Любовь авантюриста

Но Джеймс знал, что не спросит ее об этом.

Саммер вновь отвернулась и, казалось, изучала маленькую темно-коричневую птичку, которая уселась на подоконник. Внезапно птичка, вспорхнув, исчезла из виду, и Саммер повернулась к Джеймсу.

– Я все равно буду спать с вами, – произнесла она. – Даже если вы не сможете оплатить мне дорогу домой. – Но прежде чем он смог осознать сказанное, Саммер добавила решительно: – Я уже говорила, что слишком многим обязана вам за мое спасение.

– Да, так и есть, – резко ответил Джеймс.

Черт бы ее побрал! Снова этот деловой тон. Джеймс не мог понять, как другие мужчины позволяли деловым отношениям проникать туда, где полыхал огонь страсти. Ему всегда казалось, что секс может потерять всю свою эротичность, если он основан на прозаической договоренности. Теперь это еще раз подтвердилось.

Он попросил Саммер, и она согласилась. Теперь ему оставалось лишь покончить с коротким нелепым эпизодом в его жизни, а потом забыть о нем. И о ней. Он посадит красавицу на ее проклятый корабль, направляющийся в Америку, а сам отправится в Шотландию, что ему давно уже следовало сделать.

Нервно переминаясь с ноги на ногу, Саммер выглядела так, словно собиралась выпрыгнуть из окна вслед за птицей. Джеймс сделал шаг в ее сторону, но потом остановился и угрюмо усмехнулся:

– Расплату можно отложить на потом. Я думаю, нам стоит привнести в нее немного... романтики. А тебе так не кажется?

– Романтика? – Саммер взглянула на своего благодетеля так, словно у него вдруг выросло две головы. – Если пожелаете.

– Да, я желаю, – сквозь зубы процедил Джеймс, жалея, что вообще ввязался в эту нелепую и унизительную историю. Его уязвляло то, что девушка, похоже, совсем не хотела вступать с ним в любовные отношения. А то, что Саммер с ее опытом не хотела его ни ради денег, ни из благодарности, и вовсе казалось унизительным. Нет, он не желал, чтобы она вот так бросилась к нему в объятия. Джеймс не имел привычки размышлять о причинах, заставляющих мужчину хотеть женщину или наоборот. Но теперь, когда ему выпало несчастье встретить эту девчонку с необыкновенного цвета волосами, соблазнительным лицом и не менее соблазнительным телом, он обнаружил, что попал в весьма неприятную ситуацию, раз вынужден придумывать причины, чтобы уложить ее в постель.

Одна из причин совершенно очевидна, и ее было бы вполне достаточно. Мысль об этом возбуждала его, и Джеймс был уверен, что Саммер непременно заметит его возбуждение, стоит ей лишь взглянуть на него.

– Что еще у вас на уме? – спросила Саммер, прервав невыносимое молчание. – Я хочу сказать... – она густо залилась краской, – о какой романтике может идти речь, когда у нас нет денег, и мы вынуждены ночевать в этой ужасной гостинице? – Девушка обвела рукой комнату.

Джеймс мгновенно понял, что пыталась сказать ему Саммер. Запыленная бутылка вина и комната, пропахшая вареной капустой, вряд ли могли соответствовать представлению женщины о романтике. Он немного помедлил, а потом пожал плечами:

– Ты была когда-нибудь в Воксхолле? Хотя вряд ли – ты ведь первый раз в Лондоне...

– Первый и последний.

– Допустим, что так, – вежливо подтвердил Джеймс. – Тогда тебе непременно нужно увидеть это место. Парк прекрасен ночью. Там даже есть копия мельничного колеса, которое вращается и разбрызгивает воду миллионами ярких брызг. Потрясающее зрелище.

Саммер закусила нижнюю губу, и ее движение показалось Джеймсу необычайно эротичным, хотя сама девушка, похоже, этого даже не заметила.

– У меня нет подходящей одежды, чтобы отправиться в подобное место. – Она указала на измятый подол своего платья. – То, в чем я одета сейчас, вряд ли подойдет.

