"Мирный приют обрети, - Тренмор могучий сказал, - за щитом моих предков. Не устрашит меня вождь, хоть он сотрясает десять тысяч копий".
      Три дня ожидал он на бреге, и призыв его рога разносился окрест, Он призывал на битву Корло с его гулкозвучных холмов. Но Корло не вышел на битву. Спустился король Лохлина. Он пировал на ревущем бреге и отдал деву Тренмору".
      "Король Лохлина, - молвил Фингал, - твоя кровь течет в жилах врага твоего, наши роды встречались в битве, потому что любили прение копий. Но часто они пировали в чертогах, и ходило по кругу веселие чаш. Да озарится лицо твое радостью и слух усладится арфой. Грозный как буря твоих морей, изливал ты доблесть; глас твой гремел, словно глас тысячи ратников, рвущихся в бой. Поставь же завтра по ветру паруса твои белые, брат Агандеки. Светла, как полуденный луч, она сходит в мою печальную душу. Я видел слезы твои по красавице и тебя пощадил в чертогах Старно, когда мой меч обагрялся в сече, а очи лили слезы над девой. Но, быть может, ты хочешь сразиться? Во власти твоей поединок, каким твои предки почтили Тренмора, чтоб смог ты уйти от нас столь же славен, как солнце, сходящее к западу".
      "Король племени Морвена, - молвил властитель Лохлинских волн, - Сваран вовеки не станет биться с тобою, первым из тысячи славных героев! Я видел тебя в чертогах Старно, и малым числом годов превосходил ты меня. И я молвил в душе своей: когда же смогу я подъять копье как Фингал благородный? Мы бились с тех пор, о воин, на склоне косматого Малмора; потом принесли меня волны к твоим чертогам, и ты задал пиршество тысячи чаш. Да поведают барды грядущим годам, кто победил в благородном бою на вереске Малмора.
      Но немало судов из Лохлина на Лене оставили юных своих бойцов. Забери те суда, король Морвена, и другом Сварану стань. И когда сыны твои приплывут ко мшистым башням Гормала, я задам им пиршество чаш и предложу поединок в долине".
      "Ни судов не возьмет Фингал, ни края многих холмов, - так отвечал король. - Мне довольно моей страны, ее лесов и оленей. Взойди на волны свои, благородный друг Агандеки, распусти паруса свои белые навстречу рассветным лучам и возвратись к холмам гулкозвучиого Гормала".
      "Да будет благословенна душа твоя, чаш властелин, - промолвил" Сваран со щитом темно-бурым. - В мирную пору ты - ветерок весенний... в пору войны - буря в горах. Вот тебе длань моя дружбы залогом, благородный король Морвена! Пусть твои барды оплачут павших. Пусть Эрин предаст земле сынов Лохлина и воздвигнет во славу им мшистые камни, чтобы севера чада отныне могли созерцать те места, где сражались их предки. А некий охотник промолвит, быть может, опершись на" мшистый могильный холм: "Здесь сражались Фингал и Сваран, герои минувших годов". Так отныне станет он говорить, и наша слава пребудет вечно".
      "Сваран, - промолвил король холмов, - славнее нас ныне нет никого. Но мы исчезнем, как сон. Безмолвными станут поля наших битв. Наши могилы сокроются в вереске, и не узнает охотник, где упокоились мы. Звуки наших имен, быть может, останутся в песнях, но сила мышц бесследно исчезнет. Оссиан, Карил и Уллин, вы знали героев, которых ужнет. Поведайте нам о минувших годах. Пусть эта ночь минует в песнях и утро вернется, исполнено радости".
      Мы пели пред королями, и пению нашему вторила сотня арф. Просияло лицо Сварана, словно полный месяц в ночи, когда расходятся тучи, и он спокойно сияет посреди небосвода.
      И тогда спросил Фингал у Карила, вождя, годами древнего: "Где же сын Семо, король острова туманов? Ужель, метеору смерти подобен, от сокрылся в угрюмой пещере Туры?"
