Пролог

Ему стало страшно.

Дрожащими руками он собрал нефрит, упаковал в коробки. Драгоценный нефрит… такой древний… Небесный камень… Человеческая мечта, воплощенная с почти нечеловеческим искусством и нечеловеческим терпением.

Мечта, которая вызывала в людях зависть и жадность.

Мечта, которая приводила к преступлениям, предательству, смерти.

Руки его стали холоднее нефрита, который он воровал, – одну вещь за другой, одну мечту за другой. Через липкие от пота ладони прошла целая культура древней нации, ее душа. Вот дракон, свернувшийся в причудливой позе. Ему три тысячи лет. Вот ученый-схоласт. Его кремовые одежды, выточенные из камня, кажутся почти воздушными. А вот мудрецы на склоне горы.

Мечты о прекрасном воплотились в тысячах оттенков нефрита – от снежно-белого до угольно-черного, от зеленого до голубого, красного, золотистого. Под солнечным светом любое из этих изделий начинало призрачно мерцать, словно светилась сама душа камня.

Уникальные творения. Бесценные. Непревзойденные и неповторимые.

Семь тысячелетий развития великой национальной культуры лежали перед ним. Древние би – диски, олицетворявшие рай небесный; не менее древние кун – полые цилиндры, изображавшие землю. Декоративные церемониальные клинки и нарукавные повязки с выгравированными на них символами, истинное значение которых древнее самой человеческой памяти. Кольца, браслеты, серьги, кулоны, колье, подвески, брелки, пряжки, замки, чаши, ножи… Горы, облака, драконы, кони, рыбы, птицы, цветы лотоса, люди – мужчины и женщины – все, что вобрала в себя целая человеческая культура, выгравировано на камне, который сейчас, казалось, говорил на языке самой ее души…

– Быстрее, идиот!

Он едва не выронил древнюю чашу. И выронил бы, если бы чья-то рука молниеносно не перехватила хрупкое прохладное полушарие.

– Ч-ч-что… что ты здесь делаешь? Сердце бешено стучало у него в груди.

– Проверяю, как ты делаешь свое дело.

– Что?! Какое дело?

– Грабишь сокровища гробницы «Нефритового императора», разумеется!

– Я… нет-нет… Я не… Если это откроется…

– Не откроется, если сделаешь, как я скажу.

– Но…

– Слушай, что я говорю!

Он выслушал, весь дрожа. Страх сменялся надеждой, которую снова пересиливал страх. Он не знал, что сильнее. Знал только, что сам вырыл себе могилу и теперь готов на все, только бы не оказаться погребенным в ней.

Вор слушал и не знал, смеяться ли, плакать или бежать куда глаза глядят – подальше от соблазна, от шепота этого дьявола, призывавшего к неслыханному. В его устах все выглядело не правдоподобно просто. И ему нет больше нужды терзаться сознанием вины или опасаться разоблачения. Этот дьявол нашел другого виновника.

Осознав это, вор с облегчением рассмеялся.

Пошел упаковывать бесценный нефрит и вдруг обнаружил, что руки стали теплыми и пальцы больше не дрожат.

Глава 1

Лайэн Блэкли проснулась от громкого стука в дверь. Села в постели. Почувствовала, как колотится сердце. На мгновение показалось, что шум ей только снится. И неудивительно: девушка слишком устала. Вчера работала допоздна, так и сяк раскладывая и снова перекладывая прекрасные изделия из нефрита, добиваясь максимальной выразительности, – до тех пор, пока не убедилась, что нашла наилучшее решение для сегодняшней экспозиции на благотворительном аукционе.

Дверь содрогалась от ударов. Лайэн тряхнула головой, откинула тяжелые черные пряди со лба. Взглянула на часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Шесть утра…

Она выглянула в окно. Над Сиэтлом занимался рассвет, но лучи солнца еще не коснулись окон ее старой квартиры на площади Пионеров, выходившей окнами на запад.

– Проснись, Лайэн! Это Джонни Тан. Открой дверь! Похоже, это и в самом деле сон. Джонни Тан никогда не переступал порога не только ее квартиры, но даже офиса, который находился здесь же, за холлом. Они вообще встречались крайне редко, по большей части когда Лайэн навещала мать в Киркленде.

– Лайэн!

– Сейчас иду. Одну минуточку.

Хорошо, что нет соседей, которые могли бы возмутиться по поводу такого грохота в субботу утром.

Лайэн откинула пуховое одеяло, набросила красный шелковый пеньюар – подарок матери на прошлое Рождество – и поспешила к двери. Отперла два замка, отодвинула засов.

– В чем дело? Что-нибудь с мамой?

– Нет, с Анной все в порядке. Она хочет увидеться с тобой до аукциона.

Лайэн прикинула, сколько дел намечено на сегодня. Если сделать маникюр самой, может быть, удастся выкроить время на визит к матери.

– Я загляну к ней сразу после того, как оформлю экспозицию.

Джонни кивнул. Однако похоже, он явился отнюдь не за этим. Во всяком случае, сейчас он не выглядел человеком, который получил то, за чем пришел. Явно встревоженный, он был похож на раздраженного зверя в клетке. Губы сжаты, скулы напряжены. Красивый мужчина, снова отметила Лайэн. Ростом чуть меньше шести футов, худощавый и стройный. Быстрый, ловкий, с широкой обезоруживающей улыбкой, которую сейчас он, судя по всему, был не намерен демонстрировать.

– Кофе у тебя есть? Или по-прежнему предпочитаешь китайский кофеин?

– У меня есть и чай, и кофе.

– Тогда я хотел бы черный. Я имею в виду кофе, а не чай. Лайэн отступила от двери, и Джонни прошел в квартиру.

Она не знала в точности, сколько лет ее отцу. Должно быть, около шестидесяти. Однако он выглядел, не больше чем на сорок. За все годы, что Лайэн себя помнила, любовник ее матери, казалось, ничуть не изменился. Появилось, правда, несколько серебристых прядей в волосах, пара тонких морщинок; овал лица стал чуть менее четким. Однако все это мелочи по сравнению с теми изменениями, что произошли в ней самой за тридцать лет со дня рождения.

Ни разу за все эти годы Джонни Тан не признал, что ребенок Анны Блэкли – его дочь.

Лайэн постаралась отогнать эти мысли. Заперла дверь. В конце концов, теперь не так уж важно, что там признал или не признал Джонни Тан. Теперь для нее имеет значение только нефрит. Нефрит семьи Тан. Коллекция ее деда, отца ее отца. Сотни, тысячи изделий. Все уникальны, некоторые поистине бесценны. Каждая вещь словно светится изнутри…

– Не можешь удержаться от того, чтобы не поиграть?

Джонни указал на кухонный стол, уставленный нефритовыми фигурками. Еще несколько стояли на полу и на буфете.

– Поиграть?! Да нет, для меня это не куклы. Мужчина издал хрипловатый смешок.

– Отец, наверное, лишился бы сознания, если бы услышал, что ты сравниваешь их с куклами.

– Вэнь прекрасно знает, как я отношусь к нефриту.

– Вэнь использует твое мастерство и недоплачивает тебе. Лайэн испуганно подняла глаза на отца:

– Ведь это он научил меня всему, что я знаю.

– Не правда! Он узнал о твоем существовании всего семь лет назад. До этого его вряд ли волновало, есть ли ты на свете. А потом ты купила на какой-то распродаже нефритовые бусы, и он решил, что у тебя к этому талант.

– Те бусы периода династии Западная Чжоу. Их возраст три тысячи лет. На них выгравированы драконы – символ власти. И они были нанизаны на выцветшую красную шелковую ленту, более древнюю, чем конституция Соединенных Штатов.

– Если бы ты их продала и вложила деньги в ценные бумаги, тебе бы сейчас не пришлось ютиться в этой дыре. Но ты преподнесла их моему отцу в подарок ко дню рождения.

На мгновение Лайэн потеряла дар речи. Джонни Тан никогда не говорил с незаконной дочерью о своей семье. Она искоса взглянула на отца, пытаясь свести воедино все признаки, указывавшие на то, что он чем-то расстроен. Или встревожен.

– Я не знала, что ты не одобряешь моего поступка, – тихо проговорила она.

– А если бы знала, это что-нибудь изменило бы?

– Ну конечно. Я не хотела бы раздражать ни тебя, ни твою семью.

Она действительно всячески старалась этого не делать. Просто наизнанку выворачивалась, чтобы угодить клану Тан. Выучила китайские диалекты, работала по семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году. И все ради того, чтобы доказать членам семейства, что она их достойна. До сих пор Лайэн, признанный эксперт, выбивалась из сил ради этого, хотя и пыталась убедить себя в том, что попросту стремится развивать собственный бизнес и потому так дорожит отношением своих лучших клиентов могущественного семейства Тан.

– Тебе надо было послушать свою мать и стать учительницей.

– Ты разбудил меня в шесть утра, чтобы сказать об этом?

– Нет, не только.

Он замолчал. Лайэн включила газ, поставила кофе. В Сиэтле кофе из кофейника считался чуть ли не святотатством, но сейчас ей совсем не хотелось включать кофеварку, купленную неделю назад на распродаже, – Лайэн ее еще как следует не освоила.

Пока закипал кофе, Джонни расхаживал по небольшой квартире-студии. Похоже, она не так уж много времени проводит дома, понял он. В комнате почти не было вещей, которые говорили бы об индивидуальности хозяйки, ее пристрастиях, вкусах. Это косвенное и вместе с тем безошибочное свидетельство того, что Лайэн с головой ушла в работу, отнюдь не порадовало Джонни.

– Почему ты живешь в этой дыре?

– Здесь дешево.

– Я даю… – Он осекся. – У Анны достаточно денег для того, чтобы ты могла поселиться в более приличном месте.

– Это ее деньги. – Об их происхождении Лайэн никогда не говорила вслух. – Я достаточно взрослая для того, чтобы содержать себя.

Ей скоро тридцать. Она встретит день рождения в одиночестве. Анна и Джонни собираются в Гонконг, или на Таити, или еще куда-то на противоположный берег Тихого океана, чтобы отметить тридцать первую годовщину своего знакомства.

– Анна говорит, что твой бизнес идет неплохо. Почему бы тебе не устроиться получше? – настаивал Джонни.

– Дом принадлежит вашей семье. Если ты считаешь, что это дыра, скажи своему старшему брату, Джо Тану. Он числится официальным домовладельцем.

Наступило неловкое молчание. Лайэн не делала попытки его прервать. Просто не решалась, испугавшись, что вырвется что-нибудь вроде: «С чего это вдруг такая забота обо мне?» Но такой вопрос был бы не совсем справедливым. Во многих отношениях Джонни заботился о своей незаконнорожденной дочери лучше, чем иные отцы о законных отпрысках. Не его вина, что Лайэн умирала от желания заслужить любовь семейства, которому нужна была лишь в качестве эксперта по нефриту.

Старая история, напомнила себе Лайэн. Старая как мир.

Не в ее власти было изменить прошлое, но она могла работать ради будущего. Да, собственно, ради этого она и работала. Хотя помощь ее бизнесу со стороны семьи Тан и была очень важной, однако не единственной причиной процветания ее дела. В большой степени успех Лайэн Блэкли обеспечили ее собственные знания и желание работать по девяносто часов в неделю.

– Ты уже говорила с Кайлом Донованом?

– Так, значит, ты для этого явился сюда в первый раз, да еще в такую рань? Выяснить, удалось ли мне устроить «случайную» встречу с мистером Донованом? – не сдержалась молодая женщина.

– Для чего же еще?

«Ведь я твоя дочь», – хотелось ей крикнуть. Но Лайэн прикусила язык. Потянулась за чашками. Кофе, наверное, еще не настоялся, но она чувствовала потребность занять чем-то руки.

– Кофе. – Она протянула Джонни чашечку. Он внимательно смотрел на нее.

– Ну… так что же?

– Нет, – ответила она.

– Почему?

Лайэн налила себе кофе, сделала глоток бурой некрепкой жидкости.

– Может быть, у тебя кто-то есть?

– Нет. Да и какое это имеет значение? Ты ведь предложил мне встретиться с Донованом, а не соблазнить его.

– Ну так встреться с ним.

– Каким образом? Подставить подножку на улице, чтобы он упал?

– Не строй из себя китайскую скромницу. Ты такая же американка до мозга костей, как и твоя мать. Просто подойди и представься. Я так и познакомился с Анной.

И что ей это принесло?.. Лайэн снова прикусила язык. Конечно же, она понимала, что в любовной игре участвуют двое. И для того чтобы возник дуэт «любовник – любовница», необходимо согласие обеих сторон. Ее мать охотно приняла правила игры, несмотря на то что ей предоставили статус участника второго сорта. Лайэн так и не смогла этого понять. Однако теперь она наконец научилась мириться с давно сложившимся положением. И то потому, что борьба обходилась слишком дорого.

– Он будет на аукционе сегодня вечером, – заявил Джонни. – Подойди к нему.

– Но…

– Обещай мне, что сделаешь это.

Лайэн заметила в глазах отца что-то непривычное. Какое-то сильное чувство… гнев или, быть может, нетерпение? Или что-то другое, чему она не могла подобрать названия, сознавая в то же время, что интуиция ее не подводит – это чувство реально. Так же реально, как и ее вечный страх повести себя в соответствии со своим положением… с тем, что о ней всю жизнь говорили люди. Ее называли дочерью шлюхи.

– Зачем?

До этого Лайэн не задавала подобных вопросов.

– Сразу после показа мы с Анной отправляемся на Таити. Если не сделаешь этого сегодня, может оказаться слишком поздно.

– Поздно для чего? Почему тебе так хочется, чтобы я познакомилась с Кайлом Донованом?

– Это очень важно, поверь мне. Очень.

– Но почему?

На мгновение Джонни замялся.

– Это нужно нашей семье. Больше я тебе ничего сказать не могу.

Ах вот как!.. Снова семья. Всегда семья. Семья, которая ее не принимает.

– Хорошо. Я сделаю это сегодня вечером.

– Итак, – Кайл Донован смотрел на старшего брата, как бы не веря собственным ушам, – ты хочешь, чтобы я соблазнил незаконную дочь известного гонконгского торговца и американки с единственной целью – выяснить, не занимается ли она продажей культурных ценностей, похищенных в Китае. Так?

Арчер чуть наклонил голову набок, словно обдумывая услышанное. Долго разглядывал холодную соленую воду, плескавшуюся за окнами дома на острове Сан-Хуан. Наконец кивнул:

– Что-то вроде того. Кстати, соблазнять не обязательно. Это на твое усмотрение.

– Не верю.

– Вот и прекрасно. Соблазни ее и убедись наверняка.

– Это просто чья-то злая шутка.

– Если бы…

Кайл выжидающе молчал, однако брат, по-видимому, не собирался продолжать. И Кайл, кажется, догадывался почему. Арчер терпеть не мог посвящать кого-либо из членов семьи в некоторые эпизоды своего прошлого. Тесная связь с Дядей Сэмом, без сомнения, из их числа. Однако правительство Соединенных Штатов, так же как и прошлое Арчера, по сути, никогда не исчезало из его жизни.

В конце концов Кайл не выдержал:

– Что происходит? Только, пожалуйста, без этой болтовни о руках, протянутых через океан, и о международном сотрудничестве.

Арчер искоса взглянул на брата. Выгоревшие светлые волосы Кайла искрились на солнце, а карие глаза казались почти золотыми. Но и в ярком солнечном свете полоска вокруг радужки выглядела совсем темной. И даже солнечные лучи не могли скрыть теней под глазами и морщин, оставленных горьким опытом. Тем опытом, от которого Арчер предпочел бы избавить своего младшего брата.

– Ну ладно, а моим словам ты поверишь?

– Болтовня все это.

Арчер ответил непроизвольной мимолетной улыбкой, но его серо-зеленые глаза сузились от гнева.

Кайл ждал. На этот раз он не собирался прерывать молчание.

Арчер поднялся – высокий, стройный, мускулистый. Точная копия младшего брата, только с темными волосами. Начал молча расхаживать по комнате, рассеянно касаясь то компьютера, то корешков книг – тематика была самой разнообразной: от международной экономики и банковского дела до истории обработки нефрита в Китае, – то флейты в стиле барокко, то небольшой вазы с веточкой розмарина, то ножа для вскрытия конвертов, такого острого, что им можно было бы ранить человека, блесны… Под блестящей аппетитной наживкой скрывался крючок, который, казалось, только и ждал случая вонзиться в тело рыбы.

– А ты изменился. – Арчер осторожно отодвинул в сторону блесну с крючком. – Еще год назад, до того провала с янтарем, ты ни за что не смог бы меня перемолчать, даже если бы от этого зависела твоя жизнь.

– А она зависит от этого? Улыбка исчезла с лица Арчера.

– Насколько мне известно, нет.

– Вот мы и подошли к самому интересному вопросу. Что же тебе известно?

– Достаточно для того, чтобы испытывать беспокойство. Но слишком мало для того, чтобы иметь возможность действовать.

– То же самое можно сказать об остальном человечестве. Добро пожаловать в наши ряды, – заметил Кайл.

Некоторое время Арчер стоял, отвернувшись к окну, глядя на деревья, которые раскачивались на ветру, на соленую воду внизу, там, где течение было более мощным, чем в устье реки, впадавшей в пролив Розарио.

– Мне известно не больше того, что я тебе уже сказал. Ходили слухи о невероятной находке. О гробнице императора династии Мин, который славился как страстный любитель нефрита. Он собрал все лучшее из семитысячелетнего китайского нефрита и унес с собой в могилу.

– Где это нашли? Кто? Когда? В Китае знают…

– Я сказал тебе практически все, что мне известно.

– Теперь расскажи остальное.

– Мой человек считает, что Дик Фармер купил все самое ценное из китайской гробницы.

Кайл присвистнул.

– Ему это, должно быть, недешево обошлось.

– Что-то около сорока миллионов.

– Даже для человека с состоянием в три миллиарда…

– По последним данным – пять.

– Даже для человека с таким капиталом это деньги немалые.

– Деньги – дело наживное. Требуется только печатный станок, а у Дяди Сэма он есть. А вот содержимое гробницы «Нефритового императора» не заменишь ничем. Китайцы подняли международный скандал.

– Ничего удивительного. И что же они делают для того, чтобы привлечь внимание Дяди Сэма?

Арчер ответил сардонической усмешкой.

– Всего лишь угрожают прервать все отношения с Соединенными Штатами в случае, если национальное сокровище обнаружится у нас в стране.

Кайл вскинул светлые брови:

– Они, похоже, взбесились. А сокровище может обнаружиться у нас в стране?

– Это наихудший сценарий развития событий.

– Существует какой-нибудь еще?

– Сокровище уже здесь.

– Где?

– Этого мой человек не смог узнать. Или не захотел сказать…

– Фармер отнюдь не идиот, – медленно проговорил Кайл. – Но он не тот человек, чтобы скрывать открытие, которое могло бы принести ему славу. Он хочет, чтобы его считали знатоком и ценителем, а не только миллиардером. Если Дик Фармер действительно отхватил такой куш, как гробница «Нефритового императора», он ни за что не удержится, чтобы этим не похвалиться.

– Именно этого и опасается Дядя Сэм. Сейчас огласка была бы совсем некстати – как раз идут весьма деликатные переговоры с Китаем.

– О чем? О торговле, о наркотиках, об иммигрантах или о нелегальном вывозе оружия?

– Какое это имеет значение?

– Имеет.

Арчер ответил слабой улыбкой. Все-таки они с братом очень похожи.

– Нелегальная торговля оружием. Китайцы производят на экспорт продукцию, которая по нашим стандартам считается устаревшей, зато по стандартам третьего мира котируется.

– Ах, какая это великая вещь – цивилизация!..

– Их товар превосходит все оружие этого уровня. Поэтому Дядя Сэм и ведет с ними переговоры, вместо того чтобы стрелять. Но ведь это Китай! Мы постоянно слышим от них только «да» и ни одного «нет», а дело между тем не движется. Ни один документ не подписан, ни одно соглашение не заключено.

– Чего же хочет Китай?

– Этого мой человек не сказал. По-видимому, нечто такое, что мы пока не готовы им предоставить. Если теперь еще выяснится, что эта нефритовая гробница в Штатах, мы будем иметь бледный вид. Тогда Дяде Сэму придется отдать Китаю много больше, чем мы получим взамен. Мы же хотим снизить поставки китайского оружия амбициозным тиранам.

– Передай мне молоко.

Кайл понял, что теперь уже нет смысла ложиться. Все равно не заснуть. Надо как-то взбодриться. Он взял у Арчера пакет, добавил молока в чашку с кофе и жадно отхлебнул, ожидая, пока кофеин подействует на мозг.

– Итак, – он взглянул на брата, – Дядя Сэм предполагает, что кто-то из семейства Тан стянул драгоценности из гробницы и продал их Фармеру?

– Это одна из версий.

– А другие?

– Еще подозревают компанию «Санко».

– Но это же континентальный Китай! Если бы это сделали они, правительство уже бы их накрыло.

– Все зависит от того, какие у «Санко» союзники в правительстве, – возразил Арчер. – У них там больше политических течений, чем существует названий для них. Так или иначе, пока нет полной информации, главный подозреваемый – консорциум «Тан».

Кайл допил кофе. Провел пальцами по небритым щекам, взглянул на старшего брата ясными зеленовато-карими глазами.

– Со времени переворота консорциум «Тан» практически изгнали из Гонконга и из КНР. Им понадобился бы очень сильный союзник, симпатизирующий Соединенным Штатам. Никого более сильного, чем Дик Фармер, сейчас нет.

– Верно. Если бы не переговоры по ограничению экспорта китайского оружия, Дядя Сэм наплевал бы и на Китай, и на Фармера, и на Танов. У Фармера не так уж много друзей в верхах.

– Не забывай, что говоришь о человеке, который вот-вот сформирует свою собственную партию и у которого, возможно, реальный шанс стать президентом.

– Для Фармера это было бы крупным шагом назад. Если президент заинтересован в проведении встречи на международном уровне, экспертам по протоколу требуется не один месяц для того, чтобы ее спланировать. Если же такую встречу организует Фармер, все приезжают к нему на личный остров, не заботясь о том, у кого какие перед кем преимущества.

– Ты прав. Мне очень понравился этот его трюк с булавками в петлице и домашним компьютером.

– Да, прекрасно придумано: не надо таскать с собой ни ключей, ни карточек. Фармер ходит по зданию, и вся электроника узнает «хозяина»: все двери перед ним раскрываются; музыка, запахи – все для его удовольствия. Плюс абсолютная безопасность.

– Когда ты стащил свой компьютер после той последней конференции, на которую приезжали Донованы, мне понадобилось несколько месяцев, чтобы перестроить программу и заставить компьютер считать Господом Богом каждого, кто носит такую булавку.

– Ну да, это ты так говоришь. На самом деле программу ведь никогда никто не проверял, – скептически заметил старший брат.

Кайл пожал плечами. Он-то знал, что у него это получилось. А все остальное не имело значения.

– Ты можешь достать подробное описание нефритовой сокровищницы? Иначе непонятно, что искать.

– Ну, для начала там есть погребальный костюм из нефрита. Нетронутый.

На лице Кайла проступило изумление. Явно не зная, что сказать, он рассеянно взял в руки флейту, издал несколько звуков. Отложил инструмент и обернулся к брату:

– Похоронные одежды из нефрита – вещь крайне редкая. Почти все, что были когда-либо обнаружены, находятся в Китае. Те немногие, что были вывезены, перешли в руки национальных государственных учреждений, но не частных лиц.

Арчер молчал.

– Что еще есть в гробнице? – спросил Кайл.

– Обычный набор. Ювелирные изделия, статуэтки, блюда…

– Обычный набор! – Кайл покачал головой. – Ну нет, мне нужны подробности. Сюжеты, размеры, цвета, время создания и тому подобное.

– Я попытаюсь. Но мой информатор – лицо неофициальное.

– Ты ему доверяешь?

– Дела только так и делаются. Лицами, пожелавшими остаться неизвестными, не для печати.

Кайл повел левым плечом, пытаясь унять боль. Рана давно зажила, но та «неофициальная» пуля задела сустав. С тех пор Кайл мог предсказывать дождь вернее, чем метеорологи.

– Итак, если я правильно понял, этот неофициальный информатор сообщил тебе, что ходят слухи о краже художественных ценностей такого масштаба, от которой у дипломатов руки сами потянутся за успокоительными таблетками, правительства забьют тревогу, а все остальные, у кого есть хоть капля здравого смысла, срочно побегут прятаться в укрытия.

– Вот именно.

– Но почему он обратился именно к тебе?

– Этого он не объяснил. Вернее, сказал то, что и так очевидно.

– То есть?

– Значение и влияние международной корпорации «Донован интернэшнл» общеизвестны, а кроме того, я, мол, знаю, как вести такие игры.

– Ну да… С настоящими пулями.

– Нет. С подлинными документами, паспортами, разрешениями, пропусками. Если мы предложим Дяде Сэму не вмешиваться, деятельность «Донован интернэшнл» осложнится. Импортно-экспортный бизнес без поддержки бюрократии Соединенных Штатов вести трудно. Дик Фармер это потянет, мы – вряд ли.

– И кроме того, Донованы в долгу перед Дядей Сэмом, не так ли? За то, что выручил меня тогда, после происшествия на Нефритовом острове.

Арчер пожал плечами. Однако плотно сжатые губы говорили о многом.

– Черт! – с отвращением произнес Кайл. – Я старался не впутывать в это нашу семью.

– Я тоже.

Кайл потер руки, пытаясь снять напряжение. Оно появлялось в те моменты, когда он вспоминал, как близок был тогда к смерти. И чуть было не захватил с собой сестру Онор.

– Хорошо, давай еще разок пройдемся по основным позициям, чтобы я не сорвал к черту и это дело.

Арчер резко обернулся. Внимательно взглянул на крупного светловолосого мужчину, который был когда-то его маленьким братишкой. Который всегда останется его младшим братом.

– В том, что произошло на Нефритовом острове, нет твоей вины.

– Согласен. Удивляюсь только, как ты мне еще доверяешь.

– Не мели чепуху. Единственный, у кого здесь с этим проблемы, – ты сам. Ты себе не веришь.

Кайл сменил тему:

– А что, этот твой… информатор называл именно меня, по имени?

– Нет. Просто Лайэн Блэкли не сводит с тебя глаз вот уже пару недель.

Золотисто-зеленые глаза Кайла стали круглыми.

– Что?! О чем ты?

– Незаконная дочь…

– Я не об этом!

– Все очень просто. Она все время смотрит на тебя. А ты смотришь только на свой холодный нефрит и не замечаешь взглядов горячей женщины, которая явно пытается привлечь твое внимание.

– Во-первых, нефрит совсем не холодный. Во-вторых, я еще не встречал женщины, какой бы температурой она ни обладала… я не встречал ни одной женщины, которая бы не перешагнула через мой окровавленный труп, чтобы добраться до тебя.

Арчер прикусил язык. Любое его замечание сейчас вызвало бы обычный спор между братьями. Он никак не мог понять, почему это все считают его таким сердцеедом. На его взгляд, самый красивый из братьев Донован – Кайл.

– Лайэн смотрит на тебя. Это одна из причин, побудивших меня попросить тебя о помощи. Ты можешь проникнуть в консорциум «Тан».

– Ах вот как! Проникнуть… Сначала, значит, одна женщина, а теперь уже весь их чертов клан. По-моему, у тебя преувеличенное представление о моем либидо, не говоря уже о моей решительности.

Арчер громко простонал в ответ.

– В любом случае, – продолжал Кайл, – если эта дама смотрит не на тебя, а на меня, в одном мы можем быть уверены.

– В чем же?

– Это игра. Все подстроено. Арчер моргнул.

– Что-то я тебя не понимаю.

– Поясню. За последние две недели мы с тобой вместе ходили на три предварительных просмотра выставок нефрита.

– Не на три, а на пять.

– Два оказались настолько паршивыми, что не стоит и упоминать. Если Лайэн смотрела на меня и якобы не замечала тебя, значит, консорциум «Тан» считает меня гораздо более легкой добычей.

– Ты даже не допускаешь, что Лайэн может предпочитать блондинов?

Кайл пожал плечами:

– Все может быть. Но в последний раз, когда женщина якобы предпочла меня высокому красивому брюнету, меня чуть не убили, прежде чем я сообразил, в чем тут загвоздка. Такие уроки, знаешь ли, для мужчины даром не проходят.

Арчер не знал, что на это ответить. Кайла не переубедить в том, что женщины стремятся лишь использовать его, а потом избавиться. Он стал таким в прошлом году. Временами Арчеру очень недоставало прежнего Кайла, беспечного золотоволосого парня, смеявшегося по любому поводу. Но того мальчика старший брат никогда не попросил бы ни о чем серьезном. Разве что подобрать подходящее вино к обеду, не более.

– Может быть, это и подстроено, – согласился он. – А может быть, там идет совсем другая игра. Это тебе и предстоит выяснить. Если, конечно, согласишься.

– А если нет? Арчер пожал плечами:

– Отложу поездку на юг и попробую сам взяться за семейство Тан.

– Может быть, Жастин попробует? Он тоже блондин. Почти.

– Жастин и Ло с головой зарылись в собственные дела. Пытаются разобраться в этой забастовке в Бразилии. И потом, они слишком молоды.

– Оба старше меня.

– После Калининграда – нет.

Кайл улыбнулся. Не той, прежней, открытой солнечной улыбкой. Больше зубов, чем сердечности. Как у Арчера.

– Я согласен. Где и когда начинаем игру?

– Сегодня вечером. В Сиэтле. Надень смокинг и бабочку.

– У меня нет смокинга.

– Будет.

Глава 2

Лайэн сидела в гостиной элегантной квартиры матери в Киркленде, глядя на озеро Вашингтон. По серой воде то и дело пробегала легкая зыбь. Сколько Лайэн помнила, озеро никогда не бывало абсолютно спокойным. И сейчас вода вкрадчиво плескалась, словно пыталась облизнуть ухоженные лужайки и дорожки на берегу. Ветви деревьев, растения в горшках на балконе покрылись почками. Кое-где появилась робкая нежная зелень, означавшая не столько начало настоящей весны, сколько надежду на ее приход. Самые храбрые из нарциссов начали распускаться, поднимая бледные головки к солнцу, полускрытому облаками.

– Зеленый чай, жасминовый или черный китайский? – спросила Анна Блэкли из кухни.

– Лучше черный, ма. У меня сегодня трудный день. Понадобится много энергии.

И мужества тоже, подумала Лайэн. Если Кайл Донован будет сегодня вечером на благотворительном аукционе и балу, она наконец должна каким-то образом с ним познакомиться и постараться его увлечь. Все было бы гораздо проще, если бы он ей не так нравился. Необыкновенно привлекательный мужчина. Кажется, будто все ее нервные окончания в его присутствии начинают трепетать. Еще ни один мужчина не привлекал ее до такой степени, тем более крупный блондин англосаксонского типа. Лайэн боялась, что начнет вести себя с ним как девчонка, краснеть и заикаться, поэтому и откладывала знакомство. Теперь все сроки прошли, отступать некуда. Если сегодня не удастся заинтересовать его, все пропало, сурово сказала она себе. Отцу придется добавить к своему списку еще одно разочарование по поводу незаконнорожденной дочери, которая не обладает ни предприимчивостью, ни достаточной уверенностью в своих женских чарах, чтобы привлечь красивого незнакомца хотя бы в интересах дела, если не в личных целях.

Однако Лайэн не привыкла оставаться в долгу. И она всегда держала свое слово. Обе эти возможности должно дать ей знакомство с Кайлом Донованом.

Лайэн почувствовала, как от этих мыслей внутри у нее все сжалось, и попыталась успокоиться. Может быть, Кайл Донован и не придет на этот вечер. Этот человек избегает подобных мероприятий, ему нет нужды встречаться со сливками общества, нет необходимости выкачивать из них деньги. Счастливчик…

Жаль, что нет времени пойти в гимнастический зал. Ничто так успокаивающе не действовало на нее, как занятия карате. Иногда балет, иногда медитация…

– Нервничаешь? – осведомилась мать из кухни. Лайэн едва удержалась, чтобы не вскочить.

– Конечно. Я ведь сама отбирала каждую вещь для этой выставки. Вэнь Чжитан впервые предоставил мне такую свободу.

– У него слабеет зрение. Кроме того, старый сукин сын решил показать такие вещи, которые понравятся и американцам, и китайцам.

– А его сучья внучка обладает достаточным опытом по части вкуса американцев. Так, что ли?!

Услышав вместо ответа резкий стук чайной ложки по столу, Лайэн поморщилась, но не стала извиняться за резкость. Она много лет изображала из себя дочь вдовы, прекрасно зная при этом, что Джонни Тан ее отец, Вэнь – дедушка и что Анна Блэкли никогда не была замужем. Лайэн давно устала от этих игр, от того, что семья Тан всегда обращалась с ее матерью как с посторонней, незваной гостьей. Что же касается ее, Лайэн, то, по мнению семейства Тан, незаконнорожденных детей «делают», а не рожают. Представители клана Тан уже понаделали их достаточно.

Анна Блэкли вошла в комнату с лакированным подносом, на котором стоял фарфоровый заварочный чайник и две изящные пиалы. Она была в шелковой блузе персикового цвета, узких черных шелковых брючках, босоножках на низком каблуке. На шее и запястьях мерцали жемчуга. Кольцо с рубином и бриллиантом на ее правой руке стоило больше полумиллиона долларов. Если не считать высокого роста и роскошных белокурых волос, эта холеная женщина выглядела типичной женой преуспевающего гонконгского предпринимателя или чиновника.

Однако мать Лайэн не была ни китаянкой, ни чьей-либо женой. Она вела жизнь любовницы женатого человека, для которого семья – законная семья – превыше всего. Представители семейства Тан называли Анну не иначе как наложницей Джонни, считали ничтожеством и презирали за то, что она не знала даже имен своих родителей, не говоря уже о более далеких предках. Несмотря на все это, Анна никогда не жаловалась и не роптала.

Лайэн с нежностью смотрела на мать, которая грациозно наливала чай в чашки. Дочь так и не смогла понять, почему Анна сделала такой выбор в жизни, почему продолжает держаться за него. На душе Лайэн стало горько. Эту горечь девочка впервые почувствовала в тот момент, когда осознала, что ей никогда не простят тот факт, что она не стопроцентная китаянка. Лайэн оказалась «слишком американкой», чтобы понять, какое значение имеют кровные узы, обстоятельства рождения или пол в жизни человека и почему все эти факторы делают ее в глазах родственников отца человеком низшего сорта. Шли годы, а девушка не могла смириться с тем, что семья Тан никогда не примет ее как равную.

Она поклялась себе, что по крайней мере сумеет добиться их уважения. Настанет день, когда Вэнь Чжитан взглянет на нее и увидит наконец в этой женщине с глазами цвета виски и тонким изящным носом свою внучку, а не плод несчастной неугасающей страсти своего сына к американской наложнице.

– Джонни сегодня придет? – поинтересовалась она. Лайэн никогда не называла его ни отцом, ни папой, ни дядюшкой. Только по имени.

– Скорее всего нет, – ответила Анна. – После благотворительного бала у них, как я поняла, намечается сбор семьи.

Лайэн сжалась. «Сбор семьи»… А ее, которая отдала три месяца своего свободного времени подготовке выставки консорциума «Тан», даже не потрудились пригласить!

Пора бы уже к этому привыкнуть. Но Лайэн – в который раз! – испытала острую, почти физическую боль. Она просто умирала от желания стать полноправным членом семьи. Стать своей среди всех этих братьев и сестер, тетушек и дядюшек, кузенов и кузин, бабушек и дедушек. Делить с ними семейные воспоминания, участвовать в праздниках и приемах.

Тан – ее семья. Если не считать Анны, они ее единственная родня.

Только вот они не считают ее своей.

Лайэн рассеянно провела пальцами по браслету на левой руке. Сработанный из изумрудно-зеленого тончайшего нефрита, браслет стоил триста тысяч долларов, а длинное нефритовое ожерелье на ее шее – вдвое дороже. Однако украшения ей не принадлежали. Сегодня вечером она будет выступать в роли живого экспоната. И эта тактика, несомненно, принесет успех консорциуму «Тан». На фоне белого шелка платья и бледно-золотистой кожи Лайэн драгоценности, казалось, излучали какое-то загадочное внутреннее сияние, которое должно было послужить приманкой и для любителей нефрита, и для знатоков, и для коллекционеров.

Драгоценности, являвшиеся собственностью самой Лайэн, стоили не так дорого, однако любой знаток по достоинству оценил бы ее безупречный вкус. Тройная заколка, поддерживавшая корону черных волос, была выполнена из императорского нефрита с гравировкой в стиле, который использовался четыре тысячи лет назад. С этим гребнем в прическе, казалось Лайэн, она становится чуть ближе к своим китайским предкам, к тем, чье одобрение она старалась завоевать всю жизнь. Интересно, рассеянно подумала молодая женщина, пригласили бы ее на семейное собрание, если бы она встречалась с Кайлом Донованом и могла прийти под руку с ним? Похоже, Джонни – третий сын в династии Тан – спит и видит, как бы проникнуть в консорциум «Донован интернэшнл». Кажется, он и в самом деле потерял терпение, ожидая, пока дочь наберется смелости. Как это он выразился?.. «Хватит разыгрывать из себя китайскую скромницу. Ты такая же американка до мозга костей, как и твоя мать. Просто подойди и представься. Так я познакомился с Анной».

При воспоминании об этих словах отца ее будто окатило холодной волной. Неужели Джонни намекал на то, что судьба матери сгодится и для дочери?! Гарантированное второе место в отношениях с мужчиной… Положение любовницы…

Лайэн пила чай из тонкой фарфоровой чашечки и успокаивала себя. Джонни совсем не это имел ввиду. Он просто хотел, чтобы она познакомилась с Кайлом Донованом, вовсе не для того, чтобы соблазнить его или самой оказаться соблазненной в интересах бизнеса семьи Тан. И еще она пыталась убедить себя в том, что сегодня утром в глазах отца заметила нетерпение, а вовсе не страх.

– Лайэн!

Она поспешно проглотила чай. Мать, кажется, о чем-то ее спросила… Лайэн сосредоточилась.

– Нет, я не собираюсь оставаться на бал. Зачем?

– Может быть, встретится какой-нибудь симпатичный молодой человек и…

– У меня полно работы. Я и так слишком много времени потратила на дела Танов.

– Жаль, что я должна ехать завтра на рассвете. Иначе обязательно пришла бы на выставку.

– В этом нет необходимости.

Лайэн мило улыбнулась, словно не зная о том, что мать никогда не бывает там, где может хотя бы случайно встретиться с кем-нибудь из семьи отца. В таких случаях она делала вид, что не нуждается в присутствии матери даже во время самых важных событий своей жизни.

– Нет никакой необходимости, – повторила Лайэн. – Там будет настоящий зверинец.

– Джонни очень ценит все, что ты сделала для этой выставки. Он тобой гордится.

Лайэн ничего на это не ответила. Попытка разрушить иллюзии матери приведет лишь к спору, который ни одна из них не выиграет.

– Спасибо за чай, мам. Мне пора бежать. А то невозможно будет припарковать машину.

– Разве Джонни не дал тебе пропуск для парковки?

– Нет.

– Что же это он! Забыл, наверное. Он в последнее время чем-то озабочен. Но мне ничего не говорит.

Лайэн пробормотала нечто неразборчивое в знак сочувствия и направилась к двери.

– На тот случай, если я тебя не увижу перед отъездом на Таити… или куда вы там собрались… желаю приятного путешествия.

– Спасибо. Может быть, ты сможешь к нам присоединиться? Отметим твой день рождения.

Этого только не хватало, зло подумала Лайэн. Им что, нужен свидетель, пока они будут трахаться в этом своем южном раю?

– Тебе нужно отдохнуть после такой напряженной работы. Скажу Джонни, чтобы заказал для тебя билет…

– Нет, – сухо перебила Лайэн. Сделала над собой усилие и заговорила мягче:

– Спасибо, ма, в другой раз. У меня масса работы.

Стараясь не хлопнуть дверью, она вышла из дома. Осмотревшись, направилась к машине. Сегодня днем у Лайэн возникло тревожное ощущение, будто за ней кто-то наблюдает. Сейчас она почувствовала то же самое.

Да нет, это нервы. Она беспокоится, потому что на ней драгоценные украшения, которые ей не принадлежат.

Лайэн обошла вокруг дома. Слава Богу, фонари автоматически включаются, когда кто-нибудь появляется на пешеходной дорожке, и отключаются через тридцать секунд.

Ее красная «тойота» оказалась на месте. Она села в машину и заблокировала все двери, прежде чем включить зажигание.

Благотворительный бал в честь организаций Азиатско-Тихоокеанского региона стал заметным событием этого сезона в Сиэтле. Приглашены были только богатые, влиятельные, знаменитые и просто известные люди. Обычно ни Кайл, ни Арчер не удостаивали своим посещением подобные амбициозные сборища, устраивавшиеся под вывеской благотворительности. Но многое в их жизни изменилось с тех пор, как Арчеру позвонили из правительства. Вот почему братья Донован сейчас оказались в гуще элегантно одетых гостей.

– Хорошо хоть смокинг подошел, – пробурчал Кайл. Смокинг действительно сидел идеально, если не считать просторного кармана без швов под левой рукой, предназначенного для кобуры с револьвером.

– Я же сказал, что мы одинакового размера, малыш, – откликнулся Арчер.

Кайл не ответил. Он и в самом деле удивился тому, что костюм длинноногого, широкоплечего Арчера пришелся ему впору. Невзирая на возраст и жизненный опыт, какой-то частью своего существа Кайл все еще ощущал себя младшим из четырех братьев, малышом, объектом постоянных шуток и насмешек старших. Он все еще как бы старался доказать, что не хуже их, в чем бы то ни было – от рыбной ловли до кулачной драки или добычи драгоценных камней.

– Ты ее видишь? – Кайл оглянулся на вереницу сверкающих лимузинов, потом на блестящую толпу, потоком вливавшуюся в «Тауэре», новейший отель Сиэтла. Отель, фактическим владельцем которого был Дик Фармер.

– Пока нет.

– Боюсь, что не так просто будет ее найти. Никогда не предполагал, что у стольких людей есть смокинги, не говоря уже о драгоценностях. – Кайл тихонько присвистнул при виде дамы с бриллиантовым ожерельем, в котором центральный камень и по цвету, и по размеру напоминал канарейку. – Ты видел что-нибудь подобное? Ему место в музее.

Арчер кинул взгляд на даму с бриллиантом и быстро отвернулся.

– Раз уж ты заговорил о музеях, взгляни-ка вон на тех, компаньонок тайваньских промышленников. Они только что вошли. Особенно на красотку в красном.

Кайл взглянул через плечо брата. Прозрачный ярко-красный шелк и тело под ним приковывали к себе все взгляды. Однако истинную сенсацию вызвало украшение на голове женщины – при виде его в толпе прошел гул голосов, выражавших восхищение и зависть. Блестящие черные волосы венчала кружевная шапочка из жемчуга. Жемчужины величиной с человеческий палец в виде слезинок свисали с диадемы и обрамляли ее лицо. Тройная нитка жемчужин величиной с виноградины спадала с шапочки сзади до самых ягодиц и покачивалась в такт грациозной походке.

– Компаньонка, говоришь?

– Все-таки скорее компаньонка. Когда какой-нибудь легкий на подъем азиат отправляется в Америку, он оставляет жену с детьми дома. Под присмотром своих родителей.

– Боятся, что их малышки променяют их на более тучные пастбища, если им представится такая возможность?

– А ты бы не променял?

– Ну, я бы в первую очередь не позволил себя стреножить. – Кайл направился в фойе. – Давай попробуем поискать ее в зале, где расположена выставка. Изделия «Санко» тоже должны быть там. С тех пор как Гонконг отошел к Китаю, клан Сан пытается вытеснить Танов.

Арчер едва заметно улыбнулся,

– Занимался исследованиями в последнее время?

– Если бы мне понадобилось проводить специальные исследования, чтобы назвать наших конкурентов, немного было бы от меня пользы для «Донован интернэшнл», как ты считаешь?

– Ты, значит, всерьез думаешь о том, чтобы вовлечь нашу семейную компанию в торговлю нефритом?

– Я об этом серьезно думаю с тех пор, как впервые взял в руки нефрит би возрастом в пять тысяч лет. Мне, наверное, никогда не понять, почему его вырезали, но я точно знаю, что чем-то похож на того, кто это сделал. Этот мастер испытывал такую же любовь к атласному камню, иначе никогда бы не стал вырезать такие мелкие рисунки на такой твердой поверхности.

Кайл повернул, направляясь в зал, где была развернута экспозиция. Арчер остановил брата, прикоснувшись к нему рукой.

– Рынок нефритовых изделий периода неолита ограничен.

– Рынок растет с каждым днем. Даже Нью-Йорк включился в эту гонку. Кроме того, нефрит – это не только предметы периода неолита.

– А ты чувствуешь, что в состоянии справиться с конкуренцией по всему Тихоокеанскому региону?

– Пока нет. Зато Лайэн Блэкли знает достаточно. Или твой информатор не сообщил тебе об этом?

– Он не заострял на этом внимание. Сказал только, что она может послужить чем-то вроде черного хода в закрытый мир консорциума «Тан».

– Вот оно как… Черный ход… Ну что ж, посмотрим, не смогу ли я выведать у крошки Лайэн больше, чем ей удастся выведать у меня, прежде чем она меня использует для тех целей, которые вынашивает Вэнь Чжитан.

Арчер даже моргнул.

– Сурово.

– Что именно?

– Я тебя понял.

Кайл продолжал прокладывать дорогу в толпе. Арчер держался рядом. В зале гости разбились на группы у стендов различных корпораций, представивших изделия на аукцион.

– Идем-идем. – Кайл буквально оттащил Арчера от стенда с черным жемчугом из южных морей. – Не забывай, мисс Блэкли занимается только нефритом.

– Ну и что теперь, ни на что больше и посмотреть нельзя? Какой в этом вред?

– Большой, если это касается тебя и жемчуга.

– Не больше, чем в том, что касается тебя и нефрита.

– Нет, больше!

Кайл осмотрелся по сторонам. Представители трех континентов и нескольких островов толпились в центре зала вокруг фонтана, являя собой причудливый калейдоскоп. Да и сам фонтан поражал воображение. Прозрачная стеклянная скульптура из прямоугольников и ромбов, где свет и вода кружились и плясали с грацией, которой люди могли бы только позавидовать. Сладкое журчание воды переплеталось со звуками наречий Гонконга, Китая, Японии, с английским языком, в котором звучали акценты Австралии, Канады и других стран.

– Нефрит, похоже, выставлен в другом конце зала, – сказал Кайл.

– Почему ты так думаешь?

– Большинство англоязычной публики собралось здесь, вокруг стендов с рубинами и сапфирами из Бирмы, изумрудами из Колумбии, российскими бриллиантами. Нефрит отвечает более утонченному вкусу, более цивилизованному.

– Чепуха! Цивилизация не имеет к этому никакого отношения. Нефрит существовал в Древнем Китае, когда бриллиантов еще не было. В Европе прозрачные камни всегда были более доступны, чем нефрит. Традиции, как правило, строятся на том, что есть под рукой.

Продолжая спорить о цивилизации, культуре и драгоценных камнях, братья обошли вокруг искрящегося фонтана. Миновали стенды с музейными экспонатами из нефрита до-колумбийского периода, привезенными из Мексики и других стран Центральной и Южной Америки. Смеялись и скалились зловещие маски из золота и бирюзы, предназначенные для того, чтобы изгонять демонов и злых духов, имена которых знали только люди, умершие много тысячелетий назад. Среди древних реликвий на стендах встречались современные изделия из золота и нефрита.

Каждый экспонат, древний или современный, был снабжен табличкой с названием представившей его корпорации. Доказательство корпоративной финансовой поддержки искусства являлось не менее важной частью приема, чем благотворительный аукцион, намечавшийся перед балом.

К тому времени как братья Донован достигли экспонатов оффшорных китайских компаний, Кайл уже смертельно скучал. Ему страстно захотелось оказаться на борту своего катера «Завтра» и готовить снасти для рыбной ловли на рассвете. Взяв стакан красного вина с подноса у проходившего мимо официанта, Кайл сделал глоток и поморщился. На таком приеме следовало ожидать лучшего качества.

– Бинго! – тихо проговорил Арчер.

Кайл моментально забыл о второсортном вине и о рыбалке.

– Где?

– Слева от стенда «Санко», рядом с сикхом в тюрбане из драгоценных камней.

Вначале Кайл вообще не заметил ни одной женщины там, куда указывал брат. Потом сикх отступил в сторону. Кайл долго смотрел на нее.

– Ты уверен?

– На сто процентов.

– Черт!

Кайл не мог бы объяснить, что он ожидал увидеть. Однако Лайэн Блэкли оказалась не похожей ни на одну из женщин, которых он знал. Со смесью скептицизма, предубеждения и зарождающегося мужского интереса смотрел он на невысокую хрупкую брюнетку, которая, как утверждали, настолько им увлечена, что уже две недели наблюдает за ним на расстоянии. Так… значит, это она… Стоит, почти уткнувшись изящным носиком в экспонат из нефрита.

Неожиданно Лайэн обернулась и взглянула прямо на Кайла широко открытыми желто-карими глазами. На несколько секунд застыла, словно узнавая и не узнавая его. Потом поправила на плече ремешок белой шелковой сумочки и снова углубилась в изучение нефрита, так, как будто никого вокруг не существовало, не говоря уже о мужчине, с которым она якобы хотела бы познакомиться.

– Ты уверен, что это она?

Про себя Кайл взмолился, чтобы это оказалось не так.

– Я же тебе только что сказал.

– Она абсолютно не похожа на похитительницу предметов искусства международного масштаба.

– Неужели! А ты много их видел в своей жизни?

– Наверняка не так много, как ты. Поэтому скажи еще раз, она на самом деле…

– Воровка?

– Да.

– Знаешь, они ведь не носят ярлычков.

Кайл замолчал, не сводя глаз с Лайэн Блэкли. Арчер переводил взгляд с нее на брата, пытаясь понять, почему Кайл неожиданно встал в стойку, как гончая, почуявшая фазана. Лайэн, безусловно, очень привлекательна, можно даже сказать, красива несколько экзотической красотой, однако ее никак нельзя отнести ни к категории блестящих деловых дам, ни – тем более – роковых женщин. Простое белое платье выглядит достаточно элегантно и хорошо на ней сидит. Правда, на нем нет выреза от шеи до ягодиц или декольте от горла до… самого низа, как у других женщин, которые стремятся приковать к себе мужские взгляды. Нефритовый браслет на ней, без всякого сомнения, бирманский, самого высокого качества, так же как и ожерелье. Но Кайл, похоже, не замечает драгоценностей. Он уставился на женщину. Арчеру это не понравилось.

– А может, бросим все? – неожиданно предложил он. – Отложу свою поездку в Японию и Австрию, дам тебе еще немного времени поправиться, прийти в себя.

– Я тебе уже сказал: с плечом у меня все в порядке. Как новенькое.

– После пули оно не может быть как новенькое.

Кайл пожал плечами. И сморщился от боли. Перед дождем оно все-таки побаливает. А в северо-западном районе Тихого океана ненастье бывает довольно часто.

– Но я знаю о нефрите гораздо больше тебя.

– Ну, если учесть, что я почти ничего не знаю, это еще недостаточно веская причина для твоего участия в наших играх.

Кайл мысленно усмехнулся. Арчер покривил душой, даже не запнувшись. Вот что здорово в семейных отношениях. Все так хорошо знают друг друга, что могут читать мысли.

Но это же и плохо. В семье, где шестеро детей, иногда начинаешь ощущать клаустрофобию. Но бежать на другой конец света бессмысленно. Кайл в этом уже убедился. Все равно ничего не докажешь…

Он моложе самого старшего из братьев на четыре года – и на целый век.

– Что ты так разволновался? – Он в упор глянул на Арчера. – Боишься, что очередная женщина подцепит меня на крючок и доведет до беды?

– Если ты попадёшь в беду по моей вине, Сьюза мне не простит.

– Наша мамочка?! Ха! Ты у нее любимчик.

Арчер бросил на брата гневный взгляд, от которого любой другой поперхнулся бы. Но на Кайла это не произвело впечатления. Он все еще не мог оправиться от шока.

В Лайэн Блэкли он неожиданно нашел все, что привлекало его в женщинах. А ведь до этого момента он даже не осознавал, что его привлекает. Кайл всегда считал, что ему нравятся рослые дамы, а она такая миниатюрная. Он думал, что предпочитает блондинок, – у нее же волосы темные. Ему казалось, что он любит хохотушек, – а эта тихая, замкнутая, вся внутри себя.

Он был уверен в том, что никогда больше не попадет в зависимость от своей похоти. Однако при виде Лайэн Кайл почувствовал такое желание, которое не имело ничего общего ни с чем, что он когда-либо испытывал. Дикое, примитивное, неодолимое. Это привело его в ярость. Неужели жизнь ничему его не научила? Неужели он снова позволит женщине себя использовать?

А может быть, сам научится использовать женщину?

Он обернулся к брату, прежде чем направиться к Лайэн:

– Не жди меня.

Глава 3

Хотя Лайэн делала вид, что всецело поглощена изучением экспонатов на стенде, она сразу отметила тот момент, когда Кайл Донован направился в ее сторону. Задолго до того, как отец обратился к ней со своей неожиданной просьбой, она украдкой наблюдала за Кайлом. Это не представляло особого труда при его высоком росте, атлетическом сложении и яркой внешности, навевавшей мысли о викингах.

– Пора нам прекратить встречаться подобным образом.

Лайэн оторвала глаза от нефритовой пряжки, резко обернулась. Встретилась взглядом с глазами Кайла. Самыми необыкновенными глазами, какие она когда-либо видела. Золотистое обрамление вокруг черного зрачка сменялось зеленым, а за ним – сверкающий черный кружок.

– Простите?.. – наконец произнесла она, изо всех сил стараясь отвести взгляд от этих глаз. – Вы что-то сказали… Или мне послышалось?

– Вы правы. Это, наверное, мой злобный братец-близнец. Спички у вас есть?

– Я не курю.

– Я тоже. Мне просто показалось, что это подошло бы для завязки разговора. Вспыхнул бы какой-нибудь спор. Можно, конечно, придумать что-нибудь более подходящее к случаю и ко времени, но у вас нет часов.

Лайэн даже не пыталась отразить этот поток каламбуров. Шутливо-укоризненно качнув головой, она издала слабый стон – в нем звучало и удивление, и одобрение. Ответом ей послужила мимолетная улыбка на его губах. Лайэн на секунду зажмурилась. Интересно, знает ли он сам, насколько неотразима его улыбка?

– Меня зовут Кайл Донован. – Он протянул руку. – А вы Лайэн Блэкли. Ну а теперь, раз уж мы познакомились, можете рассказать мне, почему вы за мной так пристально наблюдаете последние две недели.

Оживление ее моментально угасло. Лайэн заметила, что эти необыкновенные глаза смотрят на нее отстраненно-оценивающе. Таким взглядом обычно встречают дальних родственников, когда те неожиданно появляются на пороге.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– О вас. О том, что вы следите за мной. Сегодня вечером. Последние несколько дней. Всю последнюю неделю.

– Вы имеете в виду нашу сегодняшнюю встречу? То, что мы оба оказались здесь, у стендов с нефритом?

– Именно.

– И это вы называете «пристально наблюдать»?

– Ну… знаете… мужчина всегда надеется.

– Мужчина может отправляться куда-нибудь подальше. Кайл пожал плечами:

– Как скажете.

Он повернулся, собираясь отойти.

– Подождите! – вырвалось у Лайэн, прежде чем она успела подумать.

Ей же надо выполнить обещание, данное отцу. И потом… этот человек заинтересовал ее. Может быть, она наконец излечится от тоски по другому, тому, кто соблазнил ее, а потом женился на другой – целомудренной китаянке, – а после этого искренне удивился, что она, Лайэн, отказалась продолжать с ним отношения. Должно быть, не сомневался в том, что она пойдет по стопам матери.

Кайл снова повернулся к ней. Молча стоял и ждал.

Лайэн перевела дыхание. Взглянула сквозь опущенные ресницы на стоявшего перед ней мужчину… слишком высокого и широкоплечего. Слишком… для чего? Бокал с вином казался таким маленьким и хрупким в больших сильных руках, которые держали его аккуратно и осторожно. Эта внутренняя сдержанность и точность движений почему-то успокоила Лайэн. Она повторила про себя слова, ставшие почти заклинанием в последние две недели: «Ты можешь это сделать. Женщины сплошь и рядом так поступают».

Но Лайэн никогда еще не заманивала в свои сети незнакомых молодых людей, тем более таких привлекательных. И сейчас чувствовала себя загнанной в угол.

Как же себя вести? Наверное, как-нибудь так… ненавязчиво… утонченно… и в то же время спокойно, терпеливо. Именно эти качества больше всего ценятся в семье Тан.

– Я хочу попросить вас об одном одолжении. Большом одолжении.

Вот и конец утонченности.

– Вам захотелось приличного вина?

Она взглянула на полупустой бокал в собственной руке и почти улыбнулась. Ее нервы так напряжены сегодня вечером, что все кажется кислым, как уксус, или горьким, как пепел.

Отставив бокал в сторону, Лайэн глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Улыбнулась ему по-настоящему.

– Попробуйте пива. Может, больше повезет. – Ей пришлось повысить голос, чтобы перекрыть голоса трех гостей, увлеченно споривших о достоинствах статуэтки времен династии Мин. – Китайцы совсем не разбираются в винах.

– А… Теперь я, кажется, понял.

– Что вы поняли?

– Да вот, на прошлой неделе… пузырьки в бургундском.

Сухой тон, насмешливая улыбка, пристальный взгляд золотисто-зеленых глаз. Так пума выслеживает молодого оленя, ожидая, когда он сделает неверный шаг.

Подошел официант с подносом, на котором стояли пустые и полные бокалы с вином. Поставил на поднос бокалы Лайэн и Кайла. Предложил им еще вина и ответил понимающей улыбкой на отказ.

– Пузырьки в бургундском… – задумчиво повторила Лайэн, глядя вслед официанту.

Наступило молчание. Кайл не делал попытки его прервать.

– Может быть, вы хотя бы улыбнетесь еще раз? – проговорила Лайэн. – Так будет проще.

Он улыбнулся. Проще не стало.

– Я вовсе не собираюсь вонзить ногти в вашу широкую грудь. Если вас это волнует.

Несмотря на все его недоверие к мисс Блэкли, улыбка Кайла стала теплее. Мысль о нападении со стороны этой маленькой женщины показалась забавной. Но не только. Он вдруг почувствовал, что снова возбуждается. Такая реакция собственного тела удивила его самого. История с любовницей, пытавшейся заманить его в смертельную ловушку, надолго его отрезвила. После этого случая Кайл не испытывал ни влечения, ни даже интереса к противоположному полу.

– Чего вы от меня хотите? – грубо осведомился он.

От гнева неловкость Лайэн исчезла, уступив место сильному раздражению. Какое право он имеет разговаривать с ней как с преступницей или попрошайкой, ожидающей подаяния!

– Я должна представить вам программу действий? Что, разве ни одна девушка никогда не пыталась опутать такого большого породистого жеребца, как вы?

– Пытались. Поэтому я и вижу, что такого намерения у вас нет. Чего вы от меня хотите, Лайэн Блэкли, и с чего вы взяли, что я смогу вам помочь?

– Вы такой большой.

– Чучело слона тоже очень большое. Может быть, позовем набивщика чучел?

Мысль о том, чтобы прийти на прием к Танам под руку с набитым чучелом слона, могла бы рассмешить Лайэн. Однако выражение лица Кайла вмиг убило в ней чувство юмора. Сегодня утром она просто-напросто приняла желаемое за действительное, когда понадеялась одним ударом убить двух зайцев – выполнить обещание, данное Джонни, и обезопасить себя.

– Да, пожалуй, – дерзко заявила она. – Думаю, в виде чучела вы бы выглядели очаровательно. Вообще, по-моему, только в таком виде вы и можете выглядеть привлекательно!

Кайл против воли развеселился.

– Почему же? У меня тоже бывают звездные минуты.

– Я потрясена.

Он взял ее руку, поднес к губам, нежно коснулся пальцев.

– Давайте начнем сначала, – предложил он, сжав ее ладошку в своих руках. – Я Кайл, вы Лайэн, мы оба нормальные люди, оба интересуемся китайским нефритом. Что у нас еще общего?

– Моя рука.

Кайл не выпустил ее.

– Хорошая рука. Маленькая, чистая, теплая, изящной формы. Ногти отполированы, но не накрашены. Это у нас тоже общее.

– Отполированные ногти?

– Тепло.

Он легонько провел кончиком пальца по ее ладони. Лайэн внезапно почувствовала, что задыхается.

– Ну ладно. Есть моменты, когда вы бываете неотразимы. Можно мне получить обратно свою руку?

– Вы уверены, что хотите этого?

– Да, я к ней очень привязана. Кайл усмехнулся:

– А еще морщитесь от моих каламбуров.

Кайл медленно выпустил ее. Надеясь, что он не заметил легкой дрожи при этом движении, выглядевшем как нечаянная ласка, Лайэн крепко переплела пальцы обеих рук.

– Все на месте? – сухо осведомился Кайл. – Все оприходованы?

– О чем вы?

– О ваших пальцах.

– А… Да-да, все десять, благодарю вас.

– Ничего-ничего, пожалуйста.

Лайэн перевела дыхание. Разговор, похоже, окончательно вышел из-под ее контроля.

Эта странная смесь тревоги и юмора в выражении ее лица подействовала на Кайла сильнее, чем грациозная фигурка и широко открытые глаза цвета виски.

Громкий голос человека, говорившего на путунхуа (Путунхуа, или мандарин, – общенациональный язык КНР. – Примеч. ред.), раздался за его спиной. Кайл разобрал лишь одно слово – имя Лайэн. Девушка не двинулась с места, однако внутренне словно отгородилась толстым стеклом. Она явно не жаждала встречи с этим человеком.

Кайл обернулся и увидел тучного китайца средних лет, приближавшегося к ним в сопровождении двух других мужчин, намного моложе. Они могли бы быть его сыновьями, или племянниками, или двоюродными братьями. Или деловыми партнерами. Но что-то подсказывало Кайлу, что это телохранители. В следующий момент он убедился в правильности своего предположения, потому что узнал тучного господина. Это был Хань Усэн – один из самых активных и могущественных финансистов, державших под контролем политические события в Китайской Народной Республике. Любой нуждавшийся в нескольких миллионах на серьезное политическое начинание мог обратиться к Усэну, предложить взамен свои услуги и уйти от него богатым человеком. Никаких переводов по счетам, никаких документальных следов. Только наличные. Поэтому Усэн и нуждался в телохранителях.

Толстяк остановился почти вплотную к Лайэн. Слишком близко по всем правилам любого этикета. По китайским же стандартам это выглядело почти как физическое оскорбление.

Лайэн отступила, как бы намереваясь что-то сказать Кайлу, на самом же деле просто пользуясь возможностью хоть немного отодвинуться от Усэна. Этот человек был одной из причин, по которой Лайэн хотела, чтобы Кайл находился рядом с ней – и сейчас, и в ближайшие несколько недель, пока Усэна не отзовут обратно в Китай.

Усэн ее хотел. А он привык получать все, чего хотел, – будь то нефрит, политическое влияние или женщина. Больше всего Лайэн тревожило то, что Вэнь Чжитан стремился наладить связи с Усэном в надежде, что это укрепит положение семьи Тан и улучшит отношение к их семье со стороны китайских властей. Лайэн не интересовали амбиции главы клана, однако как по личным, так и по профессиональным соображениям ей не хотелось раздражать своего могущественного деда.

– А, вот вы где! – нетерпеливо произнес Усэн. – Вам следовало бы находиться рядом с экспозицией консорциума «Тан», а вы летаете, словно листочек, по всему залу. Вы ничего больше не слышали о гробнице «Нефритового императора»? Мне говорили, там был потрясающий экспонат – фаллос для обучения молодых наложниц, такой…

Лайэн надела на себя улыбку деловой женщины. Бесстрастным тоном прервала одного из самых могущественных капиталистов.

– Прошу прощения, – бегло заговорила она на диалекте мандарин. – Позвольте представить вам моего знакомого. Он говорит только по-английски. Мне придется для него переводить.

Усэн смотрел на Кайла пронизывающими черными глазами, пока Лайэн представляла их друг другу на двух языках. Энергично пожал Кайлу руку, не потрудившись при этом скрыть полное отсутствие интереса к молодому человеку. Однако через пару секунд имя Донован дошло до его сознания.

– «Донован интернэшнл»? – спросил он с сильным акцентом.

Кайл кивнул.

Улыбка на губах Усэна стала теплее. Он бегло заговорил на диалекте мандарин. Лайэн переводила, лишь на несколько слов отставая от него. Кайл сосредоточился на английском переводе, внимательно глядя на Усэна. Оба они не раз участвовали в деловых встречах, которые велись на нескольких языках. Главное в таких случаях – хороший перевод, быстрый и точный.

Лайэн оказалась прекрасным переводчиком.

Кайл выслушал дежурные комплименты китайского магната, ответил тем же. Интересно, что нужно Усэну от «Донован интернэшнл»?

– С вашим отцом нелегко встретиться.

– Это можно отнести ко всем Донованам.

– Но такие обстоятельства затрудняют бизнес.

– Вовсе нет, – улыбнулся Кайл. – Его помощники вполне доступны.

– Предпочтительнее иметь дело с самим мистером Донованом.

– Я ему много раз об этом говорил. Он меня не слушает. Я ведь всего лишь четвертый сын. Первый у нас Арчер. Номер один. Вы с ним знакомы?

– Не имел удовольствия.

Кайл оглянулся, но Арчера поблизости не увидел. Он пожал плечами:

– Что ж, в другой раз. – И взглянул на Лайэн:

– Если хотите, я мог бы пойти…

Он почувствовал ее руку на своем запястье. Быстрота ее реакции удивила его, как и энергия, с которой Лайэн сжала его руку.

– Если мы не обойдем с вами всю экспозицию, это будет нарушением этикета. Вы ведь обещали, помните?

Мольба в ее глазах говорила только об одном, как и пальцы, сжавшие его руку.

Кайл накрыл ее руку своей ладонью.

– Вы правы. – Он понизил голос:

– Это из-за него вам понадобилось чучело слона?

Лайэн издала короткий смешок:

– Да.

Это была лишь полуправда. Вторая половина заключалась в том, что она заметила слежку – еще от дома матери. Лайэн показалось, что она разглядела преследователя в толпе, когда несколько раз неожиданно переводила взгляд с экспонатов на публику. Среднего роста, в черном смокинге. Судя по цвету волос и кожи – кавказец. В общем, ничего примечательного. Она даже не была до конца уверена, что это тот самый человек. И тем не менее ощущение того, что за ней наблюдают, оставалось. Несмотря на многолетние занятия карате, Лайэн совсем не улыбалось встретиться один на один с грабителем или с кем-нибудь и того хуже. Борьба в гимнастическом зале – это одно, встреча в темной аллее – совсем другое.

– Приятно было познакомиться, – улыбнулся Кайл, обращаясь к Усэну, – а теперь нам пора. Мы с Лайэн еще очень много должны осмотреть до начала аукциона. Вы меня, конечно, понимаете. В следующий раз, когда буду говорить с мистером Донованом-старшим, обязательно упомяну о вас.

Пальцы Лайэн немного расслабились, однако она не выпустила его руку. Перевод последних слов занял удивительно много времени. Пока Лайэн переводила, Кайл не переставал мило улыбаться, понимая, что она пытается успокоить уязвленное самолюбие Усэна. Ничто ни в ее словах, ни в жестах не говорило о ее нежелании покинуть Хань Усэна или о ее стремлении приласкать его не только словами.

Еще год назад самолюбие Кайла взыграло бы от того, что его предпочли человеку, способному покупать и продавать целые страны. Однако сейчас любое приятное волнение, которое он мог бы испытать, растворилось в остром любопытстве. Почему Лайэн Блэкли решила выбрать именно его в качестве своего белого рыцаря?

Он взглянул на тонкие пальцы, сжимавшие его кисть, и решил, что ответ скорее всего предельно прост – в консорциуме «Тан» решили, что четвертый сын является наиболее легкой добычей в «Донован интернэшнл». Оставался еще один вопрос: что нужно Танам от Донованов?

Усэн со своими телохранителями наконец отошел. Лайэн выпустила руку Кайла.

– Спасибо, – прошептала она.

– Большинство женщин наверняка пришли бы в восторг, если бы Усэн взглянул на них так, как он смотрит на вас.

– Как на товар, к которому прицениваешься? На безделушку?

– Прелестную безделушку.

– Очередной каламбур?

Судя по интонации, Лайэн было не до смеха. Кайл вопросительно вскинул брови.

– Прелестная безделушка, – ровным тоном пояснила Лайэн, – это одно из множества китайских выражений для обозначения женщины-проститутки.

– Простите! Давайте попробуем начать еще раз. Знаете, как говорят… до трех раз… и все такое.

Мимолетная улыбка прогнала настороженное выражение с лица Лайэн.

– Давайте прибережем третий раз про запас, на будущее, – предложила она.

– Вы думаете, нас ожидают еще худшие недоразумения?

– Жизнь научила меня всегда оставлять что-нибудь про запас.

– В таком случае у вас, должно быть, интересная жизнь.

– Менее интересная, чем вот эта пряжка периода Воюющих Царств.

Лайэн вновь повернулась к экспонату, который рассматривала до того, как подошел Кайл.

Несколько удивленный резкой сменой темы, он пожал плечами. Хорошо, попробуем поиграть некоторое время по ее правилам, сказал себе Кайл. Он подошел поближе и взглянул на экспонат через плечо Лайэн. Вернее, через голову. Эта женщина такая маленькая, она не доставала ему даже до подбородка. Он сделал глубокий вдох и ощутил едва уловимый аромат дождя и лилий. Осторожно выдохнул. Тонкие прядки волос, выбившиеся из-под нефритовой заколки, всколыхнулись над ее ушами. Еще вдох, и снова запах дождя и лилий, на этот раз чуть теплее, потому что он теперь стоял так близко, что ощущал утонченное тепло ее тела. И гораздо менее утонченный жар своего.

Мысленно проклиная собственные гормоны, Кайл сделал шаг в сторону. Попытался отвлечься от благоухающего тела Лайэн и сосредоточиться на нефритовых украшениях. Дракон в форме буквы "S", казалось, все еще дышит и светится, через две тысячи лет после того, как его вырезали из камня.

– Да, он великолепен. – Даже начав говорить, Кайл старался не смотреть на Лайэн. – И все же он не идет ни в какое сравнение с чистейшей мощью церемониального клинка – там, на соседнем стенде.

Лайэн взглянула на экспонат, привлекший внимание Кайла, и не смогла сдержать улыбку. Это длинное, почти прямоугольное лезвие было ей слишком хорошо знакомо после многих часов, проведенных с Вэнем, который вещал об эстетике и ритуалах, совершаемых с помощью различных церемониальных предметов эпохи неолита.

– Сейчас вы говорите в точности как Вэнь Тан. Он просто без ума от своего древнего нефрита.

– Вы имеете в виду Вэнь Чжитана?

Кайл задал этот вопрос, хотя не сомневался, что речь идет именно о нем.

Лайэн кивнула, не отводя взгляда от стенда, на котором был выставлен клинок. Издав едва слышное восклицание, она прильнула к стеклу, затуманившемуся от ее дыхания. Чуть подалась назад, с нетерпением ожидая, пока стекло вновь станет прозрачным.

– Что случилось? – спросил Кайл.

Лайэн не отвечала. Затаив дыхание, она пожирала взглядом нефритовый клинок, созданный пять тысяч лет назад, изучала его сантиметр за сантиметром, насколько позволяло толстое стекло стенда.

– Невероятно… Размер… я еще могла бы понять. Цвет… тоже возможно. Форма… это не проблема. Но совершенно одинаковые пятна в точности на тех же местах!..

Насупившись, она пристально смотрела на церемониальный клинок.

– Если будете так хмуриться, у вас появятся морщины.

– Только американцы беспрестанно думают о своей внешности. Просто одержимы молодостью.

Она не отводила глаз от нефрита.

– А китайцы одержимы древностью, – возразил Кайл.

– Одержимость – черта межнациональная. Общечеловеческая. А вот объект одержимости меняется в зависимости от того, к какой культуре принадлежит человек.

Лайэн обошла вокруг стенда, стараясь рассмотреть клинок со всех сторон.

– Подумываете о том, чтобы сделать заявку? – спросил Кайл.

– Да.

– В таком случае надеюсь, что вы или ваш клиент достаточно богаты. Это очень тонкая работа. Такая вещь достойна сокровищницы «Нефритового императора».

Лайэн почти не слышала последних слов своего спутника. Она мысленно прикидывала состояние своего банковского счета и возможную цену клинка. Похоже, денег может хватить, но только-только. Она останется ни с чем. Если дребезжание в ее автомобиле превратится в серьезную проблему, кредитная карточка может не выдержать. В любом случае придется отказаться от тех изысканных подвесок, которые она приглядела. По крайней мере на ближайшее время. Как только удастся разрешить загадку этого клинка эпохи неолита, его можно будет продать и снова поправить свои дела. Правда, к тому-времени подвески, конечно, уйдут к другому покупателю. Вздохнув, Лайэн мысленно распрощалась с изысканным украшением возрастом в две с половиной тысячи лет, которое пообещала себе на день рождения.

– Что-то вы не выглядите счастливой.

– Простите?..

– Большинство коллекционеров, почуявших возможность нового приобретения, буквально становятся в стойку. У них глаза стекленеют от нетерпения схватить то, по чему они с ума сходят. Примерно так выглядел Усэн, когда смотрел на вас.

Лайэн искоса взглянула на него. Теперь ее глаза вновь приобрели цвет виски. Подумав немного, она решила, что Усэн – менее опасная тема, чем клинок периода неолита. Она больше не сомневалась в том, что клинок принадлежит ее деду. Вернее, принадлежал. На карточке, прикрепленной к экспонату, в качестве владельца значилась компания «Санко».

– Мистер Хань… – начала она.

– Для друзей он Усэн, – сухо перебил Кайл. – А он, по всей видимости, жаждет стать вашим другом. Близким другом. Очень близким.

– У мистера Ханя масса различных пунктиков. В настоящее время я, похоже, стала одним из них. Надеюсь, ненадолго. Но пока это длится, я бы не возражала против… человека… определенного типа, который бы сопровождал меня на разные мероприятия.

– Определенного типа, вы сказали?

– Крупного. Такого, как вы.

– Ну вот мы и вернулись к набитому чучелу слона.

– Это вы сказали, а не я.

Кайл окинул Лайэн таким взглядом, словно она тоже изделие из нефрита, выставленное на аукцион.

– Кажется, вы говорите серьезно.

– Насчет того, что вы мне нужны? Да, конечно.

– И что я получу взамен?

– Удовлетворение от роли белого рыцаря. Женщина выпалила эти слова, почувствовав, как при его вопросе щеки ее вспыхнули румянцем.

– Сожалею, но я уже поменял свое металлическое нижнее белье на хлопчатобумажное!

Лайэн постаралась скрыть раздражение за дежурной улыбкой. И разочарование тоже.

– Вполне вас понимаю. Доспехи натирают кожу. Прошу прощения, мне еще многое нужно осмотреть. Приятно было познакомиться, мистер Донован.

От удивления Кайл в первый момент не нашелся что сказать. Просто стоял, глядя на нее. С холодным видом она повернулась, собираясь отойти. Не думая о том, что делает, он преградил ей путь. Лайэн резко остановилась, чтобы не уткнуться прямо в его грудь. Машинально отступила вправо. Он сделал то же самое, снова преградив ей дорогу. Она сделала шаг влево, он тоже.

– Танцы после аукциона, – проговорила она напряженным голосом.

Кайл улыбнулся. Сверкавшие гневом глаза Лайэн нравились ему гораздо больше, чем та холодная, отстраненная вежливость, с которой она смахнула его, словно перхоть с одежды.

– У меня есть предложение, – сообщил он.

– Великолепно. А теперь позвольте мне пройти, я поищу кого-нибудь другого, кто согласится помочь.

– Мое предложение связано именно с этим. Услуга за услугу.

– То есть?

– За каждый час, что я буду работать на вас чучелом слона, вы платите мне часом занятий. Расскажете мне, что вы видите, когда смотрите на различные изделия из нефрита.

Глаза ее широко раскрылись от изумления.

– О чем вы?!

– Я кое-что знаю о древнем нефрите. Достаточно для работы. Но думаю, многому мог бы научиться, просто наблюдая за мыслительным процессом эксперта вроде вас.

– Не такой уж я опытный эксперт.

Кайл с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Если кого можно было считать учеником Вэнь Чжитана, то именно Лайэн Блэкли. А в том, что касалось знаний о нефрите, Вэнь Чжитан мог сравниться разве что с самим Господом Богом.

– В таком случае мы на равных. Я тоже не такой уж опытный сопровождающий.

Увидев, что Лайэн колеблется, Кайл улыбнулся ей. Ему часто говорили, что улыбка у него обезоруживающая, и Кайл пользовался этим, особенно когда хотел выдать себя за простака. Здесь, среди алчных акул из Азии и с Кавказа, ему понадобится любая помощь, какую только можно получить. Те полгода, которые он изучал китайский нефрит, конечно, не возместят целой жизни, отданной поискам минералов по всей земле.

Его обаяние не подействовало на Лайэн. Наоборот, она как будто еще больше замкнулась.

– Значит, предлагаете сыграть в «ты пощекочи меня, а я пощекочу тебя»?

Улыбка его стала еще шире.

– Что-то вроде того. Ну как, согласны?

– Если щекотать придется только там, где у вас лихорадка от нефрита. Как много вы хотите узнать о нефрите?

– Я сообщу вам, когда надоест!

Склонив голову набок, Лайэн внимательно смотрела на Кайла.

– Вы всерьез?

– Да. Ненавижу, когда становится скучно.

Лайэн перевела дыхание. По целому ряду причин ей бы сейчас следовало повернуться и уйти от этого красавца с его обезоруживающей улыбкой и оценивающим взглядом.

– Ну ладно, – проговорила Лайэн едва слышно. – Договорились, – закончила она уже более уверенно.

В первый раз с минуты их знакомства Кайл почувствовал, что напряжение спадает. Он не смог бы объяснить, почему для него так важно оставаться рядом с ней. Просто знал, что это так. В женщине подобное знание скорее всего назвали бы интуицией. В мужчине это скорее способность рассуждать и делать выводы или же, напротив, то, что обычно называют проницательностью, чутьем.

В данном случае чутье подсказывало Кайлу, что защита хорошенькой женщины от коварного волка по имени Усэн – только предлог, что их сделка означает для обоих нечто большее.

– С чего же вы хотите начать?

– С самого начала, разумеется. С клинка периода неолита.

Эта вещь, на которую Лайэн смотрела не отрываясь столько времени, действительно заинтересовала Кайла. В конце концов она побледнела, на лице появилось что-то похожее на страх. Но об этом он говорить не стал. Их союз еще слишком хрупок для того, чтобы выдержать такое напряжение.

«Во что это я собираюсь впутаться?» – спросил себя Кайл. Однако в этот момент Лайэн прошла к стенду совсем близко от него. Он снова вдохнул тонкий, едва уловимый аромат дождя и лилий. Этот запах пронзил его насквозь странным смешанным ощущением покоя и возбуждения. Мысли успокоились, тело же, напротив, словно ожило.

– Этот клинок, – начала Лайэн, – который многие из китайцев называют лопатой…

– Почему?

– Вэнь говорит, что в древние времена для копки использовались палки с такими вот краями. Некоторые ученые считают, что это больше похоже на струг, чем на лопату. В любом случае все мы сходимся на том, что подобные предметы делались по типу клинка. А клинок представлял собой важный предмет культуры того периода. Поэтому его включали в ритуальные действия.

Кайл молча кивнул.

– Этот, – продолжала Лайэн, – относится к категории «пи», одной из восьми традиционных цветовых категорий нефрита.

– Зеленый цвет?

– Цвет мха. Или, по мнению некоторых исследователей, цвет шпината. В любом случае этот клинок представляет собой великолепный образец похоронного нефрита.

– Из тех, что клали в могилу?

– Совершенно верно. Такие вещи особенно ценятся европейскими собирателями. Что же касается Китая, то и там предубеждение против коллекционирования могильного нефрита почти ушло в прошлое. Пятна на этом клинке – результат того, что он несколько тысячелетий пролежал в гробнице. У китайцев сохранились эстетические традиции, по которым они особенно ценят нефрит со следами времени.

При слове «пятна» в голосе Лайэн прозвучало чуть ли не благоговение. Брови Кайла удивленно взлетели вверх.

– Пятна? Может быть, они ценятся просто как указатель древнего возраста нефрита?

– В некоторых случаях да. Для китайского коллекционера истинная ценность этих пятен состоит в том, что они не снижают, а скорее усиливают воздействие тотемных знаков, выгравированных на нефрите.

– Да, я слышал об этом. Но должен сказать, это один из аспектов ценности нефрита, который мне непонятен.

– Почему?

– Нефрит отбирался, гравировался, полировался человеческими руками. Затем человеческие руки опускали его в могилу. Пятна же появлялись с течением времени, можно сказать, случайно, в результате воздействия сырости и близости к разлагавшемуся трупу.

Лайэн улыбнулась. Глаза ее сверкали под густыми черными ресницами.

– Очень западная точка зрения.

– Ну разумеется. Я же родился и вырос на Западе.

– Я тоже. Вэнь много раз критиковал меня за отсутствие утонченности в оценке нефрита. Я с трудом преодолела трудности, связанные с расположением, казалось бы, случайных пятен.

– Преодолели?

– Теперь я думаю о пятнах примерно так же, как думал гравировальщик о камне, прежде чем взяться за работу.

Кайл перевел глаза с клинка на Лайэн:

– Не понимаю.

– Каждый кусок нефрита уникален. И каждое изделие тоже. Задача гравировальщика состоит в том, чтобы «увидеть» и выявить предмет, заключенный внутри камня.

Кайл кивнул:

– Да, это мне понятно. Мастерство человека, соединенное с силой его интеллекта.

– А пятна представляют собой конденсацию времени. Сейчас они являются частью изделия – такой же, как сам нефрит или искусство резчика. Если камень потрескается или рисунок сотрется, ценность всей вещи снизится. Если же время усилит выразительность рисунка, мы получим великолепное многоуровневое произведение искусства. Как, например, вот это, от которого вы не можете отвести глаз.

Кайл ответил ей почти виноватым взглядом. Улыбка преобразила глаза Лайэн. Теперь они казались цвета темного меда.

– Я вас вовсе не виню. Наоборот, мне нравится смотреть на человека, искренне завороженного нефритом, в отличие от тех, кто коллекционирует его только для того, чтобы произвести впечатление на других или вложить деньги во что-то модное.

– Даже если я предпочитаю нефрит без пятен? Она рассмеялась.

– Не забывайте, что расположение пятен на погребальном нефрите имеет большое значение для любого китайского коллекционера.

– А как насчет американцев? Их предпочтения уже не в счет?

– Нравятся им пятна или нет, это никак не меняет того факта, что следы времени усиливают эстетическое воздействие и значительно повышают цену изделия из нефрита, в особенности на таком аукционе.

– Предвижу блестящее будущее для благотворительных обществ Азиатско-Тихоокеанского региона. Но не могу себе представить, чтобы истинный коллекционер мог добровольно расстаться с этим клинком. Для настоящего знатока это равносильно катастрофе. Быть может, что-нибудь подобное и произошло? Или я слишком наивен?

Лайэн задумчиво смотрела на клинок. Действительно камень, ничего больше. Однако казалось, от времени и почтительного благоговения он светится.

– Да… вряд ли Вэнь смог бы расстаться с ним…

Она не заметила, как произнесла это вслух. Внезапно по спине побежали мурашки. Что случилось? Что могло заставить Вэнь Чжитана продать вещь, которая находилась в семье со времени правления династии Мин?

