Виннету - Нефтяной принц

— Мы благодарим вас, но оружие можем держать и сами.

— Зачем вам так утруждать себя? Совсем ни к чему. Глядите, мои люди выезжают! Они привыкли скакать быстро. Поторопитесь за ними, иначе они не найдут вас в условленном месте, и вы ничего не получите.

Он сделал прощальный жест рукой и отвернулся, причем лицо его буквально сияло от радости. Он выполнил свое обещание и одновременно разрушил замыслы белых.

— Хитрый лис, этот краснокожий! — вырвалось у Гринли. — Кажется, он догадался о наших планах.

— Да, — согласился Батлер. — Этот краснокожий мошенник считает себя другом Шеттерхэнда и Виннету, а когда имеешь дело с таким парнем, можно быть уверенным, и даже поклясться в том, что тебя облапошат. Теперь нам надеяться не на что.

— Меня все же не покидает надежда.

— Ты еще надеешься чего-то добиться? Каким же это образом?

— Мы подождем, пока эти шестеро индейцев уедут, и вернемся, чтобы встретиться с Вольфом.

— Это было бы новой глупостью, потому что все краснокожие бросятся ему на помощь. Ты же сам сказал: если мы покинем лагерь, калюмет потеряет свою силу.

— Да, открыто появиться в лагере было бы глупостью… Подумай сам, они быстро соберутся освобождать пленников, так? Мы знаем, что они поедут по правому берегу. Мы поедем за ними и доберемся до места их ночлега. Проберемся в лагерь, и тогда меня бы очень удивило, если мы не найдем возможности заняться этим Вольфом.

— Только эта мысль и придает мне сил. Надеюсь, парень прихватит с собой чек!

— Куда же он его денет? Здесь, на Западе, нет несгораемых сейфов.

Они вскочили на лошадей и, не прощаясь, поехали прочь. Да и с кем им прощаться! Казалось, никто не обращал на них никакого внимания. Но это только казалось: на самом деле глаза всех индейцев были устремлены только на них.

Когда Нефтяной принц и оба его спутника исчезли за береговым откосом, к вождю опять подошел Вольф, скрывавшийся за группой деревьев. Нитсас-Ини созвал совет самых выдающихся воинов. Белая скво очень волновалась за жизнь сына и подгоняла мужа побыстрее выступить в поход. Он утешал ее, говоря, что Ши-Со находится в окружении знаменитых, храбрых и опытных воинов.

— Пленных, — утешил женщину Вольф, — убивают только после окончания войны, при возвращении в родные деревни. Война еще и не начиналась, так что пока нечего бояться за жизнь сына. Прежде всего надо послать к реке лазутчиков.

— Зачем? — спросил вождь.

— Если мое предположение верно, трое белых, после того как получат оружие, вернутся и станут преследовать нас.

— Ты думаешь, что они попытаются заставить тебя отдать бумагу?

— Да. Но они будут прятаться, выискивать подходящую возможность напасть, поэтому мне придется позаботиться о собственной безопасности. Прошу тебя выслать разведчика к реке.

Вождь внял его совету, и только после этого началось обсуждение похода. Собственно говоря, обсуждать-то было нечего. Можно, конечно, предположить, что Гринли сказал не всю правду, но никто не сомневался, что нихора вышлют шпионов, и те хорошенько высмотрят лагерь навахо. Как бы там ни было, нихора решились атаковать. К тому же они могли предположить, что сбежавшие бледнолицые будут искать защиты у навахо. Эти бледнолицые наверняка выдадут намерения нихора, что станет лишним доводом для последних в пользу немедленной атаки. Ну, а самим навахо ждать нападения врага смысла не было, и они приготовились к немедленному выступлению. Подготовка закончилась в тот самый миг, когда вернулись шестеро всадников, сопровождавших Гринли, Батлера и Поллера. Они рассказали, что белые, получив оружие и патроны, спокойно поехали дальше. Тем не менее, разведчик навахо остался у реки; ему дали задание продолжать наблюдение, и, если белые повернут коней, немного подождать, а потом, объехав их стороной, присоединиться к своим товарищам.

