Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)

      - Разве ты не можешь защититься? Так же, как тогда, от Охоты?
      - Меня же никто не учил! - с тоской проговорила она. - Тогда все вышло случайно. Не знаю я, как противостоять этой орде. Никакой конкретной угрозы, за которую можно было бы ухватиться, они не выдвигают, - В глазах у нее читалась настоящая паника. - Они просто ненавидят... ненавидят всеми фибрами души.
      - По-твоему, они сильнее обычных фирвулагов?
      - Не уверена. Они другие, неестественные... Извращенные - вот, пожалуй, самое точное определение. С фирвулагами и даже с тану, несмотря на всю вражду, мы ощущаем некое духовное родство. Чего никогда не может быть с les Criards. Я еще не видела их вблизи и в таком количестве. Изредка встречалась с ними на конклавах в пещерах Вогезов, но там они вели себя настороженно. А тут...
      Голос ее оборвался на резкой, высокой ноте. Пальцы правой руки в лихорадочном нетерпении теребили золотой торквес, а левой рукой она больно впилась в локоть Клода. Глаза возбужденно бегали, обшаривая скалы.
      Фелиция, замыкавшая шествие, нагнала их и объявила:
      - Не нравится мне это место. Нигде так погано себя не чувствовала. Грибной лес прямо рай по сравнению со здешней обстановкой. Мне кажется, нам грозит настоящая опасность. Вы можете объяснить, что происходит?
      - Вокруг злобные ревуны. Нервный посыл их настолько силен, что даже ты, несмотря на свою латентность, можешь воспринимать его.
      Губы юной спортсменки плотно сжались, глаза воинственно засверкали. В оленьих шкурах с чужого плеча она была похожа на школьницу, играющую в индейцев.
      - Они что, собираются напасть на нас?
      - Нет, без приказания своего правителя Суголла они нам ничего не сделают.
      - Значит, просто запугивают, сукины дети! Ну, со мной этот номер не пройдет! - Фелиция сорвала с плеча лук и, не сбавляя шага, проверила, надежно ли закреплены стрелы.
      Теперь, когда они забрались довольно высоко, гора представала им головокружительным нагромождением гладких и остроконечных монолитов. Лес редел. Сквозь него уже просматривались окрестные долины и даже вершины Альп далеко на юге. Сверху тысячеметровой громадой нависал Фельдберг; склон, обращенный к юго-востоку, круто обрывался в бездну, точно какой-то великан взял и обрубил его топором, нарушив безупречно правильную форму округлой вершины.
      Они добрались до альпийского луга, со всех сторон окруженного крутыми уступами. Точно в центре бугрился бархатисто-черный камень, подернутый ярко-желтой паутиной, что придавало ему сходство со стогом сена.
      - Здесь я с удовольствием покидаю вас, - послышался голос Пугала.
      Он сложил руки на груди, осклабился и растворился в воздухе, причем оскал исчез несколько позже, чем он сам.
      - Какого черта... - начал Ричард.
      - Тихо! - оборвала его мадам.
      Все четверо невольно жались поближе к ней. Лоб старухи покрылся испариной, руками она вцепилась в торквес, как будто он душил ее. Над поросшей цветами и усыпанной галечником луговой чашей сияло безоблачное небо, но воздух как бы сконденсировался в тонкие, прозрачные ручейки, клокочущие, перетекающие друг в друга так, что глаз не успевал следить за их переливами. Скалы снова заслоняли обзор. Верхний слой камня, казалось, разжижился, подобно воздуху, потому что скалы беспрестанно меняли очертания. А черный бугор стоял неподвижно в своей незамутненной чистоте, но от него-то, похоже, и исходило все движение.
      В смертельном отчаянии мадам стиснула руку Клода.
      - Господи Иисусе, как же их много! Неужели ты не чувствуешь?
      - Я чувствую, - озираясь, проговорил Ричард. - Точно силовая бомбардировка сигма-поля, ох, силы небесные! Это все враждебные умы, да?
      Тревожное предчувствие накатывало на них в невыразимом крещендо. Камень под ногами вибрировал на низких частотах, словно от топота тысяч ног в недрах горы. А еще от дикого рева.
