Вольные упражнения (сборник)

Спустя пару дней Наталья Евгеньевна всё же нашла в себе силы отпроситься в очередной раз с работы. Её начальница, хоть и выражала недовольство регулярным отсутствием на рабочем месте своей подчинённой, но прекрасно понимала: когда болеет единственная дочь – тут пойдёшь на любые жертвы. Она отпустила Наталью Евгеньевну без лишних вопросов.

После проникновенного разговора с Таней мама понимала, что должна приложить все силы, какие только у неё имелись, чтобы помочь своей девочке.

Раз речь о возвращении в спортивную школу уже не велась, да и в самом деле, это было утопической идеей, Наталья Евгеньевна решила всё-таки потрясти местный комитет по спорту. Уж какую-нибудь помощь, она полагала, сможет выбить.

В здании горсовета оказалось на редкость многолюдно. Наталья Евгеньевна даже удивилась: неужели все эти люди тоже отпросились с работы, чтобы решить здесь какие-то свои дела? Иначе как ещё можно было объяснить столь массовое нахождение народа в здании местной администрации.

Поднявшись на второй этаж и пройдя по длинному полутёмному коридору, украшенному, словно колоннами, портретами членов политбюро, Наталья Евгеньевна достигла ничем не приметной двери с надписью «Городской комитет по физической культуре и спорту». С явным облегчением она заметила, что никакой очереди в эту дверь не было.

Наталья Евгеньевна постучала и, приоткрыв массивную дверь, заглянула в кабинет.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она, обращаясь к двум обитателям кабинета: полной даме среднего возраста с круглым красным лицом и столь же неестественно красными курчавыми волосами и сгорбленному морщинистому старику в массивных очках в роговой оправе. Внешний вид старика был такой, словно его только что вывезли из какой-то глухой деревни, где он палил из берданки по уткам, и посадили за стол, забыв даже причесать. Однако же строгий пиджак и рубашка на нём были застёгнуты на все пуговицы, и это несмотря на то, что погода стояла жаркая, а солнце светило аккурат в окна кабинета.

Каждый из обитателей сидел за отдельным столом и был поглощён своими важными делами. Старик читал газету «Правда», а дама неторопливо болтала по телефону. По обрывкам разговора Наталья Евгеньевна поняла, что к работе этот разговор не имел ни малейшего отношения. На неожиданное появление посетительницы поначалу никто из представителей спорткомитета внимания не обратил. Наталье Евгеньевне пришлось минуты три топтаться у двери, прежде чем дама повернула голову в её сторону.

– Подожди минуту, – произнесла она в телефонную трубку и положила её на стол.

– Что вам надо? – казённым тоном произнесла она. По кислой мине на её лице сразу становилось понятно, что она недовольна, прерванный разговор был для неё заметно интереснее.

Наталья Евгеньевна ещё раз поздоровалась для приличия и сообщила, что поскольку сегодня приёмный день, она хотела бы обратиться к председателю спорткомитета по личному вопросу.

– А! Так это вам не ко мне, – с облегчением заметила дама. – Председателя сегодня нет, но вы можете поговорить с Максимом Даниловичем, он в его отсутствие уполномочен заниматься рассмотрением личных вопросов.

– А когда будет председатель? – поинтересовалась Наталья Евгеньевна.

– Сегодня не будет! – жёстко ответила дама. Она вновь подхватила телефонную трубку, но прежде обратилась к старику, что сидел напротив:

– Данилыч! Да оторвись ты от своих тезисов, в конце концов! К тебе пришли!

После чего увлекательный телефонный разговор был продолжен.

Видимо, поэтому все попытки Натальи Евгеньевны дозвониться до спорткомитета прежде оставались безуспешными.

Она даже удивилась, как походит голос этой женщины на голос самой обыкновенной рыночной торговки. Всё-таки в официальных учреждениях должны сидеть более серьёзные люди.

Данилыч оторвался от изучения «Правды» и посмотрел на Наталью Евгеньевну поверх очков.

– Присаживайтесь! – указал он рукой на стоящий рядом стул.