Неудивительно, что отец стал таким рассеянным – забыл о ее пропуске для парковки. Неудивительно, что он так настаивал на ее знакомстве с Кайлом, которое открыло бы Танам доступ в «Донован интернэшнл». Если бы он сказал Лайэн правду, она не стала бы так тянуть с этим знакомством. Пусть Таны и не признают этого, но они ее семья. Семья…

– Лайэн!

Ах да, Кайл о чем-то ее спросил. Лайэн попыталась сосредоточиться, но не смогла. Мысли путались.

– Простите… Я задумалась… о нефрите.

И еще о страхе. Значит, сегодня утром, когда отец говорил о Кайле Доноване, в его глазах не было нетерпения. Там был страх.

Глава 4

Нефритовая чаша эпохи династии Сун притягивала публику как магнит. Прибывшие на аукцион собрались вокруг единственного стенда, установленного на возвышении, глядя на чашу, и в сдержанном гуле голосов слышались и восхищение, и благоговение, и алчность.

Вырезанная из одного куска прозрачного белого нефрита, лишь с легкими намеками на зелень вдоль изгибов, чаша поражала своей простотой и изысканностью. На фоне черного бархата стенда она, казалось, светится, подобно предрассветной луне. На карточке, прикрепленной к чаше, значилось, что она принадлежит Ричарду Фармеру и не продается.

Кайл смотрел на стенд с чашей поверх голов.

– Как правило, изделия эпохи Сун меня мало интересуют. Но это, пожалуй, могло бы заставить меня изменить свои предпочтения. Хорошо, что чаша не выставлена на аукцион. Чтобы ее купить, наверное, понадобился бы карман не меньше, чем у Дика Фармера. Он тоже один из ваших клиентов?

– Напрямую я с ним никогда не имела дела.

Не пытается ли мисс Блэкли уйти от ответа, подумал Кайл. Фармер вполне мог быть ее клиентом, даже если они не знакомы лично. У этого мультимиллиардера, сделавшего себе состояние путем перепродаж на подпольном мировом рынке, наверняка есть легионы людей, готовых попотеть ради его бизнеса. И его миллиардов.

– Вам известно, кто мог приобрести эту чашу для Фармера? – поинтересовался Кайл.

– Скорее всего Чан Восунь.

– Никогда о нем не слышал. Он торгует нефритом?

– Нет. Он работает на «Санко».

– Не думал, что «Санко» ведет дела с Фармером.

– Они и не вели никаких дел. До сих пор. Подозреваю, что эта чаша является частью сложного, в высшей степени китайского ритуала по обмену любезностями.

Лайэн привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть чашу через головы гостей. Один из них заслонил от нее стенд с чашей небрежным движением плеч. От досады Лайэн издала негромкое восклицание. И внезапно почувствовала, что пол уходит из-под ног. Сильные руки Кайла подняли ее над толпой.

– Так лучше видно?

– Намного. Большое спасибо.

– Это входит в обязанности чучела слона.

Лайэн рассмеялась, несмотря на неловкость. Почувствовал ли Кайл биение ее сердца, так же как она сейчас ощущала жар, исходивший от его рук? Если да, остается только надеяться, что он отнес это на счет ее растерянности…

Переведя дыхание, Лайэн решила, что так действительно намного удобнее – гораздо лучше видно. Чуть пониже ее глаз изысканное жемчужное украшение для волос покачивалось, словно танцовщица, на голове дамы в красном, внимательно разглядывавшей чашу эпохи Сун. А на макушке мужчины рядом оказалась плешь, этакая естественная тонзура, которую тот пытался прикрыть, начесывая волосы спереди и с боков. У самого стенда толпилась делегация из Китая. Вопреки гражданскому законодательству Сиэтла они отчаянно курили, так, что сигаретный дым окутывал их головы, словно туманом.

Лайэн осмотрелась… и обнаружила человека, преследовавшего ее весь сегодняшний день. Он стоял позади и сейчас, когда ее кругозор так неожиданно расширился, незаметно, но поспешно старался скрыться из вида.

Ага, попался! Несмотря на мурашки, пробежавшие по телу от волнения, Лайэн не могла сдержать мрачного удовлетворения. Преследователь, конечно, считал, что наблюдать за ней не составит особого труда. Надо лишь держаться за спиной высокого американца, и тогда маленькая Лайэн никуда не денется.

Кайл, вероятно, почувствовал, как она напряглась всем телом.

– Не волнуйтесь, я вас не уроню. Мне доводилось таскать грузы намного тяжелее, да еще по горным тропам.

– Этого я не боюсь.

Ее тревожил совсем другой человек, который сейчас пытался скрыться в разноцветной толпе. Лайэн еще раз обернулась назад, но не увидела его. Преследователь словно был лишь игрой ее воображения.

А может быть, так и есть?

– Спасибо, я увидела достаточно.

Кайл опустил ее на пол, наклонился к самому ее уху:

– Ну что, вы его узнали?

От неожиданности Лайэн потеряла дар речи. Ее изумление подсказало Кайлу, что он прав. Не чаша из нефрита занимала мысли его спутницы.

– Не понимаю, о чем вы, – наконец откликнулась она.

Нетерпение, разочарование отразились на лице Кайла. Похоже, эта маленькая женщина считает его таким же безмозглым, как чучело слона.

– Допустим. – Он стал прокладывать дорогу от стенда с чашей. – Что у вас дальше на повестке дня?

– Аукцион начнется только через два часа. Чего вы еще не видели?

– Буфета. Или, может быть, вы пообедали, перед тем как прийти сюда?

– Нет. Я слишком нервничала.

– По какому поводу?

Он задал вопрос небрежным тоном, пропуская ее вперед, к выходу из зала.

– По поводу экспозиции. – Это была только часть правды, но не могла же мисс Блэкли признаться мистеру Доновану в том, что при одной мысли о встрече с ним все внутри у нее сжималось в тугой комок.

– А я думал, что патриарх все организовал сам.

– Вэнь?

– Насколько я помню, именно он является старейшиной клана Танов.

– Да, это верно. Но… он ужасно занят.

Кайл искоса кинул на Лайэн взгляд, говоривший, что так легко его не провести.

Лайэн сказала себе, что здоровье Вэня – секрет, который все уже знают.

– Подождите. – Она сжала его руку. Поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха. – У Вэня очень ослабело зрение. И на осязание теперь тоже нельзя полагаться. Похоже, у него артрит, только все об этом молчат. Тем не менее его коллекция все-таки представлена на выставке. Джо передал пожелания Вэня Хэрри и Джонни, а они сообщили их мне.

Кайл постарался сосредоточиться на словах Лайэн и не отвлекаться на этот неповторимый аромат, исходивший от нее. Суть заключалась в том, что в одном, из богатейших торговых кланов мира происходит тихое, незаметное со стороны перераспределение власти. Вслед за шоком, вызванным возвращением Гонконга Китаю, ухудшение здоровья Вэня, вероятно, заставило не одну ветвь этой могущественной семьи всколыхнуться, задаваясь вопросом: кто же поведет их по минным полям прибылей двадцать первого века?

– Джо? Хэрри? Джонни? – спросил он.

– Джо Цзюй Тан – старший сын Вэня, Хэрри Цзюй Тан – его второй сын, Джонни – самый младший.

– Вы их хорошо знаете?

– Да. – Лицо Лайэн осталось непроницаемым. – Семья Танов числится среди моих важнейших клиентов.

С таким же непроницаемым лицом Кайл повел ее к столику с закусками. Наполнил тарелку, подал.

– А что известно семейству Тан о гробнице «Нефритового императора»? – Он постарался задать этот вопрос небрежно.

Лайэн пожала плечами:

– То же, что и остальным.

– То есть?

Лайэн искоса быстро взглянула на Кайла, который на нее не смотрел и, казалось, всецело был поглощен закусками, как будто поддерживал разговор скорее из вежливости, чем с какой-либо определенной целью.

Лайэн потянулась к миниатюрному горшочку. От запаха мяса в тонком слое теста с острыми приправами у нее разыгрался аппетит.

– Здесь любопытство, смешанное с неприкрытой алчностью. Коллекционеры просто умирают от желания пополнить свои собрания предметами из сокровищницы.

– Так вы полагаете, этот прекрасный клинок оттуда?

– Я… я не знаю. Все возможно.

Он положил в рот нежную булочку и стал медленно жевать, посматривая на Лайэн. Нельзя сказать, чтобы это занятие было ему неприятно. Безупречному овалу ее лица могла бы позавидовать и фотомодель. Свет играл в густых черных волосах; прядки их трепетали, словно от дыхания любовника. Полные сочные губы будто приглашали к поцелую.

И вот этими полными губами она сейчас лгала. Конечно же, ей известно, откуда здесь взялся этот поразительный клинок эпохи неолита. Кайл в этом не сомневался, так же как и в том, что уловил учащенное биение сердца Лайэн, когда поднял ее на руки. Интересно только, от чего так стучало ее сердце – от желания или от страха? А может быть, и от того и от другого? Вдруг он поймал себя на мысли, что последний вопрос волнует его едва ли не больше, чем правда о гробнице «Нефритового императора».

Лайэн сунула в рот ароматный кусочек мяса в тесте, мурлыкнув от удовольствия. Кайл почувствовал, как при этом звуке все его тело напряглось от бешеного голода, который не могли бы удовлетворить никакие закуски.

– Ой! – Она слегка вздрогнула от наслаждения. – Такая еда граничит с развратом. Что, булочки такие же вкусные?

– Это вы сами мне сейчас скажете.

Он положил хрустящую булочку ей в рот и стал наблюдать, как она пережевывает и глотает.

– Невероятно! – Лайэн внезапно помрачнела. – Жаль, не удастся попробовать все, что здесь есть. Места в желудке не хватит.

Он, наверное, расхохотался бы – до того печален был ее взгляд, направленный на столик с закусками, – если бы не внезапное, нестерпимое желание слизнуть крошку от булочки в уголке ее рта. Сила этого желания потрясла его самого. Кайл попытался напомнить себе, что слишком долго не был с женщиной. Однако где-то внутри зрела тревожная догадка о том, что даже после любовных утех с любой другой он бы так же сильно хотел Лайэн Блэкли.

– Можем набить мои карманы, – предложил он.

Лайэн рассмеялась.

– Не искушайте меня. Если бы еще выпить приличного вина… Какое было бы пиршество!

– Я знаком с шеф-поваром. Она разбирается в винах. То, что здесь предлагают сегодня, очевидно, не ее выбор.

Рука Лайэн с креветкой на палочке остановилась у самых губ.

– Вы знаете шеф-повара?

– Да. Положите же в рот свою креветку, иначе я это сделаю за вас.

Неожиданная угроза, прозвучавшая в его голосе, удивила Лайэн больше, чем восхитительная еда. Она поспешно предложила ему палочку с креветкой, а заодно и собственную тарелку с закусками. Кайл моментально съел все дочиста.

– Что же вы не сказали мне, что умираете от голода? Мы бы сразу отправились в буфет. А кто здесь шеф-повар?

– Мей О'Тул. Ее муж работает в «Донован Интернэшнл». Они с сестрой устали от разговоров о высокотемпературном приготовлении пищи и решили показать Сиэтлу, как готовят на побережье Тихого океана. Два месяца назад девочки открыли «Дождливый лотос».

– Да, мне следовало догадаться. – Лайэн впервые обратила внимание на скромную карточку с названием ресторана, предоставившего закуски. – Я пыталась туда попасть, как только услышала о них. Но там места заказаны на полгода вперед.

– Как насчет сегодняшнего вечера, после аукциона? Или, может быть, вы собирались остаться на танцы?

– Нет, не собиралась. А что насчет сегодняшнего вечера?

– Предлагаю поздний ужин вдвоем в «Дождливом лотосе».

Лайэн взглянула на него, широко раскрыв глаза:

– Шутите?

– Нисколько. Это входит в услуги сопровождающего, то бишь чучела слона.

– Я согласна на ранний, поздний – в общем, на любой ужин в «Дождливом лотосе».

Энтузиазм, прозвучавший в ее голосе, вызвал у Кайла улыбку. Те, кто утверждает, будто путь к сердцу женщины лежит через бриллиантовый браслет, наверняка не встречались с Лайэн Блэкли. Он ее накормит до отвала, и тогда, быть может, она расскажет ему о семействе Тан и похищенных из захоронения «Нефритового императора» драгоценностях.

– Уговор такой – я приглашаю вас на ужин, а вы расскажете мне все, что знаете о сокровищах «Нефритового императора».

Она покачала головой:

– Не может быть, чтобы и вы тоже.

– Что – «тоже»?

– Заразились безумием, как и все остальные.

– А почему я должен остаться равнодушным к самым потрясающим слухам с тех пор, как Чан Кайши умыкнул сокровища Китая по дороге на Тайвань?

– В отличие от Чан Кайши нет никаких доказательств того, что «Нефритовый император» действительно существовал, не говоря уж о том, что в его гробнице находился нефрит всех предыдущих эпох китайской истории.

Лайэн говорила это, с упоением наполняя тарелку лакомствами. Она даже не трудилась скрывать голод. Интересно, подумал Кайл, в сексе она такая же открытая?

Лайэн положила в рот кусочек краба, облизнула кончики пальцев, отчего любопытство его сменилось другим, более острым ощущением. Кайл отвернулся и стал беспорядочно наполнять свою тарелку. Ему подойдет все, что приготовила Мей О'Тул.

– Допустим, что «Нефритовый император» не легенда и что его гробница найдена.

– Когда? – Лайэн поспешно прожевала и проглотила еду. – До или после Мао?

– Разве это имеет значение?

– Если сокровища вывезены из Китая до Мао Цзэдуна, то проблема определения законного владельца хоть и достаточно скользкая, однако не неразрешимая.

– Скользкая… а может, липкая, как ваши пальцы?

Застигнутая на месте преступления – она в этот момент облизывала пальцы, – Лайэн взглянула на него виновато и в то же время вызывающе:

– Здесь нет вилочек. А палочки слишком скользкие.

Кайл расхохотался. Жаль, что они недостаточно близко знакомы, иначе он сам с удовольствием облизал бы изящные липкие пальчики.

– А после прихода к власти Мао проблема превращается в неразрешимую?

Она кивнула. Поколебавшись несколько секунд, облизала кончики пальцев досуха. Положила в рот очередную порцию, зажмурилась от наслаждения.

– Невероятно! – Лайэн потянулась за очередным ломтиком утки в гнездышке из шинкованных сырых овощей. Второй кусочек, по-видимому, оказался еще вкуснее, чем первый. – Оторваться невозможно.

Кайл с усилием отвел глаза от этой картины чувственного наслаждения.

– Почему после победы Мао проблема усложнилась?

– Потому что экспорт из Китайской Народной Республики предметов, созданных более ста лет назад, признан незаконным. Правда, это не касается людей, – пошутила Лайэн. – Они не считаются культурными ценностями.

– И с каких же пор законность приобретения стала проблемой для коллекционеров? Алчные собиратели вряд ли станут смотреть в зубы дареному коню!

– Вы правы. Но с тех пор как Соединенные Штаты и Китай начали свои торговые игры, именно законность владения превратилась в пунктик. Продавать, покупать, владеть можно всем, что вам заблагорассудится, как всегда. Но нельзя публично выставлять то, что куплено на черном рынке.

Интересно, откуда она почерпнула эти представления об этике коллекционеров? Кайл не стал спрашивать. Вопрос мог оказаться столь же предосудительным, как если бы он решился облизать ее пальцы.

Появилась большая группа японцев. Не обращая внимания на людей, толпившихся у столиков, они оккупировали весь буфет, заняли удобные места. Скорее всего это не было преднамеренной грубостью. Просто японцы привыкли считать себя нацией, находящейся на вершине человеческой цивилизации.

– Хорошо, что мы вовремя успели наполнить свои тарелки. – Кайл взял Лайэн под руку и увлек в сторону от толчеи. – Итак, когда же обнаружили гробницу «Нефритового императора»?

– А кто вам сказал, что ее вообще нашли?

– Многие об этом говорят.

Лайэн не стала возражать. Она наслаждалась божественным вкусом омара под соусом.

– Говорят, что гробницу нашли во время гражданской войны, еще до того, как Мао пришел к власти. – Она проглотила последний кусочек. – Еще говорят, что ее нашли через двадцать лет после этого. И еще я слышала, что ее откопали в прошлом году. – Она пожала плечами. – А вы что слышали?

– В этих играх я новичок. Но если гробница существует, она должна представлять собой коллекцию всей жизни человека, чей банковский счет равнялся целому Китаю, чьи прихоти исполнялись беспрекословно, как закон. Вы можете себе такое представить?

– Стараюсь не поддаваться искушению. В особенности стараюсь не думать о том, что он мог собрать из эпохи Воюющих Царств. Вещам этого периода я отдаю предпочтение.

– Вы уверены, что это предпочтение, а не одержимость?

– На одержимость у меня слишком мало денег. Кайл улыбнулся:

– А я стараюсь не думать о вещах эпохи неолита, которые мог собрать «Нефритовый император». Это моя страсть. И все же я не могу удержаться, чтобы не думать о том, каково это – обнаружить величайшую коллекцию китайского нефрита, когда-либо существовавшую на земле.

– Как говорят, мечтать не вредно.

– Ну да, и за это не надо платить. И все-таки, если бы такая коллекция была обнаружена и контрабандой вывезена из Китая, каким образом ее можно было бы продать?

– Вот поэтому я почти уверена, что сокровища так и не обнаружили. Мне ничего не известно о распродаже подобного масштаба.

– Может быть, вас просто не поставили в известность.

– Это не имеет значения. Невозможно скрыть такое количество ранее неизвестных произведений из нефрита такого качества. Коллекционеры не умеют держать язык за зубами. Слухи разнеслись бы обязательно.

Кайл опустошил свою тарелку и стал потихоньку таскать закуски из тарелки Лайэн. Она пригрозила ему ярко-красной палочкой. Однако он, похоже, не воспринял угрозу всерьез.

– А если тащить не все, а понемногу, по несколько штучек за раз?

– Вы это о моей тарелке или о мифической гробнице? Кайл усмехнулся и снова протянул руку к тарелке.

– Я о нефрите.

– Конечно, даже если коллекцию разъединить, предметы не потеряют своей ценности, но… – Лайэн опередила Кайла, схватила с тарелки последнюю булочку и стала неторопливо жевать, додумывая. – Возможно, этим и объясняется отсутствие каких-либо определенных слухов…

– Хотите еще что-нибудь? – Кайл указал на буфетный столик.

– Я уже едва дышу.

Оба рассмеялись. Больше всего Лайэн нравилось, что, когда Кайл смеялся, оценивающее выражение исчезло из его глаз. Осталась лишь улыбка, не менее прекрасная, чем ее любимый нефрит. На несколько секунд Лайэн почувствовала себя так, словно у нее свидание с интересным мужчиной. Она наблюдала, как он наполняет их тарелки, с чувством, которое не имело ничего общего с предвкушением вкусной еды.

Тут она заметила Джонни Тана, который явно направлялся к ним. Оживление моментально исчезло, уступив место холодной настороженности.

– Привет, Джонни. Пришел проверить, как наша экспозиция?

– Естественно.

Она ждала продолжения, но он и не думал поддерживать разговор.

– И что ты об этом думаешь?

– Разумеется, все отлично. Нефрит семьи Тан в сочетании с твоим знанием американских вкусов… Иначе и быть не могло.

– Я не пренебрегала и китайской эстетикой, – сухо заметила Лайэн.

Джонни пренебрежительно махнул рукой, как бы отметая все ее знания и вкус.

– Таны хорошо известны китайцам. Теперь нам следует добиваться признания американцев, особенно учитывая, что Гонконг потерял свою независимость. Кстати, о признании…

– Кайл, – перебила отца Лайэн, – это Джонни Тан. Джонни, познакомься. Кайл Донован.

На секунду лицо китайца словно разгладилось. На нем промелькнуло облегчение. Однако когда Джонни обернулся к Кайлу, взгляд его не выражал ничего, кроме вежливого интереса. Он протянул руку:

– Мистер Донован…

Лайэн взяла у Кайла тарелку, чтобы мужчины смогли пожать друг другу руки.

– Вэнь тоже приехал? – не удержалась Лайэн.

– Нет, он экономит силы для сегодняшнего вечера.

– Ах да, собрание всей семьи.

Кайл отметил, что Лайэн выделила слово «семьи», как уловил и горечь в ее голосе. Возможно, Джонни тоже обратил на это внимание, однако остался непроницаемым.

– Мой отец, разумеется, хотел бы видеть и тебя на нашем небольшом семейном вечере после аукциона. И пожалуйста, пригласи с собой мистера Донована. – Он обернулся к Кайлу:

– Мы, Таны, восхищаемся семьей Донован. Думаю, у нас найдется о чем поговорить.

Лайэн изо всех сил старалась не выдать своих чувств. Когда-то она гадала, что надо совершить, чтобы удостоиться приглашения на семейный вечер к Танам. Теперь она знала ответ. И он ей совсем не понравился.

– Благодарю, – небрежно отозвался Кайл. – Но я предоставляю Лайэн решить, куда мы пойдем после аукциона.

– В таком случае не сомневаюсь, что мы с вами увидимся. Лайэн, конечно, не станет огорчать Вэня.

Через несколько минут Джонни извинился и скрылся в толпе гостей, которая постепенно перемещалась в направлении аукционного зала.

– Закончили? – мягко спросил Кайл.

Лайэн взглянула на свою тарелку и обнаружила, что она абсолютно пуста. Странно, она не могла припомнить, чтобы съела хоть что-нибудь.

– А вы? Это гораздо важнее.

– На вечере у Танов будут кормить?

– Да, еды будет полно. Они придают угощению большое значение.

– Там вкусно готовят?

– Это зависит от вашего вкуса. Вы любите традиционную азиатскую кухню так же, как высокотемпературную стряпню?

– Куриный эмбрион, пролежавший в земле сто лет, я бы есть не стал, а вот отварные цыплячьи пальцы попробовал бы.

– Прекрасно. Отдам вам свою порцию.

– А как насчет яиц, пролежавших в земле сто лет?

– Могу ответить одним словом: фу! Зато все остальное достаточно вкусно.

– Ладно, тогда я, пожалуй, продержусь до конца аукциона. Кайл сложил пустые тарелки на поднос, взял свою спутницу под руку, и они двинулись к выходу из буфета.

– Вам совсем необязательно туда идти, – тихо проговорила Лайэн.

– Смотреть нефрит?

– Нет. На вечер к Танам.

– Вы же сами сказали, что угощение там первоклассное, а кроме того, вам не хочется огорчать своих лучших клиентов, ведь так?

Клиентов…

Лайэн попыталась найти простой и достойный ответ для объяснения своих сложных взаимоотношений с семейством Тан. Ничего не приходило в голову. Наступил один из тех неловких моментов, которые ей уже столько раз приходилось переживать. Незаконнорожденная дочь Джонни Тана…

– Вы правы, мне не хотелось бы их огорчать.

Она печально улыбнулась. Какая ирония судьбы!.. Она их огорчила уже самим своим появлением на свет: живое свидетельство связи Джонни Тана с иностранкой.

– Можно задать вам вопрос? – Кайл, наверное, почувствовал, как напряглась ее рука. – Нет, не личный. Профессиональный.

– О семье Тан?

– Нет, вот об этой вашей сумочке.

Лайэн опустила глаза на крошечную белую сумочку, свисавшую с плеча на длинном узком ремешке. Сумочка совсем ничего не весила, так что хозяйка почти забыла про нее.

– И что же вы хотите спросить?

– Она слишком мала даже для записной книжки. А вот мини-магнитофон высокого качества там вполне мог бы поместиться. Надиктовать впечатления, скажем так.

– Мог бы, но его там нет. Только ключи от машины и визитные карточки.

Она умолчала о газовом баллончике, спрятанном в сумочке.

– Это значит, что вы несерьезно относитесь к торговым операциям?

– Нет. Это значит, что у меня фотографическая память.

– Отлично. Тогда вы легко сможете описать парня, который за вами следит.

Глава 5

Возразить, что это чушь, никто ее не преследует? Именно так Лайэн и собралась сделать. Однако мгновение спустя представила себе, что Кайл сейчас уйдет, а она останется одна.

– Кавказец, ростом пять футов и десять дюймов. – Она старалась говорить ровным тоном. – Средней упитанности, чисто выбрит, темный шатен, в белой рубашке и смокинге, который не очень хорошо сидит, особенно на животе. Обувь, похоже, уличная. У него поразительная способность мгновенно смешиваться с толпой.

Кайл тихонько присвистнул.

– Похоже, у вас была возможность очень хорошо его рассмотреть.

– Я видела его всего один раз, сегодня вечером, в течение нескольких секунд, когда вы подняли меня над толпой.

– Да… действительно фотографическая память.

– Я же вам говорила.

– И как долго он за вами следит?

– Не знаю. Но за прошедшие две недели у меня несколько раз возникало ощущение, что за мной кто-то наблюдает.

– Почему?

– Не знаю.

Кайл внимательно взглянул на нее. Лайэн шла рядом, упрямо вздернув подбородок. Бедра соблазнительно покачивались, нефритовое ожерелье мерцало на фоне белого шелка, как весна на фоне зимы.

– Попробуйте еще раз.

Подбородок поднялся еще выше, однако Лайэн не сумела скрыть напряженность, сковавшую все ее тело.

– Я действительно не знаю, почему за мной следят.

– Попробуйте догадаться.

– Может быть, из-за этих драгоценностей? – Она коснулась пальцами ожерелья и браслета.

– А раньше вы их носили?

– Нет.

– Тогда попытайтесь еще раз.

Вместо ответа Лайэн, которую Кайл крепко держал под руку, попыталась вырваться. Не получилось.

– У меня нет настроения играть в «Двадцать вопросов».

– Не расстались ли вы в последнее время с любовником? Может быть, бросили кого-нибудь?

Лайэн опустила ресницы, чтобы скрыть блеск глаз. Она вспомнила Ли Циня, который теперь носил фамилию Тан. Но последние два года их свидания были лишь мимолетными. И потом, она его не бросала. Только отказалась продолжать отношения после того, как он женился на одной из двоюродных сестер Тан и взял ее фамилию.

– Нет, – ответила Лайэн. – Я в последнее время ни с кем не встречалась и никого не бросала.

– Может быть, кто-нибудь из разъяренных поклонников?

– У меня их нет.

– А как насчет вашей семьи? Не попали ли ваши родственники в чей-нибудь «черный список»?

– В последнее время? – Она пожала плечами. – Нет, все как обычно.

– А что значит «как обычно»?

– Моя мать – любовница Джонни Тана, – бесстрастно сообщила Лайэн. – Уже больше тридцати лет. И конечно же, она стоит на одном из первых мест в «черном списке» Танов. Но это уже давно не новость.

Кайл нежно, осторожно погладил ее пальцы. Отвел Лайэн в тихий уголок зала, где были выставлены образцы тонкой каллиграфии, которая привлекала лишь немногих ценителей – широко образованных, имевших специальную подготовку. Здесь можно было спокойно поговорить.

– Быть может, в последнее время вы продали или приобрели какие-нибудь изделия из нефрита, за которыми могли охотиться другие коллекционеры? Это не связано с черным рынком?

Лайэн покачала головой, сделав вид, что внимательно рассматривает образцы каллиграфии.

– Я уже сказала вам: не знаю, почему за мной следят.

Он немного отступил, так, чтобы видеть, что делается у нее за спиной. У стендов толпились приглашенные. Черные смокинги, яркие шелка, сверкающие драгоценности. Кавказцев, пожалуй, не меньше, чем азиатов. Человек, которого описала Лайэн, мог находиться совсем рядом. Наверняка он где-то рядом.

– А как насчет Усэна?

– Если у него и работают кавказцы, я их никогда не встречала.

– Он мог нанять кого-нибудь специально для такого случая.

– Нет, это на него не похоже.

– Что именно?

– Следить, подкрадываться. Он из тех, кто идет напролом. Губы ее сжались в тонкую полоску.

– Он уже пытался так действовать с вами?

– Не совсем… Просто ясно дал мне понять, что я должна быть счастлива перспективой погреть ему простыни ночку-другую.

– И что произошло, когда вы отказались?

– Он, похоже, этого не понял. Вообще, любой коверный борец по сравнению с Усэном выглядит утонченным интеллектуалом!

Кайл тихо рассмеялся. Лайэн подняла глаза от образцов каллиграфии, улыбнулась ему.

– И никаких телефонных звонков, записок, подарков, угроз?

– Нет, ничего такого. Только тревожное ощущение в позвоночнике и тень, мгновенно исчезающая из поля зрения.

– Вам следовало бы поискать себе настоящего белого рыцаря в качестве сопровождающего вместо чучела слона.

– Вы вовсе не обязаны…

– Давайте вернемся к стендам с нефритом, ладно? Может, ваш загадочный обожатель зазевается, споткнется о мои большие ноги, упадет и сломает себе шею.

Лайэн испуганно вскинула глаза. Кайл улыбался одними губами, его цепкий взгляд скользил по толпе. Если бы она сама не искала встречи с этим человеком по настоянию отца, Лайэн сейчас могла бы еще больше встревожиться: не попала ли она из огня да в полымя?

– Пойдемте-ка еще раз посмотрим на тот клинок, – предложил он.

Лайэн и сама очень хотела еще раз взглянуть на клинок. Не может быть, чтобы он появился из сокровищницы семьи Тан, убеждала она себя. Просто очень похож. Но самовнушение не действовало. Никогда раньше память не играла с ней таких шуток. Именно благодаря своей непогрешимой зрительной памяти и знаниям Лайэн снискала репутацию эксперта высокого класса по всем видам нефрита.

Люди, окружавшие стенды компании «Санко», в основном интересовались декоративными вещицами эпох династии Хань и Шести Династий. Изделия периода неолита привлекали гораздо меньше внимания.

Все еще надеясь, что в первый раз она обманулась, Лайэн внимательно изучала древний клинок. Ей понадобилось не больше минуты, чтобы убедиться, что это не так. Образ, отпечатавшийся в памяти, и то, что она видела на стенде, в точности совпадали.

Встревоженная, потрясенная, Лайэн смотрела, как Кайл несколько раз обошел вокруг стенда, завороженно глядя на клинок.

– Вы собираетесь подать на него заявку? – наконец спросила она.

– Будут какие-нибудь проблемы? – ответил он вопросом на вопрос.

– Надеюсь, что нет.

– А вы тоже собираетесь это сделать? Лайэн вздохнула:

– Я… да. У меня нет выбора.

– Почему?

Она не ответила. Просто отвернулась и перешла к другому стенду компании «Санко». Здесь тоже были представлены предметы периода неолита, только на несколько тысяч лет «моложе», чем тот клинок, который занимал ее мысли.

Кайл смотрел на Лайэн, пытаясь понять причину горечи и страха, отразившихся в ее темных глазах. Наконец она взглянула на Кайла.

– Насколько я понял, нефрит периода Воюющих Царств – ваша страсть?

– Да, как правило.

– А этот древний клинок – исключение, подтверждающее правило?

Она издала звук, который мог означать все, что угодно. Подняла глаза на Кайла.

– Вы видели этот стенд? Потрясающие образцы работы эпохи Шан. Почти такие же исключительные, как клинок.

Кайл нехотя повернулся к стенду, на который указывала Лайэн. В элегантном стеклянном ящичке на фоне бархата цвета бургунди лежали два нефритовых браслета.

– Обратите внимание на тот, что справа. Когда-то он побывал в пламени. Возможно, горела гробница, а может, пожар произошел позже, во время войны, уже в доме у коллекционера.

– Как вы это определили?

– Китайский нефрит приобретает такой светло-бежевый оттенок – его еще называют «цветом цыплячьих косточек», – если его раскалить. Огонь изменяет химическую структуру нефрита. Камень становится прозрачным, выцветает почти до белизны, но узоры остаются четкими, как если бы только что вышли из-под рук мастера. Под действием времени и огня изменился лишь основной цвет нефрита, а более темные линии, похожие на кровеносные сосуды, остались нетронутыми. Поразительный результат.

– То есть время лишь подчеркнуло его красоту. На лице ее промелькнула улыбка.

– Вы очень способный ученик. Или, может быть, я рассказываю то, что вы уже знаете?

– Я ведь уже предупредил: когда надоест, я вам сразу скажу. Что вы еще видите, глядя на этот браслет цвета цыплячьих косточек?

– По форме он скорее всего слегка изогнутый. Кайл вгляделся внимательнее. Кивнул.

– Изогнутый браслет выточить гораздо труднее, чем украшения правильной геометрической формы. Но этот мастер оказался на удивление искусным и терпеливым: ему удалось сохранить одинаковую толщину камня, несмотря на изгибы.

Кайл наклонился, потом даже присел на корточки, чтобы получше рассмотреть браслет.

– Сейчас, в эпоху машин, нас не удивляет такая точность. Но этому браслету примерно пять тысяч лет.

Кайл внимательно выслушал все, что сказала Лайэн. И то, что не сказала, он тоже услышал. Она по достоинству оценила браслет, она с почтением относится к мастерству древнего резчика, восхищена результатом, но делать заявку на эту вещь не собирается.

– А что делает клинок периода неолита более ценным, чем этот браслет?

– Абсолютно ничего.

– Но вы не собираетесь заявлять о желании приобрести этот браслет?

– Нет, не собираюсь.

– Почему?

– По причинам чисто личным, не связанным с моей профессией.

– То есть, другими словами, это не мое дело.

– Я уже заметила, что вы способный ученик…

Кайл стремительно вскочил, немного напугав ее своей быстротой, говорившей о физической ловкости и силе. Лайэн отступила на шаг.

– …и быстрый к тому же.

– Младшему брату приходится быть быстрым и ловким. Иначе его в порошок сотрут.

Она взглянула на высокого крупного человека, стоявшего перед ней, пытаясь представить его мальчишкой.

– Сколько у вас братьев?

– Трое. Все старше меня. И две младшие сестры. Лайэн мечтательно улыбнулась:

– Шестеро братьев и сестер… Как это, должно быть, весело!

– Это точно, – подтвердил Кайл. – Постоянный цирк из шести участников!

Несмотря на сухой тон, губы его непроизвольно раздвинулись в улыбке. Он постоянно вступал в конфликты с братьями, упрямые и независимые сестры доводили его до белого каления, и все же ни от кого из них он не отказался бы в обмен на тишину и покой.

Правда, время от времени Кайл чувствовал потребность отдохнуть от всех, в том числе и от родни. Так, после поражения в Калининграде и кражи янтаря ему понадобилось удалиться далеко и надолго, чтобы зализать раны и все обдумать. Сколько глупостей он натворил! Никогда больше он не совершит ничего подобного… если только это будет зависеть от него…

– Ваша семья живет здесь? – поинтересовалась Лайэн.

– Кое-кто, но не все время. Вообще мы переезжаем то туда, то сюда. Мы же занимаемся международным импортно-экспортным бизнесом.

– «Донован интернэшнл».

– В моем случае – «Драгоценные камни и минералы Донован». Четыре брата собрались вместе и поделили бизнес между собой. Теперь мы представляем независимые филиалы компании отца.

– Но все еще тесно с ним связанные.

– С этим ничего не поделаешь. От Донована так легко не избавишься.

– От Донована?

– Так мы называем отца между собой. Иногда. Лайэн наморщила лоб.

– Вы разве не ладите между собой?

– Разумеется, ладим. До хрипоты. Пока не вмешивается Сьюза – это наша мать. Льет бальзам, а бывает, всыплет всем как следует, пока снова не восстанавливается мир и спокойствие.

Лайэн попыталась представить себе, каково это – быть членом шумной и любящей семьи. И не смогла. Память рисовала почти сонные картины детства, эпизоды жизни размеренной и спокойной – ни сверстников, ни шумных игр. Мать изо всех сил старалась превратить их дом в оазис уюта для своего любовника. Не то чтобы девочка чувствовала, что ею пренебрегают. Мать никогда ею не пренебрегала. Напротив, всю жизнь они были очень близки – скорее подруги, чем мать и дочь.

Лайэн медленно последовала за Кайлом к другому стенду. Здесь был представлен нефрит эпохи Западная Чжоу. Очень тонкая работа, зеленоватый камень кажется прозрачным, как стекло. Основной мотив гравировки – изображения драконов или птиц. Казалось, эти вещи излучают едва уловимый внутренний свет, характерный лишь для нефрита очень высокого качества.

– Должно быть, чудесно иметь такую семью, – негромко проговорила Лайэн.

– Не всегда. – Мимолетная улыбка Кайла сказала больше, чем его слова. – Думаю, у всех нас бывали моменты, когда каждому хотелось бы быть единственным ребенком в семье. Что вы думаете об этих вещах?

Она нехотя отвернулась от его заразительной улыбки к стенду.

– Если их можно рассматривать как образцы, думаю, «Санко» владеет очень неплохой коллекцией этого периода. Рисунки выполнены весьма четко и тщательно. А знаете, почему в ту эпоху предпочитали изображать птиц и драконов?

Кайл покачал головой:

– Я достаточно долго изучал нефрит эпохи неолита. На другие периоды, увы, не осталось времени.

– Птицы считались символами нежности, драконы олицетворяли умеренность.

Он удивленно вскинул брови:

– Драконы?!

– Китайцы смотрели на драконов по-иному, чем кельты, видевшие в этих сказочных существах лишь злую силу, опасность и неминуемую смерть для человека. На Востоке же драконы – существа бессмертные, терпеливые, мудрые, бесконечно утонченные.

– Для меня в этом тоже кроется опасность. Особенно в бесконечной утонченности. Сатана у христиан тоже бессмертен, достаточно терпелив, а уж утонченности хватает на десять тысяч различных уровней грехопадения!

– Зато умеренным его никак не назовешь, – улыбнулась Лайэн.

– Нет, – согласился Кайл. – Вы будете подавать заявку на эти вещи?

– В настоящий момент ни один из моих клиентов не проявил интереса к экспонатам эпохи Западная Чжоу.

– А кому из ваших клиентов понадобился клинок эпохи неолита?

– С моей стороны было бы неэтично обсуждать это с вами.

– Почему же? Я ведь не клиент и не конкурент. Всего лишь чучело слона.

– Чучело, питающее страсть к нефритовым предметам эпохи неолита.

– В данный момент я являюсь чучелом слона, испытывающим облегчение.

– Облегчение?

– Когда вы сказали, что хотите купить клинок из личного интереса, я побоялся, что вы меня возненавидите, если я тоже приму участие в аукционе и выиграю. Но теперь… если вы собираетесь сделать это для клиента… – Кайл улыбнулся, развел руками. – Бизнес есть бизнес. Побеждает сильнейший.

Лайэн поняла, что сама загнала себя в угол. Крепче сжала рукой тонкий ремешок сумочки. Если сейчас признаться, что никакого клиента нет, Кайл наверняка захочет узнать, почему она решила купить клинок эпохи неолита, если ее личные интересы лежат совсем в другой сфере. Если признаться, что этот клинок как две капли воды похож на хорошо известный ей – из коллекции Вэнь Чжитана, – неминуемо последует поток вопросов, ни на один из которых невозможно дать однозначный ответ.

Чем больше она об этом размышляла, тем больше тревожилась, терялась в догадках. Скорее всего клинок продали компании «Санко», только этим можно объяснить его появление на стенде. Но Лайэн не могла даже представить себе, чтобы лучший из коллекции древних нефритовых клинков ее деда мог быть продан без ее ведома. Хотя официально об этом никогда не говорилось, но с тех пор как зрение и руки Вэня стали слабеть, ответственность за уникальную коллекцию и все заботы о ней перешли к Лайэн. Накануне, отбирая нефрит для сегодняшней выставки, она не заметила в хранилище никаких изменений. Правда, она и не осматривала все вещи обширного собрания – в этом не было необходимости. Обычно такая необходимость возникала в тех редких случаях, когда нефрит брали для каких-либо выставок. В остальное время сокровища, принадлежащие семье Тан, оставались за толстыми стальными дверями со сложной комбинацией замков. Нефрит представлял собой не только значительную часть личного состояния Вэня, но и являлся предметом гордости всего клана.

Простейшее объяснение появления этого клинка на сегодняшней выставке могло состоять в том, что Лайэн ошиблась – он не принадлежит ее деду. Иными словами, память, образование, опыт подвели ее. Сокрушительный провал.

Нет, такое объяснение не устраивало Лайэн. Единственный способ подтвердить или опровергнуть свои подозрения – получить клинок в свое распоряжение, принести в хранилище Танов и посмотреть, есть ли там, в коллекции Вэня, точно такой же. Если его не окажется… возникнет множество новых вопросов. И именно этим может объясняться страх, который она увидела в глазах Джонни Тана.

Лайэн с такой силой сжала ремешок сумочки, что костяшки пальцев побелели. Кайл, разумеется, заметил ее напряжение. Почему этот клинок так много значит для нее и почему один его вид так ее расстроил? Без сомнения, она знает об этом клинке больше, чем рассказала. Пока. Главное сейчас – добиться ее доверия. Он успел узнать, что она не полноправный член семьи Тан, а как бы сама по себе. И очень ранима. Легкая добыча.

Это открытие должно было бы обрадовать Кайла, поскольку значительно облегчало его задачу. Он вспомнил разговор с братом. «Ты хочешь, чтобы я соблазнил незаконнорожденную дочь известного гонконгского торговца и американки и выведал, не замешана ли она в краже сокровищ, принадлежащих Китаю?» – «Ну да. Кстати, соблазнять не обязательно. Это на твое усмотрение».

К несчастью, именно соблазн привлекал его все больше и больше. С каждой минутой, что он вдыхал аромат лилий и дождя. Ее аромат. И ведь для того, чтобы удовлетворить вожделение, надо всего лишь заставить замолчать совесть. Можно, например, постоянно напоминать себе, что именно она начала эту игру. Возможно, тогда он не будет чувствовать себя мерзавцем от того, что использует эту женщину.

– Расслабьтесь, – небрежно произнес он. – Я уверен, ваш клиент готов потратить определенную сумму. Если цена окажется слишком высокой, он не станет вас обвинять.

– Мне нужно записаться на аукцион. А вы что решили?

– Тоже. Вообще-то я не планировал ничего покупать, пока не увидел этот клинок.

Губы ее крепко сжались. Выражение лица Лайэн в этот момент отражало холодную решимость, угнездившуюся, как казалось ей самой, где-то глубоко в желудке. Конечно, с ее деньгами далеко до возможностей Кайла Донована.

Глава 6

В перерыве между второй и третьей частями аукциона публика осталась в зале, где витал аромат дорогих духов, раздавался шепот, шуршание шелковых платьев. Зрители, сидевшие отдельно от участников торгов, наслаждались драматическим зрелищем.

Участники, не имевшие опыта, не расставались с каталогами, открытыми на тех страницах, где значились интересовавшие их вещи. В руках они сжимали карточки, испещренные с обеих сторон крупными цифрами.

Опытные участники выглядели более спокойными, не раскрывали каталоги, карточки держали небрежно. Каждый из них точно знал, какую цену назовет за каждый лот, как знал и ту грань между прибылью и желанием получить приглянувшуюся вещь, которую никогда не позволит себе переступить. Аукционная лихорадка – удел неопытных новичков.

Потому ли, что аукцион считался благотворительным, или из-за растущего интереса к художественным изделиям из Азии, торги шли очень бойко. Пока что ни одна вещь, выставленная на аукцион, не осталась непроданной. Бронзовая статуэтка периода Воюющих Царств, отделанная золотом, серебром и медью, принесла продавцам сто пятнадцать тысяч долларов. Великолепную большую вазу эпохи Мин только что продали за семьсот тысяч.

Гонг возвестил о начале третьей части аукциона. Дружный вздох прокатился по залу. Блеснули глянцевые обложки каталогов, зашуршали переворачиваемые страницы. Торги пошли быстро, как и предыдущие, с бронзой и фарфором.

Лайэн, сидевшая в первых рядах вместе с другими участниками, волновалась все больше по мере того, как один за другим продавались предметы из нефрита. Единственная вещь, с которой Вэнь решился расстаться для благотворительного аукциона, – довольно заурядная статуэтка эпохи Цин, изображавшая старика с палкой, – в конце концов ушла за семь тысяч долларов. Браслеты времен династии Шан купили за шесть тысяч каждый. Пряжка периода Воюющих Царств, которой Лайэн так восхищалась, была продана за пять тысяч.

Следующим в списке стоял клинок эпохи неолита. Моля Бога о том, чтобы цена не поднялась выше четырех тысяч долларов – а еще лучше двух с половиной, – Лайэн откинулась в кресле, пытаясь угадать, кто из участников может быть заинтересован в этой покупке.

Начальная цена по каталогу составляла тысячу долларов. Карточки мгновенно взлетели вверх. Торги начались. Лайэн оказалось достаточно одного взгляда, чтобы определить, что это пока несерьезно. Настоящие покупатели, как и она сама, пока выжидали, смотрели, кто всерьез заинтересован в покупке, а кто просто использует свою карточку вместо веера. Аукционист обвел аудиторию внимательным взглядом.

– Тысяча пятьсот долларов.

Поднялись всего две карточки. Потом еще одна. Последняя принадлежала Чарли Сингеру, владельцу магазина в самом центре Сиэтла, где продавался первоклассный нефрит.

– Две тысячи. Поднялись те же карточки.

– Две с половиной.

Сингер вновь поднял карточку. Кроме него, появился еще один покупатель. Он сидел в задних рядах.

– Три тысячи.

Никто из участников не проявил интереса.

– Ну-у-у, леди и джентльмены! – проговорил аукционист. – Перед вами великолепный образец искусства периода неолита. Камень прямо-таки светится загадкой, бессмертием, секретами шеститысячелетней давности. Неужели каждый год не стоит в глазах настоящего коллекционера пятидесяти центов?

Присутствующие рассмеялись. Сингер поднял карточку с видом человека, прекрасно понимающего, что переплачивает, но готового сделать это в целях благотворительности.

– Итак, три тысячи долларов. Кто-нибудь решится заплатить три триста?

Сингер воздержался, выжидая. Кайл и Лайэн вскинули руки одновременно. Так же, как и человек из задних рядов.

– Чудесно! – промурлыкал аукционист. – Я знал, что среди нас есть люди с гражданским чувством.

В публике снова раздался смех. Цена быстро поднялась до трех тысяч девятисот. Сингер и неизвестный из задних рядов шли наравне и вскоре подняли цену еще на пятьсот долларов, после чего владелец магазина отступился. Остался лишь анонимный покупатель, которого Лайэн не могла разглядеть.

– Четыре с половиной. Итак, мы имеем четыре с половиной тысячи долларов. Кто предложит четыре тысячи шестьсот?

Лайэн подняла карточку. Выложить такую сумму она вряд ли может себе позволить… Только если целый месяц питаться одной овсянкой, не расходовать бензин и если колготки не будут ползти.

– Четыре шестьсот. Благодарю вас, номер 106. В вас достаточно гражданского мужества. Итак, четыре тысячи шестьсот. Раз. Кто-нибудь предложит четыре тысячи семьсот?

В первый раз с начала торга Кайл взглянул на Лайэн. И сразу понял, что, невзирая на кажущееся профессиональное спокойствие, она на грани отчаяния.

– Четыре тысячи шестьсот. Два. Кто предложит четыре тысячи семьсот, леди и джентльмены?

Кайл коснулся руки Лайэн в молчаливом вопросе. Она опустила карточку. Для нее торги закончились. Собственно, для нее они закончились на четырех тысячах.

– Четыре тысячи шестьсот… Кайл вскинул руку.

– Благодарю вас, номер 110. Итак, мы имеем четыре тысячи семьсот. И ждем предложения четырех тысяч восьмисот. – Аукционист смотрел на задние ряды участников. – Четыре тысячи восемьсот, благодарю вас. Теперь я жду четыре тысячи девятьсот.

– Пять тысяч девятьсот, – звучно заявил Кайл.

– Пять девятьсот?! Я не ослышался? Пять тысяч девятьсот за клинок?

В подтверждение Кайл поднял карточку. Наступила мертвая тишина, затем раздались аплодисменты. Хотя за клинок и предложили меньше, чем за многие другие предметы на этом аукционе, однако последние торги оказались более захватывающими: здесь шла настоящая борьба.

Прозвучал сигнал гонга, возвещая о том, что клинок продан. Лайэн прикрыла глаза. Что же делать, если она убедится, что великолепнейший клинок эпохи неолита исчез из хранилища Вэня?

Сам Вэнь, конечно, ни за что на свете не стал бы его продавать. Этот клинок хоть и не самая ценная вещь в его коллекции, но, безусловно, одна из самых любимых. И он действительно очень хорош. Даже если бы Вэнь Чжитану срочно понадобились наличные, у него масса других вещей, которые можно продать. И масса других способов достать деньги.

Холод прошел по всему ее телу. Уникальный клинок, владельцем которого теперь стал Кайл, украден из коллекции Вэнь Чжитана. Она в этом больше не сомневалась.

– Благодарю вас, – произнес аукционист. – А теперь… прежде чем мы перейдем к последней части сегодняшнего вечера – драгоценным камням из Тихоокеанского региона, – у нас есть для вас нечто особенное. Мистер Фармер, чьей чашей из белого нефрита периода Сун многие из вас восхищались сегодня в выставочном зале, любезно согласился дать предварительную информацию об экспонатах, которые будут выставлены в его Музее нефрита Азии. Музей очень скоро будет открыт. После того как я увидел всего несколько предметов из его уникальной коллекции, у меня появилось искушение присвоить мистеру Фармеру титул нового «Нефритового императора». Поприветствуем же мистера Ричарда Фармера, бизнесмена международного масштаба, великого гуманиста, филантропа и, наконец, истинного ценителя нефрита.

При словах «Нефритовый император» глаза Кайла сузились. Он искоса бросил взгляд на Лайэн. Интересно, как она это восприняла? Но она, казалось, пропустила сказанное мимо ушей. Сидела с закрытыми глазами, бледная как полотно.

Кайл наклонился к самому ее уху:

– Лайэн! С вами все в порядке?

Она едва не подскочила на месте. Кивнула, открыла глаза, пытаясь изобразить приличествующий случаю интерес к тому, что происходило вокруг.

Публика аплодировала с искренним энтузиазмом. Если бы не Ричард Фармер и его компания «Ричард Фармер энтерпрайз инкорпорейтед», сегодняшний аукцион вряд ли состоялся бы и благотворительность ничего бы не получила. И хотя все вокруг прекрасно знали, что так называемая филантропия Фармера направлена исключительно на обслуживание его собственных интересов, так же как и его бизнес, никто не стал бы оспаривать слова ведущего. Многие другие бизнесмены вообще не заботились ни о какой филантропии. А тот факт, что Фармер уже почти овладел значительной частью рынка «свободного мира» и контролирует еще больше через иностранные лицензии, лишь вызвал у людей благодарность за его жест, пусть и весьма скупой.

Для большего эффекта свет в зале на мгновение погас. И снова зажегся, осветив Дика Фармера, направлявшегося к трибуне. На маленькой сцене опустили занавес, черный смокинг бизнесмена выделялся на фоне тяжелого ярко-красного бархата. Среднего роста и, в общем, довольно непримечательной внешности, Фармер тем не менее отличался необыкновенной уверенностью в себе.

– Благодарю, благодарю, благодарю вас! – Он с микрофоном вышел на середину сцены, как рок-певец или телеведущий. – Я восхищен, я буквально покорен тем, что вижу вокруг таких щедрых покровителей искусства, в особенности искусства Азии.

Кайл заерзал на своем неудобном сиденье. Болтовней подобного рода мероприятия принято заканчивать. Или, наоборот, начинать. Либо и то и другое. Но такие вот сцены в середине вечера обычно оставляют для телевидения. Если бы не интерес к фармеровскому нефриту, он бы просто встал и ушел. И если Дик намерен болтать больше трех минут, он так и сделает. В конце концов, Музей нефрита Азии откроется через неделю. Можно будет пойти и спокойно все посмотреть, не выслушивая заранее заготовленную, напыщенную лекцию.

– Демонстрации некоторых экспонатов я хотел бы предпослать – особенно для тех из вас, кто увлекается живописью и керамикой, – небольшой исторический экскурс, показывающий огромное значение искусства обработки нефрита для Китая.

Кайл едва удержался, чтобы не застонать вслух.

– Наряду с другими драгоценными и полудрагоценными камнями на протяжении человеческой истории нефриту приписывались особые свойства. С самого зарождения китайской культуры нефрит считался воплощением всех тех качеств, которые высоко ценимы и в христианской культуре, таких, как верность, скромность, мудрость, справедливость, целостность и, конечно, сострадание, то есть благотворительность.

По залу прокатился одобрительный шумок. Кайл издал звук, похожий на рычание. Какая мерзость! Фармер если и вспоминал о существовании перечисленных достоинств, то лишь в тот момент, когда произносил эти слова. На самом же деле он деловой человек, и ничего больше. Бизнесмен до мозга костей. Поразительное чутье приводило его на международные рынки именно в то время, когда они только начинали формироваться. Так, на земельном рынке он появился в тот момент, когда земля вместе с рабочими шла почти за бесценок. И покинул этот рынок, купив на вырученные деньги мешок бриллиантов. Правительства разных стран кричали о незаконных сделках и тем не менее чуть ли не в очередь становились на заключение контрактов с Фармером. Он создавал ценности там, где до него вообще ничего не существовало.

Кайл не мог не восхищаться торговым гением этого человека, его каким-то подкожным чутьем. Но стремление Фармера предстать перед публикой филантропом международного масштаба, этаким благородным принцем не вызывало в нем ничего, кроме раздражения.

– Когда приходило время похорон, – продолжал Фармер, – нефрит клали в гроб наряду с другими самыми ценными предметами. Считалось, что этот прекрасный камень, не поддающийся разрушению, в какой-то степени предохраняет от тления и тело умершего. То есть, можно сказать, способствует бессмертию. Поэтому много тысяч лет назад высокопоставленным особам в гробу прикрывали нефритом все девять отверстий на теле. Но люди есть люди, и со временем они решили, что там, где лежат девять предметов из нефрита, можно положить и сотню, и тысячу, и это будет еще лучше. Важных особ стали хоронить в костюмах из кусков нефрита, скрепленных вместе нитью из чистого золота. Такой костюм, выполненный из драгоценного нефрита с ног до головы, напоминал латы средневекового рыцаря.

Кайл перестал ерзать и весь обратился в слух. И не он один. В зале наступила полная тишина, а Фармер расхаживал по сцене с микрофоном, рисуя картины давно ушедших времен.

– Считалось, что этот камень послан на землю с небес. Небесный камень. В костюмах из чистого нефрита хоронили императоров династии Хань. И это в те времена, когда у мастеров уходили месяцы на то, чтобы вырезать одну-единственную пластину. Для похоронного одеяния требовались сотни деталей, сотни таких пластин.

Всем известно, в какой роскоши жили китайские императоры и их жены. Однако мало кто знает, что и принцы, и придворные жили – и умирали – в такой роскоши, которой могли бы позавидовать египетские фараоны. Лучший пример тому – принцы эпохи Хань. Их гробницы полны ценностей, созданных поколениями лучших художников, как современных им, так и более древних. Только представьте себе… богатства целого государства, похороненные ради того, чтобы развлекать царственных особ в их путешествии в вечность! Лучшее из того, что создано всей цивилизацией, похоронено. Навсегда.

Фармер помолчал, прислушиваясь к напряженной тишине в зале. Выдержав паузу, улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой.

– А быть может, и не навсегда. Многие гробницы грабили еще до того, как успевал остыть труп похороненного там императора. Драгоценности, лежавшие в могилах, снова увидели свет, оказавшись в коллекциях состоятельных ценителей. Однако некоторые из захоронений, очень немногие, оставались нетронутыми сотни и даже тысячи лет. В их числе – гробница того, кого мы называем «Нефритовым императором». Вернее, она была такой до недавнего времени.

Зал зашевелился. Участники аукциона и гости встрепенулись и подались вперед, словно пытаясь придвинуться поближе. Кайл и Лайэн непроизвольно сделали то же самое. Выпрямились и обратились в слух.

– «Нефритовый император» был принцем династии Мин, посвятившим всю свою жизнь собиранию нефрита. Неограниченная власть, богатство и острый глаз подлинного ценителя и знатока позволили ему собрать лучшее из всего, что имелось в то время в Китае. Сокровища он забрал с собой в могилу.

Разумеется, сейчас у меня есть возможность показать вам лишь несколько вещей из этой коллекции. Когда откроется музей, вы увидите намного, намного больше. А пока, леди и джентльмены, – гробница «Нефритового императора» для вас!

Бархатный занавес раздвинулся. На пустой сцене в вертикальном луче прожектора отсвечивал всеми оттенками неподвластного времени зеленого цвета похоронный костюм из нефрита.

Лайэн лишь смутно сознавала, что ногти ее вонзились в ладонь Кайла, который крепко сжимал ее пальцы. Так крепко, что у него, наверное, должны остаться следы. Но сейчас она об этом не думала. Ей требовалась поддержка – что-то крепкое, сильное, теплое и надежное, что помогло бы ей справиться с холодным ужасом, сковавшим все тело.

Насколько ей было известно, во всем мире лишь в одной частной коллекции хранился похоронный костюм из чистого нефрита. В собрании Вэнь Чжитана. Хранился до сих пор… как и клинок периода неолита.

Нет, она просто сходит с ума. Это похоронное одеяние не может быть тем самым, из коллекции Вэня. Она должна внимательно его осмотреть. Иначе холодный ужас внутри будет расти и расти, пока не превратится в кошмар. Вот как сейчас…

Даже на расстоянии в двадцать футов она видела, что костюм выглядит в точности таким же, как тот, что хранился у Вэня. Точно такие же пластины императорского нефрита: сверху, на голове, более темные, ниже, к груди, – более светлого, кремоватого оттенка, еще ниже, на ногах, – сгущавшиеся до цвета мха. И повсюду сверкали золотые нити, особенно много на голове и груди, где они были такими толстыми, что покрывали костюм словно вышивкой, отделяя каждую пластинку от другой.

Этого не может быть!

Не замечая, что делает, Лайэн встала, потянулась ближе к сцене. Она оказалась не единственной. Почти все в зале поднялись с мест и начали продвигаться вперед. Лайэн никого не замечала вокруг. Она не сводила глаз с пластин и золотого шитья. Если зрение ее не обманывает, все в точности соответствует тому, что отпечаталось в ее памяти.

Ей стало трудно дышать. Горло сдавило. Теперь Лайэн сама не знала, что хуже – если она ошибается по поводу этого костюма и клинка или если окажется права.

Она попыталась протиснуться к сцене, но не смогла обойти Кайла.

– Позвольте мне пройти. Я должна рассмотреть его поближе.

– Я бы и сам не отказался посмотреть его поближе, но мы опоздали. Смотрите, вся толпа устремилась туда же.

– Вы не понимаете. Я должна его рассмотреть! Уйдите с дороги.

Кайл искоса взглянул на нее. Лицо Лайэн стало совсем белым, тело, казалось, вибрировало от напряжения, того самого, которое заставило ее вонзить ногти в его руку.

– Зачем? – настаивал он. Она гневно тряхнула головой:

– Пропустите же меня!

– Держитесь за мной. Попробую проложить вам дорогу.

– Леди и джентльмены! – раздался звучный голос Фармера. – Оставайтесь на своих местах, пожалуйста. Этот костюм будет выставлен на открытии моего Музея нефрита Азии. У каждого из вас будет достаточно времени его рассмотреть.

Некоторые зрители остановились в нерешительности. Остальные продолжали двигаться вперед. Рядом с Фармером появились телохранители в смокингах, с жесткими лицами.

Ведя за собой Лайэн, Кайл продвигался к боковой части зала, не обращая внимания на испуганные возгласы и яростные взгляды людей, попадавшихся на его пути. На сцене Фармер орал на телохранителей, окруживших его плотным кольцом. Он требовал, чтобы охраняли не его, а нефритовый костюм. Еще несколько минут, и сцена будет оцеплена.

Кайл повернулся к Лайэн:

– Падайте в обморок.

– Что?

– Если хотите посмотреть его поближе, падайте в обморок. Лайэн начала опускаться на пол. Кайл поднял ее на руки и стал продираться сквозь толпу.

– Разойдитесь! – кричал он. – Ей нужен воздух. Дайте мне пройти.

Он поспешно продвигался к сцене, единственному месту во всем зале, где не было толчеи. Несколько охранников двинулись ему навстречу, однако, увидев на руках безжизненно поникшую даму, отвернулись, обратившись к толпе. Занавес тяжело опустился за спиной Кайла. Некоторые особенно нетерпеливые зрители, успевшие добраться до сцены, запутались в складках мягкого бархата, тут же оказавшись в руках охранников, гораздо более жестких.

– Отойдите подальше от нефрита, – прорычал Кайлу один из стражей.

– К черту ваш нефрит! Ей нужен воздух.

Пока охранник решал, что делать с Кайлом, из-под занавеса выбрался один из гостей, прибывших из КНР. Он был очень возбужден и вступил с охранником в полемику, в основном с помощью рук. Воспользовавшись этим, Кайл ухитрился пробраться за пьедестал размером с небольшой гроб, на котором был установлен костюм из нефрита.

– Проснитесь, спящая красавица, – шепнул он на ухо Лайэн. – У вас есть примерно тридцать секунд, пока нас не обнаружат.

Костюм стоял меньше чем в двух футах от нее, освещенный лучом прожектора, таким ярким, что он казался сплошным твердым белым снопом. Золотые нити искрились и переливались как живые. Лайэн тоже мгновенно ожила. Дрожа всем телом, она потянулась к бессмертному нефриту.

– Эй вы там, какого черта?! – рыкнул охранник.

– Спокойно, – проговорил Кайл. – Во всем зале только здесь можно глотнуть воздуха.

Охранник уже бежал к ним через всю сцену.

– Заберите ее отсюда! Быстро!

– Нас выгоняют, – пробормотал Кайл, отступая. Лайэн не протестовала. Она успела увидеть достаточно.

Больше чем достаточно. Великолепный экспонат Дика Фармера совсем недавно принадлежал Вэнь Чжитану. Это открытие ее буквально парализовало.

Несколько секунд спустя она осознала, что Кайл все еще держит ее на руках.

– Отпустите меня.

– Минутку.

– Куда вы меня тащите?

– К выходу.

– Почему? Разве охранник гонится за нами?

– Нет, но я хочу посмотреть, не следует ли кто-нибудь еще. Есть возражения?

Если они и были, Лайэн все равно не успела ничего сказать. Кайл опустил ее на пол и повлек к выходу с такой скоростью, что она едва касалась ногами пола. Он мчался до тех пор, пока они не оказались за пределами ярко освещенного здания, на улице. И тут же скрылись в тени гаража.

Кайл остановился и замер, прижав Лайэн к груди, разглядывая поверх ее головы безлюдный тротуар у отеля.

– Что вы… – начала она.

– Тихо! – прошептал он.

Вздрагивая от ночной прохлады, Лайэн молча ждала, глядя в его глаза, ожидая увидеть какой-нибудь намек на то, что их преследуют. Но видела только лицо, словно выточенное изо льда и теней. Лицо человека неуступчивого, жестокого, варвара, средневекового викинга, волка в костюме современного цивилизованного ягненка.

Какой-то частью своего существа, не полностью затронутой шоком, Лайэн чувствовала – она, наверное, сошла с ума, если доверилась Кайлу Доновану. И точка. Она точно не в своем уме, если решила, что Вэнь мог расстаться с главным из своих сокровищ – нефритовым похоронным костюмом. Единственной вещью такого рода, попавшей в частную коллекцию.

– Не бойтесь, – чуть слышно прошептал Кайл. – Я никого к вам не подпущу.

Она едва не засмеялась вслух. «Не бойтесь»! Единственный способ избавиться от страха – это загнать мысли о Вэне и похищенном нефрите куда-нибудь подальше в уголок сознания. Она подумает об этом потом, когда успокоится. И может быть, до чего-нибудь додумается.

Все будет хорошо, все как-нибудь объяснится.

Лайэн вспомнила свой старый способ справляться с бедами. Еще девочкой она развила в себе способность как бы разделять неприятности на несколько уровней и заниматься в первую очередь самыми насущными. Лайэн научилась этому, когда поняла, что боль от того, что отец не признает ее своей дочерью, может разорвать ей сердце. Способность держать себя в руках, не сдаваться и не терять самоуважения она подкрепляла занятиями карате, сочетавшими физическую форму и эмоциональный контроль.

Но сейчас даже многолетние тренировки не помогли Лайэн прийти в себя. Через несколько минут она снова почувствовала, что вся дрожит. Попыталась убедить себя в том, что это нервы, а может, прохладный ночной ветер, прекрасно зная, что виной тому пальцы Кайла, медленно скользившие по ее спине. Его теплая рука спускалась от позвонка к позвонку, от впадинки к впадинке, замирая, словно пальцы пытались запомнить пройденный путь…

– Замерзла? – тихонько спросил мужчина.

– А вы попробуйте сами постоять на улице в шелковом белье в марте. Конечно, я замерзла.

– В шелковом белье? Я и не предполагал… – Кайл осекся на полуслове. Наверняка Лайэн не понравится, если он скажет, что не почувствовал под пальцами ничего, кроме тончайшего слоя шелка и теплой женской кожи под ним. – Извините. Я как-то не подумал о температуре. Мы сейчас пойдем обратно. Тем более что этот тип, кажется, не клюнул на приманку.

– А может быть, и клевать-то было некому. Может, я все это только вообразила, а вы поверили.

– Может, и так.

Однако его настороженный взгляд говорил о другом.

– Почему вы так уверены, что нам все это не почудилось? – прошептала она.

– Нутром чую.

– Нутром?

– Да. Внутри у меня неспокойно.

– А вы не пробовали принимать что-нибудь нейтрализующее кислоту в желудке?

Он чуть слышно рассмеялся. Качнул головой. И в тот же момент замер.

– Что…

Она не договорила. Кайл рывком прижал ее к себе, так, что она уткнулась носом в его смокинг.

– Тихо, – выдохнул он.

Из боковой двери показалась мужская фигура. Незнакомец сделал шаг влево, остановился. Среднего роста, в черном смокинге.

Чиркнула спичка и тут же погасла. Кайл успел только увидеть, что мужчина гладко выбрит. Огонек сигареты разгорелся до красного цвета, потом пожелтел и снова стал ярко-красным. Мужчина сделал несколько быстрых затяжек, швырнул сигарету в кусты и вернулся в гостиницу.

Кайл еще немного подождал. Больше никто не вышел.

– О'кей. – Он ослабил объятия. – Идемте в дом, пока вы не окоченели.

– Или не задохнулась.

– Что?

– Вы когда-нибудь пробовали на вкус сыроватый смокинг?

– Нет, никогда. – Он едва удерживался от того, чтобы погладить ее, провести рукой по ее спине вниз, до изящного и в то же время аппетитного задика. – Все мои смокинги отлично приготовлены.

Лайэн оставила шутку без ответа.

– Вы думаете, он пытался догнать нас?

– Трудно сказать. Может быть, преследовал нас, а может, просто вышел покурить.

– Значит, мы все там же, откуда начали.

– Не совсем. И вы до сих пор не сказали, почему мне пришлось выложить такую сумму за клинок.

– Аукционная лихорадка.

– Попробуйте еще разок.

– Невежество.

Он крепче сжал ее руку:

– Сделайте еще попытку.

– Я не умею читать мысли.

– Как насчет своих собственных? Вы же сами хотели купить этот клинок, Лайэн. Очень хотели. Почему?

Вместо ответа она выразительно вздернула подбородок. Ничего она ему не скажет.

Он быстро повел ее к главному входу.

– Я могу понять, почему вы из кожи вон лезли, чтобы рассмотреть как следует похоронный костюм. Но что особенного в этом клинке?

– Ничего.

– Вы хотите сказать: ничего особенного?

– Я хочу сказать, что вас это не касается. Кайл резко остановился у самого входа в отель.

– Может быть, этот клинок как-то связан с мужчиной, который вас преследует?

Лайэн искренне удивилась:

– Почему вы так думаете?

– Сегодня вечером вы трижды испугались. Первый раз – из-за того, кто вас преследует. Второй раз – из-за клинка.

Лайэн не стала дожидаться, пока он назовет третью причину. Ей вообще не хотелось касаться темы нефритового костюма.

– Эти вещи никак между собой не связаны.

– Вы уверены?

– Клинок периода неолита – это дело семьи Тан. А человек, который меня преследует, – кавказец. Никакой связи.

– Может быть, связь заключается в вас? Она промолчала.

Внезапно Кайл почувствовал неладное. Он не мог бы сказать, что именно, но что-то было не так. И еще он успел подумать, что не готов к такому повороту событий: отверстие под левым рукавом смокинга пусто.

Без единого слова он сгреб Лайэн в охапку и повлек к своей машине.

Глава 7

Сидя за рулем, Кайл поглядывал то на дорогу, то в зеркало заднего вида. Пробку, конечно, не сравнить с теми, какие бывают на Манхэттене, в Лос-Анджелесе или даже в Ванкувере, и все же… Из-за ремонта одной из боковых дорог на Первой авеню машины стояли на протяжении шести кварталов. Кинув очередной взгляд в зеркало, он сделал запрещенный левый поворот. Промчался через стоянку, наполовину заполненную автомобилями, свернул на аллею с односторонним движением, нарушая все правила, и вылетел на боковую улицу. Никто их не преследовал.

Кайл мог бы успокоиться, если бы не чутье, которое говорило ему, что это затишье перед бурей. А буря ожидается грандиозная, если то, что сообщил ему Арчер, правда: «Китайцы угрожают порвать отношения с Соединенными Штатами, если сокровища из гробницы „Нефритового императора“ обнаружатся в нашей стране».

Он пока не знал, какую роль играла во всем этом Лайэн, но она, без сомнения, была как-то с этим связана. Стремление детально рассмотреть нефритовый костюм было вызвано не только профессиональным любопытством. В тот момент он почувствовал, что женщину охватило отчаяние.

– А я-то считала Джонни никудышным водителем, – укоризненно пробормотала Лайэн, когда Кайл снова повернул в запрещенном месте и автомобиль мчался по очередной аллее.

– Что значит «никудышным»? Вы только посмотрите – машина целехонька, ни одного прокола, и дорога свободна.

– А за нами, случайно, нет никаких фар? Тех, что обычно появляются вместе с сиреной.

– Ни фар, ни сирены.

Лайэн перевела дух. Она и сама не заметила, что до этого сидела затаив дыхание. Расслабилась, откинулась на удобном кожаном сиденье.

– Повезло. И куда же мы направляемся? Или просто кружим, чтобы еще больше взвинтить мой адреналин?

– А где Таны устраивают свой вечер?

– В том отеле, откуда мы сбежали. Они арендовали пентхаус.

Кайл помолчал, прикидывая.

– Вот как… И что, я должен появиться в этом же обезьяньем одеянии?

– Это как вам будет угодно.

На самом деле костюм его абсолютно не волновал. Он мог бы появиться на приеме у Танов и в смокинге, и в рабочем комбинезоне. Но переодевание – прекрасный предлог, чтобы заехать домой. Зайти в свою комнату. А еще лучше – в комнату Арчера. У брата в сейфе наверняка найдется девятимиллиметровый револьвер и лишняя обойма в придачу.

Он действительно что-то почувствовал, и это что-то ему совсем не нравилось. С некоторых пор Кайл стал прислушиваться к голосу интуиции. В последний раз, когда это случилось, он уже начал думать, что убегает от теней, как ребенок детсадовского возраста. В результате едва ушел от литовца-громилы. Кайл успел первым нанести удар, и это его спасло. Громила вылетел из кабины грузовика, перекувырнулся и растянулся в придорожной грязи.

– Я посмотрю, что у меня есть подходящего к случаю в гардеробе.

– Пожалуйста. Сколько угодно.

Кайл взглянул на нее. Ни прежней бледности, ни напряжения. Лайэн казалась такой безмятежной, что ему даже подумалось, не вообразил ли он себе ее отчаяние часом раньше. Однако прежде чем он успел остановиться на этой успокоительной мысли, все то же чутье подсказало, что он ведет себя как идиот. В очередной раз.

Что бы там сейчас ни происходило, Лайэн в этом замешана по уши. По самые свои полные сексуальные губки.

Кайл свернул на дорогу, которая вела к одному из самых престижных, хотя и не очень приметных многоквартирных комплексов Сиэтла. Три двадцатиэтажных дома с видом на море принадлежали филиалу «Донован интернэшнл», занимавшемуся операциями с недвижимостью.

– Это ваш дом? – поинтересовалась Лайэн.

– Нашей семьи. Квартирой пользуется тот, кто в это время живет в городе.

– Здесь красиво.

– Я предпочитаю свою хижину. Но я здесь, а она там.

– Где она находится, ваша хижина?

– На островах Сан-Хуан.

Он вынул из отделения на дверце машины какое-то устройство – небольшую черную коробочку с кнопками.

– Это для того, чтобы открыть гараж?

– Да, вроде того.

– Похоже на пульт для телевизора.

– Так и есть.

Приспособление, предназначенное для того, чтобы попасть на территорию парковки, начало свою жизнь в качестве устройства, открывавшего двери загородного гаража. Потом Кайл подумал: хорошо, если бы оно не только открывало дверь, но и сообщало, не приезжал ли кто-нибудь в его отсутствие. Результатом явился сложный прибор, сочетавший в себе ключ от гаража, пейджер, дистанционный телевизионный пульт и компьютерную книжку с полным оксфордским словарем.

Арчер окрестил самоделку «доносчиком» и немедленно заказал точно такую же для себя. Устройство оказалось вполне надежным, если только они не забывали вовремя менять батарейки.

Дверь гаража автоматически открылась и поднялась, пропуская темно-зеленый «БМВ» Кайла. Взглянув на экран «доносчика», он увидел линию нулей. Прекрасно. Никто не появлялся в отсутствие хозяина. Никто не пытался проникнуть в дом. Все замки точно в том же положении, в каком он их оставил.

Кайл убрал прибор.

– Это что, какая-то система безопасности? – спросила Лайэн.

– Да нет, просто приспособление, которое я сам изобрел, и теперь могу потешить собственную лень. Я ведь очень ленив.

Она недоверчиво взглянула на него. Ни сегодня вечером, ни за прошедшие две недели ей ни разу не пришла в голову мысль о том, что этого человека можно назвать ленивым.

– Это правда. – Кайл улыбнулся. Выключил мотор. – За исключением того, что касается рыбной ловли, я не сделаю ни одного лишнего движения, если в этом нет крайней необходимости.

Прежде чем Лайэн успела еще о чем-нибудь спросить, он переменил тему:

– Вы когда-нибудь ловили рыбу?

– Однажды выходила на старой жестянке в сезон лосося.

– Могу себе представить.

– Я поймала одного. – Глаза ее сверкнули. – Они, оказывается, такие сильные! Даже самые маленькие.

– А ваш был какой?

– Шесть фунтов.

– Действительно небольшой.

– Но удовольствия от этого ничуть не меньше. – Она быстро облизнула губы при этом воспоминании. – Сочный, прямо омар. А цвет какой!

Кайл поспешно вышел из машины, боясь поддаться искушению, возникшему при ее непроизвольном движении. По крайней мере ему хотелось надеяться, что это не было следствием холодного расчета. Как она облизнула свои губки…

Кайл наклонился к машине, бросил оценивающий взгляд на свою спутницу. Нет, Лайэн была совсем не похожа на расчетливую соблазнительницу. Юбка не задрана до пупка. Пальто, правда, расстегнуто, но она не играла с бусами, чтобы привлечь внимание мужчины к своей груди. Вообще если она и пыталась его завлечь, то делала это гораздо более утонченно, чем те женщины, к которым он привык.

И пахло от нее… как в раю. Особенно на фоне запахов гаража.

– Вы можете подняться со мной наверх. Если это вас смущает, можете подождать здесь. В любом случае я долго не задержусь.

Лайэн без всякого жеманства взглянула ему в глаза.

– Если бы вы собирались меня трахнуть, то могли бы это сделать во время моего «обморока» или потом, когда мы играли в прятки.

Он улыбнулся:

– Я об этом подумывал.

– Когда? До или после того, как пересчитали все мои позвонки?

Смех Кайла разнесся по всему гаражу. Ему снова пришла в голову мысль о том, что Лайэн очень понравилась бы его острым на язычок сестрам. И братьям, кстати, тоже. Но эта мысль ему отнюдь не доставила удовольствия. Его братья все холостяки и все чертовски хороши собой.

Он обошел вокруг машины, чтобы открыть ей дверцу. Однако Лайэн не стала дожидаться его помощи. Кайлу осталось лишь закрыть автомобиль.

– Сюда, пожалуйста.

Он легонько обнял ее за талию. Кашемир пальто оказался мягким, как сливочное масло, но ему не хватало того ощущения тонкого шелка, сквозь который проникало тепло женского тела. Непроизвольно пальцы его вжались глубже, пытаясь добраться до этого живого тепла.

– Снова считаете мои позвонки?

– Просто хочу удостовериться, что ни одного не пропустил.

– А вы за словом в карман не лезете. Что, без этого в большой семье не обойтись?

– Дело не в семье. Вот вы единственный ребенок у матери, а язычок у вас тоже быстрый. И розовый, и сочный.

Глядя на его озорную усмешку, Лайэн подумала: а не задержаться ли здесь… вместе со своими тревогами, лишь на время загнанными в глубь сознания, отложенными «на потом»?

Сама того не замечая, она покачала головой. Нет, пусть «потом» и будет потом, позже, не сейчас. Сегодня еще предстоит прием у Танов. Она не сможет достойно пройти через это испытание, если будет думать о клинке и нефритовом костюме, которые должны были бы находиться в хранилище Вэня.

Кайл заметил тревожную складку между ее бровями.

– Не беспокойтесь. – Он вставил ключ куда-то в стену рядом с лифтом. – Я не собираюсь разыгрывать из себя Джекилла и Хайда.

Она на мгновение зажмурилась, усилием воли отогнала подальше свои тревоги и сосредоточилась на стоявшем перед ней мужчине. Это оказалось совсем не трудно. Чем больше Лайэн смотрела на Кайла, тем больше ей нравилось то, что она видела. И то, что чувствовала. Как, оказывается, приятно снова ощутить себя женщиной. Женщиной, которая чувствует мужчину.

– Насчет Джекилла и Хайда вы твердо уверены?

– Более-менее. Дверь лифта открылась.

– Какая жалость! Я хотела испробовать свой баллончик с перцем.

– Только не в лифте, дорогая. Здесь ни один из нас не выживет.

Он набрал код из шести цифр. Лайэн в это время рассматривала роскошный лифт. Приглушенное освещение, тибетский ковер изумительной расцветки, напоминающей драгоценные камни, панели вишневого цвета из клена, телефон какой-то невиданной обтекаемой формы, небольшой экран телевизора.

– А где же бар?

Брови Кайла поползли вверх.

– Бар?! В лифте?

– Ну да, здесь ведь есть все, что имеется в первоклассном лимузине! Включая водителя в смокинге.

– Знаете, – негромко проговорил он, – от поцелуя вас отделяет только этот ваш баллончик с перцем.

Лайэн приложила руку к сердцу, изображая скромницу викторианской эпохи. Потом неожиданно для себя засмеялась. Она уже отвыкла от того, что можно просто наслаждаться обществом мужчины, не контролируя каждое свое слово, каждый жест. С Ли Цинь Таном ей приходилось вести себя очень осмотрительно. Он никогда не шутил и не понимал юмора. Вообще их мало что объединяло, за исключением интереса к китайской культуре, международной торговле и семейству Тан.

Последнее их особенно связывало. Оба стремились войти в семью Тан. Ли сумел этого достичь без помощи Лайэн. Женился на внучке одного из двоюродных братьев Вэня, поменял фамилию и стал управляющим сиэтлского отделения консорциума «Тан». Время от времени их пути пересекались, и с каждой встречей боль становилась все меньше. Сейчас, вероятно, осталось лишь уязвленное самолюбие. Похоже, для Ли Циня принадлежность Лайэн – пусть косвенная – к семье Тан значила гораздо больше, чем она сама.

Лифт остановился. К удивлению Лайэн, Кайл нажал еще несколько кнопок на панели, и только после этого дверь открылась.

– Сюда, – пригласил он.

Ковер в холле напоминал тот, что в лифте, только был еще толще. Стены кремового цвета, казалось, светились изнутри. По всему холлу были развешаны китайские узоры по шелку. Хотя Лайэн не считала себя знатоком в этой области, она сразу поняла, что это вещи первоклассной работы и довольно старинные.

– Теперь я понимаю, зачем нужен код, чтобы выйти из лифта, – проговорила она.

Кайл с улыбкой глянул на китайские рисунки.

– Арчер выиграл их в покер.

– Он, должно быть, китаец в душе?

– Вы так решили из-за этих рисунков?

– Нет. Азартные игры. Они пронизывают всю китайскую культуру, все ее периоды. Каждый мальчик, достигший десятилетнего возраста, начинает спорить и держать пари. На что угодно – на лошадей, собак, на то, какой велосипед первым достигнет перекрестка.

– Неплохое средство для тех, у кого в кармане пусто.

– И очень болезненный удар по самолюбию, если не повезет. Тот, кто лишился этих рисунков, наверняка потерял уважение близких. Когда-то они, без сомнения, являлись частью семейного достояния. Любимой его частью.

– Они и теперь семейное достояние. Просто поменялась фамилия хозяев.

– Очень западный взгляд на вещи.

– Ну да, я и сам очень западный парень. – Кайл отворил дверь комнаты. – Проходите, садитесь.

В последние годы, занимаясь оценкой нефрита, Лайэн не раз бывала в богатых домах. Но она не могла припомнить, чтобы хоть одна из комнат, в которых она побывала, понравилась ей так, как эта, с ее высокими потолками, пестрыми коврами на дубовом паркете, огромными окнами во всю стену, смотревшими сейчас на залитый дождем город.

– Как странно… – прошептала она.

– О чем вы?

– Мне здесь очень нравится.

– Это для вас такая неожиданность?

– Мне казалось, у меня более восточный взгляд на вещи. И на интерьеры.

– Красное дерево, низкие столики, подушки, разбросанные по полу, – словом, комнаты, обращенные скорее внутрь себя, чем наружу? Так?

Кайл включил свет.

– Да нет, должна признать, мне больше нравятся стулья. Просто… огромная комната, высокие потолки, масса пространства и стекла… Обычно все это делает помещение безликим. Как дворец или вестибюль в отеле. А здесь так уютно! Комната как будто приветствует, приглашает к себе.

– Для моих родителей это только один из домов. Большую часть времени Донован и Сьюза проводят в Кортезе, штат Колорадо. Когда не путешествуют. Мы сейчас живем затаив дыхание. Мама собирается нарисовать «Шелковую дорогу».

– Нарисовать?!

Вместо ответа Кайл прикоснулся к другому выключателю. На единственной стене, сделанной не из стекла, были развешаны пейзажи в духе импрессионизма, много пейзажей, и все они напоминали приглушенный гром.

У Лайэн перехватило дыхание. Картины словно втягивали в себя. Голова ее закружилась, недавние тревоги улетели прочь, освободив место для невероятной энергии, бьющей из этих гор и пустынь, из этого пространства и тишины, дождя и грома, долготерпения и возрождения.

– Кто? Кто автор?

Кайл смотрел на картины поверх ее головы.

– Сьюза.

– Ваша мать?!

– Да. Хорошо, правда?

– Хорошо? Им место в музее!

– Некоторые есть и в музеях. Но это любимые картины отца. Подойдите, не стесняйтесь. С близкого расстояния они превращаются в чистейшую абстракцию, но силы своей от этого не теряют.

Через некоторое время Лайэн отошла от картин, потрясенная взрывом красок.

– Пойду пороюсь у себя в гардеробе, – сообщил Кайл. – Или, может быть, сначала приготовить вам чего-нибудь выпить?

Не глядя на него, она покачала головой:

– Нет… Этого достаточно. Более чем достаточно. Оставив Лайэн в гостиной, Кайл прошел в коридор, куда выходило шесть больших дверей. Шесть комнат для Донованов. С наружной стороны замков на дверях не было, только изнутри. Если кому-то хотелось уединения, он – или она – мог запереться и наслаждаться покоем, насколько это возможно в большой семье.