– Думаю, я смогу это исправить. – Его губы изогнулись в улыбке. – Если меня сумеют красиво просить, – пробормотал он.

– Я ни о чем вас не прошу! – зло фыркнула Саммер.

– Прекрасно. Называй это как хочешь. Однако из твоих слов я делаю вывод, что нам обоим стоит подыскать подходящую одежду.

Саммер раздраженно топнула ногой.

– Я полагаю, в кармане вашей куртки спрятано целое состояние?

– Сказать по правде, нет. – Ресницы Джеймса опустились, спрятав глаза. – Но я очень быстро смогу добыть нужную сумму.

– В самом деле? – Саммер нервно скрестила руки на груди и насмешливо прищурилась. – С трудом в это верится после нашего чудесного путешествия из Пирфорда, когда мы вынуждены были ехать на крыше дилижанса, где ветер и хлыст возницы едва не лишили нас кожи на лице!

Джеймс изумленно посмотрел на девушку.

– Это стоило дороже, чем места внутри, помнишь? И потом, я люблю небольшие приключения. К тому же мне захотелось посмотреть, твердый ли у тебя характер.

Джеймса глубоко оскорбили насмешливый тон Саммер и ее очевидное неверие в его способность обеспечить ее всем необходимым.

– И вы говорите о приключении? – презрительно рассмеялась. – Да у вас просто не было денег, чтобы заплатить за лучшее место. Даже ваше чудесное пение на улице не помогло заработать достаточно, чтобы ехать с комфортом. И что же теперь заставляет вас думать, что вы сумеете заработать деньги на покупку приличного платья?

– Я не думаю, – прорычал Джеймс. – Я знаю. – Он взял со стола свою шпагу, пристегнул ее к ремню и сморщился, увидев настороженное выражение на лице Саммер.

– Что вы намереваетесь сделать?

– Идем со мной, дорогая, сама увидишь.

– Мне вовсе не хочется снова испытывать унижение, когда вы устроите кошачий концерт посреди улицы.

Джеймс презрительно посмотрел на девушку.

– А ты что, хочешь, чтобы я украл для тебя платье? Ты, наверное, думаешь, что я Робин Гуд?

– Вы себе льстите! – возмущенно фыркнула Саммер. – Робин Гуд был благородным рыцарем, который знал, как обращаться с леди и как помочь бедным. А у вас только и добра, что ржавая шпага, – она зло улыбнулась, – да еще чрезмерная тяга к воровству.

Самообладание переселило гнев, и Джеймс поборол в себе желание, взяв девчонку в охапку, встряхнуть ее изо всех сил. Ему пора привыкнуть к женским уловкам. Разве его сестры не использовали время от времени такую же тактику?

Пальцы Джеймса сомкнулись вокруг запястья девушки.

– Сейчас я покажу тебе, как добывают деньги. Идем!

Саммер попыталась сопротивляться, но тотчас же обнаружила, что ее бесцеремонно стащили по пропахшей капустой лестнице и вывели на улицу.

Когда Джеймс прижал ее к себе, он ощутил, как девушка дрожит от страха. Очевидно, она решила, что он собирается убить кого-то ради денег. Джеймс бросил на нее гневный взгляд, и ему в голову пришла опрометчивая мысль сделать нечто ужасное, совсем как рыцарь, побеждающий огнедышащих драконов или сражающийся с ветряными мельницами ради прекрасной дамы. В сложившейся ситуации подобное поведение вовсе не казалось ему абсурдным. Возможно, мисс Саммер в самом деле необходимо доказательство его героизма. Дьявол, он непременно докажет ей, что вполне способен обеспечить их всем необходимым с помощью своего ума и силы, и тогда, она, возможно, посмотрит на него другими глазами.

