Наконец Конрад закончил и, положив трубку, развернулся на вращающемся кресле к ней лицом.

Эшли тут же захотелось отвесить ему оплеуху — на губах Конрада играла все та же мерзкая полуулыбка, с которой он в свое время разглядывал ее в Лондоне. Эшли сразу поняла, что эта их встреча, как и все последующие, наверняка будет носить характер продолжения прежней холодной войны.

— Итак, Эштон, — ухмыльнулся он, — вы уже здесь.

Ноздри Эшли гневно раздулись.

— Ли, — процедила она.

— Ли? — Он недоуменно посмотрел на лежавший перед ним лист бумаги. — Мне казалось, ваша фамилия — Мейн.

— Совершенно верно. А зовут меня Эш-ли! Эшли.

— Прошу прощения, — скривился он. — Присядьте, я хочу с вами поговорить.

Едва Эшли уселась в кресло, как вошла Кэндис с подносом в руках. Поставив его на стол, Кэндис незаметно подмигнула Эшли.

Конрад разлил кофе по чашкам.

— Что-то я не видел вас на свадьбе Джулиана, — сказал он, подавая ей наполненную чашку.

Эшли, поблагодарив, взяла кофе.

— Меня там не было, — холодно ответила она, не желая поддаваться на подначку.

— Понятно, — кивнул он. — А как вам здесь?

— Очень хорошо, — ответила Эшли, довольная, что он сменил тему. — Люди замечательные, работать с ними одно удовольствие. Сама не ожидала, что так быстро вольюсь в новый коллектив.

— Да, ребята у нас неплохие. Правда, текучесть кадров довольно высокая. Не то что у вас в Лондоне.

— Почему же, во многих наших агентствах люди тоже подолгу не задерживаются.

— Да, но только не во «Фрезере и Нелмсе».

— Это так, — подтвердила Эшли. — Джулиан очень привязан к своим сотрудникам.

— Однако вы выпорхнули из гнезда, — фыркнул Конрад.

— Но ведь я по-прежнему работаю в том же агентстве, — возразила Эшли.

— Да, верно, — согласился он. — Кстати, примите поздравления по поводу столь быстрого повышения.

Эшли вспыхнула, но, не найдясь что ответить, промолчала.

— Впрочем, — продолжил Конрад, — Джулиан уверяет, что вы настоящее сокровище. Надеюсь, вы меня не разочаруете. Я привык доверять мнению Джулиана.

— Прежде чем ему доверять, я бы посоветовала вам самому посмотреть, какова я в деле, — съязвила Эшли.

— О, я уже в курсе, — спокойно ответил Конрад. — Хотя меня здесь и не было, вы все время находились под надежным присмотром. Я оставил здесь недреманное око, и мне сообщают обо всех ваших достижениях. Надеюсь, вам будет приятно узнать, что я вами весьма доволен. Постарайтесь и дальше продолжать в том же духе.

Его развязный и насмешливый тон выводил Эшли из себя, и она утешалась лишь надеждой, что их встречи не будут частыми.

— Вы уже подобрали себе жилье?

— Как, неужели вам об этом не донесли? — не удержалась Эшли.

Конрад нахмурился, но в следующую минуту его взгляд прояснился.

— Так подобрали или нет? — переспросил он.

— Нет, — сказала Эшли, чувствуя, что краснеет. — Пока я живу в отеле. Йэн пытается присмотреть для меня то, что нужно.

Конрад кивнул. Обмен любезностями был закончен, и он приступил к делу. Быстро обрисовал ей общую картину, ознакомил со стратегией бизнеса, рассказал о ежемесячных собраниях руководства компании, которые проводил у себя. Время от времени Эшли ловила на себе его дерзкий, пронзительный взгляд и всякий раз чувствовала, как ее щеки заливаются румянцем. Когда наконец полчаса спустя в дверь постучали и вошла Кэндис, Эшли была так рада, что испытание закончилось и можно уйти, что, вставая, неловким движением опрокинула кофейную чашечку, к счастью, уже пустую. Конрад озадаченно посмотрел на нее, и Эшли заметила в его глазах любопытство.

— Я уверен, что теперь мы будем встречаться чаще, — сказал Конрад, провожая Эшли к двери. — Сегодня же я просто хотел с вами поздороваться; Пожелать, так сказать, удачно обосноваться в Нью-Йорке.

