– Поешь? – предложила Диана.

Энни энергично замотала головой. От одного упоминания о еде ее чуть не замутило.

– Ты должна съесть бутерброд, – настаивала Диана, не слишком удивленная ее отказом. Она всякий раз предлагала ей перекусить перед началом выступления, хотя заранее была уверена, что Энни все равно откажется.

– Даже не говори о еде. Все, поехали.

Они проехали мимо толп поклонников, как и предполагали, незамеченными.

Затем Энни выбралась из фургона и прошла в один из запасных ходов, который вел к костюмерным и гримерным, расположенным внизу, образуя под стадионом целую анфиладу комнат. Энни нашла своих музыкантов, выглядели они неважно.

Лишь у одного Брика был цветущий вид. Рассыльный приволок ему громадный гамбургер, и ударник, болтая с Энни, жадно поглощал его. Бас-гитарист пораженно следил, как быстро исчезают куски гамбургера в глотке Брика.

– У тебя просто нет нервов! – возмущенно воскликнула Энни, отводя взгляд от ритмично жующих челюстей Брика.

– Я голодный. Я работал как собака, – оправдывался он.

– Ты форменный обжора, – подхватили и остальные музыканты, бросая в ударника журналами, тапочками, книгами. А тот, увертываясь от летевших в него предметов, отвечал в том же духе:

– А вы сборище кретинов, вот вы кто.

– Нервничаешь, дорогая? – спросил Филипп, подходя к Энни и целуя ее.

– У меня внутри все просто заледенело…

– Выйдешь на эстраду, и все будет в полном порядке, ты же сама знаешь, – успокоил ее Филипп, а Энни страдальчески сморщилась, заслышав гул зрительских голосов, доносящийся со стадиона, который был заполнен до отказа. Сверху доносилась дробь барабанов – это выступала французская группа, открывавшая концерт.

– Да, знаю. Но это не помогает. – Тут Энни вновь взглянула на жующего Брика, который как раз собирался перейти к нарезанному тонкими ломтиками жареному мясу. – И уж совсем не помогает хорошему состоянию смотреть, как люди жадно пожирают пищевые отбросы, приехав сюда, в Париж. Я просто поражаюсь тому, что и во Франции все та же мерзкая еда, что и везде. Я-то думала, у французов получше со вкусом.

– Они делают отличные гамбургеры, – радостно сообщил Брик.

– Возможно, из конины, – ядовито вставил бас-гитарист, Брик явно занервничал.

– Вы меня разыгрываете… Французы не едят лошадей, правда?

Но все, к полному ужасу Брика, согласно закивали. Брик позеленел.

Филипп засмеялся.

– Ну вот, осталось совсем чуть-чуть, дорогая. Первая группа отлично разогреет публику для тебя. – Он глянул на часы и озабоченно заметил: – Вам остается пять минут. После этого музыканты первыми должны выйти на сцену, а за ними наступит и твой черед.

Вся в испарине, Энни ринулась в свою гримерную. Подставила шею под холодную воду, это помогло, и она принялась подправлять грим. В это время раздался стук в дверь.

– Энни!

Девушка замерла. Это был голос Марка. Что ему нужно? Она вовсе не ожидала его появления. Ей пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она обрела возможность произнести хоть слово.

– Да?

– Музыканты уже на сцене, У тебя всего пять минут.

– Ох!… – У нее снова свело желудок. В этот момент дверь в гримерную приоткрылась.

– Можно мне войти?

– Нет! Уходите! Где Филипп, где Диана? – лихорадочно твердила Энни. Она была на грани паники.

– Прекрати, – раздался спокойный и властный голос Марка. Он поймал ее и крепко прижал к себе, несмотря на сопротивление.

