Найди меня, любимый

— Ромни, нет, это очень опасно, — встрепенулась Лили.

— Лили! Как еще я смогу стать настоящим жонглером, если не буду упражняться с горящими факелами? Потом я хочу научиться ходить по канату. Может быть, я даже смогу жонглировать на канате! Представляешь, как будет здорово! И толпа будет обязательно, Лили! Эй, Фэрфакс, послушай. — Тристрам толкнул светловолосого гиганта в бок. — Фэрфакс, ты не спишь, а, Фэрфакс?

— Он гораздо храбрее меня. — Ромни сел рядом с Лили. Сорвав цветок, он вдохнул его аромат. Лаская взглядом нежные щеки девушки, ее губы, такие мягкие и розовые, молодой человек думал, что она похожа на только что проснувшегося ребенка. Цыган вспомнил слова Навары и нахмурился.

— Что-то не так? — Лили дотронулась до него.

Ромни посмотрел на ее тонкую кисть, затем бережно взял ее руку и поднес к губам.

— Нет, все хорошо, Лили Франциска. Больше того, сегодня наш лучший день. Никогда не видел, чтобы возле нашего шатра собиралось столько народу. Представление скоро начинается.

— Какие сборы? — по-деловому спросил Тристрам, и Ромни улыбнулся — смышленый растет паренек, все схватывает на лету.

— Сейчас уже и стоять негде перед шатром. Осталось минут десять, не больше, — предупредил он, неохотно вставая. Если бы только можно было сидеть рядом с этой девушкой вечно, вот так, перед шатром, на зеленой травке в тени — деревьев. «И катись к чертям весь остальной мир», — подумал Ромни, глядя на красавицу.

— Ты будешь смотреть представление? — спросила Лили.

— Я еще ни одного не пропустил, — ответил Ром. Он укололся шипом дикой розочки и поморщился. Машинально цыган сжал цветок в ладони. Капелька крови показалась из ранки. Со странным выражением смотрел он на лицо Лили, так похожее цветом на только что смятый цветок.

— Тебе больно? Дай посмотрю. — Лили протянула руку.

— Ничего, — пробормотал Ромни и разжал ладонь. Безжизненный цветок упал на землю. — Пора, Лили. Мне не хочется потерять зрителей.

— Я не опоздаю, Ром. Ты такой хороший друг! Не знаю, что было бы со всеми нами, если бы не ты…

— Ты никогда не забудешь о том, чем мне обязана, да, Лили? — пробормотал парень.

— Никогда, — заверила его Лили, озадаченная странным тоном друга. Что с ним сегодня случилось?

Ромни поднялся и, улыбаясь чему-то, пошел к шатру.

— Лили, когда мы поедем к королеве? — спросила Дульси, протирая глаза. Она задремала, устроившись возле своего любимца Рафа.

— Не скоро, Дульси.

— Почему? Она нас больше не любит? Я почти закончила для нее подарок.

— В это время года ее нет в Лондоне, — попробовала отговориться старшая сестра. Не объяснять же девочке, что королева не принимает у себя преступников. Их, наверное, уже ищут. Если они попытаются встретиться с королевой, чтобы объяснить ей, что произошло той ночью, их могут схватить прямо на месте и упрятать в Тауэр еще до того, как они успеют рот раскрыть.

— Где она?

— Не знаю точно. Может быть, в Гринвиче, а может, в Ричмонде или Виндзору. У нее много дворцов, Дульси. А может быть, она сейчас путешествует по своему королевству. Летом ее величество не любит оставаться в Лондоне.

— Она однажды была в Хайкрос, да?

— Да, но это было давно, — ответила Лили.

— Мы еще будем здесь, когда она вернется в Лондон?

— Сомневаюсь, Дульси.

— Куда мы поедем?

— На север.

— Туда, где живет Мэри Лестер?

— Да.

— Мы снова будем с ней?

— Надеюсь. Для этого мы и присоединились к табору, Дульси. Мы едем к няне. Мэри подскажет нам, как быть. Она нам поможет.

— Мне так нравятся ярмарки, Лили. Я люблю танцевать. Я не хочу возвращаться в Хайкрос.

