Юный воин, на скале сей, терном покровенной, став,
      Созерцает величаву поступь витязя сего.
      Он любуется весельем грозным старцева лица
      "Устремить ли мне противу старца, - рек он сам себе,
      Необыкшее двукратно наносить удар копье
      Или старость пощадити, мирны предложа слова?
      Сановит и вид и поступь, стан его еще не дряхл.
      Естьли то супруг Моины, естьли то родитель мой?..
      И той силой, что сберег он под мастистой сединой.
      Часто слышал я, что шумный брег он Лоры обитал".
      Так он рек. - И Клесамор уж сильное копье стремит.
      На щите своем недвижном сей удар сдержал Картон.
      "Умащенный сединами витязь! - он вещал ему,
      Иль ты сына не имеешь, кой бы твердым мог щитом
      Своего отца покрывши, ратовать против меня?
      Нежная твоя супруга света дневного не зрит,
      Иль рыдает над гробницей чад возлюбленных своих?
      Средь царей ли восседаешь? Много ль славы будет мне,
      Естьли ты моей рукою в ратном подвиге падешь?"
      "Будет слава знаменита, - отвещает Клесамор,
      Отличился я в сраженьях, но о имени моем
      Ввек в бою я не поведал. - Сдайся, сдайся, и тогда
      Ты узнаешь, что на многих, битвах след прославлен мой".
      "Не сдавался никому я, - гордый возразил Картон,
      Сам я также на множайших бранях поразил врагов,
      И впреди еще, я чаю, больша слава ждет меня.
      Юных лет моих и силы, старец! ты не презирай;
      Верь, крепка моя десница, твердо и копье мое.
      Уклонися с поля брани к сонму ты друзей своих
      И оставь сраженье младшим витязям Морвенских стран".
      "Ты презрел меня напрасно, - отвещает Клесамор,
      Уроня слезу едину, - старость не трясет руки.
      Я могу еще взносити острый славных предков меч.
      Мне ль бежать в глазах Фингала, друга столь любезна мне?
      Нет, о воин! с поля брани в жизни я не утекал.
      Возноси копье дебело, стой и защищай себя".
      Оба витязя сразились, как две бури на волнах,
      Спорящи о царстве моря. Юный воин воспрещал
      Сильному копью разити старца, ратующа с ним;
      Все в враге своем Моины зреть супруга он мечтал.
      Он копье его ломает, острый исторгает меч
      И, схватя, уже стремится узами отяготить;
      Но тут предков нож извлекши, зря открытый бок врага,
      Клесамор внезапно раной смертною разит его.
      Фингал, зря падша Клесамора,
      Стремится, возгремев броней.
      В присутствии его безмолвна стала рать.
      Все взоры на царя вперились.
      Звук шествия его подобен шуму был,
      Предшествующу грозной буре:
      Смутившийся ловец внимает и спешит
      В ущелий скалы сокрыться.
      Картон нетрепетным лицом Фингала ждет.
      Из ребр его стремится кровь.
      Он зрит идущего героя,
      И лестная надежда славы
      Бодрит великий дух его.
      Но побледнели уж румяные ланиты;
      Густые кудри распустились;
      На голове трепещет шлем;
      Телесные его изнемогают силы;
      Но не теряла сил душа.
      Фингал зрит кровь сего героя,
      И занесенное останови копье,
      "Смирися, царь мечей! - вещает он ему.
      Я вижу кровь твою. Ты силен был в сраженья,
      И славы блеск твоей не истребится ввек".
      "Не ты ль владыка тот могущий,
      В ответ ему вещал Картон,
      Тот огнь, перун тот, смерть несущий,
      Царя земли потрясший трон?
      Но кто, но кто в том усумнится?
      Подобен гор потоку он,
      Что с ревом в низкий дол катится,
      И роет твердую скалу;
      Подобен быстрому орлу,
      Что дерзко к облакам стремится.
      Увы! почто ж не дал мне рок
      Вознесть копье против Фингала?
