Защита 240

      Крайнгольц умолк. Несколько минут молчал и Эверс, спокойно обдумывая, как повести разговор дальше, и потом, не без дрожи в голосе, качал:
      - Я с волнением выслушал ваш прискорбный рассказ. В начале нашего разговора я еще надеялся услышать от вас опровержение слухов о вашем участии в браунвальдском деле.
      - Но ведь я же, мистер Эверс...
      - Ничего, ничего... - Эверс успокаивающе дотронулся до руки Крайнгольца. - Оставим этот тягостный разговор. Поверьте, я не намерен, да и не имею никакого права судить вас слишком строго за то, что вам пришлось делать в Германии при Гитлере, но здесь, в Штатах!
      - Здесь я работал над тем, чтобы создать защитную аппаратуру!
      - Вы? Защитную аппаратуру?! - радость Эверса была неподдельной. Он торжествовал: его тактика оказалась правильной. Оставалось довести игру до конца. Эверс поднялся с кресла, собеседник должен был последовать его примеру.
      - Так вот почему у нас с вами оказались общие враги! Значит, вы тоже работали над созданием защитной аппаратуры? В таком случае, мистер Крайнгольц, - произнес он торжественно, - разрешите мне пожать вашу благородную руку. Я счастлив, что в лице такого выдающегося радиофизика вижу своего единомышленника. Пойдемте! Пойдемте, мистер Крайнгольц, я покажу вам свои лаборатории!
      Осмотр прекрасно оборудованных лабораторий произвел на Крайнгольца большое впечатление. Стеклодувные, механические мастерские, электронно-вакуумные и электрофизические лаборатории, оснащенные станками и аппаратурой самых последних, самых совершенных выпусков, давали возможность изготовлять приборы и приспособления любой точности. В химических и биологических лабораториях можно было производить сложнейшие исследования. Все это было гораздо внушительней и солидней, чем в Пейл-Хоум. И, странное дело, внимательно осматривая каждое отделение, Крайнгольц не испытывал чувства зависти. Он не испытывал щемящего чувства неудовлетворенности при мысли о том, что его собственные попытки были куда более скромными и не увенчались успехом. Волнение его было неподдельным, и он с удовольствием думал, что если ему не удалось достигнуть цели в Пейл-Хоум, то, может быть, это удастся здесь Эверсу. Может быть, Эверсу понадобится его помощь и тогда... Впрочем, об этом рано было еще думать. Тюрьма. Суд. Обвинение в убийстве. Долги.
      - Вы, кажется, чем-то озабочены? - тихо спросил Эверс.
      - В моем положении, - печально улыбнулся радиофизик, - не удивительно быть озабоченным.
      - Вы вот о чем! А я думал, вы остались не удовлетворены осмотром лабораторий.
      - О нет, мистер Эверс, лаборатории прекрасные!
      - Я польщен вашей оценкой. Польщен! Что же касается ваших дел - я попробую предпринять все от меня зависящее, чтобы помочь вам уладить их.
      - Вы очень добры, мистер Эверс, но мне, право, неловко...
      - Ну, что вы, что вы! Мой долг помочь коллеге в беде. Мы обсудим все это подробнее, только несколько позже. И, наверное, придумаем что-нибудь подходящее. Я постараюсь использовать свои связи, но все это позднее, позднее. Сейчас вам надо отдохнуть. Да, да, не возражайте - отдохнуть. К вашим услугам один из коттеджей - вы видели их возле лабораторий. Надеюсь, вам будет удобно там. Я попрошу Стилла проводить вас туда и помочь устроиться. К обеду прошу запросто. Мы обедаем в семь.
      Третий день Крайнгольц жил в коттедже Вестчестерских владений Эверса. За это время он встречался с Эверсом несколько раз, но продолжить деловой разговор с ним не удавалось. Эверс успокаивал, говорил, что уже кое-что предпринял и считает необходимым подождать несколько дней. Самое важное в данном случае - сохранить в тайне пребывание Крайнгольца у Эверса. Совершенно необычное положение, в котором очутился Крайнгольц, беспокоило его все больше и больше.
