Последняя затерялась при отправке грузов гражданского Окружного управления из Кондоа-Иранги, когда разбежались носильщики, и была найдена в одной деревне у гор Бурунги.
      Конные английские патрули из европейцев то и дело приближались к нашим позициям, и было известно, что за ними стоят сильные конные отряды противника. Однако отсутствовали сведения, где находятся последние. Некоторые донесения гласили: "в Кондоа-Иранги", другие - южнее этого пункта, и опять новые, - у дороги, ведущей от Кондоа-Иранги к Саранде. Было очень важно, что у Бурунги были расположены более или менее крупные туземные плантации, так что там имелось много продовольствия. Не надо было ждать, пока начнет действовать подвоз припасов, направляемых из Додомы. Войска могли быть не связаны с этим подвозом и жить на местные средства.
      Как только прибыли остальные отряды, началось наступление на Кондоа. Южнее этого пункта мы натолкнулись на сравнительно сильные конные патрули, которые были отброшены, и в начале мая мы без серьезного боя овладели большими высотами, которые находились в 6 километрах впереди Кондоа.
      Мы захватили с собой два морских орудия, одно 8,8-см и другое 10,5-см на колесных лафетах, и сейчас же поставили их на позицию. Поскольку наши позиции поднимались над неприятельским лагерем южнее Кондоа, они с явным успехом обстреливали англичан. Палатки во вражеском лагере были немедленно убраны. Наблюдалось, что неприятель усердно укрепляет свою позицию и поспешно оттягивает свои повозки обратно в направлении на Кондоа. Несколько патрульных стычек были успешны для нас, и мы легко отбрасывали мелкие неприятельские части, которые противник пытался выдвинуть в различных местах. С юга, то есть в тылу, мы увидели, направляющиеся на плзиции конные патрули. Так как в этом районе находились и наши всадники, то вначале я подумал, что это немцы. Однако однообразная пригонка находившихся в ружейных чехлах карабинов показала нам, что это англичане. Последние, по-видимому, не имели представления о нашем присутствии. Мы открыли огонь лишь после того, как подпустили их на очень близкое расстояние; в результате англичане потеряли приблизительно половину своего состава.
      Было очевидно, что неприятель очищал свою позицию перед нами. 9 мая 1916 года я решил, что, если это наблюдение подтвердится, немедленно захватить небольшие, занятые неприятелем, высоты. До этого обстановка была неблагоприятна для нападения, так как наше наступление легко могло быть замечено, и неожиданная атака исключалась. Без элементов же внезапности попытка штурмовать занятую противником позицию не имела никаких шансов на успех; неприятель достаточно укрепился на высотах, и последние полностью командовали над ближайшей полосой местности, покрытой низким колючим кустарником и многочисленными обломками скал, сильно затруднявшими движение.
      Я находился при роте, которая следовала за находившимся впереди патрулем. Последний, незадолго до наступления темноты, донес, что неприятель очистил высоты. Поэтому наши роты продолжали движение; командиры отдали приказ подвезти багаж, чтобы устроиться на ночь. Сам я отправился в расположение командования, которое осталось на больших холмах, расположенных немного позади. Я пробовал побороть свое сильное переутомление чашкой кофе с ромом, но скоро крепко заснул с сознанием, что ничего не могло случиться. Рядом с моей лагерной стоянкой было расположено 8,8-см орудие. Около 11 часов вечера меня разбудили фразы, которые произносил обер-лейтенант флота Вундерлих - начальник орудия. Он не мог объяснить себе многократные вспышки, которые видел со стороны неприятеля. В первый момент я также был в недоумении, но скоро не оставалось сомнений, что все более усиливавшиеся вспышки, означают орудийные и пулеметные выстрелы. Когда ветер переменился, стал отчетливо слышен шум боя.
      Вопреки всем ожиданиям перед нами происходил серьезный бой, но, учитывая большое удаление от места схватки и необходимость перехода сквозь закрытую скалистую местность, поросшую кустарником, я считал невозможным надеяться на успешное введение в бой оставленных резервов. Даже самое поверхностное ознакомление с обстановкой боя потребовало бы нескольких часов, а до захода луны оставалось уже меньше часа. Волей-неволей, я был вынужден предоставить бой своему собственному течению.