      Как быстрый сей горы поток,
      Моя бы слава протекала;
      И в песнях бардов незабвен
      Я б был средь будущих племен;
      Ловец бы, зря мою могилу,
      Сказал: "Сражен Фингалом он".
      Но, ах! безвестен пал Картон:
      Над слабым истощил он силу".
      "Нет, нет, - Фингал герою рек,
      Ты славой не умрешь вовек.
      Деянья витязей поющи
      Несчетны барды стран моих,
      Прейдет чрез них в века грядущи
      Молва о подвигах твоих,
      Когда близ дуба воспаленна
      Всю ночь они, сидя в кругу,
      Вождя петь будут незабвенна.
      Ловец, лежащий на лугу,
      У холма, мохом покровенна,
      Свистанье слыша ветерка,
      Прострет свой взор и сдалека
      Увидит камнями покрыты
      Места сражений знамениты,
      Места, где ратовал Картон.
      Тут к сыну обратится он,
      Кровавых поле битв укажет;
      "Смотри, мой сын! - ему он скажет,
      Там, аки ток с горы крутой,
      На брань балклутский шел герой"".
      Радость процвела на лице Картона.
      Томные глаза он к Фингалу взводит;
      И вручает меч бранноносной длани:
      Хочет, да висит в царском чертоге;
      Да хранится ввек на брегах Морвена
      Память храбрых дел витязя балклутска.
      Брань перестает; барды мир воспели;
      Рать стеснилась вся около Картона.
      На копья вожди в горести склонились,
      Воле и словам внять его последним:
      "Я исчез, о царь Морвена!
      Средь цветущих дней и славы.
      Чуждыя страны гробница
      Восприемлет днесь остаток
      Древня рода Рейтамира,
      Горесть царствует в Балклуте;
      Скорби осеняют Ратмо.
      Воскреси ж мою ты память
      На брегах шумящей Лоры,
      Где мои витали предки.
      Может быть, супруг Моины
      Там оплачет гроб Картона".
      Речь сия пронзила сердце Клесамора:
      Слова не промолвив, он упал на сына.
      Мрачно и безмолвно войско вкруг стояло.
      Ночь пришла; багрова вверх луна восшедши,
      Лишь лучом кровавым поле освещала.
      Рать не шевелилась, как густа дубрава,
      Коей верх спокойный дремлет над Гормалом;
      В ночь, когда умолкнут ветры и долину
      Темным покрывалом омрачает осень.
      Три дни по Картоне мы струили слезы;
      На четвертый вечер Клесамор скончался.
      Оба почивают, милая Малвина!
      В злачной сей долине близ скалы кремнистой
      Бледно привиденье гроб их охраняет.
      Там, когда луч солнца на скалу ударит,
      Часто ловчий видит нежную Моину.
      Там ее мы видим; но она, Малвина!
      Не подобна нашим девам красотою;
      И ее одежды сохраняют странность.
      Все она уныла и уединенна.
      Сам Фингал слезами гроб почтил Картона.
      Повелел он бардам праздновать всегодно
      В первы дни осенни день его кончины.
      Барды не забыли повеленья царска,
      И хвалу Картона часто воспевали:
      "Кто тако грозен восстает
      Из океана разъяренна;
      И на утесист брег Морвена,
      Как буря осени, течет?
      В его деснице смерть зияет;
      Сверкает пламень из очей;
      Как скимн, {1} он берег протекает.
      Картон то, сильный царь мечей.
      Враги пред ним падут рядами;
      Гоня их, быстрыми шагами
      На ратном поле он летит,
      По трупам низложенных воев,
      Как нека грозна тень героев.
      Но там он на скале лежит,
      Сей дуб, до облак вознесенный,
      Стремленьем бури низложенный.
      Когда восстанешь ты, Картон!
      Когда сквозь мрак твоей гробницы
      Проникнет светлый луч денницы
      И крепкий твой разгонит сон?
      Из океана разъяренна
      Кто тако грозен восстает
      И на утесист брег Морвена
      Как буря осени течет?"
