Жители Скрытых Ручьев и другие первобытные приняли ее - как врача, как духовника, как друга. Здесь она занимается делом, которому обучена. Куда девалась та истерзанная душа, самостийно наложившая на себя епитимью, обрекшая себя на покаянное одиночество? Здесь столько уединенных мест для молитв, здесь она все время чувствует себя нужной. А люди всегда готовы ей помочь. И среди них - он. Воистину, чаяния сбылись. Пусть она не так это себе представляла, зато язык ее молитв теперь стал живым.
      На Господа уповаю;
      как же вы говорите душе моей:
      "улетай на гору вашу, как птица"?
      Ибо вот, нечестивые натянули лук,
      стрелу свою приложили к тетиве,
      чтобы во тьме стрелять в правых сердцем.
      Когда разрушены основания,
      что сделает праведник?..
      Господь испытывает праведного,
      а нечестивого и любящего насилие
      ненавидит душа его.
      Дождем прольет он на нечестивых
      горящие угли, огонь и серу;
      и палящий ветер - их доля из чаши...
      [Библия. Псалтырь, 10, 1 - 3, 5, 6.]
      Бородач-ягнятник отыскал свое логово в складках скал, орлы за час до заката уселись на деревья, соколам пришлось довольствоваться ужином из мошкары, перед тем как отправиться на покой, и даже канюки в конце концов скрылись из виду, недоумевая, что заставило их позариться на добычу странного пришельца. Он один остался кружить высоко в небе, нечувствительный к холодному воздуху.
      Амери, сидя под кустом, не сводила глаз с чуть заметной точки, которая, вселив надежду в хищников, разочаровала их. На птицу с неподвижными крыльями.
      Наконец с бьющимся сердцем она вскочила и бросилась обратно к каньону поднимать народ.
      - Отойдите! - крикнул кто-то. - Ничего не трогать, пока поле не исчезнет!
      Огромная, отливающая фиолетовым птица, казалось, заполнила собой все русло. Едва стемнело, она опустилась на дозвуковой скорости, взметнув перед собой ураганный вихрь, сорвавший соломенную кровлю с нескольких крыш и закруживший в воздухе стаю гусей старика Пеппино, словно ворох осенних листьев. Потом застыла над высокими деревьями с приспущенным клювом, крыльями, как у чайки, и веерообразным хвостом. Старик Каваи, забыв о недавних тревогах, отдавал короткие распоряжения: мальчишек послал за мокрыми мешками, взрослым велел стать возле скатанной камуфляжной сетки.
      Все, окаменев, смотрели, как парящее чудовище складывает крылья вдоль тридцатиметрового фюзеляжа и ощупью пробирается вниз. Вот оно скособочилось между парой высоких елей, немного покачалось над землей, затем выпустило длинное шасси. Раздался пронзительный свист, ближние кусты задымились, над тропой повисли клубы пара, и птица поменяла цвет на угольно-черный.
      Тогда стоявшая в столбняке толпа взорвалась громом приветствий. Многие истерично всхлипывали, но, повинуясь приказам Каваи, гасили тут и там вспыхивавшие очажки, устанавливали шесты, натягивали канаты для сетки.
      Открылся люк, из чрева птицы выползла лестница. Первой спустилась мадам Гудериан.
      - С благополучным прибытием, - сказала Амери.
      - Копье у нас, - откликнулась мадам.
      - Мы готовы. Все по плану.
      Стотрехлетняя полуслепая хромоногая старуха схватила руку мадам и поцеловала ее, но француженка даже не заметила этого. Сверху, из машины, донесся предупреждающий окрик. Фелиция и Ричард появились из люка с носилками.
      - Нужна твоя помощь, ma Soeur, - проронила мадам и, как сомнамбула, проследовала к своему коттеджу.
      Амери наклонилась и пощупала хрупкое запястье Марты. Ричард стоял рядом в разодранной рубахе и потертых кожаных штанах; кулаки его были сжаты, слезы градом катились по грязным опаленным щекам.
      - Она не позволила нам вылететь, пока не наладила Копье. И теперь истекает кровью. Спаси ее, Амери.
      - Ступайте за мной, - распорядилась монахиня.
