Но Ли, уже не слушая, бежала к кабинету Натаниела, а Гай отправился в большой холл, откуда слышались голоса. Кто-то должен знать, куда уехал Нейл.

Найдя кабинет пустым, Ли примчалась в холл. Гай беседовал с писавшей письмо Соланж.

— Ну что там? — спросила Ли при виде расстроенного брата.

— Не пойму, почему вы так всполошились, — досадливо пробормотала художница.

— Соланж только сейчас сказала, что Майкл не смог позировать сегодня, поскольку уехал с Нейлом, чтобы убрать ствол упавшего дерева, перегородивший ручей, — пояснил Гай, беспомощно глядя на шепчущихся теток, чьи уклончивые взгляды выводили его из себя.

— Дерево упало во время последнего урагана, и, когда снег начал таять, воды было достаточно, а теперь ручей почти пересох. Натаниел увидел дерево вчера и приказал распилить. Вот Нейл и вызвался оттащить его подальше, — пояснила Камилла, подняв глаза от журнала мод.

— Господи, я даже не знаю, где это северное пастбище! — растерянно выговорил Гай, начиная опасаться, что Майкл Себастьян Стэнфилд может оказаться вовсе не джентльменом.

— Я знаю, — отмахнулась Ли, вылетая из комнаты. Ворвавшись в кабинет Натаниела, она без колебаний подошла к витрине, где стояли ружья, но та оказалась запертой. Ли схватила кочергу и, разбив стекло, вставила между двумя панелями загнутый конец. Тонкое дерево затрещало, и замок вылетел. Ли вытащила ружье, порылась в нижнем ящике витрины и отыскала патроны. В спешке она уронила пару металлических цилиндров, но все же сумела зарядить ружье.

Не закрыв за собой дверь, она метнулась по коридору и даже не обратила внимания на идущего навстречу Гая.

— Ли! Господи, Ли, что ты задумала? — выпалил он, не веря глазам своим. Но тут же вспомнил дезертиров, с которыми сестра хладнокровно расправилась, и понял, что ее рука не дрогнет и на этот раз.

— Дьявол! — выругался он, помчавшись за ней и гадая, что же теперь делать. У него даже не было коня, не говоря уже о том, что неизвестно, где это чертово северное пастбище!

Ли вбежала в конюшню, Ни слова не говоря конюху. Мало того, она разочаровала жеребца, не протянув обычного яблока. Только похлопала по крупу, вывела во двор и уже через десять минут была в седле и в облаке пыли, поднятой копытами Капитана, проскакала по двору, даже не заметив что-то кричавшего Гая. Зато заметил Натаниел Брейдон, въехавший во двор с противоположного конца. Он помедлил ровно настолько, чтобы выслушать будущего зятя, и, повернув гнедого, отправился следом за невесткой.

Ли остановилась на берегу маленького озера, образовавшегося на том месте, где упавшая сосна перекрыла ручей, и задохнулась, узрев Нейла, распростертого на земле возле упавшего ствола, и стоявшего над ним Стэнфилда с топором в руке, готового опустить лезвие на его спину.

Она уже представляла струившуюся из раны на спине кровь, но, несмотря на кошмарные видения, подняла ружье и недрогнувшей рукой прицелилась в голову Стэнфилда. Однако прежде, чем успела спустить курок, тишину расколол оглушительный грохот, и перепуганный Капитан едва не встал на дыбы. Удивленно оглянувшись, Ли заметила Натаниела Брейдона, сидевшего на коне, чуть ниже по течению ручья. Зная окрестности лучше, чем она, он избрал более короткий путь.

Ли послала Капитана вниз под откос, туда, где в потрясенном молчании стояли Нейл и его предполагаемый убийца. Майкл Стэнфилд тупо уставился на кусок дерева, оставшийся в его руке: сам топор с отстреленным концом топорища валялся у его ног.

— Нейл! — хрипло крикнула Ли, спрыгивая на землю. — Он хотел убить тебя! — Дуло ружья повернулась в сторону растерявшегося Майкла. — Он не Майкл Себастьян! — продолжала Ли, изумившись, когда Нейл взял у нее ружье. — Он Майкл Стэнфилд и знает, что именно ты воевал под именем капитана Даггера! Считает, что это ты убил его брата и украл золото из вагона, который тот охранял!