– Оставьте меня в покое! Почему здесь нет Дианы? Она всегда бывает со мной. И где Филипп? Куда они все подевались? – Девушка рванулась из объятий Марка, борясь со жгучим желанием крепко прильнуть к нему…

– Все наверху и ждут твоего выхода. Я сказал, что провожу тебя. Здесь, во Франции, ты моя гостья, поэтому я и сказал им, что сам буду заботиться о тебе. – Его руки гладили ее волосы, нежно, ласково, словно успокаивая насмерть перепуганную зверушку.

– Я привыкла, что они всегда рядом, – хмуро буркнула Энни. – Мне они нужны.

– Нет, Энни, они тебе не нужны, – мягко возразил Марк. Его губы дотянулись до ее виска. – Ты сказала, что уже взрослая, значит, тебе больше не нужно, чтобы Филипп и Диана все время были рядом.

– Но я не нуждаюсь и в вашей помощи! – воскликнула девушка, а самой уже так хотелось уткнуться лицом ему в шею. От запаха его кожи она чуть не потеряла сознание, так сильно участился у нее пульс. Ей снова вспомнились ночные кошмары, когда Марка убивали и он умирал. И слезы хлынули из ее глаз.

– Так ли, Энни? – прошептал Марк. Он провел рукой по ее спине, прижимая девушку к себе. – А мне ты нужна! Как воздух, как солнце, как небо!

Девушку затрясло еще сильнее.

– У меня были те самые кошмары, пока я отдыхала в отеле, – прошептала она. – Они повторяются снова и снова. Ну зачем вы пробудили во мне эти ужасные сновидения? Я никогда ими не страдала до встречи с вами. А теперь мне кажется, что они будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Сны о том, чего я не помню…

Марк поцеловал девушку в ее мокрые глаза.

– Не думай об этом сейчас. Иди и пой.

– Я не могу, – жалобно вздохнула девушка, почти повиснув на Марке.

– Конечно же, можешь, – подбодрил он ее. – Я буду там, и ты будешь петь для меня.

Энни услышала властные нотки в его голосе, и ее измученное сердечко дрогнуло в ответном порыве. Губы Марка жадно искали ее губы, и девушка перестала противиться. Она подставила ему свои губы, обвила его шею руками, теснее прижалась к нему. Она солгала – Марк ей действительно был нужен.

Он первым вырвался из объятий, тяжело и неровно дыша, с потемневшим лицом.

– Пора идти, – выдохнул Марк и повел ее к двери.

В коридоре толпились люди, выскочившие взглянуть та знаменитость. Они улыбались ей, похлопывали по плечу, когда она проходила мимо, пожелания удачи звучали на английском и французском языках. Энни не слышала ни единого слова из всего этого, лишь заученно улыбалась и кивала в ответ, механически переставляя ноги. И вообще ей казалось, что она идет не на сцену, а на эшафот.

Марк и Энни остановились перед сценой, невидимые для зрителей. Его рука все еще обнимала девушку за плечи. Подоспели Филипп и Диана, чмокнули девушку в щечки, но и тут Марк не ослабил своих ободряющих объятий. Энни немного встревожилась от взглядов, которые ее друзья бросили на нее и Марка, в них явно читалось и любопытство, и удивление, но пока они воздержались от расспросов.

На сцене в ярком и блестящем красно-белом наряде красовался конферансье и разогревал публику, подготавливая к ее появлению, и зрители ревели во всю мочь: "Энни! Энни! Энни!" Наконец конферансье добрался до главных слов: "А сейчас перед вами выступит… – загрохотала барабанная дробь, – леди, ради которой вы все сегодня пришли. Она прибыла во Францию и начинает здесь свои первые гастроли… – Снова его речь перебила долгая дробь и громкие вопли публики. – Давайте покажем же ей, как мы ее любим… эту дикарку, эту чудную маленькую девчушку. – Его слова вновь перебили барабаны. – Энни Дюмон!"

