Изнуренные возницы шли возле спотыкавшихся волов. Они резко опустили головы и, казалось, едва собирают силы, чтобы взмахнуть огромным кнутом, побуждая тягловых животных идти вперед. И люди, и животные — весь караван чуть ли не умирал от жажды.

Только лошадь ехавшего впереди проводника была по-прежнему бодра. Но посадка всадника мало отличалась от других: он так же тяжело наклонялся вперед в седле, испытывая ужасную жажду. Однако, услышав, как одна из женщин или кто-то из детей, сидевших в фургонах, издавали жалобный стон, он невольно выпрямлялся, а на губах его появлялась удовлетворенная улыбка.

Этим человеком был не кто иной, как набожный мормонский миссионер Тобайас Прайзеготт Бартон, который взялся привести доверившихся ему людей к верной погибели.

Передний из сторожевых всадников пришпорил свою лошадь и поравнялся с Бартоном.

— Сэр! — произнес он усталым голосом. — Дальше так двигаться нельзя! С позавчерашнего дня мы не получили ни единого глотка, потому что последние запасы воды мы вынуждены были оставить животным. Но вчера утром их не стало, потому что обе последние бочки внезапно опустели непонятно почему.

— Это виновата жара, — объяснил Бартон. — От нее могла рассохнуться клепка.

— Нет, сэр. Я проверил бочки. Пока в них была вода, клепка держалась прочно. Бочки просверлили, чтобы ночью вода незаметно просочилась по капле.. Среди нас есть человек, который хочет всех погубить.

— Не может быть! Кто позволяет тайно вылиться воде, должен будет сам страдать от жажды.

— Я тоже так думаю, но тем не менее это так. Я никому не рассказал о своем открытии, чтобы не увеличить панику. Я тайно понаблюдал за каждым в отдельности, но не обнаружил ничего подозрительного, позволяющего мне заключить, кто виновник происшествия. Скотина умирает от жажды; она уже не сможет идти вперед; женщины жалуются, а дети с криком просят воды… Все напрасно! У нас не осталось больше ни капли. Посмотрите вверх! Там кружат грифы, словно знают, что скоро мы станем их добычей. Вы все так же уверены, что мы идем верным путем?

Именно Бартон ночью продырявил обе бочки. При этом он напился и дал воды своей лошади.

— Конечно! — ответил он, указывая на вехи, которые на некотором расстоянии одна от другой были забиты в песок. — Вы же видите наши указатели. На них мы можем вполне положиться.

— Вполне? Все мы слышали, что иногда грифы Льяно вытаскивают эти шесты и устанавливают в направлении, приводящем путников к гибели.

— Да, раньше такое случалось, но теперь этого больше нет. Проискам мерзавцев положен конец. К тому же мне очень хорошо знакомы здешние места, и я уверен, что мы на правильном пути.

— Сегодня утром вы сказали, что мы находимся в самом страшном месте Льяно. Почему же шесты поставлены как раз в этом направлении? Возможно, в другом месте мы бы наткнулись на крупные кактусовые заросли. Плоды кактусов содержат так много влаги, что мы смогли бы напиться сами и дать этого сока нашим животным.

— Пришлось бы делать слишком значительный объезд. Но, чтобы вас успокоить, хочу сообщить, что мы, если только чуть-чуть поторопимся, к вечеру доберемся до обработанных полей. Тогда завтра мы достигнем источника, который положит конец нашим страданиям.

— Если мы только чуть-чуть поторопимся! Хорошее пожелание, но вы же видите, что животные не смогут идти вперед быстрее.

— Тогда давайте остановимся, пусть они отдохнут.

— Нет, нет! Этого нельзя делать. Раз остановившись, волы уже не пойдут дальше. Если они залягут, то больше не встанут. Нам придется снова и снова погонять их, чтобы они дотащились хотя бы до кактусов, о которых вы упомянули.

