Классная штучка

— Я хочу сказать, что ты меня обманула. Я видел внизу Конрада Фрезера. Зачем ты солгала мне, Эшли? Конрад Фрезер прилетел с тобой из Нью-Йорка. Неужели ты и правда считаешь, что я позволю вам увезти ребенка в Америку?

— Нет! — вскричала Эшли. — Я же сказала тебе: я хотела только посмотреть на него. Просто убедиться, что он жив и здоров.

— Ты меня обманула, Эшли, — глухо повторил Кит. — Я уже готов был поверить тебе, но появление Конрада окончательно открыло мне глаза. — Он сокрушенно покачал головой. — Зачем ты это сделала, Эшли? Зачем соврала мне?

— Потому что, скажи я тебе правду, ты не пустил бы меня к моему сыну! — запальчиво выкрикнула Эшли. — Попытайся это понять. Кит. Я ведь только об Алексе думала.

— Нет, Эш, ты думаешь только о себе, — вздохнул Кит.

Он взглянул на Алекса, а затем снова перевел взгляд на Эшли.

— Он тебе не достанется, Эш, так что выбрось из головы все планы, которые ты наверняка строила. Ты сама решила свою судьбу и судьбу Алекса. Зря ты привезла с собой Конрада. Это была ошибка, Эш. Роковая ошибка!

Эшли почувствовала, что Алекс испуганно жмется к ее ногам. Обняв его крепче, она воскликнула:

— Перестань, Кит! Зачем ты его пугаешь? Неужели сам не понимаешь, что делаешь?

Кит посмотрел на сына:

— Алекс, иди в спальню.

— Нет — отрезала Эшли. — Кит, ты же видишь, что ребенок испуган.

— Алекс, — жестко повторил Кит, — отправляйся в спальню. Ничего страшного нет — просто побудь там немного. Я хочу поговорить с твоей матерью наедине.

Алекс поднял на Эшли расширенные от страха глаза.

— Мне уйти, мама?

Эшли посмотрела на ребенка, и ее сердце оборвалось Собрав всю волю в кулак, она сказала:

— Делай, как говорит папа, малыш. Скоро я к тебе зайду.

Алекс очень неохотно разжал пальцы, выпустил материнскую руку и пошел в спальню. Эшли проводила его тоскливым взглядом. Кит не сводил глаз с ее лица.

Когда ребенок вышел из гостиной, Эшли повернулась к Киту. Тот отошел от окна и медленно приблизился к камину. Затем спокойно заговорил, но так тихо, что Эшли пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова:

— Должно быть, ты сейчас думаешь, как я собираюсь поступить, чтобы доказать тебе, насколько мне дорог Алекс Наверное, я в любом случае поступил бы так, но теперь, когда ты здесь, это будет выглядеть более логично.

Эшли следила за ним, замерев от ужаса.

Кит поднял руку и, сняв с полки над камином небольшой тряпичный сверток, неторопливо развернул его. Потом, бросив тряпье на пол, повернулся лицом к Эшли.

Увидев, что он держит в руке, Эшли побелела.

— Нет! — еле слышно прошептала она. — Нет, Кит, не смей!

Кит опустил голову и принялся задумчиво вертеть пистолет в руках.

— Что ты… хочешь сделать? — запинаясь от обуявшего ее ужаса, пролепетала Эшли.

— То, что обещал — в том случае, если ты попытаешься отобрать у меня сына.

Эшли показалось, что пол уходит у нее из-под ног. Заговорив, она не узнала собственного голоса»

— Не смей. Кит! Он ведь еще совсем маленький, у него вся жизнь впереди. — Ее голос сорвался. — Кит, опомнись, он ведь твой сын. Ты его любишь! — жалобно взвыла она.

Конрад по-прежнему расхаживал взад-вперед по совершенно пустынной улице. То и дело он посматривал на часы.

Из ближайшего дома вышел какой-то мужчина и метнул на него подозрительный взгляд. Конрад кивнул ему и, задрав голову, в очередной раз посмотрел на зашторенные окна верхнего этажа.

Ночь стояла холодная, а на усыпанном звездами небе сияла почти полная луна. Ветер крепчал, и Конрад поднял воротник пальто. Вот тогда он и услышал безумный крик Эшли, а в следующее мгновение грянул выстрел.

