— Так… — протянул Сычев. — Похоже, ребята кроме карабина и пистолетом обзавелись. Такая парочка много шума наделать может… Хотя вряд ли.

Не для того они бежали. Помехи на пути они сметут, а если не мешать, то до цели доберутся. Но цель-то в чем?

— На восток они не пошли, — заключил Петухов. — На юге Барнаул и Монголия. Их путь лежит на запад.

— Ладно, протокол все равно надо составлять. Пошли в дом. — Первым шел Петухов, следом Сычев, замыкал шествие Горелов. У крыльца следователь остановился и, повернувшись к лейтенанту, сказал:

— А ты малый с понятием, Палыч. Придется тебя с собой взять.

— В Москву? — загорелись глаза парнишки.

— С чего ты взял?

— А то куда же? Двое москвичей в Барнаул не поедут. Дела у них срочные в столице, а в тайге делать нечего. Поди, уже к первопрестольной подъезжают, а мы здесь валандаемся. А столица хуже тайги. Там потеряешься, и с концами.

— Ну, это ты преувеличиваешь. Ладно, протокол есть протокол.

Десять минут ищем, два дня описываем свои поиски. Муторная у нас работа, Палыч!

Огневолосая и зеленоглазая, строптивая и непредсказуемая, она не давала покоя Князю. Бывший генерал давно прошел все этапы молодости и готовился достойно встретить старость, но так получилось, что на пути к покою и благополучию дорогу преградила чудесная амазонка. Теперь Князю казалось, что он родился заново и вся жизнь с ее прелестями ждет его впереди. Он забывал о своем возрасте и парил в облаках, пока рыжая не спихивала его на землю. И все же Князь по-детски был счастлив, наивно веря в земную любовь между мужчиной и женщиной, возрастная амплитуда которых составляла около тридцати лет.

Своеобразный нрав зеленоглазой Марго нечасто позволял Князю довольствоваться прелестями райских наслаждений. Приходилось ублажать красавицу подарками, которые она очень любила. Золотые побрякушки, нежный мех норки, сверкающие камешки в серьгах, потом на пальцах, а вскоре и на нежной шейке обходились недешево, и Князю приходилось потеть и выкручиваться, чтобы оставаться на высоте и чувствовать себя всемогущим. Но с чем-то ему приходилось смиряться. К тому же Марго питала слабость к рулетке, где оставляла кучу денег.

С этой статьей расходов Князь не мог смириться. Однако лишать даму сердца наличных денег значило получить ответ в виде запертой двери в спальню. И не всегда твердость духа, которой гордился Князь, выдерживала в борьбе с женским телом и обычной мужской похотью.

Сегодняшний вечер не отличался от остальных. Скандал имел бурное развитие по мере того, как Князь беспомощно наблюдал за процессом одевания своей подруги. Кружевная комбинация, чулки со стрелкой, пояс, облегающее фигуру платье.

— Нет! Хватит! Ты никуда не пойдешь! Каждый вечер ты мотаешься по притонам и просаживаешь мои деньги! Каждый раз ты являешься под утро и от тебя несет перегаром! Хватит!…

— Но тебе перегар не мешает, мой котик! — безучастно бормотала Марго, расчесывая шикарную рыжую копну волос и разглядывая свое отражение в трюмо. — Перегар не перегар, ты все равно залезаешь на меня и пыхтишь мне в ухо, воняя одеколоном из солдатского ларька. Почему я тебя терплю и не кричу: «Хватит!» Ты перекупил меня у Кота за двадцать центов. А требуешь удовольствий на миллион долларов. Я тебя не выбирала, и ты мне не нужен! Я работаю на тебя, и это все! Слышишь, гнусная жаба, все!

Князь схватил женщину за руку и с силой швырнул на кровать. Ее шикарные волосы раскинулись на подушке, Марго загородила лицо руками. Девушка всхлипнула, и Князю показалось, что она плачет. Несколько секунд он скрипел зубами, но вскоре раскис, и его лицо скривилось в жалостной гримасе, превращаясь в моченое сморщенное яблоко.

— Ну хорошо, Риточка, маленький мой. Ну ладно, я погорячился.

Князь опустился на колени и подполз к кровати.

— Солнышко мое, ну прости меня. Ты же должна понять, что я не могу без тебя. Ты единственный просвет в моей жизни. Ты все для меня.

