Небо нависало над городом, выгибаясь вниз, словно беременное брюхо. Я чувствовал, что ничего хорошего от такого неба лучше не ждать.
      И не ошибся. Сначала в воздухе начали парить редкие снежинки. Я следил за их легкомысленным полетом через окно гостиной. Иной раз они прилипали к стеклу, и тогда я пытался слизнуть их языком, но ничего не выходило.
      А потом небеса просто разверзлись. Посыпался густой снег, довольно скоро заваливший весь город. За окном ничего нельзя было разглядеть, только бесконечный танец белых пушинок. Они то лениво опускались вниз, то рывком взлетали вверх и принимались кружиться в водовороте.
      И как назло, это случилось именно в тот момент, когда меня вывели на прогулку. Мне совершенно не улыбалось тащиться на улицу в столь гнусную погоду, но выбора не было: лужа на ковре Джейн считалась страшным преступлением.
      – Ну что, пойдем гулять, малыш? – раздался ласковый голос из прихожей.
      Я сжался в комочек, надеясь, что Джейн меня не заметит. Но она поймала меня, силком натянула теплый свитер (он греет, но ужасно стесняет движения) и прицепила поводок.
      Я уныло вышел на крыльцо.
      – Видишь, какие красивые снежинки? – спросила Джейн с восхищением. – Нравится?
      Как бы не так! Эта гадость лезла мне в уши, прилипала к ресницам, повисала на длинных бровях, маяча вверху, словно крохотные шапочки. У меня довольно быстро промокли лапы, а противный ветер задувал под хвост.
      Короче, снег вновь показался мне отвратительным. Даже теперь, когда я превратился из бродяги в домашнего пса. Все, о чем я мечтал, – это по-быстренькому сделать свои дела и вернуться в теплую, уютную и сухую квартиру. К сожалению, Джейн потянула меня к Первой авеню.
      – Мы пока не идем домой, – сказала она каким-то заискивающим голосом, заставив меня насторожиться. – Нам надо к доктору Гринбергу.
      Никакой другой информации хозяйка мне не предоставила. Когда мы добрались до места, я сразу понял, к чему эта секретность. Дом этого «доктора Гринберга» насквозь пропах запахами животных. Хуже того, я услышал приглушенное гавканье собак в клетках. Некоторые даже не лаяли, а подвывали от ужаса. Это место напомнило мне приют для бродячих собак, но тут пахло не только одиночеством, но и ужасом.
      Внезапно мне показалось, что стоять в снегу по самые уши куда приятнее и уютнее, нежели находиться у «доктора Гринберга».
      Зачем Джейн привела меня в это кошмарное место? Не потому ли, что я порвал ее белье? Или намял бока ретриверу-подростку из соседнего подъезда? Или зарычал на старушку с матерчатой сумкой, от которой за версту несло кошками?
      Я уперся четырьмя лапами в пол на пороге жуткого заведения, всем видом показывая, что не намерен двигаться дальше. Когда Джейн взяла меня на руки, меня стало трясти, да так сильно, что она едва меня не уронила.
      Хозяйка что-то сказала тощей тетке за конторкой. Та обратила на меня внимание и попыталась усыпить мою бдительность отвратительным сюсюканьем, но я продолжал умирать от страха. Нас попросили подождать вместе с другими. Я и Джейн устроились на диване рядом с несколькими подавленными людьми и их питомцами. Кстати, питомцы выглядели не лучше меня, так что я попал в подходящую компанию.
      Джейн почесала мне шею.
      – Постарайся расслабиться, милый, – повторяла она, наивно полагая, что уговоры помогут.
      На диване напротив сидел седовласый мужчина. На руках у него дремала такая же седая старая шавка. Не знаю, кто именно из этих двоих так вонюче пукал, но, судя по интенсивности вони, они могли это делать одновременно. Я сразу вспомнил свое первое жилище, выходящее окнами на тухлую помойку.
      – Кажется, ваш песик здорово напуган, – заметил старик.
      – Он волнуется, – ответила Джейн. – Это первый визит Майлса к ветеринару.
      Седовласый улыбнулся мне и покивал.
      – Успокойся, приятель. Доктор Гринберг тебе понравится.
      «Черта с два», – подумал я в отчаянии.
      – Прошу прощения… – вступила в разговор женщина с невероятно раскормленным карликовым пуделем.
