– Принято, «Восходящая звезда», принято! – подтвердил офицер-связист Лорис. – Телеметрия в норме. Внимание! Сейчас начнут передавать важное сообщение.
– Принято, контрольный пост Россер. К работе готов. Лорис машинально глянул в широкое единственное окно передвижного пункта связи, установленного возле полевой мачты, утыканной всевозможного вида антеннами. В двух с половиной километрах от поста, на посадочной площадке, высилось гигантское яйцо космического челнока «Восходящая звезда». Корабль только что совершил посадку на поверхность планеты. Бока его еще потрескивали от нестерпимого жара, восходящие потоки воздуха смазывали очертания. Между тем там и тут начали открываться люки, из которых выдвигались приемные устройства – были среди них тарелки радиосвязи, решетчатые антенны, зеркальные системы для приема сообщений, передаваемых с помощью лазерного луча. Как только эти операции завершились, пилот челнока вновь вызвал Лориса:
– Контрольный пост Россер, здесь «Восходящая звезда». Готов к работе. Повторяю, к работе готов.
– Принято, «Восходящая звезда», принято. Добро пожаловать на Вегу. Мы нуждаемся в вашей поддержке…
Пилот принялся было расспрашивать о состоянии дел на планете, о том, что творится в штабе, однако Лорис, глянув на сидевшего в уголке Теодора, прервал его:
– Подождите, «Восходящая звезда». У меня пошло сообщение…
Лорис отключился и, поработав на клавиатуре, врубил главный канал связи. Экран дисплея на мгновение погас, потом засветился естественным голубоватым светом, наконец, на нем появилась эмблема Дома Штайнера. Затем пошло зашифрованное специальным кодом сообщение. В обязанности контрольного поста входило усиление и обработка сигнала, а также пересылка его с помощью направленного лазерного луча на спутники связи, выброшенные над планетой в самом начале вторжения.
Лорис со все более возраставшей тревогой ознакомился с переданным сообщением.
– Сэр? – обратился он к Теодору Курите, скромно притулившемуся в сторонке.
– В чем дело?
– Это приказ подполковнику Кинсайду готовить контрудар. Генерал-лейтенант Финан приказывает ему прекратить погрузку Первого и Третьего батальонов полка и нанести удар в тыл Четырнадцатого Легиона Веги, чьи позиции лежат к северу от Цербера. Что мне теперь делать?
– Принять приказ и передать куда следует.
– Сэр, надеюсь, вы хотите сказать, что я должен известить подполковника о полученном приказе?
– Конечно, нет. Подтвердите получение приказа штабом Кинсайда и направьте его в разведывательный отдел штаба Второго Легиона. И в дальнейшем все сообщения пересылайте прямо туда.
– Успокойтесь, лейтенант. Вам пришлось многое испытать.
– Вы не понимаете!.. Я должна рассказать…
– И расскажете, обязательно расскажете.
Брайан Кинсайд, как мог, успокаивал рыдавшую молодую женщину. Ни заплаканные глаза, ни растерзанная одежда не могли скрыть ее привлекательности, особенно хороша была фигура. Кинсайд вздохнул – он всегда обожал подобный евроазиатский тип. Лейтенант до сих пор еще не могла избавиться от шока, испытанного во время прорыва ее копья через позиции драконов. В такое время – и о телесах, добродушно укорил себя подполковник.
– Выпейте кофе, – предложил он девушке. – Отдохните.
Лейтенант оттолкнула чашку.
– Позже. Вы не понимаете, что произошло. Мы все даже не догадывались…
– О чем вы? Скажите толком.
Лейтенант на мгновение замерла, с мольбой глянула на подполковника, потом вновь заплакала.
– Я все видела своими глазами…
– Вы можете толком рассказать, что вам довелось увидеть, лейтенант?
– Нас окружили возле Джалонжина. – Она села, закрыла лицо руками.
Теперь ее голос звучал глухо, даже с некоторой угрозой.