Он начал гладить ее ноги, задирая к бедрам темно-зеленый шелк платья. Его глаза горели. Тонкие губы прикоснулись к округлым коленям, обтянутым черным капроном. Впившись в изящные женские формы, он готов был на любые условия капитуляции, лишь бы не терять этот заветный кусочек счастья.

— Маргуша, не покидай меня. Ты должна быть ласковой и нежной…

Его рука сползла с чулка на нежную теплую кожу и коснулась ажурных трусиков. Князь глотал слюну и распалялся, как вспыхнувшая спичка, дыхание становилось прерывистым и шумным. Вторая рука взметнулась вверх и вцепилась в резинку трусов, он провел ладонью по выпуклому животику к лобку и застонал.

Экстаз был резко оборван строптивой кобылкой, которая ничего не прощала и ничего не забывала. Марго согнула ноги в коленях, уперлась острыми шпильками каблуков в грудь генерала и с силой отшвырнула его назад.

Эксплуататор оказался на ковре с обезумевшим взглядом и в полной растерянности.

— Ласки захотел, мышь серая! Слизняк поганый! Еще раз руку на меня поднимешь, я тебе яйца вырву, драндулет безмозглый!

— Не смей так разговаривать со мной! Я тебя быстро к порядку призову.

— Тронь только!

Князь поднялся на ноги и поправил на себе домашнюю бархатную куртку со стеганым атласным воротником.

— Ладно, — пробурчал он. — Пойдем на мировую…

— На перемирие, — перебила женщина.

— Как хочешь. Готов идти на уступки за проявленную грубость.

— Я хочу пойти в казино!

— Ну уж нет! У тебя и так все есть. Или тебя Кот интересует, который ходит за твоей юбкой? Еще раз увижу его рядом с тобой, скальп с него сдеру.

— Тоже мне, вождь краснокожих! Ничего ты ему не сделаешь. Ты такая же шестерка в руках Хлыста, как и он. Что ваш босс прикажет, то и делать будете. Вот он с вас может десять шкур содрать, если вы дурака валять будете.

— Ошибаешься, деточка! Я без Хлыста обойдусь, а он без меня нет. Дешевый фраерок, натянувший на себя галифе с лампасами. Марионетка! Пустышка! Дерьмо!

— Может, мне заглянуть к нему и передать твои восхищения им? А, Князек! Как думаешь?

Перепалку прервал резкий звонок в дверь. Князь вздрогнул, словно на зов Марго явился командор для разборки с неверным вассалом.

— Иди открывай, бабий вояка!

Князь не стал бы открывать, но знал, что без предупреждения сюда могут пройти лишь несколько человек, которых он не мог не принять. Квартира Князя охранялась в несколько кордонов, и человек с улицы не мог попасть даже на этаж бывшего генерала, не говоря уже о том, чтобы дотянуться до дверного звонка.

Нехотя Князь вышел из спальни в коридор, прошел в холл и открыл стальную дверь.

Прибыл его ближайший помощник, вечный заместитель всех, кто сидел в кресле Князя. Человека звали коротко и просто: Мопс. Очевидно, за собачью преданность делу или за отвислые бульдожьи щеки. Никто не помнил его настоящего имени и никто не интересовался его биографией. Он начинал вместе с Хлыстом, но никогда не лез в руководители. Второе место его вполне устраивало. Оно позволяло иметь достаточно власти, держать руку на пульсе, контролировать ситуацию и быть главным связником между низами и верхами. Дело в том, что Мопс являлся ключиком, который заводил сложный механизм часов с тяжелым острым маятником.

Низенький, с выпученными глазками и бульдожьей мордой, Мопс поздоровался, повесил серое пальтишко в передней и прошел в кабинет хозяина.

Князь оставил дверь кабинета открытой, чтобы просматривался холл квартиры, и сел за стол, не сводя глаз с двери.

Князь успел забыть из-за семейных проблем, что сам вызвал своего зама для вручения ему конверта с заданием, полученным от Хлыста, но никак не мог сосредоточиться из-за того, что не запер входную дверь на ключ. Мопс чувствовал, что пришел не вовремя, но новый шеф сам установил правила игры, порядок работы, дисциплину и много разного рода мишуры, без которой они чудесно обходились до появления стратега в скромных рядах роты стрелков.

Князь начал разговор не так, как следовало. Конверт с заданием остался на закуску.

