Чаку и Элен с любовью

Глава 1

Все началось в одну из суббот жаркого и душного августа. Помню, в тот день я ушел с работы чуть позже двенадцати. Да, меня зовут Том Уоллис, а работаю я на Северо-Американском самолетостроительном заводе в Инглвуде, штат Калифорния. Мы живем в местечке под названием Хоторн. Снимаем небольшой дом с двумя спальнями недалеко от шоссе, принадлежащий нашей соседке Милдред Сентас. С другим соседом, Фрэнком Вонмейкером, мы вместе работаем и обычно ездим на завод и обратно то на его машине, то на моей. Но Фрэнк терпеть не может работать по субботам и сумел в тот день организовать себе выходной. Поэтому я ехал домой один.

Повернув на улицу Тули, я увидел припаркованный перед нашим домом двухместный «меркьюри» и с радостью уразумел, что у нас в гостях Филипп, брат моей жены Энн. Он преподавал психологию в Калифорнийском университете в Беркли и изредка приезжал на выходные в Лос-Анджелес. В наш новый дом он пожаловал впервые: мы переехали сюда только два месяца назад.

Я осторожно свернул на подъездную аллею и затормозил перед воротами гаража. На противоположной стороне улицы жена Фрэнка Элизабет пропалывала грядки, сидя на корточках. Она приветливо улыбнулась и помахала мне рукой в грязной белой перчатке. Я ответил на приветствие, выбрался из машины и зашагал к крыльцу. Поднимаясь по ступенькам, я заметил, что Элизабет пытается встать на ноги и привести в порядок свой рабочий халат. Беременность делала ее немного неуклюжей. Ребенок должен был появиться на свет через три месяца. После семи лет совместной жизни Вонмейкеры ждали первенца.

Открыв входную дверь и войдя в гостиную, я увидел Фила, сидящего за столом с бутылкой кока-колы в руке. Мне всегда был симпатичен этот высокий худощавый парень лет двадцати с подстриженными ежиком темно-каштановыми волосами, и я всегда радовался его визитам.

— Привет, братишка, — ухмыльнулся он.

— Привет, — кивнул я, снимая пиджак. Уф! Сразу стало легче.

Из кухни вышла Энн и, как обычно, встретила меня поцелуем и улыбкой.

— Как себя чувствует будущая мама? — поинтересовался я, нежно погладив ее по ощутимо выступающему животику.

— Ощущает себя толстой и неповоротливой, — последовал ответ.

Я усмехнулся и снова поцеловал ее.

— Тебе не жарко?

— Только не говори об этой ужасной погоде! — с дрожью сказала Энн. — Даже дышать тяжело.

— Молчу, — покладисто согласился я.

— Голоден?

— Умираю с голодухи.

— Вот и отлично. Мы с Филом как раз собирались поесть.

— Через минуту я к вам присоединюсь, — сообщил я и отправился мыть руки.

Усевшись за стол напротив Фила, я принялся рассматривать его ослепительно зеленую рубашку. Цвет был таким ярким, что хотелось зажмуриться.

— А почему ты выбрал такой цвет? — осведомился я. — Подаешь сигналы вражеским самолетам?

— Так я хорошо заметен в темноте.

— Тогда понятно. Видимо, это помогает твоим студенткам следить за тобой по ночам, — заметил я, глядя на ухмыляющуюся физиономию Фила.

— Послушайте, вы, двое, только не начинайте опять! — воскликнула Энн, ставя на стол большую тарелку с нарезанным мясом.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Фил.

— Если вас вовремя не остановить, — сказала она, — вы снова начнете дразнить друг друга, язвить и состязаться в остроумии. Сегодня я этого не вынесу. Слишком жарко.

— Ладно, — согласился Фил. — Не будем язвить и острить. Не возражаешь, родственник?

— Вы хотите испортить мне выходные? — вскричал я с ноткой трагизма в голосе.

— Мне все равно, — заявила Энн, — но адская жара и ваши шуточки — это слишком, даже для моего ангельского характера.

— А где Ричард? — спросил я.

