— Где наша бухточка? Я не могу больше плавать, Лили, — хныкала Дульси. — Эти чулки у меня все время сползают. Мне не нравятся эти туфли! Я не могу в них пошевелить пальцами!

— Давай попробуем что-нибудь сделать с твоими чулками. — Лили усадила малышку на сундук.

— Я хочу, чтобы капитан вернулся. Мне без него скучно, — сказала Дульси, наблюдая, как сестра расправляет чулок.

— Вот так. — Лили поправила девочке юбку.

— Мы будем жить с ним в Равиндзаре, Лили? Лили молчала.

— Будем, Лили, да?

— Не знаю, — произнесла сестра. Не рассказывать же Дульси о своих тревогах. Она все равно ничего не поймет.

— Тетя Артемис говорила, что я могу у нее остаться, если захочу. Она хочет, чтобы я осталась с ней навсегда. Она очень меня любит и хочет, чтобы я была ее дочкой.

Лили слушала внимательно. Ей пока никто не сообщал, что будет с ними дальше.

— Тетя Артемис сказала, что мой отец хотел бы, чтобы она заботилась о его единственной дочери. Она сказала, у меня будет все, что я захочу, Лили. И даже пони. Здорово, правда?

— А как же Тристрам и я, Дульси? О нас она ничего не говорила? — Все это Лили очень не нравилось.

Валентин должен был сказать ей, что их собираются оставить в Равиндзаре, но не сказал…

— Нет, она только обо мне говорила.

— Где Тристрам?

— На реке. Он говорит, что слышит много странных вещей от лодочников, — сообщила Дульси.

— Надо бы Тристраму ноги помыть, чтобы не нанес грязи в дом, — пробормотала Лили.

В комнату вошла Артемис:

— Я тебя повсюду ищу, Дульси. Где ты ходишь? Я волнуюсь. Ты больше не должна бродить, где придется, дорогая.

— Я хотела, чтобы Лили поправила мне чулки. — Дульси не понимала, чем недовольна тетя.

— Не надо было затруднять Лили. Я бы тебе помогла. Почему ты ко мне не подошла?

— Я хотела, чтобы Лили мне помогла. Лили всегда знает, что делать, — ответила крошка.

— В дальнейшем помни, что я смогу тебе помочь. — Артемис поправила малышке прическу, нагнулась и поцеловала девочку в щечку. — Сладкая моя, — прошептана она, с обожанием глядя на племянницу.

О Лили забыли. Она смотрела, как Артемис Уайтлоу колдует над Дульси, и спрашивала себя, за что же сестра Валентина так не любит ее, Лили. Нельзя сказать, что тетка обижала ее, нет. Но она ни разу ей не улыбнулась. Франциска старалась быть любезной. Ей понравилась Артемис, и хотелось расспросить ее о многом. У той, однако, ни для Лили, ни для Тристрама времени не находилось. Она видела только Дульси.

— Ну что же, сейчас, когда ты выглядишь как надо, я думаю, ты и вести себя будешь, как подобает Уайтлоу, — произнесла Артемис.

— А зачем?

— Валентин внизу и…

— Валентин вернулся! — Лили бросилась к двери. Дульси побежала следом.

— Да, но я должна посоветовать вам, Лили, вести себя подобающим образом. Вы больше не дикарка! Вы юная леди из хорошей семьи, а ведете себя, как уличная девка! Вы подаете дурной пример брату и сестре!

Лили замерла. От таких слов у нее потемнело в глазах и вспыхнули щеки. Артемис, казалось, пожалела о своей жестокости. Хромая, она подошла к Лили и тоном, все еще недовольным, но более мягким, сказала:

— Позвольте я уберу вот это.

Достав из рукава надушенный платок, тетушка вытерла грязь со щеки Лили.

— Простите меня, пожалуйста. Я напрасно сказала так. Теперь вы прекрасно выглядите. Валентин ждет вас внизу. Идите же!

Франциска не двинулась с места.