      Они устремились к дому, оставив Клода наблюдать за тем, как укрывают на ночлег черную хищную птицу.
      ГЛАВА 10
      Перед рассветом Амери отслужила заутреню, а после мадам передала зашифрованное телепатическое послание Пейлолу. "Мы идем", подтверждая, что намеченная бомбардировка Финии состоится. Восход был близок, и если тану не нарушили нынешней ночью своих традиций, то лорд Велтейн и его Летучая Охота должны быть уже в крепости.
      Клод плелся в хвосте шествия, направлявшегося к летательному аппарату, и в душе молил Бога, чтобы Фелиция поскорее от него отстала. Она снова была в своей черной хоккейной форме, заново отреставрированной подручными Каваи, и горела нетерпением вступить в войну.
      - Ну я же совсем мало места занимаю! Клянусь быть тише воды, ниже травы! Позволь мне полететь с вами, Клод! Не могу я здесь оставаться, как ты не поймешь?
      - Если Велтейн засечет машину, тебя собьют вместе с нами.
      - Ну и пусть! Но в случае удачи вы меня выбросите у стен Финии, где-нибудь возле бреши в стене. И я пройду туда со второй волной фирвулагов! Ну пожалуйста, Клод!
      - К этому времени нас наверняка заметят. Приземляться было бы равносильно самоубийству - а оно пока не входит в наши с мадам планы. Финия - только начало борьбы. А у Ричарда теперь тоже есть смысл в жизни.
      Первобытные уже сворачивали маскировочные сетки. В сумраке колыхались огоньки свечей - это Амери освящала птицу.
      - Я бы помогла тебе управиться с Копьем, - настаивала Фелиция. - Ведь ты можешь и не совладать с такой махиной. Ей-Богу, я вам пригожусь!
      Она ухватилась за лацканы его мохнатой куртки, он резко остановился и взял ее за плечи.
      - Послушай меня, девочка. Ричард совсем измучен. Он не спал больше суток и сходит с ума от тревоги за Марту. Даже после переливания крови Амери считает, что ее шансы пятьдесят на пятьдесят. Ричарду предстоит вести экзотическую машину с двумя старыми развалинами на борту, а на хвосте у него будущее всего человечества. По-моему, ты в курсе, как он к тебе относится... Если ты в полете будешь мозолить ему глаза, это может стать последней каплей. Сейчас ты обещаешь держать себя в руках, но я-то знаю: как только запахнет жареным, тебе удержу нет. В общем, останешься тут - и весь сказ. Вот закончим бомбить, вернемся, если повезет, тогда сделаем еще один рейс. Обещаю, если все будет хорошо, мы доставим тебя на битву еще до начала массированного удара.
      - Клод... Клод... - Ее глаза выглядывали из прорези шлема, и разум в них мешался с паникой, яростью и другими потусторонними эмоциями.
      Клод молчал, понимая, что от нее можно всего ожидать: к примеру, одним ударом вышибет из него дух и полетит сама. Но он был так измучен, что уже не мог трястись за свою шкуру. У Фелиции действительно было такое желание, но умом она понимала, что старик заслуживает лучшей участи.
      - Ох, Клод! - сверкающие карие глаза скрылись под темными ресницами. По фарфоровым щекам побежали слезы. Она резко повернулась, так что зеленые перья на шлеме встали дыбом, и кинулась к дому Анжелики.
      Палеонтолог перевел дух.
      - Жди нас! - крикнул он ей вслед и поспешил догонять остальных.
      Огромная птица медленно выползла из укрытия. Едва она очутилась на ровной площадке, как взмыла в предрассветное небо фиолетовой искрой из невидимой трубы, молниеносным безынерционным рывком набрав высоту в пять тысяч метров. Анжелика Гудериан стояла возле Ричарда, вцепившись одной рукой в спинку кресла, другой в золотой торквес. Ричард переоделся в свой космический комбинезон.
      - Вы прикрыли нас, мадам? - спросил он.
      - Да, - еле слышно отозвалась француженка. (С момента их относительно благополучного возвращения она почти не открывала рта.)
      - Клод! Готов?
      - Жду команды, сынок.