– Спасибо, – Наталья Евгеньевна присела и стала ждать, пока Данилыч уберёт свою газету.

С завидной аккуратностью тот свернул «Правду» по всем линиям сгиба и уложил на угол стола поверх стопки деловых б у маг.

– Рассказывайте, – коротко кивнул он Наталье Евгеньевне и полез зачем-то в нижний ящик стола.

– Я Серебрякова Наталья Евгеньевна, мама Тани Серебряковой.

– Кого, простите? – Данилыч вынырнул из-под стола, держа в руках стакан с тёмной жидкостью, чем-то напоминающей чай. Сделал большой глоток.

Видимо, слова Натальи Евгеньевны он прослушал.

– Я мама Тани Серебряковой, – повторила она. – Хотела уточнить у вас вопрос…

– Кто такая Таня Серебрякова? – вопрос Данилыча поверг Наталью Евгеньевну в совершеннейший ступор.

– Ну как же, – наконец обретя дар речи, обескуражено произнесла она. – Это жительница нашего города, известнейшая спортсменка, чемпионка мира по спортивной гимнастике.

Данилыч долго буравил Наталью Евгеньевну поверх очков своим мутным взглядом. Можно было подумать, что Наталья Евгеньевна пришла в иностранную компанию, где не понимали ни одного её слова.

– Зина! – обратился Данилыч к даме, которая продолжала свой телефонный диалог. – Ты про такую Татьяну Серебрякову знаешь что-нибудь?

Зина вновь вынуждена была прерваться.

– Это легкоатлетка, что ли? – попыталась припомнить она.

– Гимнастка! – поправила её Наталья Евгеньевна. Желания продолжать диалог с этими спортивными «специалистами» у неё явно поубавилось.

– Точно, гимнастка! – подняла Зина вверх указательный палец и вновь потянулась к телефонной трубке.

– Значит, гимнастка, – заключил Данилыч. – И в чём же суть вашего вопроса?

– Вот! – чтобы устранить все сомнения, Наталья Евгеньевна положила на стол перед Данилычем вырезку из газеты «Советский спорт» за 1985 год, где говорилось о победном выступлении сборной СССР по спортивной гимнастике на чемпионате мира. В том числе там было написано и про Таню.

– Проблема в том, что Татьяна получила серьёзную травму, – перешла Наталья Евгеньевна к делу, пока Данилыч изучал статью. – У неё был компрессионный перелом позвоночника, и сейчас она находится на домашнем лечении.

– Да, да, припоминаю, – кивнул головой Данилыч, – было такое громкое выступление. Я его по телевизору смотрел.

– Вы меня слушать будете, в конце концов! – не вытерпела Наталья Евгеньевна.

Зина выронила из рук трубку. Телефонный разговор пришлось прервать.

– Что вы кричите, гражданка! – с плохо скрываемым раздражением выкрикнула в ответ она.

От столь неожиданного тона Данилыч словно проснулся. Глаза его несколько оживились, но лицо оставалось каким-то безразличным.

– Ну, вы рассказывайте, я слушаю внимательно. Зинаида, а ты уймись! – повернулся он к даме. – Тебя сей вопрос не касается.

– Я принесла заверенные копии справок, – уже более спокойно продолжала Наталья Евгеньевна, выкладывая на столе прямоугольные листочки с печатями и подписями. – Они все свидетельствуют о степени тяжести Таниной травмы.

– Да, да, искренне сочувствую, – Данилыч занялся изучением разложенных перед ним на столе справок. – Вот только я одного не пойму: чего вы от нас хотите? Мы не врачи и не волшебники. В один миг сделать Серебрякову здоровой не сможем.

– Она, наверное, за материальной помощью пришла, – подсказала Зина.

– Не совсем, – ответила Наталья Евгеньевна. – Я хотела, чтобы ваш комитет обратился с запросом в СДЮШОР, где обучалась Таня, чтобы её направили на полноценное обследование в специализированную клинику или исследовательский институт. Понимаете, она не может ходить, а городская больница не располагает аппаратурой и квалифицированными специалистами для более детального исследования её спинного мозга. Вот что привело меня к вам, а не деньги! Насчёт денег… выкарабкаемся как-нибудь.

