— Слава Богу, вы живы, тетя Маша.

— Как же так, они, стало быть, ее обманули? Так за такой обман под суд отдавать надо. Они же ее в могилу отправили.

— Кто? О ком вы говорите?

— Как кто? Следователь твой.

— Ефимов?

— Мать-то его пороги обивала, все просила помочь. Ну… как это… Чтобы другой суд был.

— На апелляцию.

— Наверное. Ходила, умоляла. Год у его дверей просидела, а он ей и сказал, что, мол, ты помер в тюрьме. У него есть точное подтверждение тому.

Даша-то шагнула в коридор да тут же и скончалась. Прямо у его дверей дух вон вышел. Царствие ей небесное… Ну а я-то знала, куда она ходила. Смотрю, вечер, а ее все нет. Ну а утром я сама в милицию пошла. Там в кабинете еще один мужичишка сидел, все насмехался.

— Капитан Саранцев. Оперативник.

— Бог его знает, но дурной тип. Все улыбался, будто смешного чего увидел. Он мне и говорит: «Кончилась твоя подружка, бабуся. Как узнала, что ее сынок в зоне копыта отбросил, так и все! Сердце не выдержало, тут и окочурилась. В морг ее увезли». Как же, думаю, помер. Сережке всего двадцать годков с небольшим. А он свое твердит. Мол, капитан Ефимов извещение получил.

Ну а мать-то кувырк — и готова. Хотелось мне тогда этому кувырколке грязной тряпкой по морде пройтись, да у самой ноги подкосились. Словом, Дашу всем домом хоронили. Кто сколько смог. Но все по-хорошему, и поминки, и девять дней.

Теперь в ваши комнаты каких-то чучмеков многодетных вселили.

— Где ее похоронили?

— Как где? На Ваганьковском, рядом с отцом твоим. А как же? Первые годочки я ходила за могилой, прибирала, а теперь, поди, бурьяном поросла.

— И никто из моих дружков не мог помочь ей?

— Нет, Сереженька. Кузю я не видала. Слышала, что отец у него помер, профессор, а видеть не видела.

Чиж сдержал обещание и поднял старушку на четвертый этаж на руках.

Легкая как пушинка. Купили цветы, поехали на кладбище, и опять Чижов остался в стороне, ждал дружка у ворот. Он не понимал, что значит «мать», он вырос в инкубаторе, но видел волнение Белого и сердечная боль по каким-то странным каналам передалась ему.

Прикуривая сигарету от сигареты, он неожиданно вздрогнул. Прямо возле его носа, в двух шагах прошли высокие милицейские чины — генерал в папахе и подполковник. Пахнуло водкой. Чижов облегченно вздохнул. Генерал милиции в Москве — дело обычное.

Хорошо, что Белый с подполковником не встретились, а то история бы наша уже кончилась. Но пути Господни неисповедимы.

Спустя десять минут появился Белый. Взяли такси и поехали к Кузе.

И опять Чиж уговорил приятеля подождать его в машине.

Дверь открыла женщина, оставив железную броню на цепочке.

— Могу я Васю Кузьмова повидать?

— Нет, молодой человек. Мы сами его хотели бы повидать. Отправили ему деньги до востребования, а он носу не кажет.

— А кто вы?

— Мы уже пятый год эту квартиру снимаем. Ремонт делать пора, а за чей счет? Он нам не звонит, не приходит, и мы ничего не знаем. Несколько раз открытки с угрозами приходили по почте. Мы вот дверь железную поставили, а где хозяин, понятия не имеем. Может, деньги не пересылать, тогда объявится?

— Хорошая идея. Ну ладно, удачи.

Чиж вышел на улицу, сел в такси и назвал адрес.

— К корешу моему заглянем. Вместе «духов» били на таджикской границе. Проверенный парень. Он нам с жильем поможет. Надо обосноваться, а потом кумекать, что делать и как. Не все так просто, как хотелось бы. Много времени прошло.

Дом Чижов нашел сразу, а квартиру с третьего захода. Дверь открыл хмурый, стриженный бобриком парень. Мускулистое тело обтягивала синяя футболка.