— Играет во дворе с Кэнди, — простонала Энн, устраиваясь рядом со мной. — Господи, как тяжело!

Я ободряюще похлопал ее по руке, и мы приступили к еде.

— Кстати, о Кэнди, — снова заговорила Энн. — Надеюсь, ты не забыл, что сегодня у Элси вечеринка?

— Боже мой, — пробормотал я, — разумеется, забыл. А нам обязательно туда идти?

Энн пожала плечами:

— Она пригласила нас неделю назад. Было достаточно времени, чтобы отказаться. Сейчас уже поздно.

— Действительно, неудобно, — вздохнул я и впился зубами в аппетитный бутерброд с ветчиной.

— По-моему, мой родственник не слишком радуется предстоящему развлечению, — заметил Фил. — Разве на вечеринках у Элси так скучно?

— Скучно, — подтвердил я с набитым ртом.

— А кто она?

— Наша соседка, — пояснила Энн, — Кэнди — ее маленькая дочка.

— А организация всевозможных вечеринок — ее маленькое хобби, — добавил я. — Зовут нашу замечательную соседку Элси Максвелл, и ее бедному мужу можно от души посочувствовать.

Энн улыбнулась и укоризненно покачала головой:

— Бедняжка Элси, если бы она знала, какие ужасные вещи мы говорим о ней за глаза!

— Значит, там скучно? — переспросил Фил.

— Пойдешь с нами и сам все увидишь, — вздохнул я.

— Уж я-то сумею оживить ваше сборище! — произнес Фил, для пущей убедительности кивая.

В пятнадцать минут девятого Ричарду наконец надоело капризничать, он успокоился и уснул. А мы отправились к Элси. Как правило, о быте семейной пары говорит их дом. Но только не в данном случае. Рон оплачивал все счета, но это был дом Элси. Ее дух чувствовался во всем.

На наш стук дверь открыл Рон. Это был худой светловолосый парень среднего роста, на пару лет старше Элси и на несколько дюймов выше ее. Его круглое мальчишеское лицо всегда сохраняло бесстрастное выражение. Увидев нас, он улыбнулся, вернее, уголки его тонких губ слегка поползли вверх. Но мы были знакомы достаточно давно и точно знали, что у Рона это означало улыбку.

— Входите, — произнес он тихим приветливым голосом.

Фрэнк и Элизабет были уже здесь. Элизабет сидела на краешке красного как кровь дивана и очень напоминала робкого пациента, ожидающего приема у зубного врача. А высокий и тощий Фрэнк ссутулился в одном из таких же красных кресел. Увидев нас, он слегка оживился, оторвался от тоскливого созерцания зеленого коврика под ногами и встал.

Я представил собравшимся Фила.

— Привет!

Я обернулся и увидел выглядывающую из кухни темноволосую головку Элси. Она явно решила сменить имидж, подстриглась еще короче и гладко зачесала волосы назад. Когда мы переехали в этот район, она была блондинкой с очень длинными волосами и, по-моему, не причесывалась вообще.

Мы поздоровались с хозяйкой дома. Через несколько минут она вновь появилась с подносом, уставленным всевозможными бутылками. На ней было ярко-красное платье с низким вырезом, очень плотно облегающее все изгибы ее далеко не худенького тела. Наклонившись, чтобы поставить поднос на кофейный столик из светлого дерева, она продемонстрировала собравшимся кружевной черный бюстгальтер. Я заметил заинтересованный взгляд Фрэнка, который быстро поскучнел, поскольку Элси сразу выпрямилась. Оглянувшись, она нашла глазами Фила, причем ее улыбку никто не смог бы назвать скромной.

— Приветик! — пропела она. — Очень рада вас видеть. Что будете пить?

События этого вечера до определенного момента не имеют значения. Сначала все было как обычно: гости бродили по дому, маленькие группы беседующих возникали, распадались, чтобы тут же появиться снова в другом месте и в ином составе. Женщины и мужчины, Фрэнк, Фил и я, Элизабет и Энн, Элси и Фил, Рон и я. В общем, вечеринка шла своим чередом и ничем не отличалась от других вечеринок такого рода.

