Арбан Саеш (№2) - Отсчет теней

— Я не знаю, кто я, — усмехнулся Стаки. — Может, и анг. Мой язык ари. Моя семья, мои дети свары. Три дюжины лет я живу в Кадише, хотя большую часть жизни провожу под парусом. Дела шли то лучше, то хуже, эта война серьёзно подкосила меня, но я никогда не опускал нос!

— Даже когда продавал джанку в Лоте? — повернулся к старику Хейграст.

— Не стоит склонять голову перед ударами судьбы, — засмеялся Стаки. — Каждый, кто прошёл испытание штормом, знает это!

Хейграст нахмурился, взглянул на юго-запад.

— Женщины в Эйд-Мере говорят своим мужьям, когда те уходят на заработки или на охоту: «Когда вернёшься к порогу родного дома, можешь склонять голову вперёд, вправо, влево, можешь запрокидывать её назад, главное — чтобы она оставалась у тебя на плечах!»

— Как тебе кажется, — засмеялся Стаки, повертев головой, — она прочно сидит у меня на плечах? Все будет хорошо, нари. Не беспокойся за наше путешествие. Я счастливчик!

Хейграст взглянул на старика и невольно улыбнулся.

— Послушай, Стаки, — заинтересовался Лукус. — А как же варги? Все знакомые мне моряки говорили, что, стоит отплыть от берега больше чем на пару ли, с борта лучше не спрыгивать. И косточек не оставят!

— Точно, — кивнул Стаки и хитро улыбнулся. — Но не совсем! Во-первых, варги не едят солёное, а я здорово просолился со своей ободранной спиной, которая превратилась в один большой нарыв, а во-вторых, когда варга подплывала ко мне, я нырял и делал ей вот так — бу-у-у-у-у!

Старик надул щеки, выставил вперёд растопыренные руки и смешно загудел, раздувая щеки. Дан рассмеялся вместе со всеми и продолжил попытки высмотреть Аенора. Левый берег Силаулиса словно погрузился в оцепенение. Изредка появлялись конные разъезды салмской гвардии, но многочисленные деревни стояли покинутыми. На желтоватых полях ветвистой маоки, источника салмских лепёшек и знаменитого сварского пива, бродили лайны и кормились стаи диких фазанов, а у опустевших причалов не покачивалось ни одной лодки. Зато на правом берегу жизнь кипела. По тракту, то приближающемуся, то удаляющемуся от Силаулиса, шли к Заводью войска и обозы, обратно — беженцы. Пешком, с тележками. Понукали запряжённых лошадей и даже рамм. Гнали свиней. Несли Детей и вещи. Против каждой деревни, что дремала без людей на левом берегу, на правом стояли шатры. Там, где вместо деревень чернели пожарища, шатров не было. Утром шестого дня, когда Дану наконец-то доверили держать румпель, мальчишка заметил впереди какое-то высокое строение и показал на него рукой:

— Стаки, что это?

— Глаулин, — улыбнулся старик.

Мастерски лавируя между судов, покрикивая на Лукуса и Хейграста, которые пытались сладить с длинными и тяжёлыми вёслами, Стаки провёл джанку мимо причалов и бросил якорь в дюжине локтей от берега. Из толчеи у пристани немедленно вынырнула узкая лодка, на борт джанки забрался маленький, ещё ниже ростом, чем Лукус, белу и, словно юркая крыса, начал обнюхивать самые потаённые уголки трюма.

— Совсем никакого товара? — в который раз недоверчиво переспросил он Хейграста, уже выучив его подорожную наизусть, затем вздохнул, потребовал плату за стоянку у пристани и нехотя выдавил тяжёлой печатью синеватые знаки на ладонях друзей. — Как называется судно?

— Как называется? — недоуменно взглянул на Стаки Хейграст.

— «Акка».

— Название судна должно быть написано на корме или на полотнище, прикреплённом к мачте! — строго заметил белу и спрыгнул в лодку.

— Что значит «Акка»? — спросил Дан, наблюдая, как белу, тревожа веслом болтающийся у берега мусор, торопится к очередной жертве.

— Птица такая, — объяснил Лукус. — В Сварии их много. Они бродят на длинных ногах во время отлива по морскому песку и вытаскивают длинными клювами рачков из-под камней.