– Генерал-лейтенант Финан доверился драку-перебежчику. Спланировал атаку, основываясь на данных, которые сообщил ему этот негодяй. Это была самая настоящая ловушка. В районе шахтерского поселка наши части попали в засаду. У нас не было шанса. – Она вновь зарыдала, потом, кое-как успокоившись, продолжила: – Финан дал приказ отступать – точнее, прорубить проход сквозь боевую линию драков. Но прежде чем я смогла вывести свою машину, в его «Атлас» попали несколько управляемых ракет… Он… загорелся. Катапультирования не было. Думаю, он погиб…
Кинсайд обменялся взглядом со своим начальником штаба.
– Командование приняла полковник Донован. Она решила, что мы в состоянии разбить драков. Не знаю, на что она надеялась… Донован приказала моему копью установить с вами связь. Тоже не могу понять зачем… Последнее, что мне известно, – остатки нашего Третьего гвардейского драки загнали на север. Гани мы потеряли сразу, при прорыве линии фронта Уитни последовал за ним, когда мы наткнулись на колонну следовавших к Джалонжину подкреплений. Мы с Брэдли решили, что вырвались, как вдруг у Хало на нас набросилась пара «Драконов». Они сбили Брэдли на землю и принялись топтать. Понимаете, они затоптали его напрочь!.. Как какую-нибудь букашку.
– Успокойтесь, лейтенант. Пройдите в барак и отдохните.
Женщина покивала и сразу вышла. Как только дверь за ней закрылась, собравшиеся в штабе офицеры Первого и Третьего батальонов собрались вокруг Кинсайда.
– Дело плохо, Брайан, – сказал начальник штаба Вилли Уильямс. – Мы, считай, тоже окружены здесь. Прижаты спиной к этой проклятой пустыне. Похоже, от Второго батальона остались рожки да ножки. Если подтвердится, что Финан погиб… – Он помедлил, потом решительно договорил: – Даже если он только ранен, то южный фронт попал в трудное положение. Донован командует! Надо же!
Он опять сделал паузу. Никто не решился ее нарушить. Тогда Уильямс закончил:
– Как только враг соберет все свои силы и обрушится на нас… Полагаю, шансов у нас нет.
Кинсайд даже не пытался возразить, начальник штаба был прав.
– Вынужден согласиться с тобой, Вилли. Вызывай шаттлы. Мы должны эвакуировать войска. Пусть даже они там, в Таркарде, будут локти кусать.
Теодор и офицеры его штаба сгрудились возле дисплея на контрольном пункте связи в Россере.
– Этот, значит, последний? – спросил Теодор.
– Да, сэр, – отозвался связист. – Остальные уже на подлете к точке перехода.
– Помашем ему ручкой. Прощай, Финан! Прощай, Третий гвардейский…
Теодор, услышав последние слова Томое, улыбнулся. Он положил здоровую руку ей на плечо, облегченно вздохнул. Как волновался он, когда Томое настояла, чтобы ей разрешили лично отправиться в штаб северной группировки лиранцев и разыграть там сцену признания. Она прижалась к мужу, словно выпрашивая прощение, однако Теодор нахмурился и предупредил:
– Это в последний раз. Ты больше никогда не будешь так рисковать. А вот тебе, молодец, – обратился он к рыжеволосому Кераи, – я этого обещать не могу.
– Зато этот трюк спас много жизней, – ответила Томое. – Мы же все точно рассчитали. Лиранцы были в безвыходном положении, их следовало только чуть подтолкнуть. Как только Кинсайд покинул планету, другим тоже ничего другого не оставалось. Мы должны возблагодарить Господа, что Финан и в самом деле ранен. Если бы он оставался у руля, не знаю, как бы все повернулось. Как бы то ни было, мы выиграли кампанию. Нинью неожиданно рассмеялся:
– Вы себе представить не можете, какое стало лицо у Турневиля, когда я сообщил ему, что воспользовался его именем. Совсем как у тюленя.