      - Выходим на цель.
      Через секунду крышка люка бесшумно отодвинулась. Они нависли над россыпью микроскопических алмазов, по форме напоминающей головастика, чей хвост увяз в Рейне.
      - Так она, стало быть, на Кайзерштуле! - сказал Клод, обращаясь к самому себе.
      Головастик разрастался, звездная дымка превращалась в отдельные мерцающие огни, по мере того как машина снижалась. Наконец она зависла метрах в двухстах над самым высоким зданием города тану.
      - Ну, давай, - сказал Ричард, - угости их!
      Клод направил Копье и взял на прицел линию огненных точек, что отмечала крепостную стену, обращенную к Рейну. Где-то там, в серых сумерках, пряталась флотилия фирвулаговых судов, перевозившая войска людей и гуманоидов.
      Аккуратно, старик! Гляди не свари в реке собственный народ! Он откинул затвор. Так, вон туда. Нажимай вторую кнопку. Из люка беззвучно вырвалась зеленовато-белая полоска.
      Внизу расцвел оранжевый цветок, но линия огненных точек осталась неразрывной.
      - Сучье вымя! - прошипел Ричард. - Мазила! Бери выше.
      Не теряя спокойствия, Клод снова прицелился и нажал кнопку. На этот раз вместо вспышки оранжевого огня появилось приглушенно-красное сияние. Оно поглотило дюжину светящихся точек.
      - Во! Самое оно! - обрадовался пират. - Давай еще раз, старый черт! Прицел один-восемьдесят! Бей теперь в задние ворота!
      Машина развернулась на вертикальной оси, и Клод прицелился в точку где-то возле хвоста головастика. Выстрелил: перелет! Еще удар - и опять промах: недолет!
      - Да быстрей же, черт тебя! - взвыл Ричард.
      Третий выстрел точно поразил стену, втоптал ее в дорогу, идущую от подножия потухшего Кайзерштульского вулкана.
      Мадам застонала. Клод почувствовал себя так, будто в его внутренности вгрызся дракон.
      - Что, настигают? - окликнул Ричард. - Держитесь, мадам! Ну, давай же, Клод, заканчивай! Бог с ним с центром - летим прямо к шахте!
      Старик развернул Копье, руки стали почему-то липкими и скользили по стволу. Изношенные мышцы свело судорогой, когда он пытался навести оружие на небольшое голубоватое созвездие, которое светилось над выработками бария.
      - Ричард! Метров триста южнее!
      - Угу, - отозвался пират. В мгновение ока машина переместилась. - Так лучше?
      - Стоп!.. Лучше! Я почти ее сделал. Сразу бы так. А теперь у меня осталась только одна обойма.
      - Merde alors. [Тогда дело дрянь (фр.).]
      Старуха отлетела от кресла, ударившись в правую переборку. Прижав кулаки к вискам, начала визжать. Клод еще не слышал от человека таких звуков, такой квинтэссенции тревоги, страха, отчаяния.
      В то же мгновение по левому борту машины что-то вспыхнуло, засветилось неоново-красным светом и приняло очертания конного рыцаря.
      - О Боже! - бесцветным голосом проговорил Ричард.
      Визг мадам оборвался, и она без чувств повалилась на пол.
      - Сколько их? - спросил Клод. Он изо всех сил сдерживал дрожь в руках, наводя Копье, и молился, чтобы проклятое старое тело не подвело его в последний момент. Ведь он уже почти все сделал, почти...
      - Кажется, двадцать два - Спокойный голос Ричарда донесся точно из дальней дали. - Весь Высокий Стол окружил нас, точно индейцы-сиу - почтовый поезд. Все алые, кроме вожака, он же по цвету напоминает цианистый калий. Берегись!
      Бело-голубая фигура маячила в воздухе прямо под открытым люком. Всадник выхватил стеклянный меч и поднял его кверху. Три шаровые молнии сорвались с острия и медленно проникли в открытый люк. Клод попятился вместе с Копьем, огненные шары влетели в салон, где тут же воспламенили обшивку, распространяя удушливый аромат озона.
      - Стреляй! - кричал Ричард. - Бога ради, стреляй!
