В плену сомнений

— Джулиана! — испуганно крикнул Сент-Албанс. — Ты должна разрешить мне рассказать Вогану, что…

— Нет! — отрезала Джулиана, не спуская глаз с Риса. — Уезжай домой, Оувертон. Благодарю тебя за визит, а также и за твое предложение. Но я справлюсь со всем сама.

— Да, поезжай домой, Сент-Албанс, — поддакнул Рис. — И не возвращайся!

Джулиана, подбоченившись, решила не отступать.

— Не обращай внимания на моего мужа. Он совершенно теряет рассудок, когда при нем упоминают имя лорда Девоншира.

— Теряет рассудок? — загремел Рис. — Я теряю рассудок? Только потому, что я рассердился, когда моя жена…

— Поезжай домой, Оувертон! — приказала Джулиана. Она кивнула Моргану, стоявшему позади Вогана: — Морган, уведите его и уезжайте. Прошу вас!

— Пошли, парень, — услышал Рис слова Моргана.

— Не могу же я оставить ее с этим сумасшедшим! — запротестовал Сент-Албанс, но, когда Рис бросил на него кровожадный взгляд, он побледнел и дал Моргану вытащить себя из комнаты.

Дождавшись, когда они вышли, Рис подошел к двери и запер ее.

— Письма! — приказал он, подойдя вплотную к Джулиане. Он щелкнул пальцами. — Дай мне письма, которые он принес!

Ее лицо полыхало от возмущения.

— Ты не имеешь права читать мои письма!

— Я твой муж! У меня есть право на все, что относится к тебе!

У нее был такой решительный вид, словно она намерена отказать ему. Но она лишь пробормотала:

— О, проклятый глупец! — Она взяла два листка бумаги с лакированного столика и бросила ему: — Вот, держи. Читай мою «тайную» переписку, если хочешь! Мне все равно!

Он схватил листки, не дав им упасть на пол, и с жадностью принялся читать. Оба письма были от лорда Девоншира. В первом, адресованном лорду Нортклиффу и Сент-Албансу, тот в изысканных выражениях просил их устроить ему встречу с Джулианой, дабы обсудить с ней вопросы личного свойства. Но второе предназначалось «леди Джулиане, моей единственной возлюбленной». Полное многословных извинений и жарких комплиментов, оно свидетельствовало о недвусмысленном желании лорда Девоншира возобновить ухаживание, если она сможет развестись с мужем.

Письмо разозлило бы Риса еще сильнее, если бы не одна деталь. Лорд Девоншир, вероятно, писал по собственному почину, к чему Джулиана не подавала никаких поводов.

Рассудив таким образом, Воган немного смягчился.

— Значит, твой титулованный горе-жених ищет свидания? — Рис скомкал письма и бросил их в камин. — Что ж, он его не получит!

Джулиана наблюдала, как бумага превращается в пепел и рассыпается в прах.

— Рис, я знаю, что тебе это очень неприятно, но ты должен разрешить мне объяснить Стивену, что…

— Ему уже объясняли! — При мысли о ее свидании с лордом Девонширом его охватила такая ярость, что он уже не выбирал слова. — Я запрещаю тебе видеться с ним, писать ему, связываться с ним любым другим способом! Я настаиваю на этом, Джулиана!

— Ну почему ты так упрям? Я ведь поклялась тебе, что не люблю его. Что плохого в том, что я напишу ему письмо, объясняющее, что… что…

— Что «что»? — От ревности он не мог держать себя в руках. — Что твой жестокий муж не даст тебе развода? Он это знает. Или ты предложишь ему альтернативу… может быть, любовную связь, предоставишь ему то, в чем отказываешь мужу?

Ужас в ее глазах отрезвил его, но он слишком поздно осознал, как далеко зашел.

— О Боже, прости, Джулиана! Я не имел в виду…

— Нет, имел. — Она отвернулась, ее плечи задрожали от подступавших рыданий. — Что бы я ни делала, ты по-прежнему считаешь меня презренной женщиной, которая обязательно обманет и предаст тебя.