Все захохотали. Теодор, правда, краем глаза глянул – нет ли в помещении Турневиля.
– А меня, – подал голос Фухито, – другое интересует. Вот соберутся лиранцы вместе, начнут разбор операции, примутся сравнивать сообщения, исходящие из штабов и принимаемые войсками. Я так полагаю, что не у одного Турневиля морды станут похожими на тюленьи.
Дружный хохот заглушил его последние слова.
– Это славно! – восхитился Кераи. – Отличная шутка. Но еще более тюленьими станут морды в Таркарде.
– Это вряд ли, – отозвался Фухито. – Думаю, наверх они подадут вполне пристойную картину. Сошлются на летние песчаные ураганы. Таркарду лишь останется проглотить пилюлю.
– В любом случае этот поход отразится на карьере Финана, – сказал Теодор. – В своем кругу он непременно устроит повальную чистку. Не завидую я его младшим офицерам. Им достанется более других. Как считаешь, Фухито? Ты, кажется, испытал это на собственной шкуре. В последнем сообщении, которое мы перехватили, полковник Донован назвала Кинсайда трусом. Тот очень сильно возмутился и, в свою очередь, обвинил ее в «неадекватном восприятии действительности». То есть, попросту, в безумии… Что ж, это нам на руку. Чем дольше они будут грызться у себя на Небесном Острове, тем спокойнее нам. Одним словом, мы здесь хорошо поработали, однако нам предстоит сделать куда больше. Война еще не закончена.
XXXIV
Отель «Серамор»
Норатон
Моор
Диеронский военный округ
Синдикат Дракона
2 августа 3029 года
Небрежной походкой Нинью вошел в номер и, как был в спецкостюме КВБ, плюхнулся в кресло. Никакой заботы, что всякие металлические штуковины, нашитые на его черный покров, молнии, шипы могут повредить гостиничную мебель. Сел напротив обширного письменного стола из мореного дуба. Стащил с рук толстые перчатки, аккуратно сложил их на коленях. Похрустел пальцами, потом принялся внимательно изучать ногти. По-видимому, осмотр его удовлетворил – он откинулся в кресле, расслабил спину.
Теодор глянул на него поверх книги. Заметив, каким изможденным, осунувшимся выглядит Нинью, вскинул брови. Что ни говори, а этот трудный военный год вконец измочалил друга. Куда подевалась его прежняя беззаботность? Помнится, в прежнее время он шутил не переставая, чирикал с утра до захода солнца. Укатали сивку крутые горки, так, кажется, выражаются на Мооре… Собственно, если быть откровенным до конца, то и все остальные вымотаны до предела.
Даже Томое погрустнела, исхудала. Вспомнилось, как она переживала, получив письмецо от Оми, младшей дочери. Весточку переслала Констанция. Добрая душа у кузины… Когда же он сможет узаконить отношения с Томое? Заботы, заботы… Принцу неожиданно захотелось посмотреть на себя в зеркало. Вряд ли он сохранил бравый щенячий вид, с каким, помнится, явился на Марфик.
Не удержался – повернулся в сторону зеркальной раздвижной стены, отделившей его кабинет от спальни. Увиденное напрочь сразило его – он не то чтобы высох, скорее резко постарел. Портил его и шрам на виске. В волосах до плеч – проблески седины. Тусклые они какие-то стали, драные… Это от питания всухомятку и нехватки времени на парикмахера. Хорошо еще, что усики, заведенные в военном округе Бенджамен, сбрил. Теодор невольно задумался – что же на сегодня в моде в Люсьене? Что носят во дворце? Сплошная пустота, даже мыслишки никакой нет.
– За Турневилем кто-то присмотрел, – озабоченно сообщил Нинью.
– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросил Теодор.
– Его убили.
У принца челюсть отвисла.
