Виннету (№1) - Виннету

— Очень рад.

— Очень рад? — раздраженно переспросил я. — А как же тогда прикажете понимать ваши гнусные намерения?

— Ах, вот в чем дело! Мда, старина Сэм Хокенс еще в дороге заметил, что вы хотели поговорить с ним, но, благодарение Богу, удалось помешать этому, не то мой великолепный план провалился бы с треском. Не всем моим словам следует верить, милый юноша, не каждому я разрешаю заглянуть в свои карты, хи-хи-хи! Но вам разрешу. Дику Стоуну и Биллу Паркеру тоже, потому что вы будете мне помогать, чтоб мне лопнуть! Итак, я думаю, Инчу-Чуна и Виннету пошли на разведку, приказав воинам следовать за ними. Поскольку вождь и Виннету наверняка ехали всю ночь, а апачи двигались им навстречу, Инчу-Чуна встретится с ними завтра утром или в полдень, значит, послезавтра вечером апачи могут быть здесь. Ну, понимаете теперь, что нам грозит? К счастью, мы поехали за ними, к счастью, мы встретили кайова, к счастью, они приведут сюда двести всадников и…

— Я должен предупредить Виннету, — сказал я.

— Ни в коем случае! — вскричал Сэм. — Ну как вы не понимаете? Вы предупредите апачей, они не попадут в ловушку и будут нам угрожать. Нет, пусть кайова победят их и возьмут в плен. А мы тайком освободим их! Ясно? Тогда они будут благодарны нам и откажутся от мести. В худшем случае потребуют одного Рэттлера, а уж этому я препятствовать не стану. Ну разгневанный джентльмен, что вы на это скажете?

Протянув руку Хокенсу, я сказал:

— Вы прекрасно все придумали, дорогой Сэм!

— Неужели? А кто говорил, будто Сэм Хокенс поедает полевых мышей? Оказывается, и он может на что-нибудь сгодиться, хи-хи-хи! Вы согласны?

— Согласен, дорогой Сэм!

— Тогда отдыхайте, выспитесь хорошенько. Завтра 'будет много работы. Я расскажу все Стоуну и Паркеру.

Ну разве старина Сэм не чудесный парень? Конечно, он далеко не стар, ему не больше сорока лет, но невероятно заросшее лицо, фантастический нос, возвышавшийся над этой разительностью, как сторожевая башня, кожаная куртка, будто сколоченная из досок, старили его неимоверно.

Здесь необходимо объяснить смысл слова «олд» — «старый». Употребляется это слово не только для обозначения возраста, но и в дружеском общении с близкими приятелями: «старик», «старина». Человек, о котором идет речь, не всегда стар, часто весьма молод. Но слову «старый» нередко придают и другое значение. Говоря о ком-то: «старый бездельник», «старый молчун», «старый мошенник», — обычно подчеркивают какую-то характерную черту, отличающую данного человека.

Именно такое значение придают слову «олд» на Западе. Известнейшего охотника прерии звали Олд Файерхэнд. Он прославился меткостью выстрела, и его нарекли «Огненная Рука». Предшествующее имени слово «Олд» подчеркивало исключительную меткость. И к моему имени «Шеттерхэнд» впоследствии прибавили «Олд».

Сэм ушел, а я попытался уснуть, но тщетно. В лагере громко обсуждали происшествия последних дней и радовались приходу индейцев. И шум в лагере, и собственные мысли не давали заснуть. Хокенс настолько поверил в свой план, что полностью исключал возможность провала, однако я не разделял его оптимизма. И потом, можно ли освободить Виннету и его отца, не подумав об участи остальных апачей? Бросить их на произвол судьбы? Но четыре человека не смогут освободить всех апачей незаметно, не навлекая на себя подозрений. И еще, апачей возьмут в плен, добровольно они не сдадутся, значит, будет бой. И тут не надо большого ума, чтобы понять: яростнее всех в таком случае будут сражаться те двое, кого мы хотим уберечь, значит, именно им грозит наибольшая опасность. Как их спасти от смерти?

