SOS ниоткуда

      У неподвижно стоявшего вездехода оставались друзья, провожавшие их взглядом. Около входа в ущелье, которое вело на ту сторону горной цепи, в огненную зону, четверка смельчаков остановилась. Отважные разведчики помахали на прощанье и скрылись среди скал.
      Они были похожи на странных чудовищ, продвигающихся по меркурианской пустыне, почти непригодной для жизни, в этом пекле, созданном низвергающимся с небес безжалостным огнем; от него не могли защитить даже высокие скалы, прикрывавшие путников.
      Смешные, гротескные силуэты. Нельзя было даже сказать, с людей ли переняли они этот облик или с животных; уродливые гибриды, нелепые создания брели по горячей земле меж обжигающих скалистых стен, облаченные в защитную одежду - чешуйчатые шкуры летучих саламандр.
      Кокдор и Давехат, Паскко и Люк Дельта передвигались с трудом, измученные страшным зноем. Без защитной одежды, полностью закрывавшей тело, они и шагу не смогли бы ступить по этой земле. Все четверо обивались потом, дышали с трудом, падали от усталости, и все же они продолжали выносить эту пытку, шли и шли вперед.
      Местность была похожей на узкий овраг. Окфф и другие, хорошо знающие зону Зкафай, выбрали этот путь. Но вначале пришлось внимательно изучить карты, пусть и очень несовершенные. Сведения, полученные двумя медиумами, помогли окончательно выбрать маршрут, а Паскко взял на себя роль гида.
      Путники не без труда приближались к цели, углубляясь в скалистый массив. Они проникали в самую сердцевину фантастической горной гряды, закрывавшей Солнце и защищавшей тем самым срединную зону Меркурия.
      В нескольких сотнях метров над ними нависало небо. Небо, постоянно закрытое вечными тучами, тяжелыми и плотными. И все же они ярко светились так близко было Солнце. У поверхности жар был почти невыносим. Но природа хорошо позаботилась о своих созданиях и, не наделив их естественной защитой от огня, наделила их разумом и способностью приспосабливаться к любым условиям. Люк Дельта считал, что информация о летучих саламандрах должна заинтересовать Межпланетную Академию Наук. Шкуры этих зверей выдерживали неслыханные температуры. Кокдор был согласен с мнением, что даже самый современный скафандр с кондиционированным воздухом не защитил бы их так, как чешуйчатые оболочки меркурианских чудовищ.
      Саламандры больше не встречались. Единственными живыми существами, попадавшимися путникам на глаза, были насекомые - огромные, суетившиеся на поверхности и взлетавшие при приближении. Все они тоже были снабжены жесткими панцирями. Непонятно было, чем они питались, потому что в этом огнедышащем мире не было растений.
      Паскко посоветовал не смотреть вверх. В самом деле, высоко над ними, где почти сходились стены ущелья, можно было увидеть то, что должно было оказаться небом - облачный сияющий свод. Даже черные очки, которые никто не снимал, не могли спасти от ожогов, грозивших смельчаку, осмелившемуся поднять глаза к слепящему огню.
      Время от времени Паскко останавливался, сверяя путь по карте.
      Давехат и Кокдор пользовались этими остановками, чтобы сосредоточиться.
      Поиск был трудным, информации не хватало. Тем не менее что-то подсказывало им, что они мало-помалу приближались к цели, к магическому фильтру, всемогущему камню, который разделит волны, сделает четким изображение и внятными звуки - поможет услышать и понять голоса из потустороннего мира. В такие минуты меркурианка и землянин брались за руки, чтобы соединить свои психоизлучения, сделать их стократ более мощными. Люк умолкал, Паскко смотрел на них, как смотрят на божества. Кокдор и жрица для него были высшими существами, не похожими на других людей.
      Так они и шли в течение полувитка. В конце концов все выбились из сил. Сделали привал. Но ни лечь, ни сесть было невозможно - так обжигал камень. Достали фляжки с бодрящим напитком и витамины, подкрепились этой более чем скромной пищей. Люк Дельта кратко переговорил по радио с командиром вездехода.
