Торну не терпелось приступить к этому сладостному опыту. Он и вспомнить не мог, когда еще ему так безудержно хотелось бы женщину.

И вдруг словно плотный полог опустился перед глазами Торна, и новые мысли хлынули в голову, охлаждая пыл.

«Я успею взять ее когда угодно. В любой час ночи или дня. Она никуда не денется от меня. А когда я наслажусь досыта ее нежным телом, я продам ее Роло.

А что, если заклятие не пропадет, а, напротив, только усилится, когда я возьму ее, — подумал он, — и станет таким сильным, что от него я уже не избавлюсь до самой смерти? Никогда? И что, если…»

Нет, он должен крепко подумать, прежде чем лишать эту ведьму девственности. Все с замиранием сердца ждут, чем же закончится его. Торна, поединок с колдуньей. А что, если и сейчас она просто завлекает его в очередные сети — своим телом, своими фиалковыми глазами…

Торн внутренне содрогнулся от страха и поднялся на дрожащих, непослушных ногах.

Глаза Фионы были раскрыты, но смотрели куда-то вдаль, не замечая того, что творится вокруг и рядом. Она по-прежнему ждала боли, которая должна пронзить ее в тот миг, когда член Торна войдет в нее. Однако шли минуты, а боли не было. Наконец Фиона очнулась. Торн стоял возле скамьи. Вид его был странен.

— Одевайся! — Это было первое, что услышала Фиона из уст Торна. — На этот раз я едва не поддался тебе, но устоял. Великий Один помог мне уберечь мою душу и на этот раз.

Торн схватил с пола жалкую одежду и швырнул ее Фионе.

Она присмотрелась к тунике, сшитой из грубой коричневой мешковины, и сморщила нос.

— Я останусь в том, в чем была.

— Еще чего! Ты будешь одета так же, как и все мои рабы, — прикрикнул на нее Торн. Он уже успел надеть свое платье — роскошное, как и подобает сыну ярла, — и теперь нетерпеливо дожидался, пока наконец оденется Фиона.

Она замешкалась, рассматривая новую одежду, и тогда Торн, не выдержав, подбежал и сам накинул на нее тунику. Тяжелая ткань мешком облепила тонкую фигуру Фионы, нелепо свисая по бокам. Ткань была грубой и неприятно раздражала нежную кожу девушки. Торн поискал пояс Фионы, нашел и стянул ям тунику на ее талии.

— Пойдем, — сказал он — Тира объяснит тебе твои обязанности. Кроме нее, никто из моих рабов не говорит по-гэльски. Я надеюсь, что вы подружитесь — ведь вы говорите с ней на одном языке.

«Вряд ли мы сможем теперь подружиться с Тирой, — подумала Фиона. — Слава богу, что со мной Бренн. Вот если бы и его не было, тогда было бы совсем худо».

Фиона вышла вслед за Торном из темной прокопченной бани на яркий дневной свет. И первым, кого она увидела, был Бренн. Его глаза горели нездешним огнем.

— С тобой все в порядке? — спросил он девушку, подходя ближе и внимательно к ней присматриваясь.

Оглядев новое платье Фионы — грубое, некрасивое, — он мельком взглянул на викинга.

— Он не обидел тебя, девочка? — спросил Бренн.

— А что, она выглядит обиженной? — неприязненно заметил Торн. — Мы не обижаем своих рабов и не причиняем им зла — мы слишком ценим их. Хотя и наказываем тогда, когда они этого заслуживают. А теперь быстрее в дом, вы оба. Там вы получите еду и питье. Помимо всего прочего, голодом своих рабов мы тоже не морим.

Когда Фиона вместе с Бренном вошла в дом, многое оказалось для нее неожиданным: и резные деревянные панели, украшающие стены дома, и гобелены, и неожиданная чистота. В доме пахло дымком кухни и вкусной едой. Посередине огромной комнаты полыхал очаг, на к втором стояли гигантские сковородки, и на них что-то жарилось, шкворчало и пахло так, что рот наполнялся слюной. Дым очага уходил вверх, прямо под крышу. Вокруг огня хлопотали несколько слуг — их обязанностью было следить за тем, чтобы ничего не подгорело. Остальные слуги сидели за длинным столом, терпеливо ожидая начала трапезы.