– Вчера один из моих людей сообщил, что Турневиль уже совсем было собрался сообщить куда следует о ваших планах вторжения в Лиранское Содружество, – сказал Кераи. – Я решил встретить его у конторы Комстара. У него должно было быть с собой кодированное послание с особым шифрованным символом, означающим, что это сообщение предназначено исключительно для Координатора. К сожалению, по дороге с чу-и Турневилем случился несчастный случай.
– Может, ты спугнул его? Он принял твои шуточки за чистую монету?
Нинью пожал плечами.
Теодор удивленно посмотрел на него – подобный неопределенный ответ никак не устраивал принца.
– Послушай, Нинью, Сабхаш-сама постоянно помогал нам, он лично передавал и комментировал сообщения Турневиля. Если бы ты задержал Турневиля и предупредил директора, он бы и на этот раз что-нибудь придумал. Но убийство! Это слишком. Не могу поверить, чтобы директор пошел на это даже ради самой важной бумажки.
– Директор не имеет никакого отношения к несчастному случаю.
– Что? – еще более удивился Теодор.
Если Нинью не получал подобного распоряжения, значит, кто-то чужой вступил в игру. Неужели в его окружении завелся предатель? Или, что еще хуже, этот неизвестный действовал, исходя из своего понимания интересов принца? Только этого не хватало! Как всегда, беда пришла в тот момент, когда Томое нет рядом. Она бы быстро распутала этот клубок и выявила «доброхота». Теодор пристально глянул на Нинью.
Тот кивнул.
Это было невероятно. Теодор растерялся.
– Но зачем?
– Я действовал, исходя из высших интересов Дракона. С этим Турневилем, с его лицемерными признаниями в верности, его бесконечными попытками сунуть нос в чужие дела у нас и раньше было много хлопот. Но теперь его назойливость стала нетерпима… Понимаешь, каждый раз, когда он отправлялся на станцию Комстара, я места себе найти не мог – что он сообщит на этот раз? Вдруг директора не окажется на месте и кто-то другой передаст его послание Координатору, а в послании будет что-то такое… Ну, ты понимаешь… В последнее время этот слизняк стал особенно опасным. Ты зря тревожишься – нет человека, проблемой меньше. Если ты спросишь насчет санкции? Сабхаш-сама всегда доверял и доверяет сынам Дракона. Он лично дал мне добро применять такие меры, какие я сочту наиболее эффективными. – На лице Нинью засветилось подобие улыбки. – Все мы получили добро…
Нинью поднял верхнюю перчатку, перевернул ее и принялся рассматривать внутреннюю сторону. Вид у него был такой сосредоточенный, словно на ладони он наконец-то увидел письменное разрешение поступать в согласии со своими убеждениями и совестью.
– Не обижайся, дружише. – Он вдруг нарушил тишину. – Я, откровенно говоря, не понимаю, почему ты так удивился? Вспомни, как ты застрелил таи-са Санаду.
Теодор опешил, потом, мгновением позже, в груди полыхнуло от ярости. Как он смеет!.. Еще сидит, ухмыляется!.. Принц тут же взял себя в руки – может, потому и ухмыляется, что сознательно рассчитывает вызвать у начальника приступ гнева. Покричит – успокоится, а бедный Турневиль… Будда с ним, с Турневилем. Одним Турневилем больше, одним меньше – велика беда. В то же время Теодор как никогда остро почувствовал укол совести. Вспомнился напыщенный индюк Санада. Толстый, наглый, лезущий вверх по трупам… Конечно, принц позволил себе несколько импульсивное решение проблемы, но тот, в конце концов, достал и его. Кроме того, если уж быть до конца откровенным, то более некомпетентного – просто глупого! – командира полка Теодору встречать не приходилось. Ради лишней лычки, медальки какой-нибудь он был готов продать и Синдикат, и Координатора, и всю толпу богов и предков.
