Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Берег бесконечности

ModernLib.Net / Научная фантастика / Макдевит Джек / Берег бесконечности - Чтение (стр. 5)
Автор: Макдевит Джек
Жанр: Научная фантастика

 

 


— Премия Соломона Дж. Хоббса.

— Вполне звучит.

— За службу возвышенную и безграничную.

— Примерно так я и думал.

Вообще-то идея неплохая. И ничего не будет стоить — только приза. Надо будет только протолкнуть это через Мэтта. Он тут же клюнет.

— Думаешь, Трипли на это поддастся? За такой недолгий срок?

— Ты что, серьезно? С этими типами, возглавляющими организации, всегда играй на самолюбии — и не ошибешься.

Ким подавила мысль о том, что с этого надо было начать. Но Солли, конечно, был прав. Она написала несколько вариантов девиза для премии, подумала, как ее назвать, и составила докладную.

Потом, поскольку время поджимало, позвонила Мэтту и изложила дело. Он выслушал, идея ему, как и следовало ожидать, понравилась. Потом он сообщил, что через несколько дней ей предстоит выступать перед Обществом гражданского процветания, и сказал, что перезвонит.

Перезвонил он через двадцать минут.

— Все устроено, — сказал он. — Тебе назначена встреча в офисе «Интерстеллара» в пятницу в два часа дня.

— Отлично, — сказала она. Связь была только голосовая, поэтому триумфальную улыбку можно было не скрывать.

— А тебя эта история и в самом деле захватила, — сказал Солли.

Они летели по безоблачному небу. Вдалеке другой аппарат летел на север.

Ким соединилась с Шепардом.

«Привет, Ким, — сказал домашний ИР. — Чем могу помочь?»

— Сегодня утром не звонил Шейел Толливер?

«Нет. Известить тебя, если будут звонки?»

— Да, будь добр.

«Еще что-нибудь?»

— Что ты мне можешь рассказать об «Охотнике»? Корабле фонда Трипли? Что у нас по нему есть?

Короткая пауза.

«Фонд Кайла Трипли больше не существует. Он распущен тринадцать лет назад Бентоном Трипли и заменен…»

— Ладно, не надо. Расскажи о корабле.

«„Охотник“, — начал Шепард, — вошел в строй третьего средизимника 544 года».

Средизимник — это был месяц гринуэйского календаря, добавленный между декабрем и январем для коррекции продолжительности года. Обычно в нем было двадцать два дня, но иногда день опускался, как когда-то в земном феврале для согласования звездного и планетного календарей.

«В основном корабль использовался для дальних исследовательских экспедиций в ранее неизвестные области космоса. В 578 году был продан компании „Олвей резерч“.

— Где он сейчас?

«В настоящий момент корабль принадлежит компании „Ворлдвайд интериор“ и находится на ее территории в Небесной Гавани».

— Скажешь после этого, что ты не везучая? — спросил Солли. Ким включила вспомогательный экран.

— Покажи нам корабль, Шепард. Каким он был в 573 году. На мониторе появился указатель. Ким пролистала сборник схем. Корабль был маловат для звездолета, скорее яхта богача, построенная лично для Трипли. Она была сделана в виде копии его дома на Кедровом острове. Главная палуба на втором уровне, галерея с лестницами с двух сторон. Ковры, комната отдыха, кабинет, полетная палуба, центр управления. Снаружи башенки и балконы. Расположенные повсюду видеопанели создавали стандартную иллюзию окон внутри и кругового обзора на внешних палубах. Человек мог сидеть у себя на крыльце и смотреть в космос.

Прыжковые и главные двигатели находились в корме. Грузовые трюмы, кладовые и ангары располагались внизу.

Ким повернула корабль и сняла верх.

— У тебя здорово получается, — сказал Солли.

— Что именно?

— Собирать и отображать данные.

— Я этим на жизнь зарабатываю. Ты что, думаешь, мы потенциальных доноров из шляпы вынимаем?

— Ты по ним ведешь поиск?