Мысли одолевали меня, я ворочался с боку на бок, но ничего не мог придумать. В конце концов я решил положиться на опыт Сэма Хокенса, поклявшись самому себе встать грудью на защиту вождей, если это понадобится. С тем я и уснул.

Утром я с особым рвением приступил к прокладке трассы. Впрочем, все остальные тоже старались как могли, так что работа продвигалась быстрее, чем обычно. Рэттлер держался в стороне, слоняясь без дела. Его люди по-прежнему относились к нему вполне по-дружески, словно ничего не произошло. Наблюдая за ними, я пришел к выводу, что в случае стычки с Рэттлером глупо было рассчитывать на их помощь. Вечером оказалось, что мы прошли участок в два раза больший, чем надеялись, несмотря на сложную трассу. Разбив лагерь на новом месте, уставшие, мы сразу после ужина легли спать.

На следующий день мы так же усердно работали до обеда, пока не появились индейцы кайова. Они без особого труда нашли место нашей новой стоянки.

Крепкие, воинственного вида индейцы сидели на хороших лошадях, и у всех без исключения были ружья, ножи и томагавки. Воинов было больше двухсот. Вождь кайова действительно отличался необыкновенным ростом, строгими, скорее даже угрюмыми чертами лица и хищными глазами, в которых горела жажда наживы и разбоя. Звали его Тангуа, что значит «предводитель». Взглянув на него, я испытал чувство страха и тревоги за судьбу Инчу-Чуны и Виннету. Прибывший к нам в качестве друга и союзника, Тангуа вел себя отнюдь не дружелюбно. Он напоминал тигра, готового сожрать даже пантеру, только что охотившуюся с ним бок о бок. Тангуа вместе с Бао ехал во главе банды краснокожих. Приблизившись, он не сошел с лошади, чтобы поздороваться с нами, а повелительным жестом отдал приказ, исполняя который индейцы мгновенно окружили лагерь. Не говоря ни слова, Тангуа направился к нашему фургону и, приподняв полотняный полог, заглянул внутрь. Содержимое явно заинтересовало его. Спешившись, он забрался в фургон, чтобы обследовать его.

— Ого! — произнес Сэм. — Кажется, Тангуа считает нас и нашу собственность своей добычей, чтоб мне лопнуть! Он принимает Сэма Хокенса за дурака, который пускает волка в овчарню, но он ошибается. Сейчас я его приструню.

— Поосторожнее, Сэм! — забеспокоился я. — Их двести человек! Преимущество на их стороне.

— Преимущество в числе, но не в хитроумии, хи-хи-хи!

— Мы окружены.

— Вижу. Вы что, думаете, у меня нет глаз? Кажется, мы привели сюда не лучших помощников. Раз Тангуа приказал окружить лагерь, значит, он и нас вместе с апачами собирается засунуть в свой карман, а может, и проглотить. Ну нет, этот кусок ему не по зубам! Пойдемте к фургону, послушаете, как Сэм Хокенс говорит с такими мерзавцами! Я хорошо знаю Тангуа, а он прекрасно осведомлен, что я в лагере, и тем не менее не счел нужным приветствовать меня. Плохой знак! Взгляните на эти грозные лица. Ну да ладно, я им сейчас покажу, чего стоит Сэм Хокенс. Пойдемте!

Держа ружья наготове, мы подошли к фургону, в котором хозяйничал Тангуа. Возвысив голос, Сэм ехидно поинтересовался:

— Знаменитый вождь кайова собирается в Страну Вечной Охоты?

Тангуа, стоявший к нам спиной, обернулся и грубо ответил:

— Почему бледнолицые мешают мне своими дурацкими вопросами? Когда-нибудь Тангуа станет верховным вождем в Стране Вечной Охоты, но пройдет много времени, прежде чем он туда попадет.

— Возможно, лишь одна минута.

— Почему?

— Слезай с повозки, и поскорее, тогда скажу!

— Я здесь останусь!

— Прекрасно! Тогда ты взлетишь на воздух!

Сказав это, Сэм повернулся и сделал вид, будто уходит. Тангуа немедленно спрыгнул с фургона, схватил Хокенса за плечо и крикнул:

— Взлечу на воздух? Почему Сэм Хокенс говорит так?