      Клод глубоко вздохнул.
      - Потише, сынок, - сказал он и надавил пятую кнопку Луганнова Копья, как только в стеклышке прицела возникло скопление голубоватых огней.
      Изумрудный луч полетел к земным россыпям. Там, куда он ударил, скалы побелели, пожелтели, потом стали оранжевыми, ярко-пурпурными; их очертания походили на морскую звезду с огненными щупальцами. Клод упал на бок, Копье с глухим стуком шмякнулось об пол. Люк начал закрываться.
      Шаровые молнии подпрыгивали и трещали. Старик почувствовал, как одна ударила ему в спину, прокатилась по всему хребту от ягодиц до загривка. Салон машины наполнился дымом и запахом паленого мяса. Клод, созерцая картину словно со стороны, отмечал и смешение звуков: шипение, с каким оставшиеся шары поразили свою цель, проклятия, высокий надрывный вопль Ричарда, всхлипы Анжелики, подползавшей к нему по дымящемуся полу, чье-то назойливо ритмичное дыхание.
      - Убери ее от меня! - голосил пират. - Я ничего не вижу! Мы не сможем сесть! О-о, черт, не-ет!
      Вибрация: треск и медленный крен машины. Клод почувствовал свежее дуновение (и как она умудрилась опалить всю спину?), люк открылся. Странно угловатая травянистая поверхность в серой дымке утра. Ричард ругался и плакал. Мадам не издавала ни звука. В люк просовывались головы - тоже в каком-то наклонном ракурсе. Среди голосов слышались жалобные причитания неразумного ребенка - старика Каваи, знакомый голос Амери: "Тихонько, тихонько", разрывающий воздух, точно удары хлыста, мат Фелиции, когда кто-то предостерег ее, что она испортит себе весь доспех.
      - Кладите его мне на плечи! Да не ерзай ты, старый дурак! Теперь мне придется топать на войну пешком!
      Он засмеялся. Бедная Фелиция! Потом он уткнулся в ее зеленое платье и начал содрогаться и вопить. Но почти тотчас затих, его положили на живот, он почувствовал что-то на своем виске, и это "что-то" притупило боль и все остальное.
      - Анжелика! Ричард! - позвал он.
      Ему откликнулась невидимая Амери:
      - Они очнутся. Все вы очнетесь. Ты сделал свое дело, Клод. Теперь усни.
      Как же все-таки?.. Он снова увидел пурпурные и золотые лучи морской звезды, неумолимо расползающиеся по скалам за мгновение до того, как закрылся люк. Как же все-таки?.. Если лава хоть ненадолго вырвется из жерла сонного Кайзерштульского вулкана, тану еще долго не смогут добывать барий.
      - Не думай об этом, Клод, - сказала Фелиция.
      И он перестал.
      ГЛАВА 11
      Осоловевшие в ночном дозоре у стен Финии Мойше Маршак и его товарищи приняли первый удар фотонного оружия за молнию. Тоненький зеленоватый луч сорвался с звездных высот и разрушил часовню возле одного из бастионов. Маршак все еще глядел на пламя, соображая, что делать дальше, когда второй выстрел Клода ударил прямо в десятый бастион буквально в пяти метрах от их поста. Гранитные глыбы разлетались во все стороны, воздух вскипел от дыма и пыли. Вихрь загасил масляные факелы, и шипящие, сверкающие брызги дождем осыпали покореженную тропу.
      Наконец, придя в себя, Маршак бросился к ближайшей амбразуре. Окутанный туманом Рейн заполнили подплывавшие суда.
      - Тревога! - заорал он; сигнал тут же передался по командному модулю, усиленному его серым торквесом.
      Маршак. Пост номер десять. Нападение со стороны Рейна. Пробита брешь в стене.
      Капрал Вонг. Сколько... сколько их, черт возьми?! Мойше, сколько там судов?
      Маршак. Да по всей реке... ПО ВСЕЙ! Восемьсот или больше - кто их, ублюдков, сочтет в таком паскудном тумане! Суда фирвулагов... и... погоди, дай погляжу... Да! И ПЕРВОБЫТНЫЕ С НИМИ! Повторяю, нападение фирвулагов и первобытных. Десанты! Скалы дымятся, брешь в стене, и в нее лезут эти падлы! Ширина пролома примерно девять метров.