Скуластое лицо не выражало никаких чувств.

— Здорово, Гиббон. Разбудили? — Парень прищурился.

— Здорово, Чиж.

— Узнал.

— А кто, кроме тебя, может знать этот адрес? У меня квартира в другом месте, а здесь сестра жила, если помнишь. Я сюда отсыпаться прихожу перед командировкой.

— Со мной дружок. Впустишь?

Гиббон посторонился, гости прошли в жилище. Однокомнатная клетушка, оборванные обои, два стула, раскладушка, диван в кухне, стол и плита.

Обзор венчала голая лампочка без абажура и бутылка кефира на столе.

Гости сели на диван, а хозяин остался стоять в дверях, подпирая плечом косяк.

— А где сестра?

— В Питере у мужа живет.

— Значит, я тебя случайно застал?

— Повезло. Прямо с нар небось? С жильем туго?

— Догадливый. Досрочно вышел. Самоволка. А насчет маскировочного халата верно думаешь.

— Живи здесь. Мне этот насест не нужен. Сюда никто не придет. Денег дать?

— Есть у нас деньги. Надолго из Москвы?

— Командировки и в Москве есть.

— Из наших кого видишь?

— Карандаша помнишь?

— До сих пор мозоль на спине.

— Да, ты его на своем горбу версты четыре волок. Живой пока. В авторитетах ходит. Ни одна крупная разборка в Москве без него не обходится. Телефон его на стене в коридоре записан. Если что, поможет. Он парень надежный. С другими не виделся.

— У тебя тоже дела идут?

— Все мы гости на этом свете. За завтра не ручаюсь. Ладно, пора мне. Вот ключ.

Гиббон надел свитер, снял с гвоздя куртку и, не прощаясь, вышел за дверь.

— Странный парень.

— Мы с ним в разведку ходили. В прямом смысле. Сейчас я с ним не пошел бы. Видел смерть в его глазах? Либо он ее ищет, либо она за ним ходит. Где Кузю искать будем?

— В «справочное» сходить можно. Фотографии сделать надо, а вечером к Рахману в казино заглянем. Я вот что думаю: а почему бы тебе с Ефимовым не встретиться? Я тебя подстрахую, что он сделает? Под стволом разговорится, и ясность в деле появится.

— С Ефимовым торопиться не будем. Странная история со мной вышла.

Отсидел я полгода. Пахан меня под свое крыло взял — помог старику гангрену стороной обойти. И вот какой-то хмырь на делянке с пером на меня прыгнул.

Блатные перехватили его. В зону он не вернулся. Под сосну угодил, так в протоколе записали. Тогда пахан сказал мне, что контракт на меня был. Я не поверил. Решил, что он хочет меня должником своим по гроб жизни сделать.

Говорил и о том, что маляву на свободу отправили, мол, выполнен контракт.

Теперь я начинаю понимать, что правду говорил пахан. Спас он мне шкуру. Но врагов у меня на воле не было. Кому моя шкура понадобилась? За дружка моего, чей труп на меня повесили, кто-то мстить решил? Наркоманы? Тут большие связи нужны, чтобы кого-то в зоне достать.

— Почему ты вспомнил об этом?

— А потому, что капитан Ефимов мать мою погубил, будучи уверенным, что правду говорит. Мой крестный уверен был, что нет меня на земле. Извещение о смерти домой присылают, а не бывшим следователям. Он дела в суд сдал и забыл обо мне. А тут такая осведомленность. И сроки те же. Слишком много Ефимов знает о том, что делается в зонах Красноярского края. Начинать надо с Кузи. Но где его искать? От кого он прячется?

— Выясним. Москва — город большой, но мелкий, дно здесь хорошо видно. Найдем.

Марго поставила на стол поднос с разлитым в чашки горячим кофе, выдавила из себя подобие улыбки и косо взглянула на хозяина.

— Спасибо, кошечка! — буркнул Князь, не отрывая взгляда от газеты.