— Мы спустимся с вами, — предложила она.

Артемис покачала головой:

— Идите, идите. Я потом подойду. — И Артемис похромала прочь. За ее спиной раздался легкий топот ног. Как она завидовала этим детям! Ей никогда не придется бегать.

— Эй! Подождите! — Тристрам догнал их.

— Я поймал рыбу в Темзе, Лили! — гордо заявил мальчик. Впрочем, он мог бы этого и не говорить — добыча была у него в руках. — Я показал ее повару, — продолжал маленький рыбак, — и он удивился, когда узнал, что я могу ловить рыбу. Интересно, что бы мы ели на острове, если бы я не умел ловить рыбу? Повар сказал, что приготовит ее на обед. Я хочу показать ее Валентину. Мне сказали, что он вернулся.

— Ты не испачкался? — Дульси придирчиво оглядела брата. От тебя рыбой воняет.

— А ты сама как рыба. — Тристрам надул щеки, потом стал открывать и закрывать рот, словно рыба на суше.

— Неправда, — обиделась Дульси. — Тетя Артемис говори что я хорошенькая, как принцесса!

Дети принялись носиться вокруг Лили, причем Тристрам норовил шлепнуть Дульси рыбой.

Визжа и крича, дети вошли в зал. Лили увидела Валентина первой и остановилась как вкопанная. Тристрам и Дульси вопили, обзывали друг друга, но врезались в сестру — и остановились. Наступила тишина.

Капитан стоял у камина. В комнате он был не один. Кроме Квинты Уайтлоу и Томаса Сэндрика, дети никого не знали. А гости во все глаза смотрели на детей. Те смутились, понимая, что сделали что-то очень нехорошее.

Словно очарованная, глядела леди Элспет на ребятишек.

Самую старшую из троих Элспет встречала раньше. Она узнала эти темно-рыжие волосы, так похожие на волосы Магдалены, светло-зеленые большие глаза, унаследованные от Джеффри Кристиана. Эта девочка могла быть только их дочерью Лили.

Мальчика с рыбой в руке Элспет не видела прежде. Он тоже унаследовал необычный цвет волос матери, но глаза… Впрочем, глаза у него были материнские. Валентин говорил, что этот мальчик, Тристрам, сын Джеффри. Он не похож на Кристиана, впрочем, на Бэзила тоже.

Элспет с замирающим сердцем перевела взгляд на самую младшую. Дульсинея Розалинда, дочь Бэзила — красивая маленькая девочка, черноволосая и черноглазая. Миссис Дэвис посмотрела на Саймона. Как они были похожи!

— Ты доволен, Валентин? — со смехом спросила Квинта. — Я же тебе говорила, детям здесь будет привольно. Ты зря волновался. Я, однако же, не могу похвастаться тем, что все обошлось без потерь. Из-за мартышки, которую ты привез вместе с детьми, я лишилась моей лучшей шляпы. Потом кусочки этого произведения искусства находили по всему дому. Пойдемте, дорогие, — обратилась Квинта к детям, — боюсь, своим появлением вы показали себя с наихудшей стороны.

— Я боялся, что меня будут винить во всех неприятностях: и в том, что куры не несутся, и в том, что молоко прокисло. Меня и моих маленьких друзей, которых я бросил в Лондоне на произвол судьбы, — сказал Валентин, поднимая на руки подбежавшую к нему Дульси.

— Капитан, смотри, что я поймал! — Тристрам принялся размахивать над головой своей пахучей добычей. Разумеется, проказник не заметил, что Томас Сэндрик прижал к носу платок.

— Отличный улов, Тристрам.

— Я поймал ее сегодня на ужин. — Тристрам поднес рыбину поближе к Сэндрику, великодушно предлагая подарок хозяину дома, отчего-то позеленевшему.

— Очень мило с твоей стороны, Тристрам. Почему бы тебе не передать улов на кухню? — Томас отступил с кислой улыбкой. Но, едва он собрался позвать слугу, чтобы тот забрал рыбу, шум за окнами привлек внимание хозяина, и он, извинившись, удалился.