      Путешественники собирались уже тронуться в путь, когда Паскко признался, что он заблудился. Карта уже не помогала. Так или иначе, нельзя было продвинуться вперед более, чем на одну-две мили. В нарастающей жаре не поможет и защитная одежда.
      - Даже летучие саламандры не долетают сюда, божественная Давехат. Мы добрались до границы возможного. Еще немного вперед - и придется спасаться, температура может резко подняться.
      Выслушав заблудившегося проводника, Люк Дельта вопросительно посмотрел на Давехат и Кокдора.
      Они поняли. Вновь взявшись за руки, оба медиума надолго замерли. Их нельзя было разглядеть под черными очками и нелепыми шкурами, но Люк легко представлял себе полуприкрытые глаза, сжатые губы, напряженные лица, залитые потом, который появлялся и от сильнейшей изнурительной для всех жары, и от страшных психических усилий.
      Они искали. Мысленно они покинули измученную плоть, исследуя окрестности, чтобы обрести наконец фантастический камень, служивший ключом к вратам истины.
      Неожиданно Дельта заметил, что оба медиума вздрогнули: совместными усилиями они достигли цели. Теперь надо было добраться до нее наяву.
      - Мы совсем рядом,- сказал Кокдор.- Фильтр должен быть не далее сотни метров от нас.
      - А в какой стороне?
      Давехат показала рукой куда-то вниз, кавалер подтвердил кивком. Он тоже чувствовал, что фильтр где-то рядом. Они пошли в направлении, указанном жрицей. Наступил предел, за которым человек не мог выдержать жару. Не будь в их распоряжении шкур летучих саламандр, они уже сгорели бы заживо.
      - Тут должен быть проход,- заверил Кокдор.
      Проход нашли быстро. Перед ними прямо в скале зияла трещина, убегавшая вниз, в толщу камня.
      Путники начали спуск, освещая путь фонарями. Впрочем, свет был нужен только Люку и Паскко. Кокдора и Давехат вел таинственный инстинкт.
      Даже в подземелье было жарко. Чрево Меркурия тоже источало огонь.
      Пещера, в которой танцевали отблески фонарей, была такой же, как подземелья на других планетах, ее стены и своды казались стократ виденными.
      Кокдор и Давехат стремились вперед, как два колдуна. Вытянутые вперед руки со слегка разведенными пальцами служили им антеннами. Оба медиума, как приемники, воспринимали импульсы, превратившись в живые радары. Лихорадочная дрожь не оставляла их, потому что они чувствовали близкую цель. Второпях они то спотыкались об уступы каменистой тропы, то оступались на скользких краях ямок. Люк и Паскко едва успевали за медиумами, которых, казалось, несла неизвестная сила, манил таинственный чарующий призыв.
      Довольно быстро они оказались далеко от входа в пещеру, глубоко погрузившись в чрево планеты. Оторвавшись от своих спутников, они все быстрее устремлялись к цели, задыхаясь от предчувствия конца поисков.
      Люк Дельта собрался было догнать их, но Паскко задержал его. Меркурианец хотел дать двум избранным возможность первыми прикоснуться к фантастическому объекту.
      Давехат и Кокдор в исступлении скребли ножами, руками в небольшой нише. Паскко отстегнул от пояса магнитофон, с которым не расставался с начала поисков.
      Разгоряченные и тяжело дышащие жрица с Меркурия и человек с Земли вытащили, наконец, из самой грубины ниши нечто такое, о чем нельзя было сказать, создано ли оно природой или явилось творением рук разумного существа, загадочного, затерянного в глубинах прошедших тысячелетий.
      Мало-помалу они освобождали фильтр от каменной оправы, в которую он был заключен. При слабом свете четырех фонариков показалось что-то вроде сферы. Это был драгоценный голубоватый камень. Он отбрасывал приглушенные блики и очень сильно напоминал увеличенный бриллиант, украшавший палец жрицы.