      Высоты, обследованные патрулями, наши роты нашли свободными от противника, но непосредственно за ними на втором гребне, на укрепленной позиции, находился неприятель. На эту позицию неожиданно и натолкнулись наши части и при закрытом характере местности и темноте потеряли обзор и связь. Наши аскари засели против неприятеля, и капитан Линке, принявший командование после того, как обер-лейтенант фон-Бок был тяжело ранен, а капитан фон-Корнацкий убит, вполне понимал, что если он останется тут лежать, то после наступления дня будет лишен всякой возможности передвижения. Так как нельзя было рассчитывать на успех, то он осторожно, еще ночью, прекратил бой и вернулся к исходному положению. Неприятель, состоявший, главным образом, из 11 Южно-Африканского пехотного полка, хорошо дрался и неоднократно брал наши роты под действительный пулеметный огонь. Наши потери - около 50 убитых и раненых, нужно признать тяжелыми, принимая во внимание то незначительное число ружей около 400, которые, собственно, принимали участие в этом бою.
      В следующие дни мы заняли большие высоты, расположенные далее на запад, и потеснили находящиеся впереди конные отряды с очень чувствительными для них потерями. Часто случалось, что из отрядов противника, силой около 20 человек, почти никто не оставался в живых. Да и вообще, мы имели целый ряд очень удачных столкновений. Неоднократно мы наблюдали в сильные бинокли с наших высот, открывающих широкий обзор, как неприятельские войска и колонны обозов двигались с севера на Кондоа, затем сворачивали на восток и исчезали в горах. Точно так же и наши патрули, высылаемые далеко в тыл неприятелю, подтверждали передвижение больших транспортов от Аруши в направлении на Кондоа-Иранги.
      Англичане немедленно взяли в свои руки гражданское управление в Кондоа, искусно привлекли туда туземных вождей и дали им указания об их дальнейшем образе действий. Сюда входила и обязанность сообщать о передвижении немецких войск. Таким образом, для наших патрулей часто бывало целесообразным выдавать себя в неприятельском районе за англичан. Ведь различие в форме одежды было невелико и еще более стерлось благодаря долгой боевой жизни. Часто, вместо форменного обмундирования, мы носили лишь рубахи с открытым воротом, а маленький суконный значок, который англичане имели на тропической шляпе, мало бросался в глаза, тем более, что часть немцев была уже вооружена трофейными английскими винтовками.
      В общем, складывалось впечатление, что в Кондоа находятся не очень крупные силы противника. Однако наше наступление, даже если оно и было бы успешным, должно было проходить по открытой местность против укреплений, обороноспособность которых мы не могли достаточно подавить нашими немногими орудиями. Значительные и трудно возместимые потери, которых можно было с уверенностью ожидать, побудили меня отказаться от общей атаки и вредить противнику лишь мелкими действиями, которые до сих пор оказались очень полезными. Наша артиллерия - прибыли также оба горные орудия и две полевые гаубицы, доставленные в колонию на вспомогательном судне, - обстреливала наиболее выгодные неприятельские цели, когда они появлялись. Точно так же и здания Кондоа-Иранги, куда прибыл генерал ван-Девентер{36}, брались при случае под огонь нашего 10,5-см орудия. Западнее расположения наших крупных сил у дороги Саранда - Кондоа-Иранги наша вновь сформированная стрелковая рота в нескольких удачных столкновениях постепенно теснила к Кондоа-Иранги части Южно-Африканского конного полка. Неприятель все более усиливался. В начале июня он обстрелял нас с большого расстояния, около 12 километров, тяжелыми орудиями 10-12,5-см калибра.
      Необходимо признать хорошее наблюдение и руководство огнем артиллерии противника. Во всяком случае, 13 июня 1916 года его снаряды очень скоро стали ложиться точно в расположении нашего командования. Я прервал свою работу, которой занимался под защитой тростниковой крыши, и укрылся немного в стороне за скалой. Непосредственно после того, как ко мне присоединился также и офицер-ординарец, обер-лейтенант Боль, прямо над нами разорвался снаряд, тяжело ранивший обер-лейтенанта Боля в бедро. Я, а также несколько других европейцев были слегка поцарапаны. Материального вреда неприятельская артиллерия нам, впрочем, почти совсем не причинила, но, все-таки, было неприятно, когда ее тяжелые орудия время от времени обстреливали наш лагерь.