— Забыл! — вздохнул Стаки. — Старое полотнище выцвело, а новое… Думал, если найду нового хозяина, так и имя будет новое!

— Зачем же? — удивился Хейграст. — Отличное имя для джанки. Сходим в город, поищем дядю Дана, к вечеру вернёмся и напишем имя на борту.

— И глаза нарисуем на носу, — серьёзно добавил Лукус. — Так ари делают. А ты что молчишь, Дан?

— Нарисуем, — кивнул мальчишка и, сбросив сапоги, спрыгнул в воду. С того самого мгновения, как показавшиеся над Силаулисом башни королевского замка начали приближаться, Дан ни о чем думать не мог, кроме предстоящей встречи. И когда джанка миновала устье торопливого Кадиса, впадающего в Силаулис перед самым Глаулином, и когда начались роскошные усадьбы королевских сановников, и лачуги бедноты, и ряды рынка, и корабли у пристани, Дан продолжал думать о дяде. Мальчишка не строил никаких планов относительно единственного оставшегося в живых родственника, ему только хотелось освежить память о погибшем отце. Услышать голос, похожий на его голос. Увидеть черты, напоминающие черты отца. Вот и теперь он не сразу отозвался на оклик белу и некоторое время с удивлением смотрел на горшок мёда, поданный ему Лукусом.

— Пошли, — похлопал мальчишку по плечу белу, забрасывая за спину мешок. — Не так уж у нас много времени на прогулки по городу. Вечером надо двигаться дальше.

— Ты уже бывал здесь? — спросил Дан.

— Лукус где только не бывал, тут я за ним не угонюсь, но я даже жил в Глаулине, — заметил Хейграст, догоняя их. — Но очень недолго. В юности. А вот если бы в городе появился Леганд, будь уверен, немало элбанов сочли бы своим долгом ухватить его за рукав и затащить в гости!

— Начиная с короля Даргона, — улыбнулся Дан.

— Леганд редко пересекался с королями, — хитро прищурился Хейграст. — И уж будь уверен, деда Даргона он лечил, вовсе не думая, что имеет дело с королём.

— Ты всю сумму отдал Стаки? — хмуро спросил нари Лукус.

— Боишься, что не обнаружим джанку у пристани? — усмехнулся Леганд. — Немало я видел в жизни ушлых элбанов, готовых обдурить простаков, но Стаки не из таких. Во-первых, я заплатил ему только пять золотых. Ещё пять отдам в Шине и ещё пять в Кадише, где он собирается оставить деньги и сделать распоряжения насчёт постройки новой джанки. А уж последние золотые он либо его сын, смотря кто поведёт нас в Индаинскую крепость, получит на месте.

— Он вполне может удовлетвориться пятью золотыми и отплыть в поисках следующего нари, жаждущего приобщиться к морским путешествиям, — заметил Лукус.

— Ну он-то чем тебе не угодил? — поморщился Хейграст. — Ладно, Вик Скиндл действительно не напоминает сладкую булочку, с натяжкой могу понять твою неприязнь, но у Стаки белу не служат!

— Когда я работал веслом, правя джанку к пристани Глаулина, мне так не казалось, — строго сказал Лукус.

— Травник! — сокрушённо взмахнул руками Хейграст. — Да когда я узнал, что несчастный анг продаёт свою джанку, вызнал всю его подноготную, включая семью, привычки и имена купцов, которым он сдал ткань. Успокойся!

— Бросьте, — попросил Дан. — Смотрите!

Друзья миновали склады и оказались на широкой улице, которая поворачивала от пристани и, плавно поднимаясь в гору, вела к главным воротам королевского замка, неприступным бастионом возвышающегося над всем городом. Низкие дома из обожжённого кирпича прятались за выбеленными заборами, а вдоль них выстроились бесчисленные элбаны, которые продавали и покупали, торговались до хрипоты, размахивали тканями и звенели оружием, ощупывали фрукты и овощи и тыкали друг другу в лицо ещё живую рыбу.

— Ну вот! — почти прокричал Хейграст. — Рынок уже не помещается на торговой площади, выплеснулся на главную улицу! Здесь бояться надо, а не у пристани. Держите свои сумки! И давай-ка, белу, мешок со спины передвинь на живот.

— Поберегись! — раздался грубый окрик почти над головой Дана.