— Господи, Эшли! — Он бегом бросился к подъезду.

Сверху послышался второй хлопок. — Эшли! — закричал Конрад, пытаясь высадить плечом входную дверь.

Несколько секунд спустя раздался третий выстрел, и наступила могильная тишина.

Боб в изнеможении провел пятерней по своей густой шевелюре.

— Послушай, Элламария, давай ближе к делу, — попросил он. — Времени у меня в обрез.

Элламария не ответила.

Боб отвернулся и подошел к своему письменному столу. Скорее бы позвонила Линда — тогда он воспользуется этим, чтобы удрать. Зажмурившись, он мысленно понукал Линду: давай же, скорее! Но звонка все не было. Наконец, устав от бессмысленного молчания, он сказал:

— Ну извини меня за это интервью — я не хотел, чтобы так получилось. Но ведь после драки кулаками не машут, да и потом, рано или поздно ты все равно узнала бы обо всем.

— Как прикажешь это понимать? — гневно спросила Элламария. — Сам, значит, ты мне не собирался сказать об этом? — Ее лицо раскраснелось и опухло от слез.

Боб отвернулся, не зная, что сказать.

— Я тебя правильно поняла? — настаивала Элламария.

Снаружи послышался визг полицейской сирены, и Боб, отдернув занавеску, посмотрел на улицу.

— Ответь мне! — не помня себя от бешенства, крикнула Элламария.

— Да! — Боб отвернулся от окна и посмотрел ей в глаза. — Раз ты настаиваешь, то да.

Элламария смотрела на него полными слез глазами. Ее лицо было перекошено от боли.

— Господи, как ты мог?; , — еле слышно прошептала она, — За что ты так меня?

— А что мне оставалось делать? — вскричал Боб. — Черт побери, откуда я мог знать, что все так получится?

Главное я тебе сказал — между нами все кончено. Понимаешь? И перестань себя зря растравлять, заставляя меня повторять это снова и снова.

— Чтобы тебе было легче, да?

— Да! И тебе тоже.

— А твоя жена знает, что я тоже беременна? Ты сказал ей или ждешь, чтобы она тоже узнала об этом из выпуска новостей?

Боб схватился за сердце.

— Ты не посмеешь!

— Отчего же? — вскинулась Элламария. — Почему бы мне не рассказать всем, что ты обрюхатил нас с ней одновременно? Классная будет сенсация, не правда ли, Боб?

— Ты не сделаешь этого! — выкрикнул он. — Тем более что я вовсе не уверен в том…

— Ах ты, мерзавец! — завопила Элламария. — Давай же, договаривай до конца! Ты, значит, не уверен, что ребенок твой, да? Это просто ублюдок, которого зачал неведомый насильник, а вовсе не дитя великого и неподражаемого Боба Мак-Элфри. Да! Боб, это на тебя похоже. Ты готов поведать всему свету, что меня изнасиловали, да? Смешаешь меня с грязью, а сам останешься чистеньким.

Он смерил ее холодным взглядом.

— Только в том случае, если ты меня к этому вынудишь.

Осыпая его бранью, Элламария набросилась на Боба с кулаками. Он схватил ее за руки и повалил на кушетку.

— Перестань, Элламария. Возьми себя в руки. Ты ведешь себя как ненормальная.

— Ненормальная? — завизжала Элламария. — Это ты меня такой сделал. Боб Мак-Элфри! Хочешь знать, где я была перед тем, как приехать сюда? В театре! Так вот, на моих глазах сценарий «Двенадцатой ночи» вышвырнули в мусорный ящик! И теперь ты собираешься отправить туда же и меня!

— Замолчи, Элламария. Зачем ты сгущаешь краски? Я думал, тебе и в самом деле нужно было сказать мне что-то важное…

— От тебя мне нужно только одно. Боб Мак-Элфри, — процедила Элламария.

«Господи, что я натворил?! — подумал Боб, глядя на нее. — Как я мог поступить так с любимой женщиной?

Может…»

Увидев, что Элламария выхватила из сумочки пистолет, Боб прыгнул к ней. Но опоздал. Грянувший выстрел эхом прокатился под потолком, а Боб, схватившись за грудь, рухнул на колени, судорожно цепляясь за ножки стола, а затем сполз на пол.

