Эпилог

Спустя год после печально известного ограбления, в тот же день, одиннадцатого мая, произошли новые печальные события. В Москве хоронили трех совершенно разных людей. Вряд ли жители столицы знали об этом.

Дмитрия Николаевича Шевцова похоронили на Ваганьковском кладбище.

Иначе и быть не могло. Московская финансовая элита, депутатский корпус и многие малоизвестные, но очень влиятельные люди приложили некоторые усилия и, разумеется, деньги, чтобы похороны прошли на соответствующем уровне в положенном месте.

Олег Кириллович Велихов принимал соболезнования как близкий друг, соратник и советчик покойного. Много лилось слез, много речей, много цветов.

Григория Михайловича Ефимова хоронили на Котляковском кладбище, рядом с могилой сына, где еще не успели увять живые цветы.

Трехкратным залпом отсалютовал взвод ОМОНа. Клятвы офицеров отомстить за товарища, траурный марш. Хоронили как героя. Из управления и министерства прибыли высокие чины.

О похоронах Сергея Белого никто ничего не слышал. Его труп запросил морг института Склифосовского. Ходили слухи, что парня хоронила мать Симакова, убитого Белым восемь лет назад, и какой-то старик-патологоанатом.

Похоронили его рядом с матерью. Две гвоздички, рюмка с водкой и кусок чернушки сверху.

Во время процессии Саранцев чувствовал себя не в своей тарелке. Он как друг и сослуживец Ефимова нес гроб с телом товарища, читал по бумажке скорбные слова прощания, клялся истреблять преступность каленым железом, но один из присутствовавших на панихиде начальников отчетливо видел фальшь во всем, что делал подполковник. Генерал Боровский стоял в стороне, речей не произносил, но очень внимательно следил за происходящим.

Траурный марш затих, гроб предали земле. Каждый бросил горсть земли, и люди медленно побрели к автобусам и автомобилям.

Проходя мимо Саранцева, генерал тихо сказал:

— Проводите меня до машины, подполковник. — У Саранцева что-то оборвалось внутри. Он не обладал теми качествами, что его покойный друг, и чувство страха ему было знакомо больше, чем мужество и храбрость. Ему всегда приходилось стоять за спиной Ефимова, но теперь этой защиты не существовало.

— Не надо нервничать, подполковник. — Генерал шел медленным размеренным шагом и смотрел вперед. — Ваш час пробил. Разве не этого вы хотели?

— Григорий был моим…

— Я знаю, кем он был. Если бы он не погиб, то сгнил бы за решеткой. Люди его профессии должны быть очень осмотрительны. Я не имею в виду следственную работу, которой покойный уделял слишком мало времени. Вы это и без меня знаете.

— Но мы… Вообще, конечно, я с вами согласен, но…

— Но тетрадку с признаниями Кузьмова вы по другой причине подбросили в секретариат министерства. Вы еще не до такой степени алчная личность. Вы готовы удовлетвориться погонами полковника и креслом начальника райотдела. Будут вам погоны, будет и кресло. Но для этого придется продолжить работу, начатую Ефимовым в одиночку.

— Но мы практически…

— Практически, Саранцев, вы являетесь соучастником убийства банкира Бронштейна в реанимационном отделении. Не дергайтесь. Если понадобится, то и свидетели найдутся. Если хотите сделать карьеру, то вам придется разделиться на две части. Мне нужны два Саранцева. Один на доске почета района, а другой никому не известный и не видимый боец. Ефимов не смог, учитесь на его ошибках, в академиях этому не учат. Обдумайте свое будущее. В среду в восемнадцать ноль-ноль будете ждать меня у могилы Ефимова. Помянем товарища и поговорим подробней. Здесь тихо. Удобное место для деловых встреч.

Генерал подошел к черной «Волге», сел в машину и уехал.

Саранцев оглянулся. Он видел, как его жена ведет под руку зареванную вдову.

— Ну, Ириша, теперь ты уже не будешь врать подружкам, что твой муж полковник.

Никто не слышал этих слов. Их говорил второй Саранцев, а первый подхватил вдову с другой стороны.

У Пушкинской площади Боровский велел шоферу остановиться. Генерал спустился в подземный переход и вышел на Тверскую со стороны «Известий», где его поджидал джип.

На заднем сиденье отдыхал Олег Кириллович Велихов, который также, как и генерал, возвращался с похорон.

— Тяжелый сегодня день, Олег Кириллыч.

