- Здесь нам делать нечего, сразу двинем домой в Добрыниху! - объявил Терентий Фомич. - Тем более Егору нужно еще побывать у себя на работе - он у нас механик в сельхозкооперативе. Покатим с ветерком!
      Он взглянул на скованного застенчивостью Петра и добродушно заметил:
      - Да ты не робей, паря! Народ у нас простой, гостеприимный - быстро освоишься. Ну как там Москва стоит? Хотя мы здесь телек смотрим! рассмеялся он. - Как поживают Волошины? Давно от них вестей не было. Когда свадьба-то?
      Вопрос вогнал Петра в краску; ждал его, думал по дороге, как объяснит происшедшее родственнику Даши, - и оказался не готов. Уж очень боязно обидится Фомич, не врать же ему, смягчая обстоятельства в свою пользу.
      - Поссорились мы с Дашей. Свадьбы у нас не будет, - собравшись с духом, сообщил Петр. - Предпочла мне другого.
      - Во-от, значица, ка-ак? - огорченно протянул Терентий Фомич, с сочувствием взглянув на расстроенное лицо парня, - проникся к нему симпатией с первого знакомства, на него возлагал большие надежды. - Слишком уж много понимают о себе нонешние девицы!
      Замолчал, нахмурился и как бы погрузился в воспоминания: лишь спустя несколько минут, не глядя на Петра, заговорил:
      - Я ведь понимаю тебя, паря, как никто другой! Всю жизнь провел бобылем, а почему? - Повернулся, поднял на него глаза - в них застыла привычная боль. - Потому что со мной было то же.
      Петр промолчал, лишь бросил на него удивленный взгляд. Старик продолжал свою речь и, волнуясь, открыл ему грустную историю своего одиночества. Видно, то, что произошло с Петром, разбередило его незаживающую рану.
      - Была у меня большая любовь с одной девушкой - красивой, как Дашутка. Тоже мечтали с ней пожениться. Все шло к свадьбе, но тут на нее обратил внимание один приезжий - районный начальник. А у меня ничего не было. Вот родители ее и уговорили!
      - Ну и что? Счастливая у нее семья? - не выдержал Петр.
      - Какое там! - печально покачал головой Терентий Фомич. - И года не прожили, разошлись. Два раза ко мне прибегала, плакала. Но простить ей я не смог! Вот и живу один.
      - Но ведь были другие женщины?
      - Были, и немало, - уже спокойно признался старик. - Разные. Особенно вдовушки меня осаждали. Но так и не смог я никого полюбить.
      - А что сталось с той, которую любили?
      - Она, как разошлась с мужем, завербовалась куда-то на север. Родители ее, один за другим, померли, и связь оборвалась, - с сожалением произнес Терентий Фомич. - Я, по правде сказать, три раза пытался ее разыскать, а потом плюнул. Привык жить один.
      Угрюмо замолчал и вдруг неожиданно спросил:
      - А что, Дашутка небось кого-то побогаче подцепила? Она ведь там модель какая-то? Очень уж хороша!
      - В общем, да. Этот парень - сынок богатого банкира, - не смог соврать Петр.
      - Я так и подумал. Девки сейчас еще расчетливее, чем раньше, подытожил старик. - Но ты, Петя, не унывай! Будет и на нашей улице праздник! - И тепло взглянул на молодого товарища по несчастью. - Вот увидишь - сделаю тебя богатым! Держись только крепче за Терентия Фомича! - И на этот раз надолго замолчал - крепко задумался. А Петр широко раскрытыми глазами смотрел на великолепные пейзажи горного Алтая, и это постепенно отвлекло его от грустных мыслей.
      Поселок Добрыниха раскинулся в предгорье Алтая, на берегу быстрой речки, впадающей в полноводный Иртыш. Основан был старообрядцами, бежавшими из Центральной России от гонений православной церкви. Староверы истово трудились и жили в достатке, - дома у них, как правило, крепкие, за высокими заборами, с крытыми дворами.
      В советские времена многие семьи пострадали от коллективизации, раскулачивания и других напастей, население обнищало; однако дедовские избы, добротно срубленные из лучшего строевого леса, по-прежнему крепкие, простоят, казалось, века.