Дверь в комнату Арчера оказалось отперта. Видимо, он остался до конца аукциона. Старший сын главы фирмы вообще редко упускал возможность лишний раз проконтролировать свою вотчину – тихоокеанский рынок драгоценных камней.

Кайл запер за собой дверь и направился прямо к сейфу. Старомодному, с тумблером и цифровым кодом. Его легко можно было бы открыть, даже если бы Донован поменял комбинацию цифр, никому об этом не сообщив. А такое уже не раз случалось.

Кайл начал вертеть циферблат.

– Надеюсь, старик не успел поиграть с цифрами, – пробормотал он сквозь зубы.

Он крутанул еще несколько раз, и дверца сейфа распахнулась. Внутри были пачка денег, наплечная кобура, девятимиллиметровый револьвер и четыре коробки с патронами. Арчер следовал примеру Донована-старшего. После Калининграда Кайл тоже осознал мудрость такого подхода к жизни.

Он снял с себя смокинг, надел на плечо кобуру, положил в нее револьвер. Тяжелые холодные коробки с патронами опустил в карман брюк. Снова оделся. Смокинг сидел как влитой – нигде ни морщинки, ни выпуклости.

Как всегда, Арчер оказался прав. Так костюм смотрится даже лучше.

Кайл прошел в гардеробную, остановился перед стройными рядами ботинок. Это, конечно, работа не Арчера, а скорее всего его домоправительницы. Кайл выбрал пару черных, довольно поношенных туфель. Скинул свои, новые, причинившие ему немало страданий за сегодняшний вечер, и без колебаний надел разношенные туфли Арчера. Они оказались не совсем по размеру. Но по крайней мере жали теперь в других местах.

Кайл бесшумно открыл двери холла и так же тихо затворил их за собой.

Лайэн стояла все там же, посредине комнаты, всецело поглощенная пейзажами. Он видел разную реакцию на творчество Сьюзы: от вежливого «очень интересно» до возбужденного жестикулирования и восторгов по поводу красок, энергии, гениальности. Но еще никто на его глазах настолько не отдавался действию этих полотен, как Лайэн.

Кайл почувствовал безумное, непреодолимое желание повалить ее на ковер и выяснить, есть ли в ее душе та же энергия экстаза, какая чувствуется в этих картинах. Нет, нельзя, это глупо… глупее не придумаешь, уговаривал он себя.

В этот момент зазвонил телефон. Вернее, телефоны. Их в комнате было несколько. Лайэн вздрогнула, порывисто обернулась.

Кайл взял трубку ближайшего аппарата.

– Все в порядке? – услышал он голос Арчера.

– Да.

– Ты сбежал с этого аукциона так быстро, как будто страдаешь от недержания мочи.

– Лайэн… стало… плохо.

– Из-за нефритового костюма?

– От этого кому угодно стало бы плохо.

– И что она об этом сказала?

– Ты же слышал фармеровскую лекцию.

В то же мгновение Арчер сообразил, в чем дело.

– Черт! Ты не один?

– Точно.

– Блэкли?

– Ага.

– Молодец.

Кайл издал нечленораздельный звук. Лайэн стояла, отвернувшись к картинам, но всего в десяти футах от него. Наверняка слышит каждое его слово.

– Останешься на ночь?

– Ты угадал наполовину.

– Собираешься спать один?

– Да.

– Это плохо.

– Не все такие умопомрачительные красавцы, как ты.

– Ах-ах-ах! Так почему же ты вернулся домой?

– Я решил, что ты прав насчет смокинга. Теперь он сидит намного лучше.

Короткое молчание.

– Ты так решил до или после того, как Фармер взорвал свою бомбу с нефритовым костюмом?

– До того.

Снова молчание. Наконец Арчер коротко присвистнул, сообразив, что это могло означать. Кайл еще до сенсации с костюмом пожалел о том, что он без оружия. Кайл, который терпеть не может носить с собой пистолет.

– Нужна помощь?

– Да нет, я надеюсь, и это ни к чему. Просто не люблю быть одетым хуже других.

– Так в чем же дело?

– Знаешь поговорку о том, что трое – это уже толпа?

– Кто-то за тобой следит?

– Ты снова угадал наполовину.

– За Лайэн?

– Да.

– Ей об этом известно?

– Да.

– Она узнала преследователя? Или, может быть, это женщина?

– В темноте все мужчины похожи друг на друга.

– А ты успел его разглядеть?

– Подозреваю, что имеется одобрение властей.

– Вот как… Весьма интересно.

– Да. Если у тебя найдется время, порасспрашивай кое-кого. Мне бы не хотелось отнимать хлеб у Дяди Сэма.

– Скорее, тебя самого скушают вместо хлеба.

– Ты не веришь в меня? Не ты ли сам меня учил!

– Вера – еще не образ жизни. Скорее, это наша сестра. Оставайся на месте. Сейчас я приеду и…

– Благодарю, – прервал Кайл. – Но мы должны вернуться в Тауэре. Прием в пентхаусе, и все такое.

– Пентхаус арендован консорциумом «Тан».

– Да, я знаю.

– Пройдите в отель через южный вход. Я проверю, нет ли насекомых.

– Звучит неплохо. Позвони мне завтра, хорошо? Встретимся за ленчем.

– Иди ты к…

– Неплохая мысль.

– Лайэн знала о нефритовом костюме до того, как его выставили на всеобщее обозрение?

– Нет.

– Ты уверен?

– Процентов на девяносто пять.

– Можешь мне что-нибудь сообщить для Дяди Сэма?

– Нет.

– Черт! Мы сможем поговорить в отеле?

– Спасибо, но в этом нет никакой необходимости. Лучше завтра.

– Терпеть не могу ждать. Особенно сейчас, когда у тебя мой револьвер.

– Достань себе другой. Размер тот же.

– Кажется, я сам тебя пошлю к…

Мрачно улыбнувшись, Кайл положил трубку.

Глава 8

Лайэн не обернулась, когда Кайл подошел к ней. Наоборот, пододвинулась еще ближе к ярким прямоугольникам, из которых, казалось, исходила жизнь и энергия. Эти необыкновенные картины, без сомнения, привлекли бы ее в любой день и в любое время суток, но сейчас они оказались особенно кстати. Ей необходимы были поддержка и силы, чтобы преодолеть страх, возникавший каждый раз, когда она думала о сокровищах «Нефритового императора», похоронных костюмах и о так и не принявшем ее до конца дедушке Вэне Чжитане.

Кайл внимательно всматривался в ее лицо.

– Если хотите, мы можем послать этот прием у Танов куда-нибудь подальше. Можем чего-нибудь выпить, полюбоваться творениями Сьюзы, поболтать. Например, об экстравагантных нарядах.

Лайэн вздрогнула как ужаленная. Ответила, не поднимая глаз:

– Дайте еще минутку. Я всегда считала, что мне больше нравятся скульптуры. Ну, знаете, атласный нефрит на фоне белоснежной кожи, тысячелетия человеческой истории, и все такое. Но эти картины…

Голос ее словно угас.

Кайл прошел к входной двери, проверил показания на панели системы безопасности. Успокоительные ряды нулей, никаких мигающих лампочек. Собственно говоря, он этого и ожидал. Просто хотелось убедиться. В Калининграде он в очередной раз понял, что сюрпризы далеко не всегда бывают приятными. Гораздо лучше жить спокойной и безопасной жизнью, чем умереть авантюристом.

– Вы не хотите поговорить о «Нефритовом императоре»? – спросил он Лайэн.

Она еще несколько секунд не отрываясь смотрела на полотно, изображавшее бурю. Казалось, картина сейчас взорвется.

– У вас замечательная мать.

Вот как… значит, разговор о «Нефритовом императоре» не состоится. Кайл мысленно пожал плечами. Впереди вся ночь, масса времени, чтобы разговорить Лайэн.

– Это верно. Она действительно замечательная женщина. Сьюза единственная во всем мире может заставить Донована сделать то, чего он не хочет.

– Если она хотя бы наполовину обладает той энергией, которая так и бьет из этих картин, то ей действительно невозможно противостоять.

– Вдвойне.

– Что вдвойне?

– Энергии у нее вдвое больше. Она нас всех за пояс заткнет.

– Всех шестерых? Сомневаюсь.

– Семерых, включая отца.

Лайэн снова уставилась на картины.

– Ну нет. – Он повлек гостью к двери. – Не начинайте все сначала, иначе вы рискуете огорчить Вэнь Чжитана. Кстати, почему Таны используют именно этот порядок в своих именах? Совсем не по-китайски. Так принято на Западе.

– Вы имеете в виду, что имя ставится перед фамилией?

– Да.

Вслед за ней Кайл вышел в холл. Снова включил систему безопасности.

– Отец Вэня завещал, чтобы в будущем его ветвь клана Танов обратила свои взгляды на восток – к Америке, Золотой горе, – объяснила Лайэн. – Он хотел, чтобы потомки изучали английский язык, использовали принятый на Западе порядок имен и даже называли своих дочерей именами, а не номерами по порядку рождения – Первая, Вторая, Третья и так далее.

– Да он настоящий радикал.

– Нет, прагматик! После революции Танов практически отстранили от системы власти континентального Китая.

Они подошли к лифту. Кайл нажал кнопки на панели справа. Дверь лифта тут же открылась.

– Что, не так себя повели?

– И это тоже. Вообще же Таны всегда вели несколько иной образ жизни, чем предписывалось любым правительством. Если только сами не входили в правительство.

– Военачальники и феодальные вожди кланов?

– Это еще мягко сказано. Императоры, вероятно, называли Танов бандитами, разбойниками, людьми вне закона. Во времена династии Мин, когда Таны настолько разбогатели, что могли торговать человеческими жизнями, как мешками риса, их имя стало известно всей стране. Китайцы очень ценят могущество, гораздо выше, чем просто богатство.

Двери лифта открылись. Молодые люди вышли. Снова вдохнули запахи холодного бетона и теплых машинных моторов. Несмотря на яркое освещение, кое-где по углам затаились черные тени.

Кайл окинул гараж быстрым взглядом. Никого. Открыл дверцу машины, пропуская Лайэн.

– Итак, если я правильно понял, Таны разбогатели на торговле с иностранцами?

– На торговле, а еще на собирании податей, иногда с разрешения императоров, иногда без него, и еще на разграблении могил, на азартных играх… Но больше всего на том, что китайцы называют «гуанси».

– Связи…

– Это английское слово передает лишь малую часть того, что имеется в виду в действительности. «Гуанси» означает сложную паутину, в которую входят взаимосвязанные предприятия, братья, кузены, дядья и отцы, все ветви одной семьи, от богатейших аристократов до беднейших крестьян, удобряющих рисовые поля навозом.

Кайл захлопнул дверцу, обошел вокруг машины, сел за руль.

– В каждой семье есть бедные родственники. – Он включил зажигание и повел машину к выходу. – Итак, начало состоянию семьи Тан положили незаконные операции?

– Да, так можно сказать. Таны делают деньги уже в течение нескольких столетий. Вряд ли все их действия подпадали под законы того или иного времени. С другой стороны, «законность» и «незаконность» в Китае часто зависят от точки зрения.

– А за деньги можно купить любую точку зрения. Так? Лайэн пожала плечами:

– Разумеется. Как и здесь. Вот почему крупные корпорации делают богатые вклады в политику. В результате победу на выборах одерживает какое-нибудь новое лицо, меняются или переделываются отдельные законы, открываются новые возможности, новые источники обогащения…

– …или возрождаются старые, давно известные, типа азартных игр, проституции, наркотиков – всего того, что объявлено вне закона и что привлекает стольких людей, – закончил Кайл.

Лайэн кинула на своего спутника быстрый взгляд. В мелькании огней ночного города и дождевых капель лицо его казалось непроницаемым.

– Не надо думать о Танах как о какой-то китайской мафии, – сухо произнесла женщина.

Он искоса взглянул на нее:

– Вас это задевает?

– Еще бы! Посмотрите, что пишут гонконгские газеты!

– Я их не читаю.

– А я читаю. Похоже, для новой власти в Гонконге фамилия Тан является чуть ли не синонимом слова «гангстер». Можно подумать, в компании Сан сплошные святоши, у которых ни одной грязной мысли в голове…

– А когда они испускают газы, от них пахнет розами, – поддержал Кайл:

Лайэн издала какой-то нечленораздельный звук, потом не выдержала и рассмеялась.

– В общем, вы меня поняли.

– Значит, мы говорим о «Санко»?

– Да.

– Если верить моему отцу и Арчеру, в лице «Санко» на международном рынке появился серьезный конкурент.

– Только потому, что с этого рынка систематически оттесняют Танов. Причем с благословения как новых гонконгских властей, так и правителей Китайской Народной Республики.

– Не стоит принимать происходящее так близко к сердцу, дорогая. Это же бизнес, ничего личного.

– Ничего личного? Когда я вижу великолепную и до боли знакомую вещь из нефрита с названием компании «Санко» на табличке вместо… – Лайэн осеклась. Она не собиралась упоминать о клинке периода неолита. Это могло привести к вопросам о нефритовом костюме, при одной мысли о котором внутри у нее все, казалось, сжималось в тугой комок. Она должна была собраться с мыслями, взять себя в руки перед встречей с семьей. – Когда проигрываешь, всегда принимаешь это близко к сердцу, – неловко заключила она. – И вообще некоторые вещи воспринимаешь острее, чем другие.

– Например, клинок компании «Санко»? Или фурор, который произвел Фармер этим похоронным костюмом?

Лайэн молча пожала плечами.

– Скажите, а вы верите, что Фармеру удалось добраться до гробницы «Нефритового императора»?

– В смысле – судя по нефритовому похоронному костюму?

– Да.

Лайэн хотела ответить отрицательно, но сообразила, что это может вызвать новые расспросы.

– Не знаю.

– А что вы об этом думаете? Она прикрыла глаза.

– Думаю… тому, кто продал Фармеру этот костюм, придется ответить на множество вопросов.

– Вы имеете в виду закон о вывозе культурных ценностей?

– И многое другое.

– То есть?

– Происхождение той или иной вещи – всегда сложная проблема, не так ли?

– Точно. И каково же, по-вашему, происхождение этого костюма?

– Не знаю.

– Он подлинный или имитация?

– После нескольких секунд осмотра я вряд ли осмелюсь делать какое-либо серьезное заключение.

– Я же не прошу вас делать официальное заявление! Меня просто интересует ваше мнение.

– Ну что вы меня изводите! – взорвалась Лайэн. – Владелец костюма Фармер, вот у него и спрашивайте. Можете поджарить его на медленном огне.

– У меня нет горелки таких размеров.

Кайл взглянул в зеркало заднего вида. За ними ехали несколько машин. Желтый свет светофора как раз менялся на красный, когда «БМВ» Кайла промчался через перекресток.

Никто их не преследовал. Некоторое время они двигались в тишине, если не считать шороха «дворников» по стеклу, отдаленных гудков и шуршания шин о мокрый асфальт. Кайл очень хотел бы знать, о чем задумалась Лайэн, но спрашивать он не стал. Глядя на ее плотно сжатые губы и нахмуренные брови, он и так мог бы сказать, что мысли ее не слишком приятны. А молчание говорило о том, что она не собирается обсуждать с ним свои проблемы.

Припарковавшись у отеля «Тауэре», он выключил мотор.

– Просыпайтесь. Приехали.

Лайэн на миг зажмурилась, удивленно осмотрелась, будто и в самом деле спала.

– Извините. Боюсь, я не очень хорошо выполняю свою часть нашего уговора.

– Это какую же?

– Я ведь обещала просветить вас по поводу нефрита. Но… Она беспомощно махнула рукой, пожала плечами.

– Ничего, я добавлю вам часок рабочего времени. Открыв дверцу, Кайл в последний раз взглянул в зеркала, проверяя, не следовал ли кто-нибудь за ними. Похоже, что нет. Либо преследователи – профессионалы высшего класса. Интересно, появится ли кто-нибудь, пока они дойдут от парковочной площадки до дверей отеля?

– Нам сюда.

Он повел Лайэн мимо главного входа.

– Почему?

– Потому что я это могу.

Женщина непонимающе взглянула на него, моргнула и вдруг улыбнулась.

– Такой ответ снимает сразу множество вопросов.

– Этим он мне и нравится.

Кайл оглянулся через плечо. Никого. Он открыл дверь, вошел следом за Лайэн, окинул быстрым взглядом витрины роскошных бутиков. Все закрыты. Везде пусто.

Арчера Кайл не заметил ни возле отеля, ни внутри. Однако он не сомневался, что брат каким-то образом узнал об их прибытии. Если Арчер обещал что-то сделать, он это делал. За всю свою жизнь Кайл встретил лишь одного человека с таким же острым умом, цельным характером и смертельной хваткой, как у старшего брата. Муж сестры Онор, Джейк Мэллори.

– Лифт в пентхаус здесь, за углом, – сказала Лайэн.

У лифта стоял смуглый, худощавый, очень красивый мужчина азиатской внешности. При виде Лайэн он разразился восторженной речью на китайском языке, взял ее за руку и стал поглаживать. Для китайца такое проявление чувств на публике было по меньшей мере необычным, если только он не воспитывался в очень состоятельной европеизированной семье.

Лайэн ответила на восторженные приветствия красавчика профессиональной улыбкой. Кайл получил возможность убедиться, что ему она улыбалась совсем по-другому, намного теплее. Кто знает, может быть, этой ночью ему и не придется спать в одиночестве.

Но сначала надо отодрать эту необыкновенно красивую пиявку от ее руки. Невзирая на какую-то кошачью, почти женскую красоту китайца Кайл чувствовал, что это не гомосексуалист. Мужчина явно источал призывные сигналы.

– Кайл, – обернулась к нему Лайэн, – познакомьтесь, это Ли Цинь Тан, один из управляющих консорциума. Мистер Тан не говорит по-английски.

– И что, мне должно быть очень приятно с ним познакомиться?

– Да, но не слишком усердствуйте. Он выполняет роль официального встречающего на этом приеме.

Странно. Холеное лицо, знакомое до последней черточки, влажные черные глаза, волосы цвета воронова крыла не вызвали обычной боли, гнева, сожаления у Лайэн. Лишь горько-сладкое сознание того, что любовь, терзавшая ее столько лет, прошла. Чувства больше нет.

С вежливой улыбкой она отняла у Ли Циня свою руку.

– Да, это мистер Кайл Донован. Пожалуйста, проводите нас. Дядюшка Вэнь, – Лайэн употребила принятое в китайском языке почтительное «дядюшка», обозначающее примерно то же, что в английском «мистер» или «сэр», – должно быть, с нетерпением ожидает известий о результатах аукциона.

– Вы не дождались его окончания… А правда, что кто-то обнаружил гробницу «Нефритового императора» и продал сокровища иностранцам?

– Спросите об этом Вэнь Чжитана! – вырвалось у Лайэн. – Он знает о нефрите больше, чем я.

– Почему вы ушли с аукциона раньше времени? Куда вы пропали? Этот человек все время сопровождал вас? – атаковал Ли Цинь.

– Я не видела необходимости оставаться до конца аукциона. – Лайэн сочла нужным ответить на единственный вопрос. – Дядюшку Вэня, как и меня, не интересуют драгоценные камни Тихоокеанского региона.

Ли Цинь вновь погладил ее ладонь, нежную кожу на запястье.

– Я скучал по тебе.

– Приятно слышать. Как это мило с вашей стороны!

На мгновение в ней вспыхнул прежний гнев и тут же исчез, растворился в вежливых словах. Еще полгода назад Лайэн отдала бы все на свете, чтобы услышать от Ли такое признание. Сейчас ничто в ее душе не отозвалось.

Хотя нет, все же не совсем так. Какой-то очень интимной, очень женской частью своего существа она порадовалась тому, что Ли увидел ее под руку с Кайлом Донованом, человеком, обреченным на внимание противоположного пола. Сквозь густые ресницы она кинула одобрительный взгляд на Кайла. Губы ее раздвинулись в улыбке.

Мужчины, и тот и другой, отметили разницу в улыбках, обращенных к ним. Ли смолк, выпустил руку женщины, вставил ключ в дверь лифта и жестом пригласил пару войти.

– Хорошо, что я не ношу очков, – тихо проговорил Кайл, когда дверца за ними закрылась. – От улыбки, которой вы меня одарили, они бы тут же затуманились, и внутри и снаружи.

Лайэн звонко рассмеялась. Она вдруг почувствовала себя на несколько лет моложе. Голова кружилась от радости. Какое счастье! Наконец-то Ли Цинь Тан ушел в прошлое! Можно записать его в разряд воспоминаний, убрать в самый дальний отсек памяти, захлопнуть крышку и не бояться, что она внезапно откроется глубокой ночью, в час, когда воспоминания ранят особенно больно.

– Могу я принять вашу улыбку на свой счет? – проговорил Кайл. – Или вы просто пытались вывести этого типа из себя?

– Никого я не пыталась вывести из себя. Просто подумала: как хорошо, что я оказалась именно здесь и именно сейчас!

– А можно узнать, о чем вы говорили?

– Нет.

– Нет так нет. Я просто решил проверить.

– Никаких проблем. – Лайэн взяла Кайла под руку, вскинула глаза, усмехнулась. – Вам когда-нибудь говорили о том, какое вы симпатичное, даже красивое, ну просто первоклассное чучело слона?

– Вы первая, честное слово.

– Держу пари, вы всем девушкам отвечаете то же самое.

– Нет. Только тем, которые мне верят.

Лифт резко остановился. Ли нажал кнопку, дверь открылась.

– Направо, – произнес он по-китайски.

Но едва Лайэн сделала шаг к выходу, схватил ее за руку.

– Лучше бы ты стала моей желанной и драгоценной наложницей, чем шлюхой иностранца.

– Я не шлюха и не наложница. Отпусти меня. Джонни совсем не понравится, если его почетный гость Кайл Донован опоздает на прием.

– Джонни всего лишь третий сын. Номер три.

– Три намного лучше, чем ноль. Это ведь твой номер, Ли. Ты женился на дальней родственнице дядюшки Вэня и поменял фамилию. Ты теперь вообще ничей сын.

– Не смей со мной так разговаривать, ты, отродье иностранной шлюхи!

– С превеликим удовольствием вообще больше не буду с тобой разговаривать. Никогда.

Ли ответил ледяной улыбкой, такой же, как и его взгляд.

– Да исполнится твое самое заветное желание.

Услышав это старинное китайское проклятие, Лайэн вздернула подбородок. Глаза ее сузились. Она взглянула на пальцы Ли, все еще сжимавшие ее руку, и подумала о баллончике с перцем, лежавшем в сумочке.

Раздались короткие прерывистые сигналы: лифт слишком долго держали открытым.

– Успокойтесь, дорогая, – вкрадчиво произнес Кайл. – Мы просто давно ничего не ели.

– Прошу прощения, я…

Лайэн подняла глаза на своего спутника и осеклась. Его голос звучал так мягко… Она никак не ожидала увидеть эту холодную ярость в глазах.

– Может быть, вы скажете этому лифт-жокею, чтобы снял палец с кнопки? Или мне просто вышвырнуть его отсюда как котенка?

Короткие пикающие звуки перешли в протяжный гудок.

Кайл перевел взгляд на Ли. Тот медленно выпустил руку Лайэн.

Подходя к дверям пептхауса, Кайл и Лайэн все еще слышали гудение лифта. Кайл чувствовал на себе оценивающий взгляд черных глаз Ли, словно тот примерял на него похоронный костюм. Не тот, которым они недавно восхищались, из нефрита. Нет, обыкновенный черный костюм.

Они вступили в холл роскошного номера, арендованного консорциумом «Тан». Из глубины помещения долетал не только нежный женский голос, поющий китайскую песню, но и клубы сигаретного дыма. Лайэн замедлила шаг. Она не ожидала, что будет так шумно и многолюдно. Обычно в тех случаях, когда она встречалась с кем-нибудь из членов семьи Тан, в доме царили тишина и покой. Самыми громкими звуками были лишь едва слышное шарканье комнатных туфель Вэня и его шепот.

– Передумали? – Кайл мгновенно уловил ее настроение.

Кроме женского голоса, до них донесся мужской, в полной и ужасающей дисгармонии со звуками песни. Лайэн поморщилась, как от боли.

– Не переживайте. На семейных сборищах всегда шумно.

– Я об этом ничего не знаю. Никогда на таких не бывала. Кайл удивленно взглянул на нее сверху вниз. Судя по напряженно-отстраненному выражению лица, Лайэн пыталась взять себя в руки, скрыть эмоции за фасадом холодной вежливости. По всей видимости, для нее семейный прием означал скорее поле битвы, чем то место, где можно расслабиться, почувствовать себя как дома.

Лайэн вошла в прокуренный зал. Огляделась в поисках знакомых лиц и сразу отметила две вещи. Первое – на вечере присутствовали лишь мужчины семьи Тан. Второе – дамы, приглашенные для того, чтобы их обслуживать, все без исключения молоды, поразительно красивы и явно наняты для этой цели.

Лайэн почувствовала огромное облегчение от того, что ее матери здесь не было. Значит, Анна не включена в список женского обслуживающего персонала. Увидеть ее среди этих женщин для Лайэн означало бы невероятное – и намеренное – унижение.

– Какая большая жизнерадостная семья! – Кайл окинул взглядом гостиную, вместившую человек пятнадцать мужчин разных возрастов и множество молодых женщин. – Итак, с чего начнем? Или это не имеет значения?

Лайэн хотелось бы начать с того, чтобы развернуться и устремиться прямо к лифту не оглядываясь. Поздно. К ним направлялся Джонни. В правой руке – почти пустая тарелка, левая протянута Кайлу для рукопожатия, в американском стиле.

– Я знал, что могу положиться на ее чувство долга. – Он широко улыбнулся, пожимая Кайлу руку. Коротко кивнул Лайэн и снова сосредоточил внимание на госте. – Идемте, я вас представлю. Я сам буду переводить.

Кайл посмотрел на Лайэн. Интуиция, интеллект, простая человеческая восприимчивость подсказывали ему, что она рассержена, возможно, оскорблена. Однако она великолепно владела собой. Если Лайэн и страдала от того, что родной отец обращался с ней как со своей служащей, ничто в выражении лица не выдавало этого. Но может быть, она ничего такого и не почувствовала? Возможно, для Танов она просто девочка на посылках, которая в данном случае выполнила задание.

Привела им Кайла Донована, и теперь они больше не нуждаются в ее услугах.

Внезапно он заметил, как на шее Лайэн с бешеной частотой забилась голубая жилка. По-видимому, ей было отнюдь не безразлично, как с ней обращался Джонни Тан. Она просто пыталась это скрыть.

– Зачем же я буду отвлекать вас? – возразил Кайл. – Лайэн – великолепная переводчица.

– Ах да… Все время забываю, что она провела несколько лет в Гонконге. – Джонни обернулся к Лайэн и быстро заговорил на одном из китайских диалектов:

– Ты прекрасно справилась. А теперь, пожалуйста, оставь гостя нам. Я хочу познакомить его с Хэрри.

– Разумеется, после дядюшки Вэня я представлю мистера Донована второму сыну.

Губы Джонни крепко сжались. Но лишь на мгновение.

– Все правильно. И очень по-китайски.

– Вы так любезны.

– После того как представишь его всем, кому необходимо, помоги, пожалуйста, девушкам разносить напитки. Я сам буду переводить для мистера Донована.

Глаза Лайэн сверкнули из-под ресниц.

– Не думаю, что готова этим заниматься, мистер Тан. У меня, увы, нет ни опыта, ни желания.

– Прекрасно сказано. И очень по-американски.

– Вы необыкновенно наблюдательны.

– Попрошу тебя не забывать, что ты находишься здесь лишь из любезности со стороны семьи Тан. Не заставляй свою мать краснеть за тебя, помни о манерах!

По китайским обычаям Лайэн полагалось бы выслушать эту тираду с покорно опущенной головой и попросить извинения за свою дерзость. Сначала она так и собиралась сделать. Но в этот момент заметила, как тоненькая юная китаянка, стоя на коленях у ног Хэрри Тана, протягивает ему тарелку с закусками и две палочки. Он даже не повернулся к ней от родственника, с которым в это время разговаривал. Типичное для Востока обращение с женщиной.

Да будь она проклята, если сейчас опустит голову и поведет себя как покорная восточная женщина! Ну нет! Не здесь. Не в Америке.

– Да, я не забуду. У меня отличная память. – Она посмотрела отцу прямо в глаза. – В этом моя главная ценность для семейства Тан. Что же касается манер… чего еще можно ожидать от дочери неверного мужа и его любовницы?!

Глава 9

Слов, которыми обменивались отец и дочь, Кайл не понял. Зато язык жестов не требовал перевода. Лайэн смотрела ледяным взглядом. Джонни выглядел так, словно только что получил пощечину и теперь собирался дать сдачи.

Кайл с улыбкой обратился к Лайэн:

– Дорогая, мне очень неловко прерывать вашу беседу, но я так проголодался, что готов вернуться к лифту и проглотить того чертова жокея. Вы не могли бы перевести мне названия всех этих блюд?

Лайэн повернулась к Кайлу. Выражение ее лица смягчилось.

– Конечно, с удовольствием. Вы же почетный гость семьи Тан. Джонни объяснит дядюшке Вэню, что вы очень проголодались. Правда, Джонни? – небрежно добавила она.

На красивом лице Джонни Тана появилось странное сочетание гнева и надежды. Он коротко кивнул и направился через всю гостиную к тому месту, где сидел Вэнь Чжитан. У ног старика молодая прекрасная девушка играла на китайской «лунной гитаре» и пела. Ни мелодия, ни манера пения нисколько не напоминали западный стиль;

Джонни заговорил с Вэнем. В этот момент другая, не менее грациозная девушка устремилась к нему. Приняла из его рук пустую тарелку и прошла к буфету. Джонни не сказал ей ни слова.

– Вероятно, это не слишком вежливо с моей стороны, – произнес Кайл, – требовать поесть, прежде чем меня представят хозяевам.

– Так же, как со стороны Джонни было невежливо говорить со мной по-китайски в вашем присутствии.

Или отсылать ее как служащую, не справившуюся со своими обязанностями…

Уголки губ Кайла изогнулись.

– Да, я тоже так подумал.

Лайэн и Кайл через гостиную направились к буфету. По дороге им встретились двое молодых людей, в которых Лайэн узнала своих братьев по отцу – Джонни-младшего и Томаса. Она не заговорила с ними и даже не махнула рукой в знак приветствия: их ведь так и не познакомили друг с другом. Сыновья Джонни и их многочисленные двоюродные братья дискутировали по поводу коррупции в КНР, говорили о пользе и способах влияния на политику из Америки по сравнению с прямыми подкупами политических деятелей в Гонконге, обсуждали достоинства китайских банков, сравнивая их с американскими и канадскими.

– О чем это они? – Кайл указал на троих мужчин, споривших особенно горячо.

– Молодой человек слева пытается убедить своего дядю вкладывать побольше денег в банки континентального Китая, чтобы иметь возможность впоследствии получить выгодные контракты на строительные работы или импортные льготы.

Знакомая ситуация, подумал Кайл. Во всем, что касалось финансирования международных операций, клан Донованов делился на возрастные категории с противоположными точками зрения.

– И что же отвечает на это его дядя?

– Он не хочет оставлять в распоряжении континентального Китая деньги, которые могут послужить залогом будущих политических перетрясок. Он предпочел бы напрямую подкупить нескольких чиновников на ключевых постах.

– Племянник что-то уж слишком горячится.

– Потому что проигрывает в споре и понимает это. Чем старше человек, тем больше у него опыта в делах с Китаем и его непредсказуемой, подчас саморазрушительной политикой.

– Обжегшись один раз… Так?

– Если вы обожглись всего один раз, значит, не слишком давно ведете дела с Китаем.

Закуски на столах выглядели на редкость аппетитно. Однако Кайл оказался единственным мужчиной у столиков. Остальным девушки подносили еду туда, где они предпочли расположиться.

– Держу пари, сейчас я уроню себя в их глазах. – Кайл потянулся за тарелкой. – Займемся самообслуживанием.

Лайэн поспешно перехватила тарелку из его рук.

– Прошу прощения. Как же я об этом не подумала! Сейчас я вас обслужу.

Он как бы невзначай обернулся, окинул взглядом комнату. Сразу ухватил суть взаимоотношений между мужчинами и прислуживавшими им красавицами. Снова повернулся к буфету, взял еще одну тарелку.

– Спасибо. Но я, пожалуй, сам справлюсь. Я ведь вас не нанимал на этот вечер. И вообще не нанимал.

Щеки Лайэн вспыхнули.

– Обычаи народов Азии отличаются от американских.

– Не все. Некоторые очень похожи.

– Пожалуйста, позвольте я вас обслужу. Мне это ничего не стоит.

– Если бы мы с вами сейчас находились на территории Америки, а не в Гонконге, – Кайл обвел гостиную выразительным взглядом и положил себе на тарелку большой кусок цыпленка в чесночном соусе, – то вопрос о том, кто кого будет обслуживать, решался бы исключительно исходя из соображений удобства, а не сексуальной политики или престижа. Но мы сейчас на другой территории.

– Вот поэтому я и…

– Если я сам буду угощаться, то от этого ничего не потеряю. Но если вы станете прислуживать мне, это будет означать такое… за что я готов дать по морде любому, кто решится произнести это вслух.

– Вы…

– Я рассуждаю очень по-американски. Знаю. Мы об этом уже говорили. Хотите цыпленка с чесноком? Ну хотя бы с целью самозащиты.

– Да, – тихо произнесла Лайэн.

Ее охватило странное чувство. Благодарность, смешанная с чем-то таким, чего она не могла определить. Она коснулась руки Кайла, испытав при этом чисто женское удовольствие от ощущения тепла и сдерживаемой силы, исходившей от него.

– Спасибо. За то, что понимаете такие вещи, которые дано понять немногим.

– Не стоит благодарности, честное слово. – Он положил кусок цыпленка ей на тарелку. – Это все входит в услуги чучела слона.

– Я серьезно. Вы не просто истинный американец. Вы настоящий мужчина… и хороший человек.

Слушая неуверенный, хрипловатый от волнения голос Лайэн, Кайл испытал почти непреодолимое желание отложить в сторону тарелку с цыпленком и впиться губами в ее губы. Но вместо этого он взглянул на Лайэн с ленивой чувственной улыбкой, совершенно нехарактерной для «хорошего человека».

У нее перехватило дыхание. Исчезли все мысли, все желания. Осталось лишь одно – забыться в объятиях Кайла Донована. Никаких страхов, никаких тревог, никаких вопросов о сокровищах «Нефритового императора». Только всепоглощающая страсть.

– Кайл?..

Он внимательно наблюдал за ней.

– Когда угодно. А если будете смотреть на меня так, это может случиться прямо сейчас.

Испуганная Лайэн перевела взгляд с губ Кайла на его глаза. Это оказалось ошибкой. В его глазах она ясно увидела себя. И еще кое-что. Их обоих, обнаженными… они сплелись в объятии, он приподнимает ее, входит в нее, наполняя ее до краев блаженством…

Громкий разговор ворвался в ее фантазии. Джонни-младший на кантонском диалекте спорил с братом. Придется подождать еще несколько лет, сетовал он, прежде чем отец даст согласие на его женитьбу вообще, не говоря уже о браке с иностранкой. Гораздо проще последовать примеру отца – жениться на китаянке, а потом спать с кем приспичит.

– Эй… – Кайл улыбался, несмотря на жар, охвативший все его тело. – Что это вы так побледнели? Я не собираюсь насиловать вас в буфете.

– Что?..

Лайэн усилием воли отключилась от разговора своих братьев. Рассмеялась.

– Какая жалость! А я как раз размечталась о вас, о себе и об омаре под соусом. Так вкусно…

– Я бы вас расспросил об этом подробнее, но боюсь неловкости.

– Вы – неловкости?! Но почему? В этой комнате не найдется, наверное, ни одного мужчины, который бы не мечтал о том, чтобы брюки на нем сидели так же ловко, как на вас!

Кайл засмеялся, сначала вполголоса, потом откинул голову и захохотал не сдерживаясь. Настоящий западный человек. Лайэн смеялась вместе с ним, изо всех сил стараясь не думать о том моменте, когда он ее спросит кое о чем и ей придется ответить, стараясь не представлять себе, как эти сильные руки скользят по ее бедрам.

– Я знал, что нам надо остаться у меня дома. Я же вам сказал.

В глазах его она увидела такое вожделение, такую страсть, что смех ее утих.

– Я не… Мы ведь совсем не знаем друг друга.

– Завтра утром вы не сможете этого сказать.

– Нет-нет… Это все слишком быстро… слишком сразу.

– Ну ладно, тогда послезавтра утром. Я человек терпеливый.

С этими словами Кайл двинулся вдоль буфета, наполняя ее и свою тарелки, в основном традиционной кантонской едой, Блюда западной кухни предлагались только на десерт. Их выбирали скорее за сладость, чем за изысканность. Больше всего Лайэн и Кайла привлекли булочки, обсыпанные сахарным песком.

– Китайцы – большие сладкоежки, – заметила она.

– Да, я уже это понял.

Она невольно улыбнулась. Он многое понял за сегодняшний вечер. И в то же время как бы не замечал взглядов, которые бросали на него мужчины семьи Тан, в то время как он угощал ее, Лайэн. Кайла не прельщала и призывная улыбка молодой женщины, которая в нескольких шагах ожидала с пустым блюдом в руке, когда дорогой гость обратит на нее внимание. Женщина была редкой красоты, одновременно и очень живая, и эфемерная, как бы неземная. Черные волосы, золотистая кожа, полные красные губы, чуть раскосые кошачьи глаза, водопад черных прямых волос, спадавших ниже бедер. Узкая черная юбка той же длины, что и волосы. Последнее особенно эффектно смотрелось сзади.

Лайэн узнала в ее руках бело-синюю тарелку Джонни, и это не вызвало в ней никакого расположения к незнакомке.

– Привет! – Красавица остановилась рядом с Кайлом. Слишком близко. – По-моему, мы с вами не знакомы.

– Меня зовут Кайл Донован. А это Лайэн Блэкли.

Девушка обернулась к Лайэн с улыбкой, гораздо более прохладной, чем та, которой она одарила мужчину. Потом снова перевела глаза на Кайла и протянула руку к его тарелке.

– Почту за удовольствие вас обслужить, – произнесла она низким голосом с эротическими нотками. – Так, как вы того пожелаете.

– Благодарю, – небрежно ответил он. – Но сегодня я настроен обслуживать себя сам.

Девушка провела кончиком указательного пальца по краю его тарелки. Медленно улыбнулась.

– Если передумаете, свистните мне.

– А вы что, собака, которая прибегает по первому свистку? – резко проговорила Лайэн на кантонском наречии.

– Если свисток сможет пробудить дремлющую черепашью голову, – отозвалась девушка на том же диалекте, – я с удовольствием найду для нее теплое уютное местечко, где она укроется от холодного неприветливого мира.

Лайэн поморщилась. «Черепашья голова» было одним из иносказательных наименований пениса, причем далеко не почтительным.

– Прислуживайте тем, кто вас нанял.

– Вы сами отказываетесь обслуживать этого красивого иностранца и меня отсылаете. Почему, сестра?

Лайэн вспомнила универсальный ответ Кайла. Улыбнулась.

– Потому что я это могу.

Девушка очень по-американски пожала плечами. Снова повернулась к Кайлу с улыбкой, не требовавшей перевода:

– Очень приятно было с вами познакомиться, Кайл Донован. Надеюсь, мы еще увидимся. Очень скоро.

Она медленно отошла. Водопад волос, переливаясь, колыхался в такт движениям ее бедер. Ноги стоили того, чтобы ими полюбоваться.

– Уф-ф! – выдохнул Кайл. – Да, это украшение на высшем уровне. – Он снова повернулся к закускам. – Желаете вина, пива или вон той апельсиновой бурды?

Лайэн бросила последний, далеко недружеский взгляд вдогонку девушке.

– Помните наш недавний разговор о Китае и винах?

– Ах да, спасибо, что напомнили. – Он извлек из ведерка со льдом две бутылки пива. Открыл их. – Некоторое время я на этом продержусь. А вы?

Лайэн опустила глаза. Оказывается, пока она ревновала к той великолепной, необыкновенно красивой девице, Кайл успел наполнить ее тарелку до краев.

– Да мне этого на неделю хватит.

– Не волнуйтесь, я вам помогу.

– Что в переводе означает: ешьте быстрее, иначе ничего не останется.

– Точно. Подержите-ка минутку. – Кайл протянул ей бутылки с пивом. Едва Лайэн взяла их, он схватил у нее с тарелки булочку и молниеносно проглотил, прежде чем она успела возразить. – Хватит болтать. Лучше поспешите, иначе останется только грязная тарелка. – Он облизал губы и потянулся за следующей булочкой.

Лайэн, руки которой были заняты пивом, расхохоталась и сунула бутылки ему обратно. Звонкий, открытый смех заставил нескольких человек обернуться в ее сторону. Лайэн даже не заметила этого. Она от души наслаждалась обществом своего потрясающего и вдобавок такого сексуального «чучела слона».

Кайл подмигнул ей и мягко повлек от буфета. Он успел присмотреть местечко у стены недалеко от выхода, на случай если понадобится быстро смыться. Таково было первое правило Арчера при посещении вечеринок: выбери место, где бы ты предпочел оказаться, если вдруг начнется драка. Никакой драки Кайл сейчас не ожидал, но и глазами хлопать тоже не стоило. Разве можно доверять иностранцам, тем более на их территории? Словом, понимая, что отель «Тауэре» находится в Сиэтле, а Сиэтл – в Соединенных Штатах Америки, Кайл отдавал себе отчет, что роскошный пентхаус в данный момент представляет собой сочный прокуренный кусочек Гонконга до передачи его Китаю. И вел себя соответственно.

Американец быстро ел, пропуская мимо ушей китайскую речь, но внимательно наблюдая за тем, что происходило вокруг. Хотя кругом говорили по-китайски, звучала китайская музыка и еда подавалась в основном китайская, все присутствующие, включая согбенных старцев в другом конце гостиной, были в европейских костюмах. Даже не понимая ни слова,

Кайл ясно видел, что все мужчины строго делятся по ранжиру. И среди них нет ни охранников, ни служащих.

Мебель была тоже вполне европейская – все эти кушетки, кресла, кофейные столики… А вот обивка с ее туманными узорами, казалось, попала сюда прямо из Китая. Ее словно скопировали с древних национальных одежд. Дымились невидимые глазу курильницы, не перекрывавшие, однако, крепкого запаха табака. Молодые женщины сновали по комнате, как яркие бабочки в поисках нектара. И хотя костюмы всех без исключения мужчин были почти одинаково дорогими и элегантными, каждая из девушек четко знала, кто занимает какое место в иерархии.

Первым, конечно, был Вэнь. У ног его сидела девушка, игравшая на гитаре. Еще одна юная красавица время от времени подносила ему еду. И в этом действительно была необходимость, стоило лишь взглянуть на распухшие, изувеченные артритом стариковские руки, сжимавшие трость с изысканной гравировкой и ручкой из нефрита. Держать тонкие палочки такими руками, конечно, трудно. И если судить по устремленному вперед неподвижному взгляду главы клана, то и различить, что находится на тарелке, – тоже.

Второй по значимости человек находился поблизости от Вэня. Рядом с ним стояла женщина, готовая в любой момент подать ему еду или напитки. Она единственная из всех выглядела зрелой женщиной, а не юной девушкой. Потрясающей женщиной… Ее фигура привлекала взгляды изысканными изгибами, а необыкновенной красоты браслет с рубинами и бриллиантами не мог соперничать с ее собственной красотой.

Кайл обернулся к Лайэн:

– Человек в углу, который ближе всех к Вэню, – кто он такой?

Лайэн оглянулась.

– Хэрри Тан. Второй сын Вэня.

– А рядом, как я понимаю, первая из его девушек? Кайл впился зубами в кусок свинины с имбирем, запеченной в тесте.

– Я не знаю ее имени. Даже если предположить, что оно у нее есть.

От Кайла не укрылась раздраженная нотка в ее голосе.

– Судя по этому браслету, Хэрри ее имя известно уже давно.

Лайэн мысленно себя выругала. Пора прекратить реагировать на это «семейное» сборище как ребенок, который только сейчас обнаружил, почему отец с ними не живет. Стоит ли так злиться на обстоятельства своего собственного рождения? Ее мать сделала свой выбор много лет назад. Ей, Лайэн, совершенно не обязательно понимать или одобрять этот выбор и пора научиться с этим жить.

Она бросила холодный взгляд на Хэрри и его великолепную подругу, так, как будто не имела с ними ничего общего. Кайл прав. Эта женщина не из тех, кого наняли на один вечер. Она знает Хэрри достаточно, чтобы предвосхищать каждое его желание. И еще успевает надзирать за остальными девушками. Она, конечно, не жена второго сына, но, безусловно, хозяйка на этом вечере. А ее браслет намного дороже, чем кольцо Анны Блэкли. И это тоже понятно. Джонни ведь всего лишь третий сын. Его женщина и должна носить более дешевые украшения, чем та, что принадлежит Хэрри.

– У многих богачей есть любовницы, – бесстрастно проговорила Лайэн. – В этом нет ничего необычного. До революции это считалось нормой. А вообще мужчина-китаец, если, конечно, это был не христианин, кроме жены, как правило, имел столько наложниц, сколько мог себе позволить. Что же касается женщин… конечно, положение жены всегда считалось более престижным, однако зачастую наложница обладала гораздо большей властью.

– Ну да, хватай мужчину за ту самую ручку, и он последует за тобой повсюду, – с готовностью откликнулся Кайл.

Лайэн не сразу поняла, что он имел в виду. Когда же смысл слов дошел до нее, она чуть не поперхнулась куском цыпленка в чесночном соусе.

– За ту самую ручку… – повторила она, наконец откашлявшись. – Впервые слышу, чтобы это так называли.

– А как это звучит по-китайски?

– Существует масса названий, и многие в высшей степени почтительные. Самое популярное, например, «нефритовый ствол». Или «нефритовая флейта».

– Нефрит, нефрит… Небесный камень.

– Ну да. – Она изо всех сил старалась не расхохотаться, что оказалось непросто при виде озорных огоньков, плясавших в глазах Кайла. – С такой точки зрения я никогда об этом не думала.

– А что же, по-вашему, должно означать сравнение с нефритом в данном случае?

– Я думаю, имеется в виду фактура… может быть, твердость.

– Значит, вы отрицаете, что лучший друг мужчины является бессмертным небесным созданием?

Лайэн не выдержала. Перестала делать вид, что ест, и расхохоталась, не обращая внимания на взгляды мужчин семейства Тан. Кайл, улыбаясь, переставил свою пустую тарелку поближе к ней и стал с аппетитом есть из ее тарелки. К тому времени как она отсмеялась, тарелка оказалась почти пустой.

– Нет, вы просто невозможный человек! – Лайэн смотрела на крошки, оставшиеся на блюде.

– Вовсе нет. Просто ем за двоих.

– За себя и еще за кого? За меня?

– Нет, за своего дружка. Знаете, сколько нужно энергии для того, чтобы поддерживать его в соответствующем состоянии?

Укоризненно покачав головой и на всякий случай стараясь не смотреть ему в глаза, Лайэн отдала недопитую бутылку пива проходившей мимо девушке. Снова окинула взглядом гостиную.

Громкая китайская речь донеслась из того угла, где устроились двое пожилых китайцев, жуя соленые орешки.

– Снова разошлись во мнениях? – поинтересовался Кайл.

– Наоборот. Они единодушны в том, что «Санко» следует лишить какой-либо финансовой поддержки в Америке.

– Это может оказаться непросто.

Лайэн посмотрела на Кайла. Американец осматривал комнату своими необыкновенными золотисто-зелеными глазами, впитывая выражения лиц и язык жестов.

– Вы имеете в виду что-то конкретное?

– Ходят слухи, что «Санко» и Дик Фармер сейчас пытаются заключить торговое соглашение, якобы выгодное как для Китая, так и для Соединенных Штатов.

– Готова держать пари, что главным образом оно выгодно для «Санко» и Фармера.

– Ну, это все равно что держать пари о том, что солнце взойдет на востоке. Итак, кто же здесь третий по рангу?

– Джонни Тан, третий сын. Он передал вам приглашение. Джо Тана, первого сына, сегодня здесь нет. По-моему, Хэрри упоминал о том, что Джо в Шанхае по делам.

Кайл наблюдал за Лайэн, пока она это говорила. Если бы он уже не успел узнать о том, что Джонни Тан ее отец, сам бы ни за что не догадался. Ничто ни в ее словах, ни в поступках, так же как и в поведении самого Джонни, не выдавало их истинных взаимоотношений. То же самое и с дядями. Если кто-то здесь и испытывал родственные чувства, внешне это никак не проявлялось.

– После Джонни порядок уже не такой четкий. Пожилые люди – в основном двоюродные братья или родственники со стороны жен. Работают в консорциуме «Тан». Молодежь – сыновья или племянники братьев Тан.

Глядя на отлично одетых молодых людей, Кайл пытался угадать, кто из них приходится Лайэн двоюродным братом, а кто – братом по отцу. Он чувствовал сильное искушение в лоб спросить об этом свою спутницу, хотя бы для того, чтобы сорвать непроницаемую маску, которой она прикрывала свои чувства всякий раз, когда речь заходила о ее тайной семье. Но тогда Лайэн останется совсем беззащитной здесь, в логовище Танов. Мысль об этом сразу остановила его.

– Вы закончили есть?

– Еще и не начинала.

– Хотите чего-нибудь? Лайэн покачала головой:

– Нет, я не голодна. Нервы, наверное.

– Из-за «Нефритового императора»? Она чуть заметно поморщилась.

– В том числе.

– Этот аукцион был для вас так важен?

– Да, это большая честь, что меня выбрали готовить выставку нефрита. А на то, что считаешь честью для себя, всегда тратишь много сил.

Лайэн не сказала, что посвятила практически всю свою жизнь тому, чтобы семья отца приняла ее.

Она вновь подумала о клинке, который теперь принадлежал Кайлу, о великолепной коллекции церемониальных клинков Вэня, о тайном сокровище Танов – нефритовом похоронном костюме – и о показе на публику, который устроил Фармер… Под маской спокойствия, за легкой непринужденной беседой снова поднял голову страх. Все внутри словно сжалось в тугой узел.

Ей необходимо поговорить с Вэнем. Лучше всего сегодня. Если не удастся, она сделает это завтра утром, когда отвезет нефрит с выставки обратно в хранилище Танов, в Ванкувер.

А сейчас… сейчас надо заняться Кайлом Донованом. Она обещала Джонни.

– Ну как, вы готовы к встрече с Вэнем?

– Даже не знаю. А вы как считаете, я готов?

– Думаю, да.

Они пересекли гостиную. Никто не здоровался с Лайэн. Лишь один молодой человек внимательно осмотрел ее с головы до ног. Интересно, подумал Кайл, знает ли этот парень, кто она ему – кузина или сестра по отцу?

Увидев, что Лайэн повела Кайла к Вэню, Джонни тотчас, без единого слова, даже не обернувшись, покинул свою прекрасную подругу и тоже направился к отцу. Знаком велел девушке-гитаристке замолчать и быстро заговорил на кантонском наречии.

Вэнь кивнул и постарался сосредоточить внимание на стоявшем перед ним иностранце. Увидел лишь крупный силуэт со светлым нимбом вокруг головы. Как у христианских святых. Очень крупный ангел. Знакомый аромат духов Лайэн указывал на то, что это она стоит рядом с американцем в виде такого же неясного бледно-жемчужного силуэта.

Не успел Джонни покончить с представлениями, как появился Хэрри. Последовали новые представления и рукопожатия. По знаку Джонни тотчас же принесли стулья, а девушки отправились обслуживать других мужчин. Подошла прекрасная подруга Хэрри, остановилась позади своего господина, ожидая указаний.

Первым заговорил Вэнь, шелестящим голосом очень пожилого человека.

– Он просит вас присесть, – перевела Лайэн. – Говорит, что теперь уже не в состоянии вытягивать шею, чтобы разглядеть вершину такого высокого дерева.

Кайл осмотрелся в поисках стульев. Хэрри и Джонни уже заняли два, оставив один свободным для Кайла. Стула для Лайэн не было предусмотрено.

Она поняла, почему Кайл медлит.

– Прошу вас, садитесь. Как вы сами недавно справедливо заметили, сейчас мы не в Америке. И потом, Вэнь говорит очень тихо, беседа его утомляет, поэтому мне все равно придется стоять вплотную к нему, чтобы расслышать все, что он скажет.

Кайл пожал плечами и сел. Но даже в таком положении он на голову возвышался над Вэнем и примерно на полголовы – над его сыновьями.

Лайэн поблагодарила гостя улыбкой, придвинулась поближе к деду. Лицо ее приняло бесстрастное и в то же время приветливое выражение профессиональной переводчицы.

Кайл молча выслушал поток цветистых приветственных фраз в типичной неторопливой и несколько неопределенной китайской манере, на которые не поскупились представители семьи Тан. Все, за исключением Хэрри. Второй сын всем своим видом давал понять, что сомневается, достоин ли Кайл статуса званого гостя, тем более столь почетного.

Покончив с любезностями, Вэнь с усталым видом откинулся на стуле. Хэрри и Джонни как по сигналу перешли на английский язык. Лайэн продолжала переводить, теперь уже для Вэня. Лишь по прошествии примерно получаса разговор перешел от вежливых комплиментов и пустяков, продиктованных этикетом, к чему-то более или менее значительному.

– Как стало известно Вэню, вы знаток древнего нефрита? – наконец поинтересовался Хэрри.

Кайл внимательно взглянул на человека, который приходился Лайэн дядей.

– Только периода неолита.

Хэрри выглядел лет на десять старше, чем Джонни. Чисто выбритый, чуть шире младшего брата в плечах, чуть полнее в бедрах. Черные волосы с сильной проседью. По-английски он говорил хотя и несколько скованно и высокопарно, но вполне приемлемо для общения. Резкие движения выдавали человека, привыкшего повелевать. Его подруга, так и не представленная мужчинам, зажигала сигареты для своего господина, наполняла стакан пивом и постоянно держала блюдо с солеными орешками в пределах его досягаемости. То же самое она делала и для остальных – Вэня, Джонни и Кайла, – но при этом как будто все время ждала указаний от Хэрри.

– Мой отец также интересуется нефритом, – заметил Хэрри.

– Да, мне говорили об этом, – откликнулся американец. – Коллекция Вэнь Чжитана – предмет зависти всех, кто о ней слышал. Хотя теперь, боюсь, королем для всех ценителей нефрита станет Дик Фармер. Этаким современным «Нефритовым императором». Полагаю, вы уже слышали о его потрясающем похоронном костюме из нефрита?

Едва заметным мановением руки с безукоризненным маникюром Хэрри отмел Дика Фармера, «Нефритового императора», а заодно и вопрос Кайла. И задал свой:

– А ваш отец тоже интересуется нефритом?

– Нет.

– Какая же у него страсть? Азартные игры? Политика? Женщины?

– Он однолюб.

Хэрри не смог скрыть изумления.

– Вот как! Да, я слышал, что с некоторыми мужчинами такое случается. Человек с одной-единственной страстью… И никаких увлечений? Никаких хобби?

– Хобби Доналда Донована – это поиски, добыча и обработка ценных металлов. Четыре его сына отдают предпочтение драгоценным и полудрагоценным камням. Лично я – нефриту.

Хэрри кивнул. Подал знак своей молчаливой подруге, и через несколько секунд в пальцах его появилась зажженная сигарета. Он затянулся, выпустил длинную струю дыма, тотчас смешавшегося с фимиамом курильниц и дымом других сигарет. Заговорил, тщательно выбирая слова:

– Вероятно, поэтому в такой известной и всеми уважаемой компании вашего высокочтимого отца нет рабочих рук, которые занимались бы нефритом?

– Ни рук, ни ног. То, что нельзя добыть из-под земли и расплавить, Донована-старшего не интересует. – Кайл отвечал беспечным тоном, как бы не замечая тайных потоков, бурливших под обманчиво гладкой поверхностью беседы. – Но я над этим работаю. При каждом удобном случае стараюсь навести разговор на тему нефрита.

Подруга Хэрри вложила зажженную сигарету в пальцы Вэня. Старик взял ее и начал вдыхать дым частыми короткими затяжками, в то время как Лайэн переводила. Хэрри тоже внимательно прислушивался. Хотя он и гордился своим знанием английского, однако явно нуждался в переводчике для понимания беглой, богатой идиомами речи Кайла.

Джонни не нуждался в переводе. Однако переговоры сегодня вел Хэрри. Джонни отводилась лишь скромная роль участника, дабы поддерживать беседу в нужном русле. Хэрри с самого начала возражал против каких бы то ни было контактов с Донованами. Если бы он мог действовать по-своему, консорциум «Тан» вложил бы все свои средства в компании Китая – в его казино, банки, отели и корабли. Но он был лишь вторым сыном, и не он принимал решения. Первый сын, хотя и не разделял отцовской одержимости нефритом, понимал тем не менее, что Донованы являются мощной силой в этой области в международном масштабе. Если увлечение Кайла нефритом может стать основой для будущего союза, Джо, несомненно, будет «за». Так же, как и Вэнь. Международные связи – это именно то, в чем нуждался клан Танов.

– А, нефрит… Прекрасно. – Хэрри выпустил очередную струю дыма. Под рукой у него тотчас оказалась пепельница. Бросив туда наполовину выкуренную сигарету, он махнул рукой, чтобы убрали. – Для знатоков семья Тан и нефрит – это как… – Он сцепил указательные пальцы обеих рук и с силой дернул, как бы пытаясь разорвать, доказывая этим прочность связи. – Если вы знаете нефрит, значит, вы знаете Танов, и наоборот.

– То же самое я все время повторяю отцу. Но он постоянно твердит о компании «Санко». Кстати, должен сказать, они сегодня выставили несколько прекрасных вещей. Конечно, в большинстве случаев до нефрита Танов им далеко, не говоря уже о вещах, принадлежащих Фармеру. – Кайл с бледной улыбкой взглянул на Хэрри. – Я надеюсь, у Лайэн найдутся какие-нибудь полезные соображения, которые смогут убедить моего отца в том, что нефрит Танов представляет интерес. Она просто классный эксперт. И всяких полезных идей у нее больше, чем блох на хорошей собаке. Я не слишком быстро говорю, приятель?

Джонни заерзал на стуле с видом человека, чем-то встревоженного или замученного несварением желудка. Впрочем, Кайла это мало волновало. Джонни всего лишь третий сын. Вэнь дремлет. Игру ведет Хэрри, презрительное отношение которого к четвертому сыну Донованов – каким бы влиянием ни пользовался его отец – было слишком очевидным и не нуждалось в переводе.

Лайэн бросила на Кайла предостерегающий взгляд. Он ответил ей улыбкой, в которой не было и намека на тепло. Если Хэрри решил, что Лайэн нашла для Танов простейший доступ в империю Донованов, он, Кайл, не собирается играть в их игру, что бы она собой ни представляла. А в том, что здесь идет игра, американец больше не сомневался. Как не сомневался и в том, что Лайэн замешана в этом игре по самый свой упрямо вздернутый подбородок.

Глава 10

Арчер без стука вошел в комнату Кайла, потормошил брата и помахал перед его носом свежим номером газеты. Кайл не просыпался. Арчер встряхнул его еще раз. Тот приоткрыл один глаз, взглянул на часы и без единого слова повернулся к Арчеру спиной. Он, как и их сестра Онор, считал, что раннее утро следует встречать с крепко сомкнутыми ресницами.

– Ну нет! Сегодня ты от меня не отвертишься. – Арчер одним быстрым движением сорвал с брата одеяло. – Ты со мной поговоришь! Я уже три часа пытаюсь дозвониться, и все без толку.

– Сейчас шесть утра.

– В Вашингтоне встают рано. Особенно сейчас, когда в Китае во все горло вопят о похищенных культурных ценностях.

– Я лег спать в два часа ночи, в три ты меня разбудил…

– И чего я добился?

– Я тебя прогнал и снова заснул.

– Ну так что же ты хнычешь? Проспал целых четыре часа!

– Мало.

– Придется потерпеть. Пока ты там развлекался с Танами, известие о нефритовом похоронном костюме Фармера достигло Китайской Народной Республики. Народ возмущен.

Кайл, спавший обнаженным, почувствовал, что замерзает. До одеяла было не дотянуться. И Арчер, судя по всему, не собирался отступать. Выругавшись сквозь зубы, Кайл соскочил с кровати и пробежал в ванную, хлопнув дверью.

Арчер улыбнулся и пошел готовить младшему брату в награду чашку крепчайшего кофе.

В холодный душ Кайл никогда не верил. Уж если вставать до рассвета, то самое лучшее – побольше горячей воды. Он уже вовсю блаженствовал среди пара, когда в ванную комнату ворвался Арчер и бесцеремонно отключил горячую воду, оставив только холодную.

Через несколько секунд Кайл выскочил из-под душа, изрытая проклятия.

– Вытирайся. – Арчер набросил брату на голову большое полотенце. – Кофе готов. На кухне.

– А поесть?

– Ты меня, случайно, не путаешь с прислугой?

– Лучше не спрашивай, с кем я тебя путаю!

– Ладно, читай газету, пока я тебе сожгу несколько яиц!

– Если сожжешь, сам и будешь есть.

– Читай! – повторил Арчер с раздражением ясноглазой ранней пташки по отношению ко всему остальному сонному человечеству.

Кайл натянул на себя какую-то старую рубашку и брюки. Прошел на кухню. И стены, и мебель здесь были яркого, жизнерадостного лимонно-желтого цвета. За окном ветер, низкие облака и солнце боролись за власть над Сиэтлом. Арчер, стоя у плиты, разбивал яйца в чашку. Босиком, в старых джинсах и синей рабочей рубашке, старший из братьев Донован выглядел моложе своих лет – он недавно отметил тридцатипятилетие.

– Кофе, – зевая, проговорил Кайл.

– Открой глаза, малыш. Он перед тобой, на столе.

– Сам ты малыш. Я ведь носил вчера твой смокинг, разве нет?

– И мои выходные туфли!

– Они мне жали.

– Выходные туфли должны жать. А как насчет прочих аксессуаров? Ты чем-нибудь пользовался или просто поносил?

– Просто поносил.

– Ладно. Думаю, нам сейчас покойники совсем ни к чему. Кайл тоже так считал. Однако в этот ранний час он не мог подавить раздражения.

– Тогда пусть не принуждает нас вступать в тесные контакты!

– Давай пей свой кофе, пока я его не выпил.

Кайл прошел к длинному столу, занимавшему середину кухни. Перед одним из высоких металлических стульев – такие можно увидеть в кафе – дымилась большая чашка кофе. Наверняка там крепчайшая горькая жидкость, которую так любит Арчер, но в такую рань сойдет и это.

Однако, взглянув в чашку, он сразу понял, что предстоит серьезный разговор: брат приготовил ему кофе со сливками. Увидев же, как Арчер натирает сыр и режет грибы для омлета. Кайл по-настоящему встревожился.

– Что, все так плохо?

– Ты о чем?

– Кофе со сливками… а теперь еще омлет вместо простой яичницы. Ты чего-то от меня хочешь.

– Читай.

– Разве ты не едешь в Японию? Или нет, ты, кажется, собирался в Австралию.

Старший брат кинул на него такой взгляд, что Кайл сразу замолчал и взял в руки газету.

В перечне новостей ему в глаза бросился заголовок «Миллиардер приобрел гробницу императора». Рядом значился номер газетной страницы. Кайл раскрыл ее и сразу увидел смазанную фотографию нефритового похоронного костюма периода правления династии Хань. Подпись под фотографией гласила: «Драгоценный нефритовый похоронный костюм для Древнего императора». В короткой заметке указывался примерный возраст захоронения. Однако не сообщалось ни название учреждения, ни имя человека, обнаружившего его, ни место в Китае, где это произошло. Упоминались другие «потрясающие», «бесценные» сокровища, но не было ни одного точного названия или описания, ни единого сколько-нибудь существенного факта.

– Из-за этого ты меня разбудил ни свет ни заря?! Я ведь тебе уже сказал вчера вечером, что похоронные костюмы эпохи Хань крайне редки, но не уникальны. Что же касается гробницы, из которой он мог появиться, то, может быть, она принадлежала «Нефритовому императору», а может быть, и нет. Теперь дело за учеными. Только они смогут это установить. И не из газетной статьи.

Яйца зашипели на раскаленной сковороде. В желудке у Кайла заурчало. Кофе очень его взбодрил, но не насытил.

– Что ты слышал на аукционе? – спросил Арчер.

– Слышал, как называли цены.

– Хочешь, чтобы я надел тебе этот омлет на голову?

– Еще до того как Фармер представил этот нефритовый костюм, я спросил Лайэн о гробнице «Нефритового императора». Она считает, что вряд ли ее кто-нибудь нашел и уж тем более похитил.

Арчер не поднял головы от омлета.

– Почему она так думает?

– Главным образом потому, что ничего не слышала о сколько-нибудь крупной продаже ранее неизвестных сокровищ.

– Может быть, грабители распродают их по отдельности?

– Я ей сказал то же самое.

Арчер достал из духовки нагретую тарелку, переложил на нее омлет из сковородки, поставил тарелку перед Кайлом.

– И что ответила Лайэн?

– До или после фармеровской сенсации?

– До.

– Сказала, что продажа таких вещей по отдельности снизит их цену, зато все сможет пройти незаметно.

– Что ты сам об этом думаешь?

Кайл откинулся, так что стул качнулся назад, достал из ящика вилку и набросился на омлет. Жевал и разговаривал с полным ртом. Если Арчеру неприятно, может не смотреть.

– Думаю, что она знает больше, чем говорит.

Арчер налил себе чашку кофе, облокотился о кухонную стойку, внимательно глядя на Кайла.

– Ты имеешь в виду что-нибудь определенное? Или очередная догадка?

– Изделия эпохи Хань, даже уникальные, как этот костюм, насколько я знаю, не входили в ее интересы. Но она рванулась на сцену, не обращая внимания ни на толпу, ни на фармеровских охранников.

Арчер пожал плечами. По-видимому, сказанное не произвело на него впечатления.

– Еще одно, – продолжал Кайл. – На аукцион выставили одну из похоронных вещей, вполне достойную императора. Клинок длиной восемь дюймов, цвета зеленого мха, с небольшой желтизной, подчеркивающей узоры на нефрите. Лайэн объяснила мне, что пятна расположены как раз в тех местах, в каких нужно, чтобы отвечать вкусам ценителей-азиатов.

– И она считает, что этот клинок мог появиться из гробницы «Нефритового императора»?

– Все возможно.

Арчер хмыкнул. Уселся напротив Кайла.

– Ничего определенного. Вряд ли нам это поможет.

– Может быть, и нет. Но она очень хотела купить этот клинок.

– Ну, вы ведь для этого и пришли на аукцион.

– Ее профессиональные интересы лежат совсем в другой области. Эпоха Воюющих Царств. А этот клинок эпохи неолита.

– Значит, в нем заинтересован кто-нибудь из ее клиентов.

– Возможно…

– Но ты так не думаешь?

Арчер пил кофе, глядя на брата поверх чашки.

– Готов спорить, Лайэн страшно расстроилась, когда ей не удалось купить этот клинок. Причем расстроилась по каким-то личным причинам, не профессиональным.

– Очередная твоя догадка? Интуиция?

– Точно. А тебе бы не хотелось испытать такое чувство?

– Предпочитаю полагаться на нечто более осязаемое, – отрезал старший брат.

– Например, на пистолет?

– Например, на семейный клан. С кем из главарей консорциума «Тан» тебе удалось познакомиться?

– Ты имеешь в виду членов семьи?

– Да.

– Со всеми мужчинами, за исключением Джо, первого сына.

– Ну и что ты думаешь о Хэрри?

– На месте Джо я бы его остерегался. Хэрри хочет быть главным.

– А Вэнь?

– Стареет и дряхлеет. Зрение никуда не годится, руки поражены артритом.

– Это все может быть ловким притворством. А как его голова?

– Я не понимаю по-китайски, но Хэрри вел себя с отцом крайне почтительно, так что скорее всего с головой у Вэня все в порядке.

Арчер задумчиво смотрел в свою чашку кофе, черного, как ад кромешный.

– Вэню девяносто два. Кайл даже присвистнул.

– Сколько же в таком случае Джо?

– Шестьдесят три.

– Хэрри выглядит не старше пятидесяти. Седина в волосах, но в остальном ненамного старше тебя, старина.

– А вот у тебя скоро не то что волос – головы не останется, если не прекратишь меня подначивать, – беззлобно проговорил Арчер. – Хэрри пятьдесят восемь.

– Джонни?

– Пятьдесят семь. Есть еще восемь сестер. Младшей – сорок, старшей – семьдесят один. Я могу назвать тебе их имена, но это не имеет значения. В каком-то отношении Таны очень старомодны. Когда дочери вышли замуж, их перестали считать членами семьи.

– А Лайэн сколько… двадцать два?

– Скоро исполнится тридцать. Бронзовые брови Кайла поползли вверх.

– Ого! Похоже, в гонконгской воле есть что-то такое… Настоящий источник молодости.

– Лайэн выросла в Сиэтле.

Кайл снова качнулся на стуле. Раздался скрежет металлических ножек о плиточный пол.

– А откуда родом остальные члены семьи?

– Анна Блэкли до тринадцати лет жила в разных семьях. Потом сбежала в большой город. Родила Лайэн, едва достигнув пятнадцатилетнего возраста. Двадцатисемилетний Джонни уже был женат на китаянке из Гонконга, и у них к тому времени родилось двое мальчиков и девочка.

– Производитель…

– Таким он и остался. У Лайэн семеро братьев и сестер по отцу.

– Мать Лайэн оставалась с ним все время, пока он производил на свет новых Танов?

– Не покидала его ни минуту.

– Из-за денег?

– Об этом спроси ее. Говорят, Джонни содержал Анну в роскоши с первого дня их знакомства. Если у нее когда-нибудь и был другой кавалер, об этом никому ничего не известно.

– Пока смерть их не разлучит… так, что ли?

– С некоторыми людьми такое случается.

Кайл качнулся со стулом вперед, протянул чашку. Арчер молча налил ему еще кофе. Кайл отпил, содрогнулся, сделал еще глоток. Кофе со сливками хорош только для первой чашки. А сейчас придется обойтись без «смягчающих обстоятельств», иначе он просто заснет.

– А что тебе известно о смазливом парне по имени Ли Цинь Тан?

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне показалось, он готов меня убить. Хотелось бы знать за что.

Арчер, который в это время наливал себе кофе, вскинул глаза на брата:

– Это из-за него ты вернулся за пистолетом?

– Нет, но, увидев его, я от души порадовался, что пистолет при мне.

– Как он выглядит?

– Возраст – от тридцати пяти до сорока. Китаец. Красив, как кинозвезда. По-английски не говорит. Глаза такие, что могут просверлить дырки в стали.

– Мне о нем ничего не известно, значит, он не играет сколько-нибудь заметной роли в консорциуме «Тан».

– Он стремится играть заметную роль в постели Лайэн. Арчер вопросительно вскинул бровь:

– А она как к этому относится?

– Обдала его ледяным холодом.

– Я же говорил: она предпочитает блондинов.

Кайл оставил без внимания слова брата, так же как и его усмешку.

– А что насчет того парня, который за нами следил?

– Неужели он блондин?

– Это ты мне скажи!

– Возможно, кто-то и следовал за вами после аукциона. Трудно сказать наверняка – там началась такая толкотня и давка! Сначала все устремились к нефритовому костюму, потом тщетно пытались выбраться из толпы. – Арчер вытянул ноги, почесал отросшую за ночь щетину на щеках. – Но когда вы вернулись в отель, никто вас не преследовал, за это я поручусь.

– В таком случае почему Дядя Сэм набросился на тебя сегодня с утра пораньше? Только не вздумай вешать мне лапшу на уши, что это из-за газетной статьи.

Арчер сделал большой глоток кофе. Остановил задумчивый взгляд на гуще в чашке.

– Я задал ей тот же вопрос. Причем не раз. Ничего определенного в ответ я не получил.

– Ей? Что, они звонили этой… как ее…

– Ты о ком?

– Ну та, старая знакомая Джейка.

– А, Лазарус. Нет, это какой-то другой агент, я с ней еще ни разу не встречался. Но тебя она, между прочим, знает. Вероятно, была на аукционе. Очень удивилась, что ты ночевал прошлую ночь дома. Один.

– Господи… Как же я устал от того, что Дядя Сэм всюду сует свой нос!

Арчер ничего не ответил. Да это и не требовалось. Ясно, что если бы он испытывал пристрастие к секретным операциям, то продолжал бы этим заниматься.

Кайл взглянул на часы.

– У тебя на сегодня что-нибудь намечено? – спросил Арчер.

– Лекция по нефриту.

– Что-что?

– Лайэн должна мне лекцию на пять часов пятьдесят одну минуту. Будет делиться своими знаниями.

– Это смотря кто будет считать часы, так?

– Нет, не так. Считать буду я. И она тоже.

– И к чему все это?

– Мы заключили сделку. За каждый час моих услуг в качестве чучела слона она должна мне часовую лекцию. Тема – всяческие тонкости, связанные с покупкой и продажей нефрита.

– Чучело слона… Вероятно, это что-то должно означать?

– Я большой.

– Ты малыш.

– По сравнению с Хань Усэном я…

– Усэн?! А он здесь при чем?

– Ты с ним знаком?

– Я – нет, а Дядя Сэм очень неплохо. Он финансирует политические партии Соединенных Штатов. И он же является связующим звеном между вполне респектабельными кругами китайского общества и деятелями из триады «Красный Феникс», контролирующей поставки героина от Ванкувера до Гонконга.

– Очень привлекательная личность.

– По сравнению с некоторыми другими – вне всякого сомнения.

Глаза Кайла сузились. Брат, по-видимому, говорил вполне серьезно. Кайл покачал головой:

– Не хочу ничего об этом знать.

– Я тоже не хотел. Но иногда получается не так, как хотелось бы. А где ты с ним познакомился?

– На аукционе. Именно из-за него Лайэн согласилась воспользоваться моими услугами. Потому что я большой. Так она это объяснила.

– Значит, ей понадобился рыцарь в сияющих доспехах, чтобы прогнать страшного дракона Усэна?

– Если так, то ей не повезло. Ремесло рыцаря требует слишком больших хлопот. Дело того не стоит.

Арчер в знак согласия поднял чашку. Допил горчайший осадок.

– Не забудь о сегодняшнем семейном обеде.

– А что такое?

– Онор так и знала, что ты забудешь. У матери с отцом годовщина, тридцать шесть лет.

Кайл хлопнул себя широкой ладонью по лбу:

– Черт! Надо же им что-то подарить!

– Онор об этом позаботилась. Она тебе потом предъявит счет.

– Слава Богу, что у нас есть младшие сестренки.

– Ну, для чего-то же они должны пригодиться.

– Класс! Фэйт и Онор то же самое говорят о старших братьях.

– Кстати, о Фэйт… – Выражение лица Арчера стало непроницаемым. – Она собирается привести на семейный обед своего суженого, Энтони Кэрригена. И как я слышал, на пальце у нее будет обручальное кольцо с бриллиантом.

Кайл прошипел что-то невразумительное. Уголки его губ страдальчески изогнулись.

– Я тоже терпеть не могу этого сукина сына, – ровным тоном произнес Арчер, – но это наши личные проблемы. После замужества Онор Фэйт почувствовала себя очень одинокой. Если с Тони ей будет лучше, значит, так тому и быть. В общем, ты должен появиться дома в семь с соответствующей улыбкой на лице.

– У меня назначено свидание с Лайэн.

– Приведи ее сюда.

– Прекрасная идея! Привести шпионку семейства Тан в самое сердце семьи Донован, да еще тогда, когда здесь будет это ничтожество, за которое Фэйт собралась замуж!

Арчер взъерошил свои черные волосы.

– Если бы я мог надеяться, что от этого будет какой-нибудь толк, то взял бы с собой старину Тони на Аляску и скормил его медведям.

– Я вам куплю билеты на самолет.

– А тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, мы слишком оберегаем свою младшую сестренку?

– Нет. Тони действительно ничтожество. Сейчас ему кажется, что союз с Фэйт для него как пожизненный билет в рай. Когда он поймет, что от нашей семьи девочка не получит ни цента, не заработанного ею самой, все сразу пойдет прахом.

Арчер не стал с этим спорить.

– Если бы я надеялся, что это поможет, я бы ознакомил ее с нашим досье этого типа. Но она и слушать не станет…

– Лучше ознакомь меня, – перебил Кайл.

Он тоже знал, насколько упрямой может быть Фэйт, особенно если ей покажется, что братья вмешиваются в ее личную жизнь. Что они и делали.

– Тони умеет красиво ухаживать за дамами, но жить с ними не способен. Бывшая жена – она из Бостона – сулится с ним, потому что он не хочет обеспечивать ребенка. Есть еще подружка из Лас-Вегаса, которая сделала пару абортов. И еще одна, из Майами, которая уверена, что Тони обязательно на ней женится, потому что через два месяца она должна родить ему наследника.

Последовало долгое напряженное молчание. Наконец заговорил Кайл:

– Итак, старине Тони не терпится узнать, как живет его вторая половина. Ладно, я ему покажу. Возьму его с собой рыбачить на Камчатку. Бескрайние дикие просторы. И ни души. Как говорят в Австралии, никаких причин для беспокойства, приятель.

Улыбка Арчера сверкнула на мгновение как лезвие ножа.

– Я буду иметь это в виду. Но сначала давай все-таки дадим Фэйт возможность самой разобраться.

– Поздно. Ты же сказал, она явится с кольцом на руке.

– Это пока только обручение. Не свадьба.

– Свадьбе не бывать. Я серьезно, Арчер. Такие женщины, как Онор и Фэйт, очень уязвимы. Великодушные, честные, доверчивые… У Онор теперь есть Джейк. Он может ее защитить. У Фэйт есть только мы.

– Фэйт совсем не глупа. Просто упряма. Гормоны играют, хочется чего-то. Но это продлится недолго. Рано или поздно она его раскусит.

Некоторое время Кайл молчал, глядя, как тени от облаков проносятся по лимонно-желтым стенам кухни.

– Похоже, Тони нравится брюхатить всех своих дам. Что, если Фэйт забеременеет прежде, чем здравый смысл в ней возьмет верх?

– Значит, у нас появится племянник или племянница, которых мы сможем баловать. И у этого счастливчика или счастливицы будет столько отцов, сколько мужчин в семействе Донован.

Кайл с шумом выдохнул. Допил кофе, со стуком поставил чашку на стол.

– Я приду в семь. Вместе с Лайэн.

– Ты заедешь за ней?

Кайл кивнул.

– Дай мне знать, когда будешь выезжать. Я провожу тебя на своей машине.

– Поедешь следом за мной? А что, если кто-нибудь будет преследовать Лайэн?

– Я об этом подумал.

При виде хищного выражения, появившегося в глазах брата, Кайл почувствовал едва ли не жалость к тому, кто решится следить за Лайэн. И еще сожаление от того, что он не сможет вместе с братом допросить преследователя.

– Боюсь, что ты сегодня можешь опоздать на обед.

– Посмотрим, – небрежно ответил Арчер.

– От чего это будет зависеть?

– Если номерной знак машины выведет к Дяде Сэму, я буду вовремя.

– С какой стати правительству следить за Лайэн?

– Чтобы знать, где она бывает.

– Твою мать… Арчер, ты понял, что я имею в виду! Старший брат пожал плечами:

– Может быть, они хотят знать, чиста она или замешана в чем-либо.

Кайл хотел было заявить, что Лайэн ни в чем не замешана. Но промолчал. То, что говорит ему интуиция, никого не убедит. И он сам, кстати, тоже не должен слишком уж полагаться на свое «чутье».

– А если номер автомобиля не выведет на Дядю Сэма?

– Вот это уже будет интересно.

Глава 11

На границе с Канадой Лайэн замедлила ход и проехала пограничную полосу, отметившись лишь приветственным взмахом руки и кивком. Другие машины, на ветровом стекле которых не имелось знака, обозначавшего разрешение на многократное пересечение границы, стояли в очереди на таможенный досмотр, выстроившись в четыре ряда. Их было не меньше двух десятков. Водители отвечали на вопросы таможенников о табаке, спиртных напитках, баллончиках с газом, огнестрельном оружии и прочих запрещенных к ввозу предметах.

Машину Лайэн тряхнуло: она наткнулась на «лежачего полицейского» – возвышение из асфальта, предназначенное для замедления скорости потока автомобилей, отъезжающих от таможни. Лайэн взглянула на часы. Справа на стоянке водители-канадцы стояли около своих грузовиков с распахнутыми дверцами. Вокруг расхаживали канадские таможенники. Наиболее частым нарушением был нелегальный провоз товаров, закупленных в Соединенных Штатах, будь то носки, сигареты или другие бытовые мелочи. Высокие пошлины, взимавшиеся в Канаде, вынуждали обычно законопослушных граждан заниматься контрабандой. Для некоторых это становилось единственно возможным средством к существованию.

Багажник красной «тойоты» Лайэн был доверху заполнен предметами из нефрита, не облагавшимися ни пошлиной, ни налогами. Не требовалось и таможенной декларации. Ни охранников, ни оружия, ничего такого, без чего обычно не обходятся те, кто везет деньги. Ее товар не имел цены, и его не так-то просто было перевести в наличные.

Тем не менее Лайэн зорко смотрела в зеркала. Нервы еще не успокоились после вчерашнего аукциона. Хотя в глубине души ей так и не верилось, что кто-то в самом деле ее преследовал. И сейчас никто не висел у нее на хвосте. Несколько машин сошли с полосы вслед за ее «тойотой», чтобы заправиться, но это еще ничего не значило. В Канаде цены на бензин по меньшей мере вдвое выше, чем в Штатах, так что некоторые умники предпочитали запасаться впрок.

За пограничными зданиями весь транспорт поворачивали на шоссе би-си-1. Ряды новехоньких жилых домов и пансионатов разрастающегося Ванкувера отвоевывали у молочных коров поросшие травой равнинные земли от границы до реки Фрэйзер. Сам город располагался дальше по реке – плотные ряды белых домов, зажатых между темными каменистыми горами и холодным синим морем.

В который уже раз Лайэн поразилась красоте этого города. Сан-Франциско гордится своими великолепными видами, однако в Ванкувере их намного больше, включая мост у входа в глубокую, хорошо защищенную гавань. При виде этого моста просто дыхание перехватывает. Единственное, чем может похвастать Сан-Франциско и чего нет в Ванкувере, – это горная расселина Сан-Андреас. А в общем, жители Ванкувера прекрасно обходятся без стрессов, вызываемых землетрясениями:

Что же касается Лайэн, то она сейчас абсолютно не нуждалась в дополнительной нервной встряске. Всю ночь ей снились бесконечные саваны из нефрита вперемежку с эротическими фантазиями, в которых участвовал Кайл Донован. Если бы не твердая решимость поговорить с Вэнем наедине на следующее же утро, Лайэн, наверное, отступила бы от своего правила никогда не ложиться в постель с мужчиной при первом свидании.

Уголки ее рта горестно опустились. Ну что хорошего в том, что она провела эту ночь в одиночестве? Почему было не откликнуться на молчаливый призыв в глазах Кайла? Она все равно так и не заснула. А сколько удовольствия потеряла…

Только об этом она и думала всю ночь. Из-за этого и не смогла заснуть. Впрочем, было еще кое-что: резкий отказ Хэрри позволить ей отвезти Вэня домой, в Ванкувер, когда она будет доставлять нефрит обратно в хранилище Танов. Хэрри сам повез отца домой после приема.

Фасад жилого квартала семьи Тан, состоявшего из нескольких примыкавших друг к другу зданий, выходил на шумную Гренвилл-стрит. С улицы он выглядел не более приветливо, чем тюрьма. Высокие глухие стены разного цвета и фактуры выходили прямо на тротуар. На первый взгляд блок состоял по меньшей мере из четырех зданий с отдельными входами. Но лишь за некоторыми из них находились жилые помещения. Остальные стояли пустыми, словно впрок.