Волоча за собой плащ, Саммер бежала вприпрыжку, стараясь поспеть за широко шагающим Джеймсом. Он был вне себя. Девушка, разумеется, заметила гневный блеск в его глазах. А чего еще она ожидала? Но теперь Саммер жалела, что вела себя столь несдержанно. Очевидно, Джеймс намеревался сделать что-то глупое и ужасное, чтобы доказать свою правоту. Он быстро шел по улицам, пробираясь сквозь толпы людей, и безжалостно тащил ее за собой.

Наконец он подвел ее к темному переулку, начинающемуся между двумя покосившимися домами.

– Что вы делаете? – попробовала она задать вопрос, но Джеймс тут же велел ей замолчать.

– Просто стойте и смотрите, миледи.

Что-то в его голосе и напряженной позе насторожило и даже напугало Саммер. Кожу на ее голове начало покалывать, и она вцепилась во влажную кирпичную стену дома.

– Я никогда не прощу вас, если вы предпримете что-нибудь безрассудное, – прошипела Саммер, но рука Джеймса взметнулась и крепко схватила ее за запястье. Ему оказалось достаточно одного взгляда исподлобья, чтобы заставить ее замолчать.

Да он сумасшедший! Совершенно неуправляемый безумец, из-за которого оба они отправятся в тюрьму! А потом в конце концов на виселицу. Саммер была почти уверена в этом. Было что-то хищное в позе мужчины, стоящего в начале переулка и бесцеремонно пялящегося на проходящих мимо людей. Что он собирался сделать? Ударить незадачливого прохожего по голове и забрать его кошелек?

Саммер ощутила, как напряглись мышцы бедра Джеймса, и ее сердце бешено забилось, когда он сделал несколько шагов вперед. Теперь он стоял за углом, широко расставив ноги. Его поза таила опасность.

Джеймс вытащил из ножен шпагу и сжал ее в руке. Длинный острый клинок блеснул в тусклом свете, прорезав сгущающиеся в узком переулке сумерки. Саммер с трудом подавила рыдание, возникшее где-то в глубине горла. Она ведь не дурочка. Если Джеймса схватят, она тоже будет виновата, несмотря на то что всего лишь стояла у стены и, уж конечно, не помогала ему в осуществлении его сумасшедших планов.

В переулке пахло гнилью и помоями. Позади Саммер в куче мусора пискнула крыса. В ответ раздалось недовольное ворчание, и девушка метнулась вперед. Крысы. Она всегда ненавидела этих ужасных тварей с красными глазами, а теперь вынуждена была стоять по лодыжку в отвратительной липкой грязи в трущобе, носящей название переулка Сент-Джайлз, и слушать, как они дерутся из-за крошечного кусочка съестного.

Но тут Джеймс бросился вперед, и Саммер начисто забыла о крысах и обо всем остальном, потому что перед ней замаячила реальная перспектива оказаться в тюрьме или на виселице.

Саммер не слышала, что он сказал, – она лишь увидела, как сверкнул клинок его шпаги. Горло девушки сдавил страх. А что, если его убьют? Что тогда станется с ней? О Господи, неужели она позволила втянуть себя в еще один кошмар?

Мужчина, которого Джеймс выбрал своей жертвой, казался вполне достойным противником. Он был худощав и управлялся со шпагой не менее искусно, чем ее спутник. Незнакомец парировал выпады Джеймса с мастерством и ловкостью профессионала – это было понятно даже человеку, слабо разбирающемуся в искусстве фехтования.

Саммер вздрогнула, когда Джеймс, изогнувшись всем телом, ловко увернулся от смертоносного выпада. Он представлял собой прекрасную мишень, потому что был выше незнакомца, которого атаковал, и значительно шире в плечах. Если этот сумасшедший решился на столь безрассудный поступок, то почему он не выбрал для себя жертву, не такую ловкую?

Руки Саммер, вцепившиеся в подол платья, судорожно сжимались и разжимались, но девушка даже не замечала этого. Она сильно ударилась рукой о влажную кирпичную стену, но царапины тоже не заметила.

Саммер, нечасто наблюдавшей подобные зрелища, яростный поединок казался смертельным. Внутри ее все сжималось от страха за Джеймса, пока она не заметила, с какой легкостью движется он вокруг своего противника и насколько искусно уворачивается от выпадов, одновременно нанося удары, заставляющие незнакомца медленно отступать к стене.

