Глава 6

В перерыве между второй и третьей частями аукциона публика осталась в зале, где витал аромат дорогих духов, раздавался шепот, шуршание шелковых платьев. Зрители, сидевшие отдельно от участников торгов, наслаждались драматическим зрелищем.

Участники, не имевшие опыта, не расставались с каталогами, открытыми на тех страницах, где значились интересовавшие их вещи. В руках они сжимали карточки, испещренные с обеих сторон крупными цифрами.

Опытные участники выглядели более спокойными, не раскрывали каталоги, карточки держали небрежно. Каждый из них точно знал, какую цену назовет за каждый лот, как знал и ту грань между прибылью и желанием получить приглянувшуюся вещь, которую никогда не позволит себе переступить. Аукционная лихорадка – удел неопытных новичков.

Потому ли, что аукцион считался благотворительным, или из-за растущего интереса к художественным изделиям из Азии, торги шли очень бойко. Пока что ни одна вещь, выставленная на аукцион, не осталась непроданной. Бронзовая статуэтка периода Воюющих Царств, отделанная золотом, серебром и медью, принесла продавцам сто пятнадцать тысяч долларов. Великолепную большую вазу эпохи Мин только что продали за семьсот тысяч.

Гонг возвестил о начале третьей части аукциона. Дружный вздох прокатился по залу. Блеснули глянцевые обложки каталогов, зашуршали переворачиваемые страницы. Торги пошли быстро, как и предыдущие, с бронзой и фарфором.

Лайэн, сидевшая в первых рядах вместе с другими участниками, волновалась все больше по мере того, как один за другим продавались предметы из нефрита. Единственная вещь, с которой Вэнь решился расстаться для благотворительного аукциона, – довольно заурядная статуэтка эпохи Цин, изображавшая старика с палкой, – в конце концов ушла за семь тысяч долларов. Браслеты времен династии Шан купили за шесть тысяч каждый. Пряжка периода Воюющих Царств, которой Лайэн так восхищалась, была продана за пять тысяч.

Следующим в списке стоял клинок эпохи неолита. Моля Бога о том, чтобы цена не поднялась выше четырех тысяч долларов – а еще лучше двух с половиной, – Лайэн откинулась в кресле, пытаясь угадать, кто из участников может быть заинтересован в этой покупке.

Начальная цена по каталогу составляла тысячу долларов. Карточки мгновенно взлетели вверх. Торги начались. Лайэн оказалось достаточно одного взгляда, чтобы определить, что это пока несерьезно. Настоящие покупатели, как и она сама, пока выжидали, смотрели, кто всерьез заинтересован в покупке, а кто просто использует свою карточку вместо веера. Аукционист обвел аудиторию внимательным взглядом.

– Тысяча пятьсот долларов.

Поднялись всего две карточки. Потом еще одна. Последняя принадлежала Чарли Сингеру, владельцу магазина в самом центре Сиэтла, где продавался первоклассный нефрит.

– Две тысячи. Поднялись те же карточки.

– Две с половиной.

Сингер вновь поднял карточку. Кроме него, появился еще один покупатель. Он сидел в задних рядах.

– Три тысячи.

Никто из участников не проявил интереса.

– Ну-у-у, леди и джентльмены! – проговорил аукционист. – Перед вами великолепный образец искусства периода неолита. Камень прямо-таки светится загадкой, бессмертием, секретами шеститысячелетней давности. Неужели каждый год не стоит в глазах настоящего коллекционера пятидесяти центов?

Присутствующие рассмеялись. Сингер поднял карточку с видом человека, прекрасно понимающего, что переплачивает, но готового сделать это в целях благотворительности.

– Итак, три тысячи долларов. Кто-нибудь решится заплатить три триста?

Сингер воздержался, выжидая. Кайл и Лайэн вскинули руки одновременно. Так же, как и человек из задних рядов.

– Чудесно! – промурлыкал аукционист. – Я знал, что среди нас есть люди с гражданским чувством.