– Так это вам в больнице надо направление получать, а не здесь! – вновь заметила Зина.

– А я уже была в больнице, представьте себе! – съязвила Наталья Евгеньевна. – Оттуда меня к вам и направили.

– Вот бездельники, – прорычала Зина. – Ничего сами делать не хотят. Всё нам приходится разгребать!

– Что разгребать?! – у Натальи Евгеньевны закончи лось терпение выслушивать реплики чиновников. – Врачи девочку к жизни, можно сказать, вернули! Операцию ей сложную сделали! А вот вы! Вы что можете сделать для спортсменки, которая десять лет жизни посвятила нашему советскому спорту и которая боролась на спортивных площадках за честь нашей страны?! Вы вообще знаете, сколько у неё золотых медалей с разных соревнований?

Понятное дело, что представители спорткомитета этого не знали.

– Я бы предложил вам обратиться в СДЮШОР, где Серебрякова занимается, – заметил Данилыч. – Они более компетентны в этом вопросе, чем мы.

– А вы вообще за что-нибудь хоть отвечаете? – задала Наталья Евгеньевна наболевший вопрос.

– Я попросила бы вас провокационные вопросы здесь не задавать, – вновь зазвучал базарный голос Зины. – Мы комитет по спорту при городском совете! И этим всё сказано!

– Я вижу, что этим уже всё сказано, – добавила чуть слышно Наталья Евгеньевна.

– В данной ситуации я вот что могу сказать, – закончил Данилыч изучение документов. Он даже снял свои очки и, вновь отхлебнув остывший чай из стакана, продолжал: – Лучше всего будет, если вы отправите эти документы заказным письмом в Госкомспорт и приложите туда вашу заявку. Поскольку Серебрякова мастер спорта международного класса, то она уже вне нашей компетенции. Мы тут скромно, на уровне городских спартакиад плаваем и иногда наших спортсменов в область посылаем. Вот и всё, собственно, что мы можем сделать. Серебрякова – птица высокого полёта, поэтому её вопрос только на уровне соответствующего отдела в Госкомспорте может быть решён.

– Хоть на этом спасибо, – немного успокоилась Наталья Евгеньевна.

– А обратным адресом в письме адрес нашего комитета укажите, – подсказал Данилыч. Так больше шансов, что ваше письмо в дальний ящик не отложат.

Это действительно была дельная подсказка. Письмо, пришедшее от профильной организации, пусть и более низкого статуса, в значительно более короткий срок будет принято к рассмотрению, чем письмо от рядового человека.

– А кстати, на каких соревнованиях Серебрякова травму получила? Почему её сразу же не определили в соответствующую больницу?

– Так она в обычной школе со снаряда упала.

– Э-э-э, – Данилыч сделал кислую мину. – Тогда вам вряд ли помогут. Если травма получена не на соревнованиях и не на тренировках, а в быту – за это никто ответственность брать не будет. Шансы на положительное решение вашего вопроса ничтожны.

– Они даже ответ не будут писать, – добавила Зина.

– Да ответ они, скорее всего, напишут. Но ничего утешительного для вас не будет.

От такой новости настроение Натальи Евгеньевны вновь ухудшилось. Получалась какая-то нелепость: сколь бы ни был знаменит спортсмен, государство могло оказать ему помощь только в том случае, если он получил травму на спортивной площадке. А если тот же спортсмен вышел из дворца спорта и попал на улице под машину, то его статус уже ничего не значил? В такое верилось с трудом.

– А я всё-таки напишу! – упрямо заявила Наталья Евгеньевна. – Что они там ответят – это их дело, но я изложу суть дела во всех подробностях. Они не должны будут оставить мою просьбу без внимания. – Пишите, конечно. Это ваше право, – Данилыч извлёк из стола какую-то мятую записную книжку. Он долго листал её и наконец нашёл то, что искал.

– Вот, записывайте себе адрес Государственного комитета по спорту, – обратился он к Наталье Евгеньевне, – и здесь же отдел записан, который должен рассматривать вопросы, подобные вашему.

– Спасибо, – поблагодарила Наталья Евгеньевна.