— Какие-нибудь есть подробности о последней заявке? — Мопс понял, что его не видят и ожидать приглашения присесть в кресло можно очень долго.

Мопс устроился на жестком стуле. Он не любил мягкой мебели.

— Докладываю. Стрелок получил задание четырнадцатого утром.

Послезавтра оно будет выполнено. Я задействовал Худякова. У него больше опыта, чем у тех, кто сейчас в работе. К сожалению, Котов на отдыхе после отлично проведенной операции. Он специалист по быстрому реагированию и сжатым срокам.

Худяков парень ловкий, и, я думаю, проблем не возникнет.

— Тебе не кажется странным. Мопс, — не сводя глаз с двери, задумчиво заговорил Князь, — что мы в последнее время занимаемся только бандитами? Криминальной шушерой, которая сама себя уничтожит без нашей помощи.

— Я обратил на это внимание, шеф. Очевидно, наше руководство мельчает. Переживает тяжелые финансовые трудности, раз принимает заявки от криминальной среды. В этом есть свой резон.

— Я хочу, чтобы ты установил за исполнителями двойной контроль.

Наш человек из МВД докладывал, что Панча взяли в трех километрах от зоны действия. Они дали ему уложить цель и позволили отойти от контролеров. Значит ли это, что им известна наша схема или же провал связан со случайностью? Но я не верю в роковые случайности, я верю в стратегию и расчет.

— Если у вас есть основания подозревать неладное, то Худякова я трогать не буду. Во-первых, это один из лучших работников. Во-вторых, его вербовал лично я, а значит, есть прореха, попади он в руки сыскарей. Если мы идем на эксперимент и выполнение задания уходит на второй план, то можно рискнуть и подставить подъездника. Этого добра у нас хватает.

— Хорошо. Мы задержим задание на три дня. Подберите обычного подъездника, но контроль должен быть усилен в несколько раз. Я должен знать схему действий противника. Когда уголовка возьмет стрелка под локоть, уничтожьте его.

— Невозможно, шеф. Во-первых, мы дадим понять оперативникам, что ведем контроль за своими. Во-вторых, нам ничего не известно о месте, где стрелка будут брать, а это значит, что мы подвергаем контролеров риску. Терять контролеров — непозволительная роскошь.

Князь почесал подбородок и предложил следующий ход:

— Я не хочу, чтобы наши люди попадали на Петровку. Это унизительно и настораживает исполнителей, так как о каждом случае поимки киллера трезвонят все газеты. Заминируйте машину стрелка и используйте дистанционное управление. При захвате машины поднимите всех в воздух.

— Такой трюк реален, но если только они захотят брать его в пути.

— Они не рискнут вести его до дома. Он может уйти на каждом повороте. Нервы сдадут.

— Хорошо. Вы приказываете, я выполняю.

— Снимите ему квартиру. Если его поведут до дома, то мы должны за версту видеть, что его ведут.

— Дорога через пустырь? Есть у нас такая квартира.

— Каждую машину, идущую по маршруту отхода, заснять на видеопленку. Мы сумеем по номерам определить, кто пасет нашего человека — Петровка, Огарева или Лубянка.

Князь увлекся своей идеей и упустил Марго. Входная дверь хлопнула в тот момент, когда генерал философствовал на тему адресов московских сыскных служб.

Для Мопса осталось загадкой, почему его уравновешенный рассудительный шеф треснул кулаком по столу в самый неподходящий момент.

Князь знал, куда ушла его подруга.

В это время в кабинете Хлыста не прекращали звучать споры, нравоучения, упреки, давались новые инструкции, выслушивались отчеты, делались выводы, и машина начинала свой новый круг. Ночь — самый активный период суток в казино. Зал наполнялся разноперой публикой, и к двенадцати часам к игорным столам стояла очередь, что бывает крайне редко.

У Кота сегодня хватало забот. Он любил свои заботы, они делали его халифом на одну ночь. Кот прогуливался по залу и кокетничал с женщинами.

Широкий выбор дам от куртизанок до пожилых богатых вдов. Те, кому перевалило за пятьдесят, приезжали в большинстве случаев самостоятельно, без сопровождающих лиц. Они бренчали алмазами, подвесками, золотыми серьгами и прочей мишурой.

Вторая половина женского общества привлекала молодостью, красотой и длинными ногами. Эти дамочки делали невысокие ставки и оглядывались на кавалеров с каждым новым проигрышем, посылая им в подарок ослепительную улыбку в знак оправдания и примирения.