      К такому прочному пятистенку, хозяином которого был Терентий Фомич Полторанин, и подкатил "уазик" Егора Анисимовича. Выгрузив соседа и его московского гостя, проехал еще метров пятьдесят и остановился у собственных ворот - они тут же открылись изнутри: его ждали.
      Захватив вещи, Терентий Фомич и Петр вошли в дом. Хотя хозяин живет один, внутри чисто, прибрано: дощатые полы вымыты, даже выскоблены; занавески на окнах, покрывала на кроватях безукоризненно выстираны; на подоконниках и лавках ни пылинки.
      - Это у меня соседская Клавка, дочь Егора, хозяйствует, - объяснил Фомич, поймав удивленный взгляд гостя. - Она и обед на два дня мне готовит. Ну а об остальном самому приходится заботиться.
      - Она что же: родней доводится? Или помогает за плату? поинтересовался Петр и деловито добавил: - Я тоже буду участвовать - ведь теперь ей придется готовить на двоих.
      - У нас тут все немножко родственники - полдеревни Полтораниных. Хотя близкой моей родни здесь никого не осталось, - невесело усмехнулся хозяин. А Клавдия старается потому, что я дом по завещанию на нее отписал: прямых наследников у меня нет.
      Фомич провел гостя по просторной избе, состоящей из большой светлой горницы и еще двух небольших комнатушек, разделенных русской печью. Зайдя в одну, указал рукой на металлическую кровать с панцирной сеткой.
      - Это твоя комната, Петя! Вот тут будешь спать. Сюда вещи свои складывай, а одежу повесь на гвозди, - распорядился он. - Инструмент оставь в сенях. Мы опосля с ним разберемся.
      Петр хотел пойти за вещами, но Фомич его остановил:
      Особливо не увлекайся, еще успеешь обустроиться. Лучше ополоснись с дороги. Пособишь нам с Клавдией приготовить все, что надо для угощения. Она сейчас прибежит. Отпразднуем с соседями твой приезд.
      Только успел Петр умыться и немного разобраться в своей комнатке, как по голосам, доносившимся из горницы, понял, что пришла Клава. Бросив свое занятие, он пошел к ним: вместе с Фомичом невысокая молодая женщина проворно накрывала на стол. Заметив гостя, выпрямилась, оправила платье, улыбнулась приветливо.
      - Добро пожаловать в наши края! Мне Фомич сказал - тебя Петей зовут. А меня - Клавой, - скороговоркой сообщила она, протягивая ему руку. - Со мной дружить надо, чтоб вкуснее готовила! - пошутила она, откровенно по-женски рассматривая высоченного, симпатичного парня.
      Клаве на вид лет двадцать, не красавица: рыжеватые волосы, по-простому забранные в пучок, голубые глазки, круглое веснушчатое лицо и вздернутый носик не выделяли ее из множества миловидных деревенских девушек - богата такими русская земля. И все же не остался Петр равнодушным к ней: ладная фигурка, стройные бедра, крепкие ноги, высокая грудь.
      Он вернулся к себе, достал из сумки литровую бутылку "Столичной", копченый окорок, две банки хороших консервов - свой вклад в общий стол; принял участие вместе с ними в приготовлениях. Вскоре все было готово, собранное угощение радовало глаз.
      На постеленной Клавой чистой скатерти - два больших блюда, с винегретом и холодцом; длинное - с жирной сельдью, приправленной лучком и картошечкой с подсолнечным маслом; миски с квашеной капустой, солеными огурцами и помидорами, маринованные грибочки, ну и прочая закуска: окорок, консервы; наконец, коронное блюдо - кулебяка с рыбой.
      Стояла изобильная выпивка: посреди стола рядком расположились бутыли с самогоном и бражкой, литровка водки, графины с рябиновой и фруктовой настойками, медовым пивом и домашним квасом. Хватило бы напоить целый взвод, а не тесную компанию соседей!