      Так пели барды в дни печали;
      С их сладким пением я глас мой съединял,
      Душевно сетовал о смерти я Картона:
      В цвету он юности и сил своих погиб.
      А ты, о Клесамор! где ныне
      Над сей витаешь стороной?
      Снискал ли ты днесь друга в сыне?
      Забыл он рану, смертный бой?
      На голубой небес равнине
      Летает ли теперь с тобой?
      Но солнечны лучи я ощутил, Малвина!
      Оставь меня; да опочию.
      Во сновиденьи, может быть,
      Предстанут мне сии герои.
      Уже мне кажется, я слышу некий глас.
      Картонову гробницу солнце
      Привыкло освещать;
      Я теплотой его согреюсь.
      О ты, катящеесь над нами,
      Как круглый щит отцов моих!
      Отколе вечными струями,
      О Солнце! блеск лучей твоих
      Чрез праг востока истекает?
      Где дремлешь ты во тме нощной
      И утро где воспламеняет
      Светильник несгорающ твой?
      Ты шествуешь в твоей прелестной
      И величавой красоте:
      Усеявшие свод небесной
      Сокрылись звезды в высоте.
      Холодная луна бледнеет
      И тонет в западных волнах;
      Ты шествуешь одно: кто смеет
      С тобою течь на небесах?
      Дубы вихрь бурный низвергает,
      И гор слякается {2} хребет;
      Поднявшись, море упадает;
      Луна теряет срочный свет;
      Красот твоих не изменяешь,
      Светильник дня! лишь ты един;
      Ликуя, путь свой протекаешь,
      Небес могущий исполин!
      Когда полдневный свет мрачится
      И тучи молния сечет,
      Когда за громом гром катится
      И тверду ось земли трясет,
      Из грозных облак возникаешь
      Ты, мир даруя небесам;
      Дыханье ветров запрещаешь;
      Смеешься буре и громам.
      Но, ах! вотще для Оссияна
      Сияют днесь твои красы:
      Всходя из синя океана,
      Златые стелешь ли власы
      По светлым облакам летящим,
      Коснешься ль западных зыбей,
      Ложася в понт, лучом дрожащим;
      Не зрит он красоты твоей.
      Но, может быть, времен влеченью
      Как нас тебя подвергнув рок,
      На небе быстрому теченью
      Лучей твоих назначил срок;
      И может статься, в тучах бурных
      Почивши сном в последний раз,
      Забудешь путь небес лазурных
      И утра не услышишь глас.
      Ликуй же, пламенно светило!
      Ликуй днесь в красоте твоей.
      Дни старости текут уныло:
      Луне они подобны сей,
      Смотрящей сквозь раздранны тучи,
      Когда над холмом мгла лежит,
      И странник, вшедши в лес дремучий,
      От стужи на пути дрожит.
      1790-е гг.
      В. Л. Пушкин
      ОТРЫВОК ИЗ ОССИАНА
      КОЛМА
      Се ночь!.. и я одна оставлена на холме!
      Куда укрыться мне от бури, от дождя?
      На каменных горах шум ветров раздается!
      Потоки мчатся в дол... Куда укрыться мне?
      Явись, луна, скорей, и вы, ночные звезды!
      Явитесь, к милому откройте Колме путь!
      Пусть я туда пойду, где ловлей утомленный
      Покоится теперь Сальгар, любезный мой!
      Но ах! нет помощи. - Здесь на утесах страшных
      Скитаюсь я одна и горьки слезы лью.
      Шум быстрыя реки, шум ветров грозных, бурных
      Мешает слышать глас драгого моего!
      Сальгар! ты обещал увидеться со мною,
      Когда наступит ночь: почто же медлишь ты?
      Се каменна гора, се мрачные пещеры,
      Где Колме повелел себя ты ожидать!
      Почто же медлишь ты? - Приди, приди скорее,
      Друг сердца моего, в объятия мои!
      От гордого отца и брата удалимся;
      Они враги тебе, но я... тебя люблю!