— Лили, — произнес Валентин. — Знакомься, это леди Элспет.

— Здравствуйте, леди Элспет. — Лили присела.

Элспет улыбнулась:

— Ты меня, наверное, не помнишь, зато я тебя помню очень хорошо и твоего отца и мать тоже. Вы с матерью часто останавливались в Уайтсвуде, когда Джеффри уходил в плавание. Валентин все мне о тебе рассказал. Я думаю, Бэзил любил тебя, Тристрама и Дульси очень сильно.

— И мы его любили, леди Элспет.

— Да, я знаю, дитя мое. Ты не могла бы немного позже рассказать о Бэзиле и о своей матери, о том, как вы жили на острове? — ласково попросила она и взглянула на мужа.

Элспет знала, что Уильям понимает ее желание. Бэзил умер. И хотя они считали его погибшим все эти семь лет, последние несколько месяцев ожидания были самыми трудными для нее. Живым его найдут или мертвым? Тень Бэзила стояла между ними. Она действительно любила своего первого мужа и потому была только рада, что он смог обрести на острове счастье.

Лили кивнула. Но улыбка сошла с лица девушки, когда она увидела сэра Роджера и Гонорию Пенморли. Они и еще несколько человек поднимались с реки в дом.

Гонорию, очаровательную, как никогда, сопровождал молодой человек, чьи ужимки вызывали скорее раздражение, чем улыбку. Мисс Красавица быстро освободилась от своего навязчивого провожатого и поспешила привлечь внимание Томаса Сэндрика.

Джордж Хагрэйвс отвесил даме, повернувшейся к нему спиной, глубокий поклон, вздохнул с шутливым сожалением и тут же, отыскав глазами Валентина, принялся наседать на него с обычной непочтительностью:

— Эй, никак наш красавчик капитан вернулся! Да уж, давненько тебя не было видно. За это время столько всего случилось. Уолчемпс уже стал сэром. Ты, Валентин, отстаешь от него. Надеюсь, теперь, когда ты в Лондоне, Уолчемпс сбавит спеси. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь укоротил его до моих размеров. Уолчемпсу это не помешало бы. У меня в последнее время возникает впечатление, что рыцарство дают за высокий рост. Жаль, рука Елизаветы с мечом не соскользнула с головы этого выскочки, когда она посвящала его в рыцари. Кстати, ты об этом слышал?

— Слышал.

— Готов поспорить, что слышал, да не то. Впрочем, как и все. — Джордж тряхнул головой. — Везет дуракам, скажу я тебе. Если бы Уолчемпс не лез из кожи вон, только бы ехать рядом с ее величеством, если бы тогда он не умудрился обогнать меня, то вместо простого Джорджа Хагрэйвса перед тобой стоял бы сэр Хагрэйвс, который вылетел из седла и свалился в грязь, когда лошади королевы понесли. Остановил коней Елизаветы Уолчемпс, а не ваш покорный слуга. Вот так всегда. Меня вечно кто-то обгоняет. И в этот раз я упустил свой шанс стать героем. Вот так-то. — Джордж вздохнул.

— Зато Уолчемпс не упустил.

— Да уж. Умудрился даже пораниться. И ее величество была так ему благодарна, что пожаловала рыцарство. Э-эх, не везет так не везет. Вот что, значит, быть коротышкой… — И Хагрэйвс тут же, не меняя тона, произнес: — Прости, Валентин. Мне уже все рассказали. Прими мои соболезнования.

— Спасибо. — Валентин опустил девочку на пол. — Это Дульси, дочь Бэзила.

— Привет, Дульси. Ты действительно красавица и как раз мне по росту, — — сказал Джордж и состроил смешную рожицу.

— По-моему, ты еще не знаком с Лили Кристиан.

— Лили, чудеснейший цветок. Очень приятно. Девочка сделала реверанс.

Внезапно Джордж нахмурился и потянул носом воздух.