В публике снова раздался смех. Цена быстро поднялась до трех тысяч девятисот. Сингер и неизвестный из задних рядов шли наравне и вскоре подняли цену еще на пятьсот долларов, после чего владелец магазина отступился. Остался лишь анонимный покупатель, которого Лайэн не могла разглядеть.

– Четыре с половиной. Итак, мы имеем четыре с половиной тысячи долларов. Кто предложит четыре тысячи шестьсот?

Лайэн подняла карточку. Выложить такую сумму она вряд ли может себе позволить… Только если целый месяц питаться одной овсянкой, не расходовать бензин и если колготки не будут ползти.

– Четыре шестьсот. Благодарю вас, номер 106. В вас достаточно гражданского мужества. Итак, четыре тысячи шестьсот. Раз. Кто-нибудь предложит четыре тысячи семьсот?

В первый раз с начала торга Кайл взглянул на Лайэн. И сразу понял, что, невзирая на кажущееся профессиональное спокойствие, она на грани отчаяния.

– Четыре тысячи шестьсот. Два. Кто предложит четыре тысячи семьсот, леди и джентльмены?

Кайл коснулся руки Лайэн в молчаливом вопросе. Она опустила карточку. Для нее торги закончились. Собственно, для нее они закончились на четырех тысячах.

– Четыре тысячи шестьсот… Кайл вскинул руку.

– Благодарю вас, номер 110. Итак, мы имеем четыре тысячи семьсот. И ждем предложения четырех тысяч восьмисот. – Аукционист смотрел на задние ряды участников. – Четыре тысячи восемьсот, благодарю вас. Теперь я жду четыре тысячи девятьсот.

– Пять тысяч девятьсот, – звучно заявил Кайл.

– Пять девятьсот?! Я не ослышался? Пять тысяч девятьсот за клинок?

В подтверждение Кайл поднял карточку. Наступила мертвая тишина, затем раздались аплодисменты. Хотя за клинок и предложили меньше, чем за многие другие предметы на этом аукционе, однако последние торги оказались более захватывающими: здесь шла настоящая борьба.

Прозвучал сигнал гонга, возвещая о том, что клинок продан. Лайэн прикрыла глаза. Что же делать, если она убедится, что великолепнейший клинок эпохи неолита исчез из хранилища Вэня?

Сам Вэнь, конечно, ни за что на свете не стал бы его продавать. Этот клинок хоть и не самая ценная вещь в его коллекции, но, безусловно, одна из самых любимых. И он действительно очень хорош. Даже если бы Вэнь Чжитану срочно понадобились наличные, у него масса других вещей, которые можно продать. И масса других способов достать деньги.

Холод прошел по всему ее телу. Уникальный клинок, владельцем которого теперь стал Кайл, украден из коллекции Вэнь Чжитана. Она в этом больше не сомневалась.

– Благодарю вас, – произнес аукционист. – А теперь… прежде чем мы перейдем к последней части сегодняшнего вечера – драгоценным камням из Тихоокеанского региона, – у нас есть для вас нечто особенное. Мистер Фармер, чьей чашей из белого нефрита периода Сун многие из вас восхищались сегодня в выставочном зале, любезно согласился дать предварительную информацию об экспонатах, которые будут выставлены в его Музее нефрита Азии. Музей очень скоро будет открыт. После того как я увидел всего несколько предметов из его уникальной коллекции, у меня появилось искушение присвоить мистеру Фармеру титул нового «Нефритового императора». Поприветствуем же мистера Ричарда Фармера, бизнесмена международного масштаба, великого гуманиста, филантропа и, наконец, истинного ценителя нефрита.

При словах «Нефритовый император» глаза Кайла сузились. Он искоса бросил взгляд на Лайэн. Интересно, как она это восприняла? Но она, казалось, пропустила сказанное мимо ушей. Сидела с закрытыми глазами, бледная как полотно.