Всё-таки небольшой, но результат этот поход в спорткомитет принёс. Конечно, наивно было ожидать, что чиновники встретят её там с распростёртыми объятиями. Скорее, всё и должно было сложиться именно так, как сложилось. Но надежда, что на её просьбу откликнутся в высшей спортивной инстанции, у Натальи Евгеньевны появилась. Оставалось лишь написать письмо и отправить его по указанному адресу. Вдруг ей улыбнётся удача и в Госкомспорте окажется порядочный человек, который с должным пониманием отнесётся к проблеме Серебряковой.

По окончании очередных занятий алгеброй Таня не замедлила намекнуть Феде Халикову о том, что сегодня у них вновь намечалась совместная прогулка.

Ничего против этого Халиков не имел. Общаться с Таней ему было приятно, переносить её по лестнице он более-менее освоился. Так почему бы не погулять лишний раз? Не каждый день Таня просила его об этом. Раза три в неделю для неё было вполне достаточно. «Полёты» по парку они, правда, больше не устраивали, а просто спокойно прогуливались по окрестностям.

Единственное, что захотел сделать Халиков сегодня – это позвонить Шурику Пятнову.

По словам Феди, он встретил Пятиэтажного на днях, и тот очень интересовался Таниным здоровьем и захотел как-нибудь её навестить.

– Я ему так и сказал, что удобнее всего это сделать на улице, когда ты будешь на прогулке, – добавил Халиков.

– И что, он удивился? – поинтересовалась Таня.

– Более чем, – усмехнулся Халиков. – Я ему так и сказал: придёшь и сам всё увидишь своими глазами. Он согласился, но попросил предварительно позвонить.

– Да я не против. Втроём веселее, так что звони, – ответила Таня и кивнула в сторону стоящего на тумбочке телефона.

– Привет, Тань! – Шурик сидел у подъезда на лавочке и терпеливо ждал, когда Халиков сначала вынес на улицу Таню, а потом сбегал за её креслом.

– Ха! Вот какой у тебя транспорт, оказывается, – оценил он. – А если к этой штуковине мотор приделать, то, наверное, и наперегонки можно будет ездить?

– Не знаю, не пробовала, – такие интонации Тане не слишком нравились. – Ты посмеяться сюда пришёл?

– Нет, Тань! С чего ты взяла? – тотчас попытался исправиться Пятнов. – Просто проведать тебя хотел. Узнать, как у тебя лечение продвигается.

– Вот так и продвигается, как видишь, – ответила Таня, устроившись в кресле. – Ну что, Федюнь, пошли?

Халиков с деловым видом покатил кресло вдоль дома. Пятнов вскочил с лавочки и, обогнав Халикова, пошёл рядом с креслом.

– А Халява, значит, у тебя в качестве рулевого?

– Типа того. А ты что-то имеешь против?

– Нет, не имею, – пожал плечами Пятнов, – у него, кстати, неплохо получается.

– Я тренировался, – пробурчал под нос Халиков.

– Ты лучше про себя расскажи, – постаралась Таня перевести разговор в более приятное русло. – Где был? Что видел? А то давненько про тебя не слышно ничего.

– Да отстойно всё, – поморщился Пятнов. – К родственникам уезжал в Калининскую область на месяц почти. Скука там у них страшная. Даже подраться не с кем. Так что, можно сказать, мучился я там, а не отдыхал. Признаюсь, я и ехать не хотел. Родаки настояли, чтобы я хоть летом поменял обстановку и по гаражам и подъездам тут не тёрся.

– Ну да, настояли, – усмехнулся Халиков. – Представляю, как они пинками тебя в автобус загоняли и вещи вслед закидывали.

– А Халяве слова никто не давал, – заметил Пятнов. – Тебя назначили рулевым, вот и рули себе.

Они втроём двинулись вдоль знакомых дворов.

– Шурик, вот давно хотела у тебя спросить, – поинтересовалась Таня, – откуда прозвище «пятиэтажный» взялось. Не идёт оно тебе как-то. Хоть ты и высокий, но до пятого этажа явно не дотягиваешь.