      Эверс же заботился о другом: гладко ли пройдет встреча, как он говорил Хьюзу, "двух покойников" и будет ли получено, наконец, от Джо Форгена необходимое ему письмо.
      На четвертый день Эверс пригласил Крайнгольца в кабинет.
      - Есть хорошие новости для вас, мистер Крайнгольц. Найден убийца доктора Пауля Буша.
      - Найден?!
      - Да, мистер Крайнгольц, убийца найден. Теперь ведь совсем просто уладить ваше дело. Вот прочтите, это фотокопия признания, собственноручно написанного убийцей.
      Эверс протянул Крайнгольцу листок плотной бумаги.
      - Том Келли? Это тот худенький почтальон, который доставлял в Пейл-Хоум корреспонденцию. Боже мой, теперь мне понятны последние слова Пауля.
      - Последние слова доктора Пауля Буша? - встревоженно переспросил Эверс. - Разве он был еще жив, когда вы его подобрали у ворот виллы?
      - Да, он был жив. Перед смертью он сказал: "это был почтальон... знаешь, этот, Том Келли..."
      Радость Эверса была так велика, что он с трудом мог придать своему лицу подобающее в таких случаях грустно-сочувственное выражение. Он ликовал: "Так предвидеть! Так предугадать! Как хорошо, что, умирая, старый доктор упомянул имя Келли. Теперь у Крайнгольца не будет и тени сомнения в том, что его друга убил этот почтальонишка".
      - Если вы не возражаете, мистер Крайнгольц, я поручу знакомому мне адвокату в Гринвилле вести ваше дело.
      - Я буду очень признателен вам, мистер Эверс. Если ему удастся снять с меня обвинение в убийстве, половина свалившихся на меня бед будет позади.
      - Половина?
      - Конечно. Если действительно меня преследуют люди, желающие овладеть секретом открытия, то они, пожалуй, постараются снова посадить меня в тюрьму как несостоятельного должника.
      - Ах, я совсем забыл еще и об этой неприятности. Велик ваш долг?
      Крайнгольц назвал сумму.
      - О, тогда это серьезно! - лицо Эверса выражало крайнюю озабоченность. - Да, серьезно. Деньги немалые, и я затрудняюсь сказать, сможете ли вы найти богатых покровителей, готовых возместить эту сумму и помочь вам продолжать ваши изыскания. Затрудняюсь. - Эверс повертел в руках костяной нож и соболезнующе продолжал: - Что же касается меня, то я бы искренне хотел помочь вам, мистер Крайнгольц, но я не богат... Все, что я имел, вложил в Вестчестерские лаборатории. Это - цель моей жизни!
      - У меня была такая же цель, - тихо проговорил Крайнгольц, не заметив промелькнувшего в глазах Эверса злорадного огонька. - Да, такая же цель, а теперь не осталось ничего - ни средств, ни лабораторий. Но у меня остались мои знания, мой опыт, и я, мистер Эверс... - Крайнгольц помолчал, не решаясь продолжить.
      - Я слушаю вас, дорогой коллега.
      - И я хочу предложить вам эти знания и опыт.
      Эверс едва сдержался, чтобы не вскочить с места, едва нашел в себе силы с достоинством и рассудительно ответить:
      - Мне очень приятно ваше предложение. Я мог только мечтать о том, чтобы знаменитый Крайнгольц принял участие в проводимых мною исследованиях. Я польщен вашим предложением. Давайте обсудим его по-деловому.
      Обсуждение продолжалось недолго. Эверс согласился принять на себя задолженность Крайнгольца с тем, чтобы постепенно ее погасить. Радиофизик обязался принять участие в разработке защитной аппаратуры. Хозяин Вестчестерских лабораторий спрашивал о результатах, которые уже были достигнуты в Пейл-Хоум, тактично, корректно, и Крайнгольц не счел нужным скрывать что-либо от своего "единомышленника". В этом разговоре выяснилось, что пути, которыми шли оба изыскателя к своей цели, были достаточно различны.
