Идущий сквозь миры

Ноги хотя и стройные, но слишком худые… «Что он в тебе нашел, девонька? Дурь нашла, не иначе». А ведь кажется, все это у него всерьез…

Я села на мраморный, приятно прохладный бордюр, спустив ноги в бассейн, посидела так, подперев голову руками, потом скользнула в воду, в несколько гребков пересекла его, оттолкнувшись рукой от стенки, сплавала туда-обратно несколько раз. Вновь выбралась на бордюр и задумалась.

Мелькнула мысль: мне надо сейчас же одеться и уйти и не возвращаться больше никогда, навсегда забыть об этом вечере и этом человеке, иначе…

Что «иначе», я не додумала – отсекать нелепые мысли я научилась уже очень давно, еще в прежней жизни.

Когда я вернулась, он лежал, приподнявшись на локте, улыбаясь каким-то своим мыслям.

Сев напротив, я принялась разглядывать его – а что еще оставалось делать?

Для своих лет выглядит неплохо. Ни живота, ни даже складок. Жира почти нет, мускулы совсем наоборот – присутствуют. Пожалуй, на пятый десяток и не выглядит.

Подумала еще мельком, что по возрасту он уже годится, или почти годится (жениться на Таххаре можно даже в пятнадцать лет), мне в отцы, но разницы между нами почему-то не ощущала. Ни душой, ни телом.

Оглядела его с ног до головы еще раз. Он поймал мой взгляд и тоже, в ответ, принялся внимательно разглядывать меня. Во взоре его мелькали веселые искорки. Я ничуть не смутилась. С чего мне смущаться – с моим-то жизненным опытом?

Тем более что как-никак, а мы только что стали любовниками.

– Я заказал нам легкий ужин, – сообщил он. – Как раз подходящий к случаю – рыбный паштет и чай.

– Чай? На ночь?

– А ты разве собралась сегодня спать? – доброжелательно рассмеялся он. – Если хочешь еще чего-то, скажи – служанка принесет.

Впервые я услышала от него о существовании слуг, хотя догадывалась, что в таком доме они просто обязаны быть. Может быть даже, эта служанка была на моем месте – и не раз… Когда она появилась из дверей лифта, я поняла, что ошиблась.

То была маленькая сутулая пожилая женщина, весь облик которой напрочь отвергал саму мысль, что когда-либо она предавалась любовным утехам.

Инстинктивно потянулась за покрывалом и вновь поймала его веселый взгляд. И тоже улыбнулась. Ладно – скрывать и самом деле мне уже нечего. Да еще от служанки. Тем более что она уже уходила, исчезнув бесшумно, как тень, – так же, как и появилась, – поставив перед нами блюдо с несколькими маленькими тарелочками и дымящимся горшком.

Он долил в чай из фигурного кувшина той коричневой виноградной дряни, которую очень любят Дмитрий и Василий, именуя ее словом «коньяк» и всячески ею восхищаясь. Протянул сосуд мне. Я не отказалась, надеясь, что чай отобьет вкус этого свиного пойла.

Взяв горшочек, принялась тянуть через соломинку горячий напиток.

Еще раз посмотрела мысленно на себя со стороны. Голая девка, бесстыдно выставившая перед мужиком все прелести, как ни в чем не бывало уселась и лакает горячительный напиток. Ну и ладно. Почему бы и нет? Живем ведь лишь раз, и не часто выпадает такая возможность – получить от нее хоть немного простых человеческих радостей. Почему я должна быть исключением из правил, ведь неизвестно, что ждет меня впереди?

Дмитрий

Началось с того, что пару дней назад Файтах внезапно попросила нас сводить ее куда-нибудь – хотя бы в гостиничный бар.

Она вела себя как капризная девчонка. Она все время хныкала, что раз уж мы взяли ее в плен, то должны проявить хоть немного сочувствия, что она была в нескольких мирах, а почти ничего не видела, что Таххар – такое замечательное место, а она вынуждена знакомиться с ним только по голо, что она измучилась, сидя в четырех стенах, и тому подобное.