Халиков сзади хмыкнул:

– А он не любит про это рассказывать.

– Ты рули давай! – вновь поставил Пятнов Халикова на место. – А я всё же расскажу, раз девушка просит!

В общем, классе в пятом или шестом, точно уже не помню. Тюха из нашего класса, ну, ты его должна помнить: придурок такой конченный, с ёжиком на голове всё ходил, металлистом себя считает. Вот этот Тюха накалякал в туалете прямо на стене матерный стишок. Вдохновение, видимо у него проснулось. Под поэта решил закосить. За этим делом его, конечно, не спалили, но в тот же день кто-то настучал завучу. Собрание было в нашем классе. Вычитывала нас Валентина долго и упорно. И всё пыталась она дознаться, кто же это сделал. Кто пионер такой несознательный? Видимо, знала она, что авторство кому-то из нашего класса принадлежало, а кому именно – своими силами она узнать не смогла. А в классе ребята вообще все не в курсах, за что их натягивают. Ну, Тюха, понятное дело, не признаётся, молчит, как партизан во время допроса. Сама Елена толком не поймёт, из-за чего разбирательства такие серьёзные начались. Вот она завуча и спрашивает: «А что там написали-то?»

– Ага, – подхватил Халиков. – А Шурик у нас самым умным, видимо, показаться решил: встал он из-за парты да на весь класс как ляпнет: «Елена Михайловна, да там мат пятиэтажный, как же вам рассказать, что там написано?»

– Все, кто был в классе, просто легли от смеха… кроме Валентины. Она, мне кажется, вообще смеяться не умеет, – продолжал Шурик. – А ко мне так и приклеилось прозвище «Пятиэтажный». Вот так оно и было. Тюху, правда, впоследствии всё равно вычислили и перед всем строем на общешкольной линейке демонстративно из пионеров исключили, чтобы другим неповадно было. Его и ещё двух каких-то раздолбаев из других классов.

– Так и стал у нас Шурик Пятиэтажным, – подытожил Халиков. – И с тех пор ни этажом выше, ни этажом ниже.

Тем временем они поравнялись с домом, в котором жила Елена Михайловна.

– Узнаёшь? – спросил Халиков.

– Дом Елены, – подтвердила Таня. – Как же не узнать. Помню я его, конечно.

– А говорят, она здесь больше не живёт, – выдал новость Пятиэтажный. – Вроде как в другой город переехала.

– Да сейчас! – не согласился Халиков. – Здесь она. Никуда не уезжала. Просто в другую школу ушла работать.

– А я слышал, что уехала, – не унимался Пятнов.

– Да говорю тебе, что здесь она! Если бы она собиралась уехать, то когда в гости нас приглашала, обязательно сказала бы об этом.

– Может, зайдём, узнаем, – предложил Пятиэтажный. – Вот она удивится-то! Если дома, конечно, окажется.

– Никуда мы заходить не будем! – остановила Таня спор ребят. – Ну, уехала она, не уехала – какая разница-то теперь? Всё равно преподавать в нашем классе она больше не будет.

– А помнишь, как мы в её подъезде Панова караулили, чтобы он к Елене пройти не смог? – вспомнил Халиков весенние приключения. – Тогда ещё ребята у тебя дома боевик смотрели. Помнишь, Тань?

– Конечно, помню.

У Тани с тем вечером были свои ассоциации. Именно тогда она призналась Алексею Панову в любви. Так несвоевременно и потому так неудачно всё вышло. А ведь это было её самое первое признание, и к Алексею она тогда действительно была неравнодушна. К одному-единственному парню из всего класса. Его жёсткая фраза «Ну и что» острым лезвием врезалась в память Тани, да так там и осталась. Её первое искреннее чувство и признание оказалось растоптанным.

– А ведь он тоже вслед за Еленой из нашей школы свалил, – обратился Халиков к Пятиэтажному. – Ты хоть в курсе?

– Да в курсе я, в курсе! – отмахнулся от него Пятнов. Он уже несколько минут напряженно вглядывался куда-то вперёд. По аллейке, параллельной дому Елены Михайловны, двигалась чья-то фигура.

