ЯНУШ МАЙСНЕР
      ЧЕРНЫЕ ФЛАГИ
      Перечень основных действующих лиц
      Альваро Педро-иезуит, секретарь резидента в Сьюдад-Руэда
      Бельмон Ришар де - француз, капитан корабля"Аррандо ра", впоследствии"Торо"
      Барнс Перси-матрос с корабля"Зефир"
      Ведеке Зигфрид-член гданьского сената
      Визелла Франческа де-жена португальского губернатора Явы
      Геррера и Гамма Винсент-губернатор Веракруз
      Дрейк Френсис-англичанин, корсар, капитан корабля"Гольден хинд" ("Золотая лань")
      Иника-дочь индейского кацика Квиче-Мудреца
      Каротт Пьер-француз, капитан корабля"Ванно"
      Квиче-Мудрец-индейский кацик, владыка страны Амаха
      Клопс-матрос с корабля"Зефир"
      Куна Ян, он же Мартен-корсар, капитан корабля"Зефир", поляк
      Куна Кароль-брат Яна Мартена
      Куна Катарина-мать Яна мартена
      Куна Миколай-польский капер, отец Яна Мартена
      Ленген Эльза-мещанка из Антверпена
      Матлока-индианка, бабка Иники
      Мэддок Гарви-английский корсар, капитан корабля"Найт"
      Паливода Мацей-гданьский ремесленник, отец Ядвиги
      Паливодзянка Ядвига-дочь Мацея Паливоды
      Поцеха Томаш-кашуб, главный боцман корабля"Зефир"
      Рамирес Диего де-губернатор Сьюдад-Руэда, испанец
      Рамирес Бласко де-сын Диего, капитан корабля"Санта Мария" Тессари-итальянец, матрос с корабля"Зефир"
      Тотнак-индеец, вождь племени хайхолов
      Уатолок-жрец индейского бога Тлалока
      Уайт Соломон-англичанин, капитан корабля"Ибекс"
      Хагстоун Уильям-англичанин, офицер с корабля"Ибекс"
      Штауфль Герман-парусный мастер на"Зефире"
      Шульц Генрих-помошник капитана "Зефира".
      Перечень кораблей и судов
      "Ванно"-фрегат, собственность Пьера Каротта, капитан-Пьер Каротт
      "Гольден хинд"-каперский корабль, собственность Френсиса Дрейка, капитан Френсис Дрейк
      "Зефир"-галеон, собственность Миколая Куны, капитан-Мико лай Куна, позднее Ян Мартен-Куна
      "Каролина"-каперский хольк, собственность Готлиба Шульца с компаньонами, капитан-Миколай Куна
      "Кастро Верде" - торговое судно португальской компании
      "Найт"-фрегат, собственность Гарви Мэддока, капитан-Гарви Мэддок
      "Ревендж"-военный корабль Ее величества Елизаветы, коро левы Англии, капитан-Джон Хоукинс-младший
      "Санта Вероника" - судно, захваченное Мартеном, капитан Ген рих Шульц
      "Торо"-судно, захваченное Мартеном, капитан-Ришар де Бель монт
      "Черный гриф" - каперский когг, собственность Готлиба Шуль ца с компаньонами, капитан Миколай Куна
      ЧАСТЬ 1
      КАСТРО ВЕРДЕ
      ГЛАВА 1
      Ян Куна, которого все звали Яном Мартеном, шкипер корабля корсаров"Зефир", стоя на палубе смотрел вверх, где на вершине грот-мачты трепетал черный флаг с метнувшейся в прыжке золотой куницей. Под мощным напором северо-восточного пассата тяжелая шелковая ткань извивалась как длиннохвостый дракон, сверкая на солнце золотым шитьем. На макушке фок-мачты, под самым навершием в форме орла, развевался другой флаг, прямоугольный, в четыре поля с гербами Тюдоров, английскими львами и ирландской арфой.
      Убедившись, что черно-золотое знамя"Зефира"закреплено надежно, Мартен наконец окинул взглядом четыре других корабля, окутанных тучами дыма от артиллерийской пальбы.