      Вдвоем они довели дело до конца: отколупнули последние кусочки породы, очистили фильтр от малейших следов грязи и пыли. Камень засиял первозданной красотой.
      Давехат приказала охрипшим от волнения голосом:
      - Магнитофон! Быстро, Паскко!
      Люк Дельта опирался на острый выступ скалы, охваченный необыкновенным волнением. Он понял, что Давехат и Кокдор ни на мгновение не могли отдалять момент истины, что они собирались немедленно вступить в контакт с потусторонним миром, погрузиться в тайны исчезнувших людей.
      Это было предрешено. Меркурианец, который знал свои обязанности, подал магнитофон с готовой кассетой. Давехат сама нажала клавишу. Раздался невнятный рокот голосов, гулко отдавшийся в пустой пещере.
      Кокдор высоко держал фильтр, стараясь сориентировать его, поймать пучок волн, разделить их, чтобы вернуть смысл величественному призыву, пришедшему ниоткуда.
      Люк Дельта чувствовал, что его сердце вот-вот остановится.
      В пещере разгорался яркий свет. На этот раз все было не так, как когда-то в звездолете. Тогда они увидели лишь один кадр из грандиозного фильма. Теперь можно было видеть все. Темное и перегретое меркурианское подземелье заполнила толпа людей в натуральный рост. Четверо смельчаков с удивлением рассматривали одежды всех эпох, всех цивилизаций известных и неизвестных им миров,Телесные оболочки пришедших людей давно рассыпались в прах, но вечно живые души старались найти своих дальних потомков.
      Они были тут. Их видели. Их слышали. До них, кажется, можно было дотронуться, но рука ничего не ощущала, кроме пустоты.
      Несмотря на это, эффект присутствия человеческих существ был полным.
      Знаменитые, знакомые по портретам лица выделялись в толпе.
      Все четверо узнали человека в белом парике, который появлялся при первых попытках расшифровать послания.
      Опьянев от возбуждения, они стали слушать.
      Кокдор переживал прекрасные минуты.
      Всякий человек в течение всей жизни ищет свою правду, единственную, самую главную. Вдохновенные создатели земных легенд запечатлели этот вечный поиск в сказании о священном Граале.
      Будучи поэтической натурой, кавалер полностью поддался восторгу, который вызывало в нем все, что происходило. Он воображал, что окутанный тайной мерцающий камень, который он поднимал высоко над головой, и был тем недоступным Граалем, что постоянно ускользает от искателей.
      Он сбросил с головы шкуру саламандры; то же сделала и Давехат.
      Их преображенные лица сияли. Она включила магнитофон, а Кокдор улавливал звуковые и световые волны, которые затем разделялись и воссоздавали в мрачной меркурианской пещере отражение минувших эпох.
      Люк Дельта прижался к каменной стене и не двигался, словно пораженный громом. Пещера наполнилась людьми, которые говорили на всех языках, какие только были на известных и неизвестных планетах. Забытые созвучия, языки, считавшиеся мертвыми, незнакомые диалекты.
      Слова и фразы повторялись в разных стилях и, в соответствии с изменениями языков, в древних и современных вариантах.
      Но больше всего потрясло зримое присутствие тех, кто произносил эти фразы. Они были радостными или растревоженными, ласковыми или яростными, доброжелательными или разгневанными. Разнообразие одеяний создавало впечатление фантастического карнавала. Люку казалось, что он листает чудесную книгу с картинками по истории космического мира.
      Паскко был буквально раздавлен. Меркурианец не хотел признавать, что все, виденное им, было всего-навсего фильмом, подобным тому, что показывают по телевизору. Еще и еще раз он утверждался в мнении, что перед ним божества и что они сродни Давехат и кавалеру с Земли.
      Зачарованная Давехат жадно слушала речи посланцев. Несмотря на ее высокую образованность, многое ускользало от ее понимания.