Натаниел Брейдон не пошевелился и, положив ружье на колени, внимательно слушал. Светлые глаза ни на миг не отрывались от Майкла.

— Значит, Гай Треверс все-таки узнал меня, — пробормотал Стэнфилд, глядя на Нейла с почти комическим выражением.

— Ли, Стэнфилд приехал со мной из Вашингтона. Я с самого начала знал, кто он. Майкл действительно разыскивает человека, убившего его брата и укравшего золото, но явился сюда как агент федерального правительства. Покажи ей фотографию, — попросил Нейл, стараясь не улыбаться при виде сокрушенного лица жены.

Майкл вытащил из кармана потускневшую фотографию и протянул Ли.

— Второй справа — убийца моего брата.

Ли уставилась на улыбающиеся лица солдат в мундирах Конфедерации.

— Кортни Бойс!

— Тогда его звали Клифтоном Баттсом. Он единственный, кто выжил в той бойне. И стал свидетелем, опознавшим капитана Даггера. Месяца два спустя он таинственно исчез. Я хотел узнать причину жестокой гибели брата. И хотя сам был на стороне Конфедерации и читал о приключениях капитана Даггера, не слышал, что он способен на столь бесчеловечные преступления. Поэтому и начал расследование. И обнаружил, что таких грабежей было немало. Все увенчались успехом. Грабили не только вагоны с золотом, но и с оружием и боеприпасами. И во всем винили Даггера. Но один человек не может быть в двух местах одновременно, а именно это и потребовалось бы от него, будь он виновен хотя бы в половине тех преступлений, которые ему приписывались. Я начал искать Баттса, и поиски привели меня к Альфонсо Джейкобсу. Он был чиновником казначейства и работал вместе с Баттсом, у которого была необходимая информация о перевозке грузов. Я оказался лицом к лицу с весьма неприятными фактами. Выяснилось, что Джейкобс был богатым ранчеро, с женой-испанкой и тесными связями с Мексикой. Кроме того, он открыто сочувствовал Конфедерации и тоже исчез вскоре после очередного грабежа. Я заподозрил, что за всеми преступлениями стоит именно Джейкобс и не исключено, что он собирается создать собственную республику на территориях после падения Юга. Для этого у него было все: оружие, боеприпасы и золото. Кроме того, он мог без особого труда поднять индейцев на очередной мятеж. Поэтому я сообщил о своих подозрениях федеральным властям. И хотя для них был врагом, сумел убедить, что ни в чем не обвиняю капитана Даггера. Поделился с ними собранными сведениями и добился, чтобы меня выслушали. Я не искал никакой выгоды для себя, просто хотел поставить перед судом человека, убившего моего брата, а Союзу было что терять в случае, если бы разгорелось новое восстание.

— Меня попросили встретиться с Майклом Стэнфилдом, — вмешался Нейл. — И по возможности помочь ему.

Он не добавил, что власти, по всей вероятности, не совсем доверяли бывшему конфедерату и решили присмотреть за ним.

— Я был знаком с Альфонсо Джейкобсом, а Стэнфилд с Клифтоном Баттсом. Сам я сообразил, каково истинное имя человека, называвшего себя Бойсом, но решил пока выждать. К счастью, началась стрижка овец, и это позволило нам, не вызывая лишних вопросов, дать Майклу работу и сделать так, чтобы его появление выглядело вполне естественным. Наша задача — проследить за Джейкобсом и Бойсом и не допустить очередной гражданской войны. А на случай, если Бойс и узнал Стэнфилда, мы решили сделать вид, что последний явился сюда в поисках капитана Даггера, убившего его брата. Сам Альфонсо тоже действовал под прикрытием имени Даггера, вот мы и последовали его примеру. Однако мы очень удивились, когда Бойс не приехал вчера на барбекю и срочно выехал в Техас вместе с Альфонсо. Поэтому и хотели немного позже отправиться в Силвер-Спрингс и немного разведать обстановку, пока нет хозяина. Я уже послал пастухов в Форт-Юнион и форт Марси с приказом поискать Джейкобса, Бойса, а заодно и Диосу с Луисом, которые отправились в Мексику, — докончил Нейл, оглядывая изуродованное топорище и гадая, почему отец и Ли вдруг помчались спасать его.

