- Кому? Нормальным фирвулагам? - предположил Бурке.
      - Или тану. - Монахиня выпрямилась, отряхнула полы белой сутаны.
      - Другие тоже могли видеть нас у плавильни, - проговорил Халид. - Если эта превратилась в человека, то как мы можем быть уверены, что другие...
      Бурке поднял наконечник, схватил руку кузнеца и провел грубым металлом по коже. Из царапины выступило несколько капель темной крови.
      - Ты, по крайней мере, человек. Пойду испытаю остальную команду. Позже придумаем что-нибудь менее жестокое. Иголкой, что ль, будем колоть.
      Он захромал обратно к бане. Уве и Халид втащили драгоценные мешки в увитый розами домик и вернулись к Амери. Она все еще стояла над трупом и прижимала к себе мурлыкающую кошку.
      - Что с ней делать, сестра? - спросил Халид, кивая на труп ревунши.
      Амери вздохнула.
      - У меня есть большая корзина. Отнесите ее в лесной домик. Боюсь, завтра мне придется ее расчленить.
      Пока члены руководящего комитета ожидали вождя Бурке, трактирщица угостила всех новым напитком.
      - Мы взяли мерзкое сырое вино Перкина и настояли его на лесных цветах.
      Все пригубили.
      - Как вкусно, Мариалена! - похвалила Амери.
      Уве что-то сказал вполголоса по-немецки.
      - Знаешь, что ты сделала, женщина? Ты вновь изобрела пунш!
      - Точно, точно! - подхватил старик Каваи. Ему было всего восемьдесят шесть, но поскольку он принципиально отказался от "омоложения, то был похож на развернутую мумию. - Очень освежает, дорогая. Вот бы нам еще выгнать хорошее сакэ...
      Дверь коттеджа распахнулась, и вошел Луговой Жаворонок Бурке. Члены комитета хранили молчание, пока вождь краснокожих не усмехнулся.
      - Все кошерные. Я проверил не только плавильщиков, но и остальных в бане.
      - Слава тебе, Господи! - перекрестился Уве. - У меня мороз шел по коже от мысли, что в наши ряды затесались дьяволы! - Он замахал руками, словно хозяин заведения, обнаруживший, что один из его надежных поставщиков подделывает счета.
      - Уве прав, - сказал вождь. - До сих пор ни у ревунов, ни у фирвулагов не было причин заниматься такой подтасовкой. Но теперь, когда близится час нападения и у нас есть, возможно, уже не столь секретное оружие, мы должны быть начеку. Будем проверять каждого добровольца и всех участников мало-мальски важных сходок.
      - Это моя забота, - заявил Уве Гульденцопф, ведавший у первобытных службой безопасности. - Мне бы несколько иголок, Халид!
      - Завтра первым делом откуем.
      Комитетчики уселись за стол.
      - Так, прошу всех быть краткими, а то бедный Халид с ног валится. Заседание руководящего комитета объявляю открытым. На повестке все те же вопросы. Начнем со строительства. Тебе слово, Филимон.
      - Лагерь на Рейне построен, - сообщил архитектор. - Через два-три дня будет закончен главный павильон, потом я переброшу ребят на гостиницу здесь, у каньона.
      - Хорошо, - кивнул вождь. - Ванда Йо, что сделано для обеспечения скрытности передвижений?
      Пышноволосая женщина с лицом мадонны и. голосом армейского сержанта живо откликнулась:
      - Проложена невидимая с воздуха тропа от каньона до театра военных действий длиной в сто шесть километров. Наведены гати на сучьем болоте работенка, не позавидуешь! Теперь обносим стартовую площадку колючей проволокой, чтобы посторонние туда не просочились.
      - А как насчет плацдармов для пехотного десанта?
      - Их решено устроить на понтонах - в последний момент. Накат выстелим шкурами, которые доставит Деревянная Нога.
      - Что нового в контрразведке?
      - Ничего, - сказал Уве. - Почти все мои люди работают у Фила и Ванды Йо. Я связался с маркитантом Высокой Цитадели, чтобы поставил нам дичь и другое продовольствие, когда начнут прибывать дополнительные контингенты. Теперь разрабатываем систему проверки перед отправкой войск к реке.