— Хм! — Он оглянулся. — Мне показалось, что запахло Раймондом Уолчемпсом, но, кажется, я ошибся. А, это свежая рыба, которую молодой человек поднес так близко к моему рукаву. Некоторые сэры пахнут так же… Валентин, — продолжал Джордж достаточно громко, чтобы мог услышать хозяин дома, идущий в их сторону. — Если бы я знал, что Томас хочет, чтобы мы принесли продукты с собой, я бы прихватил пару фазанов или, на худой конец, заскочил бы в Биллингсгейт и купил бы пару фунтов устриц.

Сэндрик нахмурился. Затем кивнул слуге. Тот освободил мальчика от его ноши. Но Тристрам едва ли заметил, что у него отняли добычу. Он во все глаза смотрел на Джорджа Хагрэйвса, который сейчас забавно искал в своем камзоле устрицу.

— Это тебе, Валентин. Только что доставили. — Томас протянул свиток с печатью.

— Похоже, я получил королевское послание. Королева вернулась в Вестминстер и сейчас принимает в Уайтхолле. Она удостаивает меня и детей частной аудиенции.

— Лили, мы поедем на встречу с королевой! — воскликнул Тристрам.

— Как в сказке! — захлопала в ладоши Дульси. — Как ты думаешь, белые кони тоже там будут? А карета сделана из ярко-красного коралла? А сиденье у нее из морской звезды? А поводья из морских водорослей?

— Ее величество ездит в золоченой карете, и упряжь ее белых лошадей украшена золотом и драгоценностями. — Валентин слегка приукрасил действительность, чтобы не разочаровывать ребенка.

Дульси бросила на Тристрама победный взгляд, мол, что я тебе говорила! И вдруг ни с того ни с сего сжалась, прошептала: «Колдун! Лили, колдун!» — и уткнулась сестре в колени. Только Лили и Тристрам знали, о каком колдуне идет речь.

Джордж, не подозревая, что девочка просто вспомнила сказку, оглянулся. Глаза его расширились, когда он узнал входящую в зал женщину.

— Господи, — пробормотал он. — Вот уж верно, не колдун, так колдунья! Как она только догадалась?! Воистину чудесный ребенок!

Корделия Хауэрд шла по залу, бросая томные взгляды на кавалеров.

Лили Кристиан смотрела на нее затаив дыхание. В платье из темно-розовой парчи, эта женщина была самой красивой из тех, кого Лили видела.

«Никакая Гонория не сравнится с этой красавицей», — думала Лили. Вот Корделия обернулась к Валентину. Сердце девочки едва не остановилось, когда она заметила, каким взглядом ответил красотке Уайтлоу.

«Валентин. Она пришла сюда ради него!». Это Лили поняла сразу. Однако спутник Корделии девочке очень не понравился.

Раймонд Уолчемпс. Лили поежилась. Взгляд у него был неприятным. Этот взгляд преследовал ее в ночных кошмарах уже много лет. Оказывается, на свете есть люди с разными глазами. Лили осмелилась посмотреть на него и, к своему ужасу, поняла, что не может отвести взор. Открыв рот, она смотрела на Уолчемпса и чувствовала, как возвращаются к ней старые страхи. Она вспомнила день, когда умерла бабушка. Она вновь слышала орудийную пальбу и видела, как кровь заливает палубу корабля. Отчего-то перед ее глазами вдруг встала картина (то ли из яви, то ли из сна): священник в капюшоне, с серебряным крестом, а рядом с ним — человек с этими странными глазами.

Если бы не Дульси, Лили закричала бы от ужаса. Вначале, услышав душераздирающий вопль, она решила, что кричит сама. Затем среди наступившей тишины раздались сдавленные рыдания. Это плакала Дульси.

— Боже мой — воскликнула Корделия Хауэрд смеясь. — Твои beaux yeuxnote 31, Раймонд, напугали ребенка до полусмерти. Мой дорогой, не надо так пугаться. Просто подожди, пока она подрастет, может быть, тогда она найдет их привлекательными, — говорила красавица смертельно побледневшему Раймонду.