— Пожалуйста, примите мои глубочайшие извинения, мистер Стэнфилд, — сухо пробормотала Ли, вскочив в седло прежде, чем кто-то успел ей помочь.

— Ничего страшного, миссис Брейдон. Хотя мне следовало бы поговорить с вашим братом Гаем. Я должен извиниться перед ним, как и перед остальной семьей, за то, что невольно ввел их в заблуждение, — учтиво ответил Майкл.

Ли мельком поймала взгляд Нейла, но тут же отвернулась, встряхнула поводьями и отъехала прочь.

— Она, должно быть, очень любит вас, — заметил Майкл. — Не у многих женщин найдется мужество сделать то, на что она решилась. Ваша жена — поразительная женщина.

— Знаю, — кивнул Нейл, но тут же осекся. Жесткое лицо на миг просветлело, словно на него снизошло некое озарение. Да ведь Майкл прав! Оружие заряжено, курок взведен, еще секунда, и раздался бы выстрел. Значит, она готова убить ради него. Ни один человек, кроме Ли, не любил его больше жизни. Ни один.

— Похоже, без помощи вам это бревно не сдвинуть, — объявил Натаниел, спешившись. — Помогу-ка я вам. И заодно неплохо бы узнать еще кое-что насчет Альфонсо Джейкобса.

Ли металась по комнате, не в силах успокоиться. Подумать только, она пристрелила бы невинного человека! Если бы Натаниел не опередил ее, отстрелив кусок топорища, она стала бы убийцей. До какого же безумия может довести любовь! Она чуть с ума не сошла, узнав, что Нейлу грозит опасность!

Ли рассеянно повертела на пальце обручальное кольцо, стащила его и стала рассматривать. До этой минуты ей в голову не приходило снять кольцо, и теперь палец казался странно голым, словно золотой обруч уже успел врасти в ее плоть. Как странно…

Она вдруг увидела на внутренней стороне какую-то надпись и удивилась еще больше. Нейл ничего не говорил ей об этом.

— Моей возлюбленной Ли, — тихо прочитала она вслух признание в любви.

— И это чистая правда, — сказал Нейл с порога. — Я всегда любил тебя.

Ли стремительно обернулась. Кольцо вновь скользнуло на палец. На свое законное место. Нейл стоял перед ней, высокий, могучий, гордый. Презиравший условности. И все же в чем-то уязвимый и даже беззащитный. Ли внезапно захотелось протянуть руку, коснуться его бронзовой щеки, увидеть, как жесткая линия губ смягчается под ее пальцами… губами… как он улыбается ей… снова услышать его смех…

Они долго-долго смотрели друг на друга. Сотни, тысячи признаний в любви безмолвно витали в воздухе, но в них уже не было надобности. Поступки доказали истинность их чувств, и, когда Нейл протянул руки, Ли, не колеблясь, бросилась в его объятия. Их губы встретились, и наступило молчание. Потом Ли подняли и понесли на кровать. Нейл опустил жену и сел рядом, прижимая ее к груди, упиваясь вкусом губ.

— До сегодняшнего дня я и мечтать не смел о твоей любви. Представить не мог, что ты готова убить ради меня. Рискнуть своей жизнью, чтобы спасти мою. Знаешь ли ты, как сильно я тебя люблю? И захотел с того момента, как увидел. Меня заворожили твой неукротимый дух, нежный смех, твое достоинство и твоя красота. И я мечтал владеть тобой. Хотел, чтобы ты стала моей. Какой пыткой для меня было сознавать, что ты станешь женой другого! Понимать, что ты ненавидишь меня, потому что я так больно тебя ранил. Но отнял у тебя то, что ты так любила, лишь в надежде, что ты никогда не забудешь меня, даже если в твоей душе останется одна ненависть.

— Никогда. Я никогда не думала о тебе с ненавистью. Хотя моя гордость твердила, что ты враг, сердце говорило иное. Ты можешь простить меня за то, что я не выбрала тебя в то лето? — спросила она, лаская его лицо, касаясь губ щек, мощной шеи.