      "Кухулин лежит в угрюмой пещере Туры, - ответил Карил, древние годами. - Длань его на мече его мощи. Думы его о проигранных битвах. Скорбен властитель копий, ибо привык он к победам. Он посылает свож меч боевой, чтобы покоился тот на бедре у Фингала. Потому что ты, словно буря пустыни, расточил всех его супостатов. Возьми, о Фингал, сей меч героя, ибо рассеялась слава его, как туман, гонимый шумливым, ветром долины".
      "Нет, - ответил король, - Фингал вовеки не примет его меча. Могучая десница его в бою, так скажи ты ему, что слава его не померкнет вовеки. Многим случалось терпеть поражение в битве, но они воссияли потом, словно солнце небесное.
      О Сваран, король гулкозвучных лесов, не печалься напрасно. Побежденные, если отважны они, обретают славу. Они, словно солнце, что прячет свой лик в полуденной туче, но вскоре вновь озирает вереницу злачных холмов.
      Грумал был Коны вождем. На всех берегах искал он сражений. Душа его тешилась кровью, ухо - громом оружия. Он высадил ратников на шумную Краку, и король Краки вышел навстречу ему из дубравы, где не средине круга Брумо вопрошал он камень власти.*
      * Здесь идет речь о религиозных верованиях короля Краки. Смотри соответствующее примечание в третьей книге.
      Свирепо сражались герои за снежногрудую деву. Слава дочери Крак достигла Грумала у потока Коны. Поклялся он завладеть белогрудой девой иль умереть на гулкозвучной Краке. Три дня боролись они, и на четвертый Грумал был связан.
      Вдали от своих друзей он был заключен в зловещем круге Брумо, где часто, как вещает молва, призраки мертвых стенали вкруг камня, ужа на них наводившего. Но вскоре он воссиял, как небесный столп света. Они пали от длани его могучей, и Грумал обрел свою славу.
      Воспойте же, барды, годами древние, громче воспойте хвалу героям чтобы душа моя славою их успокоилась, а Сварана сердце скорбеть перестало".
      Они возлегли на вереске Моры; темные ветры, свистя, понеслись над героями. Сразу запели сто голосов, заиграли сто арф. Пели они о былых временах и могучих вождях прошедших годов.
      Когда же теперь я услышу барда или возрадуюсь славе предков моих? Не играет на Морвене арфа, и не звучит над Коной сладостный глас. Вместе с героями бард опочил, и нет уже славы в пустыне.
      Утро трепещет в лучах востока и мерцает на седоглавой Кромле. Сварана рог раздается над Леной, и сыны океана сбираются вкруг него, Молча и скорбно восходят они на суда, и Уллина ветер их паруса надувает. Белые, словно туманы Морвена, плывут они по волнам.
      "Зовите, - сказал Фингал, - зовите псов моих, быстроногих сынов ловитвы, зовите белогрудого Брана и свирепо-могучего Луата. Филлан и Рино но его уже нет; мой сын почиет на ложе смерти. Филлан и Фергус, трубите в мой рог, чтоб проснулась радость охоты, чтоб услыхали олени Кромлы и встрепенулись на озере ланей".
      Пронзительный звук разносится по лесу. Сыны вересковой Кромлы приходят на зов. Тысяча серо-прыгучих псов разом помчалась по вереску. Каждый пес загнал по оленю, трех оленей загнал белогрудый Бран. Он гнал их прямо к Фингалу, чтобы порадовать короля.
      Один олень упал на могилу Рино, и скорбь воротилась к Фингалу. Он увидел, как мирно покоится камень над тем, кто был первым в охоте, "Ты уже не восстанешь, о сын мой, разделить на Кромле наш пир. Скоро могила твоя сокроется и буйно трава разрастется вокруг. Сыны ничтожных людей пройдут над тобой и не узнают, что лежит здесь могучий.
      Оссиан и Филлан, чада силы моей, и Гол, властитель бранных стальных мечей, взойдем по склону холма в пещеру Туры и отыщем там вождя? ратоборцев Эрина. Это ли стены Туры? Как одиноко и сумрачно встали они на пустоши. Скорбен властитель чаш, опустели его чертоги. Пойдем, отыщем Кухулина и отдадим ему всю нашу радость! Но, Филлан, скажи, Кухулин ли там иль над вереском дымный столп? Ветер Кромлы дует мне в очи, и не различить мне друга".