Существовала и третья категория женщин, на которую никто не обращал внимания. Они появлялись и исчезали незамеченными. Но о них мы еще вспомним.

Администратор зала господин Кошкин отдавал предпочтение первой категории дам. Он умел смущать слабую половину и заставлял пульс учащаться при каждом своем приближении. Сердцеед знал, кто из женщин приходит развлекаться, а кто — ради него. Возможно, Кот преувеличивал свои чары и магнетический шарм, но отсутствием внимания к себе он не страдал. Его сексуальность могла привлекать внимание, но тех, кто видел лишь внешний лоск и не пытался заглянуть глубже.

В левом кармане брюк у администратора лежали белые фишки, в правом черные. Эти костяшки имели свою цену, и тут следует вспомнить о третьей категории женщин, которые появлялись в казино на несколько минут. Они целенаправленно шли в зал, отыскивали администратора и отдавали ему деньги.

Обычно Кот брал руку дамы и целовал ее. Пятидесятидолларовая купюра переходила из женской руки в мужскую, а взамен получала белую фишку. Черная фишка стоила сто долларов. С этими безликими костяными блинчиками дамы отправлялись в бар.

Среди желающих получить фишку было немало мужчин, но Кот доверял только женщинам и требовал, чтобы мужчины подыскивали себе посредниц.

За белую фишку бармен давал коробку спичек, за черную пачку сигарет. Дама забирала товар и тут же покидала казино. Таков был порядок.

В первом часу Кот заметил, как в зал вошла рыжеволосая красотка.

Впрочем, ее нельзя назвать красавицей в полном смысле слова. Слишком большой рот, слишком выпирают скулы, но все вместе смотрелось эффектно и было блестяще расставлено природой. Яркие глаза, яркие губы, волосы, нежная кожа, и получалось совершенство, а если приплюсовать к общему впечатлению фигуру, то девушка соответствовала сегодняшним канонам красоты.

Коту нравилось, как эта стерва крутила Князем. Ей удалось в месячный срок превратить старого служаку в тряпку и вытирать о него ноги. Кот и сам бы не прочь провести время с рыжей бестией, но она не соответствовала его принципам. Кот отбирал женщин через определенный трафарет. Не тот, что установили в Голливуде, а тот, что называется прибылью. Если женщина не приносит прибыли, она не может отнимать его драгоценные силы. Удовольствие — это деньги, а деньги — это власть. Роль женщин сводилась к тому, чтобы доставлять такое удовольствие, а не секундное удовлетворение.

Рыжая подкатила к администратору и выставила вперед ладонь.

— Мои фишки, Кот!

— Ты и вправду решила, что в моих карманах камера хранения? Ты свою игру проиграла, детка… Покупай новые и иди к столу. Ты же знаешь, что мои мальчики не любят, когда по залу гуляют путаны без денег. Либо игра, либо вон!

— Ну, Котяра, ты еще завизжишь, когда я тебе яйца придавлю!

— Как ты мне нравишься, когда ты такая. Не глаза, а изумруды сверкающие рубинами. Не баба, а огонь, пожар! Нам бы хорошего режиссера с большими деньгами, и какую мы парочку сделали бы для порнушки! Каждый из нас «Оскара» стоит.

— Твои партнерши сидят за столами и трясут дряблыми ляжками. Это для них ты голливудский плейбой, а для меня сосунок неутертый.

Марго направилась к кассам.

Кот скрипел зубами несколько секунд и забыл о злобной красотке.

Зал казино не то место, где сводят счеты. Для этого у Кота имелся четвертый этаж, где он оставался единственным хозяином, и даже Хлыст не совал туда носа.

Но сейчас у Кота хватало забот. Зал набился до отказа, и среди гостей присутствовало слишком большое количество чужаков, которых Кот не встречал в своем заведении. Такой наплыв случайной публики заставлял администратора быть внимательным и осторожным.

Пожилая дама в жемчуге и с трясущейся головой возникла из толпы и крепко схватила за руки администратора. От неожиданности Кот вздрогнул.

Огромный слой косметики не мог спрятать ненормального блеска глаз с красными прожилками по углам. Складывалось впечатление, что эта женщина не умывалась по утрам, а лишь накладывала сверху старого новый слой грима. От нее за версту несло «Шанелью», словно она выкупалась в духах. Женщина достала из сумки сигарету и сунула ее дрожащими пальцами в нагрудный карман белого смокинга. Кот отпрянул.