Марго тряхнула рыжей копной и направилась к двери. Мопс смотрел ей вслед и восторгался женским совершенством. Когда наложница Князя исчезла в лабиринтах коридора. Мопс перевел взгляд на шефа.

— Что же размяк, Мопс? Продолжай, — с некоторым раздражением сказал Князь.

— Они обвели нас вокруг пальца. Гениальность сыщиков в этой игре отсутствует. Есть четкая информация. Возможно, что вышли на исполнителя в момент получения им задания. Может, чуть позже.

— Почему они не предотвратили катастрофу?

— На весах стоял престиж сыскарей и жизнь чиновника. Газетная шумиха стоит дороже чужой жизни.

— Почему ты думаешь, что они вели стрелка?

— Потому что он в течение нескольких дней отрабатывал маршрут отхода от точки до точки. Только в этом случае они могли знать схему исполнителя и выставить на линии ловушку. Публикация в газете доказывает, что никакой погони, как они хотят это обставить, не было. Взгляните на снимок. — Мопс постучал кривым пальцем по газете. — Подполковник хватает за горло убийцу, ворвавшись в машину с правой стороны, а не с левой, где находится руль. Снимок сделан с заднего сиденья. Репортер был ангажирован с самого начала и не за один день до событий. И наконец, отчет контролера, который подтверждает наши заключения. А вы почитайте статью. Неужели не понятно, чья рука водила пером по бумаге? Репортер — пустышка. Материал выполнен по заказу.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Существуют законы видеоряда в уголовной хронике. Должна быть четкая последовательность: жертва — убийца — сыщик! Логическая цепочка событий. Сначала трагедия, затем виновник трагедии ив заключение торжество разума, справедливости, наказания, героизма, победа добра над злом и так далее. А мы видим последнюю фазу без первой. Это говорит о том, что репортер не видел жертву ни живой, ни мертвой. Материал лепился в спешке, и они не успели запросить снимки у экспертов из МВД, что было бы логичней. В итоге вся эта шумиха получилась смазанной и неубедительной. А главное, что они упустили или, лучше сказать, нарушили самое важное и задачу: поимка преступника — это будни. Предупреждение преступления — это подвиг!

— А ты часом не внук железного Феликса?

— Нет, но двенадцать лет в уголовке — хорошая школа.

— Ах да, ты у нас из бывших.

— Все мы из бывших, Игорь Николаич.

— Мы можем допросить репортера?

— Нет смысла. Он пустое место. И потом, такие писаки используют псевдонимы. Не вижу смысла тратить время на его поиски.

— Кого завалили?

— Сомова. Низшая каста, «подъездник». К делу привлекли Худякова, но я его вовремя снял, если помните. Убит чиновник из Министерства путей сообщения, некий Феоктистов. Он жил тихо, телохранителями не прикрывался, сопротивление оказать был неспособен, стар, тяжеловат, соблюдал режим, точно по часам приезжал домой на обед. Работа для первоклашек. Я поставил Сомова.

Незначительная потеря. На счету четыре задания подобной сложности.

— Ладно, забудем о нем.

Князь вынул из стола знакомую папку и раскрыл ее. В центре лежал голубой заклеенный конверт без надписи. Мопс постоянно получал такие конверты, где находились данные на очередную жертву. Обычно Князь не вскрывал их и не интересовался, кому в ближайшее время будут копать могилу, но на этот раз он повел себя странно — захлопнул папку и вновь бросил ее в стол.

— На носу у нас дело, требующее большего внимания, чем предыдущее.

Запоминай, Мопс. Клиент живет на Пятой Парковой. Место тихое, но он использует охрану. Операцию назначишь на восемь тридцать утра, когда он выходит из дома.

Дом номер семь, пятый этаж, квартира справа. Кирпичный пятиэтажный дом. Все они там как братья. Лифта нет. Исполнителю надо сработать так, чтобы он сумел выйти из подъезда и не наткнуться на охрану. Используй Худякова, он, по твоим словам, парень опытный. Пусть несколько дней посмотрит за клиентом и его окружением, но на следующей неделе операция должна быть завершена.