      "Фингал, - ответствовал юноша, - это сын Семо. Угрюм и печален герой; длань его на мече". - "Привет тебе, сын войны, сокрушитель щитов!"
      "Привет тебе, - Кухулин ответствовал, - привет всем сынам Морвена! Утешно мне видеть тебя, о Фингал, подобного солнцу над Кромлой, когда его видит сквозь тучи охотник, скорбевший, что скрылось оно зимою. Сыны твои словно звезды сопровождают тебя и светят в ночи. Не таким ты видел меня, о Фингал, когда возвращался я с войн в пустыне, когда бежали властители мира * и возвращалась радость на оленьи холмы".
      "Много тратишь ты слов, - молвил Коннан, воин бесславный.** - Слов ты тратишь много, сын Семо, но где же твои боевые дела? Зачем переплыли мы океан, чтобы помочь мечу твоему бессильному? Ты бежишь в пещеру печали, а Коннан сражается вместо тебя. Оставь же эти доспехи блестящие, мне уступи их, сын Эрина".
      * Это единственное место в поэме, содержащее намек на войны Фингала с римлянами. В старинных сочинениях римский император обозначается титулом властителя мира.
      ** Коннан принадлежал к роду Морни. Он упоминается еще в нескольких поэмах и характеризуется всегда одинаково. Поэт хранил о нем молчание до сих пор, а его поведение здесь не заслуживает лучшего обращения.
      "Ни единый герой, - ответствовал вождь, - не домогался доспехов Кухулина, и хоть бы тысяча их домогалась, все было бы тщетно, хмурый юноша! Я не бежал в пещеру печали, пока оставались живы ратники Эрина".
      "Юнец слабосильный, Коннан, молчи! - промолвил Фингал. - Кухулин прославлен в боях, он гроза всей пустыни. Часто я слышал о славе твоей, бурный вождь Инис-файла! Направь же свой белый парус к острову туманов, да узришь Брагелу, на утесе склоненную. В слезах ее кроткие очи, и ветры вздымают длинные волосы, на высокую грудь упавшие. Она внемлет ночным ветрам, дабы услышать твоих гребцов голоса,*** дабы услышать пение моря и звуки далекие арфы твоей".
      *** Обычай петь во время гребли распространен повсеместно среди жителей северо-западного побережья Шотландии и прилегающих островов. Пение помогает скоротать время и воодушевляет гребцов.
      "И долго будет она внимать понапрасну. Кухулин вовек не вернется. Могу ль я увидеть Брагелу, чтобы исторгнулся вздох из ее груди? Фингал, я всегда одерживал верх в сражениях копий!"
      "И впредь ты будешь одерживать верх, - так молвил Фингал, властитель чаш. - Разрастется слава Кухулина, как ветвистое дерево Кромлы. Многие битвы тебя ожидают, о вождь, и многие раны нанесет твоя длань. Принеси нам оленя, Оскар, и пиршество чаш приготовь, чтобы воспрянули наши души после опасностей и наши друзья услаждались бы вместе с нами".
      Мы воссели, мы пировали, мы пели. Кухулин воспрянул душой. Воротилась сила его десницы и заиграло веселье на лике его. Уллин песнь затянул, и Карил возвысил глас. Часто и я вместе с бардами воспевал сражения копий. Сражения, в которых я часто блистал, но теперь я уже не сражаюсь! Слава былых моих подвигов смолкла, и я сижу одинокий на могилах моих друзей.
      Так провели они в песнях ночь и с радостью утро вернули. Фингал, над вереском вставши, взмахнул блестящим копьем. Он двинулся первый к равнинам Лены, и мы - вслед за ним, подобно гряде огневой. "Поднимите парус, - молвил король Морвена, - и поймайте ветер, что с Лены струится". Мы с песней взошли на суда и устремились, ликуя, вперед сквозь океанскую пену.*
      * Лучшие критики считают, что эпическая поэма должна иметь счастливый конец. Это правило в наиболее существенных его чертах соблюдается тремя самыми заслуженно прославленными поэтами: Гомером, Вергилием и Мильтоном. И все же - не знаю, как это получилось, - окончания их поэм повергают читателя в уныние. Одна оставляет его на похоронах, другая - при безвременной гибели героя, а третья - в одиночестве безлюдного мира.