Странно сказать, но тогда мы почти обрадовались, что ставшие почти неотъемлемой ее чертой апатия и тоска наконец-то отступили и теперь можно будет делать из нее полноценного члена команды.

Зачем это нам, мы толком не знали. Наверное, подсознательно мы чувствовали ответственность за нее, а может, где-то и вину.

Вообще, у меня, как у второго человека в команде (так, по крайней мере, сложилось явочным порядком), была мысль оставить ее тут, а заодно с ней – и весь балласт: Тронка и семейство Ван Даммов.

Естественно, не насильно – за вычетом, может быть, Файтах. Просто, по моему мнению, мира, более удобного для поселения – в смысле обыденной жизни и спокойствия, – на нашем пути уже не попадется (не считая разве что моей родины).

Я даже собирался переговорить об этом с ними, но все откладывал, тем более что без совета с Мидарой делать это не считал возможным.

Но я отвлекся.

Разумеется, ни в чем таком Файтах мы не заподозрили.

Куда и зачем – ей, одинокой, не знающей языка и не имеющей такой удобной вещи, как лингвестр? Неужели участь бездомной, безъязыкой бродяжки так уж привлекательна?

Признаюсь, никто не ждал от этой девицы подобного коварства и изощренности.

Мы, в конце концов, всего лишь люди.

И вот сегодня, после того как Василий ушел в город, Ингольф с Таисией взялись сводить ее в развлекательный центр, располагавшийся в одном квартале от отеля.

Дальнейшее объяснять не нужно. После очередного аттракциона они обнаружили, что знатной юницы рядом нет. Целый час они бегали среди веселящихся людей, надеясь, что она просто заблудилась, и спрашивая у встречных-поперечных: не видели ли они высокую девушку с длинными черными волосами, в лиловом платье?

Затем кто-то подсказал им, что видели ее на станции монорельса.

И тогда им стало ясно окончательно, что Файтах просто надула их и теперь искать ее бесполезно.

И вот сейчас всхлипывающая Тая забилась в самую дальнюю комнату, а Ингольф молча сидел за столом, угрюмо подперев ладонями голову.

А мы, включая и Тронка, обдумывали: как нам быть?

Мидара

Пожалуй, подобного выбора передо мной не стояло никогда. Приходилось выбирать между свободой и жизнью. И между жизнью и смертью – что да, то да.

И между смертью быстрой и отложенной – тоже. Впрочем, нет: тогда выбора не было.

А вот теперь… Я должна была выбирать между обычным человеческим счастьем – счастьем немедленно и сейчас – и своей мечтой. Судьба готова была предложить мне это счастье – кажется, впервые за всю жизнь. Поселиться тут, в этом самом благополучном из миров, где я побывала, стать женой почтенного человека, искренне полюбившего меня, и матерью его детей… Путешествовать по Земле в свое удовольствие (побывала в сотне миров, а много ли видела?). Слетать на другие планеты и посмотреть из космоса на Землю. Наконец, просто пожить в своем доме, вечерами пить через трубочку местный ароматный чай в обществе мужа. Воспитывать детей, потом дожидаться внуков… Сохранить молодость и красоту еще лет на тридцать, самое меньшее. Прожить до ста лет, а если очень повезет – то и до двухсот… И не нужно было для этого никаких усилий – просто сказать «да»…

Только для этого Мидаре Кэйтан придется окончательно умереть, уступив место Тэльде Тцар, мелкой авантюристке, которой несказанно повезло охмурить богача.

Отказаться от того, что было моей тайной надеждой и стало смыслом жизни. Больше никогда не увидеть мест, где родилась и выросла, не возжечь огонь на священном камне рода… Не вернуться домой, чтобы… нет, не отомстить, ведь даже к тем, кто лишил меня всего и обрек на позорную участь рабыни для солдатских утех, я не испытываю ненависти: ведь, если бы случилось победить Совету Властителей, разве не сделали бы мы с нашими врагами то же самое, что они с нами? Разве не сочла бы я своим долгом отправить в казенный веселый дом дочерей и сестер моих судей?