После некоторого замешательства, шепота, замечаний вполголоса беседа вошла в обычное русло. Все словно заговорили разом.

Артемис наконец вышла и тут же засуетилась вокруг Дульси.

— Она переволновалась. Дети не привыкли, чтобы вокруг было столько народу. — Она вытирала девочке слезы.

— И это неправильно. Я своего так никогда не баловал, — высказался седовласый джентльмен. — Пристроил его здесь, в Лондоне, пажом, едва он научился ходить.

— Полагаю, вы поступили очень мудро, сэр Чарльз, — улыбнулась леди Элспет, — но ваш опыт годится не для всех. Лично я собираюсь отправить своих малышей наверх, к няне. Почему бы и Дульси не пойти с ними?

Миссис Дэвис с детьми ушла.

— Давайте я отнесу Дульси, — предложил Валентин. — Малютка сильно перепугалась.

Взглянув на Лили, он увидел, что и та очень бледна.

— Лили, ты себя хорошо чувствуешь? — спросил он.

— Я помогу Артемис уложить Дульси, — предложила она. Уйти. Скорее уйти от этого кошмара. Иначе она разрыдается, как сестренка. Почему лицо Уолчемпса кажется таким знакомым? Где она могла видеть его раньше?

— В этом нет необходимости, Лили, — быстро откликнулась Артемис. — Я сама могу о ней позаботиться. Оставайся здесь. Там, наверху, ты будешь мне только мешать.

Лили молча смотрела, как Артемис с Дульси на руках уходит из зала.

— Ты уверена, что хочешь здесь остаться? — спросил Валентин.

— Да, я прекрасно себя чувствую, спасибо, — хрипло ответила она.

— Я даже не знаю, что и думать, — с озадаченным видом протянул Джордж. — Ребенок вырос на необитаемом острове, один Бог знает, какие звери жили вокруг нее, и все же…

Хагрэйвс запнулся, украдкой взглянул на Раймонда.

— …и все же она испугалась нашего сэра Уолчемпса. Хм… Сэр Раймонд, что вы так смотрите на очаровательную Лили? Она тоже вам понравилась?

Лили хотела было подойти к Валентину, но Корделия опередила ее. Подхватив Уайтлоу под руку, красавица повела его к хозяину.

Саймон Уайтлоу, с интересом наблюдавший за всем, что происходило вокруг, подошел к Лили и Тристраму.

— Хотите есть? — застенчиво спросил он.

У Тристрама глаза загорелись.

— Хочу!

— Пошли. Если я не ошибаюсь, малышам уже принесли наверх пудинг. Может быть, и нам достанется по кусочку. А может, и по пирожку с яблоками. Вдруг удастся что-нибудь раздобыть и для обезьянки. Кстати, что она ест?

— Лили, ты идешь с нами? — спросил сестру Тристрам.

Лили вздрогнула. Этот Уолчемпс. Почему он смотрит на нее?

Стоит далеко, разговаривает с кем-то и все равно смотрит. Страх, который до сих пор удавалось как-то сдерживать, пополз по спине.

— Да, я иду с вами, — ответила она.

Дети ушли.

— Лили, что с тобой? — спросил Тристрам. Они с сестрой чуть приотстали от Саймона. — Лили, я знаю, почему расстроилась Дульси. Это не из-за того, что она никогда не видела того разноглазого. Разве ты не помнишь? Это колдун ее напугал. У колдуна, который хотел убить королеву, один голубой глаз и один карий.

Лили схватила брата за руку: пальцы у нее были холодными, как у мертвеца.

— Я знаю, Тристрам. Но слушай, я не хочу, чтобы мы кому-нибудь об этом говорили.

Лили и сама толком не могла объяснить, почему об этом нельзя было рассказывать. Нельзя, и все.

— Почему?