      Так знаменитого Гектора Трои сыны погребали.
      Гомер [Илиада, XXIV, 804].
      Вонзил противнику в грудь он железо
      Яростный. А у того разрешаются холодом члены,
      И со стенанием жизнь неохотно к теням убегает.
      Вергилий [Энеида, XII, 950].
      Рука в руке, неспешно побрели
      Они тропой пустынной по Эдему.
      Мильтон [Потерянный рай, XII, 648]
      Комала
      ДРАМАТИЧЕСКАЯ ПОЭМА
      СОДЕРЖАНИЕ
      Эта поэма ценна для нас тем, что проливает свет на древность сочинений Оссиана. Упоминаемый здесь Каракул - это Каракалла, сын Севера, который в 211 году возглавил поход против каледонцев. Разнообразие стихотворных размеров показывает, что первоначально поэма была положена на музыку и, вероятно, исполнялась перед вождями в торжественных случаях. Предание сохранило эту историю в более полном виде, чей поэма. "Комала, дочь Сарно, короля Инистора или Оркнейских островов, влюбилась в Фингала, сына Комхала, на пиру, куда отец ее пригласил короля Морвена, когда тот возвращался из Лохлина после смерти Агандеки (см. "Фищал", кн. III). Страсть ее была столь неистова, что она последовала за ним переодетая, выдавая себя за юношу, желающего участвовать в его войнах. Вскоре ее узнал Хидаллан, сын Ламора, один из героев Фингалова воинства, чью любовь она незадолго до того отвергла. Ее возвышенная страсть и красота произвели на короля такое впечатление, что он решил жениться на ней, но в это время ему сообщили о походе Каракула. Он двинулся со своим войском, чтобы остановить противника и Комала сопровождала его. Он оставил ее на холме на виду у войска Каракула, а сам поспешил на поле боя, пообещав вернуться в тот же вечер, если останется, жив". Окончание этой истории можно узнать из самой поэмы.
      Действующие лица
      Фингал
      Хидаллан
      Комала
      Мелилькома |
      } дочери Морни
      Дерсагрена |
      Барды
      Дерсагрена
      Ловитва окончена. Все тихо на Ардвене, лишь слышится рев потока. Дочь Морни, приди же с берега Кроны. Оставь свой лук, заиграй на арфе. Пусть наступает ночь, и радостным нашим пением Ардвен вокруг огласится.
      Мелилькома*
      И ночь наступает, о синеокая дева, на равнине сгустилась серая ночь. Я оленя приметила на береге Кроны, мшистым бугром он казался мне в сумерках, но вскоре прочь ускакал. Метеор плясал вкруг ветвистых рогов, и глядели из туч над Кроной ужасные лики минувших времен.**
      * Melilcoma - _томные очи_.
      **
      Появляются мне суровые лики и мощных
      Трое враждебных богов существа...
      Вергилий [Энеида, II, 622].
      Дерсагрена*
      Это знаки смерти Фингаловой. Пал властитель щитов, и торжествует Каракул! Восстань со скал своих, дочь Сарно Комала,** восстань в слезах. Он повержен, твой юный возлюбленный, и призрак его уже пребывает на наших холмах.
      * Dersagrena - _сияющий солнечный луч_.
      ** Comala - _дева с приятным челом_.
      Мелилькома
      Там Комала сидит одинокая! Рядом с нею два серых пса ветерок мимолетный вдыхают, лохматые уши насторожив. Алой ланитой дева на руку оперлась, а горный ветер играет в ее волосах. С надеждой она обращает синие очи к полям. Уже ночь сгустилась вокруг, что же ты не идешь, Фингал?
      Комала
      О Карун-река,*** почему ты струишь предо мною обагренные кровью воды? Разве слышен был гром сраженья на твоих берегах, разве почил король Морвена? Выйди, луна, дочь небес! Выгляни из-за туч, чтобы я увидала сверканье булата Фингалова на поле его надежд. Или же пусть метеор, что озаряет в ночи наших усопших праотцев, явит багровый свой свет и укажет мне путь к моему герою сраженному. Кто защитит меня от невзгод, кто - от любви Хидаллана? Долго придется Комале ждать, чтобы явился Фингал, посреди своей рати сияя, словно утренний луч сквозь тучу раннего ливня.