      Клавдия сбегала за своими, и вскоре за длинным столом в горнице собралась добрая дюжина гостей. Кроме хозяина, гостя и младшей дочери, Егор Анисимович с женой Марьей Ильиничной, их старшая дочь Валентина, лет тридцати, с мужем и тремя детьми-погодками, и сын Иван, средний по возрасту между сестрами, с женой Любой, кругленькой толстушкой с живыми черными глазками.
      Иван, широкоплечий, коренастый, несмотря на молодость, был уже инвалидом: участвуя в боевых действиях в Чечне, потерял левую руку. Вернувшись с войны, он не мог работать, как раньше, трактористом, но не упал духом - выучился на бухгалтера. Люба заведовала молочной фермой, - похоже, была беременна.
      Подняли тосты за гостя, за столицу родины - Москву, за здоровье и удачу; хорошее настроение перешло в бурное веселье. У Валентины оказался звонкий голос, и под ее руководством образовался слаженный хор, исполнивший для гостя народные алтайские песни. Петр охотно в нем участвовал, хотя незнание слов и мешало подпевать в полную силу.
      Через неделю Петр перезнакомился со всеми ближайшими соседями и неплохо освоился на новом месте. Окружающая природа просто сказочная: горы, густо поросшие лесом, подступали к поселку почти вплотную; ближние - сравнительно небольшие, а за ними - гряда суровых, высоких гор; вдали, в синеватой дымке виднеются таинственные хребты, уходящие вершинами далеко в облака.
      Лето на Алтае короткое; Терентий Фомич, при активном участии молодого помощника, стал готовиться к выходу в тайгу. Первым делом тщательно проверили и привели в порядок походное снаряжение и орудия труда. Ознакомившись с тем, что привез Петр, старый таежник пришел в восторг.
      - Надо же! У нас здесь такого не найдешь! - удивлялся он, рассматривая новейшие приспособления для преодоления горных расщелин, речек, подъема по крутым склонам.
      Особенно обрадовался лопатам из титанового сплава и современным горным инструментам; довольно потирал руки.
      - Это здорово облегчит нам работу! Обычный инструмент быстро выходит из строя. Много времени и сил тратим его точить, - объяснил он Петру. - А там каждый день дорог!
      В свою очередь будущий старатель удивлялся обилию оборудования, которое им предстояло взять с собой в тяжелый поход по непроходимой тайге.
      - Как же мы сможем все это на себе доставить на место? - усомнился он, когда Фомич показал ему тазы, лотки, желоба и другие довольно габаритные приспособления для ручной добычи золота. - Нам что же, придется ходить несколько раз?
      - Ну конечно, нет! - рассмеялся в ответ опытный старатель. - Один-то раз туда добраться чего стоит! На себе скоро испытаешь! Снаряжение потащит на себе лошадка, - уже серьезно объяснил он. - Без нее нам никак не обойтись.
      - Значит, придется ее купить? - без энтузиазма спросил Петр, пересчитывая в уме свои небогатые финансовые ресурсы.
      - На лошадку нам тратиться не придется - даст на время похода Егор Анисимович, - успокоил его старатель. - Не бесплатно, конечно.
      - Вот видишь! А говоришь - тратиться не нужно, - непонимающе посмотрел на него Петр. - Сколько он хочет, ведь риск велик?
      - Пока нисколько. Получит свою долю в случае удачи, - спокойно ответил Фомич, весело взглянул, добавил: - Сам знаешь: кто не рискует - не выигрывает!
      Заметив, что молодой его помощник о чем-то тоскливо задумался, не понял и ободряюще произнес:
      - Да ты, Петя, заранее не тушуйся! Не впервой столько всего доставлять до места. С лошадкой управимся!
      - Я совсем о другом думаю, Фомич, - объяснил Петр причину своего беспокойства. - Меня немного пугает вопрос питания. Мы же идем не на день и не на неделю, а на месяц и больше!
      - Ну и что с того? Продуктов у нас достаточно, и охотиться я не разучился. Глаз у меня еще верный!
      - Не о том я, Фомич, - с легкой досадой произнес Петр. - Ты ведь сам мне говорил, что готовить еду не умеешь, а я - тем более!