Рис вспомнил, что когда шел к ней, то собирался рассказать о своих чувствах, о том, что хочет изменить их отношения. Вместо этого он дал волю ревности и все испортил.

— Нет… — начал он.

— Ты не удовлетворишься, пока я не получу по заслугам за то, что будто бы с тобой сделала… и за то, что сделала на самом деле, скрыв наш брак. — Ее глаза наполнились слезами, а голос прервался и перешел в болезненный шепот. — Тебе недостаточно сделать меня пленницей в моем доме, оторвать от моей семьи, отказаться от моей помощи в управлении имением. Нет, тебе нужно гораздо больше! Ты решил постоянно напоминать мне о своем недоверии. Ты решил ежедневно мучить и наказывать меня! — Он отрицательно покачал головой, но Джулиана смотрела на него с диким блеском в глазах. — Так давай же я помогу тебе, чтобы покончить со мной уже раз и навсегда!

Она промчалась мимо него к двери. Он хотел последовать за ней, но, к его удивлению, она дрожащим голосом позвала экономку.

— Какого дьявола… — начал он.

Миссис Робертс скорее всего опять подслушивала под дверью, поскольку появилась почти сразу.

— Что угодно, миледи?

Джулиана перевела дыхание.

— Здесь я составила список покупок. Большинства из них вы не найдете на нашем рынке, но, я уверена, Симмз сможет добыть их на одном из военных кораблей в Кармартене. Мне нужны сухари, самые жесткие и заплесневелые, какие только можно достать… еще соленая говядина… и… и грог… Важно не забыть грог.

— Джулиана! — взорвался Рис, но она не обратила внимания. Ее голос звенел от напряжения, когда она перечисляла миссис Робертс провизию, водившуюся, по ее мнению, на военных кораблях.

— Но, миледи, — запротестовала миссис Робертс, — почему вы и хозяин хотите…

— О, это не для хозяина. — В ее голосе появились истерические нотки. — Это будет моя диета. Хозяин будет есть обычную пищу… Но я в следующие… три года или вроде этого… я бы хотела…

— Довольно! — Рис схватил ее за руку, всерьез обеспокоенный тем, что все это она говорила с совершенно серьезным видом. Он втащил ее обратно в гостиную и обернулся к испуганной экономке. Миссис Робертс застыла, от изумления раскрыв рот. — Ваша хозяйка получила неприятное известие. Не стоит обращать внимания на тот вздор, что она тут вам наговорила. Она переутомилась и…

— Не вздумайте игнорировать мои распоряжения, миссис Робертс! — крикнула Джулиана, в то время как Рис пытался заслонить ее от экономки.

— Не обращайте внимания и ступайте отсюда! — Он захлопнул дверь перед самым носом миссис Робертс.

В глазах Джулианы застыла мука.

— Вижу, что мое наказание не кажется тебе достаточно суровым, — прошептала она, отворачиваясь от мужа. — Мне ведь не под силу пережить то, что довелось пережить тебе. Я… я хочу сказать, что не смогу удовлетворить твою жажду мести простым недоеданием.

— Не говори глупостей. Я вовсе не хочу тебя наказывать. — Он пытался успокоиться, но ощущал все нарастающий страх при виде ее странного, блуждающего взгляда. Казалось, она даже не слышит его. Джулиана заламывала руки, испуганно озиралась по сторонам.

— Возможно, тебя удовлетворили бы порки. Конечно, трудно найти слугу, который бы согласился регулярно пороть меня, но, может, кто-то из фермеров…

— Джулиана, успокойся, — настойчиво повторил Рис, встревоженный паникой, нараставшей в ее голосе. Он осторожно приблизился к ней. Но она бросилась за диван, теперь ее руки потирали одна другую в непрестанном безумном ритме.

— Но ведь даже порки не смогут зачеркнуть те годы, что ты провел в Америке. Ведь я права? — Ее жалобный голос разрывал ему сердце. — Ты был ранен, оторван от своего дома и…

— Ради Бога, Джулиана…

— Я… я даже не знаю, что я могу предпринять в этом отношении. — Она замерла, словно пытаясь сосредоточиться. В ее широко распахнутых глазах застыл испуг.