В то же мгновение мальчишка почувствовал, как крепкая рука нари ухватила его за плечо и отодвинула в сторону. По улице промчались, освобождая дорогу, конные гвардейцы, а за ними проследовала торжественная кавалькада.

— Сварское посольство! — показал Лукус на богатую закрытую повозку, покрытую резьбой и раскрашенную в голубые и красные цвета. — Интересно, что свары забыли в Глаулине? Обычно все государственные дела между Салмией и Сварией улаживались в Шине у старшего брата короля Луина!

— Наверное, или ты иноземец, или глухой и слепой! — воскликнул потный и краснолицый торговец копчёной рыбой, которая тут же в небольшой печи обретала тонкий вкус и соблазнительную прозрачность. — Весь Глаулин знает, что король Луин прибыл в замок Даргона, чтобы организовать отпор врагу в междуречье Кадиса и Крильдиса, где уже второй месяц бесчинствуют шайки северных разбойников, а недавно появились даже большие отряды. Даргон-то сейчас в Заводье! Да только скоро Луин отправится в Шин, поскольку то, что творится в долине Уйкеас, ещё страшнее.

— А что творится в долине Уйкеас? — насторожился Хейграст.

— Откуда я знаю? — отмахнулся торговец. — Спроси об этом у сварского принца, тем более это он только что проехал в торжественной повозке. Главное, что свары за помощью обращаются очень редко, а на моей памяти такого вообще никогда не было!

— Стой, негодник! — завопил Лукус, сжимая тонкую ручонку маленького белу, которую тот до половины запустил в мешок. — Там же ничего нет, кроме трав и корней!

Ребёнок замер на мгновение, потом чудесным образом изогнулся, юркнул Лукусу между ног, вывернулся и стремглав помчался по улице, оставив в руках у своего сородича кусок ветхого рукава.

— Вот, — поднял палец Хейграст, пряча усмешку, — прав белу, никому нельзя доверять! Особенно сородичам и соплеменникам. Уважаемый, — обернулся нари к торговцу, — ты угадал, мы приезжие. Подскажи, как нам найти слободку шестого легиона?

— А чего её искать? — удивился торговец. — Они все вокруг замка поквартально и расположены. Если справа обходить, то три ли намеряете, а если слева, так вот она — один ли, и вы в ней. А там уж спросите. Только в слободках-то сейчас, кроме женщин, детишек да стариков, никого не найдёте! Кого надо-то?

— Форгерна, — ответил Хейграст. — Старого Форгерна, который, похоже, уже тринадцать лет не видел своего родного племянника. Вот он собственной персоной!

— Этот, что ли? — пригляделся торговец к смутившемуся Дану. — Плежец! Точно говорю, плежец. У меня глаз точный! Откуда будете?

— Из Эйд-Мера, — ответил Лукус.

— Так что же вы вопросы о равнине Уйкеас задаёте? — удивился торговец. — Это я вас спрашивать должен!

— Давно мы оттуда, — признался Хейграст. — А глаз у тебя верный. Так вот мы обратно после обеда пойдём, пригляди, добрый человек, кто-то следит за нами. Чужой кто-то. Я это кожей чувствую. А мы у тебя в дорогу рыбки прикупим!

— Что ж не посмотреть? — Торговец бросил в рот кусок копчёной рыбы. — Посмотрю. Только уж вы не оглядывайтесь, да имейте в виду, что и стражники Инокса повсюду рыскают — время такое. А Форгерну привет передавайте! От Залки-рыб-ника! Форгерна легко найти. У него дом с флюгером в виде лошади.

Слободка шестого легиона ещё только начиналась, а Дан уже приметил флюгер. Ветерок едва шевелил ветви цветущих кустов ароны, но железный, выкованный из тончайших полос конь подрагивал от малейшего дуновения. Мальчишка ускорил шаги, затем остановился, глубоко вдохнул, сглотнул и покачал головой:

— Отец ковал. А я помогал. По мелочам. Горн разжигал, подавал инструмент. Потом отец с тётушкой Андой отправил флюгер в Глаулин.

— Ну ладно, — обнял за плечи мальчишку Хейграст, — пошли. Лукус, почему у добрых элбанов радость всегда смешана с печалью?

— А кто печалиться не умеет, тому и радость неведома, — объяснил белу и стукнул кулаком в ворота.