— Как вы хотите, сэр! Я страдаю не меньше вашего. Однако я, к своему утешению, вижу, что незадолго до нас по этому пути проскакал еще кто-то. Вы видели следы, на которые мы сегодня утром натолкнулись? Здесь был значительный отряд всадников. Эти люди вряд ли бы отважились ехать в этом направлении, если бы не знали твердо, что оно верное. Нам абсолютно нечего бояться. Завтра к этому времени все кончится.

Последние слова он произнес с законным убеждением, потому что задуманная атака разбойников должна была, по его расчетам, начаться гораздо раньше. Конечно, он не сказал, что упомянутый отряд всадников состоял из его сообщников, переставивших шесты в ложном направлении. Сам он в душе посмеялся, вполне удовлетворенный своими двусмысленными словами.

Между домиком со страстоцветами и Ложбиной Убийц простирались непроходимые заросли кактусов, занимавшие обширную площадь. Ни лошадь, ни пеший не смогли бы пробраться через эти кактусы. Именно поэтому Кровавый Лис никогда не ездил в том направлении и никогда не добирался до Ложбины. По западной окраине зарослей он помчался к северу. Если бы потом, на северной окраине, он повернул на восток, то, безусловно, открыл бы Ложбину, для многих уже ставшую губительной. Но Лис знал, что те, кого он собирается спасать, находятся к северо-востоку от него, а поэтому избрал именно такое направление, оставив за собой заросли кактусов.

Солнце жгло с исключительной силой. Лис чувствовал, как солнечные лучи докучливо проникали под одежду. Хотя с лошадиных морд падала пена, но Лис не давал им ни минуты покоя. Он беспрестанно осматривал горизонт и скакал все дальше и дальше.

И вот там, где на северо-востоке небо, казалось, соединилось с землей, появилось несколько разбросанных черных точек.

— Это переселенцы! — обрадованно закричал он. — Я знал, что они должны появиться оттуда. Пожалуй, я встречу их в самое время.

Он пришпорил свою лошадь, а следовавших позади вьючных животных подбодрил громким выкриком, и они вихрем полетели над равниной.

Правда, уже через некоторое время он заметил, что видны только всадники, а никаких фургонов нет, однако Лис подумал, что эти люди высланы в авангард, и продолжал держать направление прямо на них.

Только подъехав уже совсем близко, Лис обратил внимание на большое количество этих всадников, а также на их странное поведение. Теперь и они его заметили. И вместо того, чтобы спокойно поджидать его караван, они разделились на три отряда. Один из них остался на месте, а два других поскакали навстречу Кровавому Лису, пытаясь обойти его справа и слева и отрезать ему путь к отступлению.

Естественно, такое поведение насторожило Лиса. Он вытянулся в седле как можно выше и огляделся.

— Боже! — закричал он. — Да их больше тридцати человек. Таким многочисленным не может быть ни один авангард переселенцев! А еще при них я вижу вьючных лошадей, нагруженных шестами. Черт возьми! Да это же грифы Льяно! Я прискакал прямо к ним в лапы! Они меня окружают и хотят поймать. С таким количеством врагов я не справлюсь. Значит, придется бежать.

Лис повернулся и помчался назад. Но с привязанными одна к другой лошадьми он не мог достичь желаемой скорости, тем более, что животные уже достаточно устали. Преследователи заметно приближались к нему. Правда, Лис подгонял свою лошадь как только мог, но той мешали вьючные животные. Они упирались изо всех сил, дергали сбрую и ремни, брыкались и лягались. Это приводило к остановкам, которые могли оказаться роковыми, потому что передние из преследователей находились почти уже на расстоянии выстрела. Тут лопнул повод самой первой из вьючных лошадей, и все четыре лошади с водой сразу отстали.

Животные погибнут, и вода исчезнет вместе с ними, но за это они расплатятся сейчас же.

Молодой человек успокоил свою лошадь и заставил ее стоять на месте. Он приложился к двустволке, прицелился… Грохнул выстрел, за ним еще один, и оба вырвавшихся вперед преследователя рухнули наземь.