Немного послушали музыку, кто-то пытался потанцевать. Потом в комнату приковыляла заспанная и отчаянно зевающая Кэнди. Понадобилось немало времени и усилий, чтобы водворить ее обратно в постель.

Все вели себя как всегда: Фрэнк — циничный и вечно скучающий, Элизабет — спокойная и, казалось, излучающая радость — такими часто бывают беременные женщины, Фил — веселый и жизнерадостный, Рон — молчаливый и очень вежливый, Энн — тихая и немножечко легкомысленная, Элси — неестественно оживленная и, должно быть, поэтому неловкая.

Небольшой отрывок беседы я запомнил. Я как раз собирался сходить домой проверить, все ли в порядке с Ричардом. И в это время Элси снова завела разговор о том, что нам нужна няня.

— Не имеет значения, что вы рядом с домом, как сейчас. Но должны же вы иметь возможность хотя бы изредка отлучиться на более продолжительное время!

Хотя бы изредка, по мнению Элси, означало не менее четырех раз в неделю.

— Мы бы с удовольствием, — вздохнула Энн, — но, к сожалению, мы никого не можем найти.

— Вы можете воспользоваться услугами няни нашей Кэнди, — с готовностью предложила Элси. — Она хорошая девушка и вполне достойна доверия.

Дамы еще продолжали обсуждать проблему воспитания детей, а я отправился проведать Ричарда. Тихо приоткрыв дверь в его комнату, я снова, уже в который раз, испытал трепетное чувство огромной, бесконечной любви к малышу, спокойно спящему в своей кроватке. Стоя в полутьме и глядя на безмятежно посапывающего Ричарда, я подумал, что самая главная награда, данная мне в жизни, — это возможность просто стоять и смотреть на его милое личико, чувствуя, как в душе разливается чувство всепоглощающей любви. В этом крошечном существе, которое накануне вечером едва не свело меня с ума своими капризами, заключено все мое счастье.

Я немного уменьшил температуру в доме и вернулся обратно к Элси.

В гостиной шла беседа о гипнотизме. Говорили все, хотя, кроме Фила, Энн и отчасти Фрэнка, все остальные имели весьма отдаленное представление об этом предмете. Наиболее знающим был, конечно, Фил. В свое время он даже диссертацию написал по этому вопросу.

— Я в это не верю, — заявила Элси, когда я устроился рядом с Энн и шепнул ей, что Ричард в полном порядке, — люди, которые, как они утверждают, находились под гипнозом, на самом деле бессовестные лгуны. Разве не так?

— Конечно нет! — моментально отреагировал Фил. — Под гипнозом человеку можно воткнуть булавку в горло, при этом он даже не вскрикнет и не потеряет ни капли крови.

Элси медленно повернула голову к Филу. Ее взгляд выражал одновременно подозрение и обвинение. Именно так ведут себя люди, которые не уверены в чем-то и подсознательно хотят укрепить свои сомнения.

— А ты сам видел человека с воткнутой в горло булавкой?

— Пятидюймовая булавка была в моем собственном горле, — как ни в чем не бывало ответил Фил, — а однажды в школе я проткнул своему другу иглой руку насквозь, конечно, после того, как загипнотизировал его.

Элси картинно вздрогнула:

— Ох... это ужасно.

— Вовсе нет, — заявил Фил тем легкомысленным тоном, который вовсю используют студенты-старшекурсники, обольщая первокурсниц, претендующих на интеллектуальность. — Я ничего не почувствовал, и мой друг тоже.

— Ты все выдумываешь! — продолжала демонстрировать недоверие Элси.

Тут вмешался Фрэнк, и именно его слова оказались той последней преградой, прорвав которую поток неудержимо устремился вперед.

— Хорошо, — сказал он, — давайте посмотрим, как ты загипнотизируешь кого-нибудь из нас. Пусть это будет, — на его губах заиграла недобрая усмешка, — ну, например, Элси.

— Нет, ни за что! — взвизгнула она. — Я не собираюсь делать ужасные вещи на глазах у всех.

— А я думал, ты не веришь в гипноз, — от души рассмеялся Фил.