За стенами жилых зданий открывался совершенно особый, необыкновенный мир, прекрасный и безмятежный. Во внутреннем дворике китайские фонарики поднимались на газонах вперемежку с рододендронами, азалиями, соснами, карликовыми кленами и можжевельником. Птицы пили воду из пруда. Тишина полнилась запахами ранних лилий и дождя.

Летом сад, казалось, звенел от жужжания пчел и детского смеха. В осенние месяцы светился всеми красками осени. Зимой впадал в сон, подобно грациозному черно-белому коту, сберегающему силы до следующей весны.

Лайэн видела все метаморфозы этого сада. Однако она никогда не посмела бы присоединиться к прогуливавшимся там женщинам семьи Тан, болтавшим и смеявшимся, в то время как их дети хохоча гонялись за бабочками или друг за другом. Разделял их не языковой барьер, а гораздо менее осязаемый и почти непреодолимый барьер принадлежности к разным слоям общества. Лайэн не являлась признанным членом семьи, она считалась всего лишь служащей.

Дверь открыл пожилой родственник Танов, выполнявший в доме обязанности мальчика на побегушках. Приветливо заговорил по-китайски при виде Лайэн:

– А дядюшка Вэнь еще спит. Вчерашний прием очень его утомил. Дэниел поможет вам с нефритом.

Сердце Лайэн на мгновение словно остановилось. Дэниел… третий сын Джонни… ее брат по отцу. Она не раз видела этого молодого человека, но еще никогда не разговаривала с ним. Фактически вчера, на приеме, ей впервые в жизни предоставилась возможность поговорить с кем-либо из своих братьев по отцу.

Она уже собралась было отказаться от его помощи, но в этот момент Дэниел спустился по лестнице и подошел к боковому – «служебному» – входу, возле которого Лайэн поставила свою машину. Хотя им и не довелось познакомиться, Лайэн многое о нем знала, так же как и об остальных своих братьях и сестрах. До десяти лет Дэниел воспитывался в Гонконге, после чего его привезли к родным в Лос-Анджелес.

Сейчас, в двадцать шесть лет, Дэниел имел ученую степень университета Южной Калифорнии в области изобразительных искусств и диплом юриста Гарварда. Он обладал блестящими знаниями и легко ориентировался в обеих этих столь разных областях.

Лайэн всегда особенно поражало его сходство с отцом. Ее отцом… Их отцом. Дэниел унаследовал атлетическое сложение Джонни; его сильные руки и красивое лицо. Брат был по крайней мере на восемь дюймов выше ее и весил на семьдесят фунтов больше.

Первый же его взгляд показал Лайэн, что единственное чувство, которое испытывал к ней Дэниел, – презрение.

– Откройте багажник, – сухо произнес он. – Я сам уберу нефрит. Вам незачем входить в дом.

Лайэн постаралась ответить как можно более деловым тоном:

– Это очень любезно с вашей стороны. – Она обошла машину, открыла багажник. – Но моя обязанность состоит в том, чтобы вернуть все на место в точности так, как положил Вэнь.

– Послушайте, мисс Блэкли, вам совсем необязательно дожидаться одобрения Вэня. Просто пришлите счет. Ни к чему путаться у деда под ногами.

Горло ее сдавило от гнева, смешанного со жгучим стыдом. Брат по отцу обращался с ней как с каким-нибудь агентом по доставке товара. Какое-то мгновение Лайэн не могла произнести ни слова. Потом вздернула подбородок, взглянула прямо в холодные глаза Дэниела. Заговорила сдавленным голосом:

– Вэнь Чжитан оказал мне большую честь и одновременно возложил на меня огромную ответственность, предоставив мне право сформировать выставку нефрита из его коллекции в Сиэтле. В мои обязанности входит, кроме всего прочего, собственноручное возвращение каждой вещи обратно в хранилище, в точности на прежнее место. Если вас это не устраивает, можете меня оставить. Я справлюсь сама.

– Еще бы! Именно это вам и надо, не так ли? Остаться наедине с этими сокровищами.

– Не в первый раз.

– Именно это меня и беспокоит.

Лайэн похолодела.

– На что вы намекаете? По-вашему, мне нельзя доверять?!

– Вы верно уловили мою мысль. Так вот, я это понял уже несколько месяцев назад.

– О чем вы говорите?..

– Приберегите маску оскорбленной невинности для кого-нибудь другого, кто не знает, какого вы происхождения. С сегодняшнего дня каждый раз, когда вы входите в хранилище семьи Тан, я буду рядом. А если меня не окажется дома – ну что же, значит, вам не повезло. Должен сказать, меня довольно часто не бывает дома.

– В таком случае пройдемте прямо к Вэню и…

– С вашими визитами к Вэню покончено. Он стар, он устал, он заслужил отдых. С сегодняшнего дня вы будете иметь дело только со мной. В семье Тан я эксперт по нефриту.

– А что об этом думает Джо Цзюй Тан?

– Вам-то какое дело до этого? Это не ваша семья! Прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, от двери донесся шелестящий, но все еще довольно звучный голос Вэня.

– Лайэн, это ты? – спросил он по-китайски.

С огромным облегчением она отвернулась от Дэниела.

– Да, дядюшка Вэнь.

Старик показался в дверях. Ростом чуть выше Лайэн и весом, должно быть, всего на несколько фунтов больше, он тем не менее сразу обращал на себя внимание. Ветер развевал его одежду и поредевшие белые волосы. Темно-серый костюм из тончайшей шерсти с шелком, сшитый на заказ, безукоризненно облегал его худощавую фигуру. Туфли ручной работы были сделаны из тончайшей перчаточной кожи.

– Что же ты не входишь в дом? Здесь так тепло. Давай заходи скорее. Весенний ветер вреден для моих старых костей. Цинь! Цинь, ты здесь?

– Я здесь, – отозвался мальчик на побегушках.

– Принеси нам чаю в хранилище. И чего-нибудь печеного. Я проголодался.

– Дедушка, – произнес Дэниел по-китайски, – не утруждайте себя этими заботами. Я сам прослежу за тем, чтобы каждая вещь вернулась на свое место.

– Утруждать?.. Заботами?! – Вэнь рассмеялся шелестящим смехом. – В моем возрасте нефрит – это единственная забота, на которую не жалко тратить силы. Помоги-ка Лайэн перенести моих ненаглядных питомцев в хранилище. А если будешь внимательно смотреть и слушать, может быть, и ты в конце концов узнаешь что-нибудь полезное о небесном камне.

Лицо Дэниела потемнело, однако тон остался таким же ровным:

– Благодарю, дедушка, Конечно, я многому смогу у вас научиться.

– В таком случае поторопись. С каждым днем я как будто все больше усыхаю. Скоро меня унесет ветром.

– Не посмеет ветер вас унести, – улыбнулась Лайэн. – Хотя из вас получился бы очень симпатичный змей – только не воздушный, а воюющий.

Лицо старика сморщилось от веселой усмешки. Войдя в дом, он остановился, оглянулся через плечо, отыскивая глазами небольшое яркое пятно – все, что он мог видеть вместо Лайэн.

– Пусть мальчик сам внесет нефрит. Пойдем, девочка, расскажи мне еще раз, как выглядят мои ненаглядные питомцы в своих гнездышках из атласа, шелка и бархата.

Лайэн словно физически ощутила вспышку ярости, охватившей Дэниела, прежде чем тот успел взять себя в руки. Однако, оглянувшись, она увидела, как молодой человек, склонившись над багажником ее машины, достает оттуда коробки с нефритом и аккуратно устанавливает на дорожке. Так, как будто для него нет ничего важнее в жизни, чем выполнить задание деда.

– Иду, дядюшка Вэнь. Для меня всегда огромная честь заменять вам глаза.

Крышка багажника захлопнулась с такой силой, что, казалось, разбился автомобиль. Лайэн непроизвольно поморщилась. Она давно уже привыкла к демонстративному равнодушию со стороны членов семьи Тан, но с такой неприкрытой враждебностью столкнулась впервые. Внезапно она подумала, как было бы хорошо, окажись здесь сейчас ее чучело слона. От одной этой мысли Лайэн улыбнулась. Ужас, вызванный словами Дэниела, тем, что он позволил себе усомниться в ее порядочности, на время отступил.

Первая дверь вела в кухню, интерьер которой представлял собой, как и все остальные помещения в доме, смесь культур Востока и Запада. Цвета, полы, расстановка мебели и украшения на стенах явно отвечали вкусам уроженцев Азии, в то время как мебель, освещение, кухонные принадлежности и техника были, несомненно, достижениями западной цивилизации. Из кухни доносился неповторимый аромат – смесь фимиама и любимого печенья Вэня.

По дороге из кухни к тому крылу дома, где находилось хранилище, Вэнь начал расспрашивать Лайэн о нефритовом костюме Дика Фармера.

– Внуки ничего не смогли мне об этом рассказать! Их интересуют только банки, акции и недвижимость. Ты видела этот костюм?

– Да.

– А… – Вэнь ждал продолжения, но она молчала. – Что, кто-нибудь есть поблизости?

Лайэн оглянулась.

– Нет, никого.

– Ну и что же, этот костюм так же хорош, как и мой? – нетерпеливо спросил Вэнь.

Лайэн не знала, что ответить. Впервые она обнаружила нефритовый похоронный костюм два года назад, совершенно случайно, когда проводила очередную ежегодную инвентаризацию в хранилище. Тогда она находилась в одном из дальних отсеков, просматривая подносы с нефритовыми перстнями и наперстками для стрельбы из лука. Неожиданно дверь хранилища распахнулась, вошли Джо и Вэнь. Отец и сын, как всегда, препирались по поводу пристрастия Джо к лошадям. Лайэн решила закончить осмотр, в надежде, что перебранка прекратится до того, как она покажется им на глаза. Через несколько минут девушка услышала треск. Выбежала из своего отсека и увидела Джо, ухватившегося за что-то похожее на толстую стальную дверь, которую Лайэн раньше никогда не замечала.

Разглядев, что находится в маленькой потайной комнате за стальной дверью, она потеряла дар речи. Пока Вэнь ругал Джо за то, что тот напился и не способен держаться на ногах, Лайэн не отрываясь глазела на сокровища, каких никогда в жизни не видела и лишь мечтать могла о том, чтобы увидеть такие, если когда-нибудь попадет в государственное хранилище Китая. Из всего, что находилось в маленькой комнате, ей в первую очередь бросился в глаза саван из нефрита. До того момента она и не предполагала, что подобные костюмы вообще сохранились в наши дни, тем более что такое сокровище может находиться в чьей-нибудь частной коллекции.

Заметив Лайэн, Джо закричал, чтобы она убиралась вон. Но тут вмешался Вэнь. Старик заметил то потрясение и благоговение, с которым она смотрела на нефритовый саван. В глазах молодой женщины он увидел ту же любовь к нефриту, интерес к его истории, который был важнейшей частью жизни его самого. Вэнь улыбнулся. Отослал Джо. Взял с Лайэн клятву молчать об увиденном и провел несколько счастливейших часов своей жизни, показывая ей святая святых сокровищницы Танов.

Лайэн сдержала слово и сохранила тайну бесценного нефритового погребального костюма. После того случая она видела его всего однажды, когда Вэнь в приступе ярости выгнал всех остальных из хранилища и велел оставить его наедине с Лайэн. Он показал ей, как отпереть потайную дверь, потом молча стоял рядом, положив руки на костюм, словно черпая силы из бессмертного нефрита. Час спустя они вместе вышли из хранилища. Ни один из них не произнес ни слова. И потом они ни разу не говорили о сокровище.

– Ты что, не слышишь меня, девочка? Отвечай же, его костюм лучше моего?

Сердце у Лайэн забилось где-то в горле. Она не хотела лгать деду, но и правду сказать не решалась.

– Я не смогла рассмотреть его как следует.

– Ну за что боги наказали меня такой неспособной ученицей! Если бы я сам там оказался, на аукционе…

Он осекся. Если бы даже Вэнь там оказался, то ничего бы не смог увидеть. Вот уже несколько месяцев он не мог разглядеть даже собственную руку, поднятую к лицу.

Лайэн усилием воли заставила себя продолжать:

– Если бы вы позволили мне еще раз посмотреть на ваш костюм, прямо сейчас, я смогла бы высказать свое мнение о том, какой из них лучше.

– Сегодня не получится. Здесь Дэниел.

Лайэн собралась было настаивать, но вовремя прикусила язык. С Вэнем такое никогда не проходило. Чем больше ему возражали, чем тверже он стоял на своем.

– Хорошо, дядюшка. Как-нибудь в другой раз, но не откладывайте надолго, ладно?

– Поторопись там с замками, – проворчал Вэнь. – У меня ноги устали.

Лайэн обошла вокруг ажурной загородки из нефрита, отделявшей хранилище от остальной части дома. Загородка состояла из тончайших нефритовых пластинок, вставленных в искусно вырезанную оправу из красного дерева. Продолжая ворчать, Вэнь ждал, пока Лайэн работала с комбинацией цифр на двери хранилища. Наконец толстая дверь из огнеупорной стали распахнулась.

Некоторые вещи из нефрита стояли открытыми, словно на выставке. Их позволялось трогать, созерцать, любоваться и восхищаться ими. Но гораздо большая часть сокровищ хранилась в стальных ящичках и сейфах. В специальной потайной комнате за стальной дверью на пьедестале был установлен похоронный костюм из нефрита времен династии Хань. Дверь в потайную комнату открывалась редко и еще реже упоминалась в разговорах. О самом существовании костюма было известно лишь первому сыну первого сына главы клана. Так секрет и передавался из поколения в поколение.

Когда-то давно Вэнь единственный из всей семьи имел доступ к сокровищнице, и это составляло предмет его величайшей гордости. Когда Джо исполнилось тридцать, Вэнь торжественно сообщил ему комбинацию цифр, открывавшую дверь хранилища. Джо осмотрел сокровища без особого интереса. Терпеливо выслушал страстную лекцию Вэня о политической, общественной, философской, религиозной и финансовой значимости Небесного камня. И, не оглянувшись, вернулся в мир того, что любил, – к своим скаковым лошадям, занятиям по истории и древнему искусству каллиграфии.

Лайэн оказалась более благодарной слушательницей и преданной служительницей на алтаре Небесного камня. Шестнадцать лет назад, когда Вэнь распорядился перевести штаб-квартиру Танов из Ванкувера в Гонконг, патриарх семейства обнаружил, что незаконнорожденная дочь его сына Джонни обладает редким и глубоким, чисто интуитивным пониманием всего, что так или иначе связано с нефритом. Он мог бы сравнить Лайэн со своей бабушкой. Именно благодаря познаниям этой замечательной женщины его дед и отец прославились как ценители и знатоки нефрита.

Шло время, и Вэнь с величайшим разочарованием убедился, что не может ни пробудить у своих сыновей интерес к нефриту, ни вложить в них соответствующие знания. Готовить же для роли преемников дочерей оказалось поздно. Поэтому он и начал просвещать Лайэн. Конечно, девочке никогда не носить фамилию Тан, но это не значит, что ее редкие способности должны остаться неиспользованными, решил Вэнь.

Потом достиг зрелости Дэниел. Хотя он не обладал ни острым чутьем, ни интуицией, ни опытом Лайэн в том, что касалось нефрита, однако у него имелись другие, не менее важные качества. Он был членом семейства Тан, мужчиной, и вдобавок очень интересовался нефритом. Окрыленный надеждой, что нашел во внуке то, чего так и не смог воспитать в сыновьях, Вэнь почти весь прошедший год посвятил передаче своих знаний Дэниелу.

Вместе со знаниями он доверил ему и комбинации цифр. Все коды, за исключением единственного. Хотя Дэниел и считал, что давно пора модернизировать старые кодовые замки, однако он в полной мере оценил оказанную ему честь. Если молодого человека когда-либо и занимал вопрос о том, что находится за постоянно запертой стальной дверью в западной части хранилища, он его никогда не задавал. В какое бы время дня или ночи у Вэня ни появлялось желание пообщаться со своими сокровищами, Дэниел беспрекословно шел с ним в хранилище и сидел там вместе с дедом, слушая все, что он говорил.

Вэню очень хотелось бы, чтобы его первый сын обладал хотя бы половиной того трудолюбия и заинтересованности, которые выказывал Дэниел. Старика беспокоила мысль о том, что придется передать контроль над судьбой сокровищницы Танов сыну, который не испытывает ни интереса, ни любви к нефриту. Однако постепенно, шаг за шагом ему пришлось передать Джо целый ряд своих полномочий.

Вэнь неохотно выпускал власть из своих стареющих рук. Его отвращала сама мысль о передаче кому-либо контроля над делами семейства, тем более такому человеку, голова которого занята каллиграфией, а сердце начинает учащенно биться при виде скаковых лошадей. Кроме того, Джо Тан никогда не задерживался в семейном комплексе в Ванкувере дольше чем на несколько дней.

Вэнь явно предпочитал Дэниела, но не мог пренебречь своим долгом по отношению к Джо. Когда-то давно чувства не помешали Вэню жениться на плоскостопой старшей дочери богатого торговца. Красоту можно было купить за деньги. Брак по расчету давал могущество.

Власть должна была перейти к старшему сыну. Не только потому, что этого требовали традиции. Из всех отпрысков Джо, пожалуй, был самым достойным. Хэрри слишком честолюбив, это не раз мешало ему быть достаточно осмотрительным. Джонни слишком американизировался. Невзирая на отсутствие интереса к нефриту, Джо, пожалуй, был единственным, кто смог бы вывести консорциум «Тан» к новым высотам в двадцать первом веке. Что же касалось самого Вэня, то ему оставалось лишь дождаться, пока «Санко» закончит свои распродажи и Танам вновь откроется путь в Гонконг. После этого старик намеревался передать дела Джо.

– Последний замок почему-то не срабатывает. – Лайэн нахмурилась. Повторила всю комбинацию с самого начала. – Надо, чтобы проверили механизм.

– Дэниел этим займется. – Вэнь повернулся к нефритовой загородке. – Завтра же. Хорошо?

– Да, дедушка, – отозвался Дэниел из-за барьера. Вэнь удовлетворенно хмыкнул. Зрение у него, может быть, и ослабло, зато способность чувствовать людей за спиной сохранилась.

Наконец последний замок уступил ловким пальцам Лайэн. Дверь хранилища распахнулась, повеяло прохладой и запахом фимиама. Когда-то раньше пространство за стальной дверью служило жилищем для одной семьи. Теперь оно представляло собой двухэтажное помещение со стенами из огнеупорной стали, до отказа набитое всевозможными сундуками, шкафами, сейфами. Вместилище того, что составляло гордость семьи Тан, средоточие основных богатств Вэня и предмет его всепоглощающего увлечения. Нефрит.

– Осторожнее. – Лайэн легонько потянула старика назад. – Здесь рабочий стол. Его сдвинули с места.

Недовольно ворча, Вэнь позволил ей повести его вокруг стола, который он теперь не мог разглядеть.

Со смесью страха и надежды Лайэн взглянула налево, туда, где в дальнем углу, за другой стальной дверью хранился бесценный нефритовый костюм эпохи Хань. Пока Дэниел вертится поблизости, ей не удастся взглянуть на саван, если только Вэнь сам не предложит. А он ясно сказал, что этого не будет.

– Присядьте, дядюшка.

Лайэн подвела его к стулу, стоявшему у небольшого столика с одной-единственной чашей из белого нефрита такой необыкновенной красоты, что ей не требовалось никакого специального освещения. Чаша ничуть не уступала, а возможно, даже и превосходила своим великолепием ту, которой похвалялся Дик Фармер на вчерашнем аукционе.

– Ваша любимая чаша ждет вас.

Вэнь рассмеялся своим шелестящим смехом.

– Ты все еще жалеешь о том, что ее не было на выставке?

– Конечно.

– Только дураки похваляются своим богатством перед завистниками.

– Это верно, дядюшка.

И все же Лайэн не могла избавиться от сожаления, что Вэнь не позволил ей взять чашу на выставку. Какая безупречная форма, какая необыкновенная, изящная простота!.. Идеальное сочетание искусства с обычной житейской практичностью. На выставке чаша привлекла бы к себе всеобщее внимание.

Но наверное, все же меньшее, чем клинок эпохи неолита. В нем также великолепно соединились искусство, церемониальная символика и житейская потребность. Подумать только: он создан почти семь тысяч лет назад, еще раньше, чем эта любимая чаша Вэня времен династии Цинь!

Лайэн кинула взгляд в северную часть хранилища, туда, где Вэнь держал свою коллекцию клинков. Как бы ей ни хотелось сейчас же убедиться в том, что драгоценный клинок находится на своем месте в хранилище Танов, она не могла просто так, без всякого объяснения пройти прямо к четвертому шкафчику справа, открыть пятый ящик сверху и заглянуть внутрь.

Появился Дэниел с коробкой. Водрузил ее на рабочий стол. Следом за ним слуги бесшумно внесли остальные пять коробок и так же бесшумно удалились.

Дэниел не уходил. Едва взглянув на красивое жесткое лицо сводного брата, Лайэн поняла: он не ступит отсюда ни шага, пока она в хранилище. Значит, с поисками ответов по поводу клинка и похоронного костюма придется подождать до лучших времен.

Выругавшись про себя, Лайэн осторожно открыла первую коробку с драгоценностями из бирманского нефрита, которые были на ней вчера вечером. Украшения вернутся в шкатулку с плоскими мелкими ящичками, проложенными мягкой тканью.

– Пусть Дэниел положит все на место. – Вэнь жестом подозвал молодую женщину к себе. – Принеси-ка мне… моего любимого верблюда. Давно я не держал старого друга в руках.

Лайэн кинула быстрый взгляд на Дэниела. Тот, не поднимая глаз, распаковывал очередную коробку, как будто, кроме него, в хранилище никого не было.

В следующий момент он поднял голову… и она непроизвольно отступила назад, увидев выражение его лица.

– Девочка, – прошелестел Вэнь, – ты что, не слышишь меня?

– Да, дядюшка, сейчас принесу.

Чувствуя спиной презрительный взгляд Дэниела, не в силах понять, чем она это заслужила, Лайэн прошла в правую часть хранилища. Шкафчики здесь громоздились от пола до потолка. Лайэн не стала брать стремянку. Просто поднялась на цыпочки, потянулась вверх, открыла ящик, в котором хранилась одна из самых ценных коллекций Танов. Никакая другая, даже та, что имелась в Китае, не могла сравниться с ней ни по размерам, ни по классу собранных здесь вещиц.

Ящик легко выдвинулся на хорошо смазанных болтах. Невысокая Лайэн не могла заглянуть внутрь и принялась ощупывать шелковое дно в поисках нефритового верблюда. Нашла несколько фигурок, но все не те.

– Его не вынимали с тех пор, как я последний раз положила его сюда?

– Ты что, меня не слышала? Я же сказал, что не держал его в руках с тех пор, как ты давала его мне в последний раз, несколько недель назад.

Дэниел прервал свое занятие и уставился на Лайэн. С его ростом не составило бы никакого труда дотянуться до ящика. Однако он не предложил помощи. Лишь молча наблюдал, как она подтащила стремянку, поднялась на три ступеньки, заглянула в ящик. Там в плотном мягком шелковом гнездышке хранился целый набор изысканных статуэток величиной с ладонь. Верблюжата лежали свернувшись, откинув длинные гибкие шеи, положив головы на спину. Нефрит переливался всеми цветами и оттенками – от кремового, бледно-желтого, зеленоватого до травянисто-зеленого и золотисто-коричневого. Художники использовали естественную цветовую гамму камня для передачи жизни и движения. Фигурки животных были выполнены столь искусно, что при свете ламп казалось, будто крошечные верблюды безмятежно отдыхают, и даже чудилось их мерное дыхание.

– А… вот он! Кто-то, наверное, слишком резко закрыл ящик, вот он и скатился со своего места.

– Неси же его скорее!

– Только одного?

– Нуты что, меня совсем не слушаешь?

– Просто очень трудно выбрать что-то одно среди таких чудесных вещиц.

Лайэн взяла статуэтку, вырезанную из кремового нефрита с едва заметными коричневыми прожилками. Полупрозрачный камень словно светился изнутри. При этом он каким-то загадочным образом навевал мысли о бескрайних китайских пустынях, где движутся караваны верблюдов, несущих на своих спинах человеческие мечты.

Лайэн провела пальцем вниз по кремовой изогнутой ноге верблюда. Вообще фигурки из коллекции Танов предназначались больше для ощупывания, чем для обычного осмотра. У этого верблюда, если память ей не изменила – а она ей, конечно же, не изменила, – каждый палец на ноге отделен от другого и выполнен с особой тщательностью. Результатом явились небольшие утолщения на ступнях, словно истертых многими километрами под грузом по знаменитому Шелковому пути.

Заранее предвкушая удовольствие от того, что пальцы сейчас нащупают эти едва заметные утолщения, Лайэн провела рукой по верблюжьей подошве. Ничего… Гладкая, чуть изогнутая поверхность камня.

Нахмурившись, Лайэн повернула статуэтку к себе. Потом заглянула в заднюю часть ящика, разыскивая другого кремового верблюда с коричневыми прожилками.

Руки Дэниела сжали край картонной коробки с такой силой, что казалось, она сейчас расплющится. Он наблюдал, как Лайэн, уткнувшись лицом в ящик, что-то там разыскивает.

– Девочка, ну что же ты! У тебя, конечно, впереди много времени. Мое же время уже позади. Быстро подай мне верблюда. Я буду держать его в руках, а ты напомнишь мне о красоте, которую я больше не могу видеть.

И осязать тоже. Но об этом Вэнь никогда не говорил вслух – из гордости.

Лайэн нерешительно спустилась со стремянки, держа в руках фигурку, которую требовал Вэнь. Нерешительность ее заметил только Дэниел. Лайэн не могла бы сказать с полной уверенностью, что это та самая статуэтка. Нет… не совсем… Различие так же неуловимо, как отсутствие утолщений на ступнях верблюда. Вряд ли Вэнь это почувствует.

Увидев, что Лайэн наконец отошла от ящика, Дэниел вернулся к своей работе. Распаковывал и тщательно осматривал каждую вещь. Лайэн понимала – он ищет следы небрежного обращения. Но ничего подобного ему не найти.

– Вот, дядюшка Вэнь.

Она положила блестящую статуэтку в руку старика, осторожно согнула его изуродованные пальцы, так, чтобы они обняли изящные, неповторимые и бессмертные изгибы. Стала водить его рукой по нефриту, одновременно рассказывая вслух. Однако о детали, которая выделяла эту статуэтку среди множества других таких же, даже не упомянула.

– Камень здесь самого высокого качества, с мягким глянцем, ничем не замутненный, гладкий на ощупь, как лепесток лотоса. Горбы желтого цвета, все остальное цвета жирной влажной земли. На задней левой ноге имеется едва заметное «облачное пятно». Сама резьба отличается необыкновенной элегантностью, которую так часто ищут и так редко находят в нефритовых статуэтках.

Лайэн говорила тихим мягким голосом, используя традиционный китайский метод оценки нефрита, известный под названием «Шесть наблюдений». Вэнь слушал, сидя неподвижно, лишь изредка кивая в знак одобрения.

Дэниел тоже внимательно слушал. Руки молодого человека, распаковывавшие нефрит, замедлили движение. Время от времени он украдкой бросал взгляд на статуэтку в костлявых руках Вэня, будто сравнивая слова Лайэн с реальностью. Двигаясь по хранилищу, укладывая на место вещи, привезенные из Сиэтла, он горько сожалел о том, что не смог сам в полной мере насладиться мудростью и познаниями Вэня до того, как ослабело его зрение и осязание. И теперь вся его бесценная наука досталась этой… незаконнорожденной.

– Да-да… Все так, – прошелестел Вэнь, кивая. – Ты как будто снова оживила мои глаза.

– Это мелочь в сравнении с тем, что дали мне вы. Вэнь улыбнулся, обнажив пожелтевшие, кривые, но все еще крепкие зубы.

– Положи верблюда на место и принеси мне что-нибудь по-настоящему древнее… такое же древнее, как сам Китай… Что-нибудь такое…

– Погребальный нефрит?

– Да. Что-нибудь побольше, чем ладонь, но не слишком большое для моих старых рук.

– Клинок, – быстро произнесла Лайэн. – Я знаю один такой. Он великолепен.

– Императорский клинок, – кивнул Вэнь. – Принеси мне его. Я хочу еще раз насладиться его совершенством.

Лайэн вернула на место верблюда с подозрительно гладкими ступнями и поспешила к дальней стене с множеством полок. Здесь хранился нефрит периода неолита. Но Дэниел оказался проворнее.

– Дайте мне пройти!

Лайэн попыталась протиснуться к шкафчику.

– У меня больше прав находиться здесь, чем у вас.

– А это выясняйте с дедом. Здесь он отдает распоряжения, а не вы.

Полные губы Дэниела изогнулись в усмешке, еще более презрительной, чем поднятый вверх средний палец.

– Думаешь, ты неуязвима? Ошибаешься, безмозглая сучка! И я знаю в чем. – Тыльной стороной ладони он указал на ящик. – Давай-давай, разыгрывай свою шараду.

Сердце у Лайэн заколотилось, руки задрожали. Ей хотелось вцепиться ногтями в это гладкое самодовольное лицо, сорвать с него усмешку. Но она сдержалась. В жизни ее как только не называли. Особенно изощрялись одноклассники в школе, после того как узнавали от родителей, что мать Лайэн – содержанка женатого человека.

– Все прячетесь за широкой спиной деда? – ровным голосом проговорила она. – Пора бы уже повзрослеть, мальчик. Пора выйти в реальный мир, созданный не нами. Тот, в котором нам тем не менее суждено жить.

– Ты…

– Уйдите с дороги! – с холодной яростью повторила Лайэн.

– Я жду, – раздался хрипловатый голос Вэня. Дэниел оглянулся на деда и отступил.

Пытаясь унять дрожь в руках, она выдвинула ящик. Глазам ее представился целый набор уникальных древних клинков, отсвечивавших под электрическими лампами. Первой пришла мысль о том, с каким бы удовольствием посмотрел на все это Кайл.

В следующий момент сердце будто сжало ледяными тисками. Темно-зеленого клинка с едва заметными пятнами на месте не было.

Лайэн круто обернулась… и встретилась взглядом с глазами Дэниела, убийственно черными, до боли похожими на глаза ее отца.

– Девочка, ну что с тобой сегодня? Почему ты так медлишь? Все мои просьбы очень просты. Погребальный клинок, ничего больше. Ты знаешь какой – мой любимый. Принеси его мне.

– Да-да, – по-английски прошептал Дэниел. – Принеси ему клинок, ты, подзаборная. Принеси, если сможешь.

Мурашки пробежали у нее по коже. Дэниел знает о том, что клинка нет на месте!

Он молниеносно протянул руку через ее плечо, так, что Лайэн инстинктивно отшатнулась, выхватил из ящика клинок, держа его как настоящее оружие.

– Третий клинок слева во втором ряду, верно, дедушка? – спросил он на кантонском диалекте.

– Да, да! Ты что, не помнишь, Лайэн?

Забыв о том, что Вэнь не может этого видеть, Лайэн покачала головой:

– Нет, дядюшка.

Она перевела взгляд на руки сводного брата. Он действительно достал из ящика третий слева клинок во втором ряду, но совсем не тот, который положила туда Лайэн. Как слепая отошла она от ящиков. Дэниел сам вложил нефрит в изуродованные руки деда.

Лайэн был не знаком этот клинок. Она лишь видела, что он того же размера и примерно того же веса, что и тот, который вчера купил Кайл. Оттенок нефрита чуть отличался. Этот камень был тоже почти прозрачным, но не светился так, как тот. На нем тоже были пятна, но смотреть на них не доставляло удовольствия. Гравировка ясная и четкая. Поверхность камня, насколько Лайэн могла видеть, ровная и ничем не замутненная. Ни трещинок, ни царапин.

– Ах… – проговорил старик. – Гладкий, как атлас, ни холодный, ни теплый. Чистый вес. Еще один старый-старый друг. Опиши мне его, Лайэн.

Лайэн с усилием разжала губы, но слова не шли. Клинок, который держал в руках Вэнь, не шел ни в какое сравнение с утраченным произведением искусства. Однако старик не мог этого увидеть.

– Я сам опишу его, дедушка, – заявил Дэниел.

Торжествующим голосом он заговорил о клинке в древних, почти поэтических выражениях. Вэнь слушал, кивал, бормотал что-то одобрительное, будто действительно общался со старым другом.

Если закрыть глаза, можно ясно увидеть тот клинок, который описывает Дэниел, подумала Лайэн. Тот, который принадлежит теперь Кайлу Доновану.

Глава 12

Кайл расхаживал по небольшой приемной фирмы под названием «Оценка и продажа нефрита», принадлежавшей Лайэн Блэкли. Она заняла под свой магазин верхний этаж трехэтажного здания, выходившего на площадь Пионеров. Кроме неброской вывески на китайском и английском языках на самой верхней площадке истертой ногами лестницы, ничто не указывало на присутствие здесь какого-либо коммерческого предприятия. Похоже, информация о торговой фирме Лайэн передавалась из уст в уста.

На потенциальных покупателей, незнакомых с талантами Лайэн, этот офис вряд ли мог произвести впечатление. Никаких сертификатов качества, призов или списков наград на стенах. Мебели совсем немного, и вся она выдержана в строгом стиле. На небольших низких столиках лежали каталоги «Сотбис» и других аукционов. В том числе на китайском языке. И ни одного цветистого глянцевого гонконгского буклета, который бы рекламировал коллекции нефрита, проданные, купленные или хотя бы рекомендованные мисс Блэкли.

И тем не менее, судя по напряженной работе секретаря, недостатка в клиентах у фирмы не наблюдалось. За те пятнадцать минут, что Кайл провел в приемной в ожидании Лайэн, телефон не умолкал ни на минуту. В большинстве случаев разговоры велись на китайском языке. Из тех же, что шли на английском, Кайл сумел уловить лишь описания изделий из нефрита и бесконечные уверения, что владелице фирмы ничего не известно о сокровищах гробницы «Нефритового императора».

Кайл взглянул на часы. Семь… Лайэн попросила его заехать за ней в половине седьмого. Он собирался повезти ее на семейный обед.

Кайл сунул руки в карманы брюк – обычных, не от вечернего костюма – и снова стал расхаживать по комнате. Ну что ж… Ничего такого уж неожиданного не произошло.

Он подождет еще пару минут, а потом сообщит Арчеру, что планы изменились.

Раздался очередной телефонный звонок. Секретарь снял трубку, поправил на носу очки, пролаял что-то по-английски, потом поднял глаза на Кайла и сделал ему знак подойти.

– Вас.

Кайл быстрыми шагами прошел к телефону.

– Да, слушаю.

– Она уже пришла? – Это был Арчер.

– Нет. Может быть, позвонишь Дяде Сэму, узнаешь, не случилось ли чего-нибудь?

– Уже позвонил. Номерной знак ее машины занесен в компьютер. В три часа сорок восемь минут она проехала через канадскую границу и направилась на юг.

Кайл быстро прикинул в уме время и расстояние.

– Может быть, застряла в пробке на шоссе и-пять к северу от моста?

– Я тоже так подумал. Позвонил нашим и предупредил, что ты можешь задержаться, а я приеду еще позже.

– Я тебе оставлю косточку, чтобы было что поглодать, когда приедешь.

– Если оставишь только одну косточку, сам будешь глодать мои!

Улыбнувшись, Кайл положил трубку. Взял со стола каталог какого-то аукциона и стал рассеянно перелистывать. Узкое ожерелье из бирманского нефрита заворожило его совершенством своей формы и каким-то внутренним свечением. И ценой тоже – выше семи миллионов американских долларов. Человеку, воспитанному в другой культуре, где ценятся драгоценные камни, такие, как рубин, изумруд, сапфир, бриллианты, такая цена на нефрит, безусловно, кажется завышенной. В Азии, однако, ни один камень не ценится так высоко, как нефрит.

Кайл просматривал глянцевые страницы каталога «Самые ценные украшения из нефрита» без малейшего желания что-либо приобрести. Для пего главный интерес представляла история и все, имеющее к ней отношение. И красоту и редчайшие редкости он ценил только в том случае, если они пришли из глубины веков. Все остальное было просто милым, не более того.

Дверь позади открылась. Не оборачиваясь, он почувствовал, что это Лайэн. Чистый аромат лилий, дождя и молодой женщины окутал его теплой ласковой волной.

– Прошу прощения, – напряженным тоном произнесла она. – Встреча заняла больше времени, чем я предполагала.

– Все нормально.

Одним взглядом он охватил и строгий деловой костюм, и неброскую булавку, скреплявшую волосы в тугой узел на затылке, и крепко сжатые губы, и напряженное выражение глаз.

– Трудный день?

– Да, очень.

– Мы можем все отменить на сегодня.

На какое-то мгновение Лайэн почувствовала сильнейшее искушение так и поступить. Все в ней до сих пор будто саднило от презрения Дэниела. Но еще сильнее был ужас, с которым она думала о клинке, исчезнувшем верблюжонке и похоронном костюме. Она провела в Ванкувере на несколько часов больше, чем планировала. Пыталась найти возможность заглянуть во внутреннее хранилище, посмотреть, там ли еще нефритовый саван. Если же не получится, то хотя бы проверить, все ли на месте в ящиках, не унесли или не заменили ли еще чего-нибудь. Увы, такой возможности не представилось. Стоило ей лишь приблизиться к шкафам, и Дэниел тут же оказывался рядом. Нависал над ней как стервятник. Лайэн не могла объяснить свои намерения человеку, из глаз которого, казалось, вылетают искры, заряженные ненавистью. И открыть дверь внутреннего хранилища в его присутствии тоже не могла.

Усилием воли Лайэн попыталась отвлечься от тревожных мыслей и сосредоточиться на предстоящем. Чему быть, того не миновать.

– Дайте мне минутку, причесаться и подкрасить губы, и я буду готова.

Не будет ничего хорошего, если она останется дома одна. У нее уже было больше трех часов одиночества в машине – по дороге из Ванкувера в Сиэтл. Вполне достаточно. Даже слишком.

Чем больше Лайэн думала о коллекции деда, тем больше в ней крепла уверенность: происходит или произошло что-то ужасное. Вместе с этим росла тревога от мысли, которую она больше не могла ни отрицать, ни игнорировать: Дэниел либо винит ее в пропаже нефрита, либо планирует возложить всю вину на нее.

В желудке что-то сильно сдавило. Лайэн попыталась унять напряжение и приступ тошноты. Всю жизнь она старалась добиться уважения семьи Тан, заставить их признать, что она, Лайэн Блэкли, чего-то стоит. А теперь с ней обращаются как с воровкой. «Подзаборная»…

Кайл заметил, как напряглись и сжались ее губы. Бледная кожа стала почти восковой. Пальцы, обхватившие сумочку, дрожали.

– Лайэн… – Он осторожно дотронулся до ее плеча. Она вздрогнула, как от удара.

– Почему бы нам не поехать в «Дождливый лотос»? Спокойно пообедаем там. Боюсь, вы сейчас не в состоянии выдержать шумное сборище Донованов.

Лайэн с трудом перевела дыхание.

– Нет, спасибо. Я вполне насладилась покоем по пути из Ванкувера. – Легче от этого не стало, подумала она. Повернулась к секретарю:

– Есть что-нибудь срочное, Фред?

– Миссис Вонг хочет знать, когда вы сможете уделить время для оценки коллекции ее отца. Она собирается ее застраховать.

– У вас есть мое расписание. Посмотрите, что там свободно.

– В этом-то и состоит проблема. Мистер Хань…

– Опять! – пробормотала Лайэн.

– …пересмотрел свою коллекцию и привез некоторые изделия, которые хотел бы продать. Мистер Харолд Тан… э-э-э… просит…

– Просит?! Хэрри? В первый раз такое слышу.

– Да…

Фред тяжело вздохнул. Редкие седые волосы секретаря резко контрастировали с гладким моложавым лицом. По паспорту ему было пятьдесят пять лет, но лицо выглядело лет на десять моложе. А вот выражение глаз подошло бы скорее мудрому старцу. В течение двадцати лет этот человек представлял правительство Соединенных Штатов на Тайване, пока не решил, что в жизни существует не только бюрократия.

– Тем не менее Таны – ваши лучшие клиенты и прекрасно знают об этом. Мистер Тан хотел бы, чтобы вы взяли на оценку нефрит Ханя как можно скорее. Компания может предложить кое-что в обмен на те изделия, которые он считает излишними. Вам их предоставят.

– Считает излишними? – удивился Кайл. – И что это означает?

– Это выражение употребляется только среди музейных работников и специалистов.

– Так что же все-таки оно значит?

– Некоторые изделия со временем теряют вид, либо попадается вещь получше, которую собиратель хотел бы приобрести. А две одинаковые в коллекции не нужны. В этом случае оставляют ту, что получше…

– А другую объявляют излишней?

– Да.

– «Избавиться» звучит точнее.

Лайэн улыбнулась, в первый раз с тех пор, как покинула дом Танов.

– Именно поэтому в подобных случаях не принято так говорить. Чем туманнее выражение, тем более значительной выглядит вещь и тем большую цену можно за нее получить.

– «Мусор» звучит еще точнее. И короче. Всего два слога и пять букв. Так?

Лайэн рассмеялась. Внезапно ей захотелось обнять Кайла, просто так, без всякой причины. Просто оттого, что было приятно увидеть его снова. И он смотрел на нее одобрительно, без всякого презрения.

Фред откашлялся. Поднял глаза от записей.

– Мистер Тан… э-э-э…

– Всю плешь вам проел? – подсказал Кайл. Секретарь изо всех сил пытался сохранить серьезность.

– Можно и так сказать. Но только не мне. – Он взглянул на свою начальницу:

– Мистер Хань ждет вас завтра в шесть часов.

– Утра?!

– Вечера.

– Но ведь паром не ходит после…

– Все устроено. Вы останетесь до утра. Сядете на паром до острова Оркас, там вас будет ждать лодка, которая отвезет вас до института, а наутро привезет обратно.

Все оживление Лайэн исчезло. Вспомнились жадные глаза Усэна. Появилось ощущение, будто по ней ползают насекомые.

– Нет.

– Мистер Тан сказал, это очень важно…

– Нет, – повторила она без всякого выражения. – Назначьте другое время, так, чтобы я могла вернуться домой к обеду.

– Я пытался. Мистер Хань сказал: у него нет другого времени. – Фред открыл блокнот и стал просматривать записи, представлявшие собой причудливую смесь китайских идеограмм и западной стенографии. – Послезавтра он улетает в Китай. На завтра у пего назначено несколько встреч, время расписано с пяти утра до восьми вечера. Он надеется, что сможет встретиться с вами раньше, и выражает уверенность в том, что вы сможете привезти ему нефрит из коллекции Танов, а также в том, что мистер Вэнь Чжитан сможет отобрать подходящие предметы для продажи.

Лайэн прикрыла глаза, обдумывая то, что сказал Фред. Очевидно, Хэрри и Усэн продолжают решать проблемы налогов, перевода денег, обмена валюты путем обмена нефрита на нефрит. Дело в общем-то вполне обычное. Дилеры занимаются этим постоянно. Налоги с обмена не взимаются.

Но главное, если у Усэна целый день расписан, значит, он не будет наскакивать на нее как мартовский кот. И вместе с тем… даже если уговорить себя, что она ошиблась и что Усэн вовсе не собирается принуждать ее к сексу, она все равно чувствовала, что ни за что на свете не хочет остаться с ним наедине. Все. Точка.

– На каком это острове? – небрежно поинтересовался Кайл.

– Раньше он назывался Баррен. Теперь его чаше называют Фармер.

Кайл знал это место. Недалеко от Нефритового острова, где он часто бывал, ночевал, а однажды едва не погиб.

– Значит, он гостит в фармеровском Институте информации по странам Азии?

– Да. Как вы догадались?

– Это совсем нетрудно. Усэн – один из китайских капиталистов с самыми обширными связями. А Фармер – мультимиллиардер, который из кожи лезет вон, чтобы закрепиться на рынке, насчитывающем примерно четверть населения всей Земли.

– А как насчет «Донован интернэшнл»? Это не ваша корпорация, случайно, лезет из кожи вон, чтобы заполучить хотя бы часть китайского рынка?

– «Донован интернэшнл» в этом заинтересована, но вон из кожи не лезет. Мы не занимаемся перепродажей электроники, как Фармер. Послушайте, почему бы мне не поехать вместе с вами?

Она растерянно моргнула.

– Хотите посмотреть нефрит, от которого Усэн намерен избавиться?

– Просто умираю от любопытства. Мы можем бросить якорь в институтской гавани, вы сделаете то, что требуется по части нефрита, я в это время буду слушать, смотреть и учиться, а потом вместе вернемся в город.

– Но паром…

– У меня есть катер.

– Вот как…

Лайэн секунду подумала и улыбнулась, испытывая облегчение, смешанное со злорадством. Облегчение – от того, что таким образом она выполнит желание Хэрри. Злорадство – когда представила себе физиономию Усэна. Она проведет оценку его нефрита и уйдет в ночь рука об руку с Кайлом Донованом.

– Боюсь, это выходит за рамки обязанностей чучела слона.

– Меня устроит любой повод, лишь бы попасть на борт «Завтра».

– «Завтра»? Так называется ваш катер?

– Да, я его так назвал, потому что всегда успокаивал себя надеждой, что у меня наконец найдется время для рыбалки…

– Завтра? – улыбнулась Лайэн.

– Да. Но однажды – это было несколько месяцев назад – вдруг понял, что завтра может вообще не наступить, если я его не запланирую сегодня.

– Вы уверены, что это не слишком сложно для вас?

– Доплыть до острова Фармер? Нет, черт возьми. Придется только понаблюдать за приливом. Но если мы отправимся в путь не очень поздно, сможем по пути еще наловить рыбы на обед.

Глаза Кайла заблестели, в них появилось нетерпение, от чего лицо помолодело. Сейчас ему никак нельзя было бы дать тридцать один год.

– Договорились. Вы ловите рыбу, я готовлю.

– А как насчет того, чтобы ее сначала почистить?

– А как насчет того, чтобы пообедать где-нибудь в другом месте?

Он рассмеялся.

– Идите приводите себя в порядок. Доспорим по дороге. Как только Лайэн закрыла за собой дверь офиса, Кайл

Повернулся к Фреду:

– Подтвердите, что Лайэн будет на острове завтра в шесть часов вечера. Но пожалуйста, ни слова ни обо мне, ни о моем катере, ни о том, что она не собирается оставаться там на ночь.

Фред открыл было рот, чтобы спросить почему, но решил, что это его не касается, и просто снял телефонную трубку.

Кайл взялся за ручку двери, ведущей в квартиру Донованов.

– Подождите! – воскликнула Лайэн. – Я, наверное, ужасно выгляжу.

Она пригладила юбку, потянула за полы жакета, тщетно пытаясь разгладить его.

– Не суетитесь. Вы просто великолепны.

– Ну конечно. И никто никогда не догадается, что я провела в этом костюме двенадцать часов, из них семь – сидя в машине.

Не обращая больше внимания на ее причитания, Кайл толкнул дверь.

– Очень может быть, что Сьюза встретит нас в заляпанных краской джинсах и старой байковой рубашке Арчера.

– Сьюзы еще нет. – Онор открыла дверь, крепко обняла Кайла. – Знаешь, ты так хорош собой, что, кажется, придется купить для тебя охранную собаку.

Кайл обнял сестру в ответ, с нежностью глядя на нее.

– А ты, кажется, перепутала меня с Арчером. Это ему нужна защита от женщин.

Лайэн с интересом разглядывала высокую стройную женщину с такими же необыкновенными глазами, как у Кайла, и улыбкой, которая могла бы озарить своим светом самую мрачную пещеру. Она была в толстом свитере из мягкой шерсти цвета шалфея, таком же, как на Кайле, и, похоже, того же размера. Темные брючки плотно облегали длинные-длинные ноги, начинавшиеся сразу из-под просторного свитера. На Кайле свитер вовсе не казался просторным, при его плечах, по меньшей мере в полтора раза шире, чем у Онор.

– Лайэн Блэкли. А это Онор Донов… Мэллори. Никак не могу привыкнуть к новой фамилии.

– Привет, Лайэн! Фамилия совсем не такая уж новая. Просто Кайл долго запоминает.

– По сравнению с тридцатью годами шесть месяцев – это не срок. Ну и когда же ты наконец сделаешь меня дядюшкой?

– Если тебе так нужны дети, чтобы их баловать, сделай их себе сам старым проверенным способом. Проходите, Лайэн. Добро пожаловать в наш зверинец. – Она снова обернулась к брату, который в это время закрывал дверь:

– Сьюза и Донован позвонили как раз перед Арчером. Его задержала какая-то проблема с обменом валюты – я имею в виду папу, а не Арчера, – Сьюзе надоело ждать, она принялась писать закат в тумане, и…

– Короче, они опаздывают. Что я дарю им на годовщину?

– Хорошо, давай поиграем в твою глупую игру. – Онор широко раскрыла глаза. – Что же ты им даришь на годовщину?

Увидев расстроенное выражение лица Кайла, Лайэн засмеялась. Сочувственно погладила его по руке.

– Ваша сестра решила над вами подшутить.

– Не может быть! Как вы догадались, что она моя сестра?

– У вас одинаковые свитера. И глаза похожи. Но ее глаза прекрасны.

Онор расхохоталась.

– Я утащила этот свитер из шкафа у Жастин. Кайл, наверное, стянул свой из ящика Ло. Они близнецы, Жастин и Ло.

– Стянул?! Просто одолжил. Я не думал, что застряну здесь, в Сиэтле, надолго. И потом, Жастин и Ло сейчас в Южной Америке. Они даже не узнают о том, что мы брали их свитера, если ты им не наябедничаешь.

– Я-то буду помалкивать, если сам не разболтаешь! Онор с улыбкой обернулась к Лайэн:

– Пойдемте, я познакомлю вас с мужем. Джейк, где ты?

– Готовлю лосося, – раздался глубокий мужской голос откуда-то из глубины квартиры. – И не отказался бы от помощи. Надо порезать зелень для приправы.

– Идем, – проговорила в ответ Онор.

– Лосось!

Лайэн непроизвольно облизала губы. Бросила быстрый взгляд на стену с великолепными пейзажами, которые словно молча взывали к ней, и послушно последовала за Онор на кухню. Однако хорошие манеры сменились искренним энтузиазмом, когда она вдохнула головокружительные запахи свежеприготовленных блюд.

– Кажется, я попала прямо в рай.

Джейк поднял глаза от лимонов, которые он в этот момент выжимал.

– Не совсем. Слишком много Донованов.

– В данный момент только один, – парировал Кайл. – Я.

– Обвинение снимается. – Джейк с улыбкой обернулся к Лайэн:

– Вы, очевидно, мисс Блэкли. А я Джейк Мэллори.

– Привет. Пожалуйста, называйте меня Лайэн. – Она улыбнулась крупному смуглому мужчине. Лимоны в его руках казались крошечными. – А где зелень?

– В миске.

Он указал на кухонную стойку.

– А нож?

– Позади меня, в правом ящике.

– Итак, начинаем крошить травку.

Лайэн открыла ящик и достала длинный острый нож, какими пользуются повара.

Онор и Кайл как зачарованные следили за тем, как под быстрыми точными движениями ножа зелень превращается в аккуратные тончайшие ломтики.

– Ух ты! – Кайл взглянул на сестру:

– Напомни мне, чтобы я никогда не становился между ней и тем, что ей очень захочется получить.

Лайэн одним молниеносным движением собрала измельченную зелень на широкое лезвие ножа и обернулась к Джейку:

– Куда ее?

– Да вы лучше самого искусного повара. – С улыбкой Джейк убрал руки от сковородки с лососиным филе. – Сыпьте прямо на рыбу.

Лайэн наклонилась к неглубокой сковородке с розовыми кусками филе, каждый в пару дюймов толщиной. Украдкой вдохнула. Потом еще раз, посильнее. Ничего, кроме прохлады и соли. Именно так и должна пахнуть свежая рыба, но этого почти никогда не бывает.

– Фантастика, – прошептала она с благоговением. – Где вы умудрились добыть такую свежую рыбу?

– Поймал сегодня утром, – отозвался Джейк.

Она взглянула в серо-голубые глаза гиганта и поняла, что тот не шутит.

– Вы рыболов но профессии?

– Нет. По зову сердца. А этого красавца выловила Онор.

– Где? – быстро спросил Кайл.

– Недалеко от «Головы Филдалго». В нем восемнадцать фунтов!

– И черный рот? – не унимался Кайл. Онор с гордостью кивнула:

– Роскошный лосось. Сильный, свирепый. Расцарапал мне палец зубами, когда я вынимала крючок. – Она показала шрам на указательном пальце. – Но я не обижаюсь на то, что он выпил немного моей крови. Мы же собираемся его съесть. Видели бы вы его! – Лицо ее озарилось от радостного возбуждения. – Рванулся на приманку как…

– Моя жена ненавидит рыбную ловлю, – невозмутимо прокомментировал Джейк. – Можете сами ее спросить.

– Прекрасно ее понимаю. – Лайэн попыталась скрыть улыбку. – Я тоже однажды поймала лосося. Правда, совсем небольшого. Но он мне показался таким вкусным, что я никогда его не забуду.

– Наш будет еще вкуснее, – заявила Онор. – Никто не умеет готовить рыбу так, как Джейк. До знакомства с ним я действительно терпеть не могла ловить рыбу.

– Да, меня это давно интригует. – Кайл обратился к зятю:

– Как тебе удалось разубедить ее? Раньше Онор считала, что рыбная ловля – это жуткое, грязное и отвратительное занятие.

– Никаких проблем. Я просто доверил ей свою удочку.

После секундного молчания раздался громкий смех Кайла. Онор побагровела, изо всех сил стараясь не расхохотаться, но не смогла сдержаться. Толкнула Джейка в плечо, однако в следующее мгновение пальцы ее уже ласкали его руку. Тот сжал пальцы жены с улыбкой, преобразившей его жесткие черты лица.

Мечтательно улыбаясь, Лайэн посыпала рыбное филе свежей зеленью. Любуясь ярко-зеленой травой на фоне оранжево-розовой рыбной мякоти, припоминала годы, проведенные вместе с Ли. Между ними никогда не существовало таких дружеских отношений, они никогда не подшучивали друг над другом. Быть может, из-за различия культур. Быть может, от того, что они слишком разные люди.

В этот момент открылась входная дверь.

– Арчер? – Кайл направился к дверям.

Ему не терпелось узнать, следил ли кто-нибудь за Лайэн. И если да, то на кого работает преследователь.

– Нет, – отозвался женский голос. – Это Фэйт и Тони. Интересно, заметили ли Онор и Джейк, как напряглось лицо у Кайла? Лайэн сразу обратила на это внимание.

– Фэйт – моя сестра-близняшка, – пояснила Онор и с широкой, демонстративно-приветственной улыбкой побежала в гостиную.

Кайл и Джейк обменялись быстрыми взглядами, но ни один не произнес ни слова.

– Ох ты, а это твоя сногсшибательная сестренка? – послышался мужской голос из гостиной. – Я столько о тебе слышал, крошка. Мне нравится, как на тебе сидит свитерок.

Ответ Онор до кухни не донесся.

– Налейте сюда немного оливкового масла, – обратился Джек к Лайэн. – А я пойду посмотрю, как бы там у них чего не случилось.

– Эта парочка – как озорные котята, – пояснил Кайл. – Чего не придумает одна, обязательно придет в голову второй.

Лайэн вскинула шелковистые черные брови:

– А вы с братьями, конечно, абсолютно не такие? Он широко открыл золотисто-зеленые глаза:

– Я?! Да я всегда был невинным младенцем.

– Это могло бы произвести на меня впечатление, если бы я вам поверила.

Онор вошла в кухню рука об руку с сестрой. В отличие от Онор с ее выгоревшими на солнце каштановыми волосами Фэйт оказалась золотистой блондинкой чуть ниже и тоньше сестры. Если у Онор глаза были того же необыкновенного цвета, что у Кайла, то глаза Фэйт напоминали легкие облака, в те минуты когда они растворяются в небе, – серебристо-голубоватые. Обе сестры отличались выступающими скулами, упрямо вздернутыми подбородками, ослепительными улыбками и легкой, грациозной походкой.

Вслед за Джейком на кухне появился крупный блондин с карими глазами. Он выглядел так, будто всю жизнь таскал кирпичи, просто потому, что ему это нравилось. Значительно крупнее и Кайла, и Джейка, Тони славился в футбольной команде колледжа как игрок, отбирающий мяч. Три раза подряд он проходил на соревнованиях по отбору кандидатов в профессиональные игроки. Словом, все складывалось блестяще, пока однажды, во время матча на стадионе «Астроторф», он не сделал неверное движение и не сломал правую лодыжку. Хирургу-ортопеду удалось соединить кости с помощью титановых скрепок и винтов, однако карьере Тони пришел конец. Он не мог с этим смириться и лишь после вторичного перелома той же лодыжки, повторного хирургического вмешательства, трех месяцев на костылях и еще шести месяцев на болеутоляющих таблетках наконец расстался с мечтой о спортивной славе и пошел работать на фирму отца.

– Господи! Кого я вижу! Кайл! Ну, как тебе «Морские ястребы»?

Кайл и Джейк посмотрели на него без всякого выражения. Впрочем, как и все остальные, за исключением Фэйт. Футбольный сезон давно закончился.

– Нет, какая игра! – с энтузиазмом продолжал Тони. – Вытащили команду в четвертом раунде тем же способом, каким пользовался я, когда играл за профессионалов.

– Это какой матч? – вяло спросил Кайл.

– Вчера вечером на спортивном канале его передавали со всеми подробностями и комментариями тренера.

– Я не видел. Лайэн, познакомьтесь, это…

– Как, ты его пропустил?! А, ну да, я все время забываю, что ты не играл в футбол в колледже. Такой крепкий парень… И чем ты занимался? Гольфом?

– Синхронным плаванием.

Улыбка на лице Онор погасла. Фэйт, напротив, засияла еще демонстративнее.

Кайл постарался взять себя в руки. Он уже заметил огромный бриллиант на левой руке Фэйт. Ему было в высшей степени наплевать на то, что думает Тони, но сестру он искренне любил.

Он улыбнулся, показав два ряда безукоризненно белых зубов.

– Лайэн Блэкли. Моя сестра Фэйт и ее жених Тони Кэрриген.

Лайэн тоже улыбнулась в ответ, переложила нож в левую руку, правую протянула Фэйт.

Тони присвистнул, схватил руку Лайэн, прежде чем это успела сделать Фэйт, и взглянул на Кайла:

– Решил меня обставить, приятель? Где ты подцепил такую экзотическую крошку?

Лайэн улыбнулась самой своей обворожительной улыбкой.

– На самом деле это я его подцепила. – Она высвободила ладошку и протянула Фэйт. – Привет, Фэйт. Рада с вами познакомиться.

– Взаимно. – В улыбке девушки чувствовалась искренность. – А как вы его подцепили?

– С помощью подъемного крана.

Фэйт с облегчением рассмеялась. Расслабила левую руку, отчего бриллиант заиграл множеством огней.

Даже сейчас, пытаясь убедить себя в том, что Фэйт сделала свой выбор и ему остается только с этим смириться, Кайл поймал себя на мысли о том, на чьи деньги куплен этот бриллиант – на деньги самой Фэйт или Тони. Парень мог бы позволить себе подарить такой камень невесте только в случае небывалого везения при заключении пари на разницу в биржевых курсах.

Онор моментально почувствовала, как сгущаются грозовые тучи. С легкостью сестры, привыкшей улаживать конфликты и управлять непредсказуемыми изменениями в настроениях старших братьев, она отправила Джейка готовить барбекю и выслушивать рассказы Тони о днях его футбольной славы. Кайла она послала в гараж, где хранился уголь.

Они так громко смеялись, что едва расслышали телефонный звонок. Сьюза в это время рассказывала о том, как однажды ей удалось уговорить мужа позировать. Дело кончилось тем, что почти вся краска оказалась на ней.

– Именно тогда были зачаты Фэйт и Онор, – сообщил Арчер, подходя к телефону. – Отсюда их художественные наклонности.

Донован-старший лишь улыбнулся, поднес руку жены к губам, пощекотал ее своими усами. А может быть, языком. Лайэн не смогла как следует разглядеть. Зато она прекрасно видела, как рассмеялась Сьюза, глядя на мужа любящими карими глазами.

– Она сейчас спустится, – проговорил Арчер и положил трубку. – Такси у дома, – обернулся он к Лайэн.

– Так скоро…

– Двадцать минут, разве это так скоро?

– Неужели прошло двадцать минут? Я и не заметила.

Она взглянула на Кайла, сидевшего рядом. Вытянув длинные ноги, он касался ее бедра, так, что она ощущала тепло его тела. Нет, не просто тепло. Огонь его тела. Никогда в жизни она так остро не ощущала присутствие мужчины. Он двинулся с места, собираясь встать. Она коснулась его бедра:

– Не надо. Оставайтесь с семьей.

– Они никуда не денутся. Вы же не позволили мне отвезти вас домой. Я должен хотя бы убедиться в том, что вы благополучно сели в такси.

Он встал и потянул Лайэн за собой. Положив руку ей на талию, подождал, пока она простилась со всеми. Он единственный из всех заметил, как сузились глаза Арчера, когда Онор и Фэйт тепло обняли Лайэн, как бы говоря этим, что надеются на скорую встречу.

Они вошли в лифт. Двери мягко закрылись за ними.

– У вас чудесная семья. Спасибо, что поделились ими со мной.

– Вы правда так думаете? Вас не испугало такое большое количество Донованов сразу? Некоторых это отпугивает.

Глаза ее весело блеснули.

– Я бы пожелала вашим родителям двадцать человек детей.

Кайл покачал головой:

– Кошмар!

Он медленно переплел ее пальцы со своими, стараясь не обращать внимания на то, как забилась жилка на ее нежном горле, не смотреть на высокую грудь под деловым костюмом, на изгибы тонкой талии, округлые бедра, длинные стройные ноги. С таким же успехом он мог бы приказать своему сердцу не биться.

Лифт остановился. Двери раскрылись. За стеклянной дверью у самого тротуара стояло такси.

– Я отошлю его и сам отвезу вас домой, – сказал Кайл.

Искушение было слишком велико, однако Лайэн покачала головой. Если Кайл проводит ее до дома, эту ночь она проведет не одна. Ее очень влекло к нему, и все же до сих пор она не позволяла себе встреч на одну ночь. Может быть, от сознания, что сама незаконнорожденная, может быть, из гордости. А может быть, она просто недостаточно сексуальна, недостаточно темпераментна. Как бы там ни было, она не собиралась ложиться в постель с человеком, которому от нее нужно лишь то, что может дать любая проститутка.

– Еще раз спасибо. – Она приподнялась на цыпочки, легонько поцеловала его в губы. – Давно я не проводила вечер с таким удовольствием.

Поцелуй показался ему слишком мимолетным. Он наклонился, чтобы так же небрежно чмокнуть ее в ответ. Но что-то произошло с ним; он коснулся ее губ кончиком языка и стал водить по ним, ласкать их, пока она не издала какой-то нечленораздельный хрипловатый звук и разжала губы. Он обнял ее, чуть приподнял, прижал к себе так крепко, что трудно стало дышать. Их языки переплелись в сумасшедшем танце.

Кайл не знал, сколько времени длился этот поцелуй. Когда нетерпеливые гудки такси наконец прорвались в сознание сквозь пелену страсти, он обнаружил, что прижал Лайэн всем своим жадным телом к стенке лифта, а она старалась вжаться в него еще теснее, издавая горловые звуки, как бы моля его раздеть ее и затрахать до потери сознания.

Потом Лайэн начала медленно соскальзывать вниз. Он ощущал ее каждой клеточкой своего тела.

– Господи… Боже правый…

Ее ноги коснулись пола. Колени подогнулись. Лайэн взглянула на него широко раскрытыми, затуманенными темными глазами. С губ сорвался странный отрывистый звук – то ли смех, то ли проклятие. Она сильно тряхнула головой, как бы стремясь избавиться от оглушительного биения сердца, отдававшегося в ушах.

– Что это? – прошептала она дрожащим голосом. Однако прежде чем Кайл успел ответить, вырвалась из его объятий и побежала к такси.

– Завтра! – крикнул он ей вслед. – Я заеду за вами в десять, и мы вместе поедем в Анакорт.

– Нет. Онор дала мне ваш адрес в Анакорте. Встретимся прямо там в два часа.

Хлопнула дверца такси. Красные фары смешались с другими городскими огнями, потом исчезли.

Послышалось негромкое гудение лифта. Двери бесшумно раскрылись, появился Арчер. Вряд ли его можно было назвать довольным.

– Что случилось? – спросил Кайл.

– То же самое я хотел спросить тебя. Заело дверь лифта?

– А ты как думаешь?

Арчер оглядел Кайла с головы до ног, с наспех приглаженных волос и багровых губ со следами помады до брюк, натянутая ткань которых красноречиво свидетельствовала о степени его возбуждения.

– Думаю, что тебе срочно надо встать под холодный душ!

– А может, лучше поборемся один на один внизу, в спортивном зале?

– Не искушай меня.

– Почему же? С первого момента, как только ты вошел в квартиру, я сразу понял, что тебе не терпится кого-нибудь отдубасить. И не только из-за бриллиантовой скалы на пальце Фэйт. Верно?

– За Лайэн следили по поручению правительства.

– В этом нет ничего удивительного. Мы же знали, что Дядя Сэм этим интересуется.

– Мы с «хвостом» немного поболтали. Он позвонил по телефону, потом дал мне номер, и я тоже туда позвонил.

Кайл приподнял брови:

– Почему-то мне кажется, что ты о кое о чем умалчиваешь. Например, о том, с каким настроением звонил туда этот парень.

– Он хотел сохранить хорошую мину при плохой игре. А я хотел получить этот номер телефона. Что мы оба при этом чувствовали, не обсуждалось.

– Как долго он висел у нее на хвосте?

– Он не сказал. Да это и не имеет значения. – Арчер поднял руку, призывая Кайла помолчать. – Он несколько раз видел, как она ездила в Ванкувер и обратно, как входила и выходила из семейной крепости Танов, груженная нефритом.

– И что из этого? Она же формировала экспозицию из их собрания вчера вечером. Естественно, ей приходится кататься туда и обратно с нефритом в багажнике.

– Кое-что из этого нефрита, похоже, так и осталось в багажнике. Она на грани ареста.

– Что?!

– То, что ты слышал. Дядюшка направил Танам телеграмму. Кое-что из их хранилища исчезло.

– Ах, какой ужас! В жизни чего только не случается. Кто-нибудь видел Лайэн с пропавшими вещами? Кто-нибудь у нее что-нибудь из них купил?

– На первый вопрос ответ положительный. На второй ответа пока нет. Его-то они и ищут.

– Ясно. И почему же они считают Лайэн настолько глупой, чтобы воровать вещи, которых обязательно хватятся?

– Не глупой. Совсем наоборот. Она снимала сливки с коллекции старого Вэня, продавала раритеты и заменяла похожими, но менее ценными вещами.

– Вэнь сразу бы заметил подмену.

– Несколько лет назад – да. Но с тех пор старик сильно сдал. У него уже не те глаза и руки. И замены осуществлялись с большим умом и знанием дела. Вполне хорошие веши, но не такие высококачественные, не такие редкие, не такие древние, не такие прекрасные и неповторимые. Заметить разницу мог бы только эксперт, и в то же время качество всей коллекции изменилось.

Кайл вспомнил изъеденные артритом руки и затуманенные глаза Вэня. Вспомнил ясные глаза и тонкие чуткие пальцы Лайэн.

– Не нравится мне это.

– Никто и не говорит, что тебе это должно нравиться. Ее бы никогда не поймали, если бы один из братьев по отцу не следил за ней. И за нефритом.

– С какой стати ей обкрадывать Вэня? Арчер изумленно взглянул на брата.

– Причина самая банальная. Жадность.

– На нее это не похоже.

В голосе Кайла звучала непоколебимая уверенность. Разум и чутье говорили ему одно и то же. Редкий случай.

– А на что бывает похожа жадность? Но если этот мотив тебя не устраивает, возможен другой: месть.

– За что? Они не сделали ей ничего плохого. Наоборот. Обучили ее, создали ей имя, предоставили массу клиентов и доступ в корпоративный мир нефрита.

– Чепуха. Думай головой, а не тем, что ниже пояса. Представь, как вела бы себя, например, Фэйт, зная, что она такой же представитель семьи Донован, как и все остальные, если бы мы обращались с ней как с грязью. Ну а если бы нашли в ней талант, который можно использовать, держали бы ее как обыкновенную служащую. За исключением…

– Лайэн… – прервал Кайл.

– Заткнись и слушай. За исключением одной вещи. Представь себе: мы знаем, что она мечтает стать полноправным членом семьи, и решили попользоваться этим, заманивая ее всякими мелкими наградами, как конфетами перед носом у голодного ребенка. Девушка с таким характером и темпераментом, как Фэйт, долго-долго пыталась бы доказывать, что она достойна нашей любви… пока в один прекрасный день не поняла бы горькую правду – ее используют так же, как и ее незамужнюю мать, и при этом практически бесплатно.

Кайл слушал брата, сжав кулаки, с напрягшимися мышцами. Ему страстно хотелось возразить Арчеру. Всем сердцем он чувствовал, что Лайэн невиновна. И вместе с тем рассудком понимал – ей было за что мстить. Она умна и горда. Опасное сочетание в некоторых обстоятельствах.

– Не буду с тобой спорить. Но и согласиться не могу. Просто не могу, и все.

Арчер шумно выдохнул, издав при этом какой-то шипящий звук, похожий на ругательство.

– И что же тебе мешает? Рассудок или… – Старший брат глазами указал на все еще топорщившиеся брюки.

– Нутром чую.

– Черт! – Арчер скрестил руки на груди и облокотился о стену. – У тебя есть другое объяснение? Нефрит-то все-таки пропал.

– Блеф.

– Блеф? – с усмешкой переспросил Арчер. На его лице играла сардоническая усмешка.

– Ну да. Украл кто-то другой.

– Так мог бы говорить адвокат на суде.

– Я тоже, пока не откроются какие-нибудь новые обстоятельства.

– Знаешь, в Японии чудесно, особенно в это время года. – Голос Арчера зазвучал мечтательно. – А выставки Микимото лучшие во всем мире. Жемчуг всех размеров и форм. Светится так, как будто рай спустился на землю. А черные жемчуга южных морей! Их надо увидеть собственными глазами, иначе ни за что не поверишь.

– Счастливого пути.

– Это тебе счастливого пути. Я остаюсь дома.

– Тогда пошли Фэйт. Оторви ее от этого веселого мальчика.

– Да, я об этом подумываю. Вам двоим будет…

– Нет.

Год назад Арчер стал бы спорить. И скорее всего победил бы. Но сейчас времена изменились.

– Хорошо, сделаем по-твоему. Пока, во всяком случае.

– А потом?

– А потом я поступлю так, как сочту нужным.

Глава 13

На следующий день Кайл то и дело вспоминая слова Арчера. Когда они с Лайэн сели на катер и направились к острову Фармер, в ушах у него снова зазвучало: «Поступлю так, как сочту нужным»…

Это была не угроза. И не обещание. Просто констатация факта. Год назад эти слова заставили бы Кайла встревожиться. Сейчас же он спрашивал себя, удалось ли бы ему узнать правду о «Нефритовом императоре» прошлой ночью, если бы он затрахал Лайэн до потери сознания.

Они ведь оказались очень близки к этому. Если не к правде, то к тому, чтобы стать любовниками. Вежливый прощальный поцелуй почти лишил его контроля над собой. В результате он едва не сорвал с Лайэн одежду и не взял ее там же, в открытом лифте, хотя меньше чем в двадцати футах ожидало такси. Когда, сделав над собой огромное усилие, он отпустил Лайэн, она вся трепетала. Не от страха. От того же ненасытного голода, какой охватил и его. «Что это?» – так, кажется, она спросила.

Кайл не мог бы ответить на этот вопрос. Только сейчас он осознал, как быстро и глубоко Лайэн проникла в его плоть и кровь. Эта мысль подействовала на него словно ушат ледяной воды. Не должен он был желать женщину настолько сильно. Тем более эту женщину. Тем более теперь, когда Дядя Сэм собирался выписать ордер на ее арест.

С другой стороны, возможно, несколько часов в жаркой постели развязали бы ее сексуальный язычок. До сих пор ему так и не удалось вытянуть из нее сколько-нибудь значительной информации с помощью вопросов. Еще на пристани он попытался заговорить о нефритовом костюме, и Лайэн сразу замкнулась. Он сменил тему. Позже снова перевел разговор на нефрит. Тогда она заговорила о рыбной ловле. Ладно, подумал он, повезем эту маленькую хорошенькую воровку ловить рыбу.

Но она совершенно не была похожа па воровку. Особенно сейчас, когда буквально приплясывала от возбуждения, глядя на сверкающую рыбину. Она накинула его рыбацкую куртку поверх своего делового костюма. Непромокаемая куртка наполовину прикрывала ее ноги. Казалось бы, в этом наряде даже хорошенькая женщина должна выглядеть неуклюжей и смешной, однако в глазах Кайла Лайэн стала еще соблазнительнее. Нет, она совсем не выглядела авантюристкой, которую вот-вот арестуют за хищение художественных ценностей. Арчер ошибся. А может быть, правительство ошиблось. Или… «Рассудок или?..» – спросил его вчера Арчер. И этот насмешливый взгляд!

Кайл повторял себе, что достаточно повзрослел и поумнел, что теперь его голыми руками не возьмешь. И он доказал это вчера вечером. Ведь это он прервал поцелуй, а не Лайэн. К тому же многое говорит за то, что Лайэн невиновна. Впрочем, как и за то, что она вполне может оказаться виновной. Но от этого игра становится еще интереснее.

Вот именно. Все это только игра, не больше. Даже если ему и не нравятся правила, существует долг перед правительством за услугу, которую ему оказали год назад. Арчер не должен платить один. Пусть братишка едет любоваться жемчугами в Японию, или в Австралию, или на Таити. Кайл сам разберется, действительно ли Лайэн ловкая мошенница, а он сам безмозглый, сексуально озабоченный идиот, или же она невиновна, а он не такой уж болван.

Веселый смех и блеск огромных темных глаз цвета виски отвлекли его от мрачных мыслей. Он проверил курс, убедился, что ничего не изменилось, и пошел к своей пассажирке. Катер длиной в двадцать семь футов не нуждался в слишком пристальном внимании. Они бросили якорь недалеко от Нефритового острова, у подножия отвесной скалы.

Кайл выбрал это место по трем причинам. Первая – близость к острову Фармер, вторая – возможность поймать так называемую рыбу-скалу. Она водилась в потоках и водоворотах с северной стороны островка. Третья причина заключалась в том, что он едва не погиб на этом самом острове. Суровая красота хвойного леса и скал, ветра и моря лишний раз должна была напомнить ему о том, что повторение некоторых ошибок может стоить человеку жизни. Одна из таких ошибок – думать не головой, а членом.

Лайэн откинула упавшие на глаза пряди черных волос, крепче ухватилась за удочку.

– Что там за рыба? – спросил Кайл.

– Откуда я знаю? Я ее не вижу. Может, лосось.

– Сомневаюсь.

Они не успели как следует подготовиться к появлению лосося, да и прилив не с той стороны. Ничего, рыба-скала тоже вкусна и к тому же не так разборчива, как лосось.

– Здорово! – блеснула глазами Лайэн, изо всех сил натягивая леску. – На той жестянке мы никак не могли выйти на рыбу. А сейчас я уже две поймала.

– Обе никуда не годились. Поэтому мы и переменили место.

– В Китае их бы съели.

– В Китае съедят все, что угодно, главное, чтобы тебя самого не съели! Давай тяни. Я так проголодался, что могу один слопать целую рыбу-скалу, и будет мало.

– А ты сам разве не собираешься ловить?

– У меня достаточно работы. Буду насаживать для тебя наживку на крючки.

И еще заменять крючки, проглоченные рыбой, отцеплять снасти и исправлять всякие другие неисправности, которые всегда случаются, когда учишься ловить рыбу.

Лайэн смеялась, раскрасневшись от возбуждения, глядя, как отчаянно сопротивляется рыба. Кайл наблюдал за ней, пытаясь убедить себя в том, что перед ним опытная хладнокровная мошенница, одержимая желанием отомстить, что ей абсолютно безразлично, во что это обойдется семье и целому государству. Ему это не удалось. Кайл лишь поймал себя на том, что спорит с самим собой. Умом он вообще не видел никакой проблемы; как мужчине ему оказалось все равно, виновна Лайэн или нет; интуиция говорила, что Лайэн невиновна.

– Должно быть, большая рыба.

Палуба качнулась под ее ногами. Лайэн попыталась сохранить равновесие.

– Сомневаюсь. Рыба-скала обычно крепко хватает наживку, а потом легко сдается.

– Когда – потом?

– Очень быстро.

– Шутишь?

– Прикуси язычок.

От веса пойманной рыбы верхняя часть удочки выгнулась в дугу. Эта удочка была предназначена для того, чтобы рыбак ощущал каждое движение, каждый рывок рыбы и мог дать ей возможность побороться за свою жизнь, а иногда и сорваться с крючка. Конструкция катушки к тому же преследовала еще и спортивные цели, а это означало, что Лайэн предстояло как следует поработать. Большинство катушек устроены по принципу двойного действия – один поворот ручки соответствует двойному обороту лески вокруг катушки. Восемь дюймов лески за один раз. Но Кайл пользовался «ленивой» катушкой, в которой один поворот ручки соответствовал одному обороту лески, и точка. Не восемь дюймов, а всего четыре за раз.

Внезапно катушка закрутилась неожиданно легко. Лайэн горестно охнула.

– Ушла!

– Нет, просто сдалась. Крути, крути.

Он оказался прав. Вскоре рыба показалась из воды.

– Откуда ты все знаешь? – поинтересовалась Лайэн.

– Последствия напрасно загубленной молодости. Видишь вот эти красные шипы у нее на спине?

– Да.

– Держись от них подальше. А теперь оберни леской руку и тащи эту крошку на палубу.

– А сеть?

– Сети – для лосося.

Он достал кусачки, дубинку и стал ждать, пока Лайэн подтянет рыбу к корме. После нескольких неудачных попыток она низко наклонилась над планширом, обкрутила руку леской и сильно дернула. Рыба перевалилась через борт.

Кайл страстно захотел, чтобы Лайэн понадобилось проделывать это еще и еще. Ветер развевал ее юбку и куртку. Кайл успел заметить, что нейлоновые чулки доходят лишь до середины бедра и держатся на эластичных манжетах. Дымчато-серые прозрачные чулки соблазнительно контрастировали с нежной золотистой кожей. Он не мог удержаться от мысли о том, как здорово было бы провести ладонью по дымчатому нейлону, потом по теплой коже. Гладить, ласкать, пока она не стала бы влажной от страсти, и он тоже.

«Чем ты думаешь? Головой или…»

Кайл ухватил кусачками нижнюю челюсть рыбы и ударил дубинкой по ее маленькой голове. Против его ожидания Лайэн даже не поморщилась. Просто внимательно наблюдала за ним, как и тогда, когда он объяснял, как пользоваться «ленивой» катушкой.

Молниеносным движением кусачек Кайл выдернул крючок из пасти рыбы. Взглянул на Лайэн.

– Никаких стонов и охов по поводу убийства и прочего? Она ответила ему долгим взглядом расширившихся темных глаз.

– Ты разочарован?

Он рассмеялся. Открыл ящик и бросил туда рыбу.

– Чуть-чуть. Онор и Фэйт поднимали жуткий шум. Вначале половина удовольствия от рыбной ловли для меня заключалась именно в этом.

Он не сказал ей о том, что первое время сам ощущал что-то похожее на тошноту, когда приходилось чистить рыбу или когда крючок случайно попадал рыбе-наживке в глаз. Те же чувства испытывали все его братья, однако ни за что не признались бы в этом сестрам.

Кайл взял очередную рыбку, чтобы насадить на крючок для наживки. Но прежде чем он успел это сделать, Лайэн выхватила у него из рук рыбу и одним быстрым движением всадила крючок точно между глаз.

– По-моему, ты уже опытный рыбак. А притворялась новичком…

– Онор сказала: в таких случаях надо говорить «рыбак-сан». Так можно называть и женщину, и мужчину.

– Онор набита всякой всячиной, как рождественский гусь.

– Мне понравилась твоя сестра. Мне они обе понравились. Такие дружные. А родители у вас просто замечательные. Мягкие, как воск, друг с другом и твердые, как камень, по отношению ко всем остальным. Это самое лучшее, что может быть. – Лайэн опустила наживку в воду. – Сьюза меньше меня ростом. Я уже начала чувствовать себя карлицей.

– Это потому, что Тони нависал над тобой как скала.

– Вот что мне в тебе нравится. Ты большой, но не нависаешь.

– А твоя мать, какая она? Высокая, маленькая или среднего роста?

– Такая же, как я. Маленькая.

– Маленькая? Но ты просто… Вытягивай! Это лосось!

– Откуда ты можешь…

– Осторожнее! Береги костяшки пальцев!

Его предостережение прозвучало одновременно с резким поворотом катушки. Лайэн вскрикнула, затрясла окровавленной кистью правой руки и тут же крепко ухватилась за удочку левой.

– Ты в порядке?

Она кивнула, продолжая крутить катушку. Вернее, пытаясь это делать. Рыба вырывалась, леска разматывалась с резким свистящим звуком, рукоятка выскальзывала из рук.

Кайл присвистнул.

– Отличный лосось.

– Ты уверен, что лосось? – Лайэн изо всех сил старалась удержать удочку и катушку с леской. – По-моему, это кит-убийца.

– Лосось, точно. Черный рот. Держу пари, ты ухватила его прямо со дна.

– Это он меня ухватил. Да еще как крепко. Посмеиваясь, Кайл наблюдал за тем, как она пытается совладать с леской.

– Подними удилище повыше. Пусть он сражается со снастью, а не с тобой.

– Тебе легко говорить. А у него свои мысли на этот счет. Постепенно ей удалось подтянуть рыбу ближе к катеру.

– Я ее вижу! Давай сеть!

– Если ты ее видишь, значит, и она может видеть катер. А это значит…

Леска с визгом рванулась с катушки. Лайэн вскрикнула, отдернула руку от опасной рукоятки. Рыба тянула их в сторону острова Фармер, едва различимого в нескольких милях в виде туманного зеленого пятна.

– А это значит, что рыба обязательно попытается вырваться, – с удовлетворением закончил Кайл. – Ты поймала черноротого, радость моя. И такого огромного, что его действительно трудно удержать.

– Откуда ты знаешь?

– О рыбе многое можно узнать по тому, как она борется. Держу пари, эта очень скоро перестанет тянуть, обидится и затихнет.

Лайэн откинула волосы с лица.

– Надеюсь. У меня такое ощущение, будто я пытаюсь подтянуть на леске «лендровер».

– Может быть, я с ней закончу?

– Ни за что на свете! Она моя.

– Не спорю. Для лосося это неподходящее место, неподходящее время, не тот прилив и не правильный метод. Новичкам всегда везет. Везение часто оказывается сильнее умения.

Лайэн его почти не слушала. Она изо всех сил пыталась повернуть рукоятку катушки.

Кайл опытным взглядом оценил, как выгнулась удочка, с каким усилием пытается Лайэн тянуть леску. Лосось сейчас на глубине, обижается на то, что его рыбка-приманка тоже пытается вырваться.

Кайл взглянул на запад. Скоро солнце превратится в туманный оранжевый диск и потянет за собой день в океан, в сине-черную ночь. Они могут опоздать на встречу с Ханем Усэном… Однако эта мысль нисколько его не обеспокоила.

– Ты помнишь, я говорил тебе, как надо накачивать удочку?

– Нет, – отозвалась Лайэн, тяжело дыша.

Он подошел к ней, встал позади, чуть перегнулся и положил левую руку на удочку поверх ее руки. Правой ослабил торец удочки, прижатый к ее телу, так, чтобы он не давил.