      От значительных работ, которые требовали хорошего оборудования, мы отказались, так как должны были полностью использовать силы наших людей как для патрульной и сторожевой службы, так и для сбора продовольствия. Вся страна, насколько мог охватить глаз, была покрыта туземными плантациями; главным образом возделывалась мтама, род пшена, который как раз начал поспевать. Туземцы по большей части разбежались. Снабжение из Додомы не смогло следовать за нашим наступлением; поэтому довольствие базировалось почти исключительно на запасах, которые собирали особо выделенные из роты команды. Снопы быстро сохли на камнях под горячим солнцем. Во всех ротах производилась оживленная молотьба. Получаемые зерна растирались камнем или же толклись в муку шестами в "киносах" - твердых деревянных сосудах. Для европейцев в то время еще имелась пшеничная мука, которая подвозилась по этапным дорогам. Под Кондоа наш хлеб, состоявший из смеси пшеничной муки с туземной, был превосходного качества. Кроме мтамы и других зерновых сортов, имелся сахарный тростник, мухого (растение с вкусным съедобным корнем), сладкий картофель, различные сорта гороха и другие туземные плоды, а также и мясо в достаточном количестве.
      Наблюдавшаяся распространение неприятеля от Кондоа на восток привлекла наше внимание также и на этот до сих пор мало знакомый район. Капитан Шульц был послан туда с несколькими ротами и попал в чрезвычайно трудную для передвижения гористую и сильно заросшую местность, где поселения встречались только на плодородных участках. Здесь дошло до целого ряда боев, в которых с нашей стороны принимали участие одна или несколько рот и которые отличались большими потерями для неприятеля.
      Сравнительно сильный неприятельский отряд старался вклиниться между нами и ротами отряда Шульца и, вероятно, имел намерение отрезать последнего. Однако, эта попытка противника совершенно не удалась. Наши войска сжали с обеих сторон этот неприятельский клин и отбросили его назад. При этом особенно отличился старый эфенди (офицер из туземцев) Юма Мурзаль. Он расположился у источника воды и с большим успехом обстреливал англичан, приходивших туда пить; по его наблюдениям, при этом было убито 6 человек. За время боев у Кондоа-Иранги противнику вообще были нанесены значительные потери. Если к этому прибавить еще убыль от болезней в его новых белых войсках, непривычных к тропикам и чрезвычайно небрежных в применении мер защиты от тропических болезней, то общие потери противника за период Кондоа-Иранги оказались не ниже чем в 1.000 человек белых.
       
      Глава пятая. Между Северной и Центральной железными дорогами (Июнь август 1916 года)
      Наступление неприятеля на всем северном фронте. Одновременные атаки с юго-запада. Отступление и охват. В поисках слабейшего места противника. Ловкий начальник английского патруля. Усиленная деятельность аэропланов противника, Дальнейшее наступление генерала ван-Девентера на юг. Сопротивление слабых растянутых немецких частей. Бой на подступах к Центральной железной дороге. Разведки. Сильные бои с наступающим неприятелем. У реки Вами
      В конце июня 1916 года события на других боевых участках получили решающее влияние на наши действия у Кондоа. Из района озера Киву и от Руфиджи двигались бельгийцы; западнее озера Виктории, а с середины июля также и от Муанзы, наступали на Табору английские войска. Генерал Вале, командовавший всеми находящимися на северо-западе частями, постепенно оттянул свои отряды с границы к Таборе.
      С юго-запада, из района между Танганьикой и Ниассой, также наседали неприятельские отряды. Наша рота из окрестностей Бисмаркбурга медленно с боями отходила перед ними в направлении на Табору. Из округа Нейлангенбурга обе наши охранные роты постепенно отходили к Иринге. За ними следовал генерал Нортей, дивизия которого была снабжена всеми средствами современного ведения войны. Об этих событиях - при трудности организации связи - командование имело лишь отрывочные сведения.