В мгновение ока он обогнул диван и схватил ее в охапку. Джулиана попыталась сопротивляться, но он крепко прижал ее к себе, чувствуя, как дрожит ее тело.

— Тише, дорогая, — прошептал он в полном отчаянии. Воган никогда еще не видел ее такой. Никогда. Будь он проклят со своими глупыми обвинениями! — Тише, я не желаю тебе зла.

Джулиана с трудом дышала, слезы катились по ее щекам.

— Т-ты должен помочь мне придумать подходящее наказание, Рис. Скажи мне, чего ты хочешь… какого искупления. Я смогу… принять его, и со всем этим адом будет покончено.

— Я не хочу искупления, — настаивал Рис, с трудом удерживая ее в руках. — Видит Бог, я не хочу, чтобы ты страдала, как я. Клянусь!

— О нет, ты хочешь! — не унималась она, хотя истерические нотки в ее голосе стали немного слабеть. — Ты хочешь лишить меня всего… сделать своей рабыней…

Он застонал и еще сильнее прижал ее к себе.

— Нет. Это не так.

Джулиана затихла и подняла к нему залитое слезами лицо.

— Чего же ты от меня хочешь? — Дрожащими пальцами она вцепилась в него. — Скажи мне, чего же ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты была моей женой. И ничего больше. — От ее безучастного взгляда его словно прорвало: — Я хочу делить с тобой жизнь. Хочу забыть прошлое и продолжать жить дальше. — Джулиана молчала, и он испугался, что слишком опоздал со своим признанием. — Ты помнишь, как ты сказала, что мы должны строить мир вместе? Я хочу этого, Джулиана. Я хочу мира. С тобой. Здесь, в Ллинвидде.

— Слишком поздно. — Она покачала головой. — Тебе нужно только мое тело, и ты определенно не хочешь мира. Ты говорил мне, что даже не знаешь, что это такое. И теперь я тебе верю.

Джулиана отвернула от него свое лицо, на котором застыло такое безысходное отчаяние, что ему опять стало страшно. Эта молчаливая покорность беспокоила его больше, чем любые вспышки гнева.

Он отпустил Джулиану, но только для того, чтобы взять ее голову в ладони и заставить взглянуть себе в глаза.

— Ты сказала, что будешь учить меня искать мир, дорогая. Я ловлю тебя на этом обещании.

Она прикрыла глаза, пытаясь от него спрятаться, и прошептала:

— Я… я не смогу…

— Нет, сможешь. — Большим пальцем он стер слезинку с ее щеки.

— И ты снова обидишь меня…

— Нет! — Он искал слова, которые бы вытащили ее из этой бездны. — Не говори мне, что ты от меня отказываешься. Если ты от меня откажешься… я… я превращусь в злобное чудовище. Я буду терроризировать арендаторов и тиранить слуг.

Она содрогнулась, но произнесла только:

— Это не имеет значения.

Боже, она была такой слабой в его руках, будто бы и на самом деле ей все было безразлично.

— Я отменю уроки Эвана. Я даже не отдам ему бумагу, которую ты вчера приготовила…

«Помогло», — подумал он, когда она открыла глаза.

— Ты не посмеешь! Бедный мальчик за всю жизнь не сделал ничего плохого! Я не дам тебе… — Она замолчала, услышав вздох облегчения, сорвавшийся с губ мужа. — Ты ведь не обидишь его?

Перемена ее настроения несказанно обрадовала его, и Воган пробормотал:

— Кто знает, на что я способен без тебя? Я могу быть монстром, ты ведь знаешь.

— Я знаю. — Она пристально разглядывала Риса. Потом тяжело вздохнула. Когда же она заговорила вновь, голос ее был полон сарказма: — Мне это слишком хорошо известно.

Рис не смог сдержать улыбки. Отчаявшаяся мученица куда-то исчезла, осталась Джулиана — непокорная бунтовщица. Слава Господу!

Он отнял руки от ее лица, взял за плечи и привлек к себе.

— Так укроти монстра. Только тебе это под силу.

— Я не могу похвастаться большими успехами на этом поприще. Очевидно, я делала все неправильно.