Когда противники приблизились к ней, у Саммер перехватило дыхание. По лицу незнакомца катились крупные капли пота, которые застилали ему глаза. Он споткнулся – фатальная ошибка, – и Джеймс еле слышно засмеялся.

Девушка посмотрела на него. В полумраке переулка, с сурово сдвинутыми бровями над черными как ночь глазами, он заставил Саммер вспомнить о легендарных злодеях: Жане Лафитте – известном и беспутном авантюристе – и сэре Генри Моргане – английском пирате давних времен. Джеймсу не составляло никакого труда отправить свою жертву в мир иной, как и подобает уважающему себя бандиту.

Горло Саммер сдавило словно тисками, и она бросила осторожный взгляд в сторону улицы. Сможет ли она сделать это, не привлекая внимания Джеймса? Желание убежать было непреодолимым, и она нерешительно привстала на цыпочки.

Но потом она увидела, как Джеймс, произведя отвлекающий маневр, скользнул под руку своего противника, подцепил рукоятку его шпаги и отбросил ее в сторону. Шпага со звоном упала на камни мостовой, и мужчины остановились, тяжело дыша и не сводя глаз друг с друга.

Джеймс первым прервал молчание:

– Честный бой, сэр. А теперь будьте любезны отдать мне ваш кошелек.

Незнакомец зло выругался, но все же потянулся рукой к кошельку и бросил его Джеймсу, прорычав:

– Гвардейцы схватят вас, лишь только вы выйдете на улицу, мерзавец!

Смеясь, Джеймс поймал кошелек свободной рукой, а на его губах возникла нахальная ухмылка:

– Эти бездельники? Не думаю. Разве кто-то из них прибежал сюда выяснить, что за шум? Нет, сэр. Они боятся появляться в этой части города в отличие от таких красавцев, как вы, пытающихся развеять свою скуку.

По лицу незнакомца Саммер поняла, что тот с огромным наслаждением убил бы Джеймса, и обессилено прижалась к стене, стараясь остаться незамеченной.

– Черт бы вас побрал! – процедил незнакомец сквозь зубы. Его галстук развязался и безвольно свисал с шеи, камзол из дорогого материала был порван. Однако сам он был не ранен и выглядел глубоко несчастным.

– Сукин сын! Подлый ублюдок!

– Ну-ну, сэр! Что за выражения. Вы оскорбляете меня. – Джеймс улыбнулся, услышав последовавший за этим шквал ругательств. – А теперь, если вы будете так любезны, я хотел бы узнать имя человека, который так отвратительно фехтовал сегодня.

Джеймс поигрывал шпагой, а когда незнакомец плотно сомкнул губы и злобно посмотрел на своего противника, двинулся вперед и поддел ее кончиком свисающие концы шарфа.

– Ваше имя, – тихо повторил Джеймс, и Саммер захотелось закричать, чтобы он забирал проклятые деньги и уносил ноги, пока его не поймали. Вскоре совсем стемнеет, а в этой части города даже не было фонарей, чтобы прогнать тьму ночи.

Спустя мгновение после того, как Джеймс надавил сильнее, незнакомец сдавленно пробормотал: – Кенуорт.

Джеймс вскинул бровь и мгновенно убрал кончик шпаги от горла мужчины.

– Вы, случайно, не лорд Кенуорт с Арлингтон-стрит в Мейфэре?

Полный ненависти взгляд и еле заметный кивок головы были ответом, и Джеймс засмеялся.

– Ну и ну, Джорди, что вы делаете в этих трущобах? – Незнакомец не сказал ни слова и лишь прищурил глаза, когда Джеймс отступил в тень. – Разве вы не должны сейчас находиться в «Ковент-Гарден» и похищать очаровательных монашек из-под надзора толстой аббатисы? – В голосе Джеймса звучала насмешка, и Кенуорт вспыхнул до корней волос.