Залаяла собака. Заплакал ребёнок, и тут же раздался строгий голос:

— Кого ещё принесло? Все родные и друзья знают, что ребёнок спит днём в этом дворе!

— Все ли родные знают? — переспросил Хейграст. — А Дан, сын Микофана?

Тишина возникла за воротами, затем тот же голос хрипло произнёс:

— Макта, демон тебя задери, возьми ребёнка!

Послышалось шлёпанье босых ног, затем ворота заскрипели — и между створок показался высокий лысый старик в коротком, до колен, халате поверх нижних штанов. Он шагнул вперёд, отстранил Лукуса, сделал ещё шаг, не отрывая взгляда от зажмурившегося мальчишки, спросил:

— Дан?

Мальчишка кивнул, и тогда старик схватил его за плечи и прижал к себе, обнял, закрыл глаза и махнул рукой назад, обращаясь к Лукусу и Хейграсту:

— Идите. Идите во двор. Макта! Накрывай на стол!

— Вот, дядя, — пробормотал растерянно Дан, — мёд тебе…

За столом сидели долго. Так долго, что Дану даже начало казаться, будто всю свою жизнь он провёл вот так же, в маленьком дворе под ветвями цветущей ароны, лепестки которой падают прямо в чашки, и никто не пытается их доставать, пьют ктар прямо так. Уже Макта, стройная молодая салмка — невестка старика, не снимая с рук годовалого розовощёкого мальчугана, несколько раз приносила все новые и новые блюда. Уже Форгерн расспросил Дана о нападении вастов на Лингер, хотя почти все ему отписала с попутным купцом тётушка Анда. уже Дан рассказал о гибели Трука и всех его постояльцев, и форгерн потемнел лицом, замолчал надолго, только хмурил брови, да качал головой, слушая поочерёдно Дана, Лукуса, Хейграста. Он вспомнил и Швара, буркнув, что, если бы Эл наградил самоуверенного деррского охотника ростом, быть бы ему командиром когорты. И Гарика из Деки старик тоже не забыл. И даже Леганда вспомнил. Останавливался лекарь полварма лет назад на соседней улице, чуть ли не половина города тогда у него перебывала. Народ день и ночь толпился у ворот. А потом старик исчез, ушёл как сгинул. Хороший элбан, впрочем.

— Хороший, — кивнул Хейграст.

— Анду малышкой помню, — вдруг сказал старик, подняв глаза. — Эх, Трук, Трук! Не уберёг её, старый корень. Приехал в Глаулин вместе с Микофаном две дюжины лет назад. Шкуры привёз. Вот тут во дворе и ночевали. Трук тогда помоложе был, девчонка и запала на него. Ещё бы! Усы, кошель с золотыми, глаз пронзительный, голос весёлый. Попросилась в Лингер погостить. Да так и осталась там. Потом уже они с Труком дом близ Эйд-Мера сладили. А детей им Эл не дал. Таскал, наверное, её старый пень зимой ловушки проверять, застудил. А так что же сказать? Хороший мужик был. Я писал ему, предлагал Дана в Глаулин забрать, а он отвечал, что из лука парня не хуже меня научит стрелять, а в гвардию ему не скоро ещё…

Дан слушал дядю и не мог отделаться от мысли, что рассказывает тот не о Труке и тётушке Анде, а о каких-то посторонних людях. Всегда ему казалось, что его дядя и тётя — люди если не пожилые, то уже пожившие. Трук-то уж точно: волосы седые, походка разлапистая, как у плежского змееголова, если зимой выгнать того из пещеры. А тётушка Анда ведь и вправду была ещё молода. Морщинок на лице не найдёшь, появлялись, только когда она вдруг ни с того ни с сего принималась гладить Дана по голове и плакать. Когда мальчишка увидел её, с расплющенным лицом и отрезанными ногами, у него что-то лопнуло в груди. Лопнуло и загорелось. Слезы от того жара высохли, а новые только теперь появились. Да и у самого старика слезы близко. То и дело замолкает и отворачивается.

— Теперь куда? — спросил Форгерн, когда разговор стал плавно затихать, переключаясь на цены, погоду, урожай.

— Как случится, — уклончиво ответил Хейграст. — Шин, Ингрос, Кадиш, Индаин. В любом случае к дому. В Эйд-Мер.