— Чтобы предупредить тебя.

— О чем?

— О смерти, которая похитит тебя, если останешься в повозке.

— Уфф! В ней поселилась смерть?

— Да.

— Где? Покажи мне ее!

— Потом. Разве твои лазутчики не рассказали тебе, что мы здесь делаем?

— Рассказали. Вы хотите построить дорогу для огненного коня бледнолицых.

— Да, это так! Дорога пройдет через реки, пропасти и скалы, которые мы взрываем. Думаю, тебе это известно.

— Да, но при чем тут смерть, которой ты меня пугаешь?

— При том. Знаешь ли ты, чем мы взрываем скалы, оказавшиеся на пути огненного коня? Может, думаешь, при помощи пороха, которым заряжают ружья?

— Нет. Бледнолицые придумали что-то другое, чтобы взрывать горы.

— Вот именно! Это «что-то» мы держим в фургоне. И хотя оно упаковано неплохо, тот, кто не умеет с ним обращаться, погибнет. Возьмет пакет, а он взорвется в руках и разорвет его на тысячу мелких кусков.

— Уфф, уфф! — вскричал перепуганный Тангуа. — И я был радом с этим пакетом?

— Совсем радом. Если бы ты не спрыгнул, то сейчас был бы в Стране Вечной Охоты. И с чем бы ты туда явился? Духи предков увидели бы, что ты пришел без мешочка со священным «лекарством», не принес скальпы, не принес ничего, а явился в виде кусков мяса и костей. Разве в таком виде ты смог бы стать верховным вождем в Стране Вечной Охоты? Да твои останки растоптали бы и разнесли по небу копыта коней предков.

Всякому известно, что индейца, попавшего в Страну Вечной Охоты без священного мешочка и скальпа, умершие герои встречают с презрением. Придется бедняге скрываться от них и пребывать в вечном одиночестве. Индейцы верят в старые предания: несчастье появиться на небесах в виде мелких кусочков! Медное лицо вождя посерело от страха.

— Уфф! — выдохнул Тангуа, медленно приходя в себя. — Как хорошо, что ты вовремя сказал мне об этом! Но почему эту опасную вещь вы держите в фургоне среди других полезных предметов?

— А где же? На земле она испортится, или кто-нибудь возьмет ее и взорвется. Даже в фургоне она очень опасна. Если пакет взорвется, на воздух взлетит все, что находится поблизости.

— И люди тоже?

— Само собой и люди, и животные на расстоянии ста больших шагов.

— Значит, я должен запретить моим воинам приближаться к повозке.

— Это надо сделать. Любая неосторожность может погубить все! Ты видишь, как я забочусь о вас, ведь вы наши друзья. Но может быть, я ошибаюсь? Друзья при встрече приветствуют друг друга и выкуривают трубку мира. Ты этого не сделал.

— Ведь ты курил трубку с Хитрой Лисой!

— Только я и этот белый воин, которого ты видишь здесь, а больше никто из моих товарищей. Раз ты их не приветствуешь, значит, что-то затаил в сердце.

Тангуа какое-то время в раздумье смотрел вдаль, потом придумал отговорку:

— Мы вступили на тропу войны и не взяли кинникинника мира.

— Уста вождя кайова произносят не то, что думает его сердце. Я вижу мешок кинникинника у твоего пояса, к тому же полный. Нам он не нужен, у нас хватает табака. И необязательно трубку курить всем. Ты выкуришь за себя и своих воинов, а я за себя и остальных белых, таким образом, союз заключат все.

— Зачем нам двоим курить, если мы и так друзья? Пусть Сэм Хокенс считает, что мы выкурили ее за всех.

— Как тебе угодно. Пусть каждый делает, что ему вздумается, но ты апачей не получишь.

— Ты хочешь их предупредить? — злобно спросил Тангуа.

— И не подумаю! Они наши враги и хотят убить нас. Но я не скажу тебе, как заманить их в ловушку.

— Я не нуждаюсь в твоих советах. Сам знаю, что делать.

— Ого! Знаешь, когда и откуда придут и где можно устроить засаду?

— Мои люди разузнают.