Воган наклонился и поцеловал ее в висок, чувствуя, как учащенно запульсировала жилка под его губами.

— Нет. Ты довела меня до безумия своим телом. А это, безусловно, первый шаг в укрощении монстра.

Джулиана неуверенно подняла на него свои зеленые, словно луга Ллинвидда, глаза.

— Я не знаю. Я думаю, ты становишься невыносимым, когда хочешь меня. Ты… становишься таким ревнивым и…

— И говорю одни только глупости, — закончил он. — Да, я знаю. Я не должен был говорить так о тебе и Девоншире. Я просто схожу с ума от мысли, что он пытается вернуться в твою жизнь. Но это потому, что я безумно хочу тебя и не могу удовлетворить своего желания. — Он обвил прядь ее шелковистых волос вокруг своего пальца, поднес к губам и поцеловал. — И потому, что все время вспоминаю аромат твоих волос и вкус твоих губ.

Ее дыхание участилось, и Джулиана попыталась отстраниться.

— Сейчас ты говоришь мне такие чудесные слова, а в следующую минуту…

— Я знаю, но я переверну старую страницу и начну новую. — Он постепенно накручивал ее локон себе на руку, пока пальцы его не коснулись Шеи Джулианы. Это прикосновение пронзило его до дрожи. — Я обещаю не быть больше монстром, — прошептал он, склоняясь к ее лицу, — если ты удовлетворишь это страстное, пожирающее меня желание. — Он провел губами по ее щеке. — Только ты можешь утолить этот голод. — Он приник к ее губам, опасаясь, что она не ответит на его поцелуй.

Замерев на мгновение в его руках, Джулиана послушно подалась навстречу. Рис медлил, упиваясь ее горячим прерывистым дыханием, желая продлить эти волшебные минуты.

Черт возьми, она великолепна! И она принадлежит ему. Целиком, понимает она это или нет.

Не торопясь, Рис наслаждался горячим атласом ее рта, проникая своим языком в самые сокровенные его места. Он не давал ей времени подумать, опомниться. И, когда Джулиана обняла его за талию и прижалась к нему, он прочел в этом жесте приглашение к еще более смелым ласкам. Умелыми прикосновениями он возбуждал ее, пока она не изогнулась в истоме под его рукой.

— Правильно, дорогая, — прошептал он в ее раскрытые губы и осыпал поцелуями ее гладкую влажную щеку и нежное ушко. — Это верный способ укротить монстра.

— Ты не похож на укрощенного, — недовольно возразила она. Но, когда он провел языком по контуру ее ушка, она задохнулась и, впившись пальцами ему в спину, выгнулась, как кошка, и прижалась к Рису.

— Ты тоже. — Он скользнул руками по ее груди и нащупал крючки, стягивавшие корсаж.

— Рис! — воскликнула она, когда он принялся их расстегивать. — Ради Бога, сейчас день, и мы с тобой в гостиной, у всех на виду!

— Да, и, памятуя вчерашний день, именно здесь мы и останемся. Я не хочу опять потерять тебя по дороге в спальню.

— Но Рис…

Он закрыл ей рот поцелуем, расстегнул корсаж и, Она слышала его прерывистое дыхание, чувствовала на себе его горящий взгляд. Изнемогая от желания, она вся напряглась, не умея понять, как же ему так легко удалось добиться своего.

Рис подхватил ее на руки и понес к дивану. Положив ее на шелковое покрывало, он опустился рядом и, взяв ее лицо в свои ладони, заставил посмотреть себе в глаза. Она задрожала, когда прочла в них такое же страстное, сжигающее его желание.

— Тебе нечего бояться, дорогая. Я хочу только доставить тебе наслаждение. — Он провел пальцем по ее губам.

— А не себе?

Улыбаясь, он легко коснулся поцелуем ее губ.

— Да, и это тоже. Ты ведь не откажешь мне. Я провел столько ночей, мечтая коснуться твоего «сладкого тела, что соблазнит и монаха».

Эти слова ее ошеломили. Она узнала строчку из стихотворения Робина Дду.