Отряд двигался по правому берегу. Это означало, что навахо поверили заявлению Нефтяного принца, надеясь встретит противника там. На самом деле нихора находились на левом берегу. Когда день клонился к концу, появился разведчик и сообщил, что трое белых в самом деле повернули и теперь идут по следам навахо.

Навахо скакали весь вечер и только к полуночи остановились, ибо ошибочно предположили, что в любую минуту могут наткнуться на врага. Костров решили не разжигать, чтобы не выдать свое присутствие.

Сначала Нитсас-Ини хотел выставить несколько постов, призванных задержать троих белых, но Вольф, ради которого и принимались эти меры, сказал, что это лишнее. Он посчитал, что в темноте Батлер, Поллер и Гринли и так не смогут найти след навахо.

Вперед стражей все же выслали — этого требовали правила безопасности. Для вождя быстро поставили палатку: в ней должна была спать белая скво. Она, хотя и расстелила одеяло, не могла уснуть от волненья. К тому же в палатке было так душно, что через некоторое время женщина поднялась и вышла на свежий воздух.

Луна поднялась над приречными деревьями и отражалась в узкой, но глубокой реке. Вокруг царила тишина, лишь время от времени пофыркивали лошади, лупившие хвостами комаров. И больше никаких звуков. Неужели никаких? Да нет, с другого берега внезапно донеслось что-то совершенно непонятное: «Фитифитифити, фитити, фитити, фитити, фитифитифити, фитити, фитити, ти!»

Индейцы пробудились и с удивлением прислушались. Что там звучало, человеческий голос или музыкальный инструмент? Нитсас-Ини легонько тронул свою жену и спросил:

— Слышала? Никогда прежде ничего такое до моих ушей еще не доходило. Что это может быть?

— Кто-то подражает скрипке и пытается исполнить вальс.

— Скрипка? Вальс? Я не знаю, что это.

Женщина хотела было объяснить, но не успела, потому что с другого берега донеслось: «Клилилилилили, лилили, лилили, клилилилилили, лилили, лилили, лилили, ли!»

— Что-то новое! — прошептал вождь.

— Подражание кларнету.

— Кларнет… Я думаю, что там…

— Трарара та-та-та-трарара та-та-та…! — прервал его голос с того берега.

— Это тромбон, — объяснила скво, которая, впрочем, также ничего не понимала.

И прежде чем ее супруг успел что-нибудь сказать, снова раздалось: «Чингчингчинг чингбумбум, чингбумбум, чингчннгчинг, чингбумбум, чингбумбум, бум!»

— О, это уже большой барабан с медными тарелками, — заметила скво, и ее удивление с каждой минутой возрастало.

— Тромбон? Барабан? Тарелки? — спросил Нитсас-Ини. — Это громкие слова, которых я не понимаю. Может быть, там бродит Злой Дух?

— Никакой это не дух, а человек.

— Ты уверена?

— Да. Он подражает голосом звучанию музыкальных инструментов.

— Это, видимо, бледнолицый?

— Возможно.

— Но они же в плену! Я пошлю разведчиков, пусть проследят за этим странным существом.

Несколько минут спустя четверо индейцев переправились через реку ниже по течению, а потом прошли вдоль берега. Послышался сдавленный крик, и четверка вернулась, перенеся на этот берег человека. Когда его поставили на ноги, один из разведчиков сообщил вождю:

— Мы взяли бледнолицего. Он прислонился к дереву и барабанил пальцами по животу.

Нитсас-Ини внимательно разглядел чужака и спросил:

— Что ты тут делаешь ночью? Кто ты и с кем ты приехал?

Вождь говорил на смеси английского и индейского языков. Тот, к кому обращался Нистас-Ини, не понял его, однако догадался, что от него хотели узнать, и ответил по-немецки:

— Добрый вечер, господа! Я кантор эмеритус Маттеус Аурелий Хампель из Клотцше, что под Дрезденом. Там прекрасный летний курорт, расположенный на Дрезден-Циттауской и Дрезден-Кёнигсбрюккерской железной дороге. В местном ресторане в летний сезон каждую неделю устраивают музыкальные вечера. А почему вы помешали мне заниматься? Я промок до нитки.