      Две больших трехмачтовых каравеллы маневрировали под ветром, окружая гораздо меньший английский корабль, низко сидевший в воде, - явно для того, чтобы дать по нему залп всем бортом. На мачтах их развевались красно-золотые испанские флаги. Англичанин-"Гольден хинд", как сумел прочитать Мартен надпись на корме, - с попутным ветром шел курсом прямо между ними, а самый большой корабль-четырехмачтовое торговое судно со сбитыми и изодранными ядрами - парусами неуклюже дрейфовал, подставляя борта волне. Его бело-голубой флаг указывал на португальскую принадлежность, а состояние рангоута и такелажа показывало, что орудийный огонь нападавших был точен и эффетивен. Теперь же обидчик сам в свою очередь стал объектом атаки испанских кораблей, однако до сих пор довольно ловко от них увертывался.
      Мартен в душе удивился ловкости его маневров: теперь ни одна из каравелл не могла его обстрелять, не рискуя при этом, что ядра продырявят борта и палубу португальского судна. Но он прекрасно понимал, что тот уже недолго будет прикрывать собой англичанина, который скоро должен был его миновать. И потому, желая обратить внимание воюющих сторон на"Зефира", приказал поднять на фок-мачте английский флаг. Тем самым он надеялся отвлечь хоть один из испанских кораблей, а заодно поддержать дух экипажа "Золотой лани", прежде чем самому вмещаться в битву.
      Но испанцы, уверенные в своем перевесе и будучи вплотную к врагу, видимо решили покончить вначале с ним, а только потом приняться за другого, пока ещё только спешившего тому на помощь. Надеялись на число своих орудий и мощь огня, намного превосходивших возможности тех двоих; но не приняли в расчет их мастерства в управлении легкими и подвижными кораблями.
      И вот в тот момент, когда обе каравеллы выполнили поворот и двойные ряды орудийных жерл уставились на"Золотую лань", ее капитан резко сменил курс, повернув влево под самой кормой португальца. Почти тут же загремели его четыре фальконета, размещенные на кормовой надстройке, и одно из ядер перебило рею фок-мачты ближней каравеллы. Большой прямоугольный парус рухнул на палубу, произведя там замешательство, и залп, нацеленный в борт англичанина, прошел в нескольких ярдах от цели.
      В тот же момент пустая до тех пор палуба португальского судна заполнилась людьми. Мартен издалека увидел клубы дыма, потом услышал густую, беспорядочную ружейную пальбу, сразившую на английском корабле нескольких матросов. Другая каравелла по широкой дуге ушла влево, отрезая англичанам путь отступления, а её носовые орудия раз за разом гремели парными залпами с верхней и нижней палубы.
      Это заставило Мартена поспешить с решением."Зефир", летя как на крыльях, наконец оказался на дистанции прицельного огня, и если его вмешательство могло спасти"Золотую лань", то было самое время действовать. Канониры с зажженными фитилями уже стояли у орудий рядом с наводчиками, ровнявшими дула; главный боцман Томаш Поцеха ждал только знака капитана, чтоб соскочить в люк на нижнюю палубу к своим батареям; рулевой Генрих Шульц следил за Мартеном с юта, готовый к маневру; матросы застыли у борта на брасах в ожидании приказа на разворот рей. Все взгляды сошлись на высокой, плечистой фигуре капитана, пристальные, напряженные, горящие нетерпением.
      Он стоял посреди верхней палубы, широко расставив ноги, крупный, крепкий, словно молодой дубок из родным поморских лесов. Ноздри его дрожали, втягивая соленое дыхание пассата; казалось, он чует запах пороха и крови, которую предстоит пролить. Крови испанцев, столь же, а может и более ненавистных, как и кровь гданьских патрициев, с которыми в будущем тоже придется посчитаться.
      Но сейчас он о них не думал; перед ним были испанцы, а исход схватки, к которой он готовился, был весьма неопределенным. Последний раз окинул взглядом экипаж, украдкой бросив взгляд назад, за корму, надеясь, что на горизонте увидит мачты"Ибекса". Но его товарищ Соломон Уайт опаздывал."Ибексу"по скорости далеко было до"Зефира". Так что нечего было рассчитывать на его помощь, которая могла бы уменьшить перевес испанцев.