Несколько рабов-мужчин уютно расположились на длинных скамьях, расставленных вдоль стен, и с азартом играли в какую-то игру. Но все стихло, как только в комнату вошел Торн с новыми рабами. Торн сделал знак Тире, и та мгновенно оказалась рядом с хозяином.

— На первое время поручаю Фиону тебе, — сказал ей Торн. — Ты — единственная из рабов, кто говорит по-гэльски. Объяснишь ей ее обязанности.

Тира послушно склонила голову.

Торн прошел дальше и присоединился к находившимся здесь же брату и отцу. Казалось, он напрочь забыл про Фиону.

Но это казалось только на первый взгляд. В голове его снова и снова мелькали соблазнительные картины. И он опять и опять думал о том, что никогда еще не хотел ни одну женщину так сильно, как Фиону. Но он никогда и не боялся ни одну женщину.

Что за нелепость? Она принадлежит ему. Правда, пока еще не до конца. Впрочем, он сам вправе решить, когда и что ему делать с этой колдуньей. В конце концов, он взрослый и сильный мужчина. Неужели он не справится с какой-то ведьмой:

«А все-таки я поступил правильно, сделав ее своей рабыней, — подумал Торн. — Это самый верный путь к тому, чтобы разрушить ее заклятие и наконец-то вздохнуть свободно».

За первые часы своей неволи Фиона немало успела услышать и увидеть. Она уже теперь знала, как по-разному относятся рабы к своим хозяевам. Рабыни, особенно те, что помоложе и посмазливей, явно отдавали предпочтение сыновьям — не без надежд на сексуальную взаимность, разумеется. Мужчины же преклонялись перед старым ярлом, и Фиона постепенно приняла их сторону. Олаф был строг, мудр и справедлив. И, в отличие от своего старшего сына, неспесив.

Для Фионы не прошло без следа все, что случилось в бане. Теперь ей казалось, что она утратила всякий интерес для Торна.

Почему? Да потому, что она — неопытная дурочка, вот почему. Торн слишком искусен в любви, она ему не пара. Ах, хорошо бы поговорить обо всем этом с Бренном. Ведь если Торн, как утверждает старый колдун, — ее будущее, ее судьба, то как же ей, рабыне, добиться от него, ну скажем, уважения? Без этого немыслима семейная жизнь. Да и вообще, какая семейная жизнь, когда Торн обручен с Бреттой?

Тем временем Торн краем глаза зорко следил за всеми перемещениями Фионы по залу. Движения девушки были грациозными, гибкими. Немного портило впечатление лишь ее нелепое платье, сковывавшее движения. Впрочем, Торн легко мог представить тело Фионы без всякой одежды.

Торн несколько раз нахмурился, заметив тычки, которыми награждала Фиону ее наставница — Тира.

Торн был не прочь оградить Фиону от нападок Тиры, но он хорошо помнил одну из главных заповедей, которым научил его отец, — никогда не вмешивайся в отношения между рабами.

Спустя минуту в зале появилась Бретта, и все стали занимать свои места за столом. Потянулись рабы с первыми блюдами — жареной бараниной и говядиной, вареными яйцами, копченой рыбой, маслом, хлебом и медом. Появились и кувшины с вином.

Торн внимательно смотрел за тем, как Фиона сражается с огромным чаном пива, пытаясь разлить пенную жидкость в костяные рога для питья. Наливая рог для Торна, она поймала его горячий взгляд, и руки ее задрожали. Торн поспешил принять рог из рук Фионы и улыбнулся, заглянув ей в глаза.

— Ты устала, — сказал он. — Иди-ка посиди рядом с Бренном. Путешествие было долгим и трудным. Мы не заставляем наших рабов трудиться сверх меры. Приступишь к своим обязанностям завтра.

— Что ты так заботишься об этой девке. Торн? — перебила его Бретта, с ненавистью глядя на Фиону. — Она — рабыня. Обыкновенная рабыня, и больше ничего.

