— К месту преступления?

— Ага.

— А зачем? Какой смысл? Их там давно уже нету.

— Солли, — сказала она, — поставь себя на место команды того корабля. По причинам, которых мы не понимаем, наши люди вернулись и ничего не сказали. Может быть, на борту была стычка, несогласие, как объявить о событии или кому должна достаться слава…

— Это бессмысленно.

— Пусть. Но что-то случилось. Может быть, их напугало то, что они пережили. Может быть, они увидели что-то настолько ужасное, что сошли с ума…

— И мы теперь туда пойдем?

— Мы будем осторожны. И мы не будем захвачены врасплох. Послушай, дело в том, что оба корабля знали: контакт был. Для инопланетян это было такое же потрясающее событие, как и для нас. Тогда что они сделали потом? Что бы сделали ты и я?

Солли подпер рукой подбородок и пристально посмотрел на Ким.

— Если предположить, что настоящего разговора не было, а второй корабль просто улетел, мы бы поставили наблюдение.

— Можешь ли ты представить себе вариант, когда бы мы этого не сделали? Что просто забыли бы об этом случае?

— Нет, — сказал Солли после секундной паузы. — Нет, хотя так оно и было. Но я бы ожидал, что мы тут же направили бы туда бригаду ученых.

— И они бы там остались на много лет?

— Наверное. Но на двадцать семь лет?..

— Ладно, может быть, не так надолго. Не знаю. Но автоматические системы остались бы.

— Наверняка. Мы бы обозначили свое присутствие навсегда.

— Именно. Так что нам надо только показаться у Алнитака, и пусть то, что они там оставили, на нас посмотрит. Полетим к газовому гиганту и сделаем все, чтобы привлечь к себе внимание. Будем искать любые искусственные объекты. Кто его знает, что найдется, если нам улыбнется удача?

С расстояния трехсот астрономических единиц планета была в восемь раз дальше, чем Эндшпиль от Гелиоса или Плутон от Солнца. У нее было семнадцать спутников и система колец, разбитых на три секции. В южных широтах бушевал постоянный шторм, как обычно бывает на газовых гигантах. Время обращения по орбите примерно две тысячи триста лет, и центральное светило даже на этом близком расстоянии было по яркости равно всего трети полуденного солнца Гринуэя.

Солли проложил курс к планете.

— В этой системе уже велись наблюдения, — сказала Ким. — Очень мельком. Экспедиция задержалась только на пару дней. Ничего необычного не нашли, если не считать атмосферных явлений. — Ким говорила о межзвездных облаках, колыбелях новых звезд, турбулентных и взрывчатых, освещенных не только Алнитаком, но и внутренним светом. Ближайшая туманность NGC2024, растянувшаяся на световые годы в беспокойном небе, была калейдоскопом светлых и темных полос, точных геометрических узоров, светящихся поверхностей и глубоких внутренних огней. В ней летали огромные молнии, но так далеко, что казались застывшими.

— Медленные молнии, — сказал Солли. — Как наша цель.

— То есть?

— Мы знали издавна, что контакт может в конце концов возникнуть, и когда это случится, переменится все — наша технология, наше самосознание, наше представление о вселенной. Мы предвидели этот удар молнии и пытались угадать его последствия в течение девятисот лет. Мы представляли себе иной разум, рисовали его страшным или приятным, до невозможности чуждым и до боли знакомым, божественным, отстраненным, безразличным. Так вот, я думаю, что молния готова ударить. А мы с тобой будем на ее острие.

На той стороне неба вытянулась сияющей дымкой длинная полоса IC434, выделяясь на фоне темной массы туманности Лошадиной Головы.

— Место для художника. — Ким стояла возле окна, любуясь широкой панорамой. Яркие кольца газового гиганта уходили за пределы поля зрения сияющим мостом к семейству лун, все в первой четверти. Ким снова посмотрела на фреску Кейна крупным планом. Не было доказательств, что именно этот мир держит на ладони Эмили, но Ким была готова ручаться головой.