      У Северной железной дороги патрули майора Краута, которые высылались с его постоянной позиции у Лембени, достигли случайных успехов. Несколько аэропланов были вынуждены к спуску и разбились; летчики были захвачены в плен, а аппараты уничтожены. Когда прекратился период дождей, неприятель начал движение от Кахе вдоль Северной железной дороги, а также восточнее ее через горы Паре и западнее вдоль Паангани. Наблюдались сотни автомобилей и большие массы конницы. Чтобы не быть отрезанным ввиду большого превосходства противника, майор Краут оттянул по железной дороге в Буйко свои главные силы, оставив против неприятеля лишь слабые отряды. В этой местности, как и у Момбо, произошло затем несколько столкновений, во время которых наши роты иногда проезжали на железнодорожных составах через неприятельское расположение и обстреливали противника из вагонов при попытках англичан загородить за ними полотно железной дороги. Хотя неприятель, благодаря своему численному превосходству, легко мог производить обходные движения постоянно свежими частями, трудные условия местности в высшей степени препятствовали ему. Поэтому казалось, что неприятель отказывается от мысли производства обходов, но зато придерживается своего рода тактики изнурения. Сегодня он действовал одной частью своих войск, затем давал ей отдых, а на следующий день выдвигал другие части и еще на следующий день опять новые.
      Несмотря на всю очевидность превосходства противника и благоприятные условия его снабжения, его наступление шло довольно медленно. Ни разу войска майора Краута не попали в действительно тяжелое положение; наоборот, нашим частям удавались новые нападения, и мы имели частичные успехи, нанося неприятелю очень чувствительные потери, как, например, в арьергардном бою, который вел капитан фон-Бодекер в районе Гандени.
      При таком обозначившемся со всех сторон наступлении противника нужно было поставить себе вопрос, что произойдет с находящейся в Кондоа главной частью войск. Для нападения обстановка была слишком неблагоприятной. Таким образом, возникал вопрос, в каком направлении должно быть произведено наше отступление. Я обратил внимание на район Махенге. Этот район избавлял нас от обхода противника, был богат местными средствами и допускал ведение малой войны. Кроме того, отсюда представлялось возможным уклониться дальше на юг и долго еще продолжать войну.
      Другим важным пунктом было обеспечение наших военных запасов у Центральной железной дороги, особенно находившихся в районе Морогоро. Последние подверглись большой опасности при наступлении генерала Смуттса, перед которым майор Краут вынужден был отойти до окрестностей Гандени. Если можно было даже предположить, что постоянно увеличивавшаяся длина тыловых сообщений и свяжет генерала Смуттса, то все-таки я считал его самым серьезным и опасным противником. Поэтому я решил оставить против неприятеля у Кондоа только один отряд близ Бурунги, под командой капитана Клингарда, а с главными силами снова перейти к Додоме, откуда перебросить части по железной дороге к Морогоро и соединиться с майором Краутом. Позднее обнаружилось, что англичане были до мелочей осведомлены об этом передвижении и знали, например, подробно о несчастном случае с одной из наших рот на железной дороге во время этой перевозки.
      По прибытии наших рот в Морогоро, вследствие отличного поведения аскари, исчезли последние следы подавленного настроения. Каждый мужчина и каждая женщина поняли, что хотя наше положение и было тяжелым, но не было никакого иного выхода, как только продолжать войну, и что наши войска по своим качествам в состоянии еще долго успешно сражаться. В начале июля я прибыл к майору Крауту. Он занимал укрепленную позицию у горы Канга, северо-восточнее Тулиани. Я думал, что аскари подавлены отступлением, но нашел их в отличном настроении и уверенными в своих силах. Перед позицией они расчистили сектора обстрела на протяжении от 50 до 100 метров и были твердо убеждены, что атака противника будет отбита.
      Время, которое оставалось до прибытия остальных отрядов к Тулиани, я использовал для разведки и таким образом скоро получил представление о проходах, которые пересекали тяжелую, скалистую и лесистую местность к западу от нашей этапной дороги.
      Попытка нашего сравнительно крупного отряда обойти неприятельский лагерь и атаковать его с тыла не увенчалась успехом из-за произроставшего там чрезвычайного густого кустарника. Однако неприятель понес потери благодаря деятельности многочисленных мелких патрулей, обстреливавших его транспорт и его автомобили, курсировавшие позади фронта. При этом был также удачно обстрелян автомобиль одного из штабов. В свою очередь и неприятель высылал патрули; некоторые из его дальних патрулей забрались к нам в тыл.