– Случай с Санадой – это совсем другое дело. Томое сразу предупредила меня, что Санада – человек Черенкова. Я постоянно пытался найти с ним общий язык. Я никак не хотел раньше времени ссориться с Черенковым. Пусть он глуп как пробка, все равно в его руках сосредоточена такая власть, что приходится с ним считаться. Я твердо знаю, что Черенков и, следовательно. Генеральный штаб никогда не одобрят мой план вторжения в Лиранское Содружество. Он уже однажды отменил представленный мною план операции «Внедрение» всего только потому, чтобы лишний раз поставить меня на место. Его раздражает все, что исходит от меня. Он озолотит человека, который поможет ему сделать мою жизнь невыносимой. У нас с ним что-то похожее на взаимное отрицательное влечение. Это как будто любовь наоборот. – Принц помолчал и продолжил: – На этот раз я не мог рисковать. Эта операция слишком важна для меня и моего будущего, чтобы я мог позволить себе проявить нерешительность. Нельзя допустить, чтобы вторжение на Небесный Остров было отложено по милости какого-то негодяя, решившего срубить приличный куш на этом дельце. Или войти в фавор к Координатору… Как только Черенков узнает о составе группировки и количестве войск, которые мы собрали, он тут же запретит проведение операции. Распустит войска, реквизирует звездные прыгуны для куда менее важных дел. Курс, который он держит в государственных делах, может очень дорого обойтись Синдикату. Какая-то непозволительная вялость, стремление плыть по течению. Идеал для него – Дэвион! Тот вроде бы сидит и время от времени собирает плоды, которые сами падают ему в руки. Но для этого Ханс упорно трудился, сколачивал коалицию, выгодно женился, нашел в жене верную спутницу, а что есть у Черенкова? Иной раз у меня возникают сомнения – понимает ли он, что мы находимся в состоянии войны с Лиранским Содружеством? Как мог отец доверить Черенкову такой важный пост в Синдикате?..
Теодор развел руками и хлопнул себя по бедрам. Потом подошел к Нинью и, склонившись над ним, добавил:
– Исполнение этого плана жизненно важно для государства. Мы должны примерно наказать Штайнеров, иначе нам никогда не дождаться спокойствия на границе. Синдикату крайне необходима передышка, а мы постепенно втягиваемся в затяжной, с неясными перспективами конфликт. Моя позиция понятна, убедительна. Вот почему я пошел на открытое обсуждение плана, в котором предстоит принять участие всем нашим генералам. Санада слушал внимательно, поддакивал, что-то записывал в блокнот. Правильно, записывай, что касается задачи, поставленной твоим частям. Когда же я узнал, что все эти тезисы предназначались для передачи Черенкову, я вышел из себя. Причем он даже не очень-то скрывал свои намерения. Мог я позволить этому самовлюбленному идиоту лишить меня хорошего шанса перевернуть ситуацию с головы на ноги? Удайся наше вторжение, и тогда Штайнерам придется искать у нас мира. В этом случае мы смогли бы возместить все наши потери.
Признаюсь, я полагал, что появление на совете Джинджиро Торсена заставит Санаду прикусить язык. Вот почему я и пригласил его. Я полагал, что всеобщее осуждение коллег заставит этого труса отказаться от своих замыслов. Не тут-то было. Знаешь, что я прочитал на его лице, когда Торсен собственной персоной появился в зале для заседаний? Ты думаешь, раскаяние, смущение? Нет, только злоба. Зависть и ненависть!.. Санада никогда бы не расстался с мыслью о мести. Ему было плевать на Торсена, на меня, на Синдикат. Открылась хорошая возможность выгодно продать нас? Прекрасно, за этим дело не станет. Я застрелил его, потому что у меня не было выбора. Торсен обвинил его в трусости, он начал нагло отнекиваться…
– Брось оправдываться… – с некоторой скукой в голосе перебил его Нинью. – Ты верно поступил. Более того, очень даже разумно… Застрелив Санаду на военном совете, ты сразу запугал всех остальных генералов. Никто из них не посмеет теперь обратиться к Черенкову. После высадки на Дромини IV они будут землю носом рыть. Догадываешься почему?