      Кокдор, сбросив уродливый капюшон, стал похож на статую мечущего молнии бога. Он не шевелился, потому что нашел, наконец, нужное положение для получения идеального изображения, но тоже прислушивался.
      Зрелище было поистине феерическим. Живые люди могли принять за реальность бесплотные тени, заполнявшие пещеру. Казалось, их можно потрогать, поговорить с теми, кто давно -уже не существовал.
      К несчастью, Давехат и Кокдор ясно осознавали, что диалог был невозможен. Эти видения не были "прямой передачей", а лишь записями, которые сделал радиопост В-93, расположенный на Меркурии.
      Результат, тем не менее, был потрясающим.
      В обитаемом космическом мире хорошо образованные люди, к числу которых принадлежали Кокдор, Люк Дельта и ученая Давехат, были прекрасно знакомы с портретами большого числа прославленных людей, сыгравших решающую роль в истории различных цивилизаций. Они узнавали этих высших представителей многих рас, слышали их голоса, заглядывали им в глаза и в самые глубины их души. Цветные стереопортреты были верным, как в зеркале, отображением, полученным благодаря развитой технике и магии меркурианских предков.
      Великие.
      Четверо отважных слушали потрясающие речи, видели полные сочувствия лица уже не существующих людей. Сочувствия к тем, кто были пленниками тяготения планеты. С бесконечной жалостью они разговаривали с ними, желая помочь им обрести свободу.
      Они уловили отблески великого светоча гуманизма, который пробивался через века, через превратности судеб человечества и делал свое дело, несмотря на преступления и войны, революции и философские учения, низости и безумства как отдельных личностей, так и целых народов.
      Величайший промысел - возведение человека к богу, Огромное желание добра, шедшее к четверым смельчакам от великого братства, цепочкой соединявшего времена и миры. Великое знание, родившееся у тех, кто сумел отринуть мелочность, глупость, хитрость, слепую историю, способные столкнуть представителей разных рас, стран, религий. Знание той простой и глубочайшей истины - мы все едины своим происхождением, своей кровью, которая, если проливается имеет всегда один и тот же цвет - красный.
      Вдруг очарование исчезло.
      Просто потому, что кассета кончилась и послышался щелчок выключателя.
      Они вновь очутились в реальном осязаемом мире, потрясенные, изумленные и раздраженные остановкой.
      Без защитных капюшонов Давехат и Кокдор почти горели, но не обращали на это внимания.
      Жрица нетерпеливо сказала:
      - Другую запись, Паскко, живей!
      Меркурианец с трудом выходил из экстаза, в который погрузился, и Давехат пришлось потрясти его, чтобы поторопить и стряхнуть с него оцепенение. С трудом он вынул кассету. Люк Дельта часто дышал, лихорадочно дожидаясь продолжения.
      Кокдор не пошевелился. Он держал фильтр, чудесную призму, которая мерцала мягким светом, окружая кавалера таинственной аурой.
      Паскко неловкими руками вставил, наконец, следующую пленку. Давехат вновь включила магнитофон, а Бруно еще выше поднял чудодейственную призму.
      Появились видения, пещеру вновь населили говорящие, движущиеся существа. У них было нечто общее в поведении. Они явно обращались к многочисленной аудитории. Все они умели разговаривать с толпой, с народными массами, умели красноречиво объяснять высокие истины. Слушающие понимали не все слова. Кое-какие фразы или части фраз ускользали, кроме того, некоторые языки были им неизвестны. И все-таки основные мысли доходили до них,- те, которые были выражены на языках Солнечной системы и ближайших созвездий.
      Тем не менее, во всех речах было нечто общее: слушатели с удивлением осознавали, что понимают глубокий смысл даже во фразах, произносимых на незнакомых языках.
      Так уж говорили призраки - они обращались не только к тем, кто понимал их язык, но и ко всем живущим во Вселенной.