      Умолкни, бурный ветр! умолкни ты на время;
      Умолкни быстрая, шумящая река!
      Пусть бедной Колмы здесь стенанье раздается,
      И милый странник пусть услышит голос мой!
      Сальгар, зову тебя! - Се мрачные пещеры,
      Се каменна гора! - Почто же медлишь ты?
      Луна печальная уж осребряет воды,
      А ты еще нейдешь к возлюбленной своей!
      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Но кто лежит в кустах? - Что вижу я, злосчастна?
      Отчаянье и страх объемлют весь мой дух!
      Не мой ли здесь Сальгар? Не мой ли брат любезный?
      Но поздно я пришла, и мертвы уж они!
      Их острые мечи все кровью обагренны,
      И трупы хладные не отвечают мне!
      О брат мой! о Сальгар! почто я вас лишилась?
      Где слава днесь твоя, гремевший на войне?
      Где прелести твои, прекраснейший на холме?
      Безмолвствуют. - Увы! безмолвье вечно их!
      Вещайте вы теперь с вершины гор ужасных,
      Вещайте духи их! Приятен мне ваш глас.
      Где вы покоитесь?.. Где я найду умерших?
      Но нет - ответа нет! - Он бурей заглушен.
      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Се утро я в слезах и горести встречаю!
      Ах! Рыть могилу здесь уж шествуют друзья!
      Постойте, милые! не зарывайте гроба,
      Постойте, и меня умершие зовут!
      Там с ними в мраке я покоиться желаю;
      И темна ночь когда на холм сюда сойдет,
      И на горах когда завоет ветр унылый,
      В шумящем ветре дух носиться будет мой;
      Услышит стон его ловец и устрашится!
      Услышит!.. и слезу чувствительну прольет.
      Стон мой, о милые! приятен будет, сладок:
      Он всюду возвестит, как я любила вас!
      1795
      П. С. Кайсаров
      К ЛУНЕ
      ОТРЫВОК ИЗ ОССИАНА
      Небесна дщерь! коль ты прекрасна!
      Приятен твой безмолвный зрак,
      Когда из синя океана
      Ты, разогнав вечерний мрак,
      Идешь к звездам нетерпеливым;
      Багровы ребра облаков
      Тобой посребрены блистают.
      Дерзну ли я когда сравнить
      Кого-нибудь со дщерью нощи?
      Воззрит - и тьма блестящих звезд,
      Стыдяся, взоры отвращают.
      Когда тебя покроет мрак,
      Луна! куда ты путь склоняешь?
      Ужели скорбь есть часть твоя?
      Ужель, подобно Оссиану,
      Идешь во мрачность тосковать
      О милой скрывшейся подруге?
      Иль те упали, что с тобой
      Порой ночною забавлялись?
      Конечно так, прелестный свет!
      И с неба часто удаляясь,
      Ты их оплакиваешь смерть.
      И ты, дорогу голубую
      Забывши, некогда падешь!
      Померкши звезды возблистают
      Восторжествуют над тобой!
      1797
      М. М. Вышеславцев
      МИНВАНА
      ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ ОССИАНОВОЙ
      Оссиан представляет Минвану на утесе; она видит флот Фингалов, идущий
      из Ирландии.
      Минвана в горести, в унынии, в разлуке,
      С утесистой горы глядит на бездну вод.
      Героев зрит вдали. Плывут, спешат герои.
      Блестят оружия. Белеют шлемы их.
      "Где Рино?" - вопиет и вопрошает дева.
      Героев мрачен взор. Немая скорбь гласит,
      Что юноша убит, что Рино нет на свете,
      Что тень любезного сокрылась в облаках,
      Что слышен глас его в дыхании зефира
      На холме, на горе, покрытой муравой.
      "Увы! Фингалов сын лежит в долине браней.
      Рука сильнейшая повергла в гроб его.
      Осталась я одна. Осталась ненадолго.
      Как страшно воет ветр, вздымает мне власы!
      Недолго слышать вой, недолго выть мне с ветром.