– А еще лучше, спусти ее пониже, на бедренную кость или на середину бедра. Онор и Фэйт так делают.

– А ты как делаешь?

– У тебя нет моей мускульной силы.

– Ерунда. Мускулы не главное. Сила рычага стоит большего.

Кайл усмехнулся. Едва удержался, чтобы не уткнуться носом ей в шею. Она выглядела как упрямый рассерженный котенок.

– Давай-давай. Покажи силу рычага. – Он поместил нижний конец удочки в складку между ее корпусом и левым бедром. – Так лучше?

– Да. И что дальше?

– Тяни удочку левой рукой. Если не получается с согнутым локтем, разогни его.

– Как рычаг, – проговорила она, задыхаясь.

– Точно.

Она изо всех сил потянула удочку. Опершись на Кайла, потянула еще раз. Удочка почти не сдвинулась с места.

Чего нельзя было сказать об «удочке» Кайла. Он стоял, почти обнимая Лайэн, а ее изящный маленький задик терся о ширинку его брюк, что возымело немедленный эффект.

– Подними руку повыше. Так усилие получится больше. Она подняла руку. Кайл ощутил движение всего ее тела.

Скрипнул зубами. Он не мог думать ни о чем, кроме этого непреднамеренного и в то же время до предела сексуального трения каждый раз, когда она хоть немного меняла положение тела. А она двигалась достаточно интенсивно.

– Ты крепко держишь удочку? – спросил он.

– Да.

– Распрями руку, откинься назад всем телом, потом быстро наклонись вперед и крути катушку что есть сил. Я поддержу тебя, пока ты войдешь в ритм.

Лайэн откинулась, наклонилась вперед, крутанула что было сил. Вытянула примерно один фут лески.

– Еще, – скомандовал Кайл.

Тяжело дыша, она несколько раз повторила тот же маневр. Через несколько минут он тоже начал тяжело дышать, но вовсе не от физического напряжения. Запах ее кожи, жар разгоряченного женского тела, которое терлось о его тело от самой груди до бедер, – все это пробудило в нем непреодолимое вожделение и муку, какой он не испытывал с самых дней своей юности, когда еще не спал с девушками. Они тогда только яростно целовались и обнимались.

Если бы он так же касался ее вчера вечером, он бы точно ее не отпустил. Просто не смог бы себя сдержать. Единственное, что помогло ему сдержаться сейчас, – ее полная сосредоточенность на рыбе. Она, казалось, даже не замечала человека, обнимавшего ее.

– Кажется, у меня получается…

– Отлично, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Тяни, тяни.

– А когда ты достанешь сеть?

– Скоро. Я надеюсь.

Дыхание со свистом вырывалось из его губ. Ее задик в очередной раз коснулся его. Он едва подавил стон.

– Что? – ничего не подозревая, спросила Лайэн.

– Крути!

Она старалась, вытягивая каждый раз примерно фут лески. Задыхалась и смеялась от возбуждения, чувствуя, что на другом конце лески живое мощное существо и это существо хочет помериться с ней силами, прежде чем уступить и попасть к ним на обед.

Лайэн ни разу не пришло в голову, что она может проиграть в этой борьбе.

Она снова подтянула рыбину к борту. Однако лосось тут же рванулся прочь, унося с собой сто футов лески. Лайэн переступила с ноги на ногу, как боксер перед решающим раундом, и приготовилась снова «накачивать» удочку.

Кайл не знал, радоваться ему или плакать. Он только знал, что сходит с ума. Пусть этот лосось еще немного побегает от нее – вот единственное, чего он желал.

Лайэн удалось в третий раз подтащить рыбину к катеру. На этот раз лосось почти не пытался бежать. Хищно улыбаясь, Лайэн начала яростно накручивать леску.

– Я тебя отпускаю, – проговорил Кайл. – Пойду достану сеть. Хорошо?

Только тут Лайэн осознала, что до сих пор он держал ее в объятиях как любовник, помогая ей сохранять равновесие, пока рыба рвалась из стороны в сторону. Ее обдало жаркой волной, как прошлой ночью, когда она металась на постели без сна.

– Да, все в порядке, – ответила она. – Я держусь.

Кайл неохотно опустил руки, отступил. С сожалением констатировал, что больше нет необходимости держать ее в объятиях. Она вполне справлялась сама.

– Осторожнее! – предостерег он. – Следи за грузилом. Не крути больше.

Лайэн остановилась, взглянула на удочку и увидела, что грузило находится наверху, а верхняя часть удочки всего в нескольких футах над водой. Еще четыре фута лески находились под водой, а еще ниже – крючок с добычей.

Уголком глаза она видела, как Кайл достал большую черную сеть, медленно опустил ее в воду, наблюдая за утомленным лососем, который теперь медленно двигался в пределах досягаемости. Большая, крупная рыба, все еще полная жизни.

– Красавец! Не меньше двадцати фунтов, помяни мое слово. И запомни: когда я говорю тебе «отступи назад»…

– …и держи удочку верхним концом вверх, – задыхаясь и смеясь, перебила Лайэн. – Я запомнила это наизусть.

– Так вот, когда отступаешь, не споткнись о чехол мотора.

– Ты будешь ставить сеть на мою рыбу или будешь меня поучать?

– Я старший брат. Могу делать и то и другое.

– Скорее, Кайл! Я не хочу ее упустить.

– Не волнуйся, не упустишь. Отступи еще чуть-чуть. Еще. Так, хорошо.

Последовал молниеносный взмах рук, полетели брызги. В следующий момент рыба оказалась на палубе.

Лайэн вскрикнула, опустилась на колени, потянулась к лососю. Он лежал, холодный, с сине-черной спинкой и сверкающий серебром снизу. Если бы не сеть, он был бы абсолютно свободен. Крючок он выплюнул сразу же, как только перестала натягиваться леска. Лайэн дотронулась до него. Дитя стихии… как океан, из которого он появился.

– Ты не собираешься читать мне нотации? – осторожно поинтересовался Кайл.

Не говоря ни слова, Лайэн не отрываясь смотрела на желанную добычу.

– Ну ладно, ладно. Я уже вчера наелся свежего лосося. Брошу его обратно в море.

Она вскинула голову:

– Что?!

– Я подумал, что тебя охватило рыбацкое раскаяние. Лайэн облизнула губы.

– Вообще-то я вспоминала, сколько знаю способов приготовления лосося.

– Серьезно? Ты уверена, что…

– Вполне уверена. В Ванкувере и в Гонконге я хожу в рестораны, где есть живая рыба. Клиенты сами выбирают себе рыбу на обед, а потом смотрят, как ее убивают и чистят. Это для того, чтобы быть уверенными, что им действительно подают свежую рыбу. Что же касается этого лосося, то единственное, о чем я жалею, – то, что его нельзя съесть прямо сейчас, пока он такой свежий и сверкающий. Такой прекрасный. Кайл взглянул на часы.

– Если поторопиться, можем его отведать, прежде чем отправимся к Усэну.

– Чего же мы ждем? Дай-ка мне дубинку.

– Я сам могу это сделать.

– А я хочу поучиться.

– Чистить тоже будешь сама? Лайэн тяжело вздохнула:

– Да.

– Ты везучая. Лосося чистить намного легче, чем рыбу-скалу.

Он наблюдал, как она разделалась с рыбиной несколькими ударами дубинки. Если бы все остальные проблемы решались так же легко… К сожалению, так не бывает.

И все же… Не захватить ли с собой дубинку к развратному мистеру Усэну? Эта мысль очень позабавила Кайла.

Глава 14

Охранник на пристани у Института по связям со странами Азии, молчаливый, безоружный, очень вежливый, не двинулся с места, пока не последовало распоряжение от Хань Усэна, что катеру «Завтра» разрешено причалить. После этого он препроводил Лайэн и Кайла в административный корпус, нажал на кнопку звонка, дождался, пока выйдет другой служащий, и сдал ему посетителей с рук на руки.

Административный корпус представлял собой причудливое сооружение, в котором удачно сочетались стеклянные стены, колонны из кедрового дерева и восточная форма крыши. Свежий воздух был насыщен ароматами вечнозеленых деревьев и океана. С юга открывался вид на море с рядами торговых кораблей, навигационных буев, прогулочных катеров и зеленых островков. Ближние, включая и Нефритовый остров, были необитаемыми. Лишь на проходивших мимо кораблях да в нескольких домах по берегам дальних островов горели огни. Над всем остальным миром сгущалась темнота. Сквозь свинцовые облака прорывался бледный свет луны.

– Прекрасный вид, – заметил Кайл и переложил тяжелую картонную коробку с нефритом в другую руку.

Охранник ничего не ответил.

Лайэн тоже молчала. Гадала, где Усэн намерен принять ее. В этом здании кое-где горел свет, как и в остальной части институтского комплекса, однако ниоткуда не доносилось ни звука. Либо у них абсолютно звуконепроницаемые стены, либо никакого приема на самом деле нет.

Пожилой человек, одежда которого никак не соответствовала стандартам института, приоткрыл тяжелую дверь административного корпуса и выглянул наружу. Дверь со скрипом распахнулась. Запах китайского табака окутал Кайла и Лайэн. Внутри павильона, примерно в десяти футах от двери, сидел другой человек, помоложе, – китаец. Он смотрел на них без улыбки, и даже вызывающе дорогой костюм, явно сшитый на заказ, не мог скрыть «пушку» под его левой рукой.

– Приятно вам прийти сюда, – произнес пожилой китаец на ломаном английском. – Я мистеру Ханю двоюродные братья.

Лайэн ответила на диалекте путунхуа:

– Благодарю вас. Не стоит беспокоить мистера Ханя. Я знаю, он очень занят. Тем более мы приехали раньше времени. Проводите нас в ту комнату, где выставлен нефрит для обмена, чтобы я могла его посмотреть.

– Это нельзя, – ответил китаец по-английски. – Ждите. Лайэн попыталась заговорить на кантонском диалекте, однако он уже отвернулся от них и пошел прочь.

Другой, с пистолетом под мышкой, не двинулся с места. Лишь смотрел на них немигающим взглядом.

– Ну что, не удалось найти общий язык с двоюродным братом? – тихонько спросил Кайл.

– Вообще-то у нас несколько общих языков. Это Хань Цзюй, ближайший из двоюродных братьев Хань Усэна и его личный ассистент. Цзюй говорит на путунхуа и понимает кантонское наречие. Сейчас он просто ведет себя невежливо.

– Дает понять, что Усэн не в восторге от того, что вы приехали на своем катере и с коллегой?

– Может быть.

– Круто.

Лайэн подняла глаза на Кайла. То нескрываемое удовольствие, которое он еще совсем недавно испытывал и от ее общества, и от охоты на лосося, сейчас бесследно исчезло. Лицо Кайла выглядело непроницаемым. Он как бы оценивал все вокруг, не делая ни малейшей скидки на человеческие слабости. В этот момент он выглядел старше, холоднее, жестче. Совсем как Арчер. Вчера вечером тот, единственный из всех Донованов, принял ее без всякой теплоты.

– Ты похож на брата.

– На Арчера?

– Да.

– Вряд ли. Он красив до умопомрачения.

– А ты нет? – выпалила Лайэн, не успев как следует подумать.

Кайл кинул на нее заинтересованный взгляд.

– Я – нет. Женщины мне уже не раз это доказывали.

– Вот что бывает, когда слушаешь не того, кого надо. – Лайэн переложила в другую руку небольшую коробку с нефритом, подняла глаза на своего спутника. – Твоя улыбка может остановить весь транспорт в городе. От улыбки Арчера встанут только часы.

– Он тебе не понравился? Лайэн пожала плечами:

– Как мне может понравиться тот, кто явно не испытывает расположения ко мне?

– Ему нужно время, чтобы оттаять.

– Ему нужна паяльная лампа, чтобы оттаять!

Кайл не успел ответить. До них донеслась громкая китайская речь. В административный корпус энергичной походкой вступил Усэн, в парчовом смокинге, черных шелковых брюках, туфлях от Гуччи, с роскошным нефритовым перстнем, причесанный, напомаженный и надушенный, как игрок в казино или как жених.

Едва взглянув на толстяка, Лайэн почувствовала огромное облегчение от того, что рядом Кайл. Непроизвольно придвинулась к нему ближе, так, что теперь они касались друг друга.

– Животное готово к прыжку? – прошептал Кайл.

– Кажется, вы угадали. По крайней мере наполовину.

– Насчет животного?

– Боюсь, что так.

Она действительно была встревожена. Зная, как важны контакты с Усэном для семьи Тан, Лайэн не сомневалась, что Хэрри придет в ярость, если она оскорбит магната. А ей придется это сделать, если он действительно на нее накинется.

Повинуясь отрывистому распоряжению Усэна, ассистент взял коробку с нефритом из рук Лайэн. Охранник остался на месте, но перестал сверлить Кайла хищным взглядом.

Усэн быстро заговорил по-китайски, взял Лайэн под руку и направился через холл, не удостоив Кайла даже взглядом. Грубость Усэна по отношению к нему самому ничуть не тронула американца, но ему совсем не понравилось то, как крепко Усэн ухватил руку Лайэн. Он двинулся за ними. В этот момент Лайэн споткнулась о ногу Усэна и начала падать. Тот вскрикнул, наклонился к ней, придерживая руками свой большой живот. Одним быстрым движением женщина выпрямилась, выскользнула из его рук и отступила в сторону. Прежде чем охранник успел встать со стула, прежде чем Усэн успел разогнуться, Кайл уже стоял между ним и Лайэн. Она извинилась за свою неловкость на беглом китайском языке. Однако Усэн, который только сейчас с трудом разогнулся и теперь тяжело переводил дыхание, казалось, не слышал ее.

– Ну что же, пока босс открывает рот и ловит воздух, как рыба, выброшенная на берег, может быть, ассистент будет любезен показать нам, где выставлен нефрит, от которого хотят избавиться? – жестко проговорил Кайл. – Коробка у меня тяжелая.

Двоюродный брат Усэна сверкнул черными глазами. По-видимому, он понимал английский язык гораздо лучше, чем говорил. Усэн пролаял что-то, указывая на Кайла.

– Он хочет, чтобы ты вместе с его ассистентом доставил нефрит к нему в номер, – объяснила Лайэн. – А потом ты должен вернуться к себе на катер и ждать.

– А ты где будешь?

– Он собирается лично показать мне свой нефрит. Все уже приготовлено в главном конференц-зале.

– А где же проходит прием, о котором он говорил?

– Хороший вопрос. Ответа я не знаю.

– Ты хочешь, чтобы я ждал тебя на катере?

– Нет, – отчетливо произнесла Лайэн. – Последние несколько дней для меня были очень тяжелыми. Очень. Я хочу побыстрее покончить с этим делом и вернуться домой.

– Согласен. Сюда, пожалуйста.

Кайл двинулся вдоль холла, как будто ни Усэна, ни охранника не существовало в природе.

– Куда ты?

– В конференц-зал.

– Ты знаешь, где он находится?

– За холлом налево, третья дверь справа. Давай двигайся, радость моя. У нашего хозяина, конечно, приготовлена своя программа, но я не думаю, что он будет очень сопротивляться.

Лайэн прекрасно понимала, что это за программа. Несмотря на принадлежность к культуре Востока, изысканностью Усэн никогда не блистал. И вежливостью тоже. Толстяк уже не раз давал ей понять, что женщина, на которую он обратил свой благосклонный взгляд, должна лизать ему пятки, а также любую другую часть тела, которую ему заблагорассудится перед ней обнажить. Тем более какая-то незаконнорожденная.

Усэн отдал несколько сухих отрывистых приказаний ассистенту, так же сухо сообщил Лайэн, что его ждут другие дела, круто повернулся, чтобы уйти. Лайэн, шепча про себя слова благодарности, двинулась за Кайлом. Цзюй поспешил вслед за ними.

– Откуда ты знаешь расположение помещений института?

– Фармер не жалеет средств и сил на установление контактов. За последние четыре года Донованы не раз посещали конференции в этом институте. Однажды папа даже занял весь административный корпус. Это было в те времена, когда мы пользовались большим влиянием в Китае, чем Фармер. «Санко» буквально окружила нас своим вниманием.

– И что же произошло потом?

– Арчер отговорил Донована-старшего от заключения эксклюзивного союза с «Санко».

– Почему?

Кайл слышал за спиной шаги ассистента. Теперь он уже знал, что тот понимает английский гораздо лучше, чем кажется на первый взгляд.

– Он мне не объяснил.

– А ты пытался узнать?

– Ты же видела Арчера. Что сама думаешь по этому поводу?

– Ты его не спрашивал. Кайл переменил тему:

– Вот и конференц-зал. С золоченым лотосом на двери. Опередив ассистента, Лайэн открыла двери и вошла в зал.

На длинном массивном столе под светом ламп мерцали изделия из нефрита. Там же лежал большой лист бумаги с перечнем и характеристиками каждой вещи.

– Поставь коробку сюда. – Лайэн указала Кайлу на стол. Повторила то же самое на диалекте мандарин.

С непроницаемым видом Цзюй тоже поставил коробку на стол.

– Открыть? – спросил Кайл.

Плотная упаковка из белой бумаги с толстой бечевкой и множеством печатей из красного воска заинтриговала его еще на пристани, с того самого момента, как он увидел коробки в руках у Лайэн.

– Нет. Это личные печати Вэня – гарантия, что покупатель получит именно то, что он сам упаковал в коробки в хранилище Танов.

– Доверчивая душа! Лайэн пожала плечами:

– Не хуже многих других, с кем мне доводилось работать.

– Нет, я говорю о тебе. Откуда ты можешь знать, что в этих коробках?

Лайэн заложила за ухо выбившуюся прядь волос.

– А это и не нужно. Хотя в данном случае я знаю несколько вещей, которые могут быть предложены на продажу. Джо распорядился, чтобы я дала письменную характеристику этих изделий, прежде чем их упаковали.

– А как насчет остальных?

– Про остальные мне ничего не говорили.

– Странно.

– С точки зрения американца, китайские методы ведения дел часто выглядят странными.

Кайл взглянул на коробки. Невозможно узнать что-либо об их содержимом, не нарушив хотя бы одну из множества печатей. Старый, совсем не техничный, но хорошо испытанный и надежный способ зашиты.

Лайэн сняла с плеча сумочку, поставила на стол.

– Мне нужно больше света, чтобы рассмотреть нефрит, – обратилась она к Кайлу.

– Это совсем не обязательно, – вмешался Хань Цзюй на диалекте мандарин. – Высокочтимый Хань Усэн просто хотел, чтобы вы оценили качество нефрита. Если вы подождете немного, он сам поделится с вами некоторыми соображениями по поводу всяких тонкостей.

– Я польщена. Но у меня, как и у высокочтимого Хань Усэна, много других дел. – Лайэн перешла на английский:

– Ты знаешь, где тут выключатели?

Кайл подошел к стенной панели, скорее напоминавшей пульт управления скоростной ракеты, и нажал пару кнопок. Результат напомнил восход солнца в тропиках – мгновенно вспыхнул свет, такой яркий, что стало больно глазам.

– Достаточно?

– Жаль, что я не взяла с собой купальный костюм. – Лайэн достала из сумки ручку и блокнот. – Могла бы прекрасно загорать, не отрываясь от работы.

– Сейчас отключу ультрафиолет, А как насчет музыки? – Он обернулся к панели. – Есть классическая, кельтская, китайская опера, народная музыка, блюзы, современная, классический рок, рэп, европейская опера. Есть голоса природы – дождь, гром, прибой, журчание реки, пение птиц, джунгли на рассвете.

– Предпочитаю тишину.

– Тогда, может быть, тропические запахи? Сады и водопады, или жара и песок пустынь, полдень в джунглях, вечер в цветнике, закат в вечнозеленом лесу во время снегопада, или старый добрый соленый морской воздух?

Лайэн издала звук, который мог означать все, что угодно, и склонилась над нефритом. Взяла в руки первый предмет. Чем внимательнее она его рассматривала, тем меньше ей нравилось то, что она видела.

– Если тебя не устраивают стены, могу показать все, что угодно: от фресок Сиани до ночного Манхэттена и Скалистых гор в любое время суток. Если у тебя академическое настроение, могу набрать код любого полотна из любого музея Европы. Если у тебя плохое настроение и тебе на все наплевать, на этот случай существуют кинокадры, сюжетные обои. Есть еще набор спортивных клипов из всех стран мира, включая Монголию, и состязания по заарканиванию козлов.

Лайэн на секунду оторвалась от нефрита:

– Ты что, работаешь здесь гидом?

– Я еще только начал.

Под мрачным взглядом черных глаз Цзюя Кайл подошел к Лайэн, оперся о стол из австралийского дерева размером с грузовой самолет, скрестил руки на груди.

– Если бы мы были настоящими гостями, а не работягами, – медленно, лениво произнес он, – нам бы дали булавки на лацканы, с помощью которых мы могли бы управлять компьютером в каждой комнате. Менять Освещение, температуру воздуха, музыку, запахи и интерьер в зависимости от наших вкусов.

– А если в одной комнате несколько человек, чьи вкусы не совпадают?

– Тогда хозяева решат, кто из них очень важная персона, а кто так себе. Компьютером управляет гость самого высокого ранга. – Кайл повернулся к ассистенту:

– До свидания, Хань Цзюй. Если нам что-нибудь понадобится, мы вам сразу дадим знать.

Тот долго смотрел на Кайла, потом неторопливо направился к выходу из зала. Дверь бесшумно захлопнулась.

Кайл наклонился так, что губы его почти коснулись уха Лайэн:

– Не говори ничего такого, чего бы ты не могла сказать в присутствии Усэна. Здесь все прослушивается и записывается на пленку.

Лайэн широко раскрыла глаза. Но не произнесла ни слова. Даже не кивнула. Просто снова занялась нефритом. Чем скорее они смогут выбраться из этой фармеровской ловушки высокого класса, тем лучше. Интересно, смогла бы она с помощью своего баллончика остановить охранника, прежде чем тот успел бы выхватить пистолет и выстрелить? Вряд ли.

– Ты меня слышала? – выдохнул Кайл ей прямо в ухо.

Лайэн кивнула. Рывком отстранилась, почувствовав прикосновение его пальцев. Он пытался убрать с ее лица прядку волос, все время выбивавшуюся из заколки.

– Надо мне купить заколку получше, – заметила она.

– Только не за мой счет.

– Ты меня отвлекаешь.

– Я должен извиниться?

– Если хочешь. Кайл рассмеялся.

Лайэн попыталась сосредоточиться на нефрите, который Усэн предлагал Танам на обмен. Цвет нормальный. Однако Лайэн пользовалась более надежным инструментом, чем зрительная память. Она потянулась к сумочке, достала несколько изделий из нефрита, цвет которых хорошо знала. Положила на стол, взглянуть, как на них действует освещение.

– Так… хорошо. Полный спектр дневного света. Вот… точно такой же оттенок ты сможешь увидеть завтра на склоне дня в каком-нибудь другом месте.

– Ты уверена? Это освещение имитирует дневной свет средиземноморских широт. Я могу изменить его на свет, характерный для северо-западной части Тихого океана.

Лайэн покачала головой, взяла в руки вещь, лежавшую на карточке с номером один. Кулон размером с половину ее ладони. С внешней стороны выгравированы зеленые листья и ветки персикового дерева, образующие что-то вроде решетки, внутри которой изображен персик бело-зеленого цвета. Естественные формы плода так преувеличены, что скорее напоминают довольно точное, хотя и не слишком изящное изображение наружных женских половых органов.

– Предполагалось, что ты будешь размышлять вслух. Не забыла?

Лайэн кивнула. Она помнила и о том, что каждое ее слово прослушивается и записывается на пленку.

– Итак, что же ты об этом думаешь?'

– Я понимаю, почему Усэн намерен исключить эту вещь из своей коллекции.

– И что же не так с этим кулоном?

– Он представляет собой прекрасный пример того, как страсть собирателя может влиять на качество вещей, которые он коллекционирует.

Кайл взглянул на кулон.

– Я слушаю.

– Хань Усэн коллекционирует эротику из китайского нефрита всех династических периодов. Это нелегкая задача. Даже при том, что эротика в Китае считалась допустимой и даже очень распространенной частью жизни – по крайней мере до распространения христианства и до создания КНР, – все же в основном эротика была темой живописи.

– Ха… Наглядные пособия? Ничего нового.

– Да, – сдержанно подтвердила Лайэн, – аналоги некоторым вещам можно найти в самых различных культурах. Но… эротические изделия из нефрита изготавливались только в тех случаях, когда на них поступал заказ от императора или принца. Иначе они не изготавливались вовсе либо делались мастерами средней руки из камня невысокого качества.

– Типа вот этого кулона?

– Да.

– Значит, проблема здесь не в сюжете?

– А вот сейчас в тебе говорит пуританское воспитание. – Лайэн слегка улыбнулась. – Тот факт, что в западных музеях выставляются лишь китайские предметы домашней утвари и пейзажи, говорит скорее о том, что общество не решается обратить свое внимание на китайскую эротику. Между тем она имеет богатую историю.

– Как и во многих других странах.

– С той разницей, что в Китае она не держалась в тайне. Частота и продолжительность визитов императора к женам и наложницам становились достоянием общественности. Можно даже сказать, что наклонности развратника высоко ценились в китайских правителях.

Кайл удивленно вскинул брови. Осмотрел лежавшие на столе изделия из нефрита, все без исключения представлявшие собой вариации на тему человеческой сексуальности. Лайэн наблюдала за ним уголком глаза.

– Ты шокирован? Он лениво улыбнулся.

– Просто представил себе, что произошло бы, если бы выставить все это в музее. Служащие с ума бы посходили.

– Как и местные политические деятели.

– Точно. Как ты справедливо заметила, различные культуры. – Кайл снова перевел взгляд на кулон. – Значит, здесь проблема состоит только в качестве камня и работы, но не в сюжете?

Лайэн кивнула:

– В коллекции Танов множество великолепных вариаций на тему ветвей и плодов персика. Все они невероятно сексуальны, все намекают на удовольствия, доставляемые женским телом, и на его плодовитость, которая означает для мужчины бессмертие в результате рождения сыновей.

– Ну, что касается этого кулона, насчет «невероятной сексуальности» я бы еще согласился. Но… – Кайл пожал плечами. – Этот рисунок скорее можно назвать клиническим, чем художественным изображением.

– Абсолютно точно. Жаль, что я не могу показать тебе для сравнения один кулон из хранилища Танов. Размер такой же, цвет чуть получше. Что же касается искусства гравировальщика… Это что-то невероятное. Малейшие изменения в оттенках нефрита использованы для усиления впечатления. Честно говоря, когда я впервые увидела тот кулон, мне пришла в голову мысль, не был ли райский плод искушения персиком, а не яблоком.

– А ты уверена в том, что здесь изображен персик? Мне это больше напоминает определенную часть тела.

Лайэн искоса взглянула на Кайла.

– В Китае персик считается символом наружных женских половых органов.

– Нефритовый «персик» для нефритового «тростника»?

– Вообще-то женские органы чаще называют «нефритовым шатром». Есть и другие названия, например, «шатер наслаждений», «один квадратный дюйм».

Кайл хотел ответить каким-нибудь нейтральным замечанием, но ничего не смог придумать. Такого поворота разговора он никак не ожидал.

– В любом случае, – продолжала Лайэн, – этот кулон, предположительно, являлся украшением наложницы в период правления династии Сун.

– Предположительно? Ты не уверена?

Лайэн помолчала, помня о том, что зал прослушивается. Положила кулон на стол, покопалась в своей сумочке, достала оттуда лупу с подсветкой на батарейках.

– Что ты хочешь увидеть? – спросил Кайл. – Следы от инструментов, которыми пользовались резчики?

– Смотрю по привычке. До появления механических инструментов работа шла очень медленно, а изделия получались удивительно чистыми, с отчетливым рисунком. Машины ускоряют работу, но не улучшают ее. В результате, например, углы часто находят друг на друга и линии не такие чистые, не такие гладкие.

– То есть машину не всегда удавалось остановить вовремя. Так?

– Да. Вот, взгляни. Здесь, у края, должна быть одна изогнутая линия, очень чувственная. А вместо этого мы видим какую-то бугристую рябь.

Кайл взял лупу и стал рассматривать вещицу. Увидел кривую рваную линию, о которой говорила Лайэн.

– Я думаю, этот кулон изготовлен с помощью современной технологии, а вовсе не во времена династии Сун, когда мастера работали с помощью ножных педалей и пользовались абразивами из измельченного граната, – заключила она.

– И какая же, по-твоему, ему цена?

– Сто долларов, если нет времени поторговаться. Десять, если продавец будет спешить закрыть свою лавочку. В Гонконге и Шанхае есть магазинчики, где такого добра полным-полно. Все современные вещи.

– Новый нефрит – так, кажется, его называют? Все, что сделано после девятнадцатого века.

– Новый нефрит, – подтвердила она. – Даже если ему уже сто лет.

– Примерно четвертая часть всей истории Америки.

– И пятидесятая часть истории Китая. И то смотря как считать. – Лайэн взяла у него кулон. – Дело осложняется тем, что некоторые знатоки в Китае называют «новым» весь нефрит, изготовленный после эпохи правления династии Хань.

– Все, произведенное за два последних тысячелетия, считается современным?!

– Для многих собирателей – да.

Лайэн положила кулон на место, что-то пометила у себя в блокноте и перешла к следующей вещи. Она работала быстро и эффективно. В отдельных китайских словах и фразах для нее были сконцентрированы целые тома информации. Быстро писала: «„Пи“, зеленый, цвета мха. Выполнен средне. Хорошая полировка. Тематика довольно обычная».

– Похоже на мужчину, поднявшего руку над женским платьем, – заметил Кайл.

– Как я уже отметила, ничего необычного в тематике нет. Следующую вещь ей пришлось взять обеими руками, такой она оказалась большой. Почти с дыню.

– На несколько оттенков светлее, чем «пи». Высокохудожественный рисунок. Хорошее, даже можно сказать, отличное использование естественной цветовой гаммы камня. Хорошая полировка, хотя и современная. К сожалению. Если бы полировали старым способом – ручным трением, – эта вещь ценилась бы гораздо выше. Ручная полировка дает более глубокий блеск.

– А что ты скажешь о сюжете?

– Довольно обычный.

Лайэн положила нефрит на место, сделала пометки в своем блокноте и двинулась дальше.

Кайл взглянул на вещь, которую она только что отложила. Две фигуры, мужская и женская; партнеры полностью одеты. Женщина лежала на спине в расслабленной позе, закинув ноги на плечи мужчины, который обнимал ее бедра. Выражение лица женщины не оставляло сомнений в том, что эта поза доставляет ей удовольствие. Как и выражение лица и поза мужчины. Он откинул голову назад, в высшей степени наслаждения.

К тому времени как Кайл подошел к Лайэн, она уже рассматривала седьмую вещь.

– «Пи», индиго, – проговорила она специально для Кайла. – Хороший цвет, очень хорошее качество гравировки. К сожалению, изображение лишено динамики.

Пока Лайэн делала пометки, Кайл рассматривал изображение, о котором она говорила. Еще одна дева с поднятыми к небу ногами. Однако если судить по выражению ее лица, мужчина, склонившийся меж ее бедер, мог разве что обследовать ее половые органы. Его лицо также не выражало особого восторга.

Кайл взял у Лайэн лупу и вгляделся внимательнее. Гравировка действительно безупречная, несмотря на полное отсутствие каких-либо эмоций и художественного таланта. Четкие ровные линии, повороты и углы.

– «Ко», – произнесла Лайэн. Кайл вскинул на нее глаза:

– То есть?

– Желтый. Далеко не лучший пример такого цвета. Гравировка в стиле эпохи Троецарствия, а вот символика и сюжет более типичны для периода династии Сун.

– И что это означает?

– В период правления династии Сун произошло возрождение стиля Троецарствия. Либо эта вещь того периода, либо более поздняя. Можно?

Кайл вернул ей лупу.

– Современная, – произнесла Лайэн через несколько секунд. – Еще не остыла от механической полировки.

Она сделала очередную пометку в блокноте. Взяла следующую фигурку.

– «Чжу». Красная киноварь, – перевела она, прежде чем Кайл успел задать вопрос. – Сюжет не совсем обычный. Подозреваю, что это тоже современная вещь.

Кайл взглянул на нефрит, который она рассматривала. Снова мужчина и женщина. Одежда на них смята. Голова мужчины скрыта меж бедер женщины.

– Отличная форма, – ровным голосом произнесла Лайэн. – Прекрасная полировка. Никакой статичности. Великолепная техника. Счастливая наложница, в виде исключения.

Кайл громко рассмеялся.

– Откуда ты знаешь, что это наложница, а не жена?

– В такой позе она не забеременеет.

– Но удовольствие получит, это точно. Лайэн быстро сделала пометки в блокноте.

– Если перечислить самые важные вещи, с точки зрения среднего китайца, то сексуальное удовольствие жены будет стоять у него на тридцатом месте.

Она отложила блокнот и сосредоточилась на следующей вещи. Быстро покончила с ней, перешла к очередной, потом к следующей. Все они оказались современными. Качество варьировалось от хорошего до посредственного, причем последнее преобладало.

Между тем по крайней мере три вещи из тех, что Лайэн привезла из хранилища Танов – те самые, которые она описала сама, – несомненно, самого высокого качества, какое только существует. Так что, если Таны решились на обмен, сделка будет односторонней. А под перечнями и характеристиками тех и других изделий будет стоять ее подпись.

Мурашки пробежали по коже. Ладони покрылись холодным потом. Лайэн попыталась уговорить себя, что преувеличивает. Она же просто-напросто выполняет распоряжения клиента. О чем там договорились между собой Усэн и Таны, ее не касается.

Но ведь там будет стоять ее подпись…

Глава 15

– Он что, действительно сосет ее ножку? – спросил Кайл.

Лайэн вздрогнула, перевела дыхание, попыталась сосредоточиться на очередной фигурке, на которую смотрела, не видя ее. Мужчина держал во рту крошечную изувеченную ступню своей подруги.

– Да, сосет, – подтвердила Лайэн. – На протяжении многих веков, когда в Китае практиковалось перевязывание женских ступней, чтобы они оставались крошечными, как у ребенка, «золотые лилии» считались одной из самых возбуждающих частей женского тела.

– «Золотые лилии»? Женские ноги?

– Не всякие ноги. «Золотые лилии» олицетворяли собой кульминацию целой жизни, проведенной в нескончаемой боли. Когда девочке исполнялось четыре или пять лет, пальцы ее ног привязывали к пяткам, так, что ломалась кость ступни. В результате у взрослой женщины оказывались ступни, похожие на бутоны лилии, которая вот-вот раскроется. От трех до четырех дюймов максимум.

Кайл в растерянности моргнул:

– И это возбуждало?

– Мужчин того времени – да. «Золотые лилии» являлись единственной частью тела, которую женщина никогда не обнажала ни перед кем, даже перед слугами, которые помогали ей принимать ванну. Исключение составлял муж либо – у проституток – самый любимый клиент.

Кайл тихонько присвистнул.

– Ну нет, этот сексуальный стимул, пожалуй, не преодолел различий в культурах. Во всяком случае, с моей точки зрения.

– А если бы это была женская грудь, ты бы чувствовал иначе?

– Конечно, черт возьми.

– Это действительно различия в культурах.

– Боже, благослови Америку!

Лайэн улыбнулась невзирая на растущую тревогу, сжимавшую все внутри в тугой комок. Взяла очередную вещь, надеясь, что хоть что-то из коллекции Усэна, выставленной на обмен, окажется не таким тусклым и посредственным, как то, что она уже успела осмотреть.

– Сучжоу! – неожиданно вырвалось у нее. – Ах, черт!

– В чем дело?

– Чем древнее вещь, тем меньше она похожа на настоящий нефрит. Исторически камни в Китае различали скорее по цвету, чем по химическому составу. Нефритом называли целый ряд камней всех оттенков зеленого, начиная от стеатита – мыльного камня – до серпентина, или змеевика.

– Их легче обрабатывать, чем нефрит. Мыльный камень, например, намного легче.

– Зато гравировка не сохраняется так долго. Рисунок стирается, со временем от него практически ничего не остается. Подобно тому, как воск плавится на солнце. Особенно это характерно для мыльного камня. И ни один камень не воспринимает полировку так, как настоящий нефрит.

– У тебя в руках нефрит?

– Только по названию. Его называют сучжоуским нефритом. Ты знаешь, в чем разница?

– Сучжоуский нефрит на самом деле представляет собой серпентин. Он мягче настоящего нефрита, у него меньше удельный вес, он более хрупкий.

– А в чем состоит различие между нефритом и жадеитом, тоже знаешь?

– Нефрит представляет собой силикат кальция, магния и железа. Он также известен под названием тремолит-актинолит. Жадеит – это несколько иной силикат: алюминия, натрия и железа. Его еще называют пироксеном. Прозрачный жадеит изумрудного цвета именуют бирманским нефритом, императорским нефритом, просто жадеитом, или «фэйцуй». Кажется, я ничего не упустил из наиболее важного?

– Из менее важного тоже. А теперь скажи: если ты столько знаешь о нефрите, для чего на самом деле крутишься около меня? – не выдержала Лайэн.

– Прежде чем заинтересоваться нефритом, я работал геологом. Знание химии, конечно, нужно, но его явно недостаточно, чтобы судить о китайском нефрите, который независимо от химического состава представляет собой конденсат истории науки. Так что я слушаю тебя, чтобы понять, откуда ты знаешь, что женщина вот на этой скульптурке – невеста, а не проститутка.

– Посмотри внимательнее на подставку.

Кайл подошел ближе, так, что ощутил тепло ее тела.

– Похоже на хорошо отполированное красное дерево.

– Подставка символизирует ночное ложе. По углам изображены летучие мыши – символы ночи и счастья. А ее пеньюар украшен пионами, символизирующими весну, обновление, любовь и счастье.

– А, ну да, обычная свадебная болтовня.

– Болтовня? – Лайэн рассмеялась. – Ты рассуждаешь как настоящий западный холостяк. Для китайцев же брак, свадьба означали сплетение воедино семей, династий и судеб. Свадьба считалась важнейшим моментом в жизни, когда прошлое проникает через мужчину в женщину и создает будущее.

Кайл наклонился, чтобы получше рассмотреть фигурку величиной с ладонь, которую Лайэн держала в руках. Лицо невесты ничего не выражало и едва выделялось на фоне камня. Она придерживала руками пеньюар, распахнув его внизу живота и широко раскинув бедра. Нижнего белья на ней не было, так что жених мог ясно видеть, что его ожидало. Наружные половые органы выделялись отчетливее всего остального на теле женщины.

– Все ясно, – произнес Кайл. – Она готова созидать будущее.

– В общем, да. Но искусство гравировальщика не соответствует этим сложным символам и культуре того времени. Так что перед нами просто женщина, раскинувшая ноги.

Лайэн вернула фигурку на место и двинулась дальше.

– А ты видела более… э-э-э… деликатные изображения на эту тему?

– У Танов есть вещь примерно такого же размера. – Лайэн говорила рассеянно: она в это время уже изучала следующую фигурку. – От нее остается совершенно другое впечатление. Девушке, несомненно, повезло, она получила в мужья человека, желающего доставить ей удовольствие. Я называю ту скульптурку «Мечта невесты», хотя по выражению ее лица видно, что все уже состоялось.

– Как?

– В каком смысле «как»? Обычным способом, я полагаю. Проникновение и извержение.

Кайл остановил на ней внимательный взгляд. Рассмеялся от удовольствия, увидев, как щеки Лайэн заливает румянец.

– Эту механику я понял уже вскоре после детского сада. – Он коснулся тыльной стороной ладони пылающей щеки женщины. – Я спрашиваю: откуда ты знаешь, что все уже состоялось?

Пытаясь не обращать внимания на горячую краску, обжигавшую ее лицо – как будто невеста или первоклассница! – Лайэн наклонилась над очередной статуэткой.

– Просто… ну, просто она так выглядит.

– Не очень понятно. – Кайл сделал глубокий вдох вбирая в себя ее аромат. Здесь, на выставке эротического нефрита, где были только он и теплая желанная женщина, плоть его, казалось, не выдержит напряжения. – Как ты думаешь, есть у меня возможность продолжить обучение, заглянув в хранилище к Танам и сравнив все эти вещи?

Лайэн покачала головой:

– Никто, кроме членов семьи, ну и меня, конечно, никогда не допускался в хранилище. Но может быть, я смогла бы принести тебе кое-что из эротики, если хочешь.

– Я хочу научиться различать нюансы. Если эротика поможет, я готов смотреть и слушать.

Лайэн постаралась скрыть улыбку. Только бы он не заметил, как участился ее пульс. Ей уже приходилось обсуждать и приобретать эротику для некоторых клиентов, включая и Ханя Усэна, но никогда эта тематика ее не смущала.

С Кайлом же все иначе. Непонятно почему, но это так. Не то чтобы Лайэн стеснялась или чувствовала неловкость. Единственное, что ее смущало, – собственные не поддающиеся контролю мысли. Они все время возвращались к тому, каково это – лежать рядом с ним, утолив свою страсть… а он с восхищением разглядывал бы «один квадратный дюйм», доставивший им обоим столько наслаждения…

– Должен, однако, признаться, – заметил Кайл, – я с трудом представляю себе Вэнь Чжитана в качестве коллекционера эротического нефрита.

– Это не главная его страсть. Просто Вэнь никогда не упускает случая расширить или повысить качество семейной коллекции, в том числе и собрания эротики. Его дед и прадед, кстати, обладали безупречным вкусом. Многие из их приобретений представляют собой истинные произведения искусства.

– Например, «Мечта невесты»?

Лайэн прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором предстала расслабленная фигура молодой женщины, улыбка удовлетворения на лице, мягкие припухшие губы, редкостное свечение нефрита меж ее бедрами.

– Да, – произнесла она внезапно охрипшим голосом. Откашлялась. – «Мечта невесты».

И поспешно взяла в руки следующую вещь, лежавшую в лакированной коробочке, проложенной шелком. Длиной с ее ладонь, эта скульптурка изображала возбужденный пенис. Лайэн несколько раз повернула его в разные стороны, отметила качество камня и гравировки, положила обратно в коробку.

Кайл наклонился к ней, стараясь не обращать внимания на едва уловимый, очень женский запах, проникавший ему в ноздри.

– Почему ты ничего не говоришь?

Лайэн замерла. Постаралась расслабиться. Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание, от которого мурашки пошли по телу.

– Сказать особенно нечего. Либо это средство для обучения проституток, либо вещица, выполненная без всякого вдохновения, либо и то и другое.

– И разумеется, в хранилище Танов есть подобная, но намного лучше?

– Могу припомнить по крайней мере пять с ходу. «Нефритовый стебель» считался одним из любимых сюжетов эротического искусства, а в более древние времена – еще и ритуальным объектом.

Лайэн наскоро закончила осмотр вещей, предложенных Усэном на обмен. Все они оказались не лучше предыдущих и не развеяли ее сомнений по поводу сделки, которую ей приказано было совершить.

Кайл почувствовал растущее напряжение, но не мог понять, что именно тревожит Лайэн. После осмотра каждого предмета она делала почти молниеносные пометки в блокноте. Покончив с последней фигуркой, она перевернула страницу и начала быстро писать. Потом вырвала исписанный листок и положила на стол.

– Ты молчишь уже пятнадцать минут.

– Приплюсуй их к моей прошлой задолженности. Резкими торопливыми движениями Лайэн сунула блокнот, ручку и лупу обратно в сумочку. Перекинула ее через плечо, стараясь не думать о том, как рассердятся на нее Таны. Но будь она проклята, если поставит свою подпись под такой неприкрытой взяткой.

– А ты разве не должна взять это с собой? – Кайл указал на вещи, которые они только что осматривали.

– Должна.

– Тогда давай их упаковывать.

– Нет. – Лайэн взяла со стола меньшую коробку из тех, что они привезли с собой. – Возьми другую, пожалуйста.

Кайл высоко вскинул брови, но молча сделал то, что она просила.

– Что теперь?

– Теперь мы уходим.

– Значит, сделка не состоялась?

– Насколько это касается меня, я против.

– Как это подействует на Усэна?

– Так, как на собаку, которую поманили бы сочным куском мяса, а вместо этого предложили сухую кость.

Кайл хмыкнул. Под прикрытием коробки нащупал пистолет и взвел курок. Только после этого он двинулся к выходу из конференц-зала. Лайэн следовала за ним.

Они прошли через холл и направились к выходу, не удосужившись попрощаться с охранником, все так же неподвижно сидевшим на стуле у двери.

Открывая дверь, они услышали крики откуда-то из глубины здания. Охранник сунул руку под пиджак… и замер, увидев нацеленное на него дуло пистолета Кайла.

В холл выбежал Хань Цзюй, рванулся к двери и остановился. Начал что-то грубо выговаривать охраннику.

– Цзюй, – резко произнес Кайл. Тот обернулся к нему.

– Снимите телефонную трубку, позвоните охраннику на пристани, попросите его прийти сюда и проводить гостей Усэна обратно к катеру. Говорите по-английски. И не становитесь между мной и этим вашим задирой, если не хотите попасть под перекрестный огонь.

Цзюй не стал спорить, не стал притворяться, что не понимает по-английски. Аккуратно снял трубку и приказал человеку на пристани прийти в административный корпус.

– Кайл, – начала Лайэн.

– Минутку. – Кайл не сводил глаз с Цзюя. – Ваш Смайли (Здесь: улыбчивый тип (англ.). – Примеч. пер.) понимает по-английски? – Он указал на охранника.

– Нет, – ответил Цзюй.

– Лайэн, скажи этому типу, чтобы медленно положил оружие на пол и подвинул сюда. Если я увижу, что пистолет нацелен не на его грудь, а на что-нибудь другое, я его тут же пристрелю.

Лайэн быстро заговорила по-китайски.

Не сводя глаз с Кайла, охранник опустил пистолет, положил его на мраморный пол и двинул ногой в сторону Лайэн. Металл переливался на свету, как вода.

– Ты умеешь обращаться с пистолетом? – спросил Кайл.

– Чуть-чуть.

– Сойдет для начала. Подними его.

Не выпуская из рук картонную коробку, Лайэн неловко взяла оружие с пола и перевела глаза на Кайла. Он кинул быстрый взгляд на пистолет в ее руке.

– Порядок. Он на предохранителе. Убери его с глаз долой и иди к катеру. Я за тобой.

Звук ее шагов растворился в тишине.

– Цзюй, скажите охраннику, чтобы лег на пол лицом вниз ногами к двери.

Охранник начал выполнять приказание еще прежде, чем Цзюй договорил.

– А теперь ложитесь на него.

Цзюй начал было возражать, но остановился при первом движении пистолета в руках Кайла. Бормоча по-китайски какие-то ругательства, лег поверх охранника.

– Тот, кто повернется в сторону двери, пожалеет об этом, – спокойно произнес Кайл. – Лучше не выводите меня из терпения. Я буду ждать охранника с пристани у входной двери.

Бесшумными шагами он вышел за дверь. Фонари, зажигавшиеся при появлении прохожих на дорожке, еще горели. Кайл догнал Лайэн за вторым поворотом. Пистолета в его руках уже не было.

Охранник с пристани едва не налетел на них на третьем повороте.

– Спасибо, что потрудились прийти, – сказал Кайл. – Но я предупредил Цзюя, что мы знаем дорогу. Давай побыстрее, дорогая. Нам надо успеть до прилива.

Лайэн ускорила шаг. Кайл держался вплотную за ней. Охранник помедлил в нерешительности, потом, по-видимому, вспомнил основную свою задачу – никогда не оставлять посетителей без сопровождения. Он проследовал за ними до пристани, проследил за тем, как они сели на катер, дали гудок и приготовились отчаливать. Кайл включил мотор, и в этот момент послышался резкий сигнал тревоги.

– Пора трогаться в путь. Иди в каюту. Дверь оставь открытой.

Он отвязал канаты и двинул катер с кормы.

К тому времени как охранник начал кричать им вслед, они уже отошли от пристани на несколько сот футов. За пару секунд Кайл переключился на переднее рулевое управление. Катер взревел, подпрыгнул и рванул вперед. Новенькие, недавно установленные прожекторы разрывали темноту, отыскивая плавающие на воде бревна – главную опасность для мелких судов в районе островов Сан-Хуан.

Лайэн сидела напротив Кайла на капитанском месте. Она казалась очень замкнутой и в то же время взвинченной до предела. И по-видимому, не намеревалась делиться своими мыслями.

– Не хочешь рассказать мне, что все это значит?

– Не сейчас. Прошу тебя. Надо подумать. Господи, что я натворила! Вэнь придет в ярость. Танам очень нужно расположение Ханя Усэна.

– Поэтому они предложили взятку? Хороший нефрит в обмен на плохой?

Лайэн стиснула кулаки. Нет, она совсем не в восторге от того, что решила не заключать сделку, но… что еще оставалось делать? И какое счастье, что она поехала на эту встречу не одна! Без Кайла ей не удалось бы вывезти нефрит Танов с острова, в этом Лайэн не сомневалась. Она старалась не думать о том, что произошло бы, окажись она наедине с Усэном среди всех этих второсортных наглядных пособий.

– Поговори со мной, Лайэн. Я хочу понять, что происходит.

– Я не могла поставить свою подпись под такой односторонней сделкой. Все вещи, предложенные Усэном, вместе взятые, не стоят и одной из тех трех, что я оценила для обмена.

Кайл нахмурился. Снизил скорость.

– Сколько сделок с запечатанными коробками ты осуществила?

– С Усэном?

– С кем бы то ни было.

– Точно не помню. Шесть… или семь. Последние – с Усэном, здесь, в Сиэтле. Перед этим были сделки с тайваньским торговцем и с коллекционером из Китая.

– Для других клиентов ты тоже делаешь что-то подобное или только для Танов?

– Вернее, только для Вэня. Я начала заниматься этим примерно полгода назад, когда его зрение ухудшилось и он слишком ослабел, чтобы путешествовать самому.

– И это первая сделка, которую ты отказалась проводить?

– Да.

– Другие были более честными?

Лайэн прикрыла глаза, попыталась расслабить крепко сжатые руки.

– Не знаю.

Однако теперь она со страхом поняла, что это не так. Снова крепко сплела пальцы рук. Губы сжались в жесткую тонкую линию. Тишина, густая и непроницаемая, как ночь, заполнила каюту.

Кайл хотел было поднажать, вытянуть из нее еще что-нибудь, но передумал. Вести катер в темноте в районе островов Сан-Хуан – задача сама по себе достаточно сложная, и без того, чтобы пытаться разговорить неразговорчивую женщину, подозреваемую в краже. Лучше подождать, пока они окажутся в его коттедже. Там он наверняка получит ответы на свои вопросы.

– Осторожнее. – Кайл перекинул канаты и привязал катер. – Пристань может быть скользкой.

Одним легким движением он поднял ее на руки и перенес на мокрый причал. Лайэн испуганно вскрикнула, повисла на его руках, пока не почувствовала под ногами твердый настил.

– Хорошо, – сказал Кайл. – Ты делаешь успехи.

– Что?

– Ты издала звук. Даже два. Один из них можно принять за целое слово.

Лайэн вспыхнула. Действительно, весь обратный путь она была не слишком общительной.

– Извини. И не думай, пожалуйста, что я не испытываю к тебе благодарности за все, что ты для меня сделал. Я тебе очень признательна. Без тебя… – Она слегка вздрогнула, представив себе, что могло бы быть. – Я просто все время думаю о… нефрите.

– О нефрите или о нечестных сделках?

Лайэн хотела отвернуться, но не смогла. Кайл стоял слишком близко.

– А как насчет честной сделки? Более того, как насчет хорошей сделки?

Она почувствовала его теплое дыхание на своих губах. А потом и его рот, горячий, обжигающий, жадный, притягательный, изголодавшийся.

И такси на этот раз не ждало за дверью.

«Нет, я не должна этого делать», – говорила она себе, приникнув к нему всем своим существом, не в состоянии дождаться того момента, когда сможет забыть обо всем, желая его так, как никогда никого не желала.

Кайл намеревался не спешить. Он хотел соблазнить эту женщину со всей тонкостью и искусством, на какие был способен. Так, чтобы она просила еще и еще. Несколько поцелуев на пристани, где ветер загадочно обвевает и окутывает их запахами моря, еще несколько поцелуев по дороге до коттеджа, на тропинке между шепчущими в ночи елями, потом стакан вина перед камином и, наконец, медленное раздевание, тело и мысли, свободные от всяческих покровов…

Но, ощутив ее, он забыл обо всем. Испустил какой-то низкий гортанный звук и не мог думать больше ни о чем, только о том, чтобы проникнуть в нее еще глубже. Он притиснул ее к себе, насыщаясь ее теплом, втягивая в себя ее жар. Прикусил ей губы, глубоко проник в нее языком, начал лихорадочно мять ее одежду, пока не нащупал грудь, упругую, горячую, с напрягшимися сосками, которые словно молили о том, чтобы их гладили и целовали.

Он слишком поздно поймал себя на том, что уже почти раздел ее. Руки его блуждали по всему телу Лайэн, рот вкушал и не мог насытиться ею. Он попытался остановиться, попытался поднять голову, оторваться от ее тела, но Лайэн крепко сцепила руки у него на затылке, прижав его голову к своей груди. Изо рта ее вырывались хриплые голодные звуки. Собрав воедино всю свою волю, Кайл отлепился от нее.

– Пойдем в коттедж.

В ответ она лишь выгнула спину. Бедра ее слепо искали его. Она хотела его, немедленно, сейчас же, пока рассудочные запреты и страхи не взяли верх. Сейчас, когда она не могла даже думать ни о чем из-за пульсирующего жара внутри, туманившего голову, прожигавшего все тело непреодолимого дикого желания.

– Сейчас, – хрипло выговорила она прерывающимся голосом. – Здесь.

Последней сколько-нибудь разумной мыслью Кайла было: как хорошо, что у него есть собственный кусочек берега, изолированный от мира коттедж и собственная пристань. Еще секунда, и им обоим будет наплевать на все, даже окажись они на капоте автомобиля в центре города в час пик.

Одной рукой он расстегнул брюки, другой обхватил ее за ягодицы и приподнял так, что ее бедра оказались на одном уровне с его.

– Обними меня ногами, – попросил он и впился губами в ее губы.

Лайэн почувствовала его руку между бедрами, сладострастно содрогнулась, попыталась еще теснее вжаться в него. Ощущение его пальцев буквально сводило ее с ума. Пальцы проникали повсюду, гладили, исследовали, ласкали. Но этого ей казалось мало. Мало, мало! Ей хотелось всего сразу и прямо здесь.

Она извивалась в его руках, пыталась сказать ему, чего хочет. Но говорить не могла. Губами они будто приросли друг к другу. Она застонала, почувствовав внутри его пальцы. Ощутила первую волну острого блаженства. Но и этого ей показалось недостаточно. Она хотела почувствовать его внутри себя, сильно, резко, глубоко… навсегда.

Руки его переместились, раздвинули ее бедра. Он вошел в нее одним движением, наполнил до краев, прошел глубже, так, что Лайэн вытянулась, принимая в себя его всего. Окружила, обдала его своей влагой, вскрикивая от блаженства. Она достигла высшей степени наслаждения и словно требовала от него такой же полной отдачи. Со стоном наслаждения он сильно толкнулся в нее, потом еще, еще и еще…

А потом не осталось ничего, кроме двоих людей, пытавшихся перевести дыхание.

Наконец Лайэн расслабилась, безвольно прижавшись к Кайлу, все еще обхватив его бедра ногами. Ее дыхание сбилось, волосы растрепались…

– Ты не заметил номер того чудища, которое сбило нас с ног?

Он рассмеялся, и от этого движения снова проник в нее. Почувствовал дрожь, содрогание ее тела, услышал низкий изумленный крик. Она снова достигла высшей точки блаженства. Он крепче прижал Лайэн к себе, снова начал интенсивно двигать бедрами, толкнулся в нее, еще и еще, только для того, чтобы опять почувствовать, как ее жар опустошает его до остатка, почувствовать, как ее тело удерживает его внутри себя.

Желание вонзило в него свои беспощадные когти. Кайл рассмеялся, сверкая белыми зубами в лунном свете. Сейчас он чувствовал себя волшебником, кудесником, Господом Богом… или очень-очень счастливым человеком.

Наконец Лайэн издала хриплый нечленораздельный звук, глубоко вздохнула, впилась зубами в его грудь медленным чувственным поцелуем. Кайла снова обдало жаром, он напрягся внутри ее. Она призывно выгнулась в ответ.

– Нет-нет, не надо. – Он выпустил ее из объятий, и Лайэн соскользнула вниз по его телу. – В следующий раз я хочу взять тебя в постели.

– В следующий раз? – Она опустила глаза и увидела мощный лоснящийся напрягшийся «нефритовый ствол». – О, в следующий раз…

И улыбнулась.

Потом словно посмотрела на себя со стороны. В деловом костюме и строгих туфлях, в нейлоновых чулках до середины бедер, с юбкой, поднятой до талии, со спущенными трусиками. Ощутила дуновение прохладного соленого воздуха между ногами. Она должна была бы чувствовать стыд, неловкость, но ей было слишком хорошо, чтобы беспокоиться о таких мелочах.

– Если ты не прикроешься, – хрипло проговорил Кайл, – следующий раз наступит прямо сейчас.

Прежде чем Лайэн успела что-либо понять, Кайл упал на колени и осторожно поправил на ней узенькие трусики. Поцеловал ее тело сквозь кружевной нейлон и почувствовал, как она вздрогнула. Быстро опустил и расправил на ней юбку, встал на ноги, стараясь не терять голову. Облизал губы, снова вкусил ее… и опять потерял голову. Снова опустился на колени…

Прошло еще много времени, прежде чем они направились к его коттеджу.

Глава 16

Автомобиль Лайэн свернул по направлению к канадской границе. Небо было свинцовым, дул резкий, порывистый ветер. Красная «тойота» медленно двигалась в плотном потоке машин. В другое время Лайэн изнывала бы от нетерпения, но сейчас она чувствовала лишь облегчение. Меньше всего на свете ей хотелось утром в день своего тридцатилетия ехать в Ванкувер на встречу с Вэнем и докладывать ему, что она отказалась совершить сделку.

Однако еще хуже было бы отдать первоклассный нефрит, принять вместо него совершенно заурядные вещи и поставить свою подпись на оценочных листах.

Машины ползли еле-еле. Чтобы убить время, Лайэн разглядывала первую зелень у обочин шоссе, любовалась новыми посадками в Парке мира. Все, что угодно, только бы отвлечься от предстоящего конфликта с Танами в их семейной крепости.

Семья… но не ее.

Клиенты, напомнила она себе. Надо думать о них как о клиентах, и тогда все будут довольны. А теперь придется думать о них как о бывших клиентах. Потому что таковыми они станут через несколько часов.

Пытаясь отвлечься от мрачных раздумий о Танах, она мысленно перенеслась в прошлую ночь. И сегодняшнее утро. Как чудесно именно так встречать свое тридцатилетие! Волна блаженства пронзила все ее тело от груди до колен. Лайэн вспомнила, как они лежали в постели, вспомнила затуманенные желанием глаза Кайла.

Под этим взглядом оживало все ее существо. Она чувствовала себя любимой или по крайней мере желанной, очень желанной. Лайэн еще не встречала такого любовника, как Кайл, – жадного, ненасытного, чувственного до мозга костей. Мужчину, который давал столько же, сколько получал. Нет, больше. После ночи, проведенной с ним, все мужчины, которых она когда-либо знала, и даже тот, кого она когда-то любила, безвозвратно канули в прошлое, с пометкой «Д.К.» – «До Кайла».

А что будет после Кайла?..

Эта мысль ей совсем не понравилась. В свои тридцать лет она уже понимала, что мужчины, подобные Кайлу Доновану, встречаются еще реже, чем императорский нефрит. Она знала, что после разрыва придется пережить страшную пустоту, и к этому надо быть готовой. Но в это утро Лайэн не могла даже думать о таком будущем. Ей было слишком хорошо. Она ощущала сладкую боль при воспоминании о том, как держала его в объятиях, такого жаждущего и ненасытного, внутри ее, так глубоко, что она чувствовала себя его частью. Неотделимой частью. Одно дыхание, одинаковое биение сердец, одинаково скользкая от пота кожа.

И еще… Кайл думал о ней не только в постели. Он хотел ей помочь.

" – Лайэн, нам надо поговорить. У тебя какие-то неприятности из-за этого нефрита?

– С этим ничего не поделаешь, Кайл. Я отвезу нефрит обратно к Вэню и скажу ему, что больше не буду посредницей Танов в слепых сделках.

– И что потом?"

Этот вопрос Кайла все еще отдавался в ее ушах. Лайэн боялась даже думать, тем более говорить на эту тему. Поэтому прекратила расспросы испытанным способом: провела руками по его великолепному обнаженному телу. Потом провела по нему губами…

Вежливое постукивание по стеклу машины отвлекло ее от этих захватывающих воспоминаний. Лайэн вздрогнула, обнаружив рядом мужчину средних лет в темно-сером костюме с полицейским значком в руках. Тот сделал ей знак опустить стекло. Она повиновалась. Прохладный воздух ворвался в машину, взметнул ее черные волосы.

– В чем дело? – спросила она. – Что-нибудь случилось?

– Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности, мэм?

– Водительские права или паспорт?

– Все равно, мэм. Или то, или другое.

Лайэн взяла с сиденья сумочку, достала бумажник. Долго не могла отыскать водительские права, наконец обнаружила их в чековой книжке. Видимо, в последний раз ей понадобилось предъявить удостоверение личности в банке.

– Вот, пожалуйста. – Она протянула права полицейскому. Он взглянул на цветную фотографию, потом на Лайэн.

– Мисс Блэкли, выйдите, пожалуйста, из машины.

– Но почему? Что-нибудь не в порядке с правами? Я продлила их всего несколько месяцев назад.

Он открыл дверцу машины и теперь стоял, ожидая, пока она выйдет. Лайэн выскользнула из машины. Выпрямилась.

– Мисс Блэкли, вы арестованы по обвинению в крупной краже, контрабанде и продаже краденого товара.

В первую минуту Лайэн решила, что это какой-то нелепый розыгрыш, недоразумение. Но прежде чем она успела произнести хоть слово, полицейский быстро развернул ее и надел ей наручники, сцепив руки за спиной. В следующий момент рядом появилась женщина в строгом костюме, быстро обыскала ее опытными руками и повлекла к седану без опознавательных знаков, стоявшему поблизости.

Лайэн оглянулась и увидела, как человек, арестовавший ее, склонился над багажником машины и достал оттуда одну из коробок. Печати из ярко-красного воска сверкнули на фоне белой бумаги.

Кайл трудился, не обращая внимания на телефонные звонки. Под яркой лампой, пользуясь сильным увеличительным стеклом, он собирал крошечные кремниевые диски на электрической панели. В результате должно было получиться модемное контрольное устройство для системы безопасности, встроенной в пентхаус Донованов.

На пятом звонке он сквозь зубы выругался, отложил инструменты и взял телефонную трубку.

– В чем дело?

– …Кайл…

Голос звучал так напряженно и нерешительно, что он не сразу узнал его.

– Лайэн, это ты? Слышно так, как будто ты звонишь из другой страны.

– Я и чувствую себя так. – Она судорожно вздохнула. – Извини, что беспокою тебя, но… мама с Джонни сейчас на пути в Таити, и я не знала, к кому еще…

Она смолкла.

Кайл понял, что ее голос звучит так странно вовсе не из-за плохой связи, а от волнения. Раздражение его бесследно прошло.

– Что случилось, радость моя?

– Меня арестовали… Я не знаю, что… Лайэн откашлялась.

Взрыв противоречивых эмоций потряс все его существо: ярость, сожаление и дикое желание, которое он словно никогда и не удовлетворял. Кайлу это совсем не понравилось, поэтому он решил не обращать внимания на обуревавшие его чувства и сосредоточиться на деле.

– Где ты находишься?

– В Сиэтле.

– В чем тебя обвиняют?

– В воровстве, контрабанде, торговле краденым товаром… и еще в чем-то… я не поняла.

– Какой товар имеется в виду?

– Нефрит. Они считают, что я украла его у Вэнь Чжитана. Но я этого не делала, Кайл! Я бы никогда не смогла украсть у…

– У тебя есть адвокат?

– Адвокат?! Откуда? Я даже не знаю ни одного адвоката.

– Спокойно. Я достану тебе адвоката. Ни с кем ни о чем не говори, пока не встретишься с Джилл Мерсер. Джилл Мерсер. Запомнила? Ни с кем. Там около тебя есть кто-нибудь из полицейских?

– Да.

– Передай ему трубку.

– Ей.

– Не имеет значения. И… Лайэн…

– Да?

Он хотел сказать, чтобы она не волновалась, что это недоразумение, что он все уладит. Однако у него появилось сильное подозрение, что это вовсе не ошибка, что ее не освободят, и он сам встревожился.

– Я приеду к тебе, как только смогу, – произнес он наконец.

– Да, конечно. И спасибо тебе, Кайл. Мне просто… больше некому позвонить.

Последние слова она произнесла так тихо, что он едва их расслышал. Лучше бы он их вообще не услышал. Мысль о том, каково ей там, совсем одной, пронзила его, словно током. Он не мог думать об этом. Особенно после прошлой ночи, когда она отдалась ему вся без остатка, ничего не скрывая и не остерегаясь, поднимая его с каждым разом все выше и сама поднимаясь вместе с ним. Изумленное выражение ее глаз говорило о том, что такого она никогда раньше не испытывала. Интересно, его глаза выражали то же самое?

– Молодец, что позвонила. И помни: не говори ни с кем, пока не встретишься с Джилл.

– Я… только побыстрее, пожалуйста, если можешь. Они меня держат взаперти… в наручниках…

Голос снова прервался, словно Лайэн захлебнулась страхом.

Кайл почувствовал настоящую физическую боль. Она не могла этого видеть, да он и не смог бы признаться в этом даже самому себе.

– Передай трубку полицейскому. Я скоро приеду.

– Что говорит адвокат? – спросил Арчер.

– Ничего хорошего. – Кайл выглянул в окно, но не увидел ни покрытого рябью залива Эллиот, ни солнца, упорно боровшегося с облаками. Если ветер не усилится, до наступления настоящей темноты их ожидают долгие сумерки. – В чем только ее не обвиняют!

– Ну, это дело обычное. Чем больше обвинений, тем выше сумма залога.

– Верно. Полмиллиона долларов. У нее и десятой части этих денег нет.

Арчер присвистнул.

– Полмиллиона?! Не слабо, при том, что за ней в прошлом ничего не числится. Судье, наверное, моча в голову ударила.

– Или ему кто-то кое-что нашептал.

– И такое может быть. В особенности если подозреваемая считается соучастницей контрабандного вывоза похоронного костюма «Нефритового императора» из Китая.

– Об этом ей никто ничего не говорил.

– Пока нет. Но мы-то с тобой знаем, почему в это дело вмешалось федеральное правительство. Коллекция эротики Вэня им до задницы.

– Отсюда вытекает интересный вопрос. Федералы вели наблюдение за Лайэн, потому что надеялись, что она выведет их на гробницу «Нефритового императора», так? Выйдя на нефритовый похоронный костюм, они тут же могли бы вмешаться и предотвратить международный скандал.

– Согласен.

– Ведь они знают, где сейчас находится нефритовый костюм.

– Китайцы тоже. Они требуют от Соединенных Штатов, чтобы им вернули раритет.

– Справедливое требование.

– Фармер утверждает, что раздобыл его на Тайване, а не в Китае.

– Что говорит по этому поводу Тайвань?

– Они с нами свяжутся.

– Господи…

– Можно предположить, что Тайвань вступит в игру в свое время и заявит либо о том, что они продали костюм, либо – что его у них украли.

– Почему?

– Для них это прекрасная возможность утереть нос Китаю. Китайцы вопят и требуют, чтобы Дядя Сэм нашел и вернул костюм, потому что его якобы у них украли, Чан Кайши во время революции или кто-то другой. Если Дядя Сэм не вернет национальное достояние, это может очень повредить отношениям между КНР и Соединенными Штатами. Первыми пострадают гражданские права. Правительство Китая уже начало давить на студентов и прессу в Гонконге.

Кайл с отвращением фыркнул.

– Гражданские права! Единственное условие, при котором в Китае были бы возможными хоть какие-то гражданские права, – это экономический бум или уменьшение количества граждан. И то и другое не имеет никакого отношения к нефритовому похоронному костюму.

– Когда ты наконец повзрослеешь?! Политика не имеет ничего общего с реальностью. Она имеет дело с тем, во что можно заставить поверить людей как в существующую реальность. Если ты не понял этого после Калининграда, значит, не поймешь никогда.

Кайл отвернулся от проницательных глаз Арчера. Он понимал, что тот прав, только ему не хотелось это знать.

– Какой же вариант развития предлагает Тайвань?

– Они вопят, что Тайвань представляет собой независимое китайское государство со своим законным правительством, и если Дядя Сэм вернет что-либо КНР, это очень серьезно повредит демократическому Тайваню в его длительной и тяжелой борьбе с китайскими коммунистами.

– Чепуха.

– Ты прав на восемьдесят процентов. – Тон Арчера казался таким же холодным, как и его глаза. – Оставшиеся двадцать и являются причиной того, что Дядя Сэм ведет себя тише воды и ниже травы и молит Бога о том, чтобы вся эта история как-нибудь заглохла.

– На кого ты ставишь?

– Предпочитаю хранить свои деньги в джинсах. Если ситуация не изменится, причем в ближайшее время, нас ожидают колоссальный скандал и грызня на международном уровне. Такая драка, в которой победителей не бывает.

– Ну, они мощные ребята. Все, что мне нужно, – вытащить Лайэн.

– Желаю успеха. Дядя Сэм вовсе не хочет оказаться перед выбором между Тайванем и Китаем. Если эту задачку можно решить за счет кого-нибудь другого – любого другого, – федералы с радостью ухватятся за такую возможность.

– Лайэн этого не заслужила.

– Возможно. А может, Дядя Сэм поймал именно того, кого надо.

– Нет, – резко сказал Кайл.

Арчер на секунду прикрыл глаза и тут же открыл. Жизнь давно уже научила его, что от опасности не спрячешься, закрыв глаза.

– У тебя есть серьезные основания это утверждать или тебе просто нравится ее трахать?

– Не смей говорить о ней в таком тоне!

– К черту! К дьяволу! – Арчер стукнул кулаком по столу с такой силой, что тяжелая бронзовая лампа подпрыгнула. – Мне следовало вывести тебя из игры в тот момент, когда я увидел, как ты смотришь на сексуальную мисс Блэкли. Так, будто до нее ты ни одной женщины в жизни не видел!

– Мне-то ничто не грозит, – спокойно возразил Кайл. – А вот Лайэн в опасности. Она не готова к таким играм, Арчер. Она не выдержит. Увидев костюм Фармера, она была так же потрясена, как и все остальные.

– И ты веришь, что на том аукционе она увидела погребальный костюм в первый раз?

Кайл хотел ответить утвердительно. Потом вспомнил, как она рвалась рассмотреть костюм и как не смогла скрыть страх, когда он предоставил ей такую возможность.

– Она точно не знала, что костюм у Фармера.

В этом Кайл по крайней мере был полностью уверен.

– Но на аукционе она его увидела не впервые? Так?

– Не знаю.

– А я думаю, что знаешь.

– Да черт возьми, у нее же не было никакой возможности вытащить костюм таких размеров из гробницы «Нефритового императора»!

В первый раз за все время разговора Арчер улыбнулся. Едва заметной, холодной как лед улыбкой.

– Рад слышать, что не все твои мозговые клетки переместились на метр ниже. Именно поэтому Дяде Сэму нужно, чтобы кто-нибудь все время находился с ней рядом и выяснил, кто еще в этом замешан.

– Хочешь сказать, что федералы не собираются упрятать ее в тюрьму?

– В общем, нет.

– Тогда зачем ее арестовали, надели наручники и увезли?

– У них не было выбора. Надо было бросить китайцам кость. Кто-то навел их на нефрит и на Лайэн.

– Кому же так срочно понадобилось ее убрать?

– Вэнь Чжитану.

– Зачем?

Арчер хотел было ответить резкостью, но сдержался. Ему сейчас вовсе не нужна была бурная ссора с младшим братом. Ему нужно было сотрудничество.

– Люди обычно выходят из себя, если их обворовать больше чем на миллион долларов.

– Лайэн не воровка. Я думаю, ее подставили.

– Ах, ты думаешь! Ты действительно думаешь? Чем? Своим сверхактивным членом?

– Прекрати, Арчер! Я говорю серьезно.

– Я тоже!

Нет, так они не смогут ни до чего договориться. Арчер взглянул на кучу электронных деталей, в беспорядке рассыпанных по кухонному столу, как оставил их Кайл в тот момент, когда позвонила Лайэн.

– Похоже, ты бросил какую-то интересную работу. Но Кайл отказался сменить тему.

– Послушай, Арчер, я знаю, что это такое, когда вдруг выясняется, что тебя подставили, когда не знаешь, кому можно доверять, кроме собственной семьи. Но у Лайэн даже семьи нет.

– А мать?

– Анна с любовником сейчас на пути в Таити. Я не мог бы сейчас оставить Лайэн, даже если бы захотел. Она совершенно одинока и очень напугана.

– Черт! – прошипел Арчер. Запустил длинные тонкие пальцы в густую шевелюру. Брат просто нарывался на ссору. – Ну хорошо, и кто же, по-твоему, ее подставил?

– Тот, кто украл нефрит.

– Потрясающе! Есть еще какие-нибудь столь же поразительные откровения?

Кайл не счел нужным обращать внимание на сарказм.

– Я должен поговорить с Лайэн.

– На здоровье. Ты знаешь, где ее найти.

– Не в тюремной камере. Здесь.

– Ты, кажется, сказал, что у нее нет пятисот тысяч наличными?

– У нее нет. – Кайл направился к двери. – Зато у меня есть.

– Тогда лучше поезжай с ними в Лас-Вегас. Там больше шансов выиграть.

В ответ Кайл лишь сделал знак средним пальцем через плечо. Знак, понятный им обоим. Входная дверь захлопнулась за ним. Кулак Арчера снова с силой грохнул по столу. Лампа качнулась, задрожала. Через несколько секунд снова стало тихо.

– Итак, – проговорил Вэнь своим сухим, но все еще сильным голосом, – неблагодарная арестована.

Хэрри и Джо переглянулись. Ни один из них не решался заговорить первым. Предательство Лайэн потрясло Вэня сильнее, чем они ожидали.

Дэниел, самый молодой и поэтому не видящий в том никакого риска, с готовностью согласился стать глашатаем дурных новостей.

– Ее задержали, дедушка. Мне очень жаль. Не потому, что она арестована, а потому, что ты потратил столько времени и сил на передачу своих драгоценных знаний этой бесчестной потаскушке.

Вэнь ничего не ответил, лишь чуть подвинулся на садовой скамейке и поднял лицо к послеполуденному солнцу. Он ощущал солнце более отчетливо, чем мог видеть его глазами. Надвигающаяся темнота старости давалась ему нелегко. Но еще тяжелее оказалось пережить известие о том, что Лайэн воспользовалась слабостью стариковского зрения, чтобы обмануть его. Эта мысль причиняла Вэню острую, почти физическую боль.

Он доверил этой девочке все, что знал о Небесном камне, а она его предала.

– Ты был прав, настаивая, чтобы это произошло в то время, когда Джонни со своей наложницей будут далеко отсюда, – сказал Вэнь, обернувшись ко второму сыну. – Боли и так достаточно. Мне не хотелось бы, чтобы из-за предательства дочери сын восстал против отца. Против семьи.

– Благодарю, – тихо произнес Хэрри. – Мы хотели избавить тебя от этой боли, отец. Хотели дождаться, пока ты успокоишься среди наших предков. Но это невозможно.

– Она оказалась слишком жадной, – вставил Дэниел. – Через несколько лет обобрала бы нас до нитки. Ограбила бы нашу нефритовую сокровищницу, оставив только бархатные чехлы в пустых ящиках!

Вэнь молчал, все так же обратив лицо к солнцу, которое он различал как более светлый шар среди окружающей темноты. Снова заговорил Хэрри:

– Когда Дэниел пришел и рассказал мне обо всех этих подменах, я решил дождаться приезда Джо. Потом мы вместе решили, что если будем делать вид, будто ничего не произошло, к хорошему это не приведет. Ты глава семьи Тан. Твое законное право знать правду.

Изуродованные пальцы Вэня сжимали холодную нефритовую головку трости. Никогда он не чувствовал себя таким старым, таким слабым… таким одураченным.

– Ее посадят в тюрьму. Никогда больше она не переступит порог дома Танов. Проследите за этим.

– Да, отец, – прозвучал голос Джо, впервые за все время. Какое счастье, что зрение отца с возрастом так ослабело! Раньше он видел всех насквозь со всеми их недостатками. Никогда не прощал ошибок, не проявлял самой элементарной человечности. И теперь он никогда не простит предательства незаконнорожденной дочери Джонни. – Я прослежу за этим.

Вэнь сидел неподвижно так долго, что они уже решили, что старик заснул. Неожиданно он поднял руку, одним резким движением отослал сыновей и внука.

Они немедленно удалились. Вэнь сидел под весенним солнцем, приподняв голову. Никто не видел, как из полуслепых глаз медленно катятся тяжелые слезы.

– Что ты сказал? – Он стиснул руку партнёра по «бизнесу» так крепко, будто это было горло врага. До сих пор все шло прекрасно. Нефрит плыл прямо в руки, деньги текли рекой. Ничто не угрожало ни ему, ни его шикарной жизни, полной удовольствий. – О чем ты говоришь! Ее же посадили!

– Кайл Донован взял ее на поруки, под залог.

– Но меня заверили, что это невозможно.

– Правительство Соединенных Штатов повлияло на это решение. Они хотят, чтобы Лайэн Блэкли разгуливала на свободе.

– Зачем?

– Чтобы она вывела их на гробницу «Нефритового императора». На нас.

Первый из собеседников обхватил руками голову. И зачем только он поддался искушению ограбить одного, чтобы расплатиться с другим!

– Все, мне конец.

– Ты трусливее бабы. – Второй с отвращением отвернулся от него. – Я позабочусь о том, чтобы она никому не смогла ничего рассказать.

– Как ты это сделаешь?

– А тебе не все равно?

Первый ничего не ответил. Да, ему все равно. Он желал лишь одного: отвести подозрения от себя, избавиться от опасности. И повторил себе то, что всегда говорил в случаях, когда оставался без средств, а кредиторы дышали в спину, требуя уплаты долгов: «Еще один раз. Один-единственный. А потом – все, и никто ни о чем не узнает».

Глава 17

Кайл помог Лайэн, бледной и напряженной до последней степени, сесть в свою машину. Ее маленькую «тойоту» конфисковали, во всяком случае до тех пор, пока с хозяйки не будет снято обвинение в контрабанде. Если же ее признают виновной, машина перейдет в собственность федерального правительства.

– Спасибо… – начала она.

– Если ты еще раз скажешь «спасибо», я тебе заткну рот!

Он не чувствовал бы себя таким виноватым, если бы не воспоминание о том, как, увидев его, она вся вспыхнула от радости, словно рождественская елка. Обнять Кайла она не могла из-за наручников, только спрятала лицо у него на груди, как будто в поисках убежища и защиты.

Держа ее в объятиях, пытаясь успокоить и утешить, какой-то частью своего существа он сознавал, что помогает ей выйти на свободу не только ради того, чтобы помочь, но и для того, чтобы использовать в своих целях. Это сознание странным образом подействовало на Кайла: оно его ожесточило. Сколько бы он ни убеждал себя в том, что хочет выведать все, что ей известно, именно для того, чтобы помочь Лайэн, чувство вины не проходило. И гнев тоже.

Порыв ветра взъерошил ему волосы. Погода сегодня удивила всех: небо неожиданно очистилось, и хмурое весеннее утро так же неожиданно сменилось ясным золотым днем.

Кайл захлопнул дверцу и перешел к водительскому сиденью, уговаривая себя успокоиться. Злостью делу не поможешь. Он уже едва не сорвался в присутствии того ничтожного чинуши, который настаивал, что Лайэн должна оставаться в наручниках, пока не подпишут все бумаги. Оформлять бумаги этот бюрократ вовсе не торопился.

Любому цинику показалось бы, что федералы намеренно затягивают эту процедуру. Возможно, для того, чтобы успеть подготовить круглосуточную слежку. Даже для Дяди Сэма организация такого дела представляет некоторую проблему.

Однако и без этих круглосуточных невидимых цепей Лайэн не была бы полностью свободна. Одна-единственная попытка пересечь границу Соединенных Штатов – и она снова окажется в тюрьме.

Но по крайней мере наручники с нее в конце концов сняли.

Кайл едва удержался, чтобы изо всех сил не хлопнуть дверцей. Надел ремень безопасности, сунул ключ в зажигание и обернулся к Лайэн:

– Закрепи ремень.

Он почти кричал, но Лайэн как будто не замечала. Это беспокоило его больше всего. Из чувства благодарности она не могла остановить его, когда он грубо выговаривал ей за то, что тюремные процедуры, выводившие его из себя, никак не кончаются.

Лайэн потянулась за ремнем… и внезапно замерла, глядя на свои руки как на чужие. Сколько она ни пыталась их отмыть, чернила, которыми снимали отпечатки пальцев, темными полукружиями остались под ногтями. Она сжала кулаки, чтобы спрятать постыдные пятна.

– Ремень, Лайэн!

Лайэн сидела все так же неподвижно, уставившись на свои руки. Кайл перегнулся к ней и сам закрепил ремень. Теперь от нее пахло не свежестью, лилиями и дождем, а казенным учреждением, дезинфекцией и страхом. Черный брючный костюм, который она достала из своей дорожной сумки сегодня утром в его коттедже, смялся и выглядел каким-то пыльным. Спутанные волосы в беспорядке спадали на плечи. Нефритовую заколку тоже конфисковали до установления законного владельца.

Лайэн не отрываясь смотрела на свои руки, сжатые в кулаки. Они болели от наручников, как и ее челюсть, как и горло – от подавленных криков ужаса, ярости и боли. Ее дедушка, которого она так любила, для которого трудилась, не жалея сил, поверил в то, что она воровка!

– Я этого не делала, – сказала она хриплым голосом. Кайл включил мотор.

– Вот об этом нам и надо поговорить. Мерсер может некоторое время подержать федералов на расстоянии, но для того, чтобы построить сколько-нибудь надежную защиту, ей нужно получить от тебя всю информацию.

Лайэн молча кивнула.

Кайл собирался было задать вопрос, но, взглянув на нее, передумал. Она вся дрожала, как только что пойманный дикий зверь. Возможно, она себя и ощущала загнанным зверем. Он чувствовал то же самое в Калининграде, когда неожиданно встал вопрос о паспорте, когда его схватили без всякого предупреждения и бросили в тюрьму, прежде чем Джейк успел вмешаться и уладить дело. Для человека, воспитанного в полной уверенности в том, что свобода законопослушного гражданина так же непреложна, как кислород в воздухе, которым он дышит, вдруг оказаться схваченным на улице, закованным в наручники, запертым в камере, где с ним обращаются как с кучей дерьма… все это может вызвать шок, не меньший, чем изнасилование.

Усилием воли Кайл попытался расслабить плечевые мышцы, сведенные словно для драки. Выезжая со стоянки, он машинально глянул в зеркало заднего обзора.

Бежево-коричневый «форд-таурус» влился в поток машин сразу за ними. Маневр столь же неприкрытый, как если бы преследователи включили сирену и зажгли красный свет. По-видимому, пятидесяти тысяч долларов и заверенной гарантии по поводу оставшейся части залога этим ребятам показалось недостаточно. Они намерены следить за мисс Блэкли и хотят, чтобы она об этом знала.

– Ну все, – сквозь зубы произнес Кайл. – Пора поговорить, дорогая. Что, к черту, происходит?

Лайэн повернулась и потерянно взглянула на него:

– Я же тебе сказала: Вэнь Чжитан считает меня воровкой.

– Мне этого недостаточно. – Кайл нажал на акселератор и проскочил под загорающимся желтым светом светофора. Пусть этот «хвост» поработает за свою зарплату, премии и раннюю пенсию. – Тебя обвиняют в краже нефрита на… сколько? На миллион долларов?