— Естественно, Солли. Финансировать Институт — на это нужно много денег. У нас нет времени действовать методом проб и ошибок.

— Но есть же законы о неприкосновенности частной жизни?

— Они достаточно расплывчаты. Почти все, что ты делаешь, где-то фиксируется, надо только знать, где искать. Хочешь, я тебе покажу какие-нибудь эпизоды из твоей жизни?

— В другой раз.

Ким улыбнулась, приблизила на экране переднюю секцию «Охотника» и стала осматривать интерьер. Шикарная отделка. Кожа. Комнатные растения. Картины на стенах. Типичное обиталище высшего руководителя вдали от дома.

Сама Ким только раз бывала на межзвездном лайнере. Ей было двенадцать лет, и они всей семьей летали на Минагву, где у матери были родственники. Если память ей не изменяет, каюты были тесные, стены уныло-серые, и казалось, что полет никогда не кончится. Страшно интересно было, когда корабль выскочил возле яркого золотого солнца той планеты. Минагва — это было приятное местечко, двойная планета, обе обитаемые, обе с океанами. Но она не стоила лишений перелета. Улетая через два месяца на Гринуэй, Ким про себя решила, что это в последний раз. Больше никогда она не будет летать в этих консервных банках. Это обещание Ким сдержала и не летала на звездолетах больше никогда. Хотя она готова подумать, если кто-нибудь предложит ей полет на «Охотнике».

В 574 году его продали президенту нефтеперегонной компании. В следующие шесть лет он несколько раз переходил из рук в руки, пока его не купила «Ворлдвайд» при банкротстве очередного владельца. В основном он использовался для поездок членов правления и для катания политиков.

Ким просмотрела спецификации, проверила параметры ходовых и навигационных систем, систем жизнеобеспечения, бортового ИРа и вообще всего, что может пригодиться. Удивило ее то, что рация на корабле была всенаправленная и усиленная.

Но это объяснялось задачей «Охотника» и ожиданиями его пассажиров. Они искали не просто жизнь, они искали разум. И успехом эти поиски могли увенчаться двояко: открытием города или встречей с другим кораблем. Если попадется город, то нужно широкополосное вещание. Здравствуйте, все. На Ким это произвело впечатление: люди мыслили масштабно.

— Шепард, — позвала она, — соедини меня с «Ворлдвайд».

ИР выполнил просьбу, и на экране появилась графика «Ворлдвайд»: анимационное изображение звездолета, подлетающего к спутнику корпорации. Открылся ангар, и оттуда засиял свет. Появилась рука и золотом написала девиз: «СТИЛЬ И СУТЬ». Потом перед Ким появилась молодая женщина — высокая, светловолосая, собранная.

— Добрый вечер, доктор Брэндивайн, — сказала она, прочтя имя у себя на мониторе. — Меня зовут Мелисса. Чем я могу быть вам полезна?

— Здравствуйте, Мелисса. Я — сотрудник Института Сибрайта. Мне бы очень хотелось посмотреть на корабль «Охотник». Лично.

Мелисса улыбнулась и отвернулась посмотреть на что-то, чего на экране не было видно.

— Разумеется, доктор. Я не вижу здесь трудностей. Когда вы хотели бы это сделать?

— В пятницу.

— Рады будем вам служить. Вас устроит четыре часа дня?

— Да, спасибо. Кстати, — сказала Ким, — еще одно. Я особенно интересуюсь историей этого корабля.

— А! — улыбнулась Мелисса краями губ. — Эпизод на пике Надежды?

— Да, и это тоже. Вы не скажете, можно ли посмотреть бортовой журнал последнего полета корпорации Трипли?

— О, боюсь, что нет, доктор Брэндивайн. Мы к этому не имеем отношения. Я хочу сказать, что этого журнала у нас никогда не было.

— Вот как? А вы не знаете, у кого он может быть?

— Я уверена, что он был передан в Архивы, когда корабль был продан впервые. Это требование закона.

— Спасибо, Мелисса. — Ким отключилась и снова обратилась к Шепарду: — Я хотела бы отправить сообщение по гиперсвязи.