      Всепрощающих, ласковых, терпеливых мудрецов сменяли другие известнейшие в истории личности и произносили свои торжественные и пламенные речи.
      Все вместе означало величайший SOS, присланный самой вечностью.
      Те, кого уже не было, говорили с живыми.
      Преступники, палачи-мучители, виновные в конфликтах государственные деятели, безумные идеологи, сочинявшие разрушительные теории, всевозможные губители человеческой жизни и творчества, тела и души соединяли свои несчастные кающиеся голоса с величественным и поэтическим призывом мудрецов и приобщенных.
      Кокдор смутно узнавал Гитлера рядом с Сократом, Маркса недалеко от Будды, Чингис-Хана в тени Лютера, Торквемаду, стоящего немного впереди Сталина, и Ганди, озаренного светом Иисуса из Назарета.
      Какой-то палач ползал у ног Конфуция, за спиной Франциска Ассизского рыдал вампир, между Эпикуром и 'Паскалем, моля о пощаде, простирал руки террорист.
      Было ли это иллюзией? Бредовыми фантазиями, навеянными перенесенными тяготами на измученных людей? Действительно ли Кокдор, Давехат, Люк Дельта и Паскко видели великих людей, или призраки лишь напоминали им знакомые лица?
      Во всяком случае, перед ними был невероятный синтез самых прекрасных героев и самых отвратительных чудовищ, рыцарей идеала, которые боролись, страдали и отдали жизнь за высшую цель, и несчастных, которые умели только ненавидеть, унижать, критиковать, разрушать, вершить зло словом и делом.
      И все, все, соединенные в вечности, исступленно кричали слушавшим их, что они ошибались, жили во лжи, что надо было наслаждаться радостями жизни, отвергать зло, обратившись к природе, принимать qe простые и понятные законы, а не извращать их заумными и бесплодными ухищрениями.
      Кокдор в полном экстазе спрашивал себя, приснилось ему все это или было реальностью, не родились ли эти видения в его воспаленном воображении?
      Он хотел спросить об этом Давеат, Паскко и особенно Люка, которому полностью доверял.
      Ему хотелось бы поговорить с посланцами иного мира, двигавшимися вокруг него и сообщавшими важные вещи, обратиться к ним так, как они обращались к своим потомкам во Вселенной.
      И еще спросить... Но задают ли вопросы персонажи фильма дикторам телевидения?
      Он слышал призыв о помощи, но призывали они спасти не себя; спасаться надо было тем, кто слушал, потому что они были втянуты в страшные противостояния, потому что именно им угрожала опасность.
      Было высшее слово Великих Мудрецов и ужасающие покаянные крики грешников, фальшивых логиков, псевдореалистов, сочинявших вымученные доктрины о переустройстве мира и виновных в неисчислимых несчастьях и катастрофах.
      Давехат была в каком-то исступленном восторге, в упоении внимания тому, что пришло ниоткуда.
      Люк задыхался, Паскко рухнул на землю в полной прострации.
      Кокдор держал фильтр, выбиваясь из сил. Вдруг он закричал:
      - Ну почему нельзя поговорить с вами? Задать вопрос? Спросить, в чем же величайшая мудрость?
      То, что произошло дальше, было похоже на ответ. А может быть, простое совпадение, случайное? Все-таки они видели всегонавсего запись.
      Так или иначе, но вперед выступил человек в возрасте с улыбающимся ясным лицом. Казалось, он смотрел на зрителей этого невероятного и чудесного фильма. Величавым в своей простоте жестом он приложил палец в губам.
      Но тут раздался щелчок. Пленка кончилась.
      Они молчали, подавленные, полные впечатлений и смутных мыслей.
      Возможно, Давехат приказала бы Паскко приготовить новую кассету, но тут зазвенел звонок вызова на портативном переговорном устройстве, укрепленном на поясе Люка.
      Он вздрогнул и стал слушать, слегка побледнев.