      Корнет Форнби. Все дозорные наряды - к десятому бастиону. Общая побудка. Рейнский гарнизон - в ружье! Наблюдателям сканировать окрестности и докладывать немедля! Оборонительные отряды к пролому! Противник в городе!
      Командующий Сиборг. Лорд Велтейн! Тревога! Совместное нападение фирвулагов и людей. Враг проник сквозь брешь в городских укреплениях со стороны десятого бастиона. Необходимо организовать контратаку.
      Велтейн, лорд Финии. Сограждане, поднимайтесь на защиту! Летуны - в седло! На бардито! На бардито тайнел о погекон!
      Вождь Бурке и Уве Гульденцопф вели войско по крутому склону в прорыв. Стеклянные стрелы из луков и арбалетов градом сыпались на них со стен, но надо использовать преимущество, пока защитники не спустились вниз. На беду, брешь пробита как раз в том месте, где сосредоточены основные силы финийского гарнизона. Зато вдобавок к общей сумятице вспыхнул пожар в часовне, быстро переметнувшийся на соседние постройки; рухнула кладка конюшни, и животные, обезумев от страха, вырвались на волю.
      Трое солдат спустились с наблюдательной вышки и дали деру.
      - Взять их! - приказал Бурке.
      С криками и улюлюканием десперадос набросились на этот маленький отряд и порубали его.
      - Снять ворота с петель! Рассыпаться по улицам!
      Из бараков выбегали солдаты, не успев нацепить доспехи. То тут, то там завязывались яростные схватки; нападающие лезли в щель, финийцы изо всех сил старались их не пустить. Снимавшие ворота с петель были атакованы и смяты; на кованую решетку вновь наложили запор.
      - Мы в мешке! - Вождь Бурке забрался на крышу перевернутого продуктового фургона. Его лицо и верхняя часть тела были разрисованы боевыми узорами, в спутанных волосах цвета стали торчало перо огненного орла.
      - Бей сукиных пащенков! Открывай ворота! Ко мне!
      Он заметил, что Уве упал под ударом серого, и, размахивая огромным томагавком, который выковал для него Халид, спрыгнул вниз. Лезвие так легко вошло в украшенный гребнем бронзовый шлем-чайник, будто он был сделан из картона. Бурке отшвырнул в сторону тело и наклонился над Уве: тот лежал навзничь, рука прижата к груди, на лице мука.
      - Эй, малыш?! Куда он тебя?
      Приподнявшись на локте, Уве съежился под курткой из оленьих шкур; в неверном свете блеснули зубы.
      - Такая славная переправа, и надо же, черт!
      Первобытные никак не могли пробиться в город с территории гарнизона. Лезущих в брешь теснили как защитники крепости, так и свои товарищи, что напирали сзади. Слышались панические вопли. Несколько атакующих упали и были затоптаны. Гарнизонный офицер в серебряном торквесе и полном вооружении бросил отряд алебардщиков на беспорядочно сгрудившиеся нерегулярные войска первобытных. Стеклянные лезвия рубили плотную орущую толпу.
      Но тут на выручку пришли монстры.
      Высоко на каменистом склоне извивающимся ночным кошмаром сверкал силуэт трехметрового скорпиона-альбиноса - иллюзорное обличье молодого Шарна, генерала фирвулагов. Волны ужаса, порожденные экзотическим умом, захлестывали телепатические цепочки серых торквесов, повергая их в безумие. Сам Шарн мог поражать врага на расстоянии почти двадцать пять метров; его наступающие соплеменники, хотя и не обладали столь мощной аурой, но если враг попадал в их объятия, то вырваться уже не мог.