Зрители вновь заревели от восторга. Марк чмокнул девушку в макушку и мягко подтолкнул ее вперед. Девушка, выполняя заученные движения, выбежала на черный круг посреди огромной сценической площадки, а вокруг нее бушевала разгоряченная публика. Голубой луч прожектора упал на нее. В круге света она приподняла руки в том умоляюще-беззащитном жесте, который так нравился Филиппу, что он настаивал, чтобы его подопечная именно с него начинала и им оканчивала каждое выступление: ноги врозь, руки широко разведены в стороны, словно девушка хотела обнять всех зрителей.

Приветственные крики звучали повсюду. Девушка засмеялась и сумела преодолеть внутреннюю скованность.

– Привет! Как жизнь? – по-французски приветствовала всех девушка.

– Привет, Энни! – ревела в ответ публика.

– Я так рада вас всех видеть, – продолжала Энни, наконец-то припомнив слова из сценария, написанного для нее Филиппом, и теперь все у нее пошло гладко.

К тому времени, когда надо было начинать петь первую песню, публика была приручена, Энни это почувствовала. Хотя зрители не были видны в темноте, она знала, что они смотрят на нее не отрываясь. Все волнения были забыты. Она чувствовала необычайный подъем духа.

Затем на сцену высыпала группа танцоров. В темноте ярко сверкали их костюмы. Энни принялась представлять каждого из них по имени. Публика всякий раз взрывалась оглушительными аплодисментами. Потом Энни танцевала с ними, потом снова пела. Пока звучала ее меланхолическая песня, в зале стояла такая тишина, что, казалось, можно было услышать даже шорох упавшего волоска.

Когда песня кончилась, публика шумно вздохнула и мгновением позже взорвалась бурной овацией.

Потом Брик выдал нескончаемое соло на барабане. Дробь возносилась в высь синего вечернего парижского неба. И это соло полюбилось публике. Брик мгновенно превратился в знаменитость, его имя повторяли вновь и вновь, пока не замерла барабанная дробь. Он неустанно кланялся, улыбаясь во весь рот.

Для всей группы Энни тот вечер оказался на редкость удачным. Энни снова и снова выходила петь, похоже было, и ее и музыкантов не отпустят со сцены.

Всякий раз, когда они пытались завершить концерт, неумолкаемый рев публики звал их назад. Но вот наконец они ушли со сцены и больше не вышли. Все сияли, смеялись от радости так бурно, что казалось – вот-вот взлетят на воздух. Стреляли пробки от шампанского, вино пенилось в бокалах. Все целовались, обнимались, но больше всех доставалось Энни. Ее так душили, что она боялась наутро оказаться вся в синяках.

Были тут и Филипп с Дианой, возбужденные, радостные. Они тоже целовали Энни, твердили, какая она замечательная, какая потрясающая, уверяли, что никогда еще не пела она так прекрасно, просто волшебно.

В дальнем конце комнаты Энни заметила Марка, его напряженный, застывший взгляд. Он не подошел к ней, но, когда Энни встретилась с ним взглядом, ее словно током ударило. И тут же она перестала слышать шум и гам, царящие в переполненном помещении. Энни вспомнила избушку та краю леса, тишину лесной глуши. Она вспомнила, как лежала в объятиях Марка в темноте под раскидистыми ветвями деревьев, переполненная ощущениями, о существовании которых даже не подозревала, которых не понимала…

Энни привыкла петь перед публикой, быть перед глазами сотен тысяч людей, ее не пугали беснующиеся и орущие фаны, грохот децибел из динамиков. Но она не привыкла к тем чувствам, какие вызывал у нее Марк, и это пугало ее.

– Пойдем, тебе надо переодеться и принять душ. Нас ждут на приеме в отеле, – сказала Диана, появившаяся рядом.

От неожиданности Энни едва не подпрыгнула, уставившись на подругу округлившимися глазами.

– Что?

– Да не волнуйся ты так, будет всего несколько сотен приглашенных, – смеясь добавила Диана.