      - А что, может, ты и прав... - Старый золотоискатель задумчиво посмотрел на него. - Сам-то я, когда один в тайге, питаюсь как придется, но тебе будет с непривычки тяжело! - Помолчал, что-то прикидывая в уме, и заключил: - Придется взять с собой повариху!
      - Неужели это возможно, Фомич? Ты не шутишь? - обрадовался Петр.
      - Нисколько! - коротко объяснил старатель. - Когда идут добывать золото группой, всегда берут для этого бабу. Чтобы обстирывала и время не уходило на готовку. - Немного подумав, он добавил: - Возьмем с собой Клавку. Девка крепкая, один раз в тайгу уже ходила. - Он как бы убеждал себя. - Тогда вроде неплохо справилась.
      - А она согласится на этот раз? - усомнился Петр, которому очень понравилась эта идея. - Наверно, перенесла тогда немало!
      - Пойдет! - выразил уверенность Фомич. - Трудностями ее не испугать, а куш в случае удачи солидный. Здесь столько не заработает.
      Таким образом, по инициативе Петра экспедиция приобрела еще одного полезного участника.
      Ранним погожим утром, когда поселок только просыпался, в тайгу выступил маленький отряд золотоискателей. Впереди, ведя на поводу мохнатую лошадку, доверху нагруженную кладью, выступал Терентий Фомич. Вслед за ним шли, сгибаясь под тяжестью больших заплечных мешков, Петр и Клава.
      Перейдя вброд неглубокую речку, прошли около километра по долине и начали подъем на гору. День был солнечный, но не жаркий, так как с гор дул освежающий ветерок. Досаждали лишь назойливые мухи - все время приходилось отмахиваться.
      Первые два часа пути, пока поднимались по узкой каменистой дороге, показались не столь утомительны. Но когда пришлось свернуть с нее на лесную тропу, круто поднимающуюся в гору и сплошь заваленную упавшими деревьями, стало намного тяжелее. К полудню выбились из сил, да и лошадка тоже; так что пришлось устроить привал - выбрали полянку неподалеку от прозрачного горного ручья.
      Сначала разгрузили лошадку - пастись. Затем Фомич удивительно быстро и сноровисто для своего возраста развел костер; Петр сходил к ручью за водой, а Клава принялась готовить обед. Пока она возилась у костра, мужчины склонились над картой.
      До цели не такое уж большое расстояние. - Фомич указал на обведенный красным карандашом кружок на карте. - Однако дороги туда нет и местность труднопроходимая. Вот смотри!
      Провел заскорузлым ногтем линию от места их стоянки почти до самого красного кружка и пояснил:
      - Нам предстоит преодолеть два невысоких перевала, все время пробивая себе дорогу, пока не дойдем до лагеря геологов - вот здесь. - Ткнул пальцем в голубое пятнышко озерца. - Мы его увидим, когда будем спускаться со второй горы.
      - А зачем нам этот лагерь? - поинтересовался Петр. - Стоит ли их посвящать в наши планы?
      - Стоит - у них рация, а у нас ее нет. Мало ли что случится.
      - Мы ведь не сможем с ними связаться, если потребуется их помощь. Сам же был против мобильной связи, - непонимающе взглянул на него Петр.
      - Как это "не сможем"? А ракеты на что? Договоримся, чтобы посматривали в нашу сторону.
      - Но ведь этим мы раскроем, где находимся, - не слишком ли велик риск?
      Опасения Петра рассмешили старателя.
      - Не рановато ли, Петя, беспокоишься? Золотишко-то еще отыскать надо.
      Видимо, он понимал волнение и азарт начинающего, - посерьезнев, объяснил:
      - Я уже там побывал со старым Лукой, потом как-нибудь о нем расскажу. Но и у меня нет полной уверенности, что вновь отыщу это место.
      Фомич с усмешкой посмотрел на Петра, добавил уверенно: - А они так и подавно не найдут! Думаешь, золотишко там повсюду разбросано? Может, и найдут где, но только не наше!
      Видя, что молодой помощник все еще сомневается, снисходительно заверил:
      - Им вообще туда не добраться! От их лагеря до нашего места самый тяжкий участок пути. Отвесными скалами окружен, и нужно перебраться через глубокое ущелье. - Вздохнул, озабоченно сказал: - Лошади туда не пройти... все придется тащить на себе.