      - Это Фарт,- сказал он.- Окфф просит нас побыстрее вернуться на вездеход.
      - Что случилось?
      - Ужасные новости. Регулярные силы атаковали Мкоор и уничтожили базу. Город в огне. Один маленький звездолет сумел взлететь. Он направляется к умеренной зоне и постарается соединиться с вездеходом. Окфф спрашивает у божественной Давехат, какие будут приказания.
      Очарование исчезло. Жестокая реальность давала о себе знать.
      Аэротанки регулярных сил не теряли времени. Секретная база была обнаружена, и, после того, как экспедиция под командованием Окффа отбыла, на Мкоор обрушилась целая армия.
      Сначала город бомбили, потом сбросили десант, и жители его оказались в окружении. Все произошло очень быстро, и теперь среди темных ледяных долин холодной зоны пожары окончательно уничтожили то, что еще оставалось от базы восставших.
      Только немногие из верных Давехат меркурианцев смогли спастись на борту крохотного звездолета, одной из летающих тарелок с геометрически ровными гранями, так заинтриговавших Люка Дельту и Кокдора во время нападения на космическую тюрьму.
      Беглецы добрались до вездехода, ориентируясь с помощью шифрованных радиосигналов.
      Меркурианской жрице и ее спутникам пришлось резко оторваться от волшебного очарования видений и, не задерживаясь, вернуться к тому месту, где их ждали друзья. Паскко нес магнитофон и драгоценные записи, Кокдор взял на себя хранение фильтра.
      Люк Дельта помогал идти Давехат. Путешествие было тяжелым и в начале его, и теперь, когда был близок конец. Идти надо было быстро, но путешественники были измучены. Когда все еще толвко начиналось, ноги сами несли их к чудесному камню; теперь же давали о себе знать эмоциональный упадок и истраченные в пути силы. Никогда еще жара не казалась им такой невыносимой.
      Ущелье, по которому они возвращались, казалось раскаленным добела. Они взмокли под шкурами летучих саламандр, но без этой защиты они не прожили бы и минуты.
      Паскко напоминал, что нельзя поднимать глаза к вершинам гор, где сквозь толщу, облаков пробивались безжалостные лучи Солнца, разившие, как огненные стрелы. Несколько раз, задыхаясь и выбиваясь из сил, то один, то другой неосторожно опирался на выступ скалы и получал жестокий ожог.
      Ноги и руки их кровоточили, когда они добрались, наконец, до вездехода, укрытого в покрытой пеплом долине, за горной грядой. Рядом стоял звездолет. Их с нетерпением ждали. В пути Люк Дельта время от времени переговаривался с Окффом по радио. Давехат запретила кому бы то ни было выходить им навстречу. Без импровизированных скафандров никому не следовало рисковать. Но Дон Клиффорд и сам Окфф все-таки не послушались, и, выйдя из ущелья, путники заметили их силуэты среди почерневших стволов деревьев. Помощь была кстати, потому что сил уже не оставалось.
      На борту вездехода их ждала умелая миниатюрная Луам, которой удалось выбраться из охваченного пламенем города. Все ее близкие погибли, и ей ничего не оставалось, как служить Давехат.
      ,Окфф решил бросить вездеход и, с согласия Давехат, улететь вместе со всеми на звездолете на поиски временного убежища в пространстве.
      Корабль взлетел, унося с собой всех. С небольшой еще высоты они заметили, как взорвался их вездеход - уничтожение было подготовлено Окффом.
      Прошло какое-то время. Звездолет облетал Меркурий.
      Путешественники Поднялись высоко над поверхностью зоны, близкой к меркурианскому экватору. Оттуда ясно просматривались и горная гряда, и гигантский облачный покров. Из-за горизонта уже частично показалось Солнце, и пришлось зашторивать иллюминаторы и надевать темные очки.