— Ты запретишь им отлучаться от лагеря, ведь мудрый вождь знает, что апачи найдут их следы и подготовятся. Они подкрадутся незаметно, нападут внезапно, и еще неизвестно, чем все кончится. Действуя же по моему плану, вы сами сможете неожиданно окружить их и взять в плен, чтоб мне лопнуть!

Я заметил, что эти слова произвели впечатление на Тангуа. Подумав, он ответил:

— Я посоветуюсь с моими воинами.

Тангуа отошел в сторону, жестом подозвал нескольких краснокожих, в том числе и Бао, и они начали оживленный разговор.

— Итак, Тангуа признался, что не собирался церемониться с нами, — отметил Сэм.

— Мошенник вздумал подло обмануть нас, несмотря на дружбу и ваше доброе отношение к нему? — удивился я.

— Дружбу? Вы знаете, что такое дружба в понимании кайова? Ведь это воры и убийцы, промышляющие грабежом! Вы для них друг Лили до поры до времени, они не задумаются обокрасть и убить друга, если это выгодно. А у нас есть фургон с продуктами и другими вещами, представляющими для индейцев огромную ценность. Лазутчики давно обо всем узнали и сообщили вождю.

— Что же теперь будет?

— Ну что… гм! Теперь мы в безопасности.

— Хорошо, если так.

— Думаю, что это так. Я знаю индейцев кайова. А как вам понравилась моя выдумка с динамитом? Прекрасная идея, не правда ли? Теперь ни один из краснокожих не подойдет к фургону. Осталось только убедить их в том, что и в жестянке из-под сардин я держу взрывчатку. У вас тоже есть такая банка, та, где вы храните бумаги. Запомните это, может, когда-нибудь пригодится.

— Прекрасная идея, Сэм! Надеюсь, она произведет необходимое впечатление. А что вы скажете о трубке мира?

— Индейцы заранее решили не курить ее, но сейчас, кажется, передумают. Я переубедил вождя и полагаю, он уговорит воинов. И все равно доверять им нельзя.

— Значит, дорогой Сэм, прав оказался я. Вы собрались использовать кайова для осуществления своего плана, а теперь сами оказались в их руках. И мы вместе с вами. Интересно, чем все это кончится?

— Все будет хорошо, уж положитесь на меня, наверняка я переубедил Тангуа. Он понял, что без нас ему не заманить в ловушку апачей, словно слепых котят. О, вот он возвращается! Интересно, что же они решили?

Все выяснилось еще до того, как Тангуа подошел к нам: Бао отдал приказ, и плотное кольцо краснокожих, до сих пор окружавших лагерь, распалось. Индейцы отошли назад и спешились. Лицо вождя утратило былую угрюмость.

— Я посоветовался с моими воинами, — сказал он. — Они согласны, чтобы я выкурил трубку мира с моим братом Сэмом от имени всех краснокожих.

— Тангуа правильно решил, он не только храбрый, но и мудрый вождь. Пусть воины кайова сядут вокруг, чтобы все могли обменяться дымом мира и дружбы.

Все произошло так, как предложил Сэм. Тангуа и Хокенс выкурили трубку мира, соблюдая ритуал, потом мы, белые, подходили ко всем индейцам по очереди и пожимали им руки. Теперь несколько дней мы могли спать спокойно, но кто знает, что потом взбредет в голову краснокожим?

Европейцы говорят: «выкурить» трубку мира. На самом деле индейцы не курят табак, а, как они сами утверждают, «пьют дым», и это очень верно, потому что индеец в процессе курения непрерывно всасывает дым, чтобы потом изредка выпускать его малыми порциями.

Восстановив временное согласие, Тангуа потребовал созвать большой совет с участием всех белых и краснокожих. Было это очень некстати, поскольку мешало работе, которую следовало закончить как можно скорее, совет же мог затянуться до бесконечности. Я попросил Сэма перенести совет на вечер. Хокенс поговорил с вождем.

— Тангуа истинный индеец и ни за что не изменит своего решения. Апачей придется ждать долго, поэтому он требует созвать совет и подробно обсудить мой план, а потом будет большой пир. У нас достаточно продовольствия, да и кайова привезли пеммикан на вьючных лошадях. К счастью, он согласился, чтобы в совете участвовали лишь я, Дик Стоун и Билл Паркер, а вы можете приступить к работе.

