Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)

      - Я начинаю вспоминать, - медленно проговорил Стейн, - драку, которую учинил в замке... Нас все еще держат взаперти?
      Сьюки покачала головой.
      - Они отправили нас - тебя, меня и еще несколько человек - вниз по Роне в столицу тану. Сейчас мы находимся в Дараске почти на берегу Средиземного моря. На побережье мы прибудем через два дня. Элизабет оказала помощь владелице замка, у которой были осложнения при родах. В награду нам разрешили побыть в замке подольше, полечить тебя и отдохнуть. Спуск по Роне был не из приятных и стоил нам немалых нервов.
      - Так Элизабет и Эйкен здесь? А кто другие?
      - Брайан из вашей группы. И еще один человек по имени Раймо Хаккинен, бывший лесоруб. Насколько я помню, он из Оранжевой Группы. Возглавляет караван, который должен доставить нас в их столицу, тану по имени Крейн. Когда он перестает исполнять обязанности начальника конвоя, Крейн становится кем-то вроде экзотического целителя. Это он залечил все раны, которые ты получил в схватке со стражей, причем без регенерационного бассейна - только пластиковыми повязками и телепатами. Остальных твоих друзей вместе с еще какими-то людьми отправили в другое место. Расположено оно в нескольких сотнях километров к северу отсюда.
      - А что тану собираются делать с нами?
      - Элизабет уготована особая судьба. Она единственная из всех прибывших в Изгнание людей, обладающая без всякого ожерелья метапсихическими способностями в активной форме. Судя по всему, тану хотят сделать ее своей королевой, если, конечно, она справится с королевскими обязанностями.
      - Подумать только!
      - Относительно Брайана у тану также особые планы. На нем тоже нет торквеса. Не знаю почему, но тану вбили себе в голову, что антрополог сможет объяснить им, какую роль сыграли люди в их плиоценовом обществе. Имеются в виду те люди, которые прибыли в Изгнание через врата времени. Все это очень сложно, но... Те из людей, кто носит серебряные ожерелья, вроде Эйкена, меня и Раймо, то есть люди с латентными метапсихическими способностями, которые благодаря ожерельям переходят в активную форму, имеют шанс в случае хорошего поведения войти в аристократию тану. Обычных людей, не обладающих метапсихическими способностями даже в скрытой форме, тану не превращают в рабов - для выполнения всей черной и тяжелой работы у тану есть какие-то обезьяны. Обычные люди, которых нам удалось видеть, занимаются различными искусствами и ремеслами.
      Стейн поднял руки, дотронулся до своего ожерелья и попытался снять его, но, как ни старался, у него ничего не вышло.
      - Не могу снять этот дурацкий ошейник. Так ты говоришь, он переводит мои метапсихические способности в активную форму?
      Сьюки выглядела потрясенной.
      - О Стейн! Твое ожерелье... не серебряное. Оно из какого-то серого металла. Значит, ты не обладаешь скрытыми метапсихическими способностями.
      Опасный блеск появился в ярко-синих глазах Стейна.
      - Так для чего мой ошейник?
      Сьюки закусила нижнюю губу. Она протянула руку, осторожно дотронулась до металла на шее Стейна и прошептала:
      - Это ожерелье контролирует тебя. Оно может вызвать приятные ощущения или боль. Тану могут использовать такое ожерелье для телепатического общения с тобой или для того, чтобы установить, где ты находишься, если вздумаешь сбежать. Они могут усыпить тебя, успокоить, если ты о чем-то тревожишься, подвергнуть гипнотическому внушению и, возможно, проделать еще что-то, о чем я не знаю.
      И Сьюки рассказала Стейну все, что ей известно о торквесах. Стейн с грозным спокойствием выслушал ее, сидя на краю кровати. Когда Сьюки закончила, Стейн подвел печальный итог:
      - Те, кто носит серые ожерелья, выполняют в большинстве случаев какую-то работу, имеющую жизненно важное значение для тану. Солдаты. Стражи у врат. Шкипер, который провел нашу лодку по реке. И все эти люди выполняют свою работу покорно, не помышляя о бунте, хотя проклятый ошейник не превращает их в зомби.