      О друг души моей! не вижу я тебя.
      Нейдешь ко мне, нейдешь, от ловли утомленный
      Не вижу прелестей и красоты твоей.
      Мрак ночи облежит любезного Минваны.
      Безмолвие живет теперь навеки с ним.
      Где верные твои хранители и стражи?
      Где лук твой, юноша? где крепкий твердый щит?
      Где острый меч, огню небесному подобный?
      Где копие твое, обмытое в крови?
      Я зрю оружия твои, герой любезный!
      Покрыты кровию повержены лежат.
      Не положили их с тобой во мрачном гробе.
      Когда заря взойдет и возвестит тебе:
      "Восстань, герой! восстань! Ловцы уже в долине;
      Елень бежит вблизи жилища твоего".
      Денница светлая! кому ты возвещаешь?
      Любезный Рино спит. Не слышит гласа он.
      Елени прыгают, играют на могиле.
      Увы! смерть лютая похитила его.
      Но я без трепета явлюсь тебе, о Рино!
      И лягу в тишине на ложе близ тебя.
      Подруги юные пойдут искать Минвану,
      Минваны не найдут. - Последуют за мной,
      И песни нежные в долине раздадутся.
      Они везде пойдут стопам моим.
      Но не услышу я согласных ваших песней
      Подруги милые! простите навсегда!
      Иду покоиться, усну во гробе друга".
      1709
      А. П. Бенитцкий
      КОМАЛА
      ДРАМАТИЧЕСКАЯ ПЕСНЬ ОССИАНА
      Действующие лица:
      Фингал - государь Морвенский.
      Комала - его любовница.
      Гидаллан - полководец Фингалов.
      Дезагрена - |
      } наперсницы.
      Meлилькома - |
      Барды.
      Воинство Фингалово.
      Комала, дочь инисторского государя, по любви своей к Фингалу переодевается в мужское платье. - Гидаллан, коего любовь она пред сим отвергла, узнает ее. В это время извещается Фингал о набеге Каракула. - Он идет против его, оставя Комалу на холме до своего возвращения. - Фингал побеждает неприятеля и с известием о победе посылает к ней Гидаллана: отсюда начинается действие,
      происходящее на берегах Кроны.
      ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
      Дезагрена, Мелилькома и потом в некотором отдалении Комала
      Дезагрена
      Ловитва кончилась! - единый
      Журчащих слышу шум ручьев;
      Гряди ко мне на злак долины,
      Сестра возлюбленна, с брегов
      Быстрокатящияся Кроны.
      Оставь колчан и лук тугой,
      Да арфы твоея звук стройный
      Прольется в темноте нощной;
      Да по холмам уединенным
      Гул песней наших возгремит.
      Мелилькома
      Угрюма нощь покровом темным
      Полей зеленых кроет вид.
      Младая серна возлежала
      На берегу реки крутом:
      В тьме нощи я ее прияла
      За некий малый мшистый холм;
      Но вдруг как вихрь она пустилась
      И скрылась в гущину лесов,
      Воздушна легка тень носилась
      Между ветвей ее рогов,
      И призраки зловещи главы
      На край склоняли облаков.
      Дезагрена
      Увы! знать пал на поле славы
      Могущественный царь щитов!
      Знать Каракул поверг Фингала!
      Оставь кремнистый свой утес,
      Дщерь Сарна, нежная Комала!
      Сойди! пролей источник слез:
      Уж тень его окровавленна
      На наших носится холмах.
      Мелилькома
      Воззри, печалию стесненна
      Комала сетует в слезах.
      Два серых пса лежат пред нею,
      Искусные в ловитве серн,
      И, протянув космату шею,
      Дыханием колеблют дерн.
      Глава ее на длань склонилась,
      Померк румянец на щеках,
      Грудь белоснежна обнажилась
      И ветр играет в волосах.
      Ее слезящи, томны очи
      Обращены к долине той,
      Отколь пред наступленьем ночи
      К ней обещал прийти герой.