— Вы с ума сошли! Сигареты принято подавать из пачки.

— Брось, Котик. Видишь, какой меня колотун прошибает. Дай мне две черные фишки, и побыстрее.

— Ладно-ладно. Но тут же к выходу. Сегодня здесь неспокойное — Вижу, не слепая. Быстрее…

Кот бросил в открытую сумочку из бархата две фишки и проследил, как женщина протискивалась к бару. К таким богатеньким Тортиллам Кот подбрасывал в постель своих половых террористов, которые сажали очаровательных увядающих старушек на иглу и превращали их в рабынь, получая с каждой обработанной единицы свой процент. Кот подумал о том, что его клиентка стала слишком опасной и непредсказуемой. В таких случаях они умирали от сердечного приступа, и им никто не делал вскрытия. Возраст! Вместо героина в кровь попадал яд, и старушка не просыпалась на следующие утро. Кот не решался перевести ее в категорию «бывших» клиентов. Она имела много денег, очень много, и пока этот источник приносил прибыль, глупо его выбрасывать на свалку.

Рыжеволосая видела, как странная дамочка получила от Кота какие-то монеты, и направилась следом за ней к бару. Устроившись на табурете, она не сводила глаз со старухи с безумными глазами. Бармен принял от женщины две черные фишки и достал с витрины дне пачки «Кента».

«Почему с витрины? — подумала Марго. — Почему фишки, а не деньги? Почему Кот?»

Марго вернулась к игровому столу. Кажется, у нее появилось оружие против слащавого администратора.

— Так, значит, Кот? — произнес вслух Хлыст, глядя через зеркальное стекло кабинета в игровой зал.

— Конечно, — подтвердил стоявший рядом молодой человек с бледно-серым лицом туберкулезника. — Лучше, Яков Леонидыч, если вы не будете его трогать. Спугнете. Это не его бизнес. Он шестерка.

— Понимаю, Колюня.

— Я прослежу его путь. Потерпите. Теперь о вашей просьбе, связанной с Хрящом. Я знаю, где он сидит. Вычислил. Как только он дернется с места, мне будет известно. Беглецов тут же вводят в компьютер. На них объявляют федеральный розыск. Как только Хрящ окажется за колючкой, мы об этом узнаем.

Брать его надо на пути в Москву. Если не успеем, то в столице он растает как снег. Только не доверяйте операцию Глухарю. Он все испортит или потянет одеяло на себя. Глухарь имеет прикрытие и защищен от вас живым щитом. Это самое слабое место в ваших взаимоотношениях. Вот вы и не можете прижать его к ногтю. Он командует вашей гвардией, сохраняет ваш покой. Таким людям нельзя давать козырные карты в руки. Я убежден, что необходимо найти нейтральных людей, не знающих о том, кто такой Хрящ и чем он владеет. Как только человек узнает о добыче Хряща, он станет вашим конкурентом, а не помощником. Слишком велик соблазн.

— Умная у тебя голова, Колюня. Все понимаешь.

— Конечно, Яков Леонидыч. Я же не за деньги работаю, а за идею.

Мне приятно, что вы прислушиваетесь к моим советам и следуете им. Каждый ваш промах — это мой промах.

— Ну о промахах говорить рано. Глобальные дела впереди, ну а теперь скажи мне, Колюня, что за мужичок стоит у третьего столика. Эдакий седовласый красавец, лет пятидесяти. На какого-то актера смахивает. Где-то я его уже видел.

Колюня нашел глазами того, о ком говорил его патрон, и усмехнулся:

— Удивительно, но я могу ответить на ваш вопрос. Я живу в том районе, в котором этот дядя работает. Любопытная личность. Когда-то судьба сводила нас на одной дорожке. Вашего гостя зовут Григорий Михайлович Ефимов. Он подполковник милиции начальник следственной группы нашего райотдела. Рядом с ним стоит подполковник Саранцев. Саранцев отвечает за оперативную работу райотдела. Когда ФСБ меня накрыла с компьютерными делами, то милиция тоже подвизалась к успехам чекистов. Чтобы от меня отстали, я установил у них сеть компьютеров и начинил их хорошими программами. Могу сказать одно: так просто Ефимов никуда не ходит. Это очень хитрый и ловкий человек. Он опасен. Я думаю, что вам следует пригласить его к себе и показать подполковнику, что тут сидят люди не лыком шитые и знают, кто к ним ходит. Лучше сразу показать ему свой оскал, но не выходить за рамки приличия. Пусть говорит Ефимов, а вы слушайте.