      - Большинство носителей серых торквесов, которых нам довелось повстречать, вели себя нормально и казались счастливыми. Наш шкипер сказал, что любит свою работу. Один из слуг в замке, с которым я побеседовала, заявил, что тану добры и великодушны, если не нарушать установленных ими порядков. Я... полагаю, что со временем ты станешь вести себя так, как того хотят от тебя тану, и не станешь оказывать сопротивление. Ты подчинишься установленным правилам и будешь вести себя лояльно. В любой группе людей, тесно связанных между собой, происходит такая же социализация, но лояльность требуется во всех случаях.
      - Я не желаю быть лакеем у какого-то там рабовладельца, откуда бы он ни прибыл. Я прошел через врата времени и отдал все, что у меня было, чтобы избавиться от всех, кто думает, будто кто-то дал ему право помыкать мною. Я хочу быть самим собой и делать то, что мне нравится! По-другому я жить не могу и не буду! Чтобы превратить меня в послушного раба, им придется сначала выжечь мне разум.
      С блуждающим взглядом Сьюки приложила пальцы к щеке Стейна. Ее сознание легко проскользнуло под поверхностный слой его сознания, и Сьюки увидела, что Стейн говорил чистую правду. Упорство, с которым его сознание не пускало в свои глубины ни одного целителя, кроме того, кто любил его, теперь непоколебимо сопротивлялось любой форме адаптации, полностью отвергая самую мысль о компромиссе, о "гибком" выходе из трудной ситуации. Стейн никогда не склонится перед тану. Они смогут сломать его. Но если им и удастся подчинить его себе, то подчинят они не Стейна, а лишь его оболочку, лишенную разума.
      Слезы полились из глаз Сьюки, капая на простыни и килт из волчьей шкуры, который все еще был на Стейне. Он взял обе руки Сьюки в свои.
      - Похоже, что этот мир оказался совсем не таким, как мечталось каждому из нас, - горестно прошептала Сьюки. - Я надеялась найти туннель, ведущий в рай, спрятанный внутри Земли, - в Агхарту. Крейн утверждал, что легенды об Агхарте относятся к тому раю, который создали здесь тану. Но ведь это же не может быть правдой. В Агхарте царят вечный покой, счастье и справедливость. Мир, в который мы попали, не может быть Агхартой, раз ты чувствуешь себя несчастным.
      Стейн рассмеялся:
      - Я - трудный случай, Сьюки. С тобой все будет иначе. Ты станешь аристократкой, появятся светские заботы. Вместо того чтобы быть принцессой Уэльской, станешь принцессой плиоцена.
      Сьюки отпрянула от Стейна:
      - Погоди! Я забыла тебе рассказать еще одну важную вещь о плиоценовом мире. Наших женщин тану подвергают операции, обратной сальпинготомии, восстанавливают способность рожать. Их собственные женщины бесплодны в земных условиях, и поэтому они... используют нас. Некоторые из наших женщин становятся женами тану, как владелица того замка, где мы сейчас находимся, но большинство земных женщин тану просто используют, как... как...
      Стейн привлек Сьюки к себе и вытер ей слезы уголком простыни.
      - Не бойся, Сьюки. С тобой ничего подобного не случится.
      Не веря своим ушам, Сьюки подняла на Стейна глаза. Стейн кивнул:
      - Валяй. Можешь входить в мое сознание, обшарить все уголки. Если это делаешь ты, я не имею ничего против.
      Сьюки порывисто вздохнула, погрузилась в новый уголок сознания Стейна и не могла сдержать возгласа радости, обнаружив там то, что надеялась найти.
      Заключив тайный союз, Стейн и Сьюки закрепили его в своем сознании и завершили этим каждый по-своему исцеление друг друга.