— Можем? Соизволили разрешить? Я им покажу, кто здесь решает! — взорвался я.

— Не дурите, сэр! Сделайте вид, что ничего не произошло! Их нельзя сердить, если мы хотим, чтобы все кончилось нормально.

— Но мне надо присутствовать на совете.

— Это лишнее.

— Я так не считаю. Мне необходимо знать о принятых решениях.

— Вы о них немедленно узнаете.

— А если я с ними не соглашусь?

— Не согласитесь? Вы? Ай да гринхорн! Вы что, в самом деле собираетесь утверждать решения, принятые Сэмом Хокенсом? И я должен испрашивать, вашего разрешения, чтобы постричь ногти или почистить сапоги?

— Сэм, не лезьте в бутылку. Мне только надо знать, что жизни Виннету и его отца ничто не угрожает.

— Тут вы можете положиться на старого Сэма. Даю вам слово, с ними ничего не случится. Вы удовлетворены?

— Конечно. Вашего слова достаточно.

— Итак, приступайте к работе и не беспокойтесь. Все будет хорошо!

Я вынужден был смириться, ведь надо было закончить работу до прибытия апачей. Мы с большим рвением приступили к съемке и очень быстро продвигались вперед. Бэнкрофт и трое его помощников, зная о грозящей нам опасности, старались изо всех сил.

И угроза нападений апачей, и соседство с кайова не сулили ничего хорошего. Закончив съемку местности до появления апачей, мы могли быстро убраться отсюда, сохранив и жизнь, и полученные материалы.

Понимая это, все работали слаженно, как никогда раньше. Меня же беспокоила не собственная безопасность, а судьба Виннету, и я не собирался бежать, не убедившись, что ему ничто не угрожает.

Я работал за двоих. Приходилось вести измерения, делать записи и составлять чертежи, к тому же в двух экземплярах. Один экземпляр получал старший инженер, копию я прятал на всякий случай. Мы оказались в столь опасном положении, что нелишне было подстраховаться.

Совет действительно затянулся до вечера и закончился только тогда, когда мы прекратили работу из-за наступивших сумерек. Кайова пребывали в превосходном настроении, потому что Сэм (правильно или нет — обсуждать было уже поздно) угостил их остатками бренди из нашего бочонка. Ему и в голову не пришло спросить разрешения у Рэттлера. В лагере уже горело несколько костров, вокруг них сидели пирующие краснокожие. Рядом паслись лошади, а чуть дальше, укрытые темнотой, охраняли лагерь расставленные вождем воины.

Я сел вместе с Сэмом и его неразлучными товарищами, Паркером и Стоуном. Ужиная, я с интересом разглядывал лагерь, который для меня, новичка, представлял необычный вид. По всему чувствовалось, что дело идет к войне. Вокруг — свирепые медные лица людей, не способных на проявление жалости и великодушия. Нашего бренди хватило каждому индейцу лишь на пять-шесть глотков, поэтому никто не опьянел, однако «огненная вода» — большая редкость и лакомство для индейцев — сделала свое дело: языки развязались, повсюду велись громкие, оживленные разговоры.

Я, естественно, сразу спросил Сэма о решениях, принятых на совете.

— Можете не беспокоиться, — ответил Хокенс. — Вашим любимчикам ничего не угрожает.

— А если они будут защищаться?

— До этого не дойдет. Апачи не успеют опомниться, как будут пойманы и связаны.

— Мда? Как же вы это все себе представляете, мой дорогой Сэм?

— Очень просто. Сюда они могут проникнуть только по одной дороге. Угадайте, сэр, по какой?

— Ну, это ясно. Сначала выйдут на место старой стоянки, а оттуда двинутся по нашему следу.

— Совершенно верно! Вы не так глупы, как можно судить по виду. Итак, первую важную вещь мы знаем — откуда ожидать их появления. Вторая, не менее важная, — время их прибытия.

— Вычислить точно нельзя, но можно догадаться.