— Так, теперь вперед! Сейчас они, пожалуй, не приблизятся ко мне, но и я ничего не смогу сделать для умирающих от жажды… Разве что стоит попытаться отыскать Олд Шеттерхэнда и навести его на след переселенцев.

Гневно выговаривая эти слова, Лис между тем галопом летел на север. Грифы еще немного преследовали его, осыпая яростными проклятиями, однако, увидев, что его скакун превосходит их собственных лошадей, они повернули назад, к тому месту, где лежали подстреленные сообщники.

А в это время в дневном переходе от домика со страстоцветами, но уже севернее его, продвигался к югу еще один отряд. Силен он был не числом, а умом и опытом людей, его составлявших, а именно, Олд Шеттерхэнда и его спутников.

Они ехали по глубоко врезавшемуся в мягкий песок следу, который принадлежал грифам, направлявшимся к переселенческому каравану, чтобы вырыть перед ним вехи и разметить ими ложный путь, ведущий к Ложбине Убийц.

Олд Шеттерхэнд, как обычно, скакал впереди; возле него — Железное Сердце, юный команч. Братья Джим и Тим следовали за ними. Еще дальше ехали Хромой Фрэнк и Толстый Джемми, остальные замыкали отряд.

Олд Шеттерхэнд ехал молча. Ни на мгновение он не терял из вида следы, а еще — ту точку горизонта, куда они вели. Казалось, только этим наблюдением он и был поглощен.

Притихли и другие, самым разговорчивым из которых, естественно, оставался Фрэнк. Беседа шла о предмете, к которому Фрэнк проявлял живейший интерес, но его сосед, кажется, высказал совсем другое мнение, потому что маленький саксонец гневно возразил:

— В научных вопросах ты всегда остаешься на ложном пути: на лесовозной просеке или на бревенчатой гати, ты, старый жилет. Если бы ты вовремя не встретил меня, то и сегодня пребывал бы погруженным в болото тупости, питая свою темную душу кислым щавелем да маринованными жабьими ляжками. Кто ты такой? Ты — то, что я из тебя сделал. Только из моей интеллектуальной пахты твоя слабая голова получила свою теперешнюю силу духа. Поэтому у меня есть право требовать от тебя, чтобы ты признал мое превосходство. Мнение, высказанное тобой, просто неслыханно! Надо же придумать, что световой шар, виденный нами, будто бы должен прибыть с небосвода! Как будто небосводу нечего делать, кроме как озарять твое темное состояние души сверкающими шарами и ракетами!

— Ну, тогда предложи нам свое объяснение! — с улыбкой потребовал Джемми.

— Не приставай ко мне!

— Почему это?

— Потому что я могу опять сделать тебя на несколько градусов по Цельсию разумнее прежнего, но не получу от тебя никакой благодарности.

— Или потому, что ты сам не знаешь объяснения?

— Ого! Я, словно царь Соломон, все могу объяснить — от кедра до сиропа. А явление светового шара для меня и подавно плевое дело. Своим возникновением он обязан некоему сернистому бракосочетанию между фосфором и теми огненными губками, которые иногда…

Его прервал возглас Олд Шеттерхэнда, указывающего вытянутой рукой на юг:

— Вон едет всадник, совсем один. Ездить по этим краям в совершенном одиночестве не принято. Для этого нужны большая смелость и отличное знание Льяно-Эстакадо.

— Кто бы это мог быть? — задумался Тим. — Он, кажется, очень спешит.

Олд Шеттерхэнд попридержал свою лошадь, вытащил из седельной сумки подзорную трубу, навел ее на всадника, приближающегося галопом, потом опустил трубу и сказал с радостью в голосе:

— Это Кровавый Лис, которого нам так долго не хватало. Подождем его здесь!

Через несколько мгновений Лис увидел знакомые лица в отряде. Он махнул рукой в знак приветствия и уже издалека закричал:

— Какое счастье, что я вас встретил, джентльмены! Должен попросить у вас неотложной помощи.

— Для кого? — спросил Олд Шеттерхэнд.