«Кому?»

— Я точно не знаю. Властям Сент-Джонса. Посмотри их административную структуру и сам сообрази кому.

«Понятно. Текст?»

— Запроси план полета «Охотника», последний рейс Фонда Трипли. Гринуэй, 573 год. Уточни дату и все, что будет нужно, и отправь.

«Это надо передать немедленно?»

— Как только будет готово.

«Передача в обе стороны займет четыре дня, Ким. Плюс еще время на составление ответа».

— Годится. А сейчас соедини меня с Архивами, пожалуйста.

Появилась круглая печать Республики: белая звезда на зеленом поле. По верхнему краю шла надпись: РЕСПУБЛИКА ЭКВАТОРИЯ, а по нижнему — девиз: МИР, СПРАВЕДЛИВОСТЬ, СВОБОДА. Под звездой было написано: Национальные Архивы. Печать исчезла, сменившись изображением молодого человека за письменным столом. Он с заинтересованным видом ждал, что скажет Ким. Очевидно, виртуальный секретарь.

— Добрый вечер, доктор Брэндивайн, — сказал он. — Меня зовут Харви Страттон. Чем я могу быть вам полезен?

— Мистер Страттон, действительно ли Архивы хранят бортжурналы межзвездных полетов?

— И межпланетных тоже, доктор.

— Можно ли будет посмотреть журнал одного рейса, выполненного в 573 году?

— Гм. — Его лицо затуманилось. — Это подпадает под законы о неприкосновенности частной жизни. Боюсь, вам понадобится постановление суда.

— Суда?

— Да, конечно. Все бортовые журналы охраняются этими законами. Вы — работник правоохранительных органов?

— Нет, — сказала она. — Мне надо для научного исследования.

Солли наблюдал с живым интересом.

— Но есть срок, после которого эти материалы становятся общедоступными, — сказал молодой человек.

— То есть их можно будет когда-нибудь получить?

Он поглядел куда-то вбок.

— Для межзвездных кораблей, находящихся в частном владении… — Он нашел наконец то, что искал. — Срок сорок пять лет с момента даты приобретения.

— И это значит…

— Они станут доступными через восемнадцать лет. — Молодой человек улыбнулся. — Боюсь, что это вам мало поможет.

Он стал перебирать различные основания, по которым суд может вынести постановление. В основном речь шла о юридических или инженерных вопросах. Праздного любопытства в этом списке и близко не было. Ким отключилась.

«Что дальше?» — спросил Шепард.

— А что бы ты посоветовал?

«Мне кажется, что это не лучшее поле деятельности. Маленькие зеленые человечки, призраки. Наверное, есть более удачный способ тратить время, Ким».

У Солли заблестели глаза.

— Тебе твой ИР часто читает нотации?

Ким не отреагировала.

— Что случилось на пике Надежды, Шеп?

«Не знаю, но могу предположить».

— Будь добр.

«Мне кажется не совсем невероятным, что кто-то неосторожно использовал небольшое количество антиматерии. Иначе трудно объяснить количество выделившейся энергии и отсутствие остатков метеорита».

— Что мог бы делать кто бы то ни было с антиматерией на склоне горы?

«Возможно, пытался уйти от преследователя. Взрыв произошел через три дня после того, как Кейн и Трипли вернулись с „Охотника“. Оба они жили в этих местах. Один из них исчез. Мне кажется достаточно правдоподобным, что перед нами результат неудачного воровства».

— Ты полагаешь, что Трипли украл собственное горючее? Зачем?

«Возможно, его взял Кейн, Трипли его вернул, но не умел правильно с ним обращаться. Разумеется, это предположение без каких бы то ни было фактов».

— Что ты мне можешь рассказать о Бентоне Трипли?

Шепард вывел все на экран. Бентон был клоном своего отца.