      Но, ах! се мрак вкруг нас сгустился,
      Чернеют горные хребты...
      Фингал, Фингал! где ты сокрылся?
      Герой бестрепетный, где ты?
      Комала
      Почто, Каррон быстротекущий,
      Почто стремишь кровавый ток?
      Иль гром войны, беды несущий,
      Достичь брегов твоих возмог?
      Или почил герой Морвена
      Средь диких дебрей и пещер?
      Луна! царица звезд священна!
      Небес величественна дщерь!
      Излей сребристый свет рекою
      Сквозь темны тучи над землей,
      Да зрю доспехи пред собою
      Любезного души моей.
      Иль пусть свет призраков багровый,
      Носящихся на облаках,
      И озаряющий те гробы,
      Где предков наших тлеет прах,
      Где вечным сном спят чада персти
      Пусть грозна тень сия летит,
      Предыдет мне на поле смерти
      И труп героя осветит...
      Ужель сыны морвенски пали?
      Ах, кто Комалу, кто спасет
      От скорбей лютыя печали,
      Когда ее Фингала нет!
      Так мне не зреть вождя героев?
      Не зреть владыки сих брегов,
      Блиставшего средь ратных строев,
      Как средь дождливых облаков
      Блистает солнечный луч ранний,
      Текущий возвещая день?
      ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
      Копала, Дезагрена, Мелилькома и Гидаллан
      Гидаллан
      Нощные, мрачные туманы!
      Сокройте звероловца тень.
      Восстани, бурный ветр, восстани,
      И стоп его следы завей,
      Да мысль о друге, падшем в брани,
      Изгладится в душе моей.
      Полки его, сражаясь, пали
      Его изрублен крепкий щит...
      Увы! пред кем все трепетали,
      Теперь повержен тот лежит.
      Стреми, Каррон, струи кровавы,
      Пенися у подошвы скал!
      Бушуйте мрачные дубравы!
      Народов вождь во брани пал!
      Комала
      Вещай, сын нощи, мглой покрытый!
      Вещай, ужасный человек!
      Какой воитель знаменитый
      На поле битвы кончил век?
      Подобился ль он белизною
      Снегам, лежащим на горах?
      Равнялся ль с радугой цветною,
      Сияющею в облаках?
      Вились ли по плечам волнисты
      Его кудрявые власы,
      Как утренни туманы мглисты
      Пред всходом солнечной красы?
      Как области небес лазурны,
      Светился ль взор его очес?
      Таков ли был он в брани бурной,
      Как быстра молния небес?
      Гидаллан
      Ах, где погибшего любезна?
      Какой ее покоит холм?
      Где ждет героя дева нежна,
      Склонясь на пень, покрытый мхом?
      Почто не зрю голубоокой
      На скате злачных берегов?
      Не зрю груди ее высокой,
      Покрытой гущиной власов?
      Лети, зефир, и свей в молчанье
      Власы кудрявые с ланит:
      Пусть кроткое твое дыханье
      Ее рамена обнажит,
      Пусть крылия твои воздушны
      Откроют взору гибкий стан!
      Комала
      О вестник, вестник злополучный!
      И так погиб царь сильных стран?
      Ужасна туча тяготеет
      Над выею кремнистых гор.
      Се! гром гремит - свод неба рдеет
      Трещит, пылая, синий бор...
      Но что! коль нет уже Фингала,
      Какие страшны мне беды?
      Вещай: так алчна смерть пожрала
      Дробившего врагов щиты?
      Гидаллан
      Увы! рассеяны герои,
      Как облака в вечерний час!
      Уж ратоборцев в бранны строи
      Не созовет вождя их глас;
      Не созовет - его народы
      В пещерах скрылися лесных!
      Комала
      Вселенныя владыка гордый!
      Погибни на полях твоих.
      Да распрострет несчастье крылы
      Над буйною твоей главой,
      Да встретит мрачный зев могилы
      Твой первый шаг перед собой!
      Пусть сердца твоего драгая,
      Среди весны цветущих лет,
      Томясь подобно мне, рыдая,
      В печалях дух свой излиет.