Лайэн зажмурилась. Господи, как ей сейчас нужна горячая ванна, чашка кофе… и чтобы стрелки часов повернули вспять, в то время, когда Вэнь доверял ей, а сама она еще надеялась, что наступит день, когда семья Тан признает ее полноправным членом!

– Да, – наконец выговорила Лайэн. – На миллион долларов.

– Даже если бы ты продала весь нефрит по настоящей цене хотя краденый товар обычно идет с большой скидкой, – залог, который за тебя потребовали, не укладывается ни в какие рамки.

– Что ты имеешь в виду?

– Размер залога, как правило, отражает тяжесть преступления и возможность того, что преступник скроется. В данном случае речь идет о сумме хоть и крупной, но не катастрофической. И сбежать ты не сможешь, по той простой причине, что деваться тебе некуда. Любая страна выдаст тебя американским властям. Вопреки распространенному мнению за миллион долларов в третьем мире свободу не купишь. Может быть, за десять миллионов. И цена растет с каждым месяцем.

Лайэн открыла глаза, взглянула на яркое послеполуденное небо. Наконец-то наступил ясный сине-золотой весенний день, о котором все так давно мечтали.

– Они оставили у себя мой паспорт, – проговорила она наконец.

– И приставили к тебе «хвост».

В первый момент она не поняла. Потом взглянула в боковое стекло. Американский автомобиль следовал вплотную за машиной Кайла, как прицеп.

– Не очень искусная слежка.

– Точно. И это наводит законопослушного налогоплательщика на мысль: что им на самом деле от тебя нужно?

Выражение лица Лайэн показало, что она его не поняла.

– Послушай, – раздраженно заговорил Кайл, – я знаю убийц, растлителей малолетних, насильников и торговцев наркотиками, которых не считают достаточно важными или опасными преступниками, чтобы приставлять к ним круглосуточную слежку. Поэтому я еще раз тебя спрашиваю: какая ставка в этой игре?

– Нефрита на миллион долларов недостаточно?!

– Нет.

– Тогда… что же?

– Черт побери! Лайэн, я не смогу помочь тебе, если ты мне не доверишься. Что, черт возьми, происходит?

– Но я не знаю. – Она судорожно вздохнула. Тряхнула головой, как бы для того, чтобы прояснились мозги. – Сегодня утром я проснулась с улыбкой. Ты занимался со мной любовью так, как будто я богиня. Через час я оказалась в наручниках, и со мной обращались как с преступницей. Какой счастливый день рождения! Мне сегодня исполнилось тридцать.

– У тебя сегодня день рождения?

– Да. Испеки мне пирог с начинкой из судебного досье. – Лайэн попыталась рассмеяться и тут же поняла, что не сможет остановиться. Сильно вздрогнула. Если бы мать со своим любовником была сейчас поближе! – Господи! – Она вздрогнула. – Когда тебя неожиданно арестовывают, начинаешь думать о таких вещах…

– Например?

– Насколько я одинока. Никогда не думала, что доживу до тридцати лет и никому не будет дела, если я окажусь в тюрьме… Ни мужа, ни детей, ни настоящих друзей, ни любовника, ни…

– У тебя есть я, – вырвалось у Кайла прежде, чем он успел подумать.

– Одна ночь. – Она попыталась улыбнуться, но губы задрожали. – И какая ночь! Но кроме ночи, существуют дни, правда? Много дней. Мне казалось, вполне достаточно быть независимой, никому ничем не обязанной, создать свое собственное дело и чтобы ни один мужчина не смог выкинуть меня на улицу, когда я ему надоем.

Не будучи ясновидящим, Кайл тем не менее догадался, что она имеет в виду.

– Но твоя мать и Джонни Тан остаются вместе дольше, чем многие законные супруги.

– Я уверена, что это сознание очень греет ее, когда Джонни встречает китайский Новый год со своей семьей, появляется на всех их крещениях и днях рождения, забывая про наши, делает своей жене детей, когда ему заблагорассудится…

Она содрогнулась всем телом. Только это и выдавало, каких усилий ей стоит держать себя в руках.

– Как они меня ненавидят… – едва слышно прошептала она.

– Ты говоришь о матери?

– Нет, о семье отца. Они бы с улыбкой отправили меня в ад.

– А твой отец?

– А что мой отец? Он давал деньги на мое воспитание, еду, одежду, образование. Это больше, чем делают многие отцы для своих законных детей. Во всем остальном я виновата сама.

– В чем же?

– В том, что я себя от всех изолировала. Создание своего дела заняло все мое время и энергию. Пока я этим занималась, то ни о чем не жалела. Я была одна, но не чувствовала себя одинокой. И потом, я все время думала: вот добьюсь положения в бизнесе, и у меня появится время на личную жизнь. Когда-нибудь. И вот теперь… – Она откашлялась. – Теперь у меня будет достаточно времени. Более чем достаточно. Потеря репутации погубит мой бизнес.

– Ну, это – если допустить, что ты на самом деле виновна.

– Все с легкостью это допустят. Как Вэнь, как младший сын Джонни. Как ты.

– Я этого не говорил.

– Говорить не обязательно. – Лайэн отвернулась от яркого солнца. – Вполне достаточно того, что ты следишь за мной холодным оценивающим взглядом и спрашиваешь, что происходит на самом деле.

– Но это…

– Нет, – Лайэн набычилась, будто приготовившись отразить вражескую атаку, – я не жалуюсь. Ты меня едва знаешь и тем не менее освободил от наручников. Это намного больше того, что можно требовать от однодневного романа.

– Значит, ты так к этому относишься?

– Нет, это ты так к этому относишься.

– В данный момент я вне себя – вот все, что я могу сказать.

Некоторое время напряженная тишина нарушалась лишь беспорядочными звуками дороги. Кайл вел машину почти автоматически, что давало ему возможность для размышлений. Он вспомнил Калининград и то, как едва не погиб там. Вспомнил, как вся семья Донован сомкнула ряды, чтобы его вытащить. Кайл не просил их о помощи, наоборот, он решил выбраться самостоятельно и тем не менее знал, что они готовы прийти на помощь.

Повторил про себя слова Лайэн: «Ты меня едва знаешь и тем не менее освободил от наручников. Это намного больше того, что можно требовать от однодневного романа».

Кайл со свистом выдохнул.

– Я чувствую, что ты не виновата. Но не могу отделаться от множества вопросов.

Лайэн опустила стекло. Лицо и шею омыло прохладным воздухом. Это, конечно, не ванна, но ничего лучшего в данный момент не придумать. Она откинула волосы со лба.

– Спрашивай что хочешь. Может быть, тебе повезет. Вдруг окажется, что я что-то знаю. Хотя… сомневаюсь. Тех, кто допрашивал меня сегодня, мои ответы совсем не удовлетворили.

Рассудок подсказывал Кайлу два возможных объяснения. Первое – она действительно ничего не знает и поэтому не может помочь. Второе, более правдоподобное, – она знает то, что от нее хотят услышать, но не намерена делиться информацией с кем бы то ни было.

О федералах многое можно сказать, но назвать пустоголовыми тупицами их никак нельзя. Если конечно, дело не касается политики. Тогда коэффициент умственного развития у всех резко снижается. А проблема сокровищ гробницы «Нефритового императора» представляет собой сейчас сгусток отвратительно грязной политики.

– Ты получила список вещей, пропавших из коллекции Вэня?

– Мисс Мерсер запросила его.

– И что же?

– Тани сейчас проводят полную инвентаризацию в хранилище. – Лайэн горько улыбнулась. – Это будет нелегко.

– Почему?

– Кроме меня, один только Вэнь знает каждую вещь. Вернее, знал. Сейчас он не может отличить подлинник от второсортной подмены.

– Подмены?! Ты хочешь сказать, что нефрит на самом деле не пропал и обвинения просто сфабрикованы?

– Не знаю. Знаю только, что по крайней мере две вещи исчезли из хранилища, а на их месте появились очень похожие, но менее ценные.

Три, подумала Лайэн, включая нефритовый костюм, если там тоже была произведена подмена. Но этого она не знала. Единственным способом это выяснить было побывать в хранилище и посмотреть. Задача не из легких, если учесть, что Таны перестали ей доверять, а федералы снова арестовали бы ее при попытке пересечь канадскую границу.

– Ты уверена в том, что нефрит подменили?

– Да. Сверни налево за следующим светофором. Моя квартира в том же здании, что и фирма Танов «Джейд трэйдер».

– Значит, подменили две вещи?

– Может быть, не только их. Не знаю. О том, что эти две заменены, я узнала только вчера. Поэтому и опоздала к тебе на встречу. Все ждала, что Дэниел уйдет и я смогу быстренько просмотреть хотя бы несколько ящиков в хранилище. Но он так и не ушел.

– Дэниел?

– Младший сын Джонни. Вэнь передает ему свои знания. Я думаю, именно по настоянию Дэниела Вэнь возбудил дело против меня.

Кайл подумал, что этот факт заслуживает особого внимания. Он обогнал велосипедиста, объехал остановившийся автобус, хотел было проехать перекресток на красный свет, но передумал.

Коричневый «форд» держался вплотную к его машине, несмотря на все эти маневры.

– Значит, Дэниел считает, что ты обокрала Вэня? Лайэн вспомнила глаза сводного брата, полные ненависти и презрения.

– Да.

– Почему ты так думаешь?

– Он знал о клинке периода неолита.

Кайл оторвал взгляд от зеркала заднего обзора. «Форд» продолжал висеть на бампере его «БМВ».

– О том, который выставили на аукцион?

Лайэн кивнула.

– Который я купил?

– Да. Поэтому я так хотела его купить. Я почти не сомневалась, что это клинок Вэня. Теперь я в этом уверена. Я видела ящик в хранилище, где раньше лежал клинок. Теперь там лежит другой.

– Худшего качества.

Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос. Любой другой клинок был бы хуже по качеству, чем тот, который он приобрел. Впрочем, этот клинок ему не принадлежит. По закону краденые вещи возвращаются владельцу сразу по их обнаружении. Покупатель, даже не знавший о том, что товар краденый, остается ни с чем.

– Интересно, окажется ли этот клинок в списке пропавших вещей? – пробормотал он сквозь зубы.

– А разве может быть иначе?

Кайл увеличил скорость, успел проскочить светофор. «Форд» нагнал его через полквартала.

– А еще что подменили? Ты упомянула две вещи.

– Лежащий верблюд, фигурка времен правления династии Тан. У того, которым его заменили, нет одной маленькой детали – едва заметных уплотнений на подошве, изображающих пальцы. Но зрение и руки Вэня настолько ослабли, что он не заметил подмены.

– И сколько могут стоить эти вещи?

– Это зависит от коллекционера. Думаю, от одной трети до половины цены оригиналов.

– То есть стоимость каждого оригинала примерно на тысячу выше? Или еще больше?

– Возможно, намного больше. Не могу точно сказать. Я не оценивала их для продажи.

– Федералы ничего не говорили о подменах?

– Они на что-то намекали, но я не обратила внимания.

– Итак, похищено нефрита примерно на миллион и подменено на сумму от трети до полумиллиона долларов?

Хотя Кайл старался говорить нейтральным тоном, Лайэн уловила скептические нотки в его голосе. Действительно, с какой стати вору лишние хлопоты: зачем тратить деньги на то, чтобы оставить более-менее приличную подмену?

– Я ничего не знаю о прочих похищенных вещах, только об этих двух.

– Верблюд и клинок?

– Да.

– Думаю, нам надо как можно скорее выяснить насчет остальных.

Это небрежно оброненное «нам» подействовало на Лайэн как глоток виски. Голова закружилась от счастья. До этого момента она даже себе самой не решалась признаться в том, как боится остаться наедине с запутанным клубком семейных интриг, лжи, нефрита, грозящей тюрьмы.

– Почему? – прошептала она.

– Потому что, не выяснив этого, мы не сможем понять, что происходит с коллекцией Танов.

– Нет, я не об этом. Почему ты хочешь мне помочь, хотя и не доверяешь?

– Хороший вопрос. Я скажу тебе, когда буду знать ответ. Это было меньше того, на что она надеялась, и в то же время больше, чем то, на что имела право рассчитывать. Гораздо больше того, что можно принять от человека, с которым у нее нет ничего общего, кроме интереса к нефриту и неповторимого секса. Человека, который ей очень нравится, которого она глубоко уважает и, кажется, готова полюбить.

Как это глупо с ее стороны и как несправедливо по отношению к нему! Если Кайл Донован действительно небезразличен ей, надо держаться от него как можно дальше. Она не должна впутывать его в свои проблемы.

Лайэн медленно выдохнула, преодолевая искушение опереться на Кайла в этот трудный момент.

– Вот на этом углу, – тихо проговорила она.

Кайл повернул. Подождал, пока пройдет автобус. Теперь он смотрел на окрестности новым взглядом, и то, что видел, ему совсем не нравилось.

Несмотря на яркое солнце и ворковавших на тротуаре голубей, это было совсем неподходящее место для одинокой привлекательной женщины. Да и для мужчины, если уж на то пошло. Площадь Пионеров, наверное, могла бы считаться достопримечательностью для туристов, но расположена она была в самом центре территории, которую никак нельзя назвать безопасной. Попрошайки, бездомные, отщепенцы, с их верой в то, что горсть монет может изменить жизнь человека, – в этом квартале подобной публики было полным-полно.

– Надеюсь, у тебя хорошие замки.

– Квартирная плата низкая, помещение просторное… и замки у меня очень хорошие.

– К тому же у тебя есть баллончик с перцем, не забудь.

– Да, но я его оставила дома. В Канаде это запрещено законом.

– Ах да, их лозунг: «Побольше надежного правительства». К удивлению Кайла и к своему собственному, Лайэн улыбнулась.

– Сверни на аллею. Там, за первым зданием, есть небольшая стоянка, скорее всего переполненная, как всегда.

Кайл свернул и втиснулся в единственный свободный проем, не обратив внимания на знаки, призывающие остерегаться грузовиков. «Форд» следовал за ними неотрывно, как номерной знак. Но припарковаться все-таки не смог, поэтому дал задний ход и остановился на противоположной стороне улицы, откуда агент мог наблюдать за машиной Кайла.

Лайэн взялась за ручку двери.

– А зачем ты брала паспорт с собой в Канаду?

В столь завуалированной форме Кайл пытался выяснить, не намеревалась ли мисс Блэкли прямо из Ванкувера направиться с нефритом за океан, на лучший в мире рынок нефрита – в Гонконг.

Лайэн открыла дверцу.

– Даже с многоразовой визой на обратном пути меня иногда останавливали чиновники иммиграционной службы Соединенных Штатов.

Кайл вышел из машины вслед за ней.

– Но почему? За тобой в прошлом числятся какие-нибудь нарушения?

Она открыла изрезанную, замызганную дверь дома, которая вела в темный мрачный холл со стертым, покоробленным, грязным линолеумом. Лайэн так к этому привыкла, что не обращала внимания на то, как непривлекательно ее жилище. Но Кайлу это бросилось в глаза.

Лайэн обернулась к нему:

– Множество азиатов переехали в Канаду с британскими паспортами, когда в Гонконге сменилась власть. Свободное перемещение граждан между колониальными странами – главный предмет гордости бывшей Британской империи. Нередки случаи, когда азиаты, приехавшие в Канаду, решают поселиться в Соединенных Штатах, но не хотят проходить все эти утомительные иммиграционные формальности.

– То есть просто едут на юг и там остаются?

– Да.

– А иммиграционные чиновники, которые не в состоянии отличить американского азиата от китайца, вьетнамца или корейца, проверяли тебя?

– Да, особенно вначале. Теперь большинство из них знают меня в лицо, но иногда появляется новичок, и тогда мне предоставляется возможность поболтать, чтобы они проверили мой акцент.

– И твой взгляд тоже.

– Взгляд?

– Ну да. Агенты обычно хорошо подготовлены и сразу замечают признаки нервозности. Первый признак – это когда человек не смотрит агенту в глаза.

– А… наверное, поэтому один из них попросил меня снять солнечные очки.

– Возможно.

– А ты не хочешь снять очки?

– Сейчас?! Лайэн кивнула.

Он снял очки, удивленно глядя на нее.

– А в чем дело?

– Теперь ты выглядишь не таким отстраненным. – Лайэн как-то странно улыбнулась, приподнялась на цыпочки, коснулась губами его подбородка и быстро отступила. – Спасибо за то, что до конца оставался моим рыцарем, Кайл Донован. Я дам мисс Мерсер знать, если что-нибудь полезное придет в голову.

Кайл понял: сейчас она скроется в этом угрюмом холле и уйдет из его жизни.

– Подожди! – Он схватил ее за руку. – Я с тобой еще не закончил.

Лайэн вскинула на него глаза, показавшиеся очень темными в тусклом свете холла.

– Не могу сказать, что мне нравится, как это прозвучало. Кайл что-то процедил сквозь зубы, усилием воли надел на лицо свою самую привлекательную улыбку.

– Я бы хотел пригласить тебя на обед. Мы можем вместе поломать головы и найти выход из этого… из этой путаницы.

– Очень любезно с твоей стороны. Но для тебя выход предельно прост. Прощай.

– Оставить тебя одну?

– Я к этому привыкла.

– Но…

– Нет, Кайл, ты сделал для меня более чем достаточно. А теперь подумай о себе, пока твоя репутация не загублена, как моя.

– К черту мою…

– Прощай, Кайл. – Она старалась перекричать вой сирены, приближавшийся к площади Пионеров. – Еще раз спасибо тебе. Кроме тебя, никто и пальцем не пошевелил.

Изношенная дверь со стуком захлопнулась за ней. Щелкнул автоматический замок.

Кайл боролся с искушением грохнуть по ней ногой так, чтобы дверь слетела с петель. И тут он услышал крик Лайэн.

Глава 18

Кайл врезал каблуком по двери, даже не успев сообразить, что делает. После четырех мощных ударов дерево треснуло и отделилось от старого замка. Кайл протиснулся в образовавшуюся щель, не обращая внимания на вопли за спиной. Сейчас он мог думать только о леденящей тишине, наступившей после единственного пронзительного крика Лайэн.

Он на мгновение замер у двери, давая глазам привыкнуть к полумраку после яркого солнечного света. Успел различить две борющиеся фигуры, услышать тяжелое дыхание, хрип, звук каблуков, царапающих пол. Каблук ударил по чему-то мягкому, послышалось китайское ругательство, больше похожее на шипение. Сверкнуло лезвие ножа.

Одним прыжком Кайл ринулся вперед, схватил нападавшего одной рукой за волосы, другой – за руку, державшую нож. Развернул китайца, с силой толкнул лицом к стене. Прежде чем удариться носом о кирпичную стену холла, тот успел выбросить назад ногу, с явным намерением выбить Кайлу коленную чашечку. Однако в последнюю долю секунды Кайл увернулся, и удар карате пришелся ему в бедро. От этого движения нарушилось равновесие, и ему не удалось сломать нападавшему кисть с первого раза. Он дернул за руку, державшую нож, заломил ее за спину и снова с силой ударил китайца головой о стену. На этот раз кисть сломалась, нож упал на пол.

Однако, и оставшись безоружным, незваный гость продолжал яростно бороться. Он рвался, извивался и посылал удары в самых неожиданных направлениях, выкрикивая что-то по-китайски. Кайлу это показалось чем-то похожим на поединок с целой корзиной стальных мускулистых змей. Увертываясь от локтей и каблуков, он сумел еще раз ударить китайца о стену, на сей раз всем телом, так, что эхо разнеслось по холлу.

– Кончай это, ты, безмозглая задница. – Он еще раз расплющил китайца о стену. – Я совсем не хочу тебя убивать, но ты можешь вывести меня из себя.

Тот рванулся изо всех сил. Руки Кайла стали скользкими от крови, и китайцу удалось высвободить здоровую руку, которая вмиг оказалась у горла Кайла.

Лайэн бросилась вперед, вскинула ногу, стукнула его по руке, рвущейся к горлу Кайла. В следующий момент Кайл краем ладони с силой ударил его по шее. Нападавший потерял сознание прежде, чем упал на пол.

Кайл проследил взглядом за тем, как он мешком свалился на мокрый цементный пол, подальше отшвырнул ногой нож, еще раз взглянул на китайца как на ядовитую змею. Тот лежал неподвижно.

Кайл обернулся к Лайэн. С трудом перевел дыхание.

– Хороший удар. Ты в порядке? Она тоже пыталась отдышаться.

– Кажется, да.

– Сначала кухонный нож, потом карате. Хорошенькое сочетание. Слава Богу, что я еще не успел поставить на тебе крест!

Она нервно усмехнулась:

– Тебя это тоже касается.

– Я здоровый парень, радость моя. Но этот сукин сын гораздо искуснее меня в клинче. – Кайл глубоко вздохнул, потер рукой бедро в том месте, где его достала нога китайца. – Надеюсь, я его не убил. Я изо всех сил старался сдерживаться, но он меня довел. Надоело мне с ним драться.

– Я тоже надеюсь, что вы его не убили, – раздался голос от двери. – Потом хлопот не оберешься с бумагами.

Кайл и Лайэн резко обернулись, снова готовые драться, если понадобится. В дверном проеме вырисовывался силуэт человека в темном костюме.

– Вы водитель коричневого «форда»?

– Да.

– У вас наверняка есть радио. Почему бы вам для разнообразия не сделать что-нибудь полезное? Вызовите полицию.

– Я сам полиция.

– Вы из ФБР. А нам нужна городская полиция.

– Хорошо. Заодно вызову медиков.

– Да, врач ему, наверное, понадобится.

– Я имел в виду вас.

Кайл взглянул на свою руку. Все-таки нож успел ее задеть во время их короткой, но яростной борьбы. Предплечье горело огнем. Он вспомнил, что в самый неподходящий момент ладонь стала скользкой от крови. Но все сработало как надо.

– Я в порядке.

– Легкая царапина? – сухо произнес агент.

– Она далеко от сердца.

Агент ухмыльнулся и отправился докладывать о нападении.

Дождавшись, пока он скроется из виду, Кайл опустился на колени возле китайца, сгреб ворот его майки и начал методически бить по щекам.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь привести его в чувство. Он сказал что-нибудь, прежде чем напасть на тебя?

– Нет. Только что я была в холле одна, и вдруг он появился откуда-то из двери и набросился на меня.

– Это его нож или твой?

– Его.

Тяжелая рука снова опустилась на щеку китайца. Раздался звук, похожий на выстрел.

– И что потом?

Глядя на себя как бы со стороны, Лайэн сознавала, что сейчас действует на одном адреналине и через некоторое время заряд кончится. Но в данный момент ей казалось, что она могла бы взлететь на верхний этаж небоскреба или поймать пулю на лету зубами.

Если бы только унять эту дрожь…

– Лайэн, не молчи!

Ладонь Кайла снова с размаха ударила по багровой щеке китайца.

– Я вскрикнула и ударила его ногой. Он успел повернуться, поэтому мне не удалось попасть ему в пах. Но я задела Диафрагму, и это его немного остановило. Успела еще садануть локтем по почкам, прежде чем он выпрямился. А потом все пошло очень быстро. Этот тип натренирован намного лучше меня. Он уже собирался пустить в ход нож, когда ты его схватил и начал колотить о стену.

Хлоп – новый удар по щеке. Китаец застонал. Кайл ударил еще раз, сильнее. Его грызла мысль о том, что могло бы произойти, окажись Лайэн в этом подъезде совсем одна. И еще: он чувствовал, что здесь не просто попытка ограбления средь бела дня, а нечто гораздо худшее.

Еще несколько ударов по щекам не дали результата. Китаец не приходил в себя. Кайл снял с него кожаную куртку и обшарил карманы в поисках каких-нибудь документов. Ничего удостоверяющего личность нападавшего он не нашел, если не считать многочисленных татуировок, покрывавших мускулистые руки китайца.

Встревожившись еще больше, Кайл вернулся к прежнему способу добычи информации. После нескольких ударов по щекам китаец застонал, поднял руку для защиты и вскрикнул от боли в сломанном запястье. Кайл сгреб его за черную майку, рванул вперед, в сидячее положение. Голова китайца свесилась вниз, густые черные волосы упали на лоб и уши. На лице были следы крови – видимо, от ударов о кирпичную стену.

– Он что-нибудь говорил, пока вы боролись?

– Только ругался по-китайски.

– Как ты думаешь, откуда он – из континентального Китая, из Гонконга, с Тайваня?

– Из Китая. Он, по-видимому, уже давно живет здесь и одевается по-европейски, но стрижка такая, какие носят в КНР.

– А чем она отличается?

Лайэн попыталась унять дрожь, все еще сотрясавшую ее тело, и сосредоточиться.

– Ты когда-нибудь проводил за океаном долгое время? Дольше, чем отпуск?

– Да.

– Где?

– Например, в Калининграде.

– Если ты увидишь кого-нибудь оттуда на улице Сиэтла, ты его отличишь от остальных?

– Ну ладно, он из континентального Китая. Интересная у него татуировка.

– Кажется, триада, или тонга.

– Да, я тоже так думаю. Он пытался тебя ограбить? Изнасиловать?

– Не знаю, что ему было нужно. Он не произнес ни слова. Просто выскочил из-за двери и набросился на меня.

Рука Кайла с силой опустилась на щеку китайца. Тот открыл глаза, черные и блестящие.

– Спроси, кто его послал.

– Но…

– Быстрее. У нас очень мало времени.

Лайэн быстро перевела вопрос на китайский. Тот молча смотрел словно сквозь нее.

Кайл с размаха ударил его по щеке.

– Спроси еще раз.

Лайэн повторила вопрос. Китаец молчал.

– Закрой глаза, – приказал ей Кайл.

– Что?

– Закрой глаза!

Лайэн послушно закрыла глаза. Кайл потянулся к перебитой кисти китайца. Лайэн услышала стон и несколько отрывистых фраз на китайском языке.

– Что он сказал?

– Говорит, никто его не посылал.

– А… ну конечно. А разрисовали его на рынке, где торгуют свежими овощами.

В желудке у Кайла что-то подозрительно сжималось, однако он снова потянулся к сломанной руке китайца. После Калининграда он хорошо усвоил, что плата за недостаточную осведомленность и цивилизованное обращение – смерть.

– Спроси, как называется его татуировка.

Человек заговорил, едва пальцы Кайла сжались на его запястье.

– «Красный Феникс», – перевела Лайэн. – Я могу открыть глаза?

– Пока не стоит. Поверь мне.

На секунду она все-таки взглянула на них сквозь ресницы. И поняла, что Кайл прав. Лучше бы ей не знать, что он делает. Но она успела это увидеть. С трудом перевела дыхание и напомнила себе, что она ни на кого не нападала. Тот сам нарывался на неприятности, вот и получил.

Кайл не спускал глаз с китайца.

– Спроси, почему он хотел тебя убить.

Лайэн заговорила по-китайски прежде, чем Кайл закончил вопрос. Китаец, напротив, не торопился с ответом.

– Что он сказал?

– Китайский вариант на тему «а пошел ты…».

– Не очень содержательно. – Пальцы Кайла крепче сжали кисть китайца, которая на глазах начала распухать. – Спроси, почему ему приказали тебя убить.

– Я уже спрашивала.

– Попробуй еще раз. Может быть, сейчас он будет разговорчивее.

Неизвестный дернулся. Лайэн задохнулась, быстро произнесла что-то по-китайски. На лбу у человека выступил холодный пот. Кайл тоже почувствовал, как покрывается холодным потом. Желудок свел спазм, к горлу подступила тошнота. Черт бы побрал его слабый желудок и способность этого проклятого китайца терпеть боль!

Неожиданно противник обмяк и мешком опустился на пол.

– Черт! – Кайл приподнял ему веко. – Он не притворяется. Завыли сирены. Прибыла городская полиция.

– Не упоминай о человеке в коричневом «форде», если они сами о нем не заговорят, – предупредил Лайэн Кайл. – И не говори, что тебя выпустили на поруки под залог. Это их только запутает.

В квартиру вошел тучный полицейский средних лет. Воротничок мундира врезался ему в шею. Цепким взглядом окинув место происшествия, он увидел лежавшего без сознания китайца, заметил кровь на руке Кайла, смертельную бледность Лайэн, нож, отброшенный в дальний конец холла.

Наконец представитель органов правопорядка вынул блокнот.

– Начнем с имен. Сначала дама.

Лайэн назвалась, протянула водительские права в качестве документа, удостоверяющего личность, хотя по закону от нее это не требовалось, – в общем, постаралась вести себя как добропорядочная гражданка, в то же время не упоминая о том, что ее выпустили из тюрьмы под полумиллионный залог и что за ней круглосуточно следит агент федерального правительства.

Вбежали двое медиков – мужчина и женщина. Профессионально быстро осмотрели лежавшего на полу человека, проверили, есть ли признаки жизни, и объявили, что он в хорошей форме, учитывая обстоятельства. На всякий случай они привязали его к спинодержателю и увезли, чтобы оказать ему лучшую медицинскую помощь, какую только могли предоставить свободный мир и налогоплательщики Сиэтла. Врач-мужчина остался в карете «скорой помощи», устанавливая капельницы и датчики; женщина вернулась к Кайлу.

Когда пришла очередь Кайла отвечать на вопросы полицейского, он повел себя в точности так же, как до этого Лайэн. Добросовестно отвечал, но не говорил ни слова помимо того, о чем спрашивали. Его допрос занял больше времени, так как врач в это время раздевала его до пояса, измеряла кровяное давление, слушала сердце, считала пульс и обрабатывала рану на руке какой-то желто-коричневой мазью.

Полицейский записывал, спрашивал, снова записывал.

– Значит, это вы выбили ногой дверь, а не нарушитель?

– Да, я. Она кричала там, за дверью, а ключа у меня не было.

Врач подняла на него взгляд:

– И как ваша нога?

– Как и должно быть, когда двинешь ногой по двери.

– Лучше сделайте рентгеновский снимок.

– Я могу на ней стоять, значит, перелома нет.

Полицейский взглянул на часы. Придется по дороге в участок позвонить бывшей жене и сказать, что сегодня он заберет детей на уик-энд позже, чем обычно. Заполнение бумаг по этому делу займет массу времени, особенно если учесть, что имеется пострадавший, а нарушитель не говорит по-английски и никакого удостоверения личности у него нет, если не считать татуировок по всему худощавому мускулистому телу.

Кайл взглянул в сторону двери. Интересно, где сейчас «хвост»? Из холла аллея почти не была видна. Один из полицейских поднял дверь и поставил на место, пока не сбежались городские зеваки. Почему-то Кайлу пришел в голову совершенно праздный вопрос: какой покажется эта дверь городским пьяницам – висящей прямо или еще более покосившейся, чем на самом деле?

– У вас участился пульс, мэм, – сообщила молодая женщина-врач, обращаясь к Лайэн.

– Я, знаете ли, не привыкла к нападениям в темном холле. Врач кивнула:

– Тем более вам лучше поехать со мной. Мы вас тщательно обследуем.

– Спасибо, не надо. Врач обернулась к Кайлу:

– А вы, сэр?

– То же самое.

Врач, как положено, зафиксировала в бланке их отказ от госпитализации, несмотря на совет медика, прибывшего на место происшествия.

– Подпишите здесь. – Она протянула Лайэн бланк и ручку. – Здесь просто сказано, что вы отказались от дальнейшей медицинской помощи. Это всего лишь формальность.

Лайэн поставила свою подпись. Кайл, вслед за ней, тоже. К тому времени как полицейский закончил задавать вопросы и заполнил все бланки, Кайлу наложили повязку, он оделся и в нетерпении ждал, когда все закончится. Чем дольше они оставались здесь, в этом продуваемом сквозняками холле, тем больше было шансов, что люди, подославшие татуированного бандита, успели узнать, что их планы провалились. Что бы они там ни планировали.

У Кайла возникло хорошо знакомое ощущение, которое никак нельзя было бы назвать приятным: его «нутро» забило тревогу.

Наконец полицейский покончил с бумагами, еще раз осмотрел холл и пошел звонить бывшей жене.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы упаковать вещи? – спросил Кайл.

– Какие вещи?

– Которые тебе понадобятся на то время, пока мы не выясним, что происходит.

– Но…

– Будешь возражать и одновременно упаковываться. Кайл взял Лайэн под руку и повлек по коридору.

– С какой стати мне куда-то переезжать?

– Ты предпочитаешь сидеть на месте и ждать, пока парням из «Красного Феникса» повезет больше, чем сегодня, и они тебя убьют?

Прозвучавшая в голосе Кайла уверенность в том, что ее хотели убить, подействовала на Лайэн как удар в спину. Она споткнулась, ухватилась за его руку, чтобы сохранить равновесие.

– Ох, извини!

– У меня ранена другая рука. – Он остановился перед лифтом, двери которого были исписаны непристойностями, да еще с орфографическими ошибками. – Какой этаж?

Лайэн машинально нажала на кнопку вызова лифта. Мысли ее сейчас занимали только слова Кайла.

Лифт остановился дюйма на четыре выше первого этажа. Двери тем не менее открылись.

– Ты хочешь сказать, что это не случайное нападение? – сдавленным голосом спросила Лайэн.

– А ты сама как думаешь?

– Я хочу, чтобы это оказалось простой случайностью.

– В детстве мне хотелось жениться на фее, но потом я вырос. Какой этаж?

– Последний.

Дрожащей рукой Лайэн откинула волосы со лба. Двери лифта открылись, она шагнула к выходу. Кайл потянул ее назад, в лифт.

– Куда идти?

– Налево, до конца холла, потом направо.

– Напротив твоего офиса?

– Да.

– Дай мне ключ. Лайэн замерла.

– Ты думаешь, кто-то ждет меня в квартире?

– Вполне возможно. Их потому и называют бандами, что они не работают в одиночку.

– Но…

– Тому, кто на тебя напал, не понадобилось ломать дверь. У него был ключ или отмычка. Возможно, есть и дружок, с которым они вместе работают. – Кайл протянул руку. – Дай мне ключ.

Лайэн проскользнула мимо него.

– Ты ранен. Я пойду сама.

– Господи!

Он хотел схватить ее, но она увернулась молниеносным движением гибкого тела. Ругнувшись сквозь зубы, Кайл двинулся за ней. Догнал ее, когда она уже вставляла ключ в замочную скважину. В тот момент, когда она начала открывать дверь, он оттолкнул ее в сторону, пнул дверь ногой и заслонил Лайэн своим телом. Дверь распахнулась с оглушительным стуком. Никакого другого звука не последовало.

– Пойду осмотрю квартиру, – произнес Кайл, понизив голос. – Подожди здесь.

– Это моя квартира. А тебя уже и так покалечили.

– Боже мой! Ты родилась такой упрямой или долго практиковалась?

Лайэн вздернула подбородок, открыла рот, приготовившись сказать ему… но в этот момент Кайл наклонился и впился в ее губы яростным поцелуем. Сердце ее бешено забилось.

– Жди. Я быстро.

Едва он отошел от двери, она бесшумно последовала за ним. С грохочущим сердцем осмотрела комнату. Пусто. Лайэн почувствовала такое облегчение, что голова закружилась от счастья. Глядя, как Кайл систематически обшаривает каждый уголок комнаты, где мог бы спрятаться человек, она подавила безумное желание расхохотаться. Он заглянул даже под кровать, оставленную неубранной.

Потом он прошел в ванную, быстро осмотрел ее, встал на сиденье унитаза и выглянул в открытое окно, выходившее на аллею. Никого, если не считать коричневого «форда», водитель которого в этот момент разговаривал по радиотелефону.

От души выругавшись, Кайл вышел из туалета и направился к Лайэн.

– Ты обычно оставляешь окно в ванной комнате открытым?

– Только летом. А что?

– Оно открыто.

Лайэн вбежала в ванную, остановилась, глядя на открытое окно. Распахнуто настежь. И закреплено в таком положении, чтобы она не смогла его закрыть, как ни пыталась.

– Я сам это сделаю, – резко произнес Кайл. – Собирай вещи.

– Но…

– Не хочу больше ничего слышать. Укладывайся. И если я еще хоть раз услышу, что ты собираешься выпутываться из этого самостоятельно, я заткну тебе рот носком и выволоку отсюда как кучу грязного белья.

Лайэн открыла рот, снова закрыла и начала собирать вещи.

Глава 19

Когда Дик Фармер работал, а не стремился произвести впечатление на политиков и прочих влиятельных особ, его мало волновали внешние атрибуты большого бизнеса. Он отлично обходился без команды ассистентов и роскошного офиса, где красовался антикварный письменный стол размером с озеро Мичиган. Настроившись на работу, он брал с собой одну-единственную помощницу, стоившую целой команды, садился в собственный самолет и отдавал пилоту приказ лететь на свой личный остров.

Сегодня Фармер настроился на работу. Он только что прибыл на остров, приготовившись воспользоваться новой захватывающей возможностью, которую предоставила ему жизнь. На данном этапе возможность эта выглядела скорее проблематичной, чем многообещающей, но трудности не отпугивали, а лишь подстегивали Фармера. Он сколотил свое состояние на сделках, которых многие избегали, считая их слишком рискованными.

Фармеру очень не хотелось уступать свой драгоценный нефритовый похоронный костюм, однако он знал, что придется это сделать. За соответствующую цену. До тех же пор, пока цена не согласована, костюм будет находиться на его острове, а не в музее, который, еще не открывшись, уже привлек слишком пристальное внимание официальных лиц.

Солнце едва показалось на горизонте, когда Фармер вошел в отдаленное крыло института. По сигналу от микрокомпьютера в его петлице, блокировавшего все другие сигналы, дверь моментально открылась, зажегся свет, зазвучала музыка, которая с этого момента сопровождала его повсюду. Он ненавидел тишину почти так же яростно, как собак, кошек и певчих птиц.

Его личная помощница Мэри Маргарет немедленно прошла на свое место, в маленькую комнату, смежную с его кабинетом. Она не стала дожидаться указаний. В большинстве случаев мисс Маргарет знала, чего хочет босс, еще до того, как это становилась ясно ему самому. Она включила компьютер и стала просматривать электронную почту.

Фармер прошел в помещение, отгороженное множеством самых совершенных электронных приборов, хранившихся про запас либо замененных другими, еще более совершенными, сел на вращающееся кресло, изготовленное специально для него с той же тщательностью, с какой делают сиденья для астронавтов, взял телефон и нажал кнопку переговорного устройства, соединенного с комнатой помощницы, хотя вполне мог бы просто позвать ее, лишь чуть повысив голос.

– Этот китайский эксперт не звонил сюда, пока мы летели?

Мэри Маргарет быстро просмотрела все файлы.

– Нет, сэр. Звонил мистер Хань Усэн, по поручению Сан Мина, эксперта по нефриту при китайском правительстве.

– А… «Санко». Эти ребята всюду поспевают. Он оставил какое-нибудь сообщение?

– Да, сэр. Это основные детали предложения, которые он хотел бы обсудить.

Фармер мысленно обматерил твердолобых китайских бюрократов. Ничего не хотят знать, пока их не возьмешь за жабры.

– Какие еще детали? У меня есть нефритовый костюм, который им нужен, а у них есть кое-что нужное мне. Я назвал свою цену. Пусть соглашаются или выходят из игры.

– Да, сэр. Вы хотите, чтобы я так и передала мистеру Усэну?

– Какого черта, Мэри! Вы же меня хорошо знаете. Усэн еще здесь, на острове?

– Да, сэр. Я отменила его заказ на самолет до того, как мы улетели в Сиэтл.

– А… И когда он возвращается в Китай?

– Этого он не сказал, сэр. Узнать?

– Пока не надо. Где он сейчас?

Наступила небольшая пауза, во время которой Мэри выясняла, где сейчас находится гость с номером 9-3 в петлице.

– В комнате на восточной террасе, сэр. Он только что заказал завтрак.

– Пришлите мне туда булочки, мягкий сыр и кофе. Не могу я по утрам питаться маринованной капустой и зеленым чаем.

– Хорошо, сэр.

Фармер положил трубку, подтянул джинсы и направился к восточной террасе. Кроссовки поскрипывали на мраморном полу, но он этого не замечал. Куда бы он ни шел, его сопровождала музыка, запрограммированная компьютером в петлице.

Он прошел мимо конференц-зала, не заглянув туда. Лишь скрестил пальцы в надежде на то, что Усэн убрал оттуда свой паршивый нефрит. От одного вида всех этих вещиц, разложенных на столе, ему становилось не по себе. Одно дело – трахать женщин, и совсем другое – смотреть на это.

Над восточной террасой по небу разливался бледный предутренний свет. Хань Усэн сидел за обеденным столом красного дерева, заваленным вырезками из различных газет со всего мира. Хань Цзюй и охранник, как всегда, находились рядом. Увидев входившего Фармера, оба сразу вскочили на ноги, в отличие от Ханя Усэна, который вставать не торопился.

Фармер это сразу отметил. Признак того, что переговоры предстоят нелегкие. Черт бы побрал этих китайцев с их привычкой вслух произносить вежливое «да», на самом деле подразумевая категорическое «нет»! Удастся ли ему когда-нибудь усвоить все эти их градации слова «да», которые на самом деле означают «не в этой жизни, тупица».

– Доброе утро, Усэн, – поздоровался Фармер по-английски. Он был одним из немногих людей, кто знал, что Усэн прекрасно понимает и говорит по-английски. – Жаль, что не смог попасть вчера на ваш нефритовый вечер. Задержался в Сиэтле. Надеюсь, все прошло благополучно?

Усэн слегка поклонился. Ничто в выражении его лица не выдавало истинного положения вещей: вечер провалился, а самому хозяину пришлось провести ночь без соблазнительной мисс Блэкли.

– Мэри Маргарет сообщила мне, что китайское правительство поручило вам провести со мной переговоры по поводу нефритового костюма.

– Да, правительство Китая оказало мне честь своим доверием. Это важнейшая проблема. Похищена часть китайской души. Мое правительство хотело бы быть уверенным в том, что вы осознаете всю серьезность данной ситуации и не совершите непоправимой ошибки.

Фармер с трудом подавил вздох. По опыту он уже знал, что, если Усэн начинает выражаться подчеркнуто официально, значит, цена поползет вверх. Чем больше слов, тем выше цена.

– Вы же меня знаете, Усэн. Если бы я не понимал, как это важно, я бы направил кого-нибудь другого вести переговоры от моего имени. Как поступила компания «Санко».

– Мое правительство высоко ценит ваше понимание и озабоченность.

Усэн никак не отреагировал на упоминание о «Санко». Этим американцам никогда не оценить все значение трудноуловимых, но глубочайших связей между семейными узами и политикой в Китае. В какой-то степени «Санко» олицетворяет собой китайское правительство. Во многих же вопросах она остается просто компанией «Санко», прибыльной и могущественной. Но «гуанси» – паутина связей, недоступных пониманию ни одного западного человека, – существует, и это непреложный факт.

– Ваше личное участие – большая честь для моего правительства.

Фармер ответил вежливой улыбкой.

– Да, уж это точно.

Ногой он подцепил стул красного дерева, развернул его и уселся верхом.

– Что у них на уме, у вашего правительства?

Усэн торжественно опустился на свое место, сделал глоток чая, размышляя, сможет ли сам когда-нибудь понять этих западных людей. Мало того что женщины у них высокомерны и не обучены хорошим манерам, но и мужчины не признают ни вежливого обхождения, ни обязательных церемоний. Всегда они торопятся. Впрочем, в этом есть и свои плюсы. Усэн осторожно поставил чашку на тонкое белое блюдце. Люди, которые постоянно суетятся и спешат, часто бывают беспечны и невнимательны.

– Мы вам от души признательны за ваше предложение вернуть нефритовый похоронный костюм истинным и законным владельцам. Международное сообщество граждан разделяет наше…

Выражение лица Фармера не изменилось, однако слушать он перестал. Он получил ответ на свое предложение. Отрицательный. Вместе с тем магнат понимал, что, если он не выслушает внимательно встречное предложение (или хотя бы не сделает вид, что готов его рассмотреть), Китай обидится всерьез и тогда проблема превратится в катастрофу.

Через пять минут Фармер поднял указательный палец. Этого оказалось достаточно. Усэн замолчал, выжидательно глядя на него.

– Позвольте мне подытожить сказанное. Это не было просьбой, однако китаец кивнул.

– Ваше правительство считает нефритовый похоронный костюм величайшей культурной ценностью со времен Христа. И тем не менее отказывается предоставить мне права эксклюзивного поставщика компьютерного оборудования на территории Китая в течение пятнадцати лет, чтобы получить этот костюм обратно. Даже десять лет не хотят мне предоставить.

– Проблема заключается не в эксклюзивной сделке на какой бы то ни было срок. Проблема состоит в том, кто истинный владелец.

Фармер с трудом сдержал улыбку. Нет, стоит вывести Усэна из себя, чтобы прекратить этот бред.

– Возможно, для Китая это и является проблемой, но не для меня. У меня нет ни малейших сомнений в том, кому принадлежит нефритовый костюм. Мне.

– Археологические ценности являются собственностью страны, в земле которой были захоронены. В американских законах это четко оговорено. Я уверен в том, что ваше правительство…

– А при чем тут археология? Я никаких раскопок не проводил. Просто приобрел частную коллекцию, содержавшую в числе прочего нефритовый костюм.

– Нефритовый похоронный костюм похищен из Китая и должен быть возвращен Китаю. Немедленно.

– Ничего не получится.

– Вы обсуждали этот вопрос со своим правительством?

– Я им плачу налоги. Что тут еще обсуждать?

Усэн выразил свое удивление, лишь слегка вскинув брови.

– Я полагаю, даже вы не являетесь полностью независимым от своего правительства.

– Полностью? Разумеется, нет. У меня все еще есть собственность на территории Соединенных Штатов.

Усэн кивнул и улыбнулся.

– Кроме того, у меня также есть друзья в конгрессе, – продолжал Фармер. – Полно друзей. Вашему правительству наверняка известно, как дорого обходятся политические кампании в Америке. Хотите сравнить вклады Китая с моими?

Усэн молчал.

– Вот и хорошо. А теперь давайте попробуем еще раз. У меня есть нечто такое, что хочет получить Китай. У Китая есть то, что интересует меня. До открытия моего музея осталось три дня. А теперь скажите мне, Усэн, с какой стати я должен отдать драгоценный нефритовый костюм, ничего не получив взамен, кроме международного одобрения? Ну, поговорите же со мной, Усэн.

Усэн заговорил. Через пятнадцать минут Фармер встал и покинул террасу.

Дверь квартиры закрылась за Арчером. Он успел прочесть код Кайла на автоматической панели, поэтому не удивился, увидев брата за кухонным столом в ожидании, пока закипит кофе. Удивило его другое. После того, что Арчер узнал от Дяди Сэма, он не ожидал увидеть Кайла одного.

– А где Блэкли?

– Там же, где и я очень хотел бы сейчас оказаться. В постели. Спит.

– Тебе хотелось бы оказаться в постели рядом с ней?

– Рядом с ней я бы точно не заснул.

– Все еще думаешь нижним умом?

– Если бы так, не сидел бы сейчас здесь.

– Я вижу, ты в прекрасном настроении. Дай-ка посмотрю твою руку.

– Как ты узнал о… А, к черту, не имеет значения! Держу пари, я знаю марку автомобиля, в котором ездит твой информатор. И как много тебе известно из того, что произошло?

– Блэкли спит в твоей постели?

Так… Арчер, кажется, не намерен отвечать на вопросы. В таком случае он, Кайл, тоже не собирается. Он выглянул в окно. Рассвет только-только занимался. Нежный, как улыбка застенчивой девушки. Огни Сиэтла кое-где прорывались сквозь завесу утреннего тумана. А над этой дымкой с величавостью, которой человек может лишь позавидовать, вздымалась гора Олимп в ожидании чего-то такого, чего могут ждать только горы.

– Кайл! – нетерпеливо позвал Арчер.

– Заткнись. Лучше налей себе кофе.

Кайл почесал небритые щеки и сам поморщился, услышав скрип, как от наждака.

– Да, Лайэн спит в моей постели.

Тон его не допускал дальнейших вопросов, тем более комментариев. Арчер решил не обращать на это внимания. Налил себе кофе. Он привык к тому, что на рассвете его родственники не слишком общительны. Как, впрочем, и сам он в данный момент.

– Ты считаешь, это разумно?

– Разумнее, чем что-либо другое.

– Только потому, что она перевязала твои раны…

– Это сделала фельдшерица. Дай мне кофе.

Арчер поставил чашку перед братом. Тот сделал глоток, поморщился, встал, открыл холодильник в поисках молока. Арчер наблюдал за ним стальными глазами. Не похоже, чтобы брат провел ночь, занимаясь любовью. Кайл не выглядел ни расслабленным, ни удовлетворенным. Он выглядел встревоженным. Он чего-то боялся.

– Ну хорошо, выкладывай.

Кайл отставил молоко, помешал кофе пальцем, сделал несколько больших глотков и протянул брату чашку. Тот налил ему еще.

– Все просто. Кто-то хотел убить Лайэн.

– В полиции считают, что это попытка уличного ограбления. Бездомный нелегальный иммигрант с ножом, одинокая женщина с кошельком.

– Чепуха.

– Как и многое другое. Адвокат этого парня вытащил его через час после того, как проснулся.

– Адвокат? Что может «бездомный нелегальный иммигрант» знать об адвокатах?

– Достаточно для того, чтобы вызвать защитника.

– И кого же он вызвал?

– Цзян Ли.

– Этот адвокат зарабатывает деньги, бегая вдогонку за каретами «скорой помощи»?

– Нет, Цзян и его партнеры специализируются на законах Азиатско-Тихоокеанского региона. Ходят слухи, что они также обеспечивают юридическую поддержку триадного бизнеса на северо-западе Тихоокеанского региона.

– Какого бизнеса?

– Обычного. Проституция, азартные игры, наркотики, выбивание долгов, ввоз запрещенных товаров…

На последних словах Кайл вопросительно вскинул глаза.

– Восточная медицина, – пояснил Арчер. – Китайцы готовы платить уйму денег за настойки на выделениях желчного пузыря медведя, пениса тигра и тому подобное.

– Не рановато ли для подобных обсуждений?

– Кончай хныкать. Я всю ночь провел на ногах.

– Почему?

– Играл с Дядей Сэмом в «Двадцать вопросов».

– Кто спрашивал и кто отвечал?

– Мы поторговались.

– И?

– Хочешь омлет?

– Что, дело так плохо?

Арчер, не отвечая, подошел к плите и начал готовить омлет. Через несколько минут Кайл приготовил тосты и сварил еще кофе. Братья сели за стол как раз к тому моменту, когда солнечный свет проник через восточное окно кухни и достиг уютного уголка, где они завтракали.

Кайл набросился на тарелку с огромной порцией испанского омлета.

– Если ты будешь продолжать меня подмазывать, я скоро растолстею.

– Только оставайся в живых. Больше мне ничего не нужно. Вилка в руке Кайла замерла на полпути.

– Что-то мне не очень нравится, как ты это сказал.

– А кто говорит, что тебе это должно нравиться?

Арчер принялся уничтожать свой завтрак с видом человека, понимающего, что в следующий раз ему не скоро удастся прилично поесть. Покончив с омлетом, он вылил себе в чашку остатки кофе и заговорил, устремив на Кайла такой сосредоточенный взгляд, как будто надеялся одной лишь силой воли убедить брата в том, что привязанность к Лайэн Блэкли – смертельный риск.

– Так называемый уличный грабитель – на самом деле лейтенант в триаде «Красный Феникс». Он лишь часть неофициальной программы «культурного обмена». Как только Дядя Сэм сажает или депортирует одного, наши друзья с Востока тут же присылают на его место двоих.

Кайл капнул меда на последний кусочек тоста. Он не пытался сказать ни слова, заранее зная, что ничего приятного для себя не услышит.

– Та гадина, с которой ты схватился, выполняет в триаде роль киллера. Надо кого-нибудь убрать? Пожалуйста. Исполнитель прибывает в Сиэтл с очередным рейсом из Гонконга, Китая или Сингапура. Делает свое дело и снова садится на самолет, прежде чем в городе успеют понять, что произошло.

– На этот раз случилось иначе.

– Тебе крупно повезло. Цян Цинь – вчерашний исполнитель – далеко не новичок в таких делах. По заданиям триады «Красный Феникс» он разбросал трупы по всем странам Тихоокеанского региона. Только в Гонконге – шесть жертв, и это для него не самый бурный год.

– Деловой, – небрежно обронил Кайл. Гренка с медом вдруг показалась ему отвратительной, будто он проглотил кучу опилок. Он представил себе, что произошло бы, окажись Лайэн одна в пустом холле лицом к лицу с этим бандитом. – Как ты об этом узнал?

– А как ты думаешь?

– Либо ты разговорил нашего «хвоста», либо Дядя Сэм повел себя по-дружески.

– Второе.

– Черт! Лучше бы ты узнал это от нашего «хвоста». Когда Дядя Сэм начинает вести себя по-дружески, я начинаю нервничать. Чего хочет от нас правительство на этот раз?

– Того же, что и раньше. Проникнуть в семью Тан.

– В таком случае почему же тебе не нравится, что я привез Лайэн сюда?

– Потому что Арчер предпочел бы, чтобы Цян Цинь сделал свое дело и убрал меня, – раздался от дверей голос Лайэн.

Братья вскочили. Обернулись к двери с одинаковым выражением изумления, смешанного с гневом. Это могло бы рассмешить Лайэн, если бы она не чувствовала такую душевную боль. И гнев тоже. Всего несколько часов назад она не знала, как отблагодарить Кайла за свое спасение. Теперь она знала, почему он это сделал, и этот сюрприз, казалось, застрял у нее в горле как острый кусок льда. Господи, до чего легко он обвел ее вокруг пальца! Какой она оказалась дурой! Поверила, будто такой человек, как Кайл Донован, может всерьез заинтересоваться женщиной без семьи, без денег, без роду, без племени, без связей, с одной только увлеченностью нефритом и упорным желанием заниматься этим невзирая ни на что.

– Не правда, – спокойно возразил Арчер. – Я не хотел, чтобы вас убили.

– Пока. – Лайэн старалась говорить так же бесстрастно. – До тех пор, пока я, как Иуда, не продам вам свою семью.

Глаза Арчера сузились.

– Вашу семью?! Не смешите меня. Семья Донован пришла к вам на помощь, а Таны гнались за вами как бешеные псы, почуявшие кровь!

Лайэн вздернула подбородок. Она не хотела слышать горькую правду, особенно от человека, настроенного к ней враждебно. Однако от правды не уйдешь, даже если она обрушивается на тебя как лезвие гильотины.

– Осади назад, – проговорил Кайл. – Лайэн ничем нам не обязана.

– Ну да, как же! Не обязана! Без наших денег она бы до сих пор сидела в наручниках.

Кайл вскочил на ноги:

– Это мои деньги, а не семейные!

– Сядь!

Кайл наклонился, положив свои большие ладони на стол.

– Перестань, Арчер, иначе мы с Лайэн сейчас уйдем отсюда.

– Ах вот как! Ты проводишь с женщиной одну ночь и уже готов из-за нее порвать с семьей?!

– Почему ты так мерзко себя ведешь?

– Потому что видеть не могу, как какое-то ничтожество водит моего брата за член!

Долю секунды спустя Кайл набросился на Арчера. Но тот, не уступая младшему брату в скорости реакции, вскочил и заломил ему руки за спину.

– Прекратите! – крикнула Лайэн. – Не обязательно разносить кухню на части, чтобы разыграть передо мной этот спектакль.

Кайл оторопел. Молча взглянул на нее. Арчер тоже не сводил с нее глаз, однако его взгляд выражал скорее задумчивость, чем изумление.

Лайэн смотрела только на Арчера, говорила только для Арчера, только его пыталась убедить. На Кайла она просто не могла смотреть. Не могла даже думать о том, как по-дурацки самозабвенно отдавалась ему, как откликались ее губы, руки, все ее существо на ласки этого опытного соблазнителя.

Губы ее вытянулись в тонкую линию, голос звучал ровно, бесцветно:

– У меня есть нечто такое, что интересует вас. А у вас есть то, что нужно мне. Я уверена, мы сможем достичь взаимопонимания.

– У вас не то положение, чтобы предлагать нам сделку.

– Ошибаетесь. Если бы я вам была не нужна, вы бы не вызволили меня из тюрьмы.

– Еще не поздно вернуть вас обратно. Или, может быть, вы надеетесь, что ваш отец примчится и все уладит с семьей? С его семьей, Лайэн, не вашей. Дитя, рожденное вне брака, не имеет семьи.

– Все, Арчер, хватит, – ледяным тоном заявил Кайл и взял Лайэн под руку. – Мы уходим.

– Нет. – Лайэн молниеносным движением высвободила руку, все так же не спуская глаз с Арчера. Холодно улыбнулась. – Не пытайтесь вывести меня из себя, Арчер, это ничего не даст. Я уже давно не обращаю внимания на издевки и не теряю контроль над собой. Последний раз это случилось в третьем классе, когда я избила мальчишку за то, что он назвал меня подзаборной, а мою мать шлюхой.

– Я вовсе не пытаюсь вывести вас из себя, – ровным голосом отозвался Арчер. – Я говорю правду. Ни один человек из вашей так называемой семьи пальцем не пошевелит, чтобы вас вытащить.

– Это я знаю лучше вас.

– Лайэн…

Кайл не знал, что еще сказать. Она все так же избегала его взгляда. Он медленно поднял руки, положил Лайэн на плечи, стал массировать мышцы, сведенные болью и гневом.

– Не надо! – Лайэн скинула его руки и отодвинулась подальше от них обоих. – Ты успешно делал вид, что я тебе небезразлична. Теперь я знаю причину. Не стоит продолжать этот фарс.

– Она еще говорит о фарсе! – Арчер встал впереди Кайла, не давая ему снова приблизиться к Лайэн. – Вы две недели подряд преследовали Кайла, еще до того как он подошел к вам на аукционе. Так что давайте лучше прекратим разговоры о том, кто кого и как обманул, и попытаемся договориться. Кофе?

Этого Лайэн никак не ожидала.

– Да, пожалуйста, – ответила она машинально. Арчер улыбнулся.

– Ну вот, я знал, что в конце концов мы вернемся к цивилизованным отношениям. Садись, брат.

– Я бы с большим удовольствием тебе врезал как следует. Стальные глаза Арчера скользнули по лицу Кайла. Тот обнажил зубы в улыбке, которая напоминала оскал.

– Видишь, какой я цивилизованный, – процедил он сквозь зубы. – Вот, улыбаюсь.

– Ну и хорошо. Так у тебя сохранятся пути к отступлению.

– Да, уж это точно.

Кайл взглянул на Лайэн, которая наблюдала за ними, как за двумя ядовитыми змеями.

– Хочешь перекусить?

– Нет.

– Ты уверена? Арчер готовит просто убийственный омлет.

– Я бы удивилась, если бы он приготовил дружеский омлет.

Арчер от души расхохотался, а Лайэн удивилась. Только что он так же искренне выражал свою ярость. Эмоции полностью преображали этого человека. На мгновение Лайэн пожалела о том, что они противники, а не друзья. Но, заглянув в ясную холодную глубину его глаз, поняла, что с тем же успехом может мечтать о том, чтобы Кайла привлекло к ней искреннее мужское желание, а не поиск средства, с помощью которого можно получить доступ в семью Тан. И то и другое одинаково недостижимо. И то и другое причиняет одинаково сильную боль.

– Сливки, сахар? – спросил Арчер.

– Черный, – низким голосом отозвалась Лайэн. – Очень-очень черный.

Собрав в кулак всю свою волю, она спокойно уселась за стол, откинула рукава красного атласного халата и приготовилась выслушать, что собирается предложить ей этот дьявол со стальными глазами.

Глава 20

Кайл устроился рядом с Лайэн, отгородив ее от стены. Она искоса взглянула на него, так, как смотрят на незнакомца, который занял слишком много места на сиденье в автобусе.

Она не знала, как себя держать. Как можно вести себя с человеком, который одну ночь изображает из себя демонического любовника, а другую – ласкового, доброго плюшевого мишку? Этот контраст, как и многое другое в Кайле, выводил ее из равновесия. Поэтому Лайэн постаралась не реагировать на него и продолжала поедать омлет, приготовленный Арчером.

– Очень вкусно, – похвалила она, проглотив последний кусочек.

Арчер сел напротив нее.

– Вы, кажется, удивлены тем, что мужчина умеет готовить?

– Вовсе нет. Я скорее удивилась бы, если бы вы нашли женщину, способную готовить для вас.

Арчер взглянул на Кайла:

– Ну и язычок! Мне бы следовало платить тебе, как на войне.

Лайэн успела ответить раньше Кайла:

– Не беспокойтесь. Я его всего лишь отшлифовала.

– Скорее, закалила, – пробормотал Кайл.

– Я имею в виду умственные способности. – Она снова уставилась на Арчера. – Мне кажется, без вашего брата дело пойдет быстрее.

– Меня зовут Кайл, дорогая, и я никуда без тебя не уйду. Лайэн промолчала, но Арчер успел уловить едва заметное движение ее век, и то, как она отстранилась от Кайла, и побелевшие костяшки пальцев, сжимавших чашку. Для умной женщины – а в том, что Лайэн умна, Арчер не сомневался – она вела себя как-то странно, не торопилась воспользоваться преимуществом своего положения как любовницы Кайла. Напротив, казалось, что Лайэн избегает даже прикасаться к нему, будто бы и в самом деле была шокирована открытием, что у Кайла были свои тайные причины для знакомства с ней.

Арчер начал пересматривать свое отношение к Лайэн Блэкли, надеясь в то же время, что в этом нет необходимости. Насколько все было бы проще, окажись она обычной мошенницей. Тогда Дядя Сэм легко разрешил бы запутанную дипломатическую проблему с нефритовым похоронным костюмом. Если же Лайэн не мошенница, то решение проблемы, каким бы оно ни оказалось, будет очень непростым.

– Итак, почему ты меня преследовала? – спросил Кайл. – Только без этой обычной болтовни. Ты не из тех, кто гоняется за мужчинами. Не тот тип.

– Не тот тип?

– Эти дамы дерзкие, наглые, любят вечера и приемы и готовы лечь в постель с любым, кто взглянет в их сторону.

Он потянулся за кофейником.

Лайэн едва улыбнулась. За несколько дней Кайл успел узнать ее лучше, чем отец за всю жизнь.

– Джонни попросил меня подцепить тебя и привести к Танам.

– Джонни? Ты говоришь о своем отце? – спросил Арчер.

– В каком-то смысле.

– И чего хотел от меня Джонни?

– Не знаю.

Арчер не потрудился скрыть недоверие и даже некоторое раздражение.

– А чего обычно хотел Джонни, когда поручал тебе подцепить мужчину?

– Это случилось впервые.

– А… ну да, конечно.

Лайэн посмотрела ему прямо в глаза. Лицо ее казалось спокойным, только пальцы, сжимавшие чашку, болели от напряжения.

– Можете думать что хотите. Я говорю правду.

– Ты не догадываешься, что твой отец хотел со мной обсудить? – сделал новый заход Кайл.

Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что именно говорил ей Джонни.

– Когда я его спросила, он сказал, что это очень важно. Что это касается семьи. Вот и все.

– Вы знали о том, что консорциум «Тан» обращался к «Донован интернэшнл» с предложением о деловом сотрудничестве? – вмешался Арчер.

Лайэн покачала головой.

– Когда? – удивился Кайл.

– Год назад. Мы отказались.

– Почему? – спросила Лайэн. – Разве для вас это неподходящие партнеры?

Арчер некоторое время поколебался, но решил, что правда будет полезнее любой лжи.

– По той же причине, по которой мы отвергли предложение «Санко». Триады.

– Что?! – одновременно воскликнули Кайл и Лайэн.

– Оба клана – Сан и Тан – тесно связаны с китайскими гангстерами.

Лайэн нахмурилась:

– Не все триады являются гангстерскими организациями в том смысле, какой вы придаете этому понятию в Америке. У вас они все считаются криминальными. В Китае другое отношение к закону, чем в Америке. В Китае государство – будь оно конфуцианским, коммунистическим или капиталистическим – стоит над законом. В Америке же закон превыше государства.

– Даже с поправкой на различия в наших цивилизациях, – пояснил Арчер, – мы посчитали, что Таны и в особенности Саны слишком тесно связаны с триадами, чтобы быть для нас надежными партнерами.

– Связь консорциума «Тан» с триадами осуществляет Джонни? – спросил Кайл.

– Нет, Хэрри. Любовница Хэрри – сестра главы триады «Красный Феникс».

Лайэн вспомнила интеллигентную, прекрасно владевшую собой красавицу, выполнявшую роль неофициальной хозяйки на вечере у Танов.

– Неудивительно, что он мог позволить себе подарить ей тот браслет, – не удержалась она.

– Ты тоже обратила внимание? Рубин в центре не меньше двадцати карат. – Кайл обернулся к брату:

– Значит, снова «Красный Феникс»? Надо сказать, эти ребята времени даром не теряют.

– В Соединенных Штатах – уж точно. Они постоянная головная боль Дяди Сэма.

Лайэн отставила кофейную чашку и снова остановила взгляд на лице старшего из братьев Донован.

– Значит, вы думаете, что Джонни просил меня познакомиться с Кайлом для того, чтобы семья Тан – а через них и «Красный Феникс» – смогла проникнуть в «Донован интернэшнл»?

– У вас есть какое-нибудь другое объяснение?

– Пока нет. Но почему им это понадобилось так срочно? В тот вечер, в день аукциона, Джонни выглядел так, будто чего-то боялся. Он торопил меня. Сказал, что знакомство с Кайлом должно состояться до их с мамой отъезда на Таити.

– Спросите Джонни, когда он вернется, – предложил Арчер.

– Вы думаете, он мне что-нибудь ответит?

– Он же ваш отец.

– Он любовник моей матери. А это большая разница. В любом случае Джонни – член семьи Тан. И так будет всегда.

– Почему… – начал Арчер.

– Нет, простите, сейчас моя очередь, – перебила Лайэн. – Правительству понадобилось, чтобы Кайл внедрился в семью Тан. С какой целью?

Кайл хотел было ответить, но передумал. Он сможет добавить, что потребуется, если брат не скажет всей правды. Пока же… Лайэн, по-видимому, твердо настроена вести переговоры с Арчером.

Это совсем не нравилось Кайлу, однако поделать он ничего не мог. Во всяком случае, до тех пор, пока они с Лайэн опять не останутся наедине. Прежде всего он ее разденет и заставит прильнуть к нему, да так, чтобы она обвилась вокруг него. После этого попытается воззвать к ее разуму. Если же это не подействует, можно снова обратиться к языку тела…

– Правительство Соединенных Штатов подозревает, что семья Тан способствовала продаже ценностей из гробницы «Нефритового императора».

Лайэн раскрыла рот… не нашлась что сказать и снова закрыла.

– Комментарии будут?

– Я… я потрясена. Как могли Таны добраться до сокровищницы? Они уже почти семьдесят лет как утратили влияние в континентальном Китае.

– Зато триады сохранили свое влияние и могущество. Например, «Красный Феникс». С тех пор как Китай решил опробовать полусоциалистический вариант капитализма, «Красный Феникс» неимоверно разбогател – на вымогательствах, проституции, азартных играх и наркотиках. Только на отмывании денег «Санко» получила прибыль в несколько миллиардов долларов. У консорциума «Тан» дела шли не так хорошо. Вэнь не занимался игорным бизнесом, и, кроме того, он принципиально против торговли наркотиками. Из моральных соображений. Он предпочитает импортно-экспортные сделки, подкуп влиятельных лиц, нелегальный провоз иммигрантов, пиратство и вымогательство.

Лайэн с трудом выдохнула.

– Если все это правда, значит, вы знаете о семье Тан больше, чем я.

– А какой видится тебе деятельность консорциума «Тан»? – подчеркнуто корректно спросил Кайл.

– Мне известно лишь, что они занимаются бизнесом на международном уровне, от недвижимости до банковских операций. Нефрит же для них скорее увлечение, чем серьезный источник прибылей.

– Вы хотите сказать, что ничего не слышали от Танов о гробнице «Нефритового императора»?

– Да.

Арчер выругался сквозь зубы. Отвернулся к окну, глядя на пробуждающуюся землю. Наступил тот волшебный час, когда небо мягко светилось над еще пустынными улицами и площадями, а городские огни сверкали словно драгоценные камни на фоне темного атласа зданий.

– Хотите верьте, хотите нет, но это правда. Я слышала кое-какие высказывания по поводу гробницы, но не от Танов.

– Странно, не так ли? – произнес Кайл. – Вэня эта мысль должна была бы увлечь.

– Когда пошли слухи, несколько месяцев назад, я попыталась поговорить об этом с Вэнем.

– И что он сказал?

– Что слишком стар для того, чтобы верить в волшебные сказки. Когда же я попыталась развить эту тему, он с раздражением оборвал меня. Сказал, что мне еще многому надо научиться, а у него осталось не так много времени, и что нам следует тратить время на нефрит, который можно потрогать руками, а не пытаться поймать птицу Феникс.

– А Джонни? – спросил Арчер. – Что он думает о сокровищах гробницы «Нефритового императора»?

– Он знает о нефрите еще меньше, чем вы. Его страсть – финансы и все, что с ними связано. Расчеты, сделки, банки и недвижимость. Единственный из семьи Тан, кто интересуется нефритом, – это Дэниел.

– Твой брат по отцу?

– Сын Джонни. Теперь – ученик Вэня.

– Он вытеснил вас? – поинтересовался Арчер.

– Ему не понадобилось это делать. Я ушла сама.

– А Дэниел не упоминал о гробнице «Нефритового императора»? – быстро вставил Кайл.

– Я никогда не разговаривала с Дэниелом до того дня, после аукциона… когда он назвал меня воровкой и попытался помешать мне встретиться с Вэнем.

– В чем он вас обвинил? В краже каких вещей?

– Конкретно он ничего не называл. – Лайэн перевела дыхание и внезапно сказала то, чего не хотела говорить:

– Я думаю… очень возможно…

Голос ее прервался. Арчер молча ждал.

Кайл под столом положил руку на ее бедро, скорее успокаивающим, чем возбуждающим жестом. Мышцы ее сжались, но Лайэн не отодвинулась. Просто не смогла. Ей некуда было деваться, не у кого искать защиты.

– Что, радость моя?

– Не называй меня так.

– Радость моя, любовь моя, дорогая моя, сладкая, крошка моя… Что ты хотела сказать? Что возможно?

Лайэн хотелось завопить. Ах, как он хорошо ее успел узнать!.. И прикосновения его рук такие нежные, интимные… Несмотря на то что все уже ясно, Кайл все еще пытается делать вид, будто она ему на самом деле небезразлична. Прошлой ночью она заснула на кушетке в одиночестве, а проснулась среди ночи в его постели, в его объятиях.

Лайэн могла бы пережить и этот домашний допрос, и недоверие, но только не показные чувства, за которыми скрывалось лишь стремление вытянуть из нее побольше сведений, чтобы использовать их против единственной семьи, которую она знала на всем свете. Семьи, которая ее предала.

Предательство. Повсюду предательство, куда ни взгляни. И больнее всего видеть предательство в прекрасных, любимых, лживых глазах Кайла.

Арчер, слегка прищурившись, наблюдал за эмоциями, сотрясавшими Лайэн. Либо она великолепная актриса, либо ее действительно разрывало от желания запустить в Кайла кофейной чашкой.

– …Клинок эпохи неолита и верблюд – не единственные вещи, замененные в коллекции Вэня на более дешевые, – наконец договорила она.

– Это мы уже знаем, – произнес Арчер. – Скажите нам то, чего мы еще не знаем.

– Нефритовый костюм, который демонстрировал Фармер, раньше принадлежал Вэню.

Арчер даже присвистнул от изумления.

– Вы уверены?

– Почему ты мне не сказала? – воскликнул Кайл.

– С какой стати? Ты ведь тоже не сказал мне, почему меня трахал!

– Я трахал тебя потому, что ты меня распалила до последней степени. У меня до сих пор в заднице занозы от того причала. Разве я не вел себя как джентльмен, радость моя? У тебя если и есть занозы, то только на коленках.

Арчер усмехнулся в чашку. Он бы расхохотался в открытую, если бы не ярость в голосе Кайла. Брат выдает ей по полной программе. И поделом. Сама напросилась.

– Я тебя распалила?! Ах ты сукин сын! Я даже не знала, что существует столько способов проделывать это… – Внезапно Лайэн осознала, что, кроме них с Кайлом, здесь есть еще кое-кто и что этот третий – брат Кайла. Она вся заалела, от груди до корней волос. – В общем, не важно. Это не имеет отношения к нефриту.

– Кто-нибудь хочет еще кофе? – спросил Арчер.

Оба промолчали. Он налил остатки кофе себе в чашку и выпил, одновременно покончив с переоценкой Лайэн Блэкли. Много времени у него это не заняло. У Арчера, конечно, имелись свои недостатки, но глупцом его никто бы не назвал.

– Вы уверены насчет нефритового костюма?

– Да, я дважды видела его в хранилище у Вэня.

– Почему вы не упомянули об этом раньше?

– Я дала Вэню слово, что никогда никому не скажу о существовании нефритового костюма. Но теперь… – Она остановила взгляд на остатках омлета в своей тарелке. Крошечный кусочек зеленого перца сверкал на фоне белой тарелки как нефрит. – Драгоценности пропадают. Вэнь считает меня воровкой. Кто-то украл нефрит у Вэня и хочет свалить вину на меня.

Арчер кивнул.

– Почему вы умолчали об этом на допросе? Мерсер сказала: федералы понимают, что обвинение против вас, мягко говоря, очень ненадежно. Они предлагали освободить вас, если вы окажете им помощь с гробницей «Нефритового императора».

– Пусть федералы катятся куда подальше. Я тут ни при чем.

Арчер улыбнулся.

– Мне импонируют ваши чувства, хотя не могу сказать, что я разделяю вашу логику.

– Кайл спас мне жизнь, пусть и из своих личных соображений…

– Ты сама боролась за свою жизнь, – вставил Кайл. Лайэн продолжала, не обращая внимания на его слова:

– …а потом вытащил меня из тюрьмы. Если я могу быть чем-нибудь полезна семье Донован, я готова.

Улыбка Арчера стала шире. Такую логику он понимал – логику личной лояльности. Лайэн, вероятно, очень неприятно быть в долгу перед Донованами, но она не пыталась уйти от этого.

– Что вы знаете о нефритовом костюме Вэня? Том, который теперь у Фармера, как вы говорите.

– Он изготовлен по типу похоронных костюмов эпохи правления династии Хань. Но так как я никогда не имела возможности рассмотреть его в деталях, то не могу точно определить его возраст. Скорее всего он сделан из нефрита, а не из серпентина.

– Минутку, – остановил ее Арчер.

– Серпентин мягче, его легче обрабатывать, – пояснил Кайл. – Это не такой редкий камень, как нефрит. До девятнадцатого века китайцы называли нефритом самые различные камни.

– Ясно. Продолжайте, Лайэн.

– Не все так называемые нефритовые похоронные костюмы делались из настоящего нефрита. Лишь в императорских мастерских имелись подходящие материалы и достаточно искусные мастера. Только высшим сановникам позволялось иметь самое лучшее. Обычно для похоронных костюмов настоящий нефрит заменяли серпентином…

– Но костюм Вэня настоящий.

– Да. Нефрит исключительно высокого качества – прозрачный, глубокого зеленого цвета, с затемнениями в тех местах, где располагаются важнейшие человеческие органы. Средоточие представлений китайцев о жизни, смерти и загробной жизни и в то же время истинное произведение искусства.

– И ты уверена, что Фармер теперь владеет тем самым костюмом, который раньше принадлежал Вэню?

Лайэн несколько секунд колебалась, прежде чем признать неумолимую правду.

– Да.

– И это подлинный нефрит?

– Насколько я могу быть уверена без химического анализа. Он выглядит как подлинный, фактура как у подлинного, полировка выполнена нормально, углы не стерлись от времени, как бывает с более мягкими камнями. Вэнь относился к нему с благоговением. Как и все современные ценители, он отдает предпочтение настоящему нефриту перед другими нефритоподобными камнями.

– Зачем бы он стал продавать его Фармеру? – спросил Кайл.

– Деньги, – коротко ответил Арчер. – Миллионы.

– Вряд ли, – возразил младший брат. – Вэнь – настоящий коллекционер. Расстаться с этим костюмом для него все равно что продать душу.

Арчер взглянул на Лайэн.

– Он прав, – просто сказала она. – Разве что семья Тан находилась в отчаянном положении… – Она вздохнула и покачала головой:

– Нет, все равно Вэнь скорее взял бы ссуду под залог всей своей коллекции, чем стал бы что-либо из нее продавать, тем более нефритовый костюм.

– А может быть, он и взял ссуду, – сказал Арчер. – Не смог выплатить в срок, и банк начал распродавать залоговое имущество.

Кайл встал и начал расхаживать по кухне. Лайэн наблюдала за ним и не могла решить, что выглядит прекраснее – золотисто-зеленый блеск его глаз, когда он оказывался в тени, или сияющее золото волос, когда он выходил на солнечный свет. Но будь то в тени или на солнце, прежде всего в нем ее привлекали его быстрый и восприимчивый ум, неподражаемый юмор и сила, ощущавшаяся в легкой походке.

Тем хуже для нее. Ведь ему-то от нее нужна информация, а потом уже секс. Именно в такой последовательности. Однако надо признать, в сексе Кайл не скупился, щедро отдавал всего себя. И потом, он действительно спас ей жизнь.

– Лайэн? – услышала она голос Арчера. – Что вы думаете о таком сценарии, со ссудой?

Лайэн заставила себя отвести взгляд от Кайла.

– Это маловероятно.

– Почему?

– Такая ссуда не могла бы остаться незамеченной. Прежде всего понадобилось бы оценить коллекцию. А это вызвало бы настоящий фурор среди ценителей нефрита. Кому бы ни поручили произвести оценку, у каждого есть родственники, друзья, знакомые, сотрудники, возлюбленные, соперники, наконец. И какие бы обещания ни давались о том, что они будут хранить тайну, слухи все равно распространились бы, потому что коллекция Танов несравнима ни с какой другой. Это все равно… – она задумалась, подыскивая аналогию, понятную Арчеру, – …все равно как если бы компания «Де Бирс» предоставила содержимое своего лондонского хранилища бриллиантов на оценку для получения ссуды.

Арчер громко хмыкнул.

– Да, это вызвало бы настоящую бурю. Кайл поднял глаза:

– Нет ли у кого-нибудь из семейства Тан причины подставить Фармера, чтобы потом свалить его?

Лайэн растерянно взглянула на него:

– Я не понимаю.

Арчер понял сразу. Одобрительно взглянул на Кайла. Нет, мальчик явно думает именно тем, чем надо.

– Фармер пытается завязать тесные отношения с «Санко», – пояснил Кайл. – Как это может отразиться на делах Танов?

– Ничего хорошего им это не принесет. У Санов связи с континентальным Китаем намного крепче, чем у Танов. Трое отпрысков из семьи Сан женились на «красных принцессах». Сан Сэн, внучка нынешнего патриарха семьи Сан, обручена с Дэн Цяном, внучатым племянником покойного вождя и одним из самых влиятельных людей в современном Китае.

– Новая аристократия! – с отвращением заметил Кайл. – Суперпривилегированные дети и внуки деятелей из когорты Мао заключают брачные союзы с наиболее преуспевающими криминальными предпринимателями двадцатого века.

– Иными словами, – подытожил Арчер, – у Танов есть вполне весомые причины желать падения Санов.

– Да, но какое это имеет отношение к Фармеру и нефритовому костюму?

Кайл подошел к столу.

– Помнишь поговорку: «Хватай жгучую крапиву покрепче»?

Лайэн кивнула.

– Так вот. Один способ – схватить крапиву всей ладонью и сжать покрепче. Очень лобовой способ и очень западный. – Он скользнул обратно за стол и сел рядом с Лайэн. Вплотную, бедро к бедру. – Как я.

Она непроизвольно улыбнулась. Он ответил медленной улыбкой.

– Но гораздо лучше, когда за тебя крапиву хватает кто-то другой. Тогда уже не имеет значения, каким образом ее ухватили. Твою ладонь ведь не жжет.

– Очень обходной маневр и очень восточный. Умно, ничего не скажешь.

– Да, здорово… только не для того, кто окажется с охапкой крапивы в руках.

Лайэн взглянула на свои руки, все еще сжимавшие пустую чашку из-под кофе так, будто от этого зависела ее жизнь. Усилием воли заставила себя разнять пальцы. Заглянула на дно чашки с остатками кофейной гущи, словно в надежде прочесть свое будущее.

Арчер хотел было заговорить, но, поймав взгляд Кайла, промолчал.

– Вы хотите сказать, – задумчиво произнесла Лайэн, – что семья Тан сознательно подставила меня, чтобы в результате скомпрометировать Дика Фармера или «Санко»?

– Да, – ответил Арчер, – сейчас я обдумываю такую возможность.

– Почему?

– Пытаюсь найти убедительные мотивы, по которым кто-то другой мог украсть нефрит.

Кайл, прищурив глаза, наблюдал за братом так, словно видел его впервые.

– Почему? – повторила Лайэн.

– Потому, что он наконец проснулся и почувствовал запах кофе! – воскликнул Кайл. – Он поверил, что ты этого не делала.

Она переводила взгляд с одного на другого.

– Так и есть, – сказал Арчер. – Но верить – еще не значит доказать. Нам необходимо найти нечто такое, что могло бы убедить федералов снять и ее и нас с крючка.

– А каким образом вы оказались на крючке?!

– Это длинная история о русских царях и янтаре. Я потом тебе расскажу. Сейчас наша задача состоит в том, чтобы найти более правдоподобного подозреваемого – не Лайэн Блэкли.

– Это может быть кто угодно.

– Нам нужны только те, у кого есть для этого мотивы, средства и возможности.

– Да, это хорошая отправная точка, – произнес Арчер. – В настоящий момент федералам известно, что у Лайэн были средства и возможности проникнуть в хранилище Танов.

– Но не было мотива, – заявила Лайэн.

– Ошибаешься, радость моя. А желание отомстить? Она широко раскрыла глаза цвета виски. Мгновение спустя взгляд стал недоверчивым, настороженным.

– Поняла. Незаконнорожденная дочь пытается отплатить Танам, ограбив их дочиста. Таков сценарий?

– Да. Но так как ты этого не делала, мы должны вспомнить всех, у кого был доступ к хранилищу, помимо тебя.

– У Вэня, Джо, Дэниела и у меня.

– Это все? – спросил Арчер. – Как насчет жен, возлюбленных, домашней прислуги, охранников, электриков и прочих?

Лайэн покачала головой:

– Учтите, что по американским стандартам семья Тан, можно сказать, страдает паранойей в стремлении защитить себя и свои богатства. По китайским же понятиям они просто осторожны и предусмотрительны. Очень скрытны.

– Какая система безопасности установлена в хранилище?

– Замки. Старые, но очень прочные. Просто не современные. Такие использовались в банках в конце прошлого века.

– Тумблеры, цифровые коды и никакого электричества? – спросил Кайл. – Черт! Это для тебя, Арчер.

– Без соответствующего ухода такие замки могут выйти из строя. Кто их смазывает?

– Обычно это делал Вэнь. Я думаю, он обучил Джо. Но Джо редко бывает в Ванкувере, так что теперь этим занимается Дэниел.

– Ты в этом уверена?

– В последний раз я заметила, что один из замков заклинивает, и Вэнь тут же сказал об этом Дэниелу.

– Дэниел не очень-то тебя любит? – тихо спросил Кайл. Лайэн задрала подбородок, но промолчала.

Кайл провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Я понимаю, ты не хочешь указывать пальцем на своего брата, но кто еще остается? Это ведь наверняка он сообщил Вэню о том, что нефрит похищен.

Глаза ее жгло как огнем. Лайэн пыталась преодолеть это ужасное ощущение. Не может быть, чтобы ее подставили сознательно. Тем более Дэниел, с такими же глазами, как у ее отца, с такой же улыбкой… В желудке у нее что-то сжалось в тугой комок. Какое невероятное предательство!..