Краснокожие не поняли ни слова, но можно себе вообразить удивление белой скво, услышавшей звучание родного языка. Она поспешно подошла к отставнику и обрадованно воскликнула:

— Вы говорите по-немецки? Вы кантор из окрестностей Дрездена? Как вы попали на реку Челли?

Теперь черед удивляться пришел кантору. Он отступил на несколько шагов и, всплеснув руками, воскликнул:

— Звуки родной речи! Индианка, настоящая индианка, говорящая по-немецки!

— Вы заблуждаетесь — я хотя и жена индейца, вождя навахо, но родилась в Германии.

— И вы взяли в мужья индейца? Как же зовут вашего супруга?

— Нитсас-Ини, Сильный Гром.

— Нитсас-Ини? Но мы же хотели попасть как раз к нему!

— Вы сказали «мы», значит, вы не один?

— Разумеется, нет! Нас целое общество вестменов и героев: Виннету, Олд Шеттерхэнд, Сэм…

— А могу я узнать, где сейчас находятся ваши спутники?

— Идут по следам нихора.

— Которые хотят напасть на нас?

— Да, если не ошибаюсь, то я слышал об этом.

— Вы сказали мне нечто очень важное. Мы как раз выступили навстречу нихора, чтобы предупредить их нападение.

— Навстречу? Тогда вы, пожалуй, идете по ложной тропе, достопочтенная фрау.

— Почему?

— Потому что они идут по левому берегу.

— Вы это точно знаете? Вы не ошибаетесь?

— Исключено! Если мы, слуги искусства, что-нибудь узнаем, то знание это сохраняется в нас неизменным и навсегда. На нас самих напали нихора.

— Это я знаю, и трое ваших убежали.

— Трое? Вы вероятнее всего имеете в виду Батлера, Поллера и Нефтяного принца. К сожалению, эти трое удрали именно от нас.

— Расскажите-ка мне поподробнее об этом. Они сказали нам, что Шеттерхэнд и все его друзья еще находятся в плену, и только им троим удалось спастись.

— Либо ложь, либо ошибка в расчетах. Когда эти трое убежали, мы уже давно были на свободе. Вы видели этих людей?

— И даже говорила с ними так же, как сейчас с вами.

— Надеюсь, что вы были с ними осмотрительны? Этим людям нельзя верить. Они плуты, настоящие плуты, да-да! Им даже удалось обмануть меня, сына муз! Ну, об этом я нам еще расскажу.

— Да, позже. А сейчас я хотела бы знать, где находятся Олд Шеттерхэнд и Виннету?

— Этого я не знаю.

— А по вашим словам можно было заключить, что вы знаете.

— Во-первых, я о таких вещах не беспокоюсь. Все мои мысли заняты сочинением героической оперы. Ну, а во-вторых, мои спутники не так разговорчивы со мной, как вы думаете. С их стороны в этом есть даже что-то деликатное, и я должен благодарить их. Они не хотят загружать меня разными прозаическими вещами, потому что мне суждено создавать высшие. Потому я не знаю, где в данный момент находятся Шеттерхэнд и Виннету. Могу сказать одно: они пошли по следу нихора.

— Давно вы расстались?

— Еще до полудня. Они с собой никого не взяли, кроме Ши-Со.

— Ши-Со? Моего сына?

— Он ваш сын? Я знал, что он сын Нитсас-Ини, но того, что он ваш сын, я не знал.

— Я же сказала вам, что я жена вождя…

— Конечно, только знаете, служителю искусства не так легко разобраться в семейных отношениях, когда мама белая, а папа медного окраса. Мне надо все хорошенько обдумать, и тогда, может быть, вы получите роль в моей героической опере. Я думаю, роль краснокожей героини, потому что белая героиня у меня уже есть: фрау Розали Эберсбах!

Кантор показался ей немного странным. Она покачала головой, а потом спросила:

— А что вы, собственно говоря, делали на той стороне?