— Это нечестно. Ты знаешь, я не могу устоять, когда ты читаешь мне стихи.

Он громко фыркнул.

— Я знаю. — Он поцеловал ее в лоб. — «Твое чело белоснежно, словно цветок маргаритки». — Затем откинул назад ее волосы, и они рассыпались по покрывалу. — «Твои волосы словно языки пламени». — Губами он коснулся ямочки под ее ключицей, потом его язык скользнул ниже, пока не добрался до грудей и твердого маленького соска. — «Твоя шея нежна безмерно, твои груди — полные сферы». — Он оттянул зубами сосок, и сладостная молния пронзила тело Джулианы. Она застонала и впилась ногтями ему в спину. Его губы двигались дальше, язык в своем стремлении вниз на мгновение проник в углубление пупка. — «Твой живот подобен спелому персику», — нараспев произнес он, гладя языком ее кожу.

— Это не… слова Дду, — пролепетала она, в то время как его губы легко коснулись мягкого треугольника волос внизу ее живота.

— Да, это мои слова, — прошептал Рис. Он обогнул напрягшееся от ожидания лоно и поцеловал шелковистую внутреннюю поверхность ее бедра. — «Твои бедра гладкостью подобны полированному буку».

— Пожалуйста, не надо, — задохнулась она, когда его язык, опускаясь все ниже, подобрался туда, где дотоле не бывали его губы.

— Не надо чего? Стихов? — простонал он. — Или этого?

Он не стал дожидаться ответа. Раздвинув пальцами нежные складки ее лона, он нацелился языком на крохотный бугорок, и Джулиана почувствовала, что умирает от наслаждения.

Ей казалось, она отдана на милость всем стихиям — то молния пронзала ее тело, то обжигал ее солнечный жар, то ласкал холодный лунный свет. Она билась и содрогалась под Рисом, стремясь к большему, и уже не верила, что может ослабнуть в ней сводящее с ума напряжение, лишь нараставшее с каждым ударом его языка.

Он сменил положение и погрузился лицом в ее сладкое лоно. Его язык лизал ее, словно языки пламени, омывал, дразнил. Она стремилась навстречу этому восхитительному огню, желая чего-то недостижимого, чувствуя, что напряжение усиливается с каждой секундой.

— О… Рис… Рис!

Внезапно он отнял свои губы, и Джулиана застонала, безуспешно пытаясь справиться с достигшим апогея желанием.

— Я не могу… ждать… дольше, — хрипло произнес он.

Джулиана открыла глаза и увидела, что он вскочил и нетерпеливо срывает с себя штаны. И через мгновение ее взору предстал его восставший член.

Она широко раскрыла глаза от удивления и испуга. В первую ночь с Рисом Джулиана была слишком смущена, слишком наивна, чтобы рассматривать ту часть его тела, которая, погружаясь в нее, доставляла столь сказочное наслаждение. Но за эти шесть лет она стала любопытнее.

Приподнявшись на локте, она протянула руку и коснулась его, погладив гладкую натянутую кожицу. Рис шумно вздохнул, и она увидела его напряженное, покрасневшее лицо. Видимо, он изо всех сил старался держаться спокойно.

Но все же не удержался и слегка подтолкнул ее руку. Она инстинктивно обхватила пальцами его обжигающую плоть. Но Рис тотчас же сжал ее запястье.

— Нет! — простонал он. — Если ты будешь так меня трогать, я извергну… — он встал над ней на колени, — …то, что хочу извергнуть в тебя.

«В меня! — возбужденно подумала она. — Это то, чего я хочу. Он так же, как и я, жаждет этого!»

Рис немедля опустился на нее, раздвинув коленом ей ноги.

— Я хочу тебя, Джулиана, — прошептал он, прижимаясь к ее лону. — Боже, как я хочу тебя!

В мозгу ее мелькнула тревожная мысль. В первый раз, когда они занимались любовью, он сказал ей: «Я люблю тебя». Но сейчас он просто вошел в нее, и она забыла обо всем, кроме настоящего.