— Да, тот, кто умеет шевелить мозгами, может догадаться, хотя вряд ли стоит полагаться на догадки, это может стоить нам жизни. Время надо знать абсолютно точно.

— Только разведка даст верные сведения, но вы против этого, дорогой Сэм, ибо считаете, что следы разведчиков выдадут нас.

— Краснокожих разведчиков, запомни это! Апачи знают, что мы здесь, поэтому след белого человека не вызовет подозрений.

А что будет, если они обнаружат следы краснокожих? О чем они подумают?

— Что поблизости находятся кайова?

— Надо же, угадали! Мысленно снимаю перед вами шляпу, и сделал бы это не только мысленно, если бы мне не надо было беречь мой парик.

— Спасибо, Сэм! Я надеюсь снискать ваше уважение навсегда. Но давайте вернемся к делу. Значит, вы считаете, что мы должны послать на разведку белых, не краснокожих?

— Да, но только одного.

— Одного хватит?

— Вполне, потому что на него можно полностью положиться. Зовут его Сэм Хокенс, и, чтоб мне лопнуть, он питается полевыми мышами, хи-хи-хи! Вы знаете такого, сэр?

— Да, — ответил я. — Если он за это возьмется, я буду совершенно спокоен, его апачи не поймают.

— Конечно, не поймают, хотя он им покажется.

— Как? Они должны вас увидеть?

— Разумеется.

— В таком случае, индейцы схватят вас и убьют.

— Нет, для этого они слишком умны. Когда я спокойно прогуляюсь у них на виду, краснокожие убедятся, что мы чувствуем себя в полной безопасности. Меня апачи не посмеют тронуть, ведь мое исчезновение всполошит лагерь, да и зачем меня хватать, если я все равно попаду к ним в руки?

— Но, Сэм, возможно ли, чтобы вы их увидели, а они вас нет?

— Сэр, — взорвался Хокенс, — хорошенького же вы мнения обо мне! Как это я могу их не увидеть? У Сэма Хокенса глазки маленькие, но зоркие. Апачи, правда, вышлют вперед разведчиков, но уж я-то найду место, откуда видно все. Есть такие места, где даже опытнейший вестмен не сможет укрыться и вынужден будет появиться на открытом пространстве. Вот в таком месте я и обнаружу разведчиков. И сразу же сообщу вам, что они крадутся к нашему лагерю. А вы ведите себя спокойно, как ни в чем не бывало.

— Но ведь апачи сразу увидят кайова и предупредят Инчу-Чуну.

— Кого увидят? Наших краснокожих? Молодой человек, уважаемый гринхорн, уж не считаете ли вы, что у Сэма Хокенса мозги из ваты? Моя забота — чтобы нигде не было ни малейшего следа кайова, понятно? Наши дорогие друзья спрячутся очень хорошо и появятся только в последний момент. Разведчики апачей должны увидеть только тех, кто был в лагере во время визита к нам Виннету и его отца.

— Здорово придумано!

— То-то! Не мешайте разведчикам апачей наблюдать за лагерем, пусть убедятся, что мы совершенно спокойны. Как только они уберутся, я поспешу за ними и дождусь, когда подойдут главные силы апачей. А те появятся ночью, чтобы напасть на лагерь в темноте.

— И возьмут нас в плен или убьют, если не всех, то многих.

— Послушайте, сэр! Право, мне вас жаль. Вроде бы образованный человек, а не знаете, что надо удирать, если не хочешь попасть в лапы врагу. Любой заяц знает об этом, и даже одно маленькое черное и кусачее насекомое, которое прыгает в шестьсот раз выше своего роста, а вы понятия об этом не имеете! Неужели в книгах, которых вы прочли такое множество, ничего нет на этот счет?

— Ни слова! Отважному вестмену не пристало прыгать так высоко, как упомянутое вами насекомое! Так вы считаете, мы должны удрать в безопасное место?

— Конечно. Мы разожжем костры, пусть апачи нас видят. Пока огонь горит, они останутся в укрытии. Как только костры догорят, мы покинем лагерь, скроемся в темноте и приведем воинов кайова. Апачи нападут на лагерь — а он пуст! Хи-хи-хи! Вот удивятся! Разведут огонь, чтобы найти нас, тут-то мы их и увидим и нападем на них! О, на Западе долгие годы будут помнить хитроумного Сэма Хокенса, чтоб мне лопнуть!