— Раб рабу рознь, — возразил Торн. — Эту рабыню я вряд ли продам кому-нибудь.

— Но я хочу ее, — перегнулся через стол Роло. — Назови свою цену!

Разговор услышал Торольф.

— И то сказать. Продай ее Роло. Пусть он разбирается с этой ведьмой.

— В колдовство я не верю, — хохотнул Роло и продолжил, глядя поверх голов затуманенными похотью глазами: — Разве что в некоторые чудеса, что происходят и постели.

Слова Роло вызвали легкий смех у всех сидевших за столом.

— Я не готов ее продать, — откровенно признался Торн. — Может, когда и решусь.

Фиона, хлопотавшая возле стола, замерла и внимательно посмотрела на Торна. Она не понимала ни слова из того, что говорилось за столом, но тем не менее догадывалась, что речь идет о ее судьбе.

— О чем они говорят? — вслух задала вопрос Фиона.

— О тебе, — небрежно откликнулась по-гэльски Бретта. — Роло хочет купить тебя, а Торн обещает ему, что продаст.

Фиона уставилась на Торна. Как, неужели он и вправду хочет продать ее? И кому? Роло! Этому грубому варвару!

Торн понял молчаливый вопрос Фионы и бросил на Бретту негодующий взгляд. Затем, решив, что нехорошо вступать в объяснения с какой-то рабыней, просто повторил Фионе свое прежнее приказание — отдыхать.

— И зачем ты только притащил ее сюда, Торн? — спросила Бретта. — Хлебнем мы с этой девкой беды, поверь мне! Сам же говорил, что она ведьма. Ну, и что прикажешь делать, если она всех подряд начнет теперь заколдовывать?

— Бретта права, сын, — поддержал ее Олаф. — Что ты так держишься за эту ведьму? Что, кроме беды, принесет она в наш дом?

— Не желаю больше слышать о Фионе ни единого слова! — закричал Торн и грохнул кулаком по столешнице.

— Хорошо, — согласился Олаф и тяжело взглянул на сына. — Поговорим тогда о чем-нибудь другом. На пример, о твоей свадьбе. Назначь день, когда ты женишься на Бретте.

Свадьба! Меньше всего Торну хотелось говорить сейчас именно об этом. И потом, разве сможет он жениться прежде, чем освободится от заклятия?

— Я подумаю, — буркнул Торн.

— Нужно сыграть ее поскорее, — хмуро вставил Роло. — Время идет. Не могу же я торчать здесь вечно. У меня дома столько дел накопилось!

— Думаю, что лучше всего назначить свадьбу на самый конец, лета, перед первыми снегопадами, — сказал Олаф. — Урожай уже будет собран, а значит, все деревенские старосты смогут приехать. Отличное время для того, чтобы сыграть свадьбу!

— Я уже сказал, что подумаю! — раздраженно повторил Торн.

— Ты понимаешь, о чем говорят? — шепнула в это время Фиона, наклонясь к уху Бренна. Она, конечно, видела, как недовольна поведением Торна его невеста, но хотелось узнать больше.

— Да, — шепнул в ответ Бренн. — Почти все. Разговор у них идет о тебе.

Фиона покраснела и уткнулась в тарелку.

— Я так и думала, — прошептала она. — Скажи, Торн продаст меня?

— Непонятно пока, — ответил Бренн, искоса взглянув на Фиону. — Я не очень хорошо расслышал. Но будь готова ко всему. Торн не хочет продавать тебя, но его пытаются заставить сделать это.

— Кто же может его заставить? Отец?

— Успокойся. Я читаю руны и советуюсь со звездами. Они никогда не ошибаются. Даже когда я не до конца понимаю, о чем они говорят, их предсказания всегда сбываются. Помни главное: этот викинг — твоя судьба! Не знаю, как и почему, просто знаю, что это так.

— Но я ненавижу его! — пылко сказала Фиона. — Он пытался… Он хотел…

Она покачала головой, не в силах говорить дальше. Лицо девушки покраснело от стыда. «Похоже, он все знает», — подумала Фиона, а вслух произнесла:

— Не сделал. Но была минута, когда мне хотелось, чтобы он это сделал. То, что он вытворял со мной… я не могу объяснить, но это было… Как мне нужна сейчас мать — поддержать, объяснить, направить… Мать или духовник. Да-да, именно духовник, — повторила Фиона. — Которому я могла бы исповедаться.