      *** Carun или Cara'on - излучистая река. Река эта до сих пор сохраняет название Каррон; она впадает в залив Ферт-оф-Форт в нескольких милях севернее Фолкерка.
      Рим, что оружием насмерть одних поражает, других же,
      Им на войне побежденных, ввергает в позорное рабство,
      Вынужден здесь, объявив, будто он защищает границу,
      Стены свои простереть до земли меченосных шотландцев;
      Здесь, на победу утратив надежду, волнами Каррона
      Он обозначить решил рубежи Италийского царства.
      Бьюкенен [Леса, IV, 196].
      Хидаллан****
      Расстелись, туман угрюмой Кроны, расстелись по тропе охотничьей. Сокрой от моих очей следы его, и да не вспомню я боле о друге своем. Рассеяны ряды его соратников, и не слышно топота ног вкруг булата его звонкого. О Карун, кати свои струи кровавые, ибо повержен вождь народа нашего.
      **** Хидаллан был послан Фингалом сообщить Комале о его возвращении. Он же, желая отомстить за то, что она незадолго до этого отвергла его любовь, сказал, что король убит в бою. Он даже сделал вид, будто принес тело Фингала, чтобы похоронить его в присутствии Комалы. Это обстоятельство позволяет полагать, что в старину поэма исполнялась как пьеса.
      Комала
      Кто пал на злачном бреге Каруна, о сын ненастной ночи? Был ли он белым, как снег на Ардвене? Сверкал ли, как дождевая радуга? Вились ли кудри его мягкие, словно туман над холмами в солнечный день? Был ли он страшен в бою, словно гром небесный, быстр, как олень пустыни?
      Хидаллан
      О если б я мог узреть лик его милой красавицы, что склонилась с утеса! Очи ее покрасневшие слезами застланы, а по ланитам рдеющим кудри рассыпались. Кроткий подуй ветерок и откинь девы густые кудри, чтобы я мог увидеть белую руку ее и ланиты в скорби прекрасные!
      Комала
      Так, значит, нет уже сына Комхала, о носитель горестной вести? Гром на холме грохочет! Молния мчится на огненных крыльях! Но они не страшат Комалу, ибо повержен ее Фингал. Скажи, носитель горестной вести, повержен ли крушитель щитов?
      Хидаллан
      Народы рассеялись по холмам своим, ибо уже не услышат они гласа вождя.
      Комала
      Да преследует смута тебя на равнинах твоих, да настигнет тебя погибель, властитель мира! Да будет короток твой путь до могилы, и дева одна лишь оплачет тебя. Пусть она, как Комала, обольется слезами в дни своей юности! Зачем ты сказал, Хидаллан, что пал мой герой? Я могла б; еще краткий срок ожидать его возвращения и казалось бы мне, что я вижу его на далекой скале, в каждом древе мне бы чудился облик его и ветер холма в ушах моих рогом его звучал бы. Ах, если бы я была на бреге Каруна, чтобы жаркие слезы мои пролились на его ланиты.
      Хидаллан
      Не лежит он на бреге Каруна, холм могильный на Ардвене воздвигают герои ему. Взгляни на них, луна, из-за туч, да воссияет твой луч на его груди, чтобы Комала смогла узреть его в блеске доспехов.
      Комала
      Подождите, сыны могилы, пока не узрю я своего милого. Одну он оставил меня на охоте. Не ведала я, что он шел на войну. Он сказал, что вернется к ночи, вот и вернулся король Морвена. Зачем не сказал ты мне, дрожащий сын скалы,* что Фингал падет! Окровавленной видел ты юность его, но ничего не сказал Комале!
      * Слова _сын скалы_ означают друида. Возможно, что кто-либо из секты друидов дожил до начала царствования Фингала и что Комала спрашивала у одного из них об исходе войны с Каракулом.
      Мелилькома
      Что там за шум на Ардвене? Кто там сияет в долине? Кто несется к нам, как могучий поток, когда стесненные воды его под луною блестят?
      Комала
      Кому ж это быть, как не врагу Комалы, сыну властителя мира! Тень Фингала, ты с облаков лук Комалы направь. Пусть он падет, как пустыни олень! Но это Фингал в толпе теней своих воинов. Зачем ты пришел, мой милый, устрашить и обрадовать душу мою?