— Вы правы, Денис Спиридоныч, но что делать, жизнь продолжается, и мы обязаны подбрасывать поленья в топку и поддерживать огонь. Вы на деревья-то взгляните. Зеленеют не по дням, а по часам. А это еще только листочки. Ягодки будут впереди. Сейчас приедем ко мне, и вы сможете вдохнуть полной грудью.

— Вы счастливчик. Можете себе позволить жить за городом и наслаждаться природой.

— Все зависит от степени занятости и методов работы. Пора и вам, любезный генерал, приобщаться к нашему делу. Речь идет об огромных деньгах. Вы можете попасть в десятку богатейших людей России. Вопрос времени и желания.

— Заманчивое предложение, если речь идет о настоящих деньгах, а не о фантиках. Надеюсь, вы не готовите меня в свои очередные жертвы.

— Дорогой Денис Спиридоныч. Мы давно уже играем в одну и ту же игру на одной стороне. Вы очень много знаете, и я не намерен ничего скрывать от вас. Наш альянс состоялся.

— Ну то, что вы мне не договаривали, я додумывал сам. О том, что в вашем подвале печатаются фальшивые доллары, никто мне не говорил.

Велихов рассмеялся.

— Ага! Значит, все-таки догадались? Молодец! Вот что значит профессионал.

— Профессионализм здесь ни при чем. Логическая цепочка и некоторое напряжение ума. Ваш заказ на ликвидацию Бронштейна поставил все точки.

Бронштейна убрали. Вопрос: чем молодой банкир не угодил пожилому предпринимателю, который не держит своих денег в его банке? После его загадочного убийства коллеги Бронштейна провели серьезные проверки. Результат умопомрачительный. Семьсот пятьдесят тысяч фальшивых долларов. И в банк их приносил Бронштейн, менял на настоящие. Этим делом едва не занялся Интерпол.

— О, для меня это слишком большая честь.

— Ну а как же. Деньги шли в Соединенные Штаты для обмена. Бедняга Бронштейн вовремя умер. Следствие никого не подозревало, кроме него. За месяц до смерти Бронштейн переправил в Израиль всю семью. Искать сообщников — пустая трата времени.

— Да-да, иногда приходится принимать очень неординарные решения. Вот к чему приводят шалости старого печатника.

— Эта мысль и у меня в голове мелькнула. Как тут не вспомнить о том, что заказчик убийства имеет в Москве четыре типографии с самым совершенным оборудованием. Что стоит такому мастеру сколотить свой станочек и время от времени заниматься высокими технологиями! Обидно в наше бурное время шлепать водочные этикетки и коробки для пиратских видеокассет. Но главную жирную черту этой истории подвел трехмиллионный дождь из фальшивых сотен, который буквально обрушился с неба на головы мирных жителей. Ничего не скажешь, грандиозный финал. Но можно за голову схватиться, если посчитать, сколько жизней унесли в небытие эти пестрые фантики.

— Оставим добычу Хряща на его совести. Идея имела благородные мотивы. Но Хрящ все испортил. Он вынес бациллу из лаборатории и заразил часть общества. Я расскажу вам эту историю, но чуть позже.

— Любопытно будет послушать.

— У меня от вас нет секретов, генерал.

— А зачем вам понадобилась жизнь Бориса Ефимова?

— О Боже! Я использовал бы другого человека, если бы знал, что он сын милиционера, и то, что его ликвидатором окажется собственный отец. Ефимов вел для меня предварительные переговоры о создании сети заводов в Подмосковье по изготовлению водки. Ему обещана доля в процентах. Очень крупный доход. Когда Ефимов проделал всю черновую работу, в нем отпала необходимость. Человек имел стимул, работал, но больше он не нужен. Мы не нуждаемся в людях узкой специализации. Одноразовый вариант.

— Мавр сделал свое дело, мавр может умереть.

— Конечно. Сейчас у нас работает более сорока цехов по изготовлению водки. Выплескиваются очень большие доходы, и уж кто достоин третьей части с прибыли, так это тот, кто возьмет цеха под охрану. Необходимо сделать работу безопасной.

— В итоге мавр сделает свое дело и умрет.

— Охрана нужна не на один день. Пока работает конвейер, нужно обезопасить его работу.

— А не проще договориться с бандитами и уйти под их крышу?

— Бандиты не проблема. Их можно купить, их можно убить. Но нам нужны связи с местными органами. Нам нужны связи в ГАИ. Это лишь часть айсберга. У нас грандиозные планы в разных сферах бизнеса. И везде вы будете получать треть от прибыли.