На самом деле половину населения Гринуэя в этот период составляли клоны. Бентону было под сорок, он не был женат, но активно интересовался женщинами. Он входил в советы директоров полудюжины влиятельных организаций, являлся близким другом премьера, лауреатом десятка филантропических премий, исполнительным директором «Интерстеллар инкорпорейтед» и президентом «Недостижимой цели», которая стала наследницей Фонда Трипли. Эта организация собирала средства на различные рискованные предприятия. Бедноты давно уже не было, но бывали дети, внезапно осиротевшие или выброшенные из семьи, люди, которые нуждаются в дополнительных возможностях образования, грантах на исследования и так далее. «Недостижимая Цель» была на переднем крае подобной деятельности.

На самом деле «Недостижимая цель» в свое время помогла и Ким, дав ей средства на образование после гибели родителей. Время от времени появлялся инспектор, проверяя, что у Ким все в порядке, и каждый месяц приходили денежные переводы. Потом Ким деньги вернула, но всегда была благодарна «Недостижимой цели» за поддержку в тот момент, когда это было нужно.

Бентон Трипли был точной копией своего отца, если не считать того, что он был чисто выбрит. Он был высокий, загорелый, с зачесанными назад волнистыми каштановыми волосами и доброжелательной улыбкой, которой Ким ни на минуту не верила. А это еще одно отличие: Кайл был честен. Во внешности Бентона было что-то, не вызывающее доверия.

Шепард вывел серию фотографий. Вот Бентон пожимает руки промышленникам и политикам, вот он в окружении женщин на разных курортах, вот он в суде защищается от обвинения в нечестных методах ведения бизнеса. Он успевал повсюду.

ТРИПЛИ ПРИВЕТСТВУЕТ ДЕЛЕГАЦИЮ ОСТРОВА БЭРРИНДЖЕР. ТРИПЛИ КОНСУЛЬТИРУЕТСЯ С ПАРТНЕРОМ «НЬЮ-ЙОРК ЭСТЕР-ХАУС». ТРИПЛИ ВЕДЕТ ЭКСКУРСИЮ ШКОЛЬНИКОВ ПО НЕБЕСНОЙ ГАВАНИ.

Но что-то полезное Ким в этих картинках нашла. В офисе было три модели кораблей. Три.

И это был именно тот клин, который ей нужен.

Шепард позвонил, когда флаер подлетал к острову Корби.

«Сообщение от Шейела Толливера».

— Запусти.

Голос Толливера назвал размер обуви.

«Еще что-нибудь, Ким?» — спросил Шепард.

Она поглядела на Солли, и он без слов понял, что размер совпал с той туфлей, которую они нашли.

— Да. Поставь кофе.

— Это почти ни о чем не говорит, — заметил Солли. — Сколько еще женщин носят обувь такого размера?

— Полно, — согласилась она. — И сколько из них крутятся около звездолетов?

6

Мы не одни.

Где-то так далеко, что и вообразить нельзя, города освещают тьму и возвышаются башни над изрезанными берегами. Кто живет в этих далеких городах, кто смотрит с этих башен, мы не знаем и не можем даже догадываться. Но наступит день, когда мы появимся в их небе и обнимем наших братьев и сестер.

Шим Падва, «Далекие башни», 321 год.

— Надо сделать больше, — сказал Мэтт. — Действовать с опережением. Выдать призы. Неплохой способ приобрести друзей для Института. Богатых друзей. Руководство распорядилось назвать премию именем Мортона Кейбла — по имени человека, который создал прорыв в работе над проблемой подпространственных путешествий. К счастью, Кейбл был связан с Институтом.

Ким охотно согласилась («Идея классная, Мэтт!») и предложила, чтобы, ввиду пристрастия Трипли к украшенным кораблям, награде была придана именно такая форма, а не стандартный вид медали. Мэтт согласился, а детали оставил на ее усмотрение.

Такси прилетело за ней в пятницу рано утром. Над океаном еще держался туман. Флаер поднялся в чистое небо и направился в сторону материка. Личных машин на Гринуэе было мало, потому что такси были дешевым, удобным и быстрым транспортом. На море не было судов, только шла на запад чья-то яхта. В воздухе висели еще несколько такси, кружа над островами в ожидании вызова.