      - Я полагаю, мистер Крайнгольц, что нужно создать конструкцию мощных излучателей, которые в случае электромагнитного нападения смогут заглушить работу генераторов противника.
      Крайнгольца крайне удивила эта идея. Ему показалось странным, как Эверс мог не знать основных трудностей разработки защитной аппаратуры.
      - Это опасный путь, мистер Эверс, - начал он нерешительно, - ведь такие излучатели, заглушая работу генераторов противника, будут оказывать вредное действие на население. Если бы дело ограничивалось только созданием мощных излучателей, тогда...
      - Тогда? - нетерпеливо переспросил Эверс.
      - Они были бы давно созданы в Пейл-Хоум.
      - Были бы давно созданы?! - восторженно воскликнул Эверс. - Значит, вы уже решили эту задачу? Значит, вы уже имеете возможность построить такие излучатели?
      - Да, но в этом мало толку, - грустно ответил Крайнгольц, не понимая восторгов Эверса. - Ведь они не могут служить средством защиты. Они скорее явятся средством нападения. Это равносильно тому, что мы будем стремиться нейтрализовать смертоносный газ противника не менее опасным.
      - Мы выдадим армии и населению, так сказать, противогазы.
      - Это не так просто!
      Спор разгорался. Эверс настаивал на том, что разработки должны вестись в направлении создания мощного излучателя, а Крайнгольц считал необходимым создать такую аппаратуру, которая парализовала бы работу генераторов противника и вместе с тем не была бы вредной. Эверс сначала не уступал, но потом спохватился и, подумав, не заподозрит ли Крайнгольц недоброе, предложил компромисс.
      - Не будем спорить, дорогой коллега. У меня есть прекрасный вариант. Давайте вести разработку одновременно двух конструкций.
      - Двух конструкций?
      - Да, да, именно двух, - с увлечением продолжал Эверс, понимавший, что это решение позволит ему легко осуществить свои замыслы. - Конструкция, ну, например, назовем ее конструкция "А", - это будут мощные аппараты, генерирующие электромагнитные волны, способные заглушить излучатели противника. Эту конструкцию ведь можно осуществить довольно быстро, не так ли?
      - Безусловно.
      - Вот и великолепно! Это уже будет некоторой гарантией безопасности. А параллельно с этим мы сможем спокойно вести работы, связанные с конструкцией, назовем ее "В", которая даст возможность генерировать защитное и вместе с тем безвредное излучение.
      Крайнгольц понимал нелепость идеи, но не согласиться с Эверсом ему казалось неудобным. Продолжать спор он не считал удобным - в конце концов, Эверс, - хозяин лабораторий. Важно было то, что Эверс согласился вести работы и по конструкции "В".
      - Вы осмотрели лаборатории, имеете представление о их возможностях. Мне хотелось бы знать ваше мнение: в какие сроки можно выполнить работы по обеим конструкциям?
      - Что касается конструкции "А", то она может быть создана, по-моему, месяца в три, не так ли?
      - Я думаю, это вполне реально, - спокойно согласился, Эверс.
      - А вот с конструкцией "В" у нас встретятся большие затруднения. Здесь принципиально не доработано многое, и без помощи крупного физиолога ничего не удастся сделать.
      - А помощь профессора Отто Кранге вас устроила бы?
      - Несомненно, но...
      - Тогда пригласим его сюда. - Эверс придвинул к себе микрофон и, нажав на нем кнопку, вызвал секретаря.
      - Мисс Нелли? Мисс Нелли, пригласите ко мне профессора Отто Кранге. Через несколько минут, - обратился Эверс к Крайнгольцу, - профессор будет здесь.
      - Простите, - Крайнгольц оторопело приподнялся, - о каком Кранге вы говорите? Газеты сообщали, что профессор Кранге покончил жизнь самоубийством в военной тюрьме близ Неешульце!