      ГЛАВА 17
      Клод, Ричард и Амери могли бы еще спать и спать, но их разбудил с восходом солнца далекий вой амфиционов, рыскавших в южной оконечности хребта. Стало ясно, что тану намереваются сделать все, чтобы не дать ускользнуть Фелиции, чью роль в разгроме каравана, должно быть, выдал кто-то из спутников, вновь взятый в плен тану. Оставшиеся члены Зеленой Группы не стали напрасно терять время, пытаясь уничтожить следы своей стоянки, а пустились в путь сразу после рассвета, сложив палатки и поедая на ходу скудный завтрак. Клод попытался было передать руководство небольшим отрядом Фелиции, но та была непреклонна:
      - У вас, Клод, огромный опыт проведения экспедиций такого рода. У меня такого опыта нет. Поэтому ведите нас. Нам нужно как можно быстрее спуститься с горного хребта куда-нибудь, где есть густой лес и широкая река. Тогда, как я полагаю, нам удастся избавиться от преследователей.
      Спуск с горного хребта по своей стремительности напоминал полет. Используя страховочные веревки, карабины и другую альпинистскую технику, беглецы ловко преодолели крутые склоны и почувствовали себя несколько увереннее, когда оказались в русле пересохшей реки, которое скоро перешло в ручеек. Деревья толпились все теснее и становились все выше, закрывая кронами путников от солнца. Ручей постепенно превратился в довольно бурный поток. Переходя вброд его усеянное камнями ложе, путешественники заметили стоявшую у камня большую коричневую форель и горностаев, занимавшихся ловлей рыбы и напоминавших норок с бледно окрашенной шкуркой. Чтобы сбить с толку преследователей, путники несколько раз переходили с одного берега на другой. Клод заставил своих товарищей проложить ложный след вдоль берега одного из ручьев, впадавших в поток, затем вернуться по воде к основному руслу и только тогда продолжить путь вниз по течению. Иногда встречались предательские подводные ямы, их сменяли пороги с шапками пены у острых камней.
      После нескольких часов пути Клод объявил привал. Он сам и Фелиция были в хорошей форме, а Ричарду и Амери каждый шаг давался с большим трудом. Отдыхать устроились на выступавших из воды камнях заводи, чутко прислушиваясь к звукам погони. Но ничего не было слышно, кроме громкого всплеска где-то поблизости ниже по течению.
      - Может быть, я ошибаюсь, - высказала предположение Амери, - но мне кажется, что это бобр.
      - Вполне возможно, - согласился Клод. - Может быть, это наш друг бобр "кастор", но скорее всего стенеофибер - более примитивный тип бобра, который не строит плотины, а роет норы в...
      - Тс! - прервала палеонтолога Фелиция. - Слушайте!
      Звуки бегущей воды, птичий щебет, крики обезьян, верещание чем-то раздраженной белки.
      Кто-то большой и сильный прочистил горло.
      Путники замерли на своих валунах, инстинктивно подобрав под себя ноги, которыми они до того беззаботно болтали в воде. Кусты на левом берегу слегка расступились: какой-то зверь шел на водопой. Это оказалась огромная кошка величиной с африканского льва, с громадными клыками, торчавшими из пасти, словно острые кинжалы. Зверь вел себя как страдающий от несварения желудка гурман, перебравший лишнего за столом, и лениво лакал воду. Верхняя часть туловища была покрыта красновато-коричневыми пятнами, обведенными черными и темно-коричневыми кругами, на морде темные круги переходили в полосы, а на брюхе и лапах красовались черные пятна. Воинственный облик дополняли огромные усы.
      Ветерок изменил направление, и лакавшая воду саблезубая кошка почуяла запах людей. Она подняла голову, уставилась прямо на путешественников своими желтыми глазищами и зарычала, как бы давая понять, кто здесь хозяин положения.
      Фелиция спокойно выдержала взгляд зверя.