– Ха! Нарочно не придумаешь! – неожиданно воскликнул Пятнов, указывая пальцем на идущую вдалеке фигуру. – Вспомнишь про идиота, он и появится! Это же Панов, разрази меня кирпич! Неужели к своей ненаглядной училке идёт?

Таня посмотрела в ту сторону, куда показывал Пятиэтажный. Фигурой, одиноко бредущей по аллее, и в самом деле оказался Алексей Панов. Сердце в груди Тани сжалось. Она не видела Панова с того самого рокового дня. Таню одолело смятение: она даже не знала, поздороваться с ним, когда он подойдёт ближе, или сделать вид, что не заметила.

Панов тем временем неторопливо приближался. Он нисколько не обращал внимания на их компанию и наверняка даже не догадывался, что за ним наблюдают. Он шёл, погружённый в свои мысли.

Свою роль в неоднозначность ситуации незамедлительно внёс Пятиэтажный:

– Ну, сейчас я с ним немного потолкую. Смотрите все и учитесь! – по интонации Шурика, ничего хорошего от него ожидать не следовало. – Халява, а ты подсобишь, если что. Понял?

Он быстрым шагом направился навстречу Панову.

– Шурик! Прекрати немедленно! – крикнула ему вслед Таня.

– Бесполезно, – ответил Халиков. – Пятиэтажный не упустит возможности надавать ему мандюлей. Он зуб на Панова с весны имеет.

Панов между тем заметил приближающегося к нему Пятиэтажного. Он остановился, но назад не повернул.

– Здорово, Пан! – Пятиэтажный подошёл к Панову вплотную. – Извини, что руки не подаю, помыть не успел!

– Чего тебе надо от меня? – отозвался Панов.

Таня схватилась за голову. Такого поворота событий она никак не ожидала.

– Шурик! Я приказываю тебе: не смей! – попыталась она крикнуть ещё раз.

– Тебя девушка зовёт, – Панов попытался пройти мимо, но Пятиэтажный оттолкнул его назад.

– Мы же с тобою ещё не поговорили. Куда ты спешишь?

– Мне не о чем с тобою разговаривать.

Пятиэтажный посмотрел по сторонам: нет ли кого поблизости, кто мог помешать бы их «беседе». Двор был пустынный. Редкие прохожие на другой стороне улицы не могли помешать.

– Один вопрос, Пан: куда ты решил из нашего класса вдруг свалить, а? Чем тебя наши ребята не устроили?

– А тебе не всё равно?

Пятиэтажный криво усмехнулся и потёр руки:

– Да я просто хочу понять: ты сам до этого допёр или тебя учителка твоя попросила?

Панов вновь попытался пройти дальше, но Пятиэтажный толкнул его. На этот раз значительно сильнее.

– Дай пройти! – огрызнулся Панов. Он попытался столкнуть Пятиэтажного с дорожки. Тот в свою очередь обеими руками вцепился Панову в футболку. Ткань затрещала. Наброшенный на плечи Алексея пиджачок полетел на землю.

– Ну, началось, – прошептал Халиков.

Таня повернулась к нему:

– А ты чего встал?! Разними их! Эти дураки сейчас покалечат друг друга!

– Да хрен с ними, пусть сами разбираются, – похоже, встревать в их «разговор» Халиков совсем не собирался. Ему самому было не слишком приятно, что всё вот так обернулось, но он предпочитал придерживаться правила: когда двое дерутся – третий не встревай.

Панов и Пятиэтажный тем временем уже основательно пихали друг друга локтями и таранили коленями.

– Федь! Я прошу тебя, разними их! На это же смотреть невозможно! – Таня умоляюще посмотрела на Халикова, – Пожалуйста!

– Эх! Была не была. Ради тебя, Тань… и в огонь, и в воду!

Халиков побежал к двум дерущимся ребятам. «Что же я творю?» – добавил он уже про себя.

– Пацаны, ну, помахались немного, и будет… – поравнявшись с драчунами, попытался сказать Халиков и тут же сгрёб от Панова по уху.

– А ты чего лезешь! – в горячке крикнул на Халикова тот.