Кайл наклонился к самому ее уху:

– Лайэн! С вами все в порядке?

Она едва не подскочила на месте. Кивнула, открыла глаза, пытаясь изобразить приличествующий случаю интерес к тому, что происходило вокруг.

Публика аплодировала с искренним энтузиазмом. Если бы не Ричард Фармер и его компания «Ричард Фармер энтерпрайз инкорпорейтед», сегодняшний аукцион вряд ли состоялся бы и благотворительность ничего бы не получила. И хотя все вокруг прекрасно знали, что так называемая филантропия Фармера направлена исключительно на обслуживание его собственных интересов, так же как и его бизнес, никто не стал бы оспаривать слова ведущего. Многие другие бизнесмены вообще не заботились ни о какой филантропии. А тот факт, что Фармер уже почти овладел значительной частью рынка «свободного мира» и контролирует еще больше через иностранные лицензии, лишь вызвал у людей благодарность за его жест, пусть и весьма скупой.

Для большего эффекта свет в зале на мгновение погас. И снова зажегся, осветив Дика Фармера, направлявшегося к трибуне. На маленькой сцене опустили занавес, черный смокинг бизнесмена выделялся на фоне тяжелого ярко-красного бархата. Среднего роста и, в общем, довольно непримечательной внешности, Фармер тем не менее отличался необыкновенной уверенностью в себе.

– Благодарю, благодарю, благодарю вас! – Он с микрофоном вышел на середину сцены, как рок-певец или телеведущий. – Я восхищен, я буквально покорен тем, что вижу вокруг таких щедрых покровителей искусства, в особенности искусства Азии.

Кайл заерзал на своем неудобном сиденье. Болтовней подобного рода мероприятия принято заканчивать. Или, наоборот, начинать. Либо и то и другое. Но такие вот сцены в середине вечера обычно оставляют для телевидения. Если бы не интерес к фармеровскому нефриту, он бы просто встал и ушел. И если Дик намерен болтать больше трех минут, он так и сделает. В конце концов, Музей нефрита Азии откроется через неделю. Можно будет пойти и спокойно все посмотреть, не выслушивая заранее заготовленную, напыщенную лекцию.

– Демонстрации некоторых экспонатов я хотел бы предпослать – особенно для тех из вас, кто увлекается живописью и керамикой, – небольшой исторический экскурс, показывающий огромное значение искусства обработки нефрита для Китая.

Кайл едва удержался, чтобы не застонать вслух.

– Наряду с другими драгоценными и полудрагоценными камнями на протяжении человеческой истории нефриту приписывались особые свойства. С самого зарождения китайской культуры нефрит считался воплощением всех тех качеств, которые высоко ценимы и в христианской культуре, таких, как верность, скромность, мудрость, справедливость, целостность и, конечно, сострадание, то есть благотворительность.

По залу прокатился одобрительный шумок. Кайл издал звук, похожий на рычание. Какая мерзость! Фармер если и вспоминал о существовании перечисленных достоинств, то лишь в тот момент, когда произносил эти слова. На самом же деле он деловой человек, и ничего больше. Бизнесмен до мозга костей. Поразительное чутье приводило его на международные рынки именно в то время, когда они только начинали формироваться. Так, на земельном рынке он появился в тот момент, когда земля вместе с рабочими шла почти за бесценок. И покинул этот рынок, купив на вырученные деньги мешок бриллиантов. Правительства разных стран кричали о незаконных сделках и тем не менее чуть ли не в очередь становились на заключение контрактов с Фармером. Он создавал ценности там, где до него вообще ничего не существовало.

Кайл не мог не восхищаться торговым гением этого человека, его каким-то подкожным чутьем. Но стремление Фармера предстать перед публикой филантропом международного масштаба, этаким благородным принцем не вызывало в нем ничего, кроме раздражения.