Представление давно окончилось, но народ никак не мог утихомириться. Брик разве что не носился по потолку. Он схватил барабанные палочки и выбивал дробь по головам приятелей, по столам и креслам, по стенам. Он не был пьян и не наглотался наркотиков – просто избыток адреналина в крови не давал ему покоя. Обычно Энни от него не отставала. Она любила блистать на сцене, петь, выходить на бис. Истраченная ею энергия возвращалась к ней из зала в десятикратном размере. И долго еще после концерта она не могла думать ни о, чем другом. Но только не сегодня. Именно сейчас она не могла думать ни о чем, кроме Марка.

Энни приняла душ, насухо вытерлась, надела вечернее платье – одно из тех немногих, что у нее были: серебристо-зеленое с глубоким декольте и почти совершенно обнаженной спиной. Платье поддерживалось тонкими бретельками и завершалось короткой развевающейся юбочкой, открывавшей ее стройные ножки.

Когда Энни появилась в этом наряде, все ахнули от восторженного удивления. Брик тут же затянул грубым, нарочито дурашливым голосом одну из песен собственного сочинения: "Она слишком сексуальна, чтобы быть порядочной, да, слишком уж она сексуальна, вот в чем беда, только посмотри, как она вертит…"

Энни запустила в него палочкой. Несколько минут спустя служба безопасности тайком провела ее и музыкантов по одному из запасных ходов, чтобы усадить их в другой фургон и отвезти обратно в отель. Здесь их быстренько провели в другое помещение, значительно более просторное и уже заполненное гостями. Громко звучала музыка. Энни угостили еще шампанским, но девушка только чуть хлебнула, она и так была на взводе…

Марк тоже был там, но все никак не подходил к ней, а Энни все время следила за ним. Марк тоже поглядывал на нее, его взгляд непреодолимо втягивал ее в глубину его глаз, и она беспомощно проваливалась в них, словно в космическую черную дыру.

Кто-то обратился к ней, она что-то ответила, всего лишь на мгновение переведя взор с Марка на собеседника, и тут же потеряла его из виду посреди людской толпы. Но он все время оставался с ней. Внутри у нее все дрожало, ее мучило желание физической близости с Марком, настолько острое, что ей было совсем невмоготу.

Весь вечер сегодня Энни пела для него. Пела не для публики, а только для него одного, думая только о нем, существуя лишь ради него, целиком отдаваясь музыке…

Постепенно она выходила из состояния эйфории, обуявшей ее после триумфального завершения концерта. И тут как раз вновь появился Марк. При его появлении Энни замерла, а он глянул с высоты своего роста на нее и спокойно сказал:

– Тебе пора спать.

Но окружающие бурно запротестовали:

– Эй! Но ведь еще совсем рано! Не ломайте нам праздник!

Но Энни согласно кивнула, сильно побледнев при этом.

– Я правда очень устала.

– Я провожу тебя в номер, – сказал Марк.

Энни перехватила быстрый изучающий взгляд Дианы, заметила, как нахмурился Филипп. Они ничего ей не сказали, но Энни знала, что они переводят взгляд с нее на Марка, пытаясь понять, что же между ними происходит. Обычно кто-то из них в такой час подходил напомнить, что уже поздно. Обычно один из них брал на себя заботу о ней и сопровождал девушку от начала выступления и до возвращения ее в номер после концерта. Но сегодня их место узурпировал Марк, и они наблюдали эту картину с изумлением и, несомненно, с некоторой тревогой.

Энни захотелось их подбодрить, и она подошла поцеловать их на прощание.

– Вы оставайтесь и повеселитесь еще, а у меня уже глаза слипаются.

По выражению их лиц она поняла, что они готовы были возразить, настаивать на том, что это их дело проводить ее, но так как вокруг все уже начинали прислушиваться к их разговору, то им не хотелось устраивать сцен, а с вопросами можно было и повременить.

За всю дорогу до гостиницы Марк не проронил ни слова, но следом за ней вошел в ее номер. Энни обернулась к нему в некотором замешательстве.

– Спокойной ночи, Марк…

А он ухватил ее за плечи и резко притянул к себе, властно поцеловал, затем вздернул голову и посмотрел на ее усталое, но залившееся краской лицо.