      - Что ж, у тебя, кажется, тоже все в порядке. Амуниция?
      Старик Каваи поджал морщинистые губы.
      - Сотня шлемов и нагрудников из дубленой кожи к Часу Ноль будет. Больше не обещаю. Знаете, сколько они сохнут? Даже на болванках, наполненных горячим песком?.. А сколько труда надобно, чтобы придать им форму? Боюсь, большинству волонтеров придется выступить в поход с голым задом. Нельзя же наших оголить? Словом, делаю, что могу, но чудес не ждите.
      - Да ладно, - успокоил его Бурке. - С доспехами у нас всегда дефицит. А как насчет камуфляжных сеток?
      - Одну, большую, натянем уже завтра, на случай если они пораньше вернутся с летательным аппаратом. - Много повидавший на своем веку старик, прищурясь, поглядел на Жаворонка. - Ты все-таки думаешь, у них есть шанс?
      - Если и есть, то невелик, - признался Бурке. - Но мы до последнего не должны терять надежду... Медицинский сектор!
      - Льняные бинты готовы, - отозвалась Амери. - Масло, спирт, антибиотики собрали, где только могли. Пятнадцать человек обучены оказывать первую помощь в полевых условиях. - Она помолчала, закусив губу. - Знаешь, Жаворонок, ты бы все-таки пересмотрел свое решение насчет меня, а? Ведь там я нужней, чем где бы то ни было.
      Американский абориген покачал головой.
      - Ты единственный врач во всем первобытном мире. Мы не можем тобой рисковать. Нельзя не думать о будущем. Если удастся освободить Финию, то сразу обеспечим других врачей. А не удастся... тогда, может, медицинская помощь никому и не понадобится. Короче говоря, бойцы должны сами уметь перевязать свои раны. Ты останешься здесь.
      Монахиня вздохнула.
      - Металлургия! - продолжал вождь.
      - В наличии имеется двести двадцать килограммов железа, - выдал свою информацию Халид. - Потери - четыре человека. Но людей все равно хватит, чтобы осуществить доводку оружия, дайте только поспать малость.
      Халид снова принял изрядную порцию благодарностей и поздравлений.
      - Продовольствие.
      - Припасов достаточно, чтобы прокормить пятьсот человек в течение двух недель, - сказала Мариалена. - И это не считая пяти тонн провизии, которую будем выдавать сухими пайками. На берегу Рейна нельзя устанавливать кухню тану заметят дым. - Она вытащила из рукава платочек и промокнула лоб. Представляю, как бедняги будут проклинать жареное просо и коренья, когда все закончится.
      - Если это все, что они будут проклинать, - заметил Бурке, - то я за них рад. Теперь у меня, как у главнокомандующего, есть для вас сообщение. Я получил депешу от генералиссимуса Пейлола, что его войска будут приведены в полную боевую готовность за три дня до начала Перемирия. При оптимальной ситуации мы атакуем перед рассветом двадцать девятого сентября, это даст нам целых два дня до восхода первого октября. После чего фирвулаги нас покинут; хорошо бы к тому времени уже разделаться с Финией. Детали я изложу позже, на военном совете, договорились? Теперь еще одно... Дело с лазутчиком ревунов мы передаем в контрразведку и одновременно представляем Уве самые широкие полномочия для дальнейших мер безопасности.
      - Да, что касается кузни, - вспомнил Халид. - Пожалуй, мы займем одну из открытых пещер. Но нам понадобится помощь Фила.
      - Что-нибудь еще?
      - Как хотите, - сказала Мариалена, - мне нужны алкогольные напитки. Пиво или мед от фирвулагов. Не могу же я потчевать бойцов молодым вином?
      Бурке усмехнулся:
      - Это уж точно. Уве, ты бы поговорил со своим маркитантом из Высокой Цитадели.
      - Заметано.
      - Какие еще будут соображения?
      Амери нерешительно кашлянула.
      - Не знаю, может быть, это не ко времени... Но у меня есть соображения, связанные со вторым этапом плана мадам Гудериан.