— Вы все время говорите о какой-то триаде!

— Тут нет ничего загадочного. Есть кулак. Он состоит из силы, финансов и идей. Каждая часть дополняет другую. Идеи, не подкрепленные деньгами, ничего не стоят. Идеи, подкрепленные деньгами, требуют воплощения. Но им нужна дорога и поддержка. Им нужна защита от криминала и закона, от конкурентов и бандитов. Тут все понятно. Я хочу, чтобы вы взяли на себя силовые функции, и тогда вопрос может считаться закрытым.

— Логика вещей понятна. Перейдем к деталям.

— Конечно, но за рюмкой коньяка это делать приятней. — Машина уперлась в железные ворота усадьбы. Шофер направил дистанционный пульт на светящуюся точку, и ворота начали разъезжаться в стороны. Еще двадцать метров пути, и машина въехала в подземный гараж. В прихожую они поднялись по винтовой лестнице.

Оставив верхнюю одежду на вешалке, хозяин ввел гостя в знакомую гостиную, где царил полумрак. Шторы были приспущены, слабое пламя камина едва освещало мягкий бархатистый ковер. На столике возле дивана стояли напитки и бокалы.

В одном из кресел кто-то сидел. Велихов дернул за шнурок, и хрустальная люстра вспыхнула, переливаясь всеми цветами радуги. Мужчина, сидевший в кресле, встал.

Даже такой сдержанный и хладнокровный человек, как генерал Боровский, и тот слегка вздрогнул. Перед ним стоял Дмитрий Николаевич Шевцов.

Он улыбался.

— Рад познакомиться с вами, генерал. — Боровский оставался неподвижным. Положение попытался исправить хозяин дома.

— А это как раз и есть недостающее третье звено. Мои идеи всегда подкреплялись деньгами Дмитрия Николаевича, и если к ним присоединить вашу силу, Денис Спиридоныч, то мы непобедимы!

— Простите меня за глупый банальный вопрос. На похоронах Шевцова присутствовало много народа. Я не слышал о том, что этого господина хоронили в закрытом гробу.

— Нет, конечно, — с кислой миной согласился Шевцов. — Хоронили моего родного брата, близнеца, Аркадия Шевцова. Бандиты ошиблись.

— Оно и к лучшему, — вмешался Велихов. — В прокуратуре на Дмитрия Николаевича собралось досье из нескольких томов. По окончании депутатской неприкосновенности его ждет неизбежный процесс. Теперь дело будет закрыто, а Аркадий Шевцов продолжит свою активную жизнь и примет на себя дела брата, которые не значились в досье прокуратуры.

— Но даже близнецы имеют различия, — настаивал Боровский.

— Конечно. Но кто их найдет? К сожалению, у Аркадия Михайловича погибла вся семья в Челябинске. Невосполнимая утрата.

— Ваш альянс для меня выглядит очень странным. Конечно, я многого не понимаю, но мне казалось, что вы находитесь по разные стороны баррикад.

— Так все и должно выглядеть, — согласился Велихов, доставая из бара французское шампанское. — Шевцов организует ограбление моего коттеджа, а я нанимаю киллера. Что ж, коттедж обчистили и убийца не промахнулся. Но, как вы видите, все обошлось, и мы собираемся пить шампанское за общий успех и новые грандиозные премьеры на подмостках хаоса и неразберихи.

Генерал сел на диван, не отрывая глаз от Шевцова. Велихов подал ему бокал с шампанским.

После того как шипучий напиток был выпит, Боровский задал новый вопрос:

— Как мне теперь кажется, клад Хряща имел какое-то особое значение. Не так ли?

Велихов засмеялся. Шевцов продолжал улыбаться широкой белозубой улыбкой.

— Это очень банальная история. Из той самой серии, когда мавр делает свое дело и умирает. Идея перегона спирта из Китая принадлежала Феоктистову, очень влиятельному чиновнику в Министерстве путей сообщения.

— Его, кажется, убили в собственном подъезде? — спросил Боровский.

— Да, но гораздо позже. Год назад он предложил мне этот бизнес.

Водка — это очень высокая статья доходов. Имея дешевый спирт, можно сколотить капитал в течение считанных дней. Конечно, подготовительный период занимает немало времени, но тогда мы все организовали быстро. Я знал, что Феоктистов очень богатый человек. Он умен, хитер, расчетлив и трусоват. Ему удалось сделать большие деньги на цветных металлах, которые он переправил за кордон.