– Вы заплатите за это, сукин сын!

– Если такое случится, – отвесил насмешливый поклон, – то я воспользуюсь вашими деньгами, сэр. Мои поздравления. А чтобы вы не могли преследовать меня... минуточку...

Кончик шпаги Джеймса замелькал быстро-быстро, и когда он снова отошел в тень, Саммер увидела, что плотно облегающие бедра бриджи Кенуорта превратились в лохмотья, которые обнажали тело более, чем их обладатель хотел бы продемонстрировать на запруженных народом улицах.

Затем Джеймс скользнул к Саммер и, схватив одной рукой, потащил ее в дальний конец переулка.

Девушка вспомнила про крыс и запротестовала:

– Нет! Только не туда...

Джеймс резко прижал ее к себе и грубо прошипел:

– Ты что, хочешь прямиком попасть в руки полиции, дорогая? А вот я не хочу. Так что не упрямься. У тебя еще будет такая возможность.

Саммер не спросила, что он имел в виду, и, спотыкаясь, побрела за ним. Девушка содрогалась от омерзения всякий раз, когда они огибали кучи гниющих отбросов, в которых нищие воровато выискивали съедобные куски. В тени Саммер различала неясные фигуры пьяниц, храпящих в сточных канавах, детей, цепляющихся за юбки своих неряшливо одетых матерей, и еще призраки каких-то странных тощих существ с огромными горящими глазами, таращащихся на нее из темноты.

– Не смотри по сторонам, только вперед, – предупредил Джеймс, – или мне снова придется взяться за шпагу.

Саммер повиновалась. Лишь когда они вышли наконец на солнечный свет, девушка вдохнула полной грудью и, почувствовав себя свободной, вырвалась из цепких объятий своего спутника.

Джеймс, остановившись, посмотрел на нее.

– Тоже мне, Робин Гуд!

Губы Джеймса тронула еле заметная улыбка.

– Как я понимаю, тебе пришелся не по душе мой метод добывания денег для покупки приличного платья?

– Я считаю, что вы опасный маньяк!

– Не более маньяк, чем женщина, которая собиралась пуститься в путешествие по Лондону в одиночку, – холодно возразил он.

Саммер закусила губу, чтобы не произнести грубых слов, которые так и вертелись на кончике ее языка. В конце концов, этот мужчина был ее единственной защитой в страшном, полном опасностей городе, в котором почти невозможно выжить одинокой женщине.

– Итак, я вижу, тебе все-таки больше по душе проявление благоразумия. – Джеймс удовлетворенно кивнул. – Похвально. А теперь, миледи, нужно купить вам наряд для сегодняшнего вечера. Он должен быть таким же необыкновенным, как и его обладательница.

Саммер разгневанно выпалила:

– Я не могу надеть платье, купленное на краденые деньги!

Джеймс взял ее за подбородок, и Саммер почувствовала, как дрожит от смеха его рука.

– Но все же ты наденешь его, потому что это часть сделки, которую ты заключила с дьяволом.

Саммер с отчаянием подумала, что Джеймс очень точно охарактеризовал их договор. Ей пришлось продать свое тело человеку, который, похоже, коллекционировал таких, как она. Но разве это сильно отличалось от того, как она предложила себя Гарту? Саммер сделала это, хотя Гарт ее не захотел, и от этого она чувствовала себя одновременно использованной и уязвленной.

– Интересно, – произнесла Саммер, глядя в красивое лицо своего спутника, – решите ли вы потом, что сделка стоила вашего времени?

– Я очень надеюсь на это, дорогая, иначе я не стал бы ее заключать.

– Да уж, не думаю, что вы позволили бы себя одурачить, – пробормотала девушка с еле заметной улыбкой. – Вы произвели на меня впечатление человека, который требует, чтобы долг был уплачен сполна.

– Именно так, красавица, – тихо произнес Джеймс, – но и свои долги я отдаю. Так что имей это в виду, когда мы поменяемся местами и я окажусь твоим должником.

