в объятия и припал к ее губам, желая лишь одного: чтобы этот миг длился вечно.
      91
      - Вот эта роща, - промолвила Дайала, указывая вперед.
      - Но почему сейчас? Почему именно сейчас, когда мы наконец воистину обрели друг друга?
      - Древней виднее. Ты и так пришел очень поздно.
      Джастин поднял глаза. Хотя небо было скрыто за густыми, высокими кронами, он знал, что еще не настала и середина утра.
      "Поздно. Поздно для Кандара, поздно для тебя, поздно для меня. Вот и Гуннар всегда говорил, что я вечно опаздываю..."
      Друид глубоко вздохнул и крепко сжал руку Дайалы.
      - Я буду ждать, - сказала она.
      То, что она будет ждать, Джастин знал и так, однако ее слова приободрили его, и он улыбнулся.
      В сердцевине рощи рос единственный черный лоркен, очень старый, искривленный, невысокий - не выше самого Джастина. Близ дерева стояла женщина, облаченная, как ему показалось, в чистое серебро.
      На первый взгляд она выглядела не старше его самого, но чувства подсказали ему, что гладкая кожа и девичья стройность есть результат процедур, подобных той, какой научила его Дайала.
      - Я пришел к тебе, Древняя, - промолвил он, склоняя голову.
      - С чем ты пришел, юный друид?
      - Я хотел бы узнать, как можно исправить великое зло, причиненное миру Мастерами хаоса.
      - Почему ты именуешь деяния Мастеров хаоса злом? Хаос есть хаос, а гармония есть гармония. Разве ты в состоянии обратить хаос в гармонию, а гармонию в хаос?
      Женщина говорила спокойно и равнодушно, словно указывая на нечто само собой разумеющееся.
      - Но, - попытался возразить Джастин, - разве гармония не содержит в себе блага? Неужто жизнь лишена смысла? Но почему же тогда столь многие пытаются наполнить свою жизнь гармонией? Даже согласно Преданию, которому такие, как ты, вроде бы привержены, древние ангелы бежали с Небес.
      - Ты задаешь вопросы о смысле жизни, как будто считаешь, что древние Ангелы записали ответ таинственными рунами на скрижалях, дабы явившиеся после них могли отыскать эти скрижали и разгадать их тайнопись. Однако ни у мира, ни у Ангелов нет никакой цели. Мир просто существует и не нуждается в смысле существования. Смысл ищут лишь люди, мужчины и женщины.
      - А как насчет хаоса и гармонии? Ведь они тоже существуют, - сказал Джастин.
      - Они и впрямь существуют, так же как мир. Но лишь мыслящие существа приписывают хаосу и гармонии цели и определяют их как несущие добро или зло. Скажи, почему человек совершает тот или иной поступок?
      - Потому, что ему или ей этого хочется, - ответил Джастин. - Или потому, что к этому принуждают обстоятельства.
      - А если человек откажется действовать?
      - Кто-то может применить силу.
      - А этот человек, он владеет своими мыслями и своим телом?
      - Ты говоришь о том, что каждый свободен в своем выборе - действовать или бездействовать. Но не жестоко ли это? Как быть, если чьи-то дети или родные умирают с голоду, страдают, подвергаются мучениям?
      - Выбор в любом случае остается выбором.
      - Но разве нет более высоких ценностей? Разве нет разницы между человеком, который служит добру, и тем, кто потворствует злу? Или тем, кто совершает недобрые поступки по принуждению, и тем, кто творит их по доброй воле?
      - Разница, безусловно, есть. Но не для мироздания, не для природы, не для вечности, а лишь для мыслящих существ.
      - Но если для мироздания нет ни добра ни зла, - промолвил Джастин после недолгого размышления, - то, выходит, любой человек может творить что ему вздумается! С какой стати ему совершать хорошие поступки, миру-то все равно?
      - Ничем не ограниченные эгоизм и эгоцентризм разрушают личность. Если человека заботят лишь собственные желания и он стремится лишь к достижению собственных целей, он со временем отдаляется от других, лишается поддержки и сталкивается с враждебностью. Это, в свою очередь, осложняет его существование и заставляет становиться еще сильнее и бессердечнее. В конечном итоге любовь и иные человеческие привязанности становятся для такого человека недоступными, и он перестает быть личностью, превращаясь в бездушную машину, вроде двигателей твоих черных судов.
      Однако взглянем на человека, напрочь лишенного эгоизма. Он лезет из кожи вон, сострадая нуждам других, однако страждущих и нуждающихся всегда оказывается слишком много в сравнении с возможностями самого милосердного благотворителя. Даже при наличии мудрости, позволяющей отличать истинные нужды от ложных, он истратит себя в попытках объять необъятное. Таким образом, полное бескорыстие и самоотверженность губительны для личности не меньше, чем себялюбие.