      И на ней, и на собаке были одинаковые ошейники со стразами. Более того, у пуделя на лапе был завязан бант, а морда, ей-богу, была окрашена в розовый!
      Джейн и седовласый воззрились на хозяйку пуделя.
      – Да?
      – Просветите меня, что это за порода, – попросила женщина, кивая на меня.
      Мне здорово не понравился ее взгляд. Кажется, в нем сквозило презрение.
      – Это помесь чихуахуа и еще нескольких пород, – ответила Джейн без тени смущения за мою нечистую кровь.
      – Я всегда считал, что дворняги – лучшие псы на свете, – встрял седовласый. – Мой Кейси – помесь бичона и лабрадора. Понимаю, трудно представить себе более странный союз, но именно такие корни нашел у нас ветеринар. Даже не знаю, как могла произойти подобная случка, учитывая разницу в росте!
      Мне показалось, что обсуждать чужую половую жизнь не слишком красиво, но поскольку о Кейси говорил его собственный хозяин, я не стал возмущаться.
      Женщина с йоркширским терьером нервно рассмеялась.
      – А мне кажется, что чистокровные породы ничуть не хуже дворняг. – Она судорожно прижала к груди свою крохотную собачку, и я напугался, что сейчас услышу хруст ломаемых костей.
      Глаза бедного терьера едва не вылезли из орбит.
      – Я так волнуюсь за Пчелку!
      Тут я заметил, что в глазах женщины блеснули слезы, и сразу расположился к ней.
      – А что с ней? – спросила Джейн.
      – У нее злокачественная опухоль. – Женщина принялась целовать терьера в макушку, и всякий раз собака довольно вздыхала. – Боюсь, нам придется вскоре ее усыпить. Это ужасно!
      – О, мне так жаль! – воскликнула Джейн.
      – А мне-то… – Женщина достала из кармана салфетки и промокнула глаза. – Мой муж совершенно не переживает, он равнодушен к собакам. А у меня пять йоркширцев дома! И он их едва терпит! Когда я решилась оставить у себя весь помет, муж едва не бросил меня.
      – А мой меня бросил, – вмешалась надменная тетка с пуделем. – Только не из-за собаки, а подругой причине. И теперь пытается отсудить у меня малышку Колетт! Когда я вышла замуж, мой благоверный в принципе не любил животных. Но стоило мне купить Колетт, как он прикипел к ней всем сердцем. Понимаете, у нас нет детей, так что собачка стала нашим ребенком. Мы брали ее во все поездки. В Европу, в Палм-Бич, в Китай. А теперь мы не можем поделить свою деточку.
      – Как насчет совместной опеки? – поинтересовалась Джейн.
      – Это невозможно. Мой муж водил домой дешевых шлюх, даже пока состоял со мной в браке. У него есть своя квартира, но мне бы не хотелось, чтобы моя крошка была свидетелем его… непристойного поведения. Посторонние женщины пугают ее. Правда, Колетт, деточка?
      Собака подняла морду, глянула на хозяйку и равнодушно зевнула.
      Повисла пауза. Видимо, никто из присутствовавших не знал, о чем еще говорить. Пытаясь скрыть неловкость, каждый начал наглаживать своего питомца.
      В полной тишине завыл кот. Он сидел в клетке, и только поэтому я не оттаскал его за хвост.
      – Помолчи немного, Сафо, – несколько раз повторил его хозяин, но кот не успокаивался.
      Я так и не смог понять, какого пола владелец этого Сафо. Одежда и повадки были чисто мужскими, но запах явно принадлежал женщине. Все увещевания этого существа совершенно не трогали котяру. Он выл и выл, заставляя собак ежиться и неприязненно скалиться.
      Что было дальше?
      Долго мы с Джейн в этой компании не пробыли. Подошла наша очередь идти к доктору Гринбергу.
      Джейн пристроила меня на высокий стол и непрерывно гладила, вследствие чего я приготовился к худшему.
      Дверь открылась, и вошел странный мужчина. На его лице было куда больше волос, нежели на макушке.
      – Добрый день, я – доктор Гринберг, – объявил он жизнерадостно.
      Он обвел Джейн оценивающим взглядом с головы до пят, результат увиденного явно ему понравился. Он как-то весь подобрался, и я почти бы не удивился, если б он встал на четвереньки и понюхал мою хозяйку под хвостом.