Такие людишки любят похвальбу. Он сам скажет, что ему надо. Возможно, он вышел на Кота либо… Тут нет смысла гадать, тут надо знать наверняка. Но я не думаю, что Ефимов — фигура сильная.

— А тут, Колюня, я с тобой не согласен. Тут мой опыт и чутье лучше сработают, чем твои холодная логика и расчет. Подполковник из чужого райотдела не сунет нос на территорию своих коллег, которые кормятся у нас. Значит, за спиной Ефимова стоит сильная фигура. Я же вижу по его физиономии, что парень чувствует себя победителем на белом коне. Ты прав в главном. Надо вызвать его на ковер, а не наблюдать из-за угла и строить догадки.

— Тем более что он сам ищет с вами связь, иначе не привел бы половину боевого состава райотдела. Он засветил себя, не заботясь о прикрытии, он бравирует и не прячется, а значит, рассчитывает на вопрос: «А что тебе от нас надо?» Задайте ему этот вопрос, и пусть он чувствует себя победителем.

Победы, они застилают глаза. Отдайте ему первенство. Если дело в наркотиках, то сдайте ему Кота без боя. Гибельный бизнес. Он к добру не приведет.

— Хорошо, Колюня. А теперь тихонько уйди. Ты мой золотой фонд, и не стоит тебе мозолить глаза здешнему люду.

Молодой человек надел серое безликое пальто, вязаную шапочку и тихо вышел из кабинета. Следом был вызван Глухарь. За сегодняшний день он приходил сюда дважды и ничего хорошего, кроме упреков, не слышал. Третий вызов обозлил Глухаря.

— Что случилось, Яша? Мы все уже обсудили.

— Сколько человек ты можешь поднять за полчаса? — не слушая претензий, спросил Хлыст.

— В подвале тридцать быков. Могу еще пару десятков собрать.

— Хватит этих. В зале менты. Человек десять. Я хочу знать, что делается вокруг здания и в соседних переулках, кто сидит на чердаках и кто в машинах. Нам нужно знать, блефуют менты или у них серьезная задумка. Главного я вызову к себе, предупреди ребят в зале. Улицы надо очистить. Пристегни их к местам, но в подвал не тащи. Рано перед ними карты раскрывать.

На сей раз Глухарь слушал своего шефа внимательно и понимал, что речь идет об общей безопасности, а не о пустяках. Ничего не говоря, командир братвы вышел из бункера Хлыста и направился в подземелье, где маялись от безделья его воины, обтянутые кожей.

В дверном проеме кабинета появилась курчавая голова телохранителя.

— В приемной пусто, хозяин.

— Иди сюда.

Курчавый растерялся. Его нога никогда не переступала порог кабинета. Внешней охраны было достаточно, и Хлыст запрещал шестеркам топтать без дела персидские ковры. Громила вырос в полный рост и осторожно вошел в святая святых, ступая по полу, словно тот выложен из яичной скорлупы.

— Глянь-ка в зал. Пригласишь ко мне в кабинет того типа у третьего столика. Седой, широкоплечий, в сером костюме.

— Я понял, шеф, — полушепотом ответил охранник.

— Шевелись.

Детину словно ветром сдуло.

Хлыст наблюдал, как его обалдуй походкой деревенского задиры пересекает игорный зал. Штамп из старого кино, ему «Беломор» в зубы и кепку набекрень — «придурок»!

Ефимов не ожидал, что кто-то из местных обратит на него внимание.

Он пришел на разведку и хотел ознакомиться с обстановкой, будучи на сто процентов уверенным, что здесь его никто не знает.

— Извините за беспокойство, уважаемые гости, — начал басить курчавый, глядя сверху вниз. — Наш хозяин просит вас зайти к нему в кабинет. Я вас провожу.

Последняя фраза прозвучала так, будто в случае отказа гостя приволокут силой.

— Я один? — спросил Ефимов.

— Больше одного хозяин не принимает.

— Какая честь. Ну что ж, ведите.

Ефимов последовал за тарзаном в смокинге в чащу местных джунглей.

Кабинет Хлыста понравился гостю. Он осмотрелся и сузил интерес на столе, за которым сидел руководитель заведения.