      - Хай! - вскричал старик Каваи. - Давайте послушаем. Ведь если в Финии у нас выгорит, мадам незамедлительно отправит нас на юг!
      - Хорошо, если мы выполним хоть малую часть первого этапа, - угрюмо возразил Филимон, - не говоря уж о следующих. Пускай мадам сама думает о втором этапе, когда вернется. Это же ее план. Должно быть, они с этой маленькой дикаркой Фелицией уже все обмозговали.
      - Ну нет, - заявила Мариалена. - Вам, известное дело, лишь бы ответственности поменьше, а я поневоле должна загадывать на будущее. Если провизию не заготовить впрок, мне же по шапке дадут! Вы как знаете, а я хочу уже сейчас сделать все возможное.
      - Спасибо тебе, милая, - примирительно сказал Бурке. - Завтра обсудим с тобой распределение рационов. Но, по-моему, это единственное, что мы можем сейчас планировать в отношении второго и третьего этапов. Слишком многое зависит от того, как пойдут дела в Финии...
      - Выживем ли - нет ли, так? - прогундосил Каваи.
      Ванда Йо хлопнула по столу ладонью.
      - Ну-ну, не падать духом! Чтоб я не слышала этих пораженческих разговоров! Мы ударим этих громил туда, куда их прежде не били. Между прочим, по ту сторону Рейна есть один мерин, чьи яйца прошу отдать мне.
      - Да уж, от тебя пощады не жди! - засмеялся кузнец.
      - Разговорчики! - прикрикнул Бурке. - Комитет учтет все предложения при выработке стратегии на период Великой Битвы.
      - Тогда подводим черту? - предложила Амери.
      - Может, еще что-нибудь? - спросил вождь. Все молчали.
      - Что ж, закрывай заседание, - произнес старик Каваи. - Я уж десятый сон должен видеть.
      - И я, - согласился Уве.
      Бурке объявил заседание закрытым. Кроме него, все пожелали Амери спокойной ночи и скрылись в темноте. Бывший судья подставил монахине перевязанную ногу.
      - Ну, Жаворонок, - сказала она, тщательно осмотрев рану, - моя помощь тебе больше не нужна. Продолжай делать горячие ванны и потихоньку разрабатывай, чтоб мышцы не задубели. Накануне выступления могу вколоть тебе обезболивающее.
      - Нет, прибереги его для тех, кому оно действительно будет нужно.
      - Как знаешь.
      Они вышли на крыльцо; в деревне все затихло, лишь ночные насекомые не умолкали. Близилась полночь. Луна еще не взошла. Бурке запрокинул голову и уставился в звездный свод неба.
      - Вон она, как раз над каньоном.
      - Что? - не поняла Амери, следя взглядом за движением его руки.
      - Как - что?.. Ох, я позабыл, ты же у нас недавно. Звезда в созвездии Горна. Видишь вон тот колокол и четыре звезды, образующие прямую трубку? Обрати внимание на самую яркую, что сияет в раструбе. Фирвулаги и тану считают ее главной звездой на небе. Когда в полночь она поднимется над Финией и Высокой Цитаделью - древнейшими поселениями, - начнется Великая Битва.
      - А какого это числа?
      - По нашему календарю в ночь с тридцать первого октября на первое ноября.
      - Не может быть!
      - Вот тебе крест! А ровно через шесть месяцев, в майский полдень, наступит второй большой праздник. Его гуманоиды отмечают по отдельности и называют Великая Любовь. Говорят, особенно он популярен у ихних баб.
      - Как странно, - проговорила Амери. - Я не занималась фольклором, но две эти даты...
      - Согласен. Однако в наше время ни астрономы, ни другие ученые не могут найти даже мало-мальски убедительной причины обожествления этих дат и связанных с ним событий.
      - Глупо искать какую-либо связь.
      - Разумеется, глупо. - Озаренное звездным светом лицо индейца было непроницаемо.
      - Я хотела сказать... все-таки шесть миллионов лет.
      - Ты поняла значение большой звезды? Это маяк. Их родная галактика находится прямо за нею.