— Для каравана переселенцев, состоящего по большей части из немцев, на которых, вероятнее всего, еще сегодня ночью собираются напасть разбойники, грифы Льяно-Эстакадо.

С этими словами Лис подъехал к отряду, осадил свою лошадь и протянул мужчинам руку.

— Это именно те, кого мы ищем, — сказал Олд Шеттерхэнд. — Где они?

— На юго-восток от нас. Кажется, они держат путь в сторону обширных зарослей кактусов.

— Что-то я до сих пор о них не слышал.

— Это самые обширные заросли во всем Льяно… Я насчитал более тридцати грифов и двоих из них застрелил. Они вытащили вехи и переставили их в направлении, ведущем к кактусам. Но через эти заросли совершенно невозможно проехать, там можно лишь заблудиться. Так что можно с уверенностью сказать, что там хотят расправиться с переселенцами.

— И как долго нам надо скакать, чтобы догнать этот караван?

— Если галопом… то побольше трех часов.

— Ладно, тогда — вперед! Не стоит терять времени. Поговорить мы сможем и в пути.

Маленький отряд вихрем помчался по равнине. Кровавый Лис ехал подле Олд Шеттерхэнда и рассказал ему о встрече с грифами и потере четырех вьючных лошадей. Охотник посмотрел на него со стороны и сказал с обычной своей добродушной улыбкой:

— Вы имеете пять лошадей, Лис? Хм! Здесь, посреди Льяно? Да еще в тот самый момент, когда совсем недавно пронесся Мстящий Дух?

— Да, сэр, — сказал Лис и кивнул.

— Я так и думал, что у вас здесь есть уютное гнездышко.

— Тайну больше хранить ни к чему, потому что теперь вы в любом случае увидите мое гнездо. Да скоро мне и не надо будет играть комедию, потому что нам, надеюсь, удастся уничтожить всю банду до последнего человека. Лично мне не хватало только одного из них.

— Кого же?

— Того, кто был у них вожаком в тот день, когда я один из целого каравана остался в живых.

— Вот вы о чем! Да его кости, Лис, уж, верно, давно белеют на солнце Бог знает в каком уголке Льяно!.. А вы, несмотря на свою молодость, настоящий герой. Когда-нибудь позже вы все нам подробно расскажете. Но уже теперь я знаю, что вы достойный и храбрый человек. Итак, у вас так много лошадей, вы можете по собственному желанию то возникать, то исчезать — значит, вам известно какое-то место в самом сердце пустыни, где есть вода, трава, деревья и фрукты.

— Конечно, у меня есть здесь тайное убежище. Я живу на той стороне обширных зарослей кактусов, на берегу маленького озерка.

— Ах, даже озерко? Стало быть, старое предание говорит правду. Пожалуйста, опишите мне это место.

Кровавый Лис выполнил его пожелание. Никто этого рассказа не слышал, кроме Олд Шеттерхэнда, и тот решил пока не выдавать тайну Лиса.

После долгой скачки лошадям позволили отдохнуть и идти чуть медленнее, чтобы не загнать их совсем, но потом пришлось опять перейти в галоп, так как надо было торопиться.

К заходу солнца добрались до колесного следа, по которому отряд и двинулся на юг. Не сбиться с верного пути было нетрудно, потому что взошла луна и ее света хватало. Примерно через час Олд Шеттерхэнд резко остановил своего жеребца и, вытянув руку вперед, сказал:

— Вон они, переселенцы. Видите заграждение из их повозок? Вы оставайтесь здесь, а я незаметно подкрадусь к ним, разведаю обстановку и все вам расскажу.

Он спрыгнул с коня и сразу исчез. Вернулся он, пожалуй, через полчаса и сообщил своим спутникам:

— Там двенадцать больших фургонов. Они составлены в четырехугольник, внутри которого сидят люди. У них нет ни еды, ни питья, ни топлива для костра. Ясное дело, их предал проводник, иначе бы все это было. Волы лежат на земле и стонут; они почти умирают от жажды и наутро ни за что не смогут идти дальше. Того небольшого количества воды, которое мы везем с собой, не хватит даже для людей, а чтобы спасти животных, нам бы надо обязательно устроить дождь.