— Я и не верю... Но все равно, меня гипнотизировать не надо.

Фрэнк продолжал рассматривать изрядно оробевшую компанию.

— Итак, кто согласен?

— Я бы предложила себя, — улыбнулась Энн, — но тогда мы проведем здесь всю ночь. Фил часами пытался оттачивать на мне свое мастерство, но совершенно безуспешно.

— Просто существуют люди не подверженные гипнозу. Ты из их числа, сестренка, — вздохнул Фил. — Как же много времени я потратил, пока окончательно в этом убедился!

— Ладно, — продолжал настаивать Фрэнк, — тогда кто? Может быть, ты, Лиззи?

— Ой! — Элизабет смущенно опустила глаза.

— Мы обещаем, — добавил Фрэнк, — что не заставим тебя раздеваться.

— Фрэнк! Не смей так говорить!

Элизабет недавно исполнился тридцать один год, но она сохранила способность мгновенно вспыхивать, как маленькая девочка. Она отчаянно смутилась и старалась ни на кого не смотреть. Элси хихикнула. Несколько минут все молчали. Наконец Фрэнку надоело мучить жену, и он оставил ее в покое. Очевидно, она была для него слишком легкой добычей.

— Попробуй, Элси, это же интересно, — снова заговорил Фрэнк, — пусть он тебя загипнотизирует. Обещаю, мы не заставим тебя отплясывать стриптиз на кухонном столе.

— Ты... — начал Рон.

— Ты просто ужасен, — манерно улыбнулась польщенная Элси.

— Что ты хотел сказать, Ронни? — спросил я.

Рон судорожно сглотнул.

— Я... я только хотел спросить Фила... Ты можешь заставить человека сделать что-нибудь против его желания? Нечто такое, чего он никогда не сделал бы, будучи в нормальном состоянии?

— Что я могу вам сказать? — задумчиво произнес Фил. — Это одновременно так и не так. С одной стороны, нельзя заставить объект сломать свой моральный код. Но с другой стороны, можно очень легко ввести в этот код дополнительную информацию.

— А поподробнее? — заинтересовался Фрэнк. — Звучит многообещающе.

— Ну, к примеру, я подвергну гипнотическому воздействию твою жену...

— Ты хочешь сказать, что сможешь заставить Элизабет сделать что-нибудь безнравственное? — Фрэнк уставился на жену с откровенной насмешкой.

— Фрэнк, прошу тебя, — еле слышно пролепетала она.

Мне показалось, что, если бы Элизабет могла провалиться сквозь землю, она бы не замедлила воспользоваться этой возможностью.

— Предположим, я вложу ей в руки заряженное ружье и прикажу застрелить тебя, — продолжил Фил. — Разумеется, она этого не сделает.

— Зря ты так думаешь, — расхохотался Фрэнк, продолжая в упор рассматривать готовую расплакаться жену.

Мне было искренне жаль Элизабет. Она принадлежала к числу крайне уязвимых и очень легко ранимых людей. Им так просто причинить боль! Они всегда выглядят настолько обиженными и несчастными, что их хочется защитить от всего мира, даже понимая, что это невозможно. Да и жизнь с Фрэнком далеко не подарок.

— Ладно, — согласился Фил, — давай просто предположим, что она тебя не убьет.

— Хорошо, предположим. — Фрэнк снова посмотрел на жену с недоброй усмешкой.

— Но, — снова заговорил Фил, — если я скажу Элизабет, что ты собираешься ее задушить, причем убийство — единственный способ тебя остановить, она вполне может выстрелить.

— Это точно, — вздохнул Фрэнк.

— А я все равно не верю, — вмешалась Элси.

— Но это чистая правда, — заговорил я. — У нас есть друг, психиатр. Зовут его Алан Портер. Он нам демонстрировал именно такие опыты. Он подверг гипнозу молодую мать и сказал ей, что намерен убить ее маленького ребенка и что остановить его она может, только ударив ножом, который был у нее в руках. На самом деле это был кусок картона. И она ударила его.

— Это совсем другое дело, — заявила Элси. — И, кроме того... она могла просто притворяться.