      Мартен решил все поставить на карту: миновать первую каравеллу, где ещё наверняка не успели вновь зарядить орудия правого борта, и атаковать ту, которая отрезала отход англичанину.
      - Два румба вправо! - скомандовал он.
      - Есть два румба вправо! - повторил рулевой.
      "Зефир" накренился, входя в поворот, а когда прозвучала следующая команда-"Так держать!"-тут же выровнялся, словно сам звук этих слов управлял его стремительным полетом.
      Мартен кивнул главному боцману, указывая цель.
      - Реи и паруса, - прогремел он. - Нужно снести их первым залпом.
      Бородатое, заросшее до глаз лицо Поцехи исказила гримаса, считавшаяся у него улыбкой. Подняв огромную мозолистую ручищу, он сделал жест ладонью по горлу и исчез под палубой.
      Тем временем экипаж испанской каравеллы, которая обстреляла"Золотую лань" и теперь приближалась к ней с наветреной стороны, готовился к абордажу: десятки моряков с длинными крюками в руках толпились у борта, а другие, стоя на носовой надстройке, пытались сверху забросить лини с крюками в ванты англичанина, чтобы притянуть корабли борт к борту.
      Вторая каравелла все больше отставала, капитан её, видимо, решился на поворот, и корабль медленно уваливал влево, словно намереваясь миновать два других корабля и атаковать "Золотую лань" на встречных курсах.
      Тут громыхнули четыре орудия"Зефира" с нижней палубы по левому борту, а секундой позже-еще три, стоявших между фок - и гротмачтами.
      Стволы пушек прыгнули назад, рванув лини, лафеты подскочили и вернулись на место, туча черного дыма на миг заслонила обзор. А когда её развеял ветер, триумфальный вопль вырвался из груди пушкарей. На гротмачте не уцелел ни один парус, а реи либо свисали на обрывках рангоута, либо рухнули на палубу, сея замешательство и опустошение в рядах команды.
      Мартен прыгнул к штурвалу.
      - Приготовиться к развороту! - крикнул он.
      Шульц помчался на нос, боцманы отпустили брасы, матросы ухватились за снасти-и"Зефир"резко развернулся направо, входя под ветер, пересек свой собственный пенный след, вновь набрал ход и помчался за другой каравеллой.
      Вплотную минуя все ещё беспомощно дрейфовавший португальский парусник, Мартен прочитал его название, выложенное золочеными буквами на резных стенах носовой надстройки:"Кастро верде", - и тут же десятью своими аркебузами ударил по палубе, где бестолково суетились матросы, подгоняемые капитаном и его помошником на постановку парусов. Залп"Зефира"загнал разогнал их по укрытиям, а засевшие на марсах отборные стрелки Мартена разили из мушкетов всякого, кто отваживался оттуда высунуться.
      Но Мартен пока не собирался добивать португальца, который опасности не представлял. Зато обе испанские каравеллы-несмотря на повреждения, причиненные парусному вооружению одной из них-все ещё имели перевес. На каждой было не меньше сорока пушек и человек триста-четыреста экипажа. На"Золотой лани" их могло быть не больше двухсот, ее вооружение не превышало тридцати стволов, считая мортиры и фальконеты, а "Зефир"был ещё вполовину меньше. Мартен подумал, что восемнадцать пушек"Ибекса" сейчас очень бы пригодились.
      Но эта мимолетная мысль ни на миг не отвлекла его напряженного взгляда от хода битвы; не было времени даже взглянуть на север, откуда мог появиться Уайт. Капитан сам взялся за штурвал, а боцман подался назад, освобождая ему место.
      Гром орудий сотрясал воздух, ядра с адским воем и визгом пролетали над палубой"Зефира" и рушились в воду, вздымая в воздух огромные фонтаны брызг, рой мушкетных пуль непрерывно свистел над головами, врезаясь в мачты, дырявя паруса и расщепляя стены кормовой надстройки. Кто-то рухнул сверху, цепляя по дороге ванты и тросы, и с грохотом разбился в лепешку у самых ног Мартена, обагрив кровью палубу. Мельком взглянув на тело, капитан поморщился: он потерял одного из лучших мушкетеров.