— Мой Бог, ты не пропускаешь меня, словно девственница! — На его лице вспыхнула радость. — Будто мы первый раз занимаемся этим…

Господи, неужели он действительно думал, что она могла заниматься любовью с кем-то еще? Вот негодяй! Она сердито заерзала под ним, но от этого он только сильнее погрузился в ее лоно, прокладывая себе путь глубже, побуждая ее неопытное тело помочь ему.

— Ты единственный, кто касался меня, — стонала она от обиды и наслаждения.

Рис начал двигаться медленно и резко.

— Я всегда буду единственным, кому позволено касаться тебя, милая, — заявил он. Его смуглое лицо напряглось, и он увеличил темп своих толчков. — О Боже… Джулиана… как долго я ждал…

Джулиана почувствовала, как от его движений в ней с новой силой зреет желание. Тяжело дыша, она прижалась к нему и притянула его бедра к себе, словно желая удержать их между своих ног. Она ощущала, как напрягаются и перекатываются мускулы на его теле всякий раз, когда он обрушивается на нее и заполняет ее целиком… Она закричала от наслаждения.

— Да, да, дорогая, — шептал Рис, словно стремясь прорваться своим стальным острием прямо к ее сердцу. — Если бы ты знала, как это чудесно…

И она это знала. Знала, каким чудесным было ощущение, когда он вонзался в нее, словно ослепительная молния, подводя все ближе и ближе к страстно ожидаемому взрыву. Когда их тела сливались в едином порыве, она, безумно извиваясь, как попавшая в ловушку тигрица, старалась прижаться к нему еще плотнее.

Он склонился к ее лицу и приник к губам. Джулиана укусила его за нижнюю губу, он зарычал и, просунув ей в рот язык, стал двигать им, вторя бешеному ритму толчков. Она отвечала на его поцелуи с безумной жадностью, со страстным желанием убедить его, что он напрасно в ней сомневался.

Слова «я люблю тебя» жгли ей губы, но ее гордость не позволила их сказать. Зато она целиком отдала ему свое тело и была уверена, что наступит день, когда она подарит Рису и эти слова…

Внезапно что-то словно взорвалось в ней и запылало белым, ослепительным пламенем. Она задохнулась. Ощущение нарастало, и какая-то неведомая сила заставила ее тело пульсировать и сотрясаться.

— Господи! — воскликнул Рис и вонзился в нее последний раз. Его тело содрогнулось, изливая семя в ее лоно. — Джулиана… милая… моя… вся моя!

Уткнувшись лицом ей в плечо, он в беспамятстве бормотал валлийские нежные словечки. Любовь обессилила Джулиану, и она лежала под ним в полном изнеможении, без сил и без желаний. Но то было приятное ощущение. Она испытывала глубочайшее удовлетворение, находясь в объятиях своего красавца-мужа, зная, что только что доставила ему удовольствие… и сама получила его в полной мере. Ее радовала даже сама тяжесть его тела, распростертого на ней.

Некоторое время спустя, когда биение их сердец немного утихло, Рис поцеловал ее в шею.

— Вот так, моя дорогая, и нужно укрощать монстров.

— М-м-м, — промурлыкала она, проводя пальцем по его блестевшей от пота спине. — Я постараюсь делать это чаще.

Он озорно улыбнулся.

— Да, уж постарайся. Собственно говоря… — Он вновь тесно прижался к ней.

Джулиана почувствовала, как вновь становится твердой его плоть.

— Рис! — потрясенно прошептала она. Боже праведный, разве это нормально для мужчины — так скоро после…

Его взгляд обжигал ее.

— Шесть лет — долгий срок, дорогая. И вопреки тем злобным словам, которые я сказал в нашу первую ночь, ты была единственной женщиной, которую я действительно хотел все это время.

У Джулианы отлегло от сердца. Ее сводили с ума мысли о женщинах, которые ублажали его в Америке.

— Поэтому, как ты понимаешь, за шесть лет я порядком оголодал. И потребуется по меньшей мере еще шесть лет, чтобы утолить мой голод, приблизив к обычному уровню. — Он соскользнул с нее и протянул руку. — Но этот диван не слишком удобен, а то, что я собираюсь с тобой сделать, требует другой обстановки.