— Элламария, — хрипло выдавил он. — О, Элламария!

Элламария смотрела на него расширенными от ужаса глазами. Пистолет выскользнул из ее онемевших пальцев и упал на пол. Раскачивая головой из стороны в сторону, Элламария убитым голосом повторяла:

— Боб! О, Боб! О Господи!

С громким плачем она опустилась рядом с ним на колени. Было слышно, как воздух со свистом вырывается из простреленного легкого Полумертвая от страха, Элламария подняла голову Боба и прижала к своей груди.

— Я так любил тебя, Элламария, — прошептал Боб. — Неужели ты не понимаешь?

— Нет! — простонала она. — Только не это! — Она сжала его в объятиях, заставив умирающего вскрикнуть от боли. — Почему ты так поступил. Боб? Почему?

— У меня не было выхода. — Его глаза закрылись, а голова бессильно упала на пол.

— Боб! — истошно закричала Элламария. — Не умирай, Боб! Еще не поздно — все устроится Главное, что ты меня любишь. Все образуется, вот увидишь. Боб!

Его веки дрогнули, и, собрав последние силы, он попытался вздохнуть. Губы шевельнулись, и Элламария приникла к ним, пытаясь уловить последние слова, но разорвавший тишину телефонный звонок помешал ей.

«…Сегодня утром представитель полиции подтвердил, что все силы брошены на поиски убийцы. Причина преступления остается пока неизвестной, и полиция просит всех граждан, которые видели или слышали что-либо подозрительное, обращаться.» Голос диктора доносился через чью-то открытую дверь.

Она зажмурилась, словно пытаясь отогнать мысли об этом ужасном убийстве. Она не хотела о нем думать. В ту минуту по крайней мере.

Опираясь на перила, она продолжала медленно подниматься по лестнице, стараясь не обращать внимания на зародившийся в сердце страх.

Наконец она остановилась перед дверью квартиры на верхнем этаже. Чуть замялась в нерешительности. Внимательно осмотрелась по сторонам, но безлюдная лестничная площадка не развеяла ее страхов. Зазвонивший за дверью телефон заставил ее вздрогнуть. Она прислушалась, но к аппарату никто не подошел — он продолжал звонить Внизу хлопнула дверь, и в то же мгновение звонки прекратились.

Наступила тишина.

Она нерешительно постучала Стук глухим этом раскатился по лестничной площадке.

Она снова огляделась по сторонам. Вокруг не было ни души Порывшись в сумочке, достала ключ. С колотящимся сердцем вставила его в замочную скважину. Ее так и подмывало броситься наутек.

Отомкнув дверь, она ступила внутрь. В квартире было, темно, несмотря на то что на улице ярко сияло солнце. Все шторы были плотно задернуты.

Она громко спросила, есть ли кто дома, но це дождалась ответа.

Прижимаясь к стене прихожей, она прокралась к двери спальни. Осторожно прикоснулась к ней, но осознав, что робость лишь заставляет сильнее нервничать, решительно толкнула дверь рукой и вошла. В спальне было пусто.

Судорожно сглотнув, она осмотрелась. И здесь шторы были задернуты.

Она вернулась в прихожую. Несколько шагов, и она очутилась в кухне. Снова подала голос, но вновь ей никто не ответил.

Окно было открыто. С подоконника соскочила кошка и тут же принялась тереться о ее ноги.

Затаив дыхание и пытаясь не обращать внимания на гулко колотящееся сердце, она наклонилась и погладила животное.

Внезапно телефон задребезжал снова. Подхватив кошку, она опустила се на стул и быстро направилась в гостиную Уже не таясь — телефонные звонки приободрили ее, — она распахнула дверь.

В тот же миг она издала дикий крик. Она кричала и кричала без остановки, а телефон продолжал звонить.

Прижавшись к стене, она всхлипывала, закрыв лицо руками, чтобы не смотреть туда. Ее выворачивало наизнанку, а проклятый телефон все продолжал звонить. Ее руки так дрожали, что она с трудом приподняла и удержала трубку.

— Алло? Алло? — кричал возбужденный голос ей в ухо. — Элламария, это ты?

— Эшли! Боже мой, Эшли!