      - Что ты говоришь? И сколько же до нее световых лет?
      - Гораздо больше, чем шесть миллионов. Поэтому в каком-то смысле они забрались еще дальше от дома, чем мы, грешные.
      Он похлопал Амери по плечу и, приволакивая ногу, пошел по тропинке, оставив монахиню стоять под звездами.
      ГЛАВА 7
      - И вовсе он не голубой, а коричневый, - сказала Фелиция.
      Мадам заработала веслами, огибая узловатую корягу.
      - В коричневом цвете нет той cachet [Изысканности (фр.).]. A композитору хотелось воссоздать красоту реки.
      Девушка презрительно фыркнула.
      - Никакой красотой тут и не пахнет. Слишком сухо. Небось дожди месяцами не выпадают. - Она уперлась коленями в днище лодки и в маленький монокль мадам рассматривала гладкие выжженные склоны. Лишь кое-где близ воды виднелись участки зелени. Листва редких деревьев подернута свинцово-серой пылью. - Вдали пасутся небольшие стада антилоп и гиппарионов, - сообщила спортсменка. - Больше на левом берегу никаких признаков жизни. И кратера нет как нет. Сплошная тишь да гладь, за исключением того паршивенького вулкана, что мы видели вчера. Не могли же мы его пропустить в самом-то деле! Чертова река ползет как черепаха!
      - Подождем до полудня. Ричард должен подать знак.
      Старуха и Фелиция вдвоем плыли на крохотной надувной лодке. Метрах в ста впереди них скользили по светлому Истролу Клод, Марта и Ричард. Кончались вторые сутки с тех пор, как экспедиция выбралась из водяных пещер. От воды веяло холодом, но путешественники все равно радовались свету и реке, разлившейся от талых снегов с Альп, чьи ослепительно белые вершины сияли далеко на юге. Прошлой ночью они заночевали на каменистой отмели, памятуя о предостережении Пугала на берег не соваться. Среди ночи все они в душе поблагодарили его за совет, так как их разбудил вой гиен. Клод сказал, что в плиоцене отдельные особи достигают размеров крупного медведя и питаются не только падалью.
      У них была отличная навигационная карта. Еще в стволе дерева Ричард исследовал соответствующие участки по старинной плексигласовой Kummerley + Frey Strassenkarte von Europa (Zweitausendjahrige Ausgabe) [Дорожной карте Европы Кюммерлея и Фрея (издание двухтысячного года) (нем.).], которую некая одержимая ностальгией первобытная сохранила как незабвенное воспоминание о грядущих временах. Карта потерлась, выцвела и читалась с трудом, к тому же Клод предупредил Ричарда, что дунайский бассейн претерпел значительные перемены во времена Ледникового периода, когда с Альп сошли огромные массы камней. Русло Дуная со всеми его протоками в эпоху плиоцена пролегало гораздо южнее, поэтому ориентироваться на указатели Риса, сделанные в Галактическом веке, не имело смысла. Однако же кое-какие параметры старой карты не утратили своей ценности на протяжении шести миллионов лет: к примеру, по долготе Высокой Цитадели (Гран-Баллон) и Риса, отмеченного на карте городом Нёрдлинген, можно было вычислить точное расстояние в километрах. Куда бы ни переместился Истрол, он неизбежно должен был пересечь меридиан Риса. Таким образом, Ричард по расплывчатому плексигласу определил, сколько им плыть: двести шестьдесят километров или три с половиной градуса восточной долготы от принятого за нулевой меридиана Высокой Цитадели.
      В крепости фирвулагов Ричард ровно в полдень выставил свой наручный хронометр так, что квадрант отражал солнечные лучи точно под прямым углом. Каждый день они отмечали местное полуденное время, а разница между ним и показаниями хронометра давала им возможность определить долготу. Они были уверены, что, когда доплывут до нужного меридиана, им останется только двигаться на север - и они выйдут к могиле...
      Наконец с передней лодки пришел сигнал причаливать к берегу.
      - Видите небольшой распадок меж холмов? - окликнула Анжелику Фелиция. - Ричард, скорее всего, считает, что иначе нам никак туда не проникнуть.