– Когда приходило время похорон, – продолжал Фармер, – нефрит клали в гроб наряду с другими самыми ценными предметами. Считалось, что этот прекрасный камень, не поддающийся разрушению, в какой-то степени предохраняет от тления и тело умершего. То есть, можно сказать, способствует бессмертию. Поэтому много тысяч лет назад высокопоставленным особам в гробу прикрывали нефритом все девять отверстий на теле. Но люди есть люди, и со временем они решили, что там, где лежат девять предметов из нефрита, можно положить и сотню, и тысячу, и это будет еще лучше. Важных особ стали хоронить в костюмах из кусков нефрита, скрепленных вместе нитью из чистого золота. Такой костюм, выполненный из драгоценного нефрита с ног до головы, напоминал латы средневекового рыцаря.

Кайл перестал ерзать и весь обратился в слух. И не он один. В зале наступила полная тишина, а Фармер расхаживал по сцене с микрофоном, рисуя картины давно ушедших времен.

– Считалось, что этот камень послан на землю с небес. Небесный камень. В костюмах из чистого нефрита хоронили императоров династии Хань. И это в те времена, когда у мастеров уходили месяцы на то, чтобы вырезать одну-единственную пластину. Для похоронного одеяния требовались сотни деталей, сотни таких пластин.

Всем известно, в какой роскоши жили китайские императоры и их жены. Однако мало кто знает, что и принцы, и придворные жили – и умирали – в такой роскоши, которой могли бы позавидовать египетские фараоны. Лучший пример тому – принцы эпохи Хань. Их гробницы полны ценностей, созданных поколениями лучших художников, как современных им, так и более древних. Только представьте себе… богатства целого государства, похороненные ради того, чтобы развлекать царственных особ в их путешествии в вечность! Лучшее из того, что создано всей цивилизацией, похоронено. Навсегда.

Фармер помолчал, прислушиваясь к напряженной тишине в зале. Выдержав паузу, улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой.

– А быть может, и не навсегда. Многие гробницы грабили еще до того, как успевал остыть труп похороненного там императора. Драгоценности, лежавшие в могилах, снова увидели свет, оказавшись в коллекциях состоятельных ценителей. Однако некоторые из захоронений, очень немногие, оставались нетронутыми сотни и даже тысячи лет. В их числе – гробница того, кого мы называем «Нефритовым императором». Вернее, она была такой до недавнего времени.

Зал зашевелился. Участники аукциона и гости встрепенулись и подались вперед, словно пытаясь придвинуться поближе. Кайл и Лайэн непроизвольно сделали то же самое. Выпрямились и обратились в слух.

– «Нефритовый император» был принцем династии Мин, посвятившим всю свою жизнь собиранию нефрита. Неограниченная власть, богатство и острый глаз подлинного ценителя и знатока позволили ему собрать лучшее из всего, что имелось в то время в Китае. Сокровища он забрал с собой в могилу.

Разумеется, сейчас у меня есть возможность показать вам лишь несколько вещей из этой коллекции. Когда откроется музей, вы увидите намного, намного больше. А пока, леди и джентльмены, – гробница «Нефритового императора» для вас!

Бархатный занавес раздвинулся. На пустой сцене в вертикальном луче прожектора отсвечивал всеми оттенками неподвластного времени зеленого цвета похоронный костюм из нефрита.

Лайэн лишь смутно сознавала, что ногти ее вонзились в ладонь Кайла, который крепко сжимал ее пальцы. Так крепко, что у него, наверное, должны остаться следы. Но сейчас она об этом не думала. Ей требовалась поддержка – что-то крепкое, сильное, теплое и надежное, что помогло бы ей справиться с холодным ужасом, сковавшим все тело.

Насколько ей было известно, во всем мире лишь в одной частной коллекции хранился похоронный костюм из чистого нефрита. В собрании Вэнь Чжитана. Хранился до сих пор… как и клинок периода неолита.