Мэтт устроил так, что представить Трипли должен был Аверилл Хопкин, известный авторитет по гиперпространственным двигателям. Он уже находился в Небесной Гавани по работе, связанной с консультациями компании «Интерстеллар», так что все оказалось очень удобно. У Хопкина была темная кожа, темные глаза и никакого состояния. Его жизнь была полностью посвящена физике. Вряд ли он даже знал, как развлекаться.

Такси высадило ее у терминала. Через пятнадцать минут она уже была на «Морском орле» — магнитно-левитационном поезде, летящем на юг над парками Сибрайта. Справа проплывали корпуса Института, слева пляжи. Выйдя из города, поезд плавно прибавил до шестисот километров в час, кое-где поднимая пенный след на открытой воде.

В окне мелькали леса, берега и реки. Пассажиры опустили шторы и углубились в ноутбуки или книги. Кто-то спал, кто-то, надев шлем, общался с библиотекой поезда.

Ким вывела на экран «Осень» и долго смотрела на свое изображение. От этого становилось жутковато, но возникало странное ощущение собственной красоты и силы. Увлечение Маркиса своим предметом было очевидным.

Какая-то пассажирка, проходя мимо, задержалась возле Ким. Та стерла экран.

В первые дни после исчезновения Эмили Ким иногда сидела возле матери, разговаривающей с компьютерной имитацией пропавшей дочери. Отец был против. Он говорил, что Эмили и его дочь. И лучше будет для всех дать ей покой. Он был прав: от таких разговоров было жутко, и Ким пообещала себе, что сама никогда так делать не будет. Если человека нет, значит, нет. А притворяться с помощью техники что это не так — просто болезнь. Оказалось, однако, что это обещание было легче дать, чем выполнить. Подростком Ким регулярно разговаривала с Эмили, а потом и с погибшими родителями. Отец в компьютерной имитации убеждал Ким так не делать. «Тебе надо жить своей жизнью, Ким, — говорил он хмуро. — Надо самой справляться».

От этих встреч всегда оставалась боль. Зрелость, в частности, во многом заключалась в том, чтобы оставить иллюзии в прошлом. Но для этого, как оказалось, надо было взглянуть в глаза реальности, признать перед самой собой, что их больше нет. В какой-то степени она понимала, что эти разговоры приносят ей вред, особенно разговоры с Эмили, потому что женщина, исчезнувшая, когда Ким ее еле помнила, оставалась с ней еще с дюжину лет. И когда Ким смогла наконец отказаться от виртуальных разговоров, лишь тогда она осознала глубину своей потери.

Она нашла снимок Эмили, Йоши и Трипли, снятый на прощальном завтраке перед отлетом «Охотника». Эмили была одета в безупречно скроенные темно-зеленые слаксы, светло-зеленую блузку, белый с желтоватым отливом жакет. Весь ансамбль подчеркивал эффект темных глаз с золотыми искрами.

К моменту поступления в Фонд Трипли у Эмили уже была репутация отличного менеджера, заработанная в одной телекоммуникационной фирме. Ким пару минут послушала адрес, зачитанный в загородном клубе, где описывались цели Фонда, его достижения и планы. «Там где-то есть жизнь, — говорила Эмили. — И с вашей помощью мы надеемся ее найти».

Эмили говорила пылко, ощущая пафос момента. У нее были все качества хорошего оратора: она знала, к чему ведет, умела пошутить и умела вложить мысль в одну фразу. Аплодисменты после ее речи были громкими и горячими, и было ясно, что Эмили может завоевать любого, кого хочет.

Она дважды была замужем, но к моменту исчезновения была одинокой. Детей у нее не было.

Терминал находился на экваториальном острове в двух километрах от берега. «Морской орел» ушел от материка возле Микаи, миновал несколько скалистых мысов и начал замедлять ход, приближаясь к туннелю Чибасту. Свет в салоне стал ярче, над морем показались чайки. Птицы научились держаться подальше от поездов, кроме тех мест, где поезда сбрасывали скорость до безопасных величин. Отсюда поезд пойдет через барьерные острова, набирая и сбавляя скорость в ритме, диктуемом туннелями. Сейчас он был на экваторе и шел на запад.