Лили вспомнила ту ночь, когда они сбежали из дома, — ночь, когда погиб Хартвел Барклай.

Все было как в кошмаре. И сейчас еще в ушах у нее стояли вопли Тилли, Голые пятки Хартвела торчали из воды. Циско сидел на краю ванны и выкрикивал ругательства вперемежку с жутким хохотом. Дульси смотрела на него огромными глазами. Тристрам говорил, что их повесят. Колпачок соскочил с полога, подбежал к ванне и принялся изучать палец на ноге у Хартвела. И в этот момент раздался душераздирающий вопль.

В дверях стояла кухарка.

— Вы убили его! Хозяин умер! Ты ведьма! Всегда знала, что ты принесешь в дом несчастье! — орала она, указывая пальцем на Лили.

— Но я… — Лили шагнула к кухарке.

— Не подходи ко мне, убийца! Тебя за это повесят! Не подходи ко мне! Убийство! Убийство! — Она побежала по коридору.

— Убийство! Убийство! Ведьма! Праккк! — вопил попугай.

— Черт побери, что здесь происходит? — На пороге возник Фарли. Он ошалело глядел на развернувшуюся перед ним картину. — Эта дура едва не сбила меня с ног.

— О Фарли! Он пытался меня изнасиловать! Только хотел он не меня, а госпожу Лили. О Фарли, у меня будет ребенок! — запричитала Тилли, бросаясь к жениху на шею.

Парень впервые в жизни растерялся.

— Эй, Тилли, малышка, успокойся, — наконец произнес он. — Так рано это не может быть известно.

— Не-е-е-ет! — рыдала Тилли. — Это не от него, это твой ребенок! Твой, Фарли!

— Мой? — тупо переспросил Фарли.

— У меня будет ребенок от тебя, но они подумают, что от него и что я его убила, а не госпожа! Они нас обеих повесят!

— Убила? Так он мертв?

— Господи Боже, Фарли! Какого черта тут делается? — Фэр-факс заглянул в комнату. — Я думал, ты просто заскочил сюда сказать Тилли, что мы сматываемся.

— Что? Вы сматываетесь? Вы убегаете без меня? О, Фарли, как ты мог поступить так со мной?! Ты же сказал, что любишь меня? Как ты можешь бросить меня?! Ведь я беременна от тебя!

— Смотри, что ты натворил, Фэрфакс, — пробормотал Фарли.

— Это не я заварил кашу. — Громила подошел к лохани. — Господи! Господин Барклай! Что это он тут делает в ночной сорочке? — спросил Фэрфакс, надеясь, что брат все ему объяснит. Но Фарли был занят другим — пытался урезонить Тилли.

— Ты хочешь сказать, что пришел сюда за мной? Чтобы забрать меня с собой и Фэрфаксом? — Тилли вытерла слезы.

— А как же! За кого ты меня принимаешь, Тилли? Как не стыдно так плохо обо мне думать. — Он укоризненно глядел на подругу.

— Так, значит, я теперь буду Тилли Одел? Да, Фарли? — спросила Тилли.

— Так-то лучше будет, — ответил за брата Фэрфакс. — Не хочется, чтобы мой племянник рос, как уб… — начал он, но густо покраснел, вспомнив про Тристрама, которого тоже никто не считал законным сыном капитана Кристиана.

— Так что мы будем делать, Лили? — Тристрам смотрел па дядю Барклая. — Кухарка считает, что ты его убила. Я говорил, что никто тебе не поверит. И констебль тоже. Нас и так все здесь ненавидят. Они повесят тебя, Лили, а после сегодняшнего, после того, что натворили мы, они, наверное, и нас повесят тоже.

— Они не могут повесить Лили! — закричала Дульси, а Раф залаял.

— Но меня непременно должны выслушать. — Лили смотрела на Фарли и Фэрфакса. Однако выражение их лиц убедило ее в обратном. — Я расскажу им правду. Они должны поверить мне, — тихо повторила Лили, хотя прекрасно понимала, что никто ей не поверит.

Только сейчас ей по-настоящему стало страшно. Кто ей поверит? Тристрам прав — никто.