— Спасибо, — удивленно поблагодарила Эшли. Ей показалось, что Конрад говорит вполне серьезно.

— А как ваша личная жизнь? — внезапно Спросил он. — Надеюсь, вы не скучаете?

— Нисколько, благодарю вас, — отрезала Эшли.

— Я попрошу Кэндис подготовить для вас список лучших бассейнов, — добавил Конрад, пристально глядя на Эшли. — Помнится, вы любите поплескаться в воде.

Эшли вздрогнула и почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Не найдя, что сказать, Эшли улыбнулась и быстрыми шагами вышла в приемную.

Не зажигая на лестнице света, Элламария решительно поднялась по ступенькам, отомкнула дверь и вошла. Затем ворвалась на кухню и выбросила принесенный с собой букет цветов в ведро. Громко чертыхаясь, ома налила себе полный стакан коньяка. Ее глаза горели. Она была готова рвать и метать. Сегодня они в последний раз сыграли «Двенадцатую ночь», после чего вся труппа разбрелась по ресторанам праздновать это событие. Вся, кроме нее и Боба.

И Элламария даже не представляла, куда он запропастился, что, впрочем, учитывая ярость, которую она испытывала, было для него и лучше.

Боб обещал, что по окончании спектакля заедет за ней.

Морин Вудли со змеиной улыбочкой ей поведала, что после спектакля видела Боба, однако не знает, куда он делся.

Элламария позвонила секретарше Боба, но та только подтвердила, что никаких других встреч у мистера Мак-Элфри на этот вечер не назначено. Впрочем, не будь Элламария столь разгневанна, она бы заметила, что тон у секретарши виноватый. Если он и впрямь был в театре, как утверждает Вудли, то куда подевался? И почему не дождался ее? И ведь они не ссорились, напротив, почти весь день провели в постели.

Почти час она прождала за кулисами, пока наконец Ник, который согласился составить ей компанию, не сказал, что ему уже пора. Он должен был заехать за Кейт.

Прождав Боба еще полчаса и убедившись, что он не появится и вечер безвозвратно погиб, Элламария вскочила в такси и поехала к себе.

Дома она первым делом позвонила Бобу. Но телефон молчал — впрочем, иного Элламария и не ожидала. Повесив трубку, она призадумалась. Что делать? Ложиться спать бесполезно — она знала, что все равно не сомкнет глаз. Да и пялиться в телевизор тоже без толку — сосредоточиться она ни на чем не сможет. Почитать? Нет, тоже исключено.

В конце концов Элламария подошла к бару и налила себе выпить.

Часа два она сидела на диване, опустошая один стакан за другим, и, по мере того как гнев ее стихал, она все сильнее себя жалела. За что он се так наказывает? Неужто не мог хотя бы позвонить? Наконец, устав от переживаний, она отправилась спать.

Шел уже третий час ночи, когда стук в дверь выдернул ее из тяжелого хмельного сна. Элламария протянула руку, чтобы разбудить Боба, но, прикоснувшись к холодной подушке, сообразила, что его нет рядом, и открыла глаза. Недовольно вздохнув, она сползла с постели, набросила халат, зажгла ночник и посмотрела на часы. В дверь снова постучали. Уже нетерпеливо. И Элламария крикнула, что идет.

Зажигать электричество в прихожей она не стала, при свете ночника она различала, куда идет.

Стук послышался вновь.

— Иду, иду! — громко проворчала она раздражаясь. — Уже открываю.

Она отомкнула дверь.

— Я спала и не…

Элламария даже не успела увидеть, кто перед ней стоит, как от резкого толчка отлетела к стене прихожей. Она хотела закричать, но чья-то твердая рука зажала ей рот. В следующий миг дверь захлопнулась, а незнакомец, обхватив Элламарию сзади, начал грубыми пинками и тычками заталкивать ее в спальню. Еще один толчок, и она полетела на кровать. Повернулась, привстала и, охваченная ужасом, попыталась взглянуть на незваного ночного гостя. Увидев на его лице маску, она похолодела.

Незнакомец прикрыл за собой дверь спальни и остановился у кровати. Несмотря на то что маска скрывала почти все его лицо, Элламария почему-то поняла, что он улыбается. А в следующее мгновение ее мозг пронзила страшная догадка — актриса вдруг ясно поняла, что ее ждет.