— Сочинял.

— Это и есть работа над оперой?

— Да. Я сочинял выходной марш.

— Так громко?

— А по-другому нельзя. Я должен слышать, как звучат отдельные инструменты.

— Но это могло стоить вам жизни! А если бы поблизости оказались враги?

— Их не могло быть.

— Откуда вам это известно?

— Так сказал Сэм Хокенс. Потому он не стал за мной строго присматривать, и мне удалось незаметно улизнуть. Я ушел так далеко, что они не могли меня услышать, и стал пробовать различные голоса оркестра. И вдруг мне помешали. Меня схватили сзади, зажали горло и перенесли сюда. Надеюсь, что теперь меня вернут на прежнее место.

— Так и будет. А далеко до вашего лагеря?

— Четверть часа хода, забираться дальше не имело смысла.

— А кто там командует?

— Сейчас — Сэм Хокенс. Олд Шеттерхэнд дал указание, чтобы мы как можно скорее шли по его следу. А вечером мы, естественно, должны останавливаться, ибо в темноте следов не видно.

— Хорошо, я должна поговорить с мужем.

Она хотела отойти, но кантор схватил ее за локоть и попросил:

— Не забудьте сказать ему, что я служитель искусства и сын муз! Меня нельзя таскать по воде, как это сделали в прошлый раз!

Вольф, стоявший в сторонке и прислушивавшийся, подошел к кантору и с большим упреком в голосе сказал:

— Тогда вы должны были оставаться дома. Сыновьям муз нечего делать на Диком Западе!

— Но почему? — искренне удивился кантор.

— Потому что они, если хотя бы чем-то напоминают вас, совершенно бестолковые и безумные люди.

— Ого! Я попросил бы все-таки говорить со мной в другом тоне…

— Тихо! Вы поступили крайне неосторожно. Если Сэм Хокенс считал, что здесь нет врагов, то он заблуждался. Вы ушли из лагеря без разрешения, и это легко могло стоить жизни всем вам. А что было бы, если бы на вас наткнулись не мы, а нихора?

— Но они же находятся на левом берегу!

— Они могут перейти реку. И тогда вы бы погибли. И вообще мы не слишком верим вам. Мы вынуждены послать разведчиков, чтобы проверить, что в вашем рассказе правда, а что нет.

— Все правда! Даю вам свое слово.

— Ваше слово ничего не стоит. Вы кажетесь мне таким путаником, что я не завидую людям, которым приходится иметь с вами дело. Кто знает, сколько бед вы уже натворили.

— Ни одной! Искусство несет с собой только здоровье и благодать.

— Но не его служители, если они похожи на вас.

— Это оскорбление! Да и кто вы такой? Вы говорите по-немецки. Значит, вы мой соотечественник?

— Да.

— Тогда вы должны быть вежливее. Когда соотечественники встречаются так далеко от родины, они должны радоваться, а не злиться.

— В этом вы правы. Но надо быть ангелом, чтобы не злиться на такую бестолочь, как вы. Не только безопасность своих спутников, но и саму их жизнь вы ставите на карту, а меня это тоже немного касается, потому что, если не ошибаюсь, с вами находится очень близкий мне человек.

— Кто бы это мог быть? Наверно, фрау Розали Эберсбах?

— Какая фрау! С вами был молодой немец по фамилии Вольф?

— Конечно, Адольф Вольф. О, так вы его дядя?

— Именно. Оказывается, вы можете мыслить логически. Это примирит меня с вами. Садитесь! Вам придется подождать здесь возвращения разведчиков. Я сам пойду с ними.

Потом седовласый перевел индейцам все, что услышал от кантора. Итак, было решено, что Вольф вместе с двумя краснокожими переберется через реку и отыщет лагерь белых.

Все трое были хорошими пловцами, они легко и быстро переправились на другой берег и пошли налево, вдоль реки. Очень скоро они услышали шаги и быстро спрятались в кустах. Приближавшиеся разговаривали между собой, но очень тихо. Когда они подошли ближе, Вольф увидел, что их двое. Неизвестные остановились и прислушались.