— Послушайте, — Фил заговорил громче, — я готов доказать свои слова. Позвольте мне загипнотизировать кого-нибудь из вас.

— Нет, сэр. — Элси осталась непоколебимой. — Только не меня.

— А как насчет тебя? — Фил обратился к Рону.

Рон пробормотал что-то неразборчивое и покачал головой.

— Он и так живет словно под гипнозом, — ласково улыбнулась Элси.

— Похоже, я так и не найду добровольца, — разочарованно протянул Фил.

— А ты, Фрэнк, не хочешь попробовать? — спросил я.

— О-хо-хо, — засмеялся он и выдохнул облако сигаретного дыма. — Я не желаю, чтобы Лиззи узнала, сколько черных мыслей таится в уголках моего подсознания.

Элси весело захихикала, а Элизабет, сделав неудачную попытку улыбнуться, плотно сжала губы.

— Тогда остаешься ты, братишка, — сказал Фил, глядя на меня.

— Неужели вы думаете, юноша, что действительно можете меня загипнотизировать? — насмешливо поинтересовался я.

— Не будь так самоуверен, — не без ехидства фыркнул Фил и картинно указал на меня пальцем. — Именно вы, заносчивые и высокомерные личности, наиболее подвержены воздействию гипноза.

— А что, собственно говоря, я теряю? — хмыкнул я и пожал плечами.

Глава 2

Первым делом Фил потребовал, чтобы погасили свет. Горел только один тусклый светильник на стене над камином. Пока Рон ходил в кухню за стульями для зрителей, меня уложили на диван. Все уселись и приготовились наблюдать. Вскоре стихли последние скептические реплики, покашливания, скрип стульев и шорох одежды. В наступившей тишине раздался голос Фила:

— Я не могу обещать ничего определенного. Дело в том, что одни люди труднее поддаются гипнозу, другие легче. Я не знаю, как будет с Томом. А вот ты, Элси, хороший объект, я уверен. Может быть, попробуем с тобой?

— Лесть тебе не поможет, — поспешно заявила Элси и отодвинулась, — занимайся своим родственником.

Фил повернулся ко мне:

— Братишка, ты готов?

— Да, мистер Калиостро.

— Расслабься, — сказал он, внимательно глядя на меня. — Думаю, у нас все получится.

— А как же, — хмыкнул я и устроился поудобнее.

— Ладно, начнем. — Фил сел на стул рядом со мной. — Прошу всех соблюдать тишину. До тех пор пока не будет завершен процесс погружения в гипнотический сон, любой посторонний звук может помешать.

Фил чуть подался вперед, и я увидел прямо перед глазами указательный палец его правой руки.

— Смотри сюда.

— Надо чаще руки мыть, — подал я голос.

Фрэнк фыркнул.

— Тише, пожалуйста, — теперь палец Фила находился примерно в шести дюймах от моих глаз, — смотри на мой палец. Смотри только на мой палец.

— И что будет? — Я все еще не мог поверить в серьезность происходящего.

— Будет то, что я ткну тебя этим пальцем прямо в глаз, если ты немедленно не заткнешься, — прошипел Фил и резко приблизил палец к моему лицу.

Я инстинктивно закрыл глаза.

— Все нормально, открой глаза, — голос Фила снова звучал спокойно, — давай попробуем еще раз.

— Да, сэр.

— Смотри на мой палец, смотри только на мой палец, я хочу, чтобы ты смотрел только на мой палец.

— У тебя заусенец.

Все засмеялись. Фил откинулся на стуле и закрыл лицо руками.

— Такой же глупый, как и его жена, — пробормотал он, — я только зря теряю время с этой семейкой. — Он снова взглянул на Элси. — Ты не передумала? Я совершенно уверен, что у нас с тобой...

— Ни за что! — Она ожесточенно замотала своей коротко подстриженной головой.

— Пусть он попробует, Элси! — подал голос Рон.

— Я же сказала — нет! — Элси бросила на мужа яростный взгляд, словно он предложил ей совершить какую-нибудь гнусность.

— Давай, дружок, работай, — обратился я к Филу, — покажи, на что ты способен. Люди ждут.