      Старый золотоискатель с надеждой окинул взглядом мощную фигуру Петра и с энтузиазмом заключил:
      - Так что эта задача по плечу только нам с тобой! Я знаю, где искать, а твоя молодая сила и энергия мне помогут.
      К исходу третьего дня пути золотоискатели достигли наконец горы, за которой находился лагерь геологов, и начали очередной подъем. Командор Фомич вел свой маленький отряд по солнцу и таежным приметам, показывая их Петру и совершенно не пользуясь компасом. Проверяя его по прибору и карте, тот удивлялся, как точно они следуют намеченному маршруту.
      Заночевали Почти у самой вершины, выбрав хорошо укрытую от ветра площадку. Как всегда, освободив от груза и накормив лошадь, развели костер и, перед тем как лечь спать, поужинали. За время долгого, нелегкого пути, постоянно переговариваясь и помогая друг другу, Петр и Клава сдружились. Но зародившаяся с первого знакомства взаимная симпатия проявлялась лишь в горячих взглядах, которыми время от времени они обменивались.
      В походе выматывались до предела, ни на что другое не оставалось сил. Во время ночевок, как только забирались в спальные мешки, сразу одолевал сон, и короткого времени до рассвета едва хватало, чтобы восстановиться. Вдобавок Клаве стало нездоровиться.
      - Неладно что-то со мной, - пожаловалась она Фомичу. - Какие-то рези в желудке. А что принимать от них - не знаю.
      - Что-то съела, наверно, - предположил он. - Вот ты грибы жарила, может, плохой попался по недосмотру?
      - Но ведь все же ели... Да и грибы я знаю, - возразила Клава. - У тебя есть что-нибудь от желудка? - жалобно попросила она. Может, таблетки какие?
      - Только аспирин, тройчатка и антибиотики, - удрученно покачал головой Фомич. - Если разболеешься, укол можем сделать.
      - Ладно, авось за ночь полегчает, - слабо улыбнулась Клава. Я как кошка живучая.
      Однако наутро ей стало хуже - поднялась температура; Фомичу пришлось сделать ей укол. Боли утихли, но она ослабла настолько, что не могла ничего нести; Петр взгромоздил на себя и ее сумку. Выручило, что начался спуск, - в просветах между деревьями уже хорошо виден лагерь геологов у небольшого голубого озера.
      Завидев спускающийся к ним небольшой отряд, обитатели лагеря вышли навстречу. Их оказалось всего трое; с отросшими бородами, темноволосые, похожи друг на друга, как братья. Самый высокий и, очевидно, главный, вышел вперед, приветствовал пришельцев жестом руки и коротко поинтересовался:
      - Кто вы и откуда? - Заметил нездоровье Клавы, тут же спросил: - А что с девушкой? Больна?
      Двое других - один худощавый, лысоватый, другой коренастый, почти квадратный, с бычьей шеей - стояли, не проявляя инициативы, молча ожидали ответа.
      - Мы из Добрынихи, старатели. Идем проверить одно местечко. Найдем ли что, не знаем, - уклончиво сообщил Фомич. - А у девушки, зовут Клавой, что-то с желудком. У вас рация работает?
      - У нас все работает! - грубовато пошутил старший геолог. - И лекарства все есть. Вылечим вашу Клаву! - заверил он Фомича и поинтересовался. - А зачем вы ее с собой потащили? И как вас величать?
      - Моя фамилия Полторанин, зовут Терентием Фомичом. А это мой племяш, Петр, - коротко ответил старатель. - Клава у нас поварихой, мы ведь всерьез поработать собираемся.
      - Понятно. Фамилия известная, - удовлетворился ответом старший. - А меня зовут Сергеем Ивановичем. Эти двое - Глеб и Костя, - указал он по очереди на худого и коренастого. - Что касается Клавы, - окинул ее сочувственным взглядом, - то ее вам придется оставить на наше попечение. Нельзя ей идти с вами в таком состоянии.