— Это ужасный человек! — сказал один, — вроде бы ходит весь в себе, но как только мы разбиваем лагерь, он куда-то смывается. И мы теперь должны обшаривать все направления, чтобы его отыскать, а громко кричать нельзя, не то найдется ухо у какой-нибудь физии, которая совсем не дружески к нам настроена. Если мы его найдем, то свяжем. Не так ли и ты кумекаешь, старина Дролл?

— Да, — согласился другой. — Опера, которую он хочет написать, безумна, а сам он и того хлеще, если потребно. Он может принести нам много зла. Действительно, не остается ничего иного, как привязать его к чему-нибудь.

Вольф понял, что имеет дело с немцами, и приветствовал их из-за куста:

— Добрый вечер, господа! Рад встретить земляков в этих краях.

Однако этих прохожих он уже не увидел — они как сквозь землю провалились. Слышно было только щелканье ружейных затворов.

— Где же вы? — продолжал Вольф. — По вашему поведению и скорости движений вижу, что вы хорошие вестмены. Но такая предусмотрительность не нужна. Вы же слышите, что я говорю по-немецки.

— Есть много негодяев, — послышалось из зарослей, — временами умеющих перекинуться парой немецких фраз.

— Но я-то не из их числа!

Он тут же представился дядей Адольфа Вольфа и рассказал о встрече с кантором. Тут Хромой Фрэнк крикнул:

— Черт возьми, все сходится! Хорошо, что мы второпях не подстрелили друг друга. Значит, вы дядя Адольфа? Тогда хватит прятаться в кустах, выходите сюда, старый немецкий Наполеон!

— Охотно, но со мной два воина навахо. Как вы к ним отнесетесь?

— Как к собственным крестникам.

— Тогда мы выходим!

Вольф вышел с краснокожими из-за куста, те двое оставили свое укрытие, они встретились, обменялись рукопожатиями, и Фрэнк заговорил:

— Вот теперь мы можем ответить на ваше приветствие. Добрый вечер, с прибытием к друзьям! А чтобы вы знали, с кем имеете дело, скажу вам свое имя: герр Гелиогабал Морфей Эдвард Франке, охотник на медведей по прозвищу Хромой Фрэнк. А это — мой друг и товарищ по прозвищу Тетка Дролл, он же Себастьян Мельхиор Пампель.

— Рад познакомиться с двумя столь достойными вестменами. Не проведете ли вы меня к своему лагерю?

— Охотно. Позвольте мне быть вашим чичероне [75], но скажите сначала, куда спрятался наш кантор!

— Он у нас в лагере, пришлось задержать его до тех пор, пока не узнаем, чей он.

— Да у него не все дома! Этот человек уже принес нам массу всяких неприятностей.

Когда они добрались до немецкого лагеря, застали там только переселенцев, их жен и детей. Все остальные пошли разыскивать кантора.

— Выстрелите-ка из ружья, — предложил Вольф. — Все сразу соберутся.

— А если рядом враг?

— Нет, кроме наших двух лагерей, здесь никого нет.

Сказав это, Фрэнк выстрелил, и вестмены стали прислушиваться, не приближается ли шум шагов. А переселенцы жадно разглядывали трех пришельцев, которых привел Хромой. Тем временем выстрел оказал свое действие: ушедшие одни за другим возвращались. Можно представить, как растрогался Адольф Вольф, увидев дядю. Они тут же отошли в сторонку, чтобы вдоволь наговориться о родине и родственниках, о том, что лежало у каждого на сердце, да мало ли еще о чем, но времени — увы! — не было. Старший Вольф в этот момент являлся представителем навахо и как таковой участвовал в переговорах. Ему назвали имена всех присутствующих, и тогда он обратился к банкиру:

— Если не ошибаюсь, вы и есть мистер Роллинс из Арканзаса?

— Да, сэр, — раздалось в ответ.

— Это вы купили нефтяное месторождение?

— К сожалению, потому что никакого месторождения нет.

— Вас обманули.

— И еще как! Жаль, что те три парня ушли от нас. Надеюсь, мы их еще поймаем. У них остался мой чек, и они хотят получить по нему деньги во Фриско.