      Уродливые тролли, призраки, мифические чудовища стискивали солдат мертвой хваткой, так что кости хрустели, вонзали клыки в оголенные шеи, а то и расчленяли тела на месте. От некоторых психоэнергетических ударов воины варились заживо в своих кирасах, точно устрицы в раковинах. Иные одолевали врагов вспышками астрального огня, потоками тошнотворного гноя, расщепляющими мозги иллюзиями. Великий Герой Нукалави Освежеванный в обличье кентавра с содранной шкурой и горящими глазами трубил, пока вражеские солдаты в корчах не падали наземь с полопавшимися барабанными перепонками. Еще один чемпион фирвулагов - Блес Четыре Клыка - ворвался в штаб гарнизона, схватил серебряного командующего Сиборга и сожрал его вместе с доспехами, однако тот успел перед смертью передать по телепатическому каналу приказ драться до конца, защищая ворота в город. Адъютанты Сиборга обнажили стеклянные мечи против чешуйчатого дракона и в награду за храбрость тоже были заживо съедены. К тому времени, как монстр расправился с последним адъютантом, весь штаб уже пылал и вторжение распространилось на улицы Финии. Поэтому Блес с достоинством удалился, ковыряя в зубах серебряной шпорой. У него разыгрался аппетит, ведь утро только начиналось.
      Ванда Йо провожала взглядом последний отряд волонтеров, когда над рекой появилась Летучая Охота лорда Велтейна. Вопли ужаса объяли толпу при виде сверкающей конской стаи. Кто-то взвизгнул:
      - Вампиры! Вампиры по нашу душу! - И бросился в Рейн.
      Но катастрофы удалось избежать, потому что Ванда Йо своим острым язычком язвила пришлых людей за трусость, указав им на то, что Охота кружит высоко над Финией, очевидно имея в виду какую-то более важную цель.
      - Хватит класть в штаны, возвращайтесь на борт, - спокойно заявила она. - Нечего нам бояться Велтейна и его конного цирка. Вы что, забыли про секретное оружие? Теперь каждый из вас может убить тану - даже легче, чем изменников в торквесах, которые лижут им задницу!
      Лоцман-Фирвулаг на двухмачтовой шхуне злобно зыркнул на оробевших людей.
      - Шевелитесь, земляные черви! Не то уплывем на войну без вас!
      Внезапно сноп изумрудного огня полоснул по городу. Затем оранжево-белое пламя фонтаном брызнуло откуда-то с юга, и секунды спустя над рекой пронеслись глухие раскаты взрыва.
      - Шахта! Бариевая шахта взорвана! Святители-угодники, вулкан проснулся!
      Как по сигналу, еще одно пламя взметнулось на дальних подступах к Финии, там, где полуостров сужался узким горлом, соединяя город с материком.
      Ванда Йо ликовала.
      - Видали?! Эх, молодцы, карлики! Это богатырша фирвулагов Айфа атакует со стороны Шварцвальда. Ну так что, засранцы, двинетесь вы наконец или нет?
      Мужчины и женщины взревели, затрясли копьями, завопили и с такой поспешностью попрыгали на борт, что едва не потопили шхуну.
      Пламя с противоположного берега прокатилось багряной дорожкой по темной воде. Феерические зеленые, голубые, серебряные и золотые огни, великолепным ожерельем украшавшие город тану, медленно гасли.
      Лорд Финии натянул поводья и застыл в воздухе, словно вспышка магния. Его Летучая Охота - восемнадцать благородных рыцарей мужского пола и три женского - сияла красным ореолом вокруг своего лорда. Он пребывал в ярости и смятении, поэтому его умственный посыл прозвучал почти неразборчиво:
      Улетела! Машина улетела! И все же мои молнии наверняка проникли ей в брюхо. Камильда! Поищи ее!
      Она удаляется он нас, мой повелитель. О всемогущая Тина - на невероятной скорости! Уже перевалила Вогезы, и я ее больше не чувствую. Может, подняться повыше?..
      Оставь, Камильда! Внизу опасность посерьезнее. Смотрите все! Смотрите, что натворил враг! О позор, о горе, о смута! Все на землю, живо! Каждому встать во главе конного отряда и защитить наш светлый город!
      На бардито тайнел о погекон!
      Фронт углублялся в город. Через два часа после рассвета бои уже велись у садов Храма наслаждений, на окраине квартала тану.