— Госпожа Лили, — прервал ее размышления Фарли, — мы с Фэрфаксом это… ну… уходим из Хайкроса. Теперь нам больше ничего не остается. И вам стоит пойти с нами. Эти деревенские скорее сровняют дом с землей, чем дадут вам возможность объяснить все.

— Госпожа Лили, послушайте его. Фарли говорит правду, и я за вас боюсь тоже, — поддержал Фэрфакс брата.

И девушка решила последовать их совету.

Быть может, если им удастся убежать из этого гнилого места, те все настроены против них, они смогут найти способ объяснить все властям и будут услышаны.

Пока Фарли и Фэрфакс уносили в конюшню сундук с вещами Лили, та помогла брату и сестре собрать все необходимое на ближайшие несколько недель. Мысль отправиться к Мэри Лестер пришла ей в голову в тот момент, когда она лихорадочно искала красную тапочку Дульси. Только няня могла помочь им и подсказать, что делать дальше.

Фарли и Фэрфакс запрягли в тележку волов и покатили к воротам. Тристрам, Дульси и Тилли забрались на сундуки и узлы. Туда же прыгнули Колпачок и Раф. Циско продолжал хохотать как безумный.

Фарли и Фэрфакс не сообщили хозяйке, отчего так гладко прошло все в конюшне. Им повезло — конюха там не оказалось. Должно быть, кухарка отправила его в деревню известить о происшедшем. Кухарка заперлась в своей комнате и орала как ненормальная: «Убийцы! Убийцы!» На случай, если она вдруг расхрабрится и надумает выбраться из своей комнаты, братья Одел закрыли входную дверь на засов.

Свидетельницей их бегства из Хайкрос была лишь бледная луна.

Счастливо избежав неприятностей в деревне, они двинулись на север. Беглецы ехали наобум — лишь бы подальше от Хайкрос. Луна поднялась совсем высоко, когда они достигли мельницы. Внезапно путь им преградил человек. Волы остановились. Все настороженно вглядывались в незнакомца.

Им оказался Ромни Ли. Он возвращался из «Дубов» к сестре на мельницу, но, услышав скрип колес, решил посмотреть, кто это ночью уезжает из Ист-Хайтворда. Цыган даже не удивился, увидев старых знакомых. Ром знал, что произошло на церковном дворе. Однако когда парень увидел Лили, то удивленно присвистнул.

Надеясь хоть кого-нибудь убедить в своей невиновности, девушка рассказала молодому человеку о том, что произошло в Хайкрос. Цыган только головой качал, слушая ее историю. Убедив беглецов, что до рассвета, когда деревенские кинутся их искать, все равно далеко не уехать, Ромни настоял на том, чтобы спрятать телегу на мельнице до следующей ночи. И только тогда отправляться в путь.

Тот день показался Лили нескончаемо долгим. Они все прятались за мельницей, вздрагивая от каждого шороха. Ромни оставил их, а сам ушел в деревню — посмотреть, что там происходит. Он не поленился дойти и до Хайкрос, а когда вернулся, Лили по выражению его лица поняла, что оправдались ее худшие опасения.

Но Ромни Ли не бросил их. Более того, он предложил им помощь: пригласил присоединиться к цыганскому табору, с которым путешествовал сам. Фарли и Фэрфакс сначала не соглашались. Они не доверяли Ромни, но тот умел убеждать. В конце концов братья сказали «да».

Где найти лучшее место, чтобы спрятаться? Кто станет искать их у цыган? К тому же ехать безопаснее с табором, чем маленькой группой. Куда они направляются? На север? Долгий путь, точно. Деньги у них есть? Нет? Где же они думают останавливаться по ночам? Где будут скрываться? Фарли и Фэрфакс переглянулись. Ромни Ли действительно предлагал лучшее решение.

Узнав о толпе рассвирепевших деревенских, прибывших в Хайкрос, и об их кровожадных призывах спалить ведьму на костре, не дожидаясь суда, Лили согласилась с планом Ромни.

Она до сих пор удивлялась, как смогла решиться на этот шаг. Даже сейчас палатки и шатры вокруг казались призраками из другого мира. Невероятным было и то, как легко они привыкли к кочевой жизни. Приняли их недружелюбно. Было много подозрительных взглядов и перешептываний, но, когда они стали платить за себя и привлекать публику, с их пребыванием в таборе примирились. Но Лили знала: скоро здесь их станут ненавидеть.