— Если вас беспокоит только это, то пусть бегут куда глаза глядят!

— И вы советуете мне такое?!

— Именно. Вот, взгляните, что это такое?

Он вытащил из кармана сложенную бумагу и протянул ее Роллинсу. Едва бросив взгляд на протянутый ему документ, тот закричал в изумлении:

— Сэр, да это же моя подпись, это мой чек! А я полагал, что он в руках Гринли!

— Как видите, вы ошибались. Теперь вам не придется жалеть об этой потере. — И Вольф рассказал, как к нему попал чек, но когда добавил, что Гринли, Батлер и Поллер намерены вернуться, Сэм Хокенс, прищурившись, спросил:

— Не за вами ли они охотятся, мистер Вольф?

— Конечно, они только ждут случая, чтобы напасть на меня одного и отнять бумагу.

— И я так думаю, но это им не только не удастся, наоборот — они попадут в наши руки.

— Надеюсь.

— А потом мы устроим короткий суд. Больше они уж от нас не уйдут. Где вы встали на ночь?

— В четверти часа ходьбы отсюда вверх по реке, на том берегу.

— Вы считаете, что мошенники где-то близко?

— Не думаю. Они шли по нашим следам, пока было светло. Потом они, наверняка, остановились. У нас значительное преимущество во времени.

— Хорошо, займемся ими завтра.

— Может и не получится, потому что завтра нам предстоит встретиться с нихора.

— Хм, верно. Хотел бы я видеть, что предпримут эти негодяи, когда завтра доберутся до вашего лагеря и увидят, что птички упорхнули.

— Видимо, они переберутся через реку и последуют за нами.

— Мокаши не так глуп.

— Глуп? В чем же здесь глупость?

— Вас же больше! У него всего триста воинов, и он вышлет разведчиков наблюдать за вашим лагерем. Когда они увидят, что лагерь покинут, то очень тщательно осмотрят окрестности. Только слепые не заметят, что вас вдвое больше. Они донесут об этом вождю, и тот поостережется нападать на вас.

— И что же он тогда будет делать? Откажется?

— Нет. Он пойдет за вами и пошлет гонцов за подкреплением. Когда они прибудут, Мокаши бросится в атаку.

— И он останется рядом с нами, пока не получит подкрепление? Нет, мистер Хокенс, я думаю иначе.

— Давайте послушаем! Если каждый выскажет свое мнение, можно будет принять верное решение.

— Дела обстоят совершенно иначе. Нефтяной принц обманул нас, сказав, что нихора идут по правому берегу реки. Чем он руководствовался, легко понять.

— Он хочет отсрочить начало сражения между навахо и нихора, чтобы выполнить задуманное.

— Так. Нихора едут по левому берегу вниз по течению, чтобы захватить врасплох навахо, а те скачут по правому вверх, чтобы опередить противника. Они ведут своеобразную игру в прятки и теряют массу времени, что только на руку Нефтяному принцу. Но нихора об этом ничего не знают. Они не догадываются, что Нефтяной принц был у нас и солгал нам. Они, наверняка, нашли покинутый лагерь, увидели наши следы и бросились по ним, чтобы внезапно напасть сзади. Неожиданная атака может уравновесить численное превосходство. В этом вы со мной согласитесь.

— Ничего не имею против, однако думаю, что вы сами не сделали бы того, что ждете от нихора. Впрочем, тут есть одно обстоятельство, которое мы должны принимать в расчет. Я говорю про Олд Шеттерхэнда, Виннету и Ши-Со.

— Я слышал, что они уехали, но не догадываюсь, зачем они это сделали. Пожалуй, они хотели понаблюдать за нихора?

— Да нет, они должны были сразу поехать к навахо, чтобы сообщить о готовящемся нападении.

— Значит, эти трое направлялись к нам? — закусил губу Вольф. — Тогда их должны были увидеть нихора.

— Нет, Олд Шеттрхэнд собирался сделать крюк. У него и Виннету лучшие кони на всем Западе, да и Ши-Со выбрал самую хорошую среди имевшихся лошадей. Они, наверняка, обогнали нихора.