      – Здравствуйте. – Джейн протянула руку. – Меня зовут Джейн Леви, рада встрече.
      Хорошо, что хоть кто-то радовался встрече с доктором Гринбергом.
      – А это, наверное, Майлс? – спросил ветеринар.
      В тот момент мне захотелось быть кем угодно, только не Майлсом.
      Мужчина приблизился и протянул мне руку, чтобы я мог ее обнюхать. Его пальцы пахли кофе, собачьими лапами и сырными галетами.
      После этого доктор Гринберг пообещал, что не сделает мне больно. Пришлось довериться, выбор был невелик. Его прикосновения были ласковыми, но довольно уверенными: док явно разбирался в собаках. В общем, все шло довольно неплохо до того момента, как он решил пихнуть мне в зад какую-то палку с намерением «измерить температуру».
      Интересно, когда это я успел дать согласие на то, чтобы мне совали под хвост какие-то штуки? Я дернулся всем телом, но меня держали сразу четыре руки.
      – Идеальная температура для собаки, – заявил этот садист, вытаскивая палку.
      Мне захотелось откусить ему обе руки.
      – Как он себя обычно ведет? – принялся расспрашивать ветеринар.
      – Когда мы дома – все чудесно, – ответила Джейн. – Но на людях… в общем, он становится агрессивным и настороженным.
      – Это частое явление среди брошенных собак. Они перестают доверять людям, и в этом только наша вина. Настороженное отношение к посторонним свидетельствует о здравом рассудке вашего пса. А вот агрессия… возможно, в прошлом его здорово кто-то обидел и даже напугал. Не волнуйтесь, даже у тех псов, которые со щенячьего возраста росли в ласке и заботе, появляется агрессия к посторонним. А уж комплекс Наполеона особенно выражен у кобельков маленьких пород. Они охраняют то, что считают своим. В данном случае Майлс охраняет вас. Вы ведь… не замужем?
      – Нет. Но у меня есть приятель. Мы вместе брали Майлса из приюта.
      – Значит, этот пес воспринимает вас как свою семью. Все остальные люди для него – опасные незнакомцы.
      Это точно, вынужден был согласиться я.
      – Более того, – продолжал доктор, – если вы с вашим другом разойдетесь, это станет для Майлса ударом. Он так и не сможет смириться с тем человеком, который появится в вашей жизни после расставания с нынешним приятелем.
      – Хочется верить, что наши отношения с Бобом окажутся долговечными.
      – Вы собираетесь пожениться?
      Джейн бросила на доктора Гринберга странный взгляд, смысла которого я не понял.
      – Именно. Пожениться, – кивнула она.
      Ветеринар тяжко вздохнул.
      – Если вы полагаете, что брак защитит вас от жизненных передряг… – Он снова вздохнул и принялся бездумно сортировать бумаги на своем столе. – Я прошел через ад развода с милой феей, которая к концу процесса обернулась настоящей ведьмой. А знали бы вы, сколько вытянул из меня ее адвокат! Вот уж воистину, адвокат дьявола… – Доктор Гринберг осекся. – Простите, это отступление было… не слишком профессиональным.
      – Не надо извинений, я понимаю ваши чувства, – запротестовала Джейн. – Я и сама разведена, да и мой парень сейчас разводится. Жена высосала из него все соки. Да и денег уже немало вытянула. Он в бешенстве!
      – О, как я его понимаю. Тем не менее, вернемся к Майлсу. Вашему псу требуются поддержка и ласка, ничего больше. Самочувствие у него отличное, так что можете не переживать.
      Я так обрадовался, что совершенно утратил бдительность. А зря! Как раз в тот момент, когда я поднялся на лапы и застыл в ожидании того, когда меня возьмут на руки, в ляжку мне впилась игла. Доктор твердой рукой зажал мою ногу, а Джейн схватила за шею, опасаясь, что я укушу мерзавца. Судя по тому, что в шприце оказалось что-то красное, у меня взяли кровь.
      У меня украли целый шприц крови! Караул!
      Самое ужасное, что Джейн сей факт совершенно не огорчил.
      – Какой же ты у меня молодец, – прошептала она.
      А «молодец» не чаял поскорее убраться из этой пыточной камеры домой! Я был готов спрыгнуть вниз со стола, рискуя поломать свои короткие лапки, но меня придерживали за ошейник. Меж тем ветеринар попросил Джейн оплатить прием. Я не понял, что это значит, но изо всех сил надеялся, что это не связано с очередным забором крови.