      Атмосферные вихри набирали силу. Послышался новый звук - сумасшедшее тремоло вверх-вниз на тысячу тональностей и ритмов. Люди закрывали уши руками, но лавина звуков вбирала их в себя, и они тоже пытались кричать в тщетной попытке нейтрализовать эту какофонию, пока она не свела их с ума.
      Наконец оркестр смолк, и появились исполнители.
      Пятеро застыли, как изваяния, выпучив глаза, разинув рты. Скалы вдруг ожили: их облепили тысячи, а может, десятки тысяч живых существ, они громоздились друг на друга, висели у соседей на плечах, выглядывали в щели между нижних конечностей или шагали по головам собратьев, стремясь пробиться в первые ряды.
      Это были кошмарные существа.
      В основном ростом не более метра, со скругленными туловищами и тоненькими ножками, как у Пугала. У многих, однако, непропорционально огромные ступни и кисти. Отдельные тела деформированы, очевидно какой-то болезнью позвоночника; у других из-под красивой одежды выпирали уродливые шишки - то ли злокачественные образования, то ли скрытые лишние конечности. Но самым гротескным зрелищем были головы: заостренные, приплюснутые, шершавые, как древесная кора, с гребнями или рогами. Почти все по размеру не соответствовали туловищам - либо чересчур большие, либо уж слишком маленькие, - и вообще подходили как корове седло: к примеру, прелестная женская головка на неуклюжем теле молодого шимпанзе. Лица были искривлены, вытянуты, одутловаты, с красными или голубыми бородками, покрытые рыбьей чешуей, мокнущими язвами, порами, как на швейцарском сыре. Глаза либо вываливались из орбит, либо пропадали в жировых складках, а то и вовсе были не на положенном месте и в большем, чем надо, количестве. Некоторые твари шлепали отвислыми, как у жаб, губами, другие вообще губ не имели и скалили огрызки гнилых зубов в вечной ужасающей ухмылке. Рты были также на любой вкус: то звериная пасть, втиснутая в почти нормальное лицо, то какая-то немыслимая вертикальная прорезь, то свернутый кольцами хобот, то клюв, как у попугая. За ними обнажались мощные бивни, частоколы острых клыков, слюнявые десны и языки, порой черные, порой двойные или даже тройные.
      Жуткое скопище вновь начало тихонько подвывать.
      Но тут на черном бугре вырос довольно высокий лысый гуманоид. Лицо его было прекрасно, а тело, от шеи до пят затянутое в облегающий фиолетовый костюм, поражало мышечной силой.
      Рев мгновенно прекратился.
      - Я - Суголл, - сказал он, - повелитель этих гор. Выкладывайте, зачем пожаловали.
      - У нас письмо от Йочи, Верховного Властителя фирвулагов, пролепетала мадам.
      Лысый снисходительно улыбнулся и протянул руку. Опираясь на руку Клода, мадам Гудериан приблизилась к нему.
      - Вы нас боитесь, - заметил Суголл, пробежав глазами обрывок пергамента. - Что, на человеческий взгляд мы так уж отвратительны?
      - Мы боимся того, что исходит из ваших умов, - ответила мадам. - Тела ваши вызывают лишь сочувствие.
      - Мое, разумеется, иллюзорно, - сообщил Суголл. - Как повелитель всех этих... - он обвел рукой трясущуюся живую массу, - я поневоле должен во всем их превосходить, даже в физическом уродстве. Желаете посмотреть, как я выгляжу на самом деле?
      - О всемогущий Суголл, - сказал Клод, - эта женщина и так еле жива от вашего рева. Я ученый, палеонтолог, меня очень интересуют все проявления биологической жизнедеятельности. Покажите себя мне, а друзей моих пощадите.
      Лысый рассмеялся.
      - Палеонтолог! Что ж, любопытно, как ты сумеешь меня классифицировать!
      Он во весь рост вытянулся на бугре. Подошедший Ричард обнял мадам за плечи и отвел подальше, оставив Клода одного.
      Сверкнула яркая вспышка, на время ослепившая всех людей, кроме старика.