Друзья ни у кого ничего не просили. У них была собственная повозка, где они хранили пожитки и где она, Дульси и Тилли спали по ночам. Пока было тепло, Тристрам, Фарли и Фэрфакс ночевали снаружи. Лили старалась не думать, что будет, когда наступят холода или когда Тилли родит. Но пока волы были крепкими и упитанными. Еще ни разу из-за них не пришлось задерживаться.

До недавнего времени их основным занятием было привлечение покупателей к лоткам и палаткам других цыган, но по совету Ромни, услышавшего раз сказку, рассказанную Лили младшей сестре, они соорудили небольшую ширму, сделали кукол. Получилось нечто вроде кукольного театра. Теперь они давали представления. С каждым разом народу собиралось все больше — их сказка пользовалась успехом у публики.

— Ах, вы тут, госпожа Лили. А я везде вас ищу.

Тилли шла медленно, задыхаясь и переваливаясь, как утка. Лили смотрела на служанку с тревогой и жалостью. Она никогда не видела такой большой живот. Бедная Тилли! Казалось невероятным, как тоненькие ножки могут удерживать в равновесии такое большое тело.

— Фарли говорит, что пора начинать, госпожа. Ох, такая толпа собралась! Я никогда не видела столько народу. Откуда они все приходят? Фэрфакс, ну и намнут же тебе бока. У тебя через час еще один бой. Будем надеяться, что на этот раз ты выиграешь. Приз-то порядочный.

Фэрфакс зевнул и приоткрыл один глаз.

— Я и проиграл всего-то один бой, Тилли. И то только потому, что крикливая торговка сидром стукнула меня сзади, когда я почти заставил его землю есть. — Громила поднялся. — Пошли, провожу тебя до помоста, — предложил он и, не в силах отвести взгляда от огромного живота Тилли, покачал головой, удивляясь своему лихому братцу.

— Ох, как спина болит! Никогда так не болела, даже когда приходилось весь день скрести пол в Хайкрос. — Тилли в который раз спрашивала себя, зачем она только искала радостей в объятиях Фарли Одела.

— Я дам тебе табуретку, чтобы ты посидела за сценой, Тилли, — предложил Тристрам, передавая поводья Весельчака Лили.

— Сдается мне, скоро тебе придется искать скамейку, если зад у нее станет еще шире, — пошутил Фэрфакс, за что получил от Тилли пинок. Потеряв равновесие, она упала бы, не поддержи ее братец Одел.

— Не знаю, Фэрфакс, как это твою башку снегом не засыпает, так далеко она уходит в небо, — сказала Тилли.

Лили улыбнулась. Глядя на зрителей у помоста, девушка не могла не согласиться с Ромни: толпа была громадная. Жаль, что Лили не увидела того, кто был к ней куда ближе, чем все эти люди. Заслоненный от девушки плечистой фигурой Фэрфакса, за ней неотступно следовал высокий джентльмен.

Глава 18

Так вещи, однородные в основе,

Свершаться могут разными путями:

Как стрелы с разных точек в цель летят,

Как ряд путей ведет в единый город,

Как много рек в одно впадает море…

Так тысячи предпринятых шагов

Приводят к одному с успехом полным.

Уильям Шекспирnote 41

Сэр Раймонд Уолчемпс последние несколько лет мог считаться человеком преуспевающим. Будучи посвященным в рыцари благодарной королевой, которой он спас жизнь, он пользовался ее благосклонностью.

Кроме того, самая красивая женщина Англии, Корделия Хауэрд, вскоре должна была обвенчаться с ним. Ему удалось отбить ее у Валентина. Пока храбрый капитан бороздил моря в поисках испанского золота, красавица приняла предложение сэра Раймонда.

— Тебе не слишком жарко, дорогая? — спросил сэр Раймонд спутницу.

— Вовсе нет, дорогой, — ответила Корделия, переступая через коровью лепешку. — О Раймонд! Неужели ты не можешь смотреть, куда идешь? Туфли твои теперь безнадежно испорчены!