Со вспыхнувшим от смущения лицом она взялась за его руку и села.

— Но ты же не хочешь сказать, что…

— Именно так. — Он окинул ее долгим сладострастным взглядом. — Пойдем, жена. Давай продолжим любить друг друга в нашей спальне. У нас целый день… и целая ночь… и я собираюсь использовать с толком каждую минуту.

При мысли о том, что она проведет целый день в постели с Рисом, ее сердце опять гулко заколотилось. Она с нетерпением поднялась с дивана.

Они не стали облачаться во все одежды, которые еще недавно сбрасывали друг с друга, ограничившись лишь тем, чтобы прикрыть наготу, но зато обменялись множеством быстрых поцелуев. Когда они покинули гостиную, вокруг не было ни души. Но не успели они сделать и шага, как их настигла миссис Робертс. Очевидно, она подслушивала и уже поджидала их в холле.

— Миледи, у вас все в порядке? — с тревогой спросила она, заметив дезабилье Джулианы.

В любое другое время Джулиана с пониманием отнеслась бы к беспокойству экономки, но не сейчас.

— У меня все в порядке, — ответила она, посмотрела на Риса и засмеялась. — Ступайте на кухню, миссис Робертс. Все прекрасно.

Экономка с подозрением следила, как Рис и Джулиана рука об руку направлялись в парадную спальню. Только на пороге Джулиана остановилась.

— Да, миссис Робертс, скажите слугам, что я лично уволю каждого, кто осмелится зайти сюда в ближайшие несколько часов.

Рис хмыкнул и втащил Джулиану в комнату.

— А тебя не беспокоит, что подумают слуги, госпожа жена?

Она взглянула на него сияющими от счастья глазами.

— Они подумают, что я решила разделить постель с мужем. — Она намеренно повторяла его слова, произнесенные несколько дней назад. — Я надеюсь, они это поймут.

С радостным криком он подхватил ее на руки. И она не протестовала, когда он понес ее к супружескому ложу.

19

Джулиана спрятала под шляпку непослушный завиток и посмотрела на предгрозовые облака. Вот что совсем некстати во время сенокоса! Правда, скоро сумерки, и она надеялась, что мужчины скоро закончат работу.

Джулиана велела лакеям поторопиться. Они нагружали повозки продуктами для праздника, который Воган обещал устроить для фермеров. Но думала она вовсе не об этом.

Прошло почти две недели с того дня, как Рис внес ее в парадную спальню и они предались самому сладостному занятию на свете. С этого дня между ними многое изменилось. Верный своему слову, Рис обращался с ней как с женой с того момента, как она разделила с ним ложе. Он снял все свои запреты, и отныне Джулиана полностью пользовалась неограниченной свободой как полноправная хозякой имения.

Все их дни были до отказа заполнены делами. Джулиана обычно вставала раньше Риса, чтобы позаботиться о завтраке. Потом чаще всего каждый из них занимался тем, что ему было больше по душе. Иногда они встречались за ленчем, иногда нет. В редких случаях днем они ездили вместе верхом.

Только по вечерам у них оставалось время друг для друга. Они не спеша обедали. Потом играли в шахматы или в триктрак. Иногда читали. А после этого…

Джулиана помогла лакею установить одну большую кастрюлю на другую и закрепить их. Ее щеки порозовели. О да, потом они с Рисом шли спать в большую парадную спальню. Они часто занимались любовью. Иногда он медленно снимал с нее платье, осыпая поцелуями каждый дюйм обнажаемой кожи, долго ласкал ее тело, постепенно доводя ее до пика наслаждения. В другие ночи они нетерпеливо срывали друг с друга одежды и сливались ненасытно, словно животные, извиваясь от острого желания, спеша соединить свои тела в единое целое.

Она изучила каждый дюйм его тела… каждый шрам… каждую маленькую родинку. Ей нравилось, как он во сне сжимает подушку. Ей нравилось, как он потягивается и стонет, когда просыпается, потом открывает глаза с блаженной улыбкой, предназначенной только ей одной.

Она любила в нем все… Она любила его, и точка.