— Неладное там творится, — нахмурился Форгерн. — Я хоть уже и не тренирую молодых гвардейцев, а в замке через два дня на третий бываю. Так вот, свары встревожены не на шутку. На равнине Уйкеас лихо гуляет. Убивают разбойники элбанов почём зря. Васты ждут войны. Впервые лигские нари собираются через хребет перейти. И гонит нари на равнину Уйкеас, говорят, страшная магия. Магия мёртвых. А уж из Эйд-Мера давно никаких вестей нет.

— Знаю, — кивнул Хейграст. — Больше месяца, как мы вышли из его стен. Обратно попасть надеемся быстрее. Все-таки по течению, да и лодка у нас хорошая.

— Понятно, — вздохнул старик, взглянул на Дана из-под густых бровей. — Два сына у меня. Обоим уже за две дюжины, и оба сейчас вместе с одним из легионов в Деке. Старший когортой командует. У него свой дом, детишек трое. А младший здесь живёт. Женился два года назад, хорошую жену взял. Старик одобрительно проводил взглядом Макту, уносящую кувшин. — Внук опять же. Оставайся у меня, Дан. Работа будет, в замок устрою, там и учиться начнёшь. Не стрельбе, это ты умеешь, конечно. Грамоте, воинскому делу, а хочешь — так и кузнечному ремеслу.

Дан взглянул на Хейграста, на Лукуса. Друзья потягивали ктар, но мальчишка видел — ждали его ответа.

— Я благодарен тебе, дядя, — сказал Дан после паузы. — Я был бы счастлив гостить в твоём доме, но остаться не могу. Не думаю, что много от меня пользы в походе, наверное, хлопот больше, но учиться грамоте, воинскому делу и даже кузнечному ремеслу, зная, что мои друзья рискуют своими жизнями, не стану.

— Что ж, — задумался Форгерн, скосив глаза на спутников мальчишки, которые не проронили ни слова, — говоришь как взрослый.

— Я уже взрослый, — спокойно ответил Дан. — Разве возраст измеряется годами?

— Годами, — кивнул Форгерн. — А также месяцами, неделями, днями. Мгновениями…

Подул лёгкий ветерок, шевельнувший тени ветвей ароны на лицах друзей, скрипнул флюгер и развернулся вытянутой мордой на юго-запад.

— Отличная работа, — заметил старик. — Отец Дана ковал. Мой младший брат.

— Пора нам, — сказал Хейграст, и мальчишка понял, что друзья пришли сюда к Форгерну, чтобы проститься с юным спутником, но рады тому, что Дан продолжает путь.

— Подождите, — поднялся Форгерн, подошёл к племяннику, сжал его за плечи. — Покажи мне свой меч, Дан, сын Микофана.

Дан взглянул на Хейграста, дождался кивка, вытащил меч из ножен и на ладонях подал старику.

— Ты ковал? — спросил Форгерн Хейграста.

— Нет, — покачал головой нари, — но мне не было бы стыдно за такую работу. Этому мечу лет варма три-четыре. Годится для подростка или женщины. Отличная сталь, упругость. Работа банги.

— Согласен, меч очень хороший. Отличный! — сказал старик, внезапно закрутив его в руках, окружив себя расплывающимся маревом клинка.

— Не рано ли тебя отправили в караульную службу? — восхищённо спросил Хейграст.

— В самый раз, — сдвинул брови Форгерн. — Правда, тех инструкторов, которые теперь молодых учат, я ещё сам продолжаю натаскивать. Но дело не в этом. Предлагаю мену. Парню скоро четырнадцать, нужен и меч побольше, и… ещё кое-что. А этот я оставлю вот этому карапузу, — кивнул старик на младенца, которого Макта пустила ползать по расстеленному на земле одеялу.

— Покажи, — попросил Дан.

— Макта! — крикнул Форгерн. — Неси серый меч! Женщина нырнула в низкую дверь, громыхнула горшками и вскоре появилась с длинным свёртком в руках. Старик положил меч Дана на стол, принял свёрток, сбросил ткань и вытянул руки перед собой. Дыхание у мальчишки перехватило. В руках у дяди был настоящий плежский клинок! Длинные, чуть изогнутые ножны, обтянутые коричневой кожей и скреплённые медными скобами Костяная ребристая рукоять длиннее обычной. Изящная округлая гарда. Навершие в виде сжатой в кулак когтистой лапы. Форгерн торжествующе огляделся и выдвинул из ножен на две ладони клинок. Золотом блеснуло отражение Алателя.