В системе было еще два солнца; одно слишком далеко, чтобы его заметить, второе настолько яркое, что можно было читать при его свете. Ближайшее находилось примерно в 1300 АЕ от Алнитака. Оно тоже было слишком ярким, но куда как слабее своего спутника.

— Считается, что у двойной звезды не может быть планетной системы, — сказала Ким. — Сейчас мы знаем, что это не так, но эти планеты сильно мотает, а некоторые вообще выбрасывает за пределы системы. Особенно если оба компонента системы достаточно массивны и не очень далеко друг от друга. — Ким опустилась в кресло и уставилась на кольца и луны. — Эта тоже долго на орбите не останется. Когда ее отсюда выдернет — это только вопрос времени.

Диск планеты был окрашен в цвета осени. Шторм казался темным пятном, круглым участком ночи.

— Примерно полтора Юпитера, — оценил Солли, пользуясь привычной единицей для газовых гигантов. — Начинаю понимать, почему они решили здесь остановиться на ремонт.

— Зрелищно, — сказала Ким. — Я смотрела записи о прежних полетах Трипли. Он здесь бывал. Хотел видеть Лошадиную Голову.

Солли долгую минуту глядел на планету среди звездных облаков, потом повернулся к Ким.

— Что будем делать сначала?

Хороший вопрос.

— Выйдем на орбиту. А потом будем ждать.

— Ким, — сказал Солли. — Мы сами критиковали Трипли за неготовность выполнять сценарий контакта. А мы готовы? Вдруг что-нибудь случится?

Ким перешла в профессиональный режим:

— Ответственно вас заверяю, что ничего не случится.

Они оба рассмеялись. На самом деле Ким подготовила программу передачи визуалов на случай контакта. Там были изображения «Доблестного» и «Охотника», ее и Солли, интерьеров «Хаммерсмита». Изображения лесов и океанов Гринуэя, отдыхающих на берегу людей. Анатомический атлас человека и несколько десятков растений и животных. И наконец, изображение трех «Доблестных» и трех «Хаммерсмитов» на фоне колец газового гиганта и сам этот гигант, а потом — четыреста линий, разбитых по десять.

— Мы встретимся, когда планета четыреста раз обернется вокруг своей оси.

— Отлично, — сказал Солли.

День газового гиганта имел длительность между семнадцатью и восемнадцатью часами, так что речь шла примерно о годе. Достаточно времени на снаряжение экспедиции, выработку плана и возвращение.

— Ким, как мне запрограммировать локаторы? Что мы конкретно ищем?

— Поставь максимальный охват и диапазон. А ищем мы что угодно, что будет здесь необычного. Обработанный металл, пластик, все, что не камень, не лед и не газ. А также все, что движется само по себе.

Исходное наблюдение сообщало мало подробностей о газовом гиганте. Диаметр по экватору 187 000 километров, полярный диаметр 173 000 километров. Средняя плотность составляет 1,2 от плотности воды, что указывает на большую долю легких элементов, водорода и гелия. Наклон оси 11,1 градуса.

Самым поразительным в этой планете были кольца, расположенные в плоскости экватора. Общий диаметр колец достигал 750 000 километров, и они были разделены на три четкие группы. Внутреннее кольцо доставало почти до облаков. Толщина колец была даже меньше километра, поэтому, когда «Хаммерсмит» находился с ними в одной плоскости, их практически не было видно.

Два спутника по размеру превосходили Гринуэй, а одна небольшая луна и внешние спутники еле достигали километров шести в поперечнике. Их орбиты были почти под прямым углом к экватору.

— Полезно было бы, — сказала Ким, — если бы мы точно знали место события.

— В каком смысле — знали бы?

— Высоту. Орбиту, если возможно.

— Не вижу, как это можно было бы определить, — сказал Солли. — На одном из кадров видны кольца, но планета вообще не видна.