— Потому. Это тайна, вот почему. Бэзил не хотел, чтобы мы кому-нибудь рассказывали о пещере или журнале. Помнишь?

— Да, но при чем здесь это, Лили?

— При том. Эту историю рассказал нам Бэзил. Он сказал, что это наш секрет. И мы не должны никому говорить про колдуна. Кроме того, если тот разноглазый — колдун, он может навредить нам как-нибудь. Он может украсть Дульси.

— Колдун может наложить па нее заклятие. Лили? — зазвенел голос братишки.

— Колдун? — Саймон оглянулся на своих новых знакомых. — Я много знаю про колдунов и про ведьм. С ними надо быть осторожнее. Не стоит вообще с ними встречаться, а особенно сердить. Они могут вас сглазить.

Брат и сестра переглянулись.

— Но не надо бояться сэра Уолчемпса из-за того, что он похож на колдуна. Некоторые, конечно, считают, что он продал душу дьяволу, но на самом деле это не так. Я понимаю, почему моя сестра испугалась…

Лили и Тристрам удивились: мальчик назвал своей сестрой их сестру Дульси.

Заметив замешательство на лицах приятелей, юный Уайтлоу начал оправдываться:

— Но ведь она моя сестра. Бэзил был моим отцом. Он и Дульси приходится отцом тоже. Ваша мама была и ее мамой. Получается, что она наша сестра, — объяснил он, и ребята сразу вспомнили, как то же самое в тех же выражениях пытался объяснить им Бэзил, и рассмеялись.

Саймон нахмурился. Он не любил, когда над ним смеялись, и уже хотел было возмутиться, когда Лили сказала:

— Он точь-в-точь как Бэзил, правда, Тристрам?

— Точь-в-точь, — подтвердил ее братишка.

— Правда? — спросил Саймон.

— Чистая правда, — заверила его Лили.

— Что касается Раймонда Уолчемпса, — продолжал Саймон, — хоть у него и разные глаза, он не может быть колдуном. Он рыцарь. Он даже спас королеве жизнь.

— Вот видишь, Лили, он не колдун, — пробормотал Тристрам. Мальчику вовсе не хотелось вступать в единоборство с этим неприятным созданием. Ведь если Уолчемпс украдет Дульси, кому придется ее выручать? Конечно же, ему, Тристраму.

— Значит, он никогда не обидит королеву? — спросила Лили. Слова нового друга немного успокоили ее. Но ей не давало покоя то, что она не могла вспомнить, где видела этого человека.

— Обидеть Елизавету? — удивленно спросил Саймон. — Никогда. Сэр Раймонд Уолчемпс один из ее любимцев. Да забудьте вы про этого сэра. Пойдемте скорее, а то без нас все съедят.

Мальчишки побежали вперед. Лили отстала. В голове у нее звучал голос Бэзила. Не зря он повторял для них эту сказку про белых коней и королеву, напоминал, как важно им вернуться в Англию и спасти ее величество. Было еще кое-что, что тревожило девочку. Теперь она была уверена, что видела Раймонда Уолчемпса раньше. Не важно, что образ колдуна из сказки совпадал с обликом сэра Уолчемпса. Бэзил никогда не описывал колдуна, говорил только о глазах. Поэтому колдун, навещавший ее в кошмарах, был как бы размыт. Четкими были только глаза. Но она знала Раймонда. Она видела его лицо. Но где? Франциска никак не могла вспомнить. И почему Уолчемпс так смотрел на нее?

Саймон их не обманул. Тристрам, наевшись до отвала отправился за приятелем к реке, а Лили пошла в сад.

Уолчемпс не шел у нее из головы. Если бы рассказанная Бэзилом история была лишь сказкой, придуманной для развлечения малышей, а ее опасения не более чем детскими страхами, зачем бы тогда сэр Раймонд следил за ней? Обязательно надо рассказать обо всем Валентину.