Саммер отвернулась, не в силах вынести неотразимого взгляда черных как ночь глаз.

– Не представляю, как такое может случиться, – пробормотала она.

Джеймс засмеялся:

– Детка, женщины всегда находят возможность все изменить, и мужчина оказывается у них в таком долгу, вернуть который почти невозможно.

Саммер только недавно думала об этом, и ей на ум пришли слова Шанталь: «Мужчины, девочка моя, не всегда думают головой, когда дело касается любви. Да-да, в такие моменты они думают той частью тела, которая вовсе для этого не предназначена. Полагаю, вам будет полезно это знать, а?»

Саммер вздохнула. Это и в самом деле так. Возможно, если бы Джеймс оказался у нее в долгу, она не чувствовала бы себя такой уязвимой. Проблема состояла в том, что в определенные моменты она не могла контролировать ни своих эмоций, ни ответной реакции своего тела.

Глава 7

– Ну и как я выгляжу в этом краденом наряде? – Саммер грациозно вальсировала по комнате, и подол платья развевался вокруг ее лодыжек. Она ощущала на себе взгляд Джеймса, и где-то в глубине ее лона зародилась и начала разливаться по телу горячая волна. Ей не стоило дразнить это чудовище.

Взгляд черных бархатистых глаз был столь пронзительным, что Саммер почти физически ощущала его.

– Ты даже красивее, чем я ожидал, – улыбнулся Джеймс в ответ на ее саркастическое замечание. – Хотя и в краденом наряде.

Саммер отвернулась.

– Это неправильно.

– Даже для Робин Гуда? Мы обворовали богатого, чтобы отдать его деньги бедным, помнишь? И отдали большую часть денег нищим мальчишкам, чтобы они купили себе еды. Кенуорт должен радоваться, что его деньги пошли на такие благие дела. – Джеймс рассмеялся. – Но он, конечно, не слишком рад. Я верну ему всю сумму, если хочешь.

– Каким образом? У него в кошельке было очень много денег.

– Держу пари, не больше, чем он проиграл в одночасье в макао[4], – пробормотал Джеймс и выпрямился. – Забудь ты о Кенуорте и о его проклятом кошельке. Лучше скажи, на кого я теперь похож – на негодяя или на светского льва?

– Конечно, на негодяя, только очень хорошо одетого. Ну ладно, ладно, напыщенный павлин, вы выглядите совсем недурно, – быстро произнесла Саммер, заметив, что он сделал шаг в ее сторону.

Джеймс усмехнулся:

– Еще бы, конечно, неплохо.

– И кроме того, вы такой скромный!

– Все земные добродетели сосредоточились в одном человеке, моя дорогая.

Джеймс взмахнул запястьем, и белые кружева манжет упали на его загорелые худощавые руки. Гофрированные оборки, словно пена, выбивались из глубокого выреза стеганого жилета, затканного золотыми нитями, а вокруг шеи с небрежной безукоризненностью был завязан белоснежный галстук. Темно-синий камзол из тончайшего сукна идеально сидел на его широких плечах, а светло-коричневые облегающие панталоны заканчивались внизу высокими блестящими ботфортами.

Такой наряд мог превратить в красавца любого мужчину, но Джеймс Камерон выглядел в нем сногсшибательно. Черные волосы тщательно причесанными прядями ниспадали на его лоб и закручивались за ушами и над воротничком. Он тщательно побрился, удалив с подбородка темную грубую щетину и оставив лишь небольшие бакенбарды на висках. Теперь он выглядел вполне цивилизованно, если не считать дьявольского огня, горевшего в глубине его черных глаз.

Горло Саммер сжалось помимо ее воли, но она совершенно не собиралась играть в подобные игры. Во всяком случае, не по его правилам. Она и так уже согласилась продать себя, но делать комплименты купившему ее мужчине... Нет, этого она вынести не могла.

– Итак, мадам, – важно произнес Джеймс, – вы закончили осмотр?

– Мне совершенно ясно, что кто-то ужасно испортил вас и избаловал.