— Если ты будешь продолжать паясничать, ничего не выйдет.

— Я буду вести себя хорошо, мистер Мессмер.

— Может быть, тебе даже понравится, — Фил снова наклонился ко мне. — Знаешь что, давай забудем о пальце. Закрой глаза.

— Закрыть глаза, — повторил я. И закрыл.

— Темно, правда? Я открыл глаза:

— Нет, не очень.

— Да закрой же ты глаза, идиот, — повысил голос Фил.

Глубоко вздохнув, я поерзал на подушке и снова закрыл глаза. До меня доносился только скрип стульев и тихое дыхание терпеливых зрителей.

— Так, — Фил вновь пытался сосредоточиться, — я хочу, чтобы ты слушал меня очень внимательно.

Я потянулся, немного поворочался на мягком диване и нарочито громко захрапел. Элси весело захихикала. Я открыл глаза и насмешливо поглядел на негодующее лицо Фила.

— Ладно, ладно, — быстро проговорил я, — буду вести себя хорошо. — Я закрыл глаза и повторил: — Все, я уже хорошо себя веду.

— Честное индейское?

— Разве можно употреблять такие сильные выражения в компании прекрасных дам? — Я снова открыл глаза. — Но если ты настаиваешь, пусть будет по-твоему. Честное индейское.

— Хорошо, но только закрой все же глаза, бездельник.

— Между прочим, — заявил я, — я не смогу почтительно внимать твоим словам, если ты будешь так грубо разговаривать. Вот Алан Портер никогда...

— Заткнись и закрой глаза! — рявкнул Фил. Сделав глубокий вдох, он снова заговорил: — Я хочу, чтобы ты представил себя в театре. В огромном театре. Ты сидишь недалеко от сцены. Вокруг все черное.

Где-то в темноте комнаты раздалось сдавленное покашливание Элизабет.

— В театре нет света, — продолжал Фил, — в нем совершенно темно. И всюду черный бархат. Стены покрыты черным бархатом, кресла тоже из черного бархата...

— Дорогое удовольствие, — снова не удержался я.

— Я тебя придушу, — выдохнул Фил.

Я открыл глаза и ухмыльнулся:

— Ну, извини.

— Ты чертов подонок!

— Все, все. — Я крепко зажмурился. — Видишь — я закрыл глаза. Я снова в театре. Там темно. Сижу в ложе. Надеюсь, сегодня премьера?

— Сукин сын!

— Сэр! — тоном оскорбленного праведника воскликнул я. — Держите себя в руках! Продолжайте работать! А если я буду плохо себя вести, разрешаю вам стукнуть меня по голове.

— Непременно воспользуюсь твоим советом! — рявкнул Фил. — Кто-нибудь, дайте мне эту чертову лампу. — Он сделал паузу и неожиданно спросил: — Ты действительно хочешь продолжать?

— А где же твое неизменное «братишка»? — Я все еще воспринимал происходящее как плохой спектакль.

— Послушай, ты... — Фил прочистил горло и снова заговорил спокойно: — Продолжим.

Я не буду описывать всю процедуру. Она заняла слишком много времени. Ведь так трудно оставаться серьезным в компании друзей! Еще сложнее относиться серьезно к Филу. Мы слишком привыкли подшучивать и подсмеиваться друг над другом. Поэтому я, очевидно, здорово мешал Филу. Через какое-то время Элси надоело ждать, и она ушла на кухню, а Фрэнк о чем-то негромко заговорил с Энн. Прошло, наверное, больше часа, а мы так и не сдвинулись с места. Я не знаю, почему Фил не сдался. Видимо, он решил, что я бросил ему вызов. Он проявил удивительное упорство и продолжал снова и снова бубнить про театр. Через какое-то время Фрэнк прекратил разговаривать, и, кроме легкого позвякивания посуды в кухне, я слышал только монотонный голос Фила.