— Я полюбил тебя еще больше за то, что ты прежде всего думала о тех, кто тебе дорог, а уж потом о себе. Кажется, я ревновал к твоим родным. Ты принадлежала им. Любила и заботилась о них. А я был только чужаком. Я знал, что тебя тянет ко мне, и поэтому старался соблазнить, и мне бы это удалось. Я считал, что без труда отниму тебя у Уиклиффа, но не рассчитывал на глубокую жертвенную любовь, которую ты питала к семье. Ты решила выйти за этого человека, чтобы спасти Треверсов. Тогда я понял, что потерял тебя. Такую любовь я был не в силах побороть. Любовь, которая была непонятна мне и которой я так завидовал. Мне хотелось причинить тебе боль. Можешь ты простить меня за это?

Ли прижалась губами к его рту, исцеляя раны своим прикосновением.

— Все говорили мне, как важно удачно выйти замуж и как необходимо выбрать подходящего человека. Я не должна принимать увлечение за любовь. А если любви не будет, значит, в браке необходима дружба, и поэтому следует иметь общие пристрастия, симпатии и антипатии. Жених должен быть вхож в круг моих родственников и приятелей — порядочный человек и настоящий джентльмен. И пока я не встретила тебя, незнакомца, постороннего человека, в котором было все, чего нет в истинном джентльмене, считала, что Мэтью Уиклифф будет идеальным мужем для меня. Я не знала, что такое любовь, пока не встретила тебя. А потом боялась признаться в этом себе самой, ибо слушала тех, кто втолковывал мне прописные истины. Слушала всех, кроме себя и своего сердца. Ты единственный, кого я любила и люблю. Но я случайно узнала, что Треверс-Хилл заложен и отец безнадежно погряз в долгах. Не могла же я повернуться к родным спиной, особенно потому, что не знала, каковы твои намерения.

— И не имела оснований доверять мне.

— А потом вы с Гаем стрелялись, и…

Но на этот раз его губы остановили поток слов, не позволяя упомянуть об их расставании.

— И нам пришлось пожениться при более чем странных обстоятельствах, — добавил он, обдавая ее щеку горячим дыханием. — Но я бы сделал это снова.

— Адам сказал, что ты сначала отказался, — пожаловалась Ли, все еще вспоминая боль, испытанную в ту минуту, но Нейл приподнял ее подбородок и заглянул в глаза? Между ними не должно оставаться ничего недосказанного!

— Я отказался лишь потому, что хотел сам прийти к тебе и завоевать твою любовь. Чтобы ты вышла за меня потому, что любишь, а не жертвуешь собой в который раз, чтобы спасти семью. Хотел, давая тебе имя, заручиться твоей любовью. Но у меня не было выбора: я слишком боялся потерять тебя навсегда. И поэтому рискнул, зная, что иначе ты не станешь моей. Ведь ты не согласилась бы на брак добровольно.

Ли посмотрела на свои стиснутые руки.

— Нет. Думала, что ты пошел на это только от безвыходного положения. Чтобы выручить своих людей и помочь Адаму. Я знала, что ты желаешь меня, но этого было недостаточно, — призналась она, краснея.

— Но почему же ты позволила любить себя в ту ночь? — тихо спросил Нейл, все еще не веря своему счастью. Он часто гадал, почему она легла с ним и отвечала на ласки. Надеялся, что это было больше чем желание, больше чем супружеский долг. Иначе почему она бросилась в его объятия в последнюю перед разлукой ночь? Их брачную ночь.

Ли подняла голову и не мигая встретила его взгляд.

— Почему? Какими бы ни были твои чувства ко мне, я любила тебя и не могла вынести мысли о том, что наутро ты покинешь меня и мы можем больше не встретиться. И я из-за глупой ложной гордости никогда не узнаю твоих ласк. Если мне было суждено потерять тебя, я хотела иметь нечто большее, чем одни воспоминания. Я молилась, чтобы ты подарил мне ребенка, дочь или сына, твой живой портрет. Но этому не суждено было случиться, — объяснила она, не подозревая, как глубоко тронула мужа своей бесхитростной исповедью. Он ответил безумным, исступленным поцелуем, терзая ее губы, пока Ли не задохнулась.