      - Чему же вы удивляетесь, мистер Крайнгольц? Ведь вы тоже "погибли" при бомбежке англичанами немецкого судна, возвращавшегося из Швеции. Не так ли? - Эверс улыбнулся, вспоминая историю "воскрешения" профессора Отто Кранге.
      Освободить Отто Кранге из специальной тюрьмы для военных преступников было не так уж трудно. Американские оккупационные власти в Западной Германии провозгласили лозунг: "наказание военных преступников - дело рук самих преступников". В лагерях им было вольготно, некоторые лагери вскоре после начала оккупации были вообще распущены. Нацисты освобождались без всякого на то основания, лишь по протекции своих высоких покровителей из числа дельцов, связанных с оккупационными властями. Один из давнишних друзей Эверса, сидевший в штабе оккупационных войск, познакомил его кое с кем из "спекулянтов свободою", и после того, как Эверс подписал чек на кругленькую сумму, его уверили, что он может спокойно отправляться в Штаты.
      Еще в Шербуре, перед отплытием в Америку, Эверс понял - чек был выписан не зря. Он с удовольствием прочел в "Телешпигель" заметку о самоубийстве военного преступника Отто Кранге.
      Теперь он мог только похвалить себя за предусмотрительность - Кранге, как он и предполагал, был необходим Крайнгольцу, и Кранге был здесь.
      - Вы, кажется, знакомы, господа?
      Крайнгольц не без удивления взглянул на физиолога и заметил, что его пышную седеющую шевелюру подстригли и, кажется, даже подкрасили. На его громоздкой угловатой фигуре одежда всегда сидела неуклюже, а сейчас он облачен в модный костюм. Мало кто мог узнать в преображенном старом наци недавно "покончившего с собой" военного "преступника Отто Кранге. Впрочем, здесь, в Штатах, в тиши эверсовских лабораторий Кранге должен был чувствовать себя совершенно спокойно.
      Встреча "двух покойников" прошла более чем сухо. Крайнгольц не мог без отвращения вспомнить о кошмарных экспериментах физиолога, а тот в свою очередь считал радиофизика чуть ли не главным виновником всех неудач, постигших его институт. Старик был до сих пор уверен в том, что не исчезни Крайнгольц в сорок четвертом, ему удалось бы завершить свои работы по радиогипнозу.
      Кранге тяжело перенес отъезд Эверса из домика-тюрьмы. Встречи с Эверсом вселили было в него надежду, и вдруг влиятельный американец, выведав все о его работах, исчез. Профессор считал уже все потерянным, когда к нему явились проворные ребята из "Си-Ай-Си" и, инсценировав самоубийство, переправили его в Штаты. В Вестчестерских лабораториях Кранге надеялся продолжать свои работы, но Эверс властно перечеркнул его бредовую идею и выставил свою. Он нашел необычное и вместе с тем простое применение изысканиям, которыми занимался в свое время Кранге, и привел его в состояние крайней растерянности. Пожалуй, самым отчетливым из всех чувств, внезапно охвативших Кранге, было чувство зависти, граничащей с неприязнью к этому жизнерадостному и самоуверенному американцу.
      У Эверса были свои расчеты на старика Кранге. Он знал, что никому доверять не может. Ни продажный Хьюз, ни еще десяток подобных ему не могут быть верными сообщниками. Они с таким же успехом будут служить тем, кто заплатит им больше.
      Другое дело старый немец, фанатик Кранге. Ему он мог доверять больше, чем кому-либо. Его одного он посвятил в тайны своих замыслов.
      Эверс стал все чаще бывать в Нью-Йорке и немало времени проводил в своей конторе на Брод-Стрит, 128.
      После договоренности о совместных изысканиях по защитной аппаратуре Крайнгольц сразу же приступил к делу и трудился не покладая рук.
      Разработка конструкции "А" действительно была закончена не более чем через три месяца, и тут, к немалому удивлению Крайнгольца, Эверс признался ему, что совершенно напрасно настаивал на необходимости одновременных работ над двумя конструкциями. Эверс даже пожурил Крайнгольца за то, что он оказался недостаточно настойчивым и принципиальным.