      - А ну-ка ответь им! - крикнул он Шульцу.
      Три выстрела из легких пушек с носовой надстройки прорыли три большие борозды в рядах экипажа испанской каравеллы, но их шестифунтовые ядра не могли причинить серьезного ущерба её бортам. Мартен на это и не рассчитывал; он только ждал подходящего момента, чтобы скомандовать Томашу Поцехе дать залп орудиями с нижней палубы.
      "Зефир", поймав боковой ветер, плыл теперь почти вдвое быстрее тяжелого испанского корабля, уже нагоняя его, и теперь Мартен решил пройти вдоль левого борта, надеясь, что испанские канониры не успели ещё перезарядить там орудия.
      Надежды эти подтвердились, когда бушприт"Зефира"поравнялся с кормой испанца: град мушкетных пуль и картечи пронизал воздух, в основном не долетев до цели, и только вспенив воду у борта корабля корсаров, но артиллерия каравеллы молчала.
      Мартен рассмеялся. Маленький двухсотлаштовый "Зефир"-неподражаемый"Зефир", верткий, как хищная птица, - в очередной раз брал верх над втрое более крупным и мощно вооруженным врагом.
      И тут семь его пушек извергли огонь и дым,"Зефир"содрогнулся, а испанский корабль, пораженный ядрами и над, и под ватерлинией, отвалил вправо, накренился на левый борт и отчаянно затрепетал потерявшими ветер парусами.
      Крик радости пролетел над палубой и тут же смолк, как обрезанный. Из туч дыма прямо по носу"Зефира"вынырнула вторая каравелла, пересекая их курс так близко, что столкновение казалось неминуемым. Корабли сближались под острым углом: испанский с опустошенной гротмачтой, но с полными ветром парусами на двух других, и "Зефир", чьи разряженные орудия ещё дымились после залпа. Но теперь это не имело значения. Столкновение с могучей массой каравеллы так или иначе могло закончиться только катастрофой для меньшего корабля. Высокий, кованый железом нос, острый форштевень и грозно торчавший над ним дубовый бушприт возвышались над палубой"Зефира" как скала, о которую тот неминуемо должен был разбиться.
      Но Мартен сохранял хладнокровие. Мощным усилием плеч он раскрутил штурвал с такой скоростью, что спицы его засверкали на солнце как полированный щит, и"Зефир", послушный как хорошо объезженный конь, крутнулся на месте и борт в борт притерся к высокому корпусу каравеллы. Все заглушил треск, скрежет и визг твердого дерева, крошащегося в смертельном усилии.
      Пораженные и потрясенные испанцы ошеломленно уставились сверху вниз, недоумевая, почему их каравелла не разделала на части жалкое суденышко, Прежде чем они опомнились, стая дико визжащих корсаров с топорами, ножами и пистолетами в руках уже вторглась на их палубу.
      Отступив вначале под этим диким натиском, но заметив, что нападавших всего несколько десятков, испанцы бросились на них со всех сторон, пытаясь оттеснить их ближе к носовой настройке, откуда началась густая пальба. Это несколько смутило корсаров, но ситуацию спасли главный боцман Томаш Поцеха и плотник Броер Ворст. Вооружены они были топорами, которыми орудовали с исполинской силой. Под их ударами окованные металлом двери надстройки разлетелись вдребезги, и в пролом они ринулись вместе, увлекая за собой с десяток остальных.
      Испанский офицер, осмелившийся им противостоять, был разрублен буквально надвое гигантом Ворстом. Поцеха, орудуя обухом, ширил опустошение среди столпившихся солдат, которые теперь не могли ни стрелять, ни толком применить свои пики и алебарды с длинными древками. Десяток воющих дьяволов орудовал ножами, потроша им внутренности, рубя и коля короткими тесаками, пробивая себе дорогу. Раздались вопли о помощи; потрясенные испанцы бросали оружие, падали на колени, вздымали руки к небу-и умирали или истекая кровью валились на осклизлую палубу.