      В общем, хозяйка спустила меня на пол, велев не суетиться, и полезла в сумку. Как раз в этот момент в кабинет вошел незнакомый мне пес. Это был мальтиец, который являл собой само дружелюбие. Мальтийцы всегда ведут себя слишком доверчиво. И у собаки, и у хозяйки были одинаковые полосатые пальто и длинные светлые хвосты. Хвосты, разумеется, свисали с разных частей тела: у женщины с головы, а у пса… сами понимаете.
      Я бы проигнорировал эту парочку, но тут мальтиец решил познакомиться со мной поближе. Он приблизился и сунул нос мне под хвост.
      – А ну отвали от моей задницы! – рявкнул я что было мочи.
      Этот чистокровный буквально подлетел наверх от неожиданности. Видимо, он не привык к тому, что на него повышают голос. Джейн бросилась ко мне и подхватила на руки.
      – Простите, – пролепетала она. – Мне так за него стыдно.
      Лично мне стыдно не было.
      – Ничего страшного, – усмехнулась хозяйка мальтийца. – Трумэн бывает немного назойлив, когда речь идет о знакомствах. Ваш пес имел полное право возмутиться. – Она наклонилась ко мне и улыбнулась. – Как тебя зовут, пирожок?
      Я оскалил зубы. Мое имя совершенно ее не касалось. Джейн снова извинилась. Она была сильно смущена.
      – Знаете, когда я только-только взяла Трумана, он тоже был довольно агрессивен к незнакомцам, – сказала женщина. – Сказывалось влияние его прошлого хозяина. Это был запойный пьяница, который скончался от разрыва печени. Думаю, он бил Трумана. Поэтому пес всегда рычал на моих парней.
      – А я получила совет никогда не расставаться со своим другом. Да, Майлс? Обещаю тебе, мы с Бобом не разбежимся.
      Какая жалость, что Джейн не сдержала слово.
 
      – Надеюсь, ты снял ботинки у двери? – крикнула Джейн из спальни.
      Но Боб уже пересек комнату и шагал по ковру.
      – Черт! – Он неловко запрыгал на одной ноге, стягивая мокрый ботинок. – Не выдавай меня, Майлс!
      А я что, мог подойти к Джейн и наябедничать?
      Мы прошли на кухню, где Боб достал из холодильника бутылку. Скрутив крышечку и приложив горлышко к губам, он запрокинул голову и сделал добрый глоток пива, затем еще один и еще, пока бутылка не опустела.
      Боб громко рыгнул.
      – Прошу прощения, – шепнул он тихо.
      – Ничего себе! – раздался из спальни голос Джейн. – Даже я услышала.
      – Это не я. Это Майлс!
      Я нахмурился, но промолчал. Мне слишком нравился Боб, чтобы злиться на него за подобное малодушие.
      Джейн появилась на кухне в халатике. Парочка поцеловалась. Они всегда целовались при встрече, на это приятно было посмотреть.
      – Голоден?
      «Конечно», – подумал я, принимаясь переминаться с лапы на лапу возле миски.
      – Нет. Заказывали ужин в китайском ресторанчике, – отозвался Боб.
      – И что ты ел? – Джейн положила мне еды.
      Я принялся жевать.
      – Курицу «тао», блюдо дня. И рис «кун по». – Боб зевнул. – Боже, как я вымотан.
      – Тогда тащи свой крепкий зад в постель.
      – Крепкий зад? Судя по твоему игривому настрою, поспать мне не дадут.
      Но сначала Боб зашел в туалет. Я, дожевывая на ходу, поспешил за ним. Он расстегнул брюки, вытащил член и выпустил в унитаз меткую струю. Сколько бы раз я не был свидетелем этого священного процесса, каждый раз приходил в восхищение от его техники.
      Боб забрался в кровать и устроился возле Джейн. Я ввинтился между ними, лег на бок и потянулся всеми лапами, распихивая этих двоих. Отвоевав себе пространство, я удовлетворенно вздохнул.
      – Как твоя книга? – поинтересовался Боб. – Движется?
      Джейн скривилась:
      – Ты в курсе, что прямо за монитором в стене есть четыре трещины.
      – Вижу, работа захватила тебя с головой.