— Дженнин, это ты?

— Да, я, — через силу выдавила Дженнин. — Эшли!

Какой ужас, Эшли!

— Что случилось, Дженнин? — В голосе Эшли послышались истерические нотки. — Я услышала новости и с тех пор пытаюсь связаться с вами. Что случилось?

— Элламария…

— Что с ней, Дженнин? — Голос Эшли сорвался — Скажи мне — что случилось?

— Господи, — пробормотала Дженнин, давясь слезами. — Она мертва, Эшли. Ее больше нет!

Глава 39

Полгода спустя

Йэн подняла голову — в приемную вошел Конрад. Он кивком указал на дверь кабинета Эшли.

— У себя?

— Да, говорит по телефону, — ответила Йэн, посмотрев на пульт, на котором мигала лампочка.

Конрад толкнул дверь и вошел. При виде его Эшли приветливо улыбнулась и глазами указала на кресло — Да, да, — говорила она в трубку. — Обязательно будем. Да, часов в семь. Конечно, увидимся. Счастливо.

— Кто это? — полюбопытствовал Конрад.

— Кэндис, — пояснила Эшли. — Она просто без ума от Лондона. Ей там так нравится, что она пригрозила не вернуться.

Конрад криво усмехнулся и кивнул.

— Да, могу себе представить Кэндис в Лондоне.

Насколько я ее знаю, она, наверное, взяла город штурмом. — Он подошел к бару и налил себе виски. — Она видела Алекса?

— Да, вчера. Говорит, что он лапочка, завтра она сама заедет и заберет его после школы. Я сказала, что мы будем часов в семь.

Увидев, как затуманилось лицо Эшли, Конрад ласково обнял ее за плечи.

— Соскучилась, да?

— Безумно, — вздохнула Эшли. — Даже оглянуться не успела, как кончились каникулы и он снова улетел в Лондон. Поверить не могу, что Рождество было лишь шесть недель назад — у меня такое чувство, словно прошло» уже полгода.

Конрад обнял се и привлек к себе.

— Ничего, завтра его увидишь, — подбодрил Конрад.

Эшли улыбнулась.

— Минутки считаю. — Затем, пощекотав его за ухом, спросила дразнящим тоном:

— Ты меня поцелуешь?

Конрад отставил в сторону стакан и пылко ее обнял.

Прошло несколько минут, прежде чем он со вздохом сожаления отстранился.

— Не стоит повторять вчерашнее, — сказал он со смехом, намекая на вечер накануне, когда, горя от нетерпения и не в силах дождаться возвращения домой, они заперлись в его офисе и предались любви прямо на ковре.

— А меня ты спросил? — надулась Эшли, и Конрад, улыбаясь до ушей, поцеловал ее в кончик, носа.

— Прошу прощения, — послышался от дверей голос Йэн.

Спугнутая парочка повернулась, спешно приводя себя в порядок.

— Доставили ваши билеты, — сказала Йэн, проходя в кабинет, — а я отправляюсь домой — Оставьте билеты на моем столе, — попросила Эшли, открывая дверцы бара.

Йэн положила билеты рядом с пресс-папье, однако не уходила, а, задержавшись у стола, как бы невзначай кашлянула Бдительный Конрад это заметил и, мгновенно сообразив, в чем дело, подтолкнул Эшли локтем Та обернулась.

Йэн улыбнулись и заговорила, переводя взгляд с Конрада на Эшли:

— Я только хотела сказать, что всем нам здесь будет очень вас недоставать.

— Ничего, как-нибудь месяц продержитесь, — усмехнулся Конрад.

— Конечно, — пожала плечами Йэн — Желаю как следует отдохнуть и возвратиться со свежими силами — Непременно, — улыбнулась Эшли, беря Конрада под руку.

— У вас есть для меня еще какие-нибудь поручения? — спросила Йэн.

— Нет, кажется, все уже сделано, — сказала Эшли, обводя взглядом свой кабинет., — Да, вы не успели позвонить мистеру Холуорту?

— Я говорила с его секретаршей. Она уже все устроила.

Они вылетают послезавтра. — Холуорту? — недоуменно переспросил Конрад.

Эшли лукаво подмигнула Йэн.