— Задание принято. — Поведение шефа показалось Мопсу странным. Не заподозрил ли он его в провале? — Ну а что вы думаете о предыдущих неудачах? Какие меры предполагаете принять?

Князь ответил уклончиво.

— Я хочу поговорить с Хлыстом. Возможно, он даст определенные директивы. Есть вещи, которые я не хотел бы делать без согласования с руководством. А пока будем работать в прежнем режиме.

Князь взял чашку с остывшим кофе и откинулся на спинку кресла.

Тем же утром Фил просматривал ту же газету Но в статье о героизме подполковника Ефимова усматривал совершенно другой смысл. Его не интересовал милиционер и не беспокоил убийца. Он думал о жертве. Погибший от руки насильника Феоктистов был тем самым партнером Шевцова, который внес третью долю за Издателя. Теперь инициатор подпольной фирмы ушел в мир иной. Кто его туда послал? Шевцов? Или, может быть, Велихов? Ведь это Велихов должен возвращать ему вложенные за него деньги. Феоктистов вложил две доли, разработал план действий и умер. Точнее, погиб. Мавр сделал свое дело, мавр может умереть.

Велихов? А может быть, сговор? Шевцов и Велихов. Нет, слишком сложно. Они враги, а не заговорщики. Кто из них будет следующим? Фила смущал только один факт, говоривший в пользу сговора. Трупы с территории дачи Велихова вывозила машина «Ветеринарная помощь на дому». А этот «уазик» принадлежит людям Шевцова.

Вот тут и думай!

Генерал Боровский купил бутылку водки в палатке по дороге на кладбище. Ефимов приехал чуть раньше и заглянул на рынок, где подобрал скромный букетик из белых гвоздик. Встретились они возле надгробия капитану милиции Ушакову. По выработанной традиции перед деловым разговором стражи закона помянули усопшего оперативника и, проглотив по бутерброду, начали совещание.

— Что скажете о проделанной работе, Денис Спиридоныч?

— Ты как ребенок, Ефимов. Тебя только пулеметной лентой вокруг торса обтянуть и на съемки очередной серии «Неуловимых мстителей» отправить. Серьезную операцию превращаешь в фарс.

— Извините, товарищ генерал, но тут я с вами не согласен. Одно дело, когда мы работаем, а другое дело, когда мы пускаем пыль в глаза Хлысту.

Вы думаете, я такой дурачок и не понимаю, что делаю? Мне нужно, чтобы Хлыст понимал, что за моей спиной стоит сила, а не кучка оперов из райотдела. Он должен понять, что я могу действовать бесконтрольно и мне все спустят с рук.

Прежде чем выработать тактику, я побывал в кабинете Хлыста, и я кое-что смыслю в психологии — четверть века в следственных органах. Хлыст должен понимать, что имеет дело не с примитивным ментом, а с сильным врагом. Только тогда он захочет мира и пойдет на компромиссы и уступки. Надо помнить, что мы не имеем против Хлыста ни одной зацепки и шантажом его не задавишь. Он честный, богатый и влиятельный бизнесмен, исправно платящий налоги в казну. Против такого на бульдозере не попрешь!

— Твои потуги мне понятны, Гриша. Красиво излагаешь, и я не берусь с тобой спорить по части выработанной стратегии. Тут карты в твоих руках. Но надо помнить, что ты не частный детектив из американского триллера, а работник милиции. В министерстве спрашивают: каким образом сотрудник районного отделения милиции узнал о готовящемся покушении на жизнь человека? Каким образом информация залегендированного агента из отдела по борьбе с наркобизнесом попала к милиционеру среднего звена из городской службы? Ведь сообщение о покушении на Феоктистова пришло из казино в министерство, а не в твой вонючий райотдел. Твой спектакль обсуждался на самом верху Я не удивлюсь, если тебя вызовут в управление и потребуют отчета. Каким образом ты вышел на киллера? На этот вопрос у тебя нет ответа. И если они копнут глубже, то узнают, что все сведения о предстоящих терактах ложатся ко мне на стол, а я не даю им хода, и в итоге гибнут люди. В воздухе пахнет жареным. Как ты оправдаешься? Или скажешь, что генерал Боровский затеял крупную игру с картелем киллеров? Мол, Боровский решил перетянуть одеяло на себя и хочет сам стать главным ликвидатором Москвы, а потом и всей страны? И запомни: на данный момент у тебя может быть только одно оправдание — анонимка! Ты получил записку с предупреждением о готовящемся покушении на человека. Времени не оставалось, и ты действовал на свой страх и риск. Анонимку проверить невозможно, даже если тебе не поверят. Из-за подобных выкрутасов мы можем завалить агента, а он нам еще пригодится.