      Почто, о Гидаллан жестокий,
      Ты смерть героя возвестил?
      Отверз несчастной мрак глубокий:
      Всего меня - всего лишил!
      Увы! еще я долго б ждала
      Возврата друга моего;
      Всечасно бы себе мечтала,
      Что зрю на камени его.
      И дуб на поле отдаленной
      Возмог бы взор мой обольстить;
      Звук громкия трубы военной
      Мне ветр бы мог изобразить.
      Почто не на брегах Каррона
      Я слезы горестны лига?
      Их теплый ток и вопли стона
      Вложили б жизнь в него мою!
      Гидаллан
      Не над шумящею рекою
      Почиет вождь Морвенских чад:
      Арвена на холмах герою
      Возвысить памятник хотят.
      О светлый круг луны сребристый,
      Текущий в дымных облаках!
      Проникни ребра их волнисты
      И озари Фингалов прах;
      Пусть сквозь нощные покрывала
      Твой луч над оным возблестит:
      Да узрит нежная Комала
      Его оружие и щит,
      Да узрит перси, в кои злоба
      Врагов вонзила меч стальной!
      Вдали показывается воинство.
      Комала
      (воображает, что видит воинов, несущих тело Фингалово)
      Постойте, мрачны чада гроба,
      Постойте! где любезный мой?
      Увы! на ловле он оставил
      Комалу в горести одну
      И, крояся, стопы направил
      На кроволитную войну;
      Вещал, что с солнечным закатом
      Приидет паки к сим холмам:
      И се! покрытый кровью, прахом
      Является моим очам!
      Угрюмыя пещеры житель! {*}
      Почто ты мне не возвестил
      Морвенского царя погибель?
      Почто злу горесть утаил?
      Ты видел юного героя,
      Ты видел, как он кровь пролил
      Среди ненавистного боя
      И от Комалы то сокрыл?..
      {* Друид. Секта их была уже разрушена; оставшиеся скитались по пустыням и предсказывали желающим судьбу их.}
      Воинство подходит ближе.
      Мелилькома
      Чьи крики воздух потрясают
      И будят отголоски гор?
      Чьи ратники текут - блистают?
      Се долу их мой видит взор!
      Текут, как шумных вод громады,
      Сверкая от лучей луны.
      Комала
      Кто боле, коль не сопостаты,
      Пагубоносных битв сыны!
      Сквозь тонки облак покрывали,
      Фингала тень направь свой путь!
      И устреми стрелу Комалы
      В злодейску Каракула грудь!
      Пусть он падет, как робка серна,
      Поверженна рукой ловцев...
      Является Фингал, сопутствуем бардами и своим воинством.
      Но - се Фингал, герой Морвена
      Грядет во сонме праотцев!
      Ужели вопль моих молений
      Достиг к тебе, нежнейший друг?
      Ужель ты с горних сшел селений
      Утешить мой прискорбный дух?
      ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
      Фингал, барды, Комала, Дезагрена, Мелилькома, Гидаллан
      и воинство
      Фингал
      Возвысьте, барды, гласы стройны:
      Прославьте при Карроне бой!
      Опять поля мои спокойны:
      Кичливый враг низложен мной;
      Побег их гордый вождь надменный
      И скрылся со стыдом от глаз.
      Побег - как призрак нощи темной,
      Во чреве синих туч гнездясь,
      Гонимый ветрами в пустыни,
      Бежит - и сыплет блеск огней
      На мрачные древес вершины,
      Виясь по воздуху змией...
      Чей слышу здесь в часы вечерни
      Приятный глас? - он нежен, тих,
      Как кроткий ветерок весенний,
      В чертогах веющий моих.
      Ужель то Сарна дщерь прелестна,
      Ловительница быстрых серн?
      Так! се она! - сойди, любезна!
      Ко мне на мягкий Кроны дерн,
      Да дух царя Морвена
      Твой милый голос усладит.