      Остальные сидели, онемев от страха и ожидая, что зверь прыгнет в воду. Но ничего подобного не произошло. Брюхо кошки было полно после сытного обеда и выпитой воды, к тому же она была беременна, а Фелиция польстила женскому самолюбию кошки, внушив ей, что жалкая добыча, прилепившаяся к камням у берега, вряд ли стоит купания. Поэтому махайрод, или саблезубый тигр, спокойно полакал воду, глянул на путешественников, наморщив нос, издал для порядка устрашающий рык и исчез в прибрежных кустах.
      - Прошу вас подождать пять минут, чтобы я могла вознести благодарственную молитву и причаститься, - попросила Амери.
      Фелиция кивнула с загадочной улыбкой, Ричард отвернулся с видом человека, который выше подобных предрассудков, а Клод подошел к тому камню, на котором расположилась Амери, и вместе с ней причастился. Походную дароносицу и складное распятие Амери носила с собой в кармане комбинезона. Когда все было закончено, отряд снова пустился в путь по берегу, противоположному тому, где скрылся махайрод.
      - Саблезубый тигр невероятно красив, но для чего ему такие клыки? спросила Амери у Клода. - В наше время все крупные представители кошачьих прекрасно обходятся и более короткими клыками.
      - Наши львы и тигры не пытаются убивать слонов.
      - Вы имеете в виду всех тех чудовищ, которыми нас запугивали в "Приюте"? А где они здесь?
      - Мастодонты поменьше, скорее всего, встречаются в предгорьях. Наиболее распространен вид гомфотериум ангустиденс. В длину он не достигает и половины туловища тех носорогов, которых мы видели вчера. Дейнотерий нам вряд ли встретится, пока мы не вздумаем пересекать обширное болото или низину у большой реки.
      - Невероятно, - проворчал пират. - Прошу прощения, но имеет ли кто-нибудь из вас представление о том, куда мы сейчас движемся и есть ли у нас пункт назначения?
      - Сейчас мы спасаемся бегством, - спокойно ответил Клод. - Когда мы стряхнем со своего хвоста солдат и амфиционов, тогда у нас появится время, чтобы принимать стратегические решения. Или ты не согласен, сынок?
      - Согласен, - угрюмо пробурчал Ричард и принялся прорубать путь в густом кустарнике.
      Наконец поток привел путников к месту впадения в широкую реку, катившую воды в южном направлении. Клод решил, что перед ними Сона в своем верхнем течении.
      - Мы не пойдем вдоль реки, - объявил Клод спутникам. - Скорее всего, она поворачивает на юго-запад и впадает в озеро километрах в сорока или пятидесяти отсюда. Нам придется форсировать ее, а для этого понадобятся декамольные мосты.
      В каждый набор для выживания входили три секции моста, которые можно соединить в узкий безопорный пролет длиной в двадцать метров с лестницами и поручнями. Пройдя вниз по течению реки до места, где русло с двух сторон стесняли два скалистых утеса, путешественники развернули секции моста, заполнили водой, гравием и песком балластные отделения и навели переправу до противоположного берега.
      - Шаткое сооружение, - с беспокойством заметил Ричард. - Забавно, когда мы тренировались в "Приюте", мост казался гораздо шире.
      Мост имел в ширину добрую треть метра и был устойчив, как скала. Но одно дело переправляться по такому мосту, когда под тобой спокойный пруд, и совсем другое, когда под тобой стремительно несется бешеный поток и подстерегают острые камни.
      - Мы могли бы развернуть еще один мост и расширить полотнище вдвое, чтобы вы чувствовали себя увереннее, - предложила Амери. Но пират негодующе фыркнул, подхватил свой рюкзак и пересек мост, как опытный канатоходец.
      - Теперь вы, Амери, - предложил Клод.
      Монахиня твердой поступью взошла на мост. По скольким сотням бревен пришлось ей пересекать горные стремнины Орегонских каскадов! Перекладины моста были расположены с зазором не шире ладони, сквозь которые невозможно провалиться. Необходимо лишь твердо ставить ногу, сохраняя равновесие, и смотреть в какую-нибудь точку на противоположном берегу, а не на беснующийся пенный поток в шести метрах под тобой...