– Мне ни к чему слепое повиновение. Мне необходимо сознательное исполнение долга.
– Ты слишком многого хочешь от людей. Да, такое случается, но редко. Разве что на Марфике и на Веге. Сомневаюсь, что тебе еще придется когда-нибудь встретиться с состоянием всеобщего героизма. Теперь начались будни, скучные, хлопотливые… Но я не о том. Я хочу закончить свою мысль. Знаешь, почему они, ожидая приказа, будут заглядывать тебе в рот и никогда не посмеют обратиться к Черенкову?
Теодор пожал плечами.
– Потому что они полагают, что эта операция проводится с негласного разрешения Координатора. Они уверились, что в частном порядке Такаши дал тебе карт-бланш на любые действия. Вот чтобы они окончательно осознали, что так оно и есть, я и прихлопнул Турневиля. Его служба на Координатора ни для кого не была секретом, и, раз уж его отдали на растерзание, значит, лучше помалкивать и исполнять, что прикажут. Теодор возмутился:
– Я же не ради себя старался. И почему ты решил, что я получил самые широкие полномочия, ведь всем известны мои взаимоотношения с отцом. К тому же я еще не Координатор.
– Ну, это вопрос времени.
– Выходит, если ты ради процветания и безопасности Дракона сочтешь необходимым убрать моего отца, ты даже задумываться не будешь?
Нинью пожал плечами.
Это не ответ, с мгновенно подступившим холодком в груди подумал Теодор. Это попытка уйти от ответа. Что ж, придется взять это пожатие плечами на заметку. Впрочем, как и всех этих «сыновей Дракона»… Однако вслух он ничего не сказал. В одном Нинью прав – героическое время кончилось, теперь началась грызня, и в этой сваре мне отведена одна из главных ролей. Вот задачка так задачка. Причем, наблюдая, как эти крысы кусают друг друга, я обязан заставить их порой куснуть и врага, да так куснуть, чтобы им неповадно было вмешиваться в наши родственные разборки.
Невыносимое бремя власти на какое-то мгновение придавило его. И из-за нее люди жертвуют всем, что у них есть? Это и есть цель, которая кружит головы миллионам честолюбцев, толкает их на самые греховные деяния? Вот эта возможность встать над схваткой и бить по головам тех, кто особенно зарвался?
От подобной картины стало жутко на душе. Ладно, оставим эти размышления на потом, до тихого ночного часа, который он любил проводить за книгой…
Этот «сын Дракона» сидит как ни в чем не бывало. Я уже сказал, разберемся с ними позже.
Он направился в спальню. Когда приблизился к кровати, застыл как вкопанный. Посередине кровати лежал какой-то предмет. Его не было, когда он вышел в гостиную, служившую ему одновременно кабинетом. Пройти туда, минуя Теодора, невозможно, а он за все это время ни разу не выходил из-за стола. Потом явился Нинью – опять же у него на глазах. Как же неизвестный мог проникнуть в номер? Пятидесятый этаж, окна накрепко запечатаны… Каким же образом эта штуковина оказалась здесь?
Он подошел поближе. Ничего особенного – какая-то лакированная маска. Никаких проводков… Неужели кто-то решил подложить ему мину? Это уже слишком! Принц осторожно поднял маску и обнаружил под ней сложенную из бумаги фигурку.
– Черт возьми!
Оригами. Обычная куколка, отдаленно напоминающая кота, сделанная в старинном стиле. Детей в школах учат вырезать и складывать такие фигурки. Но почему именно кошка? Тут его пробил холодок. Он вспомнил, чьим символом всегда считалась фигурка этого животного. Он вспомнил о некогами, или ниндзя. Эти люди слыли самыми искусными умельцами в своем деле. Чем они обычно занимаются? Убийствами, шпионажем, организацией беспорядков, саботажа… Веселая компания! Сколько про них книг написано, кто только не упражнялся в восхвалении их достоинств, но до сих пор никто не знает их реальных возможностей. Никто не может воскликнуть – мне знакомы секреты ниндзя! Они умеют проходить сквозь закрытые двери, для них не существует замков, от них нет спасения. Но он здесь при чем?..