      – А что у тебя? Клиент выжал тебя как лимон?
      – О, такого капризного типа я давно не обслуживал. Поначалу он соглашается с моим планом, но едва я начинаю действовать в нужном направлении, он все отменяет. Причем по три раза на дню! Я начинаю думать, что работаю на шизофреника. Наконец сегодня вечером, уже в районе одиннадцати, он дал добро на один из вариантов. Помощники все еще носились в мыле, когда я уходил. Первые результаты должны быть представлены уже завтра. Хорошо, что Конни взялась мне помочь.
      – Конни? Я видела ее фото в «Вестнике адвоката». Симпатичная, – ревниво сказала Джейн.
      – И очень юная.
      – То есть, будь она постарше, у меня был бы повод для ревности?
      – Милая, не начинай.
      – Слушай, это просто риторический вопрос. Расслабься!
      – Расслабиться? Я боюсь угодить в ловушку, ляпнув что-то не то.
      – Так что, у меня был бы повод для ревности, будь эта Конни старше?
      Боб развел руками:
      – Нет. Будь она старше, у тебя не было бы поводов для ревности.
      – А почему ты говоришь с таким раздражением?
      – Слушай, что ты ко мне пристала? У тебя ПМС, что ли?
      Я заметил, как раздулись ноздри хозяйки, словно она хотела укусить Боба. Хозяин при этом закатил глаза и натянул повыше одеяло, явно желая спрятаться.
      Раньше я никогда не слышал, чтобы Боб и Джейн разговаривали в таком тоне. Честно говоря, мне стало неуютно, в животе похолодело. Я не знал, что делать.
      – Мужчины обожают использовать менструацию в своих целях. Это же так просто – свалить всю вину на женщину и ее ПМС. Совесть сразу начинает казаться кристально чистой!
      – Ну вот, приехали! Послушай, милая, у меня был долгий и напряженный день. Ты выбрала не самое удачное время для пикировки. Не нападай на меня.
      – Я на тебя не нападаю!
      Я прижал уши. Мне здорово не нравилось все происходящее.
      – Джейн, прошу, не надо криков. Видишь, как расстроился Майлс.
      Моя хозяйка помолчала, вздохнула, а затем сказала:
      – Ты прав. Я веду себя словно истеричка. Наверное, действительно ПМС. Прошу прощения.
      – Извиняйся перед Майлсом. Я-то не злюсь.
      – Прости меня, Майлсик. – Джейн почесала мне голову.
      – Что скажешь, приятель? Прощаешь эту вредину? – спросил Боб.
      А как же!
      Собаки ничего не забывают, зато с легкостью прощают любимых. Боб в этом смысле не отличался от собаки. Он притянул Джейн к себе, отчего я был буквально расплющен между двумя телами, и поцеловал.
      Это означало только одно: стычке пришел конец.
      – Боб?
      – А?
      – Ты спишь?
      – Почти, – пробормотал он невнятно.
      – Люблю тебя.
      – И я тебя.
      Наступила тишина. Я решил, что хозяева провалились в сон, и решил последовать их мудрому примеру. Однако минуты через три раздалось:
      – Боб?
      – М-м-м…
      – А что будет, если мы разойдемся? Что будет с Майлсом? С кем он останется?
      – С чего такие вопросы?
      – Мы сегодня ходили к ветеринару. Там было полно собачников. Мы разговорились. Одна женщина развелась и никак не может поделить с бывшим мужем опеку над собакой. И доктор Гринберг тоже в разводе. Там вообще были одни разведенные, как мне показалось…
      – Послушай, Джейн, – прервал Боб, – мы не собираемся расставаться, тебе ясно? Особенно сейчас, когда я вот-вот уплыву в объятия Морфея. И хватит глупых вопросов.

      Она никак не могла устроиться. Пыталась лечь на живот, на спину, на бок. Сворачивалась в клубочек и разбрасывала конечности в стороны. Забиралась под одеяло. Сбрасывала одеяло.
      Джейн не спалось.
      Как, собственно, и мне.
      А Боб храпел так, что люстра подрагивала.
      В общем, Джейн встала с постели и на цыпочках вышла из спальни. Я услышал, как открылась дверь холодильника. Я ожидал, что Джейн сразу же вернется, но ее все не было. Забеспокоившись, я занялся расследованием.