— Действительно, задумано хорошо, если только все произойдет именно так, а не по-другому.

— Уж я постараюсь, чтобы по-другому не произошло.

— А что дальше? Будем тайком освобождать апачей?

— По крайней мере, Инчу-Чуну и Виннету.

— А других?

— Скольких сможем, но не выдавая себя.

— Что ждет остальных?

— Ничего страшного, уверяю вас, сэр. Кайова прежде всего начнут преследовать беглецов, ну а если они окажутся слишком кровожадными, Сэм Хокенс что-нибудь придумает. И вообще найдите своей голове лучшее применение, не занимайте ее тем, что произойдет потом. Там видно будет, а сейчас мы должны выбрать место, пригодное для осуществления нашего плана, тут не всякое подойдет. Утром я займусь этим. Хватит болтовни, с завтрашнего дня надо действовать.

Он был прав. Дальнейшие разговоры и догадки не имели смысла. Оставалось только ждать развития событий.

Наступила ночь. Погода стала меняться. Поднялся ветер, который все усиливался, и только под утро немного стих. Тогда вдруг резко похолодало, что в этих местах случается исключительно редко — ведь мы находились на широте Дамаска. Проснувшись, Сэм Хокенс взглянул на небо и сказал: .

— Ого! Сегодня произойдет редкое для этих мест событие — пойдет дождь, чтоб мне лопнуть! А это очень кстати.

— Почему? — спросил я.

— Сами не можете догадаться? Видите, как смята трава? Разведчики апачей сразу поймут, что здесь было больше людей и лошадей, чем оставалось. Если пойдет дождь, трава выпрямится и скроет следы кайова. Ну, пора.

— Вы хотите выбрать место для нападения?

— Да. Я мог бы пока оставить кайова здесь и только потом вернуться за ними, но чем скорее они уйдут отсюда, тем быстрее пропадут их следы. А вы пока спокойно работайте.

Сэм сообщил вождю о своих намерениях, и вскоре индейцы уехали вместе с ним и его двумя товарищами. Конечно, место, которое выберет Сэм, должно находиться на нашей трассе, чтобы не вызывать подозрений и чтобы апачи не рыскали по прерии в поисках лагеря.

Работа шла, и мы медленно продвигались вперед. К полудню предсказания Сэма сбылись, хлынул дождь, да какой! Подобное можно увидеть лишь в этих широтах. Небо словно разверзлось.

Из потоков ливня вдруг появился Сэм, а с ним Дик и Билл, да так неожиданно, что мы заметили их только на расстоянии десяти шагов. Они сообщили, что нашли подходящее место. Паркер и Стоун должны были показать нам его, а Сэм тем временем, прихватив немного провизии, собрался на разведку. Он пошел пешком, без мула, чтобы легче было спрятаться. Когда Сэм скрылся за густой завесой дождя, меня охватило чувство тревоги. Казалось, катастрофа надвигается быстро и неумолимо.

Ливень кончился внезапно. На небе засияло солнце, и сразу стало тепло, как и накануне. Мы возобновили прерванную работу.

Трасса шла по прерии, окруженной лесами и кое-где поросшей редким кустарником. Рельеф для съемки был легкий, и мы быстро продвигались вперед. Хотя незадолго до того здесь проехали две сотни воинов кайова, никаких следов не осталось, дождь все смыл. Сэм оказался прав, апачи не узнают о наших союзниках.

Стемнело, и работу пришлось прервать. Стоун сказал, что мы находимся вблизи предполагаемого места боя. Хотелось осмотреть все собственными глазами, но было уже слишком темно.

На следующее утро мы довели трассу до ручья, впадавшего в довольно большое озеро, сохранявшее воду даже и тогда, когда сам ручей пересыхал. Однако в тот день, после дождя, вода поднялась высоко, полностью заполнив русло. К озеру вела узкая долина, окаймленная деревьями и кустами.