— Может быть, мне самому выйти на агента?

— У меня нет оснований требовать от другого ведомства имена их сотрудников, работающих под особым прикрытием. И ты не пытайся этого делать, даже если влезешь в клан Хлыста. Сегодня поступила новая информация. Я еще с ней не знаком, но меня предупредили, что есть сигнал. Но тебе не следует играть в эту игру. А для тебя пришел другой сигнал. Ты помнишь о нашем разговоре?

У Ефимова заблестели глаза.

— Помню и готов приступить к работе в любую минуту.

— Будь осторожен. Заказчик слишком скуп на сведения о своих врагах, но хорошо и грамотно планирует действия исполнителя. Это облегчает твою работу. Имени мента я не знаю, но у него «Мерседес-320», голубой металлик.

Машина стоит в боксе номер тридцать два в гараже высотного здания на Котельнической набережной. Ты наверняка знаешь этот двор и гараж. Клиент живет в этом доме. В девять утра он выезжает из гаража и едет на Октябрьскую площадь.

В девять тридцать начинается его рабочий день. На этом все. Заказчик считает, что этот отрезок времени самый удобный. Не будем с ним спорить. Ни шофера, ни телохранителей клиент не имеет.

— А может быть, подъезд? Проверенный вариант.

— Дело твое. Но ты не знаешь его в лицо и даже не знаешь номера квартиры. Короче говоря, это твои заморочки.

— Странный заказчик.

— Кто платит, тот и музыку заказывает. Давай-ка выпьем в память о капитане Ушакове, земля ему пухом. Наверняка был достойный мужик! Жаль, что до этих поганых времен не дожил, когда все черви из земли вылезли.

На гранитной плите можно было прочитать, что капитан Ушаков погиб в 1977 году от бандитской пули, выполняя свой долг.

— Мой ровесник, — глухо сказал Ефимов. — Спи спокойно, капитан Ушаков. Мы отомстим за тебя. Ты только не осуждай нас. Новое время — другие методы. Был бы результат!

Выпили. Генерал снял папаху и молча уставился на холодный, засыпанный снегом камень.

Казино «Орион» начинало свою работу в семь часов вечера, и Кот не торопился. К пяти часам он подъехал к дешевому ресторанчику, где в подвале, рядом с раздевалкой, располагался недорогой бар с недорогими шлюхами. В полумраке прокуренного узкого помещения стеной стоял дым. Стойка по левую сторону, столики по правую. На высоких табуретах сидели высокие девочки с длинными ногами и короткими юбками, демонстрируя входившим разноцветные трусики. На появление Кота они не реагировали. Сексуальный самец не снимает телок в чужих барах, у него есть свой гарем. Эти девочки видели мужчин насквозь и знали, кто из них сколько платит.

В углу полутемного помещения за столиком сидел полноватый молодой человек в очках и пил пиво. Дорогой костюм, галстук, ботинки — все говорило о состоятельности милого толстячка, но несколько бесплодных попыток охладили пыл местных жриц любви. Когда к толстяку подошел тип, похожий на сутенера, и уселся рядом, девушки решили, что этот клиент не по женской части, и уткнулись носом в свои коктейли.

— Опаздываете, господин Кошкин.

— Дела, господин Кузьмов, дела.

— Без фамилий.

— Взаимно.

— Где деньги?

— У вас под ногами.

Кузьмов заглянул под столик. Рядом с его вишневым дипломатом стоял точно такой же.