— Но мы знаем точное время события, — возразила Ким. — С точностью до минуты. — Контакт произошел 17 февраля в 11:42 по бортовому времени. — У нас есть снимок колец в этот момент и звездный фон.

— Звезды выглядят одинаково из любой точки системы, — заметил Солли.

— Звезды — да, — согласилась Ким.

Но не луны. А наверняка на снимке есть хоть одна луна.

Их было две. Они снова прогнали запись. «Охотник» плыл на фоне ночного неба, открывался люк трюма и зажигался свет, выплескиваясь в пустоту. Ким подумала, каким теплым и гостеприимным кажется трюм, особенно когда Йоши на экране улыбается и приглашает зайти. В этом было что-то почти откровенно сексуальное, и невольно подумалось, как это должны были воспринять инопланетяне.

Промоделировав движение спутников, Ким и Солли посмотрели, где они находились в 16:12 17 февраля, когда пошла передача картинки с открытым люком, и согласовали положение спутников с наклоном колец.

— Вот так. — Солли вывел картинку на вспомогательный монитор. — Чтобы все это было так, как мы видим, «Охотник» должен был находиться вот здесь. — Он показал на точку в одиннадцати градусах к северу от экваториальной плоскости на высоте 45 000 километров. — Но у нас всего двухминутная запись, а этого мало, чтобы отследить орбиту.

— У нас есть вторая картинка, — напомнила Ким. С изображением Эмили, снятая через два часа.

Солли вывел запись на экран, нашел луны, на этот раз три, повторил процесс и победно улыбнулся.

— Кажется, есть, — сказал он.

Ким обрадовалась не меньше его:

— Давай тогда выходим на ту же орбиту. Только я хочу двигаться чуть быстрее, чем «Охотник».

— Зачем?

— Чтобы догнать все, что движется со скоростью «Охотника».

Солли нахмурился.

— Сделай, ладно?

— Хорошо, Ким.

— И давай обследуем все, что можно.

— Что ты конкретно ожидаешь найти?

— Я ничего не ожидаю, — сказала Ким, ощущая себя Вероникой Кинг, которая всегда так говорила. — Но может быть что угодно.

Она не хотела высказывать вслух надежду, что инопланетянин еще здесь, болтается, брошенный командой. Это была одна из возможностей.

Солли передал инструкции ИРу.

— Выйдем на орбиту сегодня вечером, — сказал он. — А полный поиск на орбите займет часов двенадцать.

Что-то непонятное прозвучало в голосе Солли.

— Тебе что-то не нравится? — спросила Ким.

— Я об этом подумал еще до старта, но тогда было вроде бы не время поднимать этот вопрос.

— О чем, Солли?

— Мы безоружны, — сказал он. — Тебе не приходило в голову, что эта штука, если она здесь, может оказаться недружелюбной?

— Мне это кажется маловероятным.

— Почему?

Она глядела на облака звезд.

— Солли, даже если это агрессивный вид, им абсолютно не будет смысла стрелять в незнакомца в такой пустынной глуши. Что им это даст?

— Может, они просто не любят чужих. Ведь что-то с «Охотником» случилось.

— Следует полагать, что они разумны, Солли. Иначе они вообще сюда бы не добрались. — Ей было радостно оказаться с Солли в этой безграничной пустоте. Совсем по-другому себя чувствуешь, когда глядишь в окна и знаешь, что видишь то, что там на самом деле есть. — Они не стали стрелять в «Охотника». А если и стали, то они не опасны, потому что «Охотник» вернулся домой целым и невредимым.

— Допустим возможность, — сказал Солли, — что они ведут войну с нашим родом. Может, Бен Трипли угадал, назвав корабль «Доблестный». Может быть, это действительно военный корабль.

— Солли, — терпеливо напомнила она, — они добрались домой целыми и невредимыми.