      Вот и получается, что человек, желающий напитать свою жизнь смыслом, обречен всегда метаться между эгоизмом и бескорыстием, пытаясь сделать мучительный выбор и беспрестанно задаваясь все новыми и новыми вопросами. А стоит ему отказаться от этой беспрестанной борьбы, как смысл и цели его существования начинают определять другие.
      При этом отказ от самостоятельности может даже остаться неосознанным, ибо те, другие, дают ему простые и понятные правила, приняв которые на веру, он чувствует облегчение, ибо сбросил с себя груз ответственности. Зачем терзаться в поисках решения, если истинный путь укажут ангелы, демоны Света, Черное Братство или Белый Совет? Однако замечу - многие из числа отказавшихся от борьбы начинают задаваться вопросом о смысле жизни, как только попадают в беду.
      Древняя слегка скривила уголки тонких губ.
      - Твои рассуждения звучат не слишком утешительно.
      - Насколько мне помнится, ты просил не об утешении, а о мудрости. Мудрость же редко дарует утешение, поскольку многое, в чем люди его ищут, в глазах мудрого предстает всего лишь иллюзией.
      Некоторое время Джастин не решался поднять глаза на гладкое, как у юной девушки, лицо Древней, но в конце концов решился и спросил:
      - Но следует ли из этого, что установление власти Мастеров хаоса над всем Кандаром есть благо?
      - Ты лукавишь, ибо, задавая этот вопрос, уже решил для себя, что абсолютное господство Мастеров хаоса в Кандаре есть зло. Может, оно и так, но задавался ли ты вопросом о том, столь ли уж великое благо господство Мастеров гармонии над Отшельничьим и прилежащими океанами?
      - Уж не хочешь ли ты сказать, что такого рода господство тоже не более чем иллюзия? В то время как я видел, как ради его установления гибли люди и рушились города.
      - Нет, господство, а уж тем паче стремление к нему вполне реально. Иллюзия в том, что полное преобладание того или иного начала может являться благом. Стремление к нему несет с собой лишь гибель.
      - Выходит, мы должны без сопротивления допустить хаос в нашу жизнь?
      - Вот еще одна иллюзия. Хаос, хочешь ты того или нет, присутствует в жизни каждого, равно как и гармония.
      Джастин вздохнул:
      - Итак, ты утверждаешь, что все, к чему я стремлюсь, всего-навсего самообман? Что стремление к гармонии лишено смысла?
      - Нет, юный друид, ничего подобного я не утверждала.
      - Я не друид.
      - Ты - друид, просто еще не успел осознать и признать это, - возразила Древняя и улыбнулась. - Но вернемся к твоему вопросу. Ты хочешь остановить распространение хаоса из Фэрхэвена, понимаемое тобой как зло. Однако нельзя совершить столь великое деяние, не принимая в расчет равновесие. Задумывался ли ты о том, что делает подобное усиление хаоса возможным?
      - Очень часто, - ответил Джастин, пожав плечами.
      - И к какому выводу пришел?
      Джастин снова пожал плечами.
      - Как считаешь, можно ли сотворить хаос? - спросила Древняя.
      - Думаю, нет.
      - Ты прав, хаос не возникает из ничего. Где-то гармония должна возникать из хаоса, а здесь хаос возникает из гармонии.
      - Но что же следует предпринять, дабы уменьшить его мощь?
      - А вот это решать тебе. Ты способен найти решение, но должен обрести волю и выбрать правильный путь. Впрочем, - Древняя улыбнулась, - ты уже встал на него, пройдя испытание.
      - Не понимаю.
      - Ты мог покинуть Наклос ничего не знающим ребенком, но покинешь его взрослым, обладающим памятью, знанием и готовностью сделать то, что необходимо.
      - По-моему, до всего этого мне еще далеко. Но почему бы мне не взять и не уйти прямо сейчас?
      - Потому что в чем-то ты еще остаешься ребенком. Тебе трудно поверить во что-то, находящееся за пределами привычных представлений. Но раз ты почти ребенок, то я, как и следует взрослой наставнице, преподам тебе урок. Попробуй уйти. Уходи. Ступай.
      Джастин хотел было повернуться, но ноги отказывались повиноваться. Собрав волю в кулак, он оторвал одну ступню от земли, но, так и не сумев сделать даже шага, тяжело поставил ее обратно.
      Глаза Древней - глаза ангела, за которыми таились чернота гармонии и белизна хаоса, - приковывали его к месту.