      - Нехорошо, мистер Крайнгольц, право, нехорошо. Вы должны были прямо и категорически сказать свое веское - нет! Я преклоняюсь перед вашим авторитетом и теперь понимаю, как скверно поступил, что не послушал вас.
      - Мне было неловко настаивать.
      - Я могу только сожалеть об этом. Мое упрямое желание непременно разрабатывать одновременно оба варианта стоило мне немало денег. Ну, что мы теперь будем делать с аппаратурой? - с отчаянием, неискренности которого Крайнгольц не заметил, спросил Эверс. - Ведь мы не можем провести испытание генератора! К счастью, у нас, мистер Крайнгольц, не гитлеровская держава, а свободная демократическая страна. Мы не можем экспериментировать на людях! Поймите, проверить работу мощных генераторов почти невозможно. Ведь для того, чтобы определить, удастся ли заглушить излучатели противника, очевидно, потребуется организовать своеобразные маневры. Установить два генератора - "свой" и "противника". Но ведь при таких маневрах могут пострадать люди!
      - А если провести испытания в пустынных местах? Знаете, - воодушевился Крайнгольц, - отправиться с экспедицией, например, в... Гренландию и там провести это сражение электромагнитных излучателей?
      - Заманчиво, но... все же нужны защитные средства. Мы начинаем оперировать с еще мало изученными силами, мы еще плохо знаем, каково именно воздействие этих электромагнитных волн на организм, а значит, не знаем ничего о средствах защиты. Нет, нет, мы не можем рисковать людьми! Знаете, мы должны прежде всего создать средства защиты!
      - Ну, что же, начнем работу в этом направлении. Эксперименты придется вести на животных, близких к человеку, - на человекообразных обезьянах.
      - Совершенно правильная мысль, - с восторгом поддержал Эверс, совершенно правильная! Вам с профессором Кранге следует теперь же начать эту работу. И прежде всего изыскать предохранительные средства, каски, например. Только надо найти состав сплава, который бы предохранял от излучения. Изготовляя каски из такого сплава, мы могли бы иметь хорошее средство защиты.
      - Попробуем. Но это все так или иначе связано с конструкцией "А", а как же работы по конструкции "В"?
      Эверс замялся.
      - Видите ли, придется немного повременить. Так много ушло средств на создание конструкции "А". Будем продолжать, конечно, но по мере возможности. Что же касается аппаратуры по конструкции "А"... Знаете, мистер Крайнгольц, в наших руках страшное оружие, и мы обязаны подумать, как с ним поступить.
      В результате длительного и подробного обсуждения этого вопроса условились тщательно засекретить конструкцию "А", чтобы она не могла попасть в чужие руки.
      Аппаратуру и все чертежи, расчеты и лабораторные записи перенесли в подвальное помещение, изнутри обшитое толстыми стальными листами.
      - Я видел, мистер Крайнгольц, как вы ловко оперируете ацетиленовой горелкой при монтаже электронно-вакуумных приборов. А я никак не могу постичь этого искусства.
      - Я очень люблю экспериментальную работу, мистер Эверс. Люблю сам, своими руками монтировать сложную аппаратуру, а для этого надо владеть горелкой.
      - А вы смогли бы собственноручно заварить эту дверь наглухо?
      - Пожалуй, смог бы.
      - Вот и хорошо, так будет надежнее.
      Крайнгольц, вооружившись очками и сварочной горелкой, в течение двух часов тщательно проваривал стальную дверь. Эверс не отходил от него, и когда все было закончено, облегченно вздохнул:
      - Вот теперь надежно. Сюда никто не сможет проникнуть. Остается только распорядиться, чтобы забетонировали дверной проем.