      Тем временем снаружи кипела схватка между какими-то тремя десятками людей Мартена и чуть ли не всей остальной командой каравеллы. Там было больше места и огромный численный перевес испанцев, казалось, склонит победный жребий в их пользу. Напрасно Мартен с окровавленной рапирой в руке раз за разом кидался в гущу схватки; напрасно устремлялись за ним здоровяки-боцманы с парусных дел мастером Германом Штауффлем во главе. Шеренги регулярной морской пехоты хотя и поддавались под этими безумными наскоками, но с боков напирали другие, а на корме офицеры собирали резервы, чтобы переправить их на опустевшую палубу"Зефира", где оставались только Шульц да несколько юнг.
      Мартен знал, что если до сих пор"Зефир"еще не был атакован, то только потому, что испанцы считались с возможностью, что экипаж в отчаянии мог поднять его на воздух. Но увидев два десятка испанских мушкетеров, карабкавшихся по вантам фокмачты, понял, что он на грани поражения: его людей перестреляют как зверей, загнанных в тупик, откуда нет возврата...Осталось только сдаться или отбиваться до последнего в носовой надстройке, которую захватили Ворст с Поцехой.
      Без раздумий он выбрал второе. У него мелькнула мысль, что оттуда, быть может, им удастся пробиться на нижнюю палубу каравеллы и взорвать пороховой погреб. Такой конец лучше плена и смерти на дыбе после нечеловеческих пыток.
      Оглянувшись на Штауфла, указал на разбитый вход.
      - Туда! - крикнул он. - Все туда!
      Отступая, прикрывал отход с горсткой своих старых кашубских боцманов, которые на "Зефире"служили ещё при Миколае Куне, и его, Яна Мартена, знали с детства. Каждый из них бился за четверых; каждый был готов отдать жизнь за молодого капитана; каждый-как и он-предпочел бы смерть с оружием в руках позору испанского плена, даже если бы тот плен и не грозил муками и смертью.
      Когда все уже пробились ко входу, Мартен последний раз окинул взором свой корабль, лазурный горизонт, и вдруг заметил приближавшуюся с севера стройную белую пирамиду парусов. Сердце застучало у него в груди, и горячая волна крови ударила в лицо:"Ибекс"шел на помощь!
      - Уайт! Уайт на подходе! - прокричал он.
      Этот крик, подхваченный боцманами, вызвал у корсаров дикую радость, прибавил им сил, словно жаждущему-добрый глоток вина. Ни на что не обращая внимания, они вырвались из надстройки и ещё раз ринулись вперед, клином врезавшись в пехоту, которая раздалась в стороны от такой неожиданности.
      И в этот момент где-то рядом прогрохотал залп, тень упала на палубу каравеллы и с вант фокмачты градом посыпались мушкетеры, словно яблоки с дерева.
      Это"Золотая лань"взяла на абордаж противоположный борт испанцев и разила их оружейным огнем, а толпа английских матросов уже налетала сбоку на онемелых от неожиданности испанских пехотинцев.
      Теперь ничто уже не могло удержать ужасной резни. Через несколько минут палуба каравеллы устлана была трупами и ранеными, а кормовую надстройку, где забаррикадировались несколько офицеров с остатками команды, охватил огонь, разложенный боцманом"Золотой лани".
      Ее капитан, щуплый невысокий мужчина с курчавыми огненно-рыжими волосами и густыми бровями, выгнутыми крутой дугой над небесно-голубыми глазами, разглядывал эту кровавую картину, словно ища взглядом того, кому обязан был неожиданной помощью в схватке с испанцами. И наконец увидел его: Мартен, чуть живой, весь в поту и крови, показался во главе кучки своих людей. Направлялся он в сторону пылавшей надстройки, и его гневное лицо и метавшие молнии глаза явно показывали, что только пожара ему не хватало и что он готов был атаковать теперь тех, кто это затеял. Заорал на них ещё издалека, и ничего не добившись, уже повернулся к своим, чтобы отдать приказ, когда капитан"Золотой лани"возник рядом с ним и спокойным, сдержанным голосом спросил:
      - Кто вы?