— Не очень мне нравится их идея, — Вольф нахмурился. — Нас совершенно не надо было ни о чем извещать.

Ну да! Ваши разведчики были схвачены, они ничего не могли вам сообщить.

— Мы выставили часовых. Они бы, конечно, заметили приближающегося врага. А теперь придется отказаться от помощи двух людей, на которых мы больше всего рассчитывали — Виннету и Олд Шеттерхэнда. Если им даже удастся обогнать нихора и приехать раньше, они не встретятся с нами. Они найдут покинутый лагерь и не будут знать, что делать. К тому же, за ними идут враги, а нас нет…

— Не будут знать, что делать? — Сэм Хокенс громко рассмеялся. — Хи-хи-хи! Как вам такое пришло в голову, мистер Вольф! Воображаете, что знаете этих двух знаменитых людей, а сами несете чушь. Если вы такое про них подумали, мне вас искренне жаль!

— Вы слишком буквально восприняли мои слова, мистер Хокенс. Да, я знаю этих людей, могу это еще раз подтвердить, знаю, что они совершили и еще могут совершить. Естественно, любому другому вестмену далеко до них. Но бывают ситуации, когда даже образец мудрости может совершить ошибку.

— Но не эти двое, говорю я вам! Таких способностей я не видел ни у кого. Они обладают великой силой предчувствия, почти граничащей с ясновидением. Конечно, это им дано от природы, но в результате упорных постоянных упражнений они развили этот дар во сто крат! Убежден, что они раскрыли следы Гринли, Поллера и Батлера, несмотря на множество отпечатков ваших лошадей. Кто знает, что они теперь делают. Может быть, то, что никому другому и в голову не придет. Да, вот еще что: до сих пор мы не поговорили о Хасти-тине и других разведчиках. Вам известно что-нибудь про них?

— Да. Мы посылали десять разведчиков, восемь сейчас находятся в плену у нихора, а двое других убиты.

— Кем?

— Разумеется, воинами нихора. Об этом сказал этот Нефтяной принц.

— И вы ему поверили?

— Почему же нам не верить? Воинов послали шпионить за врагами, а когда их поймали, то убили. Все очень просто.

— Не так просто, как вы думаете. Я слышал, что этот Хасти-тине был отличным разведчиком.

— Да, несмотря на свою молодость, он был мастером своего дела.

— И вас не удивило, что он был так неосторожен, что позволил себя схватить?

— Что вы хотите этим сказать? — Вольф испытующе взглянул Сэму прямо в лицо.

— Только подвести вас к правде. Нихора ваших шпионов не убивали.

— Тогда кто же?

— Нефтяной принц.

— Нефтяной… принц? — в голосе Вольфа послышалось недоверие. — Вы заблуждаетесь.

— Слушайте, мистер Вольф, Сэм Хокенс не даст себя легко в чем-либо убедить! Мое утверждение основано на фактах.

— Что же это за факты?

— Хасти-тине отлично сделал свое дело. Он выследил вождя нихора, но тут появился человек со стороны, который выстрелил в спину ему и его спутнику.

— Докажите!

— Нет ничего проще. Есть свидетели, которые могли бы помешать, да не успели, потому что все произошло слишком быстро. И эти свидетели находятся здесь.

— Здесь? — удивился Вольф, и его взгляд пробежал по лицам спутников Сэма.

— Да, это мистер Роллинс и мистер Баумгартен. Спросите их, они вам расскажут.

Вольф не хотел верить словам Хокенса, но когда банкир описал ему трагические события того дня, он больше не сомневался.

— Значит, это был тот самый негодяй! — почти крикнул Вольф. — Мы ведь держали его в руках! Он стоял рядом со мной, и я мог спокойно всадить ему нож прямо в сердце. Но мы ни о чем не догадывались, ни о чем…

— Вы даже вооружили парней, хи-хи-хи! — залился своим неповторимым смехом Сэм. — Вы это очень хорошо сделали, воистину замечательно!