      Они быстро вытащили лодку на берег.
      - Ну что, ребята, думаете, прибыли? - поинтересовалась Фелиция.
      - Во всяком случае, где-то близко, - отозвался Ричард. - Полагаю, восхождение будет приятным. По моим подсчетам, до Риса километров тридцать, если двигаться прямо на север. С вершины одного из холмов мы непременно его увидим, ведь эта чертова яма в ширину около двадцати километров. Пока я буду выставлять квадрант по солнцу, вы бы похлопотали насчет обеда.
      - Рыба есть, - Марта с гордостью подняла над головой серебристую связку. - Предоставим Ричарду заниматься его навигационной бодягой, а все остальные - на кухню! Мы с мадам почистим рыбу, а вы наберите кореньев.
      Клод и Фелиция послушно отправились выполнять приказание.
      В тенистом уголке на опушке леса развели огонь. Рядом журчал чистый ручеек, вырывавшийся из толщи известковых пород и уходящий в болотную трясину, над которой витали тучи желтых бабочек. Спустя четверть часа аппетитный запах защекотал ноздри копателей кореньев.
      - Пошли, Клод. - Фелиция ополоснула в реке сеть с клубнями. - Этого нам хватит.
      Палеонтолог стоял по колено в воде среди высоких камышей и прислушивался.
      - Что за странный звук? Может, бобры?
      Они побрели к берегу, где оставили свои башмаки. Обе пары были сдвинуты с места.
      - Смотри, - сказал Клод, указывая на топкий ил.
      - Детские следы! - воскликнула Фелиция. - Черт, неужели тут могут быть фирвулаги или ревуны?
      Они поспешили к костру со своей добычей и рассказали об увиденном. Мадам настроила свои метафункции, но не обнаружила поблизости присутствия гуманоидов.
      - Наверное, какое-то животное, - предположила она. - Может, медвежонок?
      - В раннем плиоцене медведей не было, - возразил Клод. - Скорее... Впрочем, этот зверь слишком мал, чтобы причинить нам вред.
      Подошедший Ричард запихнул в рюкзак карту, блокнот и квадрант.
      - Клянусь всеми святыми, кратер где-то неподалеку. Завтра на рассвете, как пить дать, будем на месте.
      - Садись, поешь, - сказала Марта. - Чувствуешь, какой божественный запах! Говорят, лососина - единственная рыба, не уступающая мясу по содержанию жиров и белков. - Она облизнулась и вдруг, подняв глаза, приглушенно крикнула остальным, сидящим у огня лицом к ней: - Не оборачивайтесь! Сзади вас дикий рамапитек.
      - Не смей, Фелиция, - прошептал Клод, видя, как непроизвольно напряглись мышцы спортсменки. - Это вполне безобидные существа. Можете медленно повернуться.
      - У него что-то в руках, - заметила Марта.
      Маленькая, покрытая золотисто-коричневой шерстью обезьяна стояла неподалеку меж деревьев; на мордочке застыл страх, смешанный с отчаянной решимостью. Ростом рамапитек был примерно с шестилетнего ребенка; его ступни и кисти поражали своим сходством с человеческими. На вытянутых руках он держал два зеленовато-золотистых шишковатых плода. Под ошеломленными взглядами путешественников мартышка шагнула вперед, положила свою ношу на землю и отступила.
      Клод очень осторожно поднялся на ноги. Маленькая обезьяна еще попятилась.
      - Ну здравствуйте, миссис... как вас там? Что поделывают муж, детишки? Милости просим к нашему столу. Проголодались небось при такой-то засухе? Фрукты - это хорошо, но одними витаминами сыт не будешь. Мыши, белки да саранча - все перебрались повыше, так ведь? Шли бы и вы за ними.
      Клод приблизился и взял подарок рамапитека. Интересно, что это за фрукты? Дыни, а может, папайя? Он отнес их к огню, затем выбрал двух самых больших лососей и завернул их в широкий, как слоновье ухо, лист. Положив рыбу на место плодов, старик вновь уселся у костра.