      Мойше Маршак семь раз заряжал лук из колчанов погибших товарищей. Он отломил гребень бронзового шлема и вывалялся в грязи, чтобы притушить блеск кирасы. В отличие от своих бесталанных соратников он быстро сообразил, что фирвулаги способны расшифровать телепатическую речь, и потому не делал попыток связаться со своими командирами. Затаившись, он воевал на свой страх и риск, держась в стороне от чудовищ, прячась в закоулках Финии, хладнокровно приканчивая зазевавшихся первобытных и стараясь не попадаться на глаза обезумевшим рамапитекам и местным жителям. Он уже уложил пятнадцать человек из вражеского войска да плюс к тому двоих голошеих, которые пытались разоружить серого.
      Теперь Маршак медленно пробирался к Храму наслаждений. Услыхав воинственные клики противника, он укрылся за декоративным кустарником и заправил в лук зубчатую стрелу.
      Но в следующую секунду звук, донесшийся из Храма, отвлек его внимание. Метрах в пяти от него со звоном разлетелась застекленная дверь, явно под напором какого-то тяжелого предмета. Последовали крики и грохот. Длинные, унизанные перстнями пальцы копались в заклинившем замке. Другие руки сотрясали покосившуюся дверь. Отсюда Маршаку не было видно людей, попавших в ловушку, но крики ужаса и жуткие трели какого-то мифического существа достигали его ушей, пронизывали мозг.
      - Помогите! Дверь пробита! Он наступает!
      Помогите! Помогитепомогитепамогите! ПОМОГИТЕ!
      В сознании застряли отчаянные призывы лорда тану. Серый торквес солдата принудил его к повиновению. Выскочив из укрытия, Маршак бросился к двери. С другой стороны к медному косяку двери приникли три обитательницы Храма наслаждений и их высокий клиент, чьи золотисто-фиолетовые одежды выдавали в нем представителя Гильдии Экстрасенсов. Он, очевидно, не обладал достаточным принудительным и психокинетическим потенциалом, чтобы отогнать видение, нависшее над ними в дверном проеме и готовое к удару.
      Фирвулаг принял обличье гигантского водяного насекомого с клацающими, острыми, как бритва, жвалами. Голова монстра достигала метровой высоты, а длинное бесхребетное туловище было все покрыто какой-то вонючей слизью.
      - О, благодарение Тане! - вскричал тану. - Скорей, дружище! Целься ему в горло!
      Маршак навел свой лук, чуть переместился, чтобы не зацепить женщин, и выпустил стрелу. Стеклянный наконечник почти во всю длину вонзился между щитовыми пластинами, что располагались под челюстями чудовища. Маршак, услышав телепатический вой фирвулага, не спеша заправил еще две стрелы и послал их в сверкающие оранжевые глаза насекомого. Ужасная личина исчезла, а на полу распростерлось мертвое тело гнома в обсидиановых доспехах с пронзенным горлом и вытекшими глазами.
      Коротким стеклянным мечом солдат сбил замок Волны наслаждения привычная награда за верную службу - потекли по нервам, опоясывающим таз. Когда благородный тану и его насмерть перепуганные спутницы были освобождены, Маршак отсалютовал, приложив правый кулак к сердцу.
      - Готов служить, мой господин!
      Но тану пребывал в полной растерянности.
      - Куда нам идти? Пути к дворцу Велтейна перекрыты! - Он мысленным взором прощупывал окрестности.
      - Но не возвращаться же в храм! - возразила самая маленькая из спутниц гуманоида, фигуристая негритяночка с чуть резковатым голосом. - Проклятые чудовища ползут из всех щелей.
      - О лорд Колитейр! - воскликнула другая, блондинка с залитым слезами лицом. - Спасите нас!
      - Тихо! - скомандовал тану. - Я пытаюсь, но на мои призывы никто не откликается!
      Третья женщина, худая, с пустым взглядом, в порванном на плечах соблазнительном наряде, опустилась на плиты пола и начала смеяться.
      - Храм окружен! - прохрипел Колитейр. - Я зову на помощь, но все рыцари Велтейна в гуще схватки!.. Ха! Враги отступают перед принудительной мощью воинства тану! Слава Богине, у нас не все такие слабаки, как я!
      В глубине Храма что-то оглушительно затрещало. Отдаленные крики стали громче. Опять послышались ритмичные удары и звон стекла.