Сэр Раймонд посмотрел на свою обувь. Она была вся в вонючем месиве. Он скривился и пробормотал:

— Черт, я так и думал. Что-то в этом роде всегда случается в подобных местах. Не знаю, Корделия, зачел ты меня сюда притащила. К вечеру здесь будет как в хлеву.

— Не беспокойся. Мы скоро уйдем с ярмарки. Нас пригласили на ужин сэр Уильям и леди Элспет Дэвис. Ты не забыл? Мне надо время, чтобы привести себя в порядок. Полагаю, это будет чудесный прием. Говорят, сэр Уильям отделал дом на редкость богато.

— Трудно забыть об этом визите, дорогая. Ты не устаешь напоминать о нем каждый день с тех пор, как получила приглашение.

— Знаешь, на ярмарке можно по дешевке купить самые изумительные вещи. В прошлом месяце на Варфоломеевской ярмарке я купила отрез очаровательной золотой парчи. А посмотри на этот шелк. Разве он не восхитителен?! Пойдем скорее, вон там тоже продают ткань, — сказала Корделия, прижимая к носу надушенный платок. — И не забывай, ты сам решил меня сопровождать.

— Если мне удастся выбраться отсюда, пока никто не стащил мой кошелек и не перерезал горло, я буду считать себя счастливчиком, — пробормотал сэр Раймонд. Однако вид у этого господина был такой грозный, что окружающие сторонились и давали ему проход. — И, смею напомнить, это я купил тебе шелковый отрез. Удивительно, как это у меня еще остались монеты.

— Мне бы хотелось, чтобы ты что-то сделал со своей обувью, — поспешила напомнить Корделия. — Пахнет ужасно.

— Как только я найду скамейку, прикажу Прескоту почистить мне обувь, — заявил Раймонд, к явному неудовольствию слуги.

— Надо же, Джордж Хагрэйвс! — воскликнула Корделия, заметив коротышку, продирающегося сквозь толпу. — Опять со своими шуточками. Он меня раздражает, честное слово. А кто это с ним?

Сэр Раймонд проследил за взглядом спутницы:

— Который из них? Один похож на сэра Чарльза Деннинга.

— Ну, этого я сразу узнала! Кто тот, другой?

— Томас Сэндрик?

— Нет, не он. Странно. Элиза ничего не говорила о том, что собирается сегодня пойти на ярмарку. А ведь я с ней разговаривала утром.

— Может быть, она и не пошла. У нее и так достаточно дел. Не забывай, что у них маленький сын.

— Глянь-ка! Я так и думала! Это он! — Корделия узнала Валентина Уайтлоу.

— Он? Я удивлен, дорогая, что ты снисходишь до того, чтобы смотреть на него таким восторженным взглядом, — едко заметил сэр Раймонд.

— А, нет, это не Уайтлоу. Это Вальтер Ралли. Так его, кажется, зовут? — Корделия была разочарована. — А как он похож на Валентина! Такой же красавчик.

— Уверен, он мечтает зваться сэром Вальтером Ралли, — пробормотал Раймонд, — да только мечты его так и останутся мечтами, если я не приду на помощь.

— Я слышала, что он душка. — Корделия разглядывала молодого джентльмена.

Сэр Раймонд фыркнул:

— Его и понять-то трудно. Вечно мямлит, будто у него во рту каша. Шотландца и то понять легче, чем этого — с запада.

— Валентина я всегда понимала прекрасно, хоть он тоже с запада, — заметила красавица. — Знаешь, мне кажется, все эти мужчины из Девоншира и Корнуолла такие необычно высокие и темные. Смотри, какое у этого Ралли лицо — как у Валентина. Это просто чудесно.

— Насколько я знаю, ни Валентин, ни Ралли не славятся своим остроумием. Впрочем, ты знакома с Уайтлоу гораздо ближе, чем я. Не так ли, дорогая? Честно говоря, я всегда считал, что этого твоего бесстрашного капитана можно слушать только вполуха. Да он вообще говорит мало, так ведь, милая? Смею предположить, что, когда вы бывали вместе, вы не много времени тратили на бесполезные беседы, верно? Но он слишком подолгу отлучался, чтобы ты могла испытать его не только как любовника, но и как собеседника. Жаль, но ничего не поделаешь. Твоих чар не хватило, чтобы удержать его подле себя надолго. Впрочем, — продолжал он, — не сочти за нескромность сказать, что ты сделала правильный выбор. Через месяц тебе стало бы с ним смертельно скучно. Ты бы измучилась, дорогая, постоянно слушать восхваление твоей красоты.