      Хозяйка сидела в гостиной на диване, накрывшись пледом и поджав ноги. Телевизор работал так тихо, словно звук был вообще выключен. В руке Джейн был стакан.
      Что-то было не в порядке.
      – Привет, малыш, – прошептала хозяйка.
      Он нее пахло теплым молоком.
      – Забеспокоился? Не надо, я в порядке. Правда, в порядке.
      Эта настойчивость в ее голосе говорила: жди беды.
      – Черт!
      Боб влетел в гостиную. Волосы его торчали в разные стороны. Он был похож на бродягу.
      Я подскочил на месте от неожиданности.
      – Что вы делаете на диване?
      Вообще-то до недавнего момента мы спали.
      – Мне не спалось. Я решила выпить теплого молока и посмотреть телик. Видимо, незаметно уснула. – Джейн зевнула и потянулась. – А что?
      Мне тоже хотелось знать: а что?
      – Ты не поставила мне будильник! И теперь у меня всего двадцать минут на душ, завтрак и бритье! Я должен успеть на отчетную встречу! Проклятие! Лучше бы я ночевал в своей квартире!
      – Прости, но ты мог и сам…
      – Да? Джейн, в последнее время у тебя полно свободного времени, а я просто зашиваюсь. Ничего бы не случилось, если бы часть моих мелких обязанностей легла на твои плечи, – фыркнул Боб.
      – Так это моя вина, что я осталась без работы?
      Боб проигнорировал вопрос и помчался в ванную.
      Дверь за ним хлопнула.
      Джейн закрыла лицо руками и очень, очень печально вздохнула. Я ужасно разволновался.
      Мы были в спальне. Когда появился Боб, Джейн натягивала на меня свитер для прогулки. У Боба было виноватое лицо. Если говорить собачьим языком, он приполз, поджав хвост.
      – Я не хотел на тебя кричать, милая. Просто в последнее время у меня постоянный стресс на работе. Да еще этот развод! Выходит, что я изливаю негатив на единственного близкого мне человека. Извини, ладно?
      Джейн вяло промямлила:
      – Хорошо.
      Я окончательно расстроился.
      В обед доставщик, которого я, естественно, облаял, принес Джейн огромный букет розовых роз. Как я понял, это были любимые цветы моей хозяйки.

      Я, не отрываясь, следил за каждым ее движением.
      Она выдавила крем из тюбика и тщательно намазала им одну ногу, затем другую. Кожа блестела, словно была влажной.
      Джейн вгляделась в свое отражение в зеркале, скривила рожицу, напомнив мне шитцу из приюта, сильно покусанного бродячими собаками. У него было такое же недовольное выражение морды. Затем принялась за волосы. Джейн ежеминутно вздыхала. Видимо, волосы отказывались ей подчиняться.
      Потом она долго не могла решить, что надеть. Как собака, которая вытаскивает из своей корзинки все игрушки, чтобы достать запрятанную на дне косточку, она швыряла вещи на кровать и кресло.
      А эти туфли на шпильках! Устрашающее оружие, в любой момент способное раздавить лапу несчастному псу. Разумеется, Джейн всегда была осторожной, но мне все же было не по себе.
      – Ты готова? Уже довольна собой? – спросил Боб, развалившийся на диване.
      – Насколько это вообще возможно без радикального вмешательства пластического хирурга.
      – Не говори ерунды. Тебе это не требуется. Ты красавица.
      – Неужели тебе нравятся такие крупные бедра?
      – Угу. Особенно в постели.
      – Мы обсудим продолжение вечера за ужином, – улыбнулась Джейн.
      Боб помог ей надеть пальто, затем накинул свое. Я изо всех сил надеялся, что и на меня натянут проклятый свитер, но удача повернулась ко мне хвостом. Было ясно как день: меня оставляют одного. Страдать.
      – Что-то ты поскучнел, – заметила Джейн, улыбнувшись.
      Я обиженно насупился и засвистел носом.
      А чего она ждала? Что я буду тявкать от радости?
      – Эти собаки – удивительные существа, – поделилась хозяйка с Бобом. – Такие рулады носом умеют высвистывать.
      – Да уж, буря эмоций налицо. – Боб кивнул мне. – Не скучай, приятель.
      – В нашу годовщину? Ты выбрал удачное время, Боб.
      Уходя, эти двое смеялись и подкалывали друг друга.