– Ты что, его бьёшь?! – выкрикнул Пятиэтажный и с размаху двинул Панова в грудь.

Панов отскочил, но удержался на ногах и немедля нанёс ответный удар. Правда, попал он опять в Халикова, который в этот самый момент попытался встать между ребятами.

– Ой, бли-ин! – Халиков схватился за разбитый нос и начал оседать на землю.

Следующий удар Пятиэтажного пришёлся Панову прямо по лицу. Ещё от одного удара он уклониться всё же успел.

– Ну что, тебе мало? – Пятиэтажный попытался ударить Алексея ногой, но Халиков поймал его ногу и повис на ней.

– Отвянь, Халява! – крикнул ему в лицо Пятиэтажный. – А то и тебе сейчас достанется!

– Ребята, перестаньте! – раздался пронзительный Танин голос.

Халиков машинально повернул голову в её сторону и… замер от неожиданности.

Таня стояла на ногах, изо всех сил пытаясь сохранить равновесие, а опустевшее кресло откатилось в сторону. Она стояла неуверенно, словно не на земной тверди, а на тоненькой ниточке, которая могла в любой момент оборваться. Но, тем не менее, она СТОЯЛА.

– Смотри! – Халиков с силой дёрнул Пятиэтажного за плечо. Тот тоже застыл от увиденной картины, и… пропустил удар Панова.

Из глаз Пятиэтажного посыпались искры, в голове загудело.

– Да прекрати ты! – что было силы закричал Халиков на Панова и отпихнул его в сторону.

Почувствовав, что начавшаяся драка обретает совершенно неожиданный поворот, Панов опустил руки. Он повернул голову туда же, куда смотрели оба его недруга.

Таня ещё несколько секунд неуверенно стояла на одном месте, потом, попытавшись сделать шаг, не удержала равновесие и рухнула на траву.

Халиков и Пятиэтажный одновременно сорвались с места, забыв про Панова, и бросились к Тане.

Они подняли её с травы и усадили обратно в кресло.

– Ты как, цела?

– Вроде цела, – Таня подняла глаза на ребят. Они, в свою очередь, смотрели на Таню ошалевшим взглядом.

У Халикова из разбитого носа капала кровь. У Пятиэтажного постепенно багровел левый глаз.

– Ребята, у меня получилось! – восторженно прошептала она. – Я встала!

В этот момент Таня испытывала такой необычайный душевный подъём, как будто ей наконец-то покорился сложнейший акробатический элемент, исполнить который она безуспешно пыталась много дней подряд. Она наконец-то почувствовала, что у неё есть все шансы начать ходить самостоятельно.

Алексей Панов стоял в стороне и с интересом наблюдал за происходящим. Но подходить ближе не решался.

– А круто у тебя получилось, – после изрядной паузы произнёс Халиков, размазывая по лицу капли крови.

Панов попытался было подойти ближе к Тане, но, пройдя пару шагов, остановился.

– Иди отсюда! – крикнул на него Пятиэтажный. – Чего уставился?

Он шагнул было по направлению к Панову, но Таня с силой дёрнула его за руку:

– Шурик! Хватит уже!

Панов подобрал с земли свой пиджак и, отряхнув его от пыли, пошёл прочь по аллейке.

Таня хотела сказать ему хоть что-нибудь, но подходящих слов не находилось, а догнать его она была не в состоянии. Неожиданная встреча, нечего сказать. А ведь она даже не успела с ним поздороваться. Как могла сложиться эта встреча, если бы Пятнов всё не испортил, так и осталось загадкой.

– Вот козёл, – не унимался Пятиэтажный. – А всё говорят: ему драться нельзя! Он, видите ли, на поруках находится и паймальчика должен изображать. Дерётся, как боров! У меня из-за него теперь фишак будет.

– Он не дрался, а защищался, – заметила Таня. – Ты ведь первый напал на него. А зачем? Что он тебе такого сделал?

– Да сволочь он, и всё тут, – пробурчал под нос Пятиэтажный. – Видеть его не могу.

Он посмотрел на Халикова:

– Халява! Ты хоть поди умойся! Всю физиономию кровищей перемазал. От тебя люди сейчас шарахаться будут!