— Ты так думаешь? А кто его знает? Может быть, их захватили. А домой вернулось что-то совсем другое. — Он состроил страшное лицо и прогудел мотивчик из старого сериала ужасов «Полуночный экспресс».

Ким расхохоталась, но по спине у нее пробежал холодок.

Вскоре после ужина корабль вышел на орбиту «Охотника», отклоняющуюся всего на несколько градусов от экваториальной.

Кольца занимали почти все небо, выгнувшись широкой дугой, под которой нескончаемо клубились медно-золотые облака. В их глубинах сверкали молнии, иногда пролетал огненной звездой метеор.

Это было место вечного покоя и вечной красоты. Можно было подумать, что оно специально создано для услаждения ума и глаз человека.

Ким подумала, что уже одно это стоило бы путешествия среди звезд. Даже если мы действительно одни во вселенной, само существование этого мира и его величественных звездных облаков могло бы привлечь сюда нашу расу из дома предков. Был какой-то декаданс в том, что сейчас происходило, в отступлении к комфорту, обыденности, знакомой обстановке. В убывании интереса ко всему, что считалось когда-то благородным и достойным усилий.

Мы стали жить виртуальной жизнью.

Работать никому не надо было, и мало кто поэтому предавался другим занятиям, кроме приятного безделья. Ким всегда считала себя честолюбивой. Но даже она никогда в жизни не испытывала тяги (даже когда предоставлялась возможность) лететь за пределы родных планет. Люди жаловались на долгие недели в спартанской обстановке, на болезнь во время прыжка, на дороговизну межзвездного полета. Всем хватало воображаемых картинок, прекрасных технологических фейерверков, создаваемых в теплых и удобных гостиных. Подкинь полено в камин и побывай на Бетельгейзе.

Ким стала объяснять это Солли, глядя на сияющие в окнах колыбели звезд, на Лошадиную Голову, на кольца. Присутствие иного разума казалось уже не таким важным, как было несколько часов назад.

— Вступай в клуб единомышленников, Ким, — сказал Солли, когда она договорила. — Мы, те, кто зарабатывает здесь на жизнь, знаем это давно. И действительно, не так уж важно, есть ли в Орионе инопланетяне. Слишком многое нужно увидеть, чтобы копаться во всех подробностях. И если окажется, что мы — единственная часть вселенной, которая умеет смотреть вокруг себя, нас это устроит.

Ким всегда чувствовала, что Солли склонен игнорировать более интеллектуальную сторону жизни. Он читал куда меньше, чем ему бы полагалось, и слишком интересовался практическим и обыденным. Этого человека редко занимали философские вопросы. Несколько раз он ее удивил в этом полете, особенно замечанием о медленной молнии. Спроси Солли, в чем смысл жизни, и он вполне мог бы ответить, что в хорошем обеде или в хороших друзьях. Или в хорошей бабе.

А у Ким было смутное понятие, что жизнь — это что-то вроде расширения своего интеллектуального горизонта. И стремления к достижениям. Сейчас, глядя в окно, она решила, что в чем бы ни была ее цель, она достигнута прилетом сюда.

Внизу, в верхней атмосфере, рассеивался свет далекого солнца. Казалось, что там тепло, и без усилия можно было вообразить себе широкие океаны и континенты под скользящими туманами. На самом же деле в облаках температура была — 17 градусов Цельсия от вырабатываемого планетой тепла, Неплохо, если, конечно, умеешь дышать водородом и метаном.

Солли сосредоточил сканеры на дуге орбиты, но обшаривал и полную сферу поиска на шесть тысяч километров вокруг. Это отнимало 30 процентов точности и диапазона главного поиска, но эту цену он решил заплатить за то, чтобы не быть застигнутым врасплох. Ким не стала спорить.

Облет планеты занимал час двадцать две минуты. Было уже поздно, но никто из них не проявлял желания пойти спать.

На третьем витке сработал сигнал.

«Впереди органический объект», — сообщил ИР.