      Один из них, под командой лейтенанта Виенгольда, обнаружил себя тем, что напал на колонну наших носильщиков и сжег их грузы. Между последними имелось некоторое количество прибывших на вспомогательном пароходе и нетерпеливо ожидаемых шаровар. Поэтому Виенгольд возбудил в каждом чувство досады, был выслежен на своей стоянке в густом кустарнике и атакован. Лично ему удалось скрыться, и он, рассчитывая, что в африканском кустарнике трудно кого-нибудь найти, попытался пробраться сквозь наши линии назад к англичанам. Нашим опытным разведчикам, которые раньше совершили успешный захват лошадей у Лонгидо - Ван-Ройену, Нивенгизену и Трупелю, удалось напасть на его след и поймать англичанина. При возвращении с разведки я нашел Виенгольда в нашем лагере Тулиани за веселой пирушкой с теми, кто его захватил. Мы все должны были честно признать отличными действия его патруля, путь которого был точно нанесен на взятой у него карте. Затем Виенгольд был направлен вглубь страны в лагерь пленных, но через несколько месяцев бежал оттуда во время купания. В 1917 году в районе Кильвы и Левале а также позднее, в 1918 году, в Португальской Восточной Африке, он снова развил блестящую партизанскую деятельность против нас. Позже меня живо заинтересовала обнаруженная на поле одной из схваток тетрадь с составленным Виенгольдом описанием нападения леопарда, который с большой дерзостью набросился на стоянке на одного из его спутников.
      Теперь, в течение следующих недель, англичане нас беспокоили, главным образом, бомбами с аэропланов. По-видимому, они точно узнали место расположения командования лагеря в Тулиани. Я вспоминаю день, когда четыре аэроплана, против которых мы ничего не могли предпринять, часами кружились над нашим лагерем и. сбрасывали бомбы. Однако, мы научились маскироваться; только европеец, занятый на телефонной станции в хижине, был так тяжело ранен, что потерял руку. Расположенная рядом хижина с ценными документами загорелась от попадания зажигательной бомбы.
      Мои автомобили тогда были еще на ходу, и я имел возможность быстро добираться до отряда Краута, который находился на хорошей этапной дороге. Здесь капитан флота Шенфельд отлично руководил огнем 10,5 и 8,8-см морских орудий. С его артиллерийского наблюдательного пункта, расположенного на вершине горы Канга, открывался хороший обзор неприятельского лагеря. Более мелкие немецкие отряды не последовали из Узамбары за майором Краутом в Тулиани, а отошли вдоль Узамбарской железной дороги в направлении на Тангу. В этом районе, так же как и у Корогве, они имели мелкие столкновения с противником и постепенно отступали на юг, правее отряда Краута. За ними следовали более или менее сильные отряды неприятеля. С течением времени для войск, расположенных близ Тулиани, росла опасность быть обойденными с востока и потерять связь с районом Морогоро, таким важным не только в отношении снабжения боевыми патронами и материалом, но и в смысле продовольствия. Одновременно в южном направлении от Кондоа наступал генерал ван-Девентер, войска которого были доведены до численности дивизии. Капитан Клингард отходил перед ним сначала на юг, а затем в направлении на Мпапуа.
      Закрытый и бездорожный характер местности вынудил при этом капитана Клингарда еще больше раздробить уже сам по себе незначительный отряд (5 рот), чтобы наблюдать и запереть важнейшие проходы. Неприятеля сопровождало большое число автомобилей, и нам удалось случайно повредить один из них миной. При вынужденной разброске сил капитана Клингарда и трудностях связи между ними одна часть часто могла не знать, что происходило в соседнем отряде. Сильный немецкий конный патруль, следуя с востока, искал связи с отрядом, который, по его предположению, находился у Мейамеи на дороге Додома - Кондоа-Иранги. Ничего не подозревая, он въехал прямо в английский лагерь и был почти целиком взят в плен. Обратное движение нашей Кондоаской группы, которая стремилась не только уйти, но и нанести неприятелю урон, было очень трудным маневром; нелегко уловить момент, когда следует отойти, когда нужно снова задержаться и когда необходимо снова нанести контрудар, чтобы затем немедленно отступить. Отсутствовали достоверные сведения; при отступательном марше нескольких колонн через незнакомую местность, при недостатке средств связи, трудности росли до бесконечности. Влияние командиров часто сводилось на нет, и слишком многое предоставлялось случаю. 31 июля 1916 года неприятель достиг Центральной железной дороги у Додомы. Капитан Клингард начал отступать на восток вдоль железнодорожного полотна.