— Помолчите, мистер Хокенс! Кто бы мог подумать! Он еще набрался наглости и явился к нам за помощью!

— Ладно, хорошо уже то, что вы забрали у него чек.

— Надеюсь, что мы исправим ошибку. Они обязательно попадутся нам, может быть, уже завтра.

— Хочу вам напомнить, что иногда не все происходит так, как нам хочется.

— Эти мерзавцы идут по нашим следам, и нам ничего не остается, как только подождать их.

— Верно. А если не будет времени? Легко может статься, что кто-нибудь отнимет у вас время. Или же Нефтяной принц опомнится и повернет назад.

— Тогда мы погонимся за ним и не успокоимся, пока не поймаем его! Завтра я вышлю навстречу несколько разведчиков, чтобы выяснить, действительно ли он следует за нами или нет.

— Хм, он увидит этих разведчиков и потихоньку смоется, если не ошибаюсь.

— Этого не случится — я выберу лучших среди наших людей. Ладно, об этом срочно должен узнать наш вождь, немедленно! Поедете со мной?

— Нет, — ответил Хокенс — Пусть он придет сам.

— Он же знаменитый вождь! Пожалуй, вы можете сами разыскать его.

— Что? Вы уже настолько обиделись, что считаете, будто краснокожего надо уважать больше, чем белого?

— Нет, но он же вождь!

— Ну и прекрасно! Он командует своими краснокожими людьми, а я нынче веду белых леди и джентльменов. Я вообще не должен с места трогаться, даже если захочу, потому что Олд Шеттерхэнд определил нам место нашего ночлега возле трех молоденьких деревьев. Мы пришли сюда, здесь и останемся.

— Почему именно здесь?

— О причинах я не расспрашивал. Очевидно, у него были веские основания, и мы должны уважать его мнение. Возможно, он уже сегодня сюда приедет.

— Едва ли.

— Он все может, стоит ему только захотеть. Так или иначе, но мы не можем уйти отсюда. Посылайте, стало быть, за Нитсас-Ини, пусть придет!

— Как хотите, настаивать не буду.

Вольф поручил сопровождавшим его индейцам передать сообщение своему вождю, и они исчезли. Разговор до сих пор шел на английском языке, и немецкие переселенцы, будучи не сильны в нем, не знали, о чем шла речь. Фрау Розали поэтому попросила Хромого Фрэнка кратко пересказать его. Фрэнк заговорил по-немецки, а услышав это, и Вольф перешел на родной язык, комментируя пересказ. Этот маленький саксонец нравился Вольфу все больше. Со всех сторон посыпались вопросы, и серьезное лицо седовласого оживлялось все больше с каждым новым выражением Хромого. В конце концов, Вольф не сдержался:

— Вы и в самом деле оригинал, впрочем, так мне про вас и рассказывали. А я еще не хотел верить…

— Рассказывали? Кто же?

— Олд Шеттерхэнд.

— И он меня называл оригиналом?

— Да, или говорил нечто похожее.

— Нечто похожее? Спасибо за колбасный жир без майорана! Я не похож вообще ни на кого. И если обожаемый мной Олд Шеттерхэнд назвал меня оригиналом, я и хочу им быть, потому что это — большая честь для меня. Среди десятка людей немногих можно назвать оригиналами, доказывающими свою подлинность!

Общий смех встретил эти серьезно сказанные слова, и еще добрых четверть часа в глубокой ночной тиши далеко разносились его раскаты, пока от реки не прозвучал на ломаном английском громкий голос:

— Разве бледнолицые потеряли разум или стали бабами, что не могут овладеть собой? За каждым деревом может скрываться враг!

Это был Нитсас-Ини, появившийся в сопровождении нескольких своих воинов. Взял он с собой и белую скво, вероятно, потому, что посланцы сказали ему, что здесь тоже есть женщины. Все находившиеся в лагере поднялись поприветствовать вождя. А он стоял и мерил каждого своим зорким взглядом. Когда он увидел Сэма Хокенса, его суровое лицо приняло более мягкое выражение, и вождь, протягивая руку, сказал: