Многотонная машина подпрыгнула несколько раз, как будто какой-то великан вздумал трясти ее; взревел, падая с сиденья, Ингольф; заорал, ударившись лбом в переборку, Тронк; завизжала Файтах.

– Тормози, – обреченно скомандовала Мидара, – похоже, придется уходить пешком.

Выругавшись сквозь зубы, Мустафа остановил амфибию.

Я опять высунул голову в люк.

Вертолет завис впереди, всего в каких-то метрах тридцати от нас, преграждая нам путь, из его брюха вывалился трос. Затем по нему быстро скользнул вниз человек с длинными, чуть не спускающимися на грудь усами, в полосатой форме.

Спрыгнув на землю, он трусцой побежал в нашу сторону, высоко подняв руки, в каждой из которых была зажата зеленая ветвь в знак мирных намерений.

Его мундир с чередующимися черными и белыми косыми полосами, как на пограничном столбе, и длинными фалдами напомнил мне фрак, скроенный сумасшедшим модельером из шкуры зебры.

Из соседнего люка высунулся Ингольф. Одной рукой он прижимал к себе связанную, заливающуюся слезами пленницу. В другой был кинжал, упершийся в горло Файтах.

Парламентер приблизился. Выглянувший из двери Орминис поднял было автомат, но тут же опустил и опять скрылся в машине.

– Отпустите девушку, выходите из машины и сдавайтесь – вам не причинят вреда! – стараясь перекричать грохот винтов, обратился к нам усатый. – Вам нечего бояться – вами заинтересовался сам Великий Капитан! Вам не причинят вреда и достойно вознаградят за помощь! – повторил он.

– Не верьте ему! – вдруг истошно завопил Тронк. Каким-то чудом, не понимая языка, он догадался, о чем говорил парламентер. – Не верьте – они все врут, они нас до смерти запытают!

Мидара что-то быстро зашептала Ингольфу на ухо, он то в ярости краснел, то зло ухмылялся.

Потом, схватив снайперскую винтовку, он вдруг выскочил из машины и опрометью метнулся к лесу.

Дмитрий кинулся было следом, но зацепился за порог и растянулся на дороге. Через секунду скандинав скрылся за кустами.

Я подумал, что Мидара в отчаянии решила, что пусть каждый теперь спасается как может, но тут опять начала биться и верещать Файтах, требуя немедленно развязать ее и сообщая, что с нами сделает ее родня и лично она, поэтому я не успел задать капитану вопрос.

Потом вдруг где-то неподалеку, почти неслышные за завыванием винта, хлопнули один за другим три выстрела.

В раскрытый люк я увидел, как висящая теперь почти над нами машина покачнулась, откуда-то из-под винта вырвался язык пламени. Через мгновение весь двигатель был в огне, и грохот захлебнулся, сменившись прерывистым кашлем. Свалившись на бок, вертолет стремительно пошел вниз, оставляя за собой дымный след.

Бесполезно подняв тучу песка и дерна, где-то позади нас упал запоздалый снаряд.

Тронк издал какой-то боевой клич и, азартно скалясь, выпрыгнул из амфибии. Выставив перед собой зловеще вращающийся нож, он нарочито медленно двинулся к парламентеру. Но полосатый, в момент лишившись огневой поддержки с неба, вовсе не был настроен вступать с кем-то из нас в схватку. Развернувшись, он скачками устремился к близким деревьям, на ходу изображая что-то похожее на «качающийся маятник».

Из зарослей появился Ингольф с винтовкой наперевес.

Видя спасающегося бегством врага, он тут же прицелился, присев на одно колено, но тот успел скрыться в лесу.

– Хорошо сработано, Инго, – сдержанно похвалила его Мидара, положив узкую ладонь на литое плечо. – Давай быстро в машину, пока они еще кого-нибудь не прислали.

Позади нас ударил сухой гром. Единственный вертолет на планете перестал существовать. Торжествующе расхохотавшись, Ингольф потряс сжатыми кулаками. Надеюсь, что пилоты успели выскочить, – зла на них я не держал.

Еще через полчаса отчаянной гонки по бездорожью, сквозь густой кустарник и кочки, амфибия со всего маху влетела в озеро. С проклятиями Орминис дергал рычаги, пытаясь отыскать тот, что запускает винт. Наконец это ему удалось, и машина быстро поплыла.

– Где-то здесь, – полуприкрыв глаза, бормотала Мидара, изо всех сил сжимая в ладони висевший на груди, наливающийся красноватыми отсветами камень.

– Плавать умеешь? – осведомился я у еще не вполне отошедшей от всего случившегося Файтах.

Та только слабо кивнула в ответ, и на ее залитом слезами личике отразился неподдельный страх.

Медленно текли минуты, казавшиеся мне часами.

– Вот он! – наконец выкрикнула Мидара. – Стойте!

Машина, во все стороны разбрасывая илистую грязь, въехала на отмель, поросшую высоким тростником.

– Всем приготовиться! – машинально отдал я привычную команду. – Кто-нибудь – вышвырните девку!

Тронк тут же ринулся выполнять приказ, но не тут-то было. Совершенно потеряв голову от всего, что случилось за два последних часа, Файтах с истошными воплями принялась вырываться из его рук.

– Нет, нет, прошу, не убивайте меня, не топите, пощадите!!! – бессвязно выкрикивала она, намертво вцепившись в поручень кресла.

Выросшая на сытной и обильной пище, девица, как оказалось, обладала недюжинной силой, которую к тому же удесятерил смертельный страх, и справиться с ней было затруднительно даже взрослому мужчине.

Оглушительный крик и плач заполнил салон амфибии.

Тщетно Тронк пытался разжать ее пальцы, тщетно пытался убедить, что ей хотят вернуть свободу: она не могла понять его – единственного из нас, не имеющего лингвестра.

– Ингольф, помоги! – заорал, перекрывая девичьи вопли, Тронк.

В этот момент Файтах, изловчившись, вцепилась ему зубами в скулу, и оба они рухнули на пол.

– Да выбросите ее вон!! – рявкнул я, перекрикивая вопль Тронка, и нетерпеливым рывком распахнул тяжелую дверь.

Надсадный вой винтов ворвался в салон. Я высунул голову наружу:

– Проклятье!!

Сверху на нас пикировали сразу три штурмовика.

Через несколько секунд они пронеслись над отмелью, и вокруг нас стали падать небольшие шарики, при ударе об воду лопаясь и выпуская серые облачка.

Видимо, хозяева Ангрона твердо решили любой ценой не выпустить столь ценную добычу.

В ушах у меня зазвенело, окружающее стало вдруг каким-то тусклым и далеким.

«Как тех викингов», – пронеслось в гаснущем сознании давнее воспоминание.

Но через мгновение машина рванулась вперед, и, прежде чем погрузиться в забытье, я успел разглядеть, как смыкается вокруг машины перламутровый туман.

Первое, что я услышал, когда пришел в себя, был негромкий, но необычайно тоскливый женский плач. Я лежал на твердой земле, сухой и теплой.

Открыв глаза, я увидел над собой белесо-синее небо летнего дня.

Приподнявшись, я потряс головой, прогоняя остатки дурмана и одновременно оглядываясь.

Вокруг была слегка всхолмленная степь, покрытая чахлой редкой травой.

Машина стояла позади меня, и плач доносился именно оттуда.

– Ну наконец-то, – услышал я голос капитана. – Почти все в сборе.

Все наши, за вычетом Мустафы, действительно сидели в тени бронетранспортера позади меня.

Ближе всего сидел Тронк, чье лицо было перевязано крест-накрест полосами из разодранной батистовой рубашки. Орминис, заканчивавший перевязку, затягивал узел на его затылке.

Из машины появилась бледная как смерть Файтах, вытирая слезы.

– Ну что, сучка, довольна? – прошипел сквозь повязку Тронк. – Теперь-то тебе точно одна дорога – на продажу!

– Оставь ее, – произнесла Таисия. – Ты что, не видишь? Она совсем с ума сошла со страха.

В двух словах Мидара сообщила мне, что произошло с нами.

Когда начали рваться газовые бомбы, она успела задержать дыхание и, хотя и глотнула немного отравы, все же сумела открыть проход и, отшвырнув от рычагов потерявшего сознание Секера, выжала сцепление. Только после этого она отключилась.

Куда именно нас занесло, она понятия не имела – когда она очнулась, машина уже стояла среди заросшей ковылем холмистой степи.

Все остальные члены экипажа лежали без памяти, причем из прокушенной скулы Тронка уже натекла заметная лужица крови.

Первым делом она занялась тем, что попыталась привести нас в чувство, но все ее действия не принесли результата. Затем кое-как перевязала порез Ингольфу и укус Тронку и села ждать.

Только через два часа очнулся Дмитрий, за ним Таисия, а вскоре – и все остальные.

Теперь в забытьи пребывал только один человек – Мустафа.

После того, как его вынесли на травку, на нас с Орминисом была возложена обязанность – установить, чем мы располагаем. Это не заняло много времени.

В наличии имелся плавающий бронетранспортер с запасом горючего примерно на тысячу километров марша по пересеченной местности и с незначительными повреждениями. Машина была, правда, весьма и весьма неплохая, с выдвижным килем, четырехлапым якорем на длинном тросе, фильтром на воздухозаборнике и еще одним якорем – плавучим. При необходимости амфибия могла выдержать даже серьезный шторм.

– Не понимаю, зачем адмиралу такая тачка? Прямо крейсер в миниатюре, – проворчал я, закрывая крышку аккумуляторного отделения.

– Я слышал вполуха, еще на корабле, что он к тому же командовал половиной морской, пехоты Ангрона. Наверное, это десантная машина, – пояснил Дмитрий, заглянувший в дверь.

Из оружия были два автомата с парой полных дисков на каждый, карабин, снайперская винтовка, два пистолета – один у капитана, другой у Дмитрия, метательные ножи Анка, полупустая коробка с патронами и оказавшийся в ящике с инструментами тяжелый топор, которым кто-нибудь очень сильный (например, Ингольф) одним ударом мог снести голову быку. Имелись также два пулемета – ручной и тяжелый станковый, предназначенный для турели (на каждый – по три ленты). Оставалось пожалеть, что мы не успели заглянуть в оружейный шкаф до появления вертолета.

Хуже всего было с едой. В крошечном буфете, прятавшемся в радиорубке, обнаружилось два кувшина с ангронским горьким пивом, банка с поджаренными ячменными хлебцами и несколько маленьких картонных коробок с сушеными фруктами и ягодами – провизия, которую можно есть на ходу, не тратя времени на ее приготовление. Надо полагать, адмирал был приверженцем аскетизма, во всяком случае – на работе.

Тут же, в радиорубке, за серой панелью пряталась украшенная прихотливыми бронзовыми накладками стальная дверца с рядом разноцветных кнопок и замочных скважин.

– А это, кажется, сейф, – пробормотал Орминис. – Нужно будет на досуге покопаться: вдруг да адмирал возил с собой хоть часть флотской казны.

– Лучше не лезь, – посоветовал я. – Там наверняка всякие секретные бумаги – а на кой они нам? Да еще, не дай бог, впарили туда какую-нибудь ловушку – рванет так, что костей не соберем!

Выбравшись наружу, мы доложили капитану результаты проверки.

– Хорошо, – бросила она. – А теперь давайте сюда – нам надо кое-что обмозговать.

Мы сели на травке возле машины. Как-то случайно, а может быть и не случайно, вышло, что наша невольная пленница оказалась в центре, словно бы мы собрались судить ее.

– Значит, так, девонька, – начала Мидара. – Думаю, объяснять тебе не надо, что ты сейчас так далеко от своего дома, что… – Она выразительно махнула рукой. – Поэтому надо подумать, что нам с тобой делать дальше.

– Че тут думать? – встрял Тронк. – Золота у нас – кот наплакал, а жрать-то надо, так что говорю вам: самое лучшее – это девку продать. Все по закону: она наша пленница, так? Убить нас хотела? Хотела. Я верно говорю – за такую красотку можно столько взять, что на корабль хватит!

– А может быть, тут рабы дешево стоят, – машинально высказался я и с некоторым недоумением поймал себя на том, что всерьез воспринимаю мысль о прежде ненавистной мне работорговле.

– Здесь мы тебя, конечно, не бросим, – продолжила вслух размышлять Мидара, – можем даже взять в команду. Только вот какое дело – работать ты не умеешь, даже одевалась, наверное, с помощью слуг, привыкла к хорошей жизни. Ну вот, к примеру, ты что-нибудь знаешь о парусах?

Молчание.

– Ты умеешь стрелять?

Отрицательный кивок головы.

– Управлять машиной?

Молчание.

– А сможешь отбиться без оружия от… ну вот хотя бы от Тейси?

– Это-то она сможет, – прошепелявил Тронк. – Чуть носа не лишился!

– Плавать-то хоть умеешь? – вступил в разговор молчальник Секер.

– Умею… не очень хорошо… – наконец выдавила из себя девушка.

– Ясно, – вздохнула наша предводительница. – Про готовить или стирать я уже не спрашиваю. Чему же тебя, интересно, учили? Ты хоть грамотная?

– Умею читать и писать, еще четыре действия арифметики знаю, историю немного…

– Вот видишь… Между прочим, тебя еще кормить придется, а золота у нас, как тут было сказано, почти не осталось, благодаря твоим родственникам.

– Вас золото волнует… А как вы обошлись со мной? Вы утащили меня силой, грозитесь продать меня в рабство… – Девушка вновь принялась утирать выступившие слезы.

– Вот так так, – покачал головой Дмитрий. – Мы, стало быть, ужасные злодеи? А кто в нас автоматом тыкал?

– Ты сама виновата, – сухо сообщила Мидара. – Чего ты так упиралась, когда тебя из машины выпихивали?

– Я думала… – Девушка всхлипнула. – Я думала, вы хотите меня утопить в озере.

– Дура! – вполголоса произнесла Таисия.

– Верните меня домой, – всхлипывая, попросила Файтах. – Умоляю вас, мой отец заплатит вам столько, сколько вы попросите… Он все сделает для вас…

– Могу представить, что он с нами сделает, – процедил Орминис.

Вместо ответа Мидара развернула планшетку.

– Вот смотри, внимательно смотри. Это тот тоннель, через который мы сюда попали. – Ее пальцы запорхали над магической штучкой. – Если мы вернемcя в него, то окажемся не у тебя дома, а вот тут – через проходы этого типа можно двигаться только в одном направлении; видишь – это синяя линия. Не очень далеко отсюда есть две подходящие струны, но они лежат за этими горами. – Ноготь Мидары отчеркнул на карте границы хребта. – Там средняя высота, мм… – Несколько секунд она пыталась разобраться в незнакомых цифрах. – Одним словом, серьезные горы. Может, там и есть какие-нибудь перевалы или ущелья, но нам о них неизвестно. А главное – горючего не хватит даже на полдороги… Дальше: чтобы добраться до ближайшего подходящего портала, нам нужно будет пройти морем четыре тысячи миль, а для начала еще придется где-то добыть корабль, которого мы лишились опять-таки благодаря твоему отцу и дяде. Эта машина для плавания через океан не годится, если ты, конечно, хоть немного в этом понимаешь…

Она принялась вновь колдовать над планшеткой, вглядываясь в мелькавшие знаки и схемы.

– В общем, чтобы вернуть тебя домой, нам потребуется пройти шестнадцать континуумов по двенадцати струнам, расположенным в разных точках земного шара, – сообщила она спустя полминуты. – Кстати, чтобы пройти двенадцать миров, нам потребовалось почти полгода. Нас девять душ, – продолжила Мидара. – Сама посуди: почему мы должны все это делать для тебя одной, рискуя, между прочим, своими жизнями – да и твоей, кстати, тоже?

Ответом были громкие рыдания. Мидара говорила еще что-то, но я не слушал.

Мерзкое ощущение взгляда, неумолимо сверлящего затылок, не отпускало меня.

И мне это все больше не нравилось. Я еще раз оглядел гряду низеньких холмов.

Там как будто негде спрятаться, но я знал, что опытному человеку не составит труда замаскировать засаду так, что ты пройдешь от нее в двух шагах, ничего не заметив. До холмов было чуть больше километра. Я невольно поежился: на такой дистанции искусный стрелок без особого труда достанет нас даже из паршивенькой винтовки. Или это все еще продолжает действовать проклятый газ?

Голос Мидары по-прежнему ровно журчал, хотя в нем мне послышались какие-то издевательские нотки.

Я ее не слушал, продолжая напряженно думать, что на тех вот холмах, вполне возможно, сидит кто-нибудь, и надо сказать об этом капитану, и вообще…

Самого начала я не увидел.

К действительности меня вернули какой-то шум, возглас Орминиса, недоумевающе-обеспокоенное лицо Дмитрия, вскочившего на ноги.

Пленница стояла напротив капитана, сжав кулачки, блестя злым оскалом.

– Шлюха, – выкрикнула Файтах в лицо Мидаре, с каким-то недоумением потиравшей покрасневшую щеку.

– Мразь, кобелуха поганая! Фуфельница! Я сразу почуяла, кто ты такая, ты и твоя подстилка! Обе вы подлые гадины! – Девушка совсем не помнила себя от злости. – Жаль, что я вас не пристрелила, вас всех!!

Мидара хлестнула ее по лицу. Казалось бы, легкий удар ладонью, не пощечина даже, а так… А Файтах уже, подавившись криком боли, испуганно стирает кровь с разбитых губ.

– Значит, так, – голос нашей предводительницы был переполнен яростью, – шлюху и подстилку, между прочим, и из тебя сделать проще простого, и даже продавать тебя никуда для этого не надо будет. А потом посмотрим, захочешь ты после этого жить или умереть!… Тронк! – скомандовала она, и от звука ее голоса нас всех продрал мороз по коже.

– Чего изволит госпожа? – угодливо склонился тот.

– Ничего особенного. Нужно будет проучить одну безмозглую сучонку.

И чтобы все было ясно:

– Продрать ее со всем старанием и во все дырки.

Меня словно током ударило.

– А Ингольф тебе в этом поможет, – как о чем-то само собой разумеющемся распорядилась она.

– Отчего ж не проучить? – с готовностью поднялся Ингольф. – Только вот после этого, – его палец указал на Тронка, – я побрезгую, так что придется тебе меня вперед пропустить.

– Еще чего! – гоготнул Тронк. – Меня первым назначили, так что не обессудь…

– Что ты там пищишь? – С глумливой ухмылкой Ингольф приложил ладонь к уху. – Пусть мне переведут, чего эта крыса хочет.

Таким викинга я не видел никогда.

Я тревожно оглядывал лица друзей. Происходило что-то невероятное и немыслимое. Мне казалось, что я вижу какой-то дикий сон, – настолько нелепым казалось все происходящее.

На дне души теплилась надежда, что Мидара просто хочет как следует напугать и в самом деле зарвавшуюся девчонку, но я ясно осознавал, что никогда бы наш капитан не стала кому-то угрожать подобным образом и тем более – так шутить. Мидара вообще очень редко кому-то грозила и всегда приводила угрозы в исполнение.

Глядя на белеющую на глазах Файтах, капитан улыбнулась – не приведи Господь, когда тебе так улыбаются.

– Я бы и сама тобой занялась, да что-то неохота сейчас, – как бы между прочим сообщила она вдруг. – Да и толку от тебя мало будет – еще и вязать придется поначалу…

– Послушай… – начал я и подавился собственными словами: в руках у нее появился пистолет.

– Если кто-то вздумает мне мешать… – словно бы прошипела получившая способность говорить змея.

– Мидара, – вдруг порывисто зашептала Таисия. – Я тебя прошу, не надо, не делай этого, если ты меня любишь… Вспомни, что случилось со мной… Вспомни свою судьбу.

– Я-то свою судьбу помню, – зло скривилась Мидара. – А вот ты свою не иначе позабыла: слыхала, что она про тебя только что сказала?

– Но не казнить же ее так… за слово…

– Больно ты жалостливая стала… Ха, а может, она тебе понравилась? – Палец Мидары по-прежнему лежал на курке. – Или вы с ней уже успели поиграться, а?

Если до этого у меня были какие-то сомнения, то последние слова нашего капитана окончательно убедили меня, что творится что-то страшное.

Неужто и впрямь все дело в той отраве? Но что делать?

Между тем лицо Таисии, сперва покраснев, в один миг стало белым.

– Вот, значит, ты какая! Вот ты себя и показала! Аристократка паршивая! Чуть что не так, не по тебе, так ты человека замучаешь до смерти и не поперхнешься даже и думать забудешь назавтра!! Я ведь полюбила тебя как сестру, а ты… Ты думаешь, мне твои содомские ласки нужны?! Думаешь, я без них не обойдусь!

– Тейси, замолчи! – Казалось, ярость сейчас разорвет Мидару.

– Ну давай, стреляй, убей меня! – истошно закричала Таисия, подаваясь вперед. – Ну, давай! – С неожиданной силой она рванула воротник платья, разодрав его ткань вместе с нижней рубашкой почти до пояса. – Давай, убей! – Она ткнула пальцем под левую грудь. – Вот сюда, прямо в сердце! Или нет, лучше этому козлу приблудному меня отдай – все веселей будет подыхать!!

– Ну, хватит. – Дмитрий решительно шагнул между женщинами, так что ствол пистолета уперся ему в живот. – Побесились, и ладно! Отдай пистолет, и поговорим спокойно. Тая, успокойся и прикройся, а ты, Мидара… – Он протянул руку, и я уже мысленно представил, как он перехватит оружие, одновременно уходя с линии выстрела.

Удар носком сапога в пах согнул его пополам, а следующий – по ребрам – швырнул на землю.

– Есть еще кто-нибудь, кто имеет что-то возразить?

– Есть, – прозвучало позади меня.

Она развернулась на месте, и в то же мгновение стремительно прилетевший из-за моей спины предмет, блеснув на солнце, ударил ее между глаз. Не вскрикнув, она растянулась на пожухлой траве.

Я обернулся. Секер Анк держал наизготовку за лезвие второй нож.

– Василий, ты вроде тоже ума пока не лишился – забери у нее оружие и свяжи покрепче.

Я перевел взгляд на Ингольфа и Тронка, стоящих друг напротив друга. Как бы они ни относились к происшедшему, но своих чувств никак не выражали, поскольку находились под прицелом автомата, как по волшебству возникшего в руках Орминиса, великолепно сообразившего, что следует делать в данной ситуации.

Дмитрий, морщась от боли, поднимался на ноги.

– Что здесь происходит, друзья? – с придыханием пробормотал он.

– Не знаю. – Секер спрятал нож в обойму на поясе. – Ничего хорошего… Не беспокойся, – это уже мне, – ничего с ней не случится. Всего-то и дел – рукоятью по лбу.

С некоторой опаской оглядываясь на Ингольфа и Тронка, я приблизился к неподвижно лежащей Мидаре. На шее подрагивала жилка. И в самом деле жива, слава богу. Лоб ее набухал кроваво-красной шишкой, растущей буквально на глазах.

Продолжая с тревогой держать скандинава в поле зрения и с еще большей тревогой думая, что Мидара может в любой миг очнуться, я принялся вязать ей руки кожаным ремнем от портупеи. Пистолет я подобрал и спрятал в карман, валявшийся тут же нож заткнул за пояс.

Таисия, придерживая платье, сделала пару шагов к Мидаре, потом опустилась на колени и легла на землю. Ее душили рыдания. Разодранное платье сползло с плеч почти до пояса, и она даже не пыталась поправить его.

Да, скверная история. И на этот раз даже плохонького утешения, что могут быть ситуации и похуже, нет. Что-нибудь худшее для команды, чем безумие, поразившее капитана, представить очень сложно. «А что, – мелькнуло у меня, – если это только начало? Что, если Мидара – только первая из нас? Что, если совсем скоро мы все кинемся друг на друга и примемся рвать товарищей зубами, полностью потеряв человеческий облик и подобие? Если раньше просто не перестреляем друг друга».

Внезапно послышался громкий смех. Это смеялся Ингольф. Невольно Орминис приподнял автомат, чтобы удобнее было целиться, хотя на такой дистанции попал бы даже слепой.

Дмитрий, все еще держащийся за бок, хотел было спросить его, а может, приказать прекратить ржать, но посмотрел внимательней, да и промолчал. Это был явно не обычный смех: Ингольфа буквально корежило, вот он согнулся, весь трясясь, и, чтобы не упасть, упер руки в колени. Похоже, с нашим непробиваемым скандинавом приключилась самая обычная истерика.

Тут я обратил внимание на лицо Орминиса, и мне вновь стало очень не по себе – на нем была написана очень спокойная и вместе с тем какая-то азартная готовность начинить своего товарища свинцом. «Да что это, черт возьми, происходит?!»

– Смотрите!! – заорал вдруг у меня за спиной Секер, и возглас его прозвучал так, словно по наши души явился сам сатана, да еще со всей своей свитой.

Все мы, даже почти потерявшая сознание Файтах, мгновенно обернулись туда, куда он показывал. Из-за невысоких холмов в небо стремительно поднимался сверкающий серебристый диск.

Следующие несколько минут мы пребывали в полной прострации, бестолково переглядываясь. Наконец кое-как мы пришли в себя.

Командование взял на себя Дмитрий:

– Мы с Василием туда, – он указал на холм, из-за которого появилась тарелка. – Надо взглянуть. Без нас справитесь?

– Справимся, не волнуйтесь, только осторожнее там, – деловито сообщил Секер, автоматически ставший кем-то вроде зама Дмитрия.

Перед тем как уйти, я еще раз внимательно оглядел наш импровизированный лагерь.

Таисия, безучастная ко всему, рыдала, лежа навзничь.

Пленница, скорчившись, сидела ни жива ни мертва, пряча лицо в ладонях. Она явно была в глубоком шоке. Надежно связанная Мидара, по-прежнему не пришедшая в сознание, привалилась к колесу машины. Ингольф уже валялся на земле, и могучее тело сотрясали конвульсии не отпускавшего его истерического хохота, здорово напоминавшие предсмертные судороги. Тронк все еще топтался на одном месте, похоже, так и не сообразив до конца, что произошло. И только Мустафа Селимович недвижно лежал, погрузившись в глубокое забытье, обратив безмятежно спокойное лицо к небу. Наверное, он сейчас был самым счастливым из нас десятерых.

Сняв с пояса кастет, Секер Анк направился туда, где стоял Тронк, поманил его пальцем. Тот хотя и побледнел, но покорно подошел, не делая попыток бежать.

От души размахнувшись, Секер ударил Тронка в солнечное сплетение так, что тот рухнул на землю, не издав ни звука.

– Вот теперь – все! – прокомментировал он и добавил с чувством: – Надо было тебя тогда выбросить за борт.

– Ты вроде про летающие блюдца должен был слышать? – задыхаясь после стремительного подъема, спросил меня Дмитрий. – По-моему, у вас они тоже летали… Черт, кажется, ребро треснуло.

– Слышал, только до этого дня считал, что все это пустые разговоры.

– Да я, честно говоря, тоже. Слушай: что, если все, что произошло с Мидарой… ну и с другими, как-то связано со здешними обитателями?

– Какие-нибудь излучения? – понял я без лишних объяснений.

– Может быть.

Последние метры до вершины мы преодолели ползком. Осторожно я приподнял голову над гребнем холма.

В низине между холмами лежала идеально круглая, ровная площадка с покрытием из непонятного материала тускло-серого цвета, диаметром не меньше ста метров.

Вокруг нее на одинаковом расстоянии друг от друга стояли сооружения из блестящих на солнце полированных плит, не то каменных, не то металлических.

Между ними в небо смотрели тонкие штыри, на концах увенчанные чем-то вроде проволочной метелки. Километрах в трех виднелось точно такое же сооружение, смотревшееся маленьким серым пятнышком; и еще одно – уже на пределе видимости… Вот над горизонтом мелькнула серебристая искра, вот другая совершила короткий полет – но на этот раз сверху вниз…

Одна и та же мысль посетила нас одновременно и почти одновременно сорвалась с языка:

– Вот, значит, где их планета…

– Думаешь, мы отыскали их нору?

Словно в ответ на мой вопрос, холодная колючая волна вдруг прокатилась через мой мозг, затем еще раз, но только слабее.

Дмитрий оглянулся на меня:

– Ты тоже почувствовал? Давай скорее обратно.

Назад мы добежали вдвое быстрее.

– Ну как? – напряженно спросил Секер.

– Паршиво, – бросил я. – Похоже, мы влезли в самое осиное гнездо…

– Чье? – Орминис был не на шутку испуган.

– А, неважно, – бросил Дмитрий. – Долго рассказывать! Потом – когда окажемся подальше отсюда…

Некоторое время Орминис смотрел на нас совершенно пустыми глазами, потом, махнув рукой, уселся на траву неподалеку от малость пришедшего в себя Ингольфа, хватавшего воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.

Пока Дмитрий объяснял народу ситуацию, я занялся Мидарой.

Она по-прежнему лежала без сознания, хотя дыхание было ровным и никаких признаков того, что нож ей сильно повредил, вроде не было. Шишка между бровями приобрела синюшно-трупный оттенок.

Тогда, не мудрствуя, я нырнул во чрево бронемашины, схватил один из кувшинов с пивом и плеснул терпко пахнущую жидкость ей в лицо.

Веки ее, задрожав, приподнялись.

Секунду-другую Мидара с недоумением разглядывала стягивающий запястья ремень. Затем подняла на меня переполненные страданием глаза.

– Я успела… что-нибудь сделать? – хрипло прошептала она.

– Нет.

Мидара скрежетнула зубами.

– Развяжи, Василий. Не бойся, я уже в норме. – Умоляющим жестом она протянула ко мне стянутые в предплечьях руки.

– Надо уходить отсюда, Мидара, и как можно скорее, – сообщил я, не без тайных сомнений разрезая ножом Орминиса на совесть стянутые путы. – Проход открыть сможешь?

– А что, дело так плохо? – Нож как-то незаметно перекочевал в ее ладонь, заставив меня непроизвольно вздрогнуть, и она рассекла обвивающий ее ноги жгут.

Поднявшись (ее повело вбок, и она оперлась о броню, чтоб не упасть), она принялась сосредоточенно разминать кисти.

– Долго объяснять, но, похоже… все, что у нас тут произошло, случилось не без участия здешних хозяев.

– Тогда постараюсь.

Что есть положительного в Мидаре, так это то, что она не имеет привычки задавать лишних вопросов.

Ни слова не говоря и не смотря по сторонам, она уперлась двумя руками в борт машины и принялась делать странные ритмичные движения корпусом – какую-то неизвестную мне систему упражнений, по ее словам позволяющую быстро восстановить силы.

Один за другим в машину потянулись наши спутники.

Орминис подталкивал бледную как смерть Файтах. За ними, все еще держась рукой за подвздошье, тащился Тронк. У двери он чуть замешкался, и шедший следом, нетвердо стоящий на ногах Ингольф грубо толкнул его в спину.

Последней, по-прежнему утирая слезы, вошла Таисия, на плечи которой Секер заботливо накинул свою куртку. Мидара посмотрела ей вслед и, судорожно сглотнув, отвернулась.

– Дмитрий, Василий, – выбросите плавучий якорь и выдвиньте шверт. В четверти континуумов в этом месте океан шестикилометровой глубины. И надо бы закрыть чем-нибудь пробоину, – скомандовала она несколько секунд спустя ровным голосом.

Тронк

Ох, попал я, так попал – как младенчик к Языргу на жертвенный вертел!

И не соскочишь ведь, остается за них держаться! Я ведь поначалу не понял толком, что они там лопочут насчет всех этих миров. По мне, земля что круглая, что плоская, что пустая внутри. Что на Мировом Быке стоит, что на мировом жуке, один там мир, или сколько – мне-то какое дело? А как разжевал… Это что же получается – они не колдуны, а слуги колдунов беглые!