— Что ж, ждите нас через месяц, — сказала она, а затем, к нескрываемому восторгу Йен, оба, Эшли и Конрад, поочередно обняли и расцеловали ее.

— Холуорт? — многозначительно произнес Конрад, когда дверь за Йэн закрылась.

— В свое время он выразил уверенность, что мы поженимся, — пояснила Эшли. — Вот я и сообщила ему. Он прилетит к нам на свадьбу.

— Холуорт!

— Слушай, в чем дело? Ты уже в третий раз произносишь эту фамилию Ну да. Дик Холуорт. Он свято убежден, что именно он тот Амур, который поразил нас своей стрелой.

Конрад захохотал.

— Ты всегда будешь удивлять меня, — сказал он, обнимая Эшли Потом взял со стола билеты. — Положи в сумочку. Поскольку мы, по твоему настоянию, летим на «Конкорде», не хотелось бы в последнюю минуту убедиться, что мы забыли билеты Эшли весело рассмеялась и обняла его — Знал бы ты, как я тебя люблю!

— А я знаю, — ухмыльнулся Конрад и тут же болезненно взвыл: Эшли наступила каблучком ему на ногу. — Ну что за гнусная привычка — Скажи, что и ты меня любишь, — потребовала она.

Конрад посмотрел ей в глаза, и сердце Эшли остановилось Не сводя с нее взгляда, Конрад принялся совершенно серьезно объяснять, как ее любит — А как быть с Китом? — спросил он после того, как закончил.

Эшли вздохнула и отвернулась.

— С Китом, конечно, непросто, — сказала она — Но я все-таки рада, что он согласился прийти к нам на свадьбу.

— Я думал об этом, — произнес Конрад. — Это будет ваша первая встреча после той страшной ночи. Может, будет лучше, если мы сумеем встретиться с ним до свадьбы?

— Ты хочешь пригласить его вместе поужинать?

— Да, — кивнул Конрад. — Его и Алекса.

— По-моему, это прекрасная мысль, — сказала Эшли и села за стол — Знаешь, по большому счету я даже рада, что Алекс решил остаться в Кальдикотте. Конечно, я безумно без него тоскую, но все-таки там ему лучше. Родная школа, да и для Кита это так много значит. — Она вдруг подняла голову и пытливо посмотрела на Конрада. — Между прочим, ты так и не сказал мне, о чем вы говорили с ним в ту ночь. После того… Когда ты отвез его домой.

— Говорил в основном Кит, — сказал Конрад. — Он, безусловно, и в мыслях не собирался причинить зло Алексу, просто на время утратил самообладание, вот и все.

— Да, но тогда… мне и в самом деле показалось, что он хочет всех нас убить.

— Когда он начал палить в стену холостыми патронами?

Эшли тяжело вздохнула.

— Тогда ведь я этого не знала. Впрочем, ты прав — все это уже в прошлом.

Конрад нежно обнял ее.

Эшли набрала в грудь побольше воздуха.

— Не представляю просто, когда еще это сказать, — произнесла она. — Так что слушай. — И она отчеканила:

— У нас будет ребенок.

Конрад воззрился на нее с немым благоговением.

— Ну-ка повтори, — прохрипел он.

Эшли улыбнулась и начала снова:

— Я сказала — у нас будет…

— Да я все и в первый раз слышал, — весело отмахнулся он, заключая се в объятия. — Господи, Эшли, как же я тебя люблю! А когда ты узнала? Почему раньше не сказала?

— Я хотела сделать тебе сюрприз. Ты доволен?

— Господи, она еще спрашивает! Да я на седьмом небе от счастья. Когда?

— Через семь месяцев. В сентябре.

Опустив руку, он погладил ее по животу. Эшли рассмеялась:

— Еще рано. Сейчас ты ничего не почувствуешь.

— Ничего, самое важное я уже узнал, — торжественно провозгласил Конрад. — Ты носишь моего ребенка Эшли увидела, что его глаза увлажнились, и ее сердце сжалось от нежности. Обвив его шею руками, она только тогда поняла, что тоже плачет.

Позже, уходя из офиса, Эшли сказала:

— Если у нас будет девочка, я хотела бы назвать ее Анной. Как ты к этому относишься?