Впервые в жизни Корделия покраснела. Валентин Уайтлоу не просил ее руки. Не просил с тех пор, как однажды она ему отказала. А было это больше трех лет назад. В преданности Валентина она не сомневалась ни на минуту. По крайней мере до той поры, пока не приняла его приглашение посетить дом в Корнуолле. После этого визита, который никак нельзя было назвать удачным, в их отношениях произошла перемена. Корделия, не стесняясь, высказала все, что думает о Равиндзаре.

Только здесь, в Равиндзаре, он понял: какой бы ни была Корделия Хауэрд красавицей, она не та, с кем бы он хотел прожить жизнь. Их отношения стали более холодными.

Для Корделии настали трудные времена. Привыкшая к сонму поклонников, она внезапно обнаружила, что остался всего один соискатель ее руки и сердца — Раймонд Уолчемпс.

— Пойдем догоним их. — Корделия ускорила шаг.

— Будь я трижды неладен, Корделия, если подойду к ним вот с этим. — Раймонд кивнул на носок туфли. — Я буду здесь, возле этого помоста. — И он нырнул в толпу.

Не хватало только дать повод этому Хагрэйвсу высмеять его завтра на приеме. Зная Джорджа, нетрудно было предположить, что навоз на обуви послужит для него достаточным поводом, чтобы сочинить какую-нибудь историйку.

«Будь проклята эта толчея», — думал Раймонд, высматривая нужного ему человека. Слуга Уолчемпса решил, что хозяин очень щедрый человек, когда тот отослал его прочь, заплатив за работу хорошие деньги. Сэр Раймонд улыбался, несмотря на то, что со всех сторон несло потом. Душу ему грел пакет, спрятанный в рукаве. Не позднее чем через полчаса он должен был передать его курьеру, который отправит послание Марии Стюарт.

Сэр Раймонд вздохнул и огляделся. Кто на этот раз будет посыльным? Наверное, письмо заберет какой-нибудь незнакомец. Раймонду сообщили лишь, что он должен отдать послание человеку в синем бархатном берете с красным пером. Он скажет пароль, после чего заберет письмо и исчезнет. Посланник не появлялся, и Раймонд, чтобы скоротать время, стал смотреть представление.

Он не поверил глазам.

На маленькой сцене разворачивалось кукольное представление — сказка. Четверка белых лошадей, запряженных в колесницу из коралла, появилась над ширмой. Деревянные ноги лошадок, приводимые в движение кукловодом, дергавшим за нити, двигались в ритм. Кукла, наряженная по-королевски и представленная как принц Бэзил, правила лошадьми. Рядом с ним была кукла поменьше — Сладкая Розочка.

Во время очень важного путешествия они узнали о кознях джинна, замышлявшего убить королеву Елизавету — правительницу Туманного острова. Они спешили в Англию, но злой колдун из Северной страны, притворившийся другом, предал принца и принцессу. Он поднял бурю и выбросил их на далекий Западный остров.

Однако Лилия, королева Индийских островов, сделала подарок потерпевшим крушение принцу и маленькой принцессе: подарила им четверку лошадей и колесницу из ярко-алого коралла. Королева сдержала слово, и быстрые кони понесли их по небу к Туманному острову.

Затем на заднике сцены, изображающей остров с несколькими пальмами, появился священник в темном. В тот же момент навстречу колеснице выскочило существо в странном головном уборе из перьев и в золоченой маске. Началась битва, и принца Бэзила со Сладкой Розочкой взяли в плен.

Тут появилась кукла с развевающимися рыжими волосами верхом на морском коньке. Лилия, королева Индийских островов, вступила в бой с похожим на птицу существом, захватившим принца и принцессу. Джинн не испугался и бросил королеву на риф. Бородатая кукла в короне и со шпагой появилась из моря и спасла несчастную королеву. Но морской царь и королева Индийских островов исчезли, как только появились испанские солдаты, марширующие под барабанную дробь.