      - Они идут! Чудовища, они здесь! - билась в истерике блондинка.
      - Солдат, ты должен нас вывести... - ясновидящий тряхнул головой, как будто разгоняя в ней туман, - к северным воротам! Может быть, удастся сесть на какое-нибудь судно...
      Однако было слишком поздно. По саду, приминая цветы, несся отряд из двадцати с лишним первобытных, возглавляемых полуголым краснокожим мощного телосложения.
      Рука солдата, потянувшаяся было к луку, застыла в воздухе. У большинства нападавших было точно такое же оружие.
      - Сдавайтесь! - завопил Луговой Жаворонок Бурке. - Все добровольно сдавшиеся люди будут помилованы!
      - Назад! - крикнул ясновидящий. - Я... я спалю ваши мозги! Доведу до безумия!
      Вождь Бурке улыбнулся. Его раскрашенное тело, обрамленное всклокоченными седыми волосами, было еще страшней, чем призраки фирвулагов. Гуманоид понял, что обман его бессмыслен и что для его расы никакого помилования не будет.
      Приказав Маршаку защищаться до последнего, Колитейр обратился в бегство. Но не успел сделать и двух шагов, как железный томагавк проломил ему череп.
      Маршак ослабил мускулы. Лук и стрелы упали на каменные плиты, а сам он стоял и смотрел на подступавших в гробовом молчании первобытных.
      Упомянув о стратегическом значении бариевой шахты на одной из последних сходок в Скрытых Ручьях, генералу фирвулагов Шарну Месу дали понять, что нет более сильного удара по самолюбию ненавистного врага, чем разрушение шахты и уничтожение ее обученного персонала. В плане мадам Гудериан особое значение отводилось прекращению поставок драгоценного элемента для производства торквесов.
      Незадолго до полудня Шарн обсудил ситуацию с Блесом и Нукалави в импровизированном штабе, хорошо обеспеченном трофейным пивом. Туда к ним явился лазутчик с важными новостями. Могущественная Айфа и ее девы-воительницы осуществили успешный прорыв через восточную брешь и окружили шахту. Они завалили вход монолитной скалой, отколотой выстрелом Клода, разрушили главные очистные сооружения и корпус, где работали люди и рамапитеки; затем, чтобы не терять времени, оставшегося до того, как они сложат оружие, рассыпались по улицам верхней части города. Однако здание главной администрации с его запасом очищенного бария стояло нерушимо. Место было полностью окружено черной дымящейся лавой; теперь она застыла и только внутри кое-где просвечивала красная раскаленная жидкость. В здании все еще находились инженеры тану и среди них творец высшего класса. Айфа и ее богатырши усмотрели этот мощный ум, когда неожиданный взрыв психоэнергии испепелил одну из разведчиц и едва не задел Устрашительницу Скейту. Из клыков и когтей она соорудила метапсихический щит вокруг уцелевших, которым оставалось лишь обратиться в беспорядочное бегство подальше от умственных залпов.
      - Могучая Айфа теперь ожидает ваших предложений, - заключил лазутчик.
      Блес хрипло рассмеялся и влил в глотку полбочонка пива.
      - Ну что ж, надо помочь малышкам спасти свою честь.
      - Какая, к черту, честь! - прохрипел Нукалави. - Если творческая сила врага чуть не опрокинула оборону Скейты, значит, он и для нас грозный противник. Он живо рассеет наши умственные экраны и сделает с нами что хочет.
      - Даже приближаться туда опасно, - добавил Шарн. - Кора остывающей лавы очень хрупкая, еще провалится под ногами. А вы же знаете, наши умы недостаточно сильны, чтобы проникать в глубь камня, потому мы не сможем ее укрепить. - Он повернулся к карлику-посланцу. - Пликтарн, насколько широко пространство лавы, которое придется пересечь?
      - Примерно пятьдесят гигантских шагов, великий капитан. - Лицо карлика выразило готовность. - Мой вес корка наверняка выдержит.
      - Пошли нас с Нукалави, - предложил Шарну Блес. - Вместе с Айфой и Скейтой мы его прикроем.