      - Вот почему ты уйдешь отсюда взрослым, - продолжила Древняя. - Вот почему ты выдержал испытание, хотя и рисковал утратить все воспоминания о Наклосе. А Дайала рисковала ради тебя своей жизнью. Надеюсь, ты это не забыл, - давление вокруг Джастина ослабло, и он едва сдержал дрожь. Теперь ты знаешь, что нужно делать.
      Джастин молча кивнул.
      - Дайала поможет тебе подготовиться. Другого выхода нет.
      Джастин снова взглянул ей в глаза, поразившись сокрытой мощи, в сравнении с которой даже власть Гуннара над бурями казалась детской забавой.
      - Ты все понял?
      - Надеюсь достаточно, но не все. Почему именно я?
      - Мы не можем спасти тебя, как и один народ не может спасти другой. Спасение человека должно исходить от него самого, из его собственной души. Со временем ты уразумеешь, что спасение нельзя навязать силой.
      Ты должен обрести волю и найти путь, но странствие твое уже началось. Началось с испытания, которое явилось лишь первым из многих. И на Отшельничьем, и в иных местах ты столкнешься с другими, более трудными испытаниями. Завтра или послезавтра вы с Дайалой отправитесь в Дил. Это очередной этап твоего странствия. И помни: идти к цели можно двумя путями, безопасным и славным, но избравший славный путь должен будет заплатить за это высокую цену.
      Джастин отвел взгляд от ее очей, ощутив, что более не в состоянии сосредоточиваться на причудливом сочетании гармонии и хаоса.
      Несколько мгновений его глаза отдыхали на черной коре лоркена, а когда он посмотрел снова, возле дерева никого не было.
      Медленно переставляя отяжелевшие ноги, Джастин покинул рощу. Ему казалось, что они с Дайалой уже находятся на пути в Дил.
      92
      Лодка скользила вниз по течению словно бы сама собой; Дайала лишь изредка слегка подправляла курс, используя силу невидимых подводных течений. Джастин сидел на сиденье посередине суденышка, любуясь игрой света на ее лице.
      - А сказала тебе Древняя, зачем нам вообще нужно попасть в этот Дил?
      - А как иначе ты сможешь вернуться на Отшельничий?
      - Но я не хочу покидать тебя.
      - Джастин, мы это уже обсуждали. Чтобы покинуть Отшельничий, - если ты действительно выбрал жизнь в Кандаре, - тебе нужно сначала туда вернуться. А я буду тебя ждать. Я всегда буду тебя ждать.
      Джастин взял ее за руку.
      В молчании они проплыли мимо травянистой прогалины на западном берегу, посреди которой стоял дом, выращенный из двух дубов.
      Стоявшая на коленях у грядки девчушка помахала рукой, и Джастин помахал в ответ.
      - Далеко ли до Дила?
      - По меньшей мере еще полдня.
      Он снова сжал пальцы Дайалы.
      Когда прогалина с домом остались позади, Джастин направил свои чувства в глубину реки, улавливая движущиеся световые пятна, каковыми воспринимались рыбы, водные черепахи или выдры, резвившиеся возле поросших кустами берегов.
      - Путешествовать так гораздо приятнее, чем пешком, - нарушил наконец молчание Джастин.
      - Плавание на лодке тоже имеет свои недостатки, - откликнулась Дайала, направляя суденышко ближе к восточному берегу, чтобы удержать его в створе главного течения.
      - Наверное. Но, по-моему, в пешей прогулке по Каменным Буграм их было малость побольше.
      Неожиданно справа от лодки, под водной гладью, замерцал красно-белый импульс.
      Дайала охнула. Джастин настороженно выпрямился.
      Вода вскипела, и на поверхность вынырнула сначала зубастая пасть, в которую бывший инженер поместился бы целиком, а потом и массивная туша, покрытая мшистой серо-зеленой чешуей. Когда ящер снова ушел под воду, поднятая ударом его хвоста волна едва не захлестнула лодку.
      Джастин машинально потянулся за мечом, а потом, вспомнив, что клинок остался в Каменных Буграх, схватился за свободное весло, которое, впрочем, едва ли могло послужить оружием против чудовищных челюстей.
      Два глаза, каждый размером с флягу, уставились на лодку. Эманация хаоса и ненависти ледяной волной прокатилась над поверхностью воды. Огромный, вдвое длиннее лодки, ящер, вспенивая воду, устремился на перехват суденышка.
      Вспомнив испытание на опушке Великого Леса, Джастин сконцентрировался, готовясь встретить чудовище импульсом гармонической энергии.
      Вода забурлила, лодка заплясала на волнах, и в Джастина ударил тончайший белый луч. Новоявленный друид вскинул руку - ему казалось, что она поднималась ужасающе медленно, - и направил вдоль луча, прямо в голову гигантского ящера, стремительную нить тьмы.