      Комал
      (мечтая, что говорит тени Фингаловой)
      Прийми меня, о тень блаженна,
      Под твой воздушный, светлый щит!
      Прийми - укрой в пещере темной
      Свою Комалу от врагов.
      Фингал
      Гряди ко мне в чертог спокойный,
      Где я почию от трудов;
      Гряди: се бури разъяренны
      Прешли, сокрылись за моря;
      Лучами солнца озаренны
      Ликуют окрестны поля.
      Комала
      (узнает Фингала)
      Так! это он! он, конча брани,
      Украшен торжеством грядет!
      Его я осязаю длани,
      Венчанны славою побед...
      Но... ах!.. душа моя томится...
      Нет силы радости сносить
      Позволь мне, друг мой, удалиться
      И там за камнем опочить.
      Позволь - да дух мой возмущенный
      Жестокой ужаса грозой
      Воспримет паки силы прежни,
      Нашедши сладостный покой.
      О дщери Морния прекрасны!
      Приближьтесь с арфами ко мне,
      Да песни ваши сладкогласны
      Наполнят воздух в тишине.
      Дезагрена
      Гряди ко пиршеству Комалы,
      Победоносный царь щитов!
      От стрел ее три серны пали:
      Пылает огнь среди кустов.
      Фингал
      И вы, согласий звучных чада!
      Воспойте при Карроне бой;
      Воспойте, барды, да отрада
      Восхитит дух моей драгой.
      Барды
      Теки, Каррон, теки с стремленьем,
      И шумом радостной волны
      Вещай, враги как с посрамленьем
      Во бегство все обращены.
      Их бурны кони величавы
      Уже не скачут по полям,
      И гордый их орел двуглавый
      Простер полет к другим странам.
      Отныне утро дня златое
      И мрачна ночь Фингала чад
      Зреть будут завсегда в покое
      Среди утех - среди отрад.
      Трубы гремящи бранны звуки
      Заглушит крик ловцов в полях;
      Щиты огромны наши, луки
      Висети будут на стенах.
      И естьли сила наша грянет,
      Воздвигнувшись когда на брань,
      То кто противу нас восстанет?
      Одни сыны Локлинских стран.
      Нам будет брань сия забавой;
      В руках имея смерти страх,
      Мы поженем врагов со славой
      И всех развеем, яко прах.
      Теки, Каррон, теки с стремленьем,
      И шумом радостной волны
      Вещай, враги как с посрамленьем
      Во бегство все обращены.
      Мелилькома
      (приметя, что Комала умирает от восхитительной радости)
      Спуститесь, легкие туманы,
      И ты, о скромная луна!
      Прийми в твои стыдлины длани
      Комалу нежную: она
      Почила бледна, бездыханна...
      Увы! Комалы боле нет.
      Фингал
      Так смерть похитила дщерь Сарна,
      Любови моея предмет?..
      Приди, о милая Комала!
      Да узришь в сумраках нощных
      Уединенного Фингала,
      Седяща на брегах крутых;
      Тогда с вечернею звездою,
      В дыханьях тихих ветерков,
      Приди беседовать со мною!
      Гидаллан
      Так не услышу боле слов
      Любезной девы светлоокой,
      Привыкшей серн в полях гонять?
      Почто я вестию жестокой
      Умыслил дух ее терзать?
      Почто? - увы! теперь, несчастной,
      Виновник горести и бед,
      Не буду боле зреть прекрасной,
      За ланию бегущей вслед.
      Фингал
      Свирепый ратник! чадо брани!
      Колико лют твой мрачный взор!
      Подобно как сии туманы,
      В рассединах чернея гор,
      Скрывают в них за темнотою
      Шипящих, ядовитых змей:
      Так ты под сей угрюмой мглою
      Скрываешь душу злых зверей.
      Изыди из моей дружины!
      Ты не воссядешь при пирах;
      Не будешь быстрых серн пустыни
      Со мной ловить в моих лесах;
      Мой враг уже не поразится
      Твоей могучею рукой,
      Не будешь славой веселиться