— Я люблю тебя, Нейл, — повторила она.

Нейл Дарси Брейдон. Ее любовь. Кинжал Солнца. Капитан Даггер, командир «кровавых всадников». Все это он. И теперь с ее любовью он станет другим. Ее возлюбленным мужем.

— Ли, — пробормотал он, снова целуя ее. И неожиданно отвел взгляд к окну, откуда виднелись горы, чувствуя себя богоподобным, зная наконец, что она принадлежит ему. Но Ли понимала, что какая-то часть его души остается для нее закрытой книгой. Что он не может поделиться с ней, вероятно, потому, что это чужая тайна.

Что ж, придется ей набраться храбрости. Призраки прошлого должны исчезнуть навсегда.

Прежде чем он успел запротестовать, она вырвалась из его рук, подбежала к письменному столу и, выдвинув нижний ящик, нерешительно помедлила над свернутым рисунком.

— Что там? — удивленно спросил Нейл, когда она протянула ему плотную трубку.

— Портрет человека, которого я встретила случайно. Я не могла забыть его лицо. Оно преследовало меня, и я попросила Соланж нарисовать его по моему описанию.

Развернув рисунок, Нейл молчал так долго, что Ли испугалась. Что она наделала? Почему не могла оставить все как есть? Не бередить едва зажившие раны?

Нейл поднял глаза. Лицо его показалось Ли странным. Словно ошеломленным неожиданным открытием.

— В ту ночь, когда ты вернулся домой, мы с Гилом собирались добраться до Риовадо. Поэтому и опоздали так.

— Риовадо! — резко повторил Нейл. Ли кивнула.

— Да, но на полпути решили повернуть обратно и в роще нашли заблудившегося ягненка и долго пытались его поймать. Эта часть рассказа — чистая правда. Но потом… потом на нас напал отряд команчи.

Нейл вскочил и шагнул к ней, переводя взгляд с рисунка на ее измученное лицо.

— Боже мой, Ли, — прошептал он, лучше ее сознавая опасность, которой она подвергалась. Сердце, стиснутое клещами ужаса, на миг перестало биться.

— Гил стал сопротивляться. Но ты знаешь, чем это кончилось. Его избили. Воин явно собирался изнасиловать меня, но тут увидел это. — Она сняла с шеи кожаный кисет, который с тех пор носила постоянно, и протянула Нейлу. — Он сдернул мешочек с моей шеи так грубо, что оставил кровавый рубец. Но когда пригляделся пристальнее, должно быть, узнал метку и удивился, откуда у меня эта вещь. Коснулся маленькой косички, что-то тихо сказал и посмотрел на меня так, будто просил прощения за содеянное. Я видела это по его глазам. Особенно его заинтересовал серебряный кинжал с солнцем на рукоятке. Он долго держал его на ладони, словно слышал истории о молодом златовласом воине, брате его матери, которым пожертвовало племя во имя собственного покоя. Брошенном, но не забытом мальчике. Не забытом, Нейл. Потому что нам даровали жизнь и свободу. Уехали, оставив нас, и даже не забрали коней.

У Нейла подкосились ноги. Его тайна, так долго и бережно хранимая, открыта Ли. Но как? Она верно догадалась: в каждой черте, в невероятной синеве глаз видна Шеннон.

— Лицо воина показалось мне очень знакомым, — продолжала Ли. — Я пошла в кабинет и сравнила рисунок с портретом твоей матери и сестры. И увидела необычайное сходство.

— Но не сказала никому? — тихо пробормотал он.

— Нет, не имела на это права. Я только заподозрила правду. А тетушки Камиллы рассказали мне историю о человеке, желавшем, чтобы его считали умершим. И тогда я подумала о Шеннон, девочке, выросшей в племени команчи и ставшей за это время женщиной. Что, если и ей пришлось сделать выбор? Вернулась бы она домой?