В палец ей вонзилась щепка, и Джулиана, сдвинув брови, слизнула выступившую капельку крови. Она все еще не знала, любит ли ее Рис. Он часто говорил, что она ему нужна и что он хочет ее.

Но он ни разу не сказал, что любит ее. Это бы не так ее беспокоило, если бы не одна деталь — они предпочитали обходить молчанием то, что произошло шесть лет назад. Однажды она попробовала было заикнуться, но он отказался даже говорить об этом. Он утверждал, что не желает вспоминать прошлое, что ему все равно, что тогда случилось.

Но Рису было не все равно. Она это чувствовала иногда по его взгляду — в глазах безысходная мука, на лбу залегли глубокие морщины. Выражение его лица резко менялось, если вдруг речь заходила о вербовке. Она была нужна ему, и он хотел ее, но не мог заставить себя доверять ей. И он по-прежнему не мог по-настоящему ее любить.

И тем не менее, говорила себе Джулиана, помогая лакею прикрыть повозку промасленной тканью, у нее были уже кое-какие успехи. Например, вчера она случайно упомянула Стивена, и хотя Рис вздрогнул, он не взорвался и не стал изводить ее вопросами о романе с лордом Девонширом.

Да, определенно, есть успехи. Но в то же время…

Кто-то закрыл ей руками глаза. Джулиана закричала и выронила ткань.

— Добрый вечер, сударыня, — прошептал хриплый голос ей на ухо.

— Рис Воган! — с негодованием воскликнула Джулиана. — Если вы будете подкрадываться и пугать меня до смерти, я…

Долгий, страстный поцелуй, заставляющий закипать кровь в ее жилах, заглушил остаток фразы. От Риса пахло сеном, и он выглядел ужасно чумазым. Но, несмотря на то что вокруг сновали любопытные лакеи, она ответила на его поцелуй.

Когда Воган наконец отпустил ее, его глаза смеялись.

— Что ты сказала, дорогая?

Джулиана залилась краской стыда, когда увидела ухмыляющиеся физиономии прислуги.

— Ты просто невыносим, — прошептала она, но он только хмыкнул.

Она негодующе вспыхнула. Этот человек так уверен в ее чувствах! Презрительно фыркнув, она пошла к последней повозке, которую лакеи уже накрывали промасленной тканью. Рис последовал за нею.

— Что ты вообще здесь делаешь? Я считала, что ты наблюдаешь за сенокосом. Они ведь еще не закончили?

— Почти закончили. Мы работали очень быстро, чтобы успеть до дождя.

— Как все прошло?

— Замечательно. Фермеры были очень довольны, что я работал с ними на равных. Ведь раньше Ньюнс просто наблюдал. Я вернулся, чтобы привезти провизию для праздника и забрать тебя с собой.

Она посмотрела на свое простое, заляпанное грязью платье и коснулась рукой своего пылающего лица.

— В таком виде?

Он засмеялся.

— Поверь мне, ты выглядишь намного лучше всех нас.

— Не сомневаюсь. Но они не ожидают, что я буду участвовать. Здесь так много дел и… — Она показала на небо. — И я не уверена, что хочу попасть под дождь.

— Ты еще никогда не была на таких праздниках — уверяю тебя, это очень интересно. Кроме того, есть причина, по которой я хочу, чтобы ты была там. Мне нужна твоя помощь.

— В чем?

— Расскажу по дороге. Пошли.

Он поднял ее и посадил в коляску. Потом подошел к своей лошади, снял с седла джутовую сумку, бросил ее на сиденье рядом с Джулианой и сам устроился рядом. Щелкнув языком, тронул лошадей. Лакеи бросились занимать свои места на повозках, тронувшихся вслед за коляской Риса.

Джулиана скрестила руки на груди.

— Ну, теперь давай, мой самоуверенный муж, выкладывай, зачем ты вытащил меня в поля…

— Томас Ньюком сегодня участвовал в сенокосе, — произнес он, не сводя глаз с дороги.

— Конечно. Он всегда это делает.

— Эван тоже там был.

Она промолчала, ожидая продолжения.

— Ты говорила, что хочешь отдать мальчика в школу.