— Что? Дождь? — спросил Хромой Фрэнк. — Вы, кажется, считаете, что сможете здесь, посреди этой пустыни, организовать дождь?

— Конечно!

— Как? В самом деле? Ну, это уж чересчур! Вы, правда, человек слова, но в то, что вы по собственному желанию могли бы насвистеть облака, я никак не могу поверить. Что же это у вас за дождевая заслонка?

— Электричество! Объяснять все это вам подробно я не могу: у меня нет на это времени. А чтобы получить воду, мне нужна как можно большая горящая площадь, то есть надо что-то поджечь. Кровавый Лис говорил о каких-то там весьма протяженных кактусовых зарослях, которые находятся к югу отсюда. В таком случае я надеюсь в скором времени устроить для вас дождь, а теперь — поехали!

Он снова забрался в седло и поскакал к лагерю. Остальные последовали за ним, недоверчиво покачивая головами в ответ на обещание «устроить дождь» и строя догадки, что собой представляют те люди, для спасения которых они сюда приехали.

Фургоны были сдвинуты так, что внутрь не мог проехать ни один всадник, но приближение спасителей услышали. Всадники спешились перед самым заграждением. В этот самый момент изнутри кто-то крикнул:

— Прислушайтесь! Там кто-то подъехал. Господи, не помощь ли это? А может быть, разбойники?

— Мы не разбойники, — громко ответил Олд Шеттерхэнд. — И у нас есть вода, в которой вы так нуждаетесь. Впустите нас!

— Черт побери! — раздался другой, негодующий, голос. — Может быть, я совсем спятил… Подождите, я пойду посмотреть!

Человек приблизился, перевесился через оглоблю и спросил:

— Кто вы?

— Меня зовут Олд Шеттерхэнд, а рядом со мной — мои спутники, все люди исключительно порядочные.

— Олд Шет… Черт вас побери!

Разумеется, проклятиями вместо радостных криков мог встретить спасителей только мастер Тобайас Прайзеготт Бартон.

— А, это вы! — сказал Олд Шеттерхэнд, узнавший мормона, несмотря на темноту и ничуть не удивившись. — Я крайне рад встретить вас здесь!

Но Бартон уже исчез. Он понял, что не может оставаться в лагере ни на мгновение. Поэтому он проскользнул на противоположную сторону лагеря, где стояла его лошадь, быстро вытащил оглоблю, чтобы Открыть себе выезд за ограждение, вскочил в седло — и был таков. Позади себя он расслышал ликующие крики людей, которых он вел к гибели.

— Подождите! — процедил он сквозь зубы. — Скоро я вернусь, и тогда вместе с вами погибнут те, кто прибыл к вам как спасители и вместе с ними — Олд Шеттерхэнд! Что за улов у нас будет!

Далеко скакать ему не пришлось. Через четверть часа он наткнулся на своих сотоварищей — в месте условленной встречи.

Их, казалось, ничуть не обескуражило появление такого знаменитого охотника, как Олд Шеттерхэнд. Наоборот, они обрадовались этому, потому что тем самым становилась богаче их добыча. Они совсем не принимали в расчет, что теперь их нападение может не удастся. Конечно, с изменением ситуации отпадает возможность взять жертвы голыми руками, без боя, но бандиты верили, что они должны победить. Надо только дождаться рассветных сумерек, когда друга от врага можно различить лучше, чем сейчас, ночью.

Оба мексиканца тоже присоединились к отряду. Они нашли в Ложбине Убийц одного-единственного караульного, который и привез их сюда. Мексиканцы рассказали о происшедшем с ними в Поющей долине, чем доставили окружающим большую радость. Сообща порешили, что сначала надо будет одолеть переселенцев, а потом уже разыскать Виннету и напасть на его отряд. Это нападение тоже сулило хорошую добычу. Им даже не пришло в голову, что апач уже находился поблизости. А он уже был совсем рядом.