      Фингал
      Воспойте, барды, битву на брегах многоводного Каруна! Каракул бежал от рати моей по полям своей гордыни. Он сокрылся вдали словно метеор, что таит в себе духа ночного, когда ветры гонят его над равниной и темные рощи смутно мерцают вокруг.
      Мне послышался голос, подобный легкому ветру моих холмов. Не охотница ль это с Галмала, белорукая дочь Сарно? Взгляни с утесов своих, моя милая, и дай мне услышать голос Комалы.**
      ** Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса, покажи мне лицо твое, дай мне услышать голос твой.
      Песнь песней Соломона [II, 14].
      Комала
      Возьми меня в пещеру своего покоя, о любезный сын смерти.
      Фингал
      Приди же в пещеру моего покоя. Гроза миновала,*** и солнце вновь озаряет наши поля. Приди в пещеру моего покоя, охотница гулкозвучной Коны.
      *** Зима уже прошла, дождь миновал, перестал. Песнь песней Соломона [II, 11].
      Комала
      Он вернулся со славой! Я чувствую силу бранной десницы его. Но нужно мне отдохнуть под скалой, пока душа моя не воспрянет от страха. Пусть приблизится арфа; затяните песню, дочери Морни.
      Дерсагрена
      Трех оленей убила Комала на Ардвене, и на скале вздымается пламя. Приди же на пир Комалы, король лесистого Морвена.
      Фингал
      Воспойте, сыны песен, битвы на брегах многоводного Каруна, да возликует дева моя белорукая, а я буду смотреть на пир любви моей.
      Барды
      Струись, многоводный Карун, струись, исполненный радости; чада битвы бежали. Их кони не топчут наших полей, и в землях иных простирают они крылья своей гордыни.* Солнце теперь мирно взойдет и радостно опустятся тени. Голос охоты вновь прозвучит и щиты повиснут на стенах чертога. Станем мы тешиться в битвах морских, и Лохлина кровь обагрит наши длани. Струись, многоводный Карун, струись, исполненный радости; чада битвы бежали.
      * Возможно, поэт подразумевает римского орла.
      Meлилькома
      Опуститесь, туманы легкие, лунный луч, вознеси ее душу. Бледна под скалою дева лежит! Нет уже больше Комалы!
      Фингал
      Разве мертва дочерь Сарно, белогрудая дева моей любви? Явись мне, Комала, средь вереска, когда буду сидеть я один у потока своих холмов.
      Хидаллан
      Ужели умолкнул голос охотницы Галмала? Зачем я смутил девичью душу? Когда я увижу тебя, бегущую весело вслед темно-бурым ланям?
      Фингал
      Юноша, мрачный челом, не пировать тебе впредь в чертогах моих! Не устремишься ты со мной на охоту, и неприятель мой не падет от меча твоего.** Проводите меня к месту ее покоя, чтобы мог я узреть ее красоту. Бледна под скалою дева лежит, и хладные ветры кудри ее развевают. Тетива ее лука звенит на ветру, и преломилась стрела, когда дева упала. Воспойте хвалу дочери Сарно, передайте имя ее ветру холмов.
      ** Продолжение истории Хидаллана помещено в виде вставного эпизода в следующей поэме этого сборника.
      Барды
      Смотрите, кружатся метеоры над девой, и лунный луч возносит ввысь ее душу. Вкруг нее с облаков склонились грозные предки ее, Сарно с мрачным челом и багровоокий Фидаллан.* Когда поднимется вновь рука твоя белая и зазвучит твой голос на наших скалах? Девы начнут искать тебя в вереске, но не отыщут. Порою ты станешь являться им в сновидениях и низводить на их души покой. Долго будет звучать в их ушах твой голос,** и с радостью будут они вспоминать покойные сновидения. Кружатся метеоры над девой, и лунный луч возносит ввысь ее душу.
      * Сарно, отец Комалы, умер вскоре после ее бегства. Фидаллан был первым королем на Инис-торе.
      **
      Окончил ангел речь, но сладкий глас
      Еще как бы звучал в ушах
      Адама, И тот, недвижный, все ему внимал.
      Мильтон [Потерянный рай, VIII, 1].