Лили торопливо шла по мощеной дорожке, вдоль которой ступеньками поднимались клумбы разных форм. Тут же были живые изгороди, усеянные лиловыми и желтыми бутонами. Тропинка привела Лили к калитке. Она помнила, что Валентин исчез в этом направлении. Открыв калитку, Лили увидела Корделию Хауэрд. Девочка видела, как он коснулся губами губ красавицы, как привлек ее к себе, стал ласкать…

Лили побежала прочь. Слезы застили ей глаза.

Вдруг перед ней словно из-под земли вырос человек. Раймонд Уолчемпс смотрел на нее и криво улыбался.

— Торопишься? Зачем? Не для того ли, чтобы подглядывать и подслушивать? — Он вцепился девочке в плечо. — Кажется, у тебя появилась привычка появляться там, где тебе быть не следует.

У Лили сердце в пятки ушло.

— Пустите! — прошептала она.

— Я напугал тебя, малышка?

Лили смотрела Уолчемпсу в глаза, и воля покидала ее.

— Я не хочу тебя — обидеть, — говорил вкрадчивый голос. — Почему бы нам не прогуляться? Мы можем пройтись вдоль реки. Вниз по течению. Там есть очень милое местечко…

— Нет, мне надо… меня ждут…

— Никто тебя не ждет, Лили. Никому нет дела до того, где ты ходишь. Пойдем со мной. Пойдем со мной. Лили. Моя Лили. Я так долго тебя ждал, — шептал Раймонд, и Лили, покорная его воле, медленно пошла рядом. Закрыв глаза, ведомая лишь этим странно звучащим голосом, она двигалась по саду.

Внезапно она открыла глаза и увидела, что на тропинке стоит турок.

Куда делся разноглазый? Или ей это привиделось? Или Раймонд превратился в Мустафу? Ерунда какая-то. Скорее всего турок просто спугнул сэра Уолчемпса.

Лили тряхнула головой. Что с ней случилось? Куда разноглазый ее вел? Неужели он действительно колдун?

Что он ей говорил? Про какую-то реку? Но при чем здесь река? Ничего не понятно. Надо скорее идти в дом, туда, где люди. Там Уолчемпс ее не достанет.

Лили улыбнулась Мустафе и побежала по дорожке.

Раймонд ходил взад-вперед перед балюстрадой. Он был почти у цели. Он мог покончить с девчонкой, если бы не этот… в чалме. Когда Раймонд понял, что этот усатый страж с кривой саблей наблюдает за ними, он сделал вид, будто что-то рассказывает девочке. Но в следующий раз… В следующий раз ей не уйти.

И Елизавете не будет спасения тоже. Уолчемпс усмехнулся. Как странно, что это неудавшееся покушение принесло ему рыцарство. Лошадей Елизаветы спугнула его шпага. Он пустил своего коня вскачь, чтобы быть с королевой наравне, но, заметив, что личная охрана Елизаветы вот-вот догонит их, обратил свою промашку в триумф. Вместо того чтобы быть отправленным на эшафот, он был обласкан как герой.

Уолчемпс услышал приближающиеся шаги. Сообщнику он не расскажет ничего. Его счеты с девчонкой останутся только на его совести.

Раймонд Уолчемпс улыбнулся подошедшему.

Лили не могла дождаться конца этого ужасного дня. Едва первые гости стали покидать зал, она поспешила попрощаться. Саймон просил ее остаться, но напрасно. Остановившись на верхней ступени лестницы, Лили решила бросить своему юному кавалеру прощальный взгляд. Но того, что она увидела, было достаточно, чтобы обратить ее в бегство. Внизу стоял Раймонд Уолчемпс. Стоял и смотрел на нее.

Закрывшись в спальне, Лили надела ночную рубашку и нырнула под одеяло. Она свернулась клубком, стараясь согреться, но озноб не проходил. Темнота в спальне пугала ее. Из мрака возникало смеющееся лицо Раймонда Уолчемпса, насмешливо-злая улыбка Корделии Хауэрд, в ушах звучал смех Валентина.

Проснулась Дульси и села на кровати.