Конрад остановился в дверях и пристально посмотрел на нее. Пряча глаза, Эшли повторила то, что Конрад и так уже знал. Анной хотела назвать свою дочку Элламария — если бы у нее родилась девочка, разумеется.

Конрад погладил Эшли по щеке.

— Лично я — против, — сказал он. — Ребенок наш, мой и твой. Я понимаю, милая, как много значила для тебя Элламария, но ей самой это тоже не пришлось бы по душе. Ты не можешь рожать и воспитывать ребенка за нее, Эшли.

Лицо Эшли болезненно скривилось, и Конрад, прижав ее к себе, начал ее гладить и успокаивать:

— Я понимаю, как тебе тяжело, но ты не должна винить себя в случившемся. Ты ни в чем не виновата. И Элламария так любила тебя, что ни за что не позволила бы тебе всю жизнь убиваться и казнить себя за то, к чему ты не причастна.

— Но, может быть…

— В Лондоне ты встретишься с Кейт и Дженнин, и вы втроем обо всем поговорите. Тогда, надеюсь, вам станет легче жить. Тем более что и самой Элламарии хотелось бы этого. Береги память о ней, милая, но не пытайся жить ее жизнью.

— Во сколько, говоришь, они прилетают? — спросила Вики, объезжая грузовик, выехавший едва ли не на середину шоссе.

— В пять, — ответила Дженнин. — Если, конечно, не отложат рейс. Господи, я так нервничаю!

Вики улыбнулась:

— Все будет нормально, вот увидишь.

— Просто мы не виделись с того самого времени… — Голос Дженнин задрожал.

— Да, с похорон Элламарии. Я помню.

Дженнин отвернулась и посмотрела в окно. За полгода, прошедших после смерти Элламарии, боль, которую она испытывала всякий раз, когда слышала ее имя, так и не уменьшилась. В ту безумную летнюю ночь все обстоятельства сплелись и перемешались таким зловещим образом, что ни одна из подруг не могла вспомнить о ней без содрогания. Эшли улетела в Нью-Йорк сразу же после похорон, а Дженнин, поместив Мэттью в больницу и сама еще не зная, какая участь ее ждет, осталась один на один с родителями Элламарии. Не будь рядом Вики, она бы не выдержала . Господи, если бы им только удалось помочь Кейт! Дженнин закрыла глаза. Как же сказать Эшли о Кейт?

— А, вы проснулись, — заметила Вики, глядя в зеркальце.

Дженнин облокотилась на спинку сиденья и посмотрела назад.

— Как это ты ухитрился уснуть? — с улыбкой спросила она. — Как себя чувствуешь?

— Замечательно, — ответил Мэттью. — И я вовсе не спал, — добавил он, заставив подруг дружно засмеяться. — Я просто хотел, чтобы отдохнули глаза.

— Билет не забыл?

Мэттью полез в карман и, достав билет, повертел им.

— Паспорт?

— Господи, мы ведь еще перед отъездом все проверили.

— Проверь, чтобы все бумаги были под рукой, — сказала Дженнин.

— Не будь занудой, — усмехнулся Мэттью. — Господи, Вики, как вы ее только терпите?

— С трудом, — хихикнула Вики.

— Не забудь, в аэропорту Леонардо да Винчи тебя встретит машина и доставит в Рим, в отель «Эксельсиор». О деньгах не беспокойся — все уладит кинокомпания. Завтра у тебя свободный день, а послезавтра начнутся съемки». Ассистент свяжется с тобой и…

— Ладно, ладно, — замахал руками Мэттью. — Ты мне это уже тысячу раз повторяла. Не волнуйся, Джен, я не пропаду.

Дженнин улыбнулась:

— Не сомневаюсь. Просто я хочу, чтобы все прошло удачно и ты вернулся знаменитым.

Перехватив в зеркальце заднего вида взгляд Вики, Мэттью ей подмигнул. Дженнин вновь уставилась в окно.

Ей до сих пор казалось чудом, что Мэттью остался жив, и каждую ночь она благодарила за это Бога. Мэттью так долго был на волосок от смерти, что на какое-то время Дженнин даже потеряла надежду на благополучный исход. Вдобавок ее постоянно мучили угрызения совести не только из-за дикой истории, которую состряпали для полиции Вики с Полом, но и из-за Элламарии.