      Внезапно Амери почувствовала, что ее правое бедро свело судорогой. Амери пошатнулась, попыталась ухватиться за поручни с противоположной стороны, но промахнулась и, стоя, рухнула с моста в воду.
      Ричард беспомощно смотрел на происходившее с другого берега, а Клод бегом направился вниз по реке, где в более широкой заводи течение было относительно спокойным. Две головы мелькали среди пены и водоворотов. Одна из голов, плывшая первой, с размаху налетела на горбатый валун, выгнувшийся над стремниной, и исчезла. Вторую голову также прибило течением к валуну, и она, как и первая, скрылась под водой, но через минуту, показавшуюся Клоду и Ричарду неимоверно долгой, обе головы вынырнули, и их понесло дальше туда, где уже стоял наготове старый палеонтолог. Схватив валявшийся на берегу обломок плавника, Клод протянул его женщинам. Фелиция ухватилась за плавник одной рукой, другой она крепко держала Амери за волосы. Клод осторожно подтащил обеих спутниц к берегу.
      Войдя в воду, Клод подхватил Амери и вынес ее на отмель. Фелиция, опустившись на четвереньки, никак не могла откашляться и, судорожно втягивая в себя воздух, выплевывала попавшую в рот воду. Клод уложил Амери на бок, откачал воду из легких и приступил к искусственному дыханию.
      - Дыши, деточка, дыши, - молил он Амери. - Живи, дочка.
      Послышались звуки, напоминавшие журчание засоренной раковины. Это под промокшим насквозь и разорванным капитанским комбинезоном грудная клетка сделала первый, неуверенный вдох. Еще один искусственный вдох "рот в рот", и Амери вернулась к жизни.
      Глаза ее открылись, и она с диким выражением уставилась сначала на Клода, а потом перевела взгляд на улыбающуюся Фелицию. Сдавленное рыдание комком подступило к горлу, и Амери уткнулась головой в грудь старому палеонтологу. Клод попросил Фелицию достать из его рюкзака теплый свитер и закутал в него Амери. Но когда он попытался поднять Амери, чтобы на руках перенести ее на другой берег, то понял, что такая ноша для него непосильна. Помочь Амери могла только Фелиция. Клод шел сзади, неся свой рюкзак и пожитки маленькой спортсменки.
      Рюкзак Амери вместе со всем запасом медикаментов был безвозвратно утерян - его унесло течением. Даже шины на сломанную руку Амери пришлось наложить, используя средства оказания первой помощи из индивидуального комплекта для выживания, следуя кратким наставлениям инструкции по оказанию экстренной помощи. Перелом оказался довольно простым - было повреждено предплечье, - и отсутствие профессиональных навыков не помешало Клоду и Фелиции справиться с задачей. Но к тому моменту, когда Амери закончили оказывать помощь и ввели болеутоляющее, было уже далеко за полдень. Ричард попытался убедить Клода и Фелицию в том, что бесполезно идти напролом дальше, независимо от того, преследует их кто-нибудь или не преследует. Они отошли на небольшое расстояние от реки и укрылись в дубовой роще. Там Ричард возвел два декамольных домика. Фелиция тем временем подстрелила жирного самца косули, а Клод принес с ближайшего болотца питательные клубни рогоза.
      Набив желудки, настроив лежаки на максимальную мягкость и тщательно закрыв непроницаемые для насекомых двери, путешественники легли спать, не дожидаясь наступления ночи. Они спали крепко и не слышали, как ухали совы, пели соловьи, трещали древесные лягушки, яростно выли далеко к югу амфиционы. Звезды становились все ярче, и с реки поднимался туман, но путешественники этого не видели. Не видели они и фантастической игры огней фирвулагов, плясавших на противоположном берегу реки до тех пор, пока звезды не стали бледнеть и забрезжил рассвет.