Виннету со своим отрядом добрался до Ложбины Убийц, но нашел ее пустой. Ложбина представляла собой довольно глубокий овраг с крутыми склонами, дно которого всегда было прикрыто мутной лужицей. Видимо, эта влага попадала сюда из недалекого озерка в убежище Духа. Вода была мутной, но здесь, в сердце пустынного Льяно, она тем не менее представляла большую ценность. Понятно, почему грифы использовали это место в качестве капитальной стоянки. Куда бы ни разъезжались они по Равнинам, всякий раз они опять возвращались сюда, где постоянно оставался один из них, несший одновременно и караульную службу, и выполнявший обязанность связного.

Сегодня этот человек ускакал с мексиканцами, и поэтому Виннету нашел Ложбину Убийц пустой. Разумеется, его зоркий глаз вскоре разобрал, куда поскакала троица. Он поехал по их следам и к наступлению вечера открыл место временного лагеря грифов.

Его люди должны были остаться позади. Сам он лег на землю и змеей пополз к группе разбойников. Он увидел, как приехал Бартон и подсел к своим сотоварищам. К сожалению, Виннету не мог настолько рискнуть, чтобы подобраться ближе и расслышать весь разговор, но ему по меньшей мере удалось кое-что понять из их беседы и пересчитать людей. Сделав это, он вернулся назад.

— Бандитов тридцать пять человек, — сообщил он своим спутникам. — Завтра к этому времени их мясо сожрут настоящие грифы.

— Что они там делают? — поинтересовался Бен Новая Луна.

— Караулят добычу, которая находится к северу от этого места, потому что в том направлении поскакали мексиканцы; оттуда же прибыл гонец, сообщивший, что время нападения пришло. Сейчас мои братья вместе со мной отправятся рысью на север; там мы наверняка встретим людей, которых собираются убить и ограбить эти разбойники.

Виннету снова сел на коня и поскакал, описывая большую дугу, чтобы ни его самого, ни его спутников не заметили разбойники; потом он снова повернул в упомянутом ранее северном направлении.

Вскоре они увидели перед собой заграждение из фургонов. Теперь уже перед ним были расставлены посты. Это Олд Шеттерхэнд принял меры предосторожности. Когда сторожевые окликнули приближающихся, за всех ответил Виннету:

— Белым людям не надо тревожиться. Здесь Виннету, вождь апачей. Я привел вам в помощь людей, и я везу вам мясо и воду.

Его звонкий голос отчетливо слышался в ночи. Едва затихли его последние слова, как внутри ограждения радостно завопил Хромой Фрэнк:

— Виннету? Тогда виктория протрубила и ударила в барабан, ибо там, где показался апач, должны быть также Охотник за медведями и его маленький Мартин! Выпустите меня — я должен всех их обнять! О, это же такой праздник! Здесь, в самом сердце американской Сахары, в темной ночи, столкнуться со своими лучшими друзьями. Это очень большая радость!

Фрэнк перелез через оглобли фургона и, заметив целый отряд команчей, в удивлении остановился.

— Вот это да! Что же это такое? — спросил он. — Тут, возле нашей двери, собрался целый эскадрон кавалерии! Что-то в этом мне кажется подозрительным. А ну-ка, господин Олд Шеттерхэнд, выйдите наружу и посмотрите-ка на духов, которые шляются по ночам на лошадях!

Друзья обнялись, а Виннету сказал:

— Так мой брат Олд Шеттерхэнд тоже здесь? Разве он не слышал мой голос?

— А как же! Здесь я! — ответил знаменитый охотник, пробираясь через два составленных вместе фургона и выходя за ограждение, чтобы протянуть своему краснокожему другу руку. Посыпались вопросы, пошли пожатия и похлопывания по спине, разумеется, без особого шума, потому что этого требовала особая ситуация.