      - Ну, что я такое?! - выкрикнул Суголл. - Нет, человек. Ты не сможешь нам ничего сказать, а мы - тебе, потому что ни ты, ни мы этого не знаем. Послышались раскаты презрительного смеха.
      Красивая фигура в фиолетовом опять возникла на вершине бугра. Клод стоял, широко расставив ноги и свесив голову. Грудь его судорожно вздымалась, на закушенной губе выступила кровь. Он медленно поднял глаза и встретился взглядом с владыкой ревунов.
      - Я знаю.
      - Что-что? - Правитель гоблинов подался вперед. Одно скользящее движение - и он очутился на земле, рядом с Клодом.
      - Я знаю, что вы такое, - повторил палеонтолог. - Вы - представитель расы, которая обладает повышенной чувствительностью к фоновому излучению планеты Земля. Даже тану, живущие в других районах, переживают генетические аномалии, связанные с этим излучением. А вы еще больше осложнили себе жизнь тем, что поселились здесь. Вы пьете из ручьев с их ювенильной водой, обитаете, очевидно, в пещерах, - он указал на окутанный желтой сетью бугор, - внутри таких привлекательных на вид черных скал, как ваша.
      - Да, ну и что?
      - Если моя стариковская память меня не подводит, это уранит - руда, содержащая уран и радий. Глубоководные ручьи, скорее всего, тоже радиоактивны. За годы обитания в данном регионе вы подвергли свои гены более сильному облучению, чем ваши братья фирвулаги. И потому стали мутантами, превратились в... то, что вы есть.
      Суголл повернулся и посмотрел на бархатисто-черную скалу. Затем откинул роскошно вылепленную иллюзорную голову и взревел. Все его тролли и гоблины присоединились к реву. Но на сей раз он прозвучал не устрашающе, а лишь мучительно-скорбно.
      Наконец ревуны завершили свой погребальный плач.
      - На этой планете генная инженерия находится в зачаточном состоянии. Значит, для нас нет никакой надежды, - промолвил Суголл.
      - Надежда есть для будущих поколений, если вы переселитесь отсюда, скажем, на север, где нет такой повышенной концентрации радиоактивных минералов. Что же до ныне живущих... у вас есть способность творить иллюзии.
      - Да, у нас есть иллюзии, - подтвердил правитель каким-то бесцветным голосом. Но когда смысл речей Клода достиг его сознания, он вскричал: - Ты правду говоришь? Насчет наших детей?
      - Вам нужен совет опытного генетика, - отозвался старик. - Все люди, обладающие знаниями в данной области, наверняка в рабстве тану. Я же могу лишь дать вам несколько общих рекомендаций. Выбирайтесь отсюда и положите конец новым мутациям. Самые безнадежные из вас, скорее всего, бесплодны. Те же, кто еще способен к воспроизводству, имеют шанс вернуться в нормальное состояние. Они-то и должны закрепить аллели. Выведите нормальную детородную плазму в новом поколении, наладив отношения с остальными фирвулагами. Используя свои иллюзии, станьте привлекательными партнерами, кроме того, чтобы подобное кровосмешение стало возможным, вам необходимо приобрести навыки социального общения, отрешиться от менталитета пугал.
      У Суголла вырвался лающий смех.
      - Скажешь тоже! Оставьте ваши земли! Забросьте ваши брачные обычаи! Породнитесь с вашими извечными врагами!
      - Да именно таковы первые шаги к изменению генофонда. Но есть и дальняя перспектива... В том случае, если нам удастся освободить человечество от ига тану. Среди путешественников во времени, вероятно, есть специалисты по генной инженерии. Не знаю точно, как действует Кожа тану, но, возможно, и она поможет вам вернуться к нормальным телесным пропорциям. В мире будущего, откуда я пришел, это иногда удавалось в барокамерах.
      - Ты дал нам пищу для размышлений, - тихо проронил Суголл. - Твои откровения достаточно горьки, но мы подумаем. И примем решение.
      Мадам Гудериан вновь взяла на себя роль предводительницы. Голос ее звучал твердо; лицо обрело краски.