      Самка рамапитека уставилась на сверток. Поразмыслив, протянула руку, дотронулась до сочащейся жиром рыбьей головы и пососала палец. Издав некий воркующий возглас, оттопырила верхнюю губу.
      Фелиция улыбнулась в ответ и кинжалом разрезала плод пополам. От желтовато-розовой сочной мякоти исходил такой аромат, что у всех потекли слюнки. Фелиция положила в рот тоненький ломтик.
      - Мммм!
      Рама удовлетворенно хрюкнула. Затем схватила сверток с печеной рыбой, еще раз вывернула губы в улыбке и скрылась за деревьями.
      - Привет Кинг-Конгу! - крикнула ей вслед девушка.
      - Ты посмотри! - восхитился Ричард. - Соображает, чертовка!
      - А ты думал! Они же наши прямые предки, - заметил Клод и вывалил на землю собранные коренья.
      - Они нам прислуживали в Финии, - сообщила Марта. - Очень милые, чистоплотные существа. Немного застенчивые, правда, но такие отзывчивые, добросовестные.
      - Как с ними обращались? - заинтересовался Клод. - Как с маленькими людьми?
      - Да нет, не совсем. Они спали в хлеву, разделенном на стойла, и питались соломой. По природе они моногамны и живут семьями. Но есть в их общежитиях и одиночки для холостяков. Те, у кого нет детей, работают по двенадцать часов в сутки и домой возвращаются, только чтобы поесть и немного поспать. Матери нянчат малышей до трех лет, затем отдают их "тетям" - пожилым обезьянам, которые ведут себя ну прямо как классные дамы: играют с детишками, заботятся о них, когда родителей нет дома. Родители не очень охотно покидают своих малышей, но велению торквеса они подчиняются неукоснительно. К тому же, как мне объяснили их хозяева, рамапитеки и на воле используют систему наставничества. В результате дети вырастают самостоятельными и вполне приспособленными к жизни. Тану же держат их в повиновении с тех пор, как поселились на этой планете.
      - Ну а язык? - расспрашивал Клод. - Могут обычные люди, такие, как ты, общаться с ними?
      Марта покачала головой.
      - Они отзываются на свои клички и понимают несколько простейших команд. Но главным средством общения с ними служит торквес, через который рамапитеки получают самые сложные задания, и точно так же, через цепочки боли-наслаждения, с ними рассчитываются за труды. Поэтому за ними не нужен постоянный, строгий надзор, по крайней мере в быту.
      - Н-да, - усмехнулась мадам, - странно, до чего похожи и в то же время далеки они от нас. В неволе они живут не больше пятнадцати лет. А на свободе, наверное, еще меньше, ведь они так хрупки, беспомощны на вид. Удивительно, как их до сих пор не пожрали гиены, саблезубые кошки и прочие чудовища!
      - Мозги иметь надо, - заключил Ричард. - Хотя бы как у нашей знакомой... Сегодня она накормит свою семью. На ее примере мы видели процесс естественного отбора в действии. Этой маленькой мартышке суждено выжить.
      Фелиция покосилась на него и с издевкой произнесла:
      - По-моему, у тебя с ней много общего... Так что прошу, капитан Блад, вкуси десерт своей прапрапрапрабабки!
      Они двинулись в путь, оставив Дунай позади. Сентябрьское солнце палило нещадно: температура превышала сорок градусов, но организм уже привык к этому. Они уверенно ступали по выжженной траве, пробирались через густые заросли и русла пересохших ручьев. Ричард четко наметил цель: распадок меж двух длинных холмов, что маячили впереди на постепенно возвышающейся пустоши без единого клочка тени, без капли воды. На них были надеты только шорты, заплечные мешки да широкополые шляпы. Мадам передала по кругу драгоценный тюбик загарного крема. Ричард возглавлял шествие, Фелиция замыкала его, зорко следя за тем, чтобы их не выследили дикие звери. Посредине выступали Клод и мадам, поддерживая под руки Марту. От жары она очень ослабела, но не позволяла им замедлить шаг. Всех одолевало нетерпение, несмотря на то, что впереди до волнообразной линии горизонта простиралась лишь голая, знойная пустыня, а сверху давило бледно-желтое раскаленное небо.