Халиков никак не мог справиться с капающей из носа кровью.

– Вон, лопух сорви, вытрись хоть им, – подсказал Пятиэтажный. – Сам, как лопух, блин! Только влез, сразу под кулак угодил. А на хрена ты вообще полез?!

– Я разнять вас пытался, – признался Халиков. – Меня Таня об этом попросила.

– Шурик! Пообещай мне одну вещь, – обратилась Таня к Пятиэтажному. В голосе её читался скорее приказ, чем просьба.

– Какую?

– Никогда больше не трогай Панова! Ни в моём присутствии, ни без меня!

– Да ты что, Тань?! Не трогать этого козла?! – Танина просьба явно крайне удивила Пятиэтажного.

– Да! Не трогать именно его. Пусть живёт себе спокойно и ходит к своей учительнице или куда он там ещё собирался! Тебе-то что от этого?! – жёсткие, почти командирские интонации Таниного голоса, когда она хотела что-то доказать, всегда отбивали у ребят желание перечить ей.

– Да противно его видеть, – попытался оправдаться Пятиэтажный. – И тебе он крови сколько попортил!

– А вот это уже не твоё дело! Со своей кровью я сама как-нибудь разберусь без посторонней помощи.

– Да я просто…

– Вот, раз «просто», то и пообещай мне, что больше не будешь его трогать… просто! – Немного поразмыслив, Таня продолжила: – Тем более, что в классе он больше не появится и мозолить тебе глаза точно не будет.

– Ладно, Тань, не обижайся, – видя, что намерения Серебряковой вполне серьёзны, Пятиэтажный пошёл на мировую. – Если ты так хочешь – не буду я его трогать. Хотя… своё отношение к нему изменять не собираюсь.

– Вот это другое дело. А относиться к каждому ты волен так, как сам считаешь нужным. Переубеждать тебя я не буду.

Утерев лицо лопухами, к ним вернулся Халиков.

– Ну, ты балда! – грохнул от смеха Пятиэтажный. – У тебя теперь всё лицо буро-зелёное стало, как у зомби!

– Да хорош тебе прикалываться, – растерялся Халиков. – Что, совсем всё плохо?

– Да сочиняет он всё, – ответила Таня. – Немножко грязи есть, да и только. Дойдёшь до колонки, умоешься.

Пятиэтажный всё никак не мог успокоиться от смеха:

– Ну, ты реальный лопух, Халява. Разнимать он, видите ли, пытался. Только полез и сразу нос себе расквасил!

– Ладно, ты на себя посмотри, – не растерялся Халиков. – С таким фишаком тебе ночью без фонаря ходить можно, подсвечивать будет.

Пятнов потёр пострадавший глаз.

– Да, это он мне знатно засадил… А всё из-за тебя, Халява! Полез под руку не вовремя! Один я бы его уже давно уделал! – Заметив строгий взгляд Тани, Пятнов поспешил сменить тему: – Ладно, удачно вам погулять. Я и так тут с вами задержался, а у меня дела ещё. Ну, бывайте!

Уже отойдя на приличное расстояние, он обернулся:

– Танька, ты молодец! Мои поздравления! – и показал поднятый вверх большой палец. – Поправляйся!

– Я, если честно, совсем обалдел, когда увидел, что ты встала, – искренне признался Халиков. – Как тебе это удалось?

– Сама не знаю, – Таня пожала плечами. – Вижу, что эти двое дерутся, а у тебя разнять их не получается. Как-то потянулась вперёд и… встала.

– Рисковая ты девчонка, Тань, – заметил Халиков. – Спина-то как, не болит?

– А меня рисковать с самого детства учили! В спорте вообще каждую секунду рисковать приходится. Побережёшь себя – успеха не увидишь. Нет, спина не болит. Нормально всё!

Однако Таня умолчала о том, что отвыкший от полноценной нагрузки позвоночник загудел на все лады, едва она встала на ноги. Но преодолеть это вполне реально – капризы расслабленного организма, не более. Главное, свершился сам факт: встать на ноги у неё получилось.