— Вот так два близких Максиму человека — два старика его и предали, я и ваш Игорь
      — А близкие люди всегда и предают, дальним все равно. Спасибо вам, конечно, за то, что об этих нам рассказали, — полковник подал знак своим сотрудникам в костюмах биологической защиты, те потащили тела
      Болта и Крана к закрытой спецмашине. — Я бы не догадался их использовать, как наживку.
      — Вот и получается, что человеческого в этом существе еще было много, — вздохнул тренер. — Месть — понятие человеческое, зверя не мстят. Я надеялся на это и не ошибся. Только вот теперь сердце болит, предательство это
      — Да будет вам из-за этого переживать! — полковник махнул рукой и еще пятеро в биологических костюмах приблизились к ним. —
      А если этот ваш жук весь наш муравейник в могильник бы превратил? Мы же нежелательные возможности отсекаем, работа у нас такая…
      — У вас это работа, — тренер поднял молоток и забил последний гвоздь куда-то в район сердца. — А у меня предательство.
      — Ну, тут я вам не помощник, как хотите, так себя и называйте! — Полковник махнул своим людям, те наклонились над телом. — Вы уже закончили свой шаманский обряд?
      — Не шаманский, колдовской обряд, да и то не совсем, просто обычная предосторожность…
      — Но это уж как вам нравится. Так значит, клетки брать не дадите? Мы бы их в жидкий азот, в таком холоде ничего не делится… — Вы помните, о чем мы с вами договорились… — Николай Васильевич стал между телом и сотрудниками спецслужбы. — Я помогаю вам его убить, а вы даете мне его самому похоронить в любом месте, которое я сочту нужным со всеми возможными предосторожностями. Так?
      — Так-то так, — покивал полковник. — Но если вы говорите, что существо это может почковаться, а то и клетками размножаться, то я уже не уверен. Может, бросим останки в серную кислоту?
      — Я свое слово сдержал, помог вам его убить, а все остальное сам сделаю, — тренер вздохнул. — Погрузите мне тело в машину, дайте ключи зажигания. А я отвезу его куда-нибудь за город и там захороню, о месте захоронения буду знать только, поэтому никто его не найдет, а жить мне осталось недолго, так что никто и не узнает…
      — Пусть будет так, мы свои слова тоже держим, — полковник пошел к выходу со двора. —
      Надеюсь, что мы не разочаруем друг друга, а то не люблю я этих жуков, так и лезут в наш муравейник…
      У нас и без жуков проблем хватает, то потепление, то похолодание… никто же ничего не знает…
      Полковник исчез за аркой.
      Через пару минут во двор заехала крытая Газель, кровавую массу все те же уборщики в специальных костюмах уложили в стальной специальный контейнер с толстыми стенками, а крышку затянули мощными болтами. Кровь с асфальта смыли все той же бесцветной жидкостью, так похожей на кислоту.
      И уже через десять минут ничего больше не напоминало о кровавом побоище, которое произошло утром.
      Один из уборщиков подошел к Николаю Васильевичу и подал ему ключи от Газели.
      — Машину возвращать никому не надо, она в угоне числится. Утопите где-нибудь, или взорвите — мы вам в бардачке взрывчатку положили с часовым механизмом. Разберетесь?
      — Не беспокойтесь, опыт кое-какой имею, — Николай Васильевич сел за руль. — И не такое раньше проворачивал.
      Он дал газ и медленно выехал со двора.
      Тренер сделал пару кругов по тихому утреннему городу, выбирая узкие кривые улочки, убеждаясь в том, что полковник за ним никого не послал, и только тогда поехал к роще.
      Горькая ирония заключалась в том, что Ольгу изнасиловали здесь. Он собирался похоронить Максима там, где не так давно умирала его любимая.
      Николай Васильевич в самой глубине рощи выкопал не очень глубокую яму, больше не хватило сил, возраст уже давал о себе знать.
      Да еще сказывалась бессонная ночь, он провел ее, встречаясь со своими бывшими учениками, которые, в конце концов, познакомили его с соседом Максима Игорем, а уже тот привел к нему полковника.
      С тяжелым металлическим контейнером, который сейчас выполнял функцию гроба, тренеру пришлось изрядно повозиться. Тот был слишком тяжел для одного человека.
      Николаю Васильевичу пришлось подогнать Газель вплотную к яме, и только потом при помощи лома скинуть его из кузова прямо в яму. Конечно, не так он хотел хоронить своего бывшего ученика, но что тут поделаешь, когда сил не хватает?
      Отдышавшись, тренер, погладил отполированную стальную поверхность.
      — Отдыхай, Максим, и не сердись. Я же тебе не осиновый кол в сердце вбил, а обычные гвозди, они проржавеют через десяток лет, и ты сможешь восстановиться. Только вот контейнер открыть вряд ли сможешь, но не я его такой придумал, а люди из спецслужбы. Сделан он добротно, из нержавеющей стали, да и запоры хорошие. Я знаю, что ты слышишь меня. Прости меня, Максим. Предал я тебя. Людей жалко стало, внука своего, сына…
      Он стал засыпать контейнер землей.
      — Ты же отомстил за смерть ангела, тебе жить больше не к чему. Все, кто в тот злополучный вечер оказались здесь в этой роще, и обидели твою девушку, уже лежат в сырой земле. Гробы конечно у них проще, хоть и богаче, но ты и это меня прости.
      Смерть не бесчестит, Максим, а ты считай, почти что мертв. Это мне жить с чувством вины, надеюсь, недолго. Я же знаю, что ты сам хотел умереть, я тебе просто помог. Прощай…
      Николай Васильевич разровнял землю, а излишки земли раскидал по кустам, потом прикрыл могилу осколком бетонной плиты, неизвестно каким образом оказавшейся рядом.
      Теперь никто не смог бы догадаться, что здесь кто-то захоронен.
      — Прости Максим, а еще я подумал, что время тебе нужно, чтобы понять, кто в твоем теле находится. Ты же не умрешь, потому что бессмертный, чтобы сам о себе не думал. Так вот время нужно тебе для того, чтобы сумел договориться с тем, кто в тебе живет.
      Я понимаю, это не просто, но и времени много. Сам-то ты Максим почти святой, а вот тот, что в тебе…
      Надеюсь, что ты его победишь, а не он тебя. А потом и контейнер сможешь открыть, это не трудно, имея силу и ум. Душа у тебя светлая, Максим, значит, ты сильнее окажешься, так написано в древних трактатах. Надеюсь, там правильно все указано, тогда я не убийца и не предатель…
      Тренер еще немного посидел на плите, прощаясь, потом сел за руль Газели. Машину он отогнал километров на тридцать, там и взорвал, заехав в какой-то лесок. Добрался до дома уже поздно вечером на рейсовом автобусе. Долго сидел на кухне, пил водку, грустно чему-то усмехаясь.
      Он умер через месяц от сердечного приступа. Тело нашли только через три дня, когда его ученик — Сергей забеспокоился, когда тренер не пришел на очередную тренировку.
 
      Хоронили просто, как всех, памятник с надписью, дата рождения — дата смерти, и любимая фраза из кодекса самураев:
      — «Смерть не бесчестит».

Эпилог