Ким с Солли бросились в кабину пилота, и Солли вывел объект на экран в полном увеличении. Они были на темной стороне планеты, в тени, и потому на экране была только отметка. Но анализы уже начались.

Кальций.

«Объект прямоугольной формы, длиной около двух метров, шириной меньше метра».

Углерод.

Расстояние тысяча двести километров.

Солли сел поудобнее и проложил курс на перехват. Ким почувствовала, как напряглись двигатели. Корабль начал ускорение.

Калий.

Внизу почти все кольцо было в тени, но пара лун отбрасывала свет.

Хлороводород.

Впереди всходило солнце, но видимость пока не улучшилась.

— Уже скоро, — сказал Солли.

Ким чувствовала, будто темнота сгущается у нее под ложечкой.

Они замолчали. Солли усилил обогрев палубы, хотя не было холодно.

Девятьсот километров, сближение продолжается.

Они влетели в лучи восхода.

Натрий.

Отметка стала меняться, становясь то ярче, то тусклее.

— Кувыркается, — сказал Солли.

Корабль полетел к солнцу, пролетел под ним, оставил позади и теперь было видно ясно.

Это было тело.

Ким еле дышала, вцепившись в подлокотники кресла, зная, что Солли смотрит на нее с тревогой.

— Что с тобой, Ким? Шестьсот километров.

Оно было одето в темно-синий тренировочный костюм с наплечной наклейкой. Ким не могла рассмотреть, что на ней написано, но знала это и так. «НАСТОЙЧИВОСТЬ».

Тело кувыркалось на своей одинокой орбите.

Эмили.

Корабль нагнал тело уже на темной стороне. Солли сообщил ИРу, что будет принимать объект на борт через грузовой люк. Потом с тревогой посмотрел на Ким.

— Ким, может быть, тебе лучше…

— Ничего, все в порядке.

Он кивнул:

— Останься здесь. Если что-нибудь случится непредвиденное, пока меня не будет…

— Что значит — непредвиденное?

—  Внезапное нападение.

— А!

— Сразу давай Хэму команду удирать.

— Он послушается меня?

—  А как же?

— Ты поосторожнее, Солли.

— Не сомневайся.

— Ты не будешь выходить наружу?

— Не дальше, чем надо будет.

Солли переключил имиджер грузового трюма на экран, чтобы Ким могла видеть, что там происходит. Потом он быстро ее обнял и поспешил вниз. Через несколько минут он вошел в грузовой трюм, одетый в скафандр с реактивным ранцем, и помахал в объектив.

— Ким, — донесся его голос, — ты меня слышишь?

— Слышу, Солли.

— Я откачиваю из трюма воздух. Как только закончу, открою люк.

Он стоял у люка, по высоте в половину его роста и шириной шесть метров.

— Что я должна делать?

— Ничего. Я справлюсь отсюда.

— А если ты выпадешь? — Она не совсем шутила.

— Не бывает. Я привязан.

Двигатели сбавили тягу. Теперь «Хаммерсмит» продвигался не непрерывно, а толчками, вызванными выхлопом рулевых сопел.

Предмет вошел в свет прожекторов, и его можно было рассмотреть подробно. Да, это была Эмили.

— Не могу в это поверить, — сказал Солли. — Какого черта они ее здесь оставили?

— Чтобы не объяснять, как она погибла.

У Ким кровь зашумела в ушах. Значит, эти сукины сыны все же ее убили.

Зачем?

Труп дрейфовал в сотне метров от корабля. Внешние имиджеры показали открытие грузового люка. В раме из света показался Солли на фоне колец гигантской планеты.

Сработали поворотные сопла. «Хаммерсмит» чуть повернулся и почти уравнял скорости с телом. Оно прошло в переднем окне и ушло к левому борту.

— Как ты, Солли?

— Нормально. Сейчас я ее возьму.