      - Так как же насчет нашей просьбы, всемогущий Суголл?
      Гуманоид стиснул в кулаке послание Йочи. Пергамент жалобно заскрипел.
      - Ах да, ваша просьба! Королевское послание могли бы оставить при себе. Власть Йочи на нас не распространяется, видимо, ему было неловко вам в этом признаться. Я же впустил вас на свою территорию из чистого любопытства - захотелось узнать, что заставило вас пойти на такой риск. Мы думали с вами поразвлечься, а потом умертвить...
      - А теперь?
      - О чем вы просите?
      - Мы ищем реку. Широкую, полноводную реку, берущую начало в ваших краях. Она несет свои воды на восток в полусоленое озеро Мер, что за сотни километров отсюда. По ней мы рассчитываем добраться до могилы Корабля.
      Раздался удивленный рев.
      - Я понял, о какой реке идет речь, - сказал Суголл. - Мы называем ее Истрол. У нас тоже есть легенды о Корабле и о том, как после прибытия на Землю мы отделились от фирвулагов и нашли независимость здесь, в горах, подальше от Охот и ежегодной бессмысленной бойни - Великой Битвы.
      Мадам упомянула о том, что своим возвышением тану обязаны людям, и затем изложила план восстановления былого равновесия сил.
      - Чтобы добиться своей цели, мы должны завладеть древними орудиями из могилы Корабля. Если кто-нибудь из ваших подданных выведет нас к реке, тогда мы отыщем кратер.
      - А этот ваш план... когда вы намерены его осуществить? Как скоро ученые люди смогут освободиться от тану и с благословения Теи заняться нами?
      - Нам бы хотелось успеть до Перемирия перед Великой Битвой. Однако мы понимаем, сколь призрачны наши надежды. Могила Корабля находится по меньшей мере в двухстах километрах отсюда. А до Перемирия всего двенадцать дней. Добрая половина оставшегося времени уйдет на поиски реки.
      - Нет, - возразил Суголл. - Эй, Калипин!
      Из толпы выступил гуманоид, которого путешественники прозвали Пугалом. Теперь вместо злобной мины на роже его сияла широкая улыбка.
      - Да, мой повелитель!
      - Я не разбираюсь в этих... километрах. Скажи людям, где Истрол.
      - Да здесь, под горами, - отозвался тот. - На одном уровне находятся пещеры - наши дома, а на других - где-то поглубже, где-то помельче водяные пещеры, иными словами, подземные ручьи, протоки и реки. В водяных пещерах берет начало Райская река, что течет мимо Финии на северо-запад. Но самая большая река, вытекающая из наших гор, - Истрол.
      - Почти наверняка он прав! - воскликнул Клод. - В наше время истоки Дуная тоже пролегают под землей. Одни утверждают, что прежде река вытекала из озера Констанца, другие постулируют ее связь с Рейном.
      - В водяные пещеры можно спуститься по стволу Аллики в специальной клети. Часа два займет путь до темного Истрола. Потом вам придется плыть день под землей до светлого, что течет под открытым небом.
      - А ваши лодочники провезут нас через подземные участки? - спросила мадам.
      Суголл молчал, глядя на окружавшую его толпу чудовищ. Воздух опять огласился музыкальным ревом. Тела гоблинов начали двигаться, преображаться, и постепенно вихревой рисунок неба успокоился. Умственная энергия пещерного народа поменяла направление, ненависть к другим и себе уступила место более мягкому восприятию мира. Исчадья ада превратились в довольно симпатичных лилипутов.
      - Отправь их! - хором выдохнули ревуны.
      Суголл согласно кивнул:
      - Так и быть.
      Он взмахнул рукой. Его подданные повторили жест и вдруг стали прозрачными, словно туман, рассеивающийся под полуденным солнцем.
      - Помните нас! - кричали они, исчезая. - Помните нас!
      - Запомним, - прошептала мадам.
      Пугало сделал им знак, засеменил вперед. Клод снова предложил руку мадам; Ричард, Марта и Фелиция последовали за ними.
      - Слушай, - вполголоса обратилась старуха к Клоду, - а каков он на самом деле, этот Суголл?