      Были ли они в безопасности? Сомнительно. Конечно, городок в пространстве был далеко, над самым центром темной зоны, да и аэротанки не поднимались до высоты, на которой находился звездолет, однако корабли регулярных сил неминуемо должны были появиться. Разрушив Мкоор, они непременно должны были броситься на поиски беглецов, потому что их целью была Давехат и ее главные помощники.
      Беглецы имели отрывочные сведения о том, что происходило на Меркурии. Ситуация была сложной. Кое-где в городах, разбросанных на планете, оставалось много верных Давехат местных жителей.
      Бруно Кокдор и Люк Дельта медленно приходили в себя после длительного отдыха. Их земные друзья старательно ухаживали за ними. Паскко пришлось поместить в медицинский отсек, а рядом с Давехат неотлучно находилась Луам и другие меркурианки, уцелевшие после катастрофы в Мкооре.
      Давехат велела передать землянам, что фильтр и вся техника для просмотра были при ней.
      На борту звездолета царило беспокойство. Нельзя было бесконечно блуждать в пространстве. Давехат приказала не удаляться от Меркурия. Ждали новых решений. Тем более, что полеты вокруг капризной планеты и без регулярной армии таили в себе опасности. Малейший механический сбой или ошибка пилота могут увлечь звездолет в сторону огненной зоны и обрушить его на пылающую поверхность.
      Беглецы рассчитывали на то, что сторожевые корабли, поскольку межпланетные правила запрещали полеты над экватором, не рискнут догонять их звездолет. Если же такое случится (а радары засекли вдали несколько кораблей противника), то командир звездолета сохранял слабую надежду увернуться от преследователей.
      Давехат полагала, что власти Меркурия ничего не знают об экспедиции в огненную зону и не будут - по крайней мере пока - искать их в этой районе.
      Землянам Тоже было о чем беспокоиться. То и дело Дон, Жолена и Фарт приходили в каюту, где расположились Кокдор и Люк Дельта.
      Оба космонавта были невиновны в глазах властей, так как были похищены силой. Что же касается остальной троицы, то они считались бежавшими из заключения.
      Что с ними станется? Вопрос возникал все более навязчиво, и даже оптимистичный Кокдор, хорошо умевший успокаивать, не мог найти нужных слов, чтобы рассеять тревогу, особенно у Жолены.
      Только Раке был счастлив. Храбрый пстор встретил возвращение хозяина с искренней радостью. Он не отходил от его кровати, урча от удовольствия и не сводя с Кокдора золотых глаз. Хозяин был с ним, а больше ему ничего не было нужно.
      Так прошло три витка.
      Настроение на борту звездолета оставалось неважным. Летающая тарелка не могла сохранять неподвижность и безостановочно облетала одни и те же районы. На таком расстоянии от поверхности планеты она не была видна невооруженным глазом, но радар легко мог ее обнаружить.
      Запасы пищи подходили к концу. Никто не строил иллюзий.
      Раз Давехат отмалчивалась, значит, она потерпела поражение.
      Паскко получил от своей повелительницы приказ молчать о том, что произошло в пещере. Она попросила о том же и землян. Однако они доверили тайну Жолене, Дону и Фарту.
      Люк Дельта, лихорадочно нервный, измученный походом в огнедышащую пещеру, стал сомневаться в реальности увиденного.
      - Нет, это невозможно! Это сумасшествие! Бруно, скажите, что нам это приснилось! Это был коллективный кошмар, галлюцинация!
      - Увидим,- отвечал Кокдор.- Давехат, кажется, убрала кассеты в надежное место. Как только ситуация немного прояснится, она сама непременно захочет возобновить опыты, разгадать секрет SOS, который идет из... ниоткуда. Вот тогда можно будет судить с большей определенностью. Я допускаю, что обстановка была необычной, могла как-то воздействовать на нас. Мы действительно были как в лихорадке. Все возможно... Подождем!
      Однако ему было непонятно поведение Давехат. Нельзя же так бездействовать!. Оправившись от потрясений и почувствовав себя совершенно здоровым, Кокдор попросил свидания с меркурианкой, которая не показывалась на глаза землянам.