Мысли о ней просто сводили Дженнин с ума. Не говоря уж о том, что она жила в постоянном страхе, боясь, что настанет день, когда Мэттью придет в себя и расскажет правду. Однако Мэттью ее не выдал. А потом, два месяца спустя, когда его отсоединили сначала от аппарата искусственного дыхания, а затем и от капельниц, Дженнин, дни напролет сидевшая у его постели, разрыдалась от счастья. Она увезла Мэттью к себе домой, где вместе с Вики трогательно и преданно ухаживала за ним вплоть до полного выздоровления.

Теперь, когда ее новая программа имела успех, Дженнин воспользовалась своими связями в мире кино и сумела подыскать Мэттью небольшую роль в новом фильме.

А дальше все уже будет зависеть только от самого Мэттью. Они с ним ни разу не обсуждали, почему Мэттью не выдал Дженнин, не рассказал правду полиции. И Дженнин асе время ломала голову, не покривил ли он душой, когда сказал, что любит ее. Она до сих не знала, отослал бы он (или Мэгги) злополучные фотографии ее родителям, повернись все иначе. Впрочем, сейчас Дженнин это уже не волновало. Главное, Мэттью был жив и кошмарные мучения последних двух лет закончились для них обоих.

— Вот мы и приехали, — прощебетала Вики, подгоняя автомобиль к подъезду с надписью «Вылет». — Сейчас я вас высажу и отъеду, чтобы тут не маячить. Дженнин, я заберу тебя минут через десять.

Дженнин с Мэттью вышли из машины и направились к стойке компании «Алиталия» Дженнин несла бы сама его кейс, если бы Мэттью в последний миг не выхватил его у нее из рук.

— Перестань волноваться, Джен, — в который раз повторил он ей. — Все будет хорошо. Я уже не маленький.

— Я понимаю, — вздохнула она, беря его под руку. — Но все равно предпочла бы полететь вместе с тобой.

— Господи, неужели ты забыла, сколько у тебя дел? Я просто ушам своим не верю. Впрочем, если уж ты так волнуешься, я могу тебе звонить каждый вечер.

— Обещаешь?

— Да, — улыбнулся Мэттью.

— А к твоему возвращению я постараюсь подобрать тебе еще что-нибудь стоящее, — сказала Дженнин.

Мэттью снова улыбнулся.

— Дженнин, милая, — сказал он. — Успокойся, ладно?

Я на тебя зла не держу. Кто старое помянет, тому глаз вон.

— Боже мой, Мэттью, боюсь, что это невозможно. Я никогда себе не прощу, что… едва не убила тебя. К тому же всякий раз, стоит только вспомнить Элламарию и Боба…

— Тес, успокойся, пожалуйста, — попросил он, обнимая ее. — Не надо об этом. Мы должны жить будущим. И Элламария хотела бы этого. Та ночь всех нас многому научила.

Дженнин подняла на него заплаканные глаза, и Мэттью обнял ее.

— Будь счастлива, Джен, — ласковым голосом сказал он. — Я так об этом мечтаю.

Дженнин крепче прижалась к нему.

— Пожалуйста, возвращайся домой целым и невредимым.

— Непременно.

А час спустя Дженнин уже размахивала руками, завидев в проходе Эшли с Конрадом. При виде подруги Эшли с радостным криком бросилась к ней навстречу.

— Джен, о, Джен! — повторяла она, падая к ней в объятия. — Господи, до чего я рада тебя видеть! Ты такая красивая. Дай же мне на тебя полюбоваться!

Весело смеясь и пританцовывая, Дженнин обнимала и целовала свою подругу.

— О, Эшли, мне столько надо рассказать тебе. Приготовления идут полным ходом. Мне кажется, это будет самая пышная свадьба за всю историю.

Конрад смотрел на них с нескрываемым любопытством.

Эшли шагнула к Вики и обняла ее.

— Как я рада наконец познакомиться с вами, — сказала она. — Я столько о вас слышала Тем временем Дженнин подскочила к Конраду и неожиданно для него обхватила его руками.

— Интересно! — вскричала она. — Вы хоть понимаете, как вам повезло, что вы ее заполучили? Вы должны быть самым счастливым человеком на свете.