— Шеннон не умерла, — тихо подтвердил Нейл, доверившись жене. — Я солгал. Но она хотела остаться с команчи. Шеннон была на четыре года старше меня и, как ты верно заметила, стала женщиной за время нашего плена. И влюбилась. Команчи дали ей имя: Девушка с Небесно-голубыми Глазами. Она была очень красива, и храбрый воин полюбил ее и взял в жены. Он был хорошим человеком и боготворил жену. Когда племя отослало меня, она уже успела родить дочь и снова ждала ребенка. И умоляла меня молчать, зная, что наш отец никогда не сдастся и станет искать ее, пока не разлучит с семьей и племенем. Она утверждала, что правда убьет его, а если ее посчитают мертвой, всем будет лучше. Я пообещал, что буду молчать, но возненавидел ее и остальных за то, что пожертвовали мной и оторвали от единственной, кто любил меня. Я снова остался один. И считал, что Шеннон и племя предали меня. Теперь сестра принадлежала Охотящемуся Волку и своей дочери. Но не мне. Я всегда жалел о том, что сказал ей перед разлукой. И страстно хотел дать ей знать, что сожалею о своей вспыльчивости, что прошу у нее прощения. Мы больше никогда не увиделись. Но теперь я наконец знаю, что она простила меня. Ты сделала мне бесценный подарок, показав этот рисунок. Теперь круг завершился. Сын Шеннон спас тебя. Значит, меня действительно не забыли. И муж действительно любил Шеннон, если, поправ законы племени, похоронил в Риовадо, по обычаям белых. Она, должно быть, умерла год назад или чуть позже. Земля все еще взрыхлена.

И все эти годы я не мог смотреть в глаза отцу. Чувствовал, как медленно умираю изнутри. Но Шеннон оказалась права: истина убила бы его. Боже, подумать только, что даже поделиться было не с кем! Когда-нибудь я расскажу тебе о жизни у команчи. О Шеннон. Ты полюбила бы ее, как и она тебя. И очень скоро мы уедем в Риовадо. Я покажу тебе ее могилу.

Ли едва сдерживала слезы при мысли о мальчике, волей судьбы оказавшемся между двумя мирами, преданном одним и отвергнутом другим и вынужденном таить в душе трагическую тайну. Но он сохранил ее, и только благодаря терзавшему его много лет молчанию никто не пострадал.

Ли обняла его сзади и прижалась щекой к спине.

— В этом и есть смысл любви. Возможность поделиться с другими. И я люблю тебя безумно, родной мой.

И в этот момент он понял, что никогда больше не будет одинок.

Прошел месяц с ночи барбекю, но Алтее казалось, что язык окончательно онемел от всего того перца чили, который она с таким азартом поедала. Она в жизни не забудет ту ночь, когда Гай прозрел и они увлеченно строили планы отъезда. А после объявления о помолвке выяснилось еще кое-что: Натаниел и Камилла вместе с Гилом, еще ни разу не покидавшим территорий, собираются сопровождать их в Виргинию. Они снова будут путешествовать в составе каравана, но на этот раз со всеми удобствами и в роскошной красной карете. В Треверс-Хилл перегонят стадо коров и отару овец с несколькими фургонами, нагруженными припасами, сельскохозяйственными орудиями, черенками фруктовых деревьев и семенами. Но самым чудесным подарком станут два чистокровных жеребца и несколько племенных кобыл, подаренных Гаю Натаниелом с пожеланием возродить гордые традиции Треверс-Хилла.

Алтея улыбнулась. Всего месяц назад, до той ночи, она боялась оставить Ли в Ройял-Риверз, но теперь ей иногда становилось больно при виде сестры и Нейла, таких влюбленных и счастливых. Сразу вспоминалось ее собственное замужество…

А недавно Ли призналась, что, кажется, ждет ребенка, и взяла с Алтеи клятву молчать. Нейл еще ничего не знал, и Ли хотела выбрать особенное время и место, чтобы сказать ему. Правда, она сама была не совсем уверена, но Алтея чувствовала, что Ли права, ибо еще не видела сестру такой красивой. От нее словно исходили золотистое сияние, тепло и свет, присущие только любимым и любящим. И не было никакого сомнения в том, что Нейл любит жену. При взгляде на Ли его обычно холодные глаза становились нежными, а каждым прикосновением он словно обожествлял ее.