Ким начала читать приключения любимого детектива Маркиса Кейна — Вероники Кинг. Четыре книги о ней она уже прочла после возвращения из Северина и пыталась сейчас начать очередную, но все время отвлекалась. Она обдумывала интервью с Бентоном Трипли, формулировала вопросы, которые надо будет задать.

Поезд остановился на острове Клевис, и почти все пассажиры вышли, но сразу столько же и зашло. Когда поезд тронулся, Ким пошла в вагон-ресторан позавтракать.

Когда она доела цыпленка с гарниром, поезд уже вышел из последнего туннеля, перепрыгнул бухту Моргантаун и влетел в густой дождь. Здесь горы подходили к самому берегу. «Морской орел» нырнул в ущелье и пересек Эдмонтонский Каньон, состоявший из горных гряд и разломов.

Поезд летел в двадцати метрах над водой вдоль обрыва, когда Ким вернулась к Веронике Кинг и ее «Лампе демона». Основным трюком каждого сюжета была критически важная информация, неизбежно спрятанная на самом видном месте. «Лампой демона» назывались археологические раскопки глубиной в несколько слоев на большом пустынном острове Кавале. Были убиты два человека, и утверждалось, что мотив связан с некоторой башней. Но на этом плоском ландшафте башни не было ни одной. Да нет, была: место раскопок было башней, ушедшей под землю за несколько сот лет и перемен климата.

Ким дочитала книгу, когда «Морской орел» уже снизился до уровня моря и горы ушли назад. Она сидела не с той стороны поезда, но знала, что уже должен быть виден небесный причал.

Пассажиры, увидевшие его в первый раз, неизменно ахали. Небесные причалы были если не самыми невероятными из инженерных сооружений человечества, то наверняка самыми зрелищными. Они существовали в пяти из Девяти Миров, и еще один строился на Тигрисе. Небесный причал Гринуэя, соединенный с Терминалом, находился в двенадцати километрах от поезда. Он парил в облаках, нависая над центром города своей огромностью.

Люди повставали с мест, сгрудившись у правой стороны вагона. Ким увидела причал краем глаза, солнце блеснуло на его обветренных боках. Почему-то при виде причала Ким наполняла неясная гордость.

Через несколько минут поезд втянулся в здание вокзала и остановился. Пассажиры потянулись в нескончаемые ряды магазинов и переходов, залов ожидания и ресторанов. Ким осмотрелась и неторопливо направилась к лифту. Здесь кишели распространители религиозных брошюр, активисты политических и общественных кампаний, собирающие подписи. Кто-то требовал снятия директора одного из поездных маршрутов, кто-то еще агитировал в поддержку исследований по проблеме долгожительства.

У Ким еще оставалось время, поэтому она подошла к киоску выпить сока. Пришла мысль, что она оказалась в положении Шейела: нужно вести разговор очень осторожно, иначе Бентон Трипли примет ее за сумасшедшую.

Лифт ходил каждый час. В нем была зона отдыха, комната виртуальной реальности, сувенирная лавка, где продавались чашки и футболки с эмблемами небесного причала, кафе и частный клуб «Четыре луны», члены которого могли посидеть в шикарном баре, сыграть на бильярде, занять кабину ВР или просто подремать.

Кафе называлось «У Ника». Драли здесь безбожно, а бутерброды на вкус были пластиковые, но кофе хорош. На стенах висели автографы знаменитостей, которым случалось ездить в этом лифте. Оказавшись в лифте, Ким прошла прямо к «Нику» и села за угловой столик.

Лифт мог везти 120 человек, но сейчас на борту была едва ли половина. Ким заказала кофе и канталупу, выглянула в окно, за которым тянулся широкий ряд магазинов, и услышала объявление, что лифт через минуту отправится. Со щелчком закрылись шлюзы.