Нет, она просто сходит с ума. Это похоронное одеяние не может быть тем самым, из коллекции Вэня. Она должна внимательно его осмотреть. Иначе холодный ужас внутри будет расти и расти, пока не превратится в кошмар. Вот как сейчас…

Даже на расстоянии в двадцать футов она видела, что костюм выглядит в точности таким же, как тот, что хранился у Вэня. Точно такие же пластины императорского нефрита: сверху, на голове, более темные, ниже, к груди, – более светлого, кремоватого оттенка, еще ниже, на ногах, – сгущавшиеся до цвета мха. И повсюду сверкали золотые нити, особенно много на голове и груди, где они были такими толстыми, что покрывали костюм словно вышивкой, отделяя каждую пластинку от другой.

Этого не может быть!

Не замечая, что делает, Лайэн встала, потянулась ближе к сцене. Она оказалась не единственной. Почти все в зале поднялись с мест и начали продвигаться вперед. Лайэн никого не замечала вокруг. Она не сводила глаз с пластин и золотого шитья. Если зрение ее не обманывает, все в точности соответствует тому, что отпечаталось в ее памяти.

Ей стало трудно дышать. Горло сдавило. Теперь Лайэн сама не знала, что хуже – если она ошибается по поводу этого костюма и клинка или если окажется права.

Она попыталась протиснуться к сцене, но не смогла обойти Кайла.

– Позвольте мне пройти. Я должна рассмотреть его поближе.

– Я бы и сам не отказался посмотреть его поближе, но мы опоздали. Смотрите, вся толпа устремилась туда же.

– Вы не понимаете. Я должна его рассмотреть! Уйдите с дороги.

Кайл искоса взглянул на нее. Лицо Лайэн стало совсем белым, тело, казалось, вибрировало от напряжения, того самого, которое заставило ее вонзить ногти в его руку.

– Зачем? – настаивал он. Она гневно тряхнула головой:

– Пропустите же меня!

– Держитесь за мной. Попробую проложить вам дорогу.

– Леди и джентльмены! – раздался звучный голос Фармера. – Оставайтесь на своих местах, пожалуйста. Этот костюм будет выставлен на открытии моего Музея нефрита Азии. У каждого из вас будет достаточно времени его рассмотреть.

Некоторые зрители остановились в нерешительности. Остальные продолжали двигаться вперед. Рядом с Фармером появились телохранители в смокингах, с жесткими лицами.

Ведя за собой Лайэн, Кайл продвигался к боковой части зала, не обращая внимания на испуганные возгласы и яростные взгляды людей, попадавшихся на его пути. На сцене Фармер орал на телохранителей, окруживших его плотным кольцом. Он требовал, чтобы охраняли не его, а нефритовый костюм. Еще несколько минут, и сцена будет оцеплена.

Кайл повернулся к Лайэн:

– Падайте в обморок.

– Что?

– Если хотите посмотреть его поближе, падайте в обморок. Лайэн начала опускаться на пол. Кайл поднял ее на руки и стал продираться сквозь толпу.

– Разойдитесь! – кричал он. – Ей нужен воздух. Дайте мне пройти.

Он поспешно продвигался к сцене, единственному месту во всем зале, где не было толчеи. Несколько охранников двинулись ему навстречу, однако, увидев на руках безжизненно поникшую даму, отвернулись, обратившись к толпе. Занавес тяжело опустился за спиной Кайла. Некоторые особенно нетерпеливые зрители, успевшие добраться до сцены, запутались в складках мягкого бархата, тут же оказавшись в руках охранников, гораздо более жестких.

– Отойдите подальше от нефрита, – прорычал Кайлу один из стражей.

– К черту ваш нефрит! Ей нужен воздух.

Пока охранник решал, что делать с Кайлом, из-под занавеса выбрался один из гостей, прибывших из КНР. Он был очень возбужден и вступил с охранником в полемику, в основном с помощью рук. Воспользовавшись этим, Кайл ухитрился пробраться за пьедестал размером с небольшой гроб, на котором был установлен костюм из нефрита.