Холодок в груди отвердел, по спине побежали мурашки. Нинью появился в спальне – видно, внезапно наступившее молчание встревожило его. Вид у него настороженный, он готов к отпору, к защите принца. Обошел комнату, проверил углы, осмотрел проводку, потом приблизился к принцу. Взял у него из рук лакированную маску. Тот как раз пытался припомнить, какой персонаж носил ее во время театрального представления. Она была изготовлена из черного шелка, натянутого на плотную основу. Нос длинный, багровый, глаза тщательно выписаны художником и широко открыты.
Нинью с преувеличенной осторожностью взял маску и принялся изучать.
– Это же тенгу! – наконец, сказал он.
– Со ка. Самые веселые насмешники в лесу? Это что, шутка? – спросил Теодор.
Нинью неожиданно поднял маску и посмотрел сквозь нее на свет, затем указал на два тонких острых выступа, смазанные какой-то шоколадного цвета субстанцией.
– Нет, это не шутка, – ответил он. – Тот, кто носил эту маску, по-видимому, погиб мучительной смертью. Это, скорее, предупреждение. Согласно древним легендам, лесные духи тенгу являлись воспитателями и учителями ниндзя. В те годы, когда я проходил подготовку у некогами, мне удалось познакомиться с древними манускриптами. Думаю, в этих рассказах есть доля правды. Тенгу, собственно, являются богами, которым они поклоняются. Коты-призраки до исступления привержены традициям. – Нинью вернул маску Теодору. – Они вами недовольны.
– Но за что?.. В чем моя вина?!
– На совещании вы заявили, что наняли их в качестве наших агентов на Дромини IV?
– Я рассчитывал, что командиры соединений, услышав, что мы задействовали в секретных операциях котов-призраков, будут испытывать больше доверия к поставляемым сведениям. Все во Внутренней Сфере страшатся некогами. Если бы генералы узнали, что мы используем сведения, поставляемые нашими собственными разведчиками, они тут же подняли бы бунт.
– И вы полагали, что они готовы доверить свои судьбы полупрофессиональным добровольцам? Не всякий, кто натянул черный спецкостюм, может считать себя настоящим агентом. Дьявол меня раздери! Понятно, почему возмутились ниндзя, они очень щепетильны в отношении своей репутации. Вы могли бы заявить, что в операции задействованы особые подразделения КВБ.
– Ты не знаешь этих заевшихся полководцев. Они милитаристы до мозга костей! Все, что не входит в сферу военного министерства, они презирают. Кроме ниндзя, конечно. Недоверие к агентам КВБ у них в подкорке сидит. Они считают, что те более политики, чем специалисты, и вполне способны подсунуть информацию, которую от них ждут. В их понимании доверия заслуживают только те данные, которые добыты с помощью ОУКС или профессионалов, подобных призракам-котам. Об ОУКС я не мог даже заикнуться. Это части нельзя задействовать без письменного распоряжения Координатора, а вот насчет некогами я решил рискнуть. Если они поверят, что я привлек к операции котов, шансы на успех значительно возрастут.
Нинью отрицательно потряс головой.
– Использовать имя некогами без их согласия – смертельно опасно! Вы могли бы назвать какой-нибудь большой клан, занимающийся подобными делами. «Кагеёру», например, или «Дофхейше». Они, может быть, не так хороши, как некогами, но зато не так трепетны в отношении своей репутации. Нет, зря вы тронули котов…
– В дальнейшем я буду вести себя более осторожно.
Нинью кончиком пальца тронул маску:
– Это было бы лучше всего.
XXXV
Герцогский дворец
Канашими
Дромини IV
Диеронский военный округ
Синдикат Дракона
15 сентября 3029 года
– Ты, ублюдок! Как у тебя наглости хватило сидеть здесь месяц назад и беседовать со мной о доблестях, о подвигах, о славе, когда в твоей голове уже родилась мысль об измене?