Нет, больше Алтее незачем волноваться за Ли. Сестра нашла истинную и вечную любовь.

Алтея повернулась к доске и принялась старательно выводить слово. Дописав, она полюбовалась делом рук своих и слегка нахмурилась. Л-А-С-О… Определенно что-то не так. Где же ошибка?

Алтея нетерпеливо постучала мелом о доску.

— «Лассо» пишется с двумя «с», — раздался за спиной знакомый голос. Алтея медленно повернулась, широко раскрыв глаза.

— Натан? — выдохнула она, побледнев так, что улыбка на лице стоявшего в дверях мужчины померкла. Вообразив, что она вот-вот лишится чувств, он бросился к жене, которую не видел почти три года.

— О Бог мой, Натан! — вскрикнула Алтея, закрыв лицо руками. — Нет, нет, этого быть не может.

Плечи ее тряслись от страха и отчаяния. Бедняжка боялась, что сходит с ума.

— Я здесь, любимая, — тихо ответил Натан, обнимая ее и согревая своим телом. Алтея подняла залитое слезами лицо, все еще не в силах осознать, что муж жив. Что ее дорогой Натан стоит в этой комнате. Она медленно, нерешительно подняла руку, все еще опасаясь коснуться его.

— Нам сообщили, что ты пропал без вести. Так много наших друзей погибло. Мы ждали и ждали, но от тебя не было известий, — запинаясь, выговорила Алтея. — Подумать только, я даже не могла поплакать на твоей могиле!

Натан стал целовать мокрое от слез лицо, ощущая на губах соль. В этот момент он дал себе клятву, что больше никогда не расстанется с женой.

— Я не знал, что меня сочли пропавшим без вести. И неудивительно в такой путанице и суматохе. Одно сражение следовало за другим, а когда я сумел написать, оказалось, что к тому времени ты покинула Треверс-Хилл, а Ройял-Бей сгорел. К сожалению, поздней осенью меня серьезно ранили, но я сумел выжить и даже набраться сил. Правда, немного похудел, но по-прежнему цел и невредим. Мне очень повезло. Я оказался одним из немногих удачливых. Меня взяли в плен, но, как тяжело раненного, отправили в полевой госпиталь. К счастью, меня не забрали в санитарный поезд и не отправили на Север в лагерь военнопленных, иначе я не пережил бы путешествия и той холодной зимы. Мой бывший сокурсник по Принстону случайно увидел меня в госпитале и, как высокопоставленный чиновник в правительстве Линкольна, приказал, чтобы обо мне позаботились. Он и его семья были невероятно добры. Я оказался в Вашингтоне, но выздоровление было долгим. По моей просьбе тебе отправляли письма, но ответа я не получал. Когда же добрался до Виргинии, обнаружил, что все исчезли. И тут я совершил ошибку, обратившись к преподобному Калпепперу, в надежде, что он знает, куда подевалась моя семья. Господи, Алтея, этот человек едва не вышвырнул меня из только что отстроенной церкви! Сначала я посчитал, что напрасно помешал ему, когда он, стоя на кафедре, репетировал воскресную проповедь. Потом подумал, что причина в Джулии, пролившей на него горячий чай. Но он произнес имя, от которого его кровь то ли стынет, то ли кипит, не знаю точно. Во всяком случае, он побагровел так, что я думал, его вот-вот удар хватит. И имя это — капитан Даггер.

Выговорив это устрашающее имя, Натан с любопытством уставился на Алтею, которая, однако, не выказала ни малейшего удивления.

— Боюсь, дорогой, у преподобного есть все причины опасаться, хотя я не прощу его за грубость по отношению к тебе. Совершенно нехристианское поведение, — заметила она, прежде чем поведать о похищении священника, которого угрозами заставили обвенчать молодую пару.

— Что же, я благодарен хотя бы потому, что он не послал мне в спину заряд картечи, — усмехнулся Натан, но тут же погрустнел, вспомнив об Адаме. Алтея, угадавшая, о чем он думает, крепче сжала ему руку.

— Ты видел могилы.