Его идея со спиртом мне понравилась. Я предложил Феоктистову взять в дело депутата Думы. Очень важная поддержка. Феоктистов сделал расчеты и представил нам смету. Три миллиона долларов с каждого пайщика. На том и порешили.

Феоктистов погнал из Китая первый эшелон со спиртом. Пришло время платить. Вот тут Дмитрий Николаевич и написал сценарий очередной драмы. Я получил в этой пьесе роль Издателя — жертвы. Шевцов оставался депутатом-бизнесменом, но коварным и жадным. Ну а железнодорожник-миллиардер должен был расплачиваться за чужие просчеты.

Мы подумали о том, что шесть миллионов это слишком дорого для нового дела. Мы не привыкли рисковать. Достаточно выложить одну долю на двоих.

Итак, я кладу в свой сейф три миллиона и удаляюсь со сцены. Шевцов выкладывает на стол три миллиона и Феоктистов тоже. Рулетка закрутилась. Зажглись огни рампы, спектакль начался. Главная задача — это достоверность. Феоктистов слишком умен и хитер, чтобы поставить его на роль китайского болванчика. Наняты настоящие уголовники, сфальсифицировано настоящее ограбление. Из моего сейфа выкрали деньги. Ну не деньги, а, как вы выразились ранее, фантики. Здесь начались неожиданности.

Хрящ обманул всех. Он ушел стороной, почуяв засаду. Но, к счастью, это не повлияло на нашу задумку. Феоктистов был у меня, видел трупы охранников и взорванный сейф. Он поверил в несчастье. Однако господин Шевцов обвинил меня в разгильдяйстве и заявил, что он выкупает мою долю, раз я остался без гроша.

Феоктистов напуган. Он видит волевого человека, облеченного властью, который берет на себя две трети полномочий и дохода. Феоктистов как никто знал цену своей идеи, и он одалживает мне три миллиона под проценты. Первый акт закончен.

Феоктистов вложил в дело шесть миллионов, а мы три. Феоктистов погибает в своем подъезде, и никто не знает, что у этого человека имелись такие деньги и он вкладывал их в сомнительные незаконные операции, используя служебное положение. К счастью, незаменимых людей нет. Чиновник, который занял место Феоктистова в министерстве, получил от нас взятку в сто тысяч долларов и полпроцента от прибыли. Итог: эшелоны продолжают привозить из Китая спирт, а наши заводы увеличивают мощности. Вот видите, Денис Спиридоныч, мы с вами откровенны и ничего не скрываем. Вы тот самый человек, который должен стать третьим звеном в нашей цепочке. И это надолго.

— Хороший спектакль. Но с Хрящом вы рисковали.

— Конечно. Я не мог положить настоящие деньги в сейф, когда туда запускает руку профессиональный вор. Но риск имел более широкий диапазон. Если бы бандиты начали тратить фальшивые деньги, то их моментально схватили бы. В тот момент, когда Бронштейн обменивал крупные суммы в банке, появление на арене фальшивых купюр могло привести к провалу Бронштейна. В банках начались бы глобальные проверки. Три миллиона картинок — это международный скандал. Дмитрий Николаевич поднял людей на поиски Хряща. Он нанял профессионалов, лишь бы не дать просочиться фальшивкам в свет. К счастью, нам повезло. Хрящ перестраховался. Он спрятал свою добычу и лег на дно.

— Знал бы, за что садится на нары! Много крови выпили ваши фальшивки. Ну а что будет с казино после смерти господина Шевцова?

— Все очень просто, — улыбался Шевцов. — Все три игорных заведения имеют статус закрытого акционерного общества, где каждая акция находится в надежных руках. Кстати, вам тоже принадлежит часть акций, но об этом мы поговорим позже. А сейчас следует подумать о замене Ефимова.

— Я ее уже нашел.

— Великолепно.

Генерал согласился с новыми партнерами. После обсуждения некоторых деталей был поднят тост за новый союз. Все остались довольны принятыми решениями. В помещении стало душновато, и кто-то из партнеров предложил выйти на свежий воздух. Остальные поддержали эту идею и направились к выходу.

Дверь открылась, и легкий весенний ветерок ворвался в помещение…

Белого похоронили рядом с могилой матери. Немолодая женщина с поседевшими волосами утирала платком слезы, держа под руки пожилого толстяка.

Рядом стоял Чиж. Невысокий крепыш с этюдником художника, висевшим на широком ремне через левое плечо.