      Посмотрев на него сверху вниз, Мартен сделал жест, словно собираясь отстранить его с дороги, но в последний момент сдержался. Во взгляде, в облике, в тоне вопроса этого человека, бывшего на голову ниже его, было что-то, требовавшее уважения.
      - Это ваш корабль? - спросил тот снова, указывая кивком на"Зефир".
      - Мой, - ответил Мартен. - Я захватил эту каравеллу и теперь...
      - Я капитан"Золотой лани", - перебил его англичанин, протягивая руку. - Меня зовут Дрейк. Френсис Дрейк.
      Мартен отступил на шаг.
      - Как? - пораженно спросил он. - Дрейк?
      Машинально пожал протянутую руку и не раскрывая своей могучей ладони потряс её.
      - Дрейк! - повторял он. - Дрейк! Это вы? Черт возьми...
      Имя величайшего английского морехода подействовало на него, как глоток крепкой водки, хваченный по ошибке вместо воды: он буквально не мог перевести дух.
      Дрейк рассмеялся.
      - Погасить огонь! - бросил он, повернувшись к своим матросам.
      Те исполнили приказ молча, с явной неохотой, хотя белый флаг, давно высунутый наружу, подтверждал, что испанцы готовы сдаться.
      Капитан"Золотой лани"вновь взглянул в глаза Мартену.
      - Благодарю, - сказал он. - Вы появились как нельзя вовремя. Я хотел бы знать, кому принадлежит "Зефир".
      Мартен наконец опомнился.
      - Мое имя Ян Мартен.
      - Вы англичанин?
      - Я корсар на службе королевы. У меня на родине меня зовут Куна. По-польски это тоже, что Мартен-по английски.
      - А это? - спросил Дрейк, указывая на приближавшийся корабль Уайта.
      - Друг, - коротко ответил Мартен. - Только запоздал.
      Вторая каравелла все больше кренилась на борт, явно погружаясь; с неё спускали лодки и плоты."Кастро Верде"с лишенными парусов мачтами все ещё дрейфовал по ветру, однако на горизонте, далеко к югу, можно было заметить четыре белых пятнышка, форма которых не оставляла никаких сомнений: корабли!
      Резко повернувшись, Мартен встретил спокойный взгляд Дрейка.
      - Это мои, - сказал капитан"Золотой лани". - Тоже немного запоздали. Только вы прибыли вовремя.
      - Ага, - успокоившись буркнул Мартен. - Я думал...
      - Что собираетесь делать с этой каравеллой? - спросил Дрейк.
      - Затопить, - без раздумий ответил Мартен. - Не люблю живьем жечь людей. Даже испанцев.
      Дрейк иронически усмехнулся.
      - Предпочитаете, чтобы они утонули?
      - Разрешу им спустить шлюпки. Португальцам тоже.
      В светлых глазах Дрейка сверкнули искры. Он приподнял бровь.
      - Вы полагаете, что захватили и "Кастро верде"? - поинтересовался он, не меняя тона.
      - Сейчас захвачу, - заявил Мартен. - Пока ваши корабли не оказались на дистанции прицельного огня.
      Дрейк рассмеялся.
      - Черт вас возьми! - воскликнул он. - А вы мне нравитесь, слово даю! Никто не будет открывать огонь, - добавил он. - Забирайте себе этот корабль-он ваш по праву. Только-если хотите доброго совета-не топите его слишком поспешно, и не отпускайте всех, кто на нем есть. Там неплохой груз и-быть может-кое-кто стоящий приличного выкупа.
      Мартен с симпатией взглянул на него.
      - В таком случае можем сделать это вместе-предложил он, - пополам.
      Но Дрек покачал головой.
      - Вы и сами справитесь. У меня и так добычи хватает: такого количества золота и серебра вы ещё в жизни не видели; думаю, и никто в Англии тоже.
      - Ого! - воскликнул Мартен с некоторым недоверием. - Открыли новый Теночтитлан?
      - Быть может, - уклончиво ответил Дрейк. Глава II
      Захват португальского судна"Кастро верде" обошелся без кровопролития. Пока"Ибекс"и"Золотая лань"держали его под прицелом,"Зефир" пошел на абордаж и Мартен поднялся на палубу во главе половины своего экипажа. Оружие-мушкеты, пистолеты, шпаги, алебарды и топоры, ножи и стилеты лежали грудой посреди палубы, а команда-отдельно офицеры, отдельно матросы-была построена в шеренги, как пожелал корсар-победитель.