Откинувшись на подушки, она, запинаясь, пробормотала:

— Что… что вам нужно?

— Привет, Элламария, — услышала она чуть насмешливый голос, Господи, откуда он знает, как ее зовут?

Таинственный незнакомец уже вплотную приблизился к кровати, и вдруг Элламария ощутила прилив сил. Она быстро скатилась с кровати и встала, но ночного гостя это не остановило, и он в два прыжка оказался рядом с ней.

Когда его руки коснулись ее волос, Элламария сжалась и отпрянула.

— Не надо, прошу вас, — взмолилась она, прекрасно понимая, что это бесполезно. — Кто вы? Что вам от меня нужно?

— Мне нужны вы, Элламария. — Его голос звучал вкрадчиво. — Разве вы этого еще не поняли?

Он возвышался в каких-то дюймах от нее. Элламария подняла на него глаза, и се горло сжалось от страха. Господи, каким огромным и пугающим казался его плечистый силуэт в тусклом свете ночника… Ночник! Элламария покосилась на столик и не долго думая схватила ночник. Однако незнакомец оказался проворнее и резко ударил ее ребром ладони по руке. Вскрикнув от боли, Элламария выронила лампу.

— Ах, как нехорошо, — укоризненно покачал головой налетчик.

Сердце Элламарии колотилось так гулко, что она едва расслышала слова незнакомца. Ее колени предательски дрожали. Прислонясь к стене, она медленно сползла на пол, наблюдая словно завороженная, как колени в черных брюках приближаются к ее лицу. Она затаила дыхание. Вдруг сильные пальцы грубо схватили ее запястье и стиснули.

— Вставай! — процедил он.

Элламария подняла на него охваченные ужасом глаза и медленно покачала головой.

— Ложись, — хрипло приказал незнакомец, кивая в сторону кровати.

Элламария вцепилась в отвороты халата.

— Нет!

Опустив глаза, она увидела, как его рука нырнула в карман, затем снова появилась, уже с ножом. Элламария попыталась крикнуть, но скованные леденящим ужасом голосовые связки не повиновались ей. Она снова сползла на пол, смахнув по пути со столика разные склянки и баночки.

И вдруг Элламария разрыдалась.

— Не надо, — бормотала она сквозь душившие ее слезы. — Умоляю вас, не трогайте меня! Пощадите!

— Я не сделаю тебе ничего дурного, — пообещал он, словно удивленный ее словами. — Давай ложись!

Элламария, парализованная от страха, не шелохнулась.

Тогда незнакомец нажал какую-то кнопку, и из ножа со щелчком выскочило длинное, устрашающего вида лезвие.

Он приставил острие к горлу Элламарии.

— Ложись!

Элламария присела на край кровати. Незнакомец, не выпуская из руки ножа, толкнул ее на подушки. Затем склонился над ней и провел пальцами по ее лицу, затем по нежной шее. Ее ноздри уловили зловонное дыхание из-под маски. Полы ее халата распахнулись — должно быть, он перерезал пояс ножом.

Элламария всхлипнула, а незнакомец пожирал взглядом ее обнажившиеся прелести. Затем он лег рядом с ней, а кончик лезвия снова уперся ей в горло. Обхватив руками ее нагое тело под халатом, мужчина притянул ее к себе.

— Я не сделаю тебе ничего дурного, Элламария, — прошептал он. — Я буду с тобой нежен. Только и ты будь нежна со мной.

Элламария поспешно замотала головой.

— Оставьте меня! — хрипло выкрикнула она. — Я ничего не хочу. Пожалуйста, не трогайте меня.

— Ну-ка дай мне свою руку.

Элламария попыталась было спрятать обе руки за спину, но незнакомец схватил ее за правое запястье и притиснул ее сжатый кулак к своему гульфику.

— Чувствуешь? — горделиво спросил он. — Это все тебе, Элламария! Видишь, какой славный подарок я тебе припас? — Он провел лезвием по ее груди, легонько поцарапав нежную кожу возле соска. — Отвечай!

— Да, — всхлипнула Элламария. — Да!

Он вдруг размахнулся и наотмашь ударил ее по лицу.

Элламария вскрикнула, а мужчина грубо сжал ей губы.

Последующее за этим насилие и унижение были столь чудовищны, что Элламария поймала себя на мысли, что уж лучше бы негодяй ее зарезал. Его домогательства были гнусны и грязны, а извращенная фантазия не знала границ; снова и снова он терзал ее измученное тело, нашептывая на ухо мерзкие слова.

Наконец насильник насытился. Бессвязно лопоча, он опустился на сбитые простыни; из-под маски градом катился пот. Элламария лежала неподвижно, сознавая лишь одно: нож, вывалившийся из его обессилевшей руки, лежит на полу возле кровати. Если бы ей удалось до него дотянуться, она не колеблясь убила бы подонка. Тот по-прежнему сопел рядом, весь еще во власти только что испытанного наслаждения. Да, надо попытаться, другой возможности не будет.

Элламария уже протянула руку, как вдруг, к ее ужасу, мужчина зашевелился и, внезапно заключив ее в объятия, попытался поцеловать в губы. Вне себя от отвращения, Элламария укусила его. Мужчина отпрянул, изрыгнув проклятие, и свирепо уставился на нее. И тут Элламария впервые увидела его глаза в узкой прорези маски. Господи; это он! Ужасный страх сдавил ее сердце ледяными пальцами. Это были те холодные белесые глаза, что, не отрываясь, следили за ней на той незабываемой вечеринке у Роберта Блэкуэлла. Да, это он, Адонис, сомнений нет. Его ужасные глаза будут преследовать ее до гробовой доски.

Приподнявшись на локтях, он посмотрел на нее. К горлу Элламарии подкатила горечь. Ей хотелось лишь одного — умереть.

Адонис встал с кровати и начал одеваться.

— Я ведь тебе обещал, что дождусь своего часа, — сказал он. — Но мне надоело ждать.

Наконец хлопнула входная дверь. Он ушел.

Медленно, дрожа всем телом, Элламария привстала и свесила ноги на пол. Все ее тело болело, двигаться было мучительно. Опустив глаза, Элламария увидела на бедрах кровь; простыни тоже были окровавлены. Она хотела сорвать опоганенные простыни, но руки отяжелели и отказывались повиноваться. Слезы ручьем полились из ее глаз; словно подстреленное животное, Элламария с жалобным хныканьем поползла в ванную и, пустив горячую воду, наполнила ванну. Намылив жесткую мочалку, она принялась с остервенением скрести свое тело, но по-прежнему ощущала его липкие руки и мерзкое орудие насилия не только всей кожей, но и нутром. Элламарии казалось, что, не сумев отмыться, она останется опоганенной навсегда.

Наконец она вышла из ванны и, закутавшись в полотенце, распахнула дверцы аптечки. Не решаясь посмотреть на себя в зеркало, нашла аспирин. С трудом проковыляла на кухню и налила воды в стакан. Передвигаться было мучительно. Добравшись до дивана в гостиной, она обессиленно рухнула на подушки.

Она вытрясла на ладонь несколько таблеток аспирина и запила их водой. Затем приняла еще пару таблеток. Потом еще…

Разбудил ее пронзительный звонок. Открыв глаза, Элламария огляделась и ничуть не удивилась, осознав, что лежит на диване в гостиной. Даже во сие она не смогла ни на минуту забыть о случившемся, о чудовищном насилии, которому подверглась. При холодном свете дня ночной кошмар выглядел еще страшнее.

Телефон продолжал звонить, и Элламария скатилась с дивана на пол. Стоять она была не в состоянии, ноги мучительно ныли, а израненное нутро невыносимо горело.

Не сознавая, что делает, Элламария сняла трубку.

— Элламария! — узнала актриса голос Боба.

Ответить она не смогла.

— Элламария? Это ты?

Облизав пересохшие губы, она с трудом выдавила:

— Да.

— У тебя все хорошо? — Боб прекрасно понимал, что она злится, и был готов к разносу. Однако в голосе Элламарии было нечто, заставившее его сразу заподозрить неладное.

— Да.

— Что-то не похоже.

Элламария снова не ответила.

— Ты меня слышишь?

— Где ты был? — прохрипела она, чувствуя, как по щекам градом катятся слезы. — Куда ты пропал?

— Я тебе все объясню. Сейчас приеду.

— Нет! Нет! Ни в коем случае.

— Что? — В его голосе послышалось изумление. — Что происходит? Ты заболела?

— Приходи позже. Не сейчас.

Повесив трубку, Элламария обессиленно упала на спину и обвела глазами гостиную. Цветы! Целое море цветов!

Цветы от насильника, проклятого извращенца!

На полу валялись таблетки аспирина, возле дивана лежал опрокинутый стакан. Должно быть, она лишилась чувств, прежде чем успела наглотаться таблеток; в противном случае была бы уже мертва и избавлена от необходимости терпеть боль и терзаться ужасными воспоминаниями.

Изо всех сил Элламария заставила себя встать. Полотенце, которым она обмоталась после ванны, упало на пол, и се охватила паника. Нужно прикрыться. Она теперь нечистая, опоганенная.

Подобрав какие-то газеты, Элламария побросала их в камин и подожгла. Затем один за другим швырнула в огонь все букеты и заковыляла в спальню. При виде перепачканных простыней она в ужасе отшатнулась, но, собрав волю в кулак, все-таки сорвала их с постели, отнесла в гостиную и, достав из ящика комода ножницы, искромсала вдоль и поперек. Покончив с простынями, Элламария отправила их в огонь и некоторое время сидела, наблюдая, как их пожирает пламя.

Может, позвонить в полицию? Над ней надругались, негодяя накажут — если поймают. Но Элламария даже не могла толком объяснить, кто он и где его искать. А что будет, когда вся эта история выплывет наружу, станет достоянием гласности! Народ валом повалит в театр поглазеть на «ту самую, которую изнасиловали». На нее будут смотреть иными глазами. Она теперь навеки заклеймена и опозорена. Нечистая. Изнасилованная.

Боб ослушался ее и примчался. Элламария лежала в ванне, когда в дверь постучали. Он не мог войти, потому что Элламария набросила цепочку. Не открывая, она заставила Боба пообещать, что сейчас он уйдет, а вернется попозже. В данную минуту Элламария настолько ненавидела мужчин, что предпочла бы вообще их никогда не видеть, хоть всю жизнь.

Позже, когда Боб вернулся, дверь была отворена, а в квартире стояла могильная тишина. Он даже на минутку заподозрил, что Элламария ушла. Но, войдя в гостиную, тут же увидел ее; актриса неподвижно сидела перед камином, уставившись на мерцающие угли. Даже головы не по вернула в его сторону. Сердце Боба упало.

— Здравствуй, Элламария.

Она не ответила.

Осмотревшись, он сразу заметил, что в гостиной что-то изменилось. Потом сообразил — куда-то пропали все цветы. Он нахмурился и посмотрел на Элламарию: та по-прежнему сидела сгорбившись, неподвижно, как изваяние.

— Я все объясню, — сказал Боб.

— Да? — вяло промолвила Элламария, не поднимая головы.

— Просто это дурацкое совещание продлилось гораздо дольше, чем я ожидал.

— Вот как?

Боб прекрасно понимал, что она ему не верит. Краска бросилась ему в лицо. Черт побери! Надо было сразу сказать правду! Элламария видела его насквозь.

— Наверное, мне лучше во всем признаться, — вздохнул он.

— Как знаешь.

— Дело в том, что на вечерний спектакль пришла моя жена, — сбивчиво затараторил он. — Извини, я даже не представлял, что она там будет. Примчавшись в театр, я сразу наскочил на нее, и… мне пришлось уехать с ней. Я не сумел тебя предупредить…

Боб напряженно ждал ответа, но Элламария промолчала. Ему хотелось взять ее за руку, но что-то в позе и поведении Элламарии его удержало.

— Я никогда еще не видела твою жену, — сказала наконец Элламария.

Боб развел руками.

— Какая она?

Боб не ответил. Он не знал, что говорить. Ему было бы легче, если бы Элламария кричала на него, бранилась, даже швырялась чем-нибудь, но только не молчала.

— Извини, — снова произнес он. — Мне правда страшно неловко перед тобой. Я очень виноват и готов понести любую кару. Что мне еще тебе сказать?

— Теперь все это уже не имеет значения, — горько произнесла Элламария.

Боб опустился перед ней на колени и попытался взять за руки, но Элламария отшатнулась как ужаленная.

— Не прикасайся ко мне! — завизжала она.

Ненависть и страх, прозвучавшие в ее голосе, заставили Боба отпрянуть. И тут, присмотревшись к ее лицу, он впервые заметил синяки и распухшие губы.

— Что случилось? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Не прикасайся ко мне! — снова выкрикнула Элламария. — Никогда!

И на негнущихся ногах выбежала из гостиной.