Занавес закрылся.

Следующее действие происходило уже при других декорациях. На заднике было изображено сказочное подводное царство с причудливыми башнями и странными деревьями. Русалка и Нептун плыли в пещеру, где был спрятан сундук с сокровищами. Усевшись на золоченый трон, повелитель вызвал свое подводное войско. На его зов приплыли дельфины, черепахи, морские звезды и другие обитатели моря. Вел их юный Тристрам. Беспокоясь за своих друзей, принца Бэзила и Сладкую Розочку, русалка отправилась за помощью.

Сэр Раймонд с нетерпением ждал развязки.

Начался третий акт. На этот раз задник превратился в океан с маленьким, теряющимся в тумане островком. По морю плыл корабль с золотыми парусами и красно-белым флагом па мачте. Английский корабль вступил в бой с испанским и потопил его под одобрительный рев толпы.

В следующем акте опять возникли пальмы и остров. Трусливый священник прятался за деревом, но черный ягуар заметил врага и, схватив его, утащил в лес. Джинн напал на принца и принцессу. Но принц, освободившись от веревок, выхватил шпагу и вступил с джинном в бой.

Раймонд Уолчемпс застыл, когда золотая маска и головной убор из перьев упали с куклы. По толпе зрителей прокатился ропот: джинн оказался вовсе не сказочным существом из Нового Света, а злым колдуном из Северной страны. Глаза у него были разные — голубой и карий. Не мигая смотрел Раймонд, как принц Бэзил сносит кукле голову.

Финальная сцена происходила при дворе. Елизавета — красивая кукла в ярко-рыжем парике и бархатном платье — посвящала в рыцари капитана и благословляла его на брак с королевой Индийских островов. Принц Бэзил, Сладкая Розочка и Тристрам стояли подле нее. А голова куклы с разными глазами торчала на шесте у импровизированных ворот Лондонского моста.

— Они спасли королеву! Да благословит их Бог!

— Справились с разноглазым колдуном, — сказал кто-то совсем рядом с Уолчемпсом.

— Посадили урода на кол! Пусть вороны склюют его башку!

— Как ты думаешь, а такое и впрямь было?

Пять фигур в черных плащах и масках кланялись зрителям.

Раймонд, расталкивая народ локтями, пошел прочь, даже не заметив, как женщина, случайно встретившись с ним взглядом, вскрикнула. Не заметил Раймонд и того, что прошел мимо человека в синем бархатном берете с красным пером, который последние десять минут тщетно пытался протиснуться к нему.

Однако Уолчемпс не ушел далеко. Делая вид, что интересуется изделиями из меди, выставленными в ларьке неподалеку, он смотрел, как высокий молодой человек в зеленой куртке переносит маленькую, закутанную в черное фигурку через заборчик у помоста. Оказалось, маска была на девочке лет семи. Мальчик лет десяти перебрался через деревянное заграждение без посторонней помощи. Дети смеялись над шуткой своего взрослого друга. Парень в куртке подал руку последнему артисту в плаще. Тот легко перелез через заборчик.

У Раймонда перехватило дыхание. Он узнал Лили Кристиан.

— Поздравляю, последнее представление на сегодня закончилось, Лили Франциска, — произнес Ромни. — Я думаю, тебе надо еще попрактиковаться с лошадьми, Одел. Ты чуть проволоки не оторвал, — сказал он Фарли.

— Хотел бы я посмотреть, как бы ты с этим справился, — хмыкнул Фарли, накидывая Тилли на плечи свой плащ. — Ни разу не слышал, чтобы ты жаловался по поводу денег, которые получаешь за нашу работу.

— Так ты и впрямь думаешь, что народ повалил бы любоваться на твое милое личико, если бы я не заговаривал им зубы? — усмехнулся цыган. — Мне надо бы брать себе побольше. Проклятая щедрость, ничего не могу с собой поделать. Я уже начинаю подумывать, не пустить ли тебя на кулачный бой с этим буйволом — твоим братцем. В перерыве между серьезными поединками, разумеется. Тогда мы, может быть, смогли бы купить тебе медвежонка, чтобы ты водил его.