      Капитан, низенький смуглый толстяк с седеющей бородой, опираясь на свою шпагу, взирал исподлобья на Мартена с таким хмурым выражением, словно собирался сопротивляться, а не разоружаться. Но когда Мартен, остановившись перед ним, требовательно протянул руку, выхватил шпагу из ножен и, ухватив клинок обеими руками, плашмя ударил им об колено. Жест этот, имевший целью сломать шпагу, чтоб не досталась врагу, однако не вышел-клинок прогнулся, но не лопнул, и Мартен громко рассмеялся.
      - Это не так делается, - заметил он, мгновенной хваткой переняв рукоять. - Дай ножны!
      Португалец, сгорая от стыда и гнева, отпустил клинок, боясь, чтоб лезвие не рассекло ладони, потом дрожащими руками отцепил серебряные, украшенные гравировкой ножны и бросил их перед собой. Мартен их на лету подхватил, вставил шпагу и без видимого усилия согнул их кольцом перед лицом капитана. Треск лопающейся стали и хруст серебряных ножен разнеслись в мертвой тишине; сломанная шпага блеснула в лучах заходящего солнца, описала высокую дугу в воздухе и вылетела за борт.
      - Благодарю, - буркнул португалец.
      Мартен на него уже не смотрел. Его заинтересовали четыре железных фальконета, установленных под углом к бортам на крыше носовой надстройки.
      - Это нам пригодится, - сказал он своему помошнику.
      Генрих Шульц кивнул. Его необычайно длинный тонкий нос, нависавший над верхней губой, легонько шевелился, словно обнюхивая орудия. Длинная бледная меланхоличная физиономия не изменила выражения, но прищуренные черные глаза с любопытством обшаривали палубу.
      - Посмотрим, что там внутри? - предложил он, облизнув губы кончиком языка.
      - Да, - решил Мартен. - Оставь здесь Поцеху. Штауфль пойдет с нами. И этот тоже-указал он на португальского капитана.
      По крутому узкому трапу спустились на самое дно. Португалец сопровождал их молча, лишь коротко отвечая на вопросы Мартена. На нижней палубе он носа до кормы тянулся длинный темный коридор, в нескольких местах пересеченный ограждениями из мощных балок. В каждой из преград были маленькие, окованные железом двери, которые капитан отворял большим ключом, отодвигавшим внутренние засовы, и распахивал настежь.
      В обширных кладовых, достигавших в высоту верхней палубы, громоздились тюки хлопка, паки кошенили, мешки бадьяна, имбиря, кардамона, перца, ларцы с ванилью, гвоздикой, мускатным орехом, фисташками и прочими пряностей. Сильный запах как прозрачный ароматный туман висел в воздухе, перехватывая дыхание.
      Выше по другому борту был склад провизии: там висели длинные пластины вяленого мяса, стояли мешки муки и круп, ящики сухарей, бочки с водой и вином, а ещё дальше-бухты канатов, парусина и дельные вещи. И наконец-несколько бочек пороху и ядра, сложенные в специальных загородках.
      При виде этакого богатства у Шульца совсем перехватило горло. Острый торчащий кадык прыгал вверх и вниз, капли пота текли по лицу и пальцы рук хищно сжимались.
      Герман Штауфль, упитанный и румяный как спелое яблочко, восхищенно таращил свои детски невинные голубые глазки и непрестанно покачивал левым плечом, как всегда, когда был чем-то взволнован. Был он левшой, и это характерное движение шло от метания ножей, в грозном искусстве которого парусный мастер"Зефира"не имел себе равных среди всех корсаров Англии, Нидерландов и Франции.
      Ян Куна, которого звали Мартеном, громко смеялся и время от времени хлопал по плечу португальского капитана, который аж приседал от таких любезностей, хотя корсар и старался сдерживать свою медвежью силу.