– Проснитесь, спящая красавица, – шепнул он на ухо Лайэн. – У вас есть примерно тридцать секунд, пока нас не обнаружат.

Костюм стоял меньше чем в двух футах от нее, освещенный лучом прожектора, таким ярким, что он казался сплошным твердым белым снопом. Золотые нити искрились и переливались как живые. Лайэн тоже мгновенно ожила. Дрожа всем телом, она потянулась к бессмертному нефриту.

– Эй вы там, какого черта?! – рыкнул охранник.

– Спокойно, – проговорил Кайл. – Во всем зале только здесь можно глотнуть воздуха.

Охранник уже бежал к ним через всю сцену.

– Заберите ее отсюда! Быстро!

– Нас выгоняют, – пробормотал Кайл, отступая. Лайэн не протестовала. Она успела увидеть достаточно.

Больше чем достаточно. Великолепный экспонат Дика Фармера совсем недавно принадлежал Вэнь Чжитану. Это открытие ее буквально парализовало.

Несколько секунд спустя она осознала, что Кайл все еще держит ее на руках.

– Отпустите меня.

– Минутку.

– Куда вы меня тащите?

– К выходу.

– Почему? Разве охранник гонится за нами?

– Нет, но я хочу посмотреть, не следует ли кто-нибудь еще. Есть возражения?

Если они и были, Лайэн все равно не успела ничего сказать. Кайл опустил ее на пол и повлек к выходу с такой скоростью, что она едва касалась ногами пола. Он мчался до тех пор, пока они не оказались за пределами ярко освещенного здания, на улице. И тут же скрылись в тени гаража.

Кайл остановился и замер, прижав Лайэн к груди, разглядывая поверх ее головы безлюдный тротуар у отеля.

– Что вы… – начала она.

– Тихо! – прошептал он.

Вздрагивая от ночной прохлады, Лайэн молча ждала, глядя в его глаза, ожидая увидеть какой-нибудь намек на то, что их преследуют. Но видела только лицо, словно выточенное изо льда и теней. Лицо человека неуступчивого, жестокого, варвара, средневекового викинга, волка в костюме современного цивилизованного ягненка.

Какой-то частью своего существа, не полностью затронутой шоком, Лайэн чувствовала – она, наверное, сошла с ума, если доверилась Кайлу Доновану. И точка. Она точно не в своем уме, если решила, что Вэнь мог расстаться с главным из своих сокровищ – нефритовым похоронным костюмом. Единственной вещью такого рода, попавшей в частную коллекцию.

– Не бойтесь, – чуть слышно прошептал Кайл. – Я никого к вам не подпущу.

Она едва не засмеялась вслух. «Не бойтесь»! Единственный способ избавиться от страха – это загнать мысли о Вэне и похищенном нефрите куда-нибудь подальше в уголок сознания. Она подумает об этом потом, когда успокоится. И может быть, до чего-нибудь додумается.

Все будет хорошо, все как-нибудь объяснится.

Лайэн вспомнила свой старый способ справляться с бедами. Еще девочкой она развила в себе способность как бы разделять неприятности на несколько уровней и заниматься в первую очередь самыми насущными. Лайэн научилась этому, когда поняла, что боль от того, что отец не признает ее своей дочерью, может разорвать ей сердце. Способность держать себя в руках, не сдаваться и не терять самоуважения она подкрепляла занятиями карате, сочетавшими физическую форму и эмоциональный контроль.

Но сейчас даже многолетние тренировки не помогли Лайэн прийти в себя. Через несколько минут она снова почувствовала, что вся дрожит. Попыталась убедить себя в том, что это нервы, а может, прохладный ночной ветер, прекрасно зная, что виной тому пальцы Кайла, медленно скользившие по ее спине. Его теплая рука спускалась от позвонка к позвонку, от впадинки к впадинке, замирая, словно пальцы пытались запомнить пройденный путь…

– Замерзла? – тихонько спросил мужчина.