      Ему ответили, что она ожидает его, и он отправился к ней в сопровождении верного Ракса.
      Давехат сидела в салоне звездолета и курила сигарету из фаоза.
      Жрица казалась исхудавшей, но по-прежнему улыбалась. Кокдор нашел ее еще прекраснее, чем всегда.
      Давехат протянула ему смуглую руку, на которой поблескивало кольцо с кусочком фильтра.
      - Оставь нас одних, Луам.
      Верная подруга вышла. Пстор уселся у ног Кокдора, привычно завернувшись в свои перепончатые крылья.
      - Я знаю, о чем вы хотите спросить, кавалер.
      - В таком случае вы освдбождаете меня от излишних усилий, прелестная Давехат.
      - Вы хотите знать, что я собираюсь делать дальше? Если хотите, я скажу вам правду. Признаюсь - вообще ничего!
      Кокдор удивился.
      - Как ничего? Все-таки нельзя вечно оставаться на этом корабле ни вам, ни нам. Кроме того, нас скоро обнаружат, в этом сомневаться не приходится.
      - Я знаю. Но какое это имеет теперь значение?
      Она затушила сигарету, откинулась на спинку дивана и закрыла свои прекрасные рубиновые глаза.
      - Бруно..
      - Слушаю вас, Давехат.
      - Бруно, неужели вы думаете, что у меня есть какой-то дальнейший путь? Лучше сказать, возможность идти дальше?
      - Объяснитесь, прошу вас!
      - Мы перешли опасную границу, опаснее, чем граница горячей зоны. Границу жизни и смерти. Мы дошли до вершины, которой может достичь человек.
      - Это так, но как же быть с нашим открытием, дарующим власть?
      - А что она мне даст? Возможность царить на Меркурии? У меня уже есть эта власть. Что бы ни делали пришельцы, для настоящих меркурианцев повелительница - я. Я сохранила духовное наследие моих предшественниц. А теперь...
      Она обреченно махнула рукой.
      - Я думаю, нам не победить. Величайшая тайна... Видимо, она попадает в руки осквернителей, тех, кто сделал все, чтобы убить правду, скрыть от живущих великий и горестный призыв ушедших... Но ведь то же самое они говорили давно, много раз. Услышал ли их кто-нибудь? Нет, конечно...
      - Откуда такой пессимизм, милая Давехат?
      - Я отдаю себе отчет в том, что бессильна что-либо изменить в этом мире, дорогой Бруно. И потом, я осталась одна. У нас всегда царили женщины. Я не нашла себе супруга по своему вкусу. Конечно, я еще молода, но... вы правы, Кокдор, те, кто нас ищет, скоро нас найдут.
      Бруно взял ее за руку, подчиняясь порыву щедрого сердца, которое никогда не покидало других, если они были в тоске. Давехат крепко сжала его руку. Во второй раз они почувствовали необыкновенную близость. Их губы соприкоснулись.
      Она разделась. Все ее тело, словно выточенное из слоновой кости, трепетало. Сильные руки земного мужчины скользнули к ее груди, к нежному лону, которое навсегда останется бесплодным.
      Он ласкал прекрасную девушку, полную желаний и одновременно несчастную от того, что раса могущественных жриц Меркурия окончится вместе с ней, а величайшее откровение будет осквернено теми, кого она считает варварами. Кокдор дарил меркурианке единственное, первое объятие, которого ждет каждая девушка, самое болезненное, самое прекрасное и самое сладострастное.
      Звездолет продолжал кружить над границей пылающего полушария. Хрупкая машина, творение рук человеческих, могла в любой момент сосользнуть в огненную пропасть.
      Любовники, обменивавшиеся страстными ласками, неохотно прервали последний поцелуй - уже звенел сигнал тревоги: эскадра звездолетов регулярных сил неслась на огромной скорости, пренебрегая запретами, к единственному уцелевшему кораблю восставших меркурианцев.