      На следующий день Амери мучили лихорадка и слабость. Посовещавшись, путешественники оставили ей некоторые лекарства из своего скудного запаса, устроили ее поудобнее, а сами перешли в другой домик, чтобы Амери могла как следует отоспаться и быстрее поправиться. Все сошлись на том, что и им требуется какое-то время для восстановления сил, и считали маловероятным, чтобы преследователи могли незаметно переправиться через бурную реку.
      Фелиция пребывала в уверенности, что им удалось окончательно избавиться от погони.
      - Даже если они обнаружили какие-нибудь вещи из унесенного течением рюкзака Амери, то, должно быть, решили, что мы все утонули.
      Путешественники выспались, позавтракали холодным мясом косули и альгипротом и сели в тени раскидистого дуба с чашечками растворимого кофе, чтобы решить, что делать дальше.
      - Я разработала новый план, - сообщила Фелиция. - Проанализировав различные возможности, я решила, что золотое ожерелье лучше всего раздобыть возле Финии, где живет множество тану. К тому же, в Финии у тану должен быть склад или мастерская, где производят ожерелья. Мы спрячемся, пока Амери не выздоровеет, пересечем Вогезы и устроим засаду около города. Запасы всего необходимого будем пополнять, нападая на караваны и окрестные поселения.
      Ричард чуть не поперхнулся кофе.
      Фелиция продолжала невозмутимо излагать свой план:
      - И после того как мы изучим систему защиты тану и побольше узнаем о технологии изготовления торквесов, нам будет легче разработать план, как действовать дальше и подорвать могущество тану.
      Ричард осторожно поставил свою чашку на корень дерева.
      - Послушай, девочка, до сих пор мы следовали твоим планам. Не могу не признать, что ты действовала очень удачно и освободила нас от Эпоны и ее прихвостней. Но сейчас никто не заставит меня пойти на авантюру и принять участие в нападении четверых людей на целый город, битком набитый пришельцами, которые к тому же известны как мастера полоскать чужие мозги.
      - Ты предпочитаешь скрываться в лесах, пока они не выследят тебя и не обложат как дикого зверя? - презрительно обронила Фелиция, - Ты же понимаешь, что тану не прекратят искать нас. Когда же мы примем мой план (и если мне удастся раздобыть золотое ожерелье), то я смогу справиться с любым тану!
      - А откуда мы знаем, что ты действительно сможешь справиться с тану? И что с того? Мы должны быть послушными копьеносцами при твоей сиятельной особе, а ты будешь разыгрывать из себя мать-командиршу? Нам, простым смертным, не обладающим никакими метапсихическими способностями, проклятое ожерелье ни к чему. И это так же верно, как то, что тану разрежут нас на мелкие кусочки задолго до окончания твоей партизанской войны, выиграешь ты ее или проиграешь. Хочешь знать, какой у меня план, куколка?
      Фелиция молча пила кофе, прикрыв глаза.
      - Молчишь? Но я все-таки тебе скажу, - с ненавистью продолжал Ричард. - Отдохну здесь денек-другой, починю свои кроссовки и двину на север к большим рекам и океану, как сделал Иош. Если повезет, может быть, встречу его. А когда доберусь до побережья Атлантики, надую лодку и отправлюсь к югу вдоль берега. И пока ты здесь разыгрываешь из себя принцессу бандитов, я буду потягивать винцо и наслаждаться жизнью в своей пиратской хижине в окрестностях Бордо.
      - А как же остальные? - тон Клода оставался нейтральным.
      - Предлагаю всем отправиться вместе со мной! Почему бы и нет? Я собираюсь идти по легкому маршруту, где не придется ломать руки и ноги, взбираясь на кручи, и пересекать Вогезы. Присоединяйтесь ко мне, Клод, вместе с Амери, и я помогу вам найти укромное местечко, о котором тану и не слыхали. Ведь вы не в том возрасте, чтобы участвовать в ребячьих планах. А что это за жизнь для монахини, скажите на милость? Фелиции нравится убивать людей ради собственного удовольствия.