— "Жучков" здесь нет, подполковник. Я сам себя не прослушиваю и другим не позволяю. Это портит партнерские отношения.

Ефимов ухмыльнулся и сел в предложенное кресло, кожа которого была отполирована сотнями чужих брюк. Вел он себя непринужденно, оглядывая хозяина голубыми наивными глазами, как человек, лишенный комплексов, не признающий условностей и не знающий страха.

— Рассказывайте, — предложил Хлыст.

— Передовицу «Комсомолки»? Что вы хотите услышать?

— Как вас занесло сюда? Далековато от ваших пенатов. К тому же у нас высокие ставки.

— А почему вы решили, что у меня нет денег, Яков Леонидыч? Мы тут намедни получили большую премию за поимку наемного убийцы и торговца наркотиками. Пошла полоса везения, а у противоположной стороны полоса неудач. Жизнь — штука полосатая, как тельняшка.

— Подфартило, значит.

— Можно и так сказать. Но мы на жилу напали, а пока вот по одной рыбке вылавливаем, чтобы других не спугнуть. Как говорится: «Процесс пошел!»

— Не рано ли деньги по пустякам транжирите? Фортуна — вещь капризная.

— Не рано. Мы уже можем вести дозированный отлов преступничков.

— А запуская руку в яму, не боитесь укуса?

— А мы перчатками запаслись и противоядием. У нас сноровка есть и даже схема.

— Надо понимать вас так, что на своей территории вы уже навели порядок? — усмехнулся Хлыст.

— Вам следует поинтересоваться у юристов, в каких случаях правоохранительные органы переходят границы определенных рамок. Я не хочу играть роль вашего консультанта.

— Воспользуюсь советом. И все же вы преувеличиваете свои возможности и полномочия, — не успокаивался Хлыст.

— Я не с докладом к вам пришел и не с ордером на арест. Что вы нервничаете? С какой целью вы меня пригласили? Я любезно ответил на пару ваших вопросов из хорошего расположения духа. Для первого знакомства достаточно.

— Смелый ты парень, подполковник.

— У меня есть привычка думать и взвешивать, а потом делать.

Однако, мистер Хлыст, вы еще не готовы к обстоятельному разговору Хлысту хотелось схватить этого мента за шкирку и хорошенько встряхнуть, но ему удалось сдержать себя. Чутье говорило ему, что Ефимов блефует, но наглость — второе счастье. Либо за спиной Ефимова стоит мощная поддержка.

— Отдыхайте, подполковник. Как только получите следующую премию, вновь заходите. Наше казино радо новым клиентам. Попробуйте поиграть за вторым столом. Новичкам везет на «зеро».

С лица Ефимова не исчезала легкая ухмылочка. Он встал и молча вышел из кабинета.

Хлыст снял трубку местного телефона и попросил соединить его с дежурным крупье.

Глухарь в сопровождении пяти человек вышел из черного хода к стоянке, на которой парковались только машины работников казино. Занятый делом, главный авторитет не заметил, как двое чужаков скрылись за вентиляционной тумбой метрополитена. Филин давал указания сотникам и размахивал руками.

— Чердаки, подъезды, машины, подвалы — все осмотреть. Обыскивать и проверять все бумажки. Мы им устроим Варфоломеевскую ночь!

Фил слышал напутствия бандита, и ноги его заметно подрагивали. Его правая рука крепко сжимала воротник полушубка, который прикрывал худосочное маленькое тело Гнома.

— Узнал? — спросил Фил.

— Это он. Попались бы мы ему на шоссе… Хрящ сразу его раскусил и не ошибся.

— Этого мы еще не знаем. У Хряща свои заботы, а нам ноги уносить надо. Поймают, башки не досчитаемся.

Как только дверь черного хода хлопнула, Фил подхватил коротышку под руку и рванул к машине. Времени оставалось в обрез.

Возвращались на дачу молча. Фил выжимал из своей «девятки» последние силы. Теперь он точно знал, что банда Глухаря находится под крышей Хлыста, а Хлыст, он же Гек, один из подручных Шевцова, который украл у компаньона деньги и его, Фила, нанял поймать грабителей. На кону лежали три миллиона, и если идти на риск, то за собой нельзя оставлять даже пыли.

Исчезнуть должно все! Фил понимал, что остановиться он уже не может, но выйти из игры живым шансов слишком мало.