Железное Сердце, серьезный и опечаленный, стоял среди своих команчей, которые очень удивились, найдя его здесь, и рассказывал им об убийстве вождя, своего отца. Воины выслушали его молча, не проронив ни единого слова, но в душе каждый из команчей поклялся отомстить грифам за смерть своего вождя.

Когда утихли приветствия, в лагере началась оживленная деятельность. Огражденную площадь расширили, чтобы впустить туда команчей. Грифы не должны заранее знать, что теперь они имеют дело с многочисленным противником. Лошадей также завели внутрь. Команчи раздали переселенцам мясо и свежую воду, которую они перевозили в объемистых бутылочных тыквах. Олд Шеттерхэнд пообещал им, что скоро воды будет вдосталь и они смогут пополнить свои запасы. Естественно, походного запаса не хватило, чтобы удовлетворить жажду людей.

Произошло несколько интересных встреч, например, Бен Новая Луна узнал Плутишку Фреда, который спас его от руки убийцы. После всей этой радостной суеты вокруг ограждения воцарилась глубокая тишина. Правда, никто не спал, но те, у кого было что порассказать друг другу, делали это шепотом, и за пределами лагеря не было слышно ни звука.

Руководство лагерем взял на себя Олд Шеттерхэнд. Пока что он сидел подле Кровавого Лиса, внимательно выслушивая подробный рассказ юноши о его приключениях и выспрашивая обо всех особенностях края, где они теперь находились. Надо было составить такой план, чтобы не упустить ни одного грифа, раз и навсегда положив конец их деятельности.

Особенно интересным показалось Олд Шеттерхэнду сообщение Лиса о том, что заросли кактусов тянутся и на восток, причем довольно далеко. По словам Лиса, их разделяет песчаная полоса, по которой можно добраться до его убежища.

— Хорошо! — сказал Олд Шеттерхэнд. — Тогда ни один из этих негодяев от нас не улизнет. Тут не имеет значения, если даже они заранее заметят наш перевес или побегут после того, как мы отразим их первый приступ; мы погоним их между кактусовыми зарослями, которые к тому же подожжем. Одновременно при этом мы получим воду для волов, иначе те просто умрут.

— Но в таком случае разбойники доберутся до моего озера, пополнят запасы воды, а там ускользнут от нас.

— Нет, Лис, потому что вы сейчас же поедете туда, взяв десяток команчей, и подготовите прием грифам, которых мы погоним. Вы успеете, потому что я ручаюсь, что атака начнется только под утро.

Этот план был немедленно принят к исполнению. Лиса с команчами выпустили за ограждение, а потом вокруг опять воцарился глубокий покой.

Часовые находились далеко за ограждением. Они получили приказ: в случае приближения бандитов быстро и бесшумно вернуться в лагерь, проползя под фургонами. За ограждением уже стояли оседланные лошади, готовые для преследования бегущих врагов, и каждый всадник получил точнейшие указания.

Так прошла ночь. На востоке пробудилось едва заметное сумеречное мерцание, отчетливо обрисовались контуры фургонов и прочих предметов. Не было и намека на утренний туман. И вот в постоянно светлевших сумерках стали различимы приближавшиеся верхом грифы. Они были пока на расстоянии примерно в тысячу шагов, может быть — чуть больше.

Разбойники сочли, что наступило время атаки, и пустили своих лошадей в галоп. Они были убеждены, что за ограждением бодрствует самое большее один-единственный караульный.

Часовые отступили, и все мужчины собрались на той стороне ограждения, на которую шла атака.

— Стреляйте не по лошадям, а по всадникам, — приказал Олд Шеттерхэнд.

Грифы теперь были уже на расстоянии всего лишь в сотню шагов… в восемьдесят… в пятьдесят…

— Огонь! — крикнул Олд Шеттерхэнд.

Грохнуло более трех десятков выстрелов. Отряд нападающих мгновенно сбился в беспорядочную кучу. Мертвые и раненые попадали с лошадей, которые, потеряв всадников, умчались прочь. Уцелевшие разбойники либо легко раненные, но оставшиеся в седле, поворачивали назад. Таких осталось едва ли больше десятка.