Новость, которую сообщили принцу по видеофону, вконец разъярила его. Он в раздражении прямо через голову герцога Фридриха Штайнера швырнул приемное устройство в сторону комода, на котором стояли хрустальный графин и несколько стаканов. Черная, напоминающая плоскую букву «V», толстоватая пластина угодила прямиком в графин, заодно смахнула стаканчики. Посуда посыпалась на мраморный пол… Теодор выхватил пистолет и приставил дуло к голове стоящего на коленях человека.
Лодыжки у герцога Штайнера были связаны, на запястьях наручники. Увидев направленный в лоб ствол, он вздрогнул. Потом вдруг сильно побледнел, но, видно, сумел взять себя в руки. Вскинул голову и, упрямо глядя в самые зрачки Теодора, заявил:
– Я не понимаю, о чем вы толкуете?
Голос его звучал тихо, но в нем ощущалась твердость человека, который решил – будь что будет. Главное – сохранить достоинство!
Теодор поиграл бровями, решил, что нелепо размахивать пистолетом перед лицом связанного человека. Для истинного самурая унизительно глумиться над беспомощным человеком. Пусть даже тот смертельно ненавидит его.
Уж чего-чего, а ненависти во взгляде Штайнера хватало – аура нескрываемой враждебности окатила Теодора с ног до головы. Как ни удивительно, заставила успокоиться, трезво оценить создавшееся положение. Что ни говори, а Фридрих Штайнер повел себя как настоящий воин. С того самого момента, как герцог во главе своего полка совершил посадку на Дромини IV, он вел себя превосходно.
Эту высадку, рассудил Теодор, иначе как авантюрой не назовешь. Герцог намеревался уничтожить запасы, приготовленные Куритой к вторжению в Лиранское Содружество, и тем самым сорвать его планы. Но не с одним же полком!.. На что он рассчитывал? Его полк смяли и уничтожили в течение суток. Следует признать, что сражались лиранцы храбро и едва не одолели три полка боевых роботов, которые бросил против них Курита. Герцог постоянно был на передовой линии – там его и взяли в плен.
Он, Теодор, обвиняет Фридриха в предательстве. В чем оно заключается? В том. что тот решил рискнуть жизнью ради защиты родного Острова Скай? Или корень сомнений лежит глубже, чем ему это представлялось сначала? Трудно поверить, чтобы такой опытный военачальник, как герцог Фридрих, в самом деле рассчитывал с одним полком разбить части, охранявшие материально-технические ценности, приготовленные Теодором для экспедиционного корпуса. Что, если герцог стал жертвой хитрой интриги, которую сыграла с ним его кузина, архонтесса Лиранского Содружества Катрин Штайнер? Может, попытаться сыграть на этом? По крайней мере, если ему удастся вбить клин в семейство Штайнер, это тоже будет неплохо.
Он принялся, как бы не замечая пленника, рассуждать вслух:
– Нет, коварство не его стезя. Фридрих – воин. Вряд ли он станет заниматься мелкими плутнями… – Затем, стараясь вызвать Фридриха на откровенность, обратился к нему: – Твоя двоюродная сестрица направила диверсантов, которые должны были вывести из строя мои звездные прыгуны. Это во время перемирия!.. На четырех звездолетах были взорваны баки с жидким гелием, на двух других оказались поврежденными устройства, сворачивающие и раскрывающие паруса во время подзарядки. Больше других пострадал седьмой корабль. Не могу взять в толк, как агентам удалось добраться до машинного отделения? Этот, последний, пришлось отбуксировать на шестую планету, где его поставили в док. Все остальные можно отремонтировать и в открытом пространстве. Все захваченные шпионы сознательно шли на смерть – это мне понятно. У них работа такая, но неужели Катрин решила пожертвовать собственным братом, чтобы только самой остаться в целости и сохранности на Таркарде?