— Он здесь, Лили! — всхлипывала малышка. — Колдун здесь! Он идет за нами! Я видела его! Он хочет нас убить!

— Прррааак! Пррраааак! Колдун! Колдун! — вопил Циско.

— Тсс… Тсс… — повторяла Лили, качая сестренку на руках.

— Тсс! Тсс! Уже за полночь и темно как в аду! — выкрикнул Циско и захохотал.

Услышав шаги за дверью, Лили прижала Дульси крепче.

— Лили!

— Что, малышка?

— Обещай, что никогда, никогда не оставишь меня. Обещаешь?

— Конечно, обещаю. Я никогда не оставлю тебя, Дульси.

— Ты не позволишь Артемис забрать меня?

— Нет, не позволю.

— Мне нравится Артемис, Лили, но тебя я люблю больше. Я хочу обратно на остров. Я не люблю Англию, Лили.

Артемис Уайтлоу медленно отошла от дверей детской спальни.

— Ах! — Она испугалась человеческой тени. — Ах, это ты, — облегченно вздохнула молодая леди.

Валентин Уайтлоу взял сестру под локоть и повел в соседнюю с детской комнату.

— Ты слышал? — тихо спросила она.

— Да, — ответил он.

— Валентин, мне так стыдно, — заплакала Артемис. — Надо было послушать испуганного ребенка… Какая же я эгоистка.

— Не надо, Артемис. Ты слишком строга к себе. Я знаю, что ты хотела как лучше. Ты благородная и великодушная женщина.

Артемис вздохнула:

— Хотела бы я, чтобы они все жили у нас. Все трое.

— И я тоже. Но у нас нет законного права на Лили и Тристрама. На Дульси есть, но тогда пришлось бы отнимать ее у брата и сестры. А, судя по тому, что мы только что с тобой услышали, мы причинили бы им много горя. И еще, Артемис, как дети будуг жить в Равиндзаре, если мы возьмем над ними опекунство? Дом в ужасном состоянии. Я вам с Квинтой позволяю жить там. Пока. А потом вам придется переехать. И куда вы денете детей? Да и меня не бывает дома помногу месяцев. Я не смогу помочь с детьми. Есть еще одно… Меня беспокоит…

— Что?

— Опекуном детей станет Хартвел Барклай. Как единственный родственник, он имеет на это полное право. А пока Лили Кристиан не достигнет совершеннолетия или не выйдет замуж, он будет управлять имением.

— Ты говорил мне, что Джеффри Кристиан не любил Барклая. Как тогда он мог допустить такое? Я уверена, что он указал другое лицо в качестве опекуна своей дочери на случай, если Магдалена умрет раньше, чем девочка сможет управлять Хайкрос сама!

— Ты правильно думаешь.

— И кого он назначил опекуном?

— Бэзила, — тихо сказал Валентин. — Джеффри не мог предвидеть такого. Не мог он знать, что все они погибнут.

— Значит, Барклай станет опекуном? Хорошо. А мы можем чем-нибудь помочь? Пригрозить, например, если он плохо будет обращаться с детьми. Дульси все-таки Уайтлоу. Мы не можем позволить этому человеку издеваться над сиротами.

Валентин улыбнулся. «Артемис, сестренка! Добрая ты душа!»

— Я дам понять Барклаю, что, если он хоть пальцем тронет детишек, ему придется худо.

— Вдруг он откажется взять Дульси?

— Дульси — дочь Магдалены. Она имеет право жить в Хайкрос. Кроме того, Лили, как законная наследница Хайкрос, имеет право позволить жить в ее владениях кому хочет. Поэтому Хартвел не сможет отослать Дульси прочь. Думаю, Барклаю придется несладко. Поверь мне. Я уже сталкивался с дьявольской изворотливостью этих детишек, особенно Лили Кристиан. Они просто чертенята. И если Барклай думает, что попечительство — выгодная сделка, он глубоко заблуждается. — Валентин не подозревал, как близок он был к истине.