      Ближе к закату оно изменило оттенок на зеленоватый. Мадам усмотрела каменистую площадку в окружении огромных валунов и объявила привал: здесь каждый найдет себе уединенное местечко и сможет облегчиться. Обняв за плечи Марту, она отвела ее в сторонку, а когда они вернулись, лицо старухи было мрачнее тучи.
      - Опять кровотечение открылось, - вполголоса объяснила она Клоду. Может, переждем тут немного?.. Или соорудим носилки?
      Решили в пользу носилок надо идти, пока не стемнело. Еще немного - и они достигнут вершины.
      Они продолжали путь, уцепившись с четырех сторон за края походной койки, как делали и раньше. Марта лежала молча, до боли закусив губу; на щеках горели два ярко-розовых пятна - свидетельство испытываемого унижения. Небо теперь отливало ультрамарином, постепенно сгустившимся до индиго; проглянули первые звезды. Но видимость была хорошая, и они поднимались все выше и выше, приближаясь к распадку.
      Наконец вскарабкались на гребень. Опустили носилки и помогли Марте встать, чтобы она могла вместе со всеми обозреть окрестности. Внизу километрах в пяти от них тянулась длинная живая изгородь, изгибаясь гигантской аркой и пропадая у горизонта. За ней в надвигающихся сумерках тускло поблескивала поверхность кратера.
      Фелиция привстала на цыпочки, обхватив ладонями лицо Ричарда, и крепко поцеловала его в губы.
      - Ах, чертов разбойник! Привел-таки, прямо в точку!
      - Будь я проклят! - откликнулся пират.
      - Нет, не будь! - Широкоскулое славянское лицо Клода светилось блаженной улыбкой.
      - О мадам! - Из глаз Марты брызнули слезы. - Вот она, могила Корабля! Ну, теперь... теперь...
      - Теперь пора устраиваться на ночлег, - невозмутимо закончила француженка. - Надо отдохнуть и набраться сил. Потому что завтра начинается большая работа.
      На борту пятой машины они обнаружили скелет.
      В отличие от остальных аппаратов, чьи люки плотно задраены, гробница Луганна открыта всем ветрам. За много веков дикие звери, птицы, насекомые обглодали тело дочиста. Фелиция, опередив всех, взлетела по трапу экзотической птицы. Ее торжествующий крик при виде останков героя сменился мучительным стоном, от которого у ее спутников волосы встали дыбом.
      - Не-ет! На нем нет торквеса!
      - Анжелика! - всполошился Клод. - Сделай что-нибудь, пока она там все не разворотила!
      - Нет... торквеса!
      Безумный вопль несся из чрева машины под аккомпанемент глухих ударов. Пока Ричард и Клод взбирались по шаткой лесенке, мадам встала под крылом и стиснула пальцами золотой обруч. Чтобы обуздать Фелицию, удержать от стихийного разрушительного порыва, нужна недюжинная принудительная сила. Подхлестнутые отчаянием и яростью латентные метафункции спортсменки балансировали на грани активности. Старуха чувствовала, как в ее умственных объятиях бьется вулканическое пламя; внутренний голос ее взывал:
      Погоди! Погоди! Мы поищем вместе! Постой!
      Фелиция так резко прекратила сопротивление, что мадам сама не устояла на ногах и едва не опрокинула Марту.
      - О'кей! - крикнул сверху Ричард. - Я ее отключил ненадолго.
      - Она ничего не сломала? - обеспокоенно спросила Марта, осторожно опустив мадам на землю.
      - Да вроде нет. Марта, забирайся сюда, посмотри сама эту хреновину! Ни в сказке сказать!
      Фелиция лежала в углу салона общей площадью примерно три на шесть метров. В приступе бессильного гнева она вдавила череп Луганна в приборной щиток. Но прочный шлем, а также слой пыли, помета и прочих органических отложений помешали нанести древней реликвии серьезные повреждения. Клод встал на четвереньки и водрузил череп туда, где ему положено быть, затем, не поднимаясь, принялся изучать представшую его взору картину.