Пол вздрогнул, заработали невидимые моторы. Своды вокзала с их толпами и яркими вывесками магазинов ушли вниз, замелькала паутина проводов и тросов, и десять минут ничего другого и видно не было. Лифт поднимался по центральной опоре, пока не вышел из плотных слоев атмосферы. Здесь, где не было погодных воздействий, он вынырнул на солнечный свет.

Среди пассажиров были особо важные персоны, также направляющиеся на «Королеву звезд». Ким допила кофе, канталупу почти не тронула и пошла по кафе, здороваясь и возобновляя знакомства. Здесь были Мак-Вильям из «Экстрон индастриз», Ларри Диксон из Национального филантропического общества и Джазз Уайт, контрболист, участвующий в рекламной кампании «Королевы звезд».

Лифт вынырнул из защитной сетки, и кафе залил солнечный свет.

Ким вышла в зону отдыха и нашла диван с подушками. Пассажиры покупали сувениры, а детишки почти все ушли в комнату виртуальной реальности. Многие припали к окнам, любуясь видом.

Как и на «Охотнике», окна были на самом деле экранами, передававшими изображение с внешних имиджеров. Прозрачные панели были рискованными с точки зрения герметизации, и потому их давно заменили. Но разницу можно было заметить, только если пристально всматриваться.

Мэтт добился приглашения на церемонию крещения «Королевы звезд», напирая на то, что ее двигатели проектировал Макс Эстерли, когда-то бывший директором Института, и что поэтому представитель Института должен присутствовать в тот великий день, когда знаменитый лайнер будет превращен в отель. Ведь даже табличка с именем Эстерли была установлена в кают-компании судна. Но истинной целью Мэтта было, конечно, напомнить собравшимся воротилам о преимуществах высоких технологий и о том, что ничто стоящее не дается бесплатно. Работой Ким было сделать так, чтобы они в это поверили.

Он ей дал несколько тезисов, которые надо довести до сознания слушателей: если общество не движется вперед, оно начинает загнивать. Уже загнивает. Чтобы что-то сделать, надо что-то менять. Главной силой современных научных исследований является Институт. Последнее, наверное, было некоторым преувеличением, но говорилось при каждом удобном случае и потому стало звучать истиной.

Ким не была полностью согласна с подходом Мэтта. Утверждение, что общество загнивает, произносилось в каждую эпоху. Людям всегда казалось, что они живут в разрушающемся мире. Сами-то они, конечно, никак не загнивают, но все вокруг катится вниз. Такое утверждение давно стало общим местом, и Ким не думала, что упоминание о нем во время ланча на «Королеве звезд» вызовет что-нибудь, кроме скуки.

И все же она думала, не происходит ли действительно какое-то движение вниз. Не просто прекращение научных исследований. Нечто большее, чем просто обращение общества к своим удовольствиям в ущерб всему остальному. Некоторые пророки конца света утверждали, что человечество просто постарело, истощилось в некотором метафизическом смысле. Что ему нужна трудная цель. Может быть, нужно найти нечто, ему подобное, среди звезд, такое, с чем можно сотрудничать и соревноваться. Обмениваться военными байками. А сейчас этот биологический вид просто сидит на заднем крыльце, ожидая, пока его призовет Господь.

В основном такой пессимизм исходил с Земли, где шел уже конец третьего тысячелетия по стандартному календарю. Как показывает история, в такие моменты всегда поднимался вопль о наступающей ночи человечества.

Какова бы ни была истина, Ким считала, что перерезание ленточки на «Королеве звезд» — неподходящий момент, чтобы бросать в зал эту дохлую кошку.

Изобретение искусственной гравитации сняло необходимость кольцеобразности космических станций, но эта традиционная форма соблюдалась всюду, кроме строящейся сейчас станции на Тигрисе. Одно время казалось, что вот-вот будет изобретена антигравитация, но это открытие продолжало ускользать от ученых, и сложилось мнение, что оно невозможно. А жаль. Именно такого рода перспектива нужна Институту, чтобы вдохнуть энтузиазм в публику, собравшуюся на «Королеве звезд».