Могильщики обрубили лопатой длинные стебли цветов, воткнули их в землю и ушли.

Старик-патологоанатом достал водку и разлил в бумажные стаканчики.

Выпили молча.

Чиж сказал только одно слово:

— Прощайте.

Когда он повернулся, то увидел на аллее двух мужчин. Один невысокий, пожилой, в старомодном однобортном костюме. Второй, лет двадцати двух, в мундире лейтенанта милиции. Они стояли тихо, понурив головы, переминались на месте и мяли в ладонях головные уборы. Они были такими разными и непохожими, как пассажиры в вагоне метро.

Чиж знал, кто эти двое, но у него и мысли не было бежать. Он свое отбегал. Стараясь не обращать внимания на странную парочку. Чиж вышел на аллею и направился к выходу. Он шел им навстречу. Узкая дорожка была слишком тесной, и они перегораживали ему путь. Шесть шагов, пять, четыре, три…

Горелов хотел сделать шаг вперед, но Сычев взял его под руку и отстранил с дороги. Чиж прошел мимо, так и не взглянув в сторону тех, кто потерял столько времени и сил, чтобы найти его.

Он не оборачивался и он не торопился. Тяжелый деревянный ящик хлопал его по бедру. Чиж вышел с территории кладбища, сел в машину и поехал к Рязанскому шоссе.

За ним никто не следил, но он чувствовал, будто что-то ему мешает, но оглядываться не хотел. Он знал, что в Москву уже не вернется, он думал о тишине и покое.

Спустя час он остановил машину на сороковом километре возле мини-маркета напротив проселочной дороги, где висел указатель к поселку Березки.

Чиж взял этюдник и направился в лес. Он шел окольными путями, тихо, как кошка, сливаясь с серым ландшафтом пробуждающегося леса. Возле опушки Чиж замер и внимательно осмотрелся по сторонам.

Снайпер сидел в гуще ветвей на верхушке липы, совсем рядом с десятым коттеджем. Чиж достал из кармана куртки оптический прицел и внимательно осмотрел противника. Снайпер держал в руках немецкую винтовку «маузер», и все его внимание было приковано к коттеджу. Левый глаз был перевязан черной повязкой.

Чиж зашел чуть глубже в лес и забрался на ель. Теперь он находился на одном уровне со снайпером и видел железную дверь дома. Расстояние оказалось значительно больше, чем ему этого хотелось, но он не желал отнимать хлеб у коллеги и беспокоить его раньше времени. Расстояние — не самое главное. Он знал, что сегодня будет стрелять вторым по тем мишеням, которые останутся целыми после работы первого номера. Чиж открыл этюдник и начал собирать винтовку.

Двери коттеджа открылись около часа дня. На двор вышли трое солидных мужчин с довольными розовыми лицами. Чиж видел, как снайпер вскинул винтовку. Сейчас станет ясно, кто из троих посадил стрелка на дерево.

Чиж усмехнулся. По обычаю винтовка противника должна достаться победителю, но она ему не пригодится.

Тихий теплый весенний день был омрачен серией выстрелов Эхо пронесло ружейный грохот над лесом и утонуло где-то вдали Вновь наступила тишина.

Когда на место происшествия приехала милиция, перед оперативниками встала неразрешимая задача. Что-то похожее уже испытывал один сыщик возле той же липы ровно год назад. На территории усадьбы лежало три трупа, а под деревом были найдены две стреляные гильзы. Правда, под деревом валялся труп, а возле него винтовка. Свидетелей событий в поселке не нашлось. Возможно спустя какое-то время детишки найдут висящий на ели этюдник. Но тогда никому не приходило в голову углубляться в лес на двести метров, чтобы искать там главную улику.

Никто в тот день не обратил внимания на невысокого коренастого паренька, шедшего по дороге к Рязанскому шоссе. Он держал руки в карманах и насвистывал что-то очень знакомое.

Никто не обратил внимания на забрызганный «жигуленок» возле мини-маркета на шоссе и девушку, которая сидела на переднем сиденье и кого-то ждала, старательно готовясь к встрече.

Оля Саранцева села в машину у кладбища, используя проверенный прием. Она спряталась за сиденьем, положив голову на рюкзак, где были уложены самые ценные вещи, которые может иметь девушка в ее возрасте.

Когда Андрей Чижов вышел из леса на шоссе и начал переходить дорогу, Ольга занималась ответственным делом. Повернув к себе зеркало заднего обзора, девушка пудрила кончик очаровательного вздернутого носика.