– Ты уверена, что именно так нужно разговаривать с мужчиной, который купил тебе такое красивое платье? – поддразнил он. – Ну же, красавица, мне просто необходимо услышать один или два комплимента, которые согревают душу.

– У меня нет никакого желания льстить вашему и без того непомерному тщеславию, – парировала Саммер и неловким движением пригладила юбку своего нового платья. Она отвернулась и посмотрела в окно на угасающий свет дня, стараясь не обращать внимания на Джеймса, но он ей этого не позволил, так как тут же взял ее за руки и развел их в стороны.

– А вот я не прочь еще немного польстить твоему непомерному самолюбию. Ты прекрасна. Ты и раньше была очень красива, но новое платье придает женщине неповторимый шарм.

– Какая наблюдательность!

Саммер знала, что подобное восклицание звучало язвительно, но ее это нисколько не волновало. Этот негодяй и так уже натворил достаточно бед. Сегодня он рисковал не только своей жизнью, но и ее тоже – и все ради нескольких фунтов и нового платья, которое испачкается и превратится в лохмотья через несколько месяцев.

– Я должен быть наблюдательным, – произнес Джеймс, и Саммер поежилась, заметив, что его взгляд упал на глубокий квадратный вырез ее платья, лишенный кружева, которое скрыло бы грудь. Каким-то образом прозрачная накидка, продававшаяся вместе с белым муслиновым платьем, потерялась.

Взгляд Джеймса перекочевал на ее лицо.

– Я не могу не замечать женских нарядов и прекрасных форм, которые они подчеркивают. У меня нет никакого желания выслушивать остаток вечера жалобы на то, что ты была оскорблена в лучших чувствах, потому что я не сделал тебе Соответствующих комплиментов.

Забыв о том, что она только что уложила шелковистые завитки волос в высокую витиеватую прическу, Саммер резко вскинула голову.

– Можно поинтересоваться, что делает вас таким знатоком женщин?

Пожав плечами, Джеймс беззаботно ответил:

– У меня пять сестер, и я просто обязан знать все о женских пристрастиях.

– Пять сестер? – Саммер недоверчиво покачала головой. – Должно быть, вы единственный сын в семье, что, впрочем, объясняет вашу испорченность.

Но к разочарованию Саммер, Джеймс опроверг это предположение:

– Ошибаешься. Я – четвертый из шестерых сыновей.

– Милостивый Боже! Бедные ваши родители!

– Они держатся стойко. – Джеймс неожиданно отпустил руку Саммер и резко повернул ее. Подол платья всколыхнулся, приобретя форму колокола, и девушка ощутила нежное прикосновение ветерка к коленям. Белые шелковые чулки – тонкие, словно паутина, – облегали ее ноги, а лайковые туфли как нельзя лучше подходили к простому белому платью, перехваченному под грудью голубой атласной лентой.

Посмотрев в лицо Джеймсу, Саммер увидела разгорающийся в его глазах огонь и поспешила продолжить прерванный разговор:

– Итак, ваши родители живы?

– Да. – Джеймс посмотрел в окно. – Солнце скоро сядет, а я хочу, чтобы ты увидела парк, пока еще не совсем стемнело.

Слегка разочарованная тем, что Джеймс уклонился от разговора о своей семье, Саммер стояла не двигаясь, пока он набрасывал ей на плечи легкую шаль. А когда Джеймс ласково провел ладонью по ее обнаженной руке, она вздрогнула.

– Готова, красавица? – Он предложил ей согнутую в локте руку, и Саммер, немного помедлив, положила пальцы на его рукав, позволив ему свести себя вниз по лестнице, словно была принцессой крови.

Воксхолл-Гарденз приводил посетителей в восхищение. Он открылся в 1661 году, и попасть в него можно было лишь на лодке. Утопающий в пышной растительности парк не утратил своей популярности благодаря постоянно меняющимся развлечениям и потаенным тропинкам, теряющимся в зарослях кустов, образовывающих затененные зеленые беседки. Последние, естественно, возбуждали воображение любовников, и не только.