      - Ты заблуждаешься, Ричард, - невозмутимо заметила Фелиция, продолжая пить кофе.
      Старый палеонтолог долго переводил свой взгляд с Фелиции на Ричарда и снова на Фелицию, потом покачал головой:
      - Мне нужно поразмыслить над тем, что вы оба тут наговорили, и еще кое о чем. Если не возражаете, я сейчас отправлюсь вон в ту дубовую рощу и какое-то время побуду один.
      Клод встал, сунул руку в карман куртки и направился в рощу.
      - Вы можете оставаться там, сколько сочтете нужным, Клод, - окликнула его Фелиция. - Я присмотрю за Амери. Будьте осторожны!
      - Не заблудитесь, - добавил Ричард. Фелиция пробормотала что-то неразборчивое себе под нос.
      Клод шел, механически примечая ориентиры, как всегда делал на протяжении многих лет в экспедициях на вновь осваиваемых планетах. Вот дуб с двумя огромными ветвями, напоминающими лапы чудовища. Там красноватая глыба среди серого гранита. Сухая лужайка с яблоней. Плоды на одной из ветвей созрели необычно рано. Небольшая заводь с розовыми лилиями и парой необыкновенных уток-крякв. Источник, бьющий из скалы, покрытой мхом, под сенью бука.
      - Как тебе здесь нравится, Жен? - спросил Клод.
      Он опустился на колени и припал к роднику. Напившись, Клод смочил себе лоб и шею.
      - Думаю, здесь тебе будет хорошо.
      Клод поднял со дна ручейка плоский камень и подошел к буковому дереву. Тщательно сняв мох, он выкопал ямку, опустил в нее резную деревянную шкатулку, засыпал ее землей и положил сверху дерн. Клод не стал отмечать место последнего упокоения Женевьевы ни камнем, ни крестом. Те, кто ее любил, знают, где покоится ее прах. Закончив, он вернулся к роднику и, зачерпнув пригоршню воды, полил потревоженный мох, сел, прислонившись спиной к дереву, и закрыл глаза.
      Когда он снова открыл глаза, было уже далеко за полдень. Какой-то зверек плескался у родника, поглядывая на Клода внимательными светло-зелеными глазками.
      Клод затаил дыхание. Это было одно из самых красивых небольших животных, которые ему когда-либо приходилось видеть. Изящное гибкое тельце не длиннее его ладони, а стройный хвост добавлял добрых двадцать сантиметров. На брюшке шерсть бледно-оранжевая, а на спинке темно-коричневая с едва заметным черным отливом, как у карликовой американской лисицы. Лукавая мордочка светилась умом, добродушием. В ней не было ничего угрожающего, хотя в целом зверек походил на уменьшенную копию кугуара.
      Должно быть, это фелис циттели, одна из древнейших кошек. Клод тихо свистнул. Зверек насторожил уши. Медленно-медленно Клод сунул руку в карман и извлек оттуда кусочек альгипрота, напоминавшего по внешнему виду сыр.
      - Кис-кис, - позвал он зверька, положив еду перед собой на покрытую мхом кочку.
      Крохотная кошка спокойно приблизилась, нюхая воздух и топорща усы. Осторожно обнюхала пищу, лизнула розовым язычком и съела. Глаза, гораздо большие, чем у домашней кошки, окаймленные черными "очками", смотрели на Клода вполне дружелюбно. Послышался слабый звук, словно кто-то включил небольшой моторчик: фелис циттели мурлыкала.
      Старый палеонтолог угостил зверька еще одной порцией альгипрота, затем, осмелев, погладил его. Кошка благосклонно приняла ласку, выгнула спинку и подняла хвост в виде вопросительного знака. Подойдя поближе, фелис циттели потерлась головой о ноги Клода.
      - Какая ты красивая! Зубки у тебя крохотные. Должно быть, ты питаешься насекомыми, червяками или предпочитаешь ловить рыбку?