— Да, и я это знаю, — улыбнулся Конрад.

Эшли сияла:

— О, Джен, как я по тебе соскучилась. — Вдруг лицо ее переменилось. — А где Кейт? Разве она с вами не приехала?

— Идемте быстрее. — Вики увлекла их к выходу. — Пока какая-нибудь сволочь не эвакуировала мой автомобиль.

Когда аэропорт Хитроу остался позади, а на горизонте замаячили огни Лондона, Эшли, сидевшая сзади, перегнулась вперед и положила руку на плечо Дженнин.

— Джен, ты так и не сказала мне, где Кейт, — напомнила она.

Эшли заметила, что Вики и Дженнин быстро переглянулись, и ей стало не по себе. Эшли машинально стиснула руку Конрада.

— Надеюсь, ничего не случилось? — дрогнувшим голосом спросила она. — Ты написала мне, что она должна была вернуться вчера. Я думала, что она приедет меня встретить.

Дженнин снова посмотрела на Вики, и та кивнула. Тогда Дженнин обернулась и посмотрела на Эшли; в се глазах читался испуг.

— Ты права, Эш, Кейт и в самом деле должна была вернуться вчера. И она собиралась тебя встречать. Но… она исчезла. Никто не знает, куда она подевалась.

Кровь отхлынула от лица Эшли.

— Исчезла? — дрожащим голосом пролепетала она. — Что ты имеешь в виду? Разве она не вернулась домой?

— Нет. Я проверила. Из тюрьмы она вышла вчера, но полицейскому, под надзор которого ее выпустили, она сказала, что ее заберу я, а мне — что ее отвезет полицейский.

И вот… Она пропала.

— А как Ник? Ты не говорила с ним? Может, она поехала к нему?

Дженнин покачала головой:

— С тех пор как Кейт упрятали за решетку, он не получил от нес ни весточки.

— Но ведь не могла же она вернуться к отцу? — спросила Эшли, даже не сумев скрыть горечи в голосе.

— Нет. Я звонила ему утром. Он ничего о ней не знает.

— Слава Богу, — с чувством сказала Эшли. — Но куда же она могла деться? У тебя есть хоть какие-то предположения?

— Ни малейших, — покачала головой Дженнин. — Я ее не видела. Она отказывалась от всех свиданий.

Их глаза встретились. То, что казалось для них кошмаром, для Кейт обернулось настоящей трагедией. Если бы чертова соседка с верхнего этажа, постучавшая тогда в ее дверь, не запаниковала и не вызвала полицию или у отца Кейт хватило бы совести признаться в своих деяниях, Кейт не пришлось бы отбывать срок. Сама она, разумеется, тоже не стала говорить правду. Спасибо Нику — ему удалось заручиться поддержкой одного из лучших лондонских адвокатов. В противном случае Кейт обвинили бы в преднамеренном покушении на убийство, и сидеть ей пришлось бы куда больше. А так ее приговорили к девяти месяцам заключения, но выпустили на свободу уже через шесть. И все равно, несмотря на то что для нее сделал Ник, Кейт отказалась с ним встречаться.

— И ты совсем ничего про нее не знаешь? — спросила Эшли.

— Первое и последнее письмо я получила от нее на прошлой неделе. Я дам его тебе почитать, но только заранее настройся — письмо это написала не та Кейт, которую мы с тобой знали.

— И о чем же оно?

— О том, что она не испытывает ни малейших угрызений совести по поводу того, что едва не убила отца.

Читая между строчками, я подумала, что она даже сожалеет, что ей этого не удалось… Впрочем, это не так важно. Главное же, она свято убеждена, что отбывает наказание за Элламарию.

Эшли почувствовала, как пальцы Конрада стиснули ее запястье, и поняла: его слова о необходимости встретиться в Лондоне с Дженнин и Кейт и обо всем поговорить сейчас как никогда актуальны.

Но первым делом они должны разыскать Кейт.

Глава 40

Когда миссис Дафф подняла голову над старенькой и обшарпанной пишущей машинкой, ее забавные очки с толстыми линзами сползли на кончик носа. Глазами она проследила, как молодая женщина спускается по ступенькам и подходит к двери. Когда женщина вышла прямо под дождь на улицу, миссис Дафф не выдержала и подошла к окну.