      В боях, разыгравшихся западнее Мпапуа, не были оценены некоторые благоприятные моменты, и соседние отряды, на поддержку которых рассчитывали, не прибыли вовремя. Такие случаи легко внушают войскам чувство неуверенности и действуют отрицательно на доверие и дух предприимчивости. Обстановка здесь усложнялась еще и тем, что командир, капитан Клингард, заболел тифом и выбыл как раз в критический момент. В качестве его заместителя из Тулиани был направлен капитан Отто. Последнему удалось снова собрать разбредшиеся части и использовать их сосредоточенно.
      В конце концов даже вторая стрелковая рота, которая была вынуждена отступать по дороге Кондоа - Саранда к последнему пункту и связь с которой была совершенно прервана, присоединилась, описав большую дугу, южнее железной дороги к отряду Отто. Бои отряда Отто, при превосходстве сил противника, часто представляли картину фронтальной атаки при одновременном обходе обоих наших флангов.
      Не всегда неприятелю удавалось проводить этот маневр согласованно. Так, например, у Мпапуа противник слишком близко развернулся перед нашим фронтом и понес значительные потери; точно так же и обходы, даже когда они направлялись в глубокий тыл наших позиций, не имели решающего влияния. В закрытой местности было всегда возможно уйти от опасности и атаковать обходящие части порознь. Во всяком случае, неприятельская тактика охватов в чрезвычайно густом кустарнике и среди многочисленных скал требовала большого напряжения и истощала силы его войск. Капитан Отто каждый день отступал только на несколько километров на восток, и железная дорога позволяла ему при этом менять по желанию позицию своих тяжелых орудий.
      Когда отряд Отто подошел к Килоссе, стало необходимым предпринять перегруппировку наших главных сил, находившихся у Тулиани. Штаб и часть войск двинулась к Морогоро. Майор Краут с несколькими ротами и 10,5-сантиметровым орудием направился к Килоссе. У Тулиани командование принял капитан Шульц.
      Мне приходилось учитывать, что наступающие с севера колонны скоро достигнут района западнее Багамоджо и в этом пункте произойдет также высадка войск. Для личного ознакомления я отправился на станцию Руву и оттуда на велосипеде по песчаной и холмистой дороге к Багамоджо. В однодневном переходе от последнего пункта я натолкнулся на стоянку двух европейцев. Это был управляющий округом Михельс со своим спутником; они хотели перенести местопребывание Управления округом дальше в глубь страны. Население было доверчиво и продолжало жить, как в мирное время. Мировая война проходила до сих пор мимо него бесследно. Так как время не ждало, я должен был возвращаться назад. Быстрый мул Михельса доставил меня за несколько часов в Руву. На следующий день я, начиная с Кидугалло, произвел на велосипеде осмотр продовольственных магазинов, расположенных там, и далее на север, а затем снова отправился в Морогоро. Другие поездки, также на велосипеде, привели меня к горам, расположенным на запад в направлении на Килоссу, а также к дорогам, которые проходили западнее и восточнее гор Улугуру. Проходы, ведущие от Морогоро вверх по северному склону гигантского массива гор Улугуру и далее на Киссаки, можно было разведать только пешком. При наступлении генерала ван-Девентера на Килоссу и при опасности, что капитан Шульц будет также обойден у Тулиани, нельзя было упустить момента притянуть отряд последнего к Морогоро. Чтобы, несмотря на это, быть в состоянии производить контрудары, мы должны были возможно дольше удерживать за собой район Тулиани.
      Отряд капитана Штеммермана, выдвинутый из Тулиани на короткий дневной переход непосредственно на север, был атакован от Матомондо сильными европейскими и индусскими частями. Неприятель действовал очень искусно. Один из пулеметов 6 роты, стоявший на скалистом утесе, был захвачен одиночными индусами, незаметно подкравшимися спереди, и быстро сброшен с кручи вниз, так что его нельзя было найти. Однако ворвавшийся на нашу позицию неприятель был с тяжелыми потерями отброшен контрударом 21 роты. Английский майор Буллер, сын известного генерала - участника бурской войны, прострелил с близкого расстояния шляпу ротного командира обер-лейтенанта фон-Руктешеля, но затем сам был тяжело ранен последним. Позже майор Буллер был отправлен в немецкий лазарет в Дар-эс-Салам, и его выходила жена его противника, работавшая там в качестве сестры милосердия.