— Стены покрыты черным бархатом, полы покрыты черными бархатными коврами. Вокруг все черное, абсолютно черное. В кромешной тьме видны только буквы на экране в глубине сцены. Белые буквы на черном экране. Буквы складываются в одно слово. Спать. Спать. Тебе удобно, очень удобно. Ты просто сидишь и смотришь на экран. Смотришь не отводя глаз. Ты видишь только одно слово: «спать». Спать. Спа-а-ать...

Я не знаю, почему на меня ничего не действовало. Думаю, определенную роль сыграла моя подсознательная уверенность, что меня нельзя загипнотизировать. Я был в этом настолько уверен, что даже не пытался воспринимать Фила всерьез, помочь ему. Выражаясь словами Элси, я просто притворялся. Валял дурака.

— Ты полностью расслабился, — бубнил Фил, — твои ступни и лодыжки расслаблены. Твои руки, расслаблены. Ты чувствуешь, как все тело постепенно наливается тяжестью. Ты расслабляешься и засыпаешь. Спи. Тебе отчаянно хочется спать, и ты засыпаешь. Спи.

И тут я с изумлением почувствовал, что куда-то плыву. Однако к тому моменту, когда я осознал, что со мной происходит нечто странное, было уже поздно. Мой разум и моя воля внезапно оказались окутанными странной вязкой массой. Словно ночная бабочка попала в медленно застывающий воск. Я сделал слабую попытку освободиться, но не тут-то было. Однажды я уже испытал нечто подобное в кабинете у зубного врача, который удалял мне очень неудобно расположенный зуб мудрости. Предварительно он сделал мне укол в вену, объяснив, что это необходимо для уменьшения слюноотделения. Наверное, врачи всегда говорят такие глупости робким пациентам, чтобы те не падали от страха в обморок. Укол-то был совершенно другой. Это был быстродействующий препарат для общего наркоза. Комната сразу же закружилась и затанцевала вокруг меня, стоящая в кабинете мебель вдруг стала водянистой и растеклась по полу, а склонившиеся надо мной медсестры заколыхались, как будто я смотрел на них через прозрачную студенистую массу. А потом я проснулся. Причем я совершенно не помнил, что некоторое время пребывал в бессознательном состоянии. Мне казалось, что я закрыл глаза всего лишь на секунду или две. На самом деле я отключился на сорок пять минут.

И вот все повторилось снова. Я открыл глаза и увидел довольную физиономию Фила. Я приподнял голову и поинтересовался:

— Чего ты на меня уставился?

Фил фыркнул, а я растерянно посмотрел но сторонам и убедился, что являюсь объектом всеобщего внимания. Все собравшиеся смотрели только на меня: Фрэнк — с явным любопытством, Рон — как всегда бесстрастно, Элизабет — удивленно, Элси — испуганно. Энн выглядела очень сосредоточенной.

— С тобой все в порядке, милый? — спросила она.

— Конечно. А в чем дело? — Несколько мгновений я с недоумением смотрел на нее, а потом резко сел. — Не хотите же вы сказать, что все получилось?

— Совершенно верно, — ответила Энн, причем в ее голосе слышалось больше тревоги, чем веселья.

— Я был под гипнозом?

Этот мой вопрос, очевидно, снял напряжение, и все заговорили одновременно.

— Черт бы меня побрал! — воскликнул Фрэнк.

— Боже мой! — прошептала Элизабет.

Рон лишь изумленно покачал головой.

— Ты действительно был под гипнозом и ничего не помнишь? — все еще недоверчиво поинтересовалась Элси.

— Видимо... действительно был.

— А ты еще не уверен в этом? — Фил продолжал довольно ухмыляться.

— Это правда? — спросил я у Энн.

— Если нет, то ты, дорогой, гениальный актер.

— Я ничего подобного в жизни не видел, — с неизменным спокойствием сообщил Рон.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Фил, и я понял, что сюрпризы еще не кончились.

— А как я должен себя чувствовать? — Я подозрительно уставился на улыбающуюся физиономию Фила, ожидая подвоха.

Фил вернул своему лицу серьезное выражение.

— Ну... к примеру... быть может, тебе немного жарко?

Внезапно я осознал, что мне действительно ужасно жарко, я весь вспотел, как будто слишком долго просидел на солнцепеке.