      Сражение с Каросом
      ПОЭМА
      СОДЕРЖАНИЕ
      Карос - это, очевидно, известный римский захватчик Каравзий, по происхождению менапий, который объявил себя императором в 284 году и, завладев Британией, одержал в нескольких морских сражениях победу над императором Максимианом Геркулием; поэтому в поэме он с основанием назван _властителем кораблей_. Он начал восстанавливать вал Агриколы, чтобы помешать набегам каледонцев, и, видимо, когда он был занят этим делом, на него напал отряд, возглавляемый Оскаром, сыном Оссиана. Это сражение составляет основу поэмы, которая обращена к Мальвине, дочери Тоскара.
      Принеси, дочь Тоскара, принеси мне арфу. Свет песнопений зажегся в душе Оссиановой. Она подобна вечернему полю, когда мрак покрывает холмы окрест и медленно движутся тени на солнечный дол.
      Мне привиделся сын мой, Мальвина, возле утеса мшистого Кроны.* Но это туман пустыни, озаренный закатным лучом.** Любезен мне этот туман, Оскара образ принявший! Прочь от него унеситесь, ветры, ревущие на склонах Ардвена.
      * Крона - название небольшой реки, впадающей в Каррон. На ее берегах развертывается действие предыдущей драматической поэмы.
      ** Кто эта, восходящая из пустыни, как столпы дыма. Песнь песней Соломона [III, 6].
      Кто там идет к моему сыну, тихую песнь напевая? Посох в длани его, седые власы развеваются по ветру. Угрюмая радость лицо освещает, и часто оглядывается он на Кароса. Это Рино-певец,*** он пришел взглянуть на врага.
      "Что делает Карос, властитель кораблей? - молвил сын Оссиана, ныне скорбящего. - Простер ли он крылья гордыни своей,**** скажи мне, бард минувших времен?"
      "Оскар, он их простер, - ответствовал бард, - но лишь позади своей кучи камней.***** В страхе выглядывает он из-за них и видит, как ты ужасен, подобно духу ночному, что гонит волну на его корабли".
      "Иди же, о первый из бардов моих, - говорит ему Оскар, - и копье Фингала возьми. Укрепи огонь на его конце и взмахни им под ветром небесным. Песней вызови Кароса - пусть он выйдет вперед, пусть оставит волны свои зыбучие. Скажи ему, что я жажду брани и что лук мой наскучил ловитвой на Коне. Скажи ему, что нет здесь могучих и юна десница моя".
      *** Рино часто упоминается в древней поэзии. Он, по-видимому, принадлежал к самым прославленным бардам времен Фингала.
      **** Подразумевается римский орел.
      ***** Вал Агриколы, который восстанавливал Каравзий.
      С песней отправился бард. Оскар возвысил голос. Он донесся до слуха героев на Ардвене, словно гул пещеры,* когда море Тогормы катит пред нею валы и деревья ее встречают ревущий ветер. Они собираются вкруг моего сына, словно горные реки, что после ливня горделиво несутся в русле своем.
      *
      ... так ущелья
      Удерживают звук ветров ревущих
      Мильтон [Потерянный рай, II, 285].
      Рино пришел к могучему Каросу и ударил о землю копьем пламенеющим. "Выходи на сражение с Оскаром, о ты, воссевший на водах зыбучих. Фингал далеко, он слушает в Морвене пение бардов своих, и ветер чертога играет его волосами. Копье его грозное рядом покоится, там же и щит, подобный померкшей луне. Выходи на сражение с Оскаром, геров остался один".
      Он не пошел чрез многоводный Карун; ** бард вернулся с песней своей. Серая ночь над Кроной сгущается. Пиршество чаш уготовано. Сотня дубов горит на ветру, и бледный свет озаряет вересковую пустошь. Духи Ардвена мчатся сквозь луч, являя вдали свой смутный облик. Комала едва различима на вихре своем,*** а Хидаллан угрюм и смутен словно месяц, померкший в тумане ночном.
      ** Река Каррон.
      *** Подразумевается сцена смерти Комалы, составляющая содержание драматической поэмы. Поэт упоминает ее здесь, чтобы ввести окончание истории Хидаллана, повинного в смерти Комалы, за что Фингал изгнал его из своих войск.