– А сам Вэнь? – спросил Арчер. – Он мог это сделать? Кайл ответил прежде, чем заговорила Лайэн:

– Он полуслепой. И совсем дряхлый. Готов спорить, он даже не может добраться до хранилища без посторонней помощи, не говоря уже о том, чтобы выбрать нефрит. Так ведь, радость моя?

Лайэн кивнула, стараясь не кинуться очертя голову на предложенное ей готовое логическое построение. Но ведь клетка тоже готова! Кто-то похитил нефрит и устроил так, чтобы обвинили ее.

– А что вы скажете о Джо? – осведомился Арчер.

– Он не в состоянии отличить нефрит от мыльного камня. Тот, кто это сделал, прекрасно знал, какие вещи стоит взять, какие оставить и как подобрать замену. Но даже если бы Джо и обладал такими познаниями, зачем ему это? Он первый сын, это его наследство, его личное богатство, не говоря уже о том, что это гордость и душа клана Танов. Консорциум «Тан» принадлежит всей семье, в то время как коллекция нефрита всегда передавалась только первому сыну и первому сыну первого сына, с тех самых пор, как семья Тан приобрела свою первую вещь из нефрита.

– Итак, остается Дэниел, – тихо, но твердо произнес Кайл. – Третий – или четвертый? – сын Джонни, третьего сына Вэнь Чжитана. Мальчик Дэнни очень-очень далек от того, чтобы унаследовать ключи от нефритового царства, не так ли?

– Да, – с несчастным видом прошептала Лайэн.

– Когда он получил доступ к хранилищу? – спросил Арчер.

– Не знаю.

– Десять лет назад? Пять? Два года?

Лайэн плотнее запахнула полы шелкового халата. Ее пробирала дрожь.

– Наверное, с… год. Может быть, чуть меньше. С тех пор как у Вэня резко ослабло зрение и осязание. Когда Джо не оказывалось дома, Дэниел открывал хранилище для деда.

– Иными словами, у Дэниела было достаточно времени, чтобы снять сливки.

– Да, но…

– Что «но»? – спросил Кайл.

– Неужели он настолько меня ненавидит, чтобы подставить? Я ничем не заслужила такую ненависть.

– В корне неверное предположение, – ответил Арчер. – Ненависть здесь, возможно, вообще ни при чем, И то, что вы заслужили или не заслужили, тоже ни при чем. Он мог выбрать вас из чисто прагматических соображений.

Она взглянула на Кайла, словно умоляя его опровергнуть безжалостную логику брата.

– Для Дэниела гораздо легче обвинить незаконнорожденную дочь Джонни, чем первого сына Вэня. Не так ли, радость моя? Тебя защитить некому. Никакой патриарх не поднимет гневный голос в твою защиту. Ты прожила свою жизнь где-то на задворках семьи Тан, на самом кончике самого последнего органа их туловища. Теперь кто-то решил его срезать.

Лайэн напряглась. Ах, как ей не нравилась логика Кайла! И вместе с тем во всем этом действительно был свой смысл. Вот только одно не укладывалось в предложенную схему.

– У Дэниела нет кода к замку внутреннего хранилища. Того, где находился нефритовый саван.

– Ты можешь это доказать?

– Нет.

– Дэниел сможет доказать, что не знал кода к внутреннему хранилищу? – спросил Арчер.

– Как можно это доказать!

Лайэн произнесла эти слова с горьким удовлетворением. Она ведь оказалась именно в таком положении – пыталась доказать, что ничего не похищала и не подменивала.

– Ты права. – Кайл улыбнулся еще более холодно, чем брат. – У нас не так много фактов, но… не пора ли позвонить Дяде Сэму?

Веки Арчера опустились. Глаза превратились в узенькие, сверкающие сталью щелочки. Он встал и направился к телефону.

Глава 21

На экране телевизора три человека, тщательно выбирая слова, рассуждали о неустойчивой международной ситуации. Ричард Фармер краем глаза наблюдал за ними, одновременно просматривая экраны нескольких компьютеров.

– Как вы думаете, какое влияние это будет иметь на международные финансовые рынки в ближайшем будущем и в отдаленной перспективе? – задала вопрос ведущая, Хелен Коффманн, женщина непримечательной наружности в твидовом жакете мужского покроя.

– На ближайшую перспективу трудно сказать что-либо определенное, – ответил Тед Чан, эксперт по странам Азии, постоянно живущий в Америке. – Многое будет зависеть от реакции зарубежных кредиторов и торговых партнеров Китая, не связанных с Америкой. Если ограничения в торговле ужесточатся, экономически безболезненное разрешение проблемы маловероятно. Последствия обойдутся чрезвычайно дорого, особенно Китаю.

– Следовательно, в интересах Китая найти способ решить проблему без лишнего шума?

– В экономическом отношении – безусловно. Но не следует забывать, что Китаем всегда правили и до сих пор правят идеологемы, символы. Нам, на Западе, это трудно понять, и тем не менее я не сомневаюсь в том, что Китай скорее выберет экономические трудности, чем склонится перед требованиями Америки, не говоря уже о Тайване.

– Ваше мнение, Лев? – Хелен обернулась к другому эксперту.

– Это было бы катастрофой, – ответил экономист Лев Клайн, приглашенный для участия в передаче. – Торговые переговоры между Китаем и Соединенными Штатами находятся в критической фазе. Три дня назад стороны почти договорились об экспорте автомобилей в обмен на импорт одежды в числе прочих вещей, а также подошли к соглашению о том, что китайские банки будут соблюдать международные…

Внимание Фармера полностью переключилось на экраны компьютеров. Эти телевизионные болтуны знают торговую ситуацию хуже, чем он. Во-первых, они даже не упомянули о торговле Китая оружием на международном уровне. Но если отвлечься от этого, грубая правда заключается в том, что китайская экономика держится на экспорте абсолютно всего – от оружия до зубных щеток. Если Китай не слезет со своего слишком высокого коня, правила игры, безусловно, ужесточатся, и тогда бурный поток китайских товаров на богатые американские рынки превратится в слабенький ручеек. Если же это произойдет, международные банки, выдавшие Китаю ссуды, окажутся под угрозой потери своих денег в результате дефолта, так как прибыль от экспорта перестанет поступать и платить долги будет нечем. Запад понесет некоторые потери, но Китай потеряет намного больше.

Дефолт, то есть неуплата долгов на международном уровне, повлечет за собой целую цепочку неприятных последствий. Главное среди них – это то, что Китаю придется печатать деньги для покрытия своих долгов. Деньги, не обеспеченные никакими реальными ценностями. Если не будет притока твердой валюты – а в случае дефолта это маловероятно, – инфляция выйдет из-под контроля и в конце концов китайские деньги станут дешевле спички, которой можно будет их поджечь.

В стране неминуемо начнутся уличные беспорядки, потому что на недельную зарплату невозможно будет купить чашку риса. Ответом на это станут жестокие репрессии. А если и этого покажется мало, произойдет военный переворот, будет установлен железный порядок и на руинах прежнего государства родится новое.

Такое уже бывало. И еще не раз будет. Таков мировой ход событий.

Так как у Фармера на территории Китая не имелось никакой собственности, которую стоило бы защищать, то ценность китайской валюты его не волновала, так же как и стоимость чашки риса. Если бы удалось утвердиться в Китае, как он о том мечтал – возможно, лет через десять такое и произойдет, – то Фармер использовал бы все имеющиеся в его распоряжении средства и методы, включая ложь, чтобы погасить растущий кризис. Вероятно, именно это и пытаются сейчас делать торговые партнеры Китая, Соединенные Штаты в том числе. Фармер тут ни при чем. Единственное, чем он рискует, – нефритовый похоронный костюм, за который назначили такую бешеную цену. Что бы ни случилось в Китае, его прибыльные рынки ни в Южной Америке, ни в России не понесут серьезного ущерба. Однако уже лет через восемь, максимум через шестнадцать, потребительский потенциал этих рынков окажется исчерпанным.

Ему нужна густонаселенная страна с низким уровнем технического развития, куда бы можно было экспортировать электронику. Страна, где уже произошла промышленная – но не компьютерная – революция. Наиболее очевидный выбор – страны Африки, Индия и Китай. Однако у африканских государств нет денег, чтобы оснащаться для нужд двадцать первого века. Даже если бы Африке и удалось получить ссуды, возникает проблема плотности населения: в этом районе слишком долго игнорировали проблему СПИДа.

В Индии численность населения достаточна, и деньги у них есть. Однако когда этот рынок только-только открылся для инвестиций, у Фармера не хватило средств, чтобы его захватить. «Фармер энтерпрайзез» тогда сумела выбить лишь 14,4 процента на рынке электроники Индии. Это оказалось больше, чем у многих, но все же слишком мало для того, чтобы диктовать цены.

Китай манил к себе, как сладкий, не нарушаемый никакими кошмарами сон. Фармер твердо решил захватить лидерство на этом колоссальном рынке. Магнат испробовал обычные методы – взятки подкупы, угрозы – и получил обычный результат: все это прекрасно, но недостаточно хорошо.

К его удивлению, похоронный костюм «Нефритового императора» оказался именно тем преимуществом, которого он искал. Теперь Китаю не останется ничего другого, кроме как признать неизбежное и начать переговоры с ним. Если же правительство не пожелает поступиться принципами, что ж, тогда Фармер пересмотрит свои приоритеты и подумает над тем, как извлечь прибыль из надвигающегося краха экономики Китая. Краха, который начнется сегодня.

Это будет длинный день. Ведь он наступил задолго до рассвета.

– Кофе, Мэри Маргарет. Черный и очень крепкий.

– Синди, вам, разумеется, известна точка зрения рабочих на этот кризис, – произнес ведущий программы новостей.

Лайэн нехотя отвернулась от картин Сьюзы и перевела взгляд на экран телевизора. Довольно большой, чтобы смотреть фильмы о путешествиях, которые обожала Сьюза, он все же не доминировал в этой просторной, полной воздуха комнате.

– Благодарю, Карл.

Корреспондент, в изысканном костюме цвета бургунди, в кремовой шелковой блузке, с безукоризненной прической и ярким шарфом, развевавшимся на ветру, обернулась к телекамере. Она стояла на фоне огромного комплекса «Боинг-Макдоннелл-Дуглас», но это было лишь обманчивое впечатление от комбинированных съемок.

– Здесь, на заводе «Боинг», сегодня очень напряженная атмосфера. Люди, надеявшиеся получить работу на основе контрактов с китайскими авиастроительными компаниями, настроены мрачно. Они опасаются временных увольнений, а то и чего-нибудь похуже. Если ситуация не изменится, все эти мужчины и женщины могут оказаться без работы еще прежде, чем у их детей закончится учебный год в школе. Слушаю вас, Карл.

– Благодарю, Синди. А теперь последние новости о протестах по поводу кафе «Обнаженная Тэйко»…

Лайэн выключила телевизор. В ожидании начала переговоров с федералами нервы ее были напряжены до предела, и все же на некоторые вещи она не собиралась тратить время. Например, на дневные «новости».

– Не хочешь никаких обнаженных Тэйко? – услышала она за спиной голос Кайла.

Он стоял прислонившись к косяку, изучая ее оценивающим взглядом. Оценивающим, насмешливым и полным желания.

Дверь открылась. Насмешливое выражение исчезло с лица Кайла. В комнату в сопровождении Арчера вошла молодая, потрясающе красивая китаянка. Та, которую они видели на вечере у Танов после аукциона. Правда, тогда на ней было меньше одежды – ее с успехом заменяли роскошные распущенные волосы. Однако и сейчас, в сшитом на заказ черном костюме и красной шелковой блузке, девушка выглядела не менее прекрасной.

Прищуренными глазами Лайэн наблюдала за китаянкой, поражаясь ее превращению из красивой пустышки для развлечения мужчин в уверенную в себе деловую женщину.

– Молодцы, девочки и мальчики, хорошо себя ведете. Хочу надеяться, что Дядя Сэм только что прибыл.

Китаянка окинула Кайла быстрым взглядом великолепных сверкающих черных глаз.

– Бинго. Все было бы намного проще, если бы ты воспользовался телефонным номером, который я сунула тебе в карман.

– Моя тарелка была полна, – сухо отозвался Кайл.

– Эйприл Джой, – произнес Арчер, – позволь представить тебе Лайэн Блэкли и моего брата Кайла.

– Мы уже знакомы, – ответила Эйприл.

– Эйприл Джой – Радость Апреля! – воскликнул Кайл. – Это имя тебе больше подходило, когда у тебя волосы спускались чуть ниже задницы, а больше на тебе практически ничего не было.

Улыбаясь, Эйприл приблизилась к нему почти вплотную, сделав едва заметное, но недвусмысленное движение бедрами и грудью, которое наверняка должно было зажечь мужчину.

– А сейчас в каком состоянии твоя тарелка, красавчик?

– Оставь это! – нетерпеливо прикрикнул на нее Арчер, прежде чем Кайл успел что-либо сказать. – Ты на нем уже это испробовала. Не подействовало.

– Может быть, стоит попробовать на тебе? – повернулась она к Арчеру.

Губы его медленно раздвинулись в холодной улыбке.

– Зависит от того, сколько времени тебе не жаль потратить зря.

– Забудь. Я видела твое досье. Ты уже столько времени не вынимаешь его из штанов – настоящий священник. – Эйприл повернулась к Лайэн, быстро заговорила на кантонском наречии:

– Не доверяй этим людям, сестра. Они тебя используют, а потом забудут о тебе.

– Третий сын Донована спас мне жизнь, – ответила Лайэн на том же диалекте. – Теперь он может делать с ней все, что захочет.

– Ты ведь американка, а не китаянка.

– Только не в таких вещах.

– Дерьмо собачье! – в сердцах выругалась Эйприл по-английски. – Думаете, я не смогу сделать так, чтобы вас троих упрятали за решетку за препятствия федеральному расследованию?

– Здесь Америка, а не Китай, – ответил Кайл. – Чтобы упрятать человека в тюрьму, нужны доказательства.

– Ошибаешься. Нужен только податливый судья.

– Если бы ты такого нашла, не оказалась бы сейчас здесь, – сухо заметил Арчер. – Ну что, у тебя есть в запасе еще какие-нибудь трюки или перейдем к делу?

– Может, предложишь мне кофе или так и будешь стоять истуканом?

– А вот за это ты мне еще ответишь.

– Ясно. Такой уж у меня сегодня неудачный день. – Эйприл снова обернулась к Лайэн:

– Протри глаза, забудь на минутку о сексе и подумай. Правительство может оказать тебе более серьезную помощь, чем Донованы. Это мы посадили того убийцу на самолет и отправили обратно в Китай.

– Правительство запрятало меня в тюрьму. А Донованы меня освободили.

– Ты могла бы выйти в любое время, если бы пожелала воспользоваться своими китайскими связями. Именно этого мы ждали.

– В этом-то и заключается проблема. У меня нет «китайских связей».

– Ерунда! Ты не могла бы вывезти нефритовый саван из Китая, не имея контактов на его территории. У тебя там должны быть связи. Мы хотим знать обо всех. Тогда можно будет конфисковать этот чертов костюм в соответствии с законом о культурных и антикварных ценностях, отправить туда, где его законное место, и заняться наконец более важным делом – капитализацией Китая по западному образцу.

– Желаю успеха, – пробормотал Кайл.

– Аминь, – поддержал его Арчер. – Скорее нас четвертуют.

– А это еще что за слово?

– Клоуны! – выплюнула Эйприл. – Дешевые комики, приберегите это для эстрады. У нас тут серьезное дело.

– Это ты комик или я? – задумчиво спросил Кайл.

– Наверное, ты, – сказал старший брат. – Я-то скорее вышибала.

– Если бы я привезла нефритовый саван в Соединенные Штаты, – заговорила Лайэн, прежде чем Эйприл успела взорваться, – мне действительно понадобилась бы помощь. Но я не вывозила костюм из Китая, и у меня там нет никаких связей. Точка.

– Можешь ей поверить, – проговорил Арчер. – Я, например, верю.

Эйприл долго смотрела на него, прокручивая различные сценарии в голове, чувствуя, как ярость ее постепенно стихает. Атака, которую она тщательно продумала, не удалась. Что дальше?

Наконец мисс Джой приняла решение.

– Хорошо. Допустим, Лайэн ни при чем. Что дальше?

– Дальше ты исчезнешь, а мы разберемся с этим сами.

– Каким образом?

– Ничего ей не говори, – быстро произнес Кайл. – Там у них где-то утечка информации.

Эйприл молниеносно обернулась к нему. Игра закончилась. Теперь перед ними стоял тренированный агент, способный не только анализировать и собирать информацию, но и убивать самыми различными способами.

– Объясни, что ты имеешь в виду.

– Я не мог понять, почему федералы так тянули с оформлением документов после того, как я внес за Лайэн залог. Тот чиновник чуть ли не вручную заполнял все бумаги.

– Государственные чиновники вообще работают хреново. Что из этого?

– Кто-то позвонил и сообщил, что Лайэн отпускают под залог. А потом еще кто-то направил человека из триады к ней на квартиру.

– Уже теплее, почти горячо. – Эйприл повернулась к Арчеру:

– Хорошо. Сколько ты хочешь?

– И за это ты мне тоже ответишь.

– Ты что, в самом деле думаешь, что наша система безопасности скомпрометирована?

– Такое уже случалось, не так ли?

Маленькие изящные кулачки взлетели вверх и остановились на талии, отчего еще четче обозначились контуры стройной гибкой фигуры, хотя в данный момент Эйприл, по-видимому, меньше всего волновало, какое она производит впечатление.

– Ну хорошо, слушайте, мальчики и девочки. В игру вступили крупные хищники. Вы сейчас значите не больше, чем трава под ногами, которую скоро втопчут в грязь. Если вам это не улыбается, придержите Дядю Сэма и приготовьтесь к долгим скачкам. Так для вас будет намного безопаснее.

– А что говорит Фармер? – спросил Кайл. – Он ведь у кого-то купил нефритовый костюм. Возможно, он смог бы дать вам в руки ниточку.

– Он утверждает, что привез его с Тайваня.

– Тогда почему вы ухватились за Лайэн? Эйприл молчала. Арчер ответил за нее:

– По двум причинам, я полагаю. Первая – наши тайваньские источники утверждают, что нефритовый саван прибыл не оттуда, но Тайвань готов воспользоваться случаем, чтобы накрутить хвост Китаю. Поэтому они не отрицают, что саван вывезен от них, и таким образом вынуждают Соединенные Штаты выбирать, на чьей мы стороне. Разумеется, Дядя Сэм с удовольствием вышел бы из этой игры.

– А вторая причина? – спросила Лайэн.

– В отличие от Дика Фармера тебя можно взять голыми руками. У него столько конгрессменов ходят по струнке, что взорвался бы весь Вашингтон, округ Колумбия. – Арчер снова повернулся к Эйприл:

– Верно я говорю, мисс Джой?

– Верно или нет, это ваши проблемы, а не мои. – Она окинула Кайла многообещающим взглядом. – Последний шанс, красавчик. Обещаю, что буду очень нежна с тобой.

Кайл ответил ей искренней улыбкой и покачал головой. Эйприл быстро заговорила на кантонском наречии, обращаясь к Лайэн:

– Всегда безопаснее идти пешком, чем ехать верхом на тигре, каким бы прекрасным он ни казался.

– Не сомневаюсь, – ответила Лайэн по-английски. – Но должна сказать, скачка верхом на тигре очень увлекательна.

– Да. – Эйприл кинула еще один быстрый взгляд на Кайла. – Держу пари, что это так. – Она повернулась к Арчеру:

– Кто-то должен будет ответить за нефритовый костюм. Мы предпочли бы ликвидировать всю цепочку отсюда до Китая, чтобы такое не повторилось в будущем. Но если сейчас нам удастся схватить только мелкую рыбешку… что ж, мы ее хорошенько поджарим и сделаем вид, что это для нас целый пир. Я уверена, вы меня поняли.

Арчер кивнул. Он понял. Когда-то он и сам поступил бы именно так.

– Три дня, комики. – Она перевела взгляд с одного брата Донован на другого. – Через три дня откроется музей Фармера, и тогда мы начнем поджаривать крошку Лайэн.

Возможно, из-за ламп дневного света, возможно, из-за сверкающих драгоценностей и великолепного, сшитого на заказ платья Анны Блэкли, на первый взгляд Кайлу показалось, что Лайэн совсем не похожа на свою белокурую, элегантно одетую мать. Однако, присмотревшись внимательнее, он обнаружил, что биологические узы все-таки проявились в некоторых чертах – в улыбке, в том, как женщина вскидывала подбородок, глядя на мир как бы свысока, в походке, исполненной гармонии, словно музыка, в длинных изящных пальцах рук.

Мать и дочь крепко обнялись, как будто не виделись несколько месяцев, а не каких-нибудь три дня. После многочисленных заверений Лайэн, что с ней все в порядке, Анна чуть отступила назад и окинула дочь долгим внимательным взглядом.

– Надо было сразу позвонить мне, – проговорила она охрипшим голосом. – Когда Джонни мне рассказал, я чуть с ума не сошла.

– Я звонила тебе в отель. Они обещали передать. Но ты мне так и не перезвонила, и…

Голос Лайэн сорвался. Перенести молчание матери оказалось еще тяжелее, чем тот факт, что Вэнь поверил наговорам о ее мошенничестве.

Углы рта у Анны горестно опустились.

– Танам нужно сменить агента по организации путешествий. Там получилась какая-то жуткая путаница с бронированием. Нам пришлось поменять отель. Если бы Джонни не догадался позвонить в тот, что мы зарезервировали сначала, и не спросил, нет ли для нас сообщений, мы бы до сих пор были на Таити, а ты все еще оставалась бы здесь одна, моя крошка.

За спиной Анны показался Джонни Тан.

– Дай же им войти. Гораздо безопаснее разговаривать в квартире.

Лайэн вся сжалась, отошла от матери. Она никак не ожидала застать здесь Джонни. Она не хотела его видеть. Наверняка он считает ее воровкой, как и Вэнь.

– Заходите же.

Джонни потянул Анну в комнату. Кайл бросил на него внимательный взгляд, но Джонни этого не заметил – в этот момент он пытался рассмотреть улицу через головы обеих женщин. У Кайла возникло ощущение, что тот чего-то боится.

«Гораздо безопаснее разговаривать в квартире»…

Может быть, кто-то из членов семьи сообщил Джонни, что его незаконная дочь привлекла к себе внимание, которое ничего хорошего не сулит. А может быть, Джонни знал это с самого начала?..

Холодная ярость охватила Кайла. Неужели Джонни заранее знал о предстоящем аресте Лайэн, поэтому и отбыл с любовницей на Таити, оставив дочь одну лицом к лицу с полицией? Неужели он знал и о готовящемся нападении? Эта мысль привела Кайла в ярость.

Стараясь не выдать своих чувств, он нежно обнял Лайэн за плечи и повлек в комнату. Анна и Джонни, тихо переговариваясь, уже прошли к стойке, отделявшей жилую часть комнаты от кухни. Даже после того, как дверь квартиры захлопнулась за ними и щелкнул автоматический замок, Кайл не снял руку с плеча Лайэн. Она кинула на него взгляд, полный удивления и чего-то еще… облегчения, смешанного с недоверием и тоской. На короткое мгновение прильнула к нему и тут же снова выпрямилась, словно ее ужалили. Хотела отойти, но он не позволил. Свободной рукой Кайл приподнял ее упрямый подбородок и нежно поцеловал в губы.

– Теперь ты не одна.

– Это тоже входит в услуги чучела слона?

Лайэн пыталась иронизировать, но губы дрожали.

– Я познакомился с тобой по просьбе Арчера. Но любовью занимался с тобой потому, что очень тебя хотел. И до сих пор хочу. Это касается только нас двоих, больше никого.

Лайэн не нашлась что ответить. В глазах Кайла она увидела желание, в поцелуе почувствовала неподдельную нежность. Она не знала, как ей быть, страстно хотела верить и в то и в другое и боялась поверить. Ведь она уже успела понять, что он предан своей семье так же, как и Джонни своей. Надо быть круглой дурой, чтобы…

Неожиданно для самой себя Лайэн почувствовала, что снова прильнула к Кайлу, а рука, словно по собственной воле, независимо от хозяйки, обвилась вокруг его талии. Не важно, что было до этого, не важно, что будет потом. Сейчас она примет то, что он ей предлагает. Она в этом так отчаянно нуждается.

«Теперь ты не одна»…

Пальцы ее ощутили твердую кожу кобуры и еще более твердую сталь под ней. Осознав, что это, Лайэн лишь крепче сжала руку. Что бы ни случилось завтра, послезавтра, сначала ей нужно пережить этот день, этот вечер, ближайший час. Все остальное будет после.

– Чаю?

Анна переводила глаза с Кайла на Лайэн. Во взгляде ее сквозила надежда и печаль. Типичное материнское выражение.

– Да, пожалуйста, – ответил Кайл. – Китайского, если можно. «Улун» у вас есть?

Анна улыбнулась:

– Это любимый чай Лайэн. Конечно, он у меня есть. Джонни, а ты будешь?

– Мне бренди. Во время обратного рейса я напился китайского чая на всю оставшуюся жизнь.

– Чай тебе сейчас полезнее.

Анна с тревогой смотрела на темные круги у него под глазами, на морщинки в углах полных губ. Сегодня, едва ли не впервые за все время их многолетнего знакомства, ее любовник выглядел на свой возраст.

– И все-таки бренди.

Джонни сел на одну из кушеток, откинулся на шелковые подушки, закрыл глаза.

– Что, к черту, происходит, Лайэн?

– Мы надеялись, что вы нам объясните, – быстро произнес Кайл, опередив Лайэн.

Она все-таки хотела было что-то сказать, но Кайл крепко, до боли сжал ее плечо.

– Дай рассказать отцу.

Из кухни послышался звон стекла: Анна уронила графин с бренди. Лайэн вздрогнула, но не звон был тому причиной: впервые Джонни вслух назвали ее отцом, в его присутствии и в присутствии Анны.

– Извините, – насмешливо произнес Кайл. – Я что-нибудь не так сказал?

Лайэн поняла, что под маской безмятежного спокойствия внутри у Кайла бушует бешеная ярость. И направлена она против Джонни Тана.

– Сделай мне двойной виски, – попросил Анну Джонни. И задумчиво добавил:

– Похоже, Лайэн наконец привела к нам в дом человека, которому глубоко плевать на консорциум «Тан».

– Да нет, мне вовсе не плевать. Мне нужна информация. У Танов она есть.

Все еще сидя с закрытыми глазами, Джонни тем не менее почувствовал присутствие Анны, которая подошла к кушетке и наклонилась к нему с бокалом в руке. Он залпом проглотил содержимое, открыл глаза, пробормотал что-то на кантонском наречии и с нежностью улыбнулся, увидев, что она вспыхнула как девочка.

– Значит, вам нужна информация от Танов? И с какой же целью? Чтобы «Донован интернэшнл» смог наложить лапу на азиатские рынки?

– Пошли они на… ваши рынки. Я хочу вывести Лайэн из игры. Сделать это я могу, только выяснив правду о том, каким образом нефритовый костюм Вэнь Чжитана попал к Дику Фармеру.

Джонни резко выпрямился. На его красивом лице появилось выражение крайнего изумления.

– Какой еще нефритовый костюм? О чем вы?

В течение нескольких секунд Кайл молча смотрел на него. Потом выругался сквозь зубы:

– Твою мать! Вот задачка…

Глава 22

– Итак, значит, кто-то воровал нефрит из хранилища, продавал и заменял всяким мусором? – устало подытожил Джонни и взглянул на часы.

Он не мог поверить, что прошло всего полчаса с того момента, как Кайл в нарушение всех традиций и приличий вслух назвал его отцом Лайэн.

– Это одна из возможных версий, – ответила она и потянулась за второй чашкой чая. – Другая состоит в том, что Вэню позарез понадобились наличные и он начал распродавать коллекцию.

– Он скорее продаст своего второго и третьего сына. В буквальном смысле.

– А как насчет первого сына? – поинтересовался Кайл.

– Только американец может задать такой вопрос.

– Вэнь скорее умрет, чем расстанется с Джо, – спокойно проговорила Лайэн. – В китайских семьях сыновей предпочитают дочерям, первого сына – всем остальным, второго сына ценят больше, чем третьего, и так далее. Верно, Джонни?

Тот лишь пожал плечами. Он свыкся с существующим порядком вещей еще до того, как научился говорить.

– Перестань расхаживать по комнате, Анна. Сядь рядом. Запах твоих духов помогает мне забыть о том, что я на ногах уже тридцать два часа.

Анна еще раз окинула взглядом Лайэн и присела рядом с Джонни. Он взял ее руку в свои. Анна не смогла скрыть удивления: при том, что он вел почти американский образ жизни, Джонни, из старомодной китайской сдержанности, никогда не позволял себе касаться Анны на публике.

– Если Вэнь не продавал нефрит, – ровным голосом произнес Кайл, – значит, его украли.

– Неприятное слово, – откликнулся Джонни.

– Вот когда вы увидите свою женщину в наручниках, до смерти напуганную, тогда я посмотрю, способны ли вы будете на нежные чувства к окружающему миру. Но так и быть, я готов понять чувствительность людей другой расы. Могу использовать более мягкое слово: «позаимствовали». Так вас больше устраивает?

– Не стоит грубить, – вмешалась Анна. – Мы ведь говорим о семье Джонни, а не о каких-нибудь посторонних людях.

Кайл остановил на ней холодный взгляд.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, мисс Блэкли, но один из членов семьи Джонни в данную минуту сидит рядом со мной, так что…

– Не имеет значения, – перебила его Лайэн. – Мы ведь хотели поговорить о нефрите, а не о семье.

– Черта с два! Мы говорим о противоречиях, возникших в семье Тан по поводу пропажи целой кучи нефрита. Разные члены этой семьи указывают пальцем на тебя, отчего я просто сатанею. Насколько я знаю, ты работала не покладая рук, из кожи лезла вон, чтобы угодить Танам, а в награду за это тебя подставили.

– Нефрит, Кайл. Давай обсуждать пропавший нефрит, будь он неладен!

– И ты туда же! Еще не надоело спотыкаться о камни, которые подкидывают тебе под ноги?

Лайэн закрыла глаза, не в состоянии произнести ни слова от унижения, горечи и гнева. Потом взорвалась:

– Да, надоело! Но какое это имеет отношение к тому, чтобы снять нас с крючка, на который подцепили федералы?! Что ты…

– Дочка…

Одно-единственное слово из уст Джонни остановило поток гневных слов. Широко раскрытыми глазами Лайэн смотрела на отца, никогда не признававшего ее своей дочерью. Никогда, до этого момента… Джонни Тан не сводил с нее глаз, в которых отражались те же чувства, что бурлили в ней.

– Ты это вряд ли сможешь понять. Я ценю тебя так же, как и своих законных дочерей. – Он печально улыбнулся. – Пожалуй, даже больше. В тебе столько от матери. Она единственная женщина, которую я любил в своей жизни. Но пока жива моя жена, я не смогу жениться на Анне. Возможно, и после ее смерти не смогу. Для Анны будет неимоверно трудно стать моей женой. Вэнь к тому времени умрет. Его первый сын далеко не так терпим по отношению к западным женщинам. И Хэрри тоже. Кроме того, я вряд ли смогу вынудить своих сыновей принять в семью женщину, к которой они столько лет питали враждебные чувства за то, что я слишком много времени проводил в Америке.

Слезы текли по щекам Анны, оставляя блестящие бороздки на безупречном макияже. Держа руку любовника в своих ладонях, она смотрела куда-то вдаль, не видя ничего вокруг, даже дитя своей любви к Джонни Тану.

– Враждебность… – проговорил Кайл. – Очень интересно. Враждебность, как и чувство мести, существует с незапамятных времен. Это очень сильный мотив.

Джонни не возражал.

– Насколько враждебно настроены ваши отпрыски по отношению к Лайэн? Достаточно для того, чтобы упрятать ее на десять лет за решетку? Или же их месть должна носить более личный и бесповоротный характер? Например, убийца в темном холле?

– Не говорите ерунду!

– А у вас есть более правдоподобное объяснение тому, что палач триады вчера напал на нее?

– Что?! – подскочил Джонни. – Лайэн, это правда?! Анна тоже вскочила на ноги.

– Девочка моя, ты в порядке?

– Все обошлось, – сказал Кайл. – У нее прекрасный удар карате ногой. – Он перевел взгляд на Лайэн:

– Что, не рассказала родителям об этом маленьком инциденте?

– А какой смысл? – По глазам Лайэн он понял, что она предпочла бы вообще не упоминать об этом. – Все уже позади. Того человека переправили обратно в Китай.

– Я скажу тебе, какой в этом смысл, радость моя. За последнее время на твою долю выпало слишком много неприятностей, и все по вине Танов. Я хочу выяснить, кто из Танов несет за это ответственность, и положить этому конец.

– Мои сыновья враждебно относятся к Анне и в какой-то степени к Лайэн, – заговорил Джонни, немного помолчав. – Но не настолько, чтобы убить.

– Вы уверены насчет Дэниела?

– Кайл! – задохнувшись, выкрикнула Лайэн. – Не надо! Он не обратил внимания на ее протест. Золотисто-зеленые

Глаза остановились на лице Джонни, неподвижные, ясные и немигающие, как у кота, приготовившегося схватить добычу.

– Дэниел?! – в недоумении переспросил Джонни. – Почему Дэниел?

– Он кое-что знает о нефрите.

От гнева лицо Джонни окаменело, а глаза как будто помутнели.

– Вы хотите сказать, что мой сын способен обокрасть свою семью?!

– Кто-то из членов семьи Тан стал вором, и это не Лайэн. Если не Дэниел, то кто? Кто еще разбирается в нефрите и владеет цифровым кодом к замку хранилища? У кого еще есть причины желать Лайэн самого худшего?

– Дэниел слишком уважает и любит своего деда, отца и всех своих дядюшек, чтобы позволить себе такое.

– А Лайэн, значит, их не любит и не уважает?

– Но… – Джонни медленно опустился на кушетку. Он все еще не мог прийти в себя после перелета: сказывалась разница в часовых поясах. Голова казалась налитой чугуном. Его вздох прозвучал как стон. – Когда я попросил Лайэн познакомиться с вами, никак не ожидал, что это приведет к чему-то подобному.

Встревоженная его внезапной бледностью, Анна села рядом, взяла Джонни за руку и почувствовала, что рука холодна как лед.

– Что наводит меня еще на одну интересную мысль. Почему вам вдруг понадобилось, чтобы Лайэн меня подцепила? Семья Донован отвергла все реверансы консорциума «Тан» чуть ли не год назад. Может быть, вам показалось, что со мной будет легче поладить, чем с Арчером? Или вы…

– Перестаньте его заводить, – резко вмешалась Анна. – Вы что, не видите, он совсем выдохся.

Кайл ответил ей враждебным взглядом.

– Нет. Зато я до сих пор вижу вашу дочь в наручниках. И если ваш любовник нам не поможет, вы это скоро тоже увидите.

Анна поморщилась, как от удара. Холодная рука Джонни погладила ее по щеке.

– Все нормально, – устало произнес он и обернулся к Кайлу:

– Вы мне понадобились потому, что Донованы не пожелали иметь дела с Танами. Потом произошел тот инцидент с русским янтарем. Подробности мне неизвестны, но у меня сложилось впечатление, что вы не тот человек, который сбежит при первых же неприятностях. – Он почти улыбнулся. – Я оказался прав, не так ли?

– Кайл спас мне жизнь, – вмешалась Лайэн. – Тот убийца в два счета…

– Чепуха, – перебил ее Кайл. – Насколько я помню, это ты спасла мне жизнь.

– Ничего подобного…

– Ты перебила ему руку, в которой был нож. Теперь моя жизнь принадлежит тебе. Такова китайская традиция, радость моя. Теперь ты от меня никуда не денешься.

Лайэн некоторое время растерянно смотрела на Кайла. Наклонилась к его чашке, с подозрением принюхалась. Ничего, кроме чая.

Его пальцы скользнули вниз по ее щеке к шее движением небрежно ласкающим и таким интимным, что у нее перехватило дыхание. Лайэн подняла глаза. Его улыбка излучала тепло и нежность.

– Никакого бренди, – тихо проговорил Кайл. – Это запах твоих духов так на меня действует. – Он перевел взгляд на Джонни, и нежности как не бывало. – Что же вы замышляли в отношении меня и Лайэн?

– Здоровый молодой человек, который неплохо дерется и не отступает перед опасностью. Красивая молодая женщина, которой может понадобиться рядом именно такой человек… – Джонни пожал плечами. – Никакого определенного плана.

– Почему вы решили, что Лайэн может понадобиться именно такой человек, как я?

Кайл почувствовал, что начинает терять терпение. С какой стати он должен вытягивать из Джонни ответы? Это ведь не допрос, он не полицейский, а Джонни не подозреваемый, который не желает раскалываться! Это ведь его дочери они пытаются помочь.

Китаец долго молчал, опустив глаза на руку Анны, лежавшую на его руке, бледную и прекрасную.

– Меня очень тревожит Хань Усэн, – признался он наконец. – Моя семья… хотела бы войти к нему в доверие… снискать его расположение.

Лайэн похолодела. Она смотрела на отца, не в силах поверить услышанному.

– И Лайэн предназначалась в качестве смазки к этой сделке?

Кайл говорил ровным голосом, однако все его тело напряглось.

– Я сказал Джо, что Лайэн не питает симпатии к Усэну и уж тем более не захочет стать его любовницей.

– А Вэнь? – Лайэн со страхом ждала ответа. – Он тоже хотел, чтобы я стала наложницей Усэна?

– Вэнь не видел большой разницы в том, что раньше ты была любовницей Циня, а теперь станешь наложницей Усэна.

– Вэнь, очевидно, совсем ослеп, – вмешался Кайл. – И Цинь, и Усэн – оба гадины, но Цинь очень красив.

Не обращая внимания на Кайла, Лайэн снова обратилась к отцу:

– Мне казалось, что я любила Циня. Казалось, что и он меня любит. Я ошиблась. Он был влюблен в семью Тан.

– Ну разумеется, – пожал плечами Джонни. – Он ведь родился и вырос в Китае. Неужели ты всерьез думала, что твое тело интересует его больше, чем твои семейные связи?

– Да…

Джонни покачал головой. Его американская дочь, конечно, умна, очень умна, очень тонкая натура, бегло говорит по-китайски и прекрасно разбирается в китайском искусстве. И все-таки Лайэн так и не смогла прочувствовать, что основа основ китайской культуры – это семья. Желания отдельной личности ничто в сравнении с потребностями семьи.

– Итак, вы тревожились по поводу того, как поведет себя Усэн. Кстати, вы оказались правы. Пока вы летели на Таити, Хэрри поручил Лайэн провести обмен нефрита со стариной Усэном.

– Такие сделки у нас уже практиковались. Семья Тан предоставила Лайэн возможность завязать интимные отношения с Усэном, что пошло бы на пользу всему клану.

Глаза Кайла сверкнули яростью.

– Предоставили возможность завязать интимные отношения! Можно, наверное, выразиться и так, но вообще-то это называется сводничеством.

Джонни вздохнул. Так ему и надо. Хотел подыскать для дочери защитника-американца, такого, который не станет раболепствовать перед Танами. Вот и нашел…

– Связь с Усэном принесла бы большую пользу и самой Лайэн. Это очень богатый и влиятельный человек. Его увлечения быстротечны, но, говорят, он всегда очень щедр со своими женщинами. Лайэн не желает принимать деньги от матери, а Таны платят ей ровно столько, чтобы не умереть от голода… вот я и подумал…

Джонни пожал плечами. Лайэн не бросилась на него только потому, что ее удержала крепкая рука Кайла.

– Значит, говоришь, Усэн щедр, – произнесла она низким от ненависти голосом. – Рассказать тебе, насколько он щедр, Джонни? Мне назначили встречу якобы для того, чтобы посмотреть нефрит. Поздно вечером, на острове Фармера. Так как паром в это время не ходит, меня должны были доставить туда на институтском катере. Предполагалось, что я останусь на ночь. И конечно, я должна была явиться одна.

Веки Джонни дрогнули. Какой-то частью своего существа он опасался чего-то подобного. И тем не менее до конца не верил, что такое возможно. Вэнь всегда слыл прагматиком, не останавливался практически ни перед чем, если требовалось защитить интересы клана или расширить границы его влияния, однако жестокостью он никогда не отличался. Старик не стал бы подстраивать изнасилование собственной внучки.

– Когда я приехала, – продолжала Лайэн, – Усэн появился чуть ли не в пижаме, весь надушенный, как шлюха. Мне сообщили, что у него званый вечер, но там никого не оказалось, кроме его ассистента и телохранителя. А теперь скажи, Джонни: если бы Кайл не сопровождал меня, смогла бы я выбирать, становиться мне одной из женщин Усэна, или нет? Джонни прикрыл глаза.

– Прости. Я об этом ничего не знал. – Он обернулся к Анне, которая с болью в глазах наблюдала за ним:

– Понимаешь, Анна, никому из Танов даже в голову не пришло, что Лайэн может отвергнуть Усэна. В Азии женщины буквально вешаются на него. Как я уже сказал, он щедр с ними. И потом, Лайэн ведь не девушка, у нее уже был любовник.

Анна с видимым усилием кивнула. В глазах ее, казалось, отразилась вся скорбь мира.

– Мне жаль тех женщин, которым нечего предложить на продажу, кроме самих себя. Лайэн не в таком отчаянном положении. Скажи об этом своей семье. Немедленно. – Анна Блэкли вибрировала, как натянутая струна. – Так нельзя. Джонни, обещай мне! Лайэн не то, что я была когда-то – без дома, без родных, без корней, вынужденная зарабатывать на жизнь тем… – Голос ее прервался. – Скажи им, слышишь!

– Скажу.

Лайэн перевела дыхание, откинула со щеки прядь густых черных волос.

– Не волнуйся, мам. Семья Тан больше не будет пытаться свести меня ни с каким щедрым насильником. Теперь они слишком ненавидят меня за то, что я вывела Усэна из себя.

– Ты его отвергла? Ничего страшного. Купит себе более податливую женщину, да еще в три раза красивее.

– Боюсь, это не так просто, – сухо произнес Кайл. – Возможно, вы до сих пор не заметили, что Лайэн поразительно красива.

Лайэн продолжала, не обращая внимания на его слова:

– Усэна по-настоящему огорчило совсем другое. Мой отказ обменять первоклассный нефрит Танов на его второсортные изделия.

– Ты отказалась заключить сделку?! Джонни не мог поверить своим ушам.

– Да, – ответил за нее Кайл. – И Усэн напустил на нас своих сторожевых псов только после того, как мы двинулись к выходу, унося с собой все те же упакованные и запечатанные коробки с нефритом Танов. – Он повернул Лайэн лицом к себе. – Знаешь, ты ведь и в самом деле потрясающе красивая.

– Ничего я такого не знаю. – Она улыбнулась. – Но все равно спасибо. Каждой женщине лестно, когда такой умопомрачительный мужчина считает ее потрясающе красивой.

Кайл засмеялся и медленно провел пальцем по ее щеке.

Джонни их не слушал. Сидел нахмурившись, все еще переваривая сообщение о несостоявшейся сделке. Что-то во всем этом не укладывалось у него в голове.

– А те коробки… – начал он. Лайэн обернулась к отцу:

– Да?

– Что в них было?

– Три великолепные вещи из коллекции эротики. О других я ничего не знаю. Я взяла коробки в Ванкувере уже запечатанными.

Огромное облегчение отразилось на мгновенно помолодевшем лице Джонни.

– Тогда все ясно. Дэниел говорил, что в числе прочего похищено несколько вещей из эротической коллекции. Очевидно, произошла какая-то ошибка. Как только коробки вернутся к Танам, обвинения с тебя будут сняты.

– Что-то ты сегодня плохо соображаешь. Вэнь сам запечатал коробки и отдал их мне. Он знал о предстоящей сделке. С какой стати ему выдвигать против меня обвинения в краже тех же самых вещей?

– Может быть, он вышел из себя потому, что сделка сорвалась? – предположил Кайл.

– Да, он очень рассчитывал на расположение Усэна, – нехотя признал Джонни. – Клану Тан позарез нужна своя рука в Китае.

– Посадив Лайэн за решетку, вы ничего не добьетесь.

– Если Вэнь так стремился отдать Усэну этот нефрит, – заговорила Лайэн, – он должен был сделать это сам. Более того, ему не следовало настаивать, чтобы я поставила свою подпись на документах по оценке трех вещей, как будто проверила их и одобрила всю сделку. И уж тем более ему не следовало говорить Дэниелу, что я украла те вещи!

– А ты уверена, что Вэнь сказал это? – спросил Джонни.

– Кто-то, во всяком случае, так сказал. Дэниел смотрел на меня как на воровку. Это было так… больно. У него твои глаза.

Джонни грустно улыбнулся:

– У тебя тоже.

Лайэн почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Она с трудом заставила себя успокоиться. Ответила отцу натянутой улыбкой.

– Не волнуйся, – сказал Джонни. – Это все какое-то печальное недоразумение. Я поговорю с Вэнем. Он откажется от обвинений против тебя.

Кайл так не считал. Он не сомневался в том, что на карту поставлено гораздо больше, чем благорасположение Усэна и несколько эротических изделий из нефрита. Похоже, Джонни придется выяснить это самому, и ему это дорого обойдется.

– Вы любите заключать пари? – негромко спросил он. Джонни слабо усмехнулся:

– Я китаец.

– Держу пари, ваша семья не снимет обвинения с Лайэн.

– Но…

– Если я окажусь не прав, обещаю сделать все, что в моей власти, чтобы уговорить Арчера согласиться на партнерство с консорциумом «Тан», разумеется, с испытательным сроком.

Джонни резко выпрямился:

– Вы можете это сделать?

– Даю слово попытаться.

– Прекрасно. Я устрою встречу с Джо и…

– Не торопитесь. Вы еще не слышали, что потребуется от вас.

– Чего же вы хотите от меня?

– Получить доступ в нефритовое хранилище вашей семьи.

– Зачем?

– Да или нет?

Несколько секунд Джонни мерил американца испытующим взглядом.

– Да.

– Здесь только одна кровать, – проговорила Лайэн.

Кайл запер за собой дверь, окинул взглядом квартиру. Домоправительница уже над ней потрудилась. Ни грязных носков на полу комнаты, ни пятен на сверкающей плитке ванной. Свежеубранная постель. Огромная кровать, о которой говорила Лайэн, могла бы вместить троих братьев Донован.

– Это ничего, – успокоил ее Кайл. – Ты много места не займешь.

– Я не собираюсь с тобой спать.

– Ты прекрасно спала со мной прошлую ночь. Всего несколько минут назад, пока не позвонил Джонни, ты зевала во весь рот.

– Я не это имела в виду.

– Тогда что же ты имела в виду?

Голос Кайла звучал приглушенно – он стягивал через голову свитер.

Лайэн зябко потерла ладони, подумав об этом теплом свитере. Шерсть, да еще нагретая жаром его тела. Ее в этот момент пробирала дрожь. Она резко отвернулась от Кайла, испытывая почти непреодолимое желание зарыться в него, утонуть в его силе и тепле, ощутить его всего, забыть о том, что уже почти полночь, а завтра предстоит новый день и новые испытания.

Вэнь отказался снять с нее обвинения. Хотя Лайэн и ожидала этого, она почувствовала себя так, словно получила еще одну пощечину.

– Никакого секса, – заявила она.

– Очень хорошо.

Она резко обернулась. Кайл смотрел на нее с хитрой, насмешливой улыбкой. Глаза его горели страстью. Пальцы нежно ласкали ее волосы, веки, высокие скулы, шею. Она почувствовала, что задыхается. Он погладил указательным пальцем бешено забившуюся жилку на ее шее.

– Я же сказала: никакого…

– А я сказал: очень хорошо. Мне не нужен секс с тобой, Лайэн.

Она перевела взгляд с его глаз на бронзовые волосы на его груди, потом ниже, на талию, и еще ниже, туда, где выцветшая ткань джинсов вздымалась высоким бугром.

– Кого ты хочешь обмануть? Посмотри, что с тобой творится! Твердый как камень, сейчас взорвешься.

– Я провел большую часть прошлой ночи в таком состоянии, но это не помешало твоему сну. И сегодня не помешает. – Он заглянул в ее ясные глаза и увидел, что она ему поверила. – Хочешь сначала принять ванну?

Лайэн медленно покачала головой. Прошлой ночью она чувствовала себя потрясенной, разбитой. И злилась на Кайла за то, что он ее использовал.

– Ладно, – сказал он. – Тогда я иду в ванную.

Лайэн снова покачала головой. Прошлой ночью она вела себя как дура. Арчер прав: они с Кайлом использовали друг друга. Но уже после того, как все было сказано и сделано, Кайл дал ей гораздо больше того, что получил. У нее никогда не было такого любовника, как он. Нежного и требовательного, страстного и сильного. И наверное, ей больше такого уже не встретить. Он подходит ей во всем. Ну а если она устраивает его только как любовница… что ж, она смирится с этим и не будет сетовать на жизнь за то, что природа создала женщин и мужчин такими, какие они есть: женщины целиком отдаются своим чувствам, в то время как мужчины испытывают только желание.

Холодными ладонями она коснулась его груди. Почувствовала, как напряглись его мышцы. Зная, что этого делать не следует, но не в состоянии справиться с собой, Лайэн наклонилась к его груди и потерлась носом о его сосок.

Кайл судорожно выдохнул.

– Господи! Я и не знал, что ты любишь мучить людей. Она провела горячим влажным языком вокруг его соска.

– Лайэн…

Она ответила нечленораздельным звуком, выражавшим крайнюю степень наслаждения, и легонько – очень нежно – прикусила сосок зубами.

В голосе Кайла звучали бешеное желание и надежда.

– Ты уверена… ты понимаешь, что делаешь?

Пальцы ее скользнули внутрь его джинсов, под белье, трогали, ласкали его плоть.

– Ты права, – хрипло выговорил он. – Идиотский вопрос. Закрой мне рот своим язычком, пока я не сморозил еще какую-нибудь глупость.

Он поднял Лайэн на руки, и ноги ее сами собой обвились вокруг него. Руки оказались в его волосах, губы жадно искали его рот. Она вся дрожала от неистового желания. Какой-то частью своего существа Лайэн не переставала изумляться тому, что он возбуждает ее с такой легкостью и до такой степени. Но и это сейчас было не так важно. Главное – это чтобы он разделял ее голод, ее желание, ее тело. Завтра придет новый день, а с ним – новая катастрофа. Но эта ночь ее, этот мужчина сейчас ее, а все остальное пусть катится к черту.

Она не заметила, как они сорвали с себя одежду. Осознала лишь тот момент, когда оказалась наверху, на нем. Дикое, неистовое наслаждение словно разрывало тело на части. Она бы закричала, если бы еще остались силы кричать. Он мощными толчками вонзался в нее, унося все выше и выше на волнах блаженства, пока у нее больше не осталось дыхания, не осталось даже никаких ощущений, кроме экстаза, пронзившего ее всю.

Чувствуя, что больше не в состоянии этого выдержать, она, трепещущая, без сил упала ему на грудь. Он лежал поперек большой кровати, дыша ровно и глубоко, как бегун на длинной дистанции, набирающий скорость. Улыбался, глядя в потолок. Сдул прядку ее волос со своих губ, провел по ее позвоночнику длинными чуткими пальцами.

– Хорошо, что ты не хотела никакого секса. Я бы не выдержал.

Лайэн не почувствовала ни малейшего смущения. Она была слишком счастлива.

– Ну укуси меня.

Но вместо этого сама укусила его. Совсем чуть-чуть: ей все еще не хватало воздуха. С судорожным вздохом она снова опустилась ему на грудь.

– Идем, радость моя. Пора принять душ.

Она издала мурлыкающий звук и не двинулась с места. Не выпуская ее из объятий, Кайл сел на кровати, перевернулся и встал на ноги.

– Я приму душ утром, – пробормотала она.

– Ладно. И утром тоже.

Лайэн оторвала голову от его плеча. Он и в самом деле направлялся в ванную. Хорошая ванная, вспомнила Лайэн, такая просторная, что можно танцевать. Со встроенными скамейками из плитки. И все же…

– Я бы лучше поспала.

– Тогда не надо было меня кусать.

– Я же только слегка тебя укусила.

– Я это учту.

Она взглянула в глаза любимого, зеленые с золотым, окруженные узкой черной полоской, сверкавшей и переливавшейся, словно отголоски экстаза, все еще сотрясавшего ее тело… Ей захотелось умереть тут же, на месте, глядя в эти глаза.

– Я готова извиниться, только отнеси меня обратно в постель.

– Буду ждать этого с нетерпением.

Он включил теплую воду на полную мощность.

– Ты, я вижу, это серьезно, насчет душа?

– Очень.

– Но почему?

– Все очень просто. Вообще-то стены в наших квартирах звуконепроницаемые, но наши с Арчером спальни имеют общую стену. Его кровать стоит с другой стороны. Я подумал, если включить воду, может, он не услышит твоих криков.

– Моих криков? Вот не знала, что ты грешишь садизмом. Кайл засмеялся и встал под душ, прижав к себе Лайэн.

– Я грешу тобой, моя радость. Ты разве не почувствовала?

– Это трудно не почувствовать.

У нее перехватило дыхание: она действительно почувствовала его внутри себя, твердого, мощного, наполнившего ее всю до краев. Лайэн содрогнулась. Он опустил веки, с силой сжался и вновь заполнил ее всю. Разгоряченная, скользкая от пота, словно разбухшая от страсти, Лайэн была настолько возбуждена, что почти теряла сознание при каждом его малейшем движении внутри. Наконец он нехотя приподнял ее и оторвал от своего тела. Лайэн в изумлении раскрыла глаза: даже тот момент, когда он вышел из нее, доставил ей острое наслаждение. Она без сил прислонилась к стене, сползла вниз, обхватив руками колени.

Кайл наклонился к ней, заслонив ее от струи воды, и нежно поцеловал в губы. Пощекотал их языком. Постепенно поцелуй становился все более страстным и жадным, будто они в последний раз занимались любовью не несколько минут, а несколько недель назад. Закончил он таким же нежным поцелуем, как и начал.

– Встать сможешь?

Лайэн кивнула, приподнялась на цыпочки, снова потянулась к его губам. Он с легкостью поднял ее на руки, и она еще раз убедилась, как он силен. Теперь он водил губами и языком по ее соскам, ласкал их, покусывал. Ощутил, как заволновались ее бедра. Она искала его. Однако несмотря на мощную эрекцию, на бешеное биение сердца, он уклонялся. Руки его скользнули вниз по скользкому стройному телу, голова склонилась. Он шире раздвинул ей бедра, ласкал, раскрывал ее пальцами, потом губами, всасывал, поглощал ее, наслаждался ею. Лайэн никогда не испытывала ничего подобного, она даже не знала, что можно быть опустошенной до последней степени и гореть в одно и то же время. Колени ее дрожали, пальцы вцепились ему в волосы. Она пыталась сохранить равновесие, ловила ртом воздух, но нашла только его жадный, ищущий, неутомимый рот. Она пыталась сказать ему, чтобы он остановился – большего наслаждения она просто не сможет выдержать. Пальцы его проникли еще глубже, губы сомкнулись на самом чувствительном месте ее тела, язык жадно двигался, до тех пор, пока она, испустив торжествующий крик, не взорвалась на тысячи мелких слепящих осколков.

Но и после этого он не выпустил ее из объятий. Просто не смог. Жгучие волны небывалой чувственности захватили его так же, как и Лайэн. Огромным усилием воли он заставил себя остановиться, перестал ласкать ее… Желанию его, казалось, не будет конца. Он заметил, что зрачки ее расширились до такой степени, что слились со сплошной чернотой глаз. Дыхание со свистом вырывалось у нее из легких. Если бы не его широкая спина, она бы захлебнулась в мощных струях теплой воды.

Он с трудом сдерживался, чтобы не взять ее вот такой, совершенно раскрытой, в изнеможении лежавшей в ванне.

– Лайэн…

Ее глаза медленно обратились на него.

– Радость моя, ты в порядке?

Она томно кивнула.

– Тогда тебе бы лучше встать.

Она всматривалась сквозь облака пара.

– Что, горячая вода кончается?

– Нет, кончается моя выдержка. Еще две секунды, и я возьму тебя так же, как тогда, на пристани, только теперь ты будешь снизу.

Лайэн облизнула пересохшие губы, отсчитала две секунды и улыбнулась:

– Идет.

Глава 23

Лайэн смотрела на высотное здание из железобетона и стекла. Не самое интересное из архитектурных сооружений Сиэтла, правительственное учреждение, построенное на бюджетные средства, оно представляло собой настолько типичный образец современной архитектуры, что Лайэн, никогда до этого не заходившая внутрь, могла бы по внешнему виду точно сказать, что там. Полно офисов со стандартными коврами, пластиковыми фикусами в пыльных кадках и пожилыми секретаршами с перекрашенными волосами. Единственной необычной деталью этого учреждения оказалось фойе с металлодетектором, рядом с которым сидел скучающий охранник.

– Не смотри такими несчастными глазами, – тихо проговорил Кайл. – На этот раз они тебя здесь не задержат.

– Откуда ты знаешь?

– Мы же проходим в переднюю дверь. Или, может быть, хочешь послать все к чертям и вернуться?

Только тут Лайэн осознала, что замедлила шаг. Непроизвольно вскинула подбородок и пошла быстрее.

– Конечно, нет.

– Ты уверена? Мы с Джонни можем самостоятельно определить…

– Если ты не поторопишься, мы опоздаем.

Он окинул взглядом хрупкую женщину в брючном костюме с туго стянутыми назад волосами, легкой походкой шагавшую рядом, и улыбнулся. Кто бы мог подумать, глядя на нее сейчас, что прошлой ночью они чудом выбрались живыми из-под душа. При одном лишь воспоминании о том, как она выглядела, когда произнесла это свое «идет», он почувствовал, что у него снова все напряглось.

Лайэн без проблем прошла через детектор. Кайлу пришлось вначале выгрести из карманов всю мелочь и ключи. Кобура с пистолетом сегодня осталась дома.

Они подошли к секретарше.

– Я же тебе говорила, – тихонько пробормотала Лайэн.

– Что говорила?

– Слишком много краски.

Кайл взглянул на прическу секретарши. Почему-то ему вспомнился мотоциклетный шлем.

– Донован и Блэкли к мисс Джой, – ровным тоном сообщил он.

– Седьмой этаж. Лифт налево.

На третьем в лифт загрузили тележку на колесиках, полную папок с досье. На следующем этаже к ней прибавились еще две тележки. Сотрудники, перевозившие досье, до самого шестого этажа обменивались спортивными новостями. Наконец они вышли, и Лайэн с Кайлом снова остались одни.

– А я-то думала, что компьютеры вытеснили все бумаги.

– Ты что, смеешься? Компьютеры лишь облегчили просмотр отчетов, и теперь копии рассылаются большему количеству людей, которые вносят свои замечания, распространяют дополнительное количество копий и…

– …нанимают на работу мальчиков, развозить тележки с бумагами с этажа на этаж.

– Так Дядя Сэм решает проблему безработицы. Эйприл Джой встретила их на седьмом этаже у лифта в таком же строгом деловом костюме, как у Лайэн. На дешевой металлической цепочке с ее шеи свисала табличка с именем и указанием должности.

– Надеюсь, у тебя что-то стоящее, Донован, – сухо произнесла мисс Джой.

– В любом случае то, чем мы располагаем, лучше твоего. Поэтому мы здесь.

Это была сущая правда, просто Джой не хотела ее признавать. Но… на свете существовало много такого, чего она не хотела признавать.

– Номер пятьсот одиннадцать.

Она пошла по коридору, даже не оглянувшись, чтобы убедиться, следуют ли они за ней. У двери номер пятьсот одиннадцать остановилась и просунула свою карточку в щель фотоэлемента. Загорелся зеленый огонек, дверь открылась. Джой придержала ее, пропуская Лайэн и Кайла.

Не говоря ни слова, Лайэн подошла к большому металлическому столу в центре комнаты, на котором лежали две коробки, обернутые белой бумагой, перевязанные бечевкой, с узлами, похожими на макраме, скрепленными печатями из ярко-красного воска. Лайэн наклонилась, внимательно осмотрела коробки. Узлы такие же тугие, как в тот день, когда их завязали; печати, похоже, не тронуты. И на каждой в самом центре росчерк Вэня.

– Если кто-то и вскрывал эти коробки, – заключила Лайэн, – никаких следов он не оставил.

Эйприл сухо улыбнулась.

– Тебе бы следовало посмотреть рентгеновские снимки.

– Я лучше взгляну на нефрит. Мне нужен нож или ножницы.

– В среднем ящике.

Металлический ящик выдвинулся со скрежетом, от которого у Лайэн заболели зубы.

– Почему бы кому-нибудь из тех энергичных мальчиков, что развозят тележки с документами, не смазать эти ящики?

– Так и быть, я подниму этот вопрос на нашем очередном совещании.

Тон Эйприл не оставлял сомнений в том, что ее это нисколько не волнует.

Лайэн достала из ящика маленькие острые ножницы и принялась за работу. Действовала она быстро и умело. Очень скоро возле коробок лежали рулоны бечевки с красочными запечатанными узлами. Покончив с упаковкой, Лайэн приготовилась открыть первую коробку. Кайл остановил ее.

– У вас есть тот перечень, который она вам дала? – обратился он к Эйприл. – Просто чтобы предотвратить какое бы то ни было недоразумение.

– Да. И если ваши предположения верны, нас здесь ждет кое-что интересное.

Кайл обернулся к Лайэн:

– Действуй.

Она открыла первую коробку, достала оттуда какой-то предмет в полупрозрачной обертке, начала медленно и аккуратно разворачивать. Через несколько секунд у нее на ладони лежал великолепно выполненный пенис из императорского нефрита. Облегчение было настолько велико, что у Лайэн голова закружилась. Она улыбнулась горделивой материнской улыбкой.

Изящные черные брови Эйприл поползли вверх.

– Это… искусство?

– Прекрасный цвет, – невозмутимо заявил Кайл.

– Для покойника – пожалуй. Ну ладно, одну зеленую висюльку можно вычеркнуть из списка.

Лайэн надеялась, что она не слишком явно выказала свое облегчение. Простая логика подсказывала, что Усэну собирались дать взятку, предложив первоклассный нефрит в обмен на второсортный. Однако логика отступала перед страхом, что все те подмены нефрита, которые она обнаружила в хранилище у Вэня, могут иметь совсем другое объяснение.

Она развернула следующую вещь – скульптурку из мерцающего белого нефрита с едва заметными прожилками цвета лаванды. Гравировка была выполнена таким образом, что более темные места изображали складки одежды, изгибы человеческих тел, затемнение между бедрами женщины. Плавные, словно переливающиеся очертания ее тела, лежавшего на коленях мужчины, выражали самую суть женской натуры в тот момент, когда она отдается своему повелителю. Напряженная поза мужчины, склонившегося к ней, олицетворяла стремление к обладанию. Поза влюбленных не позволяла точно сказать, что они делают, однако общее впечатление от скульптурки оставалось такое, что усомниться в этом тоже было нельзя. Эйприл тихонько присвистнула.

– Я бы не отказалась иметь такую на своем ночном столике. Лайэн с благоговением взяла скульптурку в руки, наслаждаясь атласной тяжестью нефрита.

– Из всего, что есть у Танов, эта вещь одна из лучших. Камень абсолютно не тронут временем, ни царапин, ни вмятин, ни трещин, ни малейших изменений в фактуре. Вырезал фигурку настоящий мастер и полировал вручную в течение многих-многих часов. Сюжет достоин и камня, и художника. Сексуальное совокупление представляет собой суть философии даосизма. Оно рассматривается как момент, сплавляющий воедино две человеческие ипостаси – Инь и Ян, – тот момент, когда все силы мира уравновешиваются и увеличивается общее количество гармонии. С точки зрения приверженца даосизма, то, что для нас, на Западе, представляется физиологическим совокуплением мужчины и женщины, является глубоко метафизическим актом, влияющим на равновесие самого мироздания.

Она осторожно поставила скульптурку на стол.

Эйприл переводила взгляд с лица Лайэн на нефрит. Благоговение, которое испытывала Лайэн перед этой вещью и теми традициями, которые она олицетворяла, ясно читалось на ее лице, выражалось в том, как она держала статуэтку в руках. В то же время в жестах молодой женщины не чувствовалось ни корысти, ни желания обладать прекрасной вещью, ни даже горечи от того, что такая вещь принадлежит человеку, слишком дряхлому, чтобы ею наслаждаться.

Эйприл нахмурилась и взглянула на Кайла. Тот следил за ней своими необычными глазами, словно проникавшими внутрь. Они, казалось, вопрошали: «Ну что? Я же говорил, Лайэн не воровка».

Некоторое время тишина нарушалась лишь шуршанием разворачиваемой упаковки и комментариями Лайэн:

– Великолепный камень… Первоклассное искусство резчика… Посмотри-ка на эту вещь внимательнее, Кайл. Замечаешь, что эти красные прожилки на камне не отвлекают от сюжета, а, наоборот, еще больше приковывают к нему внимание? При таких цветовых контрастах подобного эффекта очень нелегко достичь… Великолепная полировка… А вот эту вещь я никогда раньше не видела. Какое мастерство!.. Посмотри на выражение его лица, на это безоговорочное поклонение, на этот экстаз. По всей видимости, она главный музыкант на этой нефритовой флейте.

Кайл знал, что реагирует как зеленый юнец. В конце концов, это всего-навсего искусное изображение. Однако он страшно возбуждался, стоило ему представить себе Лайэн, вот так лежащую у него между коленями, и самого себя в таком же слепящем, сокрушительном оргазме, с откинутой назад головой.

– Да… – проговорил он. – Она тот еще музыкант.

Эйприл искоса взглянула на него:

– Что, парень, проняло тебя?

Лайэн подняла глаза. От улыбки, которой она одарила Кайла, сердце его забилось еще быстрее.

– Я бы всерьез встревожилась, если бы ты не среагировал. Назначение таких статуэток – напоминать людям о том, что существует много путей для достижения гармонии и один из таких путей является в высшей степени физиологическим.

– Можешь считать, что мне об этом напомнили. Как насчет тебя самой?

– В твоем присутствии мне не нужно ни о чем напоминать.

Он повернулся к Эйприл:

– Не хочешь принести кофе или чего-нибудь еще?

– Уймись, Ромео. – Мисс Джой взглянула на часы. – Хорошо, предположим, что Лайэн поручили произвести обмен с Ханем Усэном, но она не могла одобрить эту сделку и удалилась, так и не распаковав коробки с нефритом.

– Это объясняет, почему ее арестовали на пути в Ванкувер с нефритом Танов, который значился как похищенный.

– Но не объясняет, куда делся остальной нефрит. У меня на письменном столе лежит факс на двух страницах с перечислением пропавших вещей, и список все увеличивается. Эти вещи из эротической коллекции представляют собой лишь незначительную часть списка.

– Покажите мне этот факс, – быстро проговорила Лайэн. Эйприл пропустила ее слова мимо ушей.

– Итак, допустим, что Лайэн подставили и что улик против нее недостаточно. Что нам это дает?

– Возможность доставить удовольствие Китаю и сделать дурака из Фармера.

Эйприл мгновенно насторожилась.

– Нефритовый похоронный костюм? Кайл кивнул.

– Тебя это интересует?

– Да.

– В таком случае Лайэн должна иметь возможность свободно передвигаться. Снимите с нее обвинения.

– Вы думаете, Фармер тайно вывез этот чертов костюм из Соединенных Штатов? Мы знаем, что он перевез саван к себе на остров, но не думаем, что ему удалось переправить его через границу. Черт! Только этого нам не хватало – нагружать канадских бюрократов. Настоящий фокстрот «Чарли».

Кайл не стал переводить фокстрот «Чарли» для Лайэн. Сейчас он всецело переключился на план Б, согласно которому нефритовый костюм уже вывезли из Сиэтла. Ему этот план не слишком нравился, но его одобрения никто и не спрашивал.

– Черт! – с чувством повторила Эйприл. Взглянула на Лайэн, продолжавшую распаковывать нефрит, потом яростно сверкнула глазами на Кайла. – Если бы не твой брат, я бы тебя отсюда вышвырнула под зад коленкой.

– Я расскажу Арчеру, как ты к нему относишься.

Но Эйприл его уже не слушала. Со скоростью опытного аналитика она перебирала в уме различные варианты. Их оказалось не так уж много, и ни один ее до конца не устраивал. Но только один из них мог привести к быстрому разрешению проблемы. А скорость в данном случае имела большое значение: чем дольше будет длиться противостояние между Фармером и Китаем, тем больше опасность того, что Китай, в яростном стремлении сохранить свое национальное достоинство, пожертвует экономическими успехами, достигнутыми в течение нескольких десятилетий.

Китайские лидеры от этого не пострадают. У них останутся все их западные игрушки и восточная эстетика. И Дик Фармер не понесет ущерба: в мире найдутся другие рынки, на которых он сможет сделать очередной миллиард долларов. Пострадают сотни миллионов китайцев, которые могли бы в двадцать первом веке, при всех его недостатках, жить лучше, чем в современном бронзовом веке, в нищей аграрной стране, где жизнь так тяжела, что детей убивают еще во чреве матери.

Со смешанным чувством горечи и смирения Эйприл наблюдала, как Лайэн разворачивала и осматривала последние вещи из нефрита. В них отразилась высочайшая степень искусства и вдохновения художников, выраженная в камне, твердом, как сердце деспота. Миллионы людей жили и умирали в нищете, обеспечивая возможность создания таких дорогостоящих предметов роскоши… Но все это – в далеком прошлом. Настоящее же сконцентрировано вокруг нефритового раритета, столь важного для китайских лидеров, что они готовы из-за него развязать торговую войну с риском полного разрушения собственной экономики.

– Какой у вас план?

– Тебе не нужно этого знать.

Некоторое время Эйприл смотрела на Кайла без всякого выражения и думала об Арчере. Ходили легенды, будто этот человек может таскать каштаны из огня голыми руками и не обжечься.

– Попробуй только не оправдать свои притязания, ловкач.

– Я тебя понял.

Снова наступила напряженная пауза.

– Чего ты от нас хочешь?

Лайэн слушала, как Кайл объясняет, что именно ему нужно от правительства США, и машинально разворачивала последнюю вещь из коробки. На ладони у нее оказалась «Мечта невесты», такая же страстная и в то же время эфемерная, как и ее собственные воспоминания.

– Три ребривера? – переспросила Эйприл. – Может быть, еще и команду военных моряков в придачу? Они с удовольствием поупражняются.

– Если они мне понадобятся, ты об этом узнаешь первой.

– Что такое «ребривер»? – спросила Лайэн.

– Аппарат для дыхания под водой, который не оставляет след из пузырьков на поверхности, – пояснил Кайл.

– Один из этих трех предназначен для меня?

– Нет.

– Тогда четыре, – обратилась она к Эйприл.

– Договорились.

Кайл собрался было возразить, но передумал и лишь пожал плечами. Лишний аппарат не помешает, на тот случай, если один из трех окажется неисправным. Но если Лайэн надеется, что они возьмут ее с собой, она глубоко заблуждается.

– Еще что-нибудь? – спросила Эйприл.

– Пусть Фармер даст согласие на экспертную оценку нефритового похоронного костюма, – сказала Лайэн.

– Уже.

– Ах черт! Я хотела бы при этом присутствовать.

– Оценка еще не состоялась. Китай собирается прислать своего эксперта. – Эйприл внимательно взглянула на Лайэн. – Думаешь, костюм может оказаться подделкой?

– Я просто хотела бы как следует его рассмотреть. Но ведь правда здорово, если бы он оказался подделкой?

– Только если эксперт из Китая это подтвердит. В таком случае вы двое нам не понадобились бы.

– А кто будет выступать в роли эксперта с американской стороны? – спросил Кайл.

– Я, – ответила Эйприл, не сводя глаз с Лайэн. Кайла это почему-то не удивило.

– Мы отправляемся к Фармеру на его остров за день до открытия музея.

– Послезавтра?

– Да. Я устрою так, чтобы Лайэн присутствовала при оценке вместе со мной. Я хороший специалист, но она лучше. Конечно, в том случае, если она будет на свободе, что все еще очень проблематично. – Мисс Джой обернулась к Лайэн:

– Он дал тебе возможность посмотреть на костюм вблизи, пока охранники вас не поперли. Как твое мнение – он настоящий?

Кайл не дал Лайэн ответить.

– Если ты от нас отвяжешься до самого дня экспертной оценки, костюм не будет представлять никакой проблемы.

– Что вы собираетесь делать?

– Я же сказал: тебе это знать не обязательно. Она уперла кулачки в бока.

– Если попадетесь, мы вас знать не знаем. Кайл кивнул.

– Когда я смогу получить оборудование?

– Вам его доставят на квартиру к восемнадцати ноль-ноль.

– К шести вечера, – перевел он, прежде чем Лайэн успела задать вопрос. – А как насчет ее паспорта?

– Я его достану.

– Заодно вычеркните ее из черного эмигрантского списка. Так, на всякий случай.

– Попытаюсь, но… – Эйприл пожала плечами и направилась к выходу. – Это же бюрократическая машина, Донован. Лучше бы ее имя вообще никогда не попадало в компьютер.

Как только дверь за мисс Джой затворилась, Лайэн обернулась к Кайлу:

– Мне не нужен паспорт для того, чтобы… Кайл закрыл ей рот поцелуем.

– Ты здесь закончила? – спросил он, оторвавшись от ее рта.

Лайэн опустила глаза на скульптурку, которую все еще держала в руках. Ей очень хотелось поскорее покинуть это здание, где ее держали взаперти, в наручниках, и в то же время она не могла так сразу расстаться с «Мечтой невесты».

Кайл взял у нее из рук статуэтку и поставил на стол, впервые всмотревшись в нее. Присвистнул, отдавая должное искусству резчика. Фигурка была вырезана таким образом, что камень играл и переливался на женском теле, в особенности между бедрами – у физического входа в метафизический мир.

– Эта та самая, которую ты называла «Мечтой невесты»?

– Да.

– Теперь я вижу, что ты имела в виду. Это гораздо более высокий класс, чем то, что у Хань Усэна. – Он провел пальцем по очертаниям статуэтки. – Невероятно… просто невероятно. И все же…

– Что?

– Ты лучше.

Глава 24

Два часа спустя после встречи с Эйприл Лайэн сидела в гостиной квартиры Донованов, ощущая себя дрессировщицей диких зверей, но только без кнута и без обруча. Повсюду, куда бы она ни взглянула, лежали, развалясь на полу, огромные, здоровые, мускулистые, полные сил и, судя по всему, опасные животные. От этого обилия налитых мышц и крепких костей она почувствовала себя не просто маленькой – крохотной.

– И как только Сьюза это выдерживает? Всех этих огромных… самцов? Это же просто подавляет.

«Самцы» не обратили на ее слова никакого внимания. Они обсуждали, как лучше пробраться на остров Фармера.

Фэйт подняла глаза от каталога аукциона драгоценностей и улыбнулась.

– Видела бы ты, что здесь творится, когда собираются все, включая папу, Жастина и Ло.

– Кошмар.

– Только если они не на твоей стороне.

Углы рта Фэйт горестно опустились. Ее очень тревожила едва сдерживаемая неприязнь семьи к ее жениху. Даже Онор, на поддержку которой она всегда могла рассчитывать, делала над собой явные усилия, чтобы казаться веселой и непринужденной в присутствии Тони.

Будто прочитав мысли сестры, Онор спросила ее о Тони.

– Он все еще на Таити, – ответила Фэйт. – Сегодня утром позвонил и сказал, что, возможно, задержится на неделю.

– Ты, наверное, жалеешь, что не поехала с ним.

Фэйт ответила натянутой улыбкой. Ей очень хотелось поехать вместе с Тони, но ее не пригласили. Тони пришел в ярость из-за того, что она отказалась замолвить словечко перед «Донован интернэшнл» о сотрудничестве с рекламной фирмой ее будущего свекра.

– Да нет, – ответила она. – Какой смысл? Он там работает по шестнадцать часов в сутки.

Оставались бы еще ночи, но об этом никто из присутствующих в комнате даже не заикнулся.

– Кайл, – позвала Лайэн. – А что, если…

– Нет. – Он даже не взглянул на нее. – Ты никуда с нами не поедешь.

– Опиши нефритовый костюм Фармера.

– Зеленый.

– Что вы будете делать, если он подменит настоящий на фальшивый, чтобы провести китайского эксперта? В таком случае, когда его музей откроется, мы окажемся там же, откуда начали. А если я ошиблась? Может, это совсем другой костюм, не тот, который хранился у Вэня? Тогда весь гадюшник снова зашевелится, а я опять окажусь в тюрьме. Ты же никогда не видел нефритовый костюм Вэня, а я видела.

Одна за другой три мужские головы поднялись. Глаза всех троих уставились на Лайэн. Нельзя сказать, чтобы ей это понравилось.

– Без меня вам не обойтись.

– Нет! – отрезал Кайл. Арчер и Джейк переглянулись.

– А почему бы ей в самом деле не поехать с вами? – спросила Онор, невинно глядя на Кайла широко раскрытыми глазами. – Последние два часа вы с Джейком только тем и занимались, что объясняли мне, насколько это все безопасно. Как прогулка в парке… так, кажется, ты выразился, Джейк?

Тот хмыкнул. Арчер подкатился к нему по полу и взглянул на Кайла.

– Вообще-то в ее словах что-то есть.

– Черта с два. – Кайл не сводил глаз с Лайэн. – Ты нырять умеешь?

– Нет, но…

– Вот именно. Ты остаешься здесь.

– …но нефритовый костюм ведь не на дне океана!

– Мы можем взять надувную лодку и подогнать ее к берегу вот здесь, – заговорил Арчер, указывая место на карте, в восточной части острова Фармера. – Она даже ноги не замочит. Возьмем «Зодиак». А к тому времени как мы выйдем на берег, охранники устанут следить за сигналами на своих передатчиках.

– Я сказал «нет»!

– Но почему? – бархатным голосом спросил Арчер.

– Черт возьми, она же…

– …Девушка, – хором пропели Лайэн, Фэйт и Онор, и все три улыбнулись от того, что у них так слаженно получилось.

Кайл затравленно озирался.

– Если бы речь шла об Онор, ты бы согласился, Джейк? Джейк заинтересованно взглянул на жену.

– Как ты думаешь, я бы согласился, радость моя?

– Я бы и спрашивать не стала. Просто пошла бы с тобой, и все. Как в прошлый раз, когда ты хотел, чтобы я осталась на берегу.

– Ну что, ты удовлетворен ответом? – спросил Джейк у Кайла.

– Черта с два!

– Ты же был там, когда тот бандит напал на нее. Она запаниковала?

– Нет. Но все равно ее чуть не убили.

Арчер сел на полу. Долго смотрел на Лайэн серебристо-зелеными глазами.

– Вообще-то подгонять «Зодиак» к самому берегу для нас слишком рискованно. Если понадобится, ты сможешь проплыть сотню ярдов в темноте?

– Да.

Он еще некоторое время не отводил от нее глаз, кивнул и снова склонился к карте.

– Четверо уместятся в «Зодиаке» без проблем.

– Арчер, – сдавленным голосом произнес Кайл, – прошу тебя, не надо.

– Подумай сам, – спокойно возразил Арчер. – Нам нужен человек, который сможет разобраться в качестве нефрита с одного взгляда, при свете фонаря. Человек, у которого достаточно познаний и выдержки. Выдержка есть и у тебя, я могу держать фонарь, но мы с тобой не сможем дать экспертную оценку. Ошибиться же в этом деле никак нельзя. Дядя Сэм нам не простит.

– Что наводит меня на следующий вопрос. Можем мы рассчитывать на то, что Дядя Сэм не вмешается?

– После того как мы вывезем нефритовый костюм с острова, может произойти все, что угодно. Дядя Сэм позарез нужен этот саван. Если какие-нибудь ловкие парни из правительства умыкнут его у нас, кому мы пойдем жаловаться?

– Так я и думал. – Кайл прикрыл глаза, вспомнил о некоторых поистине серьезных клятвах. – Кто там у нас умеет водить самолет и при этом держать язык за зубами?

– Уокер.

– Где он сейчас?

– В Сиэтле. Только что вернулся из Австралии. Показывал геологам из «Донован интернэшнл» малонаселенные районы.

– Пилот он классный. А как насчет остального?

– Вы говорите об Оуэне Уокере? – уточнил Джейк.

– Да, – кивнул Арчер.

– Можете не волноваться. Уокер долгое время работал телохранителем при особо важных персонах по поручению Дяди Сэма. Даже если дела пойдут совсем хреново, он не растеряется.

Кайл взглянул на Арчера:

– А тебя не интересует, для чего мне понадобился самолет?

– Сейчас меня больше волнует, где нам раздобыть такой маленький костюм для подводного плавания, чтобы подошел Лайэн. Как ты думаешь, в магазине на Пятой авеню продается спортивная одежда для детей?

С возмущенным воплем Лайэн бросилась на Арчера, но тот увернулся. Кайл схватил ее и усадил на ковер рядом с собой.

– Ты к нему привыкнешь, как и все мы. – Он быстро написал что-то на листке бумаги и взглянул на Онор:

– Ладно, сестренка, это была твоя идея. У тебя есть три часа, чтобы купить все, что нужно для Лайэн. Вот список.

Через три часа Фэйт, Онор и Лайэн вернулись домой, нагруженные покупками.

– Долго же вы, – заметил Кайл. – Я уж хотел посылать поисковую команду.

– Посмотрела бы я на тебя, – медовым голоском проговорила Онор, – как быстро ты купил бы полный набор акриловых ногтей, костюм для подводного плавания, парик от Долли Партон, туфли пятого размера с каблуками высотой пять дюймов и всякую сексапильную одежду в детском отделе «Норд-строма».

– Совсем это не детский отдел! – выкрикнула Лайэн. – А отдел маленьких размеров. Повторяйте за мной: «Ма-лень-ких».

Фэйт подмигнула ей.

– Онор просто завидует. Рядом с тобой и Сьюзой мы выглядим как телеграфные столбы.

Лайэн взглянула на высоких, очень женственных сестер и возвела глаза к небу.

– Точно.

Появился Арчер в светло-коричневых брюках и черном пиджаке с шелковой ниткой. Он был одет небрежно и очень дорого.

– Даю вам двадцать минут.

Женщины как по команде повернулись и помчались по коридору в комнату Фэйт.

– Никаких духов! – крикнул им вдогонку Кайл. – Если я могу распознать Лайэн в темноте по запаху, значит, и кто-нибудь еще сможет.

– Эти мужчины такие примитивные, – жеманно пробормотала Фэйт. – Вынюхивают что-то в темноте.

– Да-да, ужасно, правда? – в тон ей проговорила Онор.

Через девятнадцать минут Лайэн, цокая каблучками по мраморному полу, прошла из комнаты Фэйт в гостиную. Трое мужчин воззрились на нее с выражением крайнего изумления, смешанного с откровенным мужским вожделением.

Узкое красное платье обнимало ее фигуру, как страстный любовник. Длинные рукава и V-образный вырез привлекали внимание к высокой груди. Короткая юбка туго охватывала ягодицы и едва прикрывала бедра. Длинные ноги выглядели загадочно в чулках дымчатого цвета. От косметики, наложенной искусными руками Фэйт, глаза стали более вызывающими, а губы – еще более полными.

Она откинула назад волнистые бронзовые волосы, спадавшие до плеч, уперла в бок руку с длинными яркими ногтями.

– Я готова.

– Боже правый… – проговорил Кайл. – Нет, сегодня ты в последний раз ходила в магазин с моими сестрами.

– А в чем дело? Тебе не нравится цвет? Он сочетается с ногтями.

– От тебя ничего не осталось. А где остальное?

– О чем ты говоришь? Все на мне.

– А юбка где?

– Ну хватит, – вмешался Арчер. Внимательно осмотрел Лайэн с головы до ног. – Она же будет выступать в роли моей девушки, а не твоей.