– А вы попробуйте сами постоять на улице в шелковом белье в марте. Конечно, я замерзла.

– В шелковом белье? Я и не предполагал… – Кайл осекся на полуслове. Наверняка Лайэн не понравится, если он скажет, что не почувствовал под пальцами ничего, кроме тончайшего слоя шелка и теплой женской кожи под ним. – Извините. Я как-то не подумал о температуре. Мы сейчас пойдем обратно. Тем более что этот тип, кажется, не клюнул на приманку.

– А может быть, и клевать-то было некому. Может, я все это только вообразила, а вы поверили.

– Может, и так.

Однако его настороженный взгляд говорил о другом.

– Почему вы так уверены, что нам все это не почудилось? – прошептала она.

– Нутром чую.

– Нутром?

– Да. Внутри у меня неспокойно.

– А вы не пробовали принимать что-нибудь нейтрализующее кислоту в желудке?

Он чуть слышно рассмеялся. Качнул головой. И в тот же момент замер.

– Что…

Она не договорила. Кайл рывком прижал ее к себе, так, что она уткнулась носом в его смокинг.

– Тихо, – выдохнул он.

Из боковой двери показалась мужская фигура. Незнакомец сделал шаг влево, остановился. Среднего роста, в черном смокинге.

Чиркнула спичка и тут же погасла. Кайл успел только увидеть, что мужчина гладко выбрит. Огонек сигареты разгорелся до красного цвета, потом пожелтел и снова стал ярко-красным. Мужчина сделал несколько быстрых затяжек, швырнул сигарету в кусты и вернулся в гостиницу.

Кайл еще немного подождал. Больше никто не вышел.

– О'кей. – Он ослабил объятия. – Идемте в дом, пока вы не окоченели.

– Или не задохнулась.

– Что?

– Вы когда-нибудь пробовали на вкус сыроватый смокинг?

– Нет, никогда. – Он едва удерживался от того, чтобы погладить ее, провести рукой по ее спине вниз, до изящного и в то же время аппетитного задика. – Все мои смокинги отлично приготовлены.

Лайэн оставила шутку без ответа.

– Вы думаете, он пытался догнать нас?

– Трудно сказать. Может быть, преследовал нас, а может, просто вышел покурить.

– Значит, мы все там же, откуда начали.

– Не совсем. И вы до сих пор не сказали, почему мне пришлось выложить такую сумму за клинок.

– Аукционная лихорадка.

– Попробуйте еще разок.

– Невежество.

Он крепче сжал ее руку:

– Сделайте еще попытку.

– Я не умею читать мысли.

– Как насчет своих собственных? Вы же сами хотели купить этот клинок, Лайэн. Очень хотели. Почему?

Вместо ответа она выразительно вздернула подбородок. Ничего она ему не скажет.

Он быстро повел ее к главному входу.

– Я могу понять, почему вы из кожи вон лезли, чтобы рассмотреть как следует похоронный костюм. Но что особенного в этом клинке?

– Ничего.

– Вы хотите сказать: ничего особенного?

– Я хочу сказать, что вас это не касается. Кайл резко остановился у самого входа в отель.

– Может быть, этот клинок как-то связан с мужчиной, который вас преследует?

Лайэн искренне удивилась:

– Почему вы так думаете?

– Сегодня вечером вы трижды испугались. Первый раз – из-за того, кто вас преследует. Второй раз – из-за клинка.

Лайэн не стала дожидаться, пока он назовет третью причину. Ей вообще не хотелось касаться темы нефритового костюма.

– Эти вещи никак между собой не связаны.

– Вы уверены?

– Клинок периода неолита – это дело семьи Тан. А человек, который меня преследует, – кавказец. Никакой связи.

– Может быть, связь заключается в вас? Она промолчала.

Внезапно Кайл почувствовал неладное. Он не мог бы сказать, что именно, но что-то было не так. И еще он успел подумать, что не готов к такому повороту событий: отверстие под левым рукавом смокинга пусто.