      Заметив протестующие жесты, строго добавил:
      - Зачем рисковать? Сейчас свяжемся по рации и дадим ей, что порекомендуют. А на днях прилетит вертолет и ее осмотрит доктор. Найдет что серьезное - с ним и отправим.
      Петр хотел что-то возразить, но его остановил, дернув за локоть, Фомич.
      - Ладно, так и сделаем! Пожалуй, сейчас ей лучше дня два-три полежать. Мы за ней вернемся, - повысил он голос, чтобы слышали остальные, - и щедро рассчитаемся, найдем там чего или нет.
      Поместили Клаву в свободную палатку и, убедившись, что она хорошо устроена, не теряя времени двинулись дальше. Таким образом, их и без того маленькая команда, не достигнув цели, еще уменьшилась.
      За первую половину дня сумели добраться лишь до третьей горы, за которой находился распадок - цель похода. По пути к ней они преодолели две невысокие сопки, сплошь поросшие густым хвойным лесом. Лагерь геологов и озеро скрылись сразу же за первой из них, и Фомич ориентировался в пути по своим таежным приметам.
      Несмотря на пологий подъем, продвигались вперед медленно, с большим трудом. Сказывалась, конечно, нагрузка, но главный тормоз - бесконечные остановки для расчистки пути от бурелома. Всякий раз приходилось сбрасывать груз, который несли на себе, и браться за топоры, - уходило много времени. Но иного выхода нет - иначе не пройдет лошадь.
      У подножия горы сделали привал - перекусить и отдохнуть перед основным подъемом. Пока Петр разгружал лошадку, Фомич, как всегда, быстро развел костер и вскипятил чайник. Устроившись у костра отдохнуть, Петр с восхищением и опаской любовался ярко освещенными солнцем крутыми склонами и отвесными скалами горы, на которую предстояло взобраться.
      Молча ели, отдыхая; когда принялись пить чай, Фомич указал рукой на голый утес на боковом склоне горы:
      Вон там, за склоном горы, ущелье глубокое, - делит ее вроде на две части, северную и южную. Нам нужно попасть на северную, - через пропасть придется перебраться и все оборудование туда переправить. В том-то и главная трудность всего похода нашего. - В очередной раз оценивающе посмотрел на мощную фигуру молодого помощника. - Вся моя надежда на тебя, Петя! Что тебе по силам окажется.
      Петр промолчал, и Фомич продолжал с волнением:
      - Тебя бы не встретил, не поверил - не решился бы на рискованное это дело. Раньше имел надежу на соседского Ваню, ты видел его, парень подходящий, - горько вздохнул он. - Ждал, когда придет из армии. Но руку ему оторвало - все рухнуло.
      - А как же вы в первый раз через эту пропасть перебрались? - резонно поинтересовался Петр.
      - Когда мы с дядей Лукой поднялись на эту горку, через нее переход был. Бурей завалило большое дерево, и оно легло аккурат поперек ущелья, объяснил Фомич. - По нему мы без труда перешли на ту сторону и вернулись обратно.
      - Куда же оно потом делось?
      - Непогодью и снесло в пропасть. Год спустя снова пришел я сюда с артелью, потому дядя Лука... - голос его скорбно прервался, - слег и больше не поднялся, - так того моста уже нет. Так и не сумели перебраться.
      Фомич умолк, видно, во власти тяжелых воспоминаний, но потом встряхнул головой, как бы отбрасывая их прочь, и объявил Петру дальнейший план действий:
      - Сейчас начнем поклажу переносить к месту переправы. Придется сделать несколько ходок. Там площадка есть подходящая, укрытая от ветра, на ней все и сгрузим. Дай Бог управиться до темноты.
      - А как быть с лошадью? Здесь оставим или найдем укрытие? Звери ведь... Пропадет животное!
      - На одну ночь оставим, придется рискнуть. Не успеем к ней вернуться. Дадим корму и спрячем в кустах.
      - Ну а потом куда ее денем?
      - Утром, как проснемся, займусь упаковкой груза для переправы через пропасть. А ты, Петя... - он сделал паузу, как бы прикидывая, не ошибся ли в чем, - спустишься вниз и приведешь лошадку в лагерь к геологам.