Ким увидела, как он высовывается из открытого люка. Через секунду он втянул тело внутрь, бережно положил на палубу, подальше от имиджеров.

— Дай мне на нее посмотреть, — сказала Ким.

— Лучше не надо.

Но Ким настояла, и он передвинул тело.

Оно высохло как мумия, ткани ввалились внутрь. Но форма сидела туго. На ногах были захватные ботинки, на руках — белые церемониальные перчатки.

Черные волосы все еще обрамляли лицо, которое, даже мумифицированное, отражало удивление и потрясение. Ким поняла, что смерть наступила неожиданно и сразу.

«Ким, — сказал ИР, — я обнаружил движение. За девятьсот километров».

— Что за движение?

«Не орбитальное».

— В нашу сторону? — Ее надежды воспарили, хоть не без примеси опасений. «Да. Приближается со скоростью почти километр в секунду».

— Закрой люк и восстанови давление в трюме, Хэм. Солли, ты слышал?

— Да. Хэм, объект идет курсом на перехват?

«Я бы назвал это курсом на столкновение, Солли».

— Он замедляется? Держит скорость?

«Он ускоряется».

— О'кей. Готовься сойти с орбиты.

— Погоди, — возразила Ким. — Мы не знаем, враждебен ли он.

— Ведет он себя достаточно враждебно. Если бы они хотели с нами говорить, включили бы радио.

— Солли, послушай, это же то, зачем мы сюда пришли! Если здесь кто-то есть, а мы побежим домой, какой во всем этом смысл?

— Поверь мне, Ким, он нападает.

Солли был прав. Она знала, что он прав, и ярилась невероятно. Что за глупость? Бежать.

— Хэм, ты можешь вывести этот объект на экран?

«Нет, Ким. Он слишком далеко. Могу только сказать, что у него нет известной нам ходовой системы». Ким рубанула кулаком воздух:

— Слышишь, Солли? Без труб. Та же технология. Значит «Доблестный» реально существует.

— Слышу, Ким. Ты была абсолютно права. Но он все равно опасен. Хэм, мы готовы двигаться?

«Через пятнадцать секунд».

— Солли, брось! Подумай, что ты делаешь!

— Именно об этом я и думаю.

— Посмотри, какой он маленький!

— Это меня и беспокоит, Ким. Маленькими бывают торпеды. Ядерные бомбы. А корабли с дружелюбными инопланетянами маленькими не будут.

— Солли…

— Верь мне. Я бы хотел это сделать так, как ты хочешь. Но нам не надо, чтобы нас убили. Хэм?

«Готов, Солли».

— Уносим ноги. Ускорение два g. Курсом на максимальное удаление от объекта.

И Солли добавил, обращаясь к Ким:

— Если эта штука управляется не враждебным разумом, она поймет, что мы испугались, и притормозит. Если она будет продолжать преследование, это нам скажет все, что следует знать.

Солли открыл грузовой контейнер и закрепил в нем тело.

— Они могут думать не так, как мы.

— Никто дружелюбный не решит что-то в тебя запустить, даже не поговорив. Хэм, есть радиоприем?

«Нет, Солли».

— Выведи меня на многоканальный, — сказала Ким. Солли бросил на нее сочувственный взгляд. — Это может быть какое-то недоразумение.

Солли вздохнул так, чтобы Ким слышала.

— Я заперт в глубинах космоса с одержимым ученым.

Ким произнесла в ларингофон:

— Привет, я Ким Брэндивайн на «Хаммерсмите». Мы пришли с миром.

Треск помех.

— Есть здесь кто-нибудь?

— Только мы, гоблины, — произнес Солли. — Я думаю, что это чистая автоматика. Ты прилетаешь, срабатывает сигнал тревоги, она стреляет.

— Не может быть. Это же глупо!

— Вполне возможно, но ручаюсь, что так и происходит. Я бы сказал, что эти ребята довольно противный народец.

Ким попробовала еще несколько раз выйти в эфир и бросила.