      - Ты не можешь читать у меня в уме, Анжелика?
      - Ты же знаешь, что не могу.
      - Ну и слава Богу, - вздохнул старик. - Вовек бы его не видеть!
      ГЛАВА 6
      Поздно вечером, когда гигантские бражники и белки-летяги завели свои воздушные игры над лесистым каньоном Скрытых Ручьев, семеро с тяжелой поклажей прибыли в поселение первобытных. Вел их Халид. Они было направились к хижине Уве Гульденцопфа, но не застали его. Маленький козопас Калистро, гнавший стадо домой, сообщил им, что Уве вместе с вождем Бурке в общественной бане.
      - Разве вождь здесь? - нахмурился Халид. - Стало быть, экспедиция не удалась?
      Калистро покачал головой. В свои пять лет он был уже достаточно ответственным и разумным человеком, чтобы участвовать во всех великих начинаниях своего племени.
      - Вождь получил ранение и вернулся. Сестра Амери наложила ему повязку на ногу и велела каждый день делать целебные ванны... А чего у вас там в мешках?
      Мужчины рассмеялись. Жилистый парень с густой копной волос, единственный из всех не обремененный поклажей, так как левая рука у него отсутствовала, а короткая культя была обернута грязной тряпкой, поддразнил пастушонка:
      - Сокровище!
      - Дайте поглядеть-то, - в Калистро вдруг проснулся ребенок.
      Но семерка уже двинулась к плоскому руслу каньона. Козопас поспешно загнал стадо в хлев и побежал следом.
      Бледный свет звезд озарял маленькую лужайку на берегу ручья, рождавшегося из смешения горячих и холодных подземных источников, но основная часть деревни оставалась в тени; дома и общественные постройки были надежно укрыты высокими соснами и раскидистыми вечнозелеными дубами от воздушных налетов тану. Баня - большая бревенчатая постройка с заросшей плющом крышей - находилась на самом краю каньона. Окна ее были тщательно занавешены, а из-под двери пробивалась лишь узкая полоска света.
      Халид и его спутники вошли в оглашаемое веселым смехом помещение. Вечер выдался прохладный, и полдеревни сбежалось сюда погреться. Мужчины, женщины, дети вперемежку плескались в каменных ваннах или выдолбленных деревянных корытах, наполненных горячей и холодной водой. Некоторые сидели на полу, беседовали, играли в триктрак.
      Уве Гульденцопф пробасил, перекрикивая общий шум:
      - Эй, поглядите-ка, кто к нам пришел!
      Первобытные встретили односельчан громом приветствий. Кто-то прокричал:
      - Пива!
      А один из Халидовой своры откликнулся прочувствованно:
      - Эх, пожрать бы!
      Козопаса Калистро послали подымать с постели трактирщицу, а вновь прибывшие протиснулись сквозь гомонящую толпу к изолированной ванне, где восседал Луговой Жаворонок Бурке; его седые волосы слиплись от пара, а монументальное, будто выточенное из камня лицо искривилось, когда он попытался скрыть удовлетворенную ухмылку.
      - Ну как?
      - Чтоб я сдох! - ответил пакистанец, опуская мешок на пол, развязывая его и вытаскивая неотшлифованный наконечник для копья. - Секретное оружие номер один! - Он вновь порылся в мешке и достал пригоршню более тонких железяк. - А вот и номер два. Немного заточить - и получатся отличные стрелы. К вашим услугам двести килограммов железа - кое-что в заготовках, кое-что в слитках. Углеродистая сталь, сваренная по лучшим древним рецептам. Мы соорудили печь с форсированной тягой, она работает на древесном угле, а тяга создается шестью кожаными мехами. Угля вокруг завались. Мы как следует замаскировали печь и бегом сюда, но в любой момент можно вернуться и выплавить еще.
      Глаза Бурке заблестели.
      - Ну, Халид! Молодец, чертяка! И вы тоже, ребята - Зигмунд, Денни, Лэнгстон, Герт, Смоки, Хоми. Не подкачали! Теперь мы на коне, теперь все наши мечты, все молитвы сбудутся! Даже если экспедиция к могиле Корабля ничего не даст, все равно у нас есть шанс одолеть тану хотя бы в первой битве!