– Ты пела ведь для меня, правда?

– Да, – призналась девушка, глядя на его губы. Ей так хотелось, чтобы он снова ее поцеловал. Но Марк лишь рассмеялся.

– Спокойной ночи, Энни.

Энни, не думая, почти инстинктивно привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. На этот раз поцелуй получился кратким, почти учтивым, а спустя еще миг Марк ушел, тихо прикрыв за собой дверь и оставив Энни мечтать о нем.

На следующее утро Энни немного понервничала, встретясь с Филиппом и Дианой, но скоро убедилась, что, несмотря на их нетерпение приступить с расспросами, они предпочли тактику игнорирования самого существования Марка.

Всякий раз, когда произносилось его имя, Энни ощущала в воздухе напряженность, замечала, как Филипп и Диана обмениваются быстрыми взглядами, подавляя вертящиеся на языке вопросы Энни даже хотелось, чтобы ее спросили о Марке. Это могло бы разрядить обстановку. Но что она сказала бы своим друзьям? Если и сама пока не понимала, что с ней происходит.

Сегодня вечером им предстояло отправиться в Лион. До полудня никто не приходил и не мешал репетировать, и они выложились полностью. Даже Брик выдохся и едва шевелил языком, более того, он даже не выбивал дробь ложкой по тарелке, что всегда делал за обедом. Сейчас он устало позевывал, уставясь в пространство, постанывая, когда приходилось шевелиться, и морщась, если кто-то рядом говорил слишком громко. В три часа дня перед отелем остановился роскошный автобус, в котором им предстояло ехать до Лиона. Вся компания погрузилась в него. Едва они миновали предместье Парижа и покатили по улице Пеж, как Брик мгновенно заснул.

Марк так и не появился до самого их отбытия. Объявится ли он в Лионе, ломала голову Энни, откинувшись назад в мягком кресле и поглядывая на дорогу сквозь затемненные окна автобуса.

Так прошло несколько часов, и ей стало явно его не хватать. Она неотрывно думала о Марке. Стоило ей сомкнуть веки, как его образ возникал перед ней.

Она видела его почти как наяву, похоже, ей даже не надо было и глаз закрывать! Она вспоминала, как Марк смотрел на нее, как сладки были его губы. Время замедлило свой бег, минуты казались долгими часами. Энни была уверена, что с момента их последней встречи прошли недели…

Он появился как раз в тот момент, когда ей нужно было выходить на сцену уже в Лионе. Сердце у нее перевернулось при виде его. Только что она была в депрессии, ощущая полный упадок сил и считая, что совершенно не в состоянии петь сегодня вечером. Но едва Марк улыбнулся ей, как все изменилось, кровь вновь побежала по жилам глаза загорелись!

– Я провожу ее, – сказал Марк Филиппу и Диане, единственным, кто был в этот момент рядом с Энни. Те стушевались, слегка рассерженные, посмотрели на девушку, но та не замечала их присутствия, гладя только на Марка, поэтому протесты замерли на их губах. Они поцеловали девушку и вышли, пожелав ей удачного выступления. Не успела закрыться за ними дверь, как Энни уже была в объятиях Марка.

– Скучала по мне?

Девушке не было нужды отвечать – Марк и так все понял. Энни буквально впилась в него. Марк присел на маленькую кушетку, стоявшую в гримерной, посадил девушку себе на колени и стал целовать.

Порой, оставаясь с ним наедине, Энни напрочь забывала о том, что тревожило ее в их взаимоотношениях, о сновидениях, о событиях былых дней, в реальности которых Марк был так уверен. Сейчас для Энни существовало лишь настоящее, данный момент, Марк, целующий ее.

– Сегодня вечером ты снова будешь петь только для меня, – прошептал Марк.

И Энни выполнила его просьбу. Она пела с таким воодушевлением, что привела в изумление даже собственных музыкантов. Зрители же просто бесновались от восторга – это было самое лучшее выступление Энни.