— Где находится предмет в данный момент? — спросила она Хэма.

«Быстро приближается. Дистанция восемьсот километров». Солли нетерпеливо ждал, запертый в герметизируемом трюме.

— Солли, ну почему мы не можем рискнуть? — спросила Ким.

— Ким, они действительно враждебны. Надо смотреть правде в глаза. — Прозвенел звонок, Солли сдернул шлем и ушел из поля зрения имиджера. — Хэм, что ты еще можешь сказать об этом предмете?

«Оболочка отклоняет лучи локаторов, Солли. К сожалению, дополнительных данных мало. Могу только доложить, что он корректирует курс и скорость и продолжает догонять, хотя сейчас и с постоянной скоростью. По-прежнему идет курсом на столкновение».

Ким слушала с растущим отчаянием. У этого предмета были все признаки снаряда. Отчего они так чертовски тупы? Как и все в этом деле, это было бессмысленно.

Солли вошел в кабину, сел рядом и пристегнулся.

— Захватывающее приключение?

— Кажется, я была не права.

— Похоже на то. — Солли глянул на изображение преследователя в потолочном экране. — Ладно, Хэм, давай стряхнем его. Полный вперед.

Ускорение вдавило в кресла.

— Сколько времени до прыжка? — спросил Солли. «Двадцать одна минута десять секунд. Объект приближается».

Расчетное время встречи замигало на правом экране. 17:40.

— Не успеем, — сказала Ким. — Надо повернуться и попытаться поговорить.

— С торпедой?

Она попыталась собраться с мыслями:

— У нас совсем нет защитных систем?

— Можем выйти наружу и двинуть его дубиной, — мрачно отозвался Солли. — Жаль, что не видно, чтобы он жег горючее.

— А что?

— Он маленький. Оно бы быстро кончилось. Интересно, какая у него силовая установка?

— Можно предполагать, — сказала Ким.

— Давай.

— Одна возможность — магнитные силовые линии. Другая — антиматерия. Или квантовые элементы.

— А как он движется без сопел?

— Может быть, с помощью техники вроде той, которой мы создаем искусственную гравитацию. Только в этом случае поля образуются снаружи корабля. В нужном направлении, и он просто туда падает.

— В любом случае, — заметил Солли, — дальность полета огромна.

— Это да, сомневаться не приходится. Но, быть может, он за нами не угонится. Продолжай подкидывать уголь.

— Ты оптимистка, в отличие от меня. До этой штуки семьсот километров, и скорость сближения сорок восемь в секунду независимо от нашего ускорения.

— А если сманеврировать?

— Можем попробовать, когда оно подберется поближе.

Сейчас объект был достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть. Он имел форму гиперболоида, то есть седла. Даже было что-то вроде луки и две боковых панели, напоминающие стремена. Хэм показал измерительные линейки, определяющие масштаб: тридцать сантиметров в длину, ширина вполовину меньше. Толщина четыре сантиметра. Меньше настоящего седла. Поверхность гладкая, серая, только ряд черных линз сбоку сиденья. Сиденье белое, без маркировки.

— На бомбу не похоже, — сказала Ким.

— Приятно слышать.

— Может быть, полететь к кольцам и спрятаться там за чем-нибудь?

— Слишком далеко. Но я тебе скажу, что можно сделать.

— Что?

— Послать подпространственное сообщение на Сент-Джонс. Копию Мэтту. Рассказать, что мы нашли и что происходит.

— Не уверена, что мне хочется об этом кричать на весь мир.

— А что такое?

— Потому что мы тогда выпустим открытие из рук.

Солли поглядел на нее искоса:

— Кажется, я начинаю понимать, что сталось с «Охотником».

— Если нас прогонят и мы вернемся ни с чем, кто-нибудь сразу же здесь окажется. Вот что я тебе скажу, Солли. Давай составим пакет, упакуем и подготовим к передаче. Если дело обернется к худшему, мы его пошлем. О'кей?