      Да, было там на что посмотреть и чему радоваться. На столь ценную добычу, да ещё с такой легкостью, никто из них не рассчитывал, когда меньше двух недель назад"Зефир" с "Ибексом"покидали Плимут. За какой-то час они стали богачами; за вычетом десятины, надлежащей доли Ее королевской милости, даже минимальная доля простого матроса представляла кругленькую сумму, которую можно было отложить на черный день, или поместить под проценты в выгодное предприятие, или прогулять наконец по бесчисленным кабакам.
      Только теперь Мартен понял, каким лояльным союзником оказался Дрейк. Ведь он мог потребовать как минимум трети, если не половины добычи; мог попытаться захватить этот корабль сам, поскольку схватка с"Золотой ланью" на виду у приближавшихся четырех английских кораблей была предприятием весьма рискованным.
      "- Разве что он не знал, от чего отказывается", - подумал Мартен.
      Тут у него мелькнула мысль, не кроется ли в поведении Дрейка подвоха. Разве не может быть, что Дрейк лишь тянет время? Как только прибудет его четверка, кто сможет им противостоять?
      Он нахмурился, но тут же отбросил такую возможность. Во-первых, то, что он слышал о Дрейке, не позволяло допускать такого коварства. Во-вторых, Дрейк уже неоднократно возвращался из Вест-Индии с сокровищами, и слава этих его экспедиций не оставляла сомнений, что и на этот раз ему сопутствовал успех.
      Да, Френсис Дрейк не обманул: его возвращение из трехлетнего плавания могло быть только новым великом триумфом. До Мартена уже долетали невероятные слухи об этой кругосветной экспедиции; о десятках захваченных испанских кораблей, об ограбленных и сожженных городах на побережьях Мексики, Перу и Чили, об открытии Нового Альбиона, о золоте и серебре, награбленном в Закатеас, Потоси и Вета мадре.
      Дрейк возвращался с огромной добычей; каждый из его кораблей был плавучей сокровищницей. И он не стал бы рисковать потерей хоть одного из них в столкновении с таким крепким орешком, которым показал себя Ян Куна по прозвищу Мартен, а на что другое можно было рассчитывать? Из разбойников, схватившихся за добычу, побеждает чаще тот, кто сильнее голоден, и даже если гибнет под натиском сытых, наносит немало смертельных ран.
      Несмотря на эти доводы, Мартену захотелось поскорее оказаться вновь на палубе "Зефира". Только там он чувствовал себя уверенно и неуязвимо; только там готов был встретить любую неожиданность.
      - Хватит! - бросил он капитану"Кастро верде". - Хочу видеть ваших пассажиров.
      Португалец, понуро взглянув на него, зашагал вперед. Поднявшись палубой выше, они оказались в коридоре пошире, с которым пересекались проходы к бортам и батареям между помещениями для команды. Повсюду стояла глухая, мертвая тишина, нарушаемая лишь отзвуком их шагов. Палуба под ногами ритмично вздымалась и опадала, колеблясь с борта на борт, лучи света, падавшие сбоку через пушечные порты и сверху-через люки-перекрещиваясь, выхватывали в полумраке яркие пятна. В конце коридора вился кормовой трап, как змей, поднявший голову перед атакой жертвы.
      И тут, когда они миновали последний проход, из-за маленьких дверей с зарешеченными окошком, которые остались у них за спиной, раздался сдавленный вскрик и шум падающего тела, а через миг двери вдруг распахнулись и из них вылетел какой-то человек с всклокоченными волосами и давно не бритой щетиной, в лохмотьях тонкой, когда-то белой сорочки, в черных атласных панталонах. В руке у него была простая длинная рапира с широким бронзовым эфесом, за поясом-мачете без ножен. Выглядел он грозно, а пронзительные черные глаза пылали безумной отвагой.
      Шульц и Штауфль отскочили в стороны, а Мартен мгновенно обернулся, ухватив за воротник пораженного португальца и держа его перед собой как набитый тряпьем манекен. Маневр этот, выполненный в мгновение ока и говоривший о незаурядной силе молодого корсара, вызвал вначале изумление, а потом тень улыбки на лице вооруженного оборванца.
      - Бросай оружие! - потребовал Мартен, упреждая какое-либо его движение.