      Эта предосторожность понравилась Крайнгольцу. Он понимал, что им вызвана к жизни страшная сила. И лучше, чтобы о ней знало как можно меньше людей. Это счастье, что он в свое время никого не допускал за "высокую ограду", даже Уорнера. Ведь Уорнер оказался предателем! Кто мог подумать, что он будет следить за каждым его шагом. Всегда производил приятное впечатление и вдруг... Как странно, даже теперь, когда ему рассказали о предательстве Уорнера, у него осталось к нему какое-то теплое, хорошее чувство... А может быть... Впрочем, нет, зачем было клеветать на человека...
      К вечеру вход был забетонирован, а ночью, воспользовавшись ему одному известным потайным ходом, Эверс проник в обшитый сталью подвал, извлек документацию по конструкции "А", и на другой день она была доставлена в контору на Брод-стрит, 128.
      Эверс проводил все больше и больше времени в Нью-Йорке. Свое отсутствие в Вестчестерских лабораториях он объяснял Крайнгольцу необходимостью улаживать финансовые дела. В скромной конторе Эверса время от времени стали появляться инженеры, электрики, радиофизики, монтажники. Обстоятельно переговорив с каждым в отдельности, Эверс выдавал им подробные инструкции и рассылал в заранее намеченные пункты страны.
      Люди Клифтона внимательно следили за действиями нанятых Эверсом сотрудников. На Брод-стрит аккуратно поступали подробные донесения об этом.
      Документация по конструкции "А" недолго залежалась на Брод-стрит. Различные радиотехнические фирмы почти одновременно получили заказы на отдельные части генератора.
      К началу сентября Эверс стал получать сведения об их готовности. Было изготовлено тридцать конструкций "А". Двадцать семь из них установили в различных пунктах страны.
      В середине сентября к Эверсу стали поступать сведения об окончании монтажа.
      Восемнадцатого сентября во все пункты полетели короткие телеграммы: "Двадцатого приступить к испытаниям. Эверс".
      Эверс внимательно следил за прессой. Теперь он много времени уделял чтению газет, систематизируя все попадавшиеся в них сведения об автомобильных и авиационных катастрофах, случаях летаргического сна и эпидемиях энцефалита; К этому собранию добавлялись материалы, публикуемые Международным статистическим бюро.
      Двадцать второго сентября появился взволнованный Клифтон.
      - Неприятная история, сэр!
      Эверс по привычке прикрыл лежащую перед ним карту страны со своими обозначениями и устало посмотрел на Клифтона.
      - Выкладывайте, что еще стряслось там у вас!
      - Этот инженер, которого вы послали в Порто-Санто оказался ненадежным парнем.
      - Более подробно.
      - Мои ребята узнали, что он болтает об установке на скале.
      Эверс вынул из кармана серую книжку. В колонке аккуратно записанных населенных пунктов против наименования городка Порто-Санто значилось Питерсон.
      - Питерсон, Питерсон... Странно, из беседы с ним можно было заключить, что человек подходящий, и вот... Тем хуже для него. - Эверс взял красный карандаш и жирной линией вычеркнул эту фамилию из списка. - Телеграфно дайте указание ребятам в Порто-Санто "засекретить" Питерсона.
      - Слушаю, сэр.
      Над спокойной сине-зеленой гладью бухты, над городком, спускавшимся своими ярко-белыми домиками к воде, нависла нудная, дурманящая жара.
      Самым прохладным местом во всем Порто-Санто считалось кафе госпожи Приэто. Под огромным пестрым тентом, притаившимся в тени пальм, было, конечно, так же душно, как и во всех остальных местах назойливо палимого солнцем городка, но здесь за сравнительно невысокую плату всегда можно было получить напитки со льда.
      Вилли Уорнер большую часть дня проводил со своим приятелем и совладельцем "фирмы" Генри Бланком под спасительным тентом гостеприимной госпожи Приэто. Дела "фирмы" не отнимали у них много времени, так как поломки радиоприемников в сонном Порто-Санто случались редко. Видя полную бесперспективность затеянного ими предприятия, Уорнер уже намеревался покинуть безнадежный городок, но события последних дней заставили его переменить решение.