      "Почему ты печален? - Рино спросил; он один лишь видел вождя. - Почему ты печален, Хидаллан, разве тебе не воздали хвалы? Песнь Оссиана звучала, и дух твой сиял на ветру, когда ты склонялся с облака слушая пение барда Морвена".
      "А разве очи твои видят героя, подобного смутной маре ночной? - молвил Оскар. - Поведай, Рино, поведай, как погиб тот вождь, стол: славный во дни наших праотцев? Имя его поныне звучит на утесах Коны, и часто я видел потоки его холмов".
      "Фингал, - ответствовал бард, - изгнал из сражений своих Хидаллана. Душа короля по Комале скорбела, и взору его был ненавистен Хидаллан.
      Одинокий, унылый, медленно брел он по вереску неслышной стопой. В беспорядке висело на нем оружие. Власы его, выбившись из-под шлема развеваются по ветру. Слезами полны склоненные долу очи, и вздох затаился в груди.
      Три дня он блуждал одинокий, вдали от людей, пока не пришел к чертогам Ламора, к замшелым чертогам праотцев у источника Балвы.**** Ламор сидел одиноко под древом, ибо с Хидалланом он отослал на брань все свое племя. Поток струился у ног его, и седая глава склонилась на посох. Его старые очи ослепли. Он напевал песню минувших времен. Шум шагов Хидаллана слуха его достиг, он узнает сыновью поступь.
      **** Возможно, это небольшой источник, сохраняющий до сих пор имя Балвы, который течет по романтической долине Глентивар в Стерлингшире. Balva означае. тихий источник, a Glentivar - уединенная долина.
      "Вернулся ли Ламора сын иль это шорох тени его? Ужели ты пал на береге Каруна, сын престарелого Ламора? Или, если я слышу шаги Хидаллана, где же могучее воинство? Где мои люди, Хидаллан, что возвращались всегда, звонко бряцая щитами? Ужель они пали на береге Каруна?"
      "Нет, - со вздохом ответствовал юноша, - люди Ламора живы. Они венчаются славою в битве, отец, но погибла слава Хидаллана. Мне суждено одиноко сидеть на береге Балвы, когда загрохочет сраженье".
      "Но отцы твои одиноко вовек не сидели, - гордо ответил Ламор, - они одиноко вовек не сидели на береге Балвы, когда грохотало сраженье. Видишь ли эту могилу? Уже мои очи не различают ее: там опочил благородный Гармаллон, вовек от войны не бежавший. "Приди, увенчанный славою в битве, - он говорит, - приди на могилу отца твоего". Как же могу я славой венчаться, Гармаллон, если сын мой бежал от войны!"
      "Король многоводной Балвы, - молвил Хидаллан со вздохом, - зачем ты терзаешь мне душу? Ламор, вовек не ведал я страха. Фингал скорбел по Комале, потому он изгнал Хидаллана из сражений своих. "Ступай к седым потокам твоей страны, - он сказал мне, - и там истлевай, как безлистый дуб, что бурей склонен над Балвой и вовеки уже не воспрянет"".
      "Неужто, - Ламор ответил, - удел мой слушать одинокую поступь Хидаллана? Неужто он будет склоняться над моими седыми потоками, когда тысячи славой венчаются в битве? Дух благородный Гармаллона, отведи ты Ламора к месту его покоя; очи его потухли, скорбна душа, а сын его славы лишился!".
      "Где же искать мне славы, - юноша молвил, - чтобы Ламора душу возвеселить? Откуда смогу я вернуться прославленный, чтобы звоном своих доспехов усладить его слух? Если пойду на ловитву ланей, мое имя никто не услышит: Ламор не станет наощупь ласкать моих псов, довольный, что сын воротился с холма. Он не спросит меня о горах своих или о темно-бурых оленях своих пустынь".
      "Я должен пасть, - Ламор сказал, - как безлистый дуб; он рос на скале, но буря низвергла его. На холмах моих увидят мой дух, скорбящий о юном Хидаллане. Ужель вы, туманы, ввысь поднимаясь, его не сокроете от взоров моих? Сын мой, войди в жилище Ламора, там висит оружие наших предков. Принеси мне меч Гармаллона, он отнял его у врага".