      Видя, как Петр обрадовался, и сам улыбнулся.
      - Дорогу по нашим свежим следам найдешь без труда. Если Клава уже в порядке, вернешься вместе с ней. Лошадку оставишь у геологов, - заботливо добавил он. - Дашь им денег за уход или пообещаешь, что рассчитаемся на обратном пути.
      - А если Клава еще нездорова, что тогда?
      - Возвратишься один! - строго приказал Фомич и, видя, что Петр не скрывает досады, утешил: - Мы за ней обязательно придем! Как найдем золотишко - нам без нее не обойтись.
      Утром следующего дня Петр проснулся с первыми лучами солнца и сразу принялся собираться в дорогу. Фомича будить не стал; налил из термоса чашку крепкого кофе, сделал бутерброды, наскоро позавтракал и стал спускаться к подножию горы, где оставили лошадь. Думал с волнением, не случилось ли с ней чего, спешил изо всех сил, делая порой рискованные прыжки. Ведь привязанная, она беззащитна - что, если нападет волк или медведь... Или сорвется с привязи и убежит...
      Однако беспокоился Петр напрасно. Подойдя ближе к месту привала, по движению веток понял - все в порядке, за ночь ничего плохого не случилось. Лошадка его узнала и встретила веселым ржанием. Не теряя времени Петр взнуздал ее, отвязал и повел на поводу к лагерю геологов.
      Обратная дорога к озеру заняла не более трех часов. Тропинку, по которой накануне двигались с грузом, нашел без труда, ни разу не сбился с дороги. Расчищать не требовалось, и потому, преодолев две лесистые горки, ни он, ни лошадка не устали; ближе к лагерю лес стал реже, и остаток пути Петр проделал верхом.
      Из геологов застал только худого, лысоватого Глеба: сидя на корточках тот готовил на газовой плите обед. Увидев Петра, прервал свое занятие, поздоровался, сообщил:
      - У Клавы было отравление грибами, сильная интоксикация. Хотели даже отправить в больницу на вертолете, но она отказалась. Поправляется, но еще очень слаба.
      - Может, зря не отправили? - обеспокоился Петр. - Как знать - обойдется ли без осложнений? И ухаживать за ней здесь некому.
      - А я на что? - широко улыбнулся Глеб, показав ровные белые зубы. Насчет ухода не беспокойся! Клава получает все, что нужно: и лекарства, и диетическое питание. Я здесь за повара и сестру-хозяйку.
      Он бросил на Петра дружеский взгляд и доверительно сообщил:
      - Мне Клава очень нравится. Симпатичная и держится молодцом. Представляешь, температура была под сорок - даже не хныкала! - выразил он свое восхищение. - Ей вставать нельзя, а она норовит мне помочь. По-моему, я ей тоже по душе.
      - Да ты никак втюрился в нашу Клаву? - усмехнулся Петр, с удивлением отметив, что ему это неприятно. - И, похоже, не без взаимности?
      - А что, нельзя? Я парень холостой! - пошутил Глеб и, посерьезнев, добавил: - По правде сказать, мои шансы невелики. У Клавы вроде бы жених на флоте срочную служит, скоро должен вернуться.
      - Но ты, я смотрю, не унываешь? Он далеко, а ты рядом, - шуткой же ответил Петр. - Ладно, я вам не судья! Ты лучше скажи: к ней можно?
      - Можно. Как раз повидаешься до обеда. Потом ей поспать надо, заботливо объяснил Глеб; взглянул на лошадку. - А животное тоже привел к нам на постой?
      Петр удрученно развел руками.
      - А куда еще ее денешь? На себе не потащишь. Своим ходом туда, куда мы полезем, она не вскарабкается. Пристройте ее к своим, Глебушка! - попросил он. - Мы за все с вами сполна рассчитаемся! И за Клаву, и за кобылку. Иначе пропадет.
      Глеб молча взял у него поводья, и Петр, с облегчением поняв, что вопрос с лошадкой улажен, пошел к палатке, где оставили Клаву.