— Хорошо, Котик. А теперь выслушай неприятную новость. В портфеле ты недосчитаешься товара на десять процентов. С сегодняшнего дня он подорожал.

Красивое лицо Кота скривилось в гримасе.

— Ты что, Кузя, спятил? За такие шутки…

— Заткнись. Шлюх своих пугай.

— Ты решил, что меня так просто кинуть?

— Просто, Кот. Ты мной просчитан и пересчитан. Я тебя не боюсь. На прошлой неделе ты поднял цену для своей клиентуры. Теперь ты получаешь ответный упреждающий удар.

— Идиот! Шпионов подсылаешь?

— Наркоманы — народ ненадежный, за четверть дозы мать родную зарежут.

— Пойми, Кузя, я же не хозяин и цены не я поднимаю. Ребятки, которые стоят за моей спиной, родились без чувства юмора, голову свинтят, а потом извинятся. Они Хлыста за человека не считают. Тут дело может плохо кончиться.

— Для тебя, но не для меня. Я монополист. У меня лучший товар в Москве. Если меня уберут, то будете клянчить у азиков туфту по той же цене.

Меня нельзя уничтожить. Со мной можно договориться, но только на моих условиях.

Я не ношу оружия и не трачу денег на охрану. Молись на меня, Кот. Пока я живу, и ты еще дышишь.

— Но кого-то ты боишься, Кузя?

— Нет.

— А для кого я тебе доставал взрывчатку? Забыл? Или ты сам решил сейф в Центральном банке вскрыть. Пять бомб последнего образца. Ты думаешь, мне легко было убедить хозяев, чтобы они дали тебе то, что сами используют в самом крайнем случае?! А ты им такую оплеуху в благодарность! Опомнись, Кузя.

— Я все сказал, господин Кошкин. Через два дня принесешь сюда деньги и получишь недостающие десять процентов. Только так и не иначе. А про бомбы тебе лучше забыть, как я о них забыл.

Кузьмов взял из-под стола портфель и вышел из бара. Кот почувствовал, что фортуна поворачивается к нему спиной. Десять процентов с оборота — это огромные деньги, и их придется отдать.

Хлыст закинул ноги на стеклянную крышку стола и сказал торчащей в двери курчавой голове:

— Пусть зайдет. И найди мне Глухаря.

— Лады, босс.

Голова исчезла, и дверь распахнулась. На пороге возникла щуплая фигурка Колюни. Он снял драповое в елочку пальтишко и, повесив его на вешалку, прошел к столу.

— Рад тебя видеть, Колюня. Что нового? Хочешь мороженого?

— Не откажусь, если есть клубничное. — Хлыст снял трубку внутреннего телефона и дал распоряжение для повара.

— Ничего особенного не произошло. Фотографии беглецов завтра будут у меня. Здесь можно не беспокоиться, я держу руку на пульсе. Хрящ тоскует, сидя на нарах.

— Я надеюсь, ты понимаешь важность этого дела?

— Конечно.

В кабинет постучали, и вошла официантка с серебряным подносом, на котором стояла хрустальная вазочка с лакомством. Очаровательная куколка в едва заметной юбочке продефилировала к столу и, оставив поднос, направилась к двери, жонглируя округлыми бедрами. Хлыст не отрывал взгляда от изящных конечностей в черных чулках со стрелками, в то время как его гость вцепился в хрустальную ножку вазочки и пожирал глазами тертый шоколад и вишню, уложенную на розовых шариках.

«Может быть, парень болен? Импотент или…? — думал Хлыст, глядя на сластену. — Молодой, грамотный, и ни разу не заглядывал в наш бордель. А там есть на что посмотреть, и денег с него не взяли бы. У турецкого султана нет такого выбора. Кот собирал девок со всего бывшего Союза. Некоторые до сих пор числятся в розыске. И свежатина есть, а этот носом не ведет!»