— Ура! Ура! Олд Шеттерхэнд и Виннету! — вопил Хромой Фрэнк.

Теперь, когда грифы услышали эти имена и увидели размер своих потерь, они быстро развернулись и поскакали на юг, и самым первым и самым испуганным среди беглецов оказался мастер Тобайас Прайзеготт Бартон.

— За ограждение! И каждый на свое место! — скомандовал Олд Шеттерхэнд.

Быстро раздвинули два фургона, так что между ними все смогли проехать. Переселенцы в соответствии с заранее полученными указаниями помчались помогать раненым и хоронить убитых. Все остальные не должны были на это отвлекаться — они бросились преследовать беглецов, однако придерживали своих лошадей, не давая им развивать большую скорость.

Только лишь двое позволили своим скакунам развить полную скорость. Они помчались на юго-запад, где им приказано было поджечь кактусы. Эти двое были братья Джим и Тим.

Десять команчей поскакали на восток, потом свернули на юг и преградили путь беглецам, загоняя их тем самым в проход между двумя кактусовыми зарослями. Другие во главе с Олд Шеттерхэндом и Виннету мчались на юг, за грифами, которые неслись стремительным галопом — им даже казалось, что они уходят от погони.

Разбойники были жутко обозлены неудачей. Они удирали в полном молчании, ни словом не перекинувшись между собой. Только время от времени слышались сдавленные проклятия. Достигнув Ложбины Убийц, грифы остановились.

— Ну, что теперь будем делать? — спросил Бартон, с трудом переводя дыхание. — Здесь мы не можем оставаться, потому что эти собаки идут за нами.

— Конечно! — согласился Карлос Корхето, который остался, как и его брат, невредимым. — Напрямик через кактусы нам не пробиться. Значит, направо! Поехали!

Они двинулись в указанном направлении, однако вскоре увидели поднимавшийся вдали дым.

— Черт побери! — закричал Эмилио. — Они добрались туда раньше нас и подожгли кактусы. Назад!

Бандиты помчались обратно, миновали Ложбину Убийц и повернули на восток. Всего через десять минут они увидели левее себя Олд Шеттерхэнда, скакавшего со своим отрядом прямо на них. Это вконец перепугало грифов. Они изо всех сил пришпоривали своих лошадей в отчаянной попытке ускользнуть от противника, и, кажется, им это даже удалось.

Грифы попытались уйти в сторону, но скоро обнаружили, что и этот маневр не удался: десять команчей преграждали им путь.

— Сегодня творится черт знает что! — в отчаянии закричал Бартон. — Я даже предполагаю, что там находится этот Виннету. По меньшей мере я слышу, как называют его имя. Мы должны свернуть направо, в кактусы!

— А там есть проход? — спросил Карлос. — Или мы попадем в мешок?

— Не знаю. За всю свою жизнь я ни разу туда не заглядывал. Впрочем, другого выхода у нас нет.

— Тогда — быстрее, пока огонь не охватил заросли.

Они поскакали направо, в южном направлении, как раз туда, куда хотел их заманить Олд Шеттерхэнд. Наконец-то и он пришпорил своего жеребца. Левее его мчались десять команчей, правее — носатые братья, выполнившие свою задачу и теперь вместе со всеми преследовавшие грифов, загоняя их через проход в зарослях кактусов к далекому гнезду Духа.

Пожалуй, Карлос Корхето был прав, опасаясь огня, который приближался сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

Многие годы сухие, как бумага, остатки кактусов скапливались на земле, время от времени давая ход молодым побегам. Этот материал был подобен труту. Языки пламени сначала медленно вылизывали место вокруг себя; потом они пускались бежать, подпрыгивать, взвиваться на высоту жилого дома, и вскоре вся обширная площадь зарослей занялась сплошным ярким пламенем, гул которого был слышен на большом расстоянии, напоминая отдаленные раскаты грома.