Потом Энни плакала от счастья, к ней подбегали люди и восторженно хлопали по плечам, пихали, щипали, но она видела одного лишь Марка, чувствовала его одобрение даже на расстоянии, хотя во время вечеринки он был довольно далеко от нее. И снова именно Марк отвел ее в номер гранд-отеля в Лионе, расположенного в самом центре города, между Роной и Соной.

К этому времени уже все знали о них. Музыканты стали отпускать шуточки по этому поводу, ухмылялись, удивленно поднимали брови, но только до той поры, пока радом не было Марка. Его побаивались, слишком значительной он был фигурой, над таким не посмеешься.

Но вот наступил момент, когда Диана решилась поговорить на тему, беспокоящую ее и Филиппа. Она начала с выражением смущения и некоторой нерешительности на лице:

– Энни, у тебя это серьезно? Ну, ведь он… э… старше тебя и к тому же… э… француз!

Энни звонко расхохоталась, пожалуй, чересчур звонко.

– И что с того? Ну конечно же, он француз, а какое это имеет значение? К тому же я сама наполовину француженка.

Диана выглядела ошарашенной, словно никогда об этом не знала.

– Ах да, конечно же, я просто позабыла, я подумала, что он… Но ведь ты никогда не жила во Франции!

– Диана, я наполовину француженка, а Марк старше меня всего на десять лет, это не слишком большая разница.

– Но у такого мужчины наверняка нет отбоя от женщин. Он так сексуален, что вряд ли страдает от недостатка любовных утех.

– Я знаю все о его прошлом, – с уверенностью заявила Энни. – Ты бы удивилась, Диана, как много я о нем знаю! – Очень удивилась, подумала она и еще больше обеспокоилась.

– Но ты ведь не можешь быть уверена, что он тебе рассказал абсолютно все, – возразила Диана, покраснев и повысив голос. – Энни, ты всегда вела очень уединенный образ жизни, и я даже не представляю, как ты сможешь общаться с таким человеком, как Марк.

– Я учусь, – ответила девушка и внезапно рассмеялась. – Диана, мне уже двадцать четыре! Время, когда пора совершать собственные ошибки. Так позволь мне это делать самой.

Диана нахмурилась и поджала губы, не найдясь, что ответить.

– Ты так сильно переменилась. Сразу по возвращении из нашего медового месяца… – Она запнулась и смущенно посмотрела на подругу. – Ты ведь не обиделась на то, что мы с Филиппом поженились?

Было дело. Но это случилось так давно. Теперь это не имело никакого значения. Энни покачала головой и улыбнулась Диане.

– Я очень рада за вас обоих, я вижу, как вы счастливы друг с другом, и это здорово! Да, ты права, я переменилась, но я думаю, что жизнь не может стоять на месте, ты не находишь? Вы с Филиппом так хорошо обо мне заботились, что мне не приходилось даже задумываться о том, как жить без вас. Но теперь я могу жить самостоятельно, и я открываю в себе много нового.

Диана, похоже, окончательно растерялась и с трудом выдавала улыбку.

– Что ж, Энни, все отлично… но… о… прошу тебя, будь осторожна, обещаешь? Марк Паскаль человек очень опытный, умудренный жизнью, а ты нет. Мы просто хотим, чтобы потом ты не плакала. Может, Филиппу стоит поговорить с ним, навести справки, убедиться в том, что он не женат?

– Он не женат, – убежденно сказала Энни.

Диана посмотрела на нее с сожалением.

– Энни, он может наговорить тебе что угодно, но ведь может и солгать. Ты же только что познакомилась с ним, как же ты можешь так ему доверять? Ты знаешь Филиппа долгие годы, вот ему ты можешь доверять полностью.

– Да, – задумчиво кивнула девушка, на лице ее читалось замешательство.

– Так пусть Филипп и выяснит все о нем, – убеждала ее Диана. – Ты же такая неопытная, а мужчины часто обманывают.

Энни заколебалась, потом кивнула со вздохом.