Причмокивая от наслаждения, Колюня продолжал:

— Положение таково, Яков Леонидыч, что вам пора резко встряхнуть руководимое вами предприятие. Вы меня извините, но ваш контроль над некоторыми звеньями снизился, и машину понесло вразнос. Мои подозрения подтвердились. Кот реализует наркотики прямо у вас на глазах. Я знаю схему, по которой он работает. Трогать его не нужно. За ним надо наблюдать. Задача номер один: установить поставщика. Задача номер два: узнать, есть ли у Кота хозяин или он работает на свой страх и риск. Второе менее вероятно. Кот имеет хорошие деньги от казино и борделя. Вряд ли он рискнул бы самостоятельно взять на себя распространение марафета без влиятельного прикрытия.

— Сволочь! — проскрипел зубами Хлыст. — Я эту мразь из помойки вытащил, одел его, обул, человеком сделал.

— Не горячитесь, Яков Леонидыч. Это не рак, и метастазы еще не дали свои корни. Это язва в запущенном состоянии. Нужна диета, и она затянется, но выжигать ее не следует. Надо знать окружение Кота и его ходы. Сам Кот — обычный трус, и в итоге вы его отправите туда, где подобрали. Проверкой займетесь без отлагательств.

— Хорошо. Но у меня не одна язва.

Хлыст достал газету из ящика письменного стола и бросил ее на стол.

— Ты это видел?

— Конечно. Могу сказать, что Князь не оправдал наших надежд.

Второй провал в течение месяца. Люди уйдут от него. Никто не хочет ходить под топором.

— Нельзя все валить на Князя.

— Вот так же вы защищаете себя. Потому что у вас перед глазами маячит Кот, а вы не видите, как он манипулирует руками. Так же не видит Князь, как под его носом разгуливает стукач и отбивает телеграммы на Петровку.

— А может, этот хмырь что-то пронюхал? Сам?

Хлыст ткнул пальцем в снимок Ефимова на первой полосе газеты.

— Он сам об этом скажет. Клоун! Ишь, как выкобенивается. Знать бы, чего он добивается. Юлой крутится и делает кульбиты, но цель не ясна. Одна пыль стоит столбом. Блефует? Хватает шестерок и палит из всех орудий, будто победил преступность в стране. Никакой логики. Если Князь возьмет стукача, то блеф лопнет сам собой. Подполковник шарит в мутной воде. Раков ищет. Хватает головастиков и кричит: «Поймал!» Будьте с ним повнимательнее. Не все те враги, кто по другую сторону баррикад стоит. Может, и он вам сгодится. А почему нет?

Этот мент имеет крышу над головой. Дайте ему высказаться. У вас и без того мало своих людей. Лишний не помешает.

— А не проще купить этого мента?

— Дорого запросит.

— Поставить его к стенке?

— А вот до разборок дело лучше не доводить. Москва — городок тихий, маленький, шума не любит. К тому же команда подполковника разборку устроит в казино. Они придут с автоматами, в бронежилетах, приведут с собой пару урок и здесь же их продырявят, а заодно от казино щепок не оставят. Мэр и население всегда поддержат милицию, а грязные игорные притоны будут клеймить во всех газетах. Мало того, Ефимов на погром приведет съемочную группу с телепередач «Человек и закон», «Совершенно секретно», «Ночной патруль», «Петровка, 38» и десяток репортеров, которые поместят снимки героя на первой полосе утренних газет. Даже если вы будете правы, то ни один суд вам не поможет. Когда власти держат невинного пять лет в тюрьме, а потом узнают, что он ни в чем не виноват, то его освобождают, но суд приговаривает его к пяти годам, которые он отсидел. Власти никогда не несут ответственности за свои преступления. Мы это уже проходили.

— Я учту все твои пожелания, Колюня. Ну а теперь мне пора заняться игорным бизнесом.

Колюня поставил пустую вазочку на поднос и встал. «Почему он не носит очки? — задал себе вопрос Хлыст. — Такие умники с физическими отклонениями обычно имеют большой размер головы и носят очки».

— Резюме сказанному, Яков Леонидыч — бурчал Колюня, надевая пальто. — Наше тихое болото должно зарасти тиной. Кто попадает в него, тот пускает пузыри и исчезает, а вид болота не меняется. Мертвая тишина и покой.