Нет, просто воздать по заслугам тем, кто вверг Йоорану в кровавые бедствия. Зачем же тогда я покинула своих хозяев-хэоликийцев, поставив все на карту? Я ведь вполне могла и дальше существовать, наслаждаясь скромными радостями жизни на базе.

Мне ведь надо не так уж много.

Жила бы, не особенно напрягаясь, выдала бы Тейси в свое время замуж, а со временем нашла бы мужчину, который стал бы отцом моего ребенка: слава богам, маги подремонтировали мою испорченную прежней жизнью утробу.

Но, быть может, судьба не просто так привела меня сюда? Может быть, именно тут, в этом мире, я и должна обрести смысл жизни, о котором говорила мне служительница Великой Матери? Может, пришло время забыть все остальное и отныне жить только для себя? Йоорана как-то переживет потерю одного – и не самого лучшего – бойца.

Тяжело выбирать… вот так. Мне случалось выбирать между жизнью и смертью. Но никогда – между мечтой и счастьем.

И я до сих пор не знаю, какой выбор сделать…

Василий

Капитана с нами не было, и никто из нас не горел желанием принять командование. Особенно в такой ситуации.

Так что мы, все семеро, среди которых было трое бывших капитанов и один князь, в основном бестолково суетились, совершенно не представляя, что делать дальше.

Итак, Файтах сбежала. Предположим, что она не угодит под машину, не попадется случайно подвернувшемуся у нее на пути местному криминальному элементу, и другие неприятные вещи с ней тоже не произойдут (хотя неизвестно, что для нас было бы лучше). Значит, рано или поздно она окажется в полиции. Итак, ее схватят и начнут допрашивать…

Лингвестра у нее, конечно, нет, но этого и не надо. Что-то они и так разберут.

Они выяснят, кто она такая и откуда, и на всякий случай арестуют странных типов, ее спутников. То, что нашим бумагам не выдержать серьезной проверки, – это ясно, как божий день.

Затем, повозившись с нами какое-то время, полицейские начнут догадываться (допустим даже, что они особенно тупые и не поймут этого сразу), что дело тут нечисто. И передадут нас в местную контрразведку, или что там у них вместо нее.

Там нас начнут раскручивать по полной программе и очень скоро выяснят все или почти все… В том числе – что это за камешек на шее у Мидары и что можно сделать с его помощью.

Что нас ждет в таком случае? Вроде бы наследник престола собирает всякие редкости… Дюжина пришельцев из других миров, вполне вероятно, станет достойной жемчужиной его коллекции. Впрочем, единственными экземплярами в ней мы, в случае чего, останемся ненадолго.

Ведь даже моя родная Земля, если на то пошло, немногое смогла бы им противопоставить – что говорить о других?

По сравнению с их возможностями, даже ангронские – ничто.

В самом худшем случае у тех хватило бы пороху подчинить себе пару диких миров, а вот Таххар…

С самым мощным из исэйских дредноутов или авианосцев без труда управится любой местный и даже не боевой гравиплан. Очень просто – возьмет на внешнюю подвеску самонаводящуюся реактивную бомбу тонн в десять весом, да и пустит с двадцати тысяч метров, где его не достанут никакие истребители.

Что уж говорить о тамошних танках, которые можно вскрыть, как консервную жестянку, обычным лазерным паяльником, из тех, что свободно продаются тут в магазинах?

А если еще учесть, что в большинстве миров и пароход – чудо техники…

Перед моим внутренним взором услужливо возникла жуткая картина.

Мирный пасторальный пейзаж, коровки с овечками, пасущиеся на фоне чистеньких побеленных домиков под черепичными крышами, румяные пейзане, едущие куда-то на запряженных осликами тележках… И вдруг в голубом утреннем небе возникает серо-синий мерцающий овал, и оттуда десятками и сотнями вываливаются выкрашенные в черный цвет ощетинившиеся лазерами гравипланы с кусающим хвост драконом на броне…

А кто сказал, что они не смогут рано или поздно открыть секрет Застывшего Пламени? С их-то наукой…

Но если даже и не смогут – их возможностей хватит, чтобы построить как минимум полсотни постоянных тоннелей. Даже очень просто – будут возить кристалл на своих скоростных машинах туда-сюда, непрерывно закрепляя порталы.

Сколько смогут они открыть порталов? Десятки или сотни? Мидара как-то говорила, что портал может держаться до трех суток.

И ведь не спрячешь его никуда, эту треклятую древнюю стекляшку! Хоть утопи его в море – не поможет. Уж здешние умельцы – знатоки гипноза и психотропной гадости – заставят вспомнить с абсолютной точностью, где именно ты его выбросил. Наизнанку вывернут, но заставят! А таххарские подводные аппараты еще сто лет назад с легкостью работали на любой глубине.

Разве что выбросить кристалл в какой-нибудь действующий вулкан, как сделали с волшебным кольцом забавные коротышки из когда-то – еще дома – прочитанной мною книги.

Нет, есть еще выход – закопать его где-нибудь, а потом дружно покончить с собой.

– Хватаем барахло и уматываем отсюда подальше, и как можно быстрее! – заявил Тронк с таким видом, будто изрек некое великое откровение.

– Какой ты умный, – страдальчески сморщилась Тая. – Ну уберемся мы из города – а дальше? Куда? Мы никуда не денемся – тут же везде один Таххар!

– Но по крайней мере, если мы исчезнем, они могут ей не поверить, – не очень уверенно высказался я.

В этот момент раскрылась входная дверь – как выяснилось, в расстроенных чувствах мы просто забыли ее запереть, – и в номере появилась Мидара, выглядевшая в противоположность нам весьма довольно и уверенно.

Появление ее было воспринято примерно так же, как если бы к смертникам в камеру явился бы гонец с указом о полном помиловании.

– Где ты была? – выкрикнул Дмитрий, вскакивая. – Тут такое творится…

– У любовника, – фыркнула Мидара. – Или у двух… Какого черта ты меня допрашиваешь? И вообще – что такое? Вас что, оставить одних нельзя? Дети малые, да? – Взяв себя в руки, она распорядилась: – Давайте излагайте ситуацию. Что еще у вас случилось?

Выслушав новость, она не покраснела и не побледнела, не стала материться и даже ругаться сквозь зубы.

– Так, и что вы думаете делать? Жду предложений, – спокойно произнесла она.

– Нам нужно побыстрее отсюда исчезнуть, – заявил Орминис. – Мидара, извини, конечно, у этого… ну, у твоего хахаля случайно нет самолета?

Еще вчера за такой вопрос Орминис схлопотал бы в челюсть, но сейчас капитан только помотала головой:

– У него мотопланер. Скорость от силы километров шестьдесят, и больше трех человек никак не возьмет.

– У меня идея! – Это Ингольф. – Едем в аэропорт, арендуем вертолет или экраноплан, выбрасываем вон пилота и рвем до ближайшей струны!

– Так нас и пустили со всеми нашими железками в аэропорт! Да еще наши замечательные документы в сканеры совать придется! – возразила капитан.

– Подожди, не кипятись. Почему же нас не пустят – тут самолеты уже, наверное, лет сто не угоняли… – Это уже Дмитрий.

– Ты во всем виноват! – внезапно взвизгнул Тронк, тыча пальцем в Секера. – Ты эту шлюху поганую все время защищал! Разделали бы ее, как хозяйка хотела, да и выкинули бы где-нибудь, пусть бы ее, сучонку, шакалы сожрали! Или, еще лучше, продали бы!

– Да заткнитесь вы все! – заорала Мидара, наотмашь ударив ладонью по столу. – Думать мешаете! Что вы галдите, как будто вас уже на сковородку тащат?! Бежать, бежать – весь ум в ноги утек, что ли?! Хотя бы кто подумал для начала: где мы можем быстро спрятаться?

Об этом я уже подумал, придя к неутешительному выводу, что спрятаться нам будет весьма сложно. Если только местные власти поверят в то, что им может рассказать Файтах, они перевернут к чертовой матери весь город вместе с окрестностями. Даже вывернут его наизнанку.

Стук в дверь – громкий и настойчивый – приковал нас к месту.

Все замерли на несколько мгновений, после чего Тронк сжался, бухнувшись на колени, Ингольф с Орминисом слаженно метнулись к двери туалета, где было спрятано все наше оружие (местный автомат и два пистолета), а Секер Анк с Мидарой – к окну, выходившему на балкон с пожарной лестницей.

Остальные – Таисия, князь Дмитрий и я – остались на месте: рефлексы нам ничего не подсказали.

Стук повторился. Обреченно махнув рукой, Голицын пошел открывать.

В дверях, к нашему облегчению, оказались не местные полицейские спецназовцы, а всего лишь коридорный.

Он сообщил нам, что господина Хуари-Пхумара (такая дикая фамилия стояла в бумагах скандинава) внизу ждет полиция, нашедшая его бедную дочь.

Всей толпой мы ломанулись к выходу, едва не сбив ошарашенного портье с ног.

Спустившись в фойе, мы обнаружили там полицейского офицера, чье лицо отражало среднюю степень высокомерного пренебрежения, а щеку украшала свежая царапина. Он несколько дольше обычного задержал на нашей компании взгляд – равнодушный и вместе с тем профессионально цепкий. Словно бы он прикидывал между делом, не наша ли компания обнесла позавчера ночью в Третьем Припортовом предместье склад с дорогой посудой, или, чего доброго, не являемся ли мы членами тайного общества пожирателей сусликов.

Хмуро проверив документы у Ингольфа, он что-то скомандовал полушепотом в микрофон рации, крупным жуком прицепившийся к воротнику мундира.

Двое полицейских втащили в двери безвольно обвисшую на их руках Файтах, чьи запястья сковывали пластиковые наручники.

– О доченька! – кинулся к ней скандинав, раскинув медвежьи лапищи.

Та, глянув на него, отключилась.

– Забирайте вашу сумасшедшую! – бросил один из них – ростом немногим меньше «счастливого папаши». Было видно, что страж порядка весьма раздражен.

Из его рассказа следовало, что несколько часов назад в их участок ворвалась всклокоченная девчонка и что-то отчаянно принялась говорить, яростно жестикулируя, причем немногие таххарские слова, вылетавшие из ее уст, были дико изуродованы произношением и складывались в полнейшую белиберду.

Язык ее не был похож ни на один, известный стражам порядка.

Видя, что ее не понимают, она пришла в дикое возбуждение, на лице ее отразился явный страх, она принялась что-то лопотать со слезами на глазах, постепенно переходя на крик и истеричные завывания.

Гостью проверили по базе данных на всех сбежавших сумасшедших, естественно, безо всяких результатов.

С грехом пополам удалось задействовать через терминал участка компьютер-переводчик городского управления.

Они были несказанно удивлены, когда, вдумчиво пожевав запись истерических выкриков Файтах, тот озадаченно сообщил, что язык ему неизвестен и более того – не похож ни на один из существующих и даже вымерших.

Ее обыскали, обнаружили случайно затесавшуюся гостевую визитку нашего отеля и немедленно позвонили туда. И им охотно подтвердили, что да, у них действительно проживает бедная девушка, которая явно не в себе и о которой, наверное, уже беспокоятся ее родные.

Когда ее грузили в машину, она отбивалась, царапалась и даже пыталась укусить полицейского.

Пока патрульный охотно давал нам пояснения, наш капитан о чем-то негромко беседовала с начальником патруля. Видимо, он остался доволен ее объяснениями, поскольку, вежливо козырнув, собрался садиться в машину.

На прощание Мидара протянула ему пачку наших документов, а потом, словно поколебавшись, еще какую-то узкую прямоугольную карточку нежно-зеленого цвета, покрытую тиснеными серебряными знаками.

– Если вам потребуется поручительство, можете позвонить по указанному телефону и спросить обо мне. Тэльда Миккхан, не забудьте… – донеслось до меня.

Инспектор пробежал карточку глазами, на миг удивленно приподнял брови, но тут же как ни в чем не бывало важно кивнул. Затем просмотрел бумаги и вернул нам.

– Ну, раз среди ваших друзей такой достойный человек, то, думаю, вопросов не возникнет. Но если задумаете переехать, сообщите в полицию новое место жительства, – бросил он, выходя на улицу.

– Готова дать руку на отсечение, что он больше нас не побеспокоит, – сообщила капитан, проводив взглядом кар, выкрашенный в лиловый цвет и украшенный полицейской эмблемой – распахнувшим пасть гребнистым крокодилом.

– Ты уверена?

– Я кое-что вложила между документами.

– Что именно?

– Карточку на предъявителя. Синюю. Между прочим, их осталось не так уж много.

Обступив бледную, какую-то неживую Файтах со всех сторон, мы вошли в лифт. Ингольф и Секер крепко держали ее за руки.

Когда мы вошли в номер и посадили ее на диван, она тоже никак не прореагировала.

– Итак, я жду объяснений, – произнесла Мидара, становясь против нее и уперев руки в бока. – Чего ты добивалась, когда хотела нас выдать? Отомстить? Ну, отвечай! Хуже тебе точно не будет: два раза тебя все равно не убить при всем желании.

– Я думала… – наконец вымолвила Файтах. – Я надеялась… что когда они научатся обращаться с этим вашим Ключом, то в благодарность вернут… помогут вернуться на родину.

– Ясно: нами, стало быть, расплатиться хотела? А я еще защищала тебя! – с неподдельной злой обидой высказалась Таисия.

– Я вам в верности не клялась, – с обреченным достоинством заявила девушка.

– А ты подумала… – вступил в разговор Дмитрий. – Подумала, что они могут устроить у тебя дома то же, что и тут, в Каоране?

Файтах побледнела и ойкнула, прикрыв рукой рот. Видимо, эта совсем простая и очевидная мысль в голову ей не приходила.

Мы молча сидели, глядя на Файтах и думая об одном и том же.

Решение проблемы, стоявшей перед нами и именовавшейся «Файтах нун Тере», напрашивалось вполне определенное. Самое простое и легкое. Даже, можно сказать, в нашем положении – очевидное. Ну, оставались технические детали, вроде того, где спрятать труп…

И похоже, это понимала и сама виновница неприятностей. На глазах она словно сникала, глаза ее, прежде возбужденные, тускнели.

– Только… я прошу, не надо меня насиловать, и убейте без мучений, – вдруг робко попросила она, всхлипнув. Похоже, тема изнасилования стала ее пунктиком.

Повисло молчание. Мы смотрели друг на друга, чувствуя примерно одно и то же.

Мы не могли просто так взять и убить безоружного и беззащитного человека, тем более юную девушку.

Даже Ингольфа – наверняка в прошлом расправившегося не с одной такой, – судя по выражению лица, такая перспектива тоже отнюдь не вдохновляла.

Мидара обвела нас взглядом – не то понимающим, не то презрительным.

– Ладно, – бросила она, – вижу, придется опять мне…

Рука ее скользнула в карман, отчего – могу в этом поклясться – мы синхронно вздрогнули.

Но Мидара извлекла из кармана всего лишь наручники – непонятно, откуда она их взяла. Несколько секунд – и запястье Файтах было приковано к кронштейну на стене. Затем вытряхнула на ладонь из пластикового пузырька пару таблеток.

– Это снотворное, – сообщила она. – Безвредное, сколько его ни съешь, и не дающее привыкания. Ты его скушаешь и заснешь – на сутки. Пока ты посидишь на цепи. А когда мы будем уходить, то угостим тебя этими же таблеточками. А там – иди на все четыре стороны и живи как знаешь. Повезет – не пропадешь. Побрякушки твои мы тебе оставим, не все… хотя, по совести говоря, следовало бы их забрать… Ладно, уфф, пошли, ребята, отдохнем. – Она вытерла лоб. – Все хорошо, что хорошо кончается. Насчет остального будем думать потом. А пока… Ингольф, принеси даме пива!

– Слушаюсь! – довольно рявкнул скандинав.

Василий

(продолжение)

Прошли дни, сложившись в недели. После истории с неудавшимся бегством Файтах Мидара уже не считала нужным скрывать свое увлечение на стороне.

Дела она начисто забросила, пустив все на самотек, и пропадала в обществе своего неизвестного кавалера целыми сутками, появляясь в гостинице раз в два-три дня и на наши редкие вопросы отделываясь односложными ответами или молчанием.

Мы присматривали за Файтах, отстегивая ее от кронштейна разве что для того, чтобы сопроводить по естественным надобностям (и то все происходило под конвоем Ильдико и Таи). Так что с этой стороны вроде опасности возникнуть не могло. Денег пока хватало, хотя того и гляди придется залезать в сумму, отложенную на покупку корабля.

В общем, все шло по-прежнему.

И тревожиться за Мидару Акар никому не приходило бы в голову. Тревожиться? За нее? За нашу драгоценную пантеру?

Наоборот – мы втихомолку злились, что она почти забыла о нас и пренебрегает своими обязанностями.

Позже, обдумывая все случившееся, я в очередной раз поразился нашей беспечности.

Но в самом деле – откуда мы могли ждать опасность? Что нам могло угрожать теперь?

А главным моим огорчением было то, что, скорее всего, слетать в космос мне теперь так и не удастся – а ведь такой возможности уже не представится никогда.

Но вот однажды утром, на пятый день ее отсутствия, явился посыльный в форме одной из здешних курьерских контор – туника с изображением бегущего страуса.

В сумке, прикованной к запястью, был запечатанный восьмиугольный конверт с запиской, нацарапанной неуклюжими буквами по-русски.

Содержание ее было весьма коротким.

Записка гласила: «Всем быть спокойными. Я нашла транспорт. Со мной все хорошо. Готовьтесь. Три дня – сообщу время позже».

И ниже – рисунок, который вызвал у меня в душе обжигающий прилив радости.

Рисунок машины, о которой мы только могли мечтать.

Мидара

– Я хочу поговорить с тобой, Тэльда, – вдруг начал он посреди ужина, решительно отодвинув блюдо с тушеными перепелами.

Мы как раз лениво обсуждали возможную поездку на несколько дней в Метрополию – по его словам, у него там были какие-то дела, и он предложил взять меня с собой. Я еще подумала, что, пожалуй, он собирается показать меня своей дочери, когда вдруг услышала эти его слова.

– Если ты насчет нашего бракосочетания, то я еще не решила, дружище, прошло слишком мало времени, – весело ответила я, расправляясь с хвостом игуаны. Никакая интуиция, никакое чутье – на отсутствие которых я, между прочим, никогда не жаловалась – ничего мне не подсказывали в те минуты.

– Нет, я не о том… вернее, и об этом тоже. – Он был столь же серьезен, не приняв моего шутливого тона. – Просто не знаю, как начать… Все это время я присматривался к тебе. Ты показалась мне необычной в самые первые минуты, когда я тебя увидел. Ты помнишь, в том заведении? Я сначала не понял, что меня привлекло…

И вот тут я начала кое-что соображать.

– На тебе была куртка из змеиной кожи, так? Так вот: ни одна сайонарка – а ты ни на кого больше не похожа – змеиную кожу никогда носить не будет. Даже те из них, кто уже не верит в Кобру-Прародительницу, так плевать на обычаи не станут… И между прочим, ни один айсомец – а ваш смуглый никем, кроме него, быть не может – сайонару, а сайонарке уж подавно, подчинятся не будет. Для жителя Айсома, как ты, наверное, знаешь, женщина стоит немногим выше коровы.

«Это он про Орминиса», – сообразила я. Айсомом тут называли Индию.

– Кроме того, вот это что? – Он ткнул пальцем в мою дамскую сумочку.

– Ну… сумка, – процедила я, еще ничего не понимая. Что особенного он увидел в этом маленьком, в две моих ладони, куске крокодиловой кожи?

Он покачал головой:

– Ты, видимо, попала сюда к нам из очень уж глухих мест. – Теперь он уже не скрывал иронии. – Из очень глухих. Похожие сумочки носили каоранские жрецы. Впрочем, может, и правда об этом сегодня знают далеко не все – это показывали разве что в старых фильмах… Но подобных вещей нигде на Таххаре не делают. Коронный совет по морали, вздумай кто-то начать такие делать, зарубит эту затею на корню.

«Вот влипли!» – пробормотала я про себя, добавив несколько непечатных выражений и пообещав изрезать ни в чем не повинную сумочку на мелкие кусочки. И одновременно поняла причину тех недоуменных взглядов, которые иногда ловила на улице.

– Потом стал внимательно наблюдать: как ты ходишь, как смотришь на мир, как реагируешь на вещи, на мои слова, как шутишь… Даже, извини, любовью ты занимаешься чуть-чуть не так, как другие женщины, а их у меня было немало – разных наций и рас. Ты… ты иная.

Похоже, определение он отыскал не без труда.

– Сперва я решил, что это просто искусная маска, которую ты сама себе сочинила, чтобы покончить с прошлым. Насчет него я думал примерно следующее: ты танцевала в грязных кабаках, прикрывшись несколькими тряпками, а под конец представления тебя уводил с собой тот, кто больше заплатит. Но ты не только вертела бедрами, но еще и работала головой, понимая, что долго это не продлится. Чему-то ты училась сама, чему-то научили тебя окружающие. Прикопила денег – может быть, даже завела себе богатого и старого покровителя… И вот ты выбилась в люди, став из блудницы торговкой с не слишком чистым бизнесом и нерегулярно, скажем так, уплачиваемыми налогами. Но кое-что сюда не укладывалось… Тогда я подумал, что по рождению ты принадлежишь к более высокой среде, нежели та, куда ты попала после… Лет десять назад у нас тут, как ты, должно быть, помнишь, кое-где произошли некие события, после которых многие лишились того, что имели. Но потом… Потом что-то мне подсказало, что все не так просто. Возможно, ты обидишься, но я постарался навести о тебе справки через своих знакомых в полиции. И… не только там. Так вот: на тебя там нет ничего.

– Ну, разумеется, – произнесла я, стараясь изобразить обиду. – Никогда не имела дел с полицией. – Чувство, которое я испытала при этом, было сродни тому, что испытываешь, когда кто-то грязными руками шарится в твоем нижнем белье.

– Нет. – Голос его был сух и бесстрастен. – Дело в том, что Тэльды Микхан в природе не существует. Единственная Тэльда Микхан, подданная второго класса по пожалованию, умерла три года назад от передозировки «шариков» в ночлежке Хурст-Го. Выслана туда из Пантоса за сводничество и содержание притона.

«Вот так так… – только и смогла произнести я про себя. – Срисовал он нас не хуже сыскаря. А я-то боялась местных коллег. Тут никаких коллег не надо. Ох, пролетели мы с этими бумагами!»

– И кстати, нет и никогда не было никакого Хуари-Пхумара. И та девка быть его дочерью не может – у нее пятая группа крови, а у него первая. Как видишь, я и про это странное дело тоже знаю. Пятая группа мало того что редкость страшная, так еще передается только по мужской линии…

На этот раз вслух я ничего не произнесла. Просто нечего было говорить. Делать тоже было нечего.

Оставалось или ждать, что будет дальше, или попытаться прикончить Тцара немедленно, а потом бежать куда глаза глядят.