      - Ты считаешь это серьезным, Вилли? - озабоченно спросил Бланк, указывая на небольшой футлярчик на столе. Тот ответил не сразу. Несколько раз он прочесал пальцами свои гладкие волосы и не то с досадой, не то с отчаянием сказал:
      - Что я могу знать! Крайнгольц производил на меня хорошее впечатление. Сегодня какое число?
      - Двадцать третье.
      - Значит, уже третий день. И никакого ответа на мою телеграмму. Странно. С ним что-нибудь стряслось, наверное. Не иначе. Без его совета я не представляю себе, что можно предпринять.
      - А что если нам самим попробовать пробраться к сооружению на скале?
      - Это не так просто. Генри, рискованно, я думаю.
      Оба посмотрели на видневшуюся с террасы кафе скалу, главенствующую над бухтой и Порто-Санто. Совсем недавно, два месяца тому назад, на скале началось строительство, о котором в городке толком никто ничего не знал. Все работы там производились приехавшими из северо-восточных штатов инженерами, техниками и рабочими, надежно охранялись, и доступ к ним был невозможен. Когда монтаж подходил к концу, Уорнер предположил, что это таинственное сооружение, оснащенное огромными мачтами-излучателями и высоковольтной линией, несомненно, имеет какое-то отношение к радиотехнике.
      Предприимчивый Бланк уже начал торжествовать, рассчитывая забросить малодоходную починку радиоприемников и предложить свои услуги там, на скале. Он сумел уговорить Уорнера, и они решили попробовать устроиться там на работу, но получили отказ, который никак нельзя было считать вежливым.
      - Ты говоришь рискованно, Вилли? Не думаю, чтобы ты боялся риска больше, чем я. Все дело в том, нужно ли рисковать. Действительно ли имеет связь это таинственное сооружение с этим? - Бланк постучал пальцем по прибору. - Если бы удалось это проверить!
      - Вот я все время думаю над тем, как проверить.
      - Нужно, чтобы доктор попробовал более обстоятельно поговорить с Питерсоном.
      - А тебе не кажется странным поведение этого инженера Питерсона? Что это ему вдруг понадобилось откровенничать с доктором? Ведь он, как видно, сам заправляет всеми делами там, на скале.
      - А может быть, он действует по чьей-то указке и ему самому противно заниматься всем этим? Что же тут странного, если предположить, что дело действительно мерзкое, а человек он порядочный?
      - Трудно сказать, мы о нем ничего не знаем. Надо еще побеседовать с доктором. Я жду его с нетерпением.
      - Ты, кажется, дождался, Вилли. Смотри, вон взбирается по тропинке наш милейший док.
      На террасу кафе, шумно отдуваясь, поднялся высокий толстый доктор Мирберг. Он прошел прямо к столику, за которым сидели приятели, и, стуча по нему палкой, закричал:
      - Пить! Побольше и похолодней!
      Доктор с трудом втиснулся в заскрипевшее под ним плетеное кресло и обратился к Уорнеру и Бланку:
      - Дело плохо, друзья. - Доктор вынул большой платок и стал вытирать пот, обильно струившийся с его красного добродушного лица. - В городе творится нечто совершенно непонятное. Мне и читать никогда не приходилось, чтобы за несколько дней в сравнительно небольшом населенном пункте было зарегистрировано столько случаев засыпания летаргическим сном. Мексиканское население в панике. Они черт знает какой вой над своими "покойниками" поднимают, и мне никак не удается убедить их, что это только сон, правда, летаргический, но все же сон. Беда в том, что симптомы в большинстве случаев весьма необычные, и я сам не уверен, проснутся ли заснувшие мексиканцы. Уже отмечено три случая засыпания у белых. Все зарегистрированные случаи с очень необычными симптомами. Но хуже другое... Не пугайтесь, друзья, - в городе началась эпидемия энцефалита. Я уже послал подробное донесение Обществу и дал телеграмму с просьбой прислать в Порто-Санто еще двух врачей.
      - Первые случаи этой болезни, доктор, вами обнаружены двадцатого числа. Не так ли?