      Уве, посасывая трубку, обвел взглядом усталых, пропыленных путников.
      - А где еще трое?
      Улыбки погасли.
      - Боб и Вренти задержались как-то вечером на руднике, - сказал Халид. - Когда утром мы отправились за ними, то не обнаружили никаких следов. А князь Франческо пошел на охоту, и его зацапали ревуны.
      - Потом его, правда, вернули, - добавил костлявый скуластый человек по имени Смоки. - Через день бедняга приплелся на стоянку. Они его ослепили, кастрировали и отрубили обе руки. Ну, и над мозгами, конечно, поработали: бедняга совсем лишился разума. Кого ревуны затягивают в свои сучьи игры, тот уж не останется в здравом уме.
      - О Господи Иисусе! - ужаснулся Уве.
      - Но мы за него отомстили, - криво усмехнулся Денни.
      - Не мы, а ты, - уточнил кривоногий сингал по имени Хоми и повернулся к вождю Бурке. - Когда мы уже возвращались, на нас напоролся ревун - прямо средь бела дня, где-нибудь в сорока километрах отсюда, на берегу Мозеля. Чудовище, крылатый конь о двух головах. Денни стрелой с железным наконечником проткнул ему кишки, и тот рухнул как подкошенный. Вы не поверите, от коня остался горбатый гном с крысиной мордочкой!
      Рудокопы застонали при одном воспоминании; кто-то хлопнул Денни по плечу.
      - Во всяком случае, теперь мы знаем, что железо убийственно и для тех, и для других гуманоидов, - заключил Денни. - Ведь ревуны - не что иное, как изуродованные фирвулаги. Так что пусть наши благородные союзники помнят о том, кто их настоящие друзья...
      Послышались одобрительный ропот и несколько тихих смешков.
      - Да, - согласился Бурке, - будем иметь это в виду. Однако же для первого этапа - для атаки на Финию, - фирвулаги нам нужны. Они в целом одобрили план мадам. Но боюсь, крепко задумаются, когда узнают про железо.
      - А чего тут думать? - уверенно проговорил Смоки. - Вот поглядят, как мы пригвоздим железом кого-нибудь из тану да спилим их собачьи ошейники, тогда ноги нам будут целовать... или задницу!.. Или еще что...
      Все грохнули.
      Взволнованный молодой голос выкрикнул:
      - А чего нам ждать до Финии?! Через два дня пойдет караван в Надвратный замок. Давайте заточим стрелы да и посчитается с ними, не откладывая в долгий ящик!
      Его призыв воодушевленно подхватили. Но вождь, как разъяренный аллигатор, рванулся из своей ванны и прорычал:
      - Умолкните вы, безмозглые скоты! Без моего разрешения ни одна собака не дотронется до железа! И языки свои держите на замке, если не хотите, чтоб все ихнее рыцарство обрушилось на наши головы! Стоит нам палец высунуть - Велтейн всю руку отхватит. Призовет Ноданна, потребует подкрепления с юга!..
      Люди приумолкли. Но агрессивный юноша не унимался:
      - Так ведь когда мы пойдем на Финию, они все равно узнают! Отчего ж не теперь?
      - Оттого, - прозвучал в ответ язвительный голос Бурке, от которого некогда тряслись поджилки у новоиспеченных адвокатов, - что на Финию мы нападем незадолго до Великой Битвы, когда всем тану будет не до Велтейна. Во время подготовки к их славной рати ни один ублюдок тану не станет защищать даже бариевую шахту. У них на уме будут только юг и Олимпийские игры.
      Первобытные принялись тихонько судачить о странностях гуманоидов, а Бурке тем временем одевался. Уве с усмешкой заметил, что по характеру тану ничем не отличаются от тупоголовых ирландцев - лишь бы подраться, а там хоть трава не расти. Его заявление было встречено новыми раскатами смеха, и ни единый сын, ни единая дочь ирландского народа не вступились за честь своего племени. У Бурке мелькнула мысль, что тому должна быть причина, и он пожелал непременно ее выяснить, но тут Халид узрел заживающую рану краснокожего.