      Кошка подняла голову, взглянула на Клода и прыгнула к нему на колени, где устроилась, как старая знакомая. Поглаживая кошку и тихо разговаривая с ней, Клод просидел у бука до тех пор, пока тени не сгустились и не подул пронизывающий ветер.
      - Мне пора идти, - сказал Клод извиняющимся тоном, подсунул руку под теплое брюшко и опустил кошку на землю. Затем он встал, ожидая, что зверек испугается резкого движения и убежит. Но фелис циттели села и смотрела на него, а когда он тронулся в путь, двинулась за ним.
      Клод засмеялся:
      - Кыш! Ступай к себе домой! - Но кошка продолжала идти за ним.
      - Ты что, инстинктивно домашнее животное? - спросил Клод и подумал об Амери, которой предстоит долго выздоравливать, пока они с Ричардом будут идти на север. Если с Фелицией придется расстаться (а другого выбора, похоже, у них нет), то Амери будет сокрушаться о бедной брошенной девочке и размышлять о собственной вине. Может быть, этот милый зверек хоть немного отвлечет Амери от мрачных мыслей?
      - Где ты предпочитаешь ехать: в моем кармане или у меня на плече?
      Клод поднял фелис циттели и посадил в карман. Кошка немного повозилась, устраиваясь поудобнее, во потом высунула голову из кармана, продолжая мурлыкать.
      - Вот и хорошо.
      Старый палеонтолог ускорил шаг и, переходя от одного ориентира к другому, добрался до опушки дубовой рощи, где был разбит лагерь.
      Оба декамольных домика исчезли.
      Чувствуя, что в горле у него пересохло, а сердце бешено колотится, Клод притаился за огромным пнем и принялся осматривать поляну. Исчезли все вещи. Не было видно даже того места, где они разводили костер. Исчезли и остатки косули. Никаких отпечатков, следов, задиров на коре деревьев, сорванных клочков меха (мысль о том, что Фелицию можно захватить без боя, показалась Клоду нелепой). Ничто не говорило о том, что здесь, среди гигантских деревьев, останавливались люди.
      Клод вышел из своего укрытия и принялся внимательно осматривать местность. Поляна была тщательно убрана кем-то, явно знавшим толк в своем деле, но кое-какие следы все же остались. В одном месте на пыли отчетливо были видны параллельные царапины от ветки, которой заметали следы. Чуть ниже по течению на едва заметной тропе к стволу сосны прилип изумрудно-зеленый клочок чего-то.
      Кусочек зеленого пера. Пера, выкрашенного в зеленый цвет.
      Клод кивнул. Загадка постепенно начала проясняться. Кто-то обнаружил троих людей и три рюкзака и увел их по этой тропе. Но кто? Ясно, что не прислужники тану - те не стали бы тратить время и убирать поляну. Кто же в таком случае? Фирвулаг?
      Клод почувствовал, как его сердце снова бешено забилось. Он сделал глубокий вдох и начал медленно выдыхать воздух. Сердцебиение утихло. Не остается ничего другого, как последовать за спутниками. Если же его тоже схватят... Ну что ж! По крайней мере часть того, ради чего он прибыл в плиоцен, ему удалось выполнить.
      - Ты уверена, что хочешь остаться? - спросил он шепотом у кошки. Но зверек только посмотрел на него огромными глазами и свернулся в клубок.
      - Итак, мы против них, - вздохнул Клод. Он шел быстро и до наступления темноты достиг берега бурной реки. Почувствовав запах дыма, Клод направился к роще секвой на скалистом склоне. Там горел большой костер, вокруг которого виднелось множество темных фигур. Слышались смех и говор.
      Клод попытался укрыться в тени, но его явно ждали. Против своей воли он пошел с поднятыми над головой руками, движимый той неодолимой силой, которую уже однажды испытал на себе в комнате, где проводила тестирование леди Эпона.
      - Да он же старик! - сказал кто-то, когда Клод появился в свете костра.
      - Нет, он еще не старый, - возразил другой голос, - и на что-нибудь пригодится.
      - Во всяком случае, он действует более разумно, чем его приятели.