Лифт начал тормозить. Ким любовалась облачными грядами и закруглением выглядывающей из-под них планеты. Люди вокруг засуетились, хватая свои сумки, покупая последние сувениры, одевая детей. Среди родителей держалось поверье, что в Небесной Гавани гуляют сквозняки. Двигатели взвыли, лифт остановился, открылись двери. Пассажиры по одному вышли в вестибюль отеля «Вид на звезды» и стали вставлять карточки в регистрационные щели. Ким взяла свой багаж, посланный вперед, прошла к себе в номер, приняла душ и стала работать над своим выступлением. Из окна ей была видна хвостовая часть Небесной Гавани — огромный противовес лифта, вытянувшийся к самой внутренней луне — Жаворонку.

Первым пунктом в ее расписании была премия для Бентона Трипли.

Оставалось время чуть соснуть. Потом она оделась и осмотрела себя в зеркало. С удовлетворением отметив, что выглядит она отлично, Ким поехала на лифте на палубу «С», где размещались офисы корпораций.

Это была роскошная секция, удаленная от туристской и рабочей зон. Здесь были темные панели, толстые ковры на полу и комнатные растения. На стенах висели пейзажи. Из невидимых динамиков неслась тихая музыка. Свет был приглушен, и таинственно мерцали надписи цифровых экранов на дверях офисов.

«Интерстеллар инкорпорейтед» располагалась за парой двойных дверей из матового стекла. Когда Ким вошла, ей навстречу из-за стола поднялась молодая темнокожая женщина.

— Добрый день, доктор Брэндивайн, — сказала она. — Вас ждут. Прошу за мной.

Она провела Ким в небольшой конференц-зал. Съемочная группа уже была готова. Сразу вслед за Ким вошел Аверилл Хопкин с усталым видом. После минутного разговора она поняла, что он не в восторге от необходимости вести презентацию. Он нервничал, злился и совсем не радовался, что будет выступать перед публикой. Но от него было не избавиться, и сейчас он стоял, перебегая глазами с Ким на кафедру и обратно и поглядывая на время.

— Терпеть не могу таких вещей, — сказал он.

— Такова цена славы, — сказала она, стараясь не показать, что это ее забавляет. Чуть не напомнила, что любой проект на девяносто процентов состоит из пиара, но благоразумно промолчала.

— У меня есть более важная работа, Ким, — сказал он. — А этого я просто не умею.

Она взяла его за руку выше локтя. Мышцы были напряжены.

— Расслабься, Ави, — ободряюще улыбнулась она одной из лучших своих улыбок. — От тебя ничего не нужно. Главное — это твое присутствие. Можешь встать головой на стул, и все решат, что так себя ведут гении.

Он мрачно кивнул, приняв ее характеристику без тени скромности.

Трибуна стояла на низкой платформе рядом со столом, за которым расположились четыре стула. За трибуной на стене гордо висел герб компании в обрамлении синих и белых лент — цвета «Интерстеллар». Ким положила коробку с медалью на стол, предварительно показав медаль Хопкину.

Зал стал заполняться сотрудниками корпорации. Кое-кого из руководителей Ким знала и представила им великого физика. Они поздоровались почти заискивающе, и Ким с удовольствием отметила, что Хопкин несколько успокоился.

Вошла высокая блондинка, и все замолкли, глядя на нее. Ким знала, что это Магда Кеннел, главный помощник Трипли. Магда взяла дело в свои руки, представилась Хопкину, рассеянно поздоровалась с Ким и стала давать указания. В комнате собралось уже человек двадцать. Усадив всех, Магда, очевидно, получила откуда-то сигнал. Она кивнула, взошла на трибуну, и голоса стихли.

— Леди и джентльмены! — сказала она. — Я рада приветствовать вас в нашей корпорации. Как вам, быть может, известно, мистер Трипли давно и всерьез поддерживает Институт Сибрайта…

Она еще несколько минут говорила что-то в этом духе, превознося действия своего босса, поддерживающего то, что достойно поддержки. Потом она отступила в сторону. Открылась дверь справа, и вошел сам Бентон Трипли.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29