      - Машалла! Жаворонок, да ты вроде поцарапался малость!
      Нога Бурке была обезображена фиолетово-багровым шрамом сантиметров в двадцать длиной.
      - Сувенир одного хряка. Он убил Штеффи, да и я чуть не окочурился, пока Деревянная Нога тащил меня сюда. Скоротечный сепсис - шутка сказать! Но Амери вовремя его захватила. Красивого мало, но ходить могу и даже бегать, если придется, не дай Бог.
      - Нынче собрание руководящего комитета, - напомнил ему Уве. - Халиду тоже надо быть.
      - Ага. Но сперва давай позаботимся о наших героях. Ну что, ребята? Еда и питье уже на подходе. Подкрепитесь - и спать. Какие еще проблемы?
      - Рука Зигмунда, - сказал Халид. - Кроме троих погибших, он тоже входит в список наших потерь.
      - Как же ты так? - спросил Бурке.
      Зигмунд смущенно прикрыл руку.
      - Да по глупости. На меня прыгнула гигантская саламандра и впилась прямо в ладонь. Ты ведь знаешь, против их яда есть только одно средство...
      - Зиг прикрывал наш тыл, - объяснил Денни. - Оборачиваемся - его не видно. Вернулись - глядь, он как ни в чем не бывало накладывает жгут, а топор и рука рядом валяются.
      - Пошли покажем Амери, - распорядился Бурке.
      - Да нет, вождь, я в порядке. До свадьбы заживет.
      - Заткни пасть и делай, что велят. - Вождь повернулся к остальным. - А вам, ребятки, разрешаю отоспаться денька два. На этой неделе будет большой военный совет, прибудут волонтеры из других поселений. Вам придется еще поработать на совесть, когда мы установим кузню в каком-нибудь укромном месте, чтоб фирвулаги не пронюхали. До той поры я сам буду охранять железо. Надо его спрятать от греха подальше. - Он повысил голос, чтоб все в бане слышали: - Эй, люди! Если вам дороги собственная шкура и свобода тех, кто находится в рабстве, забудьте о том, что видели здесь!
      Все согласно закивали. Вождь тоже удовлетворенно кивнул и взвалил на плечи два тяжелых мешка. Уве и Халид поволокли четыре оставшихся. Зигмунд пошел вперед.
      - Собрание состоится, как всегда, в коттедже мадам, - сказал Бурке кузнецу, хромая к выходу. - Там теперь поселилась Амери. Мы единогласно ввели ее в комитет.
      - Эта монашка - просто дар Божий, - добавил Уве. - Так обработала Максла, что его не надо больше держать взаперти. И бедная Сандра уже не грозится наложить на себя руки: грибок-то у нее совсем прошел. Хаиму глаз залечила, старику Каваи - здоровенную язву на подошве.
      - Хорошее дело, - хмыкнул Халид. - А то Каваи вечно стонет на наших сборищах. И впрямь повезло нам с Амери.
      Вождь поцокал языком.
      - Мало того - она исцелила шестнадцать случаев парши и почти всю болотную лихорадку. Мадам вовремя заполучила врача, это будет еще одним аргументом в пользу ее избрания на следующих выборах.
      - Не думаю, что она так уж рвется к власти, - возразил Халид. - Во всяком случае, не больше, чем ты держался за место судьи.
      Они почти бесшумно ступали по тропинке, вьющейся меж густых деревьев. У длинного каньона было множество тупиковых ответвлений, из которых выходили на поверхность подземные источники. Большинство жилищ строилось вблизи этих естественных колодцев. Всего в деревне насчитывалось около тридцати домов, а население самого большого поселка первобытных в плиоценовом мире составляло восемьдесят пять человек.
      По камням они пересекли ручей и двинулись вверх по каменистому склону по направлению к небольшому, но прочному домику под сенью огромной сосны. В отличие от остальных он был не бревенчатый и не глинобитный, а каменный, выбеленный известкой и укрепленный деревянными балками. Постройка странно напоминала будущие сельские особняки на холмах близ Лиона. Плетистые розы, обильно удобренные мастодонтовым навозом, поднялись и увили кровлю пышными цветами. Ночной воздух был напоен их ароматом.