— Что вы делали? Поджигали меня?

Фил громко рассмеялся в ответ:

— Мы пытались, но ты не разгорелся, — после чего он с ледяным спокойствием объяснил мне, что, пока я лежал, как доска, между двумя табуретками, он немного посидел у меня на животе, вслед за чем принялся водить пламенем зажигалки по моим вытянутым ногам.

Я сидел и во все глаза смотрел на него, не в силах поверить в услышанное.

— Что ж, попробуй это повторить. — Я очень старался, чтобы в моих словах прозвучала шутливая угроза, но, кажется, это мне не удалось.

Фил вновь рассмеялся, довольный своим успехом.

Я подошел к Энн:

— Это все-таки случилось?

Она мягко улыбнулась и ласково обняла меня.

— Ты был великолепен, милый, — сказала она, но голос ее при этом дрожал.

Десять минут спустя мы все сидели за кухонным столом, обсуждая мое поведение под гипнозом. Должен отметить, в доме Элси впервые на моей памяти было так оживленно.

— Ничего не было, — смеялся я.

— Конечно было, дорогой. — Даже Энн была возбуждена больше, чем обычно. — Во сне ты снова был двенадцатилетним мальчиком и поведал нам о каком-то Джо Ариоле, который, судя по твоему рассказу, был сущим дьяволенком.

— Ариола? — медленно повторил я. — Черт возьми, я же ничего о нем не помню.

— Ты только думал, что не помнишь, — пояснил Фил.

— А я не верю, что можно вспомнить такие давние события, — заявила Элси. — Том, должно быть, все-таки притворялся.

— Он мог вспомнить даже то, что было значительно раньше, — вмешался Фил. — Отмечены случаи, когда воспоминания людей касались внутриутробного периода их жизни.

— Скажешь тоже. — Элси упрямо наклонила голову. Сейчас, когда у нее перед глазами уже не было меня, положенного на две табуретки, к ней вернулся дух противоречия.

— Именно так, — подтвердил Фил, — и не надо забывать, что была еще Бренда Мерфи, женщина, которая под гипнозом уверяла, что в своей прошлой жизни была ирландской девочкой.

— Глупости. — Элси просто не могла допустить, чтобы последнее слово оставалось не за ней. Несколько минут все молчали. Потом Элси взглянула на часы, после чего вопросительно уставилась на Фила.

— Еще рано, — моментально отреагировал он.

— Рано для чего? — почему-то насторожился я.

— Увидишь.

Элси встала и отошла к плите.

— Кто-нибудь хочет еще кофе?

Убедившись, что от Фила ничего не добьешься, я обратился к Энн:

— Что я еще говорил, когда мне было... я имею в виду, когда я думал, что мне снова двенадцать лет?

— Очень много интересного, — задумчиво сообщила она, — о твоих родителях, о каком-то необыкновенном велосипеде, который был пределом твоих мечтаний.

— Боже мой, а ведь правда, — неожиданно вспомнил я, — я очень хотел велосипед!

— А мне в двенадцать лет хотелось кое-чего еще, — съязвил Фрэнк.

Я заметил, что Элизабет опустила глаза и уставилась на свою чашку с кофе, плотно сжав бледно-розовые губы. У Элизабет бледным было все: оттенок помады, цвет волос и кожи. Казалось, что все яркие краски покинули эту женщину, и сама она словно начала исчезать, растворяться в полумраке. За столом осталась только бледная тень.

— Я уже не о велосипедах мечтал, когда мне было двенадцать, — повторил Фрэнк, решив, что его обошли вниманием.

— Парни, все мы знаем, о чем мечтали в юности, — преувеличенно бодро начал я, стараясь обратить все в шутку, хотя Фрэнк был настроен серьезно. — О чем я говорил? — торопливо обратился я к Энн, пока Фрэнк не успел сказать еще какую-нибудь гадость. Краем глаза я заметил, что Рон посмотрел на часы, затем искоса взглянул на Фила. Фил старательно прятал улыбку, так же как и Фрэнк. Элси поставила на стол еще одну тарелку с пирожными и тоже поинтересовалась, который час.