– Ладно, пусть выясняет. – Она привыкла, что Филипп ведет все ее дела, и во всем полагалась на него. И все же, оглядываясь на последние недели, Энни призналась сама себе, что она сильно переменилась после свадьбы Филиппа и Дианы. Или же это случилось после того, как она встретила Марка, пришла в голову неожиданная мысль. Насколько же сильное влияние оказал на нее Марк?

– Не позволяй ему разделить нас, – взмолилась Диана. – Все эти годы ты провела под крылышком Филиппа, еще с той поры, когда только начинала петь.

Это несправедливо по отношению к нему – допустить, чтобы посторонний человек встал между тобой и нами в тот самый момент, когда ты становишься настоящей звездой, ты согласна со мной?

– Я не позволю ему этого сделать, – ответила Энни, но как-то неуверенно, потому что Марк действительно встал между ней и ее друзьями, и Энни знала это.

– Он постарается это сделать, – кратко резюмировала Диана. – Ведь он же не дурак, ты согласна? Если ты станешь поп-звездой международного класса, то будешь приносить миллионы. Я уверена в том, что он захотел получить и свой кусок пирога.

– Нет-нет! Он вовсе не такой! – горячо запротестовала девушка, но в глубине души шевельнулись сомнения, так ли это на самом деле? Что, собственно, она о нем знает-то?

– Ты не можешь быть в этом абсолютно уверена, не так ли? – продолжала свое Диана, и в ее словах была изрядная доля правды. Энни не была до конца уверена в Марке, ведь она знакома с ним так недолго. Откуда ей знать, что его россказни относительно прошлой жизни, о том, что Марк знал ее прежде, не выдумка? Может, Диана права? Был ли Марк заинтересован в деньгах? Не хотел ли он просто выступить в роли могущественного покровителя одной из звезд, ставшей впоследствии всемирно известной? Он явно не прочь был взять ее под свое крыло, действуя при этом очень властно, всегда в нужный момент оказывался рядом, стоило ей лишь оглянуться, поджидая момента, когда надо увести ее домой, словом, всячески подчеркивал, что Энни принадлежит ему.

– Держись от него на расстоянии, пока Филипп не проверит все досконально, – умоляла ее Диана.

Энни прикусила губу, потом нехотя кивнула.

– Ну ладно. Теперь мы покидаем Францию. Не думаю, что у меня будет много встреч с ним.

Тем временем Филипп сделал несколько телефонных звонков и, пожав плечами, сказал дамам:

– Допустим, проверку Марк прошел успешно. На первый раз в его стенном шкафу трупов не нашли, но мы копнем глубже, тогда и увидим, что к чему.

– Ничего ты не раскопаешь, – с вызовом заявила Энни, скрестив, пальцы за спиной, как делала в детстве.

– Энни, не слишком увлекайся им, – теперь уже Филипп принялся упрашивать девушку. – Подожди, пока мы не узнаем о нем больше.

После выступления в Лионе они должны были направиться в Швейцарию и затем в Германию, где предполагалось дать несколько концертов, но в тот полдень, как раз перед тем, как Энни и ее музыканты собирались занять места в автобусе, появился Марк. Он прикатил на красном "феррари", двигатель машины утробно урчал, и все музыканты с завистью уставились на обтекаемую спортивную машину.

– Как думаешь, продаст ли он мне эту машину? – спросил Брик. – Да, спроси-ка его еще, могу ли я сделать на ней пару фигур высшего пилотажа, скажем штопор? Я бы отдал свои барабанные палочки, чтобы подержать в руках этот чудный руль!

Энни передала Марку его слова, и тот весело рассмеялся, потом замотал головой и коротко и сухо объяснил по-французски:

– Я никогда никому не доверяю водить эту машину. И уж конечно, не сделаю исключения для двадцатилетнего мальчишки, который наверняка уже успел разбить вдребезги пару собственных машин.

– Да, Брик очень легкомыслен, – признала Энни и вернулась к ударнику, чтобы передать ему ответ Марка.