Кайл яростно сверкнул глазами на брата:

– Именно это меня и тревожит. Арчер подал Лайэн руку:

– Не обращай на него внимания. Ты шикарно выглядишь. Так бы и съел.

– Все! – отрезал Кайл. – Лайэн сядет на заднем сиденье, рядом со мной.

Фэйт и Онор подоспели к разгару этой перепалки.

– А чем вы недовольны? – осведомилась Фэйт. – Сами же просили сделать так, чтобы родная мать ее не узнала. Вот мы и сделали. А теперь отправляйтесь с Богом.

– Так его, – поддержала сестру Онор.

Вот если бы Фэйт хоть иногда могла говорить таким тоном со своим женихом! Тони же просто на поводке ее водит, как послушную собачонку, подумал Кайл и обменялся многозначительным взглядом с Арчером.

– Джонни уже здесь? – спросила Лайэн.

– Ждет в вестибюле, – ответил Арчер. – Идем.

«Мерседес» Арчера подъехал к жилому комплексу Танов. Предвечернее небо словно кто-то расцветил теми же красками, что и платье Лайэн. Джонни вышел из машины, сказал что-то в микрофон, установленный на воротах, и снова сел рядом с водителем. Оглянулся на заднее сиденье и покачал головой. Сирена… настоящая сирена. Анна даже в шестнадцать лет так не выглядела.

– Вэнь назначил мне встречу в жилой части дома. Я сказал ему, что пригласил братьев Донован на обед в Чайнатаун, что вы собираетесь пробыть в Ванкувере несколько дней и что вы уже заговаривали со мной на предмет покупки нефрита. Вэнь предложил показать вам хранилище, но, кажется, Дэниела сегодня не будет дома – поехал куда-то в город на свидание. Вэнь теперь сам не в состоянии отпереть основную дверь хранилища, а кроме него, никто не знает кода к замку.

– Это облегчает дело, – сказал Арчер. – Если только он не хочет, чтобы мы зашли к нему вместе с вами.

– Нет. Дэниел сказал мне, что Вэнь плохо себя чувствует. Он уже три дня не встает с постели.

– А что с ним? – натянутым тоном спросила Лайэн.

– Просто старость. Он выдохся. И потом… вся эта история очень его подкосила.

Лайэн подняла голову:

– Иди к нему. Я провожу Кайла и Арчера в хранилище. Ни на кухне, ни в коридоре по пути к хранилищу они никого не встретили. Лайэн и не ожидала никого увидеть. После пяти вечера слуги расходились по домам – кто в Чайнатаун, где они жили в комнатах над магазинами и ресторанчиками, кто в старые многоквартирные дома, где по три семьи ютились на пространстве, изначально предназначенном для одной.

В пустом коридоре раздавались лишь звуки шагов мужчин и стук каблучков Лайэн. Кайл делал над собой нечеловеческие усилия, пытаясь оторвать взгляд от ее грациозно покачивавшегося в такт шагам задика. Короткое платье оставляло слишком большой простор для воображения. И все же недостаточный для его фантазии.

При виде роскошной изгороди-экрана из нефрита, скрывавшего дверь хранилища, Кайл издал одобрительный возглас.

– Я знаю немало музеев, которые не остановились бы перед грандиозной кражей, чтобы заполучить такое.

– И это был бы далеко не первый случай, когда музеи принимают краденые вещи, – сухо заметила Лайэн, наклоняясь к диску с цифровым кодом на двери хранилища. – Каждый раз, когда выставляется кто-нибудь из старых мастеров, какой-нибудь внук очередного участника Второй мировой войны заявляет, что картину похитили гитлеровцы и что это фамильная драгоценность.

– И это похоже на правду.

Арчер внимательно наблюдал затем, как Лайэн поворачивала диск с цифрами.

– Да, конечно. А как долго можно претендовать на право собственности? Одно поколение? Два? Столетие? Вечно? В таком случае мы очень скоро окажемся в той же ситуации, что и Гонконг… Черт! – Она снова начала поворачивать диск в той же последовательности. – …что и Гонконг после возвращения его Китаю. Фирмы, коллекционеры, частные владельцы всевозможных предметов древности, находившихся на территории Гонконга, просто-напросто упаковали их и увезли в Ванкувер, Сиэтл, Сан-Франциско, Лос-Анджелес или Нью-Йорк – в общем, туда, где социалистический Китай с его новыми законами не сможет их конфисковать. – Нахмурившись, она снова и снова пробовала комбинацию цифр на диске. – Величайшие культурные ценности просто исчезли из поля зрения общественности из-за того, что кое-кто изменил правила игры. – Она подняла глаза. – Вот как здесь: кое-кто изменил правила, то есть кодовую комбинацию цифр на этом замке.

– Прошу прощения. – Арчер осторожно отодвинул Лайэн в сторону.

– Отойди, не мешай ему, радость моя. Я его для этого и взял с собой.

Лайэн ошеломленно наблюдала за тем, как Арчер извлек из кармана пиджака что-то вроде миниатюрного плейера с двумя проводами. Наконечники проводов он вставил себе в уши, приложил коробочку к двери хранилища рядом с цифровым диском, прикрыл глаза и склонился к замку, как будто перед ним была любимая женщина – не видя и не слыша ничего вокруг, весь внимание, нацеленное лишь на то, чтобы уловить малейший звук, малейшее движение, которое показало бы, что его возлюбленная реагирует.

В тишине слышалось лишь прерывистое дыхание Лайэн. Арчер касался диска кончиками пальцев легкими ласкающими движениями и вслушивался, ловил едва различимые звуки, указывающие на то, что тумблер сработал и пора искать следующую цифру, потом еще и еще, пока не откроется последняя тайна.

Через десять минут дверь хранилища медленно отворилась.

– А я-то думала, ты всего-навсего еще один красавчик в семье Донован.

– Век живи, век учись. – Арчер протер диск чистым носовым платком. – Прошу, Лайэн. Только после тебя.

Она смотрела на братьев Донован – один белокурый, другой темноволосый, но в самом главном, в том, что действительно важно, эти мужчины очень похожи.

– Вам надо наклеить ярлыки, чтобы все знали, с кем имеют дело.

– Пока вина не доказана, все мы невиновны. Так ведь, братишка?

– Точно.

Кайл повлек ее в хранилище. Лайэн закрыла за собой тяжелую дверь и включила свет. На небольшом столике красного дерева перед ними стояла чаша из белого мерцающего нефрита. Кайл издал благоговейный возглас и подошел поближе.

– Ничего не трогай! – предостерег Арчер.

– Отстань, – с отсутствующим видом ответил Кайл. Засунув руки в карманы, он ходил вокруг стола, пожирая чашу глазами.

Лайэн быстро подошла к двери, за которой находилось самое большое сокровище Вэня. Как всегда, дверь была заперта. Лайэн с подозрением взглянула на цифровой замок, потом на Арчера.

– Может снова понадобиться твоя помощь.

– Я сейчас, только сотру следы своего братца.

Похолодевшими пальцами Лайэн осторожно начала поворачивать диск на маленькой двери. Облегченно вздохнула – замок с легким щелчком открылся. Однако справиться с самой дверью оказалось сложнее. Лайэн рванула один раз, другой.

Подошел Кайл:

– Дай-ка я попробую.

Дверь открылась с громким скрипом, словно разбуженная после долгого сна. Задыхаясь от страха в предчувствии, что сейчас увидит пустой постамент на месте нефритового костюма, Лайэн повернула выключатель.

На столе размером с гроб лежал похоронный костюм из тускло-зеленого камня, с такими же тусклыми отблесками золотистых нитей.

– Ну что? – спросил Кайл.

– Это не тот.

– Насколько он хорош? – спросил Арчер. Лайэн прерывисто дышала.

– Просто хорош, не более того.

На губах Кайла появилась улыбка, больше похожая на волчий оскал.

– Сейчас достану чемоданы.

Лайэн наблюдала за тем, как Джейк, Арчер и Кайл переносили на катер тяжелые чемоданы. Мощный мотор уже разогрелся, и теперь катер гудел и беспокойно покачивался на волнах. Казалось, сейчас лопнут канаты, которыми он был привязан к пристани у коттеджа Кайла. На крыше капитанской каюты лежала вверх дном надувная лодка «Зодиак». На фоне белого катера она казалась чернее самой ночи.

Луна еще не взошла. Ни луча света не прорывалось сквозь плотную завесу облаков. Лишь вдалеке с разных сторон виднелись огни Ванкувера и Сиэтла. Темная вода пролива, волнуемая резкими порывами ветра, словно жила своей собственной жизнью. И ни корабля, ни катера, ни яхты на много миль вокруг. Ни одного дома по соседству с коттеджем. В свое время Кайл предпочел именно это место и этот дом за уединенность и частную пристань. И то и другое уже не раз сослужило ему хорошую службу.

Он сошел с катера на пристань, остановился рядом с Лайэн. Свет на катере не включали, но он прекрасно ориентировался в темноте. А если бы кому-нибудь понадобилось что-нибудь рассмотреть, на борту имелись приборы ночного видения.

Кайл обнял Лайэн за талию, повернул к себе лицом, приподнял ей подбородок. Налетел порыв ветра, а с ним донесся свежий запах елей и морской воды.

– Тебе совсем не нужно этого делать, – тихо проговорил он.

– Я еду с вами. Что бы ты ни сказал, это не изменит моего решения.

– Я знаю. Черт побери, я знаю это.

Он наклонился и поцеловал ее. Вначале она вся сжалась и не хотела отвечать на поцелуй, однако постепенно поддалась его ласковым губам и обо всем забыла.

Сколько бы раз Лайэн ни напоминала себе, что их с Кайлом связывает только жаркий секс и холодный бизнес, она не могла не отвечать на его ласки. Адреналин, говорила она себе, нервы, просто гормоны: старо как мир. Что бы там ни было… сейчас ее это не волновало. Она жаждала его так, как никогда никого другого, и не могла насытиться. Сила чувств пугала её самое. Она боялась даже думать о том, что это такое.

– Ты вся дрожишь, – прошептал Кайл и стал согревать ее своим дыханием. – Хочешь надеть мой пиджак?

Лайэн покачала головой. Теперь, сняв с себя красное мини-платье и переодевшись в нормальную одежду, она чувствовала, что быстро согревается.

– Боишься?

– Того, что предстоит завтра? Нет.

– Тогда чего же?

– Не важно. Скоро все это закончится. И тогда уже вообще ничто не будет иметь значения. Я вернусь к своим делам, а ты – к своим.

– О чем ты говоришь?

– О делах, – прошептала она. – Только о делах, больше ни о чем.

С катера послышался громкий голос Арчера:

– Температура рабочая. Джейк говорит, что если сейчас не отойдем, очень можем нарваться на неприятности в открытом море.

– Я готова.

Кайл собрался перенести Лайэн на корму, но она увернулась, буквально выскользнула у него из рук и прошла вперед, в каюту, даже не оглянувшись.

Его охватили гнев и тревога. Что-то не так… И дело не в нефрите и не в завтрашнем налете на остров Фармера. Лайэн ведет себя так, словно не может дождаться того момента, когда они распрощаются друг с другом.

«Скоро все это закончится. И тогда вообще уже ничто не будет иметь значения…»

Ему хотелось броситься за ней, выяснить, что происходит в этой сообразительной, умной, умопомрачительно женской головке. Но Кайл сдержал себя. Джейк прав. Пора отправляться, иначе ветер и прилив могут сыграть с ними дурную шутку. На скорость это мало повлияет, у катера масса возможностей преодолеть прилив. Но вот если они попадут в бурные волны, это будет то еще плавание.

Кайл начал отвязывать канаты, прислушиваясь к голосам, доносившимся через открытую дверь каюты.

– Сколько понадобится времени, чтобы добраться до Нефритового острова? – спросила Лайэн.

Джейк стоял в кормовой части каюты, набирая программу на электронной карте Кайла.

– Зависит от того, какая будет вода. И от ветра тоже. Если не поднимется выше пятнадцати узлов, все будет нормально. Если не случится ничего совсем уж непредвиденного, мы должны добраться до острова вовремя, чтобы успеть еще поспать.

– Говори за себя, – сказал Арчер. – Меня на такую кровать совсем не тянет.

Джейк взглянул на складной стол, который раскладывался также и в некое подобие кровати.

– Да… Даже если я свернусь как эмбрион, она все равно развалится.

– Можешь спать вместе со мной в пещере, – предложил Арчер. – Кайл говорит, там даже удобно.

– В последний раз, когда Кайл останавливался с ночевкой на Нефритовом острове, он был ранен и сходил с ума от жажды. Я видел тот овраг, где он прятался. Если пойдет дождь, ты будешь по уши в грязной воде.

– Раз так, может, имеет смысл спать в водолазном костюме? Кайл заглушил мотор. Арчер выглянул из каюты. Кайл стоял на корме, держа руку на рычаге.

– Отдать концы? – спросил Арчер.

– Уже. Иди садись к переднему штурвалу. Я подойду к тебе, как только мы выйдем из бухты.

Кайл подал назад и развернул катер в сторону пролива Тэтчер. Пристань начала удаляться.

– Давай действуй, – крикнул он Арчеру.

– Я уже у штурвала.

К тому времени, когда Кайл вышел из каюты и закрыл дверь, Арчер увеличил скорость до четырнадцати узлов. «Завтра» мог бы идти вдвое быстрее, но в этом не было необходимости.

Лайэн почти вжалась в переборку у маленького встроенного столика, пропуская Кайла по узкому проходу. Но вместо того чтобы пройти мимо, он остановился, зажав ее между твердым столиком и своим не менее твердым от напряжения телом. В одно мгновение он ухватился руками за края столика, словно заключив ее в клетку, отрезав всякую возможность даже двинуться в сторону.

Лайэн почувствовала, что задыхается. Молча смотрела на него снизу вверх. Снаружи по стеклам иллюминаторов хлестал дождь. В свете проплывавших мимо огней капли воды казались красно-зелеными драгоценными камешками. Глаза Кайла сверкали как льдинки среди темных теней.

– Я не знаю, что тебя мучит, но с этим придется подождать, пока мы не закончим дело и не стряхнем Дядю Сэма со своей шеи. Надеюсь, это понятно?

– Нет проблем, – выговорила она внезапно онемевшими губами.

Он некоторое время испытующе смотрел на нее.

– Я тебе не верю.

– Боишься, что я не справлюсь со своей задачей?

– Ты сможешь справиться со всем, что бы ни пришло в твою упрямую головку. Меня тревожит другое: я не могу понять, что там происходит, в твоей голове.

– Кайл, – раздался голос Арчера, – в том водовороте все еще полно мусора от прошлого большого прилива?

Кайл не выпускал Лайэн.

– Да. Хочешь, чтобы я взял штурвал?

– Это было бы неплохо. Все-таки полезное занятие, а то, я смотрю, ты совсем запугал нашего эксперта по нефриту.

– Нашего эксперта?! Не хочу тебя огорчать, дорогой братец, но Лайэн не «наша», она моя.

Арчер оглянулся через плечо.

– Только если она сама этого хочет. А сейчас, мне кажется, она хочет лишь одного – как следует дать тебе по яйцам.

– Прекратите! – вмешался Джейк, прежде чем Кайл успел взорваться. – У меня есть дела поважнее, чем разбивать себе руки о ваши твердые головы. А тебе, Арчер, вообще не пристало задираться по такому поводу с членом нашей команды.

– Да, я понимаю. А вот понимает ли это Кайл?

– Ты это о чем? – взревел Кайл. – Не я начал…

– Ты прицепился к Лайэн. Нравится тебе это или нет, но она тоже член нашей команды. Нашей, братец, а не твоей.

Кайл прошипел что-то невнятное и промчался мимо Лайэн к штурвалу. В тот же момент Арчер отошел и сел рядом с Джейком. Чтобы уместиться на одной скамье, мужчинам пришлось усесться плечом к плечу, но в остальном они чувствовали себя вполне комфортно.

Лайэн перевела дыхание, прошла вперед, устроилась на скамье у столика. Кайл… слишком он сообразительный… слишком хорошо успел ее узнать. Буквально читает мысли. Едва она попыталась отдалиться от него, как он тут же протянул руку и притянул ее обратно.

«Я говорю о делах… только о делах…»

Беда в том, что для нее все гораздо серьезнее. Ей грозит реальная опасность отдать всю себя без остатка человеку, которому от нее нужен только секс. Лайэн прикрыла глаза. Может, это у нее врожденное – плохо разбираться в мужчинах? Или этот недостаток появился за последние тридцать лет?

Она положила руки на стол, опустила голову и сидела так, рассеянно прислушиваясь к звукам мужских голосов, рассуждавших о погоде, морских путях и проливах, проплывавших время от времени буксирах. Постепенно гудение мотора начало заглушать голоса. Лайэн забылась беспокойным сном, в котором калейдоскоп нефритовых вещиц сменялся дикими обвинениями, страхами, предчувствием надвигающегося шторма.

– Что, уже пора на берег? – спросила она хрипловатым со сна голосом.

– Нет, – откликнулся Кайл, – пора в постель. Прежде чем Лайэн успела возразить, он поднял ее на ноги и повлек к носовой части катера. Джейк начал раскладывать столик, превращая его в кровать.

– Осторожно, береги голову.

Несмотря на предостережение, Лайэн все-таки ударилась о притолоку V-образного отсека. Но она еще толком не проснулась, поэтому даже не обратила на это внимания. В полусне сбросила с себя туфли, стянула жакет, джинсы и забралась под одеяло, уже расстеленное чьей-то заботливой рукой.

Кайл мгновенно разделся догола, лег рядом.

– Что ты… – начала она.

– Тихо.

Лайэн отодвинулась от него как можно дальше, так, что ей даже не хватило одеяла, но все же недостаточно далеко. Надувной матрас прогнулся под тяжестью его тела. Лайэн ощутила дуновение сырого холодного воздуха. Ее начал бить озноб. Она пожалела о том, что сняла жакет и джинсы. Блузка и тонкие полоски бюстгальтера и трусов совсем не грели. Однако она даже не подумала о том, чтобы придвинуться к такому близкому источнику тепла, как Кайл Донован.

Он издал некий звук, выражавший нетерпение, подкатился поближе и притянул ее к себе. Крепко прижал ее к своей груди.

– Я не замерзла.

– Зато я замерз.

Лайэн сразу поняла, что это ложь. От него исходил жар, как от печки. Лайэн изо всех сил старалась сдержать себя, не дать этому жару проникнуть в нее. Тщетные попытки. Постепенно ее тело начало расслабляться.

– Вот так, радость моя, – прошептал он ей в волосы. – Спи. Завтра у нас трудный день.

Она вздохнула, расслабляясь все больше. И тут же снова напряглась: бедро ее коснулось его возбужденной плоти.

– Не беспокойся, – произнес он едва слышно. – Как бы мне ни хотелось, у Джейка слух как у лисы. Так что просто прижмись ко мне, и постараемся провести ночь по возможности спокойно.

Не заботясь больше о том, чтобы скрыть возбуждение, он прижал ее бедра к своим, обнял ее всю своими большими руками и стал убеждать себя в том, что вовсе не мучает себя сознательно, а просто старается согреть Лайэн. То, что его рука оказалась у нее на груди, произошло по чистой случайности. Но то, что его пальцы ощутили твердый, напрягшийся сосок, оказалось настоящим откровением.

Он начал нежно водить пальцами вокруг ее сосков, сначала одного, потом второго, просто ради удовольствия слышать ее учащенное дыхание, чувствовать, как ее тело признается в желании, которое на словах она упрямо отрицает. Он не собирался ни расстегивать пуговицы, ни ласкать, ни возбуждать ее и тем не менее сделал все это. Лайэн лежала совершенно неподвижно, однако он слышал бешеное биение ее сердца.

Медленно и осторожно рука его двинулась вниз по ее телу. Так солнце спускается по склону горы, заглядывая во все уголки, особенно в самые потаенные. Особенно в тот, который могла заполнить собой лишь его наболевшая плоть, тот, который поддался и щедро раскрылся, едва он раздвинул ей бедра. Он провалился в бесконечный жар этого бездонного колодца вечной женской тайны, медленно, ритмично, беззвучно пульсировавший вокруг его плоти. Они отдались без оглядки и без единого звука этому новому откровению, не сравнимому ни с чем известным им доселе.

Так они и заснули, не проронив ни единого звука, слившись воедино.

Глава 25

Все утро дул сильный ветер. Вода пенилась, то и дело налетали порывы дождя. Наконец ветер начал утихать, и начался затяжной ливень. Невзирая на непогоду Кайл обучал Лайэн управлять «Зодиаком» и автоматической системой ориентации, учил ее дышать под водой с помощью первоклассных приборов, выданных им правительством Соединенных Штатов.

В то время как Кайл инструктировал и тренировал Лайэн, Арчер и Джейк по очереди взбирались на вершину узкой горной гряды, делившей Нефритовый остров на две неравные части. С самой вершины открывался вид на остров Фармера, примерно в трех милях от них. Арчер и Джейк по очереди смотрели в мощный бинокль, наблюдали за тем, что делается на острове.

Ничего необычного они пока не заметили. Никакой повышенной активности, которая говорила бы о том, что Фармер готовится к приему гостей или, скажем, проводит необъявленную пресс-конференцию. Даже после того, как ветер совсем утих, к острову не причалила ни одна лодка, там не приземлился ни один самолет. И на посадочной полосе ни одного самолета. По-видимому, Дик Фармер в Сиэтле все еще пытался переиграть Китай и Дядю Сэма.

– Никаких изменений. – Джейк почти прокатился последние несколько футов вниз с горы, передал бинокль Арчеру. – Если кто-то и заметил, как мы подходили вчера ночью или как «Зодиак» кружил там сегодня, они, похоже, не придали этому значения.

Арчер взглянул вверх, потом на Кайла, который в последний раз методически проверял все ребриверы. В отличие от стандартных приборов для подводного дыхания эти не оставляли следов от пузырьков воздуха на поверхности воды во время выдоха. Очень ценное свойство. Когда плывешь под водой в спокойную ясную ночь на вражеской территории, след от пузырьков воздуха может оказаться смертельным.

– А как ведет себя море?

– Слегка штормит, но это не проблема.

Кайл взглянул на небо. Если повезет, через некоторое время пойдет хороший моросящий дождик, который скроет своей завесой «Зодиак», в то время как они будут играть в прятки с охраной Фармера.

Кайл встал, потянулся.

– Все готово.

– А электроника? – спросил Арчер.

– В сухом пакете, прикрепленном к поясу моего водолазного костюма.

– Ты уверен, что этот чертов ключ сработает? – спросил Джейк.

– Скоро узнаем, – сухо усмехнулся Арчер.

– Побольше веры, братишка, – обернулся к нему Кайл. – Вспомни мою панель, не говоря уже о будильнике Онор.

– Да уж, лучше не упоминайте о нем! – воскликнул Джейк. – Когда он сработал в первый раз, я решил, что ее убивают. Примчался с пристани в твой коттедж голышом, размахивая пистолетом.

Кайл расхохотался.

– Хотел бы я видеть лицо Онор.

– Было темно.

Кайл снова взглянул на небо. На западе оно и так полыхало яркими красками, на востоке же мирная синева готовилась смениться ночной темнотой.

– Одеваемся.

Это оказалось легче сказать, чем сделать, особенно для Лайэн. Даже при том, что на ней был лишь бикини, ей казалось, что она ни за что не сможет натянуть на себя тугой водолазный костюм. Она долго извивалась и изгибалась, пока наконец не сообразила использовать тальк. Только с его помощью, она осилила эту задачу.

На тропинке, которая вела к узкой гористой береговой полосе, где был пришвартован «Зодиак», стоял Кайл, наблюдая за ней смеющимися глазами, полными откровенного вожделения.

– Любовь моя, вот это зрелище! Ты украсила бы собой любой ночной клуб.

Лайэн демонстративно проигнорировала его слова.

– Где мой ребривер?

– В «Зодиаке». Но тебе он не понадобится. Дождь обеспечит нам надежное прикрытие, чтобы подойти достаточно близки к берегу, так что ты сможешь просто выйти.

– Это ты так думаешь.

Однако Лайэн тоже на это надеялась. Если плыть в «Зодиаке» казалось делом достаточно надежным, то забраться в лодку, да еще в тугом водолазном костюме, представлялось намного сложнее. Занятия карате дали ей хорошую тренировку в смысле координации движений, но руки были слабые.

Джейк и Арчер ожидали их у «Зодиака». С потемневшего неба уже сыпал мелкий дождь, по воде шла рябь, земля сразу стала сырой. Мужчины, склонившиеся к лодке в черных водолазных костюмах с приборами для дыхания, казались огромными в предвечерних сумерках. Для Лайэн черного костюма не нашлось, и Кайл покрасил яркий неопрен кораллового цвета черным кремом для обуви.

Лайэн прошла в носовую часть лодки, крепко ухватилась за края затянутыми в неопрен пальцами. Оставалось только надеяться, что она не вылетит из лодки под напором первой же волны.

Мужчины спустились в воду, потянули за собой «Зодиак». Потом все трое перекатились через борт лодки с легкостью людей, которым доводилось проделывать это сотни раз. Кайл, усевшись на красную металлическую цистерну с бензином, завел мотор, и «Зодиак» устремился по направлению к острову Фармера.

Они подплыли к острову уже в полной темноте. Руки Лайэн болели от напряжения. Невзирая на дождь, заливавший стекла очков ночного видения, Кайл вел лодку даже без компаса.

Он проверил часы на водолазном костюме. Без четверти семь. Все идет по плану. Уокер не вылетит из Сиэтла раньше десяти часов.

Кайл подвел лодку к берегу с противоположной стороны от института. Здесь не было видно ни зданий, ни освещенных тропинок. Отсюда мыс острова казался сплошной стеной, и это почти соответствовало действительности. Только в период отлива лодка с очень небольшим водоизмещением могла подойти к одной из немногих узких и скалистых бухточек.

Та, которую они выбрали для причала, утопала в темноте. Разглядеть детали удалось лишь с помощью приборов ночного видения. Сразу за гористой береговой полосой начинался лес, темным массивом вздымавшийся на фоне ночного неба.

– Ты готов?

Вопрос Кайла услышал лишь Арчер, к которому он был обращен.

– Шестьдесят минут, – прошептал он.

– Проверь локатор.

Арчер включил мини-передатчик, по которому Кайл должен был узнать, в каком месте забрать Арчера через час. Приемник в руке Кайла мгновенно ожил и указал на Арчера.

– Вперед, – произнес Кайл.

Арчер выключил передатчик, спустился в воду и поплыл к берегу, мощно работая невидимыми ластами.

Кайл повернул «Зодиак» и направился к следующему пункту высадки. Ливень разошелся не на шутку, но никто из оставшихся в лодке этого не заметил: водолазные костюмы надежно защищали от дождя.

На панели передатчика замигала лампочка. Охранник не обратил на это внимания, однако секунду спустя раздались все усиливавшиеся сигналы тревоги. Охранник с досадой отложил в сторону иллюстрированный журнал.

– Ну что там еще? Если этот проклятый садовник опять крадется по кустам за горничной, я сам отрежу ему кое-что и засуну ей в глотку.

Однако сигналы шли не со стороны той части здания, где жила прислуга, а с заброшенной дороги в дальнем конце острова, недалеко от взлетно-посадочной полосы. Может быть, это олень? На острове Фармера их несколько. А может быть, кто-то на двух ногах.

Охранник включил переговорное устройство связи со служебной частью. В то время, когда в институте не проводились конференции или приемы, на всем острове оставались лишь два охранника. Больше и не требовалось: безлюдный остров бывал так тих, что им угрожала только одна опасность – заснуть на дежурстве. Охранники дежурили по очереди, по двенадцать часов в сутки – с шести до шести. Когда дежурил Мэррей, Стив отдыхал. Если только ничего не происходило. Сейчас, похоже, что-то случилось.

– Стив! Оторви свою задницу от стула и дуй сюда. На восточной стороне в шестом секторе что-то шевелится.

– Какого черта, Мэррей! Это, наверное, Лопес опять гоняется за своей шлюхой.

– И они решили прогуляться для этого в самый дальний конец острова, на посадочную полосу?

– Ставлю пять против одного – это олень.

– А я ставлю пять против одного, что тебя отсюда выгонят в шею, если не поднимешь свой зад и не посмотришь, что там.

Стив выругался, натянул дождевик и пошел к джипу. Через пять минут он уже с ревом катил на другой конец острова. Ни огни фар, ни прожекторы не высветили ничего, кроме безлюдной дороги, по которой хлестал дождь. Стив взял радиотелефон.

– Мэррей, это я. На дороге никого. Даже оленьих следов не видно.

– Посмотри на берегу.

– Да здесь же хлещет как из ведра.

– Поэтому тебе и платят пятнадцать баксов в час.

Стив вышел из джипа, в сердцах хлопнул дверцей и направился по тропинке к маленькому пляжу, лежавшему тридцатью футами ниже. Он включил мощный фонарь и начал методически просматривать все вокруг. Мокрые скалы поблескивали при свете фонаря, темные сосны прижимались к склонам, словно спасаясь от соленой морской воды. Ни одной лодки в пределах видимости.

За шиворот ему стекали холодные струйки дождя, ботинки промокли, перчатки прилипали к рукам, по лицу тоже текла вода.

Он забрался в джип, захлопнул дверцу, снова взял трубку.

– Мэррей, это Стив. Здесь тоже ничего, кроме скал и воды.

– Так я и думал. Давай возвращайся.

Когда огни джипа скрылись за завесой дождя, Арчер, невидимый, всплыл на темную поверхность воды. Проверил часы. Через несколько минут Джейк должен выйти на берег на другой стороне острова.

– Я тебя запеленговал, – едва слышно произнес Кайл, обращаясь к Джейку. – Вперед.

– Засеки пятьдесят минут.

– Ладно.

Джейк спустился в воду с юго-западной стороны острова, примерно в тысяче футов от того места, где вышел на берег Арчер. Как только Джейк скрылся в темноте, Кайл развернул «Зодиак» и направился в пролив, наблюдать за спектаклем с безопасного расстояния. N

В тесном отсеке, который занимал Стив, снова раздался звонок. С его дождевика, повешенного над душем, еще стекала вода.

– У меня опять сигналы, Стив.

– Откуда?

– Из того же сектора.

– Из той же части?

– Нет, на другой стороне мыса, с юго-запада. Если только датчики не барахлят. В дождь с ними иногда такое случается.

– Спорим, опять ничего не окажется.

– Не забывай: пятнадцать баксов в час.

– Ну хватит. Свяжусь с тобой, когда попаду туда.

Лайэн с тревогой следила за тем, как Кайл готовился спуститься в воду. Крепко сжала в руке приемничек необычной формы с освещенным циферблатом.

– Проверь.

Кайл включил передатчик.

– Порядок.

Кайл выключил передатчик.

– Двадцать минут, – едва слышно прошептала Лайэн.

Кайл сгреб ее сзади за шею и поцеловал в губы – единственное место на их лицах и телах, не закрытое черным неопреном.

Он перекатился через борт лодки и скрылся под темной водой. Лайэн отвела «Зодиак» подальше от берега и приготовилась ждать. Это будут самые долгие двадцать минут в ее жизни. В одиночестве, на темной, неспокойной, таинственной и загадочной воде. С помощью очков ночного видения она с трудом могла различить, что происходит на острове. В какой-то момент ей показалось, будто что-то двигалось по тропинке с высохшей от морозов травой, какая-то фигура, выглядевшая чуть бледнее темных скал и лесного массива.

Справа вдруг раздался звук, похожий на шумный вдох, будто поблизости какой-то ныряльщик вынырнул на поверхность, выпустил воздух и снова с шумом вдохнул. Лайэн, так резко повернулась на этот звук, что едва не потеряла равновесие в качавшейся на волнах лодке, но ничего не разглядела на поверхности воды. Сквозь стекла очков ночного видения вода, казалось, светилась. Больше Лайэн не услышала ни звука, кроме плеска воды о лодку. Наверное, показалось, решила она. В этот момент снова послышался тот же звук, на этот раз ближе. Сердце Лайэн бешено забилось: она представила себе, как какой-то незнакомый ныряльщик подкрадывается к «Зодиаку». Из воды показался темный силуэт. Он поднимался все выше и выше, пока не стал виден огромный треугольный плавник. В ночной тишине слышались шумные вдохи и выдохи, потом раздался громкий всплеск, что-то белое мелькнуло на темной воде, и огромный кит-убийца скрылся в глубине так же загадочно и неожиданно, как и появился.

Лайэн сидела оцепенев от ужаса, чувствуя, как все тело покрылось мурашками. Затаив дыхание, она прислушивалась к ночной тишине, но кит больше не появился.

Вдалеке на острове показались огни фар. Они приближались к мелкой скалистой бухте, где вышел на берег Кайл. Лайэн вся напряглась, ожидая, что машина остановится, однако она двинулась дальше, к другому концу острова, где Арчер и Джейк по очереди отключали датчики.

Лайэн перевела дыхание, вздохнула с облегчением. Арчер оказался прав. Дик Фармер решил, что неприметная маленькая бухта не стоит того, чтобы подключать датчики, предупреждающие о вторжении посторонних. Его больше беспокоили лодочники, ловцы птиц и туристы, постоянно слонявшиеся вокруг острова. О вооруженном нападении он и не думал.

Прошло двадцать минут после того, как Лайэн высадила Кайла на берег. Лампочка локатора замигала. Лайэн развернула «Зодиак» и на умеренной скорости направилась к чему-то практически невидимому, качавшемуся на воде, к тому, что должно было быть Кайлом Донованом. Она едва не налетела на него в темноте. Пришлось подать назад, остановиться и выключить мотор. «Зодиак» замер в нерешительности, потом сильно качнулся под тяжестью тела Кайла. Тот перевалился через борт, обдав Лайэн каскадом соленых брызг.

– Я поведу. – Он протянул руку к рычагу управления. – Иди на нос.

За час датчики зарегистрировали десять случаев нарушения территории острова, причем три из них в то время, как джип Стива все еще находился на берегу. Он добросовестно высвечивал местность фонарем, фарами и прожектором, но не разглядел никого и ничего необычного. К концу этого часа он промок до нитки, до нижнего белья, весь продрог и был зол как черт. Вернувшись к зданию института, он не поехал к себе, а направился прямо на пост охраны, где Мэррей сидел при свете, в тепле, наблюдая за тем, как бесится электроника.

– В системе что-то барахлит, – со злостью сказал Стив. – Может, вода попала. Я весь вымок, но так ничего и не увидел.

– Садись, выпей кофе. Завтра же утром доложу. – На панели прямо перед ним замигала лампочка. – Ах, черт!

– Что еще?

– Теперь сектор три.

– Хочешь, чтобы я пошел его проверять, как только что проверил четвертый, пятый и шестой?

– Пятнадцать баксов за…

– Тебе хорошо говорить! Сидишь тут, задницы не поднимешь, в тепле, а я там, под дождем, гоняюсь за призраками! Если и на этот раз ничего не окажется, я иду спать, а ты можешь тут сидеть и разоряться по поводу этих чертовых сигналов.

В секторе номер три Стив тоже ничего не обнаружил, кроме скал, деревьев и грязной безлюдной дороги. Ни лодок, ни людей, ни даже оленя.

– Мэррей, это Стив. Здесь тоже ни хрена. Какого черта, почему Фармер не заведет себе собак? Им-то дождь нипочем.

– Фармер терпеть не может собак.

Стив ничего не ответил. Он уже катил обратно, умирая от одного-единственного желания – кому-нибудь как следует поддать. Ленивый зад Мэррея числился первым у него в списке.

В десять часов оба охранника сидели перед панелью передатчика, держа друг с другом пари на то, какой сектор подаст сигнал в следующий раз. Ни один из них больше не думал о том, чтобы идти кого-то искать, проверять, в чем дело. После трехчасовой беготни под дождем оба решили, что виновата фармеровская система безопасности.

Пятнадцати баксов в час оказалось явно недостаточно.

Арчер показался на поверхности воды и взобрался в «Зодиак» одним легким движением, которому Лайэн позавидовала от всей души. Сама она изо всех сил уцепилась за края лодки, которая раскачивалась и подпрыгивала на волнах под тяжестью тела Арчера. Дополнительные двести фунтов веса оказали свое действие, даже при том, что Джейк, Кайл и Лайэн сгрудились на другой стороне в качестве противовеса.

– Все в порядке? – быстро спросил Кайл.

– Никаких проблем. Либо они отключили свою систему безопасности, либо не обращают на нее внимания.

– По-моему, тоже, – подтвердил Джейк.

– Замерз? – спросил брата Кайл, сам насквозь промерзший в ледяной воде.

– Не так, чтобы это меня остановило.

– Вот и прекрасно. Сейчас причалим, привяжем этого паршивца – и за дело.

Глава 26

Сверху донесся шум пропеллеров. Самолет кружил над личной посадочной полосой Фармера. Гул утих, затем возобновился с новой силой, нарастающими и беспорядочными, словно заикающимися звуками, потом перешел в плавное гудение и снова затих.

Кайл взглянул на часы.

– Десять. Точно в назначенное время. – Он повернулся к Арчеру:

– Позаботься о Лайэн.

– Глаз с нее не спущу. Иди. Если с тобой что-то случится…

– Твое дело вытащить Лайэн. Я о себе сам позабочусь.

– Как бы не так, – пробормотал Джейк.

– Вот именно, – поддержала его Лайэн.

Арчер заговорил прежде, чем Кайл успел возразить:

– Мы же решили с самого начала: либо уходим все вместе, либо не уходит никто. Так что не трать зря время.

Кайл молча повернулся и двинулся к институтским корпусам, прячась в тени деревьев. Он направлялся к уединенному зданию, служившему личной резиденцией мистера Фармера. Стеклянные панели поблескивали в свете луны, который время от времени прорывался сквозь плотные слои облаков. По всей территории института под невидимыми порывами ветра, проносившегося по вершинам деревьев и кустарников, то и дело вспыхивали и гасли огни датчиков, регистрировавших малейшее движение живых существ.

Кайл беззвучно выругался. Эти идиотские огни… Из-за них невозможно было пользоваться приборами ночного видения. Как только загорался хотя бы один огонек, сверхчувствительный механизм, концентрирующий свет, отказывал. А кроме того, неожиданно вспыхивающие огни не давали расслабиться ни на секунду. Хорошо было лишь одно: охранники, привычные к такому поведению датчиков в ветреную погоду, как видно, не обращали на них внимания. А ветер, так же как облачность и дожди, частый гость на островах Сан-Хуан. В любом случае охранников должно было отвлечь появление незваного самолета, который они наверняка попытаются отогнать. Так что, если на территории острова и появится несколько дополнительных сигналов системы безопасности, им, скорее всего будет не до того. По крайней мере таков был план.

Даже не оглядываясь, Кайл знал, что Джейк и Арчер следуют за ним по пятам. Рядом с Арчером должна быть и Лайэн. Конечно, в Сиэтле упрямица была бы в большей безопасности, но тут уж ничего не поделаешь. А если Арчер сказал, что он о ком-то или о чем-то позаботится, можно не сомневаться в том, что сдержит слово.

Даже в те моменты, когда вспыхивали сигнальные огни, Кайл не очень боялся, что его засекут. На нем темные брюки, темная непромокаемая куртка и темная вязаная рыбацкая шапочка. Конечно, если его схватят, трудно будет объяснить, почему под этой одеждой на нем водолазный костюм. Но он даже не думал о том, что может попасться. Если это и произошло бы, то ненадолго. Арчер и Джейк гораздо умнее и лучше натренированы, чем фармеровские наемники.

Кайла так и подмывало оглянуться и проверить, все ли в порядке с Лайэн. Но он знал, что все равно не сможет разглядеть ее: она тоже во всем черном.

На деревянной двери фармеровской резиденции, сплошь покрытой тотемными знаками, Кайл не обнаружил ни замка, ни ручки. Вот и представился прекрасный случай убедиться, так ли он хорошо разбирается в электронике, как кажется ему самому. А заодно и проверить, не поменял ли Фармер частоту своего личного электронного «ключа» за последние девять месяцев.

Кайл сунул руку в карман, проверил, на месте ли его ключ. Миниатюрный передатчик питался от набора батареек «Полароид», также как самые совершенные мини-бомбы. Разница в том, что этот прибор не взрывается, он бесшумно и незаметно открывает двери для Дика Фармера… или для любого другого, кому случится носить его в кармане.

Кайл прошел в гостеприимно открывшуюся дверь… Неожиданно оказалось, что его чудо-прибор к тому же включил свет, музыку и светящиеся обои на стенах. Сердце подскочило, мурашки пробежали по всему телу. Он быстро осмотрелся, увидел панель ручного контроля и отключил свет. Музыка продолжала звучать. Дворжак, «Симфония нового мира», бурная и стремительная. Обои на стенах изображали ночной Бродвей, снующие толпы людей, проносящиеся вихрем огни машин. Не хватало только автомобильных сирен, но это с лихвой компенсировалось симфонией Дворжака.

Лайэн быстро проскользнула в дверь, Арчер и Джейк – следом за ней. Тяжелые рюкзаки на их спинах при малейшем движении издавали странные, почти музыкальные звуки.

– Отключи же музыку, – прошептал Джейк.

– Сначала надо найти выключатель.

– Да черт с ней, с музыкой, – проворчал Арчер. – Охранники все равно ее не услышат. Они помчались на посадочную полосу. Надо найти нефритовый костюм.

Во главе с Кайлом они миновали комнату за комнатой, дверь за дверью, сопровождаемые постоянно менявшейся музыкой и обоями на стенах. Ни в одном из помещений, чудесно раскрывавшихся при появлении Кайла, драгоценного нефритового савана не оказалось.

– Каким надо быть человеком, чтобы постоянно ощущать потребность окружать себя всеми этими звуками? – произнес Джейк, когда раскрылась восьмая по счету дверь и на них обрушился каскад колоколов из «Заратустры».

– Думаю, это человек с комплексом оловянного божка, – ответил Кайл, машинально отключая свет. – Радует лишь то, что все двери открываются одним ключом.

Он повернулся, собираясь идти дальше, как вдруг что-то его остановило. Он осмотрелся. Помещение выглядело как лекционный зал колледжа, с трибуной на возвышении и полукругами скамеек, ступенями поднимавшимися от нее. Небольшую сцену закрывал занавес сочно-зеленого цвета от пола до потолка.

Кайл остановился в задумчивости, достал из кармана фонарик.

– Что ты делаешь? – спросила Лайэн.

– Хочу посмотреть, что за этим занавесом.

– Ты думаешь, он мог поместить такую ценную вещь в открытой классной комнате?!

– А почему бы и нет? – Кайл направил узкий луч света по центральному проходу и сам двинулся за ним. – С точки зрения Фармера, это здание защищено намного лучше, чем хранилище Вэня.

Занавес не раздвинулся при его приближении. Кайлу пришлось пошарить по кафедре, пока он нашел несколько рубильников. Один включал свет над трибуной, другой приводил в действие микрофон, третий раздвигал занавес.

У Лайэн перехватило дыхание, она едва не вскрикнула в тот момент, когда узкий луч фонаря упал на мерцающий нефрит на самой середине сцены. Она быстро пробежала по проходу, поднялась по ступенькам на сцену. Тяжелая упаковка со снаряжением на каждом шагу била ее по спине, но она этого не замечала. Внимание ее было приковано к нефритовому савану, лежавшему на металлическом рабочем столе.

Кайл следовал за ней по пятам. Одним прыжком он оказался на сцене в тот момент, когда она благоговейно протянула руку к драгоценному костюму.

– Ну что, это он? Тот самый? – спросил Арчер.

– Да, – вместо Лайэн ответил Кайл.

Выражение ее лица сказало ему больше, чем любые слова.

– Тогда за дело. – Арчер начал отстегивать тяжелый рюкзак на спине. – Уокер улетит через час.

Кайл потянулся к рюкзаку Лайэн.

– Стой спокойно, радость моя. Мы начнем с головы.

К тому времени как Мэррей и Стив подъехали к взлетно-посадочной полосе, Уокер уже открыл моторное отделение самолета, включил фонарь, работавший на батарейках, и выложил несколько покрытых слоем грязи и машинного масла деталей на брезент под крылом. Порывы ветра и дождя вздымали вверх края брезента. Уокер наклонился над мотором, так что перед взорами охранников предстали лишь длинные ноги пилота и сухощавый зад, обтянутый джинсами.

Мэррей опустил стекло окна джипа.

– Эй! – заорал он, не выходя из машины. – Это частная полоса!

Уокер не спеша поднялся на ноги, выпрямился, обернулся к охранникам. Губы его над короткой темной бородкой приветливо улыбались. Приветливо, если не видеть его глаз голубых, ясных и холодных как лед. Он окинул обоих охранников одним быстрым взглядом: обоим под тридцать, оба уже начали жиреть от сидячей работы, никаких особых неприятностей не ждут и справляться с ними не привыкли.

Уокер заговорил, нажимая на свой восточно-техасский акцент сильнее, чем обычно:

– Извините, ребята. Мотор захлебнулся, паразит! Я так обрадовался, когда увидел вашу полосу.

– Здесь частные владения, – повторил Мэррей.

– Да, я понял. Заплачу сколько скажете. Но я не могу подняться, пока не разберусь с этим паршивцем. Скорее всего что-то не так с подачей бензина.

– Сколько времени это займет?

– Ну, я сейчас этим занимаюсь.

Уокер снова наклонился к мотору. Мэррей задумчиво жевал губами, переваривая услышанное.

– Конечно, – обернулся к ним Уокер минуту спустя, – если бы вы, ребята, согласились помочь, дело пошло бы быстрее.

Снова налетел порыв ветра, а с ним шквал дождя. Джинсы Уокера потемнели от воды, легкая куртка-дождевик прилипла к телу.

– Мы не механики, – проворчал Мэррей.

– Какого хрена! – взревел Стив. – Я на этот дождь больше не выйду.

Однако оба охранника не могли решиться просто уехать к себе и оставить нарушителя границы одного. Кроме того, они знали, что ждет их «дома», в караульном помещении. Мэррей снова поднял окно, выключил свет и мотор, устроился поудобнее и стал наблюдать. Он должен был удостовериться хотя бы в том, что незнакомец не собирается украсть посадочную полосу Фармера.

Уокер больше не смотрел в сторону охранников. Насвистывая что-то сквозь зубы, он извлекал отдельные детали, протирал их, складывал на брезент и снова поворачивался к мотору. Время от времени, повернувшись к охранникам спиной он поглядывал на часы. Руки у него окоченели, дождевая вода стекала с носа, однако он не прекращал своих ритмичных движений. Доставал запчасти, протирал их, складывал, наклонялся в тепло моторного отделения. Время от времени кто-нибудь из охранников опускал стекло и спрашивал его, как идут дела. И каждый раз Уокер заверял их, что вот-вот решит проблему.

Он говорил правду. Стрелки на его часах приближались к. одиннадцати. Пора, решил Уокер и начал складывать обратно детали, причем намного быстрее, чем до этого вынимал их. Выключил фонарь, свернул брезент, убрал из-под колес подпорки, сложил все по местам. Места в самолете оказалось более чем достаточно. «Ацтек», рассчитанный на четыре пассажирских места, сегодня летел пустым.

Охранники наблюдали за тем, как Уокер садится в самолет. Им все это чертовски надоело, хотя и к этому состоянию они уже привыкли, считая его частью своей работы.

– Вы, конечно, не включите огни на взлетной полосе?

– Они включаются только для Фармера. Вы сумели сесть в темноте. Вот и взлетайте так же.

– Благодарю вас. – Другого ответа Уокер и не ждал от ленивых стражей. – Вы мне очень помогли.

– Пошел ты на…

Уокер включил мотор, внимательно прислушиваясь к его звуку. Он давно привык управляться с самолетом в одиночку, но только не в таких условиях – ночью, в дождь, на незнакомой полосе.

«Ацтек» нетерпеливо загудел, стремясь подняться вверх и начать делать то, что он умел лучше всего. Кинув последний взгляд на джип, Уокер покатил по взлетной полосе, доехал до конца, развернулся и остановился перед тем, как набрать скорость для взлета. Включил оба мотора на полную мощность. Их рев прорезал ночную тишину.

Из дренажной канавы, проходившей вдоль взлетно-посадочной полосы, показалась человеческая фигура. Уокер открыл дверь самолета как раз вовремя, чтобы подхватить тяжелый мешок. Слишком тяжелый. Такого он не ожидал.

– Ух ты! Тяжелый, гад!

– Ты мне еще пожалуйся! – услышал он голос Кайла. – Я с ним пятнадцать минут бежал.

– Ну точно, этот Арчер – подлый сукин сын, верно?

– Я это возьму на заметку, – откликнулся Арчер. – Лови!

Уокер поймал еще один мешок. Уложил его в самолет рядом с первым.

– Еще один! – Джейк скинул с себя мешок.

– Это ты, Мэллори?

– Ну да.

– Слышал-слышал о твоей женитьбе. Прими мои соболезнования.

Джейк расхохотался.

– А ты ничуть не изменился.

– Ну ладно, ребята, вы там поосторожнее. Кто знает, что придет в голову этим охранникам.

– Тихо, радость моя, не волнуйся, – произнес Кайл.

– Радость моя! – заржал Уокер. – Ну ты даешь! Официально мы даже не знакомы, а ты уже на меня лезешь.

– Заткнись, Уокер, я говорю с Лайэн.

Она тихонько хихикнула и освободилась от своего мешка. Кайл перебросил его в самолет. У Лайэн перехватило дыхание.

– Осторожно!

Огни прожекторов с дальнего конца полосы прорезали темноту и высветили самолет. Джейк и Арчер успели нырнуть в канаву, Кайл – за ними, вместе с Лайэн. Через секунду они выглянули, всматриваясь в то, что происходило на взлетной полосе.

– Ребятки, у нас проблемы, – сказал Уокер. – Я не могу взлететь, пока этот джип находится на взлетной полосе, и выгрузить ваши мешки нет времени. Вы как хотите: чтобы эти два охранника остались живыми и здоровенькими или чтобы они умолкли навсегда?

– Живыми и здоровенькими, – ответил Арчер. – По возможности.

Лайэн сорвала с себя куртку и начала стаскивать узкие черные брючки.

– Убирайтесь отсюда, пока они вас не заметили, – сказал Уокер. – А я что-нибудь придумаю.

– Мне это не нравится, – проговорил Арчер. Кайл обернулся к Лайэн:

– Пошли.

– Помоги мне снять водолазный костюм. Лайэн потянула за верхнюю часть костюма.

– Что?

– Помоги!

Он не мог понять, что у нее на уме, но знал быстрый способ избавиться от неопрена. Выхватил нож и разрезал костюм. Через пару секунд Лайэн осталась в одних купальных трусиках. Быстро накинула на себя куртку.

– Забирай все остальное и уходи. – Так как Кайл не двигался с места, она с силой подтолкнула его. – Быстрее, Кайл! Они сейчас будут здесь.

– Но…

– Со мной все будет в порядке. Выбирайтесь отсюда. Ну пожалуйста, Кайл! Скорее!

Он бы еще протестовал, но Арчер и Джейк уже сгребли остатки водолазного костюма и скрылись в темноте. Они понимали: что бы ни задумала Лайэн, у них нет времени ни на возражения, ни на поправки.

Яростно выругавшись, Кайл схватил брошенные ею брюки и последовал за остальными в темноту, туда, где их не могли настигнуть огни прожектора.

Лайэн собралась с духом, надела куртку в рукава и, не застегивая молнию, выбралась из канавы. Прожекторы высветили длинные кремово-белые ноги, всю ее фигуру. Легкая курточка развевалась на ветру, то открывая грудь и бедра, то снова на мгновение закрывая их. Потрясающий, умопомрачительный стриптиз.

Демонстративно не обращая внимания на охранников, она протянула руки к Уокеру:

– Все, можно взлетать. Слабо подняться сразу на милю? Уокер одним рывком поднял ее в самолет. Сила его рук даже немного испугала ее.

– На милю, говоришь? Ну что ж, может, они на это и купятся. Мне что-нибудь еще следует знать?

– Мне захотелось пописать.

– Я так и подумал. Там, наверху, на мешках брезент. Поди укрась его своей фигуркой. И не застегивай куртку. Мысли у мужиков ни от чего так не путаются, как от вида голых титек. Голый зад, правда, еще лучше.

– Некоторые вещи действуют сильнее, стоит только помечтать.

Уокер улыбнулся:

– Только не эти вещи. От них умственные способности у любого мужика сразу падают до нуля.

– Эй, вы там! – Мэррей хлопнул ладонью по крылу самолета. – Что тут, к дьяволу, происходит? Я видел каких-то людей.

– Вы видели меня с моей лапочкой. Ей вдруг захотелось пописать. Знаете ведь, как это у них, у женщин. Не могут писать в пивную бутылку, вроде нас, мужиков, и все тут.

– А? Что такое?

– Лапочка, покажи ему свою мордашку.

– Котик, – захныкала Лайэн, – мне холодно. Ну когда же ты поднимешься на милю вверх, как обещал, чтобы мы с тобой могли от души потрахаться?

Уокер обернулся к Мэррею, ухмыльнулся с отеческой гордостью:

– Вот она, моя лапочка. И ведь никогда плохого слова не скажет.

Мэррей наклонился вперед, направил луч прожектора внутрь самолета. Увидел почти обнаженную девицу, лежавшую на чем-то, напоминавшем наспех приготовленную постель. Едва он собрался задать ей пару вопросов, она начала бурно дышать. Грудь ее вздымалась, ножки так и мелькали… Все вылетело у него из головы. Охранник чуть сдвинул луч прожектора, чтобы рассмотреть ее получше, но в этот момент Уокер тоже сдвинулся с места, загородив от него Лайэн.

– Как насчет того, чтобы убрать джип, приятель? Не хочется заставлять крошку слишком долго ждать. У нее может пропасть настроение.

Мэррей нехотя отошел от самолета и сделал знак Стиву, чтобы тот отогнал джип с посадочной полосы. Несколько минут спустя «Ацтек» поднялся в ночной воздух, вымытый дождем. Джип следовал за ним.

Кайл следил за происходящим из укрытия под выступом скалы, непроизвольно подавшись вперед всем телом, так, словно сам хотел полететь вслед за Лайэн.

– Расслабься, – сказал ему Арчер. – Уокер о ней позаботится. На него можно положиться во всем.

– Этого-то я и боюсь.

Кинув еще один прощальный взгляд вслед самолету, Кайл направился к бухточке. Арчер и Джейк уже отвязали «Зодиак» и теперь спускали его на воду. Кайл поспешил за ними. Как только все трое оказались на борту, Джейк включил мотор на полную мощность, Арчер настроил прожектор, и они помчались в сторону Нефритового острова, больше не заботясь о том, заметит их кто-нибудь или нет.

Первое, что они увидели, миновав пролив между двумя островами и зайдя к Нефритовому острову с южной стороны, был белый корпус катера «Завтра». Рядом с ним стоял на якоре черный «Бостонский китобой» – точь-в-точь такими обычно пользуются моряки военно-морского флота США.

– Похоже, ребята не могут дождаться того момента, когда получат назад свои ребриверы, – жизнерадостно произнес Кайл.

– Похоже на то, – сухо улыбнулся Арчер.

В каюте катера зажегся свет. В дверном проеме обозначился силуэт Эйприл Джой. Она вышла на корму. Две большие темные фигуры остановились рядом с ней.

– Хорошо, что ты избавился от своей прежней доверчивости, – обратился Джейк к Кайлу. – Не хотелось бы мне сейчас оказаться перед ними с мешками, полными нефрита.

– Ты бы недолго просидел на этих мешках, – с усмешкой произнес Арчер. – Сдается мне, эти ребята прибыли сюда для того, чтобы заняться переноской тяжестей.

– Привет, «Завтра»! – крикнул Кайл.

– Держите руки на виду, когда будете подниматься на борт, – ответила Эйприл.

Джейк аккуратно причалил «Зодиак» к борту катера. Арчер и Кайл сидели, положив руки на колени.

– Так вот, ребята, я знаю, вы считаете себя большими храбрецами, – заговорила Эйприл. – Но мои морячки лучше. И они будут счастливы вам это доказать, если только я… – Она осеклась, лишь сейчас заметив, что на борту «Зодиака» только трое мужчин. – А где Лайэн Блэкли?

– Не знаю, – ответил Кайл, и это была сущая правда.

– Выходите из лодки по одному. Сначала ты, Арчер, потом твой брат, потом Джейк.

Как только «Зодиак» освободился, двое моряков спустились в лодку с привычной уверенностью профессионалов. Меньше чем за минуту они обыскали все до дна.

– Четыре ребривера, изрезанный водолазный костюм, цистерна с горючим, пустой парусиновый мешок. Это все.

– Переверните лодку, – распорядилась Эйприл.

Это потребовало некоторых усилий, но в конце концов морякам удалось перевернуть «Зодиак». Его дно оказалось чистым, как морская вода.

Эйприл уперла кулачки в бока, грозно двинулась на Арчера.

– Где он?

– Кто?

– Не хитри со мной, или я… Где нефритовый костюм? Кайл подошел и встал рядом с Арчером. Джейк сделал тоже самое. Моряки тоже сомкнули ряды, но пока никто никого не трогал.

– Последний раз я видел какой-то нефритовый костюм в доме Дика Фармера, – небрежно произнес Кайл. – Думаю, ты увидишь его завтра. В десять часов, кажется.

Эйприл резко обернулась к нему. Ее глаза сверкнули как черные ледышки.

– Если ты провалил это дело, красавчик, тебя ждет долгая и очень несчастливая жизнь.

Глава 27

Катер «Завтра» приближался к пристани Фармера.

– Глаза бы мои не глядели на этот остров, – пробормотала Лайэн. – И на этих охранников тоже. Что, если меня узнают? Они же меня видели прошлой ночью.

При воспоминании об этом по ее телу пробежала дрожь. Кайл ответил ей мрачной улыбкой.

– Не волнуйся. Как я понял со слов Уокера, эти мерзавцы даже не взглянули на твое лицо.

Уокер сказал ему и еще кое-что. Например, что восхищен смелостью и находчивостью Лайэн… так же как и прочими, традиционно женскими ее достоинствами. Ни то ни другое не слишком обрадовало Кайла. Он не мог простить себе, что Лайэн пришлось подвергнуться такому риску.

Она тем временем всматривалась в дальний конец пристани, где стояла миниатюрная женщина, а рядом с ней мужчина в помятом темном костюме и больших очках в черной оправе, с сигаретой в правой руке.

– Похоже, мисс Джой уже здесь.

– А этот, с ней, наверное, и есть китайский эксперт по нефриту.

– Фармер уже прибыл?

– Если это его самолет приземлился пару минут назад, он окажется в лекционном зале раньше нас. Ну, мы, конечно, не знаем, куда надо идти, верно?

– Конечно, нет.

Лайэн одернула жакет, поправила ремешок красной сумочки на плече. Сумочка идеально подходила по цвету к туфлям и оттеняла красную отделку на черном шелковом жакете. Костюм дополняли изящные черные брючки. Глядя на эту элегантную деловую женщину, никто никогда бы не подумал, что за последние двое суток ей удалось поспать всего несколько часов.

– Ладно, давай покончим с этим. Я не успокоюсь до тех пор, пока все это не окажется позади, а нефрит не вернется в хранилище в Ванкувере.

Кайл направился вслед за ней вдоль пристани. Он оделся более небрежно, чем она, – джинсы, оливково-зеленый свитер-водолазка, темный спортивный пиджак и тяжелые ботинки. Он отказался от предложения Фэйт припудрить синяки под глазами и выглядел более усталым, чем Лайэн.

Из здания института появилась личная помощница Фармера, знаком отправила охранника на место, после чего последовали многословные представления всех присутствующих друг другу. Мэри Маргарет повела их к резиденции Фармера, затем в «театральную комнату», где так же цветисто представила прибывших своему боссу.

Каждый раз, когда прерывался поток английской речи, Эйприл и Сан Мин начинали переговариваться между собой.

– Они говорят о чем-нибудь интересном? – чуть слышно спросил Кайл у Лайэн.

– Нет, они все еще на стадии пожеланий взаимного успеха. К делу они не перейдут, пока не увидят нефритовый костюм.

– Благодарю вас за то, что не пожалели времени и прибыли на мой остров, – звучно произнес Фармер. – Прошу.

Он знаком подозвал их пройти ближе к сцене.

Травянисто-зеленый занавес за его спиной был плотно закрыт, в точности как оставил его Кайл. Сейчас он напряженно следил за Фармером. Мультимиллиардер выглядел как обычно – уверенный в себе до последней степени. Просто по-королевски уверенный. Если у него и появились какие-либо подозрения, магнат прекрасно их скрывал.

Холодок пробежал по спине у Кайла. Что бы они сейчас увидели, если бы у него не оказалось ключа…

– Я знаю, у вас мало времени, так же как и у меня, – произнес Фармер, – поэтому не буду утомлять вас результатами оценки, проведенной моим собственным экспертом по нефриту. Если у вас появится такая потребность, Мэри Маргарет даст вам копию заключения моего эксперта на обратном пути. – Он протянул руку к трибуне, нащупал выключатель. – Пожалуйста, смотрите сколько вам будет угодно. У меня через четыре минуты начинается международная конференция по сети. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, я постараюсь дать на них исчерпывающие ответы, когда освобожусь.

Занавес раздвинулся на последних словах Фармера. Он взглянул на сцену, нахмурился, подошел к панели слева, начал возиться с выключателями.

– Странно… цвет какой-то… желтоватый. Кайл внимательно смотрел на костюм.

– В некоторых сортах нефрита присутствует желтизна. Так же, как почти во всех видах серпентина. Но об этом ему упоминать не следовало. Он присутствовал здесь в роли помощника Лайэн, а не оценщика.

Эйприл и Сан Мин приблизились к нефритовому костюму. Лайэн следовала за ними. Кайл нетерпеливо вслушивался в поток китайской речи.

– Переводи, пожалуйста, иначе я не смогу помогать тебе.

– Извини. – Лайэн не сводила глаз с костюма. – Этот саван не из нефрита, а из серпентина. Но дело не только в этом. Я подозреваю, что здесь подделка.

Акустика в зале оказалась превосходной. Фармер, который уже приближался к концу прохода, при словах Лайэн резко остановился, повернулся и поспешил обратно к сцене.

– Нити сделаны не из чистого золота, – продолжала Лайэн. Она провела кончиками пальцев по тускло-желтым нитям, скреплявшим сотни и сотни мельчайших пластинок из камня. Золоту не могли бы повредить ни время, ни смена температуры и влажности; на тонких же нитях из бронзы все это сказалось самым плачевным образом.

– Ты уверена?

– Настолько, насколько можно быть уверенной без химического анализа. Золото не теряет цвет, не тускнеет, не ржавеет. Это квинтэссенция бессмертия, о котором мечтали императоры и принцы. Между тем некоторые из этих нитей тронуты коррозией, потемнели. А вот эта, смотри, даже порвалась.

Фармер уже был на сцене.

– Сэр… – произнесла Мэри Маргарет. – А как же конференция?

– Перенесите ее.

– Но… Хорошо, сэр.

– Кроме того, – продолжала Лайэн, не обращая внимания на Фармера, рванувшегося к костюму, – хотя, конечно, и это надо проверить более тщательно, – похоже, здесь имеются вкрапления меди или какого-то другого металла. Возможно, это просто примеси низкопробного золота, десяти или даже восьми карат. Что соответственно вызывает сомнения в ценности самого похоронного костюма. Золото, конечно, было большой редкостью в Китае, но все же не настолько, чтобы императорской семье пришлось экономить на похоронных принадлежностях.

– Я согласна, – поддержала Эйприл, вертевшая в руке металлическую нить. – Если это современная подделка, тот, кто ее изготовил, вынужден был экономить на чистом золоте, которое стоит очень недешево, особенно в Китае.

Лайэн вынула из сумочки небольшую мощную лупу, наклонилась к савану и начала внимательно осматривать пластинки из камня, в особенности отверстия, просверленные для металлических нитей, скреплявших отдельные кусочки серпентина.

– Это не ручная работа. Механическое сверло. Все отверстия одинакового размера и на одинаковом расстоянии друг от друга. Полировка тоже машинная. Явственно видны отметины.

Лайэн взглянула на Эйприл, в первый раз за все время экспертизы.

– Держу пари, о возрасте этого похоронного костюма даже не стоит говорить. Как вы считаете?

– Полностью с вами согласна.

Эйприл обернулась к Сану и быстро заговорила по-китайски. Эксперт отвечал ей на таком же беглом китайском.

Фармер не произнес ни слова, лишь на скулах выступили багровые пятна румянца.

– О чем они говорят? – спросил Кайл у Лайэн.

– Сан Мину не хочется расставаться с мыслью о том, что это подлинная вещь эпохи династии Хань. Но ему придется признать этот неоспоримый факт, невзирая на страстное желание его правительства порвать узы, связующие Китай с Соединенными Штатами. Факты свидетельствуют, что перед нами грубая подделка. Лабораторные анализы безоговорочно это подтвердят. – Она отвела глаза от нефритового костюма и, казалось, только в этот момент впервые заметила Дика Фармера. – Понимаю ваше состояние, мистер Фармер. Это всегда очень нелегко – сообщить коллекционеру, что вещь, которую он считал одной из наиболее ценных в своем собрании, на самом деле таковой не является.

Фармер смотрел на Лайэн так, как будто она только что совершила что-то неслыханное. Потом снова обернулся к Эйприл, спорившей с китайцем. Даже не понимая ни слова по-китайски, он уже не сомневался в том, что эксперт уступит.

Прошипев какое-то ругательство, Фармер круто повернулся и направился к выходу, не потрудившись попрощаться со своими гостями.

Вэнь Чжитан сидел в хранилище, положив изуродованные артритом руки на резную нефритовую голову дракона, украшавшую его трость. На коленях у него лежал великолепный клинок эпохи неолита, купленный Кайлом на аукционе и теперь вернувшийся к своему законному владельцу.

Даже превосходно сшитый серый костюм не мог скрыть дряхлости его тела, его хрупкости, почти бесплотности. Рядом с Вэнем, только руку протяни, мерцал и переливался всеми оттенками зеленого нефритовый похоронный костюм. Нити из чистейшего золота пронизывали его, словно солнечные лучи. Вэнь не мог этого видеть, как не мог и ощутить пальцами тончайшие нюансы ручной полировки. И все же близость императорского похоронного костюма успокаивала, лишний раз напоминая о том, что лучшие представители человечества преобладают над худшими.

Лайэн с волнением смотрела на Вэня, в то время как Арчер и Кайл наблюдали за стариком с бесстрастными лицами. Последние несколько дней оказались слишком богаты событиями для семьи Тан. Джо Тан, который поведал отцу об одиссее нефритового похоронного костюма, выглядел безмерно усталым. В позе его ощущалась напряженность.

– Первый сын, все ли собрались здесь? – спросил Вэнь на китайском языке. Вопрос прозвучал не громче шуршания сухой травы.

– Джонни стоит слева от тебя.

Лайэн чуть слышно переводила их слова для братьев Донован. Кайл окинул первого сына быстрым взглядом. Редеющие седые волосы, хмурое лицо, костюм, сшитый вручную на заказ, точно такого же цвета, как у отца, худощавая сутулая фигура.

– Дэниел находится справа от тебя, я – прямо перед тобой, Лайэн – позади меня, первый и четвертый сыновья Доналда Донована – рядом с ней.

– А где Хэрри?

Джо секунду помедлил.

– В Шанхае. Он не ответил на мои послания.

Хотя Вэнь не произнес ни слова, лицо его, казалось, еще больше постарело. Из груди вырвался тяжелый вздох. Он провел рукой по нефритовому костюму, словно проверяя его размеры.

– Расскажи все своему младшему брату, – приказал Вэнь. Джо с видимым усилием обернулся к Джонни:

– Я принес позор и бесчестье своей семье… и нашим предкам.

Глаза Джонни широко раскрылись. Он меньше всего ожидал услышать такое.

– Не могу поверить.

– Я… – Голос Джо сорвался. Он откашлялся. – Я слишком много играл. Проигрывал.

Джонни ошеломленно смотрел на брата.

– Ты всегда много играл. А Вэнь всегда ругал тебя за это. Но солнце вставало и садилось, как обычно.

– Наш отец отказался давать мне деньги. Я знал, что могу все вернуть. Все, что я проиграл, и еще гораздо больше. Еще только одни удачные скачки, одна лошадь и жокей, которому так же, как и мне, нужны деньги. Триада «Красный Феникс» это организовала. Мне требовалась лишь крупная сумма, чтобы сделать ставку.

Арчер и Кайл переглянулись. Лайэн переводила для братьев Донован, не спуская глаз со своего деда. Лицо его оставалось бесстрастным, глаза казались непроницаемыми, тусклыми и древними, как само предательство.

– Хань Усэн предложил мне сделку – обменять первоклассный нефрит Танов на второсортные вещи из его коллекции. Таким образом я смог бы не только расплатиться со всеми старыми долгами, но у меня бы еще остались деньги для будущих скачек, где «Красный Феникс» знал бы, кто проиграет, еще до начала забега. А потом, когда я собрал бы достаточно денег, я бы смог выкупить обратно нефрит Танов, и никто бы ни о чем не узнал.

Джонни остановил взгляд на отце. Вэнь не смотрел ни направо, ни налево, ни даже вперед. Глаза старика казались невидящими, тело словно скрючилось и от возраста, и от осознания непомерного предательства.

Голос Джо понизился почти до шепота:

– Но все обернулось иначе. Я снова поставил выигранные деньги и проиграл. Многие нефритовые вещи покинули хранилище Танов, их заменили гораздо менее ценные изделия из коллекции Усэна.

– Когда вы решили подставить Лайэн? – вмешался Кайл. Лайэн перевела вопрос с таким же бесстрастным лицом и непроницаемыми глазами, как у Вэня.

Джо даже не поморщился в отличие от Джонни. Первый сын уже более чем достаточно опозорил себя в глазах отца и своих предков. У него больше не осталось гордости, лишь потребность хоть как-то обелить себя.

– Это придумал не я, а Хэрри. Каким-то образом ему стало известно о моих сделках с Ханем Усэном.

– Каким-то образом? – холодно повторил Арчер. – Я вам расскажу каким. Хэрри, Хань Усэн и триада «Красный Феникс» крепко связаны друг с другом. Можно сказать, спят в одной постели. Поэтому я и отговорил отца от какого бы то ни было партнерства между «Донован интернэшнл» и консорциумом «Тан», как и «Санко».

Лайэн начала переводить. Вэнь вскинул голову, повернулся в сторону Арчера. Глаза его прищурились, будто старик мог видеть американца.

Посыпались быстрые отрывистые слова. Лайэн молча слушала, пока Арчер не подтолкнул ее.

– Вэнь не одобряет отсутствие прагматизма Соединенных Штатов в их отношении к триадам, – обобщила она сказанное.

– Неужели? – иронически произнес Арчер. – Почему же в таком случае он столько раз отвергал все реверансы «Красного Феникса» и предложения о более тесном сотрудничестве? А точнее, их проект отмывания наркоденег через зарубежные финансовые организации Танов?

Глаза Лайэн широко раскрылись.

– Неужели это правда?!

– Спросите его самого.

Выслушав вопрос, Вэнь наклонил голову так, словно пытался разглядеть лица обоих братьев Донован. Заговорил очень тихо и медленно:

– Некоторые из тех видов бизнеса, которым занимаются триады, неизбежны. Других можно избежать. Пока я являюсь главой семьи Тан, мы будем держаться в стороне от всего, что связано с наркотиками.

– Очень здравая мысль. – Кайл смерил Джо ледяным взглядом. – Итак, Хэрри поймал вас за руку. Что произошло потом?

Джо заговорил, едва дождавшись, пока Лайэн закончит переводить вопрос:

– Хэрри взял контроль над всеми сделками в свои руки. Каждая сделка обязательно совершалась при посредничестве Лайэн, и, кроме того, каждая вещь изымалась из хранилища вскоре после того, как там побывала Лайэн. – Джо кинул на Лайэн взгляд, одновременно смущенный и раздраженный. – Я делал все, как он говорил. Потом… еще и еще. Наводки, которые давал мне Хань Усэн, не всегда срабатывали. Вскоре я задолжал ему больше, чем когда бы то ни было. Я удваивал ставки, потом снова удваивал. Мне хотелось лишь одного – остановить поток нефрита, вытекавшего из хранилища Танов. Но чем больше я играл по-крупному, тем глубже залезал в долги.

Слезы медленно катились из глаз Джо по морщинистым щекам. Кайл почувствовал жалость к этому человеку. Тотализатор, словно наркомания, сделал его легкой добычей в руках Хэрри и Ханя Усэна. Вернее, он ощутил бы настоящую жалость, если бы не мысль о том, что Джо подставил свою племянницу, которая должна была расплачиваться за его воровство, должна была сесть в тюрьму вместо него. И никакие слезы, никакие извинения, никакие объяснения не могли изменить этого простого факта.

– Кто спланировал шараду с «Нефритовым императором»? Джо тяжело вздохнул.

– Хань Усэн.

– Цифры?

– Основная трудность состояла в том, чтобы объяснить появление на рынке вещей такого исключительного качества. Большинство из них Усэн продал. Себе он оставил только эротику.

– Держу пари, он зарабатывал на этих сделках гораздо больше вас.

– Ну, в моем положении не пристало торговаться. Но… вы правы, я так и не возместил свои потери.

– А добрый старина Хэрри все продолжал помогать вам. С какой стати? Что он от этого получал?

– Он пытался меня защитить.

– Дерьмо собачье. Он создавал свою собственную империю. – Кайл бросил взгляд на Арчера.

Тот кивнул.

– Продолжай. Если кто-то и должен знать все, то это Вэнь.

– Хэрри знал, что ему никогда не стать первым сыном. И он очень честолюбив. Он видел, что «Красный Феникс» делает огромные деньги на торговле наркотиками, азартных играх, вымогательствах и снова на наркотиках. Он хотел иметь свою долю. Хань Усэн не возражал, даже готов был посодействовать. Но для начала Хэрри полагалось совершить нечто действительно значительное для триады и лично для Ханя Усэна.

– Нефритовый похоронный костюм! – вырвалось у Лайэн.

– Да. Люди «Санко» при помощи Усэна попытались всучить Фармеру нефритовый саван… ну скажем так, сомнительного качества. Но этот номер не прошел. Тогда «Санко» сделала попытку с помощью подкупа получить нефритовый похоронный костюм несколько лучшего качества от одного из государственных музеев. Но Китай – это не Россия… пока еще. Там еще осталось достаточно государственных чиновников, способных защитить музеи страны от разграбления и продажи национального достояния на международных рынках. «Красному Фениксу» нужен был настоящий нефритовый похоронный костюм. У Хэрри Тана такой имелся.

– Значит, это он поменял нефритовый саван Танов на поддельный, от «Санко», – медленно произнесла Лайэн. – Решил, что Вэнь теперь уже не заметит разницы. Но как же я? Ведь в конце каждого года я проводила инвентаризацию.

– Да, ты действительно представляла для них проблему, радость моя. – Кайл нежно провел пальцами по ее щеке. – Вот почему после того, как он подстроил твой арест, Хэрри договорился с «Красным Фениксом» о том, чтобы тебя убрали.

– Что?! – воскликнул Джонни, внезапно постаревший лет на десять. Теперь он выглядел ровесником Джо. – Вы не можете этого знать.

– Ну почему же, – спокойно возразил Арчер. – Очень даже можем. Когда стало известно, что Лайэн собираются взять на поруки, адвокат Хэрри сообщил об этом в Ванкувер. Через несколько часов два человека из триады уже ждали Лайэн у нее дома. И никаких признаков насильственного вторжения. Дом принадлежит консорциуму «Тан». Если бы Кайл не оказался рядом, Лайэн сейчас уже не было бы в живых, а все последние кражи легли бы на ее плечи… вернее, на ее могилу. Джонни повернулся к отцу. Вэнь сидел, подавшись вперед, опустив голову на руки.

– Отец, ты можешь этому поверить? Вэнь поднял голову.

– А у тебя есть более разумное объяснение? Это очень похоже на Хэрри – поставить на карту все ради какого-нибудь безумного плана. Мой второй сын очень умен, но все же не настолько, насколько он сам считает.

– А ум ему сейчас не помешал бы, – заметил Кайл. – Фармер просто вышел из себя, когда увидел поддельный похоронный костюм на своем алтаре. Не сомневаюсь, он узнал ту дешевку, которую Усэн уже пытался ему всучить. Он сразу отправился к Усэну и начал орать. Усэну отлично известно, откуда мог появиться поддельный нефритовый саван – только из хранилища Танов. И теперь Усэну придется объясняться с ребятами из «Красного Феникса». Думаю, он сейчас повсюду ищет Хэрри, за счет которого только и может выбраться из этой переделки.

– Триада, конечно, не будет в восторге, если потеряет такую крупную рыбу, как Фармер, – добавил Арчер. – Вместе с ним они теряют такие аппетитные куски, как взятки, подкупы, возможность отмывания денег в Новом Свете. Так что, если до вас дойдет какая-нибудь весточка от Хэрри, посоветуйте ему найти укрытие понадежнее, зарыться поглубже и носа не высовывать.

– Лучше мне ничего о нем не слышать! – сказал Джонни. – Мне стыдно, что у меня такой брат.

– А если в вас все-таки пробудится сентиментальность, вспомните о том, что следующим в списке родственников, которых он намеревался использовать в своих целях, скорее всего шел Дэниел. Старина Хэрри отнюдь не собирался брать на себя ответственность ни за одну вещь, пропавшую из хранилища.

Джонни посерел. В ужасе взглянул на младшего сына.

В первый раз за все время раздался голос Дэниела Тана:

– Несколько месяцев назад Хэрри приказал мне начать проверку содержимого хранилища, используя перечень прошлогодней инвентаризации. Он не объяснил, зачем это нужно.

– Чтобы вы могли искренне обвинить Лайэн в воровстве, вот зачем, – сухо произнес Кайл. – Что вы и сделали.

– У меня были на то причины.

– Дерьмо собачье! – Лайэн прервала перевод, однако Кайл продолжал, как бы не заметив этого:

– Ты так ревновал и злился на Лайэн из-за ее близких отношений с Вэнем, что просто умирал от желания обвинить ее в чем угодно. А тот факт, что она дочь многолетней любви твоего отца, лишь сделал месть еще более сладкой.

– Я уже попросил прощения у Вэня и у всех членов семьи.

– Нет, не у всех. У тебя есть сестра по отцу…

– Довольно, Кайл, – прервала его Лайэн.

– …которая отказалась указать на тебя пальцем, хотя ей бы это очень помогло. А она в тот момент крайне нуждалась в помощи. У тебя были все основания, мотивы и возможность красть нефрит, но она ни разу даже не упомянула твое имя.

Лицо Дэниела потемнело от гнева.

– Я ни за что не стал бы красть у своего деда!

– Тем не менее ты принял как само собой разумеющееся, что Лайэн могла красть у своего деда, – сдавленным голосом произнес Джонни. – Ты преспокойно обвинил мою дочь – свою сестру – в воровстве. Почему? Что она тебе сделала, за что ты ее так ненавидишь?

Дэниел ничего не сказал. Однако ответ был очевиден: ревность.

Послышался шуршащий голос Вэня, требовавшего, чтобы ему перевели. Джонни быстро заговорил по-китайски. Выслушав все до конца, Вэнь стукнул тростью об пол, требуя тишины.

– Дэниел допустил несправедливость по отношению к своей сестре.

Оба его сына замерли. Ни разу до этого они не слышали, чтобы Вэнь упоминал о родственных связях Танов с Лайэн Блэкли.

– Но основная вина лежит на мне, – продолжал Вэнь. – Я подал пример. Меня вполне устраивало такое положение вещей, когда я мог использовать ее врожденную любовь к нефриту и ее естественное стремление стать членом семьи Тан.

Голос Лайэн сорвался. Джонни начал немедленно переводить вместо нее.

– Первые два моих сына последовали моему примеру. Они тоже использовали Лайэн. Однако в отличие от меня не испытывали к ней никаких теплых чувств. Их совершенно не волновало, что станет с Лайэн, если они принесут ее в жертву своим дурацким амбициям. Для них она была лишь абстрактной женщиной, без семьи.

– Есть у нее семья! – страстно заявил Кайл. – Моя семья. Все Донованы до единого готовы положить свои жизни за нее. Передайте это всем вашим, Вэнь. Лайэн больше не одинока. Так что поищите себе кого-нибудь другого!

Лайэн круто обернулась к Кайлу. Но тот, казалось, не обратил на нее внимания. Он смотрел только на Вэня. Бледные губы старика сложились в нечто похожее на улыбку.

– Как бы мне хотелось увидеть защитника своей внучки! Тогда я мог бы иметь хоть какое-то представление о том, как будет выглядеть моя правнучка. Назначайте свадьбу поскорее. У меня осталось не так много времени.

– При чем тут свадьба? – спросила Лайэн прежде, чем ее отец успел перевести.

– Можно рассматривать ее как один из способов сохранить в семье нефритовый клинок эпохи неолита, – заметил Кайл. – Это будет неплохой подарок.

Лайэн уставилась на него широко раскрытыми глазами, так, словно он внезапно сошел с ума. Кайл нежно улыбнулся ей.

– Неужели ты еще не поняла, радость моя? Мужчина сразу понимает, что встретил женщину, которая ему подходит. Это женщинам обычно нужно время, чтобы во всем убедиться, проверить свои чувства… Как ты думаешь, сколько тебе еще понадобится времени, чтобы понять, что дважды два – четыре?

Едва Джонни закончил переводить, раздался сухой смешок Вэня. Лайэн попыталась было что-то сказать, но Вэнь снова постучал тростью, требуя тишины.

– Этот непревзойденный клинок станет лишь малой частью моих подарков к твоей свадьбе, если ты выйдешь замуж за Кайла Донована, – обратился он к Лайэн. – Внучка обладателя сокровищ гробницы «Нефритового императора» должна войти в свою новую семью так, как ей подобает, то есть в богатстве.

Лайэн буквально остолбенела и потеряла дар речи. На губах Вэня появилась улыбка, словно он мог видеть ее лицо.

– Это так и есть, девочка. Взгляни вокруг, и ты поймешь, что тебе выпала честь шлифовать и оттачивать свое мастерство среди величайших нефритовых сокровищ, которые когда-либо удавалось собрать коллекционеру. Столетия тому назад твои предки обнаружили тайные подходы к гробнице «Нефритового императора». – Вэнь поднял вверх дряхлую дрожащую руку, охватив одним жестом все хранилище. – Она стала нашей. Все, что там было. – Он снова нащупал свою трость. – А теперь оставьте меня. Я устал.

Кайл обнял Лайэн и повлек ее к выходу.

– Я у тебя в долгу. Помнишь, обещал обед в «Дождливом лотосе»? Это тихое, спокойное место. Там мы сможем поговорить.

– О чем?

– О том, как усовершенствовать мою коллекцию эротики. Лайэн бросила на него недоверчивый взгляд.

– Я и не знала, что у тебя есть такая коллекция.

– Сейчас я работаю над ее созданием, – улыбнулся Кайл. – И ты мне обязана в этом помочь.

– Вот как?

– Ну конечно. Вспомни, сколько часов обучения ты мне задолжала за все мои услуги в качестве чучела слона!

Лайэн пробормотала что-то нечленораздельное.

– А если мне до сих пор еще не удалось убедить тебя, что дважды два – четыре, у меня остается надежда на третью попытку, которую ты мне обещала. Помнишь? Но ее я, пожалуй, оставлю про запас. – Кайл наклонился и запечатлел на губах Лайэн легкий поцелуй. – Жизнь – штука долгая. Обязательно надо оставить что-нибудь про запас, радость моя, особенно когда речь идет о таких упрямцах, как мы с тобой.

Она заглянула в необыкновенные, удивительно ясные глаза и увидела, насколько он серьезен. Сердце как будто перевернулось у нее в груди. Лайэн попыталась улыбнуться.

– Не уверена, что хочу стать частью твоей… м-м-м… эротической коллекции.

– Тогда, если позволишь, я готов стать частью твоей.

– У меня ее нет.

– В таком случае самое время начать ее создавать.

Лайэн обняла его, прижалась к его теперь уже такому знакомому сильному мускулистому телу.

– Идет.