      Усыпанный драгоценными каменьями и подбитый золотом доспех был так пропылен и загажен, что кости стали неотличимы от стеклянных граней. Хрустальный шлем, увенчанный изваянием геральдического животного, представлял собой шедевр ремесленного искусства - трудно было поверить, что такая драгоценность всего лишь служила утилитарной цели отражения фотонных лучей. Клод осторожно приподнял забрало, расстегнул латный воротник и откидные нащечники. В черепе Луганна зияла огромная, совершенно круглая дыра от снаряда, прошедшего навылет на уровне глазной впадины.
      - Стало быть, легенды не врут, - пробормотал старик.
      Он не удержался от соблазна и обследовал череп, пытаясь обнаружить отличия от человеческого. Они были почти несущественны: всего тридцать зубов, черепная коробка гораздо длиннее, массивнее да еще несколько нетипичных сочленений и отверстий - вот, пожалуй, и все.
      Ричард озирался вокруг, отмечая взглядом множество осиных гнезд, попорченную обшивку, оголенную металлокерамическую изоляцию некогда роскошного приборного отсека. В одном из шкафчиков даже обнаружился омшаник.
      - Нет, молитвы тут не помогут. Эту развалину нам не поднять, придется перейти в другую.
      Марта копалась в куче мусора позади гробницы.
      - Нашла! - радостно воскликнула она. - Ричард, помоги мне выбраться из этих завалов!
      - Копье!
      Он стал ногами разгребать отбросы. Через несколько минут они вытащили тонкую пику, почти на метр длиннее огромного скелета, и подсоединенный к ней проводом алмазный ларец - очевидно, зарядное устройство. Крепежные ремни прогнили, но драгоценные грани ларца и Копья остались неповрежденными.
      Марта вытерла руки о шорты.
      - Все в целости. И оружие, и батарея. Э-э, милый, осторожней с теми кнопками! Это спусковые крючки.
      - Как же он смог в себя-то выстрелить? - удивился Клод.
      - О чем ты думаешь! - фыркнул Ричард. - Помоги-ка мне лучше вытащить отсюда эту штуковину, пока наша маленькая золотоискательница не очнулась и опять не начала буянить.
      - Я уже очнулась, - сказала девушка и помассировала пострадавший подбородок. - Приношу свои извинения. Обещаю впредь держать себя в руках и не нарываться на любовные оплеухи капитана Блада.
      Мадам Гудериан с трудом влезла по трапу. Глаза ее скользнули по закованному в доспехи скелету и остановились на Фелиции.
      - Ах, ma petite! [Моя малютка! (фр.)] Ну что нам с тобой делать? Голос звучал укоризненно.
      Атлетка улыбнулась совсем по-детски.
      - Пардон, мадам, нервы сдали. К счастью, я не успела ничего испортить. Давайте забудем об этом, клянусь, такое больше не повторится. - Она двинулась в обход салона, распихивая мусор. - Должно быть, какая-то тварь сорвала его со скелета и зашвырнула в дальний угол.
      Клод поднял батарею и начал спускаться по лестнице. Ричард с Мартой осторожно, чтобы не повредить провод, последовали за ним с оружием наперевес.
      Мадам вновь оглядела скелет.
      - Так вот где ты покоишься, Сиятельный Луганн, почивший, прежде чем начались удивительные приключения твоего изгнанного народа! Твою могилу сперва осквернили маленькие земные паразиты, а теперь мы... - Качнув головой, она тоже направилась к выходу. Фелиция подскочила к ней и подала руку.
      - Отличная идея, мадам! В ремонте Копья и аппарата от меня толку никакого. Поэтому в свободное от охоты и кухни время я все здесь вычищу. Наведу блеск, отполирую доспехи, а когда будем уходить - закроем люк.
      - Что ж, - согласилась француженка, - достойное занятие.
      - Ну да, - подхватила Фелиция, - мне же все равно надо найти торквес. Он где-то здесь, я уверена. Вряд ли кто-либо из фирвулагов и тану дерзнул бы до него дотронуться.