— Эй, ты…

— Фарли, прошу тебя, не надо. — Лили встала между задирами. Братья Одел и Ромни Ли никак не могли поладить друг с другом. И чем дальше, тем хуже…

— Ромни, не смей! — воскликнула Лили, заметив, что тот хочет вытащить нож.

— Только ради тебя, — пробормотал цыган и посмотрел на Лили таким взглядом, который встревожил Фарли сильнее, чем угроза получить ножом в живот.

— Раф, лежать! — заорал Тристрам, спасая реквизит от любопытного пса, норовившего засунуть нос в коробку, куда Тилли аккуратно сложила кукол, плащи и прочие принадлежности кукольного театра.

— Не кричи на него, он и так тебя поймет. — Дульси погладила свою большую собаку.

— Интересно, как там Фэрфакс? Пойду посмотрю, — пробурчал Фарли.

— Сначала будку запри, — напомнил ему Ромни.

— Я сама запру, иди, — сказала Лили, заметив, что Фарли надувает грудь, как боевой петушок.

— Спасибо, госпожа Лили, — быстро ответил Одел. Широкая улыбка расцвела на его лице, когда цыган открыл рот, чтобы возразить.

— Можно мне с тобой, Фарли? — спросил Тристрам.

— Я-то не против. Как, госпожа Лили?..

— Хорошо, — кивнула девушка. — Но только не задерживайтесь, а то пропустите ужин. И я не хочу, чтобы вы смотрели на травлю быков: потом Тристрам заснуть не может.

— Опять мясной пирог? — скривил губы Тристрам.

— У меня нет ни времени, ни денег приготовить что-нибудь другое, Тристрам.

— Он холодный, — протянул мальчик, — а значит, невкусный.

— Я сегодня кое-что заработала, так что можно купить булочки; — предложила Тилли.

— Ах ты моя булочка! — воскликнул Фарли. — Тогда мы точно не опоздаем.

В самом деле, рисковать не стоило, потому что Тилли сейчас ела за целую роту солдат.

— Присматривай за ним, ладно, Фарли? — попросила Лили, мало надеясь на то, что Одел ее послушает.

— Хорошо, госпожа. Пошли, Тристрам.

— Я уже говорил тебе, Лили Франциска, ты слишком добрая. — Ромни пристально смотрел на нее. — Ты очень похудела. Я видел, как ты отдавала свою долю той женщине. Ты должна была позволить мне разобраться с Оделами. Они пользуются твоей добротой. Все пользуются, и я в том числе, — добавил он едва слышно.

— Ты? Ты для нас сделал очень много. Я у тебя в неоплатном долгу, Ромни. Если бы ты не помог нам убежать из Хайкрос тогда… я даже думать боюсь, что могло бы случиться. Но за Оделов я отвечаю. Фарли и Фэрфакс работали в Хайкрос с самого детства. Разве ты забыл, что у Тилли будет ребенок? Это ее первенец. Она боится. К тому же Барклай никогда не кормил ее досыта, и она истощена. Кроме меня и Фарли с Фэрфаксом, у нее никого нет. — И Лили повернулась.

— Ты куда?

— Я хочу забрать из будки куклу-колдуна. Ей достается больше, чем другим. Неудивительно — сколько раз на день мы рубим ему голову!

— Почему колдун, а не ведьма? В сказках чаще встречаются злые колдуньи.

— Не знаю, — ответила Лили, разглядывая деревянную голову с разными глазами. — Наверное, потому, что Бэзил нам рассказывал о колдуне, а не о колдунье. И еще потому, что этот колдун напоминает мне одного человека, — добавила Лили, отвернувшись от куклы, чьи неживые глаза смотрели прямо на нее.

Она оступилась.

— Осторожнее. — Ром поддержал ее. — Не хочу, что-нибудь случилось с моим лучшим артистом.

— Что со мной может случиться, если ты всегда рядом? Ромни рассмеялся, запирая двери будки.

— Я просто берегу свою собственность. За тобой нужен глаз да глаз. Слишком много бездельников шляется вокруг. Отвернешься — а тебя уже кто-нибудь утащил.