      - Да, двадцатого, - несколько удивленно ответил Мирберг.
      Уорнер многозначительно переглянулся с Бланком.
      - А скажите, эпидемический энцефалит - это очень редкая болезнь?
      - Теперь редкая. Первые случаи эпидемического энцефалита наблюдались в тысяча девятьсот пятнадцатом году, на фронте под Верденом. В тысяча девятьсот девятнадцатом-двадцатом годах эпидемия энцефалита, охватила почти все страны мира. После этого в некоторых странах были еще отдельные вспышки эпидемии, ну, а к концу двадцатых годов количество заболеваний стало резко снижаться, и в последнее время об этой форме энцефалита не слышно было ни в одной стране.
      Мирберг выложил все известное ему об энцефалите и осушил пару стаканов "хайболла". Уорнер вынул из футляра прибор и поставил его перед доктором.
      - Это что за машинка?
      - Я и сам еще толком не знаю, но, кажется, она имеет отношение и к эпидемии и к этому таинственному сооружению. - Уорнер показал на скалу. Вот видите этот плафончик, вделанный в боковую стенку? За ним помещена маленькая лампочка, и она время от времени вспыхивает. Видите?
      Уорнер прикрыл плафончик ладонью от дневного света. Доктор огромным животом налег на стол и пристально стал всматриваться в темный промежуток между ладонью Уорнера и приборчиком.
      Через равные промежутки времени плафончик озарялся тусклым красноватым светом.
      - Ничего не понимаю. Что это за мигательный аппарат?
      - Я сейчас расскажу вам, доктор, все, что знаю об этом приборчике.
      На террасу вбежал полуголый тощий мальчонка и восторженно закричал:
      - Мистер Уорнер! Мистер Уорнер! Вас срочно требуют в мастерскую!
      - Не кричи так, Антонио. Беги, скажи Смидту, что я скоро приду. Пусть подождет минут пятнадцать.
      - Да нет же, мистер Уорнер, - загорелый мальчишка подскакивал, как на пружинах, - надо скоро-скоро, надо сейчас. Вас там ждет моряк. Настоящий советский моряк. Я его видел! - Черные угольки глаз проворного мальчугана горели восторгом. - Он оттуда, из самой Москвы! Я побегу, мистер Уорнер, можно? Я скажу, что вы сейчас-сейчас придете, можно?
      Нетерпение маленького Антонио еще раз повидать советского моряка было слишком велико и, не успев дождаться ответа Уорнера, он двумя прыжками пересек террасу и бросился вниз по тропинке.
      Уорнер недоуменно посмотрел на своих собеседников.
      - Антонио, наверное, что-нибудь напутал. Откуда у нас в мастерской мог взяться "моряк из Москвы"?
      - А может быть, и не напутал. Видишь это судно на рейде? - Бланк указал на корабль, видневшийся милях в трех от Порто-Санто. - Это советское судно, оно бросило якорь сегодня утром. Весьма возможно, что моряк, о котором верещал Антонио, оттуда.
      - Тогда я пойду в мастерскую, Генри. Я думаю, вернусь скоро. Ты расскажи, пожалуйста, доктору об опасениях мистера Крайнгольца и об его индикаторе.
      Доктор Мирберг внимательно выслушал Бланка, взял в руки приборчик и стал его рассматривать.
      - Бог знает, что творится в мире! Вы знаете, Генри, порой становится страшно, - нет, неправильно я сказал, - не так страшно, как противно жить. Да, противно, когда подумаешь, что тебя на каждом шагу ожидают какие-нибудь пакости. С нас вполне достаточно атомных штучек, а теперь еще это...
      Доктор поставил перед собой прибор, помолчал немного и потом продолжал:
      - Давайте попробуем разобраться во всем этом. Допустим, что индикатор не врет. Значит, в эфире сейчас действительно тревожно и какие-то электромагнитные волны наполняют пространство, проходят свободно сквозь стены домов и пронизывают наши тела. Но ведь это просто чудовищно! Кому же и для чего могла понадобиться такая адская затея?