— Фиона, Фиона, — грустно сказал Бренн и погладил плечо девушки морщинистой дрожащей рукой. — Не отчаивайся. Я не знаю того, что ждет тебя впереди, но я знаю, чем все это закончится. У твоей истории счастливый конец. Настанет день, и викинг поймет, как много ты для него значишь, и полюбит тебя. Но ты должна быть терпеливой. Должна учить его понемногу тому, что ты — женщина, непохожая на других, что ты — особенная. А теперь доедай свой ужин и ложись спать. Тебе нужно как следует отдохнуть. Многое уже позади, но впереди ждут новые испытания. Так и должно быть — сначала трудно, а потом легко, — чуть слышно закончил он.

Фионе не верилось, что грубый варвар, каким был Торн, может по-настоящему полюбить женщину. «Нужно научить его любви», — сказал Бренн, но сможет ли, сумеет ли она? Пока все было скорее наоборот — это он приобщил Фиону к таким запретным, грешным вещам, о которых она раньше и думать не смела. Еще недавно Фиона с чистым сердцем могла сказать, что невинна. А теперь? Пожалуй, что нет. Она осталась девственницей, но не чувствовала себя ею.

Фиона живо вспомнила все, что проделывал с нею в бане Торн. Было ли это только похотливой игрой двух тел? Нет. Во всяком случае — не только. Кроме тел, ищущих наслаждения, в темноте бани встретились и души — одинокие прежде, нашедшие друг друга сейчас.

Или ей все это только кажется?

«В любом случае, господи, прости меня», — прошептала Фиона.

Торн засиделся за столом вместе с отцом, братом и Роло. Бретта уже ушла к себе, сославшись на усталость. Рабы тоже закончили свой ужин и потихоньку укладывались на лежанки, устроенные в стенных нишах.

Во время ужина Торн обратил внимание на то, что Фиона и Бренн о чем-то разговаривают — горячо и оживленно, склонив друг к Другу головы. Теперь Фиона уже устроилась на своей лежанке, а в ногах у нее словно старый черный ворон сидел Бренн.

— Ты, похоже, глаз не можешь оторвать от своей Фионы, — с неудовольствием заметил Олаф. — Я весь вечер за тобой следил. Ты пожираешь ее взглядом. Никого, кроме нее, не замечаешь вокруг.

— А Бретта — женщина ревнивая, — подхватил Роло. — И если ты не сбагришь с рук Фиону, я тебе не завидую. Ты, наверное, и в самом деле околдован.

— Лучше бы послушался своего отца и убил ее.

— Смерть Фионы не освободит меня от заклятия, — вздохнул Торн. — Она должна снять его с меня по собственной воле. Я устал. Спокойной ночи.

Он поднялся из-за стола и пошел к выходу. Проходя мимо Фионы, он не сдержался и посмотрел на нее, слегка скосив глаза.

Фиона вдруг проснулась. Что же пробудило ее? Она прислушалась, но не услышала ничего подозрительного — только храп и сопение спящих рабов. Лежать ей было жестко и холодно. Очаг, сложенный посередине зала, давно погас, а одеяла рабам не положены. Фиона посмотрела по сторонам. На соседней лежанке спал Бренн. Судя по всему, старику тоже было холодно.

Внезапно из темноты протянулась чья-то рука и проворно зажала ей рот.

— Не бойся, — шепнул голос в самое ухо девушки. — Пойдем-ка, я хочу поговорить с тобой.

Фиона яростно затрясла головой и попыталась укусить зажимающую рот руку. Она сразу же узнала голос Роло. Нет, она никуда не пойдет с ним.

Впрочем, Роло вряд ли интересовали ее желания. Он грубо стащил девушку с лежанки и поволок мимо спящих рабов к выходу. Руку от ее рта он отнял только тогда, когда они оказались достаточно далеко от дома. Если бы Фионе вздумалось позвать на помощь, теперь ее вряд ли услышат.