      Мужчины дошли до конца тропинки и остановились. Путь им преградил маленький зверек. Вздыбив шерсть, сверкая огромными глазами, он грозно рычал.
      - Ты что, Дея?! - удивился Жаворонок. - Тут же все свои!
      Кошка зарычала еще громче и не двинулась с места.
      Вождь Бурке опустил на землю мешок и присел, вытянув руку. Халид переместился и стал позади Зигмунда; в мозгу у него мелькнуло воспоминание и зародилось страшное подозрение. Он вспомнил дождливую ночь, проведенную в стволе дерева, и точно такой же кошачий рык. А заподозрил испытанного товарища, который был слишком опытным лесорубом, чтобы его могло захватить врасплох нападение гигантской саламандры...
      Пока Халид развязывал свой мешок, дверь коттеджа распахнулась, и в проеме на фоне тусклого света лампы возникла фигура Амери.
      - Дея! - позвала монахиня и взмахнула четками. Затем увидела мужчин. Это ты, вождь?.. И Халид с тобой! Вернулись! Но что...
      Кузнец в тюрбане внезапно схватил за волосы того, кого они называли Зигмундом. Другой рукой он прижал что-то твердое, серое к горлу этого человека.
      - Не шевелись, сукин сын, не то отправишься вслед за своим братцем!
      Амери вскрикнула, а Уве грязно выругался, увидев, что кузнец очутился один на один с горгоной. Вместо волос рука пакистанца сжимала шипящих, извивающихся гадюк, что отходили от скальпа Зигмунда. Тоненькие ядовитые жала вонзились в руку кузнеца, посылая отравленные стрелы по кровеносным сосудам прямо к сердцу.
      - Прекрати, я сказал! - взревел кузнец и, покрепче стиснув пальцы вокруг затупленного наконечника копья, вонзил его в мягкую ложбинку на горле чудовища.
      Горгона испустила булькающий хрип и обмякла. Халид отпрыгнул и выронил железяку. С глухим стуком она ударилась об землю и осталась лежать близ мертвого тела, снова изменившего очертания. Амери и трое мужчин уставились на хрупкое существо весом, наверное, не больше тридцати килограммов. Маленькие острые соски выдавали в нем особь женского пола. Лысый конусообразный череп был приплюснут над глазами. На лице там, где должен был быть нос, зияло отверстие, а на массивной нижней челюсти виднелись редкие торчащие в разные стороны зубы. По сравнению с раздутым, как шар, туловищем конечности казались тоньше, чем у паука; левая передняя лапа отсутствовала.
      - Это же... фирвулаг! - выдохнула Амери.
      - Ревун, - поправил Бурке. - Некоторые биологи считают их мутантами фирвулагов. Каждый имеет свое, не похожее на других, обличье. Но все они до жути уродливы.
      - Понятно, что было у нее на уме! - раздался голос Халида, дрожащий от ужаса и досады. Он ощупал руку: как ни странно, она оказалась целой и невредимой. - Увидала, как мы порешили ее приятеля, и решила выяснить, что это за диковинное оружие. Для того, должно быть, подкралась к Зигмунду, который замыкал колонну, и... заняла его место. А руку себе отсекла, чтобы ее не заставили нести железо.
      - Но прежде ревуны не рядились в людей! - воскликнул Уве. - Зачем же теперь...
      - Взгляните на нее - одета в лохмотья, - заметила Амери и наклонилась, чтобы в свете из дверного проема получше рассмотреть карликовое тельце.
      Один из грубо выделанных кожаных башмаков свалился в пылу схватки, обнажив ступню - крохотную, но безупречной формы и гладкую, как у ребенка. На пятке натерта трогательная мозоль: верно, малышке было нелегко поспевать за быстроногими людьми.
      Монахиня надела убитой башмак, расправила ножки-тростинки, закрыла остекленевшие глаза.
      - По всему видать, бедная. Может быть, надеялась обнаружить ценную информацию и выгодно ее продать.