      - Привет! Как твое самочувствие? - Улыбаясь, он заглянул в палатку, убедившись - не спит. - Я пришел за тобой, но Глеб мне уже сказал, что с этим придется немного повременить.
      - Петенька! До чего же я тебе рада! - просияла Клава, приподнимаясь на подушках. - Ну как вы там без меня?
      - Да плохо! Едим в основном всухомятку, - честно признался Петр. - Но пока терпимо. Вот работать начнем - тогда без тебя не обойтись!
      И я так считаю! - сразу подхватила она. - А меня хотели отправить в больницу. Может, возьмешь с собой? Я уже почти в норме.
      - "Почти" не пойдет! - отрезал Петр. - Тебе нужно окрепнуть. - Дружески посмотрел на нее и не жалея красок объяснил: Видела бы ты пропасть, через которую нам с тобой предстоит перебираться, - не заикалась бы! Может, еще откажешься, когда посмотришь своими глазами. Картина не для слабонервных.
      Но Клава была не из трусливых.
      - И не подумаю, я сильная! - не задумываясь, заявила она. А с тобой, Петя, мне и вовсе не страшно! А то не согласилась бы с вами пойти.
      - Ну лады! Выздоравливай поскорее! - тепло пожелал он ей на прощание. Дней через десять я за тобой приду!
      Петр успел вернуться на площадку у пропасти еще засветло. Пришел бы намного раньше, но задержал Глеб - по-дружески предложивший вместе пообедать. Петр к этому времени уже здорово проголодался и не смог отказаться от горяченького - последние дни этого и не видел. За обедом геолог рассказал много интересного о работе группы; Петр посидел бы еще, но нужно возвращаться к Фомичу.
      Оглядев бегло площадку, Петр убедился, что наставник в его отсутствие зря времени не терял. Все их вещи, инструмент и оборудование размещены в шесть упаковок, аккуратно перевязанных прочными ремнями, с кольцами и карабинами для подвески к тросу, по которому они намеревались переправить все это на ту сторону ущелья.
      Фомич хлопотал у костра, подогревая в котелке гречневую кашу со свиной тушенкой - днем еще сварил. Петра заметил, когда тот поднимался по крутому склону на площадку, и не оборачиваясь, спросил:
      - Почему один? Клаву отправили домой?
      Она в лагере, поправляется, коротко сообщил Петр. - Но еще слаба, чтобы идти с нами. Я обещал, что вернусь за ней - дней через десять.
      - Ладно, там видно будет, - спокойно отреагировал Фомич, перемешивая кашу в котелке. - Подсаживайся, у меня все готово.
      Петр хотел отказаться - пообедал у геологов, но, не желая обидеть старика, послушно подсел к костру. Фомич положил ему в миску каши, протянул ложку, а сам стал есть из котелка.
      - Ну как пристроил нашу кобылку? - поинтересовался он, дуя на ложку. Без особых проблем?
      - Надеюсь. Начальника не было, принял Глеб, - пожал плечами Петр. Производит впечатление порядочного парня. Да и Клава уже поправляется, присмотрит за лошадкой.
      Некоторое время молча ели.
      - Рассказал бы, Фомич, пока не легли спать, как вы с дядей Лукой открыли здесь золотую жилу, а? попросил Петр, вытер миску и отложил в сторону. - И почему потом, за столько лет, ты ни разу не побывал там снова.
      - Ну что ж, пришла пора тебя посвятить в это дело, - согласился старатель, тоже протерев котелок и ложки. - Тут и рассказывать много нечего.
      Прислонившись к скале, устроился поудобнее, закурил и прикрыл веки, вспоминая далекие события своей молодости.
      - Дядя Лука узнал об этой золотой жилке от старика старателя, которого выхаживал в тайге, но тот помер, - начал он после глубокой затяжки. - Как ее старик нашел, осталось неведомо, но он Луке оставил карту и все точно описал.
      Снова пыхнул сигаретой и поднял глаза на Петра.
      - Мне тогда было года на три меньше чем тебе, но сильнее меня не было пацана в поселке! - с гордостью произнес он. - Вот дядька Лука и взял меня с собой. Мужиков не приглашал, - верно, делиться не хотел, а помощник нужен.