      Во время боя у Матомондо в охватывающих действиях участвовала и английская кавалерия; она неожиданно появилась в горном проходе, идущем к Тулиани с севера. Это была вторая конная бригада, прибывшая та Южной Африки под начальством генерала Бритса; по-видимому, она понесла в густом кустарнике тяжелые потери.
      Капитан Шульц, с одобрения командования, отступил к Деркаве, которая лежит на реке Вами в степи, покрытой густым кустарником. Он занял здесь укрепленную позицию на южном берегу и 13 августа был атакован наступающим от Тулиани неприятелем, силой, по меньшей мере, в пехотную и конную бригаду Бритса, а также одновременно и с востока бригадой, которая двигалась вверх по Вами, вдоль правого берега. Наши войска отбили неприятельские атаки, но в густом кустарнике обстановка была настолько неясной, что решительный успех казался недостижимым. Капитан Шульц колебался пустить в ход свою последнюю резервную роту. Я одобрил его намерение отойти по окончании боя к Морогоро, так как общая обстановка делала желательным сосредоточение моих сил. После прибытия майора Краута в Килоссу я притянул в Морогоро также и капитана Отто с частью его рот. Майор Краут прошел через Килоссу вслед за отрядом Отто и, после боев у этого пункта, занял позицию немного южнее у дороги на Махенге. Уже после того, как неприятельские войска заняли Килоссу, мы, в течениее нескольких часов поддерживали связь с отрядом Краута по линиям, проходившим через расположение неприятеля.
      Однако после этого непосредственная связь с майором Краутом прервалась. Связь по гелиографу не действовала, а проволочная линия, шедшая от Киссаки и позднее от Руфиджи к Махенге и оттуда к войскам майора Краута, еще не была готова. Со второй половины июля, то есть более месяца, отсутствовала также всякая связь с генералом Вале у Таборы. Багамоджо попало в руки неприятеля. Надо было ежедневно считаться с возможностью падения Дар-эс-Салама и полным прерывом связи.
       
      Глава шестая. Продолжительные бои в районе Руфиджи (Август - сентябрь 1916 года)
      Неприятельское наступление с юго-запада. Что будет делать противник? Неприятельская попытка к окружению. Сражение у Млали. Отход к Киссаки. Влияние нашего отхода на настроение войск. Бома Киссаки. Охрана наших гуртов рогатого скота. Поражение неприятеля 7 и 8 сентября. Немецкое человеколюбие английская благодарность. Неожиданное нападение на Дутуми (9 сентября). Дутуми должно быть очищено
      Против войск генерала Нортея, наступавшего от Нейлангенбурга, в конце июня из Додомы был направлен капитан Брауншвейг. Последний привел пополнение из Кондоа и Дар-эс-Салама обеим ротам аскари, отступавшим из района Нейлангенбурга, и сосредоточил у Малангали свои собственные части, в общем пять рот при одной полевой гаубице. Там его отряд сражался против превосходных сил противника, но был вынужден отойти в направлении на Махенге.
      Возникал вопрос, как следует вести наши дальнейшие операции в данное время, когда двигающиеся со всех сторон на Морогоро неприятельские колонны сближались между собою. Неприятель рассчитывал, что мы задержимся у северного склона гор Улугуру, у Морогоро, для последнего решительного боя. Эти расчеты были мне не совсем понятны. Ввиду нашей численной слабости было бы безумием ожидать здесь соединения неприятельских колонн, каждая из которых в отдельности была сильнее нас, и затем драться спиной к крутым скалистым горам, проходы через которые могли быть легко заперты и которые стесняли всякую свободу передвижения в нашем тылу. Я считал более целесообразным вести операции так, чтобы иметь дело только с одной частью неприятеля. При известном стремлении противника, и в особенности генерала Бритса, к глубоким обходным движениям я рассчитывал, что от Деркавы, мы обнаружили сильные неприятельские лагеря, и от Килоссы будут двинуты колонны с тем, чтобы западнее гор Улугуру зайти нам в тыл. Эта возможность казалась настолько вероятной, что я ежедневно выезжал на велосипеде к горам, расположенным западнее Морогоро, чтобы вовремя принять донесения наших патрулей и дополнить их собственными наблюдениями над облаками дыма и пыли. Последние скоро не оставили никаких сомнений в том, что действительно из района Деркавы сильные колонны начали движение к железной дороге между Морогоро и Килоссой. Патрули обнаружили неприятельские части, которые перешли железную дорогу и двигались далее на юг.