Джеймс всегда считал парк красивым, но лишенным привлекательности. Если ему хотелось пофлиртовать под луной, он всегда мог найти более укромное место, нежели людные аллеи парка. Но сейчас ему почему-то казалось, что Саммер будет очарована красотой парка, и он счел его вполне романтичным местом для прогулки.

Романтика. Что за глупое понятие. Оно не имело ничего общего с тем, что он намеревался сделать, но Саммер явно будет стоять на своем до тех пор, пока он не потеряет к ней интерес.

Трюк с поединком в зловонном переулке Сент-Джайлз являлся чистым безрассудством. Джеймсу было даже немного стыдно за то, что он поддался гневу и непреодолимому желанию увидеть, как мисс Саммер лишится своего высокомерного хладнокровия. И с какой стати она решила, что он не сможет купить для нее платье, а потом так неудачно сравнила его с Робин Гудом. Нет, она определенно заслужила встряски, даже если это навлечет на его голову неприятности.

Теперь он был просто обязан вернуть лорду Кенуорту полный кошелек завтра же утром. Это будет честно. Джеймс просто стоял в переулке и поджидал первого попавшегося прохожего со шпагой на поясе и умением фехтовать. Кенуорт – хоть он и слыл бездельником – вовсе не заслуживал того, чтобы лишиться кошелька из-за Джеймса, решившего произвести впечатление на женщину, пусть даже очень привлекательную.

Джеймсу в голову пришла печальная мысль, что его отец оказался прав. Старший Камерон часто предрекал плохой конец своему самому непокорному сыну и высказывал предположение, что тот непременно закончит свою жизнь на виселице.

Да, в него вселился дьявол, и он поставил на карту все ради того, чтобы увидеть испуг и восхищение в голубых, словно распустившиеся колокольчики, глазах Саммер. И это почти сработало. Но только почти.

Саммер действительно испугалась, но Джеймс не увидел и намека на то, что он произвел на нее впечатление своим мастерством фехтовальщика или своей отвагой. И он вовсе не осуждал девушку за это. Он выкинул чертовски глупую штуку и никак не мог понять, что его толкнуло на подобное безрассудство.

И вот теперь все позади, и они чинно входили в ворота Воксхолл-Гарденз. Крепко держась за его руку, Саммер смотрела вокруг сияющими глазами. Когда они вернутся в свою захудалую гостиницу, Джеймс получит, наконец то, к чему так стремился в последние два дня.

– Откуда звучит музыка? – Пальцы Саммер слегка сжали его руку. – Я слышу ее, но не вижу музыкантов.

– Из рощи. Она располагается в конце главной аллеи, которая разветвляется и превращается в две самостоятельные аллеи. Музыканты играют в специальном павильоне. Они часто исполняют произведения Гука, а иногда – Гайдна. Время от времени здесь бывают маскарады, и все приходят в масках и карнавальных костюмах.

– И вам все это кажется необыкновенно скучным, – голос девушки звенел от гнева, – но вы думаете, что с вашей стороны было мило и снисходительно привести меня сюда.

– Мило. Но не снисходительно, – посмотрел на девушку и улыбнулся. – Иногда ты бываешь опасно прямолинейной, дорогая.

– В самом деле? Мне казалось, вам это нравится. После того, что вы сказали сегодня, и того фарса, который происходит между нами, я думала, вы только поприветствуете мою прямоту.

Джеймс нахмурился и взял Саммер за руку повыше локтя. Параллельно посыпанной гравием аллее, по которой они шли, тянулась менее запруженная гуляющими тропинка, и Джеймс увлек девушку туда. Где-то вдалеке гремела музыка, которая звучала скорее как призыв браться за оружие, а не как романтическая баллада. Со всех сторон доносились обрывки приглушенной беседы, перемежаемой взрывами смеха, но голоса говоривших становились все тише по мере того, как Джеймс и Саммер удалялись в глубь парка.

Когда они достигли живописного свода, напоминающего средневековые руины, Джеймс остановился и повернул Саммер лицом к себе.