— Боже мой, Алтея, не могу поверить, что их больше нет. Моя мать, Адам. Твои родители. И Блайт. Милая малышка Люси, полная жизни и счастья. Как сейчас вижу ее и Джулию в тележке, запряженной толстеньким пони и нагруженной корзинами с ежевикой. Мы все сидели на веранде. Твой отец смаковал очередной джулеп, мать шила, одновременно ухитряясь следить за всеми. И вот теперь одни могилы. Я стоял на кладбище, чувствуя себя как в кошмарном сне. И хотя это грешно, благодарил Бога за то, что не увидел ни твоего имени, ни имен наших детей.

Наконец мне удалось узнать у Дрейтонов, что произошло. Я всегда буду им благодарен за то, что проводили Адама в последний путь и похоронили рядом с Блайт. Кроме того, я понял, за что проклинал меня преподобный. Оказывается, он пребывает в полной уверенности, что я и есть пресловутый капитан Даггер. Я и раньше подозревал, что Нейл воюет под этим именем, но после возмущенной тирады Калпеппера окончательно в этом убедился. И сообразил, кто помог вам выбраться из Виргинии. Но до сих пор и представить не мог, что он женился на Ли.

И Натан, неожиданно издав радостный вопль, подхватил жену и принялся кружить, пока она не взмолилась о пощаде. Но он только смеялся.

— Может, Ройял-Бей и сгорел и мы потеряли все, но, по крайней мере, все живы и снова вместе! — твердил он, целуя ее.

Алтея, едва сумевшая отдышаться, изумленно уставилась на мужа.

— Но мы вовсе не потеряли все! Ты был в пещере?

— Пещере?

— Да, где вы с Адамом и Нейлом скрывались от заслуженного наказания после особенно дерзких проделок. Тебя весьма удивило бы ее содержимое.

— Пещера? Конечно! Адам… неужели? О нет! Не может быть!

— Может. С помощью моего отца и Стивена он свез туда все самое ценное из Треверс-Хилла и Ройял-Бей. Жаль только, что мы не найдем достаточно большого дома, чтобы все вместить!

— Адам, — повторил он, покачивая головой. — Теперь я понимаю, почему Треверс-Хилл, хоть еще и стоит, выглядит так, словно его ограбили до последней нитки. Помню, как возмущался по этому поводу. Но у нас есть жилье! Ривер-Оукс, дом моей матери, тот, что на другом берегу реки, цел и невредим! Его вообще не тронули: слишком хорошо он спрятан за столетними дубами. Да и вьюнком все заросло, так что никто и не подозревает о его существовании. Конечно, работы там много, нужно все вычистить, и, подозреваю, на чердаке свили гнезда птицы, но здание всегда было крепким и по-своему красивым. Может, не таким величественным, как Ройял-Бей, и без колонн, но там чудесная веранда и великолепный вид на реку.

Алтея кивнула, радуясь, что все так хорошо уладилось.

— Но как ты нашел меня здесь? Побывал в большом доме? — взволнованно спросила она, думая о Ли, Гае и детях.

— Нет, когда я въехал во двор, ко мне подбежал мальчишка-мексиканец, чтобы взять поводья. Я нанял лошадь в Санта-Фе. Прибыл туда вчера дилижансом, и поверь, за эти четырнадцать дней путешествия по равнинам у меня, по-моему, не осталось ни единого зуба и ни единой целой кости! Две недели тряски без отдыха и ночлега, только на сушеном мясе и солонине! Вряд ли у меня останутся приятные воспоминания об этой поездке в страшной тесноте, еще с восемью… так называемыми джентльменами. Но я здесь, и это главное.

— А ты, случайно, не потерял шляпу? — засмеялась Алтея.

— Нет, вот она, — сообщил Натан, показывая на пол, где лежала шляпа. — Я спросил про тебя, и лицо парнишки засветилось, как рождественская елка. Он принялся рассказывать об очень красивой светловолосой англичанке, потащил меня во двор, к этому домику и оказался прав. Именно ты и была той златовласой красавицей учительницей, которую так любит мальчик. Кстати, сначала я усомнился в гостеприимстве Натаниела по отношению к жене племянника, но, поняв, что это нечто вроде школы, успокоился.