– Самодовольная свинья, – завопил Брик, но Марк, лишь ухмыльнулся.

– Возможно, я спас тебе жизнь, дурачок. Эта машина – убийца.

Но его слова лишь подогрели восторг Брика перед автомобилем.

– Я люблю опасные машины и рисковых женщин, – прорычал он, пока приятели заталкивали его в автобус.

– Вот и я люблю, – тихо сказал Марк, глядя сверху на Энни.

Смущенная, чувствуя себя скованной обещанием, данным Диане, Энни сказала:

– Мне тоже лучше пойти в автобус.

– Ты не поедешь вместе с ними, – отрезал Марк. – Ты поедешь вместе со мной.

Девушка напряглась, покачала головой, ее длинные черные волосы тоже качнулись.

– Мне очень жаль, Марк, но я не могу поехать с вами. Я поеду со своими музыкантами. Если я этого не сделаю, то они обидятся и будут долго дуться на меня. Они ждут, что я поеду с ними, а не буду выкидывать фортели, как будто я что-то особенное, а они так, наняты мне в помощники.

Выражение лица у Марка было решительным и жестким.

– Ты будешь путешествовать вместе с ними до конца гастролей, сейчас же я хочу, чтобы ты пару дней побыла со мной. Репетиций у тебя не предвидится до следующей среды, так что у нас есть масса времени.

– Для чего? – взволнованно спросила девушка.

Марк обхватил ее рукой за плечи и толкнул на сиденье спортивной машины.

Энни принялась брыкаться.

– Марк, я не могу… Мои вещи в автобусе… Филипп и Диана станут беспокоиться о том, что со мной на этот раз случилось…

Ее друзья выехали вперед на несколько часов раньше, чтобы убедиться, что все в порядке: в гостинице заказаны номера и уже ждут их, сценическая площадка и зрительские трибуны надежно смонтированы.

– Музыканты скажут им, что ты уехала со мной. – Марку удалось наконец усадить девушку в машину, и он быстро захлопнул дверцу. Потом обернулся к Брику и остальным музыкантам и крикнул:

– Я забираю Энни с собой. Мы подъедем к началу репетиций.

– Эй, вы там! Что себе позволяете? Что тут происходит? – заорал Брик, весьма встревоженный. Но Марк уже включил зажигание. Двигатель издал мощный рык, и, прежде чем Брик успел добежать, машина унеслась прочь.

– Пристегни ремень, – приказал Марк, пока Энни беспомощно оглядывалась на разъяренного Брика.

– Куда вы меня везете? – дрожащим голосом спросила Энни, неожиданно осознав, что они вновь оказались наедине. Что он замыслил на этот раз? Была ли права Диана в отношении его? Был ли Марк на самом деле амбициозным интриганом, расчетливым человеком, пытающимся поставить под свой контроль новую рождающуюся звезду? Что же он приготовил для нее на этот раз?

– В горы Юра, – ответил Марк, и девушка от удивления тихо ахнула. Марк бросил на нее быстрый взгляд и уверенно направил машину в бурный поток дорожного движения Лиона, заполонивший все его улицы.

– Поражаюсь, как ты не догадалась об этом сама, – пробурчал Марк.

Ну конечно же, она должна была бы догадаться, и она догадалась бы, если бы не была так расстроена опасениями Дианы относительно Марка и его потенциальной угрозы Филиппу, как ее менеджеру.

– Но это же в сотнях миль отсюда? – охрипшим голосом выдохнула девушка.

– У тебя совсем нет чувства расстояния и направления. – Марк был слегка удивлен. – Нет, Энни, отсюда совсем недалеко. Мы будем там к вечеру, примерно к ужину. Я уже заказал номер в маленьком трактирчике, который знаю давно, он расположен рядом с моей деревней. Там отличная кухня с местными кулинарными секретами. Впрочем, это место не претендует на какую-то особую роскошь, но в трактире очень уютно, да и люди там приятные.