Глухарь дожидался за дверью, когда этот чертов студент сожрет свое мороженое и уберется. «Развел здесь ясли!» — ворчал главный силовик, прохаживаясь по ковру приемной. Как только дверь отворилась и Колюня вышел, Курчавый доложил хозяину о прибытии Глухаря.

— Что случилось, Яша? Ты меня задергал.

— Заткни пасть, дружок. Здесь говорю я. Пускай пену у себя в подвале. Выслушай задание. Твои люди должны взять под наблюдение Кота.

— Кота? — удивился Глухарь.

— Да. Я должен знать о каждом его шаге, о всех его связях. Кто, где, с кем, когда, зачем, почему, во сколько.

— Брось, Яша. Кот всю братву знает. Мне что, сыщика нанимать? Он же хитер, зараза! Скользкий как уж, а моих быков за версту видно.

— Твои проблемы. С этим все. Эшелон прибыл?

— Рахман звонил с вокзала. Поезд в тупике, охрану я выслал. Рахман скоро будет здесь.

— Как добрались?

— Опять чурки налетали. Отмахались. Пара дырок в цистерне — все проблемы.

— Прими его как надо. Этот человек делает большое дело. Отведи его в бордель, пусти к рулетке, если захочет. Короче говоря, не перечь. Из Китая путь долгий, человек устал, а пули над головой выспаться не дают.

— Не мое это дело, Яша, но зря ты чужие ворота охраняешь. Мы с этого спирта ничего не имеем, а задницу свою подставляем по полной программе. В газетке читал? Вчера хлопнули одного железнодорожника в собственном подъезде.

— Знаю. Не суй нос куда не надо. Откусят!

— Поинтересуйся покойничком. Большая шишка. Восточные ветки и перемычки под ним ходили.

— Замри, Глухарь! Чиновники как шашки. Их жрут сотнями, но меньше их не становится. Не наше это дело.

В адресном бюро ответили, что Василий Васильевич Кузьмов вовсе в Москве не проживает. Белый получил удар ниже пояса, и опять от Кузьмова. По его расчетам, трусливый шакал не имел шанса скрыться. Однако после смерти отца никто о Кузе ничего не слыхал. В каждой точке, где был шанс встретить старого дружка, беглому убийце показывали на дверь.

Они стояли на улице как два истукана, и снежные хлопья утяжеляли их шапки.

— Бывает и так, паломник. Лихо преодолели дистанцию с препятствиями, а на финишной прямой споткнулись.

— Так не бывает. Должны быть общие каналы и знакомые. Спросить надо.

— В лоб действовать нельзя. Рекламная кампания по моему возвращению обойдет Москву в один момент. Если Кузя лег в ил, то он обо мне узнает раньше, чем я о нем. Тогда мы его не достанем. Сейчас мы в лучшем положении. Все знают, что меня в зоне замочили, и он спокоен. Если он скрывается, то не от меня.

— А ты уверен, что он в Москве?

— Из Москвы он может уйти на кладбище или в зону. Другого пути нет. Здесь золотая жила, и ключ только у него.

— Может, пришили. Он стоит того.

— Хитер. Не так легко его на шампур нанизать. Он на опасность нюх имеет и опережает противника. Кто-то спугнул его восемь лет назад, и он одним ударом от двух дружков избавился. Классический трюк! И как только у него ума хватило?! Попробуем пойти обходным путем. Все медики знают, что делается в их клане. Поедем в Склиф, там многое услышать можно. Главный разносчик сплетен медиков — это морг. Все мы через него проходим.

Спустя двадцать минут Чижов закрывал нос шарфом и морщился от кошмарных запахов. Он шел следом за Белым и то и дело натыкался на голые синие ноги с номерками, висевшими, как брелки на веревочке.

Белый воспрянул духом, узнав от санитара, что старик Данилыч жив и пьет чай в своей каморке. Морг не лучшее место для общения, но для Данилыча это место оставалось его работой, он провел здесь большую часть жизни и не считал свое ремесло хуже других. Каждый второй врач в Москве знал старика и прошел через его школу. Он учил студентов потрошить покойников и ставить диагнозы.