— Что тебе надо?! — закричала Фиона. — Куда ты меня тащишь?!

— А почему ты не в постели Торна?

— А почему я должна быть в его постели?

— Если бы ты была моей рабыней, ты непременно лежала бы сейчас в моей постели. Я не мог заснуть — все думал о тебе. Я спал неподалеку и слышал твое дыхание, слышал, как шелестит твое платье, когда ты поворачиваешься во сне. Я не успокоюсь, пока не пересплю с тобой.

Фиона испуганно отшатнулась, но Роло крепко держал ее. Он был очень сильным мужчиной, и в его огромных руках Фиона сама себе казалась игрушкой, беспомощной тряпичной куклой.

Она молча вырывалась. Роло так же молча заваливал ее на землю.

Фиона кричала, но разве мог кто-нибудь прийти ей на помощь в этой чужой, далекой стране великанов и варваров?

Торну не спалось. Все его мысли были рядом с Фионой, спящей в зале с рабами, слугами и… Роло.

Он подумал о том, что Фионе сейчас, должно быть, холодно — ведь Торн забыл распорядиться, чтобы девушке дали на ночь какую-нибудь теплую накидку.

Наконец он не выдержал, встал, прихватил мягкую шкуру для Фионы, и неслышно выбрался из крошечной квадратной комнатки, служившей ему спальней. Легко ориентируясь в темноте, Торн спустился в зал, подошел к лежанке Фионы и обнаружил, что она пуста. Он оглянулся и увидел на соседней лежанке Бренна. Торн принялся трясти его за плечо.

— Где Фиона, старик?

Бренн открыл глаза, посмотрел на пустую лежанку Фионы, затем на Торна.

— Не знаю, викинг, — признался он и удивленно поднял брови.

— А я-то думал, что ты настоящий колдун, — сказал Торн. — Они знают все и всегда.

Он ухватил Бренна за ворот, хорошенько тряхнул и с неожиданной злостью переспросил:

— Так где она?

Глаза Бренна уставились в пустоту и слегка затуманились. Наконец он тряхнул головой и сказал, указывая на дверь:

— Иди, викинг, ей нужна твоя помощь. Поторопись.

Торн уставился на Бренна, пытаясь понять смысл его слов. Наконец до него дошло. Он отшвырнул старика и помчался к выходу.

На дворе было темно, и поначалу Торн ничего не видел. Но вскоре его глаза привыкли к темноте, и он заметил что-то такое возле дальнего сарая — движение и шум.

Торн рванулся со всех ног и через несколько секунд был уже на месте.

Фиона беспомощно билась в руках Роло и тщетно молила, чтобы он отпустил ее. Девушка все еще надеялась как-то вывернуться и убежать, но Роло только крепче сжимал ее в медвежьих объятьях.

Вдруг Роло издал торжествующий крик и припал к губам Фионы. Поцелуй его показался девушке жестким, грубым… омерзительным. Она взмолилась, чтобы господь послал ей сил, и сильнее стиснула колени.

В этот момент перед ними появился Торн. Он возник словно привидение — из ничего, из пустоты, стремительно и неслышно.

— Что здесь происходит? — выкрикнул Торн. Роло отпустил Фиону так резко, что девушка не удержалась и упала на землю как подкошенная.

— Ты — гость в моем доме, Роло. Но не слишком ли ты злоупотребляешь гостеприимством хозяев? Ведь я же понятно объяснил тебе, что Фиона — моя рабыня и никто не смеет даже дотронуться до нее.

— Мне нет прощения, Торн, — поникшим голосом прошелестел Роло. — Не знаю сам, что на меня накатило.

Гнев Торна разгорался. Фиона тихонько поднялась и хотела незаметно уйти, зная, что ярость викинга может обрушиться и на ее голову.

Торн заметил ее движение и грозным взглядом приковал Фиону к месту. Затем он заговорил, и слова его заставили похолодеть девушку:

— Итак, ты пыталась околдовать брата моей невесты, Фиона. Кто следующий? Мой отец? Брат? Скольких еще мужчин ты собираешься сделать несчастными?