Он согласился, и Ким объяснила Хэму, что должно быть в письме. Туда надо было включить все, что произошло, в частности обнаружение тела Эмили, и порекомендовать всем, направляющимся в систему Алнитака, иметь средства защиты.

К готовому письму Солли приложил визуалы объекта, и Хэм сжал все это в пакет гиперсвязи, который можно передать за одну секунду.

Тем временем Ким не сводила глаз с навигационного экрана. Объект приближался.

«Пять минут до перехвата», — сообщил Хэм.

— Может, он наводится по теплу, — предположила Ким. — Что, если отключить двигатели?

Солли покачал головой:

— Впервые он нас заметил за девятьсот километров. Для термонаведения слишком далеко. И вообще это слишком примитивно для тех, кто не пользуется реакционной массой. Нет, эта штука держит нас визуально. Лучше драпать дальше.

На экране были показания двух таймеров: один отсчитывал время до перехвата, а другой, отстающий почти на три минуты, — время до возможности прыжка.

— Можем взять посадочный модуль, — предложила Ким.

— Покинуть корабль? — Солли поглядел на нее. — В этом случае можем надеяться разве что дожить тут до конца своих дней.

— Какого черта они это делают? — воскликнула Ким. — Не может же эта штука быть такой тупой!

— Не знаю, — сказал Солли. — Давно не перечитывал психологию инопланетян.

Время до перехвата ушло, перескочило через двухминутный рубеж.

— Хэм, по моей команде выполнишь поворот на тридцать градусов, отметка пятнадцать, влево.

«Солли, при таком ускорении ты и твой пассажир подвергнетесь сильному напряжению, возможно, с определенной степенью риска».

— Спасибо за заботу, Хэм.

«Я всегда забочусь о благополучии экипажа и пассажиров».

До объекта было пятьдесят километров. Одна минута. Солли ждал, пока на часах останутся последние десять секунд.

— Поворот!

«Хаммерсмит» вывернул влево, резко подняв нос. Ким бросило вправо. Внутренности прижало друг к другу. Сердце заколотилось, в глазах потемнело, и Ким побоялась потерять сознание. Рокот энергии в стенах стал громче, Ким попыталась сосредоточиться на отметке на экране.

— Пролетел мимо, — сказал Солли и посмотрел на нее. — Что-то вид у тебя не очень.

— Все нормально.

«Объект совершает поворот», — доложил Хэм.

Ким сидела, закрыв глаза. Сейчас ей было почти все равно.

— Выиграли минуту, — сказал Солли.

Ким стряхнула с себя оцепенение.

«Приближается», — сообщил Хэм.

Изображение объекта заняло верхний экран. Нелепый этот объект, какое-то дурацкое седло.

— Заходит в хвост, — сказал Солли. И тут же Хэм доложил:

«Сэр, он сбавляет скорость. Уходит влево».

Объект уплыл с экрана и тут же появился снова в другом имиджере.

«Объект идет параллельным курсом. Продолжает сбрасывать скорость».

— Круто вправо, Хэм.

На этот раз объект не отстал.

— Может быть, он не так уж и враждебен, — сказала Ким. — Он мог нам разнести корму, если бы захотел.

— Может быть.

Дальномер дал расстояние в четыре метра. Четыре.

«Выровнял скорость и курс с нашими, сэр». Индикатор состояния прыжка показал, что через две минуты можно будет уходить в гипер.

— Подожди, Солли, — сказала Ким. — Дай им шанс.

— У тебя комплекс самоубийцы, милая. Но сыграем в твою игру.

«Объект в двух метрах», — сообщил Хэм.

Изображение стало больше, потом исчезло с экрана.

— Куда он девался? — спросила Ким после долгого недоуменного молчания. — Слишком близко. Датчики его не берут.

«Объект прикрепился к нам», — сообщил Хэм.