Примечательной особенностью этого озера был полуостров, узкий у перешейка, расширяющийся по мере приближения к середине озера и почти круглый по форме. По другую сторону озера раскинулась пологая лесистая возвышенность.

— Вот это место выбрал Сэм, — сказал Стоун. — Оно как нельзя лучше подходит для нашего плана.

Я окинул окрестности внимательным взглядом.

— А где кайова, мистер Стоун?

— Они укрылись, хорошо укрылись. Можете сколько угодно смотреть, а следов не найдете, хотя они прошли здесь и сейчас наблюдают за нами.

— Так где же они?

— Не торопитесь, сэр! Сначала я должен объяснить, почему хитрый Сэм избрал именно это место. На участке прерии, по которому мы ехали, растет много одиночных кустов. Разведчики апачей, скрываясь за этими кустами, станут незаметно подкрадываться к нам. Вон на той поляне мы разведем костры, чтобы апачи заметили нас издалека, подошли поближе и решили напасть на нас. Уверяю вас, лучшего места для нападения краснокожим не найти!

Длинное, худое, загорелое лицо Дика излучало восторг, который никак не разделял инженер.

— Странный вы человек, мистер Стоун! — проворчал он. — На нас нападут, а вы радуетесь. Меня это пугает, и я считаю, нужно поскорее убираться отсюда!

— Чтобы сразу попасть в лапы апачам? Неужто вы так ничего и не поняли? Я радуюсь, что удалось найти подходящее место. Правда, оно облегчит атаку апачам, но потом и нам поможет перехитрить их. Взгляните на другой берег. В лесу на возвышенности притаились кайова. Они наблюдают за нами с деревьев, они заметят и апачей, потому что оттуда все видно как на ладони.

— Как же они нам помогут, — заметил старший инженер, — если сидят по ту сторону озера?

— Они сидят там до поры до времени, их не заметят разведчики апачей. Как только те уйдут, кайова тут же примчатся на полуостров и укроются здесь.

— А если лазутчики апачей сразу попытаются проникнуть на полуостров?

— Только в том случае, если индейцы будут уверены, что пройдут незамеченными.

— Что же получается? Мы должны делать вид, будто не замечаем их, и вместе с тем быть готовы отразить нападение. Одно другому противоречит.

— Вовсе нет. Апачи, конечно, попытаются пройти на полуостров, но мы знаем, как помешать им. У берега, где ширина перешейка составляет всего шагов тридцать, мы поставим непроходимую преграду.

— Какую?

— Оставим там лошадей. Привяжем их к деревьям. Почуяв чужаков, лошади захрапят и забеспокоятся. Индейцы знают об этом и не сунутся на полуостров. Как только разведчики уйдут, явятся кайова. Весь отряд апачей подойдет сюда только к ночи, чтобы атаковать нас, когда мы ляжем спать.

— А если они не захотят ждать? — спросил я. — Мы не успеем скрыться!

— Ничего страшного, — ответил Дик. — Тогда кайова сразу же придут нам на помощь.

— Но в таком случае не обойдется без кровопролития, а этого мы хотели избежать.

— Ну что ж, сэр. Здесь, на Западе, не принято считать каждую каплю крови. Но будьте покойны! Апачи сами не полезут на рожон. Подождут, пока мы уснем. Они ведь знают, что мы будем защищаться, и, хотя нас всего двадцать человек, многие из них погибнут в схватке. Они, как и мы, ценят свою кровь и жизнь. Поэтому будут ждать, пока мы не заснем. А мы тем временем быстро потушим костры и уйдем в глубь полуострова.

— А что нам делать сейчас? Мы можем работать?

— Да, но вы непременно должны вернуться к назначенному часу.

— Тогда не будем терять времени. Пойдемте, господа, мы еще успеем кое-что сделать!

Геодезисты пошли за мной, хотя особого рвения к работе не проявляли. Я не сомневался, что все они с удовольствием удрали бы отсюда, но по контракту оплачивалась только законченная работа. А деньги хотели получить все. Кроме того, они понимали, что, если сбегут, апачи без труда переловят всех. Наш лагерь сейчас стал наиболее безопасным местом.

Я же не мог сидеть сложа руки в ожидании событий.