— Позволь мне, — попросил Хейграст, шагнул вперёд и осторожно принял меч, рассматривая разбегающийся по узкому лезвию еле различимый узор. — Удивительно! Это ковал его отец?

Старик утвердительно кивнул.

— Хотел бы я кое-чему у него научиться, — сжал губы нари. — Эх! Теперь уже меня не удивляет, что ты, Дан, знаешь рецепт отжигающего порошка. Дженга сейчас бы на слюну изошёл! Со многими банги я разговаривал, да только все считают, что секреты плежских кузнецов, которые жили и работали прямо в рудных горах, навсегда утеряны. А многие вообще в эти секреты не верят!

— Хочешь сказать, что эта работа не хуже твоего клинка? — удивился Лукус.

— Может быть, и лучше, — вздохнул Хейграст. — Варм косичек вплетено в заготовку, каждая косичка из двенадцати нитей. Одиннадцать нитей из лучшей стали. Двенадцатая из фаргусской меди. И ещё кое-что добавлено. И вот ещё. Смотрите!

Хейграст пошевелил мечом под лучами Алателя — и все отчётливо увидели силуэт цветка, сплетённый из вьющихся под поверхностью металла волосков. Становясь все бледнее от гарды в сторону острия, он повторялся через палец.

— Полгода работы, — покачал головой нари. — И для его закалки плежскому кузнецу вовсе не требовались жирные свиньи, пленники или ученики-недотёпы, чтобы погружать раскалённую сталь в их изнеженные тела, как это делают радды. Мастер привязывал к рукояти верёвку длиной в полторы дюжины локтей, забирался на камень и раскручивал меч над головой.

— Отец делал это на пустыре, — прошептал побелевшими губами Дан. — Мне было года три или четыре. Я хотел подбежать к нему, но мама взяла меня на руки. Отец чуть опустил руку — и меч пошёл по траве, срезая верхушки стеблей…

— Снимай ножны, — сказал Хейграст Дану и, обернувшись к Форгерну, поклонился. — Это очень дорогой меч!

— Для мальчишки он вообще не имеет цены, — вздохнул старик и поднял глаза. — А мне для памяти хватит флюгера над головой.

— Что ж, Дан, — усмехнулся Хейграст, новый меч — новая наука. Будем продолжать обучение!

Обратно Дан нёс меч укутанным в ткань и прижимал его к груди так, словно судьба всего Эл-Айрана была заключена в этом клинке. Хейграст и Лукус остановились у лотка Залки-рыбника, где нари с лихвой выполнил своё обещание. Торговец пересчитал монеты, поднял полу халата, высыпал их в кожаный мешочек, подвязанный к колену, и расплылся в улыбке.

— Однако следили за вами, нари. Человек. Расспрашивал. Не местный. Акцент имперский. И вот что меня удивило бо-льше всего — доспехи гвардии на нем не по росту. Стражники Донокса, когда следят за кем, так специально в обычное платье переодеваются. А уж салмские гвардейцы точно в латах не ходят по Глаулину. Я ему так и сказал: чего, спрашиваю, народ дивишь? Как он на меня глазищами своими зыркнул!

— Вспомнил, — поморщившись, сказал Лукус, когда шумная улица осталась позади. — Я, конечно, не Саш, чтобы мысли Там читать или угадывать за дюжину ли, но думаю, что именно этот человек проскакал вместе с кьердами мимо нас с Лингой, когда отряд врага прорвался через утонский мост.

— Может быть, — сузил глаза Хейграст. — Осталось и мне понять, что знакомого я увидел в его фигуре.

— Джанки нет, — растерянно пробормотал Дан.

Друзья вышли на берег, поодаль у пристани колыхались суда и лодки, за сараями галдела рыночная площадь, а перед друзьями простиралась полоса чистой воды.

— Где наша «Акка»? — удивился Хейграст. — Где Стаки?

— Стаки, судя по всему, там же, где и «Акка»! — зло сплюнул белу.

— Подожди! — нахмурился нари. — Не так часто я ошибался в элбанах. Эй! — окликнул Хейграст берегового служку, который откуда ни возьмись появился у берега. — Куда делся наш корабль, белу?

— Я не нанимался следить за вашим кораблём, хотя, если подумать… — Белу всплеснул руками. — Из головы все вылетело! Тут такой ужас приключился! Огромный пёс! И хотя некоторые говорят, что это была зубастая неподкованная лошадь, но я вас уверяю, это был огромный пёс!

— Что за пёс?! — в один голос воскликнули друзья.

— Огромный пёс, по слухам, ещё утром пробежал через рыночную площадь, — торжественно объявил белу. — Торговцы просто сшибали друг друга с ног, пытаясь спастись от него. Образовалось немало куч, лотки были перевёрнуты. Конечно, мелкие и крупные воришки хорошо поживились. Хотя я думаю, что пёс не такой уж и большой, скорее всего, он вырос уже после, так же как растёт рыба, выловленная в Си-лаулисе, — до первого локтя за всю жизнь в воде, и до второго локтя, пока рыбак дойдёт до ближайшего трактира.

— Куда побежал пёс? — досадуя на словоохотливого белу, спросил нари.

— А знаешь ли ты, сколько мне платят за то, что я мащу целый день веслом? — прищурился белу.

Хейграст со вздохом взглянул на покрасневшего от возмущения Лукуса и бросил служке медную монету. Тот поймал её, разглядел и, отправив куда-то за воротник, улыбнулся:

— Он убежал туда, куда и собирался. Через рыночную площадь к этим сараям. Может, и сейчас прячется в одном из них. Стража, во всяком случае, его здесь искала. А может быть, последовал дальше вдоль берега.

— Надо срочно плыть вниз по течению! — заторопился Дан. — Мы ещё сможем догнать его!

— Зачем он вам сдался? — удивился белу. — Если он столь здоров, как о нем говорят, то с ним лучше не встречаться. Хотя на вашей джанке это могло бы оказаться безопасным… Ещё одна монета.

— Какая монета? — раздражённо спросил Хейграст.

— Медная, — успокоил его белу. — Ещё одна монета — и я скажу, где ваша джанка.

— Держи, — бросил нари.

— Она ниже по течению, — сообщил, зевнув, белу. — В каких-то пол-ли. Стоит на якоре ближе к этому берегу, но слишком далеко, чтобы доплыть без лодки…

— Сколько? — напрягся Хейграст.

— Пять монет, и деньги вперёд, — посерьёзнел белу. — По монете с носа и две за то, что я буду грести двумя вёслами. И не вертеться, лодка маленькая!

Лодка почти ушла в воду и прилично хватанула воды, когда служка начал работать вёслами. Дан принялся было вычерпывать воду деревянным черпаком, но это уже не имело значения, потому что, едва отойдя от берега, друзья увидели джанку.

— Сначала я разберусь с этим Стаки, — прошипел Xeйграст, — а потом уже поплывём искать пса.

Со Стаки разбираться не пришлось, потому что старый моряк висел на мачте. Силы ему уже отказывали, он соскальзывал, но вновь сучил ногами, подтягивался и забирался на самый верх. На палубе, лениво зевая, лежал Аенор.

— Спасите! — прохрипел старик. — Спасите, иначе эта тварь сожрёт меня!

— Аенор! — бросился к псу Дан, обнял его, зарылся руками в шерсть и немедленно испытал влажное прикосновение огромного языка.

— Слезай, Стаки! — расплылся в улыбке Хейграст. — Это наш пёс!

— Зачем вам это чудовище? — обессиленно распластался на палубе Стаки. — Я провисел на мачте полдня! Он запрыгнул на корму прямо с берега! Бечева лопнула, и нас поволокло вниз по течению. Я пришёл в себя уже на мачте и понял, что мы уплываем. Меня вовсе не обрадовало, что придётся висеть вот так до самого Шина, поэтому я начал орать и объяснять этому великану собачьей породы, что следует бросить якорь. И он меня понял! Столкнул его носом в воду! Но когда я попытался слезть, зарычал так, что отбил всякую охоту к спуску.

— Скорее всего, он понял по запаху, что джанка наша, а тебя принял за вора, — объяснил Лукус.

— Знатная собачка! — выпрямился в лодке служка. — Выходит, что я помог найти вам и пса? Сойдёмся на трех монетах?

— Вот так начинают маленькие белу, — улыбнулся Хейграст. — Сначала они лазят по кошелькам на рынке, потом собирают мзду на пристани, потом…

— Хотя бы две! — вновь подал голос служка.

— Сейчас я пущу твою посудину на дно, позор белужского племени! — не выдержал Лукус.

— Но-но! — поднял весло служка и оттолкнулся от джан-ки. — Держите себя в руках. Маяк в варме локтей, и оттуда за вами наблюдают!

Дан оторвался от пса и взглянул на каменную башню, лостроенную на мелководье и отделяющую пристань и склады от огородов и жилых кварталов. На верхушке стоял воин в салмских доспехах. Можно было различить даже внимательный взгляд. Увидев, что он обнаружен, незнакомец отвернулся и исчез за зубцами маяка.

— Латс! — с ненавистью прошептал Хейграст.

Глава 5

КОЛДОВСКОЙ ДВОР

На пятый день скачки потемневшие сосуды оплели тело до пояса, а в затылке поселилась ноющая боль. Все чаще Саш закрывал глаза, доверяясь лошади и друзьям, с трудом заставляя себя держаться в седле. Леганд не спускал с него глаз и, хмурясь, погонял лошадей. По его указанию Линга отыскивала в глубоких оврагах особую траву, и лошадей кормили именно ею.

Только это позволяло животным выдерживать длинные переходы, но все же и их силы были на исходе.

— Нечего нам будет оставлять этому Гейдру, — проворчал Ангес, при свете укромного костра разглядывая подковы лошадей. — Я очень удивлюсь, если завтра к полудню они не упадут от изнеможения.

— Надеюсь, что удивляться тебе не придётся, — бросил Леганд, натирая спину Саша очередным составом. — Мы движемся достаточно быстро. Завтра после полудня должны быть возле ущелья.

Саш поднял голову, стёр со лба болезненный, липкий пот. Тучи, то и дело исторгающие надоедливый дождь, наконец рассеялись, и теперь бледный горизонт впереди подпирала тёмная гряда гор. Пик Меру-Лиа, все ещё освещённый уже севшим за деррские леса Алателем, багровым остриём вонзался в звёздное небо.

Торопясь заглушить запах, поднимающийся из котла, у костра появилась Линга с пучком манелы. Где-то в темноте замер Тиир, прислушиваясь к звукам салмского леса.

— Что за травы послужили основой твоей мази? — заинтересованно спросил Ангес, втягивая терпкий запах, — Что-то он мне кажется знакомым! И не привлечёт ли он к нам внимания?

— Запах исчезнет, едва мазь впитается в кожу, — ответил Леганд, с тревогой рассматривая смертельную сетку на теле Саша. — А то, что он тебе знаком, меня нисколько не удивляет. Именно так пахнет в большом гроте Гранитного города, где писцы переписывают старинные трактаты.

— Однако там не растёт ни травинки, — покачал головой Ангес. — К тому же банги предпочитают иметь дело с камнями, а не с растениями.

— Фитили ламп, — объяснил Леганд. — Они так пахнут. Банги делают их из паутины, так же как и самую дорогую бумагу. А эта мазь сделана из яда горных пауков. Поэтому запах тебе знаком.

— Демон тебя забери! — вскричал Ангес. — Яд горного паука убивает, лишь коснувшись кожи элбана! И этим ты хочешь излечить Саша?

— К сожалению, я не могу его излечить, — вздохнул Леганд. — Но этот состав поможет ему держаться в седле. Oн отыскивает в теле запасы силы даже тогда, когда, кажется, е не осталось ни капли.

— Ну-ну, — нахмурился Ангес. — Посмотрим, что за умельцы властвуют в Колдовском дворе. Не нравится мне то, что творится с сосудами Саша. Дюжину лет назад я прислуживал священнику имперской гвардии. В Холодной степи всегда было неспокойно, мы везли продовольствие в гарнизон у Верхних порогов. Когда миновали укрепления в проходе Шеганов, на наш обоз напали мёртвые копейщики Аддрадда. Их было не больше дюжины, но каждый из них унёс с собой не менее двух жизней. Их пришлось порубить на куски, и на обрубках проступало вот